— Ой... — кисло скривился Локи, — да меня же никто и слушать не собирался! А у тебя...
— У меня тоже не будут, — обреченно вздохнул Хесеш. — У меня хотят, чтобы я взял на себя ответственность. Или признал, что все было ошибкой. Меня от работы отстранили — злоупотребления закрытыми служебными знаниями и возможностями в корыстных целях. Повторно. Это вообще-то обвинение в коррупции... — Хесеш вздохнул. — Закрыли доступ полностью — несанкционированные эксперименты в неисследованных областях, способные нанести вред как клиенту, так и другим существам... Безответственное вмешательство в судьбу существа высшего плана, — змей посмотрел на Локи, который на данное определение немного удивленно, но весьма удовлетворенно хмыкнул, — потребности которого находятся за пределами моей квалификации. В общем, все сводится к тому, что я, не имея права тебя обслуживать, чуть ли тебя не обманом толкнул на то, что, скорее всего, причинит тебе вред.
— И причинит? — Лафейсон склонил голову набок, подначивающе глядя на Хесеша.
— Нет! Не знаю... Может. — Он выдохнул и осушил кубок залпом.
— В общем так. Скажи им, что клиент был в здравом уме и твердой памяти, был полностью предупрежден, доверял и хотел исключительно тебя, как специалиста.
— Сказал, — змей как-то стыдливо-обиженно отвел глаза.
— Умница. Я в тебе не сомневался. А они?
— Спросили, доволен ли клиент теперь.
— Ооо... И что же? — протянул Лафейсон, пытливо глядя на змея.
— Сказал... — демон немного виновато посмотрел на Локи, вид у него был такой, что он готов к тому, что Локи его ударит, — что клиент понимает, что это было для него наилучшим вариантом.
Трикстер запрокинул голову и рассмеялся.
— Я тебя обожаю. У тебя потрясающий талант сказать то, что тебе нужно, формально не солгав. И что теперь?
— Я не знаю, — растерянно замотал головой Хесеш, — со дня на день должно все решиться. Или меня просто признают не имеющим права на подобные вещи и соответственно накажут, либо... разрешат довести эксперимент до конца, но тогда я должен взять на себя полностью ответственность за последствия. И я... я правда паникую, я совсем не знаю, какими они будут. Все может стать намного хуже. И мне нужно решить, признать ли все это ошибкой и отделаться малым... ну относительно малым, либо рискнуть и доказать, что я знаю, что делаю, и, если потом кто-либо пострадает, ответить по полной.
Он помолчал, расстроенно и сокрушенно глядя в свой кубок. Потом сделал маленький глоток и сказал:
— Вот я иду завтра и опять не знаю, чем может закончиться. Если признают, что я не прав, то меня, возможно, посадят. Если... позволят продолжить, то как минимум, изменят меру пресечения. Потому что у меня появится действительно серьезная причина бежать в случае неудачи... Так что, скорее всего, все это последний раз. — Он посмотрел грустно на столик, на кубки... потом на Локи. — Я сегодня старался закончить со всем во дворце, знаешь, мало ли что... Не хочу опять всем быть должным. — Он твердо взглянул в глаза Лафейсону и, будто для придания большего веса своим словам, кивнул. — Ты мне однажды сказал, что я халявщик... Вообще-то ты прав. Мне и в семье это говорили, вот только я значения не придавал, знаешь, злился, что придираются. Мне как бы на халяву ничего не доставалось... Все довольно-таки тяжело. Но когда мне сказал ты... Я подумал, ты же специально цепляешь, то есть выбираешь, что действительно так... Зацепить можно только тем, что на самом деле правда, а вот признаваться не хочется... В общем, я решил, что настало время с этим покончить. Я даже, — он чуть расширил глаза, будто самому себе удивляясь, и сказал с какой-то потаенной гордостью: — астею* принял.
— Ну правильно, наворовал на дворец, отчего ж не принять, — рассмеялся трикстер. — Красавец ты, Хеш, конечно, самое время.
— Нет, — покачал головой Хесеш, ничуть не обидевшись. — Ты о чем? Лишних денег никогда не бывает. У меня еще столько планов было... зимний сад... хамам... изумрудная комната... красиво можно было сделать. Ай, — он махнул рукой, — да что говорить. Я решил изменить все не потому, что стало совсем хорошо, а потому что стало совсем плохо. Ведь часто именно потому плохо и становится. Потому что, пока хорошо, — он вновь покачал головой, глядя куда-то в сторону и грустно улыбаясь, — мы ничего понять не способны.
— А побрякушки-то твои где? — Локи кивнул на руки Хесеша.
— Заложил. Да не до них пока, а деньги нужны. Да, кстати, хорошо, что напомнил. Сейчас.
Он порылся в полах своего роскошного халата и что-то блеснуло у него в руке.
— Сейчас, — заглянул в полуопустевший кубок с кровью, держа над ним... Локи уже хорошо рассмотрел, что это было — какой-то, похоже на янтарный, перстень с мелкими блестящими вкраплениями, напоминающими рыбьи чешуйки. — Очень кстати кровь. Сейчас материализуется.
Он разжал пальцы, перстень издал булькающий звук, исчезая в глубине густой вязкой жидкости, которая тут же как будто вскипела. Наг посмотрел на Локи с видом фокусника, который сейчас вытащит из цилиндра пушистого кролика.
— Ну, теперь я его уже достать не могу. Держи сам.
— Что делает-то? — Лафейсон с шутливо-брезгливым видом, извлек со дна кубка перстень двумя пальцами.
— Да то же, что и твой. Ну, который разрушился... из-за меня. Дай помою, — он сложил три пальца щепоткой, и на перстень полилась тонкая струйка воды. — Можешь поймать какого-нибудь, — Хесеш лукаво улыбнулся, глядя в глаза Лафейсону, — очень глупого демона. И даа... там чешуйки змеиные... Будешь обо мне вспоминать...
— О, — довольно хмыкнул Локи, с удивлением поглядывая на змея. — Знаешь, ты меня впечатлил. Обожаю просто иметь дело с честными и бескорыстными.
— Не смейся, я серьезно, — сказал наг, вставая, и заскользил по комнате. — Кроме того, я через кое-кого передал вашим три артефакта, примерно равных по ценности тем, что были похищены. Не перебивай, — он выставил руку, продолжая двигаться, видимо, слишком нервничал, чтобы вести разговор сидя. — Возместил убытки за ремонтные работы и вернул компенсацию, которую твои выплатили семьям погибших. Так что по этим позициям, — он остановился, серьезно глядя на удивленно взирающего на него Лафейсона, — ты им больше ничего не должен.
— Круто, — только выдохнул тот, оценивающе рассматривая свою изящно вращающуюся кисть с новым украшением. — Да вот только... — его взгляд сменился на горько-скептический, переходя чуть наверх на запястье, — на вот это, — он приподнял, раздвигая уже обе руки, — всё твое новое осознание ни капельки не повлияло.
— Да, — кивнул наг, — да. Иногда мы делаем такие вещи, которые исправить потом невозможно. Только это не повод не попытаться исправить хотя бы то, что мы можем исправить. И потом... — он задумчиво прикусил губу, возвращаясь обратно за столик, — жизнь ведь всегда даст возможность расплатиться, не нужно из-за этого нервничать. Главное, чтобы было желание и готовность.
— Ха. Ну что же, меня очень утешила твоя готовность. И носить это, — его тон был полностью пропитан едким сарказмом, — стало так сразу легко и приятно. Так что да — вполне можешь не нервничать.
— Прекрати. Я все-таки не единственный источник твоих неприятностей, — Хесеш покачал головой и тихо добавил: — И я правда сделал, что мог. Давай лучше, — наг посмотрел на Локи с какой-то грустной надеждой, — давай как раньше. На прощание, что ли... Чтобы было потом, что вспоминать. — Он посмотрел на потолок, улыбнулся. — Ты можешь погасить свет?
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
*астея — неприсвоение чужого (неворовство)
========== 9. Прощальный ужин (ч.II) ==========
* * *
Полутьма, тишина...
— Ты не смотри пока, ладно?
Локи кивнул, усмехнувшись. Сюрприз какой-то решил ему Хесеш сделать. Не любил Лафейсон сюрпризы, слишком нерадостные они ему доставались. Начиная с сюрприза осознать себя чужаком в любимой семье и заканчивая появлением Тора там, где его просто не должно было оказаться — на летающей крепости Мстителей. После этого сюрпризов что-то совсем не хотелось.
Да и любопытно же... Ну вроде умный ты, демон, нашел кому "не смотри" сказать. Тем более, что в полутемном помещении заставить себя не смотреть на изменяющуюся световую картинку можно только сознательным волевым усилием.
Прости меня, демон, только просьба твоя не по адресу.
— Конечно, Хеш, скажешь когда, — заверил он, делая вид, что снова разглядывает подаренный нагом перстень.
Змей сосредоточенно уставился в потолок, сделал глубокий вдох и возвел кверху руки со странно скрещенными пальцами. Вид у него был такой, что он, по меньшей мере, собирается сотворить если не новую вселенную, то, по крайней мере, обряд, способный изменить судьбы и направления развития нескольких цивилизаций. Особенно подчеркивали это впечатление подрагивающие и эффектно свисающие широкие расшитые рукава его парадного платья. Локи не без труда удержался от вертящегося на языке ехидного замечания, представляя, какого уровня и качества, скорее всего, будет создаваемое с таким усердием и торжественностью творение.
Наг слегка развел поднятые руки, оставляя ладони параллельным потолку, но перпендикулярными друг к другу. Кремово-матовую поверхность пересекли тонкие светящиеся нити. Еще несколько пассов, и потолок расчертила густая световая сетка.
"Комаров нет, демон, — мысленно поддел его тайком наблюдающий за действом Локи. — Золота, чтобы его намывать — вроде тоже".
Задумка стала ясна, когда змей, закончив с непонятного предназначения сеткой, словно бы пробежал пальцами по воздуху, как пианист по роялю, расставляя строго по определенным местам голубоватые огоньки, точно подобранные по яркости и размеру. Еще одно движение руками, словно убирающее с прохода висящую там паутину — и сетка пропала, оставляя весьма мастерски воспроизведенное звездное небо южного полушария.
— Все, смотри, — выдохнул змей, возвращаясь на стул и пытаясь одновременно смотреть на мерцающие сверху огни и выражение лица вскинувшего голову Лафейсона.
— О, — с легким удивлением одобряюще кивнул тот. — А ты знаешь — весьма и весьма... Это даже не планетарий. Вполне можно в качестве звездного неба показывать тому, кто его никогда не видел. Успехи делаешь, ученик, — Локи шутливо-торжественно поднял кубок. — Рад за тебя.
— Что ты сказал? — Хесеш на ощупь нашел свое "вино", не отводя по-прежнему сосредоточенного, но при этом очень хитро-довольного, взгляда от расцвеченного небесными светилами потолка. — Рад за меня?
— Ну да, — недоумевающе слегка пожал плечами Локи. Потом внимательнее пригляделся к какому-то уж совсем подозрительно удовлетворенно-лукавому лицу нага и, тряхнув головой, рассмеялся: — Ну поймал ты меня, поймал.
— Так можешь, значит, — Хесеш, наконец, оторвался от наблюдения небесной картины и внимательно посмотрел в глаза Локи, — порадоваться успехам другого?
Локи хмыкнул, прищурился, что-то прикидывая. Потом чуть качнул головой.
— Запутал ты меня, змей. Ну да, не без того, наверное, — он задумчиво и делано-небрежно пожал плечами. — Или... тут в чем-то секрет?
— В системе отсчета, — серьезно ответил наг. — Пока ты смотришь на меня, как на ученика, то мы как бы единая система ученик-учитель, и мой успех — это и твой успех, и ты вполне ему радуешься. Ты бы и дальше радовался моему продвижению, пока (говорю чисто теоретически) я бы тебя не догнал. Вот тут и начинает все определять система отсчета. Либо ты дальше смотришь на меня как на ученика и радуешься, либо отделяешься и видишь во мне конкурента, и тут уже не до радости.
Это... просто твое вечное соревнование причиной. Так же и с тем, что тебя сегодня расстроило. Пока ты видел во мне соратника с общей проблемой, ты, глядя, как я выпутываюсь наравне с тобой, за меня радовался. Но как только, по твоему мнению, я тебя обогнал... Ты понимаешь, да?
— Пожалуй, змей, пожалуй, — задумчиво вздохнул трикстер. — Есть в том, что ты говоришь, какое-то зерно.
— Атлет, бегущий в командном забеге, радуется успеху каждого в своей команде. Но стоит пустить их всех в одиночный — естественно, перестанет. Если ты чувствуешь себя частью мира, то ты рад за каждое существо в нем. Потому что это успех твоего мира... твоей команды. Но если ты отдельно, да еще и постоянно соревнуешься со всеми... какая же тут радость... ты всегда будешь переживать. Кто-то быстрее бегает, кто-то лучше плавает, а кто-то вообще летает... Утрируя, нельзя быть и самым толстым, и самым худым одновременно. И нельзя занять первое место на всех страницах книги Гиннеса. А ты... ты, видя любое достоинство или достижение у другого, тут же примеряешь это к себе. И начинаешь соревнование. Очень жесткое соревнование, конечно тут не до радости, когда выиграть нужно... любой ценой. Так что проблема не в том, что в тебе что-то плохо, и с тобой что-то не так... С тобой всё "так", да и вообще со всеми всё "так"... нужно только подумать немного и разобраться.
Лафейсон рассмеялся.
— Совсем меня глупым считаешь? Я не соревнуюсь со всеми, — проговорил он с нажимом, — а только... — он запнулся, перед глазами возник образ Тора, подняв где-то чуть ниже горла волну обиды и ненависти.
— ...с теми, кто тебя обогнал, — Хесеш бросил на Локи лукаво-перепуганный взгляд и прыснул в кулак.
— И? — зло оборвал его трикстер, ему было отнюдь не смешно. — Каков рецепт? Смириться со вторым местом, пятым, десятым... Сидеть и не рыпаться, и только на других любоваться?
— Нет, — змей покачал головой, — просто... немножко отвлечься от номеров и постараться найти свое место. На котором хорошо и интересно независимо от того, где сейчас находятся другие... И тогда становится совсем неважно, какой у этого места номер. Да и вообще, когда занимаешься чем-то, что действительно знаешь и любишь...
— Я рожден править! — с вызовом выкрикнул Лафейсон.
— Нуу... — задумчиво посмотрел на него Хесеш. — Вполне возможно. Вообще боги в этом обычно довольно успешны. И, может статься, это действительно твое.
— Да ну? — недоверчиво усмехнулся Лафейсон, привыкший, что его притязание на власть обычно довольно грубо, даже издевательски, оспаривают. — Действительно так считаешь?
— Почему нет, — глядя на него и словно прикидывая что-то, произнес Хесеш. — Ты лидер, конечно, и ты творческий, и ты умный... расчетливый... и решительный тоже. И ты... в тебе есть харизма, тебе хочется верить, и за тобою идти. И, думаю, у тебя знаний тоже достаточно... — он замолчал, глядя куда-то вбок, как будто продолжая какие-то расчеты.
— А теперь ложку дегтя, — хмыкнул Лафейсон, чувствуя, что змей сказал далеко не все.
— Ложка дегтя... Да всё в том же. Твое желание править... что за этим стоит? Желание действительно что-то сделать или все та же отчаянная борьба за первое место? Потому что... — змей как-то расстроенно-задумчиво покачал головой, — из последних редко получаются хорошие правители. Им потом вовсе не до забот о благополучии той части мира, которая им доверена, они так и продолжают видеть во всех конкурентов, у которых надо выиграть, — он глянул на Локи, — любым способом. А средств и возможностей хватает... устранить, навредить... Дальше уже понятно. Их боятся, не любят, от них действительно хотят избавиться. Это замкнутый круг, в нем нельзя стать счастливым. А несчастный правитель — это вообще большая беда. Нельзя сделать счастливыми других, не будучи самому. Потому что это показывает... что ты просто не знаешь как, не умеешь. Я уже как-то испытал твое правление, — в глазах Хесеша появилось то испуганное и одновременно шальное выражение, с которым он любил выдавать Локи особые пакости, — от него, — он на секунду высунул язык и даже зажмурился, — если не революцию хочется сделать, то сменить гражданство уж точно!
