— Да, пожалуй, — смотрит задумчиво куда-то вбок, что-то вспоминает. — Я не задумывался, там же обычно жертва... кровь... возбуждение. И так не совсем нормальное состояние. Но ты не волнуйся. Я сам не пробовал, меня в тело никто не приглашал, но демоны постарше рассказывали, что при слиянии совсем по-другому становится.
Еще и не знает толком, зараза. И вот что от него проку?
— Теперь про взгляды давай, — скептическая улыбка чуть тронула уголки тонких губ, — я весь внимание.
— Хорошо... — Хесеш потер кулаком лоб, видимо, собираясь с мыслями. — Вот когда ты меня вызвал первый раз... Ты думал, что я демон, верно? И относился ко мне соответственно. Потом я сказал, что я полудемон... И отношение изменилось. Потом, что я демон только на четверть... и... совсем как-то невесело стало, — он задумчиво повел плечами, чуть улыбнулся. — Но ведь я был тот же самый, ты опирался только на мои слова. А если бы я сказал, что я полубог... Ведь я мог быть полубогом, у меня братьев много полубогов, выглядят так же. Твое отношение зависит от каких-то формальных вещей, да еще и непроверенных. Я свое происхождение мог и не знать... или ошибаться... такое ведь тоже случается.
Локи замер. Бросил быстрый взгляд исподлобья, скользнув по задумчивым янтарным глазам нага, но промолчал.
— А теперь... после всего. Ты ведь относишься ко мне по-другому... я же вижу. А ведь я и сейчас тот же самый... — он улыбнулся как-то совсем обезоруживающе, — четвертьдемон из канализации.
— Это что-то доказывает? — трикстер точными движениями разрезал мясо. Его голос был холодным и злым: змей, сам того не подозревая, коснулся темы, которую лучше бы было не трогать. — Можно и к собаке привязаться, если она своя и, тем более, доказала свою полезность и преданность. Можно по ней скучать, называть лучшим другом... Только собакой она от этого быть не перестанет.
— Да, конечно. А вот если бы я тебе сейчас вдруг сказал, что я такой же, как ты? Что я бог... Просто временно вот в таком виде. Наказание или побег, мало ли... Ты же сам теперь знаешь, так может вполне получиться. И, допустим, даже сказать нельзя. Или... вообще забыл... стерли. И... все опять по-другому? А вот ты сейчас будешь в теле смертного... Разве ты станешь в чем-то другим? И к тебе нужно поменять отношение?
Лафейсон улыбнулся.
— Озадачил. Честно скажу — озадачил. Продолжай.
— У нас те, кто познал, говорят: относись к любому существу так, будто внутри него заключен бог. Возможно, он просто об этом не помнит. И к себе относись так же, ты ведь тоже мог об этом забыть...
* * *
— На руки полей, — Лафейсон поднялся из-за стола.
— Прямо тут? — Хесеш посмотрел вокруг как-то растерянно, затем опустил взгляд на белый мраморный пол.
— Да. А потом подсуши.
Аж глаза потемнели, злится. Не засмеяться бы. Не пульнул бы чем, защиты-то ноль, и расстояние маленькое. Да нет, не должен, уж если тогда удержался...
Наг вздохнул, улыбнулся, поднял руку, сложив три пальца в щепотку, полилась струя.
— Все, можешь убрать. И — свободен.
Хесеш прикусил губу, задумчиво-отстраненно посмотрел в пол, потом поднял глаза, пристально глядя на Локи. Взгляд его стал встревоженным.
— У тебя что-то случилось?
— Нет. С чего ты решил?
— Ты... специально провоцируешь. А я... я просто не могу понять. Ты ждешь, чтобы я понял что-то, чтобы догадался. Но я правда мысли читать не умею... У тебя же, наверное, проблемы не только со мной. Ты изначально считаешь, что другому должно быть понятно, что ты имеешь в виду, что думаешь, чувствуешь. Но все разные, и... — змей помолчал, в раздумье медленно переводя взгляд из стороны в сторону. — Это же действительно трудно — другого понять, даже если пытаешься. Особенно если он так делает. Может быть... иногда лучше... просто сказать?
Локи вдохнул. Схлынули злость, раздражение, обида. И какой-то тягучей волной накатила усталость.
— Может быть, змей. Вполне может быть.
— Ты устал, — тут же заметил наг, в глазах которого отразилось сочувствие и какое-то виноватое сожаление, видимо, от того, что не может помочь.
Ну да, внимательный... когда не надо.
— Ну и? Путевку на курорт организуешь? — невесело усмехнулся, присаживаясь на кровать. — Мидгард с вселениями в богатых и магически одаренных не предлагать.
— С этим что-то не так? — Хесеш снова встревожился. — Ну расскажи уже, я ведь волнуюсь.
— На богатство мне, и правда, плевать... — перед глазами встали сотни одинаковых домиков, донашиваемая одежда, до минимума урезанный ужин. — Но. Скажи мне одну вещь. У тебя в каком возрасте дар к магии проявился?
— Ой, я не помню, — змей рассеянно уставился в одну точку. — Ну, в три года, может и в два. Я себя как-то не осознавал. Помню только хорошо, что в пять мне старшая няня сказала, что если я не научусь сдерживаться и ничего во дворце не жечь и не портить, — наг улыбнулся как-то виновато-лукаво, — то меня выгонят на пустошь к стихийным демонам, которые владеть собой не способны. Ну и мама сердилась очень. Говорила, что любое животное учится усмирять свои инстинкты и, — он прыснул в кулак, — в норе не писать.
— Ну вот и у меня где-то так же, — Локи чуть качнул головой, прикрывая глаза, вспоминая. — Да ладно. А у смертных, — взгляд стал цепким, немного напряженным, — не знаешь, когда проявляться начинает?
— Не знаю... — змей замотал головой, что-то прикидывая. — Ну у нас были смертные... вроде так же, с нами учились многие... А что, там пока ничего?
— Абсолютно. Даже намеков. Представления. Да он вообще не понимает, о чем идет речь! И знаешь, — сощурился, едко глядя на нага так, словно тот был во всем виноват, — меня это как бы уже немного беспокоит.
— Нет, нет, ты не волнуйся. Там все должно быть в порядке. Ну я могу ошибиться, хотя и ни разу... Но система-то нет! Ты же вместе со мною смотрел. Ты видел, там же подбор шел, это же был основной критерий.
— Вероятность? — трикстер выплюнул это слово так, словно оно должно было предполагать наивысшую степень сомнения.
— Вероятность, да. Но она просто очень высокая. Ну практически невозможно, чтобы вдруг что-то... — растерянно пожал плечами. — Неужели совсем?..
— Змей, я в таких вещах разбираюсь. И для меня это важно. И... стой, — он ухватился за внезапно озарившую его мысль. — Ты не знаешь, с какой скоростью у смертных растут волосы?
— Волосы? Нет, знаешь, как-то даже внимания не обращал.
— Хорошо, — задумчиво произнес Лафейсон, снова расслабляясь, — разберемся.
— Ну а с ним самим у тебя все в порядке?
— А вот, представь себе — да, — ехидно качнул головою Локи. — И высокодуховные наработки его меня ни капельки не тревожат. Еду вечерком он мне превосходненько предложил украсть. Да нормальный мелкий, не ноет, не плачет и более-менее слушается. Запредельной храбрости я тоже не углядел, но и не трус. В общем, пойдет.
А еще он меня утешал... смешно даже. Но не об этом же змею рассказывать?
— Ну я рад, я очень рад, — с облегчением заулыбался Хесеш. — Я волновался, это же тяжело, правда, я знаю.
— Нормально. Контролируемо вполне, — Локи поднялся с кровати, возвращаясь к столу. — Пить-то будешь?
— Разве что чуть-чуть, — он как будто к чему-то прислушался. — Мне уходить уже. Так что, если что-то еще хочешь спросить...
— Пока все. Тебя можно звать-то, если что, специалист, или ты мне опять про службу низших высшим напоминать начнешь?
— Я не буду... — Хесеш поднялся, прошел на середину комнаты, вокруг него загорелся огненный круг. — Постараюсь. Но ты прав: не ты один можешь вспомнить что-то обидное. Даже так: совсем немного тех, кто этого не делает, тем более, если дать повод. Я только учусь... Не всегда получается, ты тогда мне много всего...
— Хеш, — Локи взглянул на следящего за возникающими вокруг него горящими символами змея, — если ты не понял, что с тех пор кое-что изменилось... То ты не понял вообще ничего! И... пожалуй вот что. Прости за собаку.
Наг застыл на секунду, при этом неестественно замерли мерцающие в сотворенной пентаграмме символы.
Иллюзорные... Огни-то иллюзорные. А выглядят так, ничего.
Локи рассмеялся, глядя на удивленное и растроганное лицо Хесеша, в увлажнившихся глазах которого причудливо застыли отражения неправдоподобно неподвижных огней.
— Ничего не отвечай, — трикстер хитро прищурился, прикрывая глаза, чтобы нельзя было прочесть, что он действительно чувствует. — Это же я так, на всякий случай. Вдруг таки еще окажешься богом!
— Локи... — Хесеш посмотрел так, будто на что-то решился. — Мне уходить... нельзя опаздывать... — он заговорил быстро, в совсем не свойственном для себя темпе, — но если я вдруг... ну, может быть, не смогу прийти, — в его взгляде промелькнуло что-то странное (сожаление? испуг?), — то вот... запиши... запомни... позовешь... — голос затих, исчез вместе со змеем и всеми огнями. Лишь в воздухе на мгновение вспыхнуло и погасло начертанное огненными символами имя — Сисшайя.
Что-то не то. У змея-то что-то не то. И да... Ну Хель его побери... Он же так и не спросил. Что. Там. У него. С судом.
* * *
Спать пора, спать. Раздеться, умыться и спать. Ну и где просыпаться приятнее? Вот здесь, с опостылевшим потолком и в наручниках или там — голодным, с пауками, трухой и под лестницей?
А вот, кстати, там — однозначно. Потому что, там еще можно что-нибудь изменить. Можно? Естественно. И он это сделает. Обязательно. Тут вообще без вопросов.
* * *
_________________________________________________
*"Файв-о-клок ти" — одна из известных сложившихся в XIX веке британских традиций: пятичасовое чаепитие, полдник с чаем и лёгкими закусками.
========== 6. Сладкий вечер для брата ==========
* * *
Гарри засыпал один. Один, как и раньше. Как и всегда... Потому что Локи исчез и даже не попрощался. Видимо, очень расстроился из-за того, что тетя... Но ведь волосы отрастут! Обязательно, ведь он пообещал Локи и не может его подвести.
"Пусть они отрастут поскорее. Ну растите же! И когда Локи придет..."
* * *
— Ты так и не сходил за едой?
И так понятно, что нет — мерзкое чувство не до конца удовлетворенного голода сразу вернулось, практически не повлиял плотный ужин, так любезно разогретый Хесешем. Неудивительно — другое тело заявляло о своих потребностях.
— Локи... — обрадованно прошептал Гарри, вырываясь из сна. — Я просто ждал, чтобы сходить вместе. А потом...
— Не нужно было. Если ты голодный, используй любую возможность подкрепиться. Любую. Понятно?
Мальчик кивнул.
— Мне это те... — бог чуть усмехнулся. — Ты мне нужен здоровым и сильным для выполнения своей миссии.
— Какой миссии?
— На тебя возложена славная миссия. Ты можешь гордиться, ибо я избрал тебя. У меня была возможность выбрать любого из миллиардов людей. И не только людей, Гарри. Но я... Может, все же поедим для начала?
Голодный желудок никак не способствовал торжественности откровений. Еще не хватало, чтобы он заурчал.
— Да, да, — спохватился Гарри, который слушал Локи, открыв рот. Он сел на кровати, нащупывая тапочки и надевая очки. Рука скользнула по волосам. — Смотри, Локи! — мальчик от радости чуть не запрыгал. — Они уже выросли! Я же говорил!
— Уже? — даже сердце кольнуло в каком-то восторженном предвкушении. Тихо, спокойно. Опять просто складываются эмоции. Рано радоваться, мало данных. Нужно выяснить. Но сперва... — Есть пошли.
Мальчик выскользнул из чулана, на цыпочках прокрался по совсем короткому коридорчику на кухню и тихонько затворил за собой дверь. Ему казалось, что он сделал все бесшумно, у Локи же на этот счет было совершенно другое мнение. Но остальные обитатели дома крепко спали, и, видимо, этого было достаточно.
— Только бы Дадли не проснулся и не пришел сюда за пирожным, — проговорил Гарри почему-то шепотом.
— Нас не слышат, — тут же напомнил ему Локи. — И что, если придет?
— Я услышу, он топает, как свинья. Нужно будет только все быстро убрать и спрятаться под стол.
Хлеб, масло, немного бекона, кусочек ветчины. Пару раз мальчик открывал дверцу холодильника, чтобы осветить помещение. Иногда он замирал, прислушиваясь к шорохам, но все было спокойно. Он немного обмыл нож, намочив палец каплей из-под крана, затем тщательно вытер, собрал крошки, расставил все точно по местам.
— Хорошо. Вполне хорошо, — похвалил Локи, улыбаясь. Чем-то это напомнило его собственные тайные похождения в детстве, хотя, скрывался и прятался он, конечно, не ради еды. — Соусницу только поверни цветочком направо.
— Пирожные трогать не будем, — с сожалением сказал Гарри. — Дадли всегда помнит, сколько их осталось.
Он прихватил бутерброды и вернулся с ними в чулан, вздохнув с облегчением. Ну да, невелико приключение, и все же пришлось поволноваться.
Теперь пора разобраться с волосами. Что вообще его в этом заинтересовало? Почему показалось каким-то намеком? Потому что у асов они растут намного медленнее. И что с того, у смертных и жизнь короче, могут и все процессы быстрее идти. Хотя, по восстановлению от ран не похоже... Это он так готовился к ссылке в Мидгард! Ладно, все не учтешь, не нужны были такие подробности. Тетка стригла небрежно и почти под корень. Была уверена, что за ночь отрастут? Тогда непонятно, зачем эту дурацкую челку оставила.
Голод почти отступил. Почти — было ключевым словом, видимо, отъедаться придется еще потом долго, и к тому же...
— Так что там с пирожными? — Локи улыбнулся подначивающе, мечтательно-хитро скосив глаза.
Захотелось. Просто очень. Встали, красочно нарисовались перед глазами, хоть иллюзию с них твори. Вот же, Хель, тело... Дурное и детское, со всеми причитающимися. И как в таком состоянии думать о чем-то серьезном?
— Дадли... — начал оправдываться Гарри.
— Пошли, все будет нормально.
— Локи, я обойдусь, правда.
"А я нет". Но об этом рано, не нужно лишних вопросов. Про то, что и как он чувствует и где вообще находится.
— Я сказал — пошли, — надавил трикстер, начиная раздражаться от препираний. — И я сказал — все будет нормально. Тебе недостаточно, смертный?
Гарри поразило, как резко изменился тон божества, и как надменно сверкнули холодной синевой моментально изменившиеся глаза. Мальчик слегка испугался, а потом почувствовал горечь. Теперь уже и Локи на него смотрит с ненавистью и презрением, почти как Дурсли, а, может быть, даже и хуже. Ему стало еще более одиноко, чем прежде. Никто никогда не будет с ним дружить. Все только кричат и командуют.
Ого... Вот это накрыло. Ну уж нет, не сейчас. Не дать засосать себя в омут тоски и жалости к себе... спровоцированной ведь понятно кем и понятно как. И по тому, как пошли вспоминаться совсем нехорошие моменты ("Знай свое место, брат", "Нет, Локи"...), он понял, понял сразу много всего. Что мальчик куда более чувствительный, чем можно было предположить, и что с ним так нельзя, себе дороже. К тому же, для ритуала ему понадобится абсолютное его доверие, совсем не время подрывать его чем бы то ни было.
