— Привожу дословно: "Скоро, парни, я трахну саму Блэк! Чистокровных у меня ещё не было".
Глаза у мисс Блэк расширились. Вот только обвинить его во лжи она не могла. Клятва не дала бы ему обмануть или промолчать — это простенькое заклинание было покруче Веритасерума. И оба это знали.
"Пипец котяре!" — мысленно усмехнулся Аллен.
Но слизеринке снова удалось его удивить. Самообладанием девицы оставалось только восхититься, если бы это не касалось его самого. Она шагнула ещё ближе и соблазнительно улыбнулась:
— А ведь ты меня тоже хочешь, Аллен?
Питер сжал зубы, но ответить пришлось:
— Да!
— Влюблён?
— Н-н... Да. Только это ничего...
— И как давно ты в меня влюблён? — она стояла уже вплотную, жадно и торжествующе вглядываясь в его глаза.
Никогда ещё Аллен не загонял сам себя в такую глупую ловушку. Он ощущал, как вздуваются жилы на шее, лбу, кровь стучит в висках набатом, зубы почти крошатся, так сильно он их сжимал, но промолчать не удалось:
— С прошлой весны.
Андромеда рассмеялась. Громко, с сумасшедшим весельем. Только в глазах на миг промелькнула боль, отчего Питеру стало не по себе. Поздновато понял, что это было жестоко. Но повторись всё снова...
— Хотел бы на мне жениться?
Казалось, он всем телом ощутил, как спало заклятие. Питер улыбнулся:
— Нет. В ближайшие лет десять женитьба в мои планы не входит. А вот приударить был бы не прочь. Классно целуешься!
Куда их роду, привечавшему сквибов, свататься к Древнейшему и Благороднейшему... Пошлют к Мордреду, и никого это не удивит. Аллен всегда здраво оценивал свои шансы.
Пощёчина обожгла щёку, на этот раз он даже не уклонился — заслужил.
— Какая же ты скотина, Питер Аллен! — прошипела Андромеда, встряхивая отбитой кистью. — Такой же гад, как твой дружок Лестрейндж! Жаль, что тебя вместе с ним из школы не турнули, придурок!
— Нам лучше разойтись, — холодно произнёс он, услышав шарканье ног вдалеке. — И быстро! До встречи, мисс Блэк!
Ушёл Питер, не оборачиваясь. На душе было тоскливо и пусто. Что уж там, сам подставился. Теперь Андромеда его в покое не оставит. И хорошо, если только слизеринки будут смеяться. Хотя Аллена это волновало мало. Гораздо больней было от того, что она знает. У него-то хватило бы сил скрывать свои чувства до конца Хога. А теперь даже не посмотришь украдкой. Ничего — переживёт. Или разлюбит её, постараться стоит. Главное, красавчику Тонксу больше ничего не светит — о гордости Блэков можно было легенды слагать.
* * *
Андромеда ворвалась в спальню разъярённой фурией. Валери Нотт потянулась, открывая глаза.
— Что, свидание отменилось, или котёночек напортачил?
— С этого кобелины завтра шкуру сниму, — Андромеда что-то зло искала в сундуке, выбрасывая всё наружу. — Проклятый Аллен!
— А Питер тут причём?
— Я в душ, смыть его прикосновения!
— Меда! — встревоженная Валери всё же вскочила и попыталась ухватить её за руку. — Что случилось?
— Две вещи, — развернулась к подруге Блэк. — Тедди, тьфу... паршивый грязнокровка хвастался в "Кабаньей голове", что трахнет меня. А сука Аллен обманом вырвал поцелуй, а потом заявил, что, мол, жениться на мне в его планы не входит. Скотина! Я в душ!
Она торжественно потрясла над головой коробочкой с зубным порошком и щёткой.
— Ладно, поняла. Давай подлечу. Воспоминания затмить не обещаю, но очень постараюсь. Ну же, закрой глазки. Мне как раз надо потренироваться.
Андромеда вздохнула, словно сдувшись, и послушно зажмурилась. Целовалась Валери далеко не так страстно, как проклятый Аллен. Но нежности было хоть отбавляй.
— Ну как?
Мисс Блэк открыла затуманенный взгляд и покачала головой.
— Ты права. Душ отменяется. Я спать. Придумай, как убить ублюдков, будь лапочкой.
— Завтра подумаем, — Валери зевнула. — Спать хочу, как не знаю кто.
— Договорились. Завтра день рождения Руди. Надеюсь, Аллена не пригласят.
— С чего бы, Басти же не будет. Спи уже, неистовая Блэк! Но Аллена я понимаю. Ты классно целуешься, не то что в прошлом году.
Андромеда нервно хихикнула, бросила укоризненный взгляд на подругу, забралась в постель и задёрнула полог. Уже через пару минут в комнате стало тихо.
* * *
Санни проснулась рано, как сразу заверила оказавшаяся рядом Лакки. Первым чувством было удовольствие — такой выспавшейся давно себя не ощущала. А вот вторым ощущением стал ужас, когда обвела взглядом комнату и вспомнила, где находится, и что случилось накануне.
Поход на вечеринку больше не казался ни забавным, ни столь необходимым, он представлялся форменным ребячеством. И если об этом узнает отец...
— Лакки, где Джейми?
Домовушка уже поставила на стол горячий ароматный кофе и протягивала ей нагретое полотенце.
— Мастер Джейми спит, — улыбнулась она. — Госпожа Мюриэль тоже спит. И ваш отец, и матушка, и брат. А второй брат на кухне.
— Откуда?..
— Противный Оскар говорил это только что другому эльфу — Майсу. А я слышала. Майс — это эльф вашей матушки.
— Лакки, а ты никому не рассказывала про вчерашнее?
— Никому-никому! — домовушка сразу стала серьёзной. — Мастер Джейми сказал, что это ваша с ним тайна, а я умею хранить тайны. И знаю, что если ваш отец узнает, то всем будет очень грустно. Никогда я не наврежу мастеру Джейми и вам, хозяйка Санни.
— Грустно — не то слово, — горько усмехнулась Санни и пошла умываться. Внутри поселился холод, тот самый, что погнал вчера на вечеринку. Она так мечтала увидеть маму... Только вот чуда почему-то не случилось. С ней что-то не так? Почему больше не хочется уткнуться в материнскую юбку и порыдать вволю? Почему вдруг захотелось оказаться подальше от этой замечательной дружной семьи, в которой все так любят друг друга?
А ведь ещё вчера казалось, что Джейсон Прюэтт на самом деле её отец, любящий свою дочь, лучший отец в мире. Санни как-то свыклась уже с этой мыслью. И с братьями она так быстро подружилась и нашла общий язык. Даже с Мюриэль было легко, словно знакомы всю жизнь. Но только увидевшись с мамой, смотревшей с такой лаской, любовью и пониманием, она почувствовала, что чего-то не хватает. И дело не в Летиции, она на самом деле оказалась замечательной. Возможно, в ней самой чего-то важного не хватает? Но чего? Вот теперь этот вопрос тревожил и мучил.
А может, дело в том, что сохранившийся в душе образ родной матери, певшей ей колыбельную в раннем детстве, был совсем иным? Наверное, ей просто нужно время...
Санни сползла по стене и закрыла руками мокрое лицо, утыкаясь в колени.
Боже! Джейсон, Летиция, Гидеон, Фабиан... Они все чужие! Они для неё — никто, никто! И она не имеет никаких прав ни на их любовь, ни на этот дом, ни на эту жизнь Молли Прюэтт! Они все помнят и любят свою Санни, свою маленькую Санни, не её.
И подсознание молчит, словно не хочет отдавать ей, чужачке, своих воспоминаний. А ей самой нечего вспомнить, абсолютно нечего. И что теперь делать?
— Где она? — послышался из комнаты властный голос. Но сил вскочить или сделать хоть что-то не было.
А Мюриэль была уже рядом. Подняла её с пола рывком, насильно наклонила над раковиной, умывая лицо ледяной водой, как маленькой.
К лицу прижалось всё ещё тёплое полотенце.
— И что за трагедия на ровном месте? — сердито спросила тётушка, пока Санни стояла, уткнувшись в полотенце. — Ну сделали глупость, с кем не бывает? Папу и маму расстраивать не будем. Не так ли?
Санни помотала головой. Конечно, не будет. Она никогда им не навредит. Больше никогда. И всё равно будет любить — так, как сможет. Но жить надо самой. И решать, как жить, тоже будет теперь сама. Всё! Детство кончилось. Её нежданное второе детство...
Она убрала полотенце и даже смогла улыбнуться в ответ на насмешливый взгляд тётки.
— Всё хорошо.
— То-то же, — одобрительно кивнула та. — Твой кофе остыл, но ты можешь спуститься вниз и составить компанию Гидеону. Выдрала бы вас обоих — и тебя, и Джейми — собственноручно...
— Но, тётушка, откуда? ...
— А эти часы дурацкие, показывающие кто куда отправился из семьи, я ещё в детстве хотела уничтожить. Потом решила усовершенствовать, но всё руки не доходят. Так и висят в моей комнате, на совесть давят. Всё, я спущусь позже. Выше нос, племяшка. Прорвёмся.
Нервно рассмеявшись, Санни глубоко вдохнула, медленно выдохнула и пошла одеваться. Пусть она здесь чужая, но это ещё не конец света. Она жива, здорова, что-то уже знает, что-то умеет. Просто пора уже признать, что сказки не случилось, и многое зависит не от кого-нибудь, а от неё самой.
* * *
Гидеон, поморщившись, залпом выпил бодрящее зелье и прислонил прохладный флакон к виску.
— Хреново? — спросила Санни с сочувствием, устраиваясь напротив брата за большим кухонным столом.
— Тот, кто изобретёт антипохмельное зелье — обогатится, — проворчал Гидеон, устраиваясь напротив.
— Неужели ещё не изобрели? — Санни невольно хихикнула, когда он уныло помотал головой. — А где Фабиан?
Гидеон фыркнул, глянув сквозь ресницы:
— Рано тебе ещё таким интересоваться, ребёнок.
— Ага, — в тон ему сказала она. — А потом будет поздно. Знаю. Я пойду прогуляюсь... Если опоздаю на завтрак...
— Скажу, — согласился он. — Оскар! Кофе подай! И то зелье от головной боли.
Брат догнал её на заснеженной дорожке, по которой Санни бездумно брела, укутанная в тёткину шаль поверх тёплой мантии.
— Санни! — Гидеон пошёл рядом, приноравливаясь к её шагам. — Прости меня. Я знаю, ты уже выросла, просто...
— Всё в порядке, правда, — как-то уже естественно она взяла его под руку. — Лучше скажи мне, братец. А что тебе помешало последовать примеру Фабиана? Или точнее — кто?
Он как-то безрадостно хохотнул, пробормотал: "Совсем большая!", и некоторое время оба молчали, обходя заснеженную клумбу и направляясь вглубь сада. Санни вдыхала морозный воздух полной грудью, чувствуя, что наконец-то начинает успокаиваться.
— Мы случайно встретились в Лютном, — заговорил вдруг Гидеон. — До сих пор не знаю, что она там делала. Но... Проводил её на выход. И потом... Мы так же гуляли, о чём-то говорили. Она обещала написать.
— Не написала? — с сочувствием спросила Санни, когда он окончательно замолчал.
— Написала, — хмыкнул Гидеон. Наклонился, слепил снежок и с силой зашвырнул его в дерево метрах в двадцати. — А потом ещё, и ещё, и ещё...
— А ты?
— И я.
— Может, пора свататься?
— Я не знаю! — в голосе Гидеона прозвучало отчаяние. — Она вообще просит держать в тайне нашу дружбу. Дружбу, понимаешь? А на вопрос про сватовство — отшутилась. И что делать, Санни? Ждать, когда кто-то другой уведёт? Я уже ничего не понимаю!
Она взяла его за локоть уже обеими руками, не зная, что сказать в утешение.
— Это ведь Валери?
Он резко повернулся, глядя в удивлении.
— Фабиан не знает... И никто.
— И не узнает. От меня. Сам скажешь. Так она не хочет выходить за тебя замуж?
— Не знаю, я так прямо не спрашивал. И про сватовство было так, словно не всерьёз. Что мне делать?
— Спросить всерьёз? — Санни не знала, чем ему помочь. Хотела бы, но понимала, что тут он сам должен решать.
— В письмах это как-то... А встретиться всё никак не получается.
— Отчего же? Или дело в её брате? Отце?
Он молчал, казалось, целую вечность. И Санни не торопила, глядя на закружившиеся в воздухе снежинки. А говорили, что в Англии нормального снега не бывает...
— И во мне, наверное, тоже, — глухо заговорил Гидеон. — Я ведь хотел сначала твёрдо встать на ноги, купить дом, а тут драконы, и мы не удержались... — проговорил он тоскливо. И тут же добавил совсем другим, бодрым тоном: — Ладно, сестрёнка. Если ты уже полюбовалась на первый снег, пойдём. Иначе на завтрак опоздаем.
— Пойдём, — согласилась она.
* * *
Как же она боялась когда-то этого разговора с отцом. И вообще не ждала так рано, только в рождественские каникулы. Но в этот день словно что-то переключилось в голове. И в кабинет после завтрака, прошедшего в милых разговорах ни о чём, она вошла, сама поражаясь накатившему — нет, не спокойствию — скорее, состоянию странной апатии и в то же время какой-то непонятной решительности.
Джейсон Прюэтт как будто вовсе был мыслями далеко. Указав ей на кресло, он долго молчал, глядя куда-то в сторону мягко потрескивающих поленьев в камине. Она тоже первой разговор начинать не спешила. Ждала вопросов или прямых указаний, и уж тогда по обстоятельствам.
— Санни, — отец словно очнулся. — Прости, задумался. Так что с женихами? Что тебя пугает, малышка?
— Не знаю. Наверное, скорость развития событий, — вдумчиво ответила она. — Ты ведь сам хотел, чтобы я развивала свой дар. А у меня ощущение, что у меня просто не будет такой возможности, если я выйду замуж.
— Понимаю, — кивнул он. — Однако можно обойтись помолвкой, а свадьбу отложить... скажем, на пять лет.
Санни почувствовала, как внутри всё сжалось:
— У тебя уже есть кто-то на примете?
Отец выглядел печальным:
— Целых двое, и, как я понял, они оба тебя пугают? Или что-то другое?
Она растерянно пожала плечами, не зная, чего ожидать.
— Не хотелось этого признавать, но, пожалуй, твоя тётка и мать правы, — лорд Прюэтт встал и прошёлся по кабинету. — Санни, ты уже взрослая девушка, и я буду говорить откровенно. Ты должна понимать, что и Нотты, и Лестрейнджи для тебя, да и для нашей семьи, почти одинаково выгодные партии. Одно твоё слово сейчас в пользу кого-то из них, и я не стану чинить препятствий.
Она испуганно замерла. И что ответить? Милый Рабастан? Невероятно крутой Нотт? Ну почему она не разобралась в себе хотя бы этим утром?
Лорд Прюэтт усмехнулся:
— Вижу, что порадовать меня тебе нечем?
С жалобным видом она медленно помотала головой.
— Что ж, — отец вернулся за стол, но садится не стал. — Обстоятельства складываются таким образом, что в ближайшем будущем может всё круто измениться. Если к Рождеству ты так и не сможешь сделать выбор — а я сомневаюсь, что за месяц что-то изменится — то разговор перенесём к концу твоей учёбы в Хогвартсе.
Санни затопила радость, но показать её, пока отец не закончил, она поостереглась.
— К тому времени постараемся найти тебе учителя по чарам. Раньше нет смысла, совмещать ученичество и последний год учёбы в Хогвартсе... Я всё же не зверь.
Она хотела поблагодарить — учёба по программе давалась ей нелегко. Но Джейсон как раз остановился перед ней с очень серьёзным видом, и Санни только кивнула.
— Но ты должна знать. Я принял решение... — паузу он тянул так долго, что Санни едва не задохнулась, задерживая дыхание. — Если ты всерьёз займёшься развитием своего дара и к концу выпуска покажешь реальные результаты, которые меня впечатлят, то обещаю... — отец выглядел торжественно, как никогда. — Обещаю, что сама выберешь себе жениха, на свой вкус и на своих условиях. Или не выберешь никого. Острой необходимости породниться с кем-то у нас нет, — он вдруг усмехнулся очень по-доброму: — Разумеется, я должен буду одобрить жениха. Во всяком случае, обещаю приложить все усилия, чтобы принять твой выбор.
