Санни посмотрела на кусочек чистого места на пергаменте. "Подруга" и имя туда явно уже не влезали. Она умудрилась исписать пергамент с обеих сторон. Ладно, он и так знает, что подруга. А без подписи как-то неправильно. Так что быстро вписав "Санни", она скатала пергамент в трубочку и привязала к лапке оживившейся совы. Та вопросительно посмотрела на неё, а потом на окно. Санни усмехнулась, встала из-за стола и, подхватив на руки сову, просто выкинула её в окошко. Она видела, как Руди так однажды сделал. К счастью, сова тут же расправила крылья, сделала кружок почёта перед окнами библиотеки, и полетела в сторону Запретного леса.
— Наконец-то, — прокомментировала мадам Пинс. — Мальчики, разговаривать идите в другое место.
Санни скользнула за свой стол, мельком глянув на двух хаффлпаффцев, которые о чём-то хихикали в другом конце читального зала.
Письмо Рабастана пришлось спрятать в карман мантии. Иначе никакой работы она дописать не сможет. Хотя, всё равно было сложно. И немножко обидно — ну где там ходят Эмили и Роб?! Очень хотелось вернуться к себе и перечитать письмо ещё раз, свернувшись клубочком в кресле. Смакуя каждое слово. Ну надо же, красавец! Наглый, наглый Басти! А что за псих его учит, очень хотелось знать. Надо было прямо спросить. Вдруг она его знает.
Судорожно вздохнув, Санни вернулась к томику по чарам. Работы у неё ещё непочатый край, и нечего думать, какое прозвище придумать нахальному красавцу. Надо учиться, иначе отец выдаст её замуж за кого захочет.
Эта мысль несколько охладила разгорячённый мозг и дала возможность сосредоточиться на письменной речи некоего Лестера из Йоркшира, средневекового учителя-чароплёта.
* * *
Субботнее утро не успело толком начаться, а Дамиан уже едва себя контролировал. Каждый раз при взгляде на стол Гриффиндора его охватывало холодное бешенство, от которого уже просто мутило. Бекон на тарелке был измельчён на микроскопические кусочки, но аппетит, как пропал после той записки, так и не появлялся. И удалось же завладеть ею! Совершенно случайно. А ещё тот разговор, подслушанный пару дней назад...
Лаудан Забини, скотина, а не лучший друг, послал его отборным итальянским матом ещё в понедельник под каким-то дурацким предлогом. И какая муха укусила — не понятно. Точнее — понятно. Всё эта паршивка Пранк — стоит ей только пройти мимо Лаудана с грустной миной, как тот тут же заводится с пол-оборота. И ладно бы на этой мерзавке свою печаль вымещал, так нет, есть же он, такой понимающий Дамиан! И ещё удивляется, почему лучший друг так ненавидит его зазнобу. Подлить ей, что ли, какого зелья? Опасно, конечно, с ковенцами вообще лучше не связываться. Это безголовый Забини, приехавший из солнечной Италии лишь перед Хогвартсом, не слишком разбирается в местных реалиях. Дорвётся же, придурок, только он ему не мать, чтобы жалеть и вытирать сопли. Мог бы сам как-то подсуетиться и о мелкой дурище всё вызнать, да отвалить. А не страдать молча, притворяясь живым меховым ковриком у её ног. Впрочем, в последнее время какой-то книззл между ними пробежал. Но Дамиану было глубоко фиолетово на проблемы Забини. Самому бы разобраться, что делать. Однако резкий отказ посодействовать ему стал сюрпризом. Обычно Лаудан легко соглашался одолжить сову или оказать другую мелкую услугу, но не в этот раз. Вот и пришлось Дамиану всё делать самому.
Вот возле совятни он и услышал разговор, когда, отправив сову с готовым заказом, уже собирался уходить. Говорили двое, стоя в маленькой нише возле совятни. Могли и не заметить его присутствия, Дамиан долго отлавливал сову Забини, которая наотрез отказывалась к нему приближаться. Своей совы у Вестерфорда не было, он этих тварей с детства терпеть не мог. В итоге пришлось схватить первую попавшуюся школьную сову и угрозами заставить взять посылку.
Только услышав шепотки возле совятни, Дамиан замер, решив переждать, когда те двое уйдут. А потом усмехнулся, услышав, о чём шла речь.
Один говорил, что ему надо послать заказ в аптеку, всячески намекая на "ту самую мазь", второй в упор не понимал, требуя назвать — какую именно, мол, может достать дешевле. Впрочем, первому, видимо, надоело уже мямлить, и он выдал и про смазку, и про то, для какой части тела она нужна. Второй некоторое время молчал, то ли в шоке, то ли ещё почему, а потом выдохнул: "Ты что — по мальчикам?" Дальше Дамиан слушать не стал. Боясь заржать, он быстро сбежал вниз, и только в лаборатории снял с ботинок заклинание "беззвучных шагов", заодно очистив от совиного помёта.
Нищеброд Артур Уизли заявился к нему спустя три часа. Краснея и мямля, он попросил сварить для него смазку, "ну для этого, понимаешь", только самую лучшую, мол, для друга. Тут же выяснилось, что друг на мели и есть всего пара галеонов. Но Дамиан же может, по дружбе.
— Уизли, друг ты мой, — наслаждаясь багровым румянцем парня, ласково ответил Вестерфорд. — Кому же понадобилась смазка, да ещё самая лучшая?
— Не могу сказать, — ещё сильнее покраснев — хотя, казалось бы, куда больше — ответил Артур. — Сам понимаешь, о таких вещах...
— Значит так, — рявкнул Дамиан, потеряв терпение. — Или говоришь имя, или катись в совятню и заказывай в аптеке. И чисто для сведения, Уизли, самый дешёвый — два галеона, три сикля и пятнадцать кнатов. А лучший — от двадцатки и выше. Свободен.
И тут его словно бочкой ледяной воды облили.
— Робу нужно, — перестав мямлить, угрюмо сказал рыжик.
У Дамиана пропал дар речи и все заготовленные язвительные фразы.
— Кому? — прохрипел он.
— Роберту Вуду. Но ему не для себя. Наверное.
А это уже походило на ложь. Не про Вуда, а то, что не для себя. И, конечно, Дамиан согласился. За два долбанных галеона. Целый день фантазировал, как скажет рыжему, что отдаст смазку лично в руки его другу, но так и не решился сказать. И когда Артур пришёл, просто молча всучил ему баночку и захлопнул дверь.
Потом спохватился, попытался проследить, но Уизли просто поднялся в гриффиндорскую башню. И вот сегодня перед завтраком Вестерфорд их увидел. Вуда и Флинта. Флинт, проходя мимо гриффиндорца, обнял того за плечи и что-то шепнул на ухо. А потом вложил в руки записку и быстро потопал дальше. Встав за колонной, Дамиан отлично видел, как порозовел Роб, читая записку. А потом просто сунул её в карман. Вестерфорд всё бы отдал, чтоб её прочитать, и ему повезло. Непутёвый Артур как раз догнал Вуда и что-то спросил, тот вытащил из кармана мешочек с галеонами, не иначе, и показал рыжему, а записка спланировала на пол. Подманить её ничего не стоило.
"Заведение мадам Мюррей, Лютный, комната восемь. Сразу после завтрака жди возле квиддичного поля. Пойдём вместе. Будет жарко, обещаю. Ф. P.S. Не забудь смазку".
Дамиан чуть не пропустил момент, когда Вуд поднялся из-за стола. Наспех сказав что-то рыжему придурку, Роб быстро пошёл на выход из Большого зала. Спустя минуту, Квинтус Флинт направился следом. Среди слизеринцев вообще многих недоставало. Того же Лестрейнджа и Мэдисона. Со старших курсов присутствовали одни дамы. Но Вестерфорда это волновало мало. Он бросил на стол салфетку и покинул Большой зал, сразу рванув к себе в башню. Из его спальни прекрасно было видно всё квиддичное поле и подходы к нему. Спешно одеваясь для прогулки, он сразу заметил две фигурки, которые, встретившись, бодро направились к воротам Хога. Что ж, у него был адрес. Запасную палочку он тоже взять не забыл.
* * *
Август Руквуд положил себе два месяца на изменения во внешности, выправке, манерах и прочем, прежде чем предстать пред светлые очи, то есть, конечно, карие, прекрасной Мюриэль. Тренировки молодых новобранцев в Отделе Тайн оказались куда более жёсткими, чем он предполагал. Так, наверное, и магловский спецназ не учат. Подъём в пять утра, легкая пробежка в несколько километров, отжимания, приседания, полоса препятствий, подтягивание и поднятие тяжестей, рукопашный бой, разработка обеих рук — в особенности кистей — для работы с палочками, да всего и не перечислить. Этикету учили сразу после завтрака. Из четверых новичков в их команде была всего одна девушка, и парням приходилось по очереди изображать дам. Впрочем, когда девчонку заставили изображать кавалера, обида прошла — рык инструкторши, что, мол, оборотное никто не отменял, сразу привел мозги в порядок.
После обеда полчаса отдыха, а затем снова тренировки. А ведь были еще занятия языками, артефакторикой, чарами, зельями, прорицаниями, нумерологией, рунами, тёмными искусствами, ритуалами и ещё несколькими запрещёнными в современном мире разделами магии, которые вслух даже не называют. Не потому что боятся, а потому что просто не могут — клятвы неразглашения надёжно хранили многие из получаемых знаний. Даже обсудить друг с другом было невозможно. Да и не было нужды, слишком уж разнилось преподавание для каждого. Индивидуальный подход выражался даже в принятии целой батареи зелий трижды в день, у каждого набор был свой, выведенный после серии тестов и диагностики всего, что можно и нельзя.
Разочарование, что до интересных исследований ещё очень далеко, не отпускало только первые пару дней. Потом мысли были только об отдыхе и сне, а до кровати удавалось добраться только в двенадцатом часу. В постель хотелось рухнуть, не раздеваясь, и не просыпаться минимум неделю. Даже тренировки в аврорате, благодаря которым Руквуду было не так сложно влиться в учёбу на первых порах, меркли по сравнению с нынешними нагрузками.
Неожиданно оказалось, что один выходной у них будет. И прямо среди недели. Точнее, он мог наступить абсолютно в любой день. В первый раз это была пятница, в этот раз суббота.
К своему стыду первый выходной Август просто проспал, вымотанный до крайности. Правда, оказалось, что Мэтт, Гай и Тайлер провели свободные часы ровно таким же образом, и только Кэти смогла выбраться на Косую аллею, чтобы прикупить что-то по мелочам, да и то под самый вечер.
Но в эту субботу Август решил прогуляться, раз уж дозволяют, даже если будет помирать. И заставил себя встать ровно в десять. Долго стоял под душем, пытаясь проснуться, и с удовольствием понимал, что мышцы уже не дёргает и ничего вообще не болит. И он даже не помнил, когда это случилось. Не в первую неделю точно, когда на теле не было живого места. Видимо, он наконец адаптировался к новым условиям жизни.
Косая аллея встретила его мелким снегом, который тут же превращался в слякоть. Неприятная жижа отвратительно хлюпала под сапогами, но испортить настроение от ощущения долгожданной свободы не могла. Народу по случаю субботы было достаточно много, и Руквуд нет-нет, да и оглядывал прохожих в поисках знакомых. Тройка авроров, стоящих в карауле на углу пересечения с Лютным, проводила его равнодушным взглядом. И Август едва удержался от кивка бывшим сослуживцам. Неужели уже действовала особенная аура невыразимцев? Их никто не замечал, и об этой особенности "серых мантий" ходили легенды. Но как? Мантия? Благо, её вместе с прочей амуницией выдали совершенно бесплатно. Но была она обычной, чёрной, повседневной. Что на нём самом нет никаких таких чар, Август был почему-то твёрдо уверен.
Руки замёрзли очень быстро, и он пожалел, что не взял перчаток. Поэтому завернул в первую попавшуюся забегаловку, заказал завтрак и горячий чай. Барменша, скользнув по нему непонятным расфокусированным взглядом, взяла деньги и выдала поднос, словно спешила избавиться. И тут же приветливо улыбнулась следующему магу, мантия которого была куда бедней, чем у Августа.
За его столик никто не стремился присесть, обходя по дуге, хотя свободных мест в этот час тут практически не было. И три стула так и пустовали следующие пятнадцать минут. Молоденькая ведьма, задумчиво глянувшая в его сторону, начисто проигнорировала его улыбку, хотя добрых две минуты ещё смотрела в его сторону рассеянным взглядом.
Руквуд начинал чувствовать себя невидимкой. И Мордред всё раздери, ему это даже нравилось. Первую половину дня. Но к пяти часам вечера он уже совершенно не был в этом уверен. И аппетит пропал; он не стал обедать, проведя уйму времени в книжном, где внезапно увлёкся потрёпанным жизнеописанием некоего мастера чар, жившего пару столетий назад. Забавный оказался волшебник. Хотел купить книгу, покидая магазин, но продавец посмотрел сквозь него и буркнул:
— А! Забирайте, это так, мусор.
И больше не глядел в его сторону.
Пожав плечами, Август направился в любимую кофейню, решив почитать за чашечкой ароматного кофе. Возвращаться в "казарму" пока не хотелось от слова "совсем". А войдя в кофейню он замер, словно налетев на невидимое препятствие. За дальним столиком сидела Мюриэль собственной персоной. Первым желанием было броситься к ней. Вторым — выйти вон, пока не заметила. Третьим — пройти за другой столик, чтобы понаблюдать за ней вволю, раз уж стал таким незаметным. Что он и сделал, получив свою чашку кофе.
Вот только Мюриэль посмотрела на него очень пристально, прежде, чем он успел занять столик в углу. И удивлённо подняла брови:
— Мистер Руквуд? Присоединяйтесь, сделайте одолжение.
Он едва не уронил свою чашку, да ещё, кажется, до крови прикусил нижнюю губу, но решительно пересел за её столик. Как она смогла его увидеть? Или тут подействовала магия другого рода? Ведь он бы точно хотел, чтобы именно Мюриэль могла его видеть всегда. А ведь, скорее всего, это желание обоюдное. Кого же ещё она могла бы здесь ждать?
— Здравствуйте, миссис Прюэтт.
Ему позволили поцеловать руку и даже задержать её в своих ледяных пальцах дольше положенного. И оглядели с каким-то непонятным интересом с головы до ног.
— Сядьте уже, — спохватилась Мюриэль. И когда он устроился напротив, с непонятной горечью произнесла: — Так вот почему вы куда-то запропали. А я-то гадала.
Он вспыхнул, чувствуя, как лицу становится жарко.
— Вы искали меня?
— Не то чтобы искала, — она неопределённо махнула рукой. — Ну рассказывайте, как вас угораздило, Август? Чем аврорская мантия вам не угодила?
— Вы сами сказали, что "никогда не заводили себе любовников среди юных авроров", — ответ вырвался прежде, чем он успел подумать. Поэтому дальше оставалось только молчать, полыхая ставшими очень чувствительными ушами. И уткнувшись в свою чашку, о которую он безуспешно пытался согреть руки.
Мюриэль молчала, а он ни за что бы не взял свои слова назад. И к дракклам два месяца, пусть всё решится прямо сейчас!
— Вот значит как, — наконец произнесла она, и добавила громче: — Вставайте и подайте мне руку, будьте джентльменом. Мы уходим.
У неё оказался портключ, и спустя полминуты Август уже стоял посреди прихожей знакомого дома, сожалея о том, что его руку она сразу отпустила. Появившемуся из воздуха странному домовику Мюриэль коротко отдала приказ, которого Руквуд не разобрал.
Он вообще плохо воспринимал окружающую действительность. То, что его не послали Запретным лесом, а пригласили домой — это же что-то значит? Осознание пусть маленькой, но победы, кружило голову сильнее вина. Вот только к появлению молодого человека наверху широкой лестницы Август оказался совершенно не готов. Парень едва ли был старше него самого и вёл себя так, словно был хозяином в этом доме. Оценивающе оглядел гостя, замерев на мгновение, после чего легко сбежал вниз. Чудеса! Этот тоже его "замечал". В груди завязался тугой комок ревности. Кажется, он поспешил сделать выводы. Значит, вот зачем его пригласили?! Дать по носу, как глупому щенку, показав нынешнего любовника?
