Молли Навсегда. Часть 1 (0 - 37 главы)

Молли навсегда

Направленность: Гет

Автор: kaury4

Беты (редакторы): venbi

Фэндом: Гарри Поттер

Пейринг: Молли Прюэтт/? (там видно будет)

Рейтинг: R

Жанры: Романтика, Ангст, Драма, Фэнтези, Повседневность, Учебные заведения, Попаданцы.

Предупреждения: ОЖП, Смерть второстепенного персонажа, Элементы слэша

Размер: планируется макси, написано 1268 страниц

Кол-во частей: 44

Статус: в процессе

Описание: Саньке Осинкиной не повезло — попала-то она в Поттериану, круто все, магия и прочий Хогвартс. Но в Молли Прюэтт? Если и был персонаж, который ну никаких чувств особо не вызывал, разве что раздражение и тоску, то именно эта рыжая ведьма с выводком невоспитанных эгоистичных уизлят. И рано она обрадовалась, что ещё не замужем.

Пролог

Очередь продвигалась медленно. И откуда столько народу набежало? Тем более сегодня, накануне первого сентября, когда все, по идее, готовятся к школе, а Санька, наконец, получила отпуск. Вот счастье-то привалило!

Так что сегодня Санька Осинкина очень спешила, решив поехать к бабуле в деревню. Решила спонтанно, и неважно, что та отвечала по телефону не слишком довольным голосом, — так, словно не рада единственной внучке. Ворчливо велела купить хлеба и приезжать не позже восьми вечера — потом она ляжет спать.

В супермаркет заехала только хлеба купить. Но не пойдёшь же без тележки? Ну а как же, и салфетки нужны, и шампунь скоро закончится, канцелярский клей тоже пригодится, и ручки цветные давно не покупала. Корм для бабушкиного кота тоже не помешает. А самой бабуле обязательно нужно взять эклеров в шоколаде и пачку хорошего чая. Вроде по мелочи — а набралось полтелеги. Мысленно прикинув набегавшую сумму и сравнив с остатками от зарплаты и отпускных — новенький компьютер сильно выбивался из бюджета, — Санька с грустью отложила коробку конфет обратно на полку. Взяла хлеб — он, как известно, всему голова. И баба Вера просила.

Когда же эта очередь кончится?

— Не спите, девушка!

Осинкина вздрогнула от толчка сзади, обернулась, пряча в себе возмущение — больно ведь бортом тележки в поясницу. За ней стоял здоровый мужик в кожаной жилетке поверх клетчатой рубахи. Лысый череп и окладистая борода наводили на мысль о грубых и крутых байкерах. Трудовая мозоль заметно выдавалась вперёд, а выражение лица было крайне нелюбезным, точнее сказать — надменным и презрительным.

— Спать ночью нужно, — буркнул он и опять легонько двинул тележку вперёд.

Санька проглотила обиду — очередь действительно продвинулась вперёд. Никогда она не умела достойно ответить таким грубиянам и сейчас тоже не стала пытаться. Молча подкатила тележку вперёд, стараясь никого не задеть.

Замерла, а глаза опять закрываются, веки тяжёлые. Впереди несколько гружёных доверху телег. Как бы тут не застрять надолго.

Осинкина не спала полночи. Читала на любимом сайте очередной фанфик по "Гарри Поттеру", очень уж интересный попался. И чувства есть, и стиль славный, и сюжет лихо закручен. Герои живые, узнаваемые и интересные. Санька буквально глотала главы, не в силах оторваться. А когда дочитала до последней главы, то разочарованно поняла, что закончился этот опус ничем. Точнее — не дописан; последнее обновление было больше года назад, и ожидать от автора продолжения было бы наивно. И так стало обидно, что она быстро отыскала ещё один рассказ с похожим сюжетом, убедилась, что он завершён, и снова погрузилась в мир магии и интриг. А тут и ещё и пейринг оказался любимый — Гарри с Гермионой. Или уже не очень любимый? Его ещё "ПамкинПай" почему-то называют. Погуглить бы, что это значит.

Предпочтения у Саньки менялись в зависимости от прочитанного. Бывало, что и слэш вдруг увлекал. Но этот второй фанфик начал бесить задолго до концовки. Героиня тупила, Гарри Поттер тупил ещё сильнее; надежда, что они хоть что-то родят, стремительно таяла. В пятом часу утра Осинкина дочитала до слова "конец". Это на самом деле оказался конец. Гарри Поттер просто умер, так и не осчастливив героиню. В будущем Санька клятвенно пообещала себе смотреть "предупреждения" в шапке работ. Вот же, черным по белому написано, — "смерть основного персонажа". Выключив компьютер, нырнула в кровать — на работу надо было к десяти, а ещё пробки.

— Девушка, двигайтесь! — опять раздалось позади, вырывая её из полудрёмы. — Вы что, спать сюда пришли?

Вздохнула, выпрямляясь, сделала ещё пару шагов вперёд. На байкера не обернулась, но спина напряглась — видимо, сверлит взглядом. Санька поёжилась и опять прикрыла глаза. Да не спит она вовсе, просто очередь пережидает.

А ведь ещё надо заскочить домой, собрать рюкзачок с самым необходимым, и сразу мчаться на вокзал. Ехать на электричке часа четыре, оттуда на автобусе ещё полтора часа пилить до деревни по разбитой просёлочной дороге. Не ближний свет, но к восьми вроде бы успевает.

Бабка у Саньки — дама строгая, даром, что из родни одна-единственная. Родителей Осинкина не помнила, отец-то ещё до рождения дочки семью оставил, а мама быстро угасла от неизвестной болезни, когда Санька начала ходить в садик. Тогда бабуля не отдала её в детский дом и воспитала сама.

Жили в деревне. Это позже, уже когда поступала в институт, перебралась в город, в однокомнатную квартиру, оставшуюся от мамы. И то счастье — своё жильё. К бабуле ездила теперь нечасто, по большим праздникам, да летом. Потом, как пошла работать, и того реже. Но на недельку смогла вырваться в прошлый отпуск. Своей семьи пока не завела, да и рановато кажется, так что бабуля — всё, что у неё было.

Вроде, и умница Санька, и руки из правильного места растут, только совершенно не красавица — так, бледная моль. Таких, как правило, не замечают нигде. Во всяком случае, Осинкиной на ухажёров категорически не везло. Были попытки завести отношения с милым толстячком Борей из компьютерного отдела, да окончились ничем. С ним оказалось жутко скучно, и те несколько встреч, что у них случились, вспоминались с чувством тоски и неловкости. Даже до постели не дошло. Шутка ли — двадцатидвухлетняя девственница?! Кому скажи!

Ощущение, что тележка катится вперёд сама, резко вырвало её из дрёмы в очередной раз. Сердце от резкого перехода забилось в груди выброшенной из аквариума рыбкой, а тело отозвалось нарастающим гулом в ушах и топотом батальона мурашек. Чувствуя, как мир начал накреняться и темнеть, несмотря на яркие потолочные лампы, Санька покрепче ухватилась за единственную свою опору, пытаясь не упасть. И чуть не вскрикнула, увидев перед собой стену.

Точнее, не совсем стену, а широкий столб посреди станции на вокзале, разделяющий смежные платформы. Только отвернуть уже невозможно — ноги сами несут её за тяжёлой тележкой. А почему она такая тяжёлая, задуматься не успела, только зажмурилась, тихонько пискнув и приготовившись к удару.

Но удара всё не было, словно преграда исчезла, да и тележка уже сама тормозила, так что Санька открыла глаза, оглядывая заполненную народом платформу, и даже обернулась назад, чтобы убедиться, что стена ей только привиделась. Нет, не привиделась, вот она, позади. И, Боже мой, из неё как раз вышли два высоких парня, совершенно одинаковых с виду. Стройные, рыжие, синеглазые симпатяги, только одеты немного старомодно. И главное — оба улыбаются Саньке, как родной.

— Ну, ты даёшь, сестрёнка, — воскликнул один, перехватывая у неё тележку, — мне показалось, или ты боялась врезаться в барьер?

— Наверное, хотела проверить, произойдёт ли расщепление, как при аппарации, — весело подмигнул ей второй рыжик. — Прости, Молли, что придал тебе ускорение. Но мне так не захотелось лишаться единственной сестрёнки!

— Думай, что болтаешь, Гидеон.

— А сам-то! Поворачивай, Фабиан, поезд вообще-то там. Малыш, ты сильно испугалась?

Названный Гидеоном обнял девушку за плечи, разворачивая на сто восемьдесят градусов вслед за близнецом, и Санька уставилась на красный поезд, испускающий клубы белого дыма. Именно под таким ракурсом его всегда показывали в кино!

— Хогвартс-экспресс! — ошарашенно пробормотала она, не веря своим глазам.

Глава 1

— Молли, ты словно привидение увидела, — взглянул на неё Фабиан, катя рядом тележку. — Что с тобой, девочка?

Санька через силу улыбнулась ему и покачала головой. Она была не уверена, что сможет что-то внятно объяснить. О том, что она круто попала в Поттериану, можно будет подумать позже. Главное — сбылась мечта идиотки, начитавшейся фанфиков про Гарри Поттера.

Девушка шла между близнецами, постепенно приходя в себя.

В ту же сторону двигались дети разных возрастов, кто в мантиях, кто в простой, но нелепой одежде. Некоторых сопровождали взрослые. Гомон весёлых школьников, шумное пыхтение паровоза, клёкот, мяуканье и шипение всевозможной живности в клетках — всё это создавало какое-то праздничное настроение. Кто-то нёс чемоданы в руках, кто-то катил такие же тележки, как у Саньки. Все улыбались, здоровались, смеялись. На душе у девушки потеплело. Жива — и хорошо, а то ей то ли сердечный приступ привиделся, то ли ещё что-то похуже.

— Молли, там не твоя подруга? — спросил Гидеон, крепче сжимая её плечи своей рукой. Какие хорошие у неё братья!

Стоп! Фабиан, Гидеон, Молли! Она что — Молли Уизли?!

Застонать вслух не получилось потому, что к громкому проявлению своих чувств Санька с детства была не приучена. Гидеон ласково потрепал её по плечу:

— Это же соседка наша, нет?

Узнать девушку с густыми каштановыми кудрями, что махала ей рукой и весело улыбалась, Санька, конечно, не могла, но помахала в ответ. На всякий случай.

— Ага, — кивнула брату.

Но как же всё-таки обидно! Почему из всех героев Поттерианы она попала в дуру-квочку, с выводком невоспитанных эгоистичных уизлят, которых с некоторых пор она стойко не переносила?!

Правда, братья ей понравились. Очень симпатичные, живые и к ней так добры. Саньке всегда было жаль, что в каноне оба погибли. Вот кто бы мог повлиять на непутёвых племянников. А то этот Артур Уизли — тряпка, Молли — истеричка и деревенская баба, а ведь вроде была из аристократов...

— Молли, привет, — окликнула её девушка с каштановыми кудрями, к которой как раз подошли.

— Привет, — ответно улыбнулась Санька. Имени не знает, ну и ладно, дело наживное.

— Привет, Чарити, — подтвердил эту мысль Фабиан.

Та зарделась от смущения, но бойко спросила:

— Мальчики, поможете с чемоданами? А то папа смог меня проводить только до вокзала. У него работа.

— Конечно, поможем, — кивнул Гидеон, отпуская Саньку, — не вопрос! Молли, тебе в какой вагон?

Девушка замялась — вот чего она точно не знает.

Выручила Чарити:

— Мне — сюда, а Гриффиндорцы дальше. Через вагон. Молли, ты заходи к нам, хорошо?

Гидеон чмокнул её в лоб и остался помогать Чарити, а Фабиан покатил тележку сестры дальше. Проехав мимо следующего вагона, он притормозил у очередного тамбура.

— Молли, ты чего такая тихая сегодня? — с сочувствием спросил он Саньку, поднимая с телеги сразу два чемодана. — Клетку сама возьмёшь?

— Всё нормально, правда! Сову я возьму, — Санька подняла клетку с небольшой серой совой и направилась в вагон вслед за братом. Они прошли до середины, когда девушка заметила пустое купе. — Давай сюда!

Остаться бы тут одной до конца пути. Не то, чтобы Осинкина не любила компанию, но не мешало осмыслить происшедшую с ней катастрофу в тишине и одиночестве. Как-то морально собраться, подготовиться к новой жизни. Другим попаданцам на подготовку выделяется по нескольку месяцев, а у Саньки всё не как у людей. Из огня, да в полымя — как любит говорить бабка Вера.

От шока девушка немножко отошла, с мыслью, что теперь она Молли Уизли — почти смирилась. Про то, что случилось в том мире с её телом, старалась не задумываться. Бабулю жалко, остальные переживут.

А может, это всё-таки сон? Санька ущипнула себя за руку выше запястья, пока Фабиан закидывал её чемоданы на верхнюю полку. Щипок вышел чувствительный, убеждая, что это реальность.

Братец поцеловал её в щёку, внимательно заглянув в глаза:

— Уверена, что всё в порядке? Молли, если кто будет обижать, ты, пожалуйста, не молчи! Сразу присылай сову. Договорились?

— Фабиан, ты чего? Я же не маленькая уже!

— Знаю, что можешь за себя постоять, — усмехнулся он, и ласково провёл своей широкой ладонью по её волосам. — И всё равно — ты слабая девчонка, а мы мужики! И всё-всё-всё можем понять.

— Прям-таки всё? — усомнилась девушка. Рассказать бы ему, что она не его сестра. И посмотреть, во что превратится всепонимающий братец.

— Абсолютно! — серьёзно произнёс Фабиан. — Всё исправимо, кроме смерти.

Санька мысленно с ним согласилась, а вслух ответила:

— Мне повезло с такими братьями! Вы сами-то берегите себя, ладно?

— Да что нам будет-то? — развеселился "брат". — Ну, давай, стрекоза! До встречи!

Пояснив, что у них с Гидеоном ещё дела в Лондоне, Фабиан пожелал счастливого учебного года и сбежал.

Оставшись в одиночестве, Санька хотела закрыться изнутри, но никакой задвижки на двери не предусматривалось. Посетовав, что не знает подходящего заклинания, девушка устроилась у окна на мягком сиденье. Она совершенно не представляла, чем заняться, и как начинать свою попаданскую жизнь.

Глаза слипались, возможно — это реакция на стресс. По-хорошему, достать бы чемоданы и для начала исследовать их содержимое. Вещи многое могли сказать как о хозяйке, так и об окружающем мире. Но только сил на этот подвиг ощущалось крайне мало. Да и школьники то и дело заглядывали в купе, бесцеремонно открывая дверь. Хорошо, что никто пока не пожелал присоединиться.

Притвориться спящей? Ага, как Люпин в "Узнике Азкабана". Нет уж, надо подождать кого-нибудь. Должны же у Молли быть друзья? Или нет? Сердце неприятно кольнуло. Ничего, если нет — она их себе заведёт. У неё всегда это неплохо получалось. А тот мир... этот? — люди-то везде одинаковы.

Санька сунула руки в карманы и нащупала кошелёк, крошечную книгу и палочку. Кошелёк оказался набит золотыми монетами. Пересчитывать пока не стала. Успеется. Книжечка была явно под чарами уменьшения. Тоже не горит! А вот волшебная палочка требовала немедленного внимания.

Настало время убедиться, маг она, или мимо проходила.

Барьер на платформу девять и три четверти её пропустил, но это разве доказывает, что она теперь волшебница?

Палочка удобно легла в руку. По телу прокатилась тёплая волна. Неужели признала новую хозяйку?

— Люмос, — произнесла Санька. И широко улыбнулась, залюбовавшись ярким огоньком на конце палочки. — Нокс! Темпус!

В воздухе перед ней зависла голограмма часов и дата. Как хорошо, что многие заклинания ей знакомы из фанфиков и канона!

До отправления поезда, если она не путает, оставалось пять минут. А вот год на дворе — тысяча девятьсот шестьдесят седьмой.

И очень жаль, что она не помнит год рождения Молли Уизли. Точнее, Молли Прюэтт. Эта внезапная мысль сильно обрадовала девушку. Точно! Она ведь ещё не замужем! И Артур Уизли ей пока что никто, и звать его никак. То есть, это Санька ещё поглядит, выходить ли за него замуж, или послать лесом. В Нору, ага!

Не успела подумать про суженого, как дверь распахнулась в очередной раз, и девушка увидела очень рыжего парня, похожего больше на киношных близнецов, Фреда и Джорджа, чем на Рона Уизли. Но плечи такие же широкие, как у лучшего друга золотого мальчика. Сердце Саньки осталось совершенно спокойным. Каким бы ни был симпатичным этот рыжик, а до братьев-Прюэттов ему далеко. Да и не во внешности дело.

— Молли, привет, а я тебя везде ищу, — радостно сообщил этот верзила, плюхаясь рядом с Санькой на сиденье. Девушка невольно отодвинулась к окну, а руку, которую парень закинул по-свойски ей на плечо, демонстративно сняла. Рано она его с близнецами Уизли сравнила. Вылитый Рон!

— Привет, Артур, — ответила вежливо.

— Ты чего такая? Столько не виделись, а ты...

Санька попыталась подняться, но резко дёрнувшийся поезд швырнул её прямо на колени парню.

— Извини, я скоро вернусь, — она поспешно вскочила и покинула купе, усилием воли сдержав рвущийся из груди смех. Очень уж забавное выражение лица сделалось у Артура. Санька искренне надеялась, что ничего ему там не придавила. Не монстр же она. И зла рыжику не желает.

И сбежала она не просто так, ей вдруг показалось смертельно важным посмотреть, как она теперь выглядит. Мантия-то у неё очень приличная, шёлковый платок на шее тоже не дешёвый, и фигуру оценить успела — грудь как минимум второго размера и упругая, а не то плоское недоразумение, что было у неё прежде. И талия тоненькая пока что. Ну, правильно, шести родов у неё ещё не было.

Рост не слишком высокий, но и мелкой себя Санька не ощущала. Наверняка учится уже на одном из последних курсов. Надо будет осторожно уточнить у Артура.

Уборная нашлась в конце коридора, где девушка поспешила закрыться. Зеркало там имелось, не слишком большое, но лицо разглядеть можно.

Санька застыла, внимательно разглядывая себя, а потом улыбнулась во весь рот. Да она же просто красавица! И улыбка нисколько не портит впечатления. А уж зубы — в Голливуде бы позавидовали. Есть в магическом мире свои плюсы — точно есть!

Уж непонятно, как в фильме подбирали актрису, а на вкус Саньки выглядела она просто зашибись. Ярко-синие глаза, обрамлённые длинными тёмными ресницами, загнутыми кверху. Тонкие тёмные брови, чистая кожа, аккуратный носик и прихотливо изогнутый рот. Скулы широковаты, но это придаёт определённый шарм. Кожа не бледная, а слегка золотистая. И веснушек, как у Артура, не наблюдается вовсе. А самое главное богатство — волосы. Рыжие, конечно, но таких богатых оттенков, как расплавленное золото с вкраплениями бронзы. Пышные, несмотря на то, что заплетены в простую косу в руку Фабиана толщиной. И если коса длиной ниже талии, то распущенные, верно, попу прикрывают. Санька оценила! В том мире у неё был короткий ёжик, а ведь всегда мечтала о длинных волосах.

Осинкина подмигнула своему отражению, глубоко вздохнула и медленно, с удовольствием, выдохнула, впервые ощутив волнение и радость от попаданства. А ведь не так уж всё плохо!

Возвращалась в своё купе в приподнятом настроении. И Артур уже не так раздражал — она же не знает, вдруг он милый, интересный и суперхороший. Нужно будет разобраться, а не рубить всё с плеча. В конце концов, с лица воду не пить.

Навстречу попадались малыши, которые при виде девушки прижимались к стенке, пропуская её. А потом она нос к носу столкнулась с двумя старшекурсниками примерно её возраста. То есть, возраста Молли — от пятнадцати до семнадцати. Черноволосые красавцы преградили путь совершенно не по-джентльменски. Старший нахально улыбался и оглядел её с интересом.

— Какая приятная встреча, — заговорил он. — Даже грифы за лето изменились, а, Рабастан?

Санька удивлённо рассматривала братьев, сходство было несомненным. Неужели это Лестрейнджи? Как же их, Рудольфус и Рабастан! Точно! Так вот какими они были в молодости!

— Пропусти, Рудольфус, — мягко потребовала девушка, одарив обоих весёлой улыбкой. Совершенно не представляя, есть ли в этом времени вражда между факультетами, решила первой никакого негатива не показывать.

Младший смешливо улыбнулся в ответ, а старший озадаченно хмыкнул.

— Даже имя моё знаешь, Прюэтт?

— Странно, да, Лестрейндж? Мы же на разных планетах все эти годы учились?

Рабастан весело хохотнул, а Рудольфус надменно вскинул голову и посторонился:

— Проходи, Прюэтт, а то нехорошо ведь заставлять ждать даму.

Санька на шпильку Рудольфуса отвечать не пожелала, пожала плечиком и проскользнула между братьями. Но зарубку себе поставила — выяснить, что же всё-таки означает этот странный титул "предателей крови". Спрашивать у Артура не стоит, но в библиотеке она обязательно покопается.

Пока её не было, в купе появились ещё двое гриффиндорцев. Девушка и парень казались чем-то знакомы и похожи друг на друга. Ну и мир, от близнецов проходу нет!

Девушка тут же бросилась Саньке на шею, крепко обнимая, а её брат очень радостно кивнул.

— Привет, Молли, — воскликнула девчонка, — как же ты похорошела за лето! Правда ведь, Роб?

— Эжени все уши мне прожужжала, как она по тебе соскучилась, — со смешком пояснил тот. — Выглядишь здорово, Молли! Как провела лето перед последним курсом? Из учебников не вылезала, или романы крутила?

— Ни то, ни другое, — бодро ответила Санька, а сама мысленно охнула, подумав, что учебники она даже ещё ни разу не видела, ни за седьмой курс, ни за все остальные. Одно утешало, что с курсом определилась. Значит, седьмой. И ей, соответственно, семнадцать лет. — Просто отдыхала и дышала свежим воздухом.

Она позволила Эжени усадить себя на сиденье и порадовалась предлогу не садиться рядом с Артуром, который хоть и помалкивал, но продолжал непонятно поглядывать на неё из-под светлых ресниц.

— Лучше вы расскажите, где побывали, кого видели.

— Артур вот молодец, работу на лето нашёл, а мы бездельничали, — беззаботно отозвался Роб, — родители нас возили в Италию.

— Там было классно, — кивнула Эжени, глядя на Саньку сияющими глазами, в которых светилось нетерпение. — Послушайте, парни, вы бы прогулялись. Нам с Молли нужно посекретничать.

— Пойдём, Артур, — тут же вскочил Роб, — я даже догадываюсь, о чём пойдёт речь.

— Молли, — начал рыжик, тоже поднимаясь, — я хотел...

Но что хотел Уизли, осталось неясным, Роб решительно утянул его в коридор, плотно прикрывая дверь в купе.

— Молли, — тут же выпалила Эжени, — я, кажется, влюбилась!

— Не может быть, — порадовалась Санька за подругу. — И кто же он?

— Не поверишь, — округлила та глаза. — Мы встретили его в Италии. Они там тоже отдыхали...

— Ну! И кто же он?

— Угадай!

— Рудольфус Лестрейндж? — усмехнулась девушка, назвав пока единственное известное ей имя из старшекурсников. Он вполне мог учиться на последнем курсе Слизерина.

— Ну, Молли, скажешь тоже. Хорошо тебя Белла Блэк не слышит!

— Рабастан?

— Да нет же! Дались тебе эти слизеринцы! Это Дамиан Вестерфорд!

— Вау! — ответила Санька, как того требовал момент.

— Да! Ты не поверишь, он такой милый! И вовсе не зануда, как мы думали. Но умный, конечно, очень. Равенкло же. Он мне столько про звёзды рассказал и про историю Венеции!

На лице у неё появилось мечтательное выражение.

— Так у вас уже что-то было? — Саньке на самом деле стало интересно. Раньше у неё не было таких близких подруг, которые делились бы с ней своими переживаниями и влюблённостями, а это, оказывается, очень приятно.

— Нет, ты что... — Эжени слегка покраснела, что в сочетании с золотистым загаром смотрелось очаровательно. — Только один поцелуй.

— Первооткрывательница! И как оно?

— А ты что, с Артуром не целовалась разве?

— А должна была? — ухмыльнулась Санька, уходя от ответа. Ей стало не слишком приятно, что их, по-видимому, считают парой.

— Ну он сказал, что вы летом не виделись... Но я думала, он тебе нравится.

— Давай про Артура не будем. Ты лучше про Дамиана расскажи.

Эжени оживилась, принимаясь перечислять все достоинства равенкловского парня. Оказывается, поцеловал он её только в щёчку, когда они прощались после вечерней прогулки по магической улице в Венеции. Как-то он вдруг осмелел. Подруга расстроилась, что это был их последний день в Италии, и они больше за всё лето с Дамианом не виделись. И в Хогвартс-экспрессе встретиться им пока не удалось, а очень бы хотелось.

— Ещё не вечер, — подбодрила подругу Санька.

— Ты какая-то сонная. Кто-то спать мешал?

— Зачиталась прошлой ночью, — честно призналась девушка. — Ты не против, если я немного подремлю?

— Я только за! Нам же ехать ещё целую вечность. Ты к окошку тогда садись. Вот, возьми мою кофту, подложи под голову. Мама всё переживала, чтобы я не простыла, несмотря на то, что на улице жара.

Санька пристроилась к окну, пользуясь возможностью и добротой подруги. И сладко зевнула.

— Спеть колыбельную? — шутливо шепнула Эжени. — Ладно, я пойду в первый вагон, я же староста теперь. А ты спи, спи, потом поздравишь!

Она ушла, и обновлённая Молли с блаженством закрыла глаза, уплывая в приятную дремоту под мерный стук колёс.

Глава 2

Несмотря навесьма неудобное положение, Санька ощутила себя выспавшейся ибодрой, хотя ещё некоторое время сидела сзакрытыми глазами, слушая стук колёс ичьё-то сопение рядом. Пришла мысль, непроехалалиона остановку. Осинкина поспешно открыла глаза, вглядываясь впейзаж заокном. Горы вдали исовершенно незнакомый вид полей икакого-то озера заставили окончательно проснуться ивсё вспомнить— подороге надачу таких мест точно небыло. Она вХогвартс-экспрессе! Изовут еётеперь Молли Уизли! Тоесть, Прюэтт! Конечноже, Прюэтт! Неляпнутьбыфамилию рыжика, как свою.

Вот ион, сидит напротив, нахохлившись, тоже вокно смотрит. Арядом снимРоб, читает что-то.

Возле себя Санька увидела Эжени, которая что-то рисовала вблокноте. Точнее, кого-то, ирисовала девушка очень хорошо, просто талант. Санька готова была поклясться, что изображала она никого иного, как свою новую любовь. Дамиана как-то-там.

-Похож,— хмыкнула она негромко, неуверенная всвоей правоте. Норазве это так важно?

-О, тыпроснулась!— оживилась подруга.

Тутжеповернулся отокна Артур, садясь более ровно, аРоб оторвался откнижки иодарил милой улыбкой:

-Сдобрым утром, спящая красавица!

-Сейчас уже вечер,— фыркнула Эжени.— Тынеголодна, Молли? Атомытут шоколадных лягушек прикупили. Аещё нас родители нагрузили пирожками скурицей игрибами. Будешь?

-Былобынеплохо,— кивнула Санька,— только ясовершенно непомню, что положилимне, ивкаком это чемодане.

-Артур, тысамый высокий исильный, достань чемоданы Молли, будем проверять,— распорядилась Эжени, ничуть неудивившись.

Рыжик сготовностью поднялся ипотянулся зачемоданами. АЭжени достала из-под полки корзинку, накрытую цветастым полотенчиком. Отодвинувшись отподруги, постелила это полотенце насиденье между ними ипринялась выкладывать нанего очень аппетитные пирожки.

Санька открыла поочереди оба своих чемодана, стщательно скрываемым любопытством заглядывая внутрь. Водном находились учебники, стопки пергамента, котёл исумка, набитая перьями иразной утварью для учёбы. Вовтором имелась одежда, обувь, ещё немного книг ибольшой бумажный пакет седой. Всердце кольнула неприятная мысль, что она ничего неумеет инезнает, как волшебница. Тем более волшебница-семикурсница. Панику удалось подавить почти сразу. Нувсамом деле, если посчитать поводы для беспокойства всвоём новом состоянии, товедь сума сойти можно. Анехочется! Ичто делать придумала— будет дышать глубже ирешать проблемы помере возникновения.

-Жареная курица, яблоки, картошка, какой-тосок,— перечислялаона, выкладывая всё рядом спирожками друзей.— Нучто, мальчики-девочки, налетайте. Всё ещё горячее.

Упрашивать никого непришлось. Еда оказалась вкусной, аребята голодными. Сок пришлосьбыпить изгорла бутылки, ноЭжени догадалась трансфигурировать салфетки встаканчики. Санька постаралась запомнить еёдвижение палочкой, ноповторить нерешилась— правило первое теперь длянеё: непалиться! Шоколадные лягушки Санька неоценила. Шевелятся ворту, как живые. Брр.

-Очень вкусно, спасибо,— произнёс Артур, снова усаживаясь кокну. НаСаньку онпоглядывал как-то тоскливо, иейотэтих взглядов было слегка непосебе. Вот совершенно ничего внутри неёкало при взгляде нарыжика. Нет, она ощущала кнему какие-то добрые чувства, номаксимум как кбрату или другу. Былобыужасно, если они действительно уже стали парой. Если она правильно помнит, поканону Молли сним сбежала вопреки родительской воле. Вроде как повеликой любви. Может, Молли еёииспытывала, любовьэту, авот Санька поканет. Сердцу ведь неприкажешь. Абыть сним изжалости— это увольте. Иему жизнь испортишь, исама будешь страдать. Данувбаню, этот рай вшалаше! Точнее, вНоре.

-Наздоровье,— ответила ребятам Эжени. — Ну, чем займёмся?

-Вынезнаю, амне книга интересная попалась,— тутжеответилРоб.

-Вуд, небудь таким занудой,— оживился Артур,— давай сыграем вмагические шахматы? Уменя ссобой есть.

-Нет, Уизли, япас!

-Молли?— повернулся кней рыжик.

Санька вздохнула, удивляясь про себя фамилии Роба— так вот почему внешность сестры ибрата показалась знакомой! Аведь киношный капитан гриффиндорской команды поквиддичу очень похож наобоих. Неужели Роб— будущий отец Оливера Вуда?

-Нестоит,— покачала головой девушка, отвечая Артуру.— Янеслишком хорошо играю. Лучшевот, увеличь мне книгу, тоже почитаю.

Санька достала изкармана тусаму крохотную книжицу.

-Асама чего?— буркнул Артур, нопалочку достал.

-Эхты,— сказала ему Эжени,— ктожтак отвечает напросьбу девушки?!

Рыжик покраснел ивзмахом палочки увеличил книгу.

-Невербальное,— оценил РобВуд, отрываясь отчтения,— молодец, Артур! Долго тренировался?

-Всё лето,— нехотя признался Уизли. — Ого, Молли! Этото, что ядумаю?

И тут пришла очередь Саньки краснеть. Книга оказалась несовсем книгой. Под кожаным переплётом открылся обычный ежедневник, первую страницу которого украшала надпись:

"Личный дневник миссА.М. Прюэтт. Нехотите схлопотать проклятие— нелезьте".

— Это магловский, да?— Артур едва невырвал дневник изрук девушки впорыве исследовательского пыла, нотутжеотдёрнул пальцы: — Ай! Чтоэто?

-Написано ведь, что личное,— флегматично ответила Санька, сверля взглядом любителя маглов.— Сказано— посторонним нелезть!

-Разве япосторонний?— обиделся парень.— Аутебя там что— девчоночьи секреты?

-Интересное чтение,— оживилсяРоб,— адавай вслух! Вдруг там ипро меня что-то найдётся? Или какие-нибудь неприличности.

-Точно!— Артур вдруг громко заржал, аСанька вспыхнула.

-Уменьши обратно,— велела она парню ипохолодела. Нуодин раз попросила, понятно, типа кокетничает. Адва— уже нарушение первого правила попаданки. Спалилась? Ноудивления налицах друзей незаметила, ипоспешила сгладить неловкость:— Ипрекрати смеяться. Япросто нетукнижку вкарман положила.

-Раскомандовалась,— проворчал Артур, нодневник уменьшил.

-Неворчи, Артурчик,— Эжени снова принялась рисовать вблокноте.

Санька сунула дневник обратно вкарман мантии иполезла вчемодан закаким-нибудь учебником. Ейвлюбом случае стоило вних заглянуть доучёбы.

Первой под руку попалась "Продвинутая трансфигурация". Еёивзялакак, предположительно, самое интересное.

-Атеперь ещё ичемоданы обратно убирать!— тяжело вздохнул Уизли.

-Дапусть валяются,— сердито ответила Санька. Ейвсё ещё было неприятно, что так демонстративно увеличенная книга оказалась личным дневником. Самое обидное, что почитать личные записи Молли хотелось сейчас больше всего насвете, азаодно узнать, что означает буква "А" вимени. Неужели, Молли— еёвтороеимя? Только после издевательского смеха парней открывать дневник она нестанет. Сделает это позже. Инеприних, разумеется.

Артур поджал тонкие губы иподнял чемоданы обратно наполку.

-Могбыотлевитировать,— ухмыльнулся Роб иснова уткнулся вкнигу.

-Придурок,— буркнул рыжик игордо занял своё место, снова уставившись вокно.

Санька спрятала улыбку, углубляясь вчтение— как легко было представить сейчас Рона наместе Артура! Скоро ейстало недосмеха. Написано всё было очень понятным языком, норазобраться даже впервой главе без знаний первых шести курсов оказалось не просто сложно, апочти нереально. Все эти формулы, значки, схемы движения палочки... Кажется, сучёбой унеё всё будет очень плохо.

Но долго тосковать было невеёхарактере. Ипричина порадоваться нашлась почти сразу— она вдруг судивлением поняла, что покрайней мере прекрасно воспринимает английский текст, иговорит бойко, как народном. Дачто там— она даже думает наэтом языке! Приятно, бонус достался несамый худший, даже если больше ничего небудет изплюшек. Акакжеродной язык? Чтобы подумать по-русски, пришлось немного напрячься. Ейстало жарко. Хорошо, ребята еёмучений незаметили. Настроение вкупе сложилось спокойно-доверительное, как бывает между людьми, давно ихорошо знающими друг друга. Отэтого осознания стало сразу тепло вжелудке— они всамом деле считают еёсвоей!

Дверь купе распахнулась, инапороге показался Рудольфус Лестрейндж, которого Санька уже воспринимала как старого знакомого.

-Вуд!— обратился онкЭжени.— Твоя очередь патрулировать.

-Ачего это тыкомандуешь?— отреагировал Артур.

-Смотрите, кто заговорил,— презрительно ухмыльнулся слизеринец.

-Рудольфус Лестрейндж— тоже староста,— тутжеобъяснила друзьям Эжени, вставая.

Санька напряглась, заметив, что Уизли сжал кулаки. Ейстало понятно, вкого Рон былтакой драчун. Аведь Артур пофильму казался совершенно спокойным инепрошибаемым типом.

Лестрейндж подмигнул Молли изахлопнул дверь, как только Эжени вышла. Артур запыхтел:

-Вообще обнаглел!

Санька покачала головой ивздохнула, пытаясь начать читать главу ссамого начала. Глядишь, хоть что-то поймёт.

Сопение Уизли еёотвлекало, глава понятней нестановилась.

Она заметила, что Артур хочет ейчто-то сказать, ипоспешно вскочила, вспомнив Чарити, приглашавшую еёнавестить ихХаффлпаффский вагон.

-Пойду, прогуляюсь кподруге,— сказалаона, покидая купе.

Серьёзно, она несобиралась никого навещать, просто оставаться спарнями без Эжени стало как-то невыносимо. Возможно, она найдёт сестру Роба, иони вместе смогут патрулировать поезд.

Подумав, она пошла впротивоположную сторону отвагона, вкотором предположительно находилась Чарити. Ейпришло вдруг вголову, анеталиэто Чарити Бербидж, которая уГарри Поттера преподавала магловедение, икоторую потом съела Нагини наглазах упрофессора Снейпа. Саньку передёрнуло. Какбыейхотелось как-то так повлиять насобытия Поттерианы, чтобы этого неслучилось! Ведь многим попаданцам удавалось вфанфиках предотвратить даже наступление войны между Тёмным Лордом иДамблдором, тоесть, между добром излом. Правда, вреальности это, кажется, совсем нетак просто. Ну, кто такая Молли Прюэтт? Мелкая сошка, посути.

Задумавшись, она перешла вследующий вагон. Здесь небыло перегородок— стояли открытые скамьи, как вэлектричках, накоторых расположились восновном старшекурсники. Позначкам намантиях поняла, что это слизеринцы. Правда, народу было немного. Всего несколько купе занято группами попять-шесть человек.

Были иодиночки, устроившиеся скнижками уокон.

Слизеринцы сразужеобратили внимание наСаньку. Кто-то даже засвистел, а манерный блондинистый парень насмешливо поинтересовался:

-Тычто здесь забыла, Прюэтт?

Рядом сним Санька увидела Рудольфуса, который держал наколенях очень красивую брюнетку, анапротив сидел его брат.

-Ищу префекта школы,— спокойно ответила Санька. Главное непоказывать, что она ихбоится. Вконце концов, она вполне уже взрослая девушка двадцати двухлет. Аэто просто школьники.

-Яздесь, детка,— усмехнулся Рудольфус, вызвав общий смех парней.

-Вуд прошла дальше,— сказал Рабастан, единственный, кто нестал смеяться. Онмахнул вконец вагона.

Санька поблагодарила его улыбкой ипошла мимо компании, слыша заспиной скабрезные комментарии всвой адрес. Нонасамом деле, довольно безобидные. "А фигурка ничего!", "Такбыисъел тебя, детка!", "Прюэтт, неподаришь поцелуй?", "Рабастан, тычто, влюбился внеё?". Пожалуй, только последнее замечание было неочень приятным, авостальном, Санька итак знала, что теперь неплохо смотрится, так что решила принимать эти замечания закомплименты. Ужраньше длянеё, бледной моли, это вообще былобыподарком небес. Так что нос выше, плечи расправить, живот втянуть, грудь вперёд ипошла, пошла... Только неулыбаться слишком широко. Для Молли ведь такое должно быть привычно, наверное.

В следующем вагоне опять были купе. Из-за дверей раздавались разговоры ивесёлый смех. Примерно насередине вагона еёдогнала слизеринка, которая вродебысидела рядом сРабастаном ссамого края скамьи. Пепельная блондинка скарими глазами была очень красивой. Миловидное лицо портила лишь презрительная улыбка.

-Тыпотерялаэто, Прюэтт,— она протягивала шёлковый шарфик вцветах Гриффиндора.

А Санька инезаметила, как онупал.

-Спасибо,— улыбнулась она дружелюбно. Вконце концов, девочка оказала ейуслугу. Акпрезрительным минам разных красавиц она ещё втой жизни привыкла. Точнее, такие красотки еёчаще всего просто незамечали, так что эта услуга, пусть итакая нарочитая, даже польстила.

-Отобрала упарней,— дёрнула плечом девушка,— только неговори, что тыэто случайно уронила. Своих красно-золотых соблазняй!

Несмотря назлые слова, вголосе девчонки нечувствовалось экспрессии, иСанька решила ненагнетать.

-Правда, спасибо!

Девушка фыркнула, глянула вконец вагонаи, тряхнув гривой красивых волос, неторопясь пошла обратно.

Санька покачала головой ипродолжила путь, набросив шарфик нашею. Вот правдаже, незаметила, как онупал. Подняв взгляд, она увидела подругу. Махнув приветливо рукой, Эжени принялась открывать каждое купе ичто-то сообщать школьникам. Новая Молли поспешила кней, радуясь, что непридётся одной возвращаться через вагон сослизеринцами.

Оказалось, префект Вуд сообщала ребятам, что поезд скоро прибывает. Как ивфильме, малышам говорили, что следует переодеться вформу имантии, инетолпиться увыхода. Вещи следовало оставлять ввагонах.

Санька подождала подругу, вглядываясь вокна. Она инезаметила, как сгустились сумерки. Сердце тревожно билось. Неужели она сейчас увидит знаменитый Хогвартс? Изадавалась вопросом, правдалиэто такое потрясающее зрелище, как пишут вфанфиках. Только девушку брало сомнение, что втакой темноте они что-то увидят. Иещё вспомнились фестралы. Сможетлиона ихразглядеть? Унеё умерла мама, ноСанька почти непомнила этого. Совсем маленькой была.

-Что хотела оттебя Валери Нотт?— поинтересовалась Эжени, поравнявшись сней. — Ты, кстати, знаешь, что еёбрат входит впопечительский совет школы? Ну, туда ещё Малфой иФоули теперь входят. Тоесть, Фоули-то ираньшебыл. Нам это рассказали.

-Вам?

-Ага, префектам.

-А, ясно. Слушай, аПоттер невходит вэтот совет?— полюбопытствовала Сашка, пользуясь случаем. Всёжтаки главный герой Поттерианы.

-Это который? А! Тыимеешь ввиду Поттеров, что изГодриковой Впадины?

-Да, вроде уних сын есть.

-Ну, сын уэтих есть, семилетка кажется... Дакуда имвсовет? Там Карлос Поттер аврор, идаже неглавный, авообще, если правильно помню, тоони хоть ичистокровные, азанимаются уже пару столетий толиартефактами, толинумерологией. Короче, дело тёмное инеточтобы прибыльное. Чего тыихвдруг вспомнила?

-Незнаю, слышала фамилию краемуха. АуМалфоя сын есть?

-Тычто— непомнишь? Правда, ясама мелких невсех знаю. НоМалфой-то! Если неошибаюсь, третьекурсник, ноотирается все время состаршими. Ну, вспоминай, белобрысый такой. Кстати, аэтот сопровождает поезд отпопечительского совета. Вместе соСлизнортом.

-Кто, Малфой?

-Данетже, брат Валери, Магнус Нотт. Тыего увидишь, если подождёшь меня. Или сребятами поедешь?

-Тыменя вконец запутала,— усмехнулась Санька,— нолучше ятебя подожду.

-Спасибо, подруга. Мне ещё три вагона надо по-быстрому пройти. Тысомной?

-Давай один вагон явозьму насебя, так будет быстрее.

-Отлично!— обрадовалась Эжени.— Тытогда наш бери, аяспоследнего начну, тоесть спервого, атыдвигайся мне навстречу. Значит, говоришь строго испокойно. "Поезд прибывает наконечную станцию. Всем переодеться вшкольную форму истроиться удверей. Нетолпиться. Все вещи оставить вкупе. Ихзаберут прямо вХогвартс". Запомнила? Или повторить?

-Запомнила.

Они перешли ввагон слизеринцев-старшекурсников, которые уже поднимались сосвоих мест ипотягивались.

Санька старалась невслушиваться внасмешливые возгласы парней поповоду "гриффиндорских цветочков", только невольно скосила глаза наЛестрейнджей. Что Рудольфус обнимает заталию черноволосую Беллатрикс Блэк, почти невозникло сомнений.

-Эй, Вуд, сама несправляешься?— нахально спросил слизеринский префект.

Эжени фыркнула инеответила.

Рабастан при виде девушек сразу перестал копошиться всвоём чемодане исмотрел наСаньку из-под густых ресниц. Пришлось подмигнуть, как советовала ейодна подруга. Сработало. Парень смутился ивзгляд отвёл. Валери Нотт демонстративно повернулась кним спиной. Авот Малфой— Санька уже несомневалась, что этот белобрысый слизеринец именно Люциус— нехорошо скалился, смотря свысока, хотя ростом был ниже девушек— парню, скорее всего, ипятнадцатинет.

-Какие дуракиони,— счувством высказалась Эжени, стоило импокинуть этот вагон. — Ну, давай, начинай отсюда, аяпошла вперёд.

Санька бодро сообщала младшим школьникам информацию оприезде, аесли видела ребят постарше, тосокращала информациюдо: "Подъезжаем, переодевайтесь иквыходу. Приглядывайте замалышами!".

Выслушивали иногда молча, иногда издавая радостные крики, только водном купе мальчишки толипятого, толичетвёртого курса, стали спрашивать:

-Прюэтт, атынезнаешь, кто теперь будет капитаном команды Гриффиндора поквиддичу? Эриксон или Уизерспун?

-Это вам сообщат вХогвартсе,— сделала Санька таинственную мину.— Собирайтесьуже, спортсмены.

-Акогда отборочные?— неотставалиони.

-Как только, так сразу.

Санька заглянула всвоё купе, иувидела, что Роб иАртур уже собрались выходить.

-Яхотел убрать твой учебник вчемодан,— сообщил Уизли недовольно.— Нонесмог. Понаставила защит, мне руку обожгло. Вуд положил его кЭжени. Тыснами?

-Спасибо, ребят. Нет, яЭжени подожду. Выидите. Мне ещё вследующем вагоне надо сообщить всем оприезде. Итут ещё полвагона.

-Молли, мытут остальным скажем,— сразу предложилРоб,— атыиди дальше, крэйвенкловцам.

-Тынастоящий друг, Роб. Спасибо большое!

-Это тымолодец, что сестрёнке помогаешь!— улыбнулсяВуд.

Санька почему-то была уверена, что Робу можно довериться, поэтому сразу поспешила вследующий вагон. Рэйвенкловцы вбольшинстве своём тоже уже собрались, так что девушка справилась быстро, оставалось последнее купе, когда она встретила Эжени.

-Чарити жалуется, что мыеёненавестили,— весело сообщила подруга. Итише добавила:— видела Дамиана, онтакой красавчик! Только поговорить неудалось, сним этот противный Лаудан Забинибыл. Нувсё, пойдём ксопровождающим. Они впоследнем вагоне.

-Опять через слизеринцев,— вздохнула Санька.

-Нет, мыуже останавливаемся, слышишь? Пока дойдём, ихвагон пустой будет.

Действительно, вагон старшекурсников-слизеринцев уже опустел, только парочка ребят ещё что-то обсуждали, стоя впроходе.

-Поторапливайтесь,— строго сказала имЭжени,— нетовсе кареты уедут безвас.

-Даладно тебе, Вуд. Идёмуже.

-Неладно, Болдуин, анавыход!

Следующий вагон уже тоже опустел. Санька навсякий случай заглядывала враспахнутые купе. Иейдаже посчастливилось увидеть двух эльфов. Маленькие смешные существа хватали сполок подва чемодана зараз исовершенно беззвучно исчезали. Адевушке казалось, что они должны исчезать схлопком. Впрочем, имтут просто неперед кем выделываться.

Эжени постучала вдверь вконце вагона, идевушки зашли вочень просторное купе. Здесь уже был старший изЛестрейнджей ичетверо пятикурсников-мальчиков. Как поняла Санька, тоже префекты, только рангом пониже. Профессора Слизнорта она сразу узнала, таким девушка его ипредставляла. Ещё один мужчина стоял спиной. Судя поблондинистой гриве волос, это ибыл брат Валери Нотт. Онлишь немного повернул голову всторону Эжени, когда девушка докладывала, что всё впорядке, ипродолжил разглядывать платформу заокном.

-Префекты Домов, пятый курс,— обратился профессор Слизнорт ксобравшимся, дослушав Эжени,— пройдите ещё раз повагонам иубедитесь, что никого неосталось. Мыпосмотрим снаружи. Вуд иЛестрейндж, вы идёте снами. Мисс Прюэтт, здравствуйте. Можете присоединиться к нам, места вкарете хватит. Мистер Нотт, выидёте?

Нотт развернулся, мельком глянув настарост, икивнул профессору. Санька даже дыхание затаила, разглядывая мужчину. Интересноже! Ведь это Нотт-старший, Пожиратель Смерти иотец флегматичного Тео Нотта— вбудущем, разумеется. Ейнравился один фанфик, где Тео был влюблён вГермиону. Сколько будет лет Магнусу, когда Тео родится? Неужто такой красавец раньше себе никого ненашёл? Хотя какие его годы, тридцати ещёнет, судя повсему.

Словно почувствовав еёпристальное внимание, Нотт, спустившись соступеньки, резко развернулся. Она выходила последней, следом заним. Ихотя Магнус уже стоял наплатформе, всё равно был капельку выше девушки. Взгляд тёмно-синих глаз приспешника Волдеморта словно насквозь прожигал. УСаньки перехватило дыхание. Авдругон, как Снейп— мысли читает? Ейостро захотелось провалиться сквозь землю, ноона внезапно впала вступор инемогла отвести отнего взгляд, или хотябызажмуриться.

-Вам помочь, мисс?— спросил оннизким голосом. УСаньки мурашки поспине пробежали. Нестоило разглядывать так беззастенчиво этого опасного типа. ИСлизнорт сЭжени уже отошли, только Рудольфус остановился инасмешливо наблюдал заэтой сценой сбезопасного расстояния.

-Нет, спасибо,— выпалила Санька, поняв, что Нотт всё ещё ждёт еёответа.

-Мне несложно,— криво улыбнулся попечительи, стиснув руками талию девушки, легко снял еёсприступки ипоставил наплатформу.

Затем отвернулся изашагал вслед задеканом Слизерина.

"Синяки останутся,— подумала Санька, сдосадой кусая губы.— Пижон!"

-Нучего застыла?— спросил Рудольфус, который так истоял рядом. Она почти про него забыла. Парень потянул еёзаруку.— Пойдём уже, Прюэтт. Несъест онтебя. Разве что— покусает.

-Утешил,— фыркнула Санька, высвобождая свой рукав.— Отцепись. Иду яуже!

-Чегожтыему так неответила, а, Прюэтт?— ухмыльнулся Лестрейндж.

-Ещё полезет— отвечу,— еёслегка потряхивало, наверное оттого, что вечер вшотландской магической деревушке выдался прохладным.

Идущий впереди Нотт оглянулся через плечо, словно услышав еёслова. ИСанька застыла, готовая убежать обратно впоезд. Нопожиратель даже шага незамедлил, сразу потеряв кним интерес.

-Прюэтт, блин!— вглазах Рудольфуса притаился смех,— тытак ибудешь тормозить? Незнал, что тытакая трусиха.

-Тычего пристал?— пробурчала Санька, отмирая итопая дальше.— Шёлбысебе вперёд. Представляю, как выбудете надо мной ржать всвоей гостиной.

-Это ещё почему?— удивился префект.— Тыдумаешь, явкрасках распишу всему факультету твоё путешествие ккарете?

-Ачто, нет чтоли?— грустно осведомилась Санька. Она вдруг почувствовала страшную усталость. Домой захотелось, кбабуле.

-Нет.

-Красноречия нехватит?

-Подлости. Нуиглупости тоже. Зачем нам стобой ссориться, а, Прюэтт?

-Так яженеузнаю,— усмехнуласьона, иснова замерла, увидев, как впереди Эжени сдеканом Слизнортом исмистером Ноттом уже забираются вкарету.— Мычто, сними поедем? Вэтой крошечной карете?

-Ага, зато комфортная исиденья там мягкие,— широко улыбнулся парень, тоже останавливаясь.— Боишься, что тебе места нехватит?

-Рудольфус!

-Небойся! ОНнаверняка неоткажется посадить тебя ксебе наколени. Дашучуя! Прюэтт, несмей!

Саньке очень хотелось стукнуть Лестрейнджа кулаком, нослизеринец ловко увернулся.

-Нупойдёмуже, нас ведь ждут. Только хуже делаешь.

-Передайим, что япойду пешком!

-Мне взять тебя наруки, или сама дойдёшь докареты?— неменее твёрдо поинтересовался парень. — Ну?

Стало понятно, что оннеотвяжется.

-Побежали!— иСанька действительно пробежалась оставшиеся метров тридцать. Это взбодрило.

-Икуда вызапропастились, мисс Прюэтт?— покачал головой Слизнорт, когда слегка запыхавшись, девушка залезала вкарету. Краем глаза она увидела впереди фестрала— кожа дакости, нокак-то недонего стало.

Взгляд девушки заметался. Прав был Рудольфус, мест вэтой карете всего четыре. Иединственное пустое место рядом смистером Ноттом, который делаетвид, что дремлет, прикрыв глаза ресницами. Или онлорд Нотт? Пока она терзалась сомнениями, мимо неё просочился староста Слизерина иэто единственное место занял.

-Мисс Прюэтт,— недовольно проворчал Слизнорт,— вытак ибудете стоять? Держитесь тогда. Поехали!

Санька невольно качнулась отрывка кареты ипопыталась ухватиться заборт. Втужесекунду, сильные мужские руки схватили еёзамногострадальную талию ивтиснули наскамью.

-Двинься, Руди,— приказал Магнус, хотя тот итак уже прижался кбортику.— Детка, янекусаюсь!

Он положил руку наспинку сиденья заеёголовой.

Эжени делала большие глаза исмотрела ссочувствием. АСанька боялась дышать, зажатая между мужчинами. Очень мешали руки, она стискивала ими колени. Осинкина сердилась напривычку мужчин сидеть, расставив ноги, прямо как вметро, втой жизни. Отэтого она остро ощущала, как всем боком, включая колено иголень, прижимается кНотту. Иещё кошелёк сгалеонами вкармане мантии больно впился вбедро. Ейочень хотелось придвинуться ближе кРудольфусу, нобоялась, что Лестрейндж неправильно поймёт. Или наоборот, правильно, ибудет ещё больше потешаться. Аещё вправом кармане лежала волшебная палочка, исовсем нехотелось сломать еёожилистое тело префекта.

Саньке казалось, что поездка длится вечно, ичто все слышат, как громко бьётся сердце унеё вгруди. Хуже всего, что стало совсем темно, итактильная чувствительность лишь обострилась. Оставалось только дышать через раз истараться нешевелиться. Едва карета остановилась увхода взамок, девушка пулей выскочила изжёсткого плена, первой оказавшись наземле.

Дыхание было таким, словно она только что пробежала стометровку. Она еле дождалась, пока спустится Эжени, схватила еёзаруку иссилой повлекла кступенькам главного входа. Вгруди родилось бурное сожаление, что она так инеувидела Хогвартс состороны магической деревни. Авсё этот Нотт!

Ей казалось, что она слышит засобой его шаги.

Перевести дух удалось лишь вБольшом зале, ноСанька совершенно непомнила, как она туда добралась. Даже потолок непроизвёл нанеё впечатления. Ейтеперь уюта хотелось, анесидеть втолпе народу ичувствовать себя под открытым небом. Даже голода неощущала.

-Прости, что тебя бросила,— шепнула Эжени, садясь рядом сней загриффиндорский стол.— Язаболталась спрофессором. Тызнаешь, что онхочет опять пригласить нас всвой клуб Слизней. Иотебе хорошо отзывался.

В зал ввели бледненьких первокурсников, ивустановившейся тишине Санька нестала отвечать. Напреподавательский стол она бросила взгляд украдкой лишьраз, разглядев, что иСлизнорт, иНотт сидяттам. Даже Дамблдор ненастолько привлекал еёинтерес, чтобы посмотреть на стол преподавателей ещёраз.

Началось распределение иСанька сосредоточилась нанём. Может, хоть первокурсников будет знать поименам? Однако рассмотреть, что там замалыши надевают шляпу, было трудно ссамого конца стола. Оставалось полагаться наслух.

-Аккерман, Барбара!

-Хаффлпафф!

-Сэвидж, Алиса!

-Гриффиндор!

-Свифт, Ричард!

-Хаффлпафф!

Когда дошло домалыша поимени Фрэнк Лонгботтом, которого сразу отправили наГриффиндор, Санька вспомнила одну издевочек, уже прошедших распределение — Алису Сэвидж. Аведь она присутствовала сейчас при историческом событии! Вшколу поступили будущие родители Невилла. Они ещё незнакомы, аСаньке уже было жаль ихребёнка. Ведь парень останется совсем один сгенеральшей-бабулей. Впрочем, девушка была уверена, что еёсобственная бабуля, так инедождавшаяся вгости внучку втом мире, будет покруче. Нельзя позволять Белле запытать этих малышей допотери человеческого облика. Ужзасемьлет, пока они окончат школу, Санька обязательно что-то придумает.

-МакНейр, Джефф!

-Слизерин!

Санька всёжеглянула настол преподавателей ещёраз, ивздрогнула, наткнувшись напристальный взгляд Магнуса Нотта. Ичто унеё засчастье такое? Неуспела стать попаданкой, как тутжеугодила наседьмой курс, незная омагии нибельмеса. Успела навлечь насебя неудовольствие одного Пожирателя Смерти, ивыставить себя напосмешище перед другим. Всё-таки нельзя забывать, что Рудольфус тоже примет метку, и, наверное, сразу после окончания Хога. Иещё неизвестно, кто изних был хуже— Нотт или Лестрейндж. Будет, точнее. Допервой магической совсем недолго осталось. Аможет, она уже идёт? Как плохо, что она этой войной как-то меньше всего интересовалась, читая фанфики.

Тарелки внезапно наполнились едой, аСанька даже неслышала приветственной речи директора. Впрочем, она сомневалась, что онсказал что-то шибко интересное или важное.

Что ела наэтом ужине, она несмоглабыприпомнить ипод веритасерумом. Ипорадовалась под конец, что она нестароста, инеейпридётся вести малышей ипоказывать имдорогу. Хотя, вглубине души, она почему-то довольно хорошо представляла себе путь вгриффиндорскую башню. Это зарождало робкую надежду, что какие-то крохи отпамяти настоящей Молли ейвсёжеперепали.

Глава 3

Эжени убежала к профессору МакГонагал сразу после ужина. Ей следовало забрать расписание для всех курсов, которые префекты-пятикурсники раздадут утром ученикам во время завтрака.

Санька проводила её взглядом, а потом глянула на преподавательский стол. К её удивлению, там уже никого не было, и она завертела головой, пытаясь увидеть, куда они делись.

— Кого-то ищешь? — раздался рядом голос Артура. — Почему вы не сели рядом с нами? Мы вам место оставили, а вы...

— Мы опоздали, — Санька с неудовольствием посмотрела на парня, поднимаясь с места. И улыбнулась подошедшему Робу: — Может, пойдём уже?

Префекты Гриффиндора, пятикурсники Гвен Харрисон и Уолтер Рид, собирали первокурсников, чтобы отвести их в башню. Остальные ученики небольшими группами уже покидали большой зал.

— Ты не против, если мы навестим совятню? — спросил Роб, вертя в руке скрученный трубкой пергамент, — я обещал родителям отправить сову в первый же день.

— Я только "за", — улыбнулась ему Санька. Они шли к выходу среди толпы школьников. — А ты, Артур, не собираешься писать родителям?

— Потом может быть, — закатил глаза рыжик. — Как будто ты своим много пишешь.

Девушке стало не по себе. Судя по братьям, родители могли быть очень хорошими людьми, и было странно, что Молли им мало писала. Она сделала себе очередную зарубку — попробовать узнать о родителях хоть что-то. А лучше написать им самой. Завтра.

— Я завтра напишу, — беззаботно ответила она. Напряжение от вечерних приключений потихоньку оставляло её. Путешествие на карете уже не вызывало такого негатива. Ну что такого, в конце концов, не на колени же себе посадил её Нотт, как пугал Рудольфус. И вообще, нечего себя накручивать. Паранойя — не самая прекрасная черта в человеке.

Только сердце снова скакнуло, когда она заметила их в широком коридоре. Магнус Нотт стоял рядом со своей сестрой и снисходительно выслушивал то, что девушка торопливо ему говорила. Валери казалась в этот момент очень красивой и даже трогательной. А вот брат не собирался расставаться с маской надменного аристократа. Магнус оглядывал выход из большого зала, словно кого-то ждал, периодически отвлекаясь на сестру.

Именно в такой момент Санька порадовалась широким плечам Уизли. Ничего не стоило спрятаться за его спиной. Она была почти уверена, что ей удалось пройти мимо Ноттов незамеченной.

— Ты чего? — Громко спросил Артур, едва она перестала цепляться за его мантию сзади и зашагала рядом.

Ей очень хотелось оглянуться, но она пересилила себя.

— Ничего.

— Кто этот мужчина с Валери Нотт? — спросил Роб. — Я его раньше не видел.

— Не имею понятия, — проворчал Уизли.

— Это её брат, Магнус. Эжени сказала, что он с этого года — член попечительского совета школы, — вздохнула Осинкина.

Раздалось двойное "А-а-а!". И они поспешили к ближайшей лестнице. Встреча с попечителем, похоже, не произвела на мальчишек никакого впечатления. А ей-то чего переживать? Подумаешь, ждёт кого-то. Уж, наверное, у него в школе есть знакомства поважнее, чем рыженькая гриффиндорка Молли Прюэтт. Ну правильно, напридумывала себе злых взглядов и коварных планов мистера Нотта, а он, наверное, уже и думать забыл про смешную попутчицу.

Совятня ей не слишком понравилась. Во-первых, добираться туда пришлось по множеству лестниц, самая последняя из которых казалась просто бесконечной. Во-вторых, хоть совы и нравились Осинкиной — она себе даже аватарку такую на одном сайте ставила, — но такое большое их количество слегка пугало. Пол совятни устилал слой перьев и помёта, ступить в прямом смысле было некуда, а уж запах... Открытые окна явно не справлялись с циркуляцией воздуха. И куда смотрят эльфы? То есть, директор.

Роб сразу привязал письмо к лапке подлетевшей совы и скормил ей кусочек мяса. Пернатая хищница благодарно ухнула и вылетела в распахнутое окно, на мгновение загородив большой диск луны своими крыльями. Это было красиво!

— Раньше ты не была такой брезгливой, — заметил Артур, наблюдавший больше за топтавшейся у входа Санькой, чем за отправкой письма.

— У меня новые ботинки, — ответила девушка. На самом деле, она не была в этом уверена, но что ещё на такое ответить? — Может, пойдём уже спать?

На лестнице послышались голоса и топот многочисленных ног. Видимо, не только Робу нужно было отправлять письмо домой.

Старшекурсники посторонились, пропуская ребят помладше, и поспешили вниз. Комендантский час наступал в одиннадцать вечера, как поняла Санька. Во сколько он был при Гарри Поттере, она толком не помнила. В десять, что ли?

— До отбоя почти час, — сказал Артур. Он спускался последним, сразу за Санькой. — Пойдёмте на Астрономическую башню. Я всегда поднимаюсь туда в первый день.

— Я пас! — поспешно ответила девушка, огибая ещё парочку ребят. Они, наконец, спустились на третий этаж. Мысль о том, что сейчас снова придётся подниматься на верхотуру, вызывала дрожь. Даже красоты, которые можно рассмотреть из самого романтичного места в Хоге, не могли заманить её туда прямо сейчас. Откат после пережитых волнений сделал Саньку вялой и крайне уставшей.

— Ну, Молли, там же так красиво!

— Ага, — ухмыльнулся Роберт, — луна светит, звёзды мигают, ветер свищет. Романтика!

— Придурок! Так вы идёте?

— Нет, — ответ получился хором.

Артур набычился, переводя взгляд с одного на другую, резко развернулся и скоро скрылся за ближайшим поворотом.

— Обиделся, — вздохнула Санька.

— Ничего, он отходчивый, ты же знаешь, — сказал Роб, проводив друга задумчивым взглядом. — Мне ещё в библиотеку нужно заглянуть. Ты как?

— А она разве работает так поздно?

— Конечно, — удивился он. — С тех пор, как там поселилась мадам Пинс, она работает до самого отбоя.

— Ах, ну да, — Санька взяла его под руку, — я с тобой. Хочу кое-что взять для "лёгкого чтения".

Это Гермиона ненароком вспомнилась. Роб кивнул и повёл её в библиотеку. Ему и в голову не приходило, что Молли не знает дороги. А Санька вовсю крутила головой, запоминая путь. Многие движущиеся портреты произвели на неё двоякое впечатление. С одной стороны — словно живые, двигаются, говорят. А с другой — это же издевательство какое-то. Они же, как в телепередаче "за стеклом". Никакой личной жизни. Девушка хмыкнула на дурацкие мысли и весело помахала молодому магу с пышным жабо, который как раз собирался спать, поудобнее устраиваясь в кресле.

Тот нахмурился и погрозил ей пальцем. Суровые тут нравы! Она хихикнула.

Мимо проскользило привидение Безголового Ника, Санька уже видела его в Большом зале, но сейчас сильно вздрогнула при его появлении.

— Семикурсники, — благосклонно кивнул им Ник, — как прошли каникулы?

— Замечательно, — ответил Роб, спешно заворачивая в очередной поворот и прошипел: — Пошли скорее, а то прицепится, как всегда.

Санька не возражала. Разговаривать с привидением ей не хотелось. Привыкнуть бы к их виду. Её радовало, что она угадывала нужные повороты. Какие-то знания точно гнездились где-то внутри этого тела.

Библиотека встретила тишиной и покоем. Несмотря на поздний час, за столиками сидело несколько школьников, тихо шурша страницами книг.

Мадам Пинс оказалась молодой волшебницей в остроконечной зелёной шляпе. Из-под полей выбивались тугие каштановые кудри. Она кивнула ребятам, окинув их строгим взглядом.

Роб сразу направился к нужной ему полке, а Санька бродила бесцельно, рассеянно рассматривая корешки книг. Что бы такое почитать, чтобы облегчить попаданскую жизнь, она совершенно не представляла.

На глаза попался потрёпанный том "Истории Хогвартса", и она вытащила его с полки, полагая, что почитать эту конкретную книгу будет не лишним. В конце концов, все попаданцы в учеников Хога начинают с этой загадочной книги. Ну, или почти все.

Правда, они, как правило, попадают на первый курс, находясь в равном положении с другими детьми. А ей придётся навёрстывать все семь лет учёбы в самые сжатые сроки.

Мадам Пинс поджав губы, записала её книгу в пухленький формуляр касанием палочки. Роб тоже нашёл то, что ему было нужно.

— История Хогвартса? — удивился он весело, когда уже направлялись в башню своего факультета. — Помнится, ты говорила, что не считаешь нужным знакомиться с этой книгой.

— Могу же я передумать, — в голову Саньки закралась слабенькая надежда, что Молли не была очень уж прилежной ученицей.

— Можешь, конечно. Здравствуйте, леди. Пароль: "Борода Мерлина".

Они как раз дошли до портрета полной дамы.

— Правильно, — капризно ответила дама, — проходите.

— Разве у Мерлина была борода? — невольно спросила Санька, вспомнив замечательный сериал про легендарного мага.

— Думаю, да.

Роб первым пролез в открывшийся проход. Девушка последовала за ним и была очарована гриффиндорским гнёздышком. Гостиная была бы просторной, если бы не множество пуфиков, диванчиков и кресел, разбросанных всюду. Два камина освещали комнату с разных сторон живым огнём, создавая непередаваемый уют. Стало понятно, почему золотая троица так любила здесь засиживаться. И вовсе не было тут агрессивных красных цветов, как писали некоторые авторы. Приглушенные коричневые и горчичные цвета, вкрапление красного, серого и зелёного. Расцветка добавляла уюта, а вовсе не раздражала. Стены были задрапированы гобеленами, изображавшими разные магические народцы, вроде гномов и гоблинов, и пейзажи. Санька была рада, что хотя бы эти изображения неподвижны. Устаёшь ведь от постоянного мельтешения.

— Ты к себе? — обратился к девушке Роберт Вуд, махнув кому-то у правого камина.

— Да, пойду, — кивнула Санька, нервно оглядевшись в поисках Артура. Отсутствие в гостиной рыжика порадовало. Она так и не решила, как к нему относится. — Устала что-то.

— Спокойной ночи.

Лестницу в комнаты девочек вычислить было нетрудно, гораздо сложнее понять, какая же комната теперь её.

— Не заблудилась? — раздался рядом голос запыхавшейся Эжени. — А я уже все сделала. Думала, пригласить тебя посмотреть моё новое жилище. Кстати, наша комната теперь в твоём полном распоряжении. Если только ты не захочешь, чтобы к тебе переехал кто-нибудь из девчонок помладше.

— Ну вот ещё! — Санька не знала, кто имелся в виду, но упускать отдельный номер не собиралась.

— Тогда куда ты направилась? Нам, вообще-то, сюда. Нет, Молли, я обязательно выясню, почему ты стала такой рассеянной!

Эжени потянула её немного назад, открывая неприметную дверь с изображением двух лисиц. Комната оказалась небольшой, с круглым окном, двумя кроватями под балдахинами и потёртым ковром на полу. Справа от входа виднелась дверь, ведущая в отдельную ванную комнату. Слева имелся закуток с маленьким круглым столом и тремя табуретками. Санька заметила свои чемоданы у одной из кроватей и сразу направилась туда.

— Значит, бросаешь меня? — поинтересовалась она, падая на кровать без сил. А заодно убеждаясь, не без удовольствия, что кровать достаточно мягкая и тёплая.

— Не-а, почему сразу бросаю, — Эжени растянулась на второй кровати. — Ты ведь будешь меня навещать в башне префект?

— Буду, если это разрешается.

— Спасибо. А то Лестрейндж наверняка будет водить к себе слизеринцев. Свою Беллатрикс уж точно, а я её не перевариваю.

— Ты что, теперь живёшь вместе с Рудольфусом?

— Ну, комнаты у нас разные, а гостиная да, одна. К счастью, она настолько большая, что можно запросто не встречаться друг с другом. И камина там тоже два, как у нас. Мне не терпится испробовать ванную старост. Говорят, это что-то восхитительное.

— Расскажешь потом?

— Зачем? Я надеялась, что исследовать мы будем вместе.

Обе почему-то рассмеялись, после чего Эжени с чувством произнесла:

— Хог, милый Хог! Наконец-то мы снова здесь. Интересно, что за напасти ждут нас в этом учебном году?

— Какие напасти? Ты о чём? — лениво осведомилась Санька.

— Ну как о чём? Сама же говорила, что всё это неспроста. Сумасшедший эльф на первом курсе, громадный паук в большом зале — на втором. Оборотни в запретном лесу — на третьем. Безумное привидение Чёрной вдовы на четвёртом. Нападения зверозуба на пятом. И наконец — шальные игры русалок на шестом. До сих пор в дрожь бросает, как вспомню. Ну, я ничего не забыла?

— Ты права, — пришлось согласиться Саньке. Видать, не только Гарри Поттеру везло на приключения. Это просто свойственно Хогвартсу, вот и всё.

— Кстати, — Эжени повернулась на бок и подпёрла голову кулаком. — Будешь в этом году пробоваться на загонщика?

Осинкина не сразу сообразила, что речь идёт о квиддиче. А когда поняла, отмахнулась:

— Нет, у нас же ТРИТОНЫ в этом году. Не до того будет.

— О! Спешите видеть! Молли Прюэтт решила взяться за ум! — дурачилась Эжени. Но ловко поймав запущенную в неё подушку, она сразу заговорила серьёзно. — Я рада, подруга. Правда! Нам действительно предстоит нелёгкий год. Даже Роб решил уйти из команды. Представляешь?

— Вот это да! — Осинкина представила Оливера Вуда из фильма и удивиться было легко.

— Ага, я сама в шоке, — подтвердила Эжени правильность эмоций.

— А Артур? — заинтересовалась Санька, решив переварить все новости позже. Она надеялась, что не попала пальцем в небо. Судя по тому, что все младшие дети Молли из канона были в команде Гриффиндора по квиддичу, их папаша был просто обязан тоже играть за Гриффиндор. Удивляло, что и Молли была, судя по всему, в команде. Или, по крайней мере, хотела туда попасть. А ведь Санька даже не уверена, что у неё получится подняться в воздух на метле.

— Ну разве что-то может остановить упёртого Уизли, — хмыкнула подруга. — Я думала, он тебе говорил, что будет пробоваться на вратаря. Как только мы встретились, все уши Робу прожужжал, уговаривая его остаться в команде. Хорошо, что без толку. Роб серьёзно настроен учиться. Ну ладно, мне пора бежать. Встретимся утром в Большом зале?

— Ага.

Проводив подругу, Санька, несмотря на усталость, разобрала чемоданы, развесив и разложив свои вещи во встроенный шкаф. Наряды Молли заставили её скривиться. Очень уж странная одежда для молодой девушки. Мешковатые платья, юбки с воланами, рубашки старинного образца — и всё это украшено кучей невообразимых рюшек и кружев. Брюки только одни, что-то очень тёплое и шерстяное странного покроя. Придётся ей озаботиться нормальной одеждой, если получится выбраться куда-нибудь. Карманных денег должно хватить хоть на что-то. Порадовала обувь. Крепкие ботинки — несколько пар, и вполне милые туфли-лодочки. Были и странные тапки ярко-красного цвета с высоко загнутыми носами, напоминающие сказки про Аладина. В тон им была и одна из мантий. Санька бы не удивилась, если это был парадный костюм для бала. Хорошо, что остальные мантии были черными и лишь одна изумрудно-зелёная. И покрой нормальный на первый взгляд. Остроконечных шляп было три, две чёрных и одна зелёная.

Учебники сложила отдельно, книги для чтения — стопка магловских любовных романов — заняли другую полку. Разобрав сумку, многие предметы из которой вызывали недоумение, Санька добралась до дна второго чемодана и наткнулась на две толстые пачки пергаментных листов. "Эссе по всем предметам за седьмой курс Гидеона Прюэтта", — была подписана первая пачка. То же самое было написано на второй, только принадлежало Фабиану. Да у неё просто золотые братья! Словно камень свалился с плеч. Хоть какая-то подстраховка в учёбе у неё теперь есть.

С этой счастливой мыслью, девушка переоделась в ночную рубашку — что-то плотное и невероятно длинное весёленького рыжего цвета с завязками на горле — и нырнула под одеяло. Горячую грелку, обнаруженную в постели, просто сдвинула к стенке. На тумбочке красовался смешной будильник, настроенный на семь утра. Жёлтый такой утёнок, спросивший её вполне человеческим голосом, во сколько её разбудить.

Заснула не сразу, мешало продолговатое пятно лунного света на полу в форме готического окна. Пришлось вставать и задёргивать плотную занавеску. А потом как-то сразу раздалось громкое кряканье и бодрые выкрики цыплёнка:

— Вставай, а то опоздаешь! Проснись и пой! Привет от братьев! Хорошей учёбы, выпускница! Не забудь прислать сову не позднее пятницы Гидеону и Фабиану.

— Кажется, я догадываюсь, чей это подарок, — проворчала девушка, плетясь в ванну. Ей пришлось зажать клюв несносной магической игрушке, чтобы та замолчала. Иначе никакие уговоры не помогали. Какой уже после этого сон?

Дорогу в Большой Зал нашла без труда — именно туда стекались редкие пока школьники. Артура и Роберта ещё не было видно, а вот Эжени весело помахала ей рукой с середины гриффиндорского стола.

Санька поспешила к ней, ощущая, как сильно бьётся сердце. Учебный год начался, а она по-прежнему не готова ни к одному предмету. Оставалось надеяться, что эссе братьев как-то помогут.

* * *

В первый день ей повезло — на всех четырёх предметах её ни разу не вызвали отвечать. Приятно оказалось увидеть своими глазами грозного декана Гриффиндора, довольно молодую профессора МакГонагал. На её уроке стояла тишина. Было видно, что ребята уважают этого преподавателя, и уроки у неё всем нравятся. Вводное занятие по Продвинутой Трансфигурации оказалось интересным — декан рассказала, что они научатся делать к концу года, если будут стараться, и Санька была по-настоящему впечатлена, но сникла, когда МакГонагал уточнила, что всё это получится лишь у тех, кто прилежно учился на прежних шести курсах. И многозначительно посмотрела именно на неё, и ещё на каких-то учеников на задних партах. Занятие шло с ребятами из Хаффлпаффа. Напоследок она задала всем эссе по принципам преобразования живых предметов в неживые и наоборот, в зависимости от массы предметов и разумности живых существ. Судя по стонам мальчишек, тема была сложная.

Вторым уроком оказалась Защита от Темных искусств. Санька не поняла, существует ли уже проклятие этой должности, ведь мистер Антуан Робертс ведёт этот предмет, по словам Эжени, уже пятый год. Всю пару им пришлось строчить лекцию про особо сложные щиты, применяемые против различных тёмных заклятий. И в конце урока мистер Робертс тоже дал задание написать эссе к следующей неделе. "Способы борьбы с непростительным заклятием "Империус" и виды ментальной защиты разума".

Санька очень надеялась, что найдёт эти эссе среди черновиков братьев. С другой стороны, она бы могла запросто сама поработать в библиотеке. Вот только для начала хорошо бы выучить, как вообще это эссе пишется. Оформление и прочее.

Третьей парой были руны, вот тут Санька реально готова была схватиться за голову. Она сразу решила, что это самый сложный предмет, и недоумевала, как могла Молли выбрать его. Не иначе потому, что эти предметы выбрала Эжени Вуд. Скорее всего, Молли имела привычку всё списывать у подруги. Та даже удивилась в конце пары, что Санька сама умудрилась зарисовать несколько сложных рун, а не срисовывать из тетради Эжени.

— Ты что, правда взялась за ум? — хихикнула подруга, когда они направлялись в Большой зал на обед, — Ты меня поражаешь, Молли. Я честно-честно, очень этому рада! Не злись!

Обед прошёл за разговорами мальчишек о новом капитане гриффиндорской команды по квиддичу. Им стал шестикурсник Джон Эриксон. И завтра, в субботу, должен был пройти отбор в команду. Артур и ещё один мальчик с их курса — Терри Бойл, дружно обсуждали, кого возьмут ловцом, кого загонщиком, но, похоже, оба метили во вратари, что делало разговор довольно едким.

— Что у нас следующее? — спросила Санька Эжени, подвигая к себе морковный сок. Тыквенный она пробовать не решилась. А вот морковный понравился. В меру сладкий и вкусный.

— Магловедение, — вздохнула подруга. — Говорят, у нас новый преподаватель, какой-то Гектор Молл. Я уже очень жалею, что ты заставила меня выбрать этот предмет.

— Да ладно тебе, — Санька, напротив, воспряла духом. Уж магловедение у неё не должно вызывать трудностей. Наверное. — Я тебе помогу, если что.

— Ты? — поразилась Эжени. — Ты же сама не любишь этот предмет. Кто потерял двадцать баллов в прошлом году за один урок по религиям мира?

— Я летом немного изучала этот вопрос, — туманно ответила Осинкина. — Ой, смотри, какой симпатичный преподаватель! Интересно, что он ведёт?

Отвлекающий момент сработал.

— Не знаю, — ответила подруга, — он и правда милый. Но я пропустила, как вчера его представил профессор Дамблдор.

— Это Марк Финнеган, вы чего? — сказала им девушка, сидящая напротив. — Он будет вести Нумерологию, вместо Греты Лизберг. Говорят, она вышла замуж за какого-то немецкого мага и уехала из страны.

— Спасибо, Эва, — ответила Эжени. — Что бы мы без тебя делали!

— Не за что, — фыркнула девица и отвернулась к двум другим семикурсницам, которые листали какой-то журнал.

Санька запомнила, что их зовут Линда Смит и Джейн Гарфилд, и что вместе с Эвой Стенли они занимают одну комнату. Эва была маглорождённой, как и Линда с Джейн. Может поэтому их поместили всех вместе.

Тут в Большой зал влетели совы, роняя почту в руки школьников и просто на стол. Перед Санькой шлёпнулся увесистый конверт, две газеты и более тонкое послание. Эжени тоже получила газеты и письмо.

— Прочтём позже, — предложила она, убирая всё в сумку, — пора на урок, не хотелось бы опаздывать.

Санька последовала её примеру, лишь мельком глянув, что тонкое письмо было от родителей, а увесистый свёрток от братьев. Любопытство удалось усмирить с большим трудом. Артур с Робом не замедлили их нагнать.

— Пока, девочки, — сказал сразу Роб. — У меня сейчас Нумерология. Желаю хорошо изучать достижения маглов.

— Много ты понимаешь, — ответил ему Артур. — Ты просто не представляешь, сколько у маглов есть интересного.

— Знаток! — усмехнулся Роб, запрыгивая на начавшую отъезжать лестницу, — до встречи!

Магловедение приятно удивило. Профессор Молл, седовласый мужичок невысокого роста, начал с того, что повесил на доску карту мира и проводил опрос всех ребят, требуя показать на карте ту или иную страну, город, реку или море.

Санька, когда дошла очередь до неё, не стала скрывать свои знания. Оказалось, что сведения из географии ещё не совсем выветрилось из её головы со времён учёбы в школе. Она назвала правильно более двадцати столиц разных стран, и довольно быстро нашла их на карте.

И хотя, кроме "Дырявого Котла" она не смогла назвать ни одного перехода в магические кварталы в этих столицах, профессор Молл наградил её двумя баллами, а Эжени с Артуром впечатлились. Весь урок они оба с уважением косились на подругу. А Санька с удовольствием слушала рассказ профессора, быстро под диктовку записывая координаты магических кварталов и способы переходов в них.

Лекцию про то, чем магловские столицы знамениты записывать не требовалось, потому что всё это было в толстых брошюрах, которые мистер Молл раздал в конце урока, заявив, что на следующей неделе будет зачёт по пройденному материалу, и советуя самостоятельно перечитать первую главу.

— А вы, мисс Прюэтт, подготовите мне доклад по магическим кварталам, — сообщил он. — Надеюсь, вы успели всё записать?

— Да, сэр, — с готовностью отозвалась Санька. Уж это она заучит с удовольствием.

До ужина оставалось ещё три часа, и Роб с Эжени сразу решили пойти в библиотеку. Санька отговорилась тем, что плохо спала ночью и ретировалась в свою комнату, отказавшись погулять с Артуром. Парень поджал губы и проводил её молча до гостиной Гриффиндора, где уселся играть в шахматы с каким-то шестикурсником.

В своей комнате Санька первым делом открыла письмо от родителей.

Вначале писала мама, она поздравляла с началом учебного года и напоминала хорошо одеваться, не забывать кушать и не ввязываться ни в какие сомнительные дела.

Вторую половину письма писал отец. Он напомнил, что поход в Гринготтс, запланированный на 31 октября, остаётся в силе. И что, если у неё есть пожелания чего-то особенного на день рождения, то пусть не стесняется.

Оба называли её в письме "дорогой дочуркой", и передавали привет её друзьям — Роберту и Эжени. Оставалось ощущение, что Артура Уизли они за друга не считали. Во всяком случае, о нём в письме не было ни слова.

В пакете от братьев обнаружилась компактно сложенная большая карта Хогвартса и окрестностей с приложенной к ней инструкцией по использованию. К сожалению, она не показывала обитателей замка, как карта Мародёров. Однако была трёхмерной, каждый этаж можно было вызвать простым движением палочки, а также, наводя её на схематически изображённый элемент карты можно было увидеть кабинет, лестницу или коридор в настоящем виде, в цвете и объёме, и даже картины на стенах отображались, более того — они двигались. Санька посчитала карту настоящим чудом, с удовольствием найдя библиотеку, Астрономическую башню, кабинеты Трансфигурации и Чар. С любопытством она рассмотрела гостиную Слизерина и Хаффлпафа, и даже их спальни, недоумевая, откуда сей шедевр оказался у её братьев.

Она подозревала, что карта Мародёров не была создана с нуля, а скорее всего, составлена на основе такой же вот карты. А может и более простой.

Газеты Санька оставила на потом. А вот заданные эссе по Трансфигурации и по Защите нашлись сразу. Причём в двойном комплекте. У Фабиана они были длиннее, но почерк читался с трудом. У Гидеона, напротив, почерк оказался очень красивым, практически каллиграфическим, а вот содержание занимало гораздо меньше места. Решив, прочитать оба варианта и переписать их на чистовик позже, она, наконец, достала дневник своей предшественницы и увеличила его до нормального размера. Нужное заклинание она услышала на перемене от одного четверокурсника, который, балуясь, уменьшал и увеличивал свой учебник по прорицанию.

Содержимое поразило её сразу — с первой же страницы.

"Я, Александра Мануэла Прюэтт, рождённая 30 октября 1949 года, являюсь владелицей этого дневника".

Санька уронила дневник на колени и задумалась. А ведь оказывается Молли Прюэтт её тёзка. Но почему она Молли? Сокращение от второго имени? Странно. Мануэла — гораздо красивее и не такое простецкое. Да и Александра — имя хоть куда. И сократить можно тысячей способов.

Она принялась читать дальше. Скоро стало понятно, что Молли записи делала крайне редко, и очень короткие.

Можно было встретить такое:

"20 сентября 1961 года. Терри Бойл дёрнул меня за косу. Ударила его учебником зельеварения. Профессор Слагхорн назначил мне отработку. Ненавижу Терри Бойла!!!

30 октября 1961 года. У меня день рождения. Сейчас ночь. Интересно, что мне подарят?

25 февраля 1962 года. Ненавижу Артура Уизли! Эжени подарили котёнка. Хочу такого же. Мама обещала.

7 июня 1962 года. Скоро каникулы. Жду с нетерпением. Гидеон влюбился в Марси Берри".

Так что информации почерпнуть из личных записей практически не удалось. Разве что стало известно полное имя Молли и дата рождения. И стало понятно, почему отец обещает поход в Гринготтс 31 октября. Наверное, что-то связанное с совершеннолетием.

Так же можно было проследить за пятью влюблённостями Гидеона и тремя Фабиана. Ну и Артур упоминался незадолго до каникул прошлого года.

"3 июня 1967 года. Сегодня Артур меня поцеловал. Молли Уизли. Александра Мануэла Уизли. Нет. Пусть будет Молли Уизли. Артуру нравится имя Молли".

До этой записи Артур упоминался изредка, но всегда негативно.

После 3 июня записи зачастили. Молли то ссорилась с Артуром, то мирилась. Боялась с ним целоваться, но очень хотела. На лето они распрощались не очень хорошо. Предпоследняя запись гласила: "Эта уродина Деметра Гринграсс назвала меня толстой коровой! Припомню! Разве я толстая? Ненавижу рыжие волосы! Ненавижу Артура Уизли". Судя по всему, прощального поцелуя она так и не дождалась. В конце августа была запись, что Молли с нетерпением ждёт начало учебного года и встречи с Эжени, Робом и Артуром: "Они упадут, когда меня увидят! Особенно Артур. Ненавижу тётку, но за это спасибо!". За что она благодарила какую-то тётку, Санька не поняла. Завершался дневник довольно сакраментальным обещанием.

"Я подарю себя Артуру на свой день рождения!"

Санька живо представила себя в постели с рыжиком и передёрнулась. "Не дождётся!" — мысленно пообещала она себе.

* * *

На следующий день попасть в Хогсмид не удалось. Потому что сразу после завтрака начался отбор в команду по квиддичу. Санька с Робертом и Эжени пошли поддержать друга. Отбор растянулся на полдня, и Артур получил место вратаря. После чего это было решено отпраздновать в гостиной Гриффиндора.

В воскресенье все озаботились написанием первых эссе, а Санька тайком от друзей набрала в библиотеке учебники по всем шести курсам, вызвав удивление и неожиданное одобрение мадам Пинс. Пронеся это потрёпанное богатство в свою комнату в один заход — она здорово наловчилась уменьшать книги — девушка принялась изучать их, начиная с первого курса. Благо, книжки для первокурсников оказались совершенно простыми для понимания. Вооружившись палочкой, она пробовала все заклинания, постепенно понимая, что память тела Молли у неё имеется. Все движения удавались если не с первого, то со второго раза. К концу дня она уже могла левитировать небольшие предметы, вызывать воду, превращать спичку в иголку и сушить мокрую одежду.

Эссе, оставленные напоследок, не заняли много времени. Сначала Санька боялась, что не сможет писать пером, но с удивлением поняла, что это умение ей тоже передалось. Эссе обоих братьев различались не только по объёму, но и по содержанию. Не стараясь показать себя умнее, чем настоящая Молли, Санька сильно сократила обобщённые сведения из обоих, оставив самое важное на её взгляд и минимум примеров, не забывая перестраивать фразы. Ведь могло быть и так, что МакГонагал помнила эссе её братьев, или могла проверить это магически. Навестить Эжени в её новом жилище она шла с чувством выполненного долга.

— Какие люди! — встретил девушек старший Лестрейндж, когда они вошли в гостиную префектов школы. Он сидел, развалясь в большом кресле, и потягивал какой-то алкогольный напиток из высокого стакана. — Рад тебя видеть, Прюэтт. Вуд, привет.

Рядом с ним сидел Рабастан и пил сливочное пиво из бутылки — Санька уже научилась узнавать характерную этикетку после вчерашнего празднования в гриффиндорской гостиной.

— И вам не хворать, — ответила она Рудольфусу и подмигнула его брату. — Пойдём, Эжени.

Комната Эжени оказалась большой и светлой. Всё было в белых и золотистых тонах, словно жилище принцессы. Имелась даже маленькая гостиная с низким столиком и мягкими креслами.

— А сейчас будет сюрприз, — заявила мисс Вуд, с удовольствием принимающая восторги подруги. — Джеки!

Перед девушками мгновенно материализовался лопоухий домовой эльф.

— Хозяйка Эжени звала Джеки?

— Да, Джеки. Будь добр, принеси нам с Молли заварных пирожных и чая с бергамотом.

— Джеки сделает, — эльф исчез, а через мгновение появился вновь с большим подносом, на котором стояло блюдо крохотных пирожных, керамический белый чайник размером с маленький самовар и пара чашек с блюдцами.

— Круто! — оценила Санька. После ужина прошло больше двух часов, и она с большим удовольствием отдала дань пирожным и вкусному чаю. — Это твой личный домовик?

— Не совсем. Рудольфусу прислуживает тоже он. Я и не знала, что у префектов такая привилегия.

Они просидели почти до самого отбоя, после чего Санька попрощалась, отправляясь к себе. Рабастан тоже покидал брата, он вызвался проводить девушку до гостиной Гриффиндора.

— Беги в свои подземелья, — отказалась она, — скоро отбой, не успеешь.

Мальчишка сердито посмотрел на неё, отвернулся, вскинув подбородок, и зашагал в другую сторону. Санька покачала головой и побежала к себе. Не хотелось попасться Аполлиону Принглу, она уже успела наслушаться страстей про завхоза. Шутка ли сказать, что этот высокий мрачный маг использует розги во время наказаний, и не только их — ходили слухи, что кого-то из третьекурсников и на горохе стоять заставлял. Неужто русская школа? Артуру уже досталось как раз накануне теми самыми розгами. Следы видел Роб в душевой и по секрету сказал Эжени, а та с Санькой поделилась, но дальше них это не пошло. Роб потом ещё сказал, что целитель снял Артуру боль, но сказал, что следы вывести не удастся, останутся чуть ли не на всю жизнь. Розги-то какие-то непростые, заговорённые. А нечего было ходить на свою любимую астрономическую башню в пьяном виде после отбоя.

Санька уже свернула к лестнице, ведущей в башню факультета, когда едва не налетела на высокого профессора в фиолетовой мантии. Она не сразу узнала директора школы, да и не мудрено, так близко она видела его впервые.

— Добрый вечер, мисс Прюэтт, — поздоровался директор первым.

— Здравствуйте, профессор! — выпалила Санька, и сразу испугалась, что неправильно его назвала.

Но директор лишь улыбнулся в бороду и посетовал:

— Давненько вы с Артуром меня не навещали. Как насчёт того, чтобы заглянуть на чашечку чая? Приходите с ним завтра после ужина.

— Хорошо, — машинально кивнула Санька.

— Вот и славно. Пароль — "сладкие финики". Ну, бегите, мисс Прюэтт, а то отбой уже был.

* * *

Следующая неделя показалась Саньке невыносимо трудной. Каждый преподаватель заваливал их бесконечными эссе, пугая предстоящими ТРИТОНами. Санька легко справлялась с эссе — все они были, если не в пачке Гидеона, то у Фабиана. С удивлением она узнала, что Гидеон учился на Рэйвенкло, а Фабиан на Гриффиндоре. Она-то думала, что они были вместе. Но когда разобралась, поняла, почему эссе бывали на разные, хоть и похожие темы. Пачка с работами Гидеона была чуть ли не вдвое больше, чем у брата.

А вот с учебниками младших классов девушка была вынуждена заниматься самостоятельно. И хотя тело Молли легко "вспоминало" все чары, движения палочкой давались легко, но теоретическую часть приходилось подтягивать самой, что-то заучивая, что-то просто стараясь уложить в голове и понять.

А ведь ещё приходилось готовиться к урокам, прочитывая заранее главы, предстоящие на уроке, и находя в учебниках младших курсов все темы, что упоминались в нужной главе.

Санька не высыпалась, мало виделась с друзьями и часто хотела плюнуть на учёбу, поддерживая прежнюю репутацию Молли. Очень быстро она поняла, что мисс Прюэтт считали довольно доброй, но недалёкой девицей, довольно слабой волшебницей и ленивой ученицей. Кроме того, она могла прикрикнуть и проклясть летучемышиным сглазом, или ещё чем-то столь же неприятным. Это объясняло, почему остальные школьники к ней не сильно лезли.

Ломать шаблоны сокурсникам не хотелось, однако не только она озаботилась вдруг учёбой. Так что не сильно и пришлось объяснять своё внезапно возникшее рвение к знаниям.

— Мне отец обещал купить дом, если сдам больше трёх ТРИТОНОВ, — как-то признался чистокровный Алан Фоули, когда они расположились в гостиной у камина. — А тебе что, Прюэтт? Колись!

— Не скажу, — Санька постаралась придать себе таинственный вид, тем самым подтверждая такое простое объяснение своих странностей. А что именно обещали, можно ведь и не признаваться.

— Какие-нибудь драгоценности? — заинтересовалась Эва Стенли.

— Обученного гиппогрифа? — предположил Роб.

— Магловский автомобиль? — загорелись глаза у Артура.

— Не скажу! — отчеканила Санька, стараясь не смеяться. Но предположения, нелепые и фантастические, продолжали ещё некоторое время сыпаться со всех сторон. Радовало, что с ними не было Эжени, которая могла запросто потребовать ответа на правах дружбы.

Как бы ни было ей тяжело, Санька продолжала упорно заниматься. К пятнице она могла честно себе признаться, что вымотана до предела, однако учиться ей нравится. Да что там, даже Слагхорн похвалил её на зельях, хотя она впервые видела, как зажигают горелку под котлом, и с ужасом смотрела на некоторые ингредиенты для зелья "хорошей памяти". Однако простая истина позволила справиться на ура, да и Эжени рядом страховала. Главное — строго придерживаться последовательности, описанной в учебнике, слушать дополнения учителя, и зелье получится, может, не идеальное, но вполне сносное. В конце концов, лавры принца-полукровки Саньке были не нужны, но очень хотелось научиться варить некоторые нужные для жизни зелья.

Встреча с директором во вторник вечером не состоялась — Дамблдору понадобилось срочно куда-то уехать. И Осинкина этому очень порадовалась. Успеется ещё понять, что он за человек такой. Хороший и великий, или всё же Дамбигад. Хотелось верить в лучшее.

Вместе с Эжени, Робом и Артуром она с нетерпением ждала субботы и прогулки в Хогсмид. Хоть какой-то отдых от бесконечной учёбы. Чарити, весёлая девчонка с Хаффлпаффа, с которой удалось познакомиться ближе на сдвоенных уроках, Саньке очень понравилась, и они даже договорились, что мисс Бербидж пойдёт в Хогсмид вместе с ними.

* * *

День выдался солнечным и тёплым. В Хогсмид отправились сразу после завтрака. Эжени с Санькой и Чарити шли впереди, а Артур с Робом о чём-то болтали, отставая на несколько шагов. Девушки радовались хорошей погоде, окончанию трудной недели, болтали об учителях и о сокурсниках, а также сошлись во мнении, что Квинтус Флинт — самый неприятный тип из слизеринцев. И совершенно непонятно, почему в него влюблено столько девчонок, включая лучшую подругу Чарити, Фиону Паттерсон.

Санька с нетерпением ожидала прогулки в настоящей магической деревушке. Но взойдя на холм на краю Хогсмида, она всё же развернулась, чтобы увидеть Хогвартс со стороны.

Замок потрясал воображение. Не врали авторы фанфиков — зрелище было прекрасным. Эти башни, шпили, высокие стены, словно выросшие из скалы, монументальный длинный мост и глубокая пропасть под ним — картинка будто сошла из диснеевского мультика. Санька могла бы долго любоваться этим зрелищем, если бы подруги не потащили её дальше.

Магазин "Зонко", куда парни уговорили девушек зайти в первую очередь, был наполнен всевозможными магическими игрушками, и Осинкина почувствовала себя маленьким ребёнком, с удивлением разглядывая разные диковинные волшебные штучки. Она даже приобрела себе палочку, пускающую красивые волшебные пузыри. Внутри каждого на пару мгновений появлялись разные картинки, изображающие того или иного волшебника, чем-либо знаменитого. Пузыри быстро лопались, но для следующих палочку не нужно было макать в мыльный раствор. Достаточно было просто взмахнуть. Говорили, что полностью она выдыхается через три тысячи взмахов.

Мальчишки приобрели себе разные хлопушки и другую пиротехнику, Эжени взяла заколки, окрашивающие пряди волос в разные цвета, Чарити стала владелицей маленького зеркальца, хвалившего владелицу стихами на все лады.

Прогулявшись по улице, ребята зашли в аптеку, чтобы докупить себе некоторые зелья, посетили магазин "Всё для квиддича", где Санька не удержалась и купила себе маленький снитч. В магазине письменных принадлежностей "Писарро" она запаслась пергаментом и перьями, которые уж точно не будут лишними.

Набрав по большому кульку всевозможных сладостей в "Сладком Королевстве", все решили заглянуть в "Три метлы" и выпить сливочного пива.

Войдя в просторный паб, наполненный школьниками, они обнаружили пустующий столик в углу, который и поспешили занять. Молоденькая девушка тут же принесла им по кружке пенистого пива. Санька с удовольствием отпила игристый напиток, который успел уже ей понравиться, когда, подняв глаза, обнаружила входящих в паб братьев. Гидеон и Фабиан тоже её заметили и направились прямиком к их столику.

Чарити сразу спряталась за кружку с пивом, и Санька задумалась, кто из парней на неё так действует, весёлый Фабиан, или более серьёзный Гидеон. Несмотря на то, что девушка видела своих братьев второй раз в жизни, она безошибочно сумела их различить, хотя толком не понимала, откуда в ней это знание.

— Привет, ребята. Молли! — Фабиан бесцеремонно уселся рядом с Артуром и Робертом, которые шустро подвинулись, освобождая ему место. — О, Чарити! Как учёба?

Гидеон, поздоровавшись, остался стоять и косился куда-то в сторону слизеринского стола. Там сидели Валери Нотт с подругами, и Санька заметила, как брат обменялся с мисс Нотт взглядами. Девушка при этом вздёрнула носик, отвернувшись с гордым видом, а Гидеон досадливо поморщился. Всё интересней и интересней!

— Вы как сюда попали, — спросила она братьев, — по делу, или гуляете?

— Ну, так ты не пишешь, решили тебя навестить, — усмехнулся Фабиан. — Прогуляемся?

Санька кивнула, заинтригованная, и выбралась из-за стола.

— Подождёте? — спросила она друзей.

— Иди, иди, — откликнулась Эжени. — Только вы там недолго. А то на ужин опоздаем.

— Что-то случилось? — сразу спросила Санька, как только они вышли из "Трёх мётел". Вокруг было много гуляющих, но школьники — все больше старшекурсники, Эжени что-то говорила о том, что у младших походы в Хогсмид не чаще одного раза в два месяца. Да и то, если заслужат хорошей учёбой и поведением.

— Да ничего особенного, — Фабиан поглядывал по сторонам и вёл Саньку под ручку по главной улице магической деревеньки. Гидеон же был странно задумчив. — А, скажи-ка нам сестрёнка, тебе нравится кто-то... ну так, чтобы сильно? Может, уже было что-то?

— Фабиан! — одёрнул его брат.

Санька весело рассмеялась. Проштудировав дневник Молли, а точнее Александры Мануэлы Прюэтт, она поняла одно — уж о том, что потеряла девственность, она бы хоть как-то упомянула. Тем более, обещание подарить себя на восемнадцатилетние Артуру Уизли как-то намекало. Только бы Молли этого парню не наобещала, с неё могло статься.

— Да не было у меня ещё ничего и ни с кем, — поспешила она успокоить братьев, — и честно-пречестно, моё влюбчивое сердце сейчас, увы, совершенно свободно.

Братья закашлялись на такой откровенный ответ, а позади послышался иронический смешок.

Санька резко обернулась, подозревая, что друзья решили-таки подслушать, о чём речь, и натолкнулась на смеющийся взгляд Магнуса Нотта. Мужчина был не один, рядом с ним шёл мрачный черноволосый и смуглый тип лет сорока. Хотя с возрастом взрослых магов, живущих гораздо дольше, чем простые смертные — так вот, запросто, на глаз — не угадаешь.

Девушка, ухватилась за братьев, заставляя их остановиться, и двое пожирателей с надменными лицами прошли мимо по направлению к бару в конце улицы. На Саньку они больше не взглянули.

— Хм, — отмер Гидеон, — Долохов и Нотт. Интересно, что они тут забыли?

— Да мало ли что, — беспечно хмыкнул Фабиан. — Пойдёмте к озеру прогуляемся, а то здесь слишком много ушей.

Деревушка Хогсмид стояла на берегу Чёрного озера. Прямо за аптечной лавкой крутая тропинка убегала вниз, выходя на обрывистый берег. Хогвартс отсюда был виден как на ладони. Солнце склонялось к закату и золотило шпили и башни школы. Санька невольно залюбовалась этой картиной. Сейчас Хогвартс выглядел настоящим сказочным замком, а озеро, покрытое мелкими барашками, и в самом деле казалось чёрным. Отсюда был хорошо виден мост, по которому они шли сегодня в деревню. Монументальное сооружение — создавалось впечатление, что под ним с лёгкостью мог пройти высокий корабль.

Возле разлапистого дерева с торчащими на поверхности корнями, отполированными временем, братья остановились и повернулись к Саньке, с интересом вглядываясь в её лицо.

— Так ты, правда, ни с кем не встречаешься? — всё же уточнил Фабиан.

— Поверь, — поспешил дополнить Гидеон, — у нас вовсе не праздное любопытство.

— Эй, мне что — поклясться вам своей магией? — Санька уже не знала, каким словам они поверят. И что вообще за этим стоит.

— Было бы неплохо... — начал Фабиан.

Но брат его перебил:

— Мы тебе верим, Санни... Ой, Молли, прости. Всё время забываю, как ты просила тебя называть.

Санька на миг потеряла дар речи. Неужели в детстве её звали Санни? Совпадение? Мистика? Вот ведь дура эта Молли! Саньке своё имя, пусть и слегка модифицированное было бы слышать во много раз приятнее. Она даже решила рискнуть и, потупив взгляд, тихо ответила:

— Я была бы не против, если бы вы оба снова звали меня Санни. Если честно, имя Молли мне уже давно перестало нравиться. Жаль, что ничего уже не изменишь...

— Эй, совёнок, ты чего? — Фабиан ласково потрепал её по щеке. — Да мы между собой тебя только так и зовём, так что никаких проблем.

— Правда? — просияла девушка, вглядываясь в красивые лица братьев.

Те переглянулись и, притянув её к себе, крепко обняли.

— Правда, правда, Санни, — прогудел Гидеон в её макушку. Он отстранился первым и добавил: — Ну, а теперь поговорим серьёзно.

Фабиан тоже отбросил весёлость:

— Нас тут недавно Дамблдор навестил.

— Не нас, — поправил его брат, — а родителей. Он ведь директор у вас теперь?

— Да. А что хотел?

— Собственно при разговоре мы не присутствовали.

— Но кое-что услышали, — вклинился Фабиан.

— Именно. А точнее, слова вашего директора, мол, дети так привязаны друг к другу, а любовь — это высшее чудо, и не стоит ломать им жизни так рано. Это практически дословно.

— Ага, и мы ума не приложим, о ком из твоих друзей шла речь, но папаша явно ответил отказом. Дамблдор удалился раздосадованный, а отец злился весь вечер.

— Так что, имей в виду, — Гидеон ласково погладил напрягшуюся сестру по плечу. — Может, отец тебя в ближайшее время навестит, а может, просто напишет письмо.

— Это чтобы ты не удивлялась, — кивнул его близнец.

— С каких пор директор сватает своих учеников? — возмущённо выпалила Санька. — У Уизли — что, родителей нет?

— Ага! — сверкнул глазами Фабиан, а девушка отчаянно покраснела.

— Санни! — строго проговорил Гидеон.

Она отвернулась, разглядывая Визжащую Хижину невидящим взглядом, и решилась:

— Он мне нравился в конце прошлого учебного года, — сказала она со вздохом. — Мы даже поцеловались один раз, — и Санька поспешно добавила, — но мне совсем не понравилось! И вообще, когда мы встретились на прошлой неделе в Хогвартс-экспрессе, я ничего к нему уже не чувствовала. Совсем! Может, и не было ничего, а может, я за лето изменилась.

— Ты изменилась, — кивнул Фабиан со смешком, — даже я заметил. Словно повзрослела в один миг.

— И не переживай, — добавил его брат, — ты нам такой ещё больше нравишься. Не врёшь, не кривляешься, открыто говорить научилась...

— Не фыркаешь, — подхватил Фабиан, — радуешься нам, как в детстве.

— Что-то произошло? Ты точно не встретила кого-то ещё?

Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу.

Надо было срочно придумать что-то умное, что могло бы убедить людей, настолько близких. Неудивительно, что они заметили разницу.

— Знаете, — вдумчиво начала Санька, — я сама не знаю, как так получилось. Просто задумалась вдруг о жизни, о том, что нас ждёт впереди... И так страшно вдруг стало. Все эти слухи о надвигающейся войне... Знаете, я даже учиться лучше начала. И от квиддича отказалась. А ещё меня Слагхорн похвалил, и вообще...

— Повзрослела! — хором заявили братья.

— Санни, мы рады, — Гидеон взял её за руку и вложил в ладонь маленький кулон на цепочке. Похоже, собственное объяснение вполне удовлетворило обоих.

Санька выдохнула:

— Что это?

— Надень и нигде не снимай. Нам просто в голову не приходило раньше, дураки были, прости.

— Этот кулон защитит от любого приворота, — пояснил Гидеон. — Отразит заклятье, например. Даже от напитка или конфет с амортенцией не пострадаешь.

— Только от них тебя сразу вывернет, — хохотнул Фабиан. — Зато с гарантией.

Санька тут же надела цепочку на шею и спрятала кулон под мантию. А потом по очереди крепко обняла братьев.

— Спасибо, — постаралась она вложить все чувства в одно лишь слово.

— Ну вот, — Фабиан толкнул брата плечом, — а ты говорил, обидится, или разругается. Санни у нас золотко просто.

— Ага, боюсь сглазить. Ну что, совёнок? Проводить тебя обратно? Или сама отсюда доберёшься?

— Не маленькая уже, — широко улыбнулась Санька, — давайте уже, аппарируйте, куда вам там нужно.

Каждый поцеловал её в щёку и, велев "держаться и писать письма", исчез с хлопком.

Девушка глубоко вздохнула и пошла обратно к друзьям. Она не торопилась, подумать было над чем. А ведь настоящая Молли по глупости могла и не принять кулон. А может, сразу бы разругалась с братьями. А вдруг и правда, дело было в каком-то привороте?

Она не заметила мага, плотно закутанного в мантию с опущенным капюшоном, который, стоя возле входа в бар "Кабанья голова", провожал её пристальным взглядом. Когда девушка зашла в "Три метлы", он откинул капюшон, задумчиво посмотрел вверх, на бегущие по небу лёгкие облака, усмехнулся и аппарировал.

Глава 4

Первый раз её затошнило тем же вечером, когда она выпила по уже сложившейся привычке глоток морковного сока из своего стакана за ужином. Извинившись перед друзьями, что ей срочно нужно отойти, она прихватила стакан с собой, пробормотав: "По дороге допью", — и выскочила из Большого зала.

Стаканчик она несла бережно до самой комнаты и мужественно подавляла в себе позывы тошноты. Но прочистить организм всё же пришлось. Вроде и глоток-то небольшой сделала, а выворачивало знатно. Весь ужин ушёл в никуда. Было очень обидно — котлеты с пюре ей очень понравились, и жареные крылышки ела с огромным удовольствием. Вычистив зубы три раза, благо, зубной порошок и в магическом мире существовал, а щётка, едва касалась зубов, начинала чистку самостоятельно, знай жди, стоя с открытым ртом. Потом она ещё и душ приняла, долго стояла под горячими струями, пока её не покинула противная дрожь.

Только переодевшись в свежее бельё, Санька достала из сумки пустой флакон и перелила в него остатки морковного сока из стакана.

Тщательно закупорив вещественное доказательство, она накинула мантию и отправилась в совятню. На полдороге она передумала и остановилась в растерянности. В фанфиках не раз встречалось, что совиную почту Хогвартса досматривают. И как же быть?

Был бы у неё эльф, позвала бы, хоть это и запрещено. Вздохнув, попыталась вызвать домовика старост.

— Джеки!

Несколько секунд ничего не происходило. Санька встала — она сидела на ступеньках лестницы, ведущей в совятню — и произнесла имя эльфа громче. Эффекта — ноль.

Зато послышались шаги, и перед ней предстал Рудольфус Лестрейндж собственной персоной. Он насвистывал незатейливый мотивчик и явно не ожидал увидеть здесь Саньку. В руках он вертел свёрнутое трубочкой письмо.

— О! Привет, Прюэтт. Кто обидел?

— Неужели я выгляжу так паршиво? — отреагировала девушка хмуро.

— Скорее потерянно, — хмыкнул слизеринец. — Могу я чем-нибудь помочь?

— Нет! Да! Ты можешь вашего эльфа позвать? И сказать ему, чтобы он передал эту бутылочку моим братьям?

Рудольфус, сдвинувшись, заглянул за её спину и озадаченно осведомился:

— А что, совиную почту заблокировали?

— Нет, то есть не знаю. Просто опасаюсь, вдруг совы сперва относят письма кому-нибудь на проверку, а потом уже по адресу.

Лестрейндж расплылся в такой широкой улыбке, что у Санни щёки загорелись.

— Ну ты и фантазёрка, Прюэтт! Да скорее домовик прыгнет сначала к директору, а потом уже, куда скажет временный староста, чем магическая сова свернёт с пути. Пойдём, горюшко, отправим твою секретную почту. Кстати, что во флаконе?

— Рвотное.

— Да ладно! А какой артефакт даёт такой эффект, и на что реагирует? Яд? Подчиняющее? Приворотное? Колись, Прюэтт, никому не скажу, а воспользоваться своей супер-честной и преданной совой — позволю.

Санька поднималась вслед за ним и посчитала, что ничего страшного, если скажет, не произойдёт.

— Приворотное. Пусть братья проверят.

— Логично. А что к Слизнорту не пошла?

— Во-первых, он ваш декан, а не мой. Во-вторых, я не знаю, кто это зелье готовил. Вдруг он? И кому про него расскажет — тоже не знаю.

— Да, Прюэтт, ты — параноик. Я это не в обиду, не хмурься. И у меня мысль. Вот получают твои братья это зелье, похожее на морковный сок. Обнаруживают приворотное. И что дальше будет, представляешь?

— Ну... скажут мне.

— Нет, ну ты наивная. Они же братья! Вон Рабастан, хоть и лоботряс, а я за него кого хочешь под орех разделаю. А ты девчонка, понимаешь?

— И что предлагаешь? — до Саньки дошли объяснения Рудольфуса, и она посчитала, что тот совершенно прав. Ни к чему так братьев будоражить. По крайней мере, пока не выяснила, кто автор.

— Отдай мне флакон, я отошлю кое-кому, кто в этом разбирается. Один галеон, и никто, кроме тебя, не узнает о результате.

— И кроме тебя, — ответила Санька. — А ещё тот, кто это проверять будет.

— Дилемма, правда? — хохотнул префект. — Вот так вот, Прюэтт, жить на свете тяжко, когда никому не доверяешь. Решайся, я по-любому уже знаю.

— Ладно, — решилась Санька, нащупывая в кармане кошелёк, — только никому не говори.

Рудольфус вынул палочку и заявил:

— Клянусь магией, что ни один студент и ни один преподаватель Хогвартса не узнает от меня об этом разговоре с Александрой Прюэтт.

Вокруг его фигуры на пару секунд образовалось бело-лунное сияние.

— Люмос! Видишь, Прюэтт, магия со мной. Клятва принята. Я имя правильно назвал?

— Да, спасибо! — Санька протянула ему флакон с соком и галеон. — А как ты мне сообщишь? Мне бы не хотелось...

— Чтобы о наших общих делах кто-то узнал? Мне вообще-то тоже это не выгодно. Я пришлю к тебе с запиской Рабастана. Поверь, он понадёжней эльфа и совы вместе взятых. О'кей?

На этом Санька распрощалась с Рудольфусом и вернулась в гостиную Гриффиндора. Проскользнув незамеченной мимо увлёкшихся разговором Артура и Роба, она поднялась к себе в комнату. Пора было заняться очередными эссе. Тратить время на поиск информации в библиотеке и самостоятельную работу Санька считала нецелесообразным. Ей и без того приходилось вычитывать два варианта нужных эссе, которые бывали абсолютно разными, и изобретать свой собственный, третий вариант на их основе. Если совсем не было сил, она просто переписывала вариант Гидеона, заменяя некоторые слова синонимами, и уже практически профессионально перестраивая фразы. Но сегодня она честно перелопатила работы обоих, в результате чего родились пять свежих эссе по пяти предметам. Не забыла сделать с них черновики, которые складывала в отдельную стопку. Глядишь, и её работы кому-то облегчат жизнь.

* * *

Санька с утра ждала письма от родителей и заметно нервничала за завтраком, боясь притронуться к пище. Эжени смотрела на неё с сочувствием и предлагала зайти в больничное крыло. Артур советовал выпить тыквенный сок вместо морковного, протягивая ей стакан и уверяя, что её плохое самочувствие — результат неправильного выбора сока. Санька едва не вырвала из его рук этот самый стакан, но не для того, чтобы выпить, а чтобы потратить ещё галеон и воспользоваться совой Рудольфуса.

— Нет, — покачала она головой, — пить не хочу, спасибо, Артур. Зря я вообще сюда пришла! А небольшая голодовка ещё никому не вредила. Вы извините...

Она хотела сказать, что пойдёт к себе, полежит, когда в Большой зал стали влетать совы. По случаю воскресенья, народу за столами факультетов было мало. Многие предпочитали в выходной отсыпаться до обеда. Поэтому Санька хорошо видела обоих Лестрейнджей за столом Слизерина, и радовалась отсутствию Беллатрикс и Валери. К ней ни одна сова не прилетела, хотя и Эжени, и Артур получили весточки. А вот к Рудольфусу чинно подлетело сразу две пернатых почтальонки, и благовоспитанно протянули лапки, осторожно опустившись между блюд. Вот это, и правда, хорошие совы. Не то, что остальные, швыряющие почту прямо в тарелки.

Санька видела, как открыв одно послание, Рудольфус усмехнулся и быстро взглянул в её сторону. Свернув послание трубочкой, он запечатал его с помощью волшебной палочки и отдал брату, что-то шепнув ему на ухо. Рабастан понятливо кивнул, а старший Лестрейндж открыл второе послание и нахмурился. Потом как-то грустно усмехнулся, и опять с помощью палочки испепелил листок. Он опять глянул на Саньку, но тут же отвёл взгляд.

Девушка взглянула на друзей, получивших письма. Эжени увлечённо читала своё, исписанное убористым почерком, а Артур как раз прятал бумажный конвертик в карман мантии. Треть послания осталась торчать наружу.

— Мне надо ответить, — заявил он, вскакивая.

Санька поспешила за ним, сообщив Эжени, что всё же дойдёт до больничного крыла чуть позже.

Следуя в двадцати метрах позади Артура, она утешала свою совесть мыслью, что ей просто жизненно необходимо отработать одно простое заклинание. Благо учеников поблизости не было.

— Акцио письмо Артуру Уизли, — шепнула она, махнув палочкой. Конвертик послушно выпорхнул из кармана парня и шустро прилетел ей в руки. Спрятать его в карман мантии было делом секунды. Парень ничего не заметил, очень шустро прыгнув на ближайшую лестницу. И Санька, выдохнув, прошептала: — Учитесь у Лестрейнджа, как поступать с посланиями, мистер Уизли!

К сожалению, зайдя за колонну и раскрыв письмо, Санька ничего интересного не увидела.

"Пароль "вереск". Сейчас".

Ну и что это означает? А главное — от кого? Ни подписи, ни обращения. Будь это от директора, то пароль был бы какой-нибудь сладко-карамельный, ведь так? Возможно это какой-то другой преподаватель, или вообще, что-то связанное с изучением маглов, на которых Артур был помешан. Маглорождённые всех курсов как-то сразу это понимали и ловко исхитрялись избегать его расспросов. Впрочем, парень не слишком настаивал, какая-то скромность в нём присутствовала.

Девушка положила письмо на пол и спалила палочкой, это заклинание она тоже уже отработала. И даже смогла выполнить его невербально — профессор Флитвик потратил весь прошлый урок, объясняя им принципы невербальной магии. Правда у Саньки получилось пока только это одно. Но надежды выучить больше она не теряла.

Тут-то и нашёл её Рабастан. Пятнадцатилетний слизеринец был ростом пониже брата, но всё равно выше Саньки на полголовы.

— Привет, — он мило улыбнулся, пряча руку за спиной. — У меня тут послание для тебя. Что предпочитаешь дать в награду — поцелуй или свидание?

— Обнаглел? — поинтересовалась девушка и требовательно протянула руку.

— Бесплатный сыр только в мышеловке, — заявил нахальный мальчишка и поглядел на её губы. — Соглашайся на поцелуй, Прюэтт.

— А говорили, что ты надёжней совы и домовика!

— Совам платят печеньем или мышами, а домовикам — магией, — флегматично отреагировал он. — Я же не прошу ничего материального.

Ситуация девушку и смешила, и злила. Смирившись, подставила ему щёку:

— Уболтал!

Лестрейндж качнулся вперёд, прикоснулся пальцами к подбородку и, извернувшись, поцеловал её в губы. Он тотчас отпрыгнул назад, вероятно, опасаясь возмездия, и натолкнулся спиной на грудь незаметно подошедшего старшего брата.

Тот схватил руку младшего с письмом и протянул растерявшейся Саньке, а Рабастану достался увесистый подзатыльник.

— За что?! — попробовал тот возмутиться, но оглянувшись на Рудольфуса, счёл за лучшее просто сбежать.

— Там же, где вчера, в девять вечера, — шепнул на ухо Саньке старший Лестрейндж и пошёл дальше, насвистывая вчерашний мотивчик.

Девушка хмыкнула и развернула послание. Оно было длинным, так что пришлось терпеть до комнаты, чтобы никто не застал врасплох.

В своей комнате она не стала зажигать свечи, сразу залезла на подоконник, чтобы было побольше света. Послание оказалось занятным.

"Итак, мой друг, спасибо за столь любопытное задание. Ты прав насчёт морковного сока, но и зелье приворота там имелось. Не "Амортенция" и не "Любисток", а очень лёгкое приворотное "Дилигунт", настроенное на конкретного человека. Опасно тем, что, принимаемое долгое время, вызывает необратимый эффект. Объект на годы увлекается заказчиком, теряя способность к аналитическому мышлению. Неудобно тем, что результата нужно ждать не меньше года, а то и двух. Перерывы в приёме более недели нежелательны. Приготавливается в течение недели, хранится не больше трёх месяцев даже под консервирующим заклинанием. Требуется одна-две капли на стакан воды или сока. Алкоголь, молоко и твёрдая пища не подходят — свойства теряются. Лучшее сочетание с водой, слабо заваренным чаем, разбавленным молоком или соком. Газированные безалкогольные напитки усиливают свойства "Дилигунта". Самое забавное, что простым невербальным беспалочковым заклинанием "Нула Каритас" полностью обезвреживается. Подтверждение срабатывания заклинания при наличии зелья "Дилигунт" происходит очень наглядно, поверхность воды или сока на пару секунд перечёркивает прямая линия из крошечных пузырьков, от одного края кубка до другого. Если же в воду или сок не было добавлено зелья "Дилигунт", то после правильного заклинания "Нула Каритас" (без палочки и невербально) — вместо линии на поверхности будет крест из пузырьков. Обезвреженный таким образом напиток можно смело пить.

Увы, это заклинание не спасёт от "Амортенции", тем более будет бесполезно для "Любистока". От этих пакостей только амулеты, либо противоядия.

P.S. Это был полезный опыт, дорогой друг. Жаль, что присланного не хватило на один забавный эксперимент. Обещаю следующий заказ сделать бесплатно, если пришлёшь ещё одну дозу "Дилигунта". Разумеется, необезвреженного. Проверить можно и в чайной ложке. За каждую следующую дозу сам заплачу пять галеонов. Есть в этой вариации что-то загадочное. И если подозрения подтвердятся, обязательно с тобой поделюсь.

С уважением, Б.Б."

На подоконнике она немножко замёрзла, пришлось пересесть за стол и накинуть на себя шаль. Свечу удалось уже без труда зажечь кончиком палочки. Даже в светлое время суток, комната иногда оставалась в полумраке. Окна были слишком узкие, и пропускали немного света. Ещё повезло, что свечи волшебные, и расходуются очень медленно.

Ассоциаций с подписавшимся зельеваром у Саньки было лишь две — Беллатрикс Блэк и Батильда Бэгшот. Первая вообще-то учится ещё и вряд ли Рудольфус просил бы о такой услуге свою подругу. Вторая — историк, её перу принадлежит фундаментальный труд "История Магии" в пяти томах для первых пяти курсов. Санька очень сомневалась, что сможет их осилить хотя бы за год. Живёт Батильда в Годриковой Впадине, когда-то была соседкой Дамблдора и в племянниках у неё числится Геллерт Гриндевальд. Потом её убьёт Нагини... Или какая-то другая змея. Жалко старушку! Сомнительно, что она занимается зельями, разгадывая загадки для Лестрейнджа за один галеон. Да и письмо вроде как от лица мужчины написано. Н-да, гадать бессмысленно. А поблагодарить человека хотелось. Поэтому несколько пустых флаконов перекочевали в карман мантии, а также серебряная ложка, найденная в вещах Молли.

Поцелуй Рабастана вспоминался как забавный случай, не более. Одна надежда, что парень это не серьёзно. Он ей нравился, очень симпатичный и, похоже, добрый. Подумать бы, как их с Рудольфусом от Азкабана уберечь, стоящие ведь ребята. И не злые. Ей даже казалось в последнее время, что она вполне могла бы подружиться с префектом Слизерина. Более того, он словно понимал её лучше, чем кто-либо другой. И уже столько раз помог — до кареты проводил, сову отправил. Раздобыл ответ, как с этим бороться. Кстати, неплохо бы применять полученные сведения на практике.

Научиться полезному заклинанию захотелось немедленно. Кулон, конечно, помогает, но снова торчать над унитазом категорически не хотелось.

В письме ясно говорилось, что если зелье в воде есть, то от заклинания появится линия из пузырьков, если зелья нет, то на поверхности воды пузырьки сложатся в крест.

Значит, исходя из условий, заклинание можно тренировать и на чистой воде. И получиться должен крест. А произносить его надо невербально — то есть мысленно, и без палочки. Что имеет смысл, так как злоумышленник твою проверку просто не заметит.

С четвёртой попытки она прямо из послания трансфигурировала бумажный стакан — в своей комнате она старалась как можно чаще тренироваться в магии. Правда, текст письма остался на наружных стенках стакана. Это её не смутило. Вода, наполнившая стаканчик с помощью "Агуаменти", не сочилась наружу — и то славно. И девушка принялась гипнотизировать воду, мысленно повторяя "Нула Каритас". Выдохлась она раз на семидесятый. Глотнула воды и принялась по новой. Лишь когда терпение совсем вышло, по воде вдруг явно пробежали пузырьки, сложившись в крест. Когда крест испарился, девушка, затаив дыхание, попробовала ещё раз. И снова удача. Наполнила водой ложечку и попробовала на ней. От стука в дверь вода из ложечки расплескалась, но крест заметить Санька успела. Стаканчик испепелила беззвучно — всё-таки слова на его стенках могли насторожить тех же домовиков, которые явно прибирались в комнатах и чистили одежду.

Чем заняться до вечера, она так и не решила, поэтому легко согласилась с забежавшей Эжени идти исследовать ванную старост.

Рудольфус, встретивший её в назначенное время возле совятни, был краток: попросил серьёзно отнестись к письму Б.Б. Отказавшись наотрез раскрывать личность осведомителя, он иронично скривил губы, потрепал её за косу и сбежал. И зачем, спрашивается, звал? Как будто она сама не могла догадаться, что надо быть настороже.

* * *

Ни в этот день, ни в последующую неделю вестей от родителей Санька не получила. Правда, для огорчения совсем не было времени. Если по чарам она изучала уже учебник третьего курса, то трансфигурация ещё держалась на втором, а "Историю Магии" осилила только до конца первого тома.

С зельями было немного проще. Заучить большинство ингредиентов, и их свойства удалось ещё на первой неделе, а таблицы сочетания друг с другом, а также область применения разных сочетаний в разных зельях — было ещё той головной болью. Казалось, она никогда это не сможет запомнить, но сдаваться не собиралась. Эссе братьев реально спасали. И если какую-либо тему она у них не находила, то теперь и сама могла спокойно написать работу, воспользовавшись библиотекой. Хорошо, что это пока пришлось сделать лишь однажды.

На уроках её стали иногда спрашивать, и Санька гордилась заработанными баллами по трансфигурации — сумела написать формулу превращения кота в цветочный горшок, на чарах ей удалось заколдовать лист пергамента так, чтобы написанное на нём появлялось на доске. А на древних рунах её наградили пятью баллами за то, что первая нашла ошибку в сложной руне отрицания. На зельеварении баллы она потеряла, но немного. Слизнорт снял всего два балла с Гриффиндора за расплавленный котёл. Пришлось заказывать новый, послав сову на Косую Аллею. Доставили ответ, что она может забрать котёл в Хогсмиде, в "совиной почте". Оно и понятно, не могут же совы тащить на себе котёл. Но обидно, что в Хогсмид наведаться можно будет только двадцать третьего сентября — не каждую субботу отпускали туда старшекурсников.

Проблему решила Эжени, она послала за котлом Джеки. Тот смотался в пару секунд.

И двадцать третьего сентября Санька оценила это в полной мере. Никуда их в ту субботу не отпустили, так как состоялось сразу два матча по квиддичу, на которых обязали присутствовать всю школу. Играли Гриффиндор с Хаффлпаффом и Рэйвенкло со Слизерином. Победители будут сражаться уже в октябре.

На матч Санька оделась потеплее. Трибуны были высоко над землёй, а погода стояла ветреная. За завтраком пришлось подбадривать Артура, который от переживания не мог есть. Переживать он начал ещё за неделю, сводя с ума всех друзей. В пятницу вечером Санька готова была его убить, когда неожиданная мысль пришла ей в голову. Просто вспомнился фильм, где себя точно также вёл Рон Уизли, готовясь к отборочному соревнованию. Ему ещё Гарри Поттер что-то добавил в сок, сделав вид, что это "Феликс Фелицис", эликсир удачи. Чисто из вредности Санька решила провернуть тот же финт. Сделав вид, что сама это придумала, подговорила Роберта и Эжени, те пришли в восторг. Робу предстояло добавить зелье, Эжени должна была сыграть роль Луны Лавгуд и "заметить" действия брата. А себе Санька отвела роль Гермионы, честной и неподкупной гриффиндорки, нарушающей правила только в редких случаях, когда иначе нельзя. То есть почти всегда.

Зелье "Феликса Фелициса" заменили подслащённым лимонным соком. Изящный флакончик нашёлся у Эжени, а специфический бледно-жёлтый цвет получился вполне правдоподобным. Роберту сова принесла этот флакон во время завтрака. Эжени с Санькой очень натурально восхитились "подарку родителей", бросили пару фраз, какое это дорогое удовольствие и как трудно его сварить самому, и, казалось, забыли. Артур интереса не проявил, буркнул что-то вроде: "Подумаешь!". Ну конечно, у него сейчас матч, а они со своими неуместными восторгами.

— Артур, выпей сок! — стал настаивать Роб, подвигая Уизли стакан. "Зелье" туда он уже добавил.

— Не хочу!

Всё шло точно по сценарию. Осинкина затаила дыхание. Очередь Эжени.

Её брат сидел рядом с Санькой, а Эжени с Артуром расположились напротив.

— Роберт, — удивлённо и растеряно произнесла Эжени, — ты что-то добавил в сок Артура?

Уизли настороженно и возмущённо поднял голову, посмотрев на друга, который как раз прятал в карман тот самый флакон.

— Роберт! — воскликнула Санька возмущённо, копируя мисс Грейнджер, которая ещё не родилась на свет. — Это же... Это... Ты добавил в сок Артура зелье удачи? Как ты мог? — патетическая пауза, Артур нерешительно подвигает к себе стакан, а Санька выкрикивает последнюю коронную фразу: — Артур, не пей! Это нечестно!

Вот она родная кровь! Уизли улыбнулся и одним махом опрокинул в себя стакан тыквенного сока. Лицо парня осветила довольная улыбка.

— Ну что, дружище! — обратился рыжик к Роберту Вуду. — Идём побеждать?

Парни поспешно поднялись, причём Роб подмигнул девчонкам, а Артур старался на них не смотреть. Только когда друзья вышли из зала, подруги прыснули, перестав сдерживаться, и захохотали от души.

На них недоуменно косились младшие гриффиндорцы, но испортить настроение девушкам не смогли.

Санька с грустью думала, что Гермиона в далёком и смутном будущем за Рона искренне переживала, а в ней этого нет. Она и матчи квиддичные только в фильме видела. И вообще не слишком понимала даже футбол и хоккей. Так что вся эта межфакультетская борьба была ей непонятна и чужда. Ага, до того самого момента, когда команда Гриффиндора забила первый гол.

И понеслось. Кто же знал, что присутствие на игре вызывает такое предвкушающее волнение. Санька сорвала голос, поддерживая "своих", и особенно радовалась удачам Артура. На месте вратаря он смотрелся изумительно. Ни один мяч не упускал, пока его бладжером не сбили с метлы. Но парень быстро смог вскочить на неё снова, и отбить очень лихой бросок. Трибуны бесновались. Санька прыгала и вместе со всеми орала: "Уизли!" и "Молодцы!". А потом ловец Гриффиндора, Фредди Беркли, поймал снитч, и игра закончилась с разгромным счётом "двести семьдесят — тридцать".

Фредди качали на руках, Артура тоже, потом и всех игроков подхватили, подбрасывая вверх левитационными чарами и руками.

Подруги прорвались к Уизли и крепко его обняли, а Санька даже в щёку чмокнула, вдохновлённая моментом. Артур просиял, а ей не жалко. Заслужил.

Только вот про розыгрыш расскажут позже. Пусть порадуется, как и Рон в будущем, что никто ему ничего не подливал.

Все отправились обедать, договорившись вечером устроить праздник в гриффиндорской гостиной, независимо от того, как сыграют другие две команды. Артур был возбуждён и милостиво принимал поздравления друзей и девчонок с курса помладше. Санька даже заприметила одну шестикурсницу, которая смотрела на вратаря с таким же обожанием, как в своё время на его сына будет смотреть Лаванда Браун. Мелькнула мысль подтолкнуть этих двоих друг к другу. А ещё ей было жаль, что она так и не выпустила из палочки заученный фейерверк со словами, выплывающими прямо из красно-золотых звёзд: "Молодец, Артур!". Досадно, ведь готовила эти чары втайне, с помощью профессора Флитвика, который с удовольствием взялся помочь.

Впрочем, впереди ещё игра, а там Лестрейнджи оба входят в команду. Рудольфус капитан и вратарь, а Рабастан — ловец. Ничего не стоило поменять цвета звёзд на серебристо-зелёные, а слова на: "Молодец, Рабастан!". Хвалить Рудольфуса было чревато, Беллатрикс Блэк могла и приревновать. Характер у неё не сахар — это все знали. А вот если младший Лестрейндж поймает снитч, то почему бы и не похвалить. Тем более шансов на это не больше половины. Может и не понадобится.

Слизеринцы взлетели вверх стройным клином, мгновенно перестроились в круг, изобразили над полем красивую восьмёрку, развернувшись змеёй, и застыли на своей половине в одно и то же мгновение ровной линией.

Санька захлопала, вызвав неудовольствие Уизли.

— Позёры! — фыркнул он.

— Болеем за Рэйвенкло! — выкрикнул какой-то парень позади них.

— Да, за Рэйвенкло, — горячо поддержала Эжени.

И Санька только тут вспомнила, что Дамиан Вестерфорд играет за ловца.

Да, будет неловко, если снитч поймает Рабастан, и она выпустит этот фейерверк. Эжени может и обидеться. А переделывать буквы и цвета под Дамиана, не было ни времени, ни желания. Ну не вызывал в ней красавчик Дамиан добрых чувств, хотя она и прилагала усилия. Уверить себя в искренности его чувств никак не получалось, особенно после того, как Санька увидела однажды холодный снисходительно-скучающий взгляд Вестерфорда в сторону подруги, когда Эжени от него отвернулась, а ведь за секунду до этого на лице парня читалось обожание и нежность. Не желая быть застуканной, Осинкина больше на него не смотрела на том уроке. И не решалась сказать об этом Эжени. Подумаешь взгляд, может вообще показалось! Даже скорее всего так и было. Но осадок остался.

Бронзово-синяя команда с изображением ворона на форме появилась красиво, но не так эффектно, как слизеринская. Однако им хлопали даже более дружно. Многие, как и в каноне, недолюбливали змеек.

Игра началась, и снова Саньку захватила битва в воздухе. Как они летали — это же уму непостижимо! Рудольфус смотрелся куда круче Артура на месте вратаря. Конечно, красавец, и форма у них более удачная. Но всё равно, была в нём какая-то бесшабашная смелость, и отбивал мячи с неким изяществом и нарочитыми головокружительными кульбитами.

Рабастан зависал где-то наверху, пока на сороковой минуте не показался снитч. И Санька залюбовалась ловцами. Это зрелище того стоило. Как лихо они неслись среди игроков, подныривали под ворота, огибали на немыслимой скорости стадион, внезапно уходя вниз в крутом пике.

Был ли уже изобретён финт Вронского, Санька не знала, но ребята показали столько разных уловок, рискуя собой, метлой и товарищами, что она опять охрипла от криков поддержки. Ну а кому она скандировала "Молодцы!" никто всё равно не мог понять.

Момент, когда Рабастан всё-таки поймал снитч, заставил сердце Саньки совершить сальто-мортале, и она не сдержалась — в тот же миг вскинула палочку и выстрелила фейерверком вверх. Только она не учла, что нехилый взрыв от заклинания заглушит даже вопли всех школьников. Зелёные с серебром звёзды вознеслись над полем, а буквы оказались поистине гигантскими. "Молодец, Рабастан!" — серебристо-зелёные буквы так и висели над полем, не думая таять.

Оставалось принять независимый вид, когда все взгляды обратились на неё. Рабастан, с обалдевшим видом прочитав поздравление, тоже глянул в её сторону. Отсалютовав ей воздушным поцелуем, он взлетел на метлу и пронёсся над полем, гася буквы руками. А потом она поняла, что он просто составил из них искрящийся букет, который и бросил прямо к Санькиным ногам. Искрящиеся цветы погасли очень быстро, оставив после себя лишь пушистое облачко, быстро развеявшееся, но зрелище было потрясающим. Вот только друзья смотрели на неё, словно видели впервые. Вся школа хлопала красивому жесту ловца и пялилась в сторону Саньки. Слизеринцы свистели.

— Я в шоке, — первым высказался Роб. — Это было круто, Молли, но всё же... Почему такой выбор?

— Не ожидал, — высказался и Артур и сплюнул на поле. Он прошёл мимо Саньки, глянув в глаза чуть ли не с ненавистью, и словно нарочно задел её плечом, решительно шагая к выходу со стадиона.

— Бедняга Дамиан, — высказалась Эжени, пряча взгляд.

— Да ладно тебе, — поддержал сестру Роберт, — хотел бы я так летать! Выиграет ещё. Не расстраивайся.

Он подмигнул Саньке и повёл Эжени к выходу.

Вот так вот, осталась совсем одна, разве что Флитвик, декан Рэйвенкло, помахал ей и поднял вверх большой палец. Ну, правильно, он же её учил этим чарам. Остальные были предвзяты. Все факультеты единодушно её осуждали, это было заметно по взглядам, или наоборот, как тщательно они её игнорировали. Разве что слизеринцы не смотрели волками — проходя мимо, они дурашливо кланялись и слали воздушные поцелуи. К сожалению, ситуацию это лишь усугубляло.

Саньке казалось, что поле она покидает последней. Зябко кутаясь в тёплую мантию, она одиноко брела к Хогвартсу, глядя под ноги, когда кто-то преградил ей дорогу.

С изумлением подняв глаза, Осинкина увидела перед собой Беллатрикс Блэк под ручку с Рудольфусом.

Парень насмешливо улыбался, а черноволосая красавица вдруг очень по-простому сказала:

— Да наплюй ты на них. Подуются и забудут. Это на самом деле было смело и круто! Передай родителям, что мы принимаем приглашение на Рождество. И Лестрейнджи тоже, да, Руди?

— Конечно, моя принцесса! Прюэтт, а тебе удалось удивить весь Хог. Это дорогого стоит.

— Выше нос, Александра! — Беллатрикс подмигнула, и парочка синхронно развернулась и пошла вперёд. — Эй, не отставай, замёрзнешь!

Санька отмерла, и поспешила за ними. Ей всё никак не удавалось справиться с мыслью, что Беллатрикс — тоже человек. И внезапно она поняла, как может такой нормальный парень, как Рудольфус, любить старшую из Блэков. Да потому что она тоже нормальная и смелая. По крайней мере — пока.

* * *

Праздник в гриффиндорской гостиной никто не отменял, ребята где-то раздобыли вино и более крепкий алкоголь, кто-то заказал у домовиков сладостей, и веселье шло полным ходом. Пили даже девчонки, только малышню по третий курс включительно рано загнали спать.

Эжени уже отошла, даже подсмеивалась над незадачливой Санькой вместе с Робом, а вот Артур надирался огневиски прямо из горла бутылки, нарочито её игнорируя, лишь изредка обжигая злым взглядом.

Очень быстро девушка устала от этой суеты, шума и пьяного смеха ребят, и постаралась незаметно выскользнуть в коридор. Срочно захотелось на свежий воздух, куда-нибудь в совятню, а лучше — на Астрономическую башню. На душе скребли кошки. Такой одинокой она чувствовала себя впервые с начала учёбы.

Поняв, что заплутала, Санька вернулась к центральным лестницам, откуда лучше знала дорогу к любимой башне всех влюблённых парочек. Ей было безразлично, что потратила лишнее время — обратно в гостиную спешить не хотелось. От слова вообще.

Она лишь надеялась, что в этот вечер никого на башне не встретит. Не только у них празднуют окончание матчей. Постоит там, сколько сможет, мантию-то переодела повседневную, так что может и не удастся долго предаваться грусти.

Поднималась медленно, держась за перила. Напрасно она выпила бокал вина. Немного мутило. Она уже была здесь однажды с друзьями. Правда случилось это днём и народу на башне собралось не меньше десятка. Но какой же красивый вид открывался оттуда на озеро, горы, запретный лес и деревушку Хогсмид. Казалось, что там можно стоять вечно.

Шорох, раздавшийся наверху, слегка насторожил. Кому, интересно, тоже не до праздника? Она было подумала вернуться, и незаметно пробраться в свою комнату, но до верху оставалось всего десять ступеней, и звуков больше не доносилось. Было бы обидно отступить, проделав такой путь.

О том, что зря она не свернула, Санька подумала, только заметив мощную фигуру однокурсника, который, покачиваясь, стоял сбоку от неё. К сожалению, она не сразу его заметила, и уже прошла к самому бортику. Успела только удивиться, как быстро стемнело, и порадоваться красоте звёзд, когда ощутила чьё-то сопение и обернулась.

— Что, Молли? Пообжималась с Лестрейнджем? И как он, этот сопляк? — голос Артура был пьяным, обиженным, язык явно заплетался.

— Что ты несёшь?! — сердито ответила она, делая медленный шаг назад. Санька судорожно старалась придумать, как отступить без потерь, и чем отвлечь Уизли от своей персоны. Ничего дельного в голову не приходило, а в груди зарождалось нехорошее предчувствие. — Это же шутка была! Я надеялась, что выиграет Дамиан. И думала просто посмеяться над Рабастаном.

Вот так, можно просто соврать, чтобы он успокоился.

Однокурсник потихоньку приближался к ней, и это нервировало.

— Да ну! Как можно не понять, кто поймал снитч? За дурака меня держишь, да? Разонравился я тебе?

Санька отступала назад, пока не упёрлась в стену, с отчаянием поняв, что лестница осталась справа, буквально в двух шагах. А Артур уже преградил путь к выходу. Поднырнуть под руку? Он ведь пьян.

Но парень двигался гораздо резвее, чем могут пьяные. Она и оглянуться не успела, когда он схватил её за плечи, вжимая в стену своей грудью, и задышал в лицо перегаром.

— Красивая стала, — продолжал бормотать Уизли, больно дёрнув за выбившийся локон, — уже и смотреть не хочешь! Посмотри на меня!

Он то говорил обиженно и тихо, то гневно рявкал — словно произносил последнюю фразу.

— А помнишь, как просила прямо здесь поцеловать тебя? А? Не помнишь уже? Память короткая, да? Так я напомню!

Закричать? Санька набрала в лёгкие воздух, когда кислород перекрыли слюнявые губы Артура, прижавшиеся к её рту. От отвращения её передёрнуло, попыталась решительно вырваться, или хотя бы оттолкнуть, но парень оказался намного сильнее, чем она могла себе представить. Даже шевельнуться было невозможно. Артур продолжал её целовать, больно кусая за нижнюю губу, то и дело, пытаясь протолкнуть ей в рот свой язык.

Когда он резко отстранился, она всё же закричала. К сожалению, от стресса её "Помогите!" вышло по-русски. Даже если бы кто услышал, вряд ли они её поняли. А в следующий миг Уизли коротко рассмеялся и зажал ей рот рукой. Другой рукой он одним рывком распахнул на ней мантию, и Санька остро пожалела, что успела переодеться. Под мантией была лишь майка и юбка выше колен. На матче она была в тёплых брюках.

С майкой Артур расправился также бесцеремонно, одним рывком разорвав на груди, заодно оторвав бретельку лифчика. Не отрывая руки от её рта, он наклонился к обнажённой груди и вцепился в неё зубами. От боли, девушка вскрикнула, и сама удивилась, как громко получилось. Теперь он шумно сосал её грудь, одновременно пытаясь расстегнуть свои брюки. Рот ей больше не затыкали, но от ужаса она почему-то не могла произнести ни звука.

Удалось ли ему освободиться от штанов, она не поняла. Потому что зажмурилась, не желая этого видеть. Но почувствовала вдруг, что он резко отстранился, рванулась изо всех сил в сторону, и это получилось. Только обернувшись, поняла, что кто-то высокий отшвырнул от неё пьяного однокурсника. Отступила невольно, не зная кого ещё принесло, попыталась свести полы мантии на груди дрожащими пальцами, а в следующий миг оступилась и полетела с лестницы спиной вперёд.

— Прюэтт! — услышала она отчаянный крик. А следом она сразу ударилась боком о лестницу, неловко кувыркнулась, после чего голову и рёбра одновременно пронзила сильная боль. И наступила темнота.

Ненадолго. В себя пришла как-то сразу и захныкала. Казалось болью окутано всё тело. Лежать на ступеньках было ужасно неудобно. Накатывала тошнота, в глазах плясали радужные кольца, мешая рассмотреть склонившееся над ней лицо. Боль заставляла до хруста сжимать зубы.

— Что с ней? Она жива? — сказал кто-то с боку. Голос показался знакомым и очень испуганным. — Руди!

— Жива она! — рявкнул тот, кто был ближе. И Санька поняла, что это Лестрейндж. — Только я не знаю, можно ли её поднять!

— Рудольфус, — попыталась сказать Санька, но получился только шёпот, а новый приступ боли от попытки поднять голову, снова унёс в беспамятство.

В следующий раз она очнулась от качки, с трудом сообразив, что её куда-то несут.

— Бэль, Рабастан, никому ни слова! Ясно? Валери, держи голову! Я не уверен, что можно магией...

— А что с тем придурком? — голос явно принадлежал мисс Блэк.

— Отнесём её, и я его убью!

— Не надо! — попыталась сказать Санька, но вышло очень тихо.

— Она пришла в себя, — в голосе Рудольфуса послышалось облегчение. — Послушай, Санни, всё будет хорошо! Мы почти пришли.

— Не убивай! Азкабан... — больше ничего сказать не удалось, сознание опять уплыло.

Ей снилось море и песчаный пляж, волны накатывали на берег, обрушиваясь пенными валами, унося обратно россыпь мелких камней. На душе было радостно и спокойно, слышались крики чаек, шум ветра и шипение отползающей в море волны. Она попыталась приподняться, но что-то давило на грудь, отчего пришлось распахнуть глаза и посмотреть...

В окно светило солнце и было очень светло. Уже утро? Она лежала на кровати в углу большого помещения с такими же койками, как у неё, только пустыми. Больничное крыло?

Рядом появилась девушка с очень добрым лицом в белом фартуке и таком же белом чепце. Санька совсем не так представляла себе мадам Помфри. Или она просто в этом времени выглядела такой юной?

— Проснулась, милая? — девушка тут же приподняла забинтованную голову Саньки и поднесла к губам флакон с неприятным запахом. — Выпей, не бойся. Да, гадость, знаю, но тебе всего-то три флакона прописал целитель. А костерост никогда не был вкусным. Потом я тебе дам зелье сна, и ты даже не почувствуешь, как срастаются косточки. Три сломанных ребра и трещина в черепе, дорогая. А ещё рука. Мы же хотим, чтобы всё срослось? Ну, глотай! Умница! Молодец. А теперь это, оно вкусное даже.

Санька послушно проглотила гадость из первого флакона, радуясь, что есть на свете костерост — будь она в обычном мире, переломы бы срастались куда дольше. А второе зелье она и правда пила с удовольствием. Ей было странно, что девушка упомянула целителя. Разве её осматривал кто-то из Мунго?

Девушка улыбнулась и, подхватив пустые флаконы, вышла из палаты. Слышно было, как открылась какая-то дверь и девушка кому-то тихо доложила о её состоянии. Помфри это была или нет, но стало понятно, что она тут не одна.

Словно подтверждая её мысли, спустя минуты три в палату бесшумно зашёл высокий целитель в зелёной мантии. На вид ему можно было дать лет пятьдесят — короткие седые волосы, серебристые брови и длинные усы, глубокие морщины, прорезающие лоб. Но зная уже, как молодо могут выглядеть волшебники, Санька вполне могла поверить, что ему все восемьдесят, если не сто.

— Как самочувствие, мисс Прюэтт? — быстро спросил он и, наклонившись, оттянул ей веко. — Чудно, милочка, организм приходит в норму. Минут через десять-двенадцать заснёте. Есть пожелания?

Санька попыталась покачать головой, но целитель положил руку ей на лоб, фиксируя.

— Словами, словами, милочка. Не утруждайте пока себя лишними движениями.

— Спасибо, господин целитель, ничего не нужно, — говорить было непривычно сложно. И получилось тихо, но пожилой высокий маг удовлетворённо кивнул.

— Прекрасно. Тогда засыпайте, милочка. Зелье хоть и совсем новое, но запатентовано по всем правилам. Вы прекрасно отдохнёте и даже снов не увидите.

— Господин директор, — послышался высокий голос девушки-медика от дверей. — Целитель Уайнскотт не велел тревожить...

— Всё в порядке, Герти, — целитель широким шагом устремился к дверям. — Всё под контролем, Альбус. Девочка поправится достаточно быстро. Нет причин для беспокойства.

— Что с ней случилось? — услышала Санька директорский голос, в котором звучала тревога.

— Упала с лестницы, как я понимаю, — вкрадчиво вещал целитель. — Квиддич никогда не был безопасным видом спорта. Ни во время игры, ни после неё. Вам ли не знать?

— Вы правы, Мерфиус, как всегда. Но всё же. Кто ей помог добраться сюда?

— А никто, сама как-то доползла. Вышла Герти и заметила мисс Прюэтт — ученица лежала на полу у самого выхода.

— Бедная девочка! Она пришла в себя? Что-нибудь рассказала?

— Не до разговоров ей, Альбус, — неодобрительно сказал Уайнскотт. — Но так и быть — пять минут я вам дам. Потом она уснёт. Новое зелье творит чудеса.

Послышались мягкие шаги, приближающиеся к кровати, и Санька увидела добродушное лицо директора. Скрипнула дверь вдалеке. Вышли целители?

— Как ты себя чувствуешь, девочка моя?

И в голову Саньки тут же хлынули воспоминания — пьяный Артур, кусающий за грудь и расстегивающий штаны, панический ужас, попытки кричать, падение с лестницы, боль, много боли...

— Мисс Прюэтт, — позвал директор, и она с трудом вскинула на него взгляд. В руках волшебника была палочка. — Обливиэйт!

"Сволочь!" — успела она подумать.

Глава 5

Открыв глаза, Санька с удивлением увидела склонившегося над ней директора. Комната была большой и незнакомой. И она совершенно не помнила, как сюда попала.

— Где я?

— О, Молли! Ты пришла в себя, моя девочка? — добродушно спросил волшебник. — Ты помнишь, что случилось?

— Я упала? — она ощущала странную сонливость. Мысли путались. — Я помню, что собиралась на Астрономическую башню, и... всё.

— Да, ты упала, ох уж эти движущиеся лестницы! Надо быть осторожней.

— Как я здесь оказалась? Я не помню никаких лестниц. Ничего не помню.

— Неудивительно. Ты могла погибнуть. К счастью, кто-то успел тебя подхватить, но уберечь тебя от травм ему не удалось — высота была слишком большой. Этот герой сразу принёс тебя сюда. Кому-то ты очень дорога, моя девочка. К сожалению, никто не видел этого храбреца. Но ты же можешь догадаться. Не так ли? — Его глаза за очками лукаво блеснули. И Санька была почти уверена, о ком идёт речь. Тем более его имя вертелось в голове. — А сейчас спи. Сломанную руку придётся подлечить.

— Скажите... спасибо... Артуру...

Сознание уплывало. Вокруг снова был пляж, морские волны, горячий песок и ослепительно синее небо. Но кто-то её звал, что-то хотел рассказать, и это нарушало блаженный покой. В груди поселилось беспокойство, она вглядывалась в морскую даль, горя нетерпением увидеть... Что именно? Она не знала. И поэтому постаралась мыслить логически. Что можно ждать на берегу моря? Алые паруса?

* * *

Они вышли из кабинета директора оглушённые и потерянные. В подземелье шли молча. Говорить не хотелось, да что там, думать — и то желания не было. Прежде чем назвать пароль, Рудольфус, которому было, пожалуй, тяжелее всех, обернулся к Беллатрикс и брату.

— Даже не думайте, ясно? Забыли! Прямо сейчас!

— Мы же сами согласились на это! Как? Я его... я... этого урода... Он же почти её... — Рабастан захрипел и согнулся пополам.

— Идиот! — Рудольфус бросился к брату, помог разогнуться и крепко прижал к себе, успокаивая. — Тише, тише. Дыши! Нельзя обсуждать, так и не будем! Нельзя мстить за это, так что — жизнь закончилась? Ты же умный, придумаем... как жить дальше.

— Руди, — простонал тот, боль под рёбрами медленно отпускала.

— Все живы-здоровы, — раздался холодный голос мисс Блэк. — Её вылечат. И это не наше дело. Подберите сопли, парни! Лучше скажите, куда делась Валери.

— Бель. Ты гений!

— Она, — Лестрейндж-младший судорожно вздохнул. — О, Мерлин! Валери сказала, что мы придурки, и она идёт спать. Она же может...

— Только она ничего не знает, — жёстко перебила его Беллатрикс. — Даже откуда и почему мы её несли. Потому что опоздала и помогала молча, без вопросов! И рассказать ей мы уже не сможем. Всё! Хватит. Заходим!

Она вошла первой в гостиную Слизерина, следом Рудольфус втолкнул брата, а сам задержался и со всей силой ударил кулаком о стену. Камень поглотил звук. Руку свело болью. Рукав сполз, открывая край метки на левом предплечье. В мозгу забрезжила едва уловимая мысль. Месть — то блюдо, что подаётся холодным. А Лестрейнджи умеют ждать.

* * *

Просыпаться не хотелось. Она так бы и лежала вечно с закрытыми глазами, спала и спала. Или просто дремала и о чём-нибудь мечтала.

— Молли! — услышала Санька голос Эжени и всё-таки открыла глаза.

— Уже утро?

— Уже вечер, глупая, — ласково ответила подруга. Словно и не было вчерашних обид. — Ты проспала весь день.

— А где мы? А! — воспоминания в голове путались. Но то, что она в больничном крыле, поняла как-то сразу.

— И как тебя угораздило свалиться? Мы все переживаем. Девчонки приходили, и Роб тоже. Но целитель Уайнскотт разрешил остаться только мне. Ты помнишь, что случилось? Нам ничего не говорят.

— Помню, но так смутно, — улыбнулась Санька, — я пошла на астрономическую башню, но заплутала и вернулась к лестницам... Потом провал... Ах да, лестница отъехала, и я упала. А Артур? С ним всё в порядке?

— Да что ему будет?! — удивилась Эжени. — Надрались все, смотреть противно. Небось, отсыпается до сих пор.

— Понятно. — Санька вздохнула, зажмуриваясь, и решила не говорить пока про Артура. А снова открыв глаза, увидела подходящих к ним Герти с пузырьками и деловитого целителя Уайнскотта. — О нет!

Отчего-то она знала, что синий флакончик в руках у ведьмы-медсестрички — костерост, который ужасен на вкус.

— О да, солнышко! — Целитель достал палочку, выписывая ею замысловатые пассы. — Вам необходимо это выпить. Мисс Вуд, а вам лучше сейчас уйти.

— Молли, пока! И слушайся целителя.

Пришлось взять у Герти флакон и глотать тягучую гадость. Она сама понимала, что это необходимо и чем-то очень здорово. Ведь по всей видимости, у неё сломаны рёбра, а не только рука. В обычном мире всё заживало бы гораздо дольше. Радоваться надо, что есть магия и такие зелья!

— Умница! — просияла Герти, — а теперь это. Тебе нужно спать.

Второе зелье оказалось гораздо вкуснее. Санни устало откинулась на подушку.

— Десять минут, да? — спросила она и сама удивилась. Память Молли?

— В вашем случае пятнадцать, как оказалось. — Целитель убрал палочку в карман. — Отдыхайте, мисс Прюэтт.

Послышались удаляющиеся шаги целителя, тихо хлопнула дверь. Медиведьмочка ободряюще улыбнулась и поправила её одеяло.

— Спасибо, Герти, — Санька вяло рассматривала белый потолок без узоров, — а мадам Помфри тут не работает?

— Как вы сказали? Помфри? — удивилась медиковедьма. — Я спрошу у целителя, если хотите. Или у Сэмми. Я тут всего месяц.

— Не нужно. Мне, наверное, приснилось это имя.

Герти погладила её по волосам и вышла из палаты.

Не прошло и минуты, как рядом опять раздались шаги, и Санька увидела перед собой Валери Нотт.

— Мисс Нотт?! — поразилась девушка.

Та кивнула и присела на стоящую рядом табуретку.

— Ты как, Прюэтт? Лежи-лежи, я на минутку.

— Как упавшая с лестницы и напившаяся костероста, — попыталась она пошутить. — А что, вся школа в курсе, что я здесь?

— Не вся, — пожала плечом девица. — Как это случилось?

— Все это спрашивают, — пожаловалась Санька. — Но я не помню. Кажется, я шла на Астрономическую башню — подышать воздухом, а по дороге не заметила, что лестница отъезжает, и как-то упала. Артур Уизли умудрился меня спасти и принести сюда. Прости, совсем скоро я усну.

— Уизли? — вскинулась Валери поражённо, — тебя принёс Уизли?

— Да, — растерялась Санька. — А что?

Мисс Нотт что-то хотела сказать, но помотала головой и улыбнулась:

— Поправляйся. Спокойной ночи.

— Спасибо, — веки стали тяжёлыми, истома наполнила каждую клеточку тела. — Я засыпа...

* * *

Проваляться в больничном крыле пришлось до следующей субботы. Друзья навещали каждый день, приносили книги и задания. Развлекали разговорами, и рассказывали, что происходит в школе. Санька слушала их с жадностью — кому нравится болеть? Да и просто ужас сколько она пропускает, но осторожность не позволяла попросить приносить учебники за все курсы. Тайну надо было хранить.

У неё теплилась надежда, что её навестит Рудольфус или, на крайний случай, Рабастан. А может, ещё раз заглянет Валери Нотт. Она ощущала что-то важное, связанное с ними, но никак не могла сформулировать это даже в мыслях. Что же случилось? Может, она с ними повздорила до падения? Как плохо, когда что-то забываешь!

Артур проводил по полчаса у её больничной койки почти каждый день, жертвуя обедом, поскольку именно в это время целитель отлучался из больничного крыла. Это было очень трогательно, ведь Артур всегда любил поесть.

Санька с удивлением поняла, что видит парня совсем с другой стороны. Он был мил, застенчив и предупредителен. Кажется, она начала понимать, что в этом рыжике нашла настоящая Молли. И даже украдкой любовалась разворотом его плеч и высоким ростом, когда Артур не видел. И глаза у него не водянистые, а скорее просто серо-голубые, очень светлые. Санька вдруг увидела во всей этой истории нечто неопределенное, но очень хорошее. И двигается он, хоть и не так изящно, как тот же Рудольфус, но так по-мужски — уверенно, порой, даже бесшумно. Видимо, занятия квиддичем не проходят бесследно. Поэтому и новости магического спорта, которыми был полон вратарь Гриффиндора, она выслушивала с улыбкой. Санька беспокоилась, когда он задерживался, и радовалась, когда рыжик, наконец, появлялся на пороге с неизменной жалостливой улыбкой.

Она даже стала задаваться вопросом, не любовь ли это, но ответить почему-то боялась и решила с этим не торопиться. Во всяком случае, когда парень, уходя, нежно целовал её в щёку — ей не было противно, или неприятно. И она даже призналась себе тайком, что была бы не против поцелуя в губы. Просто почувствовать — как это будет с Артуром.

С утра, пока шли занятия, девушка терпела разные процедуры. Целитель Уайнскотт проводил диагностику, а Герти, или Сэмми — вторая медиковедьма, разматывали все бинты, кроме тех, что стягивали грудь, левитировали Молли до ванны и помогали мыться. После чего её возвращали обратно на койку, накладывали новые мази на голову, правую руку и левую коленку, и снова забинтовывали. Саньке нравились помощницы целителя, очень приветливые и добрые. Они более лояльно относились к посетителям и разрешали Артуру в отсутствие целителя сидеть у неё целых полчаса.

Дольше всего не снимали повязки с груди, даже сломанная рука зажила быстрее. Бинты оставались на теле и во время купания, но благодаря магии не намокали. Когда Санька спросила целителя, что у неё с рёбрами, тот хитро прищурился и туманно пояснил, что не всё заживает на человеке одинаково быстро. Как она поняла из объяснений Герти, пришлось ещё залечивать некоторые внутренние повреждения, наружные синяки и царапины. Мол, не хочет же мисс Прюэтт, чтобы на коже оставались какие-то следы и шрамы. Мисс Прюэтт не хотела. Вот и пусть тогда терпит, но, когда снимут бинты с грудной клетки, она будет совершенно здорова. Ей вернут одежду и украшения, и она сможет покинуть больничное крыло.

Что-то связанное с украшениями не давало покоя. Потом она поняла, что на ней нет кулона, подаренного братьями. Но махнула рукой. Она помнила, как проверяла своё питье после того письма от зельевара Б.Б., но не смогла обнаружить зелье в своих напитках ни разу. Ей даже стало стыдно, что она тогда во всём подозревала Артура. Словно этот простодушный парень мог замыслить что-то плохое. Он с заговорщической улыбкой притаскивал ей из Большого зала пирожки с мясом, пирожные с заварным кремом и даже маленькие, плотно закупоренные бутылочки с её любимым морковным соком. Это было приятным разнообразием после больничных жидких каш и горячего молока с пенкой.

Санька с увлечением читала "Историю Хогвартса", а к учёбе решила вернуться, когда встанет на ноги. Всё равно у неё не получится проходить новые темы без учебников младших курсов.

Пару раз её навестила профессор МакГонагал, один раз зашёл маленький Флитвик, выразив своё восхищение её фейерверком на матче. Был даже директор Дамблдор, он принёс ей целую коробку шоколадных лягушек, бутылку сливочного пива и пожелал скорейшего выздоровления. Санька была рада полюбившемуся напитку — вкус пломбира, жжёного сахара и лимонадная основа напоминали коктейль, который бабуля покупала ей в детстве в большом универмаге районного центра. И то, что в так называемом пиве нет ни капли алкоголя, её только радовало.

Удивительно, какими добрыми становятся все окружающие, когда ты болеешь!

А ещё, каждый раз, просыпаясь, она находила на тумбочке новые цветы — роскошную алую розу с обрезанными шипами, или букетик фиалок, или жёлтые маргаритки. Один раз это были пышные герберы, в другой день — нежные лилии, наверное, магические, потому что запах от них исходил просто чудесный. Налюбовавшись цветами, она звала кого-нибудь из сестричек, и те по её просьбе отправляли вчерашние цветы в оранжерею, а новые помещали в красивую хрустальную вазу. Целитель Уайнскотт лишь неодобрительно хмурил брови, но молчал. Как ни странно, никто не знал, кто приносит цветы, нарушая режим больничного крыла.

Сама Санька была уверена, что это Артур, даже поблагодарила его однажды за светящиеся в темноте тюльпаны. Но парень покраснел и начал отказываться, говоря, что понятия не имеет, кто совершает такую глупость. Он так натурально изображал ревность, уговаривая её выбросить дурацкие цветы, что девушка решила его больше не мучить, но была очарована такой скромностью и романтичностью поступков своего неуклюжего кавалера.

В день выписки она проснулась рано. С нетерпением ждала целителя, который разрешит снять её повязки и покинуть опостылевшее больничное крыло. Этим утром к белоснежной ромашке с жёлтой сердцевиной была прикреплена открытка, с которой ей улыбались, подмигивая глазами и махая ручками маленькие русалки. На обратной стороне было всего два слова: "С выздоровлением!". И девушка гадала, кого Артур попросил это написать, потому что почерк был явно не его.

Ровно в восемь утра подошёл целитель с обеими помощницами. Улыбнувшись и подмигнув Саньке, он помахал палочкой над её телом, объявил, что деточка совершенно здорова и удалился. Герти и Сэмми торжественно сняли бинты с грудной клетки, под которыми действительно не осталось ни малейших следов от неудачного падения. Сэмми принесла выстиранную и выглаженную одежду, а Герти сбегала в сейф целителя за её личными вещами.

Серёжки с неё не снимали, а вот кулон от братьев девушка надела с особым удовольствием. Пусть никто не пытался её больше отравить, или подлить в сок приворотного, но подарок от Фабиана и Гидеона был ей ценен сам по себе. Палочку тоже вернули. В больничном крыле не разрешалось колдовать.

Помощницы целителя тепло попрощались с ней. Герти советовала поберечься, и не попадать больше в переделки, а Сэмми добавила, что они в любом случае всегда будут рады видеть её снова.

* * *

В гостиной Гриффиндора было непривычно пусто. Она догадалась, что все ушли в Большой зал на завтрак, после чего должны состояться последние тренировки грифиндорской команды по квиддичу. Ведь всего через неделю должен состояться заключительный матч этого сезона между командами. Артур так много о нём рассуждал, рассказывал, сколько приходится тренироваться, что ей стало немного стыдно, что она ожидала радостную встречу. Она же, в конце концов, не за границу уезжала. И видела всех вчера. Ей не верилось, что ребята до сих пор злятся на неё за тот фейерверк в честь Рабастана. Иначе её стол в комнате не был бы завален кучей открыток с поздравлениями. Она насчитала двадцать одно послание. Все просмотрела и убрала в специальную коробку. Там хранились разные открытки из прошлого Молли.

Завтракать не хотелось, вечером медиковедьмы устроили небольшой праздник по поводу её выписки, угостив выпечкой с орехами, курагой и мёдом. И Саньке казалось, что она сыта до сих пор. Так что в Большой Зал она решила не идти.

Комната показалась удивительно родной и уютной. Кровать застелена, на столике кроме открыток букет свежих полевых цветов это в октябре-то! Нигде ни пылинки, занавески на окнах пахнут свежестью, а сквозь приоткрытую створку окна в комнату залетает лёгкий ветерок, принося с собой ароматы осени.

Надеясь, что ребята зайдут в гриффиндорскую башню после завтрака, прежде чем идти на тренировку, и позовут её с собой, Санька решила приготовиться к следующей неделе — предстояло навёрстывать не только упущенные за время болезни задания и материалы седьмого курса, но и продолжить штудировать учебники за все прошлые годы. И почему ей казалось, что Гарри Поттеру так легко давалась учёба? Да они же вообще постоянно влипали в приключения, а серьёзно учились лишь перед экзаменами и зачётами. В остальное время большую часть работы за них делала Гермиона. Ну да, быть героем всея магической Британии — это не лафа, если ему и позволялись какие-то вольности, то порой лишь чудо помогало ему выжить и перенести все трудности. Санька вздохнула, понимая, что ни за что не хотела бы себе такой судьбы. Ей бы замуж выйти, дом обустраивать, да детишек воспитывать...

Сама же рассмеялась своим мыслям — начинает рассуждать, как настоящая Молли Уизли. Ну, а почему нет? Артур очень надёжный человек, заботливый, как оказалось, и даже романтичный. Спас её, опять же. Чего ещё желать?

Ну да, особой любви не случилось, хотя... какое-то влечение определённо есть. Всё-таки он — очень видный парень, и всё при нём, кажется. А самое главное — в его любви к ней Санька почти не сомневалась.

Снизу, из гостиной послышался какой-то шум, и она поспешила выглянуть из комнаты. Оказалось, два пятикурсника забежали взять свои мётлы. Мол, пока команда тренируется, можно рядом полетать — всем места хватит.

— А что? Тренировка уже началась?

— Давно! Даже позавтракали раньше, — крикнул на бегу черноволосый паренёк, Уолтер Рид, кажется. Гостиная опять опустела, а Санька поспешила потеплее одеться. Друзья, наверное, уже давно её ждут на поле, а она сидит здесь.

Сборы были недолгими, и скоро она бежала по лестницам и переходам замка к главному выходу, ощущая себя словно заново родившейся. Как же это классно — быть здоровой, когда ничего не болит, и когда можно идти, или бежать, куда захочешь!

Со слизеринцами она столкнулась в главном холле. Судя по шарфам и тёплым мантиям, ребята тоже собирались на улицу. Может, просто прогуляться, может, хотели посмотреть, как тренируется команда противников. Или в Хогсмид идут, у них-то тренировка завтра, как доложил вчера Артур.

Ей было приятно увидеть братьев Лестрейнджей, и даже Беллатрикс негатива теперь не вызывала. Поэтому Санька сразу всем улыбнулась, махнув рукой.

— Привет!

— О, смотрите, кто восстал из неживых, — насмешливо откликнулся Рудольфус.

— С выздоровлением, — неожиданно тепло произнесла мисс Блэк, сверкнув чёрными глазами.

— Рада видеть, — даже Валери вполне мило улыбнулась.

А вот Рабастан снова напряг — протиснулся сквозь строй ребят и, схватив Саньку за руку, наклонился и поцеловал тыльную сторону кисти. Выпрямился с широкой улыбкой. Карие глаза смотрели прямо и дерзко:

— Леди! Вы стали ещё прекрасней! Ваша улыбка разбивает моё сердце на тысячу осколков! Разрешите пригласить вас на бал!

Слизеринцы, усмехаясь, так и стояли полукругом, окружив Александру. Все с весёлым любопытством ожидали её ответа, только Рудольфус смотрел на брата с досадой и каким-то сожалением.

Санька растерянно пожала плечами и поинтересовалась:

— Какой ещё бал?

— Прюэтт, — возмутился старший Лестрейндж, — ты же в больничном крыле была, а не на том свете. Бал состоится на Самайн. Если тебе нужно уточнение, то в ночь с 31 октября на 1 ноября.

— А! Так до него ещё долго! — выкрутилась она.

Рабастан, не выпуская её руки, внимательно вглядывался в лицо Саньки:

— Лучше заранее побеспокоиться. Так каков будет твой положительный ответ?

Флинт хохотнул и на него зашикали.

— А ничего, что ты младше меня на два года? — спросила Санька с сомнением.

— Нормально! — уверенно улыбнулся Рабастан. — Главное, что я выше тебя ростом на три дюйма, сильнее в несколько раз, и умнее, чего уж скрывать.

— Рабастан! — возмутилась она.

— Хорошо-хорошо, насчёт ума, мы ещё сравним! А мой род не менее древний и чистокровный, чем твой. Ну так как?

Кто-то из слизеринцев хихикнул было, но тут же замолчал. Нашли, блин, цирк! Но Саньку ситуация скорее позабавила,чем смутила. Это вообще-то было жутко мило, вот так перед всеми не побояться её пригласить.

— Подумать можно? — она спешно старалась придумать причину для отказа. Нехорошо поощрять парня, если никаких чувств не испытываешь.

— Минуты тебе хватит?

— Хорошо! Я соглашусь, если ты выполнишь одно условие.

Среди его друзей поднялся ропот, но Рабастан лишь усмехнулся:

— Какое условие?

Санька уверенно улыбнулась, чтобы скрыть панику. Кто бы подсказал! Ах, да, квиддич!

— Поймаешь снитч — и я иду с тобой. Нет — значит, нет.

— Ого! — сказал кто-то.

И ребята зашумели. Санька улавливала только отдельные фразы.

— Ну ваще, Прюэтт! Зашибись! — кажется, это Флинт.

— Рабастан, не вздумай соглашаться! — высказался кто-то из девчонок.

— Это опасная игра, леди! — сумничал Малфой.

Казалось, каждый успел высказаться, прежде чем заговорил Рабастан:

— В таком случае у меня тоже есть условия.

— Их несколько? — усмехнулась Санька.

— Три, — младший Лестрейндж был невозмутим. Кто-то похлопал в ладоши. Санька не видела кто, потому что разглядывала скуластое лицо Рабастана, пытаясь обнаружить подвох или насмешку. — Первое — если я поймаю снитч, ты в любом случае соглашаешься. Даже, если Слизерин проиграет.

— Справедливо, — согласилась она.

— Второе — если я ловлю снитч, ты сразу выпускаешь свой фейерверк снова.

— Нет! — ей хватило гробового молчания гриффиндорцев её в прошлый раз.

— Да! — Рабастан поднял бровь: — Слабо? Ладно — вместо двух слов, изобразишь только одно коротенькое — "да"! Но звёзды должны быть в слизеринских цветах. И это будет подтверждением твоего согласия пойти со мной.

— Ну допустим. А что третье?

Тишина установилась такая, что Санька готова была уже просто сбежать, однако старалась по-прежнему не отрывать взгляд от парня.

— Поцелуй!

— Нет!

Краем глаза она видела, что все улыбаются.

— Да ладно! Почему же нет?

— Нет и всё!

— Ну это мы ещё посмотрим. Тогда третье условие, что первых два танца танцуешь только со мной.

— Если ты поймаешь снитч? — уточнила она.

— Да!

— Согласна! Я могу уже идти, мистер Лестрейндж?

Аплодировали теперь все, даже Рудольфус три раза похлопал.

— Спасибо, Прюэтт. Рад, что ты согласилась, — просиял Рабастан.

— Сначала поймай снитч, — пожала плечами Санька, и направилась к выходу.

— Не вопрос, леди! Поймаю!

И тут девушку осенила неприятная мысль, она замерла и развернулась к слизеринцам, окружившим Рабастана. Его поздравляли, хлопали по плечам и желали удачи.

— Ребят, — позвала Санька, чувствуя, что щекам становится жарко. — А можно вас попросить?

— Что такое? — снисходительная мина Рудольфуса едва не заставила передумать.

— Мне бы не хотелось, чтобы об этом знали все. Ну, вы понимаете...

Она тут же поняла, что сказала глупость. Их слушали девять человек. И если Лестрейнджей, Беллатрикс и Валери она хоть как-то знала, то ещё двух девочек и парня даже по фамилиям до сих пор не запомнила. А Флинта и Малфоя не считала надёжными.

— Что скажете? — Рудольфус даже не обернулся к своим, разглядывая Саньку, как диковинную зверюшку. Он был явным лидером среди слизеринцев.

— Вам непреложный обет принести, леди? — спросил Малфой, каверзно усмехаясь.

— Очень смешно, Люциус, — холодно произнесла мисс Блэк и тот перестал улыбаться. — Вполне приемлемое желание. Мы все будем молчать до самого бала. Только и ты не болтай тогда.

* * *

Эжени, Роб и остальные гриффиндорцы на трибуне подняли радостный крик при виде Саньки, словно она как минимум из плена вырвалась. Ей было это так непривычно и приятно, а главное стало понятно, что тот фейерверк действительно простили. Нет худа без добра.

Осень уж вступила в свои права, и сильные порывы ледяного ветра гоняли внизу жёлтую листву и мелкий мусор.

Санька плотнее закуталась в тёплую мантию и заново завязала шарф, устраиваясь рядом с друзьями. Ей было очень жалко команду, вынужденную летать на такой высоте, где порывы ветра казались ещё сильнее. Подлетевший поздороваться Артур ответил на её беспокойство, что они вообще-то не сидят на месте, а работают в поте лица, так что им даже жарко.

Она поняла, что это он её так успокаивал, видно же было, как он застывает перед воротами, в ожидании очередного мяча. Отобьёт — и опять зависает. Лицо уже красное от ветра, хорошо хоть руки в перчатках и на голове кожаный шлем. Про себя она отметила, что надо бы его потом чем-то горячим отпаивать, да и остальную команду, и играющих против них запасных, тоже напоить. Можно у домовых эльфов попробовать заказать грог, или что-то в этом роде.

Размышляя таким образом, она не сразу обратила внимание, что Эжени ей что-то говорит.

— Что?

— Я говорю, завтра нас в Хогсмид отпускают. Видимо, декан вошла в наше положение. Сегодня слизеринцы туда пошли, а завтра мы. Правда разрешили только последним трём курсам, и всем младшим, кто входит в команду. Ты пойдёшь?

— Конечно, — усмехнулась Санька, — я же как из тюрьмы вырвалась! Свободу хочу, сливочного пива, и много-много всякой сладкой ерунды. Кстати, мне директор подогнал целую коробку шоколадных лягушек. А ты же знаешь, я их терпеть не могу...

— Лягушек мне, — влез в разговор Роберт. — Эжени всё равно они не слишком нравятся. Правда, сестрёнка?

— Да забирай, — великодушно усмехнулась его сестра.

— Как у тебя с Дамианом? — тихо спросила Санька.

— О, я тебе потом расскажу, — оживилась подруга. — А завтра он тоже пойдёт в Хогсмид, мы договорились, что встретимся там. И я тебя умоляю, давай выйдем пораньше. Мальчишки наверняка будут дрыхнуть до полудня. Пусть потом идут сами.

— Хорошо, договорились. — Делиться своими сомнениями насчёт Дамиана опять было неловко. — Можно даже не завтракать. Перекусим в трактире.

— Это в котором?

— По-моему, он называется "Кабанья голова". Там ведь кормят?

— Э, да, кормят, — Эжени поморщилась, — даже комнаты сдают — и на час, и на ночь. Вообще-то, там любят столоваться всякие тёмные личности. Тебя это не напрягает?

— Эй, ты вспомни, что мы утром туда заглянем. А тёмные личности сползаются ближе к вечеру и на ночь.

— Ну, ты права. Тогда в восемь?

— Ага, самое то! — Санька снова взглянула на поле и вздрогнула — прямо в Артура на бешеной скорости летел бладжер, а он его не видел. И загонщики не успевали.

Она ничего не успела, ни вскрикнуть, ни тем более палочку достать, да и заклинаний нужных не знала. Только как в замедленной съёмке наблюдала за бладжером, врезающимся в руку вратаря. Кажется, даже хруст костей услышала, а в следующее мгновение Артур крутанулся вокруг метлы и повис на одной руке. Вторая была неестественно вывернута.

Тренировку тут же остановили, к нему подлетели загонщики и один охотник, они осторожно спустили пострадавшего на землю.

Санька рванулась туда же, добежав, когда Артура уже укладывали на носилки, трансфигурированные из чьей-то мантии. Он громко стонал, рука чарами была закреплена на груди. Носилки понесли прямо так, без магии. Санька и присоединившиеся к ней Эжени с Робом, еле поспевали за ребятами из команды, взявшими на себя роль носильщиков.

Когда они всей толпой ввалились в больничное крыло, целитель Уайнскотт отправил всех сочувствующих обратно, заявив, что никого не допустит к пациенту в ближайшие шесть часов.

Погрустневшие друзья пошли в свою башню, решив дальше на тренировку не смотреть. А игроки вернулись на поле. Им было, кем заменить вратаря, а игра со Слизерином — не шутки. Команда зелёных змеек считалась одной из лучших.

Эжени предложила перейти в её гостиную, где слизеринцев сейчас точно нет, а Джеки может принести им чего-нибудь согревающего. До обеда оставалось ещё три часа, потому её предложение было принято на ура.

— Не переживай, — говорила Эжени, грея руки о чашку с горячим чаем. — Они же постоянно себе что-нибудь ломают. Так что не привыкать.

— Да знаю, — откликнулась Санька, задумчиво глядя в камин. — Просто обидно, только я вышла из больничного крыла, как Артур туда загремел. Просто мистика какая-то.

— А что, — хитро покосилась на неё подруга, — Артур тебе снова нравится?

— Не знаю даже. Вроде бы да. Но окончательно не разобралась.

— Вот вечно вы, девчонки, не знаете, чего хотите, — пробормотал Роберт, отрываясь от книги. — Артур хороший парень, Санни, и он по уши в тебя влюблён, а ты не замечаешь.

— Как ты меня назвал?

— Э... Молли.

— Ты сказал — Санни! — поддержала подругу Эжени. — А если ты помнишь, Молли с пятого курса просила её так не называть.

— Извини, забыл.

— Да ладно, — отмахнулась Санька, — я уже прихожу к выводу, что зря я это тогда затеяла. Мне нравится имя Александра. Но если вам удобнее звать меня Молли, я не возражаю. И не буду просить изменить всё назад.

Брат и сестра смотрели с удивлением.

— Вот и правильно, — одобрила Эжени. — Молли — более простецкое имя, а ты же Прюэтт, и поэтому родители называли тебя Санни. Я сама порой забываюсь — ну ты знаешь.

— Так что? — уточнил Роб, — теперь ты Санни?

— Нет — я Александра Мануэла Прюэтт. Можете сокращать и так, и так, обижаться не буду.

— Вот и славно, — Вуд снова уткнулся в книгу.

В разговорах время пролетело быстро, и скоро друзья пошли на обед, после чего Санька, которая ещё не совсем оправилась после госпитализации, решила прилечь у себя в комнате и часок поспать, а после ужина навестить Артура.

Роб пошёл в библиотеку, а Эжени отправилась к себе. Ей нужно было закончить эссе по трансфигурации.

* * *

Разговор с Магнусом Ноттом вышел напряжённым. Для Лестрейнджа прежде всего. Уж очень неудобные вопросы задавал бывший наставник. Как только его отпустили, Рудольфус подошёл к барной стойке и отобрал у Рабастана стакан с огневиски. Тот поморщился, но возражать не стал. Просто тут же заказал пиво. Обычное, а не ту сладкую гадость.

— Басти, — старший Лестрейндж воспользовался тем, что у стойки сейчас никого больше не было. — Надеюсь с Прюэтт ты не серьёзно?

— Сам же предложил приударить.

— Да, но предполагался лишь невинный флирт. А теперь мне сильно кажется, что ты уже переходишь все границы. Какого драккла? Ты понимаешь, что Магнус сотрёт тебя в порошок?

Младший Лестрейндж откинул со лба чёлку и улыбнулся бармену. И только взяв бутылку тёмного пива, покосился в дальний угол зала.

— Пусть поймает сперва!

— Не смешно, брат! — Рудольфус смотреть в сторону Нотта не стал, ему хватило неприятных двадцати минут, когда приходилось врать и изворачиваться. Получилось неважно. — Мордред с тобой, я хотя бы попытался.

— Я ценю, брат!

* * *

Добравшись до своей комнаты, Санька увидела у себя на столике бутылку сливочного пива и улыбнулась — именно этого ей не хватало для счастья. Сразу откупорив, она с наслаждением сделала большой глоток. И тут же согнулась пополам. Добираться до ванной комнаты пришлось ползком, где очередной обед отправился в унитаз. Хотелось сорвать кулон и запустить его следом.

После насильственной чистки желудка её опять всю трясло. Неужто в пиво могли добавить какую-то приворотную гадость? И как его обезвреживать? В нём же и так полно пузырьков!

Достала зелье для чистки зубов и тщательно прополоскала рот. Подарок Герти и Сэмми порадовал ещё во время болезни. Зубной порошок, что она купила у маглорождённой Эвы ещё в начале сентября был отложен в сторону. Кто же знал, что у волшебников и это продумано. Прополоскал рот зельем — и на неделю забыл о чистке зубов. Девушка умылась и вернулась в комнату.

Она достала из шкафа пустой флакон и перелила в него половину детского безалкогольного коктейля. На оставшееся пиво, глядя гипнотизирующим взглядом, колданула уже привычным заклинанием: "Нула Каритас". Полоска пузырьков поползла прямо поверх пены. Пузырьки были красными, и линия выглядела очень неприятно. Она исчезла почти сразу, и Санька повторила процедуру. А вот крест из пузырьков, означающий, что всё чисто — был зелёным. Чудно! Попытка глотнуть обезвреженный напиток принесла облегчение. Вкусно всё же.

Страхи по поводу приворотного вернулись разом. Ну, вот кто мог проникнуть в комнату и поставить ей на стол это пиво? Дверь у неё можно простенькой "Алохоморой" открыть, так что любая девочка с первого по седьмой курс могла пройти. Не опрашивать же каждую? Да и сомнительно, что признаются.

А вот Артур отпадал. Он с утра был на тренировке, а утром на столе пива не было. Это радовало.

Хотя он мог и попросить кого-то.

Да. Гадать бесполезно. А вот флакон она всё же отправит. Надо будет найти вечером Рудольфуса.

* * *

Навестить друга ребята решили сразу после ужина. И Санька, которой перед ужином эта идея не слишком понравилась — она хотела навестить Артура одна — уже выпив свой сок, предварительно проверенный заклинанием неизвестного зельевара Б.Б., почувствовала даже благодарность к двойняшкам Вудам. Правда же, зачем идти одной, как-то неловко с рыжиком наедине оставаться.

Уизли выглядел бледным, но вполне довольным жизнью. Его только что навестили ребята из команды, рассказав, чем закончилась тренировка, и у травмированного вратаря глаза блестели от возбуждения. Ему не терпелось рассказать друзьям, какую уловку придумали его соратники. И это ведь по-настоящему важно, против слизеринцев нельзя играть без уловок и чётко продуманной стратегии.

— Артур, ты не очень огорчишься, что завтра в Хогсмид мы идём без тебя, — удалось вставить Эжени свой вопрос, когда Уизли переводил дыхание.

Санька еле удержалась от смешка.

— Куда? А! Идите, конечно. Ой, Молли, ты ведь останешься и меня навестишь?

Он даже не сомневался в её ответе, и девушку это слегка резануло.

— Да, Артур. Разумеется, я навещу тебя после...

— Слушайте, а правда, что новые мётлы для ловцов заказали? — Артур уже снова был весь в квиддиче, даже не заметив, что перебил девушку, не дав ей договорить.

Санька обиделась, хоть и не показала виду. Ну и пусть болтает с Робом. А она всё же пойдёт с Эжени в Хогсмид, как обещала. А уж после навестит друга. И если бы Артур дослушал её, он бы это знал.

Просидели они недолго, зашла Герти и сказала, что целитель велел гнать всех в шею, строго предупредив, чтобы в воскресенье, которое уже завтра, раньше обеда никто даже не пытался приходить. Он не пустит.

Санька даже обрадовалась. Нельзя так нельзя. Её совесть была чиста. Причин прорываться к Артуру с боем она не видела, а вернутся они к ужину, а может, даже сразу после обеда.

Договорившись с подругой лечь пораньше, чтобы утром встать в семь и выйти из Хогвартса в половине восьмого, Санька вернулась к себе, и ещё долго сидела при тусклом свете свечи, быстро делая задания на понедельник. Не хотелось оставлять это на завтра. Тогда она сможет по-настоящему насладиться прогулкой в Хогсмид и даже встретить там братьев.

Про флакон с остатками сливочного пива она вспомнила только ближе к полуночи. Расстроилась слегка, но подумала, что завтра шансов увидеть Рудольфуса будет гораздо больше.

И вообще, засыпая, решила во что бы то ни стало выпытать у него имя зельевара Б.Б., чтобы самой отсылать ему флаконы, а не рыскать в поисках старосты Слизерина.

* * *

Утром она никак не могла сообразить, почему в выходной день наглый утёнок будит её в семь утра.

Затем вспомнила, но в голове не укладывалось, что им понадобилось в Хогсмиде в такую рань. И вообще, как же Роберт, который лишился напарника. Впрочем, Санька уговаривала себя встать не слишком долго, контрастный душ дивно взбодрил, и в пятнадцать минут восьмого она уже на цыпочках спускалась в общую гостиную Гриффиндора. К счастью, никто из львят ещё не проснулся, так что удалось проскользнуть незамеченной.

Эжени уже ждала её у трёх колонн, неподалёку от выхода, где они договорились встретиться. Подруга притоптывала ножкой от нетерпения. Вот что любовь с людьми делает — пришло в голову Саньке, а у неё так, ерунда какая-то, а не любовь. Пусть Дамиан не вызывает у неё добрых чувств, но у Эжени-то всё по-настоящему. А Саньке то хочется Артура видеть, то, как сейчас, совершенно желания нет. Может она просто напридумывала себе, опираясь на канон? А ведь непонятно, по канону тут всё идёт, или нет. Разобраться бы на досуге. А то если канон, то ей может просто подсознательно детей жалко, которые не родятся, если она за Артура не выйдет? Ну, а что дети — Фред и Джордж ей нравились только временами, шутки их казались довольно злыми, а порой и подлыми. Рон вообще частенько бесил, хотя по фильмам, где он ещё маленький, казался забавным. Перси вот, напротив, вызывал сочувствие, по канону он был умный и организованный, целеустремленный человек. И единственный противопоставил свою жизнь семейному разгильдяйству. Старшие, казалось, положительные были — Билли и Чарли, они просто свалили с этой помойки. Один на гоблинов работал, женился на Флёр, стал недооборотнем от укуса Фернира, полюбив мясо с кровью. Другой с драконами нянчился где-то в Румынии. А что они из себя представляют, какие в жизни — даже картинки в голове никакой не сохранилось.

— Ты что-то тихая сегодня, — Эжени бодро шагала рядом. — Не выспалась? Я вот специально легла в десять вечера. И ты обещала.

— Уроки делала. Не сегодня же над ними корпеть.

— Да, Санни, ты круто изменилась. Уроки в субботу на ночь, никаких криков и выяснения отношений, никаких разговоров о мальчиках и о свадьбах. Ну, признайся хотя бы мне, что такое летом произошло? Неужели август, проведённый в доме тётки, так повлиял? Ты же её не любила, вроде. Скажи честно — манерам учила? А может, она тебя заколдовала?

Санька рассмеялась, подруга невольно дала ей в руки хороший аргумент.

— Да не колдовала она. Просто мы много разговаривали. Видишь ли, я по-другому взглянула на многие вещи. Она меня убедила, что от того, как этот год закончу, зависит вся дальнейшая жизнь.

Эжени слушала, кивая, мол она права. И на этом разговор о тётке сам собой прекратился. Заговорили о всякой ерунде. И погода ведь прекрасная, как на заказ, и Артур скоро поправится, а Роб, оказывается, в Хогсмид не пойдёт — у него эссе сложное по чарам для Флитвика, будет в библиотеке корпеть весь день. А ещё их грела авантюра — шутка ли, зайти в "Кабанью голову" и заказать себе завтрак. Эжени упомянула странного владельца, то ли прошедшего через Азкабан, то ли до сих пор бандитствующего втихаря. Мол, только имя его и известно — Аберфорт. Как и Том в "Дырявом котле" — тоже тёмная личность.

Саньку так и подмывало сказать, что Аберфорт — брат Дамблдора, но решила, что это лишь вызовет уйму вопросов. Да и потом, вдруг в этой вселенной Аберфорт ему не брат. Тоже задачка не из простых — не спрашивать же в лоб.

Как зовут "её тётку" она вспомнила, только заходя в сомнительного вида таверну. Или это бар? Да, точно, была у Молли Уизли тётка Мюриэль, древняя старушка и очень вредная.

Действительность оказалась совсем не такой пугающей, как слухи о "Кабаньей голове". Да, скатертей нет, но столики все чисто выскоблены, на стойке горка из пивных кружек, тоже сверкающих в лучах утреннего солнца. Окна большие, это снаружи в них не заглянуть, вроде как паутиной да пылью вековой затянуты, а изнутри прозрачные как слеза. Магия, не иначе.

Санька не помнила, чтобы у Аберфорта кто-то по канону жил и работал, кроме коз, а вот же, лопоухая эльфийка в чистом передничке материализовалась у их столика. Такое Санька в фанфиках читала, любила она в той жизни, как пишет хороший фикрайтер Заязочка. Но там у Аберфорта был эльф-мальчик вроде. И пойди — разбери, а по канону такое было или нет.

— Добро пожаловать к старому Аберфорту! — пропищала эльфийка. — Подать ли вам горячих пирожков, хлеб с маслом, кофе, чай, омлет с помидорами, овсянку, сыр, ветчину?

Удивлённая Эжени попросила пирожки с черникой и кофе, а Санька заказала к таким же пирожкам ещё омлет, и вместо кофе — чай с бергамотом. Тут он был известен и популярен, как она успела убедиться.

В зале по случаю раннего утра почти никого не было. Только какой-то тощий паренёк с кружкой эля и задумчивым взглядом. И молодая ведьмочка с газетой и кружкой чая.

Еду принесли быстро, Эжени соблазнилась видом огромной тарелки подруги с золотистым чудом, усеянным зеленью и крохотными кусочками разомлевших помидоров, и тоже попросила омлет.

Уплетали свой завтрак за обе щёки. Такой вкуснятины даже эльфы Хогвартса готовить не умеют.

— Как хорошо, что мы решили здесь позавтракать, — удовлетворённо прихлёбывая кофе с хрустящим пирожком с черникой, заявила Эжени. — Я и не знала, что тут так хорошо!

— Обязательно придём сюда ещё, — кивнула Санька, поднимая глаза. Она сидела лицом к двери, и могла заглянуть в газету ведьмочки, что сидела чуть ближе к выходу, почти без труда. Её привлёк заголовок. Что-то про тайные организации, какой вред они несут неокрепшим умам, и чем это грозит.

Неужто в газетах писали что-то дельное во времена молодости Артура и Молли?

Она уже хотела позвать домовушку и спросить, где можно раздобыть газету, когда две фигуры в тёмных плащах, прошедшие мимо окна, заставили её насторожиться.

Дверь скрипнула, звякнул колокольчик и мужчины вошли в таверну.

Санька попыталась спрятаться за опустевшей кружкой, так как узнала в одном из посетителей Магнуса Нотта. Это случилось так неожиданно, что сердце девушки прыгнуло в желудок, когда он откинул капюшон.

Вторым был тот самый, что и в прошлый раз. Гидеон назвал его Долоховым. И если Антонин не обратил на девушек внимания, то Магнус, усевшись так, чтобы видеть обеих, посмотрел прямо в глаза Саньке с каким-то только ему ведомым весельем.

Санька понимала, что он мог вспоминать ту поездку в карете, и прилагала усилия, чтобы не показать злость, и не покраснеть. Очередной пирожок пришлось отложить, аппетит у неё вдруг резко пропал, а вот у пожирателей он оказался отменным. Минуты не прошло, как они с удовольствием приступили к большим тарелкам омлета и бутербродам с ветчиной и сыром. Было слегка странно сознавать, что и пожиратели любят нормально позавтракать. Она их почему-то всегда представляла со стаканом огневиски, или с курительной трубкой. А они вон, едят себе вполне мирно нормальную пищу.

И мистер Нотт больше на неё не смотрел, тихо говоря что-то своему другу. Так что можно было расслабиться.

И всё же она обрадовалась, когда Эжени, взглянув на цифры, появившиеся в воздухе от заклинания "Темпус", спохватилась:

— Ой, как мы долго! Дамиан, наверное, уже где-то рядом. Ты будешь это доедать?

— С собой возьму, — сказала Санька, — я уже объелась, но пирожки просто обалденные.

Домовушка, услышавшая её слова, приняла плату, щелчком пальцев материализовав на столе сдачу, и с улыбкой протянула Саньке ещё два пирожка на белоснежной салфетке. Было понятно, что это "за счёт заведения". И девушка не стала обижать эльфийку, сунула и их тоже в сумочку. Артура угостит. Или с Эжени вечером чай попьют.

Аберфорта они так и не увидели. И было немножко обидно, Саньке очень хотелось посмотреть, как брат Дамблдора выглядит в жизни.

Дамиан Вестерфорд, самый умный рэйвенкловец и, в тоже время, тёмная лошадка по мнению Саньки, уже ждал их, рассматривая почтовую лавку. Заведение с единственным в Хогсмиде (по слухам) общественным камином уже работало, но заходить внутрь парень не спешил. По тому, как он оглянулся и просиял при виде девушек, стало понятно, что он просто тянул время, ожидая их.

Эжени вся заалела, когда стремительно подошедший парень галантно поцеловал её ручку, лишь кивнув Саньке, и посмотрела на подругу извиняющим взглядом:

— Санни, ты не обидишься...

— Ну, вот ещё! Идите, идите!

И так тоскливо на душе стало, несмотря на улыбку.

Вот спрашивается, что она-то тут забыла в такую рань?

Решив всё же раздобыть газету, а потом плюнуть на всё и вернуться в школу — досыпать, Санька зашла в невысокий домик с красивой надписью: "Совиная почта". Именно сюда присылали её котёл не так давно. А ещё, раз тут и камин есть, через него ведь и на Косую аллею можно попасть?

Эта идея неожиданно её увлекла. А кто узнает? Она же быстро, только посмотрит и обратно. Ведь столько читала про неё, а ни разу не видела.

Только всё оказалось не так просто. Пожилая ведьма долго рассматривала её сквозь толстые стёкла очков в роговой оправе, а потом выдала:

— Ни в коем случае, мисс. Школьникам камином пользоваться запрещено, и вы это прекрасно знаете.

— Но... — придумать что-то заранее Санька не позаботилась, и сейчас судорожно искала в голове причину, почему ей очень-очень надо и всего на полчасика. — А если двойная оплата?

— Мисс, я ещё раз вам говорю...

— Ну пожалуйста, я же ненадолго, туда и обратно.

Старушка оказалась неумолима, и вообще велела ей покинуть помещение, если Санька не собирается ничего покупать. Обидно было до слёз. И несправедливо. Почему нельзя-то? Она достаточно взрослая, и вообще!..

Пришлось покинуть "Совиную почту" и оглядеться. Неужели больше нигде нет каминов?

И, конечно, закралась мысль вернуться в "Кабанью голову". А вдруг эльфийка что-то подскажет, или Аберфорт окажется более сговорчивым.

Чтобы потянуть время, прогулялась по магазинчикам Хогсмида. Надо было дождаться, когда позавтракают пожиратели.

В "Сладком Королевстве" прикупила для Артура шоколадных лягушек и всего по мелочи. Он сластёна, так что будет рад. В "Зонко" долго рассматривала "туфли с секретом", но покупать ничего не стала.

Решив, что времени прошло достаточно, да и школьники начали прибывать, Санька неторопливым шагом направилась в конец улицы.

Сквозь стёкла, увы, по-прежнему внутрь заглянуть не удалось. Поэтому пришлось заходить самой. Без Эжени это оказалось совсем не так весело.

Впрочем, зал был уже наполнен людьми и на неё никто даже не посмотрел. Увидеть, тут ли ещё пожиратели, не удалось. Их столик был за углом, а так нарочито оглядываться Санька не решилась. Их с подругой столик уже заняли две ведьмочки, да и вообще, всё было занято. Народу тут явно нравилось. Разве что школьников не было совсем.

Она прошла к стойке, где увидела, наконец, бородатого мужчину в летах с большими грустными глазами. Должно быть, это и есть брат директора.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась с ним Санька.

Мужчина меланхолично поднял бровь.

"Может, немой?" — пронеслось у неё в голове.

— Прошу прощения за свой вопрос, — Санни мучительно подыскивала правильные слова. Почему-то все заготовленные фразы казались сейчас страшно глупыми и наивными. — Могу ли я воспользоваться вашим камином? Я заплачу, у меня есть деньги.

Аберфорт усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Понимаете, — Санька всё же решилась выдать одну из задумок, — мой друг вратарь, он лежит сейчас в больничном крыле — сломал руку на тренировке, и метлу. Я очень хочу сделать ему подарок, и купить метлу на Косой Аллее. Это ненадолго, только туда и обратно.

— "Совиная почта" к вашим услугам, мисс, — наконец услышала она его голос. Низкий и равнодушный.

Её оттеснила супружеская пара, заказавшая две кружки эля, и Санька отошла в сторонку, ещё не потеряв надежду. Аберфорт её не выгнал, может и получится уговорить.

Пара отошла, получив заказ, а Санька вновь шагнула ближе к владельцу таверны.

— Простите меня ещё раз, но я уже обращалась в "Совиную почту". И мне там отказали. А мне очень нужно, правда!

— У вас нет совы? Так воспользуйтесь школьной совятней.

Он действительно был очень мил, в его словах девушка уловила доброжелательность и даже что-то вроде сочувствия.

— Я бы не хотела заказывать по почте, — пояснила она, — мне самой надо выбрать.

— Вы так хорошо разбираетесь в мётлах? — заинтересовался он.

— Неплохо, — скромно потупилась Санька.

— Тогда тем более заказать через каталог вам будет проще. Их ведь не такое великое множество.

Ну вот, над ней просто смеются, а она-то понадеялась. Глаза защипало, и девушка быстро опустила ресницы и отвернулась, закусив губу. Аберфорта снова позвали, так что она просто развернулась, собираясь уйти. Да и сама понимала, что идея глупая.

Только вот у неё на пути оказался мужчина, который не желал уступать ей дорогу.

— Позвольте, — пробормотала она, делая шаг в сторону. Она увидела только дорогую мантию из блестящего чёрного материала, и виднеющиеся из-под неё сапоги, украшенные серебряными пряжками. Поднимать полные слёз глаза было неловко.

Волшебник тоже сделал шаг в сторону, опять преграждая путь, и ей всё же пришлось с возмущением на него взглянуть.

Магнус Нотт!

Внутри всё похолодело. Если он слышал её, то ведь может доложить в школу, он же член попечительского совета. А там этот злобный Аполлион Прингл, скорее бы его Филч сменил!

И далась ей эта Косая Аллея!

Она снова опустила глаза, боясь произнести хоть слово, комок в горле никуда не исчез, и она просто боялась, что опозорится перед этим пожирателем в очередной раз, выдав что-нибудь очень писклявое.

Поэтому увидела, как он стянул с правой руки перчатку и вдруг, подняв руку, коснулся её щеки, стирая большим пальцем слезинку. Санька дёрнулась, отстраняясь. Нотт усмехнулся, бесцеремонно взял её за руку выше локтя, и потянул к выходу со словами:

— Пойдёмте, мисс Прюэтт.

Снующий мимо них народ не позволил вырваться, или устроить сцену. И без того её самооценка упала очень низко. Поэтому она покорно вышла из таверны, надеясь на улице отвязаться от назойливого мужчины.

— Итак, мисс, — заговорил Нотт, едва они оказались на улице, — вам страстно захотелось на Косую Аллею, но никто не желает вам помочь. Я правильно понял?

Санни успела продышаться, и комок в горле уже исчез.

— Вовсе нет! — попыталась она отказаться, но сама понимала, как это глупо. — Расскажете всё Принглу?

— Зачем же? — удивился Нотт, — неужели он всё ещё лютует?

Санька вдруг поняла, что они уже вышли с широкой главной улицы и шагают куда-то вниз по узкой дороге, застроенной с обеих сторон невысокими домишками. Плотные живые изгороди из каких-то чудных вечнозелёных кустов не позволяли рассмотреть дворы.

Вырвать руку не удалось. И паника тут же охватила её.

— Стойте! Отпустите меня.

Магнус сразу остановился и выпустил её руку из своих пальцев. Но вместо этого вдруг обнял рукой за талию и мир вокруг завертелся.

Миг, другой, ощущение тяжести в районе желудка, и Санька с ужасом видит, что они стоят на мощёной мостовой неизвестно где.

— Косую Аллею заказывали? — невозмутимо поинтересовался Нотт. — Вперёд. У вас полчаса.

Она обернулась, не веря своим глазам. Улочка убегала вниз, загибаясь сразу после первых зданий, но высокий белоснежный Гринготтс удалось разглядеть впереди. Точнее — его верхушку.

— Спасибо! — выдохнула она и, побоявшись, что довольный собой попечитель вдруг передумает, поспешила вниз по улице.

Мистер Нотт шёл рядом, искоса поглядывая на неё с любопытством, но не предпринимал больше попыток схватить за руку.

Это поначалу только казалось, что всё так здорово получилось, а теперь она поняла, в какую ловушку себя загнала. Было бы странно, если бы Санька стала озираться по сторонам на глазах Нотта, словно она здесь впервые.

Она с тоской прошла мимо лавки мадам Малкин, мимо магазинчика Олливандера, старалась не таращиться на мелкие лавки со всяким интересным и пугающим. Всюду толпился народ: ведьмы в разномастных мантиях, мужчины в более строгой цветовой гамме, были и просто в костюмах. Детей можно было увидеть только маленьких, которые ещё не достигли одиннадцати лет. Нотт, к сожалению, не отставал, ловко лавируя среди воскресной толпы.

— Разве вы не сюда рвались? — коснулся он её руки.

Санька огляделась, посмотрела на магазин "Всё для квиддича" и выставленную в витрине гоночную метлу "Чистомёт 67", и кивнула:

— Сюда.

Пришлось заходить внутрь, и делать вид, что выбирает себе покупку. Магнус зашёл следом, и она едва не застонала вслух. Только сейчас она отчётливо поняла, что в её кошельке всего тридцать семь галеонов, три серебряных монетки и двадцать четыре кната. А самая простенькая из гоночных мётел стоит около пяти сотен.

— И кто этот парень? — голос Нотта прямо за плечом заставил подпрыгнуть.

— Какой парень? — она озадаченно завертела головой.

Магнус же смотрел только на неё:

— Тот, кому ты хочешь купить метлу.

— Вратарь из квиддичной команды, — она чувствовала, как начинают гореть щёки. — Если честно, я просто хотела поесть мороженого у Фортескью. На метлу у меня всё равно денег не хватит.

— Вот как!

Санька покосилась в сторону простых мётел для путешествий, которые выглядели для неё куда привлекательнее. И с удивлением увидела, что там цены гораздо ниже. А почему бы себе не купить?

— Не советую, — покачал головой Нотт, когда она, не удержавшись, подошла посмотреть на одну, всего за тридцать два галеона. — Для девушки, которая хорошо разбирается в мётлах, у вас очень скверный вкус.

— Я не гонюсь за скоростью и манёвренностью! — попыталась она блеснуть знаниями.

— Для себя, значит?

— Я просто смотрела, — Санька развернулась и поспешила к выходу. Покупать метлу, которую "не советует" пожиратель, сразу перехотелось. — Возвращайте меня обратно!

— А как же мороженое? — ухмыльнулся он. — У тебя осталось двадцать минут. Но как хочешь, только снижать цену за сокращённое время я не стану.

— Цену? — насторожилась она. — И сколько я должна?

— Не всё измеряется в деньгах, мисс Прюэтт.

— Мистер Нотт, — ей очень хотелось топнуть ногой, но вокруг были люди. — Что вы хотите от меня?

— Ничего сверх, не беспокойся.

Мысли тут же нарисовали картину, как он аппарирует её к Волдеморту, а тот насылает на неё "Круциатус" и в бессознательном состоянии накладывает метку с черепом и змеёй на левое предплечье.

— Я не двинусь ни на шаг, пока не скажете, — попробовала она проявить твёрдость. Сама же быстро смотрела по сторонам на предмет — сбежать.

— Ну и не двигайтесь, — легко согласился он. — Ещё восемнадцать минут, и мы аппарируем назад.

А мороженого всё-таки хотелось.

Санька одарила бесстрастного попечителя сердитым взглядом, развернулась и стремительно пошла вперёд — туда, где виднелось что-то похожее на кафе.

Ей повезло, это действительно было то самое заведение. И мороженое с банановой начинкой подали быстро. Нотт устроился напротив, и смотрел, как она поспешно расправляется со своей порцией.

— Может, тоже закажете? — не выдержала она.

— Не хочу.

Она с грустью посмотрела на подтаявшие остатки ужасно вкусного мороженого и поднялась. Съесть ещё хоть ложку под его пристальным взглядом показалось невыносимым. Ещё и плата за его услуги неизвестна, что не прибавляло радости. Ну в самом деле, что нужно от неё пожирателю?

— Пойдёмте! — решительно произнесла она, отводя от него взгляд.

— Оставишь самое вкусное?

Она не стала отвечать, просто поспешила на улицу. Путь в обратную сторону занял минуты три. Достигнув пригорка, она обернулась к Нотту и спросила:

— Что нужно делать?

Он улыбнулся, шагнул ближе и обеими руками сжал её талию. Второй раз это не было так ужасно. Саньке даже понравилось, кружение чем-то напоминало карусель, дух захватывало. И ведь так здорово — раз, и ты уже в другом месте, за тысячи километров.

И вот снова узкая улочка, если пойти вперёд и вверх — "Кабанья Голова". Отсюда не видно, но Санька место узнала, и не сомневалась, что они снова в Хогсмиде.

— Ну, — она постаралась скрыть нервозность, глянув прямо в синие глаза Магнуса. Сейчас, при свете яркого солнца, в них можно было разглядеть серебристые точки. — Что я вам должна?

— Я передумал, — ответил мужчина, и всё опять завертелось. Она и не поняла, что её талию так и не отпустили. Миг и они у какой-то стены. Магнус Нотт пристально посмотрел в её глаза и вдруг наклонился и прижался губами к её приоткрытому рту, заставив задохнуться от нежного прикосновения.

От неожиданности она даже не сопротивлялась. Отстранённо ощутила под лопатками твёрдую стену. А потом все мысли просто исчезли. Она и не ожидала, что это может быть так... нежно и головокружительно. И описать трудно, и вспоминать стыдно. Только длилось недолго, когда ей дали вздохнуть, и она смогла открыть зажмуренные глаза, рядом уже никого не было. Радоваться бы надо, а у неё было чувство, что её раздразнили и бросили.

Оказалось, что стена принадлежит таверне "Три метлы". Стоило Саньке, отдышавшись, выбраться по тропинке между стеной и ухоженным садиком на дорогу, как поняла, что это главная улица Хогсмида. Не замедляя шаг, она свернула к Хогвартсу и поспешила в школу. Ей срочно хотелось оказаться в своей спальне и осмыслить происшедшее.

Великий Мерлин, её только что поцеловал Пожиратель Смерти! Не дементор, конечно, но всё же. И самое ужасное — ей это понравилось.

Глава 6

Санька честно старалась не вспоминать поцелуй Магнуса Нотта, потому что это лишало её логической оценки пожирателя. Ну, правильно — здорово целуется, и он уже хороший и кругом молодец. А это разве правильно? Ведь он, на минуточку, приспешник Волдеморта, их ещё в некоторых фанфиках Упсами называют. А значит — что? А то, что по определению, Нотт не может быть хорошим человеком. Ведь так? И что с того, что их сейчас пока так никто не называет? Сути-то не меняет.

Это романтично настроенная Осинкина, читая множество историй про то, какие на самом деле Упсы хорошие, несчастные и прочее, а Волдеморт — запутавшийся подросток, умный и тоже несчастный, и вообще ни в чем не виноват — могла себе позволить сочувствовать им и сопереживать.

Оказавшись здесь, в теле Молли, она не сразу, но всё же начала ощущать, что всё выглядит куда как страшнее. Приближение чего-то ужасного витало в воздухе. И в этом не было ничего романтичного, или безобидного. Многие гриффиндорцы были серьёзно настроены идти после выпуска в аврорат. Некоторые из полукровок, а также чистокровных, намекали о намерениях своих семей покинуть Англию сразу после окончания Хогвартса. Поговаривали об усилении охранных заклятий на родовых замках, домах и просто квартирах в магловских кварталах, чего не делали с самой войны, развязанной по слухам прежним Тёмным Лордом, Гриндевальдом. Ясно стало, что первая магическая началась не с бухты барахты, а вот с таких слухов.

И пусть слухи были пока довольно абстрактными, но, когда шёпотом рассказывали о некой тайной организации, и появлении в стране очень тёмного и сильного мага, эту организацию возглавляющего, не было причин отмахнуться. Ведь она-то точно знала, что это правда. Конечно учитывая, что всё идёт как в каноне.

Да и вообще, может нет ничего такого пока в их делах, подумаешь — тёмные ритуалы. Разве маги не занимались этим всегда? И разве это не нужно для благополучия рода и родовой магии — следовать всем этим ритуалам? О чём-то подобном даже Эжени с Робом говорили.

Санни не пугала даже магия крови, которой, по слухам, баловались будущие Пожиратели. Ведь в том же банке гоблинов, Гринготтсе, кровь используется при определении родства и прочих безобидных вещах, вроде поиска людей и установления наследства. И в Мунго практикуется её использование в особо сложных случаях. Об этом как-то на Зельевареньи упоминал Слагхорн.

Но в конце сентября семикурсникам прочли пространную лекцию о некромантах и магах крови, от которой у Саньки реально волосы дыбом вставали. Тут и задумаешься, как может быть безобидным такое зло. Нет, даже мысленно эту жуть повторять ей не хотелось! Многие, даже ребята из старых чистокровных родов, после лекции были подавлены и задумчивы.

Новую организацию в чём только не обвиняли — кроме магии крови (хотя куда уж больше — что может быть хуже, к примеру, лишиться бессмертной части себя) — им приписывались непростительные заклятья, из которых самым страшным почему-то считался "Империус", некромантия и человеческие жертвоприношения. Что из этого правда, а что — домыслы, разобраться было невозможно.

В том, что Волдеморт, о котором в скором времени узнают все, совсем не белый и пушистый — сомнений у Саньки не вызывало. О нём уже знали — что он есть, что он страшно тёмный, и что маглорождённых ненавидит лютой ненавистью, не подчиняется Министру Магии и плюёт на законы. А известность — дело наживное. Тем более, слизеринцы в извечном противостоянии с грифами, не стеснялись намекать на настоящего наследника Салазара Слизерина, который скоро "наведёт порядок в стране". Глупцы, если бы они могли предугадать, что за порядок их ждёт! Знали бы, сколько погибнет магов очень скоро. В той самой, "первой магической" войне, которую в обозримом будущем развяжет Тёмный Лорд. А что может быть хуже, чем гражданская война, она даже представить не могла. В такой войне, как учит история, победителей не бывает.

Вот и получалось, что Нотт — каким бы красавцем и джентльменом он не был на самом деле и как бы здорово не целовался, оставался приближённым Тёмного Лорда со всеми вытекающими. И ей бы держаться от него подальше, а не его синие глаза вспоминать. Вот и не вспоминала... Днём. Ну а снами она управлять не умела.

* * *

Слухи слухами, а подготовка к самому волнующему событию осени шла полным ходом. Слизеринцы скалились, гриффиндорцы огрызались, рэйвенкловцы с хаффлпаффцами делали ставки. Суббота, седьмого октября 1967 года, а вместе с ней и осенний финал по квиддичу неумолимо приближались.

О флаконе с недопитым сливочным пивом, предназначенном для таинственного зельевара, Санька вспомнила только во вторник, когда увидела Рудольфуса, прошедшего мимо них с Эжени в своей извечной компании — Беллатрикс, Рабастан, Валери Нотт и Квинтус Флинт. Последнего она узнала лучше не так давно и даже немного зауважала после блестящего ответа на сдвоенной трансфигурации. МакГонагал и то расщедрилась на десять баллов. Хотя обычно больше пяти не присуждала никому. Загонщик Слизерина теперь казался довольно приятным парнем. Сложно представить, что именно его сын будет капитаном команды во времена учёбы Гарри Поттера. Насколько она помнила кадры из фильмов, Маркус Флинт был тем ещё уродом. Видимо, пошел в отца, Квинтус ещё тот страшила. Но, оказалось, к этому легко привыкнуть. Да, не красавец, конечно, и рожа скорее зверская, но улыбка Флинта могла быть на редкость обаятельной, жаль даже было, что среди слизеринцев часто улыбаться не принято. Эти ребята умели держать лицо и, наверное, среди них были неплохие игроки в покер. Правда, Санька была не уверена, что магам вообще известна эта игра.

Когда девушки разминулись с компанией слизеринцев, Эжени шумно выдохнула и пробормотала: "Высокомерные гады!"

— Ну что ты, Эжени! Они просто прошли мимо, — постаралась смягчить подругу Осинкина.

— Ага, игнорируют нас, словно мы пыль у них под ногами!

— Такое воспитание, — предположила Санька. — Артура сегодня выписывают. Правда, хорошо?!

— Да? Я встретила утром Сэмми, помощницу целителя, она сказала только завтра.

— Бедный Артур, когда я навещала его утром, он сказал: "До вечера!". Я думала...

— Ну правильно, — хихикнула Эжени, сворачивая к гостиной Гриффиндора. — Надеется, что ты подаришь ему невинный поцелуй на ночь.

— Эй, хватит уже!

Санька опять была в непонятках. Раньше её почему-то не раздражали подколки друзей по поводу их предполагаемого романа с Уизли. Даже льстили такие разговоры. Но после злосчастного поцелуя Магнуса Нотта рыжик снова начал её тяготить. Она честно навещала его в больничном крыле дважды в день. Они с Артуром активно общались, но чувство неловкости не покидало. Возможно потому, что Артур бурно радовался её приходу, хватал за руку, едва она садилась на табурет, заглядывал в глаза, и так огорчался, когда она собиралась уходить, что ей всё это казалось нарочитым. Каким-то не настоящим, что ли. А кроме того, такая собачья преданность рыжика просто не давала ей возможности не только заявить, что охладела к нему, а даже намекнуть, что не уверена в своих чувствах. Покидая каждый раз больничное крыло, она так радовалась, словно получала свободу. Следовало задуматься об этом, но девушка только жалела Артура, который оставался в этой временной тюрьме.

Мимолетная встреча со слизеринцами напомнила Санни об одном важном для нее деле. Найти Рудольфуса оказалось проще, чем она ожидала. По её задумке, нужно было послать Руди сову с запиской. По пути в совятню ей встретился Рабастан, но использовать его вместо совы Санька не стала. Прошлого раза хватило. И без того его намёки на приближающую игру и некое заклинание, которое ей следует держать наготове, начинали уже сердить. Шутка с приглашением на бал уже не казалась смешной или весёлой. А он при каждой встрече так веселился, что хотелось отвесить ему подзатыльник. Заклинание она всё же подготовила — слово "Да" вылетит из палочки в нужный момент без проблем. И звёзды будут зелёные с серебром. Вот только теперь она искренне желала, чтобы снитч поймал гриффиндорец.

К совятне она поднималась одна, флакон покоился в кармане вместе с письмом Рудольфусу, когда Лестрейндж старший её догнал и дёрнул за косу. Не сильно, скорее игриво.

— Привет, Прюэтт! Далеко собралась?

— В совятню, не заметно?

— Вижу, вижу! А повод?

— Ой! — Санька замерла, уставившись на префекта. — Я же тебе послать письмо собиралась!

— Что — опять? — нахмурился парень, заходя вслед за ней в совятню.

Она молча вытащила из кармана флакон и протянула Рудольфусу.

Тот взглянул на неё с каким-то сожалением, а может, даже жалостью и взял флакон. Призвал сову, привязал мешочек с флаконом к лапке и отпустил, что-то шепнув птице.

— Прюэтт, надеюсь, ты выучила то заклинание? — спросил он.

— Откуда ты... Ну да, выучила. Но это не твоё дело!

— С некоторых пор — моё, — не согласился он. И вывел её на лестницу. — Я рад, только не забывай пользоваться им.

— Да, я знаю.

— Ну-ну!

Расстались они как-то прохладно, а следующая встреча состоялась только перед самым матчем. Тем самым, который так все ждали и столько готовились.

Утро выдалось холодным, выпал обильный снег, но больше в этот день осадков не ожидалось. Вся школа валила на стадион в приподнятом настроении. Ребята говорили, что будут торговцы из Хогсмида со сладостями и напитками.

Многие школьники ушли на поле заранее, пропустив завтрак, чтобы занять места получше. Артур, который с самой выписки пропадал на тренировках до позднего вечера, умчался туда ни свет ни заря. Роберт Вуд составил ему компанию. И теперь Санька с Эжени тащили с собой целый пакет сэндвичей и бутылочки сливочного пива — это домовушка префектов согласилась принести еду из кухни, а пиво из паба в Хогсмиде. Не оставлять же друзей голодными перед таким важным матчем.

Рудольфус поджидал её за колонной у выхода. И резко появился, когда девушки приблизились.

— На два слова, Прюэтт! Вуд, извини.

Эжени не нашлась, что ответить, только открыла от удивления рот, провожая взглядом подругу, которую утащили куда-то в боковой коридор.

— Тебе не пора быть на поле? — раздражённо спросила Санька, когда они остановились в полутёмном тупике, куда почти не проникал свет из холла. Ей так хорошо удавалось скрывать от двойняшек Вудов свои приятельские отношения с Лестрейнджем-старшим, а он взял и одним махом все разрушил.

— Успею. До начала матча ещё больше получаса.

— Но ты капитан! — она ткнула в его значок, крепившийся на форме вратаря слизеринской команды.

— Надо же, Прюэтт, ты и это знаешь!?

— Хватит скалиться! Говори, что хотел. И если это какой-то пустяк...

Лестрейндж резко перестал улыбаться, лицо сделалось каменным. Глаза сузились, а плечи расправились. Перед ней был аристократ, а не школьник. Таким она легко могла его представить в отряде пожирателей или на великосветском балу, или даже на заседании Визенгамота. На удивление, квиддичная форма лишь подчеркивала статус Рудольфуса. Оттого и замолчала потрясённо, прервавшись на полуслове.

— Был бы пустяк, — холодно ответствовал Рудольфус, — стал бы я бросать свою команду перед самым важным матчем сезона. Головой-то думай, Прюэтт!

— Извини, пожалуйста!

— Принято. Итак, к делу. Я только что получил сову сама-знаешь-от-кого. Раздевайся!

— Да что ты себе позволяешь?! — всё восхищение выправкой слизеринца смыло волной возмущения.

— Блин, не тупи! Времени в обрез, Прюэтт. И не надо полностью. Сними мантию, мне надо убедиться.

Она видела, что парень готов сорвать с неё эту мантию, поняла, что дело приняло серьезный оборот, и принялась растегивать застежки, молясь, чтобы сюда никто не зашёл.

Под мантией у неё был свитер с высоким горлом и Лестрейндж приказал:

— Его тоже! Ну же, Санни! — властному тону Рудольфуса противостоять почти не получалось. Но мягкое обращение окончательно сломило, как ни странно.

Сжав зубы, Санька, не раздумывая, сбросила мантию на пол, и одним движением стянула свитер через голову. Да пусть любуется! И то ли от холода, то ли от злости её заметно потряхивало. Стоять перед мужчиной в одном белье ей приходилось только на приёме у врача в прошлой жизни. Пережила же тогда, и тут переживёт, подумаешь, в самом деле! Только не думать о своём втором размере, плавно переходящем в третий!

А Рудольфус уже бесцеремонно осматривал её руки, шею, спину, поворачивая вокруг оси, как тряпичную куклу.

— Кулон откуда?

— Братья подарили недавно! Определяет приворотные зелья, — она без подсказки поняла, что следует отвечать быстро и чётко.

— Серьги? А, сам вижу! Защита разума. Отец? Какого драккла, Прюэтт? Ты что не видишь, что камни треснули? В них магии почти не осталось. Отцу отошли — срочно, пусть другие пришлёт.

— Хо... хорошо.

— Ладно, дальше. Татуировка — откуда? — он ощутимо ткнул её под лопатку.

— Летом, тётка, родовая магия, — Санни сама не поняла, откуда выплыл ответ.

— Это кольцо?

— На день рождения. Мама.

— А этот медальон?

— Отец. Портключ домой.

— Вижу. Дай-ка руку, — он снова бесцеремонно поднял к лицу её левую кисть, ощупал каждый палец. Выругался. Загасив огонёк на палочке, которым до этого её освещал, быстро пробормотал какое-то заклинание, выписав ею что-то похожее на восьмёрку. По коже словно прошла огненная волна. Санька с трудом сдержала стон. — Что это? Откуда? Быстро отвечай!

— Подарок от друга семьи на прошлое Рождество, — услышала она себя, глядя с удивлением на прежде не замеченный ею скромный перстенёк на мизинце. — Прин-носит уд-дачу.

— Какого друга?

— Не помню! — Зубы отчего-то застучали. Наверное, совсем замёрзла.

— Сними! Сама! Быстро!

Попытка повиноваться ничего не дала. Перстенёк не снимался. От попыток сделать это силой, палец пронзила боль.

— Понятно! Не бойся, я аккуратно.

Лестрейндж откуда-то вытащил нож, резанул по пальцу выше кольца, отчего весь перстенёк залило кровью. Санька смотрела с ужасом, на миг даже показалось, что он вообще отрезал палец. Взмахи палочкой, заклинание, ещё и ещё. Руку свело судорогой.

— Снимай!

Окровавленное кольцо со стуком упало на пол, выскользнув из мокрых пальцев.

— Всё! Одевайся. Всё потом. После игры!

Рудольфус заклинанием залечил её рану, легко подхватил с пола упавшее кольцо рукой, затянутой в перчатку и, сунув его в карман, бросился к выходу, больше не взглянув на девушку.

Санька поспешно оделась, пальцы окоченели, и мантию она застёгивала целую вечность.

Выбежав в пустой холл, она поняла, что Эжени ушла не дождавшись ее. Ну и хорошо. До трибун добиралась бегом — и согреться не помешает, и начало игры не пропустит.

Эжени и Роб заметили её и замахали руками. Пришлось лезть на самую верхотуру к ним. Только усевшись рядом с подругой, поняла, что мелкая противная дрожь никуда не делась.

— Что он от тебя хотел? — спросила Эжени. — И почему так долго?

— Потом, — отмахнулась Санька. — Начинается!

И действительно, команда Гриффиндора уже взлетала над полем.

* * *

Ледяной ветер здесь, на высоте, никак не давал согреться. Санька ругала себя, что забыла шарф, стараясь натянуть тёплую мантию повыше, чтобы закрыть шею. Перед глазами носились игроки, забивались голы, проносились бладжеры, со стуком отбиваемые загонщиками, слышался какой-то далёкий голос комментатора. А у неё из головы не шло происшествие перед игрой. Что это было вообще? Как она теперь посмотрит в глаза слизеринскому старосте, по которому нисколько не заметно, что буквально недавно он не просто злился, а был в ярости. Так же, как и на первой игре, Рудольфус рисовался в воротах, залихватски исполняя головоломные кульбиты, легко отбивая мячи противника и с неподражаемой грацией кланяясь после каждого удачного момента. Пижон!

Санька твёрдо решила отловить его после матча и потребовать объяснений. Имеет же она право знать!

Очередной радостный возглас комментатора, упомянувшего снитч, заставил её вздрогнуть и завертеть головой. Она увидела Рабастана, ринувшегося вниз с большой высоты. Ловец Гриффиндора, маленький вертлявый третьекурсник Фредди Беркли, тут же рванул ему наперерез.

Девушка сжала кулаки, затаив дыхание. Ведь врежутся! И где этот снитч?

Обошлось! Оба ловца теперь неслись вокруг стадиона плечом к плечу, и кажется, в воздухе перед ними действительно трепетало что-то золотистое. Вот оба рванули вверх, опять вниз, Рабастан чуть отстал. Санька ощутила, как ногти впиваются в ладони. И не поверила себе. Она действительно болеет за младшего Лестрейнджа? Дрожащей рукой она достала палочку.

Всего на мгновение отвела взгляд от поля, и тут же раздался рёв трибун. Рудольфус при всей своей ловкости пропустил уже третий мяч. Санька выдохнула, разыскивая взглядом куда-то подевавшихся ловцов.

И больше уже не спускала с них глаз. Голы забивались один за другим, значит и Артур пропускает? Или нет? Она не могла смотреть за игроками, и комментатора не слышала, увлёкшись погоней ловцов. Да уж, было что-то потрясающее в этих трюках и виражах, в бешеной скорости, в бесстрашии ловцов... Во всяком случае всё это можно было сказать про Рабастана. Способность так летать, как он — это было немыслимо, сродни дару свыше. Он даже лучше брата! И рискует страшно, вон форма мокрая, пронёсся над самой землёй, покрытой слоем пушистого снега. И перчатку где-то потерял. Но то, что он вытворяет на метле — это что-то невероятное. Саньке вдруг стало совершенно ясно, что Фредди Беркли до него далеко. Тот осторожничал, в отличие от противника, но всё равно каждый раз нагонял, так или иначе. А потом снитч вдруг появился в воротах Гриффиндора. Как же они к нему мчались с двух сторон, Лестрейндж чуть отстал, поднырнув под летевший бладжер, а потом с невероятной чёткостью проскользнул ужом между двух гриффиндорцев и влетел прямо в одно из колец, на долю секунды опередив соперника. Раздался свисток судьи и Всё завершилось. Рабастан вытягивал вверх руку со снитчем.

Палочка Саньки словно сама собой вытянулась вверх. Заклинание сработало безукоризненно. Огромное "Да!" в серебристо-зелёных звёздах взорвалось над полем. Но с прошлой игры многие успели перенять её задумку, и небо то и дело покрывалось другими надписями, так что никто в этот раз на неё не смотрел.

Она удивилась, что Эжени и Роб орут, не прекращая: "Молодцы!". И посмотрела на доску, где магические символы показывали результат. Гриффиндор 200 очков, Слизерин — 190.

Она невольно задалась вопросом, сколько же мячей пропустил Рудольфус. И не она ли в том виновата?

Совесть удалось заглушить, когда прямо перед ней возник на метле Рабастан. Парень широко улыбался, зависнув перед трибуной. Прямо из волшебной палочки он вдруг вытянул букет цветов и швырнул ей в руки. Подмигнул и улетел.

Санька невольно прижала к груди букет. Ромашки? Настоящие? Замолчали рядом Вуды.

— Он к тебе клеится! — удивлённо выпалила Эжени, заставляя подругу вспомнить, что она тут не одна. — Санни, брось их! Ну и словил снитч, и что? Мы все равно победили!

— Мне нравятся ромашки, — невпопад ответила Санька.

— Ну хоть хвалить его не стала, — хмыкнул Роб. — Я видел твоё "Да!". Жаль, сам не додумался кинуть какое-нибудь слово. Но, Санни, ты забыла в заклинании сменить цвет. Звезды надо было сделать красно-золотыми. Впрочем, вряд ли это кто-то заметил в ажиотаже. Но будь внимательней впредь. И пойдёмте уже.

Санька прыснула, закрывшись букетом. Знал бы он, что значило её серебристо-зелёное "ДА"! Она поспешила за друзьями. Надо поздравить команду с победой. И Артура. Она спохватилась, что так и не глянула ни разу на вратаря гриффиндорцев. И честно говоря, не расстроилась. Куда интереснее было следить за ловцами.

Пробиться к команде не удалось. И Санни не стала дожидаться очереди в толпе желающих поздравить. Обогнула их — скорее в замок, погреться, выпить горячего чаю. А в идеале — принять горячую ванну, потом надеть два толстых свитера и толстые шерстяные носки и устроиться в кровати с хорошей книжкой. Краем глаза она видела, что команда слизеринцев уже скрывается в полуподвальном входе, ведущем в раздевалки. Не забыть бы разыскать Рудольфуса.

В своей комнате, она быстро разделась и нырнула под горячие струи душа. Ванну принимать не стала, это только в мечтах больше заняться нечем. Ей просто надо согреться! В гостиной Гриффиндора ещё никого не было, и она порадовалась этому. Вечером тут снова будет праздник. После душа, закутавшись в толстый тёплый халат, она вдруг решила попробовать позвать домовика. Ведь в принципе, надо знать лишь имя. И одно вертелось в голове:

— Лакки!

Эльфиечка в красивом сине-жёлтом переднике поверх вполне милой розовой туники материализовалась, преданно уставившись на Саньку большими испуганными глазами.

— Хозяйка звала Лакки? — начала домовушка и вдруг зажала рот руками. — Хозяйка избавилась от проклятья! Хозяйка совсем чистая!

Глаза маленькой домовушки наполнились слезами.

Растерявшаяся Санька еле обрела дар речи. Это был явно не Хогвартский эльф. Тогда чей же? Неужели из дома Прюэттов?

— Лакки, что за проклятье?

— Лакки не знает, — плаксиво заговорила та. — Лакки не может объяснить!

— Тогда чаю горячего можешь сделать?

— Лакки мигом!

Не прошло и пары секунд, как перед девушкой появился поднос с большой дымящейся кружкой ароматного чая и восхитительное пирожное с розовым кремом на десертной тарелке.

Эльфийка же сама так и не появилась больше. А звать её ещё раз Санька не решилась.

Торт оказался чудесным, чай именно такой, какой ей нравится. Насытившись и согревшись, она внезапно почувствовала сильную усталость.

Глаза закрывались сами собой. Решив прилечь буквально на полчаса — как раз все вернутся с поля, она забралась под одеяло и провалилась в глубокий сон.

* * *

Проснулась она от странной вибрации. В окно заглядывала большая луна. Сначала Санька понять не могла, почему проснулась посреди ночи, но странный вибрирующий звук снова привлёк внимание. Исходил этот загадочный звук от сумки. Ступив босыми ногами на холодный пол, девушка пробежалась до стула, где лежала сумка, и стала в ней рыться. Звук исходил от задней подкладки, только никакого кармана в ней она раньше не видела. Пришлось ощупывать, пока не наткнулась на кончик верёвки. Дёрнула, и карман появился. Оставалось засунуть туда руку и достать круглое зеркало.

— Ну наконец-то! — какая-то властная женщина лет тридцати пяти, красивая, яркая, кареглазая, с золотисто-каштановыми волосами, убранными в причудливую высокую причёску, смотрела на неё из зеркала и сурово хмурилась. — Ты чем там весь день занималась, что не дозовёшься?

— Спала, — честно ответила Санька, садясь на кровать. И вдруг охнула, кинув взгляд на тумбочку, где в вазе красовался букет ромашек: — Ой! Я всё проспала! Гриффиндор ведь победил!

— Подумаешь, — фыркнула неизвестная леди. — Нашла из-за чего огорчаться! Ты лучше объясни, что с тобой произошло. Лакки у меня сегодня не работник. Они с Кручоком с утра что-то празднуют, совсем распоясались. А вернулась она от тебя. Во-первых, хочу знать, с какого перепугу, ты, своевольная девчонка, дёргаешь эльфийку, которую не пожелала признавать своей. И что ты такого ей сказала?

— Ничего я ей не говорила, — с этой леди, похоже, надо говорить прямо, честно и спокойно. — Только чаю попросила. Замёрзла на стадионе.

Говорить про проклятие нельзя — кто знает, что это за женщина.

— Ты думаешь, тётка Мюриэль не понимает? Ошибаешься. Будто не вижу, как ты изменилась и похудела. Это за один месяц, что мы не виделись!

Точно! У Молли была тётка Мюриэль! Только она-то старушку представляла, а не молодую красивую леди.

— Тётушка, — хоть бы не спалиться. Кто знает, как её Молли называла. — Тут всё как обычно. Я просто занимаюсь, всё-таки последний год.

-Ты? Много занимаешься? Кажется, я начинаю понимать Лакки! Что это у тебя за кулон?

— Братья подарили. От приворотов.

— Чудеса! И взяла?

Разговор становился всё более странным. Но Санька решила не показывать удивления.

— Конечно.

— Что конечно? У меня не взяла, а у них — пожалуйста! Нет, пока тебя не увижу на день рождения вживую, не пойму в чём дело. Ладно, отдыхай, непутёвая, раз занимаешься много. Доброй ночи! Да и мне пора.

Тётка Мюриэль из зеркала исчезла. Санька повертела его в руках и сунула обратно в сумку. Карман исчез. Вот так, мобильников нет, а зеркало с функцией видеофона — пожалуйста!

"Темпус" засветил в воздухе время — половина второго ночи. Откуда-то доносился шум, и Санька сняла халат, накинула повседневную мантию и выглянула в гостиную. А праздник-то, оказывается, был в самом разгаре! Правда, присоединяться к ним не было никакого желания. Старшекурсники уже изрядно набрались, опять раздобыв где-то огневиски, громко спорили и смеялись, изредка прерываясь на кричалки — вроде "Гриффиндор — лучше всех!". Даже девчонки тут были. Эжени не видно, брата её тоже. А вот Артур есть — храпит в кресле у камина с бутылкой в руке.

Хотелось есть, да и пить тоже. Но до утра потерпит. Санька поспешно скрылась в своей комнате, пока кто-нибудь её не заметил. Жаль было пропущенного дня. И Рудольфуса не нашла, и вообще. Хорошо, что завтра воскресенье. В Хогсмид на этот раз идти не разрешали, да и не очень-то хотелось. А вот поспать можно подольше. Все эссе написаны ещё в пятницу. Санька зевнула, скинула мантию и вернулась в ещё тёплую кровать.

Взяла с тумбочки книгу по "Истории магии", том пятый. Под него очень хорошо засыпать. Пять страниц максимум — и готово.

На этот раз хватило трёх.

Утром она ощутила себя удивительно бодрой и полной сил. Это сколько она проспала в общей сложности? Если матч закончился около двенадцати, то получается почти двадцать часов.

Можно было бы и ещё покемарить, до обеда, к примеру, но не хотелось уже.

Умывшись и одевшись, решила сходить на завтрак.

Большой зал был почти пуст. Многолюдно было лишь за столом Рэйвенкло, там набралось десятка два учеников. Хаффлпафцев было пятеро, и то — ребята с младших курсов. От Гриффиндора в зале присутствовали две девочки-первокурсницы. Факультет Слизерина представляли оба Лестрейнджа, Беллатрикс, Валери, Малфой и ещё три парня.

Рабастан перехватил её взгляд и отсалютовал стаканом с соком. Санька усмехнулась и кивнула ему. Парень тотчас встал и направился к ней. Пришлось сбегать. Благо, к выходу её стол ближайший, а сидела она с краю, и со своей кашей успела уже расправиться.

Едва выйдя из зала, Санька спряталась за ближайшей портьерой и оттуда увидела, как Рабастан вышел вслед за ней, уже без стакана, покрутил головой, потоптался и вернулся в зал.

Теперь в совятню.

То письмо Рудольфуса всё ещё было у неё в кармане. Там всего-то надо было исправить место и время. Вышло лаконично: "Жду ровно в полдень в библиотеке. Важно! А.М.П."

Сова понятливо ухнула и вылетела в окно.

В библиотеку девушка отправилась сразу. Посидит, поучит что-нибудь из чар, завтра у Флитвика будет промежуточный зачёт. Подготовиться не мешает.

К её удивлению, ждать до полудня не пришлось. Рудольфус пришёл ровно в девять, видимо сразу после завтрака. Но не один, а со своей бандой. Разве что Флинта и Малфоя не было. И как спрашивать при них про вчерашнее?

Рабастан сверкнул глазами, и сразу сел рядом с ней, а его старший брат и слизеринки остановились перед столом.

— Привет, Прюэтт, — Рудольфус был сама любезность. — Как здоровье?

— Лучше всех, — буркнула она. — Привет, Беллатрикс! Валери...

— Александра, — ухмыльнулась мисс Блэк. — Я, кажется, догадываюсь, в чём дело. Рабастан, сгинь!

Тот обиженно вскинулся, но встретившись взглядом с Беллатрикс, встал и вышел из библиотеки. Санька восхитилась.

— Мне тут книгу надо взять... — Валери тоже ретировалась, пройдя вглубь помещения, и быстро скрылась между полок.

— Ну, — мисс Блэк присела рядом с Санькой. Рудольфус остался стоять. — О бале переживаешь? Не умеешь танцевать?

Осинкина открыла рот, поражённо взглянув на Беллатрикс. А собственно, как она сама об этом не подумала?

— Откуда ты знаешь? — вырвалось непроизвольно.

— Не дрейфь. Поможем. Правда, Руди?

— Место бы выбрать, куда никто не сунется. И тогда без проблем, — кивнул тот.

Место... Санька тут же подумала о выручай-комнате. И почему она о ней раньше не вспоминала? Нет, всё же правы те попаданцы, что записывали все события Поттерианы, которые помнят, едва попадали в этот мир. А она какая-то непутёвая, принялась вживаться в новое тело, в новую жизнь, учиться, дружить, даже влюбляться, не стремясь ничего менять в том страшном будущем, что ждёт магический мир Британии. Ага, решила, что она — никто, и звать никак, что ничего всё равно сделать не сможет, и махнула на всё рукой.

— Ты чего? — донёсся до неё голос Рудольфуса. — Знаешь такое место?

— Ну, — Санька быстро возвращала мысли в настоящее, — есть же много пустых классов в западном крыле.

— Эй, Прюэтт, но ты ведь не о них подумала. Правда? — Лестрейндж наклонился совсем близко. — Я видел, как тебя осенило озарение. Давай, колись.

— Молодые люди! — прямо за Рудольфусом стояла мадам Пинс. Библиотекарь хмурилась, взирая на школьников с видом царственной особы, — попрошу вас найти более подходящее место для бесед. Позволю себе напомнить, что вы находитесь в читальном зале, а не у себя в гостиной.

— Прошу прощения, мадам Пинс, — развернулся к ней префект, — больше такого не повторится.

Всё-таки парень был очень обаятельным, когда хотел, и лицо библиотекаря немного смягчилось.

— Надеюсь на это, мистер Лестрейндж, — она развернулась и величественно прошествовала к своей стойке в углу зала у самого входа в библиотеку.

— Пойдёмте, — решилась Санька.

Пока Беллатрикс и Рудольфус, не задавая вопросов, спокойно шли за ней на восьмой этаж, девушку разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, она не уверена, что выручай-комната — не выдумка фикрайтеров и самого канона. Или просто-напросто, она не сможет её открыть. И в том и другом случае она представляла, как будет глупо выглядеть перед слизеринцами. С другой стороны, она даже друзьям не рассказывала про неё. И не будет ли с её стороны это предательством перед Эжени и Робертом? Но в глубине души, она хотела именно этого — подружиться с Рудольфусом, а возможно, и с его братом, и с Беллатрикс. И хотя бы попробовать избавить их от Азкабана, и от всего того ужаса, что ждёт этих ребят при вступлении в клуб Пожирателей. Ну не клуб, неважно. А её друзьям вроде бы ничего такого не грозит, потому и переживаний о них она не испытывает. А может зря?

Вот и восьмой этаж. Санька почти не чувствовала усталости от подъёма по бесконечным лестницам, слишком занятая угрызениями совести. Она огляделась, решив, что идти надо вправо. Тут было очень мало портретов, а вот гобелен с гоблинами в балетных пачках заставил её застыть на месте. Именно его обычно искали, ведь так? И ещё портрет какого-то Варнавы Вздрюченного. Ан нет, похоже, этот Варнава тоже присутствует на гобелене. Ведь других гобеленов или картин близко нет.

Санни глубоко вздохнула:

— Пожалуйста, не удивляйтесь, но мне нужно пару минут, чтобы появилась дверь. Потом объясню.

Ребята кивнули, явно заинтригованные, и встали у стены, пока Осинкина, нахмурившись, ходила взад-вперёд перед картиной, думая о том, что нужен бальный зал, и немножко пожалев, что нельзя было в прошлой жизни увеличить её тесную квартирку. Будь у неё ещё комната, а желательно — огромная, с зеркалами, она бы и в той жизни с удовольствием занялась танцами. Магнитофончик с музыкой на полу у стены, высокий потолок, в углу был бы столик с напитками... Она быстро вернулась мыслями к залу. Сейчас ведь нарушит весь ритуал!

— Ого! — услышала она возглас мисс Блэк, и только после этого увидела, что в каменной стене напротив картины появилась дверь. Удивительно, но дверь была обита дерматином, в ней имелся глазок и номер из дешёвого пластика: 143. Даже царапины наблюдались внизу двери — соседская кошка однажды поточила об неё свои когти, а у Саньки не было желания как-то избавляться от этих следов. Не менять же обивку на двери из-за такой ерунды. Ещё бы резиновый коврик перед дверью, и она бы точно решила, что за нею находится её родная однокомнатная квартирка. Вот ведь дура, нашла, о чём мечтать!

— Ну же, ты нас приглашаешь, Прюэтт?

Санька вздрогнула, увидев под ногами коврик, и решительно повернула ручку. Закрыто. Этого она не ожидала. Ну, в самом деле. Откуда у неё ключи? Или?

В кармане что-то звякнуло. Сунула туда руку и вытащила связку. Тут и от квартиры, и от почтового ящика, и от бабушкиного дома, и электронный ключ от подъезда. Всё, как она помнит. Сердце тревожно забилось.

Вставила ключ в замочную скважину, дважды повернула, и вошла, не веря своим глазам. Да что это такое? Это действительно была её квартира. Всё так же, как оставила. Направо кухня, даже отсюда слышно, как работает холодильник. Прямо, через небольшой коридор — её комната, а ведь она перед уходом на работу в то утро не заправила кровать. А вот налево, где у неё в квартире была пустая стена, теперь находилась арка. А за ней тот самый бальный зал, как она и представляла. Огромный, с тремя шикарными люстрами, спускающимися с потолка. На каждой по сотне лампочек в виде свечей и хрустальные подвески. Паркетный пол покрыт лаком и блестит, словно только начистили. На стенах зеркала от пола до потолка, в проёмах между ними узкие высокие окна, откуда льётся дневной свет.

За спиной Осинкина услышала родной звук захлопнувшейся двери. Обернувшись, вспомнила о притихших спутниках. На лице Рудольфуса было написано ироничное любопытство. А вот эмоции Беллатрикс угадать было сложнее.

— Объяснишь? — спросила она, придирчиво оглядывая зал.

— Это выручай-комната, — Санька решила не скрывать от них хотя бы часть того, что уже всё равно показала. — Она появляется по желанию того, кто ходит вдоль стены много раз туда и обратно, и думает о том, что очень нужно. Например, библиотека, или комната для занятий спортом. Только прошу вас, не спрашивайте меня, откуда мне стало об этом известно.

Она запнулась, не зная, чем оправдаться.

Но слизеринцы с пониманием переглянулись:

— Не волнуйся, Прюэтт, — Рудольфус криво усмехнулся. — Мы в курсе про непреложные обеты. Значит, тут может возникнуть любое задуманное помещение?

— В теории, — кивнула Санька, — я ещё не проверяла.

— А что это за комнаты? — Беллатрикс качнула головой в сторону квартирки. — Ты хорошо знаешь это место, я заметила. Или это тоже не наше дело?

— Когда-то я была в этом месте, поэтому удивилась. Хотя, если честно, именно оно пришло мне на ум, когда я ходила вдоль стены. Не знаю почему.

— Понятно, — кивнула мисс Блэк. — Мы можем посмотреть, прежде чем займёмся танцами?

Саньке было неловко, что эти аристократы будут осматривать её скромное жилище! Ей и самой хотелось бы там осмотреться, но в одиночестве. Хотя, теперь-то уж куда деваться? Будет странно, если она начнёт протестовать. И подозрительно.

— Давайте посмотрим, — согласилась она.

Холодильник в кухне действительно урчал, но к удивлению Саньки, провод от него отсутствовал, и розеток в стене не наблюдалось. Открыв дверцу, убедилось, что из морозилки тянет холодом, и мороженное в ванночке там так и стоит. Холодильная камера тоже работала, даже лампочка светилась. Магия, не иначе. Палка колбасы, кусок сыра, майонез, кетчуп, горчица, половина от нарезного батона, две бутылки газировки, бутылка молока, сметана, початая пачка сливочного масла и пара банок шпрот. Всё так и лежит, как она оставляла. Даже открытая банка с красной икрой и несколько пачек сухих дрожжей на дверце. А снизу в стеклянном лотке ровно пять яиц. Проверила — её любимая докторская колбаса словно только купленная, запах нормальный, даже в животе немного заурчало.

А как же насчёт того, что комната не производит только еду и зелья? Вот ведь странно.

Такое чувство, что её квартира была сюда полностью перенесена. Или скопирована, что намного вернее. Но если нет электричества, почему работает холодильник?

Устав удивляться, она обернулась к электрической плите. Ей требовалось себя занять, пока ребята шуруют в её комнате. Чтобы не представлять, что они могут там нарыть. Плита работала, конфорки нагревались, а ведь провода не было и здесь. И в духовке все её противни на месте. А в ящике справа, ножи, вилки и ложки. В шкафчике наверху — чашки и тарелки. Всё чистое, пыли нигде нет. Даже тарелка, оставленная в раковине, без единого следа жира или грязи. Включила кран, вода идёт — и горячая и холодная.

— Тут даже удобства есть, — послышался из коридора голос мисс Блэк. — Туалет крошечный, но работает. И даже странная душевая.

— А мне кровать понравилась, — услышала она голос Лестрейнджа. — Может как-нибудь опробуем, Бель?

Санька покраснела и вышла к ребятам.

— Что-нибудь нашли интересного?

— Много чего, — хмыкнул Рудольфус. И показал ей книгу "Гарри Поттер и тайная комната". У Саньки перехватило дыхание. — Тут всё магловское, насколько я понимаю. А вот книги могут быть и магические. Вот на этой, к примеру, картинка с парнем на метле. Маглы на мётлах ведь не летают. Одна беда, всё на каком-то непонятном языке. Может, болгарский?

— Дай посмотреть, — попросила Беллатрикс. — Нет, это русский. Так... Гарри Поттер. Это имя. А вот дальше... что-то философское... Постой-ка. Поттер — знакомая фамилия.

— И весьма распространённая в Англии, — префект отобрал у неё книгу. — Санни, а можно я возьму её? Кое-кому покажу.

Санька отмерла и растерянно кивнула. Голос показался чужим:

— Возьми. Только мне кажется, из выручай-комнаты нельзя ничего вынести. Исчезает.

— Но ведь ничто не мешает это проверить? — Рудольфус достал палочку и взмахом уменьшил книгу до крошечных размеров, после чего засунул в карман. — Знаешь, я возьму и остальные? Там целая серия. Исчезнут, так и ладно.

Осинкина просто не нашла аргументов, как отказать. Она беспомощно кивнула, а Лестрейндж уже скрылся в комнате. Беллатрикс прошла на кухню. И тоже открыла холодильник.

— Смотрите, тут и еда есть какая-то. Кто-нибудь проголодался?

Лестрейндж вернулся быстро.

— Прюэтт, не переживай. Нам, конечно, любопытно, но мы не забыли, для чего здесь собрались.

— Конечно, не забыли, — подтвердила слизеринка, захлопывая дверцу. — Увы, друзья, это не еда, муляжи какие-то, но выглядят и пахнут как настоящие. И вода из бутылок не льётся.

Осинкиной оставалось только удивляться, как быстро мисс Блэк это определила. Хотя сама Санька даже не пыталась бы это есть, будь оно настоящим — а вдруг исчезнет на выходе из комнаты прямо внутри тебя — страшно представить.

Они вернулись в зал. У дальней стены на полу стоял магнитофон, как и представляла себе девушка. Она сразу направилась к нему — проверить. Провод и тут отсутствовал. Батареек внутри, и тех не было — специально посмотрела, никаких дисков и кассет внутри тоже не оказалось. Без всяких надежд нажала кнопку "пуск" и всё помещение заполнилось звуками танго.

— О, то, что надо, — одобрила мисс Блэк. Она присела на корточки рядом с Санькой. Ей пришлось сильно повышать голос, чтобы перекричать музыку. — Прикольная вещица! Тоже магловская?

— Не знаю, — крикнула Санька.

— Ладно, пойдём. Руди уже танцует.

Санька встала и обернулась — парень, в самом деле, танцевал. Мантию он расстегнул и уменьшил наподобие короткого плаща, который красиво развевался при движениях. В белой рубашке и чёрных брюках, Лестрейндж сейчас казался невероятно красивым и опасным. Вот он резко замер в очень эффектной позе, и поманил к себе подругу. Беллатрикс улыбнулась и взмахом палочки превратила мантию в шикарное красное платье. С ленивой грацией кошки она направилась к партнёру, соблазнительная и непокорная. А дальше... Осинкина просто замерла, любуясь парой. Это было нечто прекрасное, как в одном из фильмов, которых пересмотрела множество в прошлой жизни. И ведь фильмы-то магловские. Откуда этот танец знают слизеринцы? Впрочем, всё это промелькнуло и скрылось в сознании, осталось лишь восхищение и желание научиться танцевать так же. А ещё понимание, что ей это не дано. Сколько напряжения в их движениях, и в то же время лёгкости, красоты, страсти, наконец. Вот так и поверишь в настоящую любовь, просто посмотрев пару минут, как эти двое танцуют. С последними звуками танго, оба замерли, обхватив друг друга за шею одной рукой. Глаза в глаза, губы в миллиметре от губ партнёра. Но поцелуя так и не случилось. Они широко улыбнулись, ломая искрящую страстью экспозицию, и синхронно повернулись к Саньке, грациозно кланяясь.

— Ну что, Прюэтт? Сначала решим, что именно ты бы хотела изучить. — Рудольфус смотрел на неё несколько скептически. — Ну и надо посмотреть, как ты двигаешься.

— А чего думать, — Беллатрикс тоже оглядывала девушку внимательным взглядом. Взмах палочки — и мантия Саньки превращается в красивое зелёное платье до пола, с высоким лифом и пышной юбкой. — Трансфигурация временная, но на пару часов хватит. Значит так, ребятки. Рабастан танцует танго не хуже, так что стоит обучить её именно этому танцу, оркестр мы уговорим. Взорвём Хог! Ну и вальс, само собой. Остальное гораздо проще. Будет кадриль, полонез и котильон. Оставим их напоследок. Там нужно побольше народу. Придётся привлечь Валери и Квина, если Санни не будет против.

— Если надо, — кивнула она. Валери Нотт стала лучше к ней относиться, как ни странно. Квинтус Флинт тоже не вызвал внутреннего протеста. Главное, что не привлекут Рабастана. Ей было сложно не замечать его особого отношения, но подогревать интерес мальчишки совместными тренировками танцев — точно лишнее. Бал бы пережить.

— Вальс! — громко произнёс Лестрейндж. В воздухе полились первые звуки вальса.

— Так это ты танго заказал? — догадалась Санька.

— Ну а кто же. Смелее, Прюэтт, потанцуй со мной.

Это было волнующе, но ужасно. Санька вальс последний раз в школе танцевала, и было это страшно давно, и всего-то пару раз. Она путалась в движениях, поворачивала не в ту сторону и даже пару раз наступила на ноги префекта. Правда, вёл он настолько хорошо, поддерживая и направляя твёрдой рукой, что под конец даже что-то начало получаться.

— Потенциал неплохой, — вынесла резюме мисс Блэк, — но движений не знает.

— Да, — согласился Рудольфус, — есть с чем работать.

Оставшееся время оба учили её правильно двигаться, и Саньке невольно вспоминались "Грязные танцы". Ей всегда хотелось оказаться на месте героини любимого фильма. И только сейчас стало понятно, что не так это и просто. Через несколько часов девушка чувствовала себя абсолютно измочаленной и неудовлетворённой. Беллатрикс со смешком утешила, что от одного дня глупо ожидать чудес.

— Но к концу месяца, занимаясь хотя бы через день, Санни будет блистать на балу не хуже многих. Правда, Руди?

— Да, моя радость.

Выйдя из выручай-комнаты ближе к вечеру, Санька неосознанным движением достала ключи и заперла дверь. Благо, ребята в её сторону не смотрели. Рудольфус как раз вытащил из кармана уменьшенные книжки:

— Смотри, Прюэтт, они по-прежнему у меня. А дверь, кстати, исчезла.

Санька обернулась, двери уже не было. На гладкой стене ни намёка на её присутствие пару секунд назад. Магия!

— Эх, книги тоже исчезли. Не повезло!

— Надо было скопировать, — заметила Беллатрикс равнодушно.

— А кому ты хотел показать эти книги? — поинтересовалась Санька, спускаясь по лестнице вслед за ребятами.

— Тому, кто смог бы прочесть.

— Долохову, — пояснила мисс Блэк. — У него бабка была русской княжной. Только вряд ли его интересуют сказки.

— А вдруг, — усмехнулся Лестрейндж.

Да, надеяться, что они забудут об этих книгах, было немного наивно, но мало ли. Санька не могла себе представить, какой эффект получится от прочтения этих книг пожирателями. И не была уверена, что это можно позволить. Её очень радовало, что Рудольфус не наткнулся на оригиналы трёх последних книг серии, которые у Саньки хранились в комнате в нижнем ящике стола. Зачем она туда их убрала, даже не вспомнить уже. Перепрятать бы, или попробовать в следующий раз наколдовывать зал без квартиры.

Они расстались в районе третьего этажа. И только подходя к гостиной Гриффиндора, Санька вспомнила, что так и не спросила префекта Слизерина о своём вчерашнем раздевании перед матчем. Обидно, но они ведь договорились встретиться завтра. Ещё будет время.

Глава 7

Первый, кого она увидела в гриффиндорской гостиной, был Артур Уизли, как раз спускавшийся из спальни мальчиков.

— Молли! — воскликнул он сразу. — Ты где была? Я искал тебя везде. И вчера исчезла.

— И в библиотеке искал? — наугад спросила Санька, решив увильнуть от ответа про вчерашний день. Внутри неприятно кольнуло от этого допроса. Она чувствовала острое желание срочно отговориться чем-нибудь и сбежать от рыжика.

— Не подумал, — признался он, подходя ближе. Хотел взять её за руку, но Санька, словно не заметив, увернулась, быстро отошла к камину и села в кресло. Артур прошёл вслед за ней и встал у каминной решётки. — От Эжени заразилась? Не припомню, чтобы ты любила там бывать.

— Где?

— Слушай, Молли, — отмахнулся рыжик. Она вдруг заметила, что он волнуется. И даже жалко его стало. — Давно хотел спросить...

— Конечно. Спрашивай, — подбодрила Санька, обняв себя руками. Даже у жаркого камина ей вдруг стало зябко.

Артур набрал в лёгкие воздух и выпалил:

— Ты пойдёшь со мной на бал?

Словно совершив подвиг, он расслабился и радостно улыбнулся.

Санька смотрела на него удивлённо, боясь выказать ужас. Совершенно не думала, что кто-то ещё может её пригласить. Точнее не думала совсем, что это сделает Артур. А зря, более очевидной вещи и придумать сложно. Оставалось побиться головой о каминную решётку.

— Молли? Я понимаю, что ты не очень это любишь, но мы же выпускники. И я...

— Нет!

— ... решил, почему бы и нет. Что?

— Артур, я не смогу пойти с тобой на бал. Мне жаль.

— Тебе жаль? — поразился он, практически нависая над креслом. — Но почему, Молли? Все ведь пойдут, будет весело!

— Артур, меня уже пригласили, — мягко ответила Санька и нервно оглянулась. В гостиной Гриффиндора по-прежнему было пусто.

— Что значит... Кто тебя пригласил? — рыжик уже обиженно сопел.

— Не могу сказать, — Санька решительно выскользнула из кресла, и смогла увернуться от его рук. И стала осторожно отступать. — Я обещала молчать до бала.

— Молли, да подожди ты! Мне-то ты можешь сказать!

Она взбежала по лестнице, ведущей в женские спальни и обернулась.

— Нет, Артур. Не могу, ни тебе, и никому другому. Извини!

— Да стой ты!

И на глазах изумлённой девушки Уизли рванул по лестнице вверх. Что он хотел — задержать её? Вернуть в обратно? Но лестница вдруг непонятным образом извернулась и отшвырнула рыжика назад. Бедняга с воплем пролетел через всю гостиную, крепко приложившись головой о диванчик. Хорошо, что тот был мягким.

Из мужской половины послышался топот и голоса, кто-то собирался выяснять, что случилось. Но Санька не стала ожидать любопытных. Броситься к Артуру и срочно ему помочь не возникло даже мысли. Напротив, она даже порадовалась, что ему досталось. Сам нарвался и вообще нечего. Дальше в своих рассуждениях она не заходила. Не хватало ещё совестью мучиться. Санька быстро скрылась за дверью женской половины и стремительно проскользнула в свою комнату, так что никто её на месте преступления не заметил.

Избегать Артура до самого вечера ей удалось почти без труда — она просто не выходила из спальни, занимаясь уроками. И утром в понедельник в гостиной его ещё не было. Поспать рыжик любил почти так же сильно, как поесть. И сегодня это особенно порадовало.

Они с Эжени пришли рано, и Санька сильно надеялась позавтракать до его появления. А там у них с Эжени и Робом древние руны, а у Артура УЗМС с профессором Кеттлберном. Ей было странно, что прежняя Молли не захотела вместе с обожаемым ею Уизли изучать магических существ, а самой Саньке бы, наверное, понравилось. Не совместное изучение, а уроки о магических существах. Но сегодня она даже мысленно похвалила прежнюю Молли за отсутствие этого предмета в своём расписании.

По уже сложившейся привычке Санни села лицом к столу слизеринцев напротив подруги. И сразу заметила Лейстренджей, пославших ей почти одинаковые чуть насмешливые улыбки. Беллатрикс сдержанно кивнула, и даже Малфой посмотрел благосклонно. Пришлось улыбнуться им всем в ответ и чуть кивнуть.

Смущённо взглянув на подругу, Санька уже ожидала вопросов, но та увлечённо переглядывалась со своим Дамианом. Тосты с беконом и морковный сок, проверенный заклинанием, Осинкина уничтожила в рекордные сроки и заторопилась на выход.

— Ой, ты всё? — на тарелке Эжени ещё оставалась добрая треть овсянки. — Подожди меня.

— Я быстро, — отговорилась Санька, — забыла учебник в комнате. Встретимся у кабинета Рун.

— А, ну давай.

Санька поспешно направилась к выходу, краем глаза заметила движение за слизеринским столом, но не придала этому особого значения. Ну догонит её Рабастан, ведь не съест же. Избегать его уже не хотелось, младший Лестрейндж вызывал теплоту в душе. И в сравнении вдруг стало понятно, что несмотря ни на что, Рабастан её умилял, а Артур стал не так давно реально вгонять в тоску. Беспросветную тоску. Как-нибудь позже, когда будет готова, она сможет объясниться с ним, наверное. И тогда решительно скажет, что между ними всё кончено. Хотя, что было-то? Ничего ведь такого? Даже не переспали — её передёрнуло — к счастью!

Саньке не повезло. Рыжик шёл ей навстречу по коридору, ведущему к большому залу, и спрятаться она просто не успевала. Хорошо ещё, что с ним был Роберт Вуд.

— Молли! — не то, чтобы Уизли был рад её видеть, но разговора жаждал сильно. — Роб, ты иди, нам с Молли нужно поговорить.

— Привет, мальчики. Я вообще-то спешу. Забыла книжку в комнате. — Санька старалась быть приветливой, но решительной.

Вуд странно на неё посмотрел:

— Молли, поговори с ним, ну что ты в самом деле. Артур, давай, только недолго.

И он спешно направился в большой зал.

Санька вздохнула и осталась стоять. Только рыжику этого было мало, и он увлёк её в нишу к большому окну. Девушка попыталась было сопротивляться, и поразилась, какой он сильный. Что-то ей это напомнило, смутное, похожее, страшное. Её охватила дрожь, и она дёрнулась, пытаясь высвободить локоть.

— Пусти.

Он сразу её отпустил, и Санька невольно потёрла локоть, приходя в себя. Привидится же! Какого Мордреда? Это же просто Артур. Рыжик. Сжимающийся желудок уговаривался плохо. Санни задышала глубже, стараясь справиться с тошнотой — не стоило так быстро есть.

— Молли, ты должна меня выслушать, — начал парень, настойчиво на неё надвинувшись, хоть и не касаясь. Подоконник врезался ей в спину, потому пришлось отклоняться. Она и не замечала раньше, что Артур брызжет слюной, когда говорит, и сейчас ей захотелось вытереть лицо рукавом мантии.

— Хорошо, — чуть поморщилась она.

— Ты должна мне сказать, кто тебя пригласил на бал. Тебя что — заставили?

— Нет, — возмутилась Санька, которой уже совсем надоело отгибаться назад, выставляя грудь, к которой Уизли сразу прикипел взглядом. — Я уже тебе сказала, и повторяю ещё раз. Меня. Уже. Пригласили. И нет! Я не могу сказать кто! И никто меня не заставлял.

— Но ты должна сказать, — пробормотал он, — понимаешь?

— Нет, не понимаю. Отойди, мне нужно в спальню.

— В чью? — вдруг совершенно нелогично вспыхнул рыжик, подняв наконец глаза. — С кем ты встречаешься?

Тон и сам вопрос так неприятно поразил её, что Санни попыталась оттолкнуть Артура, чтобы пройти.

— Совсем спятил?

— Мы не договорили, — рассердился парень, прижимая её к подоконнику и не позволяя уйти.

В голове что-то взорвалось и сразу потемнело в глазах. Санька открыла рот, но никак не удавалось вздохнуть.

— Молли, что? — в голосе Артура прозвучал испуг, но парень отстранился совсем чуть-чуть, по-прежнему вызывая у неё отвращение своим касанием.

— Отстань от меня! — она судорожно задышала, теперь боясь блевануть прямо на его мантию.

— Да что с тобой? Молли!

Она смогла посмотреть прямо в его испуганные глаза, постаравшись вложить всю серьёзность, но передумала отчитывать парня, краем глаза заметив младшего Лестрейнджа, стремительно подходящего к ним. Пройдёт — тогда.

Но слизеринец, выхватив палочку, кинул в Артура Ступефай. Уизли отбросило в сторону, и Санни с трудом удержалась за подоконник, чтобы не полететь вслед за рыжиком.

— Экспелеармус! Фините Инкантатем, — Рабастан улыбался, но как-то очень зло. — Девушка не хочет тебя, Уизли. Неужто не видишь?

Артур заревел как раненый медведь, так что слов и не разобрать, и, вскочив, бросился на Рабастана. Лестрейндж и не думал отступать, встретив рыжика ударом кулака по лицу. Санька смотрела в ужасе, как они избивают друг друга, забыв про свои палочки, откатившиеся в сторону.

Опомнившись, она хотела броситься их разнимать, но кто-то схватил её за локоть, оттаскивая в сторону.

Оказалось, и остальные слизеринцы здесь. Рудольфус держал её крепко и слегка улыбался, глядя на безобразную драку:

— Оставь, Прюэтт. Дай им выпустить пар!

Она поймала взгляд мисс Блэк, которая покачала головой — мол, не вмешивайся. Беллатрикс тоже спокойно смотрела на драку и даже улыбалась. Лица Валери и Квинтуса Флинта напротив были жёсткими и напряжёнными. Ясно, что болели они за Рабастана.

Санни решилась взглянуть на катающихся по полу драчунов и сильно закусила губу. Младший Лестрейндж теперь тоже был в крови. Из-за этого было непонятно, что у него с лицом. Дрались они остервенело и зло. Но вот Рабастан оказался сверху и умудрился схватить Артура за горло.

И почти сразу раздался возмущённый голос профессора МакГонагал:

— Что здесь происходит? Прекратите немедленно!

В сторону драчунов полетела мощная струя воды из палочки профессора. А из Большого зала уже бежали школьники.

Рудольфус за шкирку поднял с пола брата, мокрого и ещё не пришедшего в себя, и сунул его в руки Флинта.

— Извините, профессор, мы как раз собирались их разнять. Боюсь, произошло недоразумение.

— Позже разберёмся! — отрезала МакГонагал, глядя, как Вуд и Филипп Браун из Рэйвенкло помогают встать Артуру Уизли, — мисс Прюэтт, после обеда зайдёте в кабинет директора. Рабастан Лестрейндж, двадцать баллов со Слизерина. Мистер Лестрейндж, отведите брата в больничное крыло! Артур Уизли! Двадцать баллов с Гриффиндора. Оба лишаетесь посещения Хогсмида до конца месяца. Мальчики, помогите Артуру. И расходитесь все! Или у кого-то нет занятий? О! Мистер Прингл! Вы-то мне и нужны!

Санька чуть не застонала, увидев сурового завхоза, мрачной тенью появившегося возле декана Гриффиндора. Она, конечно, злилась и на Артура, и на Рабастана, но не желала им наказаний у этого монстра.

— Вы как раз вовремя. Боюсь, эти молодые люди заслужили наказание у вас сегодня вечером. — Минерва МакГонагал развернулась и направилась в Большой Зал.

Драчунов увели, да и остальные уже расходились, а Саньку, не отрывающую глаз от удовлетворённо улыбающегося завхоза, потянула за руку Эжени.

— Пойдём скорее! Расскажешь, что тут было?

На рунах было трудно сосредоточиться на самостоятельной работе и Осинкина потеряла два балла. Эжени молчала, но, зная её, Санька усиленно думала, что же ответить подруге. Разговор будет не только о драке. Как она понимала, расспросов о странном поведении Рудольфуса вчера перед матчем точно не избежать. Роберт Вуд сидел мрачный и на девушек не смотрел. Только сказал им коротко, когда вернулся из больничного крыла, что Артур в порядке, через час его отпустят. Очень хотелось, чтобы он и про Рабастана сказал, но спрашивать Санька не решилась.

На перемене Эжени её удивила.

— Ты видела этих придурков? Вечно они дерутся по любому поводу! Я считаю, что наш декан ещё мало их наказала!

— Но этот завхоз...

— О да, всыпет им розгами. Только неужели ты думаешь, что это их чему-то научит?

— Не знаю, — Санька заправила за ухо выбившуюся прядь и оглянулась на Эву и Линду, их сокурсниц, которые быстро обогнали подружек, болтая про бал.

Они поднимались по лестнице к кабинету трансфигурации.

— Ты лучше скажи, что от тебя надо было префекту?

— Кому? — потянула Санька время, притворяясь, что не поняла.

— Да Лестрейнджу! Рудольфусу. Ты что, забыла? Вчера перед матчем, что этот гад от тебя хотел?

— А, — почти получилось беззаботно махнуть рукой. Мозги работали на пределе. И нужное воспоминание всё же выплыло на поверхность. — Никому не скажешь?

Эжени остановилась и расширила глаза:

— Никому! Честно. Ну говори же!

— Представляшь, его родители сообщили, что приглашены к нам на Рождество.

— О, твой отец пригласил Лестрейнджей! Знаешь, я не удивлена. И что Рудольфус?

— Да не поняла толком. Сказал почему-то, что всё зависит от мисс Блэк.

— Ха! — Эжени подхватила её под руку, и они поспешили вверх по лестнице. — Конечно, этот негодяй прислушивается к своей невесте. С тех пор, как они помолвлены, он же без неё почти нигде не появляется. Как собачонка. Но так ему и надо! Придурку! Когда обещал дать ответ?

— На балу, кажется.

— О да, бал же! — оживилась Эжени и, понизив голос, призналась: — Дамиан уже пригласил меня, представляешь?

— Здорово! — улыбнулась Санька, довольная сменой темы. Даже мысль, что Дамиан — не пара её подруге, не испортила настроения.

— О Мерлин! Я надеюсь ему понравится моё платье! Ты его видела? А у тебя какое? Или ты не пойдёшь?

— Платье? — Санька судорожно вспоминала, что есть у неё в гардеробе. — Пойду, наверное.

— О! Неужели Артур тебя пригласил? Тише!

Они уже дошли до кабинета и замолчали — сокурсники бурно обсуждали утреннюю драку.

— Заходите в кабинет, — произнесла Эжени строго, как положено префекту, и дёрнула дверь, — он открыт!

МакГонагал зашла в кабинет сразу, как только все расселись, и велела раскрыть учебники на сорок пятой странице.

— Внимательно изучите формулы превращения одного живого существа в другое с другим типом кровообращения. Кто сможет трансфигурировать из мыши рыбу, а из клетки — аквариум, получит десять баллов. Такое ещё никому не удавалось на первом уроке, так что отчаиваться не нужно.

По взмаху её палочки деревянные клетки с белыми мышами разлетелись по классу.

— Задание сложное, отрабатывать будем всю неделю.

По её виду было незаметно, что она ещё сердится. И Санька немного расслабилась. Вчитываясь в формулу, она думала о предстоящем разговоре с директором. Зачем он её позвал? А ещё платье! У прежней Молли точно не было приличного бального платья. А может, есть дома? Написать родителям?

— Эжени, — прошептала она, — а в Хогсмиде есть магазины одежды?

— Насколько я знаю, только магазин мантий от Тарквини. Тебе ещё не понравилось их бельё, помнишь?

— Прюэтт и Вуд, по два балла с каждой за разговоры! — МакГонагал прошла мимо их парты, неодобрительно поджав губы.

Аквариумы получились у всех, а вот преобразовать мышь в рыбу никому не удалось. Хотя у Эжени, по крайней мере, она увеличилась вдвое и жабры выросли по бокам. Так что пять баллов она Гриффиндору вернула.

У каменной горгульи Санька замерла, поняв, что пароля не знает. Ей очень не хотелось идти к директору, и она понадеялась, что горгулья её не пропустит, и она сможет ещё забежать в свою комнату перед уроком ЗОТИ. Честно назвав несколько сладостей и не получив отклика, девушка уже собиралась уходить, когда горгулья зашевелилась, открывая проход.

— Молли, девочка моя, — директор появился бесшумно, сияя добродушной улыбкой. В яркой сиреневой мантии, усыпанной звёздами, и в таком же колпаке, он походил на звездочёта из какого-нибудь мультика. — Я совсем забыл, что назначил тебе встречу. Давай пройдёмся, поговорим по дороге. У вас же сейчас Защита?

— Да, профессор.

Санька пошла рядом, стараясь не отставать.

— Я слышал, Артур опять подрался? — спросил директор, сворачивая к лестницам. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, Молли?

— Нет, профессор. Я не знаю, что они не поделили, — под лукавым взглядом сквозь очки-половинки Санька покраснела. — Правда не знаю.

— Молли, тебе нравится младший Лестрейндж?

Такого прямого вопроса она не ожидала, и не успела придумать достойного ответа. Но никто не должен знать о его приглашении на бал. А значит...

— Разумеется, нет! — получилось как-то напыщенно и по-детски.

— Вот и славно, я так и думал. У тебя ведь всё хорошо, моя девочка? Я слышал, ты стала делать успехи в учёбе?

— Я стараюсь. ТРИТОНЫ...

— Надо уметь и расслабляться, — покивал директор. — Вы же пойдёте в Хогсмид в эту субботу?

— Артуру запретили, — зачем-то ответила Санька. Она никак не могла понять, к чему клонит директор.

— Ну это же не повод и тебе сидеть в школе. Сходи, Молли, развейся. Много учиться — это похвально, но перегибать палку не стоит.

— Конечно, мы с Эжени собирались...

— Вот и славно, Молли. Вот и славно. Думаю, прогулка у вас будет удачной. Ну, беги на урок.

— До свидания, профессор.

И что это было?

Санька проскользнула в кабинет ЗОТИ незамеченной и осмотрелась. Сдвоенное занятие со слизеринцами? Эжени сидела с Робом и все места вокруг неё были заняты. Тут вообще было мало парт. Саньке казалось, что лишние просто исчезают, когда все рассядутся. Единственное свободное место было рядом с Квинтусом Флинтом на первой парте.

Он усмехнулся и убрал со свободного стула свою сумку:

— Садись, Прюэтт!

— Итак, начнём! — стремительно вошёл в класс профессор ЗОТИ. — Мисс Прюэтт, вы так и будете стоять? Уберите учебники, сегодняшнее занятие будет посвящено запрещённому заклятию "Империус". Кто нам может рассказать, что это за заклятие?

Санька поймала взгляд Эжени и насладилась её умоляющим взглядом. Что-то быстро написав на клочке пергамента, мисс Вуд осторожно перекинула его к Молли на стол.

"Я думала, ты не придёшь! Тебя же вызвал директор".

— Что это? — прошептал Флинт и ловко выхватил у неё записку.

— Отдай, Квин! — послышался тихий голос Беллатрикс. Они с Рудольфусом сидели прямо за партой Саньки — она даже возмутиться не успела, как клочок пергамента был ей возвращён.

Санни заметила, что край рукава мантии Флинта испачкан чем-то тёмным. Кровь Лестрейнджа-младшего? Он же его держал там, в коридоре.

— Как Рабастан? — тихо спросила она, не успев подумать.

— Жить будет, — усмехнулся Флинт, косясь на неё из-под кудрявой чёлки. — Он тебе нравится?

— Какое твоё дело? — Санни ощутила, как краснеет. Хотя по-хорошему, её вообще не должен волновать подобный вопрос.

— Никакого, но твой ответ очень красноречив, детка.

— Дурак!

— Заткнись, Флинт, — прошипел Рудольфус.

Профессор Робертс прервал объяснения на полуслове.

— Я вижу мисс Прюэтт лучше знает тему урока, — произнёс он и взмахнул рукой в приглашающем жесте. — Прошу к доске, мисс.

— Простите, профессор, — поднялась Санька, чувствуя, как горят щёки. — Обещаю не отвлекаться больше.

— Прощаю. Два балла с Гриффиндора. Но вы можете их вернуть, если всё же выйдете к доске.

Гриффиндорцы зароптали, но тут же замолчали под взглядом профессора.

— Так что же, мисс Прюэтт? Не хотите принести лишние баллы своему Дому?

Санька вздохнула и отправилась к доске, сжимая в руках палочку. Слизеринцы зааплодировали.

— Тише, друзья, — усмехнулся профессор Робертс, явно довольный серебристо-зелёным Домом. — Итак, мисс Прюэтт. Продемонстрируете нам заклинание "Империус"? Один пример, и вы свободны. Можете показать.

— Оно ведь запрещено, — растерялась Санька.

— Верно! — профессор скрестил руки на груди. Но палочка была наготове.

Все студенты уставились на девушку. В кабинете воцарилась такая тишина, что Санька едва удержалась от того, чтобы поёжиться. Так и хотелось спросить: это задание с подковыркой? На ком ей демонстрировать заклинание?

Судорожно вспомнила сцену из фильма. Там Барти Крауч под обороткой в образе Аластора Моуди, мучил этим заклинанием паука. Глаза невольно стали искать кого-то похожего. И ведь нашла в углу на потолке над окном довольно крупного паука в паутине. Хочет примеров? Пожалуйста!

Санька вытянула в сторону насекомого палочку и зло произнесла:

— Империо! — тонкий жёлтый луч угодил куда-то в паутину. Девушка вдохновилась: — К профессору на стол!

Паук переместился мгновенно, беспомощно застыв на поверхности стола.

— Фините Инкантатем! — Санька сглотнула и опустила палочку.

— Ты монстр, Прюэтт, — восхитился Флинт.

— Садитесь, мисс, — профессор взмахом палочки вернул паука обратно на стену. — Вам удалось меня удивить.

— А баллы? — неуверенно спросила она, вернувшись за парту.

Слизеринцы во второй раз разразились аплодисментами. Кто-то засвистел. Гриффиндорцы возмущённо сопели.

— Какие баллы, мисс? Вы знаете, что бывает за употребление запрещённого заклинания?

— Азкабан? — Санька вздёрнула подбородок, но тут же уткнулась взглядом в книгу, хотя буквы расплывались перед глазами. Она не верила, что её вот схватят подоспевшие авроры и сунут в казематы с дементорами. Но внутри всё сжалось от обиды.

— Именно.

— А что вы хотели от меня, профессор? — буркнула она с места. — Вы же сказали — показать.

— А вы всегда делаете то, что вам скажут, мисс Прюэтт? Может на вас и Империус накладывать не нужно, а?

В притихшем классе послышались смешки.

— Профессор, — раздался голос Беллатрикс, — разве пауки являются разумными существами? Мисс Прюэтт не воздействовала заклинанием на разумное существо, и максимум что ей грозит — это строгое внушение.

— Правильно, мисс Блэк, пять баллов Слизерину! — одобрительно улыбнулся Робертс.

Санни выдохнула, в душе благодаря Беллатрикс. Она не совсем понимала, почему профессор Робертс её недолюбливает с самого первого занятия. И грешила на прошлое. Возможно, именно Молли испортила с ним отношения. И кого спросить? А ещё могло иметь значение, что Робертс сам когда-то учился на Слизерине, и потому недолюбливал вообще всех гриффиндорцев. В любом случае, она поняла, что мистер Робертс скотина. И возможно, сам пожиратель. Посмотреть бы на его левое предплечье!

Артура всё-таки снова наказали розгами. Роберт Вуд ему помог залечить очередные рубцы на спине, и опять посетовал, что эти украшения до конца не извести. Он повсюду сопровождал друга и не сводил с него обеспокоенных глаз. Санни внутренне посмеивалась тому, что это похоже на влюблённость, хотя не была в курсе, процветает ли тут гомосексуализм. Фанфики — это одно, а реальная жизнь совсем другое. Если что-то такое и было, то никто не афишировал, и на Роба не только она странно косилась. Когда Роберт бросился вечером за рыжиком в спальню, в гостиной воцарилась многозначительная тишина.

— Похоже, Артур не в курсе, — сдавленным голосом сказал Фоули. — Дадим им несколько минут побыть наедине, а, парни?

Парни заржали, и Санька, покачав головой, отвернулась к клетке с мышкой — они с девчонками пытались превратить её в рыбу. Хорошо, что Эжени рядом не было.

— Молли, тебя что, это совсем не волнует? — спросила Эва, кивнув в сторону спальни мальчиков.

— Волнует, конечно, — улыбнулась Санька, — но подглядывать не стану. Пусть резвятся.

Девочки ошарашенно переглянулись. Но больше не приставали. Тренировка с мыше-рыбкой продолжилась.

Был ли наказан Рабастан, никто точно сказать не мог, но высказывались предположения, что чистокровной сволочи удалось откупиться. Санька удивлялась, что чистокровность в их гостиной так порицается, ведь и в Доме Гриффиндора таких было немало. Она сама, например, те же Вуды, Уизли, Алан Фоули, или Барри Уизерспун с шестого курса. Меньше всего, сказать по совести, было маглорождённых — два-три на курс со всех четырёх факультетов. А больше всего полукровок.

Уизли на следующий день за обедом попросил у неё прощения, чем изрядно удивил Саньку. Выглядел он странно — растерянным, встрёпанным и каким-то несчастным. Санька простила, конечно, а что оставалось делать? И даже посочувствовала чуть-чуть, глядя, как дёрнулся рыжик от попытки Вуда взять его за руку. Быстро отвернувшись, она сделала вид, что этого не заметила. Её больше удивляло, что Артур всё же сидел весь обед рядом с Робом, причём довольно близко. И даже улыбнулся, когда Роб подложил ему на тарелку особенно зажаренных куриных ножек, которые рыжик обожал. То ли Артур вообще ничего не понимал, то ли ему нравилось такое внимание.

Саньке оставалось только радоваться, что Уизли не до неё. На факультете шептались, что Вуд помогал ему с эссе по Зельям. Чем бы они не занимались у себя в спальне, Саньку это не заботило. Сразу после занятий Санька делала домашнее задание в своей комнате или библиотеке и частенько засиживалась за уроками до самого ужина. А вечера посвящала урокам танцев с Беллатрикс и Рудольфусом. Выручай-комната поменялась и, к недовольству Лестрейнджа старшего, магловская квартирка, которая ему так понравилась, больше не появлялась, а обычная деревянная дверь без всяких ключей открывалась прямо в бальный зал.

Эжени с другими старостами рангом помладше готовили что-то к предстоящему балу, так что скрывать от неё встречи со слизеринцами было несложно. Впрочем, показать своё платье Молли у неё время нашлось. Что удивительно, она словно вообще не замечала нового увлечения своего брата. Говорила только о платье. Санька смотрела на подругу с восхищением, внутренне холодея. Где достать платье при таких порядках, когда в Хогсмиде никто, кроме синеглазых пожирателей, не желает помочь школьникам переместиться в большой мир?

Поразмышляв таким образом, Санька решила не отчаиваться, и подождать до субботы. Вдруг ей повезёт и придумается что-то более приемлемое, чем просить помощи родственников. Не зная их вкусов и взглядов на женскую одежду, доверяться братьям было боязно. То же самое и с тёткой Мюриэль — это властная и авторитарная женщина, она выберет платье на свой вкус и попробуй потом не надеть. С родителями совсем худо — Санька не могла представить даже их облик, что уж говорить о вкусах. А выглядеть красиво очень хотелось. И не подводить же Рабастана своим затрапезным видом — все слизеринцы будут на них смотреть. Про гриффиндорцев она просто старалась не думать. Ясно ведь, выбор кавалера ей не забудут до старости. Вот только слово надо держать, пусть и по глупости данное. Вот только менять Лестрейнджа на того же Артура она не станет, даже если бы могла. Пусть лучше с Робом идёт, что ли.

В среду на Зельях они варили противоядие к Амортенции. Близость к балу толкала некоторых на решительный шаг. Профессор Слизнорт советовал выпить по паре глотков противоядия — вреда немного, вытошнит разве что, а польза будет, если попытки приворожить были. Всем разрешили взять по флакончику этого зелья с собой, если получится удачным. Удачным получилось почти у всех, кроме Артура и Фоули, которые варили вместе и что-то кинули в свой котёл из хулиганства. Роберт весь урок смотрел на Рыжика больным взглядом — поссорились, что ли? — но зелье сварил прекрасное.

Вечером пили это зелье в своих гостиных чуть ли не на брудершафт. Весело было, или мандраж перед балом сказывался. Санни тоже глотнула и скривилась — гадость жуткая. Остальные даже не морщились — видимо, с детства привыкли к гадким зельям.

Все перенесли испытание со смехом. Только Эва вдруг зажала рот руками и бросилась к женским спальням. А из мальчиков отличился Роберт Вуд. Глотнув из флакона, он некоторое время стоял с закрытыми глазами, а потом резко побелел. Санни испугалась — словно все краски с его лица исчезли, только распахнувшиеся глаза горели неестественно ярко. Он нашёл взглядом Артура, вздрогнул всем телом и, согнувшись пополам, блеванул прямо на ковёр. Ребята отпрыгнули, старшие девочки быстро всё очистили "Эванеско", а Фоули вызвался отвести Роба в Больничное крыло. Тот оттолкнул Алана, и ушёл из гостиной в одиночестве. Артур непонимающе хмурился и краснел, а Санька была в недоумении — если Роба стошнило от Амортенции, то кто мог ему подлить её? Да ещё завязанную на Артуре. Гриффиндорцы решили эту историю замять, тем более, что ни Артур, ни Роб никакой бучи поднимать не стали, разве что больше вместе нигде не садились.

* * *

Дни летели стремительно, и Саньке всё время казалось, что она ничего не успевает. Вот и вечер пятницы уже настал, а с платьем ничего не решилось.

Рудольфус прислал записку, что занятий танцами вечером не будет, так что неожиданно образовался свободный вечер. Все эссе оказались написаны, руны и формулы трансфигурации более-менее заучены, Санька даже растерялась, не зная, чем себя занять. Всего неделя до бала. И до её дня рождения.

В библиотеке по случаю вечера пятницы не было вообще никого, кроме мадам Пинс, дремлющей за стойкой. С упорством, подкреплённым отчаянием, Санька набрала себе стопку старых журналов по магической моде, и уселась в уголке, где с тоской рассматривала вычурные наряды волшебниц прошлых лет. Выписывала в блокнот разные полезные заклинания для одежды, да мечтала о фее-крестной, желательно современной и с хорошим вкусом.

— Что это? — услышала она ужас в знакомом голосе и вскинула голову. Рядом стояла Валери Нотт, а Санька так замечталась, что даже не услышала, как она тут появилась.

— Привет, — вздохнула девушка, поспешно захлопывая ветхий журнал. — Так, просто смотрю.

— Могу чем-то помочь? — Валери всё не уходила, косясь на журналы.

— Если только умеешь наколдовывать красивые платья, — шутка вышла ужасно унылой.

— Прюэтт, я в шоке. Только не говори, что ты не привезла платье для бала!

— Хорошо, буду молчать!

Валери фыркнула и решительно велела:

— Жди здесь! Я скоро, — и упорхнула из библиотеки.

Вернулась она, в самом деле, быстро и плюхнула перед Санькой три журнала.

— Вот, самые свежие. Этот французский, этот итальянский, это — немецкий.

— Ух ты! — Санька открыла наугад примерно с середины тот, который итальянский, и замерла, в восхищении глядя на ведьмочку-модель в умопомрачительном зелёном платье. Та вертелась на странице журнала, показывая платье со всех сторон — узкие рукава, обтягивающий лиф, украшенный серебристой вышивкой, вырез довольно глубокий, и гладкая юбка в пол, создающая летящий силуэт.

— Коснись палочкой и увидишь цену.

Цена удручала. Где взять семьсот пятьдесят галеонов, она даже не представляла. Могла ли попросить такие деньги у родителей? А если им платье не понравится?

Она честно пролистала все три журнала, восхитилась другими платьями, погоревала мысленно и над их ценами и отодвинула журналы притихшей Валери.

— Спасибо!

— Ничего не понравилось? — удивилась та, забирая журналы. — Заказ доставят через пять дней, если ты об этом переживаешь.

— Понравилось всё, но я не уверена...

— То зелёное очень подойдёт к твоим волосам! Ну, первое, которое ты смотрела. Только вышивку лучше золотистую сделать, там сноска была, что можно заменить.

Санька ощутила, как краска заливает щёки и даже шею.

— Да, оно самое лучшее. Только я не уверена, что могу себе это позволить.

— А! — Валери поскучнела и поднялась. — Ладно пойду. Подумай до понедельника, если решишься, пришли сову.

Голова разболелась от переживаний, и Санька отправилась к целителю Уайнскотту. Герти и Сэмми нигде не было видно, так что обращаться пришлось к главному эскулапу. Он что-то писал, сидя в своём кабинете за столом, заваленном бумагами. Но сразу поднял взгляд на посетительницу и предложил "присесть и вещать".

Выслушав жалобы, он легко поднялся, открыл створку большого шкафа с множеством дверок и достал небольшой флакончик, в котором просматривалось зеленоватое мутное зелье.

— По чайной ложке на стакан воды. Пить перед сном. В период ежемесячных женских недомоганий хорошо снимает боль.

Санька поблагодарила и отправилась в свою комнату. Через гостиную, наполненную школьниками, удалось проскользнуть незаметно. Зелье помогло и, приняв душ, она заснула почти сразу.

* * *

Эжени ворвалась в её комнату, когда ещё не было и восьми.

— Вставай, соня! — она распахнула окно, впуская в комнату утренний свет. — Чарити сказала, что в Хогсмиде сегодня будет гадалка. Ворожит на будущее, женихов и всякое такое. Она нас уже ждёт, так что быстро одевайся! Будем первыми, пока ещё никто не прознал.

— Кто ждёт? Гадалка? Откуда она про нас узнала?

— Чарити, балда!

Раньше Санька гадалкам не верила ни на грош, но теперь-то она в магическом мире. Так что любопытство победило. Чарити ждала их перед главным выходом и выговорила за то, что они так долго.

Несмотря на то, что никто не "прознал", в Хогсмид они шли в довольно густой толпе. В основном это были шестые и пятые курсы.

Однако большинство ребят первым делом устремлялись за сладостями и в Зонко. А Чарити повела подруг к таверне "Кабанья голова". Но внутрь они заходить не стали, а обойдя здание, вошли в маленькую боковую дверку.

Помещение было небольшим и довольно грязным. Ощутимо тянуло холодом, видно, за большим полотнищем, загораживающим правую часть помещения, было открыто окно или что-то вроде того. А ещё сильно пахло козами, и хотелось зажать нос руками.

Дальняя часть комнатушки была скрыта за занавеской. К ней и направилась Чарити, знаком показав подругам, что нужно молчать.

Ей что-то ответили из-за полотнища, и Чарити зашла внутрь, отогнув край. Ни звука оттуда не доносилось, видимо, стояли заглушки.

Санька посмотрела на вернувшуюся встрёпанную Чарити с горящими глазами, и уступила очередь Эжени, сказав, что пойдёт последней. Расспросить первую жертву гадалки не удалось — в комнату уже набилось ещё пять девчонок, жаждущих узнать будущее.

Эжени, в отличие от Чарити, сияла улыбкой:

— Иди, иди. Она здорово умеет видеть будущее. Сама увидишь.

Санька зашла за полог и увидела старуху, закутанную в мантию с капюшоном. Кожа на лице была темной и изрезанной морщинами как скорлупа грецкого ореха, глаза блестели интересом. В зубах была зажата трубка, и изредка гадалка выпускала колечки дыма.

— Галеон на стол. — Распорядилась она монотонно.

Как только Санька положила перед ней галеон, она ловко смахнула золотую монету себе в карман.

— Сядь, и дай мне свою руку.

Санька подавила смешок и послушно опустилась на колченогий стул. Она-то ожидала, что все будет затянуто дымом благовоний, на столе будет стоять стеклянный шар, а то и зелье кипеть, в которое кидают чьи-то глаза и сердца. А все так обычно, что даже верится в правдоподобность. Протянула гадалке левую руку не без опасений.

Та долго рассматривала линии на ладони, водя по ним пальцем с длинным ногтем. Потом потребовала смотреть ей в глаза. Потом вдруг резко уколола палец и слизнула с него кровь. Санька тут же отдёрнула руку, а старуха хрипло захохотала.

— Вот что я скажу тебе, девонька, — она усмехнулась. — Вижу три пути — если до холода не выйдешь за чёрного, то к лету выйдешь за красного. С чёрным будет сердце летать, а душа в колодец падать, но смерть за ним ходит, и не любовь у него, а отрава. Будет тебе дальняя дорога, казённый дом и тьма, пьющая душу.

— Азкабан, что ли? — сдержанно поинтересовалась Санька. — Ему или мне?

— Не дерзи! Дальше слушай, — глаза старухи горели в полумраке. — С рыжим сердце найдёт покой, и будет дом — полная чаша — и дети — радость сердца. Много — семерых родишь, и последняя будет девочка — сердца отрада. И сила за ней видится мне громадная.

— А если вообще замуж не выйду? — не удержалась Осинкина от вопроса.

— Нельзя! — рявкнула старуха. И снова забормотала монотонно: — Если первых двух упустишь, будет тебе третий жених — высокий и важный, роду непростого, но старый и неверный. Родишь ты ему сквибов, тут и изведут тебя зельем черным. Это всё! Молчи, непутёвая! Зови следующую!

Санька вышла, не зная, смеяться или плакать. Вот как тут верить или не верить?

Чарити с Эжени подхватили её под руки, выводя из странного помещения. В животе у Саньки забурчало, когда она вспомнила, каким омлетом угощались они в "Кабаньей голове".

— Позавтракаем?

— Давай, — обрадовалась Эжени. — Только молчите. Если расскажете, что вам нагадали, то не сбудется.

Санька фыркнула. Вот ведь напасть! До чего полная чаша будет в семье Уизли она примерно представляла без всякой гадалки. Младшему рыжику даже палочку новую не купили к учёбе. Это как вообще? Кого чёрного имели в виду, с которым сердце летать будет, непонятно. Рабастана, что ли? Тогда и про Азкабан верно — засадят ведь парня. А Нотт, к примеру, блондин, и в Азкабане вроде как не отдыхал.

Санька мысленно застонала. Дура ведь, с чего взяла, что Нотту она нужна? Вот и гадалка о нём ни слова не сказала. Ну с натяжкой Магнуса можно на место третьего жениха поставить, но ведь там сказано — старый! А Нотт вполне себе молодой.

Зная канон, можно и поверить, что старуха видит будущее. Неужели ничего не поменялось? А может, эта ведьма тоже попаданка и просто знает его, будущее Молли? Пойди, пойми! Или Санькины мысли прочитала? Вот зачем она старухе в глаза смотрела? Нет на неё профессора Снейпа с его легилеменцией! Да и сколько сейчас тому Снейпу? Лет семь? Значит, как раз с Лили познакомился. Ну а ей-то что за дело до него? Самой бы выжить. Платье одно — и то купить не может!

— А если не хочешь, чтобы сбылось? — спросила Санька, устраиваясь за угловым столиком напротив Эжени. — Вот если я расскажу вам, тогда оно не сбудется?

— Несчастье притянешь, — нахмурилась Чарити, севшая в уголок. Ей тоже явно не по себе было от гадания. — Помалкивай.

— Да ну вас, — Эжени сияла. Наверняка ей Дамиана нагадали. — Уверена, что не так всё плохо, как кажется.

— Да уж куда лучше, — буркнула Санька, отпивая молока, принесённого домовушкой. И подумала, что в гадании самый лучший вариант — с Рыжим. Ну да, бедновато, но ведь дети — это такое счастье.

Эжени пила томатный сок, а Чарити заказала эль. Санька думала. Ей пришло в голову, что попытка — не пытка. Возьмёт и попросит денег на платье, для начала — у тётки. Ведь недаром отец в день её рождения обещал её сводить в Гринготтс? Возможно, ей вручат ключ от сейфа с кучей денег. Вот сразу и вернёт эти семьсот галеонов Мюриэль.

Глава 8

— На ловца и зверь бежит, — широко улыбнулся высокий мужчина в серой мантии и капюшоне, надвинутом на глаза.

Санни выбежала из таверны, когда ей показалось, что мимо окна прошёл кто-то из её братьев, сверкая рыжей шевелюрой на неярком осеннем солнце. Она попыталась обойти назойливого мага с небритой физиономией, но такой возможности ей не дали.

— Не бойтесь, мисс, — мужчина преградил ей путь, шагнув в ту же сторону, что и она. — Уверен, это ваше.

И с этими словами протянул ей кулон, который не узнать было невозможно. Санни перестала оглядываться в поисках спасения и прикидывать, как быстро вернуться к девчонкам обратно в кабак. Взгляд прикипел к кулону, качающемуся перед её лицом. Руки сами быстро ощупали шею и нашли там обрывок цепочки. Однако на кулоне, который протягивал незнакомец, цепочка была целой.

Словно прочитав её мысли, мужчина кивнул:

— Цепочку пришлось заменить, — рука в перчатке приблизила переливающиеся золотом звенья почти к её глазам. — Эту порвать не удастся. Держите, пока я не передумал. Терять подарки — плохая примета.

— Кто вы? — Санни вздохнула и взялась за кончик цепочки. Незнакомец ухмыльнулся и выпустил медальон из рук. Он тяжело упал вниз, заставив девушку сжать цепочку крепче. И в тот же миг мир вокруг завертелся. Она задохнулась, зажмуриваясь в ужасе и болтая ногами в подобии невесомости. А когда всё успокоилось и ноги коснулись твёрдой поверхности, Санни еле удержала равновесие и поспешно распахнула глаза, выпрямляясь.

Взгляд мгновенно охватил большой зал, в котором она оказалась. Почти все пространство занимал бассейн, наполненный зеленовато-голубой прозрачной водой, такой красивой, что захотелось в ней немедленно искупаться. Вокруг овального бассейна шла узкая галерея. Белые стены были расписаны чудесными растениями. Потолок представлял собой витражную полусферу с изображением множества мифических существ. Пол галереи был выложен белым мрамором, а прямо к тому месту, где стояла Санни, из воды поднимались мраморные ступени с кованными перилами.

Впрочем, великолепное убранство зала с бассейном потеряло всю свою прелесть в тот миг, когда Санни вдруг заметила мужчину, бесшумно подплывшего к ступенькам.

— Не ожидал вас так скоро, леди, — приветливо улыбнулся незнакомец, но всё впечатление портило полное отсутствие на нём хотя бы клочка одежды. Похоже, этому человеку было абсолютно наплевать на её чувства, потому что он спокойно поднимался по ступенькам, не сводя с неё насмешливого взгляда.

От неожиданности Санни растерялась и не сразу осознала всю пикантность ситуации, умудрившись хорошо рассмотреть тело мужчины, прежде, чем отвела взгляд. Нет, она много раз видела обнажённых мужчин и в Интернете, и по телевизору, да что скрывать, был случай, когда какой-то извращенец утром на тропинке парка распахнул перед ней свой плащ. Тогда это её дико рассмешило, спугнув незадачливого дядьку.

Сейчас смеяться не хотелось вообще. Мужчина был прекрасно сложен, такие торсы демонстрировали скульптуры богов в античных залах музеев и мастеров итальянского Возрождения. Поэтому она вздохнула с облегчением, когда незнакомец подхватил прямо из воздуха чёрный махровый халат и, накинув на мокрое тело, завязал пояс.

— Честное слово, не хотел вас смущать, — приятным голосом сообщил он. И коснулся её локтя: — пойдёмте, мисс, надолго я вас не задержу. Боюсь, мой друг, пригласивший вас ко мне, слишком поспешил. Ну да что теперь.

Щеки, уши и шея Санни, казалось, плавились от жара, когда она шла вслед за хозяином бассейна по широкому коридору, устланному толстым ковром. Звук шагов тонул в густом ворсе. И ей бы ужасаться и переживать — не каждый день тебе подкидывают портключ незнакомцы и практически похищают средь белого дня. Но неловкость от недавней сцены перекрывала все, и ей с трудом удавалось уговорить себя успокоиться и прогнать из головы очень откровенную картинку.

А ещё от нелепости ситуации смеяться всё же захотелось. Истерично, громко, отчаянно. Пришлось приложить немало сил, чтобы сдержать неуместное веселье.

Они вышли на открытый балкон. У белого каменного парапета располагался низкий стеклянный столик, на котором стояли вазы с фруктами, запотевший графин с лимонно-желтым напитком и два высоких стакана. С двух сторон стола вместо кресел стояли миниатюрные белые диванчики.

— Располагайтесь, — мужчина приглашающе повёл рукой, отпуская её локоть. — Дайте мне три минуты, и я к вам присоединюсь. Попробуйте фрукты, они восхитительны.

Он исчез, а Санни без сил опустилась на диван, прижав к горящим щекам ледяные ладони. С глухим стуком на пол упал кулон, про который она совершенно забыла.

Первым желанием девушки было раздавить кулон каблуком. Надо же — обокрали, да ещё сделали из её кулона портключ неизвестно куда! Ей было очень интересно, почему она не заметила пропажу. Утром он точно был на ней.

Совсем уже собравшись нагнуться и поднять кулон, который, возможно, теперь и не будет уже работать правильно с этой новой пижонской цепочкой, она отдёрнула руку от возгласа вернувшегося мужчины.

— Не трогайте его! Спасибо, мисс. Мой друг, как я понимаю, сделал из цепочки вашего кулона двойной портал. Стоит вам к ней прикоснуться и сжать пальцами, как вы переместитесь обратно — в то место, откуда попали сюда. После этого цепочка перестанет быть порталом, и вы смело сможете её носить.

— То есть я сейчас в любой момент могу сбежать? — удивилась Санни.

— Да, — улыбка у хозяина дома была просто несправедливо красивой. Он сел на диванчик напротив Санни и отщипнул себе кисточку винограда. — Поднимите его, держась за кулон. Вот так, правильно. Положите на стол. Мне хотелось бы с вами поговорить, и это не займёт много времени.

— Хорошо, — девушка послушно положила кулон на стол перед собой. Теперь, когда мужчина оделся в брюки, сверкающие черные туфли и толстый белый свитер, он просто как магнитом притягивал её взгляд. Черноволосый с широкоскулым лицом, твёрдым подбородком и спокойным взглядом тёмных глаз. На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок лет. Без сомнения, маг. Так что могло быть и больше. Её щекам опять стало жарко от воспоминания об очень красивом теле этого мужчины. — Могу я узнать — кто вы?

— Что ж, — он тоже рассматривал её довольно внимательно, но скорее, как забавную зверушку, чем женщину. — Разрешаю задать вам три вопроса. Вы уверены, что в первую очередь вас интересует именно это?

Санни задумалась на мгновение и решительно кивнула:

— Да!

— Хорошо. Я отвечу, но моё имя вам вряд ли что-нибудь скажет. Более того, вам придётся его забыть. Так что ещё раз спрошу — вы уверены, что хотите это узнать?

— Сотрёте память? — удивилась Санни.

— Это ваш второй вопрос?

— Но, сэр, так нечестно, — попыталась она возмутиться. — Почему именно три вопроса?

— Отлично, мисс. Вы задали ваши вопросы, и я на них отвечу.

Санни стало смешно. Обвели вокруг пальца, как девчонку. Впрочем, она и есть глупая порывистая девчонка.

— Итак, по порядку. Начну с последнего вопроса. Три — хорошее число. Неужто не знаете?

Она покорно кивнула, соглашаясь. Ну а что, может не только у маглов это число считается хорошим.

— Память стирать не потребуется. Вы забудете всё, сказанное здесь из-за наложенных на помещение чар.

— Но это открытый балкон, — попыталась возразить она.

— Вы просто не видите прозрачную стену, мисс. Вам же не холодно, заметили? А на улице сегодня прохладно.

Санни повела плечами. Ей действительно было почти жарко. Но прозрачная стена?

— Теперь первый вопрос. Моё имя — Том Марволо Реддл.

Она сразу забыла, как дышать, во все глаза уставившись на Тёмного Лорда.

Цепочка от кулона свисала со стола так близко от её руки, что только чудовищным усилием воли она не схватилась за неё сразу.

А Лорд уже стоял подле неё и, тронув пальцами подбородок, заставил поднять голову и посмотреть ему в лицо.

— Какая интересная реакция! — практически прошипел он. Вкрадчивый голос отозвался внутри неё панической дрожью. — Не прячьте глазки. Уверяю, для меня это не преграда. Просто и вам, и мне при зрительном контакте будет не так больно.

Санни глубоко вздохнула, понимая, что нет смысла сопротивляться. Потому что всё равно у неё не получится справиться с Тёмным Лордом. Так же как обмануть или ввести его в заблуждение. Всё, что она успела придумать, прежде чем утонуть в его тёмных глазах, это думать о чём-то отвлечённом.

"Мне нужно платье для бала. Мне нужно платье. Зелёное платье стоит семьсот пятьдесят галеонов. Где взять деньги? Мне очень нужно это платье! Я не могу пойти на бал в чём-то дурацком. Мне нужно платье!"

Оказалось — это очень неприятно, когда роются в твоей голове. Немного тошнило, затылок сдавливало, как обручем, лоб покрыла испарина, а волосы, казалось, встали дыбом. Перед мысленным взором Саньки проносились смазанные картинки, рассмотреть которые она даже не пыталась. Мантра про платье оказалась такой удачной, что мысленно она видела на вожделенном дизайнерском изделии каждый стежок, каждую завитушку в серебристой вышивке, каждую маленькую пуговичку.

Процесс прервался резко.

Её подбородок отпустили, а Лорд переместился обратно на свой диванчик. Он закинул в рот очередную виноградину, задумчиво разглядывая Саньку. Улыбки не было.

Ей до боли хотелось расспросить его, что же он увидел, но она боялась наказания. Ведь он чётко сказал — только три вопроса.

Наконец он заговорил:

— Забавно, мисс. Своим платьем вы едва не свели меня с ума. Кто вас этому обучил?

— Простите, сэр, — Санька воспряла духом — убивать её прямо сейчас, видимо, не планировали. Она решила быть честной, врать такому человеку она банально боялась. — Мне действительно нужно платье. Никто меня не учил. Я боюсь легилименции, вот и всё. Пыталась вас отвлечь. А Рудольфус сказал, что серёжки испортились.

— О как! Рудольфус, значит. Что ж, он абсолютно прав. Дестини!

Лопоухий эльф появился перед Лордом и склонился в почтительном поклоне.

— Принеси красную шкатулку из правого верхнего ящика стола в моей комнате.

Саньке было очень интересно, чей это домовик. Ведь по канону своего дома у Лорда не было, а значит и домовиков быть не могло. Но спросить, чьи эти роскошные апартаменты, она не посмела. С другой стороны — там он ещё и босиком ходил, а тут одет вполне цивильно, и даже туфли модные сверкают.

Эльф исчез, чтобы вернуться через пару секунд. Отдав широкую плоскую шкатулку своему господину, он снова пропал, повинуясь взмаху руки.

Открыв шкатулку, Том Реддл некоторое время рассматривал содержимое, потом как-то криво усмехнулся и достал что-то, убрав шкатулку в сторону.

— Подойдите, мисс Прюэтт. Я не страдаю альтруизмом. И не занимаюсь благотворительностью. Считайте, что вы мне понравились. Ну и драгоценному и вечно любимому профессору Дамблдору насолить я не прочь. Не без того. Так что снимите свои побрякушки и наклонитесь. Надену сам, а не то вас-то они и убьют. Ну же!

Санни не стала сопротивляться — а кто бы стал? Это не начальник в офисе, когда за отказ максимум уволят. Это Тёмный Лорд серьги предлагает.

И хотя слова о способности серёжек убивать заставили её сжаться от страха и зажмуриться, она покорно наклонила голову.

Правого уха коснулись очень нежно, но расслабляться Санни не спешила. И правильно. Кольнуло так чувствительно, что на глазах выступили слезы. Со вторым ухом она уже была готова, но едва смогла сдержать стон при повторном уколе.

— Боль сейчас пройдёт, теперь эти серьги настроены только на вас, — счёл нужным пояснить Лорд, когда она выпрямилась и стояла перед ним, не зная, что делать дальше. Снятые серьги она с такой силой сжала в кулаке, что они впились в ладонь. — Вы красивая девушка, мисс Прюэтт. Я понимаю старину Нотта, и даже младшего Лестрейнджа. А вот Великого Светлого, увы, понять пока не могу. Вы знаете, что о вас было пророчество? Да, именно, я тоже ни в грош их не ставлю. И тем не менее, его ещё Кассандра произнесла. Знает ли о нём директор Хогвартса — вот в чём вопрос. Он-то обожает такие вещи. Вы должны стать причиной войны. Каково?

— Я? — пискнула Санька, и тут же запнулась. — Я знаю, что нельзя спрашивать...

— Да уж спрашивайте, — устало махнул рукой Реддл. — Только сядьте, ради Мерлина. Дестини! Коньяк мне и лёгкого вина даме. И закусок каких-нибудь. Живо!

Санька села на место, испуганная и оглушённая.

— Вы уверены? — спросила она и до боли закусила губу. Сглотнув неприятный ком в горле, она, как могла, взяла себя в руки и пояснила Лорду, недоумённо поднявшему бровь. — Вы уверены, что именно я должна стать причиной войны?

Лорд хохотнул:

— Вы мне в самом деле нравитесь, мисс Прюэтт! Раскройте ладонь, нет, другую, в которой ваши испорченные серьги.

Она повиновалась, удивившись, что на ладони и золотых серёжках кровь. Коротким движением палочки Лорд приманил их на свой край стола. Ещё пара движений, и серьги расплавились, слившись воедино. Санька не отрывала от быстрого действа восхищённого взгляда. Вот золотая масса закружилась, сплющилась, потом снова выросла, повинуясь малейшим движениям палочки Лорда. И вот уже на столе лежит маленькое золотое кольцо. На ладони Лорда появилась маленькая рана, из которой одна капля, сорвавшись упала вниз, с шипением впитавшись в кольцо. Санька испуганно дёрнулась, услышав змеиное шипение, но сразу поняла, что его издаёт Лорд, не отрывая взгляда от кольца.

"Так вот как звучит парселтанг! Жутковато!" — вслух произнести это она не рискнула.

— Готово! — удовлетворённо произнёс Лорд, и колечко по воздуху поплыло прямо к ней. — Наденьте на тот самый палец, с которого благородный рыцарь Лестрейндж сорвал у вас проклятое кольцо. Нет, мальчик сделал всё правильно, но не учёл страсть Светлого старика проверять свои ловушки. Это колечко, смею думать, его обманет. Оно тоже станет невидимым и не будет сниматься. И темной магии в нём теперь не меньше. Не пугайтесь, вам она не повредит. А вот вашим врагам очень даже может — просто сожмите кулак и ударьте нападающего. Не бойтесь причинить вред, важно будет ваше чёткое желание. Ну и змеи вам не будут страшны — это уже случайный бонус.

— Я буду понимать змей?

— Ну нет, — усмехнулся Лорд, — такого дара я вам при всём желании дать не смогу. Тут что-то большее потребуется. Да и ни к чему вам, мисс.

Санька осторожно надела кольцо на палец, почувствовала лёгкую щекотку, а потом оно просто исчезло. На ощупь можно было различить тонкий ободок, но если не трогать, то никак не ощущался.

— Мы отвлеклись, — сказал Лорд. — Простите, я неправильно выразился. По пророчеству Кассандры, одному из немногих, вы должны стать поводом для начала войны. Причин же пугающе много и без очаровательной юной леди. Ошибки быть не может — слишком много совпадений — и ваши братья близнецы, и цвет волос всех троих. И чистокровность, и древность рода... И нет, слышать его вам ни к чему. Не хочу лишать вас шанса что-то изменить в своей судьбе. Что вам делать? Просто жить так, как в последнее время. Не старайтесь прыгнуть выше головы. Мне кажется, что после вашего перехода на платформу девять и три четверти, уже многое поменялось. Но не будем загадывать.

— А что там было — на этой платформе?

Взгляд Лорда стал задумчивым:

— Да, вы могли не понять. Сама Магия встретилась на вашем пути, по неизвестным мне причинам. Она окутала вас в момент перехода, сняв всю шелуху с вашего магического ядра, этим практически даровав вам новую судьбу. Цените, если можете. До этого момента вы были совсем другой, мисс Прюэтт, зрелище не слишком приятное. Все эти скандалы, эгоизм, инфантильность... Но своим платьем вы меня почти убили. Женщины — это зло в чистом виде. Порой — неизбежное, и даже в каком-то роде приятное зло. Не принимайте на свой счёт. Вы сильно изменились после дара самой Магии. Недаром мужчины вас стали замечать.

— Новая судьба? Дар Магии?

— Понимать не обязательно, просто живите... И пейте вино. Уверяю, оно не отравлено и примесей в нём никаких нет.

Санька взяла бокал и пригубила. Вино было терпким и вкусным. Сделав ещё глоток, она отставила бокал и посмотрела на Лорда. Впервые за время пребывания с ним наедине, ей в голову пришла мысль сказать ему о крестражах, как-то предостеречь.

— Время вашего визита подходит к концу. Я без того потратил на вас непозволительно много времени. Последнее, что скажу — ваш кулон украл тот... та "гадалка". Мой человек смог его забрать, прежде чем мерзавец аппарировал. Забудьте всё, что он вам наплёл. Этот мелкий воришка просто не в состоянии повлиять на судьбу. Разумеется, он мог действовать по чьему-то умыслу. И если только вы по глупости поверите в его слова, они могут сбыться. Кулон носите, грубоватая работа, но хорошо дурь из головы выбивает. Беритесь за цепочку, и не поминайте лихом.

— Подождите! — воскликнула Санька, в то же время понимая, что у неё нет шансов в чём-то его убедить. Поэтому на его вопросительный взгляд ответила совсем не то, что хотела. — А можно мне это запомнить? Пожалуйста. Вы ведь подарили серьги. Они же не просто так!

— Ха, — Том Марволо Реддл развеселился. — Ох не просто, мисс Прюэтт. Даже не представляете насколько. Пожалейте легилементов, леди, не смотрите им в глаза. И да — эти не рассыпятся даже от такого же хитрозакрученного Обливиэйта, который у вас имеется. Серьги такое непотребство просто отобьют.

— Мне уже стирали память? — ужаснулась Санни.

— Да, мисс Прюэтт. И было бы бессердечно с моей стороны отменить этот Обливиэйт. Иногда Великий Светлый поступает милосердно, должен признать. Так что — не сниму, не просите. И извиняться не вижу смысла. Ни к чему вам помнить то, что уже не изменить. И предупреждать ни о чём не стану, а то такого наворотить можно...

— А вы? Тоже сотрёте? — ей захотелось заплакать, но она держалась.

— Ладно, не смотрите так на меня, леди. Всё запомните, так и быть. Но рассказать никому не сможете. Только прошу — обойдитесь без эротических фантазий с моим участием.

Санька вспыхнула, мучительно краснея. Вот зачем он напомнил?!

— Я никогда... — пролепетала она под его насмешливым взглядом. — Спасибо!

— Пожалуйста, — поморщился он. — Ладно, забирайте кулон, и сразу его наденьте, как туда прибудете. Только встаньте, будьте добры. Иначе шлёпнетесь прямо на мостовую. Не эстетично и больно.

— Прощайте, — она поспешно встала и схватила цепочку, последний раз посмотрев на Тёмного Лорда. Мир вокруг закружился уже знакомым вихрем. Приземление было жёстким, но она снова устояла на ногах. Вокруг было совсем немного народу, несмотря на субботний день. Да и эти редкие прохожие не обратили на её появление никакого внимания — обычное дело для магов.

Она немножко постояла, дыша полной грудью и вознося благодарственные молитвы всем известным святым. Надела медальон на шею, спрятав под одеждой, а потом решительно толкнула дверь в таверну. Впрочем, быстро оглядевшись и не увидев подруг, она поспешила покинуть заполненный народом зал.

Девчонки нашлись в "Трёх мётлах". Но, заметив рядом с Эжени Роберта и Дамиана Вестерфорда, Санька не стала к ним подходить. Захотелось побыть одной и обдумать невероятное знакомство с Тёмным Лордом. Она непринуждённо присоединилась к группе старшекурсников с Хаффлпаффа, некоторые из которых приветливо ей кивнули, и дошла с ними до школы. Бродить одна впредь она теперь точно поостережётся.

* * *

В гостиной Гриффиндора было шумно и весело. Поздоровавшись с девочками, которые на неё оглянулись, Санька сразу поднялась к себе в комнату. Сняв тёплую мантию, она долго стояла без движения у окна, заново переживая встречу с Лордом. Её била дрожь. Вечно у неё замедленная реакция. Подумать было о чём. Хотя бы о пророчестве, в котором говорится, что она станет поводом к войне. Это было страшно. Но Лорд сказал, что выше головы не прыгнешь, и ей надо просто жить. Поверить ему, что ли?

А вот Обливиэйт, о котором упоминал Реддл, обеспокоил её не на шутку. Кто на неё наложил его, когда? Впрочем, поругав свою садовую голову, она ответила на первый вопрос сама. Великим Светлым Том явно называл Дамблдора. Неужели директор сделал это с ней? Но когда и зачем? Стоило упросить Лорда снять его, что бы там ни было. Но теперь уже поздно. Сомнительно, что ей представится случай ещё раз с ним говорить.

А ещё её удручала какая-то обыденность ситуации! Великий Мерлин! Она с Волдемортом встретилась! Разговаривала с ним чуть не полчаса. Да он мысли её читал! А у неё ощущение, что просто прогулялась в Хогсмид и зашла в гости. И никто просто не поверит, что она его видела. И это... И это хорошо!

Ну почему он не увидел память о её прошлой жизни? Будь на её месте другая попаданка, Тёмный Лорд уже носился бы, уничтожая Крестражи, а может быть, влюбился бы и трахнул её прямо в бассейне для начала. А у неё всё так буднично. Да он её даже всерьёз не принял. Так, мелкая девочка, глупая и нелепая. Не то чтобы ей хотелось с ним переспать — Саньку пугала до дрожи сама мысль о таком. Тем более она бы не хотела его влюблённости, хотя даже представить сложно, что такой человек может влюбиться. Но ведь могла бы намекнуть на послезнание?

Нет, ничего она не могла. Разве что не выйти оттуда живой. Вот в это верилось легко.

Она прислонилась лбом к стеклу, вглядываясь в смутное отражение. Темнело уже рано, и она отчётливо видела блестящую серьгу на своём ухе. Мочку охватывало широкое кольцо из светлого металла, усыпанное маленькими прозрачными камешками, а на подвеске в оправе такого же серебристого металла висел синий крупный камень в виде капли. Сапфир и бриллианты? Сколько же такое стоит? Очень было сомнительно, что Тёмный Лорд мог подарить дешёвку. Она бросилась в душевую, чтобы рассмотреть это чудо в нормальном зеркале. "О Мерлин!" — Санни затаила дыхание. Это было красиво! При попытке снять и рассмотреть это великолепие, Санни с огорчением поняла, что кольцо сплошное, никакого замочка не было и в помине. То есть снять его могут, только порвав ухо. Её аж передёрнуло от такой перспективы. А если ей подарят другие? Впрочем, что об этом переживать раньше времени? Ещё немного полюбовавшись подарком Волдеморта, и отметив, что сапфиры хорошо подходят к её глазам, она решила успокоиться и на время забыть о жутком и волнующем приключении. Сказали "живи, как жила" — вот и будет.

Приняв душ, Санька устроилась за столом с учебниками и новыми эссе братьев, но тут же вспомнила про задумку позвонить тётке Мюриэль. Платье же. Она слабо улыбнулась, вспомнив реакцию Лорда на это платье, и достала из сумки зеркальце.

К сожалению, как его активировать она не знала. Не помогли ни стук по поверхности, ни произнесение имени тётки вслух, ни другие манипуляции. Настоящая Молли знала, это ясно. Пришлось звать Лакки.

Эльфиечка появилась почти сразу. Она с умилением рассматривала Саньку, сложив лапки на груди.

— Лакки позвала хозяйка. Лакки готова служить, — проговорила она ласково.

— Привет, Лакки, — Санька улыбнулась, маленькая эльфийка ей очень нравилась. — Скажи мне, тётя сейчас занята?

— Хозяйка Мюриэль изволит пить чай в малой гостиной. У хозяйки Мюриэль гости.

— Что за гости, Лакки, я их знаю?

— Хозяйка Александра их знает. Это хозяйка Летиция, мама хозяйки Александры.

— Мама! — сердце Сашки вдруг захлестнула тоска. У неё есть мать! А она ни разу её не видела.

— Лакки огорчила хозяйку Александру?

— Нет, Лакки, нет, всё в порядке. Я прошу тебя, не называй меня хозяйкой Александрой. Пожалуйста, зови меня Санни. Мне так будет приятней.

— Хозяйка... Санни очень добра. Лакки будет звать её Санни. Это большая честь для Лакки!

— Лакки, а ты могла бы сказать моей тёте, что я хочу с ней поговорить.

Домовушка удивлённо уставилась на зеркальце в руках у хозяйки.

— Хозяйка Мюриэль всегда-всегда носит с собой такое же зеркальце. Санни нужно постучать в него.

— Не выходит. — Санька демонстративно постучала по поверхности костяшками пальцев.

— Санни потеряла волшебную палочку? — охнула домовушка, смешно всплеснув руками.

Впору было постучать себя по голове. Санька рассмеялась и, не удержавшись, погладила домовушку между смешными ушами. Та прикрыла глаза и осторожно прижалась к ней боком.

— Эх, Лакки, какая же бестолковая у тебя хозяйка. Правда?

— Это не так, — блаженным голосом отозвалась эльфийка. — Санни добрая и много учится. Лакки гордится своей хозяйкой.

— Сделай одолжение, — попросила Санька спустя несколько минут. — Сообщи мне, когда тётя останется одна. Мне нужно с ней поговорить.

— Лакки сделает. Что-нибудь принести для Санни?

— Я бы не отказалась от чашки чая.

После ухода домовушки Санни успела написать черновик по зельям, радуясь, что у неё гораздо лучше получается писать пером, чем в самом начале. Всего две кляксы, но вот почерк! Сейчас он изменился по сравнению с почерком прошлой Молли, стал более разборчивым, ровным, аккуратным. В этом у неё была схожесть с почерком Гидеона. Она и с самого начала боялась из-за этого писать родителям. Да и стиль письма прежней Молли совсем не знала. А теперь и вовсе было страшно — различия будут явными, как тут избежать вопросов?

А ведь великий легилемент Волдеморт не увидел в её голове, что она попаданка! Иначе точно спросил бы. Или хоть как-то дал понять. Но видел какую-то Магию, какой-то её дар. Может и родителям сказать что-то в этом роде? Тем более, судя по словам Реддла — это правда. И более того, не слишком удививший его дар. Да, стоит об этом сказать. Это может хоть частично объяснить изменения в её характере и поведении. И возможно — в её почерке. Учителя ведь не предъявляли никаких претензий, что писала не она. Так что не сильно он изменился.

Недолго думая, Санни выхватила новый лист пергамента из стопки на столе и взяла перо.

"Дорогая мама, простите, что вам не писала.

У меня всё хорошо".

На этом месте она застопорилась. А что писать? Пугать родителей не хотелось вообще. А обращение? Правильно ли она обратилась к матери.

Скомкав листок, Санька подпрыгнула от хлопка рядом со стулом.

Лакки поставила на стол поднос с дымящимся чаем и тремя большими пирожными.

— Хозяйка Мюриэль проводила гостей. Хозяйка Мюриэль читает газету в своём кабинете.

— Спасибо, Лакки, — Санька освободила поднос и сделала большой глоток ароматного чая. Она пропустила обед и потому очень обрадовалась пирожным. — Скажи, ты могла бы раздобыть у моих родителей хоть несколько писем, что писала я им в прошлом году?

— Лакки сожалеет, — эльфийка втянула голову в плечи. — Лакки не может без Санни попасть в дом Прюэттов. Лакки очень ждёт Рождества. Когда Санни возьмёт её в свой дом.

— Не огорчайся, пожалуйста! — воскликнула Санни. — Это такие пустяки. Да мне и не нужно, если подумать.

— Лакки может принести письмо Санни к маме, которое валялось скомканным под кроватью Санни в доме хозяйки Мюриэль. Санни не захотела его отправлять. А Лакки его сохранила.

— Ах ты умница!

От порыва чувств, Санька притянула к себе домовушку за уши и поцеловала в обе щёчки. Та хихикнула и, ткнувшись в её колени, кажется, даже всхлипнула. И тут же исчезла.

Через несколько секунд аккуратно разглаженное письмо прежней Молли лежало у неё на столе. Рядом покоился мешочек . Как сказала домовушка — это "тоже валялось под кроватью, но Лакки всё собрала и сохранила".

Первым делом Санька прочла письмо. Почерк действительно отличался, но не сильно. Возможно, вообще дело было в аккуратности.

"Мама, домой я не поеду". Следующее предложение было перечёркнуто: "Видеть вас не хочу!!!".

"Я отправлюсь на вокзал из дома тёти Мюриэль. Скажи братьям, чтобы не опаздывали. У меня тяжёлые чемоданы. Скажи папе, что он..." Дальше снова было зачёркнутое слово, которое прочесть не удалось.

"Тётка сумасшедшая, но, по крайней мере, не заставляет меня учиться летом и не требует участвовать в ритуалах. Все эти ритуалы тёмные, директор Дамблдор сказал, что я должна остерегаться. Ваша тёмная магия к добру не ведёт! И вообще я уже совершеннолетняя. Скажи папе, что поэтому я не пойду на восемнадцатилетие с ним в Гринготтс. Я не буду давать паршивым гоблинам свою кровь! Они вообще..."

На этом письмо оборвалось. А у Саньки оборвалось сердце. Мерлин, какая же тупая была Молли! Как она могла слушать Дамблдора в таких вещах? На уроках по рунам им целую лекцию прочли о том, как важны ритуалы для укрепления семьи, рода и родового жилища. А если она отправила письмо, переписав его начистовую?

Но Санька тут же вспомнила, что отец ей написал о походе в Гринготтс. Значит, такое письмо эта дурочка не отправила?

В мешочке оказалось два интересных браслета, колечко, серьги и медальон. Если это артефакты, стоило их кому-то показать, прежде, чем примерять. Так что положила мешочек в сумку.

После этого, глубоко вздохнув, Санька решительно взяла новый пергамент.

"Дорогая мама! Простите, что я долго не писала. Много чего произошло, но лучше я расскажу при встрече. Сейчас у меня всё хорошо. Я стала лучше учиться. Профессора меня хвалили. Только на ЗОТИ мистер Робертс ко мне придирается.

Милая мама, я соскучилась. Скажи папе, что и по нему тоже. Я очень жду дня рождения, чтобы увидеться с ним. Передавай привет Фабиану и Гидеону. Я постоянно ношу их кулон от приворота. Мамочка, я люблю вас всех. Ваша Санни".

Санька свернула письмо трубочкой и запечатала заклинанием. Она не раз видела, как это делали Эжени и Роб. Оставалось отправить и будь что будет.

Тётка Мюриэль отозвалась почти сразу, стоило трижды стукнуть кончиком палочки по зеркалу.

— Так-так-так, — принялась она подозрительно рассматривать племянницу, — новые серьги? Откуда?

— Подарили, — отмахнулась Санька, боясь, что не сможет ответить. И стараясь быстрее увести тему в нужное русло. — Тётушка, мне нужны деньги.

— Удивила! — хохотнула та, откидываясь на спинку кресла. — И что в этот раз? Метла? Сумочка как у Эжени? Или подарок Артуру?

— Тётушка, — решилась Санька, проигнорировав насмешку. — Бал скоро. Я подобрала себе платье в итальянском журнале. Оно стоит семьсот пятьдесят галеонов. Я отдам тебе, как только смогу.

— Санни! — нахмурилась женщина, сдвинув брови. — Сколько раз говорить, не части.

Она снова расслабилась и стала уточнять вполне добродушно и с любопытством:

— Подробнее, дорогая. Что за платье? С каких пор ты любишь балы? Неужто этот Уизли пригласил?

— Платье зелёное с серебристой вышивкой. Очень красивое.

— Хм, цвета Слизерина? Ладно, ладно, не кривись, платье — это платье. Так что — этот Артур пригласил?

— Не он, тётушка. Но я не могу сказать кто. Я обещала...

— Клятву дала? Ты меня заинтриговала!

— Нет, просто обещала не болтать.

— А-а, напугала, — отмахнулась Мюриэль. — раз клятвы не было — говори. Мне можно.

Санька улыбнулась и покачала головой:

— Тётушка, вы ведь сразу всем расскажете, мне ли не знать, — она говорила наугад, но судя по всему, угадала. Испуг от своей наглости сразу прошёл. С тёткой было легко общаться.

— Ну что же мне, самой тебе клятву давать? Так ты же там, а я здесь. Не получится.

— Потому и не скажу.

— Хитрюга. Ладно, смотри! Клянусь никому не раскрывать имя кавалера моей племянницы, что поведёт её на осенний бал.

Сверкнула вспышка, окутавшая тётушку вместе с палочкой.

— Люмос! — взмахнула она ею. — Убедилась? Выкладывай!

Санька тяжело вздохнула.

— Это слизеринец, тётушка, — осторожно сказала она.

Тётка развеселилась:

— Да иди ты! И как же тебя угораздило-то?

— Пари заключили, — поморщилась Санька, и видя, как загорелись глаза родственницы, обречённо добавила: — если он ловит снитч, я иду с ним на бал.

— Поймал?

— Ага.

— А чего нос повесила? Давай уже имя. А то я не помню, кто у них в ловцах.

— Тётушка, он младше меня на два года!

— Так, не говори, я угадаю! Андрэ Селвин?

— Он шестикурсник, а это...

— Пятый курс, поняла. Джастин Паркинсон? Дрого Далтон? Кто у них там ещё...

Санька восхищённо смотрела на хорошо осведомлённую тётушку.

— Нет, не они.

— Погоди-ка, — прищурилась та, неверяще уставясь на племянницу. — Только не говори мне, что это Рабастан Лестрейндж!

— Могу и не говорить, но ты сама сказала, — буркнула Санька.

— Мерлин, детка! У тебя появился вкус? Зачем ты взяла клятву с бедной тётушки? И не стыдно? О Мордред и Моргана, если об этом узнает... О нет. Детка, немедленно освободи меня от клятвы!

— Нет, тётушка! — Саньке было и смешно, и неловко от её радости. Она наверняка уже и свадьбу представила. — Ты обещала!

— Освободи, и получишь восемьсот галеонов.

Не очень приятно, когда тебя загоняют в угол. Санька прищурилась:

— Это нечестно!

— Тысяча галеонов без возврата!

— Нет! Я не хочу это прочитать в передовице "Пророка"!

А что такое возможно, она только сейчас осознала. Тётушка обожала сплетни, это очевидно. И оттого было ещё горше, что денег Санька теперь не получит. Надо было быть умнее, и потребовать до имени Рабастана клятву дать деньги.

— Расслабься, детка! — Мюриэль усмехнулась. — Знаешь, Санни, уважаю. Прав Гидеон — повзрослела. Да одно то, что идёшь со слизеринцем... Знала я, что факультет тётки тебе понравится в итоге. Вот что твой Гриффиндор? Ладно, ладно, молчу. Лестрейнджа одобряю. Хотя лучше бы старшего. Но тут ты опоздала. Помолвка была летом. Ох уж эти Блэки! Дам восемьсот и ту диадему, что ты просила летом. Купи ещё туфельки к платью. Отдавать не надо, это будет подарком на твой день рождения! Извини, дорогая, у меня срочное дело.

— Какое? — обрадованная Санька тут же насторожилась.

— Мне нужно срочно раздобыть его колдографию.

— Тётушка! Я даже не влюблена в него! Немедленно прекрати.

— Но он тебе хотя бы нравится? — сочувственно спросила тётка и царственно подняла бровь.

— Конечно, нравится, но...

— Пока, дорогая.

Санька бессильно уронила руки на колени. Позвонить тётке было плохой идеей.

Кручок, суровый эльф, появился, когда она уже собиралась бежать в совятню — отправлять письмо матери.

— Кручок явился по поручению хозяйки Мюриэль. Она передаёт своей племяннице Санни девятьсот двадцать галеонов и диадему.

Мешок с галеонами звякнул, когда Кручок опустил его на пол. Коробку с диадемой он положил на стол.

— Спасибо, дорогой Кручок, — робко поблагодарила Санни, слишком суровый вид был у этого домовика. — А почему девятьсот двадцать? Тётушка обещала восемьсот.

— Кручок слышал, как хозяйка советовалась с госпожой Блэк насчёт туфель для племянницы.

Санька зажмурилась. Она не хотела знать, что ещё предпримет тётка. Похоже, обойти клятву — для неё вопрос времени.

— Спасибо, Кручок. Ты можешь идти. Я очень благодарна тётушке за подарок.

Домовик поклонился и исчез. Мешок с галеонами — тяжеленный, как оказалось — она запихнула в свою сумку. Благодаря эффекту расширения пространства, вес сразу перестал ощущаться. Диадему, не открывая, поставила на полку в шкафу и побежала в совятню. Отправить письмо матери стоило как можно быстрее — пока она не передумала.

Когда на середине лестницы, ведущей в совятню, её догнал Рудольфус, она даже не удивилась.

— Привет, Прюэтт!

— Лестрейндж! — на выхваченную палочку он отреагировать не успел. Просто не ожидал нападения. И Санни торжествующе приставила её к его горлу. — Говори немедленно, как ты узнаёшь, что я здесь! Учти, в такие совпадения я не верю!

— Санни, ты чего? — он криво улыбнулся, делая шаг назад. Но на одной ступеньке было тесновато — далеко не отступишь.

— Руки! Не двигайся. Быстро говори, как ты узнаёшь.

Он ухмыльнулся и поднял руки.

— Проклянёшь летучемышиным сглазом? — поинтересовался скучающим тоном.

— Нет, — холодно ответила она, — перестану тебе верить!

И поняла, что сказала правду. А почему она ему верила, потом подумает.

Лестрейндж улыбаться перестал. Видимо почувствовал, что она на взводе.

— У Блэков есть одна книжица, она попалась мне на глаза летом, когда я там гостил. Можно так зачаровать план комнаты, или что-то другое, что будешь видеть, кто в ней находится.

— И ты зачаровал план этой лестницы? — Санни тут же поверила — недаром Мародёрам удалось зачаровать карту Хогвартса. Сириус, видимо, тоже эту книжицу нашёл!

— Да.

— И всё?

— Остальное тебе знать не обязательно.

— Ладно, — согласилась Санька, — а как ты появляешься здесь так быстро?

— Хм, поверишь, что префекту школы можно аппарировать внутри Хога?

— Эжени не говорила этого!

— Она не знает, — пожал он плечом. — Будет жаль, если ты ей расскажешь.

— Очень по-джентльменски, — фыркнула Санька, — но у меня ещё вопрос — ты следишь за мной?

— Да, — не стал он отпираться. — Хотя мои возможности ограничены.

— Кто поручил?

— Санни, это не смешно!

Серьёзный Рудольфус немножко пугал, но по сравнению с тем же Тёмным Лордом, он был всего лишь мальчишкой.

— У тебя новые серьги, — вдруг сказал он. — Молодец!

— Не уводи разговор! Хотя — ты мне скажешь, что это было — тогда, перед матчем?

— Санни!

— Руди!

Он смотрел нахмурившись, и Саньке вдруг стало стыдно. Пристала к парню, а он, между прочим, гадкое кольцо с неё снял, а ещё танцам учит.

Она убрала палочку и пошла наверх, не оглядываясь.

Рудольфус догнал её наверху.

— Хочешь воспользоваться суперчестной совой? — спросил, как ни в чём не бывало.

Девушка растеряно осмотрела стаю глазастых сов, понимая, что даже не в курсе, есть ли у неё сова.

— Мне кажется, что у тебя нет своей совы и ты пользуешься школьными, но ты ж сама переживала...

— Хорошо! Вот!

— Кому письмо? — Рудольфус свистнул, и ему на руку приземлилась уже знакомая Саньке небольшая сова.

— Маме, — тихо пробормотала Санька. Это признание почему-то сделать было тяжело. Как она могла так долго тянуть?

Лестрейндж кивнул и ловко привязал письмо к лапке. Печенье нашлось у него в кармане, сова его сразу схрумкала и посмотрела на хозяина вопросительно.

— Санни, ответ нужен? — дождавшись её отрицательного покачивания головой, Руди погладил сову: — Леди Летиции Прюэтт, дорогая. Если захочет написать ответ — подожди.

Сова понятливо ухнула и улетела.

— Больше никому писать не будешь? — поинтересовался префект.

— Нет. Ой, мне нужно поговорить с Валери! Можешь ей передать?

— М-м, в библиотеке через полчаса?

— Через полчаса будет ужин. Давай просто после ужина.

— На тебе лица нет, Санни, что-то случилось? — Рудольфус спускался рядом с ней, лестница постепенно расширялась книзу.

Она покачала головой, переживая, как мать воспримет письмо. Да, мать... Она уже давно перестала плакать по ночам по прошлой жизни, и все чаще понимала, что живёт этой как своей. И мать Молли — на самом деле её мать. И это было очень странно. Маленькой она завидовала одноклассникам, у которых были родители, и даже одна мама. Бабушка её любила, но этого казалось так мало.

— Я видел тебя в Хогсмиде. Ты откуда-то аппарировала. Научилась уже? Я слышал, ты не стала сдавать экзамен на пятом курсе.

— Портключ, — отмахнулась она, не подумав. Слишком обрадовалась информации из Моллиного прошлого. И не надо врать, почему она разучилась аппарировать.

— Незарегистрированный? — удивился Рудольфус. — Твой медальон заблокирован — я видел. Смотри, если кто узнает!

Санька остановилась как вкопанная. А ведь правда — у неё же есть портключ домой. Этот маленький медальончик!

— Почему заблокированный?

— Прюэтт, ты как с луны свалилась, честное слово! Портключи блокируют деканы. Разблокировать могут только по уважительной причине.

Санька пожала плечом и стала спускаться дальше. Внезапно её осенило:

— Слушай, Руди, а научи меня аппарировать!

— Что-то много ты от меня хочешь, Санни. Мне вот больше делать нечего, как...

— Ладно, забудь.

— А ты Рабастана попроси, они как раз это проходят, скоро и экзамен сдавать будут.

— Он в этом так хорош? — с сомнением уточнила она.

— Он во многом хорош, — вздохнул префект. — А в этом лучший! Сам научился ещё пару лет назад.

— Попрошу! Хотя нет. Наверняка опять потребует что-нибудь неприемлемое. Твой брат, Рудольфус, ничего просто так не делает!

— О как! Я слышу обиженные нотки в твоём голосе?

— Отстань. И давай разойдёмся. Иди по другой лестнице или аппарируй уже, префект!

* * *

После ужина Санька сразу побежала в библиотеку. Эжени ужинать не пришла, и не пришлось ничего объяснять. От Артура отделаться было легко — при упоминании библиотеки он скривился и отговорился какой-то ерундой, Санька даже не вслушивалась.

Валери появилась одна и с улыбкой взяла мешок с деньгами, переложив их в свою сумку.

— Именно то платье? — уточнила она. — Зелёное с серебром из итальянского журнала?

— Да, только там девятьсот галеонов. — Двадцать галеонов Санька отложила на непредвиденные нужды. Вместе с тёткиными у неё теперь оставался тридцать один галеон с мелочью. Негусто, но она тут практически на полном обеспечении. — Может, ещё на туфли хватит?

— О, и не только на туфли. Какие хочешь?

Санька замялась. Она видела, какая красивая обувь у Валери Нотт.

— Я надеялась на твой вкус.

Валери улыбнулась шире:

— Всё сделаю, не бойся! Ну, я побежала, не терпится сделать заказ. И кстати, серьги классные! Может, синее платье? Они могут изменить цвет.

— Даже не знаю.

— О! Я кое-что придумала! — безапелляционно заявила Валери, глядя на Санни. — Поверь, все парни будут у твоих ног. И Рабастан тоже, — она так игриво подмигнула, что Санька ощутила жар, заливающий щёки.

Слишком часто ей приходилось краснеть за этот день! Но как иначе, если младший Лестрейндж сразу представился у её ног, на коленях, с дерзким весёлым взглядом и зажатой в зубах розой? Дальше фантазия не работала.

* * *

— Всё лежишь? — Рудольфус вошёл в спальню пятикурсников и согнал с кровати Джастина. — Паркинсон, погуляй немного!

Парень с готовностью вскочил и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Руди сразу наложил на комнату заглушающее.

— Рабастан! Почему не ужинал? И на обеде тебя не видели.

Младший Лестрейндж даже головы не повернул в сторону брата. Закинув руки за голову, он бездумно пялился в потолок, лёжа на спине:

— Отвали, брат!

— Что на этот раз? Она улыбнулась профессору Робертсу? Ты дебил, братишка...

— Флинт видел в Хогсмиде, как неизвестный тип дал ей портключ. Как ты считаешь, если я вызову Нотта на дуэль...

— То ты труп, брат! Я тебе запрещаю.

— Не имеешь права, ты не глава Рода!

Рудольфус вздохнул и пересел на его кровать. Рабастан передёрнул плечами и отвернулся к стене.

— Я тоже видел этого неизвестного, представь себе. И я как раз разговаривал с Ноттом. В закрытом кабинете. Скажи спасибо, что Магнус сидел спиной к окну. Она вернулась через двадцать минут очень грустная. Хотел бы я знать, кто и куда её отправлял. Возможно, что родители или братья. У неё новые серьги.

Рабастан вскочил, одним махом перемахнув через брата.

— Жрать хочу, — сообщил он весело, направляясь к двери. — Спасибо, брат! Пойду, ограблю домовиков!

— Ну если тебе неинтересно, что думает о тебе эта рыжая бестия...

Младший Лестрейндж настороженно замер у двери.

— И что же? — голос его подвёл, и он, кашлянув, рявкнул: — Руди!

— "Твой брат, Рудольфус, ничего не делает просто так", — процитировал префект, усмехаясь. — И знаешь, я склонен с ней согласиться. Поэтому не удивлюсь, если она попросит об одном одолжении кого-то из грифов.

— О чём? Деньги? Артефакты? Зелья? Блядь, не тяни, Руди! Моё терпение не безгранично.

— Я в душе не ебу, какого драккла я тебе помогаю, Басти. Нотт убьёт нас обоих! — тяжело вздохнув, Рудольфус поднялся с кровати. — Она мечтает научиться аппарировать.

— Она что, не умеет?

— Нет. Когда все сдавали, Санни отлёживалась в больничном крыле, если мне не изменяет память. А потом заявила, что ей это нахрен не нужно. Помню этот случай на уроке трансфигурации. Мы ещё ржали, и она прокляла Флинта очень неприятным заклятием. А теперь вдруг попросила меня научить её. Тебе не кажется, что у неё подозрительно мало друзей среди грифов?

— И ты замолвил за меня словечко? Правда?

— Я обидел её, отказавшись учить. Вот и пришлось сказать, что ты — лучший. Мордред, это было ошибкой!

— Я люблю тебя, брат! — Рабастан просиял и пулей вылетел из комнаты.

Префект достал палочку и парой заклинаний привёл кровать брата в идеальное состояние.

— Мордред! На чьей я стороне?

Грязно выругавшись, он снял заглушающее и пошёл искать Бель. Иногда она умела найти выход из совершенно невозможных ситуаций. Если бы не она, спина Басти была бы сейчас исполосована. Прингл денег не взял бы, дракклов садист. А вот тёмный артефакт Блэков, позволяющий видеть сквозь одежду, этот извращенец взял с удовольствием. И то потому, что его невеста может уговорить кого угодно, если захочет. Хорошо, что вещь фамильная и вернётся к Бель не позже, чем через пару недель. Параноики эти Блэки, и психи, что уж скрывать! Но Бель — уникум.

* * *

Дамиан Вестерфорд недаром считался лучшим на своём факультете. Однако и ему было сложно общаться с Великим Светлым. Он не понимал его цели, того, что двигало старым пауком. И насчёт "всеобщего блага" давно не обольщался. Что им движет — жажда власти? Славы? Богатства? И больше всего юного зельевара бесило то, что его-то Альбус Великий понимал преотлично. И та запись в думосборе была стопроцентным попаданием. Откуда? И какая тонкая игра — обработать его так мастерски, предварительно заставив испытывать каменную эрекцию. А иначе и быть не могло — во время просмотра самого счастливого момента из отдыха в Италии, Дамиан едва не кончил.

Да, директор намекал, что есть и ещё записи, сладко улыбался, спрашивая: "как же так, мой мальчик?". А Дамиану хотелось упасть на колени и умолять отдать ему это единственное имеющее для него значение воспоминание. Сладенький Роб под Империо смотрелся так трогательно и беззащитно! И было так жаль, что мальчишка даже не помнит о таком славном эпизоде собственной жизни.

На остальные воспоминания, даже если бы они нашлись у паука, Дамиану было плевать, и директор явно знал об этом. И ведь не грозил Азкабаном за непростительные. Не попрекал совращением несовершеннолетних. А словно предлагал самому найти выход. Давал, мать его, второй шанс.

Предлагать деньги Вестерфорд не стал, чувствовал, что не прокатит. А вот соблазнить зельями стоило. Раздавленный чувством неудовлетворённости и безысходности, он нагло предложил откупиться варкой редких зелий. За деньги, но в разы меньшие. Бесплатно предлагать было чревато. А вот качество он гарантировал на уровне мастерства.

"Зачем же?" — спросил тогда директор. Ну конечно, сам ведь неплохой зельевар, хотя насчёт ученичества у Фламеля — это сказки. И Дамиану пришлось выложить козырь, сказал, что готов использовать никому не известные семейные рецепты, даже запрещённые, но только для "всеобщего блага". И взамен, кроме оплаты, потребовал ещё место для лаборатории. Ингредиенты и инструменты проблемы не составляли. Директор на издёвку внимания не обратил, о лаборатории обещал подумать и отпустил его с миром. Но воспоминание о сладком Робе оставил себе, старый извращенец!

Потом, конечно, всё наладилось. Хитрый паук действовал через студентов. Тот же Артур, заикаясь и краснея, предлагал просто гроши за неимоверно сложное зелье. И Вестерфорд согласился, понимая, откуда растут уши и борода.

Сейчас, пройдя мимо горгульи, Вестерфорд легко взбежал в директорский кабинет. Какое поручение будет на этот раз, думать не хотелось.

— Мальчик мой, проходи. Может чаю? — директор поглаживал перья своего страшного облезлого феникса, скармливая ему орешки.

Чай после того первого раза, когда Дамиан пришёл с готовым зельем памяти самого лучшего качества, Дамблдор наливал без примесей. И как сразу в голову паука не пришло, что зельевар отличит малейшее изменение запаха? А ведь даже не извинился, а с удовольствием представил это как проверку его профессионализма.

— Не откажусь. Но к делу, профессор. Я спешу, извините.

— Я хотел подарить тебе подарок, мой мальчик. Завтра твой день рождения, я не ошибся?

Пришлось улыбаться, сцепив зубы. Да, как ты мог ошибиться, когда на каждого студента у тебя толстенькое досье?

— Мне не нужно подарков, — отказался Дамиан.

— Возьми. Я верю в людей, мой мальчик. Любовь — это самое главное в жизни каждого. Я думаю, ты сможешь его уничтожить, и начать новую жизнь.

Ладони Вестерфорда стали холодными и влажными, как всегда случалось от волнения. Если это то, о чём он думает...

— Да, это оно, — понимающе улыбнулся директор, указав на центр столика перед креслами для посетителей.

И как он сразу не приметил этот хрустальный флакон с белёсой дымкой внутри? Думосбор заказать не проблема. Отец всё оплатит. Собственное воспоминание не стоило и кната. Он слишком увяз тогда эмоционально, дорвавшись до вожделенного. И воспоминания получились паршивые одни световые пятна, эмоции, мать их.

И даже плевать было, что директор мог наделать себе копий. Пусть подавится.

— Мальчик мой, я только хотел просить помочь Артуру. Ему нелегко сейчас.

А вот и оплата. Да помогать рыжему придурку уже не в новинку. Зачем такие реверансы?

— Конечно, профессор!

— Вот и славно, мой мальчик. Рад был повидать.

Под вечер Дамиан чувствовал себя расслабленным и счастливым, потому нисколько не огорчился приходу рыжего.

— Что тебе? — это вышло почти ласково.

Рыжик прятал глаза и заикался. И выудить из него информацию казалось делом невозможным. Пришлось пригрозить отравлением. Сработало.

— Жидкий Империо? — присвистнул Вестерфорд, разобрав бормотание парня. — На кой?

Рыжик краснел, пыхтел и молчал.

— Знаешь, сколько это стоит, дорогой? — он уже понимал, что отказа директор не поймёт. Сам же предлагал запрещённые.

— Сколько? — спросил Артур.

— Не меньше пяти!

— Тысяч? — ужаснулся этот придурок.

— Лет, — холодно поправил Дамиан. — Строгого режима, на самом нижнем уровне.

Теперь Рыжик стал бледен. Но пыхтел по-прежнему упрямо.

— Сто галеонов. Неделя.

— У меня только восемьдесят семь. Я... Я не смогу... Не сейчас...

— Хорошо, пусть восемьдесят, но только в этот раз. И свали уже с моих глаз! Сообщу письмом, как всегда.

Артур убрался, а Дамиан, плеснув себе в стакан дорогого коньяка, подошёл к думосбору. Ещё разок погрузиться в эйфорию, чтобы стереть воспоминание об Уизли, а потом он займётся очередным заказом директора. У Рыжика на такое ни смелости, ни мозгов бы не хватило.

Глава 9

С Рабастаном она столкнулась, выходя из библиотеки. Санька прижимала к себе толстую книгу по чарам. "Сложные чары для любознательных" были пока ей не по зубам, но профессор Флитвик после последнего эссе очень рекомендовал. И она не решилась ему признаться, что ей бы с простыми до конца разобраться.

— Какая встреча! — младший Лестрейндж ловко подхватил в полёте выскользнувшую из её рук книгу. — Прогуляемся?

— Рабастан! — она не знала, смеяться ей или возмущаться. Этот слизеринец сводил её с ума своими неожиданными закидонами.

— Для вас, моя леди, я — Басти! — торжественно поклонился он, смеясь глазами. — Ну так что — у меня есть очень заманчивое предложение. Как насчёт кромки Запретного Леса?

— О Мерлин! Я тревожусь за твой мозг, — Санни отобрала у него книгу и решительно направилась к лестницам. — Ты в окно смотрел?

— Нет.

— Так погляди.

— А что там интересного?

Он её обогнал и сделал несколько шагов назад, разглядывая её лицо:

— Такая красота внутри, а ты мне предлагаешь пялиться в темноту?

Санька хихикнула и остановилась.

— Басти, что тебе нужно? — спросила она ласково и увидела, как Рабастан выглядит без улыбки. Ей впервые пришло в голову, что он совсем немножко симпатичнее старшего брата.

— Санни, — он шагнул ближе, схватил её свободную руку и прижался губами к запястью, перевернув кисть. Она растерялась, и Рабастан, пристально на неё взглянув, лизнул нежную кожу, под которой виднелись тоненькие синие вены. Санька чуть слышно ахнула, ощутив огонь, пробежавший по жилкам вверх по руке.

— Ты что! — вырвать руку не составило труда. — Обалдел?

Она нервно оглянулась. К счастью, никто за ними не наблюдал. Когда она возмущённо повернулась обратно к Лестрейнджу, он уже шаловливо улыбался.

— Я знал, что ты горячая девушка! — признался он интимным шёпотом, качнувшись к её уху. И добавил громче, склонив голову к плечу. — Классные серьги! Откуда?

Но сбить себя с толку она не дала, как раз заметила рядом чуть приоткрытую дверь какого-то кабинета.

— Пойдём, поговорим! — потребовала решительно и, не оглядываясь зашла в помещение. Поняв, где оказалась, она едва не передумала — это был кабинет ЗОТИ, пусть и совершенно пустой вечером воскресного дня.

Но Рабастан уже зашёл следом и прикрыл за собой дверь, привалившись к ней. И она не стала терять время в поисках более подходящего места. В конце концов, ей просто надо расставить точки над "и". Всё и без того зашло слишком далеко.

— А что, — Рабастан настороженно за ней наблюдал, — вот так сразу? Нет, я, конечно, не против, но тебе не кажется, что это не самое романтичное место в школе?

Санька отступила от парня ещё на шаг и положила книгу на парту:

— Не паясничай. Нам давно поговорить нужно.

— О чём? — судя по напряжённому тону, Басти догадывался о теме разговора, и Санька поняла, что поступает правильно.

— Рабастан! Я разве давала тебе повод думать, что ты мне нравишься?

— Да! Дважды, — он ухмыльнулся.

— Разве? — Санька удивилась, потеряв нить своей неподготовленной речи.

— Ты взорвала фейерверк над квиддичным полем. И более трёхсот зрителей видели, как ты меня похвалила.

— Это было ошибкой! Я не подумала.

— Зато я подумал, — победно улыбнулся он и шагнул к ней.

— Стой, где стоишь! — выхватывать палочку у неё уже получалось очень неплохо.

— В гневе ты прекрасна! — Лестрейндж отступил обратно и скрестил руки на груди, даже не пытаясь достать свою палочку.

— Или будем говорить серьёзно, или просто проваливай, — Санька палочку убирать не стала. В крайнем случае, сможет его обездвижить.

— Хорошо, как скажете, моя леди! Я серьёзен.

— Второй раз — это приглашение на бал?

— Да, ты согласилась.

— Это было пари.

— Если бы ты не хотела, то никакого пари заключать бы не стала.

Ей очень хотелось возразить, что он не оставил ей выбора, но не стала. Не спорить же пришла, а донести до мальчишки простую мысль.

— Хорошо, я признаю, что дважды была неправа. Я прошу прощения, мистер Лестрейндж, что вела себя неподобающим образом.

— Санни...

— Не перебивай, пожалуйста, — не купилась она на жалобный взгляд. — Я уже почти закончила. Со всей ответственностью заявляю, что не испытываю к тебе никаких романтических чувств. Я серьёзно. И я не хочу тебя этим обидеть! Просто, чтобы ты понял, и не придумывал себе, словно между нами что-то есть.

Он угрюмо молчал, опустив взгляд. Она залюбовалась его длинными пушистыми ресницами. На душе было очень гадко.

— Если ты о возрасте, — сказал он, не поднимая глаз, — то я...

— Да причём тут возраст?!

— Тогда кто? — а теперь он впился в неё взглядом, заставляя нервничать.

— Я не понимаю...

— Кто вклинился?

— Знаешь что, Рабастан! Я не думаю, что должна перед тобой отчитываться. Но скажу честно — никто не вклинивался, как ты изволил выразиться. Никто! Понял?

— Тогда почему ты отталкиваешь меня? Совсем не нравлюсь?

— Нравишься, конечно, — Саньку потряхивало, но она решительно была настроена довести дело до конца.

— Теперь я совсем ничего не понимаю, — заявил парень. — Если я тебе нравлюсь, то в чём проблема?

У неё комок в горле появился. Никогда ещё ей не приходилось быть в такой ситуации. Поэтому очевидное она произнесла очень тихо:

— Я не люблю тебя.

Он молча смотрел на неё, наверное, целую минуту.

И Санька готова была плакать, понимая, что ему, возможно, этот разговор даётся ещё тяжелее, чем ей. Но приходилось держаться, только палочку опустила вниз. Толку от неё, когда разбиваешь чьё-то сердце.

— И никого не любишь? — наконец уточнил он так же тихо.

— Никого, — кивнула она, не понимая, куда он клонит.

Басти криво улыбнулся:

— А Магнус Нотт?

Она вздрогнула и отвела взгляд.

— Я видела его два раза в жизни. И вообще это не твоё дело.

— Я и не лезу. Я просто спрашиваю — его ты тоже не любишь?

Пожалуй, не было причин так юлить. Ну да, поцеловал, но любить?

— Нет, не люблю, — она даже помотала головой, чувствуя странное облегчение. Хоть в этом он не может её упрекнуть.

Лестрейндж ласково ей улыбнулся:

— Тогда я всё-таки попытаюсь!

— Что? Басти, я серьёзно, не надо ничего пытаться! Пожалуйста!

— Проехали, Санни. Я всё понял и осознал. Расслабься! И вообще искал тебя по конкретному поводу.

Ей не понравилось его непонятное обещание "попытаться", но закончить разговор мирно Саньке очень хотелось. Поэтому она готова была ухватиться за новую тему всеми конечностями. Только бы прогнать неловкость и противную горечь внутри.

— И какое дело? Если ты про бал — то всё в силе. Я не собираюсь отказываться от своих слов.

— Я ценю, — легко улыбнулся Басти. — Но я не об этом. Птичка на хвосте принесла, что ты хочешь научиться аппарировать.

Санька закатила глаза:

— Я даже с той птичкой знакома. Она тебе мои возражения не передавала, случайно?

— Санни, у меня для друзей скидка.

— А я по-прежнему твой друг? — уточнила она.

— Нет, — поморщился парень, и прежде, чем она успела расстроиться, добавил: — Ты моя девушка!

— Рабастан, я же...

— Пошутил я! — поднял он руки в примирительном жесте. — Просто я не дружу с девчонками! Ладно, ты будешь исключением.

— И какая скидка? — вздохнула Санька — научиться аппарировать хотелось сильно. — То есть — какая цена?

Рабастан с хитрющей улыбкой отмахнулся:

— Я потом скажу.

— Нет уж! Говори сразу. Я не собираюсь соглашаться на кота в мешке.

— Э, ладно. Если я научу тебя аппарировать...

— То что? Может, придумаешь сначала, а потом уже поговорим?

— Зачем тянуть, можно и сегодня — до отбоя куча времени. И мне не надо тянуть, я знаю, чего хочу. Просто подыскиваю приемлемую для тебя формулировку.

— А по-простому это нельзя сказать? — Занервничала Санька. Заранее подозревала, что цена окажется непомерной. И измеряться будет не в галеонах.

— По-простому неинтересно, — хмыкнул он. — Давай так сделаем. Пойдём сейчас к озеру, там как раз граница антиаппарационного поля. И я посмотрю, на что ты способна. Может вообще все плохо, тогда и о цене глупо говорить. А если я увижу, что ты умница, то тогда и договоримся.

Она бросила взгляд на окно в кабинете.

— Правда же темно! А в школе нельзя?

— Санни, — терпеливо стал объяснять он. — Ты же знаешь, что в Хогвартсе аппарировать невозможно?

— А где учили вас?

— В специальном классе для таких тренировок антиаппарационные чары сняты. Но попасть туда не выйдет, охранных заклинаний на двери, как в Гринготтсе.

— Хорошо, — она уже мысленно представила, как переносится сама на Косую Аллею. — Дай мне двадцать минут. Я оденусь и спущусь к озеру. Встретимся у большого дуба?

— Договорились, — кивнул он деловито. Уже воображал себя учителем?

— Вот и хорошо! Только давай, ты первый уйдёшь отсюда, а я через пять минут.

— Логично, — легко согласился он, — жду через полчаса у дуба.

Он подмигнул ей и выскользнул из класса. Дверь закрылась со щелчком.

Санька сразу бросилась к ней и попыталась открыть. Но безуспешно. Алохомора не помогла.

Она почти собиралась запаниковать, как в дальнем конце кабинета послышались хлопки.

Сердце скакнуло вниз, перестав биться.

Она правильно поняла. По проходу к ней шёл преподаватель ЗОТИ, и именно он насмешливо ей аплодировал.

— Какая познавательная беседа в моём кабинете, мисс Прюэтт, — он уселся на первую парту, уставившись на неё как кот на загнанную в угол мышь. — Я почти прослезился.

— Мистер Робертс! — вспыхнула Санька, — я вас не заметила.

— Я догадался. Значит, вы посчитали, что кабинет ЗОТИ подходящее место для соблазнения несовершеннолетнего подростка?

— Я вовсе не... Я наоборот... Сэр, откройте, пожалуйста, дверь!

— Не раньше, чем вы извинитесь, юная леди. — Он явно наслаждался ситуацией.

— Простите! — выпалила она поспешно, чувствуя, что покраснеть ещё больше просто невозможно. — Я, правда, не подумала, что...

— Вот именно. Я заметил, мисс Прюэтт, что думаете вы весьма неохотно. Десять баллов с Гриффиндора и отработка три дня. Жду вас завтра здесь в семь часов вечера.

Он встал и взмахнул рукой, отчего в двери что-то щёлкнуло.

— Идите, пока я не передумал. А то опоздаете на свидание.

— Это не свидание, — запротестовала она, отступая к двери осторожными шажками.

— Не поверите, мисс Прюэтт, — его голос стал таким же, как на уроке — холодным и пренебрежительным. Слова он чеканил так, что реально хотелось спрятаться под парту, — мне абсолютно безразлично, как вы будете обманывать себя и бедного парня. Идите уже.

Она выскочила из кабинета, кипя от бессильной ярости. Вот ведь гад. Подслушал всё, ещё и баллы снял. Про отработку она вообще боялась думать — заставит зубной щёткой мыть пол в кабинете? С него станется. Ей вообще впервые назначили отработку, и это было так неприятно, что хотелось расплакаться.

В своей комнате она вспомнила о забытой в кабинете ЗОТИ библиотечной книге. Да, она машинально положила её на парту у стены, когда вошла в класс. Но возвращаться туда за ней? Ни за что!

"Сволочь, да что он вообще понимает!". Санька заметалась по комнате, уговаривая себя, что мистер Робертс неправ. Рабастан всё понял. И тоже знает, что никакое это не свидание.

Она решительно распахнула шкаф. Оденется, пойдет к озеру и скажет Рабастану, что передумала заниматься. Какая же она дура! Поедет домой на Рождество и попросит братьев. Они и научат. И как сразу об этом не подумала?

После такого решения на душе сразу стало легче. И она смогла задуматься, что надеть. Снега ещё не было, но здесь, в шотландских горах, по утрам уже лёд на лужах образовывался. И ветер холодный пробирал до костей. Конечно, она ненадолго, но мало ли что. Оделась она быстро — в тёплые брюки, свитер с высоким горлом и высокие ботинки. Не зря по каталогу вместе с девочками заказывала обновки ещё пару недель назад. На шею накрутила шарф, не тот, что в гриффиндорских цветах, а просто чёрный. И поверх надела тёплую мантию с капюшоном.

В этот момент дверь распахнулась и в комнату впорхнула весёлая Эжени.

Санька мысленно застонала.

— Ого, куда собралась на ночь глядя?

— Никуда, — сходу соврала Санька. Очень удачно, что она стояла перед открытым шкафом с большим зеркалом. — Просто примеряю обновки.

— Я у тебя спросить хотела, — Эжени забралась с ногами в кресло, наблюдая, как Санька не торопясь снимает мантию и развязывает шарф. — Куда ты сегодня исчезла? Мы уже думали, что тебя похитили.

Объяснение было давно заготовлено именно для этого случая, но произнесла его Санька без всякого энтузиазма. Вечер окончательно испортился.

— Показалось, что брата увидела. Но ошиблась. Потом встретила одного знакомого, заболталась, потом увидела, что ты с Дамианом и не стала отвлекать. Мне ещё эссе надо было дописать.

— А, ну я примерно так и подумала, — закивала мисс Вуд. — Я чего пришла — пойдём ко мне. Я плюшек закажу и твоего любимого чая. Поболтаем. Мне столько рассказать надо!

Санни через силу улыбнулась, представляя, как на холодном ветру возле озера ждёт её Рабастан.

— Я не могу, ещё два эссе надо закончить и пораньше лечь спать. Извини! Давай в другой раз.

— Да-а, до сих пор немножко волнуюсь, что ты стала такой. — Эжени сладко потянулась, — а мы только что с прогулки вернулись. Дамиан захотел погулять, да и Роб с нами был, и Чарити. Слушай, а тебе не кажется, что они с Робом очень друг другу подходят?

— Дамиан и Роб? — округлила глаза Санька, вызвав обалделое лицо у подруги. — Ну а что... Ну не злись, я пошутила!

— Это не смешно, — надулась Эжени.

— Нет, я не считаю Чарити хорошей парой для Роба, — поспешила реабилитироваться Санька. — Они слишком разные. Ему скорее подойдёт.... М-м. Даже не знаю.

— Ладно, поняла, удачи с эссе. Позову тогда Чарити к себе, она мне обещала показать новый каталог платьев. Если пораньше закончишь, присоединяйся.

— Ага, пока!

Эжени упорхнула — весёлая и беззаботная. А у Саньки сжалось сердце. Ей всё же стоит поговорить с ней про Дамиана. Мутный он какой-то. Испортит ей жизнь. Дальше может быть только хуже.

* * *

Конечно, она опоздала на добрых двадцать минут. Но Рабастан не упрекал. Поднялся с широкого корня дуба, нависающего над обрывистым берегом и приветливо улыбнулся.

— Я уже думал, что ты не придёшь. Готова?

— Басти, я... — все благие намерения улетучились от его серьёзного выжидательного взгляда. — Я думаю, что я не способна.

Он коротко рассмеялся.

— Санни, ты же ведьма! Конечно, ты способна. К тому же совершеннолетняя и ядро у тебя уже сформировано. Представляешь, каково было мне учиться два года назад? И то — жив, как видишь. Выше нос!

И она просто не смогла заявить, что учиться не будет.

— Что делать?

— Для начала смотреть. Начнём с очень маленьких расстояний. Видишь тот берег?

— Нет! Не вижу! — испугалась она.

— Так вот, это слишком далеко. Я тут уже начертил круги.

— Ты сводишь меня с ума, — вздохнула она, вставая в центр очерченного круга. И не заметила его быстрого испытующего взгляда. — Что дальше?

— Всё просто. Видишь тот куст, рядом с ним тоже круг. Внимательно его рассмотри. Запомнила?

— Вроде бы да.

— Теперь смотри, — он усмехнулся и пропал, оказавшись прямо возле куста. — Видела?

— Да, но я...

Он тут же оказался рядом и принялся командовать:

— Закрой глаза и представь его в деталях. Очень подробно. Представила?

— Я боюсь!

— Знаю, первый раз всегда страшно. Ты пока ничего не делаешь, просто представляй куст.

Его голос обладал странным успокаивающим действием. Саньке даже почти удалось расслабиться. И чего накрутила себя из-за этого гадкого профессора ЗОТИ?

— Да, представила.

— Ты должна захотеть оказаться возле куста в круге.

— Просто захотеть?

Она почувствовала, как он подошёл совсем близко, и вздрогнула, когда его ладони коснулись её лица.

— Тише-тише, я просто хочу, чтобы ты расслабилась. Вот так, не хмурься, — спокойный деловой тон заставил её устыдиться. Было даже приятно, от мягких поглаживаний по лбу и бровям. — Умница. Не открывай глаза.

Его ладони оторвались от её лица и прижались к животу Саньки. Глаза распахнулись сами собой.

— Вот здесь ты должна ощутить тепло, — похоже, её панику он даже не заметил, деловито инструктируя. И Санька снова закрыла глаза, в конце концов, на ней тёплая мантия и довольно толстый свитер. — Сконцентрируйся на этом ощущении. Представь, что здесь собираются маленькие лучики со всего тела и превращаются в тёплый светящийся комочек. Чувствуешь?

Она ощущала только его руки, и, кажется, тепло шло именно от них даже через одежду. Но поспешила кивнуть.

— Теперь попробуй произнести заклинание. Для начала вслух.

— Аппарейт?

— Без вопросительной интонации, — усмехнулся он. — Уверенней, Санни! И чуть резче.

— Аппарейт!

— Да, вот так. Повтори ещё пару раз.

Пришлось повторить ещё раз десять, пока Рабастана удовлетворило звучание. Он отошёл в сторону:

— Теперь сконцентрируйся, ощути тепло в животе, представляй куст и одновременно мысленно произноси заклинание. И не бойся, все нужные зелья у меня с собой.

Она не стала думать, на что он намекает, упоминая зелья. Представила куст и круг травы перед ним. Светящаяся линия была явно начерчена с помощью магии. Тихонько вздохнула, стараясь ощутить тепло там, где так недавно были его ладони. И кажется, получилось. Заклинание произнесла про себя резко. Что-то сильно дёрнуло её чуть ниже пупка. Дыхание перехватило. И всё закончилось.

Она распахнула глаза и увидела куст в одном шаге от себя. Ей удалось попасть ровно в центр нарисованного круга.

— Басти!

— Я здесь, — он широко улыбался, стоя очень близко.

— У меня получилось! — её переполнял такой восторг, что она засмеялась, когда Рабастан усмехнулся и, сжав руками её талию, немножко покружил, подняв над землёй. Шея у него была очень тёплая и крепкая — за неё пришлось ухватиться руками. Он почти сразу опустил её на землю, отстраняясь.

— Поздравляю, — сказал сдержанно. — Ты умница, Санни. Понравилось?

— Ещё как! — воскликнула она, пытаясь скрыть неловкость. — А можно ещё?

Какой смысл себя ругать, когда на тебя смотрят с таким восхищением?

— Нужно, только задачу усложним. Твоя цель — вон тот камень. Видишь? Круг возле него.

— Вижу.

Она не заметила, как пролетело время. К сожалению, Басти не позволил ей попробовать аппарировать к хижине Хагрида, хотя она была не так уж далеко. Сказал, что для первого дня достаточно. Мол, и так молодец, он думал, что будет хуже.

В Хогвартс она возвращалась в приподнятом настроении. Рабастан молча шёл рядом.

— Ой, — вспомнила она, отгоняя мечты о том, как станет аппарировать, куда захочет. — Ты же не сказал, что я тебе должна.

— Ты не замёрзла? — искоса посмотрел он на неё. Ступеньки главного входа были уже совсем близко.

— Нет, мне даже жарко. Ну, Басти!

— Хорошо, слушай. Но это будет очень сложно.

— И что же?

Он легко взбежал вверх и повернулся к ней.

— До самого бала будешь улыбаться мне при встрече.

— Ха, — Санька смотрела на него, запрокинув голову, и пыталась сдержать улыбку. Только ничего не получалось. — Я и так буду тебе улыбаться. Ты же научил меня аппарировать!

— Ну не дышать же, — хмыкнул он, с удовольствием её рассматривая. — Ладно, тогда к следующей субботе напишешь за меня эссе по чарам. Тему я тебе пришлю совой.

— Легко! — согласилась она и поднялась по ступенькам. Что-то в этом роде она и ждала. — А когда следующий урок?

— Не раньше, чем через неделю, ты слишком выложилась сегодня. Слабости нет?

Он распахнул перед ней дверь.

— Нет, — вздохнула она. Ждать неделю казалось очень обидным, — наоборот, у меня ощущение, что я здорова и полна сил.

— Это хорошо, — в холле он подмигнул ей и шутливо поклонился. — Я в подземелье, леди, можете не провожать.

И сунув руки в карманы брюк, зашагал в сторону лестниц, ведущих вниз. Распахнутая настежь мантия красиво развевалась за его спиной. А он даже не оглянулся ни разу.

Санька стянула с рук перчатки и поспешила в гриффиндорскую башню. Ей бы ещё на метле полетать, и счастье будет полным. Только вот Рабастана об этом лучше не просить. Хотя она была не прочь написать за него ещё пару эссе. И сама повторит что-то за пятый курс, и эссе братьев у неё никуда не делись. А новость, что она его не любит, он принял очень спокойно. Она боялась худшего. Так что может, и не было ничего — просто ребячество с его стороны? В любом случае, теперь можно было не беспокоиться, что он неправильно её понимает. А друг он классный. Так что не зря поговорила, даже отработки у вредного Робертса не такая уж большая плата за тяжкий груз, снятый с души.

* * *

За завтраком в понедельник Санька вяло ковырялась в омлете на своей тарелке, когда появилась совиная почта. Она не выспалась — переполненная впечатлениями, полночи не могла уснуть. Не помогал даже учебник Истории Магии. Она бы и будильник не услышала, если бы её однокурсницы — Эва, Линда и Джейн — не заглянули в её комнату, прежде, чем идти на завтрак.

Писем она не ждала, выписанный еженедельный журнал "Магическая Англия" приходил по субботам, так что очень удивилась, когда одна из сов спикировала прямо к ней. Эжени, меланхолично читающая только что полученную газету, тоже встрепенулась, когда перед Санькой возле тарелки шлёпнулся толстенький пакет.

"Мама" — опомнилась девушка, осторожно беря пакет в руки. Испуганно дёрнулось сердце и забилось, как пойманная птица. Неужели мама прислала ответ?

— Что это у тебя? — её почту заметил Артур, спрятавший своё тонкое послание в нагрудный карман, не читая.

— Не знаю, — Санька вертела в руках плотный пакет, содержащий явно что-то большее, чем просто письмо. К сожалению, никакой подписи на нём не было.

— Так открой! — посоветовал Рыжик.

— Я бы не стал, — тут же вмешался Роберт, сидевший рядом с Санькой напротив Уизли, — проверь сперва на проклятия.

— Я не думаю, что профессор Дамблдор допустил бы в школу проклятое письмо! — возмутился его недоверчивости Артур. — Открывай, Молли, не слушай его!

— А я бы проверила, — поддержала брата Эжени. — Защитные чары Хогвартса действительно не пропустят по-настоящему тёмные вещи, но есть ведь и простые заклятия, очень неприятные. Вспомни свой фирменный летучемышиный сглаз, Молли! Тоже ведь безобидная гадость. Ну, почти безобидная.

— Я открою его в своей комнате, — решилась Санька, убирая пакет в сумку.

Артур обиженно засопел, а Роб и Эжени поддержали, хотя и в их глазах тоже светилось любопытство.

Отвлёк небольшой пакет, упавший перед Вудом.

— Опять! — на громкий возглас Артура стали уже оборачиваться с других столов. — Хотел бы я знать, что за богатая поклонница у тебя объявилась!

— Роб, что там? — Эжени едва не подпрыгивала от любопытства, её брат краснел и задумчиво вертел маленький пузатый свёрток в руках.

Четвёртое послание за месяц, без записок и других опознавательных знаков. И в каждом какая-нибудь дорогая вещица. В первом были золотые запонки с рубинами, они сами вдевались в прорези на рукавах и никогда не терялись, приманиваясь простым Акцио даже за много метров. Но приманить их мог только Роб, на остальных они не реагировали.

Во втором была изящная шкатулка с дорогим самопишущим пером. Роб даже ахнул тогда, открыв посылку. Такое перо способно писать под диктовку почерком хозяина, могло также копировать написанное сколько угодно раз. Вуд уже давно мечтал о таком и, как и с запонками, не смог отказаться от подношения неизвестного дарителя.

В третьем послании был маленький снитч с функцией памяти. Он летал вокруг хозяина при повторении пройденного материала, зачитанного предварительно вслух, и каверзным голоском высмеивал ошибки. Роберт был очарован.

— Роб, — Санька с сомнением смотрела на нерешительного Вуда, — тебе не кажется всё это странным? Ты не пробовал выяснить, кто это?

— Какая разница! Отстань от него, Молли! — Рыжик возбуждённо брызгал слюной. — Открывай уже, дружище!

Эжени хмыкнула и покачала головой. Санька вздохнула. Неизвестная поклонница её немножко напрягала, но какое её дело, если Робу это до лампочки.

— Я всё-таки открою, — смущённо улыбнулся тот, осторожно распаковывая подарок.

Все затаили дыхание, уставившись на его руки. Даже Санька не удержалась.

— Какая милая змейка! — первой отреагировала сестра очарованного парня.

— Это браслет! — воскликнул Артур. — Я видел такой у дяди Расмуса. Правда, он запретил мне его трогать. Поднеси к запястью, и она сама совьётся в браслет. А если погладишь по головке, она, кажется, должна начать ёрзать и массировать руку. И вроде ещё маленькие ранки залечивает. Вот — на мне попробуй, я тут поранился утром.

Все посмотрели на большую руку Артура. Там действительно была ранка на пальце.

— Почему ты сам не залечил? — удивилась Санька. Она любовалась, как маленькая золотая зеленоглазая змейка извивается в руках Роба, и тихонько шипит, прикрывая глазки, когда он трогает её спинку или хвостик.

— Ну, Роб! Испробуй! — Настаивал Рыжик.

Роб с сомнением протянул змейку к руке Уизли, осторожно прихватив её пальцами за бока. Но едва оказавшись рядом с ранкой Артура, змейка вдруг сильно зашипела, распахнула немаленькую пасть и щёлкнула челюстью.

— Ещё бы миллиметр, и остался бы без пальца, — Санька не одобряла страсть Уизли сразу все испытать, что присылают кому-нибудь из них.

— Ты что, не понял? — поддержала Эжени подругу, укоризненно поглядев на бледного Артура, — все подарки зачарованы на Роба. Они никому больше не даются. Уже забыл, как убегал от взбесившегося снитча по всей гостиной? А перо, проткнувшее твою ладонь?

Роб виновато успокаивал свою змейку, гладя по напряжённой спинке. Гладкие золотые чешуйки поблёскивали в неярком свете Большого зала. Из пасти высунулся длинный раздвоенный язычок и ласково лизнул Роба в ладонь, сразу же убравшись обратно.

— Грифы совсем страх потеряли, — раздался рядом голос Рудольфуса Лестрейнджа.

Санька подняла голову — мимо проходил слизеринский префект с Беллатрикс, а за ним Рабастан и Флинт. Она чуть заметно улыбнулась Басти — обещала ведь. Тот подмигнул, довольный.

— Иди, куда шёл, Лестрейндж! — вскипел Рыжик.

— Я-то пойду, — кивнул Руди, — эй, Вуд, и не совестно светить м-м... стимуляторы особого назначения при дамах, а? Развлекайтесь, ребятки!

Флинт заржал, когда весь красный Роб выскочил из-за стола и почти бегом направился к выходу из Большого зала. Змейку он забрал с собой. Руди скупо улыбнулся, остальные двое и вовсе не проявили эмоций. Не спеша, они ушли вслед за Робом.

— Идиоты, — весь багровый Артур поспешно накладывал на тарелку пирожки с мясом. — Он даже не поел. Пойду, отнесу.

— Что этот гад имел в виду? — спросила Эжени. — Я ничего не поняла.

— Я потом тебе объясню, — хихикнула Санька. Робу она посочувствовала, но от нелепой ситуации хотелось заржать как Флинт. Она искренне считала, что глазастый Рудольфус оказал услугу, тремя словами объяснив назначение подарка. Роберту бы спасибо сказать, но ему даже в голову не придёт — ох уж эта вражда гордых грифов и слизеринцев.

* * *

До урока оставалось ещё двадцать минут и, хотя на ЗОТИ Санька боялась опоздать больше, чем на другие уроки, она всё же забежала в комнату, чтобы посмотреть содержимое своего пакета.

После конфуза с Робом, она решила никогда не вскрывать послания при всех. А то мало ли что.

Не очень сложное заклинание проверки подозрительных предметов она и сама знала. Так что, увидев мелькнувшее голубое свечение упаковки, быстро её разорвала. На кровать выпал скрученный трубочкой пергамент и пушистая шапка, связанная из очень нежной шерсти. Шапка была серая с белыми полосками.

Она сразу её примерила перед зеркалом в шкафу, оттягивая прочтение письма. Шапка окутала голову ласковым теплом, а смотрелась просто обалденно. Жалостливо вздохнув, Санька её сняла, прижала на мгновение к щеке и засунула на полку.

Послание раскрыла быстро, боясь передумать.

"Дорогая Санни!" — начиналось письмо. Быстро посмотрев на подпись, Санька убедилась, что писала мама.

"Мы были очень удивлены и обеспокоены, получив твоё письмо. Спасибо Мюриэль, гостившей у нас в этот момент. Она отговорила твоего отца немедленно забрать тебя из школы.

Но мне всё равно кажется, что с тобой не всё в порядке. Тётя Мюриэль всегда тебе потакала, но ты же понимаешь, что есть вещи, которые не стоит скрывать от родителей.

Санни, что бы ни случилось, моя девочка, ты всегда можешь прямо сказать об этом мне. Я тоже училась в Хогвартсе и смогу тебя понять не хуже тётушки.

Шапку я вязала тебе сама, хотела отдать на день рождения. Но отец против нашей встречи в Гринготтсе, и я решила послать её совой. Не забывай надевать её на прогулки. Она зачарована от любых ударов, остановит даже камень, пущенный в голову. Шерсть от нашего книззла Рекса с добавлением волос единорога может менять оттенки, подстраиваясь под верхнюю одежду.

Напиши мне, если тебе что-то нужно. Не всё можно сказать отцу, я понимаю.

P.S. Почему твоё письмо принесла незнакомая сова? Что случилось с Милашкой?

P.P.S. Профессор Робертс, хоть и слизеринец, но очень толковый преподаватель. Возможно, ты что-то не так поняла. Мальчики отзываются о нём очень хорошо.

Целую, мама".

Санька выдохнула, счастливо улыбаясь, она и не заметила, что при чтении письма просто перестала дышать. Ей было странно, что письмо так обеспокоило родителей. Что же она такого написала? Впрочем, искать черновик и перечитывать времени уже не было.

Быстро сунув письмо в сумку, собираясь его прочесть ещё не один раз, она побежала на занятие. Скатившись с лестницы по перилам, она едва не упала в пролёт, но настроения это не испортило. Дальше она уже спускалась почти нормально, прыгая через две ступеньки.

И как она могла забыть про свою сову? Милашка, значит. Санька решила на следующей же перемене проверить совятню. Теперь, зная имя, она хоть позвать её сможет.

И всё же она опоздала. Возле кабинета ЗОТИ тишину можно было резать ножом. С сильно бьющимся сердцем, Санька робко постучала и приоткрыла дверь.

Ребята, намуштрованные невозможным Робертсом, что-то быстро строчили перьями на пергаментах и даже не оглянулись на неё, пока профессор противным голосом не произнёс.

— И снова здравствуйте, мисс Прюэтт.

— Простите за опоздание, — выдохнула она, глядя на его черные ботинки, начищенные до блеска.

— Какая уважительная причина вас задержала, мисс, что вы опаздываете на проверочную работу?

Санька скосила глаза на ребят, свободное место снова было рядом с Флинтом. Эжени сидела с Артуром, а Роба вообще не было видно.

— Я дождусь ответа? — напомнил о себе Робертс. — Видимо, нет. Прекрасно, мисс. Садитесь. Пять баллов с Гриффиндора и отработка в четверг вечером. Мистер Флинт, покажите своей рассеянной соседке, что нужно делать. Мистер Мэдисон, вы собираетесь делать мисс Шепард предложение? Нет? Странно. Тогда сядьте ровно. А лучше поменяйтесь местами с мистером Хиггинсом. Мисс Прюэтт, вы долго намерены шуршать?

Санька быстро достала учебник, чистый пергамент и перо. Флинт улыбнулся краем рта и придвинул к ней свою чернильницу-непроливайку.

— Нужно описать своими словами воздействие "Империуса" на мага, — прошептал он. — Ну, всякие там нюансы, понимаешь?

Санька благодарно кивнула. Тему она знала неплохо, прочитав нужную главу ещё в пятницу.

Она не успела дописать последнее предложение, когда пергамент выскользнул из-под пера, взмыв в воздух.

— Время вышло, — заявил профессор, взмахом руки приманив к себе парящие пергаменты. Они сами сложились в стопку на краю его стола. — Новая тема будет о втором непростительном. Мисс Прюэтт будет так любезна, что выйдет к доске и расскажет всем его суть.

— Не дрейфь, — шепнул Флинт, — это про...

— Силенцио! Мистер Флинт, я рад, что вы испытываете к мисс Прюэтт столь тёплые чувства, но будьте добры демонстрировать их не во время занятий! Мистер Хиггинс, я сказал что-то смешное? Два балла с Гриффиндора! Мисс Прюэтт, прошу!

На негнущихся ногах Санька вышла к учительскому столу и повернулась к классу. Флинт, покраснев, на неё не смотрел. Руди и Бэль одинаково не проявляли никаких эмоций, на лицах остальных можно было прочитать любопытство и злорадство — радовались, что спросили не их. И только Эжени сочувственно вздыхала.

А Санька судорожно гадала, о чём речь — Авада или Круциатус.

— Мисс Прюэтт, мне кажется, я наложил Силенцио не на вас, а на мистера Флинта. Мы дождёмся ответа?

— Круциатус, — выбрала она, — второе непростительное — это Круциатус.

— Похвально. И как вы охарактеризуете его действие?

Взмолившись внутренне, чтобы её не заставили его демонстрировать, Санька сглотнула и произнесла первое, что пришло в голову. Не зря же в своё время читала столько фанфиков:

— Это заклинание причиняет очень сильную боль, человек может сломать кости, когда изгибается от его действия.

— Впечатляюще, — хмыкнул Робертс, — вам бы романы писать, мисс Прюэтт. На что конкретно воздействует Круцио?

— М-м... На части человеческого тела.

— Вы пугаете меня, мисс. На какие именно части, сможете перечислить?

Санька злилась, считая, что мама насчёт него ошибалась. Ничего хорошего в нём нет. И братья тоже не правы. Вот что он у неё? Анатомию спрашивает? Ладно же!

— На все части. Руки и ноги, на шею, на грудную клетку...

— Шикарно, мисс Прюэтт. Садитесь. Только что вам очень наглядно мисс Прюэтт озвучила распространённое заблуждение насчёт второго непростительного. Есть желающие её поправить? Лестрейндж, два балла Слизерину, и нет, мне неинтересно слушать вас. Мисс Блэк, вас это тоже касается. Два балла Слизерину. Ещё кто-нибудь? Мисс Вуд? Нет? Один балл с Гриффиндора.

Никто даже не роптал, ибо знали, что чревато. Так, как Робертс, ни один преподаватель не зверствовал, даже МакГонагалл была сущей бабочкой по сравнению с ним. Санька затаилась, боясь громко дышать. Флинт ёрзал на месте. Силенцио с него так и не сняли.

— Хорошо, записывайте, раз вы не в состоянии запомнить. Мистер Флинт, вас это тоже касается. Итак, Круцио. Сильное болевое заклинание, как поведала нам мисс Прюэтт. Считается непростительным после закона, выпущенного в 1717 году Министерством Магии, о трёх опасных заклинаниях, наносящих здоровью мага непоправимый вред. Изначально использование Круциатуса носило чисто медицинский характер. И как некоторые из вас могут догадаться, медикам в крайних случаях разрешается использовать Круцио для лечения пациентов. В каких случаях, мисс Прюэтт?

Санька зависла. Она не могла поверить, что это правда. Ну кто станет мучить больного человека, причиняя ему боль? Хотя...

— Чтобы запустить остановившееся сердце! — выпалила она.

Робертс одарил её холодным взглядом.

— Один балл Гриффиндору. Совершенно верно. Это одна из областей применения. Впрочем, для понимания этого вполне достаточно. Переходим к действию. Когда человек испытывает боль в обычной жизни, без всяких непростительных? Правильно, мисс Шепард, ожог. Три балла Слизерину. Итак, что происходит при ожоге? Нервные клетки покрывают всё тело человека, где-то их больше, где-то меньше. Именно нервные окончания позволяют нам осязать, чувствовать, испытывать боль или наслаждение. Вижу, что вы знаете, мистер Флинт, самые насыщенные нервными окончаниями части тела человека. Жаль, что вы не можете озвучить.

Санька покосилась на Флинта, который перестал скалиться в улыбке и слегка покраснел.

— Итак, при ожоге нервные окончания получают импульс, — продолжил Робертс, взмахом палочки изобразив на доске схематичного человечка. Появилось изображение горящей свечи. — От нервных окончаний импульс стремительно бежит в мозг, донося информацию об ожоге. Мозг обрабатывает информацию, и посылает обратно на конечность человека другой импульс, предупреждающий носителя об опасности самым простым и доступным способом, этот импульс воспроизводит боль. Это происходит настолько быстро, что нам кажется, что мы сразу ощутили боль от ожога, и даже не задумываемся о механизме этого знания.

На нарисованном человечке побежали синие точечки к голове, а потом красные точки от головы к обожжённой руке. Человечек открыл нарисованный рот и отдёрнул руку от свечи. Точечки застыли.

— Что же происходит при Круцио? — взмах палочки профессора, и свеча исчезает. — Раз раздражителя нет, нет и импульсов в сторону мозга.

Синие точки поблекли и исчезли с рисунка человечка. Появился другой человечек с палочкой в вытянутой руке.

— Заклинание Круцио — потому и относится к ментальным атакам, что действует непосредственно на мозг человека, — от палочки нарисованного злодея в голову несчастному первому человечку побежали синие точки. — Мозг получает ложную информацию о повреждениях организма. Не распознав ложь и локализацию повреждений, мозг бьёт тревогу и посылает предупреждающие импульсы на все нервные окончания человека. И человек испытывает боль, хотя никаких повреждений нет и в помине.

Человечка на доске просто затопили красные точки, разбежавшиеся от головы во всех направлениях. Он скрючился, упал и забился в судорогах.

Саньку передёрнуло.

— Но если это ложь, разве нельзя как-то...

— Пять баллов с Гриффиндора, мисс Стэнли, за выкрик с места. Итак, записываем, сильный окклюмент может ослабить, или даже свести на нет действие этого непростительного. К сожалению, среди вас таких нет. Возможно, мисс Блэк когда-нибудь сможет достичь в окклюменции приличного уровня. Остальные — увы. Маглорождённые, мисс Стэнли, просто не смогут обучиться этой науке.

— Хоть демонстрировать не нужно, — пробормотала Санька, вызвав бесшумный смешок Флинта. Она догадывалась, кого могут попросить.

К её ужасу, профессор Роберт услышал, судя по противной улыбке на его лице, обращённой к ней.

Не спуская глаз с Саньки, он холодно произнёс:

— До конца урока осталось две минуты. Все свободны. Мистер Флинт, Фините Инкантатем! Мисс Прюэтт, вас я попрошу остаться!

Санька с нехорошим предчувствием опустилась обратно на стул, глядя, как остальные поспешно покидают кабинет.

— Я подожду, — сказала ей Эжени.

— Не советую, мисс Вуд, — сразу отреагировал Робертс. — Увижу вас у кабинета — и ваш Дом потеряет десять баллов.

Эжени вспыхнула и поспешила уйти. Санька тоскливо рассматривала картинку на доске. И мама ещё уверяет, что он приличный человек!

— Итак, мисс Прюэтт, — произнёс профессор, когда дверь за последним студентом закрылась. Щёлкнул замок, напугав девушку ещё сильнее. — У меня к вам деловое предложение. Оно сложилось из вашего желания увидеть демонстрацию второго непростительного.

— Но я не это имела в виду, — запротестовала она.

— Всё сказали? Суть предложения проста. Я две секунды испытываю на вас непростительное, и отменяю три отработки. Соглашайтесь.

— Только три? — уточнила она, шокированная предложением. С одной стороны, как заманчиво было бы избавиться от отработок, но испытать жуткую боль...

— Забавный вопрос, — хмыкнул он, — хорошо, все отработки и три секунды Круцио.

— А это разрешено? — её уже потряхивало от перспективы корчиться на полу от боли.

— Одно заклинание входило в программу урока. Разрешение Министерства подписано. Более того, класс экранирован от следящих чар и от всех звуков. Если сами не поделитесь, никто не узнает.

Санька почувствовала мурашки, бегущие по спине, и с несчастным видом посмотрела на Робертса. Было слишком много заданий от всех профессоров, чтобы упускать возможность избавиться от четырёх отработок. Да и что такого, она даже зубы без наркоза лечила в той жизни. Всего три секунды!

— Я согласна, — очень тихо произнесла она.

— Никак не могу понять, вы слишком храбры или слишком глупы, мисс Прюэтт, — задумчиво произнёс профессор. — Выходите к доске.

Проигнорировав очередное оскорбление, Санька вышла к доске, ощущая сильную дрожь в коленках. Постаралась расправить плечи и твёрдо взглянуть на садиста-преподавателя.

Он даже не дал ей подготовиться. Сразу поднял палочку и резко произнёс:

— Круцио!

Санька вздрогнула и зажмурилась. Почему-то защипало уши, но это сразу прошло. Она недоумённо открыла глаза.

— Так я и думал, — мрачно произнёс Робертс, палочку он уже убрал. — Хорошо, что я не легилимент! Откуда у вас эти серьги?

— Мне подарили, — пролепетала она. — Я не могу сказать.

— Тёмный Лорд, что ли? — хохотнул он, но тут же добавил: — Ладно, я пошутил! Кто-то очень хорошо о вас позаботился. Знать бы, почему.

— Я не знаю.

— Не сомневаюсь. Свободны, мисс Прюэтт. Отработки отменяются, можете идти. И книгу свою заберите, мне тут ваши вещи хранить негде.

Он отлевитировал ей на парту томик по занимательным чарам со своего стола.

Она поспешно запихала его в сумку.

— И ещё, — мистер Робертс уже сел за стол и придвинул к себе пергаменты. — Если вашей подруги нет за дверью, то вам очень повезло узнать цену вашей дружбы. Целых десять баллов. Подумайте об этом на досуге.

Эжени не было, но Санька отмахнулась от последних слов профессора. Ничего это не значит, подумаешь — не подождала. Он просто ненавидит гриффиндорцев и хочет нарочно их поссорить.

* * *

Неделя летела стремительно. Санька едва успевала справляться с заданиями профессоров, будто сорвавшихся с цепи. Каждый счёл своим долгом постоянно напоминать им про ТРИТОНы, задавать километровые эссе и отработку бесконечного множества заклинаний. Проще всего было с зельями. Слизнорт не мучил их лишний раз, зелья варились в классе именно те, которые могли спросить на ТРИТОНах, а эссе он задавал короткие, да и то всего дважды.

Профессор ЗОТИ временно прекратил придирки к Саньке, лишь иногда останавливая на ней задумчивый взгляд. Только запретил пересаживаться от Флинта, мотивируя тем, что оба от такого соседства стали соображать гораздо лучше. Квинтус лишь обрадовался, и добросовестно подсказывал Саньке, если она чего-то не знала, через раз зарабатывая Силенцио до конца занятия. С ним было легко и весело. Эжени пересадили к слизеринцу Регану Мэдисону, добродушному здоровяку, который неожиданно тепло отнёсся к такому соседству, а Робу в напарницы досталась слизеринка Эмили Гамп, большеглазая девочка с мечтательным взглядом и торчащими во все стороны короткими волосами. Маленькой она смотрелась даже на фоне стройного Роберта.

А ещё были уроки танцев. Руди и Беллатрикс сами сильно уставали от учёбы, но не показывали виду, обучая Саньку все с тем же огоньком и удовольствием. Осинкина и сама замечала, что стала двигаться лучше и почти без ошибок танцевала и вальс, и танго, и ещё пару танцев. МакГонагалл как-то даже похвалила её за хорошую осанку.

В выходные наступила передышка, точнее — в воскресенье. Занятия в понедельник и вторник отменили ради бала и подготовки к нему, зато в субботу было восемь пар.

В воскресенье мало кто пошёл в Хогсмид, все готовились к балу, то и дело гоняя сов за упущенными из виду мелочами. В гостиной стояла невообразимая суета. Девочки то и дело демонстрировали всем свои платья. Кто-то что-то кроил прямо на столе перед камином, кто-то вырезал украшения для зала по поручению Эжени. Повсюду свисали ленты, отрезы ткани и всякая мишура.

Парни от такого зрелища сбегали в свои комнаты, или в Большой зал, где обсуждали девчонок и свои пары на балу. Об этом сообщил Роб — его единственного из парней девочки допускали оценить свои наряды. Возможно потому, что он для каждой находил комплименты, хорошо разбираясь в стилях магической моды, и не пытался дезертировать.

Санька с трудом сдерживала улыбку при виде Роба в окружении девчонок, её так и подмывало спросить, использовал ли он змейку по прямому назначению. Но сама же возмутилась, когда Артур по секрету и очень громко сообщил им с Эжени прямо в Большом Зале, что Роб носит подарок на щиколотке и никогда не оставляет в комнате, уходя со змейкой даже в душ.

— Ну и что? — спросила его Санька, отпивая морковный сок, и краем глаза следя за столом Рэйвенкло — несколько человек повернулись к ним на голос Артура. Ещё и Дамиан слышал и так усмехнулся неприятно, что Рыжику захотелось врезать. — Ты знаешь, что сплетничать нехорошо? Он же твой друг.

Просвещенная Санькой Эжени закатила глаза:

— Балбес ты, Рыжик! Завидно, что ли?

— А вдруг он там это... — Артур смешался, покраснел, и быстро впился зубами в большой кусок пирога. Оказалось, это он Роба увидел, который подошёл и занял место напротив него. Артур подхалимски заулыбался и, дожевав пирог, стал выпрашивать у него последнее эссе по Трансфигурации:

— Ну последний раз, друг. Я просто не успел!

Санька хотела уже сказать, что об этом думает, когда к ней спикировала небольшая сова. Уронив листок, сова сделала над залом круг почёта и улетела.

— Что там? — сразу спросила Эжени, которая тоже косилась на Артура с неприязнью.

Санька ей показала две строчки на маленьком куске пергамента.

"Александра, здравствуй! Будь готова завтра к девяти утра.

Джейсон Гидеон Прюэтт, Прюэтт-холл, 29 октября 1967 года".

И тогда Санька вдруг осознала, что уже завтра у неё день рождения и она наконец увидится с отцом. Больше ни о чём она думать не могла.

Даже великолепное платье с самыми прекрасными туфельками не затмили беспокойства. Валери передала их через Беллатрикс, с которой Санька должна была встретиться на последнем уроке танцев.

Увидев в этот вечер возле Выручай-комнаты Рабастана, она очень удивилась, а мисс Блэк невозмутимо пояснила, что всё-таки танго им двоим нужно отрепетировать вместе, чтобы хоть чуть-чуть привыкнуть друг к другу.

Басти и правда был хорош: высокий, гибкий, пластичный — в танце он смотрелся едва ли хуже брата. А может быть, даже лучше. И привыкать слишком долго не пришлось, манера братьев мало чем отличалась. Младший Лестрейндж был на редкость спокоен, вежлив и собран. Поощрительно улыбался, когда у неё получались особо сложные движения. Необидно поправлял, когда она ошибалась. А в конце так целомудренно поцеловал руку, что она полностью поверила, что теперь он просто друг.

Спала она беспокойно. Видимо, так нервничала перед встречей с отцом, что он ей приснился. Сначала он был Ноттом с голосом Робертса, потом превратился в Волдеморта и требовал, чтобы она показала ему Круцио, потом почему-то стал Рудольфусом, который с вкрадчивой усмешкой признавался ей, что он и есть её отец.

И в семь часов, проснувшись от будильника, она чувствовала себя вялой и разбитой.

Каким образом свяжется с ней отец, и как собирается забрать — она даже не представляла, поэтому пошла с Эжени на завтрак. Только есть ничего не хотелось, ограничилась стаканом молока и парочкой крекеров.

— Ты такая бледная, — сказала Эжени, с аппетитом уплетавшая порцию овсяной каши. — Не заболела?

— Нет, спала плохо.

— Я тоже. Представляешь, Реган Мэдисон пригласил меня на бал.

— Кто? — удивилась Санька.

— Ну здоровый такой, со Слизерина. Мы теперь вместе на ЗОТИ сидим.

— А! Ну классный парень. А ты что?

— Дурочка! Меня же Дамиан пригласил давным-давно. Так и сказала Регану, что опоздал. Так он все равно попросил оставить ему два танца. Ты видела его? Он же как медведь. Отдавит мне все ноги.

— Отказала в двух танцах?

— Согласилась, — покаянно вздохнула Эжени, — я его побаиваюсь, вдруг обиделся бы. Я туфли так зачаровала из-за этого, что хоть Хагрид наступит — ничего не почувствую. Надеюсь, Дамиан не приревнует.

— Молодец!

Санька уже хотела намекнуть, что Дамиан не очень хороший парень, как рядом материализовался хогвартский домовик.

— Мисс Прюэтт надо пройти в кабинет директора, — сообщил он и исчез.

— К директору? — испугалась она.

— Ты чего? — Эжени прыснула. — Это наверняка твой отец за тобой пришёл. Оденься теплей, сегодня холодно очень.

— Отец?

— Молли, не тупи! Камин же только у него открыт, через который родители приходят. Ты чего? Всегда же так. Тем более что сейчас почти девять, как он тебе и обещал в письме.

Одевшись в рекордные сроки, Санька почти бегом добежала до горгульи, и в растерянности остановилась — пароль ей сказать забыли в очередной раз. Но её словно ждали — проход сам открылся, пропуская её на винтовую лестницу.

— Девочка моя! — воскликнул директор, едва она вошла. — Вот и ты!

— Здравствуйте, профессор! — Санька хотела ещё что-то сказать, но вдруг заметила высокого черноволосого мужчину возле камина. — Отец?

— Готова, дочка? Всего доброго, Альбус. Ну, что такое? — он был похож на братьев, только старше и представительнее. И волосы не просто черные, а с сединой. Глубокие морщины возле носа и на лбу. Глаза серые — умные и усталые — рассматривали её придирчиво.

— Ничего, — отмерла Санька и поспешно подошла к камину. — А мы куда?

— Чётко назови — "Чёрный лотос".

Девушка заметила, что директор при этих словах отца удивленно поднял брови.

Она поспешно зачерпнула дымолётный порошок и, швырнув его в камин, шагнула в зелёное пламя.

— Чёрный Лотос!

Ощущение взбесившегося лифта и каруселей "Сюрприз" — и прощай Хогвартс! Хорошо, что она не поела.

Глава 10

— Проходи, Антуан, мой друг. Или лучше сказать — мой враг? — Магнус Нотт указал бокалом на соседнее уютное кресло перед камином, щелчком пальцев отпуская проводившего гостя мальчишку:

— Брысь отсюда!

Тот сверкнул на профессора Хогвартса любопытным взглядом озорных карих глаз, замешкался в дверях и, наконец, скрылся.

Громко хлопнула дверь, закрываясь за ним, послышался топот и звук покатившегося по лестнице тела.

— Не убьётся? — Робертс опустился в кресло, принимая отлевитированный ему бокал с коньяком, и придирчиво осмотрел жидкость на просвет. Понюхал, поболтал в бокале.

— Они тут живучие, — пожал плечами Нотт.

— И почему враг? Ты успел поругаться с моим патроном? Или Лестрейндж досадил чем-то твоему отцу?

— Ещё нет, — криво усмехнулся Нотт. — Но кто знает, что будет дальше. Времена смутные.

— Это да... Странное место для встречи, — хмыкнул профессор, оглядывая небольшую комнату. Стены увешаны потрёпанными коврами, на голые доски пола брошено несколько шкур, за плотным пологом в углу, видимо, спальное место. — Лорд Нотт по-прежнему лютует?

Магнус откинул со лба светлую чёлку и ухмыльнулся.

— По-прежнему. Я в мэноре теперь практически не появляюсь. Здесь тоже бываю наездами, даже своей комнаты нет, веришь? В мэноре того же Абраксаса у меня почти законная спальня, а тут нет.

— Почему — поверю. Ты, помнится, как Хогвартс закончил, в мэноре всё на вассалов переложил. Как они, справляются без наследника? И что это за место? — Робертс откинулся на спинку кресла, внутри которого что-то хрустнуло и заскрипело. — Мерлин! Репаро уже не работает?

— Этому креслу сотня лет. Что ты хочешь? Это кабинет Яксли. Теперь он здесь заправляет, толковый мужик. Наша приграничная цитадель всегда требовала повышенного внимания. Но нынче тут спокойно. Корвин за границей присматривает, да парней гоняет, их тут всего дюжина на обучении у старика. А у меня своих забот хватает. Лучше скажи, как Хогвартс?

— Стоит. Что ему станется? Вот ваша башня меня пугает. Дракклова печень! Я сам едва не навернулся с этой лестницы.

— Да брось, тут суровый народ живёт, им не привыкать. Парни все вместе в казарме живут, так им тут недолго кантоваться. И оба наставника там же, из молодых. У целителя местного в башне комната обустроена. Так себе целитель, но тем не менее, — Нотт сделал глоток из бокала и закинул ноги на низкий столик. — И вообще не придирайся. За ними всеми тут миссис Яксли присматривает, Марта — она ещё меня гоняла, помнится, и розги — это было самое ласковое. Но парни при ней всегда одеты и накормлены.

Магнус Нотт сделал вид, что перебирается в приграничную цитадель поместья, когда отец, разбушевавшись в очередной раз, велел без невесты в мэнор не возвращаться. Благо, наследнику было, где голову преклонить, и денег на жизнь тоже пока хватало. Да и Тёмный Лорд скучать не давал. Что-то назревало, но пока ничего конкретного сказать было нельзя.

Иногда он ночевал здесь, в северной башне. Стелили ему прямо в этом кабинете, да большего ему и не требовалось. Заведённые здесь простые нравы покорили его ещё в детстве, когда совсем мелким пацаном он прилетал сюда на метле. А позже, учась в школе, обязательно проводил здесь один летний месяц, наслаждаясь полупоходными условиями.

Вот и сейчас какая-то чумазая рожица сунулась в дверь без стука:

— Господин!

— Что там?

Мальчишка, уже другой, блестя глазами покосился на профессора.

— Стену пробили у дальнего загона. И ограда там порушена. Так там диких гиппогрифов видели. Двух! Тётка Марта ругается, что свиньи убегут.

— А Яксли что? От меня-то что требуется?

— Так он и прислал, ваша светлость. Спрашивает, не изволите диких гиппогрифов помочь отловить, пока загон латают и ограду восстанавливают?

— А что, совсем дикие? — Нотт с грохотом опустил ноги в сапогах с металлическими набойками на пол, и поставил бокал на стол. — Ваше профессорство, ты как — прогуляемся?

— И часто тут такое? — поинтересовался Робертс, легко поднимаясь на ноги.

— Гиппогрифы? Конкретно они — не часто, но и других тварей хватает. Яксли тут дикие гиппогрифы по соседству не в кайф, сам понимаешь, а они явно себе гнездовье готовят к зиме. Вспомним молодость? А, Тони?

— Ты всё такой же, — усмехнулся Робертс, накидывая на себя утеплённую мантию. — И зови так красавчика Долохова, если не страшно. А меня — либо профессор, либо мистер Робертс, если имя не можешь запомнить.

Магнус широко улыбнулся и хлопнул его по плечу, заставив гостя поморщиться:

— Не кипятись, Антуан! Долохов — нормальный мужик, зря ты так. Тёмный Лорд его не за красивые глаза ценит, уверяю.

Они решили миновать лестницу и аппарировали прямо к стойлам за башней.

— Я в курсе, что ценит Тёмный Лорд, — поморщился профессор, подозрительно разглядывая уже осёдланных гиппогрифов. — Мой патрон Лестрейндж тоже им странно очарован.

— Я не очарован, — поморщился Нотт, подходя к самому крупному зверю. — Давай о делах позже. Приглашаю тебя пообедать в любой ресторан на выбор. Даже магловский.

— Замётано! Какой из этих зверей поспокойнее?

— Корвина спросить надо. Хотя, гляди на того, с белой шеей, ты ему понравился. Яксли их всех дрессирует на славу.

Управляющий уже подходил к ним, слегка прихрамывая на правую ногу.

— Магнус, профессор, — коротко кивнул он. — Твоя светлость, советую вам держаться на восток, а через пару километров свернуть к горе. Мы подлетим с другой стороны. Я подозреваю, что гнездовье там, и ребята наши видели у подножия холма какие-то кости. Не иначе кабана задрали. Значит, они здесь уже как минимум трое суток.

— Понял, Корвин, ты скажи лучше, тебе живыми брать или как?

Мужчина задумчиво погладил могучую шею ближайшего гиппогрифа. В широкой кожаной куртке, грубых штанах и очень грязных сапогах он напоминал Робертсу крестьянина. Впрочем, это они с Магнусом смотрелись здесь чужеродными элементами в своих мантиях.

Яксли оглянулся на стоявших неподалёку парней. Те сбились в кучу, ожидая решения старших. Судя по их виду, они сами мечтали отправиться на охоту.

— Одного, пожалуй, взял бы живым, но это явно пара. Однолюбы, мать их. Сдюжим ли обоих?

— Вчетвером запросто, — решил Магнус ласково поглаживая шею благородного животного, которого выбрал для себя. — Воспитаешь?

— Не вопрос. Парней учить буду. Есть у меня один на примете, хорошим дрессировщиком будет.

— Кто же это?

— Маркус Бойл, — Яксли показал на темноволосого крепыша, вышедшего из-под навеса. — Он и седлал всех. Полетишь на Клыкастике, парень. Выводи.

— Хороший выбор, — одобрил Магнус. — Антуан, мантию не жалко? Эй, парни!

Нотт пронзительно засвистел, призывая молодёжь.

Те бегом бросились к своему патрону.

— Кто одолжит куртки профессору и мне? В обмен на мантии.

Недавние выпускники Хогвартса быстро сориентировались и двое сразу сорвали с себя крепкие кожаные куртки. Один протянул свою Робертсу.

Антуан снял утеплённую мантию и забрал куртку у парня:

— Благодарю, мистер Пранк! Надеюсь, нет вероятности, что вы в моей мантии полезете к свиньям?

— Мерлин с вами, профессор! Пылинки не будет! Сохраню в лучшем виде.

— Стив — отличный боец, — усмехнулся Нотт, тоже переодеваясь — но и башка хорошо варит. Не хочешь уже в поместье перебраться, парень? Отцу ты понравишься, тренироваться и там можно, ты уже готов. А хорошие счетоводы редкость. Всегда нужны.

— Мистер Яксли тоже так говорит, — Стив замялся от всеобщего внимания. Невысокий и крепкий с рыжеватой шевелюрой и ясными голубыми глазами, он совсем не производил впечатление счетовода. Робертсу они всегда представлялись эдакими сухарями, а из парня так и плескалась внутренняя энергия, и хорошо просматривался весёлый задор. Впрочем, у Ноттов, наверное, тут все боевики — и счетоводы, и целители. У Лестрейнджей не так. Там каждый занимается своим делом. — Профессор, а как там моя сестрёнка?

— Мисс Пранк в полном порядке, — сухо ответил Робертс, наконец осторожно усаживаясь в седло на гиппогрифе, — судя по тому, что из всех шалостей пятого курса Рэйвенкло торчат её лисьи уши.

— Э... лисьи?

— Патронус, мистер Пранк. Ваша сестра этим пошла в вас — смогла вызвать телесного патронуса уже через месяц после начала тренировок. Боюсь представить, к чему её припашет Лорд Нотт после выпуска.

Магнус, обсуждавший вместе с Яксли план облавы, оглянулся на них с усмешкой:

— Барышень отец не припахивает. Только если сами проситься будут. А так — замуж выдаст. У нас все парни видные и надёжные, а барышень не хватает. Стив, отстань от профессора и займись делом! Все готовы?

— Хвастун, — пробормотал Робертс себе под нос, и легко тронул поводья. Гиппогриф клекотнул и пошёл на разгон вровень с остальными. Остающиеся парни поспешно расступились.

* * *

Санни выступила из камина, не споткнувшись, хотя голова закружилась знатно, и сразу по щиколотку утонула в пушистом ковре. Комната напоминала чью-то роскошную спальню. Прямо напротив камина под украшенным богатой вышивкой пологом находилась огромная кровать с измятыми подушками и сбитыми белоснежными простынями. Было чувство, что кто-то только проснулся в ней, просто вышел в уборную и вот-вот вернётся. Причём, кто-то не один.

Высокая, богато одетая дама тут же шагнула к ней сбоку, поддержав под локоть.

— Всё в порядке, дорогуша? Лорд Прюэтт! Всё готово, как вы приказали. Камин по коридору и сразу направо. Скроем его сразу после вашего ухода.

— Доброе утро, мадам. Из этого камина точно уйти нельзя?

— Обижаете, ваша светлость, — дама очень забавно похлопала ресницами. — Аврорат лютует, перекрыл нам выходы через все камины на трое суток, так что все клиенты уходят ножками. Увы-увы, добрый сэр!

— Аппарация?

— Так барьеры поставили на всё здание, ироды.

— Порт-ключи?

— Блокируются. А то всегда найдутся хитрецы, желающие уйти тихо, не заплатив. Таков бизнес, сэр.

— Чёрный лотос?

— Патент на название вернётся к своим хозяевам сразу после ещё одной активации, если гость всё же появится. Или в течение часа.

— И куда же?

— В министерство, конечно — в отдел по обслуживанию каминной сети. Аренда патентованного названия для временного камина — пятьдесят галеонов в час. Там забавных названий ещё с пару десятков. Сами понимаете, конфиденциальность — товар штучный, и многие клиенты готовы платить большие деньги за временные, неизвестные никому камины.

— Прекрасно, мадам! Надеюсь, оплата вас устроила.

— Более чем, мой лорд. Ваши сыновья были щедры. Только один вопрос. Вы уверены, что нужны именно мальчики? У меня есть шикарные...

Лорд Прюэтт искоса взглянул на дочь, растерянно смотрящую по сторонам, и покачал головой:

— Всё именно так, как договорились. И будьте готовы, что им обоим сотрут память.

— Разумеется, нам не привыкать, — скромно улыбнулась мадам.

— Отлично. А нам лучше поспешить. Моё почтение.

Санька мало что поняла из разговора отца с подозрительной мадам и поспешила за ним в коридор, скрытый красивым гобеленом с изображением довольно фривольной сцены у ручья.

За ещё одним гобеленом скрывался очередной камин, в котором Саньке пришлось чётко произнести: "Отдел Тайн", — и назвать номер допуска, который сразу выветрился из головы.

— Где мы? — испуганно спросила она отца, едва Лорд Прюэтт вышагнул следом за ней в широкий пустой коридор, где гулко отражался от стен каждый шаг. Факелы на стенах давали не так много света, и ощущение было не из приятных.

— Не бойся, Санни. Это министерство. Мы здесь по очень важному делу, но ненадолго. Сейчас нас встретят. Потерпи.

Но терпеть не пришлось. Прямо напротив них в стене образовалась дверь, из которой выглянул невысокий седой человечек в светло-голубой мантии и круглых очках. Он приветливо улыбнулся отцу:

— Доброе утро, лорд Прюэтт. Как добрались? Доброе утро, мисс Прюэтт. Пройдёмте.

Их очень быстро провели через анфиладу комнат, несколько дверей, был и круглый зал, где двери начали кружить вокруг них, как только вошли. После остановки было совершенно непонятно, из какой двери они вышли. Но старичок в голубой мантии уверенно толкнул ту, что была у них за спиной, и Санька невольно ахнула, увидев огромный зал с высоченными стеллажами. Зрелище впечатляло. Тысячи ячеек в стеллажах были заполнены белыми шариками.

— Зал пророчеств, — негромко пояснил для неё отец.

— Прошу за мной, — сказал старичок, уверенно ведя их вглубь зала. Несколько раз пришлось свернуть, и Санни снова потеряла представление, в какой стороне тут выход.

— Здесь, — старичок остановился и указал на полку на уровне метров трёх над полом.

— Александра, — негромко обратился к ней отец. — Подставь ладонь, будь хорошей девочкой!

Она кивнула и вытянула вперёд руку, ладонью вверх.

Старичок направил на неё палочку и быстро пробормотал какой-то текст на латыни. Потом плавно указал появившимся бледно-голубым лучом на ячейку с шариком и обратно на ладонь Саньки.

Белый шарик взмыл в воздух под напряжёнными взглядами трёх людей. Замер на несколько секунд, а потом медленно опустился на ладонь девушки.

В воздухе над ним проступила полупрозрачная надпись: "Пророчество Кассандры Трелони от 15 мая 1924 года. Услышано директором Хогвартса, профессором Диппетом. Предположительно касается судьбы А.М. Прюэтт, достигшей восемнадцати лет".

— Не бойся, дочка. Постарайся не разбить. Осторожно опусти его в свою сумку.

Санька так и сделала.

Их довольно быстро провели обратно по всем переходам в тот же коридор с маленьким мраморным камином. Они попрощались со старичком, который пожелал им хорошего дня. После чего снова был камин и на этот раз — в банк Гринготтс.

Никаких вопросов Санька просто не успевала задать отцу и решила не дёргаться. Ведь пойдут они поесть в какой-то момент. А за едой всегда можно поговорить.

Гоблины не шокировали — она была готова уже к их виду. Разве что эти зелёные человечки не были такими гротескно-уродливыми, как показывали в фильме про Гарри Поттера. В большинстве своём — довольно симпатичные представители этого народа. Ни длинных носов, ни жутких ногтей. Носы просто широковаты, а уши слегка заострены к затылку. И череп, пожалуй, чуть вытянут в затылочную сторону. Но это было видно только сбоку. Роста они были не такого мелкого, как эльфы. Раза в два крупней. Вертеть головой Санька постеснялась, страшно боясь спалиться. Этот страх почти стал забываться в школе, а теперь снова вылез наружу.

Тот гоблин, который сразу к ним подошёл, был Саньке по плечо. Лорд Прюэтт явно был с ним знаком. Они обменялись парой непонятных фраз, возможно на гоблидуке, или как тут их язык назывался, и гоблин повёл их по запутанным коридорам.

Комната, в которую их привели, была небольшой. И ничего не содержала кроме огромной чаши на высокой ножке, верх которой был Саньке по грудь. В чаше переливалась какая-то белая субстанция, напоминавшая жидкий кисель.

— Достань пророчество, — скомандовал отец. — Молодец! Осторожно опусти его в омут. Теперь отойди и подожди немного.

Санька послушно отошла на три шага, глядя, как отец и гоблин наклоняются над чашей.

Не прошло и минуты, как оба подняли головы. Гоблин остался невозмутим, а вот отец сильно побледнел.

— Не настоящее, — категорично произнёс работник банка, заставив отца встрепенуться. — Только копия.

Отец быстро посмотрел на Саньку с непонятным выражением грусти.

Ей очень хотелось увидеть то же, что и они. Ведь, возможно, именно об этом пророчестве говорил Тёмный Лорд. И она даже осмелилась спросить:

— А можно мне увидеть...

— Я бы не хотел, Санни, — голос отца звучал устало. — Пока ты не знаешь, ещё можно на что-то надеяться. Кроме того, это всего лишь копия, и где оригинал нам неизвестно. Возможно он самоликвидировался, а значит и судьба изменилась. И ты только зря себя накрутишь. Возможно, пророчество утрачено, и мы никогда не узнаем, сбудется ли то, что суждено. Но услышав его, ты можешь запустить его активацию снова, просто потому, что поверишь. Так что решай сама, я препятствовать не стану.

— Всё так плохо? — спросила она сочувственно.

— Нет, — отец задумчиво качнул головой. — Полной ясности нет, как и с любым пророчеством. Возможно даже, что оно не о тебе.

— Тогда я не стану смотреть, — решилась Санька, подумав, что не узнай Волдеморт о Гарри Поттере, он не пошёл бы его убивать. Да, война бы не кончилась, но может она и без того подходила к концу? Кто там уже разберёт. Нет, отец прав, не стоит испытывать судьбу.

Мистер Прюэтт улыбнулся и кивнул одобрительно.

Гоблин подал ему простой деревянный ящичек, в который сам приманил из чаши белёсый шарик.

Отец ящик забрал и посмотрел на Саньку:

— Александра Мануэла Прюэтт, сегодня тебе исполнилось восемнадцать лет. Родовые наследия у девушек, как ты знаешь, определяются на год позже, чем у мужчин. Возможно, никаких даров у тебя нет, возможно, есть. Но только узнав о них, ты смогла бы их развивать. Согласна ли ты пройти проверку?

Санька решительно кивнула — а кто бы отказался?

Отец чуть качнул головой, продолжая ждать. Гоблин выжидательно свёл вместе свои руки.

— Я согласна пройти проверку, — сообразила Санька произнести это вслух.

Гоблин и отец кивнули практически одновременно.

— Тебе нужно поспать около часа, сейчас ты выпьешь зелье. Тебя проводят в специальное помещение. Делай всё, что скажут. Я отнесу пророчество обратно в Отдел Тайн и вернусь к тебе раньше, чем ты проснёшься.

— Хорошо, папа, — выдохнула она, чувствуя, как мурашки бегут по спине. Но увидев, как удивлённо расширились глаза Лорда Прюэтта — всего на пару мгновений — испугалась уже не на шутку. Какая же она идиотка! А вдруг Молли не называла его так?

Но отец ничего не сказал. Шагнул к ней стремительно, обхватил щёки ладонями и поцеловал в лоб. А затем крепко прижал к себе.

Отпустил так же быстро и вдруг спросил:

— Откуда у тебя эти серьги?

— Подарили, — пролепетала она, окончательно перепугавшись.

— И кто такой щедрый, ты сказать не можешь?

Она замотала головой.

— Ясно, об этом потом. Но сейчас их нужно снять. Попрошу заодно проверить их нашего поверенного.

— Они не снимаются, — вздохнула Санька обречённо.

— Вот как? — взгляд отца не предвещал ничего хорошего.

— Возможно, в этом нет нужды, — подал голос гоблин. — Наш специалист может проверить их прямо на девушке. И если препятствий для ритуала не будет...

— Проверяйте! — резко отозвался лорд Прюэтт. — Скажи, Санни, есть ли на тебе что-то ещё, о чём мне следует знать?

— Кольцо! — сразу призналась она, вытягивая вперёд руку.

— На каком пальце?

— Мизинец.

— Попробуй пожелать, чтобы оно стало видимым, — голос отца звучал напряжённо.

Расстроенная Санька, почти физически ощущавшая, как рушится вся её недолгая жизнь в этом мире, пожелала проявления кольца всем сердцем, но его появление уже не доставило ей никакой радости. Она и не заметила, как в комнате очутился ещё один гоблин.

— Не двигайся, — предупредил отец.

Сначала к её серьгам, а потом и к кольцу новопришедший по очереди подносил какие-то камни, девушка даже не пыталась подсчитать их количество. От каких-то было ни тепло, ни холодно, другие заставляли нагреваться уши и палец, третьи просто вызывали сильный зуд, или покалывание словно иголками. Наконец исследование было закончено.

— Никакой опасности для девушки эти артефакты не представляют, — проскрипел гоблин с коробкой камней. — Если лорд Прюэтт желает, полное описание будет предоставлено через час.

— Желает, — резко ответил тот, не сводя с дочери глаз. — А ритуал?

— Так как артефакты полностью настроены на девушку и практически неотделимы от магических нитей, то они никак не повлияют на ритуал, — скучно доложил гоблин.

— Хорошо, — вздохнул лорд, — Санни, ты всё помнишь? Делай всё, что тебе скажут. Наш поверенный поклялся своим родом и магией, что не причинит тебе вреда. Ничего не бойся. Когда ты проснёшься, я буду рядом.

Она смогла только кивнуть. После ухода отца всё проходило как в тумане. Её отвели в маленькую комнату, где велели снять с себя всё, что снимается и надеть просторную рубаху с вышитыми рунами. Потом она выпила горькое зелье и ей вдруг стало всё безразлично. Большой зал с утопленным в пол круглым бассейном она уже восприняла без удивления. Покорно встала в один рунный круг, потом в другой, потом сняла рубаху, даже не ощутив никакого стыда. Она и не замечала никого вокруг и никак не реагировала, когда две маленькие гоблинши принялись натирать её чем-то скользим и липким с головы до ног. По указанию одной из них, она спокойно опустилась в неглубокий бассейн, чувствуя сильную сонливость. Как ложилась, она уже не запомнила.

Пробуждение было резким и острым. Её тело сильно выгнулось от нестерпимой боли, которая длилась всего несколько секунд, а показалась вечностью. Она с трудом разобрала слова отца, бывшего где-то рядом:

— Всё хорошо, маленькая, ты умница. Сейчас всё пройдёт.

Он говорил что-то ещё, такое же ласковое, а Санька наслаждалась отсутствием боли, думая о том, что она теперь может понять этот страшный Круциатус. Если от него хотя бы вполовину так больно, то она просто идиотка, что согласилась на него даже на три секунды. И только спустя какое-то время она смогла раскрыть глаза и оглядеться. К счастью, все чувства и ощущения вернулись. Она лежала на низкой койке в небольшой комнате, закутанная в белую простыню. Отец сидел подле неё на подобии табурета и держал за руку.

Во взгляде — беспокойство и нежность. Она даже позволила насладиться мечтой, что он просто её любит, а потом вспомнила о кольце и серьгах и неизбежном разговоре, и приуныла.

— Как ты?

— Сильная слабость, — охотно пожаловалась она. Только бы продлить время, когда он так участлив.

— Это нормально. Сейчас ты выпьешь зелья и всё станет хорошо.

— Опять? — скривилась она, вспоминая ту горечь от первого.

Отец вдруг рассмеялся и ласково потрепал по щеке:

— Моя храбрая девочка! Не бойся, всё уже позади.

"Ах, если бы!" — подумала она. И безропотно проглотила содержимое трёх склянок, что протянула ей вошедшая гоблинша. В ногах она положила её одежду, кулон, медальон и кольцо.

— Одевайся и выходи, — отец поднялся. — У нас осталось мало времени, я обещал к трём часам вернуть тебя в школу, но съесть торт у Фортескью мы успеем.

С этими словами он вышел, а Санька, ощутив прилив сил, вскочила с кровати и поспешно оделась. Она и не думала, что прошло так много времени.

Банк они покинули через какой-то боковой вход, откуда отец перенёс её прямо ко входу в кафе. Ей невольно вспомнилось, как она ела здесь мороженое в присутствии Нотта. Сейчас народу было совсем мало. Не успели они занять столик, как им вынесли большой торт из разных видов мороженого, вафель и орехов.

— Твой любимый? — лукаво спросил отец, пришедший в удивительно благодушное настроение.

— Да! — честно ответила Санька, ощутив нешуточный голод.

— Ты ничего не хочешь узнать о ритуале? — спросил отец, когда она умяла почти треть от великолепного торта.

— Хочу, — спохватилась Санька. — Что показал ритуал?

— Что у тебя есть один Дар, который ты могла бы развивать, если захочешь.

— Всего один? — уточнила она, вызвав добродушный смех отца.

— Санни, ты ненасытна. Мы с матерью и на один-то не рассчитывали! А если больше, то пришлось бы ещё выбирать, очень редко кто может развить больше двух Даров. Разве это было бы лучше?

— Ты прав, — согласилась она. — Так что за Дар?

— А вот это уже интересно, — стал он серьёзным. — Наконец кто-то унаследовал родовой Дар Прюэттов, спустя всего-то полсотни лет.

— Здорово, и какой же? — спросила Санька и спохватилась — по идее она это должна была знать.

— Всё шутишь, — усмехнулся лорд Прюэтт. Протянув руку, он погладил её по щеке, — моя маленькая ведьмочка. Твой природный дар, как у твоей прабабки — чары. Сама понимаешь — это и проклятия, и артефакторика, и защита жилищ — что выберешь. Ну и как боевик могла бы подучиться. До братьев тебе далеко, характер не тот, но факт остаётся фактом — если захочешь, и в бою не растеряешься.

Санька тут же вспомнила про "Занимательные чары" от Флитвика. Неужели полугоблин что-то разглядел? А она думала на эссе братьев.

— Хорошо бы тебе с твоим профессором Флитвиком проконсультироваться, в какую сторону развивать, — словно прочёл её мысли отец. — Но учителя мы тебе после школы в любом случае подыщем. Если, конечно...

Он не договорил и махнул рукой, призывая счёт.

— Пора уже. А кольцо и серьги... Санни, будь осторожна. Скажи мне одно — это не директор?

— Нет, папа! Я бы сказала, но не знаю, выйдет ли. Мне было сказано, что я не смогу передать разговор.

— Так. — Он сел обратно за столик и взмахом палочки заглушил все звуки вокруг. — Я попробую угадать, ты просто кивай. Робертс?

— Нет.

— Хм, Нотт? Хотя о чём я? Ковен такими артефактами разбрасываться не станет. Остаётся... Малфой? Лестрейндж?

— Нет. Нет.

— Я боюсь за тебя. Тёмный Лорд?

Санька кивнула с несчастным видом.

— О пророчестве вещал? — подумав, спросил отец на удивление спокойно.

Она снова кивнула.

— Клятвы какие-то давала?

Помотала головой, произнести действительно не смогла.

— Ладно, не так страшно. И прошу тебя, пожалей легилиментов, не смотри им в глаза, убьёшь ненароком. С такими-то серьгами. — Практически процитировал он слова Тёмного Лорда.

— А кто?

— Да поймёшь разве? Директор Дамблдор — очень возможно. Тёмный Лорд — однозначно, но ему собственный артефакт вряд ли повредит. Потому что не дурак точно. Остальные шифруются. Ибо без серьёзной защиты такие долго не проживут. Кстати, если директор будет спрашивать, у гоблинов тебе сейф открыли, уже не школьный. Держи. Часть денег я снял, они в твоей сумке.

Санька полюбовалась на маленький золотой ключик и повесила его на шею. Сколько в сейфе денег спросить не решилась.

— Всё, пора прощаться. Мой подарок в твоей сумочке, откроешь перед сном. Братья тебе тоже что-то готовили, но как передавать будут — не знаю. Мама тебя целует, шапку ты получила?

— Да, папа, — она перестала бояться его так называть. У него сразу так лицо светлело, что не могло это ему не нравиться.

— Пойдём, дочь.

В кабинете директора была только профессор МакГонагалл. Она улыбнулась, вставая с кресла с тихим возгласом:

— Наконец-то! Здравствуйте, лорд Прюэтт.

— Профессор, — поклонился он, — благодарю, что встретили нас.

— Поздравляю вас с днём рождения дочери, — улыбнулась декан. — Мисс Прюэтт, вас я тоже поздравляю! Можете отправляться к себе.

Санни поблагодарила, присев в реверансе — не зря прошли уроки танцев от мисс Блэк. Лорд Прюэтт ухмыльнулся, и коротко кивнул ей, отпуская.

Сбегая по лестнице, Санни чувствовала, как за спиной вырастают крылья — отец не убил, не вывел на чистую воду, узнав в ней попаданку, не изгнал из семьи, не проклял из-за подарков Тёмного Лорда. Отец просто любил её — и это было самым настоящим чудом. И лучшим подарком на День рождения.

* * *

— Французский ресторан? — Нотт огляделся с удовольствием, понимая, что не ошибся с костюмом.

— Люблю иногда вспомнить детство, — хмыкнул Робертс. Столик в отдельном кабинете был расположен так, что можно было видеть общий зал, а их не видел никто. — Позволь заказать. Сомневаюсь, что ты знаком с французскими блюдами.

— Полагаюсь на твой вкус, Антуан. Странно, что мать не отдала тебя учиться в Шармбатон.

— Боюсь, отец бы не позволил, — легко ответил профессор. Раннюю смерть матери-француженки он пережил давно.

— Почему он не женится снова? — с интересом спросил Магнус. — Он ведь у тебя ещё не так стар.

— Как и твой, считает, что своё дело сделал, и наследники — теперь моя задача.

Нотт задумчиво кивнул. С улыбкой оценил бойкий французский друга, когда тот заказывал им ужин. Было приятно расслабиться после напряжённой охоты. Яксли остался доволен, молодая пара гиппогрифов заняла своё место в вольере. И Магнус мог себя честно поздравить, что навыков ловли этих гордых животных он не растерял.

Говядину по-бургундски ели в молчании. И только отпив вина, Робертс посмотрел своим цепким проницательным взглядом и поинтересовался:

— Те серьги с сапфирами, мой друг, помнишь?

— Меня не волнуют побрякушки, — невозмутимо откликнулся Магнус. — Я не отличу сапфира от изумруда.

— Возможно, тебя волнует та, кто их носит?

— И кто же?

— Мисс Прюэтт получила от кого-то этот безумно дорогой подарок.

— Мисс Прюэтт должна меня волновать? — холодно спросил Магнус, выпрямляясь.

— Завтра в школе бал, и если она тебя не волнует, то я готов подумать о наследниках, — Робертс усмехнулся и поднял бокал. — Твоё здоровье.

— А если волнует? — Нотт снова расслабился, откидываясь на спинку стула.

— То могу тебе посочувствовать, — хмыкнул Робертс, одним глотком допивая вино.

— Лестрейндж?

— Мой патрон, и я не обсуждаю даже с друзьями ни его, ни его семью. И даже не буду спрашивать, почему Тёмный Лорд поручил Рудольфуса твоим заботам.

— А я не обсуждаю решений Тёмного Лорда. Какого драккла ты печёшься о её судьбе?

— Уж не из-за красивых глаз, мой вспыльчивый друг. Хотя твой вкус одобряю. У меня к тебе просьба. Ты же будешь завтра в Хогвартсе, господин попечитель?

— Допустим. И в чём просьба?

— Не трогай мальчишку.

— Значит, всё же Лестрейндж, — удовлетворённо кивнул Нотт.

— Магнус, я серьёзно.

— Не поверишь. Мне тоже как-то не смешно. Но это многое объясняет.

— Ты о своём ученике? Рудольфус убьёт за брата, и в Азкабан сядет. Не требуй от парня невозможного.

— Ты полагаешь, я плохо знаю своего ученика?

Молчание затягивалось. Маги сверлили друг друга одинаково упрямыми взглядами.

— Ладно, убедил. Завтра я не буду его убивать. Это всё, что я тебе обещаю. — Магнус достал магловский бумажник и вынул несколько купюр. — Но в обмен мне нужны планы насчёт девушки твоего патрона.

— Ты прекрасно знаешь, что в такие вещи меня посвящать не станут.

— Верно. Тогда будешь мне должен.

— Не люблю быть должником.

Нотт внезапно улыбнулся мальчишеской улыбкой:

— Моргана и все её прелести! Я просто не могу тебе отказать после сегодняшнего. Поверить не могу, что ты потратил весь день ради этого щенка. Тебя в Хогвартсе не хватятся?

— Я не декан, — усмехнулся Робертс. — В этом есть свои плюсы.

— Так что там за серьги?

— О, неужели ты их вспомнил?

— Трудно забыть вдохновенную речь Боргина, — вернул усмешку Магнус. — Действительно так хороши?

— Более чем. Круцио не пропускают.

— Твою Моргану! Ты посмел применить к ней непростительное?

— И испытал его сам.

— Ты мог меня сильно расстроить. И нет, Антуан, я не знаю, кто их купил. Будь другом, возьми деньги и расплатись с официантом. Я не Абраксас и не ты, чтобы разбираться в этих французских закорючках.

* * *

По дороге к башне своего Дома Санька не встретила ни одного гриффиндорца, что было странно — школа бурлила, по коридорам и лестницам сновали представители всех семи курсов, в воздухе витало предчувствие завтрашнего праздника. Лестницы и стены коридоров уже украшали ленты и разная весёлая мишура, на лицах были улыбки или озабоченность. Равнодушных не было. Кто-то бежал, кто-то еле плёлся с мечтательным видом. С Санькой здоровались девушки и парни всех трёх факультетов и, хотя ни один из встреченных не поздравил её с днём рождения — да и откуда им знать — на лице её сияла широченная улыбка, когда подходила к своей гостиной.

Перед портретом полной дамы она быстро поправила мантию, пусть она и без того была в порядке. Вдруг пришло в голову, что там кто-то может её ждать и поздравить, а она какая-то встрёпанная. А может, и забыли все, или вообще в Большом зале ещё — обед закончился совсем недавно.

— Лесные феи!

— Пароль неправильный, — полная дама смотрела в маленькое зеркальце и поправляла причёску.

— Сменился, что ли? — удивилась Санька. — Уже три дня не менялся.

— Вот поэтому и сменился, — полная дама закончила с причёской и недовольно посмотрела на Саньку. — Узнай новый пароль и приходи.

— Послушайте. Мне очень не хочется искать декана, я устала и просто хочу пройти в свою комнату. Вы же знаете, что я гриффиндорка, пропустите разок, что вам стоит!

— Не положено, — полная дама развернулась и кому-то прокричала: — Опять пытаются пролезть без пароля, представляешь?

— Миледи, миленькая, вы же такая красавица и умница, — решилась Санька на лесть, — вы же столько знаете, столько всего замечаете. Ну ради праздника, будьте так добры!

— Праздника? — с интересом развернулась к ней дама. Лесть явно на неё подействовала — она довольно заулыбалась.

— Ну конечно же! Бал же завтра!

— Как ты сказала? Я не расслышала. Что завтра будет?

— Бал, — осторожно повторила девушка.

— Правильный пароль. Проходи!

Санька закатила глаза и вошла в гостиную, но едва не споткнулась, темень царила страшная. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

И тут разом вспыхнули все свечи на стенах и запылали оба камина. И прежде, чем Санька смогла поразиться, что все гриффиндорцы стоят перед ней плотной толпой, воздух взорвался дружным криком:

— ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! ПО-ЗДРА-ВЛЯ-Я-А-А-А-ЕМ!!!

Санька стояла оглушённая и счастливая. Вот, честно, не ожидала. Ох уж эти англичане, будь то маги или маглы.

Кто-то даже выпустил магических бабочек. Насладившись Санькиным смущением, все довольные стали расходиться, а Эжени уволокла её в уголок, где сидели уже Роб и Артур, и торжественно вручила подарок — запечатанный квадратный пакет.

— Это от меня! — префект чмокнула её в щёку. — Классный сюрприз? Тебе понравилось?

— Мисс Прюэтт, это вам, — подёргал её за рукав какой-то первокурсник. В руках у него был красивый цветочек в горшке.

— Спасибо, Фрэнк! — умилилась Санька.

И тут началось! Подходили и девочки, и мальчики, поздравляя. Кто-то просто, смущаясь, выпаливал поздравление, кто-то дарил открытки и другие пустяковые вещи. Старшие снисходительно улыбались, вручая мелкие "нужности" вроде перьев, напоминалок, конвертов для громовещателей и прочее. Многие подарили разнообразные конфеты из "Сладкого королевства".

— А мы-то, — возмущался Артур. — Ну, Молли! Мы вообще-то тоже с подарками!

Санни виновато повернулась к друзьям, пытаясь удержать все подарки в руках — рядом на диванчике они уже не помещались. Она заметила, как Роб ткнул Рыжика локтем и тот засопел, но сразу улыбнулся.

— У меня тоже есть подарок, — сообщил он решительно. — Вот — очень дорогая штука, но для тебя ничего не жалко!

— Да подожди ты, — Эжени схватила вязаный половичок с пола и трансфигурировала его в большую коробку. — Роб, Артур, сначала сложите всё сюда, помогите Молли. А потом пойдём к ней в комнату, и вы подарите свои подарки. Молли? Ты согласна?

— Я-то да, — Санька вдруг ярко вспомнила, как летел от лестницы в девичьи спальни Рыжик, — но как мальчики поднимутся в нашу комнату?

— Ой, точно! — Эжени принялась ставить в коробку нежный цветок. — Осторожно. Всё равно, сначала всё соберём.

Роб быстро сортировал все по пакетикам, которые трансфигурировал из лежащего на столе пергамента, а Уизли с Эжени складывали пакеты в коробку. Управились быстро, втроём-то! Самый большой был пакет со сладостями. Роберт смотрел на него и вздыхал. Санька мысленно веселилась, она и не задумывалась над тем, что Роб такой сладкоежка. Вот Артур любит мясо и побольше, побольше. Сладости жуёт быстро и без разбора с одинаково бессмысленным выражением лица. Эжени любит все полезное, сладкое ест очень редко и маленькими порциями. А вот разной зелени и салатов может съесть целую миску. Сама Санька в этом теле много есть не могла, или сказывалось попадание, редко ей удавалось в той жизни вдоволь наестся какое-то время, а потом просто привыкла к маленьким порциям, и организм не давал съесть больше. Просто не хотелось. Видимо это психологическое, раз и в новое тело передалось.

— Ну теперь-то можно? — Артур в нетерпении вертел в руках что-то, довольно небрежно завёрнутое в мятую зелёную бумагу.

— Конечно, можно! — поспешила Санька. И даже вытерпела подорвавшегося к ней Рыжика и мокрый поцелуй в щёку. — Спасибо! А это что?

Бумага раскрылась и показалась крышка флакона с мазью.

— Обалдеть! — выдохнула Эжени. — Артур, ты крут! Это же мазь от Клодии Варгес! Молли, какая ты счастливица!!!

— Ого, — Санька пообещала себе узнать, что это, но палиться не стала. Судя по всему, девушки магмира Клодию Варгес знали хорошо. — Спасибо тебе, Артур!

— Ты знаешь, её надо на ночь наносить, — пробормотал он и, смутившись, замолчал.

— Да все это знают, Артур! Роб, давай уже свой подарок. Молли, ты обалдеешь!

Это был тяжёлый браслет из серебра — магически раскрашенные красным и золотым полоски свивались красивым плетением сверху, внутри же ободок был гладкий с выгравированной надписью: "Гриффиндор навсегда!"

Санька взглянула очень серьёзно на смущённого Роба, явно довольного своим подарком, и прочувствованно сказала лишь одно слово:

— Спасибо!

У Вуда дрогнули шикарные ресницы, он побледнел, потом снова покраснел и наконец, кивнул с видом, что понял всё:

— Пожалуйста, Молли!

А Санька просто исполнила то, что от неё ждали — восхитилась донельзя своей факультетской принадлежностью. Только на восторженных словах она могла запросто сбиться и рассмеяться, а вот так, очень даже прокатило. Даже Эжени и Артур серьёзно закивали, когда она торжественно надела браслет на правую руку.

А Санька думала о том, что она неправильная гриффиндорка. Ну нет у неё гордости за свой Дом. Во всех Домах есть хорошие люди, даже в том же Слизерине. А может быть особенно в нём. Но ведь это такая мелочь — притвориться и сделать людям приятное.

Решено было пойти всем в гостиную префектов к Эжени и съесть там красивый тортик, который испекли для Санни школьные домовики.

— Я только сумку занесу, — сказала Санни, вскакивая с диванчика. — Я быстро.

— Я помогу! — Эжени подхватила коробку с подарками.

В комнате она поставила коробку на стол и с улыбкой повернулась:

— Ну, мы пойдём, а ты разберись с подарками и сразу к нам. Я же знаю, как тебе не терпится... Ой, что это?

Санька, обрадованная словами подруги, дающей ей передышку, проследила за её взглядом и ахнула. Она не секунды не сомневалась в содержимом пакета, лежащего на кровати.

— Метла? — Эжени тоже поняла сразу и подошла ближе, глядя, как Санька нетерпеливо разворачивает подарок. — А от кого она? О, смотри — записка!

Метла была замечательной — просто смотреть — и то удовольствие, а какие удобные подставки для ног! И встроенное прямо в древко, поблёскивающее коричневым лаком, узкое, но удобное даже на вид, сиденье того же цвета. Мягкое и упругое одновременно.

Саньке очень не хотелось читать записку при Эжени, вдруг это Басти прислал, и написал что-то такое. Но подруга не понимала и заглядывала ей через плечо. Пришлось открывать.

К счастью, в нём не было ни обращения, ни подписи. Только несколько слов:

"Для девушки, которая скверно разбирается в мётлах. С днём рождения!"

— Как грубо, — фыркнула Эжени, а Санька покраснела. — Оскорбляют ещё. Уж ты-то лучше всех разбираешься в мётлах!

"Мистер Нотт не забыл!" — было и приятно, и неловко за бешеную радость, разлившуюся в груди.

— Это юмор такой, — попыталась она оправдать дарителя.

— Своеобразный юмор! — Эжени покачала головой и небрежно ткнула пальцем в сиденье. — Пижонство какое-то. И кто же это не знает, что ты прекрасный загонщик. А это метла дамская, ты таких не признаёшь. Жаль, что нет имени, и нельзя вернуть, правда? Или ты знаешь?

— Нет, — растерялась Санька. — Даже не догадываюсь!

Возвращать метлу она точно не собиралась.

— Слушай, можно ведь продать и купить много полезного. В Ведьмополитене есть раздел на последних страничках, можно туда написать. А Роб сделает колдографию тебя на метле.

Санька испугалась.

— Давай потом над этим подумаем.

— Точно, что это я? Всё, мы тебя ждём! Отпразднуем, как следует.

Она убежала, и Санька тут же взяла метлу в руки. Гладкая, красивая — выпускать её из рук не хотелось. Но пришлось. Надо посмотреть подарок Эжени, и бежать к ребятам. Остальное и позже можно разобрать.

От Эжени была книга.

"От Годрика до наших дней". Название заинтересовало. А вот содержимое...

Краткая справка о Годрике Гриффиндоре с большим портретом — такой висел в гостиной Гриффиндора над одним из каминов. А дальше шли портреты самых известных гриффиндорцев. Рядом с некоторыми имелось пояснение — кто таков, какой род, чем знаменит. Другие содержали только имя, и часто было непонятно — женщина это, или мужчина. Больше всего было о последних поколениях, там уже и портреты были посимпатичнее, и кое-где колдографии. А на самой последней странице колдография маленькой пухленькой "Молли Прюэтт" в распределительной Шляпе. И подпись на латыни, которую Санька могла перевести примерно, как "Не забуду родной Гриффиндор".

Просто супер! Именной подарок ведь. Ей бы танцевать от счастья, а не испытывать странное чувство неловкости. Хотя вещь полезная, вдруг ей понадобится отыскать сведения о каком-нибудь ученике Хогвартса. Но только тогда было бы лучше, если бы сюда включили всех учеников из всех четырёх Домов. Что за социальное разделение — уму непостижимо!

Убрав книгу на полку, Санька совсем уже собиралась идти к друзьям, когда в окно постучалась сова.

Открыв створку, она даже узнала сову Рудольфуса.

— Привет! — мешочек она отцепила в считанные секунды и бросилась к коробке с подарками. Вынув пакет сладостей, высыпала их на широкий подоконник. — Выберешь что-нибудь?

Сова посмотрела на сладости, потом на неё и разве что лапкой у виска не покрутила. Презрительно ухнув, она сорвалась с подоконника и улетела.

— Ну и ладно. Тогда Робу отдам. — Санька ссыпала всё обратно в пакет и закрыла окно.

Подарок от Руди разворачивала дрожащими пальцами. Что мог подарить слизеринец?

В мешочке лежала заколка для волос с маленьким синим сапфиром и красивая брошь в том же стиле с тремя сапфирами чуть крупнее, но меньше, чем камни в её серьгах. Значит и Руди заметил подарок Тёмного Лорда! Записка тоже была: "Заколка не даст причёске развалиться даже от очень активных танцев. Брошь колется, когда у кавалера скверные намерения по отношению к тебе. Приятного бала и с днём рождения, Александра. Рудольфус и Беллатрикс".

Санька умилилась, восхитилась и решила обязательно надеть эти подарки на бал.

Ребята в гостиной префектов встретили её приветственными восклицаниями. Был и тортик, и приятный шипучий напиток, и много весёлых разговоров и воспоминаний о прошлом, начинающихся со слов: "А помните, как Молли съела ту гадкую конфету?.." Санька смеялась вместе со всеми, делая вид, что всё помнит. Хорошо ещё никто не удивился, что она сама не вспоминает что-то. Каждый хотел высказать своё.

Было действительно познавательно узнавать о прошлой Молли забавные вещи. И с грустью понимать, что девочка была довольно эгоистичной и не слишком далёкой. Училась плохо, но была остра на язычок.

Все пришли к выводу, что Молли здорово повзрослела и стала настоящей красавицей.

Это было приятно, но Санька сильно обрадовалась появившемуся в гостиной Лестрейнджу.

— И что здесь происходит? — надменно спросил он. — Вуд, ты не забыла, что водить сюда гостей разрешено не больше одного и не больше, чем на час?

— У Молли день рождения! — возмутилась Эжени.

— Да хоть у царицы Савской! — фыркнул Рудольфус, так и не взглянув на Саньку. — Прошу освободить гостиную префектов от обнаглевших грифов в течение пяти минут.

С этими словами он удалился в свою комнату, не дождавшись ответа возмущённых гостей Эжени.

Только Санька готова была ему аплодировать и кричать "Спасибо!". Она очень устала.

— Да что он... — начал Рыжик, но именинница его перебила.

— А правда, давайте расходиться. Завтра бал, надо хорошо отдохнуть.

По недовольным лицам ребят было видно, что они не всё сказали, но спорить с Санни не стали. Эжени вызвала домовика — все убрать. И дождавшись ухода парней, увлекла подругу в свою комнату.

— Только один вопрос! — сразу предупредила она возражения. — Молли, Артур признался, что ты отказалась идти с ним на бал. Но почему? Мне кажется, ты его сильно обидела этим. А он ещё тебе такой дорогой крем подарил.

Санька растерялась. Грубить или врать подруге не хотелось.

— Просто меня уже пригласили, — как же неприятно было оправдываться.

— И кто?

— Это с другого факультета, — призналась Санька и примирительно улыбнулась, — завтра увидишь.

— Не скажешь даже мне? Тебе он хоть нравится?

— Эжени, я сказала бы тебе первой, если бы могла. Но не могу, прости.

— Ладно, — оживилась подруга. — Я всё понимаю, правда. Но обещай хотя бы потанцевать с Артуром завтра, а то он такой несчастный.

— Хорошо. Извини, я пойду. Спать очень хочется.

— Ой, ты же с отцом встречалась! И как, где вы были?

— В банке были, отец новый сейф открыл на моё имя. А потом ещё в кафе зашли.

— Так долго?

— Гуляли ещё.

— А, ну классно! До завтра тогда? Я-то ещё спать не буду, надо с платьем кое-что сделать.

Санни спускалась в гостиную префектов с тяжёлым чувством, Эжени явно затаила обиду.

Не успела она выйти в коридор, как её догнал Рудольфус.

— Привет, мне показалось, это твоё.

Он сунул ей в руку сложенную бумажку, и сразу вернулся в башню старост, не дав ответить.

Санька покачала головой и поспешила в свою комнату. Читать, что там написал Руди, по дороге не стала. Портреты на стенах всегда казались ей подозрительными, вдруг докладывают кому-то обо всём, что видят.

К счастью, её никто больше не останавливал. Она действительно устала. Столько всего произошло за день.

В комнате она сняла мантию, бережно убрала метлу в шкаф и забралась на кровать, усевшись по-турецки. Положила перед собой подарок от отца и записку Руди. Странно, что он её не прислал вместе с подарком.

Но сначала подарок. В упаковке был синий бархатный футляр с очень красивым колье. Возможно, даже подойдёт к платью и серьгам. Тоже такой металл, даже, похоже — не серебро, а белое золото. Вроде ведь бывает такое? И камешки прозрачные — бриллианты?

Санька закрыла футляр и отложила в сторону.

Записка была странной.

"Ровно в десять вечера оденься потеплее и открой окно в своей комнате. Будь одна. Басти".

"Неужели ещё урок аппарации? — подумала она. — Но почему окно?"

До десяти оставалось три часа. Как раз хватит выспаться. Ей было даже жаль, что Рудольфус не сказал брату о её дне рождения. Просто было бы интересно, что бы парень ей подарил. Он ведь сказал, что он её друг.

Санни с трудом разлепила глаза, когда до десяти оставалось десять минут. Вспомнив о записке, она охнула и бросилась одеваться. Не очень понимала, что значит потеплее, чтобы не простыла у открытого окна?

Без одной минуты десять, она была готова, хотя и не совсем проснулась. Открыла окно и выглянула в темноту. Ничего не происходило. Что ж, она подождёт, но только не очень долго.

Человек на метле появился перед окном так неожиданно, что Санька отшатнулась, но сразу улыбнулась, узнав Рабастана.

— Залезай, — вместо приветствия сказал парень.

— Куда? — испугалась девушка. Не говорить же, что мётел она вообще боится, а тем более не хочется грохнуться с такой высоты.

— Прокатимся, — как-то мечтательно произнёс Басти, заставив её представить, как она летит на метле высоко в небе. И не одна — неужели такой виртуозный ловец не сможет её удержать? — Не бойся, Санни, всё под контролем. Заберись на подоконник, я подлечу повыше, и ты просто садись впереди меня.

И тут ей так захотелось с ним полетать, что, наверное, даже если бы Дамблдор вошёл и попробовал её остановить, она бы все равно улетела. Наверное, она спешила, чтобы не передумать, потому едва не свалилась, неуклюже попытавшись сесть впереди парня. Сердце улетело в темноту далеко вниз, а потом опять застучало в груди, как ни в чём не бывало.

— Я держу! Всё хорошо, Санни, — прямо в ухо сказал ей Лестрейндж, крепко прижимая к себе девушку одной рукой. — Готова?

Она смогла только кивнуть, боясь, что потребует вслух немедленно вернуть её в комнату.

— Просто держись за древко перед собой и доверься мне, — посоветовал ловец Слизерина.

Ещё кивок и крепкая хватка за древко метлы. Басти отпустил её талию, и ухватил метлу впереди её рук. И сразу рванул вперёд. Санька онемела и даже кричать не смогла. Хотя очень хотелось.

Сначала она ничего не видела, сжавшись как пружина и боясь так, как не боялась ни на одних аттракционах в другой жизни. И почему мантию не надела? В одном свитере и брюках было удобно, но не то чтобы слишком тепло.

А потом она увидела Хогвартс внизу как на ладони, и восхищённо ахнула. Светящийся многочисленными окнами замок выглядел сказочно.

Она не сразу поняла, что Басти задержал метлу и они никуда не летят.

Он зашевелился, и она испуганно схватила его за руку.

— Тише, тише, я просто расстегну куртку. Не шевелись. Вот, умница. Так лучше?

Он снова прижал её к себе, и она ощутила, как от парня исходит тепло. С боков он просунул полы своей куртки. На мгновение у неё мелькнула мысль, что это не слишком прилично — такая близость. Но в следующий миг её волновало только то, что они рухнули вниз с такой высоты. Вираж, и снова вверх, потом вокруг школы так быстро, что ветер свистел в ушах, а она всё же кричала, но уже не от страха, а от восторга.

От бесконечных разворотов, неожиданных провалов вниз, невообразимых воздушных петель, внутри Санни словно взрывались фейерверки. Немножко кружилась голова, и она ощущала себя чуточку пьяной.

— Посмотри, — крикнул ей в ухо Рабастан.

Она покрутила головой и вдруг увидела на фоне тёмного неба огромные буквы:

"Санни! Поздравляю!"

У неё на глаза навернулись слёзы. Хорошо ещё парень не видел.

Внезапно она ощутила его руку у себя на щеке.

— Замёрзла, солнышко, — тихо сказал он, и метла снова рухнула вниз. Она засмеялась сквозь слёзы.

Как уж он умудрился влететь прямо в узкое окно её комнаты, для Санни осталось загадкой.

Ноги дрожали, когда она встала на пол. И почему-то ощущала себя очень маленькой, как бывало в детстве после долгого катания на велосипеде.

Метла со стуком упала на пол.

— Подожди, — сказал Рабастан глухо, и она поняла, что по-прежнему прижата к нему спиной, то есть теперь — не только спиной, но и всем телом. — Сейчас освобожу.

Оказалось, он умудрился застегнуть куртку у неё на животе.

Она попробовала отстраниться хоть немного, ощутив страшное смущение. Сомнений, что такое твёрдое упирается в неё чуть ниже поясницы — просто не возникло.

И это, конечно, её вина, парень же, а она слишком ёрзала на метле во время полёта.

— Всё! — Басти сразу отступил, и она живо обернулась к нему, радуясь темноте, царившей в комнате.

— Это было так здорово!

Он просто кивнул, а она не могла увидеть выражения его лица.

Вот он нагнулся, схватил метлу и, оседлав её, вылетел обратно в окно. И даже не сказал ничего на прощанье.

А она так и стояла посреди комнаты, глядя в темноту.

— Он просто друг! Так бывает! — наконец произнесла она громко.

Тряхнула головой и пошла закрывать окно.

Раздевалась она в каком-то странном состоянии, а улёгшись в кровать, крепко прижала к себе запасную подушку. И почему она сейчас чувствует себя такой одинокой и несчастной? Ведь всё было просто здорово! И завтра — бал!

Глаза закрылись сами собой и ей снова показалось, что она летит на метле в объятиях слизеринца. Так и уснула — в полёте.

Глава 11

Рудольфус Лестрейндж пребывал в дурном расположении духа, проклиная малолетних идиотов, гормональные катастрофы и суку-судьбу, заставлявшую его разрываться меж двух — да что там! — даже нескольких огней. А ещё, периодически накладывая на свои покои согревающие чары, он думал о мисс Блэк, о мисс Прюэтт, об отце, о Магнусе Нотте, о Тёмном Лорде и Великом Светлейшем. И всё как-то неладно выходило, куда не кинь.

А ещё этот бал, провались он мантикоре под хвост!

— Наконец-то! — проследив за полётом брата, бесшумно влетевшим в окно и приземлившимся посреди покоев, Лестрейндж-старший взмахом палочки захлопнул оконные ставни. Согревающие чары он бросил уже не на комнату, а на младшего представителя рода.

— Как прошло? Не слишком ты быстро?

— В самый раз, — буркнул Рабастан, срывая с себя куртку. — Ещё немного — и мне пришлось бы умолять отца срочно заключить помолвку. А заодно готовиться к дуэли с её братцами. Я в душ!

— Да подожди, — Руди бегло оглядел брата и хмыкнул, не сдержавшись. — Помолвку, говоришь? Ей так понравилось?

— Я не знаю! — проорал тот, скрываясь за дверью ванной префекта.

Из душевой Рабастан выбрался спустя пятнадцать минут вместе с клубами белого пара. Кровать ему Рудольфус уже трансфигурировал из кресла и даже собственноручно застелил, не рискнув позвать хогвартского домовика.

Басти в одном полотенце прошлёпал босиком по паркету и остановился у зеркала, висящего между двух окон. Придирчиво себя разглядывая, он хмурился и сопел.

— Ну что не так-то? А, Руди?

— Ты просто болен, — отозвался старший брат, готовясь ко сну. — Ложись спать, завтра великий день.

— У кого это? — оглянулся Басти. — У тебя?

— У миленькой рыжей бестии в гриффиндорских цветах, — Рудольфус аккуратно повесил рубашку на стул и принялся расстёгивать брюки. — И надень пижаму, ночи здесь прохладные. А чары на всю ночь не сохранить.

Скинув на подлокотник единственного кресла полотенце, младший натянул пижамные штаны и залез под одеяло, проигнорировав верхнюю часть спального костюма, заботливо разложенную на кресле.

— Руди, — позвал он, когда свечи уже были погашены. — Так что там с гриффами?

— Если не понимаешь, то завтра увидишь своими глазами. Тебе совсем её не жалко?

— Ты о чём? Всё же считаешь, что я ей не пара?

— Знаешь... — задумчиво начал Рудольфус. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и любовался на луну в незашторенном окне. — Я тут подумал, что всегда считал мисс Прюэтт идиоткой и хамоватой бездарностью.

— Руди!

— Не рычи, я просто пытаюсь понять. Ты помнишь тот матч в прошлом году?

— Где она упала? Нет, я не был там. Гриффы ведь тогда размазали барсуков по полю?

— А я был. Страшная фигня была. У барсуков этот психанутый Патрик Трэверс совсем с катушек слетел. Прюэтт здорово досталось. Бладжер разнёс её метлу в щепки на высоте верхнего кольца.

— И что?

— Будто не знаешь, — хмыкнул он на беспокойный вопрос брата. — Девица провисела на этом самом кольце почти пятнадцать секунд и упала. И ведь ни одна гриффиндорская сука не подлетела. Говорили — не успевали.

— Вот скоты!

— Из профессоров вообще никто не смотрел, все как раз за ловцами следили в другом конце. Ну и конечно, множественные травмы, больничное крыло и костерост. А через неделю все уезжали на летние каникулы.

— Ты это к чему? — подозрительно спросил Рабастан.

— Мне кажется, она тогда для себя что-то решила. Тогда начала меняться. И, судя по всему, своей цели достигла. Знаешь, я ведь столкнулся с ней на выходе из школы и от неожиданности решил подшутить. Говорили, она метлу бояться стала, а я как раз летал, чтобы размяться.

— Ну ты и тварь!

— Дослушай, мелкий. Я протянул ей метлу и спросил: "Слабо взлететь?". А она побледнела, отшатнувшись от метлы и убежала обратно в школу. Чтобы Прюэтт ничего не сказала, не оскорбила, не прокляла... Тогда, в поезде, я боялся, что она меня всё же приложит чем помощнее. И столько щитов поднял. А её будто подменили. Словно после каникул она стала абсолютно другой. Что-то такое появилось в ней, не объяснить.

— Сдохнуть можно! — выпалил Басти, садясь на кровати. — Почему ты мне раньше не сказал, что она боится летать?

— Это бы что-то поменяло?

— Не думаю.

— Ты бы только лишний раз себя накрутил. Всё, давай спать.

Рабастан снова лёг и притих, и Рудольфус от всей души пожелал ему удачи, чем бы ни закончилась эта влюблённость. Особенно завтра, на балу.

— Мечтаешь? — спросил он ещё через полчаса. Уснуть не удавалось.

— От неё так вкусно пахнет, Руди. Мёдом и немножко корицей. И ещё чем-то.

— Хм.

— А кожа такая нежная.

— Это где?

— И волосы! Я готов отдать всю свою коллекцию кинжалов за одну возможность расплести её косу.

— Не слишком дорого?

— А ещё у неё очень тонкая шея. У меня чуть крышу не снесло, когда совсем рядом увидел... У нас в роду не было вампиров?

— Только бабушка.

— Придурок!

Молчание угнетало.

— Эй, Басти. Всё равно уснуть не могу. И ты не спишь. Расскажи хоть, как всё прошло.

— Да я не знаю даже. Она сказала, что здорово, а я, кретин, даже попрощаться не смог, понимаешь?!

— Хм. Она, вероятно, впечатлилась, такой горячий слизеринский парень! Или не заметила?

— Трудно было не заметить, — мрачно ответил Рабастан. — Я завёлся практически сразу. А потом ещё в её спальне...

— Я весь прямо волнуюсь. Что ты делал в её спальне?

— А что мне оставалось, закинуть её в окно? Кстати, скажи Антуану спасибо. Метла — супер. Интересно, кого он на ней катает?

— Не знаешь?

— Чего? — сразу насторожился Рабастан.

— Была у него невеста когда-то. История трагичная. Невеста то ли погибла, то ли за другого вышла. Только ударило по нему знатно. Он ещё тогда преподавание бросил прямо в конце учебного года, хотя деканство даже предлагали. Вроде как Магнус его по кусочкам собирал. Отец тогда тоже здорово его замотивировал, так что с жизнью кончать Робертс раздумал.

— Мордред! Наверное, сильно любил!

— Сильно тупил, — не согласился Рудольфус. — Ничего не напоминает?

— А вернулся преподавать, когда я поступил в Хог? — решил не услышать его Басти.

— Угу, трёх лет не прошло. Ну надо же было за такой крохой приглядеть.

— Убью!

— Силёнок не хватит! Ладно, не знаю, чего вернулся. Может, отец велел, может, Светлейший позвал. Или то и другое. Но на метле этой они точно катались, он её усовершенствовал специально для той девчонки. Сказал, что лично тебе шею свернёт, если с метлой что-то случится.

— Катались, говоришь? — протянул Рабастан ехидно.

— Угу, испытывали метлу, во всех смыслах. И не скалься, может, у человека это единственное светлое воспоминание.

— А ты откуда всё это знаешь?

— Посидели как-то раз летом, выпили. Меня тогда здорово отделал мистер Нотт — живого места не осталось. Антуан и рассказал после третьей бутылки. Только ни имени, и ничего такого. Да и рассказом не назовёшь. Всё в том ключе, что жизнь дерьмо, а женщинам верить себе дороже. Что с ней стало, куда делась, он, похоже, сам не знает. Была — а теперь вот нет.

— Имя ты считать мог.

— Ха, он окклюмент. Врезал бы по мозгам, а у меня там и без того всё гудело.

— Дай зелье, а? Не заснём же!

— Нервничаешь?

Рабастан засопел.

— Драккл с тобой. Лови. И мне тоже не помешает.

* * *

Санька проснулась на рассвете и никак не могла вспомнить сон, а снилось что-то очень хорошее.

Открыв глаза, заметила коробку с так и не разобранными подарками, что возвышалась на столе. И счастливо улыбнулась, вспоминая вчерашний день. Никогда у неё не было такого в прошлой жизни. Столько людей поздравило! И столько подарков! Чего только стоит метла от мистера Нотта, а сколько подарили детишки, и друзья тоже. Красивое колье от отца, волшебные брошь и заколка от Рудольфуса и мисс Блэк, браслет от Роберта Вуда — всё же он милый. И Эжени могла собственноручно сделать ту книгу о знаменитых гриффиндорцах. А ведь это очень славно с её стороны. И ребят явно она подговорила, чтобы Санни сделали сюрприз с поздравлением.

Да что там, даже Артур постарался. Судя по реакции Эжени — крем очень дорогой. Узнать бы, для чего он служит. Хотя вот его-то она без сожаления бы продала, раз дорогой и известный. Решила всерьёз попросить у Эжени этот Ведьмополитен, да узнать, как давать объявления. Только бы Артур не узнал.

Но самым лучшим подарком был полёт с Рабастаном! Она сладко потянулась, пытаясь вспомнить ощущения. Так романтично, и ещё эта надпись! Только вот потом неловко получилось. Мерлин! Она просто не представляла, как увидится с ним после такого. Он явно понял, что она всё заметила. Оставалось только застонать и закрыть лицо подушкой.

— Тебе плохо? — оказалось, что в комнату влетела весёлая Эжени. Неудобно, когда двери толком не закрыть.

— Мне хорошо, — усмехнулась Санька. — Ты чего вскочила в такую рань?

— Так бал же сегодня!

— Ага, через двенадцать часов!

— А на обед пожалуют попечители. Представляешь? Мы до конца не были уверены, что они будут. Но на бал от них останется только пара человек. Всё-таки в основном там пожилые маги.

— Попечители! — Саньку обожгло воспоминание о синих глазах мистера Нотта. — Ты уверена?

— Конечно, уверена! Нам это сказали только вчера вечером. Всем старостам, я имею в виду.

— Надо же. Разве о таких вещах не говорят заранее?

— Ты ничего не понимаешь, директор Дамблдор очень занятой человек. И смог вчера вернуться только под вечер. А ещё надо было с каждым попечителем связаться и все уточнить.

— Я поняла, — Санька представила, где директор мог быть занят вчерашним утром и невольно начала улыбаться.

— О, ты подарки не разобрала. Помочь? Как тебе крем, кстати, мазалась уже?

— Нет ещё.

— А давай, намажешь сейчас, — Эжени порылась в коробке и достала красивую баночку. — Хочешь, помогу?

Санька ужаснулась перспективе и поспешно отказалась:

— Знаешь, не люблю я эти штуки.

Эжени вздохнула:

— Ну какая же ты, Молли! Артур так старался. Крем ведь замечательный, для рук. Ногти будут крепкие и блестящие, кожа гладкая, просто после каждого мытья рук надо мазать. Дня три — и эффекта на полгода хватает. Это я Артуру посоветовала купить этот крем. Только ему не говори.

— Не скажу, — Санька придирчиво осмотрела свои руки. — Ну давай, после душа попробую.

— Что это? — Эжени отдала ей баночку и подняла с пола листок. — О, это тебе от братьев.

Санька поспешно взяла листок и прочла:

"Поздравляем, сестрёнка! Будь в субботу в Хогсмиде, с нас подарок и вкусный обед. Фабиан и Гидеон".

— Ух ты! — не сдержалась Санька. — Ещё подарок будет.

— Здорово. Хотя раньше они тебя бесили, — заметила Эжени и направилась к выходу. — Встретимся за завтраком. У меня ещё куча дел.

После душа Санька оделась понарядней, пользуясь тем, что в выходные дни мантии носить было необязательно. Предстояло ещё платье померить. Валери в записке писала, чтоб не волновалась — как раз хватило денег на дополнительную опцию: подгонку по размеру и для платья, и для туфель. Но это предстояло сделать после завтрака. А то мало ли что.

В Большом зале уже было торжественно и красиво. Стол преподавателей был покрыт сверкающей золотой скатертью, да и сами они смотрелись празднично. Санька увидела там директора, всех четырёх деканов и нескольких других профессоров. Ей стало интересно, куда попечителей на обеде посадят.

За столом слизеринцев она заметила Рабастана и привычно ему улыбнулась, получив в ответ не очень радостную улыбку Лестрейнджа-младшего, и только после этого вдруг вспомнила вчерашнее прощание, отчего смутилась и поспешила отвернуться.

— Чего это ты? — обратила внимание Эжени. Но, к счастью, не поняла, с кем переглядывалась Молли. С той стороны был стол барсуков, а уже дальше сидели слизеринцы. — Там где-то твой парень?

— Какой парень? — удивился Роб, до этого клевавший носом над тарелкой. Артур вообще не пришёл, поздно лёг — по словам Вуда.

— Роб, а ты кого пригласил? — заинтересовалась Санька, пнув Эжени под столом. Мисс Вуд усмехнулась и покачала головой.

— Я? Я Чарити пригласил.

Эжени многозначительно взглянула на Саньку.

— Чарити? — удивилась та. — Здорово. А я думала, тебе мисс Пранк нравится.

Мисс Пранк, смешливая пятикурсница с факультета воронов, действительно недавно была предметом обсуждения мальчишек-гриффиндорцев. И Роб в её защиту высказался. Санька ещё не стала тогда вникать в причину споров, но запомнила, как покраснел Вуд.

— Неправильно думала, — улыбнулся Роб. — Я бы её пригласил, только Чарити встретил, и она была такая грустная, что не удержался. Да и всё равно Лисс бы со мной не пошла. У неё среди своих поклонников хватает. Её Забини ещё когда пригласил.

— Забини? — Санька оглянулась на стол Рэйвенкло. Лаудан Забини, симпатичный черноволосый парень, смахивающий на итальянца или испанца, и лучший друг Дамиана Вестерфорда, встретился с ней взглядом и подмигнул. Санька усмехнулась в ответ. Если Вестерфорд её пугал и казался подозрительным, то Забини и вовсе был тёмной лошадкой. Но, как ни странно, к нему она не ощущала никакого негатива.

Лисс Пранк сидела неподалёку от него и что-то показывала в тетради склонившимся вокруг неё девчонкам. Действительно красивая девочка, живая и задорная. Робу она бы точно подошла. Только ей бы кто угодно подошёл, а на фоне Забини Вуд сильно проигрывал.

— Вроде бы Пранки — вассалы Ноттов, — сказала Эжени. — Мне нравился её брат, Стив. Выпустился в прошлом году. Жаль, что слизеринец.

— А они что, не люди? — усмехнулась Александра.

— Ну ты скажешь, Молли, — ответил за неё Роб. — Конечно, люди, только ведь это слизеринцы!

Санька передумала спорить. Похоже, название Дома должно было сказать ей всё без слов.

— Скорее бы бал, — вздохнула Эжени. — Ладно, я побегу, у меня там встреча со старостами. Но к обеду буду. Робби, разбуди Артура, он ещё успеет позавтракать.

— Меня будить не надо, — заспанный Рыжик плюхнулся рядом с Санни, сразу придвигая к себе тарелку. — Выходной же.

— Артур пойдёт на бал со Скитер из Рэйвенкло, — тут же доложил Роб.

— Тише ты, — Артур затравленно оглянулся на стол воронов. — Тебе повезло, что её нет. Жуткая девица.

— Что в ней жуткого? — заинтересовалась Санька. Фамилия Скитер была почему-то знакома.

— Стерва потому что, — доверительно и тихо сообщил ей Роб, а Рыжик горестно вздохнул. — Шестой курс, а умная очень. Её даже выпускники побаиваются. Она Артура вчера отловила возле туалета и сама пригласила.

— А он?

— Я тут вообще-то!

— А наш Рыжик похлопал глазами и кивнул. Так она велела ему одеться поприличнее.

Вуд хихикнул.

— Она не так сказала, — страшным шёпотом сообщил Артур. — Она сказала: "Я тебе яйца отрежу, котик, если придёшь в старой мантии". Ну какой я котик? И что за страшное ругательство? Разве девушки так говорят?

— Говорю же — стерва, — Вуд беззвучно захохотал, расплескав свой сок.

— Ладно, ешьте, — покачала головой Санька. — Пойду, дел много.

На выходе из Большого зала её догнала юная мисс Пранк.

— Мисс Прюэтт, — сероглазая рэйвенкловка с блестящими рыжеватыми волосами весело ей улыбнулась. — А можно у вас спросить?

— Конечно, — притормозила Санька, краем глаза заметив приближение Рабастана. — Лисс, правильно?

— Вообще-то Амариллис. Но все зовут меня Лисс, да. Мисс Прюэтт, мы тут с девчонками поспорили, а правда, что вас мистер Робертс на бал пригласил?

Санька прыснула, представив себе эту картину. И вопрос, казалось, не слишком корректный, но на эту жизнерадостную пятикурсницу сердиться не получалось. Рабастан прошёл совсем рядом, и она даже уловила очень приятный запах его одеколона. Или чем они тут пользуются, в магическом мире? Этот аромат теперь всегда будет ассоциироваться с ним.

— Нет, это неправда, — ответила она мисс Пранк серьёзно. — Мистер Робертс меня не приглашал!

— Я знала! — просияла девушка. — Спасибо!

Она вприпрыжку убежала к своему столу — совсем ещё девчонка. Санька вздохнула и поспешила в башню Гриффиндора. Опасения её были напрасными — Лестрейндж нигде её не поджидал. Даже обидно стало почему-то.

И ещё беспокоило, что даже на других факультетах обсуждают её кавалера. Возможно, эта Лисс наоборот ей услугу оказала, рассказав о споре. И ведь не спросила имя кавалера, хотя это было логично. Конечно, Санни могла и не ответить, но, тем не менее, ей стоило сказать "спасибо" девочке. Хотя бы теперь эти слухи о профессоре ЗОТИ прекратятся. Придумают же!

Но, занявшись в комнате нарядом, Санька всё выбросила из головы.

* * *

Обед прошёл шумно, попечители прибыли полным составом, для чего преподавательский стол был сильно увеличен. Это вызвало бурную реакцию у студентов, да и близость бала у всех вызывала нервозность.

Санька лишь раз бросила взгляд на Магнуса Нотта, который занял место рядом со Слагхорном. Они как раз о чём-то говорили. Нотт поднял глаза и посмотрел прямо на неё. Девушка ему чуть заметно кивнула, должна же как-то показать, что подарок понравился. Он в ответ тоже кивнул, и Санни быстро отвернулась, ощущая неловкость и смущение. Даже не улыбнулся ведь!

Почувствовав чей-то взгляд, она посмотрела на стол Слизерина. Конечно, Рабастан. Она помнила про уговор, но улыбнуться не смогла. Уткнувшись в тарелку, поняла, что и аппетита нет.

Извинившись перед ребятами, она поспешила к себе в комнату, решив нигде больше не появляться до самого бала. Хорошо ещё, что почти все попечители не останутся на бал. Может, и Нотт уйдёт?

* * *

Мантию доставили, когда часы показывали без четверти пять. Конечно, все не обязаны являться вовремя, но эту стерву Скитер Артур боялся до дрожи. Одна её угроза чего стоила. Он даже имени её не знал, и страшно удивился, что она выбрала его. Скорее бы закончился этот бал. Ничего хорошего от него парень уже не ждал.

К мантии была приложена записка, и Артур, внутренне содрогнувшись, её открыл. Не громовещатель — и то хлеб.

"Артур Септимус Уизли, — писала мать, — если ты ещё раз украдёшь что-то из моей косметики, я не посмотрю, кто тут глава рода. Если ты думаешь, что я не заметила пропавший крем, подаренный мне братом, то мне тебя жаль. Хотя теперь тебе это и не удастся, и я даже этому рада. Мантию вернёшь сам дяде Поллуксу, он будет в Хогсмиде в субботу. Мой кузен был не в восторге, смею тебя уверить. Попробуй только с ней что-нибудь сделать — прокляну. Ах, да, мой мальчик. Я нашла способ снять печать "предателей крови". Не хочется тебя расстраивать, но мистер Трэверс сделал мне предложение. Свадьба будет скромной и тайной, нам ни к чему разговоры. Нора остаётся тебе, прости, но принимать тебя в свой род Трэверс отказался. Упыря так и быть оставлю. Счастливых праздников, Артур. Ты теперь свободный и совершеннолетний глава рода. На Рождество приезжать домой не советую — есть тут почти нечего. Советую найти богатую невесту, хотя бы ту, для которой ты крадёшь мои вещи уже второй год. Если ты думаешь, что я испытываю вину перед тобой, уверяю — это не так. Прощай и можешь не писать, я знаю — ты это не любишь. Не утруждайся. Цедрелла уже-почти-не Уизли".

Рыжик неверяще поглядел в пустоту и перечитал ещё раз строчки, где говорилось о свадьбе с отцом психанутого Патрика Трэверса. Поговаривали, что его отец даже хуже. Артур выругался и разорвал письмо на мелкие клочки. Он не будет об этом думать сейчас. И пусть подавится мамаша, невеста у него будет очень богатая. И без неё как-нибудь проживут. А в Нору он не вернётся. Наверняка будущий тесть не пошлёт жить дочурку в ту дыру.

А сейчас его ждала Скитер. Подлая рэйвенкловка, наверное, уже бесится — специально просила его не опаздывать. Мантия была чуть узковата в плечах и по размеру не подгонялась. Боясь её испортить, — силу гнева дяди Поллукса он представлял очень хорошо — Рыжик сам колдовать не стал.

Отмахнувшись от неприятных мыслей, вышел из комнаты. Роб давно убежал к Чарити, везёт же ему. Гостиная была непривычно пуста. Вероятно, все уже там.

Но и на его, Артура, улице скоро будет праздник. Всего три дня, и мать ещё пожалеет, что уходит из рода Уизли. А что предатели крови, так невелика беда. Жаль даже, что он совершеннолетний, а то Трэверсы бы тоже обзавелись печатью через мать. Или нет? Мантикора бы побрала этот статус! Ну ничего, она ещё попомнит.

Он выскочил из гостиной и бегом побежал в Большой зал.

* * *

Санни последний раз покрутилась перед зеркалом. Эжени давно ушла, одобрив всё, кроме колье. Сказала — не принято такое надевать на школьный бал. Они вместе нашли упаковку от подарка, а там оказалась записка от отца, которую она сразу не заметила.

"Этот подарок — первый в твою коллекцию фамильных драгоценностей, дорогая Санни. Это — только твоё. Потом передашь дочери. Прошу, надень это впервые на приём, который мы дадим в твою честь на Рождество. Мне будет приятно. Пора тебя выводить в свет, моя девочка. Мы с мамой тебя поздравляем! Будь умницей. Целую тебя, папа".

Она растрогалась тогда до слёз, а Эжени тихонько вышла из комнаты. Даже и к лучшему. Рабастан сообщил, что будет ждать её наверху лестницы у парадного входа в Большой зал — сколько потребуется.

И ей не следует торопиться. Будет лучше, если они придут чуть позже и незаметно смешаются с толпой.

Выглянув в гостиную, она заметила Артура, который поспешно её пересекал. Больше никого не было видно. Даже учеников с первого по третий курс, которых на бал не допускали. Их повели на прогулку и обещали какие-то соревнования на мётлах и ещё несколько развлечений. Санька бы с радостью сейчас поменялась с кем-нибудь из них.

Для верности она выждала ещё десять минут, ходя по комнате взад-вперёд и привыкая к новым туфлям. Хотя и привыкать к ним было не нужно, — то ли магия, то ли для тела Молли был привычен такой каблук, то ли уроки танцев, где Беллатрикс всегда трансфигурировала ей туфли, сделали своё дело, но дискомфорта она не чувствовала совсем. Словно всегда так ходила. И было здорово ощущать себя выше, может даже с Рабастаном сравняется в росте. Или почти сравняется, всё же Лестрейнджи очень высокие.

В коридорах было безлюдно, даже многие портреты пустовали. В Большом зале висело несколько пейзажей, и Санька бы не удивилась, застав на них сегодня целую толпу.

Ближе к залу она начала встречать парочки и одиноких опаздывающих, но на неё почти не обращали внимания — и правильно, у всех были свои заботы. Все были одеты красиво, и своим платьем она не сильно выделялась.

Рабастан, одетый в очень красивую тёмно-зелёную мантию, с радостной улыбкой шагнул к ней навстречу.

— Санни! Ты потрясающе выглядишь! — произнёс он восхищённо, подставляя ей свой локоть.

Она очень волновалась и невольно замечала только такие глупости, как то, что он всё же немножко выше. А волнения самого парня и не увидела, казалось, что тот расслаблен и уверен в себе.

С высоты лестницы она увидела заполненный красавицами и красавцами зал. На убранство зала посмотреть не успела. Кто-то внизу ахнул, и все стали к ним оборачиваться, а на лестнице, кроме них, никого не было. Какая же она идиотка! Лучшего способа привлечь к себе внимание она придумать просто не могла.

"Ну что ж, выше подбородок, улыбайся, Санни!" — скомандовала она себе, спускаясь в зал под руку с Лестрейнджем. Смотрела поверх голов, чтобы не потерять последние остатки самообладания. И это тоже было ошибкой. На помосте, где стоял обычно стол преподавателей, музыканты настраивали инструменты, а вот сбоку стояли мистер Нотт и мистер Робертс с бокалами в руках. И они оба тоже обернулись и смотрели на неё в упор.

Ничего, она всё выдержит!

Ей повезло, они достаточно опоздали и как раз объявили первый танец, когда они достигли подножия лестницы.

— Спокойнее, Санни, всё хорошо! — шепнул ей Басти и повёл в центр зала, куда устремились пары. Она мельком увидела недалеко от себя Дамиана с Эжени, которая на неё оглядывалась со странным выражением на лице. К счастью, Рабастан провёл её дальше.

Он смотрел с такой нежностью, так хорошо её вёл, что к середине танца Санни ощутила, как понемногу отпускает напряжение. Но твёрдо решила, что никакого танго она танцевать не будет.

Танец закончился, и Басти сразу подвёл её к столику с напитками.

— Как ты? — спросил тревожно, подавая ей бокал лимонада.

— Уже хорошо, — широко улыбнулась она, сделав большой глоток. Рядом почему-то были одни слизеринцы, но её это радовало. С Эжени пока встречаться не хотелось.

С ней здоровались, делали комплименты. Слизеринцы выглядели настоящими аристократами. Даже Флинт смотрелся внушительно и элегантно в своей чёрной с серебром мантии. Валери ему ласково улыбалась, выслушивая какую-то шутку.

— Это здорово, — сказал Рабастан громко, чтобы перекричать шум, — потому что сейчас...

Но договорить он не успел. Кто-то применил Сонорус, призывая всех к вниманию.

Санька оглянулась на помост — говорила ведьма в высокой остроконечной шляпе, ведущая вечера.

— А сейчас будет сюрприз для всех. Старшекурсники приготовили вам свой подарок. Прошу всех освободить центр зала.

— О нет, — пролепетала Санька, заметив отходящую от помоста Беллатрикс. В огненно-красном платье не заметить её было невозможно.

— Спасибо! — продолжила распорядительница, а девушка ощутила, как крепко сжал её руку Рабастан. — Александра Прюэтт и Рабастан Лестрейндж. Танго!

И сразу полилась музыка.

Сотни глаз устремились к их паре. Рабастан был невозмутим. Картинно улыбаясь, держа её за руку, он повёл Саньку прямо в центр освободившегося пространства.

Паника не успела захватить её целиком. Она вдруг встретилась со строгим взглядом Беллатрикс, и словно заново услышала её наставления.

"Забудь, что вокруг люди! Ты их даже не увидишь. Представь, что никого и нет. Просто поверь, что есть только ты и он, и наслаждайся прекрасным танцем. Не разочаруй меня, Санни. Я почему-то в тебя верю!"

Зал затопила темнота, и только самый центр освещался призрачным светом. И Санька выдохнула — не зря же училась.

Она улыбнулась Басти, который, остановившись, повернулся и поцеловал ей руку. Он подмигнул в ответ, счастливо усмехнувшись. И крутанул, сразу отступая в такт музыке.

И ей удалось обо всём забыть — ну а как иначе, когда столько людей в тебя верят.

И ради счастливых глаз Рабастана можно не только танго станцевать!

Как же мало это походило на репетицию! Лестрейндж был великолепен. Она не сразу поняла, что он уже не в мантии, а в костюме. Столько страсти было в каждом его взгляде и движении, что ей невольно передался его настрой. Вспомнилась хищная Белла, и она рискнула быть не хуже.

Ей казалось, что она не просто танцует, а снимается в каком-то фильме. Как говорили в том самом её любимом фильме? "Танго — это вертикальное воплощение горизонтального желания"? Ну, так и получалось. Вот только в моменты, когда Басти резко притягивал её к себе, почти целуя, начисто лишили её иллюзий о "просто дружбе". Так "просто друзья" на девушек не смотрят, и даже разубедить себя тем, что в этом танце так нужно, она не смогла.

Последние аккорды, и они замирают, обхватив друг друга за шею. Глаза в глаза — и нет никого больше, кроме него.

Мгновение царила тишина, а потом зал разразился аплодисментами. Рабастан перехватил её ладонь и быстро увёл с середины, куда уже выходили другие парочки. Заиграла новая мелодия.

— Это было круто! — Беллатрикс пробралась к их столику, за ней сиял довольной улыбкой Рудольфус Лестрейндж. — Ты умница, Санни, всех завела!

Санька побоялась уточнять, что значит завела. И боялась смотреть на своего больше-не-друга Рабастана.

— Спасибо, — сказала она, не глядя принимая у Басти бокал с лимонадом. — Я ужасно боялась.

— А я был уверен, что ты вдруг решила свести моего брата с ума, — хохотнул Рудольфус. — Молодец, братишка. Санни, у тебя так сияют глаза, что я сам боюсь влюбиться.

— Правильно боишься, — спасла смущённую девушку мисс Блэк, хозяйским жестом обнимая Руди за шею. — Не прощу!

Тот очень напряжённо на неё посмотрел и вдруг поцеловал Беллатрикс прямо в губы.

Санька поспешно опустила взгляд.

— Ой, смотрите, — удивлённое веселье в голосе Валери заставило обернуться. — Это же Уизли. Мерлин, я не верю своим глазам!

Санька быстро нашла в толпе танцующих странную пару. Мисс Скитер была по плечо здоровому Артуру. Двигался он неважно, задевал соседние пары, но почему-то получалось неплохо.

— Она ведёт, — прокомментировал Рудольфус. — Малышка Скитер нашла свою добычу. Кто готов за это выпить что-то покрепче лимонада?

Слизеринцы рядом одобрительно зашумели.

Откуда-то появилась бутылка, которую быстро разлили по фужерам.

— Будешь? — спросил Басти. Он был так серьёзен, что она не смогла отказаться. Сделает маленький глоточек и всё.

— Приветствую, молодые люди, — знакомый ледяной голос заставил сердце Саньки подскочить куда-то в горло. — А вы в курсе, что ваш директор запретил алкоголь на балу?

Санька чуть не подавилась своим глоточком, поспешно отставляя свой фужер на столик и боясь обернуться. А вот парни вокруг и не думали пугаться.

— Да ладно, патрон! — сказал Флинт, одним глотком уничтожая остатки выпивки в своём фужере. — Одна бутылка на шестерых — это даже не смешно.

— Поговори мне тут, Квин, — отреагировал Нотт, впрочем, довольно благодушно.

Валери вообще показала попечителю язык и демонстративно сделала ещё глоточек.

— Мы не просто так, — сказал Руди, — у нас повод.

— Новое завоевание мисс Скитер, — поддержала его мисс Блэк, глазами указав на танцующих.

Санька рискнула обернуться и с удивлением заметила мальчишескую усмешку на лице Нотта, смотрящего в зал. Но в следующее мгновение он повернулся к ней, перестав улыбаться.

— Один танец, мисс Прюэтт?

Басти рядом с ней встрепенулся и напряжённым голосом произнёс:

— Она уже приглашена на следующий танец, мистер Нотт.

— Полагаю, вами, мистер Лестрейндж? — холодно глянул на него Магнус.

Внутри у Санни всё сжалось. Стало так неуютно, что захотелось немедленно сбежать.

— Да, мной, — ничуть не менее холодно ответил Басти, шагнув вперёд и становясь рядом с Санькой.

Нотт ухмыльнулся и насмешливо проговорил:

— Ну так вперёд, музыка уже играет. А я подожду вас, леди.

Санька сама схватила Рабастана за руку, увлекая его к начавшим танцевать парам. За ними сразу пошли и Руди с Беллой, и Флинт с Валери.

Рабастан улыбнулся ей, кладя руки на талию.

— Не волнуйся, Санни, — сказал он, — тебе же нравится этот танец. Обними меня.

И она, вздохнув, послушно обняла его за шею. Так же как Бель своего Рудольфуса. И пусть Нотт подождёт.

* * *

— Реган? — Эжени обернулась, когда её тронули за руку. Дамиан куда-то запропал, а танец вот-вот начнётся.

— Мисс Вуд, вы позволите? — Мэдисон добродушно улыбался, протягивая ей свою широкую ладонь. — Вы прелестно выглядите сегодня. Пойдёмте?

— Да, конечно, — поспешно согласилась она, вкладывая дрогнувшую ладошку в его руку. В конце концов, Молли танцует со слизеринцем — и ничего. И она обещала на свою голову. Пришлось улыбнуться и идти танцевать. Только не так, как Молли. Эжени покоробило, как она неприлично обнимала противного Лестрейнджа, танцуя совсем неподалёку. Даже Дамиан такого себе не позволял, а он прекрасный танцор.

— Не так, леди, — прогудел в её ухо медведь Мэдисон. — Положите обе руки мне на плечи. Вам же будет удобнее.

Она не посмела возразить и вспыхнула, когда он прижал её к себе.

— Реган, — попробовала она воззвать к его разуму, ощущая головокружение то ли от невозможной близости парня, то ли от весьма энергичного танца. И парень не был неуклюжим, поразив лёгкостью движений. Вёл прекрасно, не отрывая от неё добродушного взгляда.

— Да, моя птичка?

— Тебе не кажется, что расстояние между нами неправильное? — ей даже удалось спросить это весело.

— Сам об этом подумал, — мягким баритоном откликнулся он и бережно прижал её вплотную к себе.

Эжени пискнула, краснея от ужаса положения, в котором оказалась, а этот медведь, ловко кружа её в танце, успокаивающе погладил своей огромной лапой по спине. Это было уже слишком, но она просто смирилась.

* * *

Дамиан стоял у столика с напитками, следя взглядом за танцующими. На душе скребли кошки. Уже третья девушка уводила Роба — его Роба — танцевать. Поубивал бы всех, да нельзя. И откуда у пацана такая популярность? Последнее вообще в голове не укладывалось — Эмили Гамп, эта слизеринская акула с большими наивными глазками, аж светилась, кружась в его объятиях.

А Гампы ничего просто так не делают. Наверняка, сама его пригласила. Это могло быть опасно, не какая-то там Чарити или грязнокровка Эва Стенли. Неужели Гамп положила на него глаз?

Дамиан раздражённо вздохнул и отпил из бокала огневиски, который добавил туда сам. А стервец двигался потрясающе, или это слизеринка его вела? И не похоже было, что ему не нравится. Млеет ведь от её загребущих ручонок. Змеи вообще обнаглели, демонстрируют полную вседозволенность. Пользуются тем, что профессора сами танцуют...

— Эй, друг, — позвал его Лаудан. — Ты что, так и позволишь этому слизню увести твою даму?

Сам Забини держал за руку эту пронырливую Лиссу с пятого курса, которая вечно всё примечает, наглая малявка.

— Здравствуйте, мистер Вестерфорд, — не преминула она поздороваться. И он прямо слышал ехидство в её голосе. — А почему вы не танцуете?

— Потому что вы, мисс Пранк, уже заняты, — любезно ответил он. — Или хотите со мной?

— Вот уж нет, — рассмеялась нахалка. — Пойдём, Лаудан! Тут так скучно.

Забини хохотнул, мерзавец, и наконец-то её увёл. Дамиан раздражённо обернулся к залу и замер. Ни Роба, ни его партнёрши нигде не было видно.

Сердце забилось сильнее, и он поспешно стал пробираться к выходу из зала.

* * *

— Может, не надо? — жалобно спросил запыхавшийся Артур, с ужасом слыша новую мелодию.

— Что надо и что не надо, я скажу тебе сама, — отрезала Скитер. — Немедленно веди меня танцевать. Скажи спасибо, что из нас двоих я это действительно умею делать.

— Но, мисс Скитер...

— Для тебя Рита, Пухлик, — неприятно усмехнулась она, — улыбайся, или мамочке придётся тебя наказать.

Он даже боялся подумать, на что намекает эта стерва. Правая ягодица немилосердно болела. И разве не парни должны щипать девчонок?

А ещё она укусила его за ухо, и это было очень больно. Поверил, дурак, что она что-то сказать хочет. А не послушать было чревато. И Молли танцует с этим уродом, идиотка! Нужно ещё раз надавить на Эжени, она любит его жалеть. Пусть покажет этой рыжей дряни, как пользоваться кремом.

— Так, Пухлик! Ещё раз отвлечёшься, и я проткну каблуком твою ступню, — ласково прошипела Скитер. — Я не шучу, малыш!

И почему ему так хочется заорать на весь зал: "Помогите!"? Его затошнило от страха, когда он всё же наступил на её туфлю. Но стерва лишь понимающе ухмыльнулась и продолжила его вести.

* * *

— Санни! — Рабастан вдруг наклонился, провёл носом по её открытой шее и прижался губами, девушка задохнулась от нахлынувших ощущений. — Ты так вкусно пахнешь!

Его дыхание щекотало кожу.

— Басти, — выдохнула она, пока совсем не потеряла голову, — прекрати немедленно!

Он тут же чуть отстранился и взглянул ей в глаза. Она даже испугалась — зубы сжаты, крылья носа слегка трепещут, а глаза просто бешеные — но каким-то образом двигаться они не прекратили.

— Я. Тебя. Никому. Не отдам, — произнёс он словно через силу, продолжая легко кружить её в танце.

— Басти, — дрожащим голосом попросила Санька, понимая, что лучше не спорить, пока он такой. — Ну пожалуйста, успокойся. Мне страшно!

Он судорожно вздохнул и закрыл глаза. Музыка закончилась, и они остановились.

Рабастан криво улыбнулся:

— Я тебя люблю, поняла? И никто не будет тебя любить сильнее.

— Нашёл время! — подошедший Рудольфус почти шипел от гнева. — Так, Санни, уходи с Бель. Быстро!

— Руди, не лезь! Да я сам уйду! — Рабастан развернулся и пошёл к выходу из зала, расталкивая всех, кто попадался на пути. Впрочем, все быстро соображали и пропускали парня беспрепятственно.

Санька смотрела ему вслед и ей хотелось плакать.

— Держись, дурочка, — шепнула ей мисс Блэк, с которой они так и не отошли далеко. — Пойдём, потанцуешь с Ноттом, не съест он тебя. С Рабастаном всё будет в порядке, слышишь. Руди найдёт его сейчас.

Рудольфус, действительно, быстро шёл в другую сторону, обходя толпу. Решил уходить через парадный вход? Точно — взбежал по лестнице, возможно, и догонит брата, перехватит где-нибудь.

Они с Беллатрикс подошли к слизеринцам. Нотт всё ещё был там, разговаривал с Мэдисоном. Флинт с Валери тоже уже подошли.

— Мисс Прюэтт, — оживился Магнус, но тут же нахмурился: — Что с вами? Мисс Блэк? Где Рудольфус и Рабастан?

— Отошли, скоро вернутся, — спокойно ответила Беллатрикс и, выплеснув содержимое какого-то бокала прямо на пол, налила в него воды с помощью Агуаменти. — Выпей, Санни! У неё просто голова закружилась, мистер Нотт.

— Вот как! Танцевать сейчас не можете?

— Может, — опять быстро ответила Бель за неё. — Вон уже нормально всё, правда, Санни?

— Мисс Блэк, помолчите!

— Как скажете, мистер Нотт!

Санька даже позавидовала бесстрашной Беллатрикс — если бы и она могла так спокойно препираться с Ноттом!

— Извините, мистер Нотт, — быстро сказала она, перестав напоминать бессловесный памятник самой себе. — Мне правда уже лучше. И если вы не передумали...

— Не имею такой привычки, мисс Прюэтт. Пойдёмте!

Опять был вальс, и Саньку закружили в нём очень сильные руки. Если с Басти она ощущала всю прелесть и красоту танца, то в руках Магнуса Нотта чувствовала себя невесомой былинкой. Он поглядывал на неё с полуулыбкой и молчал, уверенно ведя в танце. Пока в какой-то момент она не оступилась. Легко подхватив её и даже не сбившись с ритма, Нотт склонился к ней чуть ближе и спросил:

— Вас чем-то расстроил мистер Лестрейндж-младший?

— Что вы! — она посмотрела на него самыми честными глазами. — Я ничуть не расстроена. А ему срочно надо было уйти. Дела какие-то.

— И почему я вам не верю, мисс? — вздохнул он.

— Потому что вы слишком мнительны? — предположила она невинно.

Он тихо рассмеялся, заставив и её улыбнуться. Слишком уж отличались сегодня его манеры от первых двух встреч.

— Изволите дерзить?

Она ощущала, что он просто её дразнит, и напряжение стало постепенно отпускать.

— Нельзя?

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

— Только когда очень опасаюсь сказать что-нибудь лишнее, — призналась Санька.

Усмехаться он перестал.

— Действительно, проблема. И почему опасаетесь? Есть что-то, что вы хотите от меня скрыть?

— Практически всё, — кивнула она серьёзно. — Я плохо вас знаю, мистер Нотт. И ещё не могу понять, как вы ко мне относитесь.

— Вы очень откровенны, мисс, — восхитился он. — И на слово, полагаю, вы мне не поверите?

— Боюсь, что нет, сэр!

Она даже немного успокоилась, когда Магнус Нотт по-мальчишески улыбнулся, сразу становясь моложе и как-то ближе.

— Вы меня очаровали, мисс Прюэтт, — доверительно сообщил он. — Но раз на слово вы мне верить отказываетесь, придётся это как-то доказать. Как вы думаете, мисс, что бы вас в этом убедило?

— Я не знаю, — улыбнулась Санька.

— Подарок мой получили?

Вот теперь она поняла, что ей сразу стало жарко. Он просто показал, какая она неблагодарная. Строит из себя что-то, а сама-то приняла дорогущий подарок. И делает вид, что это нормально.

— Да, сэр! Спасибо большое! Метла замечательная. И я верну вам за неё деньги, как только доберусь до банка и выясню, сколько это стоит.

— И что это значит? — спокойно спросил он, но вся лёгкость разговора куда-то сразу ушла.

Санька опустила глаза.

— Только то, что это слишком дорогой подарок от незнакомого человека, — пробормотала она.

— От незнакомого мужчины, хотели сказать?

— Да, сэр! — вздохнула она, боясь посмотреть на его лицо. Зато увидела недалеко от себя Артура и мисс Скитер. Рыжика даже жалко стало, таким несчастным она видела его впервые.

— Мисс Прюэтт, — Нотт вдруг поднял пальцами её подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. — А эти серьги — тоже подарок?

— Да, сэр, — настороженно ответила она.

— От родных?

Она непонимающе качнула головой.

— И вы уже вернули за них деньги тому мужчине, который их вам подарил?

— Нет, сэр, — поспешила ответить Санька, сразу поняв, к чему он клонит. — Но это...

— Другое? Вы его хорошо знаете и полностью доверяете?

— Нет, сэр!

— И что же вас остановило от того, чтобы предложить за его подарок деньги?

Она ощутила, как на глаза наворачиваются слёзы от жёсткого допроса. Но отвернуться ей не дали.

Поэтому просто закрыла глаза и ответ почти прошептала:

— Он не спрашивал меня, нравится ли мне его подарок. Он просто их надел.

И, так как он молчал, она всё же снова открыла глаза.

В его взгляде ей привиделась досада и что-то вроде жалости. Совсем не такие чувства она хотела бы вызывать в мужчине. Но тут уж ничего не поделать. Зато ей позволили, наконец, отвернуться.

— Я точно знаю, кто вам их подарил, мисс Прюэтт, — заговорил Нотт. — И не буду спрашивать, каким ветром вас к нему занесло. Потому что сомневаюсь, что вы сможете ответить. Но вот что я вам скажу, мисс Прюэтт. Я, конечно, не Тёмный Лорд, чтобы без звука принимать мои подарки. Но я просто знал, что вы это хотите, и подарил от чистого сердца. Это сделано на заказ специально для вас, и никакой цены не имеет. Спасибо за танец!

Она и не заметила, что музыка кончилась. И покорно прошла к столикам с закусками и напитками.

— Приятно было повидаться, — Магнус Нотт коротко поклонился ей и ушёл в сторону преподавательского стола.

Рядом были только четверокурсники-слизеринцы, и никого из них Санни не знала, кроме Малфоя. И стало вдруг так неуютно и горько среди чужих. Мерлин, ей столько раз напомнили вчера, что она гриффиндорка!

Санни слегка приподняла подол платья и заспешила на другую сторону зала в обход танцующих.

Там она заметила кого-то из своего Дома. И действительно, подойдя ближе, сразу увидела Эжени, Эву Стенли, Алана Фоули и Хиггинса. Роб и Артур все ещё танцевали.

— Ну что, — как-то резко спросил её Хиггинс, — слизеринцы уже надоели?

— Может, обидели как-то? — спросил Алан насмешливо.

— И чего ты к нам теперь пришла? — спросила Эва Стенли и фыркнула. — Да что с ней разговаривать, ребят!

Санька онемела и беспомощно оглянулась на Эжени.

Та отвела глаза:

— Извини, Молли. Это было очень вызывающе с твоей стороны. И Лестрейндж! Я, пожалуй, пойду, найду Дамиана.

Санни посмотрела на остальных, но все отводили взгляды, словно она вдруг стала прокажённой. Да, она боялась, что именно так всё и будет, но как-то не всерьёз представляла, надеялась на русское "авось". И всё получилось так буднично! Ей не нагрубили и даже никак не оскорбляли. Они просто перестали её замечать. Все, даже Эжени, никто не посочувствовал. Правда, не было Роба, но и на него она уже не надеялась.

Вздохнув, она пошла к выходу, не парадному, а обычному. Ей было больше нечего здесь делать.

И эти гриффиндорцы! Лучше бы они Круцио к ней применили, чем так...

Выйдя из зала, она пошла быстрее, слушая, как отдаляются музыка и шум голосов, а потом побежала. И не нужен ей никто — ни нахальный Рабастан, ни жёсткий Магнус Нотт, ни эти упёртые гриффы, правильно их Руди так называет.

Она не замечала слёз и пару раз чуть не упала на лестнице, но добралась до башни Гриффиндора почти целой.

— Пароль, — невозмутимая полная дама держала в руке бокал с шампанским.

Санька посмотрела на неё молча, развернулась и бросилась прочь. Ну конечно! Как она могла забыть!

Выручай-комната, несмотря на всхлипывания, появилась сразу — именно такая, какую хотела. Под ковриком лежали запасные ключи.

Она даже не удивилась, что и зал появился вместе с её квартирой. Прошла в комнату, сняла платье и достала из шкафа джинсы и футболку. А потом просто легла на кровать, уткнувшись носом в родную подушку. И тоненько заплакала.

Она хотела домой, к строгой бабушке, которая точно её любила и никогда не причиняла своей внучке такую сильную боль.

Глава 12

— Антуан, друг мой, налей мне что-нибудь из своих запасов и пойдём уже в этот мордредов зал — Магнус Нотт почти тяготился тем, что остался на бал. Если бы не одно "но". И оно пока перевешивало. — Жаль, я отпустил Паркинсона, хоть не одному бы тут торчать среди детишек.

Антуан Робертс балов не любил, суматоху, царившую в школе, не разделял и был очень рад компании старого друга Магнуса Нотта, остающегося на бал в качестве представителя попечительского совета. В ожидании начала школьного бала они коротали время в личных комнатах профессора ЗОТИ за дружеской беседой.

— Можно подумать, ты профессоров за взрослых людей не считаешь, — хмыкнул Робертс, левитируя из шкафа бутылку коньяка.

— Ну почему же, — Нотт принял бокал, но пить не спешил, расслабляясь в удобном кресле в покоях профессора ЗОТИ, — профессора может и взрослые, но в их человечности я сомневаюсь ещё со школьной скамьи.

Антуан, подумав, себе наливать не стал. Проверив "Темпусом" время, он поднялся из кресла у камина и оправил парадную мантию.

— Ты тут сомневайся, Магнус, а я ребят навещу. Что-то мне неспокойно.

— Балы ты давно не переносишь, — Магнус отпил коньяк, прикрыв глаза, — что тебя ждёт конкретно на этом балу, что ты не напиваешься в стельку где-нибудь в сомнительном магловском баре, а на полном серьёзе прихорашиваешься перед зеркалом? Может быть, я не знаю про какую-нибудь новую профессоршу чар? Или про молоденького профессора прорицаний?

— Ничего такого, что могло прийти в твой извращённый мозг, — лениво отозвался Робертс, — профессор чар по-прежнему Филиус, а прорицания по-прежнему ведёт Аманда Поуп, мы недавно справляли юбилей её преподавания в Хогвартсе. Шестьдесят лет старушка держится.

— Что, какой-нибудь старшекурсник? А это теперь разрешено?

— Магнус, не доводи до греха. Всё просто, я выполняю приказ директора, паранойя которого не ко времени разыгралась. И ни один старшекурсник, равно как и другие молодые люди, меня не интересуют. Скорее я заподозрю в смене команды тебя, учитывая твою дружбу с красавчиком Долоховым.

— Рискни здоровьем, — оскалился Нотт.

— Не стану, — усмехнулся Антуан. — Альбус назначил дежурных на всё время бала, и мне выпала честь присматривать за оравой гормонально нестабильных подростков в первые полчаса. И ещё потом. Вот и весь интерес.

— И младший Лестрейндж тут совершенно ни при чём?

— Я зайду за тобой через двадцать минут. И постарайся не надраться на балу. Поверь, ни одна старшекурсница этого не оценит.

— Выпью антипохмельного, — отмахнулся Магнус, пригубив янтарную жидкость. — Ты ведь поделишься?

— Боюсь, что нет. Извини друг, я все свои запасы отдал Рудольфусу. Завтра на занятиях мне не нужны зелёные лица, или полное отсутствие оных. Старина Слагхорн скуповат, если тебе перепадёт зелье, то дорого будет стоить, а ещё он плотно оккупирует твои уши и заставит с собой сфотографироваться.

— Алкоголь разрешён на балу? — восхитился Нотт. — О времена, о нравы!

— Запрещён, поэтому и беспокоюсь. Вспомни нас на седьмом курсе, и кончай валять дурака.

— Не сравнивай, — буркнул Магнус, отставляя бокал в сторону. — Мы такими не были.

— Ну конечно. И это не ты облевал прелестное бальное платье мисс Катхилл на рождественском балу?

— От неё удушающе пахло амортенцией, так что алкоголь тут ни при чём, — Магнус тоже встал и мельком бросил взгляд на блестящую поверхность зеркала, — я пойду с тобой.

— Амортенция не имеет запаха и вкуса. И ты подождёшь меня здесь, или сразу отправляйся в Большой зал.

— Прогуляюсь по школе, — решил не спорить Нотт, — а что, старина Слагги по-прежнему скидывает на тебя своих змеек?

— Не жалуюсь, — коротко ответил Робертс.

* * *

В гостиной Слизерина оставалась только часть седьмого курса, Валери Нотт — с шестого и, конечно, пятикурсник Басти, что ничуть не удивило преподавателя ЗОТИ. Все вскочили со своих мест при виде профессора, а Лестрейндж-старший, и без того стоявший, досадливо улыбнулся, оборачиваясь к гостю.

— Садитесь, — отмахнулся Робертс, оглядывая придирчивым взглядом каждого. — И почему я печенью ощущаю какую-то авантюру?

— Почему ни одни щиты не выдерживают вашего проникновения в нашу гостиную? — скромно поинтересовался в ответ Руди.

— Потому что я тоже когда-то был студентом. Мистер Флинт, мне кажется, или ваши карманы чем-то набиты?

— Помилуйте, профессор! — вскочил Квинтус. — Да мы никогда...

— Акцио огневиски из кармана мистера Флинта! — повинуясь палочке преподавателя ЗОТИ, три бутылки появились на свет практически беспрепятственно.

Квинтус тут же оказался на коленях перед Робертсом, молитвенно сжимая руки:

— Не отбирайте! То есть — пощадите! Профессор, да я там сдохну без... без успокоительного!

— Знаете, в чём ваша проблема, мистер Флинт? — осведомился Антуан, невольно заражаясь всеобщим весельем этих конспираторов.

— В чём? — расширил тот глаза.

— Вы никудышный актёр, и смиренно просить не умеете совершенно. А наличие огневиски в карманах с расширением практически прописали на своём лбу. Встаньте!

Флинт угрюмо поднялся, отходя в сторону. Все понимали, что профессор не зашёл бы просто так.

Робертс ещё раз оглядел каждого самым внимательным образом, остановившись, наконец, взглядом на Рабастане.

— Или вы мне немедленно рассказываете, на что подписались, или потом жаловаться пойдёте к своему декану.

— А что я? — сразу спросил Басти вызывающе. Глаза парня лихорадочно поблёскивали. — Я вообще в этом не участвую!

— Прибил бы, — "ласково" посмотрел на него старший брат.

Профессор Робертс многозначительно усмехнулся Рудольфусу:

— Колитесь, аспиды!

— Я лично тоже не участвую, — заметил Флинт, косясь на бутылки огневиски, стоящие теперь на каминной полке. — Моя рожа нашего префекта не устраивает!

— Дело вовсе не в твоей роже, — поморщился Руди, — и вообще замолкни! Профессор, всё просто, мы решили слегка "протестировать" наших обожаемых львов. Не хмурьтесь, всё невинно, как у младенцев. Парни просто пригласят парочку гриффиндорок на танцы.

— И девушки тоже, — Эмили Гамп таинственно блеснула своими невозможными фиолетовыми глазами, — но мне полагается бравый гриф.

— Бравый? — хохотнула мисс Блэк и, подойдя к Рудольфусу, взяла его под руку. — Эми, я уже сильно волнуюсь за парня. Профессор, это для дела. Вы же первый это начали, помните? Мы просто выражаем вам свою полную солидарность. Ничего криминального.

— Позвольте угадаю, — медленно произнёс Робертс, — Мэдисон очаровывает мисс Вуд, Эмили — её брата — это я понять могу, а кому достался мистер Уизли?

Хищно улыбнулись все. Даже Рабастан на миг растерял свою мрачность.

— У нас желающих найти не удалось, — озвучил Рудольфус, сдержанно улыбаясь. — Но вам понравится его партнёрша, уверяю.

— Скажу прямо — мне это не нравится вовсе, — взмахом палочки Робертс наложил Силенцио на скабрезно оскалившегося Флинта. — Я понимаю вашу мысль, мистер Лестрейндж, но это едва ли что-то изменит. Я только надеюсь, что мисс Нотт в этом не участвует.

— Нет, — скромно улыбнулась шестикурсница, — я буду присматривать за Квином. И нет, профессор, мы не планируем никаких стычек с их парнями. Очень даже наоборот.

— Хорошо, — Робертс распахнул дверь в коридор и приглашающе встал возле неё. — На выход, мальчики и девочки! Совещание окончено, Большой зал ждёт вас. Фините Инкантатем, мистер Флинт.

— Но мы же ещё не договорили! И это, — Квин жалостливо оглянулся на камин, — профессор, вы жестоки как никогда!

— Рано вы сняли с него заклинание, — усмехнулся Рудольфус Антуану, — мисс Блэк, прошу вас.

— Благодарю, мистер Лестрейндж.

Все потянулись к выходу, а перед Рабастаном, выходившим последним, Робертс просто прикрыл дверь.

— Что ещё? — сразу ощетинился мальчишка, отступая на шаг.

— Басти, я очень надеюсь на твоё благоразумие. Выпей!

— Я не стану это пить! — отшатнулся Лестрейндж-младший от протянутого флакона.

— Это всего лишь успокоительное.

— Нет! Я спокоен!

Робертс задумчиво помолчал, рассматривая парня, и досадливо дёрнул головой:

— Весь в отца! — он убрал флакон с успокоительным в карман, сдаваясь. — Только попробуй устроить драку! Один косой взгляд в сторону гриффиндорцев — и ты вылетишь с бала в тот же миг.

— Это всё?

— Не всё, — вздохнул Робертс. — У меня к тебе просьба. Не приказ. Басти...

— Хорошо, я готов услышать, — Рабастан расправил плечи, вздёрнул подбородок и нахмурился, отчего сходство с лордом Лестрейнджем стало ещё заметней. Эта бескомпромиссность, гордое достоинство, воинственный огонь в тёмно-карих глазах. Рудольфус всё же мягче, или можно сказать — гибче. Ему многое досталось от матери.

— Не нарывайся с наследником Ноттом. Ты ему не противник, поверь!

— Это в любом случае зависит только от него, — мальчишеская ухмылка не могла обмануть Антуана. — Ради вас, я со своей стороны сделаю всё возможное. Этого достаточно?

— Нет, но хоть что-то. Иди уже, горюшко. И не смей позорить семью.

— Семья — превыше всего! — широко улыбнулся Басти, сверкнув глазами.

В тёмно-зелёной мантии, под которой прятался великолепный чёрный костюм с белой рубашкой, он смотрелся таким взрослым и интересным молодым человеком, что Антуан невольно затосковал — давно ли этот глазастик поступил на первый курс, и зачарованно глядел ему в рот на занятиях?

Прибегал в его кабинет поделиться какой-нибудь мыслью, похвастаться новым заклинанием, просто выпить сока у камина, с интересом читая очередной приключенческий магловский роман. У Робертса они были, но светить подобное в Слизеринской гостиной он не позволял. И кто теперь виноват, что парень вырос таким романтиком? Или как отец — однолюб? Однажды и навсегда? Теперь же взрослый, профессор уже не указ, упрямый как мантикора — попробуй в чём-нибудь убеди.

— Проходи, — встряхнулся Антуан. Хотя бы улыбки он от парня добился. Остальное же... Придётся смотреть в оба.

* * *

Преподавательский стол был уменьшен и сдвинут в угол. И основное место на помосте заняли музыканты со своими инструментами и симпатичной ведьмой, которая всем распоряжалась. Она же под Сонорусом поприветствовала школьников сразу после короткой речи директора. Танцы вот-вот должны были начаться.

— Я не вижу мисс Прюэтт среди девиц, — тихо пробормотал Магнус, цепким взглядом охватывая собравшихся студентов. — Ты ничего мне не хочешь рассказать?

— Не хочу, — честно признался Антуан. — Но посмотри вверх, и помни про своё обещание.

Нотт поднял глаза, хмыкнув при виде нарочито опоздавшей пары. И тут же напрягся, узнавая. И как он сразу не догадался, что так и будет? Валери заслужила порку за ложную информацию. Ничего у них нет — как же!

Мисс Прюэтт была неузнаваемо хороша. В слизеринских цветах — роскошное зелёное платье с открытыми плечами, узкой талией и нежной серебристой вышивкой на лифе — и с кавалером-слизеринцем. Нотт в нарядах девиц разбирался мало, но такое не заметил бы только слепой. Вызов своему факультету? Либо дурочка, либо бунтарка. Скорее, второе. И он не знал, нравится ему это или раздражает.

Оденься она так ради него, Магнус бы не возражал. Слизерин — это навсегда. Ему было бы даже лестно. Но младший Лестрейндж, так по-хозяйски прижимающий к себе её руку, определённо не заслуживал такого подвига от девчонки. Да сможет ли он защитить её от раззадоренных львов?! Сопляк!

Судя по тому, как вытянулись лица ало-золотых, для них этот выход тоже стал бо-о-ольшим сюрпризом. Мантикорова печень! Прибил бы поганца!

— Расслабься, — посоветовал Антуан едва слышно. И добавил громче: — Альбус, не пора ли начинать?

Директор, поглаживающий бороду в странной задумчивости, тоже смотрел в сторону только что прибывшей пары.

— Да-да, пожалуй, — палочкой он послал вверх искры, послужившие сигналом для музыкантов. — Антуан, мальчик мой, я правильно понял, что мисс Прюэтт приглашена мистером Лестрейнджем?

— Боюсь, что так, Альбус.

— Бедная девочка. Эти слизеринские цвета...

— Сам в шоке, — с печалью в голосе коротко ответил Робертс, цепко высматривая нарушителей. Полчаса его бдения завершатся только через несколько минут. — Предлагаю выпить.

— Антуан!

— Да, Минерва? Ты тоже считаешь, что выпивки на весь вечер нам не хватит? Хорошо, будем экономить.

Молодая Спраут прыснула в кулачок, а Минерва Макгонагалл недовольно поджала губы. Флитвик благодушно улыбался. Кеттлберн о чём-то переговаривался с Горацием Слагхорном. Детишки танцевали первый танец.

— Щенок, — произнёс Нотт сквозь зубы, не сводя взгляда с красивой пары в центре зала.

— Не сказал бы, — равнодушно откликнулся Антуан. — Скорее волчонок, уже показавший клыки.

В молчании они досмотрели танец, и Магнус шагнул вперёд.

— Пожалуй, мне пора пригласить кого-то из школьниц, — сказал он почти весело.

— Как это мило, — восхитилась Помона.

— Плохая идея, — возразил Антуан. — Пропусти ещё один танец, а лучше два. Весь вечер впереди.

В зале все парочки уже готовились к новому танцу, когда распорядительница вышла на край помоста. Робертс заметил Беллатрикс, поспешно отходящую от музыкантов, и дурное предчувствие взметнулось внутри с новой силой.

— А сейчас будет сюрприз для всех. Старшекурсники приготовили вам свой подарок. Прошу всех освободить центр зала.

— Твою ж... Моргану, — пробормотал Антуан, готовясь к худшему.

— Печенью чувствую очередную гадость, — проворчал Нотт и повернулся к другу: — Что за сюрприз, Антуан?

— Чтоб я знал! Но...

Договорить он не успел.

— Спасибо! — громко продолжила распорядительница. — Александра Прюэтт и Рабастан Лестрейндж. Танго!

— Мерзавцы! — Робертс ощутил нешуточную злость с долей восхищения. Ай да змейки, Рабастана он недооценил.

Раздался потрясённый вздох МакГонагалл, и гневное шипение Нотта:

— Она не посмеет!

— Ты плохо знаешь Гриффиндор, — фыркнул профессор ЗОТИ.

Преподаватели с удивлением смотрели на выходящую в центр зала парочку и гаснущие огни большого зала.

— Альбус, — почти с угрозой быстро проговорил Робертс. — Советую немедленно что-то предпринять. Лорд Лестрейндж прощать не умеет. А с лордом Прюэттом даже я не хотел бы после этого встречаться, хотя я не декан и не директор.

— Ты прав, мой мальчик, ты прав! — поспешно согласился Дамблдор, взмахивая палочкой. — Сколько длится этот варварский танец?

— Не больше трёх минут.

— Слава Мерлину. Больше бы не вышло.

— Что вы сделали, Альбус? — прошептала Минерва.

— Иллюзию замены, Мини. Все, кто не знает точно, будут воспринимать этот танец как розыгрыш, представление от неизвестных актёров. Я также снизил в зале на это время критичность восприятия. Надеюсь, за три минуты это не приведёт к катастрофе.

— Хоть что-то, — Антуан с удивлением и гневом смотрел на танцоров. Малышка Прюэтт неплохо подготовилась, и он был почти уверен, кто именно был виновником этой храброй выходки, а также вероятным учителем. И мисс Блэк с Руди ему ещё ответят за этот номер.

Рядом сурово молчал Нотт, и это тоже было проблемой. Мальчишка всё-таки добился своего — бросил вызов сопернику, стремительно уменьшая свои шансы дожить до старости. Но как же красиво он это делал! Убил бы стервеца, только желающих это сделать и так больно много. Теперь Робертсу была понятна его нервозность перед балом.

Мисс Прюэтт как раз резко притянула к себе партнёра, а после бесстрашно откинулась в его объятьях.

— Стерва, — выдохнул Магнус.

— Рыжая бестия, — вздохнул Антуан.

Полные мрачной страсти взгляды партнёров, чувственные позы, быстро и резко сменяющие друг друга, завораживали. Это было горячо и вызывающе. Что для маглов лишь танец, прекрасный и дерзкий, для магов — вызов обществу и признание очень близких отношений. Тоскливое понимание, что иллюзия мало что даст, и быть ему на ковре перед патроном в ближайшую же субботу — не покидало Антуана.

Но Басти... Мальчишка рассчитывал именно на такой исход? Смело и безответственно! А вот нарваться на вражду двух, далеко не последних, родов магической Британии — можно запросто.

И девочку жалко. Одна страсть и самообман. Дай Мерлин, переживёт этот день без особых потерь, хоть и лишится парочки иллюзий. Будет страшная обида на мир, но, возможно, к лучшему. Девчонка сильная, тут не поспоришь. Справится, если научится думать. И Басти именно тот, кто хочет и может помочь ей в этом. Красивая пара.

Он вздрогнул, вспомнив о выдохнувшем рядом Магнусе, и едва сдержал ругательство. Всё было даже хуже, чем он тут навоображал, мордредов романтик.

Иллюзия закончилась через секунду после того, как Басти отвёл её к слизеринцам, триумфально завершив танец. Успели затеряться среди змеек. Это хорошо, хотя наряд ей львята всё равно не простят.

Заиграла новая мелодия, парочки радостно выплывали на танцевальное пространство. Горячий танец многих вдохновил.

— Пойду, — сказал Нотт. — Жалею, что дал обещание.

Антуан смог лишь кивнуть. Пора уже сдавать смену Минерве. И развязать себе руки в случае взрыва.

МакГонагалл потерянно покивала — на преподавателей иллюзии не хватило — и принялась зорко рассматривать зал. А Робертс спустился с помоста и пошёл к парадному входу. Поднявшись по лестнице, он встал возле колонны и глянул вниз. Вовремя! Встретились — опасный блондин и дерзкий брюнет. Магнус напротив Басти расслаблен и самоуверен. А Лестрейндж-младший, похоже, на пределе. Очень плохо! Антуан тихо вздохнул, когда на танец мисс Прюэтт увёл волчонок. Казалось бы, неплохо всё складывается, но ощущение беды только росло.

Магнус уступил? Тем хуже для Басти.

Смотреть на танцующего Рабастана было удовольствием — грация, невероятная пластичность и красота в каждом движении. И Санни, как ни странно, ему соответствовала. Обнимала за шею, легко подчинялась твёрдой руке парня.

Но когда Басти поцеловал её в шею, Робертс не поверил своим глазам, а также понял, что началось.

Руди там, но это мало поможет. Магнус, должно быть, в ярости. А Басти уже закусил удила.

Но столкновения соперников не произошло. Что такого страшного младший Лестрейндж наговорил мисс Прюэтт, чтобы так испугать — потрясённое выражение лица девушки и внезапную бледность было видно даже отсюда — оставалось только гадать. Рабастан психанул и, оттолкнув подоспевшего брата, рванул к выходу.

Антуан вздохнул и поспешил его встретить, кружным путём покидая Большой зал.

Экспеллиармус он наложил, едва увидел в конце коридора фигуру мальчишки. А следом полетел и Петрификус — слова пока были абсолютно бесполезны.

Парень застыл и только бешено вращались глаза, наливаясь кровью.

— Немедленно возьми себя в руки! — окрик не помог и Робертс с помощью палочки поднял безвольную тушку в воздух. Разбираться в коридоре было чревато.

— Антуан! — палочка в руках подоспевшего Рудольфуса была нацелена прямо на профессора, и наследник Лестрейндж явно не шутил.

— Хоть ты не доводи меня сейчас, — резко велел Робертс старшему. — За мной, живо!

Парень посмотрел зло, но послушался.

В классе ЗОТИ царила сонная тишина.

Робертс быстро пересёк кабинет, транспортируя свою ношу.

В личных покоях небрежно опустил Басти на ковёр. Следующей была палочка Рудольфуса, красиво описавшая полукруг и прилетевшая в руки Антуана. Во избежание. Руди обалдело отступил, признавая поражение. А потом на вернувшего себе подвижность Рабастана был обрушен мощный поток ледяной воды.

Младший Лестрейндж ругался отчаянно, плевался и отфыркивался. И только после третьего холодного обливания замолчал, вытирая мокрым рукавом лицо.

— Полегчало? — ласково осведомился профессор, отчего Басти ощутимо вздрогнул и попытался отползти. — Готов послушать?

Тот закивал, словно под Силенцио. Глаза теперь не пылали — и то хлеб, но несчастные были настолько, что на Рудольфуса надежды не осталось никакой. Избаловал братца вконец.

— Ты совершил сегодня несколько глупостей, — холодно произнёс профессор. И добавил ноток разочарования в голос. — И надеюсь, что о некоторых ты и сам можешь догадаться. Но самое поганое, Басти, что ты бросил свою девушку одну. После таких эскапад это было трусливо и подло. Не ожидал от тебя.

— Она... она там с Ноттом...

— Где там? Ах, какое горе, Нотт пригласил её на танец! Один танец, заметь! Как попечитель, он не может позволить себе больше, во всяком случае, с одной девицей. И что ей делать остальное время? С кем танцевать? Куда идти подпирать стенку в своих слизеринских цветах? И ведь бал только начался! Рабастан, какого Мордреда ты вообще её пригласил?

Мокрый Басти, сидя в луже воды, таращился на профессора с беззащитным отчаянием. Зубы его отчётливо выстукивали дробь.

— Я л-л-люблю её!

— Вот как это называется?! Не знал, что именно так принято поступать с любимыми. Назови хоть одну причину, почему ты ушёл? Трусливо сбежал, точнее.

— Он ей признался, — тихо сказал Руди, до сих пор молчавший.

Робертс ожидал чего-то похожего, но сдержать ругательства не мог.

— А ты куда смотрел, стратег дракклов?

Рудольфус мрачно пожал плечами.

— Ладно, высуши его. — Он не глядя швырнул палочку старшему из братьев и пошёл к бару, скрытому за полкой с книгами. Налил в бокал огневиски, подумал, отнёс парням.

Высушенный Басти уже встал, но продолжал сильно дрожать.

— Пей!

Послушно взял. Зубы стучали о стекло, но всё выпил одним махом. И посмотрел сквозь слёзы, но почти как человек.

— Истерика закончилась? — холодно уточнил Робертс.

Кивнул, преданно следя за ним глазами. И как вот его не спасать?

— Ну так иди, ищи её, умник. Хотя уверен, что уже слишком поздно. Но попытаться стоит. И палочку свою забери! А ты Руди... уйди с глаз моих!

Отвернувшись, он налил уже себе и медленно выпил. По желудку прокатилось тепло.

Басти сбежал, а вот его брат всё ещё топтался на пороге.

— Я неясно сказал?

— Прости, Антуан!

— Что. Тебе. Надо?

— Я виноват, — Рудольфус был бледен.

— Сознаёшь, значит?

— Да!

— И что мне делать с твоей виной? Выпить хочешь?

Лестрейндж покачал головой. Спросил неуверенно:

— Доложишь отцу?

— Пока не криминально, — Робертс с бокалом и бутылкой с остатками огневиски переместился в кресло. — Директор наложил иллюзию на три минуты. Что танцуют именно Басти и мисс Прюэтт запомнят лишь преподаватели и те, кто знал о затее. Остальные воспримут как лёгкое развлечение безотносительно к кому-то конкретному.

— И Магнус Нотт запомнит?

— И Магнус. О да! И если у тебя была такая романтичная мысль, что потомственный убийца и наследник главы ковена боевиков растрогается и уйдёт с дороги, то с твоими мозгами надо что-то делать. Я был лучшего мнения о тебе и твоей невесте.

Рудольфус вздохнул. Тяжело и почти так же несчастно, как младший братец.

— Дать совет?

— Буду благодарен.

— Если его простят, я буду очень удивлён. И не дай Мерлин он что-нибудь с собой сделает. Донеси до него, что катастрофы нет, хотя это и неправда. Только не жалей, это убьёт его доверие. А теперь поспеши, раз выпить не хочешь.

Лестрейнджа как ветром сдуло. Ну а он сделал всё, что мог. Или почти всё. Слабое утешение для тридцатипятилетнего мужчины. Пора было возвращаться к адски непутёвым студентам. Вечер обещал быть тяжёлым.

* * *

Беллатрикс Блэк не часто тревожили муки совести, но увидев, наконец, бледного Рудольфуса, который быстро спросил про Санни, ей стало неловко.

Даже не смогла поинтересоваться, где его носили дементоры больше получаса.

— Понимаешь, Меда решила, раз все наши это делают, то пойдёт танцевать с этой грязнокровкой из барсуков! Фамилия ещё такая простецкая у парня — Тонкс. Чуть не прибила мерзавку.

— И что? — не понял Лестрейндж. — Я про Санни спрашиваю.

— Я отвлеклась буквально на минуту!

— Бель!

Рядом стоял Рабастан, производя впечатление человека, вернувшегося с того света. Осунулся как-то, бледный, глаза больные.

— Сбежала она, ребят. Сразу после танца с Ноттом и исчезла.

Басти удивительным образом сразу ожил. Спросил потрясённо:

— Что ты сказала?

— Нотт здесь! — поспешила она успокоить. — Вон, видите? И Робертс уже с ним. Да что вы в самом деле, устроили панику на ровном месте!

— Малфой видел, как она выбежала из зала после разговора с грифами, — устало сказал Руди, и притянул Беллатрикс поближе к себе. — Мы обыскали уже всё, что могли. Только её нигде нет.

Беллатрикс сразу ощутила под ногами почву и взяла все в свои руки.

— В их башне были? На Астрономической? В совятне... Хотя, что я? А в библиотеке?

Оба кивали, почти одинаково хмурясь.

— Ясно. Пойдёмте!

На восьмой этаж добрались за рекордный срок.

— Вылетело из головы, — с досадой сказал Рудольфус, подходя к картине с троллями. — Ты подумала о той первой комнате, что она нам показала?

— Определённо, — кивнула Белла.

— Но мы же с тобой уже много раз пытались.

— Я знаю. Но я тут подумала, там же была и кухня, а ты рылся в комнате. А что если мы вместе походим и подумаем?

Рабастан смотрел на них с надеждой.

После, кажется, сотни попыток, он несмело решил вмешаться:

— Может просто подумать не о конкретно той комнате, а о месте, где могла спрятаться Санни?

Рудольфус с Беллатрикс переглянулись. И снова трижды прошлись вдоль стены, держась за руки.

В стене появилась дверь. Та самая, Белла сразу её узнала. Ожидаемо заперта. Алохомора не сработала, что тоже не стало новостью.

— Она там, нужно просто постучать, уверена — услышит! — убежденно сказала Беллатрикс. — И мне лучше уйти, а Басти она одного... Останься ты, Руди. И пусть сначала увидит тебя.

— Уверена?

— Да!

— Так что там с Медой?

— Забудь, уже нормально. Мне даже показалось, что она наконец-то приревновала Мэдисона к этой гриффиндорке. Реган в тоске, как бы не напился. Пойду, кстати, проконтролирую. Удачи, парни!

Рабастан без сил опустился на корточки у стены.

— Руди, можно я переночую у тебя?

Рудольфус уже занёс руку для стука и оглянулся на брата:

— Хреново?

— Выживу.

— Конечно, ты можешь переночевать у меня, я не против. Только залетать опять придётся на метле. Уверен, вход и гостиная под плотным контролем.

— Не проблема, залечу. И не нужно морозить комнату — договоримся конкретно на время.

— Логично. Тогда десять тридцать?

— Одиннадцать лучше. Ещё незаметно сбежать... Давай, Руди, стучи уже!

* * *

Санька ревела долго и с чувством, выплёскивая всё, что внутри накопилось. Сначала себя жалела. Вспоминала, как радовалась подаркам, балу, красивому зелёному платью. Как восхищалась такой сплочённостью гриффиндорцев. Как хотелось бездумного веселья. Бал — это же так здорово. Ну и повеселилась. Да так, что теперь не знаешь — повеситься или утопиться. Выбор сложный и противный. В голову пришло, что от удушения лицо будет одутловатое, и говорят, напоследок все сфинктеры расслабляются. Так что нафиг, позорище такое. А если топиться, то одутловатым и уродским будет всё тело. Да и вообще, самоубийство — это грех. Одно дело, если бы ей чётко сказали — умрёшь здесь, вернёшься домой, а просто так умирать всё же не хотелось.

Слёзы иссякли как-то сами собой, глаза закрылись, и она, измученная и опустошённая уплыла в сон. Снилась всякая ерунда. Почему-то Эжени намазывала метлу, подаренную Магнусом Ноттом, кремом из подарка Артура, и всё приговаривала, что так кожа у метлы будет как у младенца.

Потом появился этот самый младенец, а метла исчезла, но Эжени продолжала его мазать несмотря на явное недовольство малыша. Потом появился Артур, плакал и жаловался ей на директора, что его отправляют в Слизерин учиться. А Санька утешала его и говорила, что на Слизерине даже лучше, и как она ему завидует. Потом увидела отца, тот молчал и смотрел куда-то поверх её головы. Она обернулась и увидела пылающий красивый дом.

Языки огня охватывали уже всё здание, трещала крыша, из выбитых окон валили клубы чёрного дыма. Санька испуганно вцепилась в отца, а он никак не отреагировал, а потом тихо и безжизненно произнёс: "Там мама". И ведь не проснулась в ужасе, картинка сменилась, и она увидела свою бабку, из той жизни. Та стояла над обрывом и смотрела вдаль, а внизу бились о скалы и с шипением откатывались высокие океанские волны. "Кого ждёшь?" — спросила её Санька. А та ответила спокойно: "Тебя", — и продолжила смотреть вдаль.

И Санька вдруг решилась — стала взахлёб рассказывать, что она попала в другой мир, и как тут всё странно, и про друзей рассказала, которые не друзья, и про бал, который был совсем невесёлым. Устала даже. А та всё молчала.

Наконец бабка посмотрела на внучку серьёзно и тяжело вздохнула: "Эх, ты, непутёвая. Запомни, Санька! Главное в жизни — найти своих и успокоиться. А теперь иди, я другую внучку жду. А у тебя всё будет хорошо".

Вот после этого она и проснулась.

Села на кровати, потирая заспанное лицо ладонями, и стала думать над сном, пока никуда не уплыл. Почему это всё могло присниться? Не то чтобы она верила в вещие сны. Но так, на всякий случай. Про Эжени и Артура понятно, и про подарки тоже — просто последние события. А вот про отца страшно. Узнать, что ли, не сгорел ли их дом. И бабкины слова хорошо помнились. "Главное в жизни найти своих и остановиться" — вроде бы так. Хорошая мысль, конечно, только как их искать — своих этих? Если свои гриффиндорцы уже за свою не считают. Но мысль додумать не дали.

От стука в дверь она вздрогнула. И сразу сообразила, что она в Выручай-комнате. Кто мог стучать? Вроде бы она помнила, что сюда войти никто не может, если внутри уже кто-то есть. Только если чётко представляют, что задумано уже вошедшим.

Осторожно подошла к двери, подозрительно озираясь. В зале и в кухне никого. Глазок в дверях на месте. Сомневаясь, что работает, всё же взглянула. Рудольфус!

Сердце билось в груди как бешеное. Вспомнила сразу всё очень ярко — признание Рабастана, отповедь Магнуса Нотта, Эжени, отводящую взгляд, Хиггинса, глядящего с презрением. И так противно стало. Только вот Рудольфуса обвинить ни в чём не удавалось.

Поколебавшись, дверь она открыла и выступила наружу, держа за ручку — вернётся, если что.

— Санни! — обрадовался ей префект. — Мы повсюду тебя ищем!

— Мы, — чуть улыбнулась она. Приятно же, что кому-то не безразлично, куда она подевалась. И охнула, увидев у противоположной стены Рабастана. Он как раз поднялся с корточек, глядя очень серьёзно в её лицо. Невольно захлопнула дверь, не нужно никому снова видеть её убежище.

— Хм, — кашлянул Руди. — Санни, а ты помнишь, что всё из Выручайки при выходе из неё исчезает?

Она посмотрела на слизеринца непонимающе. Ну да — это они тогда ещё поняли, и дверь, захлопнувшись, пропала. Но ничего ведь не выносила на этот раз.

Руди кусал губы и смотрел на её волосы:

— Твоя одежда!

Самое время было завизжать и заметаться взад-вперёд, чтобы комната снова открылась — на ней не было ничего, кроме кружевных трусиков из каталога.

Но после сна такое равнодушие напало... Кинула только злой взгляд на Басти, но тот, хоть и стал почти пунцовым, взгляд старательно не опускал, как и брат.

— Отвернитесь и отойдите, — велела устало. — Мне надо туда вернуться.

Внутренне она радовалась только, что нет никого, кроме этих двоих. А Лестрейнджи переживут — не маленькие!

Парни послушно и даже как-то поспешно отошли, встав к ней спиной. Оба высокие и черноволосые. Только Басти чуть пониже и волосы короткие спереди, кольцами на шее вьются. А у Руди длинные, собраны в хвост.

Походив туда и обратно, она увидела дверь и шмыгнула внутрь. Джинсы и футболка так и не появились снова. Пришлось влезать в своё платье, которое, как и говорилось в рекламе — не помялось и выглядело не менее шикарно, чем утром.

Туфли взяла в руку и пошла открывать дверь.

Оба молча стояли у стены напротив комнаты.

— Ну нашли, — вздохнула она, стараясь не глядеть на Рабастана. — И дальше что?

— Бал ещё не закончился, — неуверенно произнёс Руди, — вернуться не хочешь?

— Ты плакала? — вдруг влез Басти.

— Нет, да. На оба ваши вопроса. Что-то ещё?

— Кто обидел? — чуть улыбнулся Руди. И Санька его понимала. Ну не было у неё сил ни физических, ни душевных строить из себя несчастную зарёванную девочку, которую никто не любит и все бросили. Поэтому и была спокойной как танк.

А со спокойными людьми общаться явно легче.

— Перечислять долго, — хмыкнула она и посмотрела на него с любопытством: — А что? Пойдёшь и каждому рожу набьёшь? За меня?

Он неуверенно кивнул:

— Если так хочешь...

— А давай. Только с брата начни. И не очень сильно. А то у него лицо красивое.

Сама понимала, что несёт всякую чушь, но злость такая весёлая охватила, и забавно было видеть, как вытягивается лицо Лестрейнджа-старшего. Вот только глянув в сторону бледного теперь Басти, о своей шутке, которая не шутка, сразу пожалела.

— Я передумала. Не надо никого бить. Только скажи брату, чтобы ушёл, а сам проводи меня в гриффиндорскую башню.

— Санни, — услышала она наконец голос Рабастана, пока Руди хмурился и вздыхал, — прости...

Пришлось строже взглянуть на Рудольфуса и скрестить руки на груди:

— Я жду.

Старший Лестрейндж тяжело вздохнул и разглядывая её, словно видел впервые, улыбнулся краешком рта:

— Уходи, Басти.

Тот молча развернулся и пошёл по коридору к лестницам, не проронив больше ни звука, и внутри стало гадко — никакой победы она не ощущала. Посмотреть вслед очень хотелось — увидеть этот завиток волос, прилипший к шее — дурость, конечно. Но удержалась под взглядом его брата.

Как только стихли шаги Рабастана, Руди согнул руку, предлагая ей свой локоть.

Она кивнула, взяла его под руку и пошла рядом. И плевать, что кто-то увидит — хуже гриффиндорцы уже не отнесутся. Ведь так?

Пока спускались по лестницам, шли по коридору и поднимались к башне львов, встретилось не так много народу, да и те были заняты собой. Нарядные все, парочками, видимо, бал ещё действительно не закончился.

Руди, как настоящий джентльмен с железными нервами, довёл прямо до портрета полной дамы.

И надо же было, чтобы в этот самый момент проход открылся и оттуда вывалился Артур.

Руди уже отошёл, коротко попрощавшись, но оглянулся и застыл посреди коридора.

— Молли! — изумился Рыжик. — А я ищу тебя везде, потанцевать хотел пригласить.

Он как-то жадно уставился на её платье и сглотнул:

— А ты чего это? — он кивнул на её грудь.

— Я? Ничего, — усмехнулась Санька. Облегчать жизнь Рыжику в планы не входило. В новые планы. — А что такое?

— Так слизеринские же... цвета! Они... Они говорили, — забормотал он. — А я не поверил.

— Артур! Это всего лишь платье!

— А можно как-то того? — засомневался он.

— Чего того?

— Перекрасить?

Саньке стало смешно и немного противно.

— А зачем?

— Ну как — ты же не можешь вот так вернуться на бал. Со мной.

— Не могу, — кивнула она. — Потому что не хочу туда возвращаться, ясно? Ни с тобой, ни без тебя!

— Но, Молли! — Рыжик запыхтел, краснея. — Я всё понимаю, эти Лестрейнджи... Они же заставили тебя, да?

Санька поморщилась. Противно было, как Рыжик плюётся, начиная закипать.

— Ты всё не так понял, — она похлопала его по плечу, собираясь пройти. — Я сама согласилась пойти на бал с Рабастаном! Никто не заставлял. Ясно?

— Врёшь!

И тут Руди свистнул. Рыжик вскинул голову и на этот раз побагровел.

— Ты что! Ты с ним! Да как ты могла?! Эй, вали отсюда, ты, Лестрейндж!

— Поговори у меня, львёночек. Или кто ты у нас теперь? Котик? Погоди, ошибся. Пухлик, да? — Руди даже приблизился на пару шагов. И смотрел на Уизли как на забавную зверушку. — Санни, он тебя достаёт?

Рыжик сжал кулаки, собираясь обогнуть Саньку.

— Тварь! Сволочь слизеринская!

— Рудольфус Лестрейндж — мой друг, — холодно сказала девушка, схватив гриффиндорца за рукав, когда Рыжик вытянул палочку. — Колдовать в коридорах запрещено!

Артур изумлённо на неё посмотрел, блеклые глаза округлились.

— Что? Друг? Дура совсем?! Думаешь, ты им нужна? Они же просто издеваются над тобой! Идиотка! Спуталась со змеями!

Он схватил её за плечо, продолжая орать обидные слова, а Саньку вдруг затошнило от его вида, а потом и сердце, кажется, заболело. Во всяком случае, неприятный укол прямо над сердцем был слишком ощутим.

— Ох! — прижала она руку к груди, нащупав брошь и больше не слушая Артура. И как вспышка перед мысленным взором всплыл листочек от подарка Руди и Беллатрикс: "Брошь колется, когда у кавалера скверные намерения по отношению к тебе".

Санька удивлённо посмотрела на Артура. То-то она уже тошноту ощутила от его криков.

— Заткнись! — и как только удалось взять такой ледяной тон?! — И не подходи ко мне больше!

Уизли замолчал, открывая и закрывая рот, как рыба, вытащенная из воды.

— Молли! — его глаза неприятно зажглись злостью: — Ты это серьёзно?!

— Вполне, — кивнула Санька, пытаясь его сдвинуть с прохода. — Подвинься!

— Дама просила отвалить, — любезным тоном произнёс Руди.

Уизли взревел и, оттолкнув Саньку, бросился к префекту, словно потеряв весь разум. Рудольфус улыбнулся и неуловимо сдвинулся с места. И Рыжик с разбегу пролетел мимо головой вперёд и, загрохотав всем телом, рухнул на пол.

— Спасибо, мистер Лестрейндж, — чуть улыбнулась Санни, — вам помощь нужна?

— Нет, моя леди, справлюсь.

Санни дождалась весёлой усмешки Рудольфуса и, кивнув, скользнула в проход за портретом.

Грустно было возвращаться в эту гостиную, враз ставшую чужой. И тревожно за Руди, хотя и уверена была, что префект круче взбесившегося Рыжика. Но увидев младшекурсников, которые, видимо, давно вернулись с прогулки, ощутила в душе теплоту. И поняла, что нельзя всех мерять одной меркой. Несколько ребят и девчонок смотрели на неё, приоткрыв рты.

— Здрасте, — застенчиво улыбнулся ясноглазый первокурсник, сидевший ближе всех на диванчике у камина.

— Какая вы красивая-я-я! — восхищённо протянула светловолосая девочка, уронив книжку, в которой до этого что-то показывала ясноглазому другу.

— Привет, Фрэнк. Спасибо, Алиса! — Санька улыбнулась детям, помахала рукой им всем и поспешила к себе. Вернутся взрослые с бала и просветят этих крох, кто она такая, и почему с ней нельзя разговаривать. И мысли эти были такими отстранёнными... Да пусть хоть сто лет бойкотируют! А пока можно радоваться тому, что есть. Первокурсники вообще все очень трогательные и сказки любят. Санни читала им несколько раз. Только из-за них было немножко жаль, что так разочаровалась в своём Доме. Права бабушка, нужно найти "своих".

Она была рада избавиться от платья и переодеться в простую одежду. Только брошь решительно переколола на свитер. И хотя ей совершенно не хотелось знать, какие гадости на уме у Рыжика, главное — что они там есть. Так что подарок Руди оказался в самом деле полезным. Магия — хорошая штука!

И "своих", наверное, так можно искать. Тех, на кого брошь реагировать не будет, к примеру. Только и своей головой думать бы не мешало — брошь никак не проявила себя с Рабастаном и Магнусом Ноттом. Но это ещё ничего не значит!

На столе рядом с коробкой одиноко стояла баночка с кремом. Подарок Артура Саньке вдруг увиделся в каком-то другом свете. Подойдя, она задумчиво взяла баночку в руки, покрутила, отвернула крышку. Тонкая плёнка со светящейся зелёной голограммой закрывала содержимое. И правда, продать можно, пока не использованный. Или кому-нибудь подарить. Или в окно выбросить. Возвращать не будет принципиально. Просто потому, что лишние скандалы ей не нужны, а с Рыжиком обязательно будет.

А ещё... Санька распахнула дверцу и взяла в руки метлу. Вытащила, рассмотрела пристально, восхищаясь плавными линиями и конструкцией. Даже при хорошем воображении трудно представить, что такой будут мести двор. Красавица же. И как же жаль что-то с ней делать!

— Лакки!

Домовушка появилась спустя несколько мгновений.

— Лакки пришла, хозяйка Санни!

— Скажи, тётушка сейчас не занята?

— Хозяйка Мюриэль читает письма.

— Возьми метлу, отнеси в дом тётушки и скажи ей, что я сейчас позвоню. То есть постучусь в зеркало.

— Лакки скажет.

Домовушка бережно подхватила метлу и исчезла.

Тётушка ответила сразу.

— Рассказывай! — велела сходу, сверкнув глазами. — И откуда такая метла?

— Здравствуй, тётушка, — широко улыбнулась Санька. Вот точно — своя. Тут и сомнений нет. И видеть её всегда приятно, несмотря на характер. — Сделай одолжение, отправь метлу Магнусу Нотту. Знаешь такого?

— Знаю ли я наследника главы ковена? — Тётка прищурилась. — С каких пор ты даришь ему такие подарки?

— Это не я, это он. Отправь и не спрашивай!

— Смотри-ка как заговорила! — прицокнула она языком. — Возвращаешь, значит?

— Да.

— Что натворил? — перешла она на деловой тон.

— Ничего хорошего, — хмыкнула Санька. — Пусть подавится своей метлой! Ой, тётушка! А с мамой всё в порядке?

— Нормально всё, — задумчиво прищурилась Мюриэль. — Мистеру Нотту так и написать?

— Боюсь, не поймёт, — вздохнула, подумав, Санька. — Верни так, без объяснений.

— Хм. Я вот другого боюсь, — развеселилась тётушка. — Что поймёт всё правильно. Ну а что, кто такие вещи дарит девушке! Сам виноват! Ну, а бал как? Что Лестрейндж?

— Бал отличный. С Лестрейнджем танцевали, — уклончиво нахмурилась Санька. В свитере становилось жарко.

— Это понятно, как он тебе вообще?

— Тётушка!

— Как его — Рабастан? Он-то какой подарок подарил?

— С чего ты взяла, что он что-то дарил? — пробормотала девушка, ощущая, как от воспоминаний о подарке шее и щекам становится горячо. — И мне вообще некогда. Уроки учить надо!

— Вот ка-ак! — Мюриэль вдруг прищурилась: — Ревела?

Санька хотела было соврать, но передумала:

— Да, ревела, — сказала спокойно. — После танца с твоим любимчиком, весь Гриффиндор объявил мне бойкот.

— Хм. Вот скоты, — сказала тётка без всякого удивления. — Страдаешь?

— Не дождутся, — отмахнулась Санька. — Расизм какой-то!

— А это что за зверь?

— Это не зверь, это магловский термин, мы проходили по Магловедению, — сходу соврала она. Врать с каждым разом о своих странностях было всё легче, как ни печально. — Это когда белые, например, не любят негров — людей с темной кожей. И всячески их притесняют.

Какое-то объяснение дурацкое получилось, но что уж поделать.

— А, ну так бы и сказала. Маглы такие затейники, чего только у них нет. Хотя ты права — похоже. Но не шибко. Это все твои новости, или ещё есть?

— Все вроде. Только маму не расстраивай. И отца не надо! Я только тебе!

— Поняла, не дура. Только чуть что — стучись! — Мюриэль взглянула серьёзно и выдала: — Помни, детка, и на Слизерине есть порядочные люди, и на Гриффиндоре подлецы. Просто учись смотреть непредвзято. Хотя, чую, ты уже давно этим балуешься.

Санька кивнула, усмехнувшись:

— Ладно, мне правда подучить кое-что надо. Завтра чары, а профессор Флитвик только выглядит таким добрым. На самом деле он отлично видит, кто как готовился.

— Филиус-то? Этот — да, насквозь всех видит, как почти всякий полумонстр. И чего скривилась? Ты там с ним осторожней. Очарует ещё. Матери скажу, что волновалась — обрадуется. И выше нос! Ты же Прюэтт, нас так легко не сломаешь.

Связь прервалась.

"Я — Прюэтт", — кивнула Санька, пряча зеркало в сумку. Было бы интересно увидеть Магнуса Нотта, получившего назад свою метлу.

* * *

Рудольфус куражиться над Рыжиком не стал, это могло затянуться, а времени терять на него не хотелось совсем. И ведь молодец — так подставить себя перед Санни. Впору похвалить было.

Пнув для профилактики почти поднявшегося, но всё ещё оглушённого львёнка, он легко его обошёл, едва не заслушавшись цветастыми ругательствами, и отправился в Большой зал. И без того оставил ребят на непозволительно долгое время.

Незаметно присоединившись к своим, Руди быстро убедился, что Флинт ещё держится на ногах и ни с кем не подрался, Мэдисон пребывает в меланхолии, но убивать Тонкса не спешит, а Валери с Эмили Гамп о чём-то мирно беседуют. Басти не было видно, но оно и к лучшему. И не прав Антуан, ничего он с собой не сделает. Не после того, как был осчастливлен видом мисс Прюэтт без одежды. Опять ведь будет просить научить его сохранять воспоминания. Можно подсказать отцу, чтобы подарил этому шалопаю думосбор на шестнадцатилетие.

Руди беспокойно поискал глазами Беллатрикс, и увидел её среди танцующих. Профессор Робертс красиво кружил его невесту в вальсе. Невольно кольнуло недовольство — яркая черноволосая Бель в красном платье и высокий стройный профессор в разлетающейся модной мантии, смотрелись на редкость гармонично.

Даже странно, что, имея француженку-мать и отца — коренного англичанина, Антуан больше походил на какого-нибудь испанца. И беспокоиться по поводу него стоило — по-настоящему классические черты лица и притягательные глаза — девушки это очень ценят. Если бы ещё профессор имел испанский темперамент, а не обдавал всех вокруг арктическим холодом, то отбоя у Робертса от влюблённых в него девчонок просто бы не было.

Впрочем, Бель красивым лицом очаровать не просто, Рудольфус это на собственной шкуре испытал. А ведь ему было чуть меньше, чем сейчас Рабастану, когда он положил глаз на старшую мисс Блэк. Невольно скривился, вспоминая, сколько глупостей сам успел совершить. Бель держала оборону долго и была неприступной, как замок некроманта. И когда отчаявшийся Руди понял, что ему определённо ничего не светит и в порыве гнева и уязвлённого самолюбия написал жутко длинный свиток, в котором официально обещал прекратить преследования "самой жестокой леди магической Британии", а потом даже отправил его совой, то был ошарашен ответным ходом.

В то февральское утро, два года назад, он был мрачен и опустошён. На завтрак идти не хотелось, но отправился по инерции, заниматься чем-то другим хотелось еще меньше. Восемь месяцев ушли впустую, было из-за чего приуныть.

Большой зал был полон просыпающимися учениками, когда он туда вошёл. И сразу затормозил, встретившись взглядом с мисс-больше-не-его-целью-Блэк, сидящей за слизеринским столом. И смотрела она прямо на него, чуть насмешливо, чуть сердито и совсем чуть-чуть высокомерно. Пока он стоял столбом, она встала, гипнотизируя его взглядом, медленно подошла вплотную, больно ухватила за волосы и, притянув к себе, поцеловала.

— И что это было? — смог выдохнуть Руди, насильно её отстранив — какая-то гордость ещё оставалась.

— Я согласна, — просто ответила Бель. — Но первенца назову сама.

Рудольфус сглотнул и смог поддержать беседу:

— Согласен. Сегодня же попрошу отца навестить твоих родителей.

— Не стоит, — скромно улыбнулась будущая миссис Лестрейндж. — Он был у нас ещё в сентябре. И я смогла убедить его пока ничего тебе не говорить.

— Мисс Блэк, — Руди был раздосадован и очарован, — я говорил вам, что вы самая жестокая леди?

Ответить ей не дали декан и директор. Сто баллов потерял Слизерин за "вопиющее бесстыдство и неподобающее поведение". Но ни одна змейка его после не упрекнула, а с Бель они стали неразлучны.

Но иногда, как сегодня, он начинал сомневаться, волноваться и отчаянно ревновать. Но достаточно было одного взгляда любимой...

Вот она оглянулась и посмотрела на него вопросительно. И Лестрейндж поспешно кивнул — всё в порядке. Она усмехнулась и показала ему язык.

Руди в ответ сверкнул глазами. Не стоило ей его дразнить. И чертовка знает это, и нарочно заводит. И за эту улыбку профессору она ещё поплатится!

Префект смотрел на танцующую пару и начинал страдать — он уже пообещал Рабастану место в своей спальне на эту ночь. А ведь её можно было провести с Бель. Очередное испытание для наследника Лестрейнджа и его невесты. Скорей бы уже у Басти всё наладилось!

* * *

— Артур, — промурлыкал ненавистный голос, едва он влетел в Большой зал, пылая праведным гневом. — Я отпустила тебя только на пять минут, Котик!

— Меня задержали, — чуть не заикаясь, пояснил Рыжик и попытался увернуться. Как? Ну как он мог забыть про Неё?

Не тут-то было. Противная Скитер пребольно ухватила его за локоть.

— Вальс, Пухлик, мы пропустили, но следующий танец — наш.

— А ты не устала? — он с тоской смотрел на изящную стерву, такую же свежую и деловитую, как и вначале бала. Розовое платье с голубой отделкой смотрелось бы нежно на ком-то другом, но Скитер умудрялась выглядеть в нём смертельно опасной. Пожалуй, уродиной она не была, но это было слабым утешением. Завтра над ним будет потешаться вся школа.

— Спасибо, что спросил, поросёночек. Нет, не устала.

— Может принести тебе сок или лимонад? — сделал он отчаянную попытку её задобрить.

— Задумал сбежать? — подняла она свою тонкую тёмную бровь.

— И в мыслях не было! — соврал он быстро, преданно глядя на неё сверху вниз.

— Ну хорошо, дам тебе шанс, — Скитер задумчиво его оглядела, вызвав нехорошее предчувствие в позвоночнике. — Можешь попробовать попросить меня тебя отпустить. И если ты будешь убедительным, мой львёночек...

Терять шанс он просто не имел права.

— Пожалуйста! — вышло хрипло и слишком жалко.

Она покачала головой и скорбно поцокала языком:

— Ну кто же так просит, Пухлик?

На них уже оборачивались, но надежда избавиться от партнёрши лишала всякой гордости.

— Ты скажи, как, — вырвалось у него, — и я постараюсь!

— Мерлин, — восхитилась эта дрянь, — твои слова, как музыка для моего слуха! Хорошо, так и быть.

Артур затаил дыхание.

— Встанешь на колени и поцелуешь мои туфли — каждую. А потом попросишь! Нежно и с чувством!

Вся кровь бросилась в голову гриффиндорца. Пойти на такое — да никто и никогда его не сможет заставить! Он глава рода! Мужчина, наконец! Да как она только подумать могла...

Скитер подняла бровь, и он рухнул на колени, больше не размышляя.

Подумаешь — поцеловать туфли! Они у неё даже красивые — ярко-голубые с высокими тонкими каблуками. Он с удивлением успел подумать, какая маленькая ножка у этой мантикоры, прежде чем прижаться губами к правой туфле. С левой дело обстояло проще.

Подняв на девушку затуманенный взгляд, он даже попытался улыбнуться. Другое дело, что не вышло.

— Прошу тебя, Рита! Умоляю!

Она восхищённо ахнула и потрепала его по голове, больно дёрнув за прядь.

— Вставай, Пухлик! — скомандовала резко. — Почти хорошо, но не идеально, так что танцевать придётся.

Артур чуть не заплакал, сдержался изо всех сил, но один горький всхлип всё же вырвался.

— Малыш, — глаза Риты весело сверкали, когда она приблизила к нему своё лицо. — Вставай, Котик, ну же. Ведь ты понимаешь, что я очень расстроюсь, если мы опоздаем на следующий танец.

От вкрадчивого голоса волосы встали дыбом. Вскочил он мгновенно.

— Да, я готов!

— ... милая Рита.

— Что? — обалдело переспросил Рыжик.

— Не стоит упускать возможность назвать меня ласково.

— Милая Рита, — убито повторил он, ведя её к танцующим. Ад продолжался.

* * *

Магнус Нотт отвёл мисс Пранк к её кавалеру и поблагодарил за танец.

Напиться хотелось всё сильнее. Робертса он нашёл рядом со Слагхорном и Флитвиком.

— Антуан, не проводишь? Уже слишком поздно и я собираюсь откланяться.

— Конечно, Магнус, — кивнул невозмутимый профессор. — Гораций, передаю в ваши руки студентов. Через полчаса вас сменит Минерва.

Слагхорн воодушевлённо кивнул.

Уже в своих покоях, надевая тёплую мантию, Робертс заинтересовался мрачным видом попечителя.

— Разочарован, мой друг?

— Чтобы я еще раз согласился присутствовать на школьном балу! — раздражённо ответил Нотт, меряя покои быстрыми шагами. — Я так и не понял, куда подевалась мисс Прюэтт.

Он остановился перед Робертсом, сдвинув брови.

Антуан скосил на него взгляд и повязал на шею шарф из мягкой шерсти книззлов.

— По-прежнему очарован?

— Совсем нет, — холодно ответил Магнус, — скорее отравлен и заинтригован. Поверишь? Мне хочется её придушить. Пожалуй, стоит навестить её отца до Рождественского приёма у Прюэттов.

— Даже так?

— Не знаю, Антуан, не знаю. Надо подумать. Пойдём уже.

До барьера, где кончалось антиаппарационное поле, шли молча.

— Абраксас спрашивал тебя, — сказал Магнус, когда они остановились.

— По поводу?

— Велел приглашать на Рождественский приём.

— Не думаю, что хорошая идея.

— А ты не думай. Просто приходи, можно с дамой. Можешь один. Подозреваю, у Малфоя кто-то есть для тебя на примете.

— Уже страшно, — усмехнулся Антуан, — ну что — прощаемся?

— Ты в Хогсмид?

Робертс кивнул, оглянувшись на высокие стены Хогвартского замка. Окна светились, шпили башен красиво устремлялись в вечернее небо, внизу плескались холодные воды Чёрного озера. А если посмотреть в сторону квиддичного поля, можно было приметить одинокую фигурку на метле. Кто любил так расслабляться Робертс знал прекрасно, и даже вздохнул, раз сел на метлу — всё с ним будет нормально. И вообще — страдания украшают. Н-да.

— Да, прогуляюсь.

— Я знаю одну милую вдовушку, что живёт там в собственном доме, — усмехнулся Магнус. — Говорят, ласковая и приветливая.

— Ты ей тоже понравился, — парировал Робертс. — До встречи, друг!

— Адью! — Нотт активировал порт-ключ, всё так же усмехаясь.

Антуан постоял, раздумывая, усмехнулся, покачал головой, и развернулся обратно к школе. Настрой на приятный вечер Магнус умудрился испоганить. А у него — змейки брошены. На старину Слагги надежды мало. И завтра занятия никто не отменял.

* * *

— Как договаривались? — Рита придирчиво рассматривала свой маникюр, с безразличным видом опираясь локотком о парапет. На Астрономической башне было ветрено.

— Приглашение на два лица, — надменно усмехнулся Люциус Малфой, протягивая ей плотный конверт с печатью Министерства Магии. — Советую найти себе пару. Министр будет огорчён, если вы придёте одна.

— Не беспокойтесь, у меня кое-кто есть на примете.

— О нет, — Люциус картинно ужаснулся. — Неужели Уизли?

Рита оценивающе его оглядела — хорош, а ведь только четырнадцать парню. И совсем её не боится. Глаза хитрющие, а рожица смазливая. Страшно представить, что будет через пару лет. Все дурёхи из-за мерзавца передерутся.

— Оставлю в тайне имя кавалера, если не возражаете.

— Ваше право, — не стал настаивать Малфой.

"Аристократ!" — фыркнула она мысленно, не обманываясь излишней молодостью парня. В будущем такое знакомство будет не лишним.

— С вами приятно иметь дело, мистер Малфой.

— С вами тоже, мисс Скитер. Позвольте откланяться.

Она неопределённо махнула рукой, отпуская сиятельного наследника.

Рыжика ждёт сюрприз.

Глава 13

После безумно напряжённого дня Саньке катастрофически требовался отдых, но потраченные нервы и серьёзный стресс давали о себе знать — в эту ночь девушке никак не удавалось уснуть. Она и не пыталась, если честно. Мыслей было много, они набегали друг на друга, грозя раздавить и растоптать.

Кто она такая вообще? Что творит? Как дошла до жизни такой? И самое главное — что теперь делать со всем этим?

Похоже, эти месяцы, прошедшие с момента попадания, она просто плыла по течению, не пытаясь даже мысленно остановиться и осознать, что по сути, она просто заигралась в юную школьницу-волшебницу. А ведь был Тёмный Лорд, спасибо Магнусу Нотту — напомнил. Был какой-то Обливиэйт, правда непонятно у кого — у неё или у прежней хозяйки тела. Если у неё, то значит в школе у неё есть враг, если у той Молли — то враг может быть и не в школе. Да что там, все эти приворотные в напитках уже говорят о недобром внимании к её скромной персоне. Дамблдор какой-то мутный, даже отец ему не доверяет, судя по заметанию следов перед посещением министерства. Есть какое-то пророчество, тоже мутное, говорит о том, что она должна была стать поводом для войны. Она или прежняя Молли — вот в чем вопрос.

Раньше у Саньки была своя теория о Молли Уизли и её семье в эти годы. Только забылась, а теперь вот вспомнилась. То ли после прочтения канона, то ли после фанфиков сложилась такая картина: некто, возможно, тот же Нотт, собирался на Молли жениться, возможно, даже была заключена помолвка. Молли сбежала с Артуром. Ну не совсем сбежала — просто они поженились. Свадебный обряд провёл Дамблдор, и скорее всего это произошло ещё в школе. Жених — гипотетический Нотт — решает отомстить нарушившей обещание семье и, столкнувшись с братьями Прюэттами, убивает их на пару с Долоховым. Если всё так и должно было быть, могло ли это стать поводом для войны? Вполне. Братья, судя по всему, входили в Орден Феникса. Санька сразу решила спросить их об этом в субботу, вдруг и в этой реальности они тоже в этом Ордене Дамблдора. Или его ещё нет? Когда он был создан? И что вот ей с этим всем делать? Что она может?

В том мире ей бы уже исполнилось двадцать три, как раз в день рождения Молли Прюэтт. Странное совпадение — не оно ли виновато в её беде? Ведь на самом деле трудно назвать попадание сюда — счастьем. Особенно сейчас. И всё это время она жила словно понарошку, на черновую, словно забыла или не верила, что это настоящая жизнь, что никто обратно возвращать её не собирается, что теперь именно она настоящая Молли. Молли навсегда.

Что-то уже получилось сделать. Но так мало! Повидалась с отцом, с братьями, практически подружилась с тётушкой, подружилась с Лестрейнджами и Беллатрикс Блэк, много училась и даже делала успехи в чарах, а заодно заинтересовала Тёмного Лорда и настроила против себя весь Гриффиндор. А почему — не только же из-за Лестрейнджа-младшего, пригласившего её на бал? Или этого было достаточно? Конечно, она даже не задумалась, что держалась возле слизеринцев и между танцами. Серебристо-зелёный Дом казался ей более родным и понятным. И её платье, кстати... О Мерлин, её платье было в слизеринских цветах! Какая же она тупая! Пожалуй, теперь Саньке стало даже легче, по крайней мере бойкот она действительно заслужила. Вспомнить только подарки. Гриффиндор навсегда, ага.

Да ладно бы только это! Ещё и мужчины вокруг кружат. Как минимум двое, а если посчитать ещё Рыжика — то трое. Но хуже, что она сама готова увлечься пятнадцатилетним мальчишкой, у которого всё всерьёз. После его признания на балу двух мнений быть не может. Тут вообще у всех всё всерьёз. Был у Саньки в той жизни сосед, Егор Вершинин, сын тёти Тани, старшеклассник. И ведь ей в голову никогда бы не пришло в него влюбиться. Да и парень на неё бы и не взглянул в таком плане. И сильное подозрение, что она просто морочит голову такому милому и замечательному Басти теперь тяжким грузом давило на совесть. Правда, с тем Егором его не сравнить. Басти, он такой... настоящий.

Был ещё Магнус Нотт. И его намерения Саньке такими прозрачными, как у Лестрейнджа-младшего, не казались. Да, скорее всего, присматривает себе невесту, и не прочь на ней, Саньке, жениться. Но только ведь гад последний, и не нравится он ей совершенно. А с другой стороны, кто её спрашивать будет? Скажет отец, что она пойдёт за Нотта, и что — возражать станет? Чревато вообще-то, тут всё основательно, и на магии завязано. За нарушение обета подзатыльником не обойдёшься, сама магия накажет каким-нибудь нехорошим откатом. Здесь дети повинуются родителям, а бунтари становятся изгоями. И как бы она тут ни рыпалась, выбирая, а всё равно всё будет зависеть от Лорда Прюэтта. И можно беситься, плакать, влюбляться и разочаровываться, страдать и веселиться, но одно решение отца — и все твои трепыхания перестанут иметь даже малейшее значение. Пойдёт ли она против воли отца? Чтобы повторить судьбу настоящей Молли? Пожалуй, нет. Самое меньшее, что она может сделать — это перестать быть поводом для войны, не стать причиной смерти замечательных братьев и, возможно, родителей.

Значит, что? А всё просто! До Рождества никакой любви, никаких юных горячих слизеринцев, и зрелых тоже не надо. Дождаться рождественских каникул и поговорить с отцом. В письме о таком не напишешь, и встретиться для такого разговора лучше именно дома. А там мама...

Мысль о том, что у неё теперь есть мама, едва не лишила её способности рассуждать разумно. Нельзя о ней думать, пока всё не решит. А решать что-то нужно. Чувства же в этом деле только помеха. Любые чувства: и плохие, и хорошие.

Значит, нужен план. Лучше бы, конечно, записать его на пергамент, но вдруг найдёт какой-нибудь домовик и передаст кому не надо? Да-да, доброму директору с колокольчиками в бороде. Хотя нет пока никаких колокольчиков, но будут же?

Только в седьмом часу утра Санька забылась коротким и тревожным сном. А в половине восьмого злобный маленький утёнок-будильник уже надсадно крякал, заставляя её подняться и действовать.

Действовать не хотелось. Вставать — и то желания не было. И составленный ночью план казался на утро слишком самонадеянным, сложным и невыполнимым. Радовало только то, что контролировать его исполнение никто, кроме неё не будет.

В Большом зале за завтраком царило уныние. Половина учеников отсутствовала вовсе. Только младшие курсы негромко гомонили, вполне довольные жизнью.

Санька не пошла к Эжени и Робу, понуро сидевшим в центре стола. Артура не было видно. Девушка присела с краю, мельком бросила взгляд на слизеринский стол, и сразу уткнулась взглядом в свою тарелку с овсянкой. И пусть Рабастан хоть дырку на ней прожжёт, пусть внутри всё переворачивается от его пристального внимания, поддаваться и поощрять его она просто не имеет права. И почему она не попала в ту же Помону Спраут — никому бы в голову не пришло в неё влюбляться, по крайней мере — из школьников. Хотя Помона ещё совсем молодая и даже хорошенькая. Может, тот же Кеттлберн или Робертс ею увлечены. Кто знает?

До первой пары оставалось ещё время, когда она закончила завтракать. Заготовка из пачки тетрадей лежала у неё в сумке. Незаметно для всех сбегать на восьмой этаж не составило проблемы.

В Выручай-комнате Санька скинула сумку с плеча, схватила первую из книг про Гарри Поттера и положила её на стол. Рядом выложила пачку толстых тетрадей. Запаслась она ими основательно, когда заказывала из каталога всякую канцелярскую мелочь вместе с другими гриффиндорками. Тогда ещё они к ней относились очень дружелюбно.

Заклинание копирования она знала отлично, оно ей даже принесло пять баллов у Флитвика. Взмах палочки по сложной траектории, тройное заклинание, белое мерцание над листами книги, которая сразу открылась и принялась со страшной скоростью сама листать страницы. Вот ожили тетради. Затрепетала одна, потом вторая, третья. Всё замерло. Сияние погасло. Две тетради не пригодились. Да и третья была заполнена лишь наполовину.

Теперь соединить три тетради в одну, придать им форму книги, создать простую твёрдую обложку неприметного коричневого цвета с маленькой аббревиатурой ГП1, сделать странички тоньше, чтобы уменьшить толщину томика, проверить лёгкость листания и читаемость текста. Готово.

Ещё одно заклинание — и книга становится размером со спичечный коробок. Оставалось сунуть её в карман и бежать на первую пару. Слагхорн, конечно, добрый профессор, но лучше не нарываться. В конце концов, теперь ей просто необходимо как можно меньше привлекать к себе внимания.

Как ни странно, этому очень способствовал бойкот грифов. На неё не смотрели. Рэйвенкловцы тем более не присматривались к ней, но уже по другим причинам. Все как один заучки и любознательные одиночки. Они вообще мало уделяли внимания чему бы то ни было, способному отвлечь их от главного дела жизни.

Санька быстро резала нужные корешки, работая одна. Наловчилась уже, да и память тела помогала. Прежняя Молли, должно быть, отлично справлялась с Зельями.

Эжени пересела к Робу, а Артур не пришёл на занятие, за что заочно заработал отработку. К концу пары у Саньки в котле варилась вполне приемлемая зелёная жижа — будущая мазь от ожогов. И что-то подсказывало, что даже её творчество, заслужившее неопределённое хмыканье Слагхорна, будет действовать лучше, чем тот же "Спасатель" из прошлой жизни. Незаметно достать из кармана флакончик, наполнить его своим варевом и спрятать в карман — было минутным делом. Запастись собственной аптечкой — один из пунктов её нового плана. А зачем тратить лишние деньги на эту мазь, если есть возможность сварить собственноручно?

Перемена между парами была короткой, и Санька бежать в Выручай-комнату не решилась. В стороне от других она спокойно устроилась у подоконника узкого окна в коридоре, ожидая начала урока по Трансфигурации. Тут и навалилась на неё усталость, сказалась бессонная ночь.

— Эй, — кто-то тронул её за плечо, и она распахнула глаза. Эмили Гамп таинственно улыбалась, — Пойдём в класс, а то опоздаем.

В коридоре уже никого не было, девушка охнула и поспешила в кабинет трансфигурации следом за маленькой слизеринкой.

* * *

Мюриэль спокойно отложила зеркало после разговора с племяшкой, посмотрела ещё раз критическим взглядом на лежащую на столике метлу и вызвала эльфа.

— Безумно рад, хозяйка Мюриэль, что вы меня позвали этим скучным вечером, — приосанившись, произнёс домовик.

— Не время! — рявкнула хозяйка, но тут же подмигнула побледневшему эльфу. — Кручок, мне срочно нужен братец! Одна нога здесь, другая там. Вежливость номер пять. Выполняй!

— Слушаюсь! — Кручок крутанулся на месте и пропал.

Мюриэль глубоко вздохнула, потренировала скромную улыбку и поправила платье. Камин загудел почти сразу.

— Что стряслось? — лорд Прюэтт, едва вышагнув из камина, грозно огляделся, вздохнул, укоризненно посмотрел на сестру и занял кресло, стоящее напротив, по другую сторону от камина. — Чему ты учишь эльфов, скажи на милость?

— Чему хочу, тому и учу, — фыркнула Мюриэль. — Какая тебе разница?

— Ровно никакой. Что звала? Кого убивают? Если это очередная сплетня, сестрёнка... — лорд прищурился, не договорив.

— Пока никого не убивают, — спокойно отозвалась сестрёнка, — Кофе? Чай? Коньяк?

— Ты меня сорвала прямо после ужина, чтобы угостить коньяком?

— Если ты меня сейчас запугаешь, то я грохнусь в обморок и ничего больше не скажу!

— Говори! У тебя пять минут! — голос лорда не стал ни на йоту добрее.

Мюриэль еле сдержала порыв поёжиться.

— Изверг! А у меня к тебе просьба, брат. Птичка принесла на хвосте, что...

— Всё-таки сплетни, — лорд Прюэтт поднялся резким движением. — У меня нет ни времени, ни желания...

— Дело касается женихов Александры! — быстро выпалила она.

Шагнувший было к камину брат, застыл, а после медленно обернулся:

— Ты сказала "женихи"?

— Ты не ошибся. Пока два, а вскоре может прибавиться.

— Мюриэль!

— Хорошо-хорошо, Джейсон! Наследник Нотт может навестить тебя в ближайшее время. Лорд Лестрейндж тоже.

— Нотт? — расширились глаза Джейсона Прюэтта. Он подозрительно оглядел сестру и, помедлив, снова опустился в кресло. — Лорд Лестрейндж? Это шутка? Рудольфус помолвлен...

— Там есть ещё очаровательный мальчик Рабастан.

— Помолчи, мне надо подумать.

Мюриэль понимающе кивнула и щёлкнула пальцами. Кручок явился и спрятался за кресло хозяйки, не проронив ни звука.

Мюриэль хмыкнула, показала ему два пальца, потом кулак и прямую ладонь. Эльф кивнул и исчез.

Почти тут же на столике появился графин с коньяком и два бокала.

— Что это? — ожил лорд Прюэтт, глядя вовсе не на коньяк. — Решила заняться спортом?

— Метла не моя. Но не о ней речь. У меня просьба!

— Меня не интересует твоё предпочтение, Мюриэль. За кого бы ты ни болела, Санни выйдет за того...

— Подожди! Ты любишь свою дочь?

Джейсон сжал губы в тонкую полоску и не ответил.

— Летиция сказала, что у неё дар.

— Летиция?

— Только посмей её обидеть! Да! Это не должно быть тайной от меня. Мы — семья! Я знаю про дар уже второй день, и никто ещё не ломится в твои двери.

— Ценю, — усмехнулся вдруг Прюэтт. — Продолжай. И да, можешь налить. Нет, сиди, я сам. Так что за просьба?

— Не торопи её, прошу!

— Это не от меня зависит, — Джейсон пригубил коньяк и прикрыл глаза. — Нотт и Лестрейндж, значит...

— Джейсон! Я серьёзно. Никуда они не денутся. Скажешь, что даёшь выбор дочери.

— Издеваешься? Мюриэль! Даже от тебя мне это странно слышать. Сейчас неспокойные времена, и полагаться на выбор взбалмошной девчонки, которой сегодня захочется одно, а завтра другое...

— Отец меня не неволил, — тихо сказала она.

— И что вышло? — снова нахмурился её брат.

— Я позорю семью?

Он промолчал.

— Джейсон, что ты решил?

— Ты всерьёз считаешь, что я тебе скажу? Прощай, Мюриэль. Я тебя услышал. И ещё, — он остановился у камина и взглянул на неё очень сурово, — если список пополнится ещё одним кандидатом, просто скажи своему сумасшедшему домовику назвать имя. Я пойму.

— Договорились, — улыбнулась она смиренно и величественно взмахнула рукой, — прощай, брат. И передай Летиции, что жду её завтра на чай.

Как только закрылся камин, Мюриэль длинно судорожно выдохнула и крикнула эльфа:

— Восстанавливаем правило номер один!

— Хозяйка расстроена?

— Я счастлива, Кручок! Брат меня выслушал. Прогресс, однако! Торт мне, самый дорогой.

— Торт? Хозяйка уверена?

— Ты прав, пирожное, миндальное.

— Сию минуту!

Мюриэль встала и взяла бокал брата.

Отсалютовав им невидимому собеседнику, она ласково промурлыкала:

— Думай, братец, думай. За тебя, моя девочка! — и залпом допила остатки.

* * *

Эмили Гамп нравился младший Лестрейндж, впрочем, старший кузен тоже вызывал добрые чувства, несмотря на свою авторитарность, возросшую после получения должности префекта. Но Басти был вне конкуренции — стоило ему подойти вот как сейчас, заглянуть в глаза с виновато-смущённой улыбкой, потеребить извечным жестом мочку уха с вставленным в неё массивным колечком — и она готова была растаять и согласиться на всё. Ну как на всё? Для всего кандидат уже подобран больше полугода назад, а вот оказать Рабастану мелкую услугу, если это в её силах — всегда пожалуйста.

— Мастерская? — попробовала угадать она, тоже не утруждаясь приветствием. На завтрак потихоньку стекался народ. — Цветы или кинжалы?

— Ещё не решил, — уклончиво признался кузен и перешагнул через скамью, усаживаясь рядом с ней. — Один час, Эмили!

— Один час здесь или в подпространстве?

— Здесь. Там мне часа не хватит.

— Это почти целый день, Басти! Брат в курсе?

— Руди это совершенно не касается, — нахмурился Лестрейндж и напрягся всем телом.

Мисс Гамп проследила за его взглядом и грустно вздохнула — Рыжая Бестия, как прозвали Александру Прюэтт друзья Рабастана, как раз вошла в большой зал. Она показалась Эмили бледной и осунувшейся, а взгляд, который гриффиндорка бросила на стол львят, светился беззащитностью и грустью. И это после того, что они ей наговорили вчера! Александра села с краю красно-золотого стола, придвинула к себе тарелку каши, и посмотрела прямо на Рабастана.

Ладонь Лестрейнджа сжалась в кулак, и как только Прюэтт опустила глаза и нахмурилась, он шумно выдохнул и придвинул к себе тарелку с омлетом.

— Когда именно тебе понадобится мастерская? — постаралась Эмили отвлечь парня.

— Что? — не удивительно, что парень потерял нить разговора. Если бы на Эмили кое-кто поглядел бы так сурово, ей тоже пришлось бы не сладко. — Эм, прости, отвлёкся! Если можно сегодня. После обеда у нас окно.

— Пожалуй, соглашусь. Уверена, мистер Биннс не станет горевать по поводу моего отсутствия.

— Вовсе не требуется твоё присутствие, — чуть повысил голос Басти.

— Басти, или со мной, или никак. Я слишком молода, у меня много планов, и я не хочу умереть в муках от руки твоего брата.

Лестрейндж-младший насупился, ковыряясь в своей тарелке. Даже не съел ни кусочка.

Мисс Гамп придвинула к нему блюдо с маленькими мясными пирожками:

— Попробуй, прислали из дома.

— Спасибо, — оглянулся на неё Басти, но к пирожкам не притронулся. — А давай возьмём их с собой. С меня кофе и чай.

— Возьмём, — кивнула Эмили, — но не эти. У меня ещё есть. И если ты не попробуешь хотя бы один, то у меня возникнут нехорошие подозрения насчёт твоего здоровья. А я девушка ответственная. Как думаешь, префекта это заинтересует?

Басти фыркнул, схватил пирожок и запихнул его в рот целиком. Жевал он его так мрачно, словно начинка была как минимум с ядом мантикоры. А взглядом продолжал прожигать стол ало-золотых. Точнее только край стола.

Эмили стало жутко интересно, что же получит миленькая гриффиндорка на этот раз. Понятно, что это будет как минимум неординарное изделие — Рабастан умел удивить. Она в который раз возблагодарила Мерлина за наличие у неё портативной мастерской, ну и заодно дядю Гарика, сделавшего этот подарок на её семнадцатилетие и, конечно, паранойю Рудольфуса, не разрешавшего брату одному проводить время в её мастерской.

— Вылезешь через три недели стариком, — шутил префект, — и заявишь права на наследство. И ты, Эмили, не увлекайся.

— Мне не грозит,— усмехалась она в ответ. Правда, чего уж. Её бабушка выглядела бы девчонкой, если бы не старинное проклятие, так рано унёсшее её жизнь. А с мамой они теперь выглядят как сёстры, и это без всяких ухищрений. Наследственность по маминой линии.

Эмили перевела взгляд на стол грифов, но теперь посмотрела не на мисс Прюэтт, а на Роберта Вуда. Подперев голову кулаком, тот сонно читал какое-то письмо, только доставленное утренней совиной почтой.

Вот глаза его расширились, а щёки залил очаровательный румянец. Взгляд метнулся прямо к ней.

Мисс Гамп скромно улыбнулась — то ли ещё будет. Она обожала делать сюрпризы, и ласковому львёнку придётся привыкнуть.

* * *

На Гербологии Санька опять клевала носом — выговор от декана на Трансфигурации ничему не научил. Спать хотелось до зубовного скрежета. И обстановка способствовала — плотоядные "силки Майя", разновидность дьявольских, выведенную в Южной Америке, изучали в абсолютной темноте. Большая круглая теплица не имела ни одного окошка. Даже двери были двойными, сначала все проходили в первую часть коридора, закрывались наружные двери, и только после этого открывались внутренние. Свет вредил этим силкам, а молодая профессор Спраут очень дорожила этим хищным и опасным растением.

Учеников защищала специальная магическая сфера, едва заметная по отблескам в специальных очках ночного видения. Очки Санька надела, но, когда глаза закрываются сами собой, они просто не помогают.

Дважды поймав себя на том, что чуть не упала, всё-таки задремав, она незаметно отошла к внешней стенке, трансфигурировала из шарфа низенький широкий пуфик и решила просто посидеть на нём совсем немного — никто же не видит.

Голос профессора Спраут усыплял. Но Санька честно боролась и даже пыталась слушать. В очках-анализаторах виднелись какие-то странные растения, похожие на переплетённых шевелящихся змей. Хотелось зажмуриться и не смотреть на эту гадость. Организм радостно согласился, что мысль прекрасная, и Санька глаза закрыла.

Проснулась она в абсолютной тишине и темноте. Нет, тишина была неполной, слышалось какое-то шуршание.

Очки куда-то делись, и Санька запаниковала, шаря вокруг себя руками.

Когда на полу её рука наткнулась на мясистый шевелящийся стебель, только шок не дал заорать во всё горло. Куда делась защитная сфера?

Ползая на коленках, она наконец нащупала очки, и надела дрожащими руками. И в ужасе ахнула — сферы не было! А усики силков — совсем ещё детки малые, как говорила о них Спраут — тянулись к Саньке медленно и уверенно. Они как будто никуда не торопились, и было в этом призрачном зрелище что-то жуткое.

Конечно, она помнила, как бороться с этой гадостью. Они боятся огня, света и какого-то уничтожающего заклинания. И ещё надо расслабиться, ага — и получать удовольствие. Только не думать про хентай!

Ногу скрутила судорога, ощущение было жутким, словно обожгло кипятком от ступни до колена, но может просто показалось — это один из жгутиков всего лишь обвил лодыжку. Она и дёрнуться не успела, как он потянул её прямо в центр теплицы в страшную шевелящуюся гущу "Силков Майя".

Сопротивляться не получалось, зацепиться было не за что, и только зря руки портила, наверняка в земле останутся борозды.

О палочке она вспомнила, когда руки и ноги уже обвивало по крайней мере с десяток щупалец, а одно как раз сжало талию, обкрутившись раз пять, и с силой вздёрнуло тушку Саньки вверх.

Расслабиться не получалось, хоть плачь. Было очень страшно, и от жути тело расслабляться никак не желало. Надежда, что грифы о ней вспомнят и вернутся, была очень призрачной. И рэйвенкловцы, с которыми было занятие, тоже. Она уже тихо всхлипывала, когда умудрилась дотянуться до палочки. Вытащить её было делом жизни и смерти, и ей удалось.

— Люмос! — хриплый голос вызвал крошечный огонёк, и тут же палочку оплёл очередной стебель, вырывая её из рук. Послышался хруст.

Очки перекосило, но Санька умудрилась понять, что тела уже не видно из-под кокона силков. А висит она высоко. Ног она больше не чувствовала, руки дёргались очень неприятно. Судороги? И только голова... Шею охватило очередное щупальце и принялось душить. Раньше надо было кричать! Последней мыслью, прежде чем потерять сознание от нехватки кислорода, была: "Какая нелепая смерть!".

* * *

Эжени не могла понять, почему Дамиан даже не смотрит в её сторону. И вчера с бала куда-то пропал, даже не попрощавшись. Дракклов медведь Мэдисон приглашал её на танцы раз за разом, не давая пойти на поиски. А потом она просто устала ото всех. Молли тоже не было видно, но её Эжени встретить даже боялась. Совесть мучила сильно, и она даже побежала в гостиную Гриффиндора, чтобы её найти. Только там Молли не появлялась, и искать её желание пропало. Ей ярко представилось, что подруга — или уже бывшая подруга — где-нибудь со слизеринцами развлекается, а она тут нервы себе портит.

Утром Молли в её сторону не смотрела, и села за завтраком демонстративно далеко. Эжени была возмущена — могла же просто попросить прощения, как-то извиниться. И потому на Зельеварении даже не смотрела в её сторону.

На Трансфигурации Молли просто заснула, сидя рядом с этим придурком Флинтом. И Эжени разозлилась, что из-за неё декан сняла десять балов с Гриффиндора. Ночью спать надо было, а не заниматься неизвестно чем!

А потом была Гербология с Рэйвенкло. И Дамиан Вестерфорд был холоден как айсберг, ни разу не взглянув в её сторону.

В теплице было темно, но Эжени отчётливо видела его сквозь очки, чуть в стороне. Точнее, только его силуэт. Она даже толком лекцию не услышала, да и зачем — давно уже всё что можно прочла про эти дурацкие южно-американские силки.

Выходили на свет все вместе, толпой. Дамиан сразу ушёл вперёд, так что Эжени не стала пытаться его догнать.

— Все вышли? — послышался позади голос профессора Спраут.

И кто-то, кажется Хиггинс, сказал, что да — все.

Эжени догнала Роба и пошла рядом с ним. Брат тоже был сегодня задумчив и молчалив, и это раздражало ещё больше.

— Роб, — позвала она, когда ступени главного входа в школу были уже совсем близко, — ты не знаешь, что с Дамианом?

— А? — Роб бессмысленно посмотрел на неё, — с кем? А где Молли?

— Да плевать мне на Молли! — не выдержала Эжени. — Ты один не в курсе, что она натворила на балу?

— Что? — брат озадаченно посмотрел на неё и остановился.

Эжени тоже встала, оглянувшись — не слышит ли Молли. Но той не было видно:

— Идиот ты, Роб! Она танцевала со слизеринцами!

Её брат покраснел:

— И что? Я тоже... И тебя я видел с Мэдисоном.

Эжени не нашлась, что ответить, хватая ртом воздух. Но всё же вспомнила слова Хиггинса:

— И платье! Она нарочно оделась в слизеринские цвета!

Роб смотрел непонятно, а потом дёрнул её за рукав, отводя в сторону.

— Вы поссорились из-за платья? — быстро спросил он. — Но ты же сама помогала ей одеться, я думал, вы это специально вместе задумали.

— Мы...

— Где Молли? — нахмурился Роб, оглядывая возвращающихся с урока.

— Дурак ты, — рассердилась Эжени, заметившая Дамиана, который наконец на неё взглянул с верхней ступеньки парадного входа. — Ты как хочешь, а я пошла.

Она быстро взбежала по ступеням, но Вестерфорд уже ушёл. Догонять его не хотелось.

— Эй, — Роб остановил Алана Фоули, — Молли не видел?

Тот каверзно ухмыльнулся.

— Видел.

— Где? — насупился Роберт.

— Чо, Вуд? Решил оторваться от коллектива? Если не в курсе, мы бойкотируем Прюэтт.

— Где Молли? — Робу вдруг стало страшно. — Немедленно говори!

— Отпусти! — Алан зло отдирал его руки от ворота своей мантии. — Псих недоделанный! В теплице она осталась, заснула. Ничего страшного — испугается темноты, задумается немного, что творит. Так что не смей туда соваться.

Но Роберт его уже не слышал, пулей бросившись назад, к теплицам. На профессора Спраут он налетел у самой теплицы.

— Не нравится мне это, — бормотала она. — Силки растревожились. Да где же палочка? О!

Заклинание, отворяющее дверь, Роб не разобрал, больно уж заковыристое.

— Профессор, там Молли! — выпалил он на одном дыхании.

Помона расширила глаза, с ужасом взглянув на Роба, и вдруг опрометью ринулась внутрь, кажется, снеся напрочь вторую дверь.

Роб, чувствуя слабость в коленях, бросился следом.

Под мощным Люмосом профессора жуткие щупальца дьявольских силков стремительно сжимались, представляя отвратительное зрелище. Но когда Роб поднял взгляд и увидел безвольное тело Молли, уже наполовину освобожденное, но по-прежнему висящее в воздухе, его затошнило от ужаса.

— Куда? — заорала позади Спраут, но Роб даже не остановился, прыгая прямо по мерзкой каше из лиан-убийц.

Он подскочил вовремя — и смог подхватить падающую Молли руками. Но и сам шлёпнулся на силки прямо с ней.

— Она не дышит! — заорал он, глядя на бледное лицо подруги.

Обернувшись, он увидел красивого призрачного зайца, наколдованного профессором.

— Антуан! У нас несчастный случай! Теплица номер семь! — быстро проговорила она.

Заяц кивнул и ускакал прочь. Свет продолжал литься, отчего дьявольские силки уже полным составом забились в угол.

Роб достал палочку, судорожно прижимая к себе Молли другой рукой.

— Сдохните! — прорычал он, направляя палочку на силки. — Люмос...

— Нет! — оборвала заклинание профессор, она уже была рядом. А над силками красовался мощный прозрачный щит. — Они не виноваты... Оставь. Мисс Прюэтт! Александра! Отпусти её, Роберт, положи на землю.

Профессор от волнения не могла вспомнить лечебного заклинания, но тут в теплицу буквально влетел Робертс, мгновенно оценив ситуацию.

— Отпустите её.

Он склонился над девушкой, что-то бормоча и быстро водя над ней палочкой.

— Они ещё детки, — бормотала Спраут, — но яд могли впрыснуть сразу. И расслабиться она просто не могла.

— Детки! — кивнул Антуан. — Сначала придушат, а потом сожрут! Больше света, Помона!

Роб ощущал ком в горле и судорожно сжимал кулаки, не отрывая взгляд от бледного лица.

И когда Молли судорожно закашлялась и открыла глаза, он чуть не расплакался. Он помнил историю, как одного волшебника силки просто съели. А ещё яд у них парализует, хоть и медленный. Он сильно боялся, что они не успели.

— Мисс Прюэтт, — ледяной голос Робертса показался музыкой Робу. Как хорошо, что он пришёл так быстро! — Вы меня слышите? Кивните, если не можете сказать.

Девушка что-то прохрипела, потом зажмурилась и кивнула. У Роба сжалось сердце, когда увидел слезинку, скатившуюся у неё по виску.

— Мистер Вуд, бегом в больничное крыло, предупредите целителя. Помона, запри силки, и погасить свет не забудь, если эти твари тебе всё ещё дороги.

Дальше Роб уже не слушал, бегом направляясь к школе. Все уже ушли, может, даже начался следующий урок, потому что коридоры были пустыми.

Целитель встретил его на пороге и выслушал задыхающегося парня с непроницаемым лицом. Потом обернулся к встревоженной помощнице и быстро перечислил какие-то названия на латыни. Она кивнула и убежала.

А потом появился мистер Робертс, он шёл быстрыми шагами, левитируя впереди себя безвольное тело Молли Прюэтт.

Роб проник незаметно вслед за всеми, видел, как Молли уложили на отдельную койку, а колдомедик принялся водить над ней палочкой.

Профессор Робертс стоял с бесстрастным видом, скрестив руки на груди и не отрывая взгляда от пациентки. У Помоны Спраут были подозрительно красные глаза. Подошедшая профессор МакГонагалл неодобрительно хмурилась и поджимала губы.

— Что случилось, Антуан? — спросила она недовольно.

Профессор ЗОТИ иронически поднял бровь, обернувшись к ней:

— Хотел бы и я знать причину, по которой ваши подопечные бросили мисс Прюэтт на съедение плотоядным дьявольским силкам. Хотя я и так догадываюсь.

— Что вы... Что вы себе позволяете? Помона сказала, что был несчастный случай.

— Утешайте себя этим, Минерва! Я тут больше не нужен, прощайте, у меня урок.

Он круто развернулся, взмахнув полой мантии как крылом, но остановился у самой двери:

— Вуд! Живо за мной! Ваше занятие никто не отменял.

Роб вздрогнул и побежал за профессором.

Угнаться было непросто, Робертс шагал очень быстро, почти летел.

У кабинета он резко затормозил, оборачиваясь к ученику.

— Держите язык за зубами, Вуд! Мой вам совет. Бессмысленно взывать к совести, когда её нет, запомните это.

— Да, сэр! — кивнул парень, вдруг понимая, что никогда не замечал, какой человечный этот Робертс. Спас Молли!

— Не раскисать, Вуд! — чуть наклонился к нему профессор. — Ваша подруга в хороших руках. Всё не так плохо. И противоядие есть, слава Мерлину.

Роб благодарно закивал, ощущая, как покидает его напряжение.

Когда он вошёл в класс вслед за профессором, все взгляды устремились на них.

Роб старался не смотреть на своих гриффиндорцев, его душила ненависть. Наверное, впервые в жизни. Он был бесконечно рад, что его пересадили к Эмили Гамп. И поспешно занял своё место.

Девушка посмотрела на него странно, но ничего не сказала.

— Роб! — услышал он голос сестры, но не смог повернуться, прикипев взглядом к маленькой ручке Эмили, которая легла поверх его кулака. Нет, сестру он ненавидеть не мог, но и смотреть на неё пока тоже было сложно.

— Мисс Вуд, — холодный голос профессора в абсолютной тишине прозвучал как удар хлыста. — Вижу, вам не терпится осчастливить нас своим ответом. Выходите к доске! Авада Кедавра...

Класс застыл, а Роб задохнулся, забыв, как дышать, и взметнул на профессора потрясённый взгляд.

— ... тема нашего урока, — спустя доли секунды невозмутимо закончил профессор.

Роберт слышал ропот гриффиндорцев и старался унять громко бившееся сердце. Он идиот, если всерьёз думал, что профессор применит третье непростительное к его сестре.

И то, что к нему обернётся Рудольфус Лестрейндж, он тоже не ожидал.

Префект его немного пугал, и Роб всегда предпочитал держаться от него подальше. А после вчерашнего — тем более. Сейчас ему было стыдно, что смотрит на Рудольфуса, как кролик на удава, и не может отвернуться.

Он даже не слышал, что отвечает у доски Эжени.

Лестрейндж отвернулся и Роб выдохнул.

— Где она? — прошелестел рядом голос Эмили.

Робу не надо было пояснять, кто. Он уже не раз замечал, как хорошо слизеринские ребята смотрят на Молли. Словно она для них... своя. И ему даже было немного завидно, что уж скрывать.

— В больничном крыле, — прошептал он, и сжался, когда профессор резко повернулся в его сторону.

— Два балла с Гриффиндора за разговоры во время урока!

Эмили сжала его кулак, а потом ухватила его второй рукой и принялась насильно разгибать пальцы. Вуд возмущённо застыл, а потом вдруг умилился и расслабил руку. Пусть её, по крайней мере она не злая. Только нежная щекотка ладони была совсем неуместна на уроке. Он вспыхнул, отдёргивая руку, и невольно вспомнил вчерашний бал.

* * *

Роберт вообще не хотел ни с кем танцевать. Разве что с Чарити разок, которую привёл, как свою даму. Чарити была своей и понятной, пусть даже из барсуков.

Потом увидел, что Эва без кавалера стоит, и пригласил её. А перед этим им танец показали красивый, назывался ещё так забавно — танго. У Роба мурашки по спине от него бегали, и кровь к лицу приливала, и не только к лицу. И жаль, что этих актёров больше никто не видел, вот там была такая девчонка, он бы всё же решился, и пригласил. Даже если она старше.

А после Эвы перед ним вдруг оказалась маленькая глазастая Эмили Гамп, от взгляда которой хотелось бежать куда подальше. Или рассмотреть их поближе, эти странные фиолетово-серебристые глаза! Интересно же, почему они такие. И от этих противоречивых чувств, он не смог ничего толком сказать, пока не очутился с ней уже в центре зала.

— Я согласен, — поспешно произнёс он, смотря куда угодно, но не туда, куда хотелось.

Эмили танцевала хорошо, легко так, плавно.

— На что согласен? — поинтересовалась смешливо.

И Роб совершенно случайно в эти глаза всё же заглянул. И пропал, не в силах оторваться.

— На всё, — пробормотал он.

Эмили усмехнулась, но взгляд не отвела, и ему сбиться с ритма не дала. А потом и вовсе пристроила его ладонь у себя на талии, а сама обеими руками обняла за шею. И странные глаза стали ещё ближе к нему.

— На всё, значит? — допытывалась девушка.

— А? А что?

— Ничего, ты смешной!

Он чуть заметно покивал, соглашаясь. Пусть смешной, только ещё чуть-чуть потанцует. Странные они — эти слизеринцы.

— С тебя один парень глаз не сводит, — сказала мисс Гамп. А ведь никуда не смотрела, кроме как в его глаза. Может, у неё и запасной глаз есть, где-нибудь на затылке? Бывают же такие магические существа! Или эти её фиолетовые и большущие как у совы — всё вокруг видят?

— Какой парень?

— Чернявый и смазливый, гуляет с твоей сестрой. Высокий такой. Не оборачивайся!

— А-а, да это Дамиан! Эжени говорит, что помолвка на Рождество планируется.

— Ну не знаю насчёт твоей Эжени, — протянула мисс Гамп, — а смотрит он так, словно хочет помолвку с тобой и прямо сейчас. С подтверждением брака.

Роберт вспыхнул:

— Ты говоришь такие вещи...

— Я и делаю некоторые вещи, не хуже, чем говорю.

— Мисс Гамп! — он уставился на её губы, с провокационно высунутым язычком.

Она облизнулась:

— А пойдём целоваться? Пока этот жлоб отвернулся.

— К-куда?

— Я знаю куда. Идёшь?

Роб задохнулся:

— Эмили!

— Ты был только что согласен на всё. Слово не держим, мистер Вуд? Или испугался?

Он нахмурился, уязвлённый, и сам схватил её за руку:

— Говори, куда!

— Прямо, мой герой! А потом налево.

Роб даже усмехнулся, заходя в предложенную нишу возле спуска в подземелье. Сейчас ведь запищит и скажет, что пошутила. И решил не пугать, пусть бежит, не очень-то хотелось.

— Я, — начал он, ощутив, как малышка Эмили толкнула его к стене. Не успел опомниться, как она заставила его наклониться, обняв за шею, и прижалась к нему мягкими губами.

Роберт Вуд покорно притянул её ближе. Всего один поцелуй...

Но он длился и длился, а Роб с изумлением узнавал "как это бывает". И даже завидовал самому себе.

— Почему? — тяжело выдохнул он, когда она оторвалась, принеся ему острое чувство потери.

— Потерпи, дракончик! — насмешливо улыбнулась Эмили и высунулась из ниши вместе со своей палочкой.

Он попытался посмотреть, что там, и кажется, узнал мантию Дамиана, а потом Эмили прошипела какое-то заклинание. И сразу вернулась к нему. У него просто выбора не оставалось, когда девушка обвила рукой его шею уже привычным жестом, заставляя наклониться. Ну и вообще, только что полученный опыт срочно требовал закрепления.

В какой-то момент он смог опять начать дышать и соображать. И сразу спросил, всё ещё тяжело дыша:

— Эми... что это было?

— Невинный поцелуй, — она осторожно гладила его по щеке, задевая большим пальцем ставшие невероятно чувствительными губы. Это ужасно отвлекало.

— Невинный? — опешил он, но тут же тряхнул головой: — Я не об этом! Там... ну, Эмили, пожалуйста... Там ведь Дамиан был? Что... ох... что ты сделала?

— Одно безобидное семейное заклинание, — ласково улыбнулась мисс Гамп, — парень часа три-четыре будет бродить везде и искать. Оно так и называется — "Безумный искатель".

— Что искать?

— А разве это важно? — усмехнулась она. — Я же не спрашиваю, для чего ты расстегнул все пуговицы на моем платье, тоже ведь что-то ищешь?

— Т...ты тоже. Моя рубашка... И ремень!

— Ну не сердись. Он не знает, что ищет, но это пройдёт, и вообще, забудь о нём. Нам ведь есть, чем заняться, дракончик?

И он согласился, что да, есть, целоваться ему понравилось.

Только всё прервалось слишком рано. И застукал их префект Слизерина, вытащив Роба из ниши, как котёнка, за шкирку, в самый интересный момент.

— Кузен, отбой! — Роб удивился, услышав стальную команду из уст Эмили, которая незаметно взмахнула палочкой, приводя его одежду в порядок.

— Эмили, — гадко ухмыльнулся Рудольфус, — отбой — это для вас, детишки! А ну марш в свою комнату! Бал закончен!

— Дракончика отпусти, — попросила она вежливо, даже не возмущаясь приказу.

— Кого? — изумился Лестрейндж, рассматривал его как букашку. Роб краснел, пытаясь выглядеть достойно, но, когда вас держат за шиворот всякие крутые боевики — это очень сложно. — Слышь, дракончик! Составь компанию девушке. Это значит, вместе уберётесь отсюда добровольно. Ты — в свою комнату. Она — в свою. И будете мечтать друг о друге в одиночку. Ну как, задача ясна?

— Понял я, не дурак! — хотелось верить, что это прозвучало твёрдо. Но главное, что Эмили посмотрела одобрительно, ему даже стало плевать на префекта.

Его отпустили, и он не стал нарушать слово. Пошёл в комнату, и даже честно мечтал, что заканчивалось холодным душем дважды. Но всё равно — это было лучше, чем вернуться на бал без Эмили.

* * *

За мечтами Роб не понял, когда закончила отвечать сестра, и о чём вообще говорил профессор Робертс. Главное, Эмили всё так же держала его за руку.

— Отпускаю вас раньше, — сообщил профессор, обводя класс хмурым взглядом. — Все свободны. Мистер Вуд, задержитесь!

Роб, не успевший вскочить, остался сидеть.

— Лестрейндж, вас я не задерживаю. Мисс Гамп, свободны!

— Мы останемся, — нагло ответил Рудольфус, переглянувшись с Эмили. Роб напрягся, ожидая грома и молний, но профессор только холодно усмехнулся:

— Как знаете. Мистер Вуд, расскажите нам, что произошло.

Роб покраснел и молча уставился перед собой. Говорить о подлости гриффиндорцев при Лестрейндже? Тогда чем он будет лучше них?

— Убедились? — через несколько секунд спросил профессор. — Выйдите вон. Из моего. Кабинета. Я не вам, мистер Вуд!

Оставшись с профессором наедине, Роб, бледнея и краснея, признался во всем. Ради Молли не пожалел ни себя, ни остальных. Он верил, что Робертс не станет вредить его Дому, а вот посоветовать, что теперь делать ему, Робу, точно может.

— Что ж, примерно так я и представлял. Понимаю, что вы поскромничали, мистер Вуд, описывая свою роль. Двадцать баллов Гриффиндору! И не смотрите так, перевоспитать ваш Дом в мои планы не входит. Вам с ними ещё больше полугода жить. Не наломайте дров. Остыньте, с мисс Гамп прогуляйтесь. Погода чудная. Свободны!

Роб вылетел из класса, ощущая, как свалился с плеч неподъёмный груз. Даже ненависть к своим поутихла. А за дверью ждала Эмили.

— Где этот? — быстро спросил Роберт.

— Кузен? Отчалил. Тебе его не хватает?

— Смеёшься? А он правда твой кузен?

— Правда. У нас прадед общий — тоже Рудольфус, только Рудольфус Гамп. Ну что — обедать пойдём?

Роб посмотрел на их соединённые руки и задумался. Обедать за своим столом не хотелось, чуть позже, может, даже к ужину он сможет, а сейчас — нет. А со слизеринцами — тоже не вариант.

— Показать тебе кухню? — словно прочла его мысли Эмили. — Домовики нам будут рады. Поедим там! Ну, дракончик?

— Покажи, — вздохнул он. И пошёл рядом, крепко держа её за руку.

* * *

Дамиан пребывал в тихом бешенстве. Он ничего не успел сделать вчера, когда эта мелкая зараза Гамп приложила его своим проклятием. И до полуночи он как идиот бродил по школе в поисках неизвестно чего. Чувство, что это срочно надо найти, доводило до исступления.

Позже он с ужасом обозревал свою комнату, где обычно царил образцовый порядок. Казалось, что здесь произошёл взрыв, все вещи были разбросаны по комнате, сундук и шкаф зияли пустотой, а кровать была перевёрнута. Досталось и дорогущему ящику с ингредиентами. Пакетики и склянки валялись в самых разных местах. А он, сжимая зубы, не мог вспомнить, заходил ли он в свою тайную лабораторию.

И мстить ей нельзя. С Гампами связываться себе дороже. И от Лестрейнджей может не слабо прилететь. Но он ещё посмотрит, кому достанется сладкий мальчик. Ведь если он выберет Дамиана сам, ей придётся смириться. Драккловы Гампы ратуют за браки по любви. И это его единственный шанс. А пока следовало заняться уборкой. И порвать наконец с Эжени, видеть её рядом он уже физически не мог.

* * *

Магнус Нотт отсыпался в поместье Малфоев, собираясь спать как минимум до полудня. Сначала этот мантикоров бал, потом неутомимая вдовушка — раззадорил его Антуан, — так что в комнаты, предоставленные ему Абраксасом, он явился под утро.

И совсем не ждал, что в окно будет долбиться наглая незнакомая сова, не реагируя на нецензурные советы убираться подальше. Взглянув на время, он вздрогнул — ещё не было десяти утра.

Вылезая из мягкой постели, он твёрдо решил, что птичке — конец.

Окно распахнул рывком, но ухватить сову не смог, взлетела за мгновение до этого, словно чувствовала.

Три минуты гляделок с зависшей в воздухе дурной птицей, и он махнул рукой:

— Ладно, давай, что там у тебя!

Птичка понятливо ухнула и спустилась на подоконник. Протянула лапку с гордым видом.

Магнус отвязал послание и мстительно сообщил:

— Жратвы не будет! Вали отсюда!

Ему показалось, что сова фыркнула, но этого быть не могло. Во всяком случае, улетать она явно не собиралась.

"Уважаемый наследник Нотт", — гласило послание, начертанное красивым круглым почерком. Явно от женщины. Подпись внизу заставила удивлённо поднять брови.

"Так получилось, сэр, что у меня в руках оказалась одна вещь, принадлежащая вам. Готова её вернуть вам за небольшое вознаграждение в тридцать галеонов, ровно в одиннадцать утра. Думаю, эта вещь вам дорога, и вы не захотели бы её терять. Камин: "Слёзы мантикоры". Ваша покорная слуга, Мюриэль Джиневра Прюэтт".

Магнус Нотт был заинтригован. О вдове Прюэтт он знал совсем мало. Сестра лорда Прюэтта вышла замуж за вассала собственного отца, который предпочёл войти в род жены. Поэтому фамилия её осталась прежней. Брак был недолгим — парень погиб при исполнении. Авроры — профессия опасная. Больше никаких сведений об этой леди у него не было. А узнать о ней стоило, коль скоро он намерен породниться с Прюэттами.

Кликнув домовика, Нотт велел подать кофе, после чего принял душ и оделся парадно. Оказать уважение вдовушке определённо стоило. Возможный союзник, как-никак.

Ровно в одиннадцать он шагнул в камин.

Гостиная, куда он попал, была небольшой и уютной. Два кресла у камина, стеклянный столик между ними, софа у стены и белое фортепьяно у окна. На стенах гобелены с лошадьми, оленями и единорогами, и всё вокруг в разнообразных оттенках зелёного.

В комнату стремительно зашла высокая полногрудая женщина с удивительно приятным лицом и простыми манерами.

— Приветствую, наследник Нотт, — сходу поздоровалась она, изящно опускаясь в одно из кресел. — Вы принесли?

— Рад видеть, миссис Прюэтт, — улыбнулся он, досадуя, что сесть ему не предложили. Вынув из кармана мешочек с галеонами, он небрежным жестом швырнул его на стол. Жадная вдовушка пришлась ему по душе. — Люблю деловой подход. Что за вещь вы хотите мне возвратить?

— Сущий пустяк, — скромно улыбнулась леди и щёлкнула пальцами. На столике материализовался хорошо упакованный длинный пакет.

— Что это? — Нотт не спешил брать непонятный предмет. Хотя... Кровь бросилась в лицо, когда его озарила догадка. Пересилив себя, он очень широко улыбнулся леди, подхватил пакет и коротко поклонился: — Здесь можно воспользоваться порт-ключом?

— Для вас, сэр, всё что угодно, — вежливо ответила леди, — хотите совет?

Магнус Нотт изменился в лице. Однако выдержка дала возможность ответить коротких два слова:

— Честь имею.

Прикосновение к кольцу — и вот он уже в Северной цитадели поместья отца. Возвращаться к Малфою в таком состоянии было нельзя.

Залихватский свист и двое мальчишек явились на зов мгновенно.

— Это — в мою комнату, — произнёс он сквозь зубы, боясь, что спалит проклятую метлу, если срочно от неё не избавится.

Напиваться с утра он, конечно, не станет. Но какова девчонка! Нотт огляделся в поисках объекта применения грубой силы, но как-то запал уже прошёл. Не разносить же было гостиную дражайшей тётушки предполагаемой невесты, хотя очень хотелось сделать это даже сейчас. Вот ведь стерва, ещё и денег с него взяла! А камин-то — "Слёзы мантикоры"! А что, подходит, мантикора и есть! Но деньги любит... это может быть полезно!

Стал накрапывать дождь, и Магнус поднял лицо вверх, жадно ловя губами крупные тяжёлые капли. Понимал, что ещё пара минут, и мир скроется под потоками воды. И радовался, как мальчишка. Самое то — промокнуть до нитки и охладиться.

А мисс Прюэтт? Рискует, барышня. Но ничего, он метлу для неё сохранит. Ещё скажет спасибо, не будь он Магнус Нотт! И тётушкины советы он, пожалуй, тоже послушает. Только предлог найти бы посолидней.

* * *

Артур понял, что проспал, когда тишина стала особенно давить на мозг, а солнце пускало лучи прямо в лицо. Вставать, думать, делать что-то не хотелось вообще. А вспомнив о мисс Скитер, он и вовсе залез под одеяло с головой.

Но долго лежать ему не дали. Домовик явился неслышно и отлевитировал одеяло в сторону.

— Директор Дамблдор зовёт мистера Уизли!

— А... я сейчас.

Домовик исчез, а Рыжик поспешно принялся одеваться. Раз директор зовёт, опаздывать нельзя.

Горгульи отпрыгнули в сторону, едва он к ним подошёл. Артур легко взбежал по ступеням и постучал.

Ответа не последовало, и он зашёл в кабинет.

— Проходи, мой мальчик, — Дамблдор по-доброму улыбнулся, оторвавшись от стопки пергаментов, и кивнул на пустое кресло. — Ваш декан жаловалась, что ты пропустил уроки с утра.

— Я... да... — замялся Артур, не ожидавший таких простых вопросов. — Голова болела.

— Что ж, неприятно. Угощайся чаем, только заварил.

Артур кивнул, закидывая в рот печенье и запивая большим глотком чая. Это было единственное, о чём он жалел, валяясь в кровати — пропущенные завтрак и обед.

— Скажи, Артур, — директор сложил руки домиком, пытливо поглядывая на посетителя. — До меня тут дошли слухи, что ты решил поухаживать за мисс Скитер.

Рыжик затравленно взглянул на директора и передёрнулся:

— Я решил? Да кто бы меня спрашивал?!

— Не кипятись, мальчик мой, не стоит. Мисс Скитер — достойная молодая особа. Её отец владеет алмазными приисками где-то в ЮАР, говорят — богат несметно. А что полукровка, так бывает. У неё богатство, у тебя статус — чем плохо?

Артур с ужасом смотрел на директора, прокручивая в голове то улыбку мисс Скитер, то большие кучи золота в сейфе Гринготтса. Улыбка перевешивала.

— Пожалуйста, профессор! — умоляюще поднял он глаза, забыв о печенье. — А как же Молли? Ещё два дня...

— Два дня я дам, так и быть, Артур. — Задумчиво покивал Альбус. — Но если не выйдет, то сам понимаешь... Лучшей партии тебе и не найти. И сама она в тебе заинтересована. Тебе, мой мальчик, даже делать ничего не придётся.

— Дайте неделю, директор, я прошу вас! Я уверен, что с Молли всё получится!

— Ну смотри, Артур — неделя, так неделя. Хотя о мисс Скитер я бы на твоём месте задумался.

— Я забыть стараюсь!

— Напрасно! Иди уже, мой мальчик, и не зли профессора МакГонагалл, не стоит пропускать занятия!

Рыжик вышел от директора оглушённый. Он не верил, что ему в самом деле предложили такое. Впору было выть и кидаться на стенку. Но ведь есть неделя! Он молодец, что смог вытребовать отсрочку. Девчонки любят мазаться кремами, Эжени врать не станет, что и Молли такая. Так что ему осталось только подождать.

В гостиную он вернулся в четвёртом часу, но попытался сбежать сразу, и даже жалко было до слёз, что не удалось. Профессор МакГонагалл собрала весь факультет. И если не по его душу, то он и не знает.

— Проходите, мистер Уизли! — сразу заметила она его. — Как раз вовремя.

Артур сглотнул, оглядывая странные лица гриффиндорцев, и внезапно хохотнул:

— Кого хороним?

Больше он не проронил ни слова, таким взглядом одарила его декан.

— Я собрала вас здесь, — МакГонагалл обвела всех ещё одним строгим взглядом, заставив поёжиться даже придурка Хиггинса, — чтобы вы узнали о своей сокурснице. Она в больничном крыле в тяжёлом состоянии. То, что девочка не погибла — просто чудо. Я не хочу знать, кто допустил, что её забыли в теплице с "Силками Майя", страшно ядовитым плотоядным растением, где сфера защиты снимается после ухода учеников.

Кто-то ахнул. На Эжени Артуру было жалко смотреть — такой ужас был написан на её лице.

— С Дома Гриффиндор, — продолжила декан, — снимается сто пятьдесят баллов. Весь седьмой курс назначается на отработки к профессору Спраут каждый вечер до конца недели, кроме Роберта Вуда. Мисс Вуд временно лишается значка префекта! Это всё.

Она подошла к выходу, и Артур поспешил освободить проход. Декан смерила его тяжёлым взглядом, но ничего не сказала, а вот к остальным ещё раз обернулась:

— Мне впервые стыдно за родной факультет!

Она ушла, а все остались стоять. Первокурсники жались к стенкам.

— Да кто чуть не умер? — громко спросил Артур, не понимая, кого не хватает.

Это стало сигналом к действию. Все стали расходиться, бросая на Рыжика злые взгляды. Только Эжени осталась стоять посреди гостиной, закрыв лицо руками.

— Эжени! — подошёл к ней Артур. — Что происходит? И где Роб?

Девушка подняла на него полные слёз глаза и прерывающимся голосом сказала:

— Молли чуть не погибла... Она... в больничном крыле... Это я виновата!

Она громко всхлипнула и бросилась вон из гостиной.

Артур в шоке посмотрел на Хиггинса, что кривил рожи, стоя у камина.

— Это правда?

— Мы не знали, что сферу снимают, — резко ответил тот. — Она просто должна была испугаться темноты.

— Ах ты сволочь! — Рыжик, не думая набросился на Хиггинса, забыв о палочке.

Поднялся страшный крик, кажется, их пытались растащить. Хиггинс только защищался, а Артур наносил удары, забыв обо всём. Кто-то из пятикурсников объединился, поливая их водой из палочек. Но оттащить Уизли от окровавленного однокурсника удалось только Алану Фоули, хладнокровно наложившему на обоих Ступефай.

— Уизли к декану, а Хиггинса я отведу в больничное крыло. И расходитесь уже все! Живо!

Артур осоловело моргал, понимая, что к декану он не пойдёт. Да что на него нашло? На Хиггинса было страшно смотреть. Кажется, он лишился половины зубов.

Артур попятился и выскользнул из гостиной, спиной раскрыв проход. И едва о кого-то не споткнулся.

— Пухлик! — услышал он голос, который снился ему всю ночь. — А я как раз тебя ищу. О, Мерлин! У тебя кровь?

— Мне надо в больничное крыло! — яростно закивал он.

В этот момент Фоули вывел Хиггинса, и Рита отшатнулась.

Вместе с Рыжиком она смотрела вслед гриффиндорцам округлившимися глазами. И вдруг странно посмотрела на него и спросила спокойным голосом:

— Это ты его так?

— А чего он... Они... Молли чуть не умерла, — принялся лепетать он, нервно отступая к стене.

— Не знаю, кто такая Молли, но ты мне подходишь. За мной! Живо!

И она просто развернулась и пошла в сторону лестниц.

Руки саднило от содранной кожи на костяшках пальцев, с подбородка капало что-то липкое — наверняка кровь, и скула опухла и дёргалась, а ей словно плевать! Артур набрал воздуха в лёгкие, чтобы крикнуть, что никуда не пойдёт, но она чуть повернула голову, и он бросился догонять.

Глава 14

Ужин в Прюэтт-холле подходил к концу, когда Джейсон, отложив салфетку, взглянул сначала на счастливую жену, а потом на причину её счастья — двух оболтусов, которых удалось отловить на семейную трапезу.

— Дорогая, — глава семьи улыбнулся супруге, смягчая то, что хотел сообщить, — ты ведь позволишь мне украсть у тебя сыновей для беседы.

Летиция вскинула на него глаза с удивлением:

— Но мне тоже интересно будет послушать, чем они занимаются.

Парни с опаской покосились на отца почти с одинаковыми выражениями лиц.

— Мам! А я завтра с тобой к тётушке зайти собирался, — поспешил сообщить Гидеон.

— Чего это только ты, — тут же откликнулся Фабиан. — Мы вместе собирались!

Летиция им ласково улыбнулась и, вздохнув, легко поднялась из-за стола, расправляя платье:

— Ладно, мальчики, секретничайте, если нужно. Джейсон, я лягу спать пораньше. Поцелуйте маму, разбойники, и свободны!

Парни вмиг вскочили, огибая стол с разных сторон. Джейсон молча наблюдал за этими тремя, сдерживая улыбку. Сердце тревожно кольнула мысль о дочери. Только её не хватало сегодня за семейным ужином. Летиция хорошо держится, но он-то видит... Скорей бы парни уже внуков ей принесли, на Александру в этом плане лучше пока не рассчитывать.

Уже в кабинете он внимательно рассматривал сыновей, повзрослевших, почти серьёзных. Уже не мальчишки, и к этому привыкнуть было не просто. Даже то, что Александра уже не маленькая папина дочка, а взрослая девушка с двумя женихами — и то легче воспринималось. Кстати, отпала необходимость держать этих женихов в тайне, раз уж парни собираются завтра к Мюриэль.

— Гидеон, — коньяк в бокале главы рода остался нетронут. — Как идут ваши дела? Нужна ли моя помощь?

— Отлично, отец, — тут же откликнулся наследник. — Мы уже нашли место для фермы. Ирландия. Просят немного, наших накоплений почти хватает.

— Гидеон неправильно выразился, — тут же встрял Фабиан. — Мы не место нашли, а готовую ферму. Имя Оливер Германиус Вуд о чём-то тебе говорит?

— Драконы? — прищурился Лорд Прюэтт. — Кажется, Александра дружит с его внуками.

— Верно, — широко улыбнулся Гидеон. — Двойняшки — Эжени и Роб — его внуки. Только бизнес дети продолжать не хотят, у внуков тоже склонности нет. И старик Оливер задумался о продаже.

— О партнёрстве для начала, — поправил Фабиан. — Он сам на нас вышел, как-то узнал о планах. О продаже никто не подозревает, пап. Иначе сам понимаешь, желающих бы хватило.

Джейсон усмехнулся — энтузиазм сыновей и нравился, и беспокоил.

— Не круто ли — после разведения гиппогрифов сразу драконы? И куда своих монстров денете?

— Справимся, — сразу нахмурился Гидеон. — Об этом мы и не мечтали. Только поэтому не было разговоров. И покупатель на наших птичек нашёлся сразу — мы уже продали их, если честно. Извини, что не сообщили.

— Всё так срочно было?

— Да, Вуд предупредил, что долго ждать не может.

— Пап! В самом деле — это же шанс! — глаза Фабиана смеялись. А рука, держащая бокал с огневиски слегка подрагивала. Волнуются? — Это же драконы!

Джейсон и сам понимал, что это лучший вариант для мальчишек. Не зря с самого детства увлекались всем зубастым, когтистым и летающим. Почему бы нет — пусть попробуют. И продать, если что, точно проблемой не будет. И уж лучше, чем их первая задумка — фестралы.

— Одобряю, — коротко ответил он, с удовольствием наблюдая, как светлеют лица парней. — Что значит "почти хватает"? Драконы — дорогое удовольствие, понимаю. Но хотелось бы услышать точную сумму.

Смешно, как оба сразу нахмурились, пряча глаза.

— Совсем немного, — решился первым Фабиан, — если бы ты помог...

— Сколько нужно?

Гидеон тяжело вздохнул:

— Отец, мы всё отдадим, как только начнём получать прибыль.

— И всё же.

— Без малого три миллиона, — выпалил Фабиан. И чуть поникнув, закончил: — и для выкупа доли Вуда ещё столько же. Но это только через полгода.

Теперь они молча и серьёзно смотрели на отца в ожидании его решения. Было ясно, что без его денег у них ничего не выйдет. И не в правилах Лорда Прюэтта было подрезать крылья собственным сыновьям.

— Когда нужны деньги?

— Мы договорились о встрече на понедельник, — Гидеон был деловит и собран. Фабиан нервничал, кусая губы.

— Хорошо, парни, три миллиона я вам дам, об остальном решим через полгода. Вы как раз сможете оценить свои силы и возможности.

Теперь широко улыбался даже наследник. Не верил, что отец поможет?

— Об этом хватит — жду вас в восемь вечера возле Гринготтса, скажем — в воскресенье. А теперь поговорим о вашей сестре. Вы же встречаетесь с ней в субботу?

— Да, а как же, — расплылся в улыбке младший.

Гидеон скупо улыбнулся:

— Подарок же.

— Не хочу даже знать, что вы приготовили. Только надеюсь, это её не съест и не убьёт!

— Пап!

— Отец!

— Хорошо, хорошо, но после драконов, знаете ли... Что вам известно о её женихах?

Фабиан, наконец отпивший из бокала огневиски, подавился, закашлявшись. Брат же, с не менее ошарашенным лицом, постучал его по спине, не отрывая удивлённого взгляда от отца. Джейсон бросил на младшего заклинание, и тот вздохнул свободно, решительно отставляя бокал:

— Не так давно мы её спрашивали, и она уверяла, что её сердце свободно. И мы поверили.

— Она была очень убедительна, — подтвердил Гидеон.

— И даже тот... предатель крови? — счёл нужным уточнить Джейсон.

— Именно о нём и зашла тогда речь, — старший сын нахмурился, — не думаю, что тому парню что-то светит. Но отец, это правда? Кто-то уже просил её руки?

— Кто, пап?

— Пока никто не просил, — нахмурился Джейсон. — Только предположения вашей тётушки. Но тут я склонен прислушаться. Просто так предупреждать она не стала бы. И раз уж вы завтра её увидите...

— Расспросим! — яростно закивал младший.

— Мне интересно, что вы думаете о Наследнике Нотте и младшем Лестрейндже? Гидеон?

— Нотт — сила, — скрыв изумление, медленно ответил сын. — Лестрейндж... не маловат ли для Санни? Я помню его мелким пацаном. Шебутной такой парнишка был. Но Лестрейнджи — это серьёзно. Только вот как Санни умудрилась?

— Хотел бы и я знать — как! — устало вздохнул лорд Прюэтт и всё же отпил глоток коньяка. — Тётушка вам вряд ли скажет много. Но постарайтесь запомнить всё. И главное — поговорите с сестрой. Узнайте, что вообще думает. Возможно, с вами ей будет проще это обсудить. Только, Фабиан, будь сдержанней, не дави. А лучше предоставь это брату.

— Да что я-то?! Я всегда...

— Она повзрослела, отец, — осторожно сказал Гидеон. — С ней стало легче разговаривать. Слушать научилась...

— Я буду самым деликатным братом на свете, — буркнул Фабиан. — Но, пап! Ты уже что-то решил?

— Пока нет, — лаконично ответил Джейсон. — Думаю, на сегодня всё. Оставайтесь дома, переночуйте. Ваша мать уже наверняка распорядилась насчёт ваших комнат. Она будет рада.

Они переглянулись и закивали:

— Да, отец!

— Мы останемся, пап... Спасибо!

— Пожалуйста, — криво усмехнулся он, и проходя мимо младшего, потрепал по голове, как в далёком прошлом. Фабиан удивил, схватил его руку и прижал к губам.

— Ты — лучший, пап!

Пришлось потянуть его из кресла и крепко обнять — сначала одного, потом другого сына. Надо было бы чаще встречаться. Не дело это, что пропадают на месяц, а то и на три. А мать страдает. Молча. Хоть ещё одного заводи!

Когда он тихо вошёл в спальню, она уже спала. Не проснулась даже, когда Джейсон осторожно лёг рядом, притягивая к себе жену. Только прильнула ближе, удобно устраиваясь в кольце его рук.

— Хочешь ещё маленького? — прошептал он в её волосы, целуя медные пряди. Не услышала — и хорошо. Придёт же в голову на старости лет!

На душе стало легче и светлей, напряжение последних дней отпускало. Может, всё ещё как-то образуется. Лорд Прюэтт вздохнул и закрыл глаза. А за парней он даже рад. Пусть драконы, лишь бы при деле. А то Дамблдор звал их на беседу. Ну куда им преподавать с таким-то буйным нравом? Да и не доверял Джейсон старому манипулятору с некоторых пор.

* * *

Рудольфус Лестрейндж, кусая перо, завис над пергаментом, где было написано всего несколько слов: "Дорогой отец, как обещал, сообщаю..."

Что он хочет и может сообщить, никак не укладывалось в голове в стройную картину, а монотонный голос призрака Биннса здорово раздражал. Ещё и Эмили Гамп куда-то запропастилась. Последнее время кузина его беспокоила. Этот её Дракончик ещё... И Басти о чём-то с ней секретничает и смотрит волком.

Перо легко заскользило по пергаменту. Если отец узнает новости не от него, будет совсем не радостно.

"...сообщаю, что зелье бабушки Сольвейг не подействовало. Он выпил его как воду — уверен на сто процентов, а я чувствую себя настоящим скотом после этого, прости! Но либо у брата иммунитет к её ядам и зельям, либо... В тот же день он признался этой рыженькой в любви прямо во время танца. Я не могу сказать, что испытывает к нему мисс Прюэтт, но похоже, она несколько испугана напором Рабастана. Её же отношение к нему сложно понять, и Беллатрикс тоже не знает. Но мне нравится эта девушка. И тебе бы понравилась. Я даже где-то понимаю Басти.

Что касается Наследника Нотта, то я в растерянности. После бала он не стал со мной разговаривать, и новых встреч не назначал. С Прюэтт он танцевал лишь раз, Беллатрикс уверяет, что Александра им не увлечена. Опять же ни подтвердить, ни опровергнуть это я не могу.

К вопросу о том, стоит ли тебе навестить Лорда Прюэтта... Ты же знаешь, Басти, как баран, если упрётся, то костьми ляжет, но будет добиваться до последнего. И зелье не подействовало. Может, и в самом деле любовь? Ведь очарование должно было уйти сразу?

Спроси у бабушки. Может, нужно какое-то время ждать?

И ещё, Басти — ревнивец дракклов, что-то заподозрил про зелье, или думает, что я положил глаз на его несравненное солнышко. Не пришёл ночевать в мои покои, несмотря на договор. И поговорить не захотел с утра. Возможно, стоит попросить Антуана, тот запросто вправляет ему мозги. И Басти его уважает.

На этом всё, отец. Жду твоего решения.

Твой сын, Рудольфус"

— Проверь, — шепнул он, подвигая пергамент мисс Блэк.

Та задумчиво глянула на префекта, притянула лист поближе и углубилась в чтение.

Фыркнула, прочитав, и перечеркнула слова "Беллатрикс тоже не знает". А снизу дописала красивым ровным почерком: "Мой вердикт: Басти её волнует и сильно, но девчонка не хочет в этом признаваться даже себе. Случай сложный. Рабастану сочувствую. С уважением и почтением, Беллатрикс Блэк."

— Где Эмили? — Руди аккуратно свернул пергамент и, перевязав его куском бечёвки, поставил магическую печать наследника рода. — Не знаешь?

— У неё какие-то дела с Рабастаном. Опять мастерская, наверное. Тебя просили не извещать!

— О, ну ещё бы! — возмутился Рудольфус. — Да что с ним такое?

— Птичка мне на хвосте принесла, что ты видел мисс Прюэтт обнажённой.

— Откуда ты...

— Никогда не накладывал Обливиэйт на картины? Муторное дело, скажу я тебе. Особенно на троллей, там изображённых. Совершенно тупые создания.

— Бель! На картины Обливиэйт не действует.

— Именно, только заклинание полного забвения. И оно есть в моём арсенале. "Валидиссима Обливиона".

— Ты монстр!

— И я тебя тоже люблю, дорогой!

* * *

— Том! — Лорд Лестрейндж вытянул ноги к камину, постукивая тонкой тростью по ботфортам. — Между нами, что ты думаешь о Джейсоне Прюэтте?

Тёмный Лорд оторвался от старинного фолианта и понимающе усмехнулся:

— Как о твоём гипотетическом будущем родиче или возможном соратнике?

— В целом, — подумав, лаконично ответил Лестрейндж.

— Думаю, ты и сам уже сделал свои выводы, Дикон. Но так и быть, раз спросил первым. — Том откинулся в кресле и задумчиво провёл по губам кончиком пера. — Если коротко — тёмный фестрал. Патриархальное чистокровное семейство с неплохими связями, легальным доходом и наисветлейшей репутацией. Настолько светлой, что глаза режет. Не удивлюсь, что она создана усилиями Великого Светлого. Если не ради самого главы семейства, то ради его детей. Однако, есть у меня небезосновательные подозрения, что это лишь верхушка айсберга, и Джейсон не так прост, как кажется. Ещё в годы учёбы, если помнишь, он был очень себе на уме даже для слизеринца. И к тёмным искусствам питал не меньшую страсть, чем к той рыжей ведьме с Гриффиндора, на которой потом и женился. Знаю такую породу — прикипают к предмету обожания со всей страстью и навсегда. Не верю, что у Джейсона это ушло.

— Страсть к ведьме или к тёмным искусствам?

— Очень смешно, — Реддл укоризненно взглянул на веселящегося друга и продолжил: — И то, и другое верно, как по мне. С одной стороны, жаль, что подобные люди придерживаются нейтралитета. Вся эта политическая возня для них слишком грязная. С другой — даёт надежду, что он сможет устоять перед соблазнами Великого Светлого. Если бы тебе удалось склонить его на нашу сторону, было бы очень славно. Уверен, у него есть чему поучиться. Но едва ли сможешь убедить, даже если он согласится на брак твоего младшего с его обожаемой дочуркой. Кроме того, у него связаны руки, пока дочь во власти директора Хогвартса. Как и у тебя с сыновьями, несмотря на многочисленные обеты. Знаешь в чём его уязвимость? Связи связями, а живых родичей у Джейсона почти не осталось. Только кузен, женатый на Блэк, но они давно живут в Италии. Убей сыновей и кузена — и наследовать поместье, земли и вассалов станет некому. Ему прямая выгода сейчас породниться с тобой, или с тем же Ноттом.

— Я поражён! Чем тебе самому интересен этот Прюэтт, что ты не только дал себе труд узнать о нём так много, но и предложил Магнусу приглядеться к гипотетической невесте?

— Причины были, — ухмыльнулся Реддл, насмешливо разглядывая друга. — Помнишь то пророчество, что услышал твой Руди меньше полугода назад?

— И ты поверил?

— А если скажу "да"?

— Почему?

— Слышал лично. И не от псевдо-цыганки с воровскими замашками. Руди подслушал лишь часть, но не вспомнить его я просто не мог.

— Подожди-ка! — Ричард Лестрейндж легко поднялся и принялся мерить шагами кабинет. Ему всегда так думалось легче. Остановившись напротив стола, он потрясённо посмотрел на друга: — Хочешь сказать, что девчонка из пророчества — дочь Джейсона?

— Интересный вывод, — хмыкнул Том, внимательно следивший за его перемещениями. — Поделишься соображениями?

— Всё просто — рождённая накануне Самайна. Руди упоминал о дне её рождения. Огненноволосая, и два брата как один — тут тоже просто. А вот кто обманутый жених будет — боюсь даже представить.

— Пока нарисовались только два, — кивнул Том, — Магнус и...

— ...мой сын, — мрачно закончил Лестрейндж.

— Именно. Разлучник тоже примерно известен, но я пока умолчу.

— Постой. Так ты не просто так говорил про смерть сыновей Джейсона?

— Я ничего не говорю просто так, Ричард. Думай! — он оглянулся на дверь, взмахом палочки позволяя ей открыться. — Как раз вовремя, Абраксас! Что Руквуд?

— В порядке. Все живы, до дуэли, хвала Мерлину, не дошло, успели, короче. Мордред бы побрал этих влюблённых молокососов. — Высокий блондин изящной походкой прошёл к столу и пожал руку Лестрейнджу: — Как дела, Дик?

— Так же, как у тебя, — усмехнулся Ричард. — Влюблённые молокососы — и моя проблема. Вернее, один. До дуэли тоже пока не дошло. Но не исключаю.

— Мисс Блэк обратила взор на другого? — поднял бровь Малфой. — Не верю.

— Рабастан. И если дойдёт до дела, то противостоять ему будет Магнус Нотт.

— Шутишь?

— Не имею привычки шутить о собственных детях.

— Девушка того стоит, хотя бы? Кто она?

Ричард пожал плечами и покачал головой:

— Не имел чести видеть её.

— Я видел, — вмешался Реддл, призывая с полки графин с дорогим коньяком. — Дочь Джейсона Прюэтта — абсолютно очаровательное создание. И не смотрите так. Должен же я взглянуть, что за валькирия развяжет войну.

— Расскажешь? — заинтересовался Малфой, занимая кресло, с которого ранее поднялся Лестрейндж.

— Лучше думосбор! — глаза Ричарда впились в Тома. — Поделишься ведь?

— Вот уж нет! — Реддл налил коньяк в бокал и подтолкнул его по гладкой столешнице к другу. — Выпей, Дикон, и прости, демонстрировать эту встречу я не стану.

Малфою показалось на мгновение, что Повелитель смутился, но скорее всего, это было простой игрой света — в кабинете царил приятный полумрак.

* * *

— Как будем заходить? — покосился Рабастан на лестницу в девичью спальню.

Эмили делила её с невестой Рудольфуса, и брат легко проходил, пользуясь какой-то семейной магией. Он ещё говорил, что это оттого, что он клятву принёс, что первый раз у них с Бель будет на родовом камне сразу после свадьбы. Басти был уверен, что тайные встречи Руди с мисс Блэк отнюдь не невинны. Слишком уж довольным выглядел братец после "бесед" с невестой наедине. Как после такого магия отменяла защиту лестницы, для Рабастана оставалось загадкой. Но также это дарило надежду, что и он сможет заниматься тем же со своей невестой, оставив главное для алтаря Лестрейндж-холла. И без главного блюда способов ублажить невесту навалом, только этой ночью он даже слишком ярко представил не меньше полусотни, и ему для этого не понадобилось даже листать сомнительные журналы Паркинсона. Достаточно было вспомнить соблазнительное тело девушки, всего на пару секунд представшее перед ним накануне во всей красе. К сожалению, не только перед ним.

— Заснул? — пощёлкала пальцами мисс Гамп у него перед глазами. — Я говорю, что отлевитирую тебя. Нет смысла тащить сундук в твою спальню, туда может прийти твой сосед Джастин, а ты ведь не хочешь лишних свидетелей.

— А сможешь? Ну, отлевитировать, — Басти с сомнением оглядел хрупкую фигуру кузины.

— Я помогу!

Оба едва не подпрыгнули, услышав голос мисс Блэк. Она как раз выходила из спальни.

— Басти, не дёргайся! — Беллатрикс направила на него свою палочку.

Парень не успел прийти в себя, как был поднят в воздух прямо в вертикальном положении.

— Эмили, открой дверь шире! Вот так. Басти, закрой рот. Ты меня пугаешь!

— Я думала, что тебя трудно испугать, — хихикнула мисс Гамп, держа палочку наготове. — Бель, ставь его уже!

Басти был небрежно отпущен на высоте четырёх футов, но приземлился на пол спальни уверенно, даже не пошатнувшись.

— Спасибо, — буркнул он, глянув исподлобья.

— Пожалуйста, — фыркнула мисс Блэк. — Полагаю, префект этого знать не должен?

— Расскажешь ему? — спросила Эмили, уже подходя к своему сундуку. Он занимал не так много места, когда был вот так установлен боком, но становился высоким, примерно ей по грудь.

— Беллатрикс, пожалуйста, — Рабастан схватил её руку и прижал к губам. — Я тебя умоляю!

— Он что, отнял у тебя конфету? — пошутила мисс Блэк, высвобождая пальцы из захвата младшего Лестрейнджа. — Ладно, не дуйся, красавчик. Я не такая дрянь, как вы вообразили. Но если задержитесь больше часа в своей мастерской, то префект лично напомнит вам о времени. Договорились?

— Спасибо! — Эмили лучезарно улыбнулась. — Желаю хорошенько выспаться на Истории Магии. Прошу, кузен!

Она широко распахнула крышку сундука, сейчас превратившуюся в дверь. Входить приходилось, сгибаясь в три погибели, но выпрямиться можно было почти сразу — вниз уходила узкая лестница, закрученная спиралью.

Басти зашёл следом, плотно прикрывая дверь, отчего лестница сразу осветилась маленькими огоньками, рассыпанными по стенам.

Внизу их встретила ещё одна дверь. Эмили приложила к ней ладонь, и по всей поверхности выступили и стремительно закрутились разной формы острые запоры. Попробуй кто-то зайти без хозяйки и можно было запросто остаться без рук. Она всё обещала сделать привязку для Басти, но до сих пор так и не привязала. И Рабастан сильно подозревал, что дело тут в его оборзевшем брате, которому мисс Гамп подключила доступ сразу. Небось, и Санни поступила бы так же на месте кузины.

— Доступ не дашь? — поинтересовался он, заходя в мастерскую, но сразу забывая о вопросе. Здесь он чувствовал себя в своей стихии.

Даже не заметил, как Эмили перевернула двенадцатичасовые песочные часы и пристроилась с книгой на диванчике. Пирожки и кофе она положила на маленький столик и с любопытством наблюдала, как Басти быстро сдирает с себя одежду. Костюм из драконьей кожи у него тут хранился свой. В обтягивающей чёрной коже Рабастан казался старше и выглядел крайне соблазнительно. Она со смешком подумала, что Роб смотрелся бы куда скромнее — хоть и старше Рабастана почти на два года, но ни такой соблазнительной задницы, ни такой заметной мускулатуры на ногах и руках у Вуда нет. Да и плечи поуже будут. Зато Роберт был более изящным и нежным, и достаточно сильным — пусть боёвкой, подобно Лестрейнджам, он не занимался, но квиддич после пяти лет тренировок тоже не прошёл зря. Недаром такая красивая сволочь, как Дамиан пускает на него слюнки. Только зря, Дракончика ему не видать, не будь она Эмили Гамп!

А вот мисс Прюэтт стоило бы взглянуть на Лестрейнджа-младшего в таком виде. Может, после этого и сдвинулось бы у них всё с мёртвой точки?

Помещение было не слишком большим — пять на пять метров. Стены мастерской были увешаны множеством полок, на которых помимо небольшого количества книг, в строгом порядке хранились всевозможные инструменты для обработки и создания артефактов. Заготовки лежали ниже в больших узких ящиках, подписанных и пронумерованных. Там хранились и различные камни — от самых простых и полудрагоценных до редчайших драгоценных экземпляров, и разнообразные куски деревьев, и слитки различных металлов, и части магических животных. И множество ингредиентов для зелий. И все это было собрано на местах силы, промаркировано и снабжено подробными описаниями.

Кузену Эмили позволяла безвозмездно брать всё необходимое из её запасов, но он изначально приволок в мастерскую свои заготовки, пользуясь только её инструментами. А если просил что-то из её коллекции, то сразу после работы оставлял на специальной полке стопочку галеонов, не признавая никаких скидок.

Рабочий стол занимал весь центр мастерской, и имел все необходимые приспособления, включая маленькую печь с магическим огнём, наковальню, горелку и котлы для необходимых зелий, и многое другое.

Рабастан сосредоточенно работал, двигаясь бесшумно и уверенно, мгновенно находил необходимые инструменты, аккуратно раздувал огонь, и сразу поставил вариться какое-то зелье, то и дело сверяясь с маленькой потрёпанной книжицей, принесённой с собой.

Эмили могла бы часами за ним наблюдать, такое зрелище никогда не приедалось. Она с ностальгией вспоминала ту безумную неделю, когда Басти по двенадцать часов трудился над цветами невероятной красоты, словно сотканными из хрусталя и металла. А потом они вместе с Беллатрикс помогали ему их оживлять. Эмили даже жаль было, что никто не отличит эти цветы от настоящих, не узнает, сколько мастерства было приложено, не поймёт, кто их создал. А главное, что не поймёт она, Александра, для которой так старался Басти, забывая о сне и еде. И ведь он даже не собирался признаваться, никогда. И ей просто было обидно за него. Вот знать бы, где сейчас те цветы!

Мисс Гамп не задавала вопросы, откуда у Басти в тот вечер оказалась на руках кровь мисс Прюэтт. Она только ассистировала ему, чтобы собрать всю до мельчайших молекул в маленькую пробирку, так что все подаренные цветы были именными. И она бы рассмеялась в лицо тому, кто, поглядев на ту красоту, посмел бы сказать, что тёмная магия — это плохо.

Только сегодня её очень быстро сморил сон, когда Эмили попыталась отвлечься и почитать учебник по ЗОТИ.

— Эм, проснись! — Басти осторожно потряс её за плечо. — Давай поедим.

— Что? Сколько мы здесь? — Эмили мгновенно села, стряхивая остатки сна, и быстро поглядела на песочные часы. — Десять часов! Басти, почему раньше не разбудил? И тебе поспать ещё надо! Уроки никто не отменял.

Кузен блаженно улыбался, присев перед ней на корточки.

— А я уже закончил, — сообщил он самодовольно. — Мне и часа хватит выспаться. Только жрать хочу сильно, погрей всё, будь так добра!

— А сам? — проворчала она, вставая. — Покажешь хоть своё чудо?

— Потратился я немного, — смущённо улыбнулся Лестрейндж. — А впереди ещё Трансфигурация.

— Больной! — рассердилась она, быстро разогревая блюдо с пирожками. — А для чего накопители тут тоннами? Опять забыл?

— Не забыл, — примирительно поднял он руки. — Иногда живая магия гораздо лучше, ты же знаешь.

— Ох уж эти твои приёмчики от бабушки Сольвейг! Руди на тебя нет! Небось, такие вещи неделю делать надо, а тебе все сразу и быстро.

— Эм, Эм, Эм! Не ругайся. Иначе ничего не покажу.

— Покажешь, — хмыкнула она, остывая, и с любопытством посмотрела на нечто, лежащее на рабочем столе и заботливо прикрытое куском драконьей кожи. — Ты же хвастунишка! Ешь давай. И сядь уже, наверняка, ноги не держат.

Басти сразу запихал в рот два пирожка и с набитым ртом попросил подождать:

— Офтытьдофно!

— Остыть? Прожуй сперва! Я не собираюсь хватать. Это что — огненный цветок, что остужать нужно под драконьей кожей?

— Увидишь!

С двадцатью пирожками они расправились быстро. Кофе Эмили пила с удовольствием, а для Басти наколдовала воды. Незачем ослабленному организму подвергаться энергетическому допингу, тем более перед сном.

— Ложись! — велела она, удлиняя диван. — Потом покажешь, я без тебя смотреть не буду. Пускай остывает сколько надо. Только разденься что ли.

Уговаривать Рабастана не пришлось. Он сноровисто стянул с себя драконий костюмчик, ни капли не смущаясь её присутствия — прямо как в далёком детстве. И улёгся на диван в одних трусах, вытягиваясь во весь рост с блаженным стоном.

Эмили вздохнула и накрыла его пушистым одеялом, трансфигурированным из его же мантии. Только парень этого уже не почувствовал, мгновенно отрубившись. Она с жалостью смотрела на побледневшее лицо кузена — ему бы все шесть часов продрыхнуть, а не этот жалкий час. Он же толком не восстановится. Самоубийца дракклов! А если бы не рассчитал? А на Трансфигурации что будет? Вдруг сложное, он же может под ноль потратиться. Она бы влила ему своей магии, только ведь не подойдёт. Тут родная кровь нужна, а не седьмая вода на киселе. Была бы женой — другое дело, или родной сестрой, а не троюродной.

Хотя — Руди же может.

Ну, если Беллатрикс не шутила, то Рудольфус сам сюда придёт. Достаточно не выйти вовремя.

Префект не подвёл, явился минут через пятнадцать, после того, как последняя песчинка упала в песочных часах. Правда, в обычном мире это равнялось примерно минуте, так что его скорости можно было только удивляться.

Рудольфус быстро оглядел лежащего без движения брата и гневно уставился на Эмили.

— Работал чистой магией, — быстро сказала она, отступая. — Я ничего не могла сделать.

— В могилу захотел? — почти прошипел Руди, быстро кладя ладонь на лоб Рабастана. — А ты куда смотрела? Почему не дала накопители? Мало ли, что не взял бы. Настоять могла!

Она просто не могла признаться, что банально уснула. Руди бы не понял и был бы совершенно прав.

— Что он хоть сделал?

Прежде чем она успела его остановить, он шагнул к столу и поднял кусок драконьей кожи.

Эмили неслышно ахнула, уставившись на два великолепных браслета словно сотканных из паутины тончайших переплетений. Здесь смешались и золото, и платина, и серебро, и гоблинская сталь. А утопленные крохотные синие сапфиры имели столько граней, что сверкали как драгоценные звёздочки при неровном свете магических свечей.

Рудольфус молчал, даже не пытаясь прикоснуться к этому чуду.

Потом поднял палочку и стал водить над браслетами, шепча заклинания и всё больше расширяя глаза.

— Мой брат — псих, — удручённо сказал он, закончив проверку. — Бабушка Сольвейг сможет им гордиться, если он не сдохнет до совершеннолетия от своих экспериментов.

— Что это? — Эмили едва могла сдержать любопытство.

— Браслеты духовного родства. Это будет покруче помолвки! И драккл меня сожри, если мисс Прюэтт согласится такой надеть!

— Духовного родства? — нахмурились Эмили.

— Угу, это что-то вроде магии викингов. Лучше не спрашивай, у них там все были на голову повёрнутые. Ты же знаешь, что Басти наша бабка обучает. Любимый внучек, а как же! Такой умница, такой способный! Тьфу ты! Научила на свою голову.

— А что делают браслеты?

— Погоди, а откуда у него её кровь, не знаешь?

Пришлось рассказать о том дне, и о цветах, что она относила в больничное крыло. И об окровавленной руке Басти, с которой они собрали кровь мисс Прюэтт.

— Наверное, оставалось ещё, — неуверенно пояснила мисс Гамп. — А что тогда случилось с Александрой?

— Не спрашивай! Значит так, на обед мы с тобой опоздали. Но ЗОТИ пропускать нельзя. У тебя тут есть зелье сна?

— Да, — она быстро сняла с полки и протянула ему флакон.

— Иди, я немного волью ему своей магии, и напою снотворным. Придётся оставить здесь одного. В больничное крыло ему нельзя. Но проснуться по-любому не должен, псих недоделанный. Хуже Блэков!

Эмили тихо отступила к дверям и, не удержавшись, оглянулась. Не могла уйти, пока не убедится, что с Басти всё будет хорошо. На неё не обращали внимания, и мисс Гамп заворожённо смотрела, как скупыми чёткими движениями Рудольфус рассекает сначала своё запястье, потом Рабастана и с силой соединяет обе раны. Стоя на коленях и прижимая свою палочку к месту соединения рук, он монотонно бубнил непонятные слова, прикрыв глаза.

Прошло не меньше двух минут. Рудольфус, наконец, отдёрнул свою руку и, чуть покачнувшись, деловито залечил обе раны, засветившиеся на мгновение синим светом. Потом он прижал к губам Басти флакон с зельем сна и зажал ему пальцами нос. Рабастан, так и не проснувшись, послушно проглотил зелье, что-то буркнул и заворочался, поворачиваясь к стенке.

Рудольфус хмыкнул и поправил сползшее одеяло.

Потом поднялся с колен и, несколько раз глубоко вздохнув, осторожно прикрыл браслеты на столе кожей дракона.

— Ты ещё здесь? — устало спросил Лестрейндж. — Пойдём, почти опаздываем уже. Профессор Робертс не одобрит и может начать задавать вопросы. Басти проспит все следующие двенадцать часов. С МакГонагалл я объяснюсь после урока.

Они поспешно поднялись наверх, где уже ждала Беллатрикс.

— Как он? — она быстро оглядела жениха.

— Жить будет, — вздохнул Руди, прижимая к себе Беллу за плечи. — Работал на чистой магии чуть ли не двенадцать часов.

— Десять, — пискнула мисс Гамп, но под взглядом Рудольфуса сочла за лучшее сбежать.

— Что хоть сделал? — Белла прервала поцелуй, через который попыталась передать жениху немного магии. Только тот не принял.

— Браслеты духовного родства.

— Вот это да! — восхитилась Белла. — Никогда не видела. Но говорят, что это похоже на настоящее чудо. И только истинный мастер далеко на севере способен их воссоздать.

— Такой вот мастер валяется сейчас в подпространстве абсолютно никакой, восстанавливаясь после этой северной магии. Чтоб ты осознала глубину его падения — бабуля сделала такие браслеты для отца и матери. И трудилась она над ними две недели, проводя в мастерской не больше часа в день. И нет, эти браслеты не похожи на чудо, они чудо и есть! Только напомни, что они творят, раз такая умная.

— Много чего. Если Басти удастся надеть такой браслет на Александру, он начнёт ощущать все её эмоции, радость, страх и прочее. Сможет перенестись прямо к ней в момент опасности, или вытянуть её к себе даже из-под антиаппарационных чар.

— А она тоже?

— Насколько знаю, нет — старший браслет будет у него, я так полагаю. И чтобы она его так же чувствовала, нужно его согласие. А зная вашу фамильную гордость, сомнительно, что Басти это сделает. Самый умный ведь. Но и правильно, с другой стороны — она ничего ему ещё не обещала.

— Я сгораю от любопытства — как братец сможет её уговорить его надеть! — усмехнулся Руди. — Снять-то такую вещь сможет только он сам.

— Басти очень упорный, ты его недооцениваешь, дорогой!

— Ага, как же! Только что убедился в очередной раз. Хорошо, мастерская экранирована, а не то либо Дамблдор, либо толпа авроров уже допрашивали бы нас по поводу всплеска тёмной магии. Опаздываем сильно.

— Ничего страшного — ненамного. И жизнь твоего брата — дороже. Веди меня, обещал же показать короткий путь из подземелий к кабинету ЗОТИ.

— Бель, там грязь и пыль толстым слоем, уверена?

— Нашёл, чем пугать!

Дошли быстро, хотя действительно пришлось продираться через чудовищную паутину, ломаную мебель и прочий мусор. И чтобы почистить друг друга — ушло несколько секунд. Но они успели, профессора не было в кабинете. Не было также Роберта Вуда, Артура Уизли и мисс Прюэтт.

— Печенью чувствую какую-то пакость, — еле слышно сказал Руди невесте. — Чтобы профессор задержался... не опоздал ли Басти со своим подарком?

— Не психуй!

В тот же миг дверь распахнулась, впуская бледного и какого-то взъерошенного мистера Вуда. Парень очень странно взглянул на своих же грифов и протопал к парте мисс Гамп. А следом в класс вошёл Робертс.

Мисс Прюэтт так и не появилась.

* * *

— Мисс Прюэтт! — голос целителя вырвал Саньку из очередного кошмара. — Вы меня слышите?

Попытавшись ответить, она приоткрыла глаза. Целитель Уайнскотт расплывался, словно зрение сильно ухудшилось, но ответить удалось, хоть и шёпотом:

— Да.

Голова болела очень сильно, и было жутковатое ощущение, что мозг раскалился в районе затылка. Глаза слезились от света, и Санни поспешила их закрыть, о чём тут же пожалела. Сорвавшиеся с ресниц слёзы прокатились по горячим щекам как расплавленный металл, оставляя кошмарное чувство обожжённых полосок стянутой, саднящей кожи.

Но больше беспокоило, что она совсем не чувствует ног, а руки словно налились свинцовой тяжестью.

— Потерпи, милая, — это помощница целителя принялась обтирать её. Она не могла узнать, Герти это или Сэмми, да и не пыталась. Там, где девушка проводила мокрой прохладной губкой, наступало облегчение, жар словно угасал, но через некоторое время разгорался с новой силой.

Она мечтала о прохладной ванне, или даже о проруби, чтобы с головой нырнуть в ледяную воду. Жар то нарастал, то становился слабее, она что-то глотала, и ощущала, как по горящему горлу и пищеводу льётся прохладная жидкость. Но лучше всё не становилось, и в какой-то момент, когда сил терпеть уже не было, ей показалось, что её просто бросили в пустыне под раскалённым солнцем. А со всех сторон к ней ползут змеи, потому что почувствовали еду.

Она попробовала махать руками, чтобы их отпугнуть, но руки не слушались — их уже не было, торчали только оголённые окровавленные кости выше локтя.

И тогда она закричала.

И смогла вырваться из очередного кошмара, чтобы боль и жар навалились с новой силой.

— Тише, солнышко, тише, скоро станет легче, — обещал голос целителя откуда-то издалека.

Но Саньке становилось только хуже. Иногда она впадала в забытьё, а потом снова приходила в себя от боли, словно прошивавшей мозг острой иглой.

Последнее, что она запомнила, это огромное количество ледяной воды, куда её всё же окунули. Тело просто изогнулось от блаженной прохлады, а сознание уплыло окончательно.

* * *

Около полуночи, закончив проверять эссе, Антуан Робертс стремительным шагом направился в больничное крыло. Раньше он себя сдерживал, понимая, что ничем помочь не может. Вторую дозу противоядия можно было ввести только через двенадцать часов после введения первой, ни минутой раньше, ни минутой позже. И тогда будет ясно — выживет ли мисс Прюэтт. Успокаивать злого Рудольфуса и бледного, как смерть, Рабастана было неизмеримо легче, чем успокоиться самому. Им можно и нужно было соврать, а целителя убедить никого и близко не подпускать к койке Санни.

Но сам-то он прекрасно знал, что происходит с организмом бедной девочки, словно сгорающей заживо. Довелось однажды наблюдать такое в далёкой Африке. Тогда молодой волшебник не выжил, не перенёс второй дозы, перестав дышать у него на руках после короткой, но чудовищной агонии. Но были же и положительные случаи, он потом много об этом читал.

Он был резко против, когда в школьные теплицы завезли Силки Майя, но кто его будет слушать. Альбус лишь улыбался, увещевая, что там будет надёжная охрана, а счастью молодой и мало что испытавшей Помоны и вовсе не было предела. И он махнул рукой, хотя мог же рассказать всем, какая это гадость.

Чувствовать свою вину — поганая вещь, хоть тысячу раз тверди себе, что ни в чём не виноват. И он просто не мог пропустить момент агонии мисс Прюэтт. Войдя в больничное крыло, он быстро прошёл через затемнённую на ночь общую палату и вошёл в отдельную палату для особых пациентов. Вид ярко-красной кожи девушки неприятно резанул где-то в желудке. Помощница Уайнскотта быстро протирала обнажённое тело бедняжки, то и дело окуная губку в ведро с водой, на поверхности которого плавал лёд.

Из горла страдалицы — а медленная агония должна была длиться не меньше семи часов — вырывалось хриплое дыхание. Глаза были закрыты, похоже, девушка находилась без сознания.

— Семь минут, — проговорил подошедший целитель, заставив вздрогнуть. — Спасибо, Антуан, что пришли. Поможете её держать. Магию применять будет нельзя.

— Знаю, — кивнул Робертс, представляя себе письмо Лорду Прюэтту в случае смертельного исхода. Думать о том, что станет с Басти, решительно не хотелось. И ведь сделать ничего не смогут даже в Мунго. Потому и смысла не было туда отправлять. Либо выживет, либо нет. Всё зависело от жалких пяти минут после введения второй дозы.

— Сметвик! — вдруг осенило профессора ЗОТИ. Он вспомнил, у кого выжила одна из жертв Силков Майя. А ведь он теперь в Мунго, как же сразу не пришло в голову! — Мёрфиус, срочно свяжитесь с Мунго! Он может помочь.

Целитель искоса глянул на Антуана и только кивнул. Появившемуся патронусу в виде гибкой пантеры Мёрфиус быстро сказал:

— Гиппократу Сметвику. Яд Силков Майя. Вторая доза через четыре минуты. Камин в больничном крыле открыт!

Здоровенный целитель из Мунго вывалился из камина через две минуты. Как был — в грубых магловских штанах голубого цвета и свитере грубой вязки.

— Сколько? — прорычал Сметвик, сразу бросаясь к больной и кладя руку на её лоб.

— Минута семнадцать секунд! — Мёрфиус не стал строить из себя главного и протянул флакон противоядия коллеге из Мунго.

— Кто варил? — быстро спросил тот, зубами выдернув пробку. Над головой пациентки появились светящиеся секунды, бегущие в обратную сторону.

Антуан заворожённо следил за ускользающим временем. Семьдесят одна, семьдесят, шестьдесят девять... Удобно, однако, надо будет спросить заклинание...

Он прослушал, что ответил Мёрфиус Сметвику. Не спуская глаз с лица девушки, он обречённо ждал агонии.

Секунды бежали стремительно, и Робертс не успел даже испугаться, когда в руках колдомедика из Мунго возник здоровенный нож. Оказалось, им он разжимал девушке зубы, всего долю секунды — противоядие полилось прямо в горло пациентки, а они с Мэрфи по сигналу Сметвика навалились на мисс Прюэтт с двух сторон, фиксируя руки и ноги. И всё равно с трудом удерживали забившееся в страшных судорогах тело. Страшный крик, вырвавшийся из горла несчастной, заставил побледнеть даже непробиваемого Сметвика. Хорошо, что палата экранирована. И слава Мерлину, что девушка сразу потеряла сознание, не выдержав боли.

Та сила, с какой она выгибалась, казалось, должна была ломать кости и рвать мышцы, но магия окутала ощутимым белым коконом кожу, не давая случиться страшному. Именно поэтому колдовать было нельзя. Ничего не стоило сейчас случайным взмахом палочки повредить магическое ядро.

Наконец судороги стали слабее, а потом резко прекратились вовсе. А вот пелена магии начала слегка отставать от кожи, вместо того, чтобы хлынуть внутрь тела.

— Быстро! — Сметвик оттолкнул ошарашенного Робертса и просто-напросто вонзил нож в руку девушки выше локтя. Кровь потекла на мокрые от воды простыни, а белое нечто дрогнуло и стало молниеносно втягиваться в рану.

Но целитель из Мунго этим не ограничился.

— Ты! — ткнул он в профессора ЗОТИ. — Поделись с ребёнком магией! Может и выживет.

Антуан не колебался ни секунды. Протянул руку Сметвику, и как только рана на запястье была нанесена, прижал её к ране на плече девушки. Заклинания Гиппократ читал сам, теперь было можно. И контролировал тоже сам, отбросив руку Робертса, и сразу прижимая свою.

Тяжело дыша, словно пробежал сотню километров, Робертс выпрямился и бросил новый взгляд на тело мисс Прюэтт. Кожа больше не горела огнём, напротив, стала бледной, почти белой. И грудь еле заметно поднималась в такт дыханию. Красивая грудь, надо сказать. И тут до него дошло — выжила! И даже не нужно было видеть, как Сметвик быстро залечивает рану — и без того было понятно, что всё кончено. Сметвик ухмылялся. Уайнскотта он делиться магией не заставил. Видимо, хватило.

Он похлопал девушку по щекам.

— Накройте её что ли? — сказал быстро. — Нет, мне, конечно, приятно смотреть на юное тело, но... Спасибо, Мэрф! Мисс, вы меня слышите? Просыпаемся!

Миг, когда Санни открыла глаза, показался Робертсу самым счастливым за весь этот сумасшедший день.

Она удивлённо смотрела на окруживших её мужчин, после чего совершенно нормальным и даже звонким голосом спросила:

— Где я? Что случилось? Профессор Робертс?

— Ты только что выжила, — грубовато сообщил ей Сметвик. — Мы теперь с тобой родичи, деточка. Зови меня дядя Иппи, или как ещё вздумается. Ну и за профессора выходить тебе замуж не советую. Тоже теперь кровная родня. Как тебе его называть, решите сами.

— Силки Майя! — вспомнила она. — Мои ноги!

— На месте, девочка. Пошевели пальцами. Ощущаешь? И скажи дяде Иппи, как зовут его очаровательную юную родственницу.

— Санни, — обрадованная девушка покраснела, опасливо глядя на целителя из Мунго. — Вы кто? Тоже целитель?

— Гиппократ Сметвик к твоим услугам, Санни. Сегодня же, часов через пять будешь полностью здорова! А мне, пожалуй, пора. Пиши письма. И слушайся профессора... Всего доброго, господа. Альбусу привет! Не пичкайте её больше ничем, она столько магии ухватила, что часов пять будет усваивать. Никаких зелий, только чистая вода. Еды тоже не давайте, позавтракает со всеми, и пусть учиться отправляется прямо с утра.

К изумлению пациентки, Сметвик клюнул её в щёку, резко поднялся и не говоря больше ни слова, просто шагнул в камин.

А Робертс скептически окинул взглядом пришедшую в себя девицу, понимая, что Иппи абсолютно прав, они теперь родичи и по крови, и по магии. И что с этим делать — он абсолютно не представлял. Оставалось только кивнуть девушке, скомкано поздравить с выздоровлением и топать восвояси. И то, что за спиной чувствуются появившиеся крылья, а с сердца упал тяжкий груз — просто иллюзия, поддаваться которой просто опасно.

Рабастана он заметил не сразу. Парень сидел на полу, привалившись ко входу в его покои.

Ему даже показалось, что мальчишка заснул, но тот живо вскинул голову с горящими тёмными глазами.

— Вы ведь у неё были?! — прозвучало как обвинение, но Робертс только хмыкнул в ответ.

— У неё. Проходи, умник. Не хватало ещё, чтобы тебя отловил завхоз Прингл. Переночуешь у меня.

— Антуан!

— Здорова Санни, уймись уже. За завтраком увидишь. Клянусь бородой Мерлина, кризис миновал, и она полностью здорова. И нет, навестить её нельзя. Ты немедленно ляжешь спать.

— Есть хочу, — признался Басти, но хоть лицо просветлело. И глаза больше не смотрели как на врага.

Пришлось звать домовика и кормить пацана мясом. И самому есть за компанию, после потери части магии — самое оно. Восстановится, конечно, полностью, но только к утру. А у девчонки, может и возрастёт. Сильная девочка, такую иметь в родичах, пожалуй, даже почётно. Только придётся ему всё-таки писать Лорду Прюэтту, а потом встречаться и всё объяснять. Но прежде он тщательно продумает, что говорить и как. И Сметвика прихватит для моральной поддержки. Да, именно так он и сделает...

Глава 15

Магнус не стал аппарировать прямо в свои покои, а воспользовался порт-ключом и вошёл в дом через парадную дверь. Сам не знал, для чего так делает, отец узнает, конечно, ну и что с того?

В большом холле он остановился, чтобы потянуть время и заодно прикинуть, что и как отвечать на упрёки и почему надо было вызывать в такую рань. Однако путного ничего в голову не приходило. Понятно только, что по головке не погладят, а насколько конкретно всё будет скверно — неизвестно. Поэтому, скинув перчатки и тёплую мантию подоспевшему домовику, кратко осведомился, где находится глава рода, и не торопясь поднялся по центральной лестнице, напрочь отказывая себе в чувстве ностальгии по родному дому.

Отец нашёлся в кабинете, за массивным столом, изготовленным в прошлом столетии, с трубкой в зубах, газетой в руках и чашкой дымящегося кофе перед собой.

На сына он даже не посмотрел, а просто обронил:

— Ты смотри, что пишут, тори опять что-то не поделили с вигами. Неймётся маглам. А драконья печень и сердце поднялись в цене.

Будто и не было этих полутора лет, и сын вышел просто прогуляться, а не покинул дом в спешке, под благовидным предлогом, что будет искать невесту.

И теперь стоит чуть ли не навытяжку — сесть не предлагают, кофе тоже, и чувствует Магнус себя дурак дураком, или пацаном малолетним.

И попробуй сядь без приглашения, получишь ещё и за манеры, и за всё хорошее сразу. Нет уж, потерпит.

— Про маглов ничего не знаю, — рискнул он ответить, — а драконья печень никогда не была дешёвой.

— Не знает он, — проворчал лорд Нотт, перевернул страницу газеты и с интересом уставился в новый разворот, вынув изо рта трубку. — Попечителем Хогвартса стал, одобряю. Вот удивительно, что про тебя тут не пишут ещё. А могли бы намекнуть, что Нотты до конца дела довести не могут. Коли об этом уже в открытую шепчутся.

— Какое дело? — Магнус ощутил, как наливается болью висок и сжал зубы. Началось!

— Ну как же: подарок наследнику возвращают, и тут же заметь, покушение на убийство соплюшки. Да такое неудачное, что в живых осталась. Вот и напишут, что Нотты уже не те, мало того, что чужими руками невест устраняют, так ещё до конца довести дело не способны. А туда же, убийцы профессиональные. Ну не написали — и ладно, вернёмся к подарку.

— Отец...

— Я допускаю даже, что попечитель не в курсе о несчастном случае с ученицей, выбранной на роль невесты. Да и в самом деле, для чего хоть что-то о соплюшке той знать? Пусть она боится метлы как огня, так ей же женой боевика становиться, пусть заранее страхи преодолевает, не так ли?

— Я же... — задохнулся Магнус, бледнея.

— Не знал, да, понимаю. И сестра твоя не знала, что ей тот Гриффиндор? И дела учеников попечителям лишь для нагрузки на мозги давать обязаны, а нам мозги нужны для другого, их глупостями нагружать не положено. И шпион из Лестрейнджей не просветил, бывает, что уж. Но оставим сантименты, вернёмся к подарку. Хотя какой же это подарок... Незачем ведь советоваться с умными людьми и о чести и гордости родовой побеспокоиться. И уроки этикета мы проспали, да прогуляли. Ибо ни к чему боевику такие науки. А невесту, буде станет нос воротить, можно и того, по-тихому, да чужими руками... Только исполнители подвели.

— Я слышал, — Магнус прокашлялся, потеряв мысль от острого взгляда отца, изволившего наконец взглянуть на сына, — слышал уже о несчастном случае и как раз собирался...

— Добить? Странный способ искать невесту, не находишь?

Сжать зубы и просто молчать — было гораздо умнее.

— Кто надоумил, патрон твой, что клеймит вас, навроде скота? Может, я уже и распорядиться тобой не могу?

— Это честь для меня, а не клеймо! Вы не понимаете, отец...

— Действительно, куда уж мне? Ты же умнее, сынок, самостоятельным стал, невесту нашёл не из простых, самого лорда Прюэтта любимую дочь. Хвалю. Только убивать зачем? Женись! Или метка ваша на мозги действует? И кроме войны, да чистой крови уже думать ни о чём не способны?

— Я не причём! — пришлось выдохнуть медленно, чтобы не растерять последнее достоинство. — Я о несчастном случае узнал за минуту до вашей совы.

— Плохо, сын, очень плохо! Когда ты был у Прюэттов?

— Вы же наверняка знаете, что не был ещё...

— Почему же? Вдову Прюэтт ты же не просто так навещал?

— Откуда... Отец, я только собирался. И я не до конца уверен...

— Как хочешь, но к Рождеству жду вестей о твоей помолвке. Постарайся не разочаровать меня, сын.

От последних слов, морозом продравших кожу, стало понятно, что аудиенция закончена. Его даже не сочли нужным проинформировать об этом. Теодор Нотт просто уткнулся в газету, с удовольствием пыхтя трубкой.

Шагнув к двери, Магнус всё же дождался прощальных слов:

— Закрой дверь плотнее, сквозняк!

Вот и всё. Весёленькое начало дня, ничего не скажешь! Магнус сбежал по лестнице в холл и, опомнившись, аппарировал в северную цитадель.

Яксли, направлявшийся к крыльцу, замер на месте, собираясь что-то сказать, но, разглядев лицо Нотта-младшего, лишь криво улыбнулся и рукой указал на площадку для спарринга, где молодёжь усердно трудилась над иллюзорными манекенами.

— Все ко мне, — крикнул зычно, — идите, ваша милость, мы мешать не будем.

Магнус благодарно кивнул и медленно дошёл до площадки, просто перепрыгнув через ограду. Сходу разнёс парочку крутящихся манекенов на атомы. Но Яксли тут же добавил новых, отогнав парней подальше. Крутясь, как юла от стремительных лучей жалящих заклинаний, Магнус яростно обдумывал каждую фразу отца. Благо мозги прочистились моментально. Только вот радости это не доставляло, и тем стремительней были его атаки. Что мешало заглянуть в личное дело и про боязнь высоты узнать? Нет, голова ему нужна была для другого. Об стены биться!

Ведь как мальчишку, несколькими фразами... И не возразишь. Лучше бы Круцио применил, было бы не так обидно!

* * *

До самого утра Саньку наполняла эйфория. Казалось, внутри то и дело взрываются крохотные фейерверки, или танцуют пузырьки шампанского. Каждая клеточка тела словно наливалась новой жизненной силой. Хотелось постоянно потягиваться всем телом как кошка, мурлыкая от удовольствия.

Дважды за ночь в палате появлялся целитель Уайнскотт, отвечая усмешкой на бездумную улыбку сложной пациентки. В первый раз она даже смутилась:

— Извините, целитель, просто внутри так всё странно...

— Чужая кровь усваивается, — понятливо кивнул он. — Это нормально, твой организм был измучен и, как бы понятнее объяснить — в срочном порядке свои и чужие силы латали повреждённые каналы и магическое ядро. Возможно, появились новые цепочки и связи. Это потом можно проверить, недельки через две, не раньше. Целитель Сметвик прав, тут помощь не нужна, лучше просто не мешать. Мои помощницы устали, но ты в случае чего, просто подними руку вверх, сигналка сработает, и я сам приду.

Сам он выглядел вымотанным до предела, потому Санька решила, что руки не поднимет ни за что. Но уже под утро не утерпела, осторожно скатилась с кровати, чтобы не задеть сигналку, поднялась и, пошатываясь, посетила туалет — воды ей оставили много и оказалось, что она выпила всё, что было в трёх больших кувшинах.

Целитель вошёл, едва она вернулась на место, видать какая-то сигналка была всё же потревожена.

— Ну как ты, солнышко? — спросил он, накладывая сканирующие чары.

Санька заворожённо следила за его рукой:

— Хорошо.

— Ну и славно. В сон не клонит?

— Нет, только лежать устала, — честно призналась она. — Хочется побегать или полетать.

— Вполне нормальное желание, — кивнул он, — как раз говорит о том, что вся сила — и своя, и чужая — усвоилась полностью. Спать тебе не будет хотеться до самого вечера, но вот потом можешь уснуть на целые сутки. Так что очень удачно, что завтра выходной.

— Мне нельзя на сутки! — испугалась Санька. — У меня завтра встреча с братьями!

— Да? Такая важная встреча?

— Важнее не бывает!

— Ну-ну. Хорошо. Тогда зайди вечером, дам тебе зелье сна, с ним выспишься быстрее. Не хотелось, конечно, прибегать к этому, но так в самом деле будет лучше.

— Спасибо! — она даже руки к груди прижала, широко улыбаясь. — А когда можно уйти будет? Ну, отсюда.

Уайнскотт хохотнул и широким жестом указал на дверь:

— Хоть сейчас. Только подожди, пока принесут одежду. Правда, ещё рано, всего шесть утра. Но можешь потеплее одеться и исполнить желание — погулять, или полетать на метле, погода чудесная.

Санька внутренне вздохнула — метлы не было по её собственной воле, да и летать не умела вообще-то — и благодарно кивнула целителю.

Одежда появилась минут пять спустя — беззвучно. Наверняка домовики постарались. Поспешно оделась, решив больше не беспокоить доктора. Поблагодарить можно и вечером, когда придёт за зельем. Тихонько покинув больничное крыло, побежала по пустынным коридорам школы в свою башню. Идти пешком пока что действительно было трудно — энергия внутри так и бурлила, требуя выхода.

— Бал? — спросила Санька, притормозив перед портретом Полной Дамы.

— А почему так неуверенно? — придралась та.

— Ну так правильно же?

— Вообще не понимаю, почему до сих пор не сменили, — пожаловалась Полная Дама, неодобрительно поглядев на раннюю пташку. — Ладно, проходи.

Пожав плечами, Санька быстро пробежала через пустую гостиную и взлетела по лестнице в свою спальню. Рекомендацию целителя стоило воспринять всерьёз и действительно прогуляться до завтрака.

Погода, в самом деле, радовала. Начало ноября, а ни ветерка и почти тепло. Трава уже пожухла, листья кустов и деревьев облетели, но открывшийся вид со школьного крыльца завораживал. Санька медленно спускалась по ступеням, полной грудью вдыхая чуть прохладный, но необыкновенно вкусный воздух. Высокое небо необычного светло-сиреневого цвета отражалось вместе с перистыми облаками в неподвижной глади Чёрного озера. И сердце вдруг защемило — и этого тоже она могла лишиться вчера по собственной глупости, если бы не...

А правда, кого же считать спасителем? Определённо, Роберта Вуда — она видела его, открыв глаза. Вернулся? Зря она плохо о нём думала. Конечно — профессора ЗОТИ, иначе Сметвик не назвал бы его родичем Саньки. Ну и сам Сметвик, который теперь дядя Иппи. И что они сделали? Кровью поделились? Кровь точно очень важная вещь у магов. Но что гадать — не проще ли кого-то спросить? Да, так и сделает, родство — это точно не шутки.

Сама не заметила, как дошла до кромки Запретного леса, обогнув по дуге хижину Хагрида. Не хотелось пока никого видеть, даже простодушного полувеликана — с него станется увязаться следом.

Вглубь, конечно не пошла, дурость ведь, но вдоль кромки прогулялась с удовольствием. Тут ещё лес был редким, да и тропинка вилась под ногами.

Единорога увидела внезапно, просто возник неожиданно впереди на пригорке. Залюбовалась прекрасным животным, не ощущая и доли страха. Единорог задрал вверх голову и словно тянулся к поднимающемуся над горизонтом солнцу. Боясь его спугнуть, Санька тихонько постояла без движения, пока он не мотнул головой, одарив её быстрым взглядом из-под пушистых ресниц, да и умчался резво вглубь леса.

Обратно возвращалась в приподнятом настроении, больше никого не встретив. Только уже поднимаясь по ступеням в школу, решила по уже устоявшейся привычке узнать время, и сразу вспомнила про палочку, которую сломали силки. Теперь ведь не только время узнать нельзя, ей на уроках будет делать нечего — вот в чём беда. Там же на каждом занятии, за исключением нумерологии и зельеварения, приходилось помногу колдовать. Ну или понемногу — как на ЗОТИ.

Это напомнило о Робертсе, который вроде как теперь для неё родич. Наверное, стоит его навестить в первую очередь. Возможно, по-родственному посоветует что-то насчёт палочки, или заступится перед преподавателями, объяснит им, как её потеряла.

Решив не откладывать, она сразу направилась к кабинету ЗОТИ, предположив, что профессор, возможно, уже не спит, а покои Робертса где-то рядом с его же аудиторией. Недаром он так быстро появился в классе, когда она объяснялась там с Рабастаном целую вечность назад.

Кабинет опять не был закрыт, и она, негромко постучав, осторожно вошла. Теперь Санька увидела в глубине класса ещё одну дверь, на которую раньше не обращала внимания. Уверенно прошла между партами, но у самой двери занервничала и долго не решалась постучать.

Ну в самом деле, он мог ещё спать, сомнительно, что она долго гуляла. Или уже ушёл по делам.

Она все же стукнула разок, подождала, прислушиваясь, и хотела уже уйти — увидит же буквально на второй паре, если не путает расписание — когда за дверью раздалось какое-то шебуршение.

Глубоко вздохнув, Санька на шаг отступила, срочно обдумывая, как обратиться к теперь-уже-родственнику — "профессор", "мистер Робертс", или "дядя Антуан"?

Невольно хихикнув, она постаралась спрятать улыбку и в шоке уставилась на резко распахнувшуюся дверь. Вид заспанного Рабастана в одних пижамных штанах ошарашил.

Полуголый Лестрейндж-младший точно не входил в планы её утренних визитов. Впрочем, парень, одарив её таким же обалдевшим взглядом, дверь сразу захлопнул.

Зажав рот, чтобы не расхохотаться — теперь ей надолго запомнятся зелёные пижамные штаны слизеринца с мультяшными серебряными змейками — Санька поспешила прочь из кабинета, мысленно гадая, каким ветром занесло Басти в покои профессора. Впрочем, какое ей дело до ориентации обоих?

Эта мысль заставила в шоке затормозить и вовремя — едва не врезалась в Робертса, стремительно вошедшего в кабинет ЗОТИ.

— Мисс Прюэтт? — удивлённо поднял он бровь, замерев в двух шагах и внимательно рассматривая девушку. — Не меня ли ищете?

Она мучительно покраснела, когда невольно оглянулась на дальний конец кабинета с неприметной дверью.

— Да, мне... Просто хотела сказать... Профессор, у меня палочки нет — силки отобрали и сломали!

Выпалив самое важное, что оправдывало её утренний визит, Санька выдохнула, преданно уставившись в его непроницаемое лицо.

— Интересно, — кивнул он, — вероятно, вы полагаете, что я вам её тут же презентую?

— Вовсе нет, — вспыхнула Санька. — Но вы ведь видели, что там творилось. Вы могли бы сказать это профессорам. Я же не смогу колдовать без палочки.

— Не сможете, — подтвердил он, тоже кинув непонятный взгляд в конец класса. — Подождите здесь пару минут!

Повинуясь его жесту, она села за ближайшую парту, лицом к выходу. Слышала, как за спиной открылась дверь, закрылась снова, и принялась ждать.

Долго ждать не пришлось. Скрипнула дверь позади, быстрые шаги добрались до неё, и только тогда она подняла взгляд на уже полностью одетого Рабастана Лестрейнджа. Он протягивал ей темно-коричневую, простую на вид палочку рукоятью вперёд.

— Профессор передал, — пояснил он, как ни в чём не бывало. — Это у него запасная. Попробуй.

Опасливо взяла, настороженно глядя на Басти. Тот отвечал спокойным выжидательным взглядом.

— Ну? Наколдуй что-нибудь.

Палочка послушно засветила на кончике огонёк, пожалуй, даже более яркий, чем бывало от её собственного утраченного инструмента. То ли силы больше приложила, то ли волшебная палочка Молли Саньке не совсем подходила.

— Годится, — кивнул парень без улыбки. — Завтракать идёшь? Проф сказал, чтобы вернула её, когда купишь себе другую.

— Спасибо.

— Ему и скажешь, — ровным голосом произнёс Рабастан, отводя взгляд на её руки. — Я поздно задержался вчера у него, пришлось заночевать, чтобы не напороться на завхоза.

— А чего задержался? — она совсем забыла, что с ним не разговаривает, и сразу пожалела о вопросе.

— Ждал вестей о тебе, — Лестрейндж поднял руку, словно хотел коснуться её волос, и Санька живо отстранилась. — Я рад, что ты выздоровела. До встречи!

Резко развернувшись, Басти пошёл к выходу из кабинета, больше не оглядываясь.

Санька хмыкнула, сунула палочку в карман, и тоже направилась в Большой зал. Завтра она попросит братьев навестить с ней Олливандера.

* * *

Бен Хиггинс быстро шёл на поправку. Целитель Уайнскотт сразу залечил его лицо, хотя пришлось пить костерост — рыжий мерзавец сломал ему челюсть и выбил три зуба. На Уизли он не стал злиться, когда немного остыл и пришёл в себя — урод из семьи предателей крови, лучше не связываться. А вот Прюэтт, пославшая его в прошлом году, как какого-то полукровку, вызывала уже не просто раздражение, а чистую ненависть. Ведь всё из-за неё!

Положили в общей палате, в дальнем углу, окружили ширмами, осмотрели, выдали зелья, проинструктировали и словно забыли. И опять в этом была виновата она. Приходилось тихонько лежать, чтобы и не напоминать о себе. И незаметно хоть что-то узнать о предательнице Прюэтт. Было бы весело рассказать потом Алану о том, что с ней происходило.

Фоули выгнали сразу же, и посещения запретили. А это Бену было обидно — в кои-то веки попал в Больничное крыло и даже не перед кем изображать смертельно больного. Даже Эву Стенли не пустили. А ведь она к нему явно неравнодушна, пусть и грязнокровка. И всё из-за этой рыжеволосой нахалки. Бен бы не удивился, услышав, что она спит с половиной слизеринцев, а Лестрейндж-младший лишь прикрытие. Прикольно было бы, например, узнать, что она беременна от кого-то. Уж он-то использовал бы эту информацию с пользой. Да и вообще, мало ли секретов можно подслушать, если знаешь нужные заклинания. А он знал.

Подслушивающее семейное заклятие распространялось только на него, но и пробить могло только самые простые заглушки. Впрочем, тут и не ставили других, более энергозатратных. Так что спустя полчаса попыток, он, наконец, вычислил в какой стороне отдельная палата этой стервы и настроил звук.

Усталые помощницы целителя иногда заглядывали, но ничего не слышали, значит, заклинание работало правильно.

Сначала было прикольно, стоны предательницы при хорошем воображении тянули на славную постельную сцену. А Хиггинс на фантазию не жаловался. Тем более, что рыженькой дуре в подобных мечтах отводилась немалая роль уже больше двух лет. Так что озвучка прекрасно подошла. Благо, очищающие чары Бен знал в совершенстве.

Потом происходящее за стеной стало тяготить, но отменить заклинание Хиггинс не решился — наложить повторное могло не получиться, много сил требовало. Да и несмотря на раздражение, становилось по-настоящему интересно, что ещё будет. И он просто боялся упустить что-то важное. В таком шуме уснуть бы не получилось, но Бен и не собирался, выпил укрепляющего, выпрошенного у одной из помощниц — хорошенькой Сэмми. Хватит до самой ночи.

Его беспокоило одно — что непонятная агония Прюэтт не прекращалась уже несколько часов. Бен слышал обрывки разговоров и точно знал, что противоядие есть. Так почему не применяют? Или не подействовало? Слышал, как пришла МакГонагалл, постояла молча и вдруг спросила после очередного вскрика пациентки:

— Есть надежда, что девочка поправится?

— Вам правду, или желаете успокоиться? — послышался усталый голос целителя.

— Правду, разумеется! — возмутилась декан как-то слабо. Без огонька.

Хиггинс даже хохотнул, пользуясь тем, что уж его-то никто не слышит.

— Шансы, что она выживет примерно — один к сорока, Минерва, молитесь Мерлину и всем богам, которых знаете. И не мешайте, мы и так на пределе, а до полуночи ещё четыре часа.

— Один к сорока? — взволнованно спросила декан, а Хиггинс потрясённо охнул, садясь на постели. — Что будет в полночь, Мёрфиус?

— Одно из двух — либо умрёт, либо выживет. Вы сообщили родным?

— Альбуса нет, но он запретил... — пролепетала МакГонагалл. — Почему она в таком виде?

— Потому что сгорает заживо, попробуйте представить. А лучше просто уйдите! Вы ничем не сможете помочь, поверьте мне!

— Может быть в Мунго...

— Не считайте нас совсем тупыми, Минерва. И да, в Мунго мы обратились сразу. Они передали противоядие и развели руками. Главный врач больницы лишь подтвердил то, что я знаю и без него. Кроме этого зелья, принимаемого дважды с чётким интервалом, любое вмешательство бессмысленно, и даже опасно. Смертельно опасно. Уйдите, вы же видите, нам не до вас.

Декан удалилась молча. А Хиггинс так и сидел на постели, оглушённый. Теперь каждый хриплый вздох Молли, каждый стон и вскрик воспринимались совсем по-другому — сгорает заживо уже столько часов!

Заглянула девушка, не Сэмми, другая.

— Что-то хотите?

В руках у неё было ведро с водой и губка. Рукава мантии закатаны выше локтей, а подол весь мокрый.

— Мне надо в туалет, — промямлил Бен, с трудом соображая, что от него хотят.

— Ну так сходите, вы же здесь не первый раз. Ужин вам принесут через полчаса.

Она ушла, и Бен пошёл в туалет, но и звуки, привязанные к нему магией, никуда не делись.

Вернувшись, он лёг на кровать, и сжав кулаки, продолжил слушать. Ничего нового не было — всё те же стоны, только хрипоты в них добавилось. И он, закрыв глаза, пытался представить, что значит "горит". Чему ужаснулась Минерва МакГонагалл?

Он сам для себя устроил эту пытку. Через три часа Бен всё ещё лежал, стискивая зубы и забыв про давно остывший ужин.

Если он и мог злиться на девчонку ещё днём, то теперь совершенно не знал, как к этому относиться. И даже не мог представить, что будет, если она умрёт. Из-за него! Почему он не слушал Спраут? Знал бы какая дрянь эти силки!

Наверное, он всё же отключился. Организм взял своё. Разбудили его голоса. Он слышал, как плачет Сэмми, проходя мимо его койки, и сначала испугался, что всё кончено.

А потом услышал голоса мужчин, понял, что в той палате профессор ЗОТИ, узнал его голос, велевший вызвать Сметвика. Слышал, как Уайнскотт отсылает патронуса, как прибывает целитель из Мунго. А потом ей влили зелье...

Никогда в жизни Бен не слышал такого душераздирающего крика, леденящего в жилах кровь. Длился он совсем недолго, заговорили мужчины, страх чувствовался в каждом слове и даже в тишине, а Бен с трудом воспринимал реальность. Ногти впились в ладони — так он сжимал кулаки, а лицо было мокрым от слёз. Он гордился тем, что не плачет с пяти лет. И вот, больше гордиться было нечем.

Ожидание длилось несколько секунд, а для него прошла вечность. Хотелось рыдать, материться или молиться непонятно кому. Но с пересохших губ срывалось только одно слово: "Пожалуйста!"

Что она выжила, он понял сразу. А слова Сметвика всё поставили на свои места. Чувствуя себя абсолютно больным, Бен отключил заклинание прослушки и без сил повернулся на бок. Она не простит — осознание пришло, но оставило Бена равнодушным, все чувства вдруг просто закончились. В груди словно появилась дыра на месте сердца. Она не простит, и будет права.

Целитель разбудил его в семь утра, провёл диагностику и велел проваливать. Бен кивнул, быстро переоделся в свои вещи, выстиранные и выглаженные домовиками, и поспешил покинуть Больничное крыло. На душе скребли кошки.

Самым срочным делом показалось связаться с отцом. Сбивчивый рассказ с той стороны зеркала выслушали молча.

— Если ты станешь причиной разрыва партнёрства с лордом Прюэттом... — отец промолчал, прервав угрозу на середине. — Попробуй признать Долг Жизни. И молись, чтобы она его подтвердила.

— Когда...

— Прямо сейчас, если ещё не поздно.

— Я постараюсь.

— Не надо стараться, просто сделай!

На этом отец отключил связь, и сын прекрасно понимал почему — только стальная выдержка не дала главе рода проклясть наследника. А Бен и не знал, что у них с Прюэттом какие-то дела.

Вздохнув, Хиггинс посмотрел на время и отправился на завтрак. Возможно, после завтрака ему удастся наврать Уайнскотту, что он что-то забыл возле койки. Только бы Молли была в сознании.

* * *

Санька проверила время новой палочкой и радостно улыбнулась — до завтрака ещё оставалось добрых полчаса. Можно взобраться на Астрономическую башню, и ещё немного подышать свежим воздухом. Вот только поднявшись по лестнице, она вдруг задохнулась, глядя на стену — вот здесь она стояла в тот вечер! И пьяный Артур укусил её за грудь... Картина возникала постепенно, словно замедленная съёмка. Вот она закричала, а он пытается расстегнуть штаны. Дальше непонятно, кажется, кто-то появился, но она упала с лестницы. И Рабастан с Руди и Беллой несли её в Больничное крыло. И ещё Валери.

А потом... А потом директор Дамблдор наложил на неё Обливиэйт! Ну конечно, и она ещё считала, что Артур её спас!

Саньку затошнило, и она бросилась к парапету, с ужасом и отчаянием вглядываясь в далёкую мостовую внизу. Великий Мерлин, а если бы ему удалось? Может, именно так настоящая Молли стала женой Артура. А может и старшенький был здесь зачат?

Санька ровно дышала, стараясь успокоиться — это было давно, почти месяц прошёл. Она смогла поднять голову вверх, взглянуть на уже совсем светлое небо. По-прежнему неподвижно блестела вода Чёрного озера. И ей не нужно забывать, а просто принять это как данность. Узнать у Руди, отчего не сказали, ведь были свидетелями.

Убить Артура...

Она вдруг нервно хохотнула. И вздохнула полной грудью. Напрасно Волдеморт не захотел снимать Обливиэйт! Врагов лучше знать в лицо! А теперь она спокойно поест, и будет жить дальше. И план, намеченный до силков, менять пока не стоит.

В Большой зал она всё равно пришла рано, ещё никого из гриффиндорцев не было, да и за другими столами сидело по одному-двум ученикам, в основном — с младших курсов. Рабастана и всей их компании — тоже не было.

Саньке очень хотелось сесть к какому-нибудь другому столу, но к открытому противостоянию она пока не чувствовала себя готовой. Да и опасно это. К чему злить грифов ещё больше?

Некоторое время она оставалась в полном одиночестве, и лишь радовалась этому.

Первым из гриффиндорцев появился в Большом Зале Бен Хиггинс, когда она уже расправилась с двумя тарелками овсянки и приступила к зажаристым куриным ножкам — аппетит после прогулки и стресса на Астрономической башне разыгрался нешуточный.

— Привет!

Она с трудом проглотила большой кусок, поражённо взглянув на парня. Вот уж от кого она не ожидала никаких извинений или приветствий. Бен и раньше не замечал её, сторонясь их "дружной" четвёрки, проводя время с Аланом Фоули и маглорожденной Эвой Стенли. А во время бойкота чаще других бросал презрительные взгляды в её сторону.

Санька молча кивнула. Если они надеются, что теперь можно сделать вид, что всё по-прежнему, участвовать в этом она не станет. Но и усугублять вражду не стоило.

Хиггинс же не торопился уходить, или садиться рядом. Всё так же стоял возле угла стола и странно на неё смотрел. Есть под таким пристальным взглядом сразу расхотелось. Санька притянула к себе бокал с тыквенным соком, который терпеть не могла, и дёрнулась, увидев, как Хиггинс достаёт палочку.

Но однокурсник удивил — он прижал кончик палочки куда-то к своей груди, и заговорил тоном, каким обычно произносят официальные речи.

— Я, Бенджамин Матиус Хиггинс, наследник рода Хиггинс, признаю Долг Жизни перед Александрой Мануэлой Прюэтт из рода Прюэтт. И пусть Магия будет мне свидетелем.

Парня окутало на миг бледно-жёлтое свечение, которое быстро сжалось в комочек возле палочки.

Санька сидела в полном шоке, не зная, что ей делать. На лице парня выступил пот, а в глазах появилось отчаяние. Комочек магии жёлтого цвета продолжал искрить, никуда не деваясь. Запах палёной ткани заставил девушку вскочить.

— Подтверждаешь? — сквозь зубы спросил Бен.

И тут она вспомнила факультатив по этикету, на который они с Эжени один раз сходили, когда в расписании было окно. Не признать Долг Жизни — это ужасно. К сожалению — это было всё, что она запомнила. Подруги тогда не отнеслись всерьёз, проболтав о каких-то пустяках всё занятие.

— За что? — спросила она быстро, хотя однокурсника было уже жалко.

— Это я... — парень тяжело дышал, а пахло уже не жжёной тканью, а палёной кожей. — Это я сказал, что все вышли из теплицы. Я видел, что ты осталась. Я не знал, что они ядовиты... Хотел просто испугать... Я чуть не убил тебя. Прости!

Не отнимая руки от груди, он упал на колени, безнадёжно глядя прямо в глаза.

И Санька решилась:

— Я Александра Мануэла Прюэтт, подтверждаю Долг Жизни за Бенджамином Матиусом Хиггинсом! И пусть магия будет мне свидетелем.

Её тоже окутало свечение, скукожилось до комочка и оба сгустка тотчас же рванули друг к другу, самоликвидируясь после крошечной вспышки.

Хиггинс медленно выдохнул, спрятал палочку, и, закрывая ладонью прожжённое отверстие на мантии, отвесил очень церемонный поклон:

— Благодарю за честь!

Он быстро развернулся и покинул Большой зал, держась неестественно прямо.

Санька шумно выдохнула и опустилась на скамью. Похоже — это тут у сумасшедших магов вместо извинений. И что ей делать с этим Долгом? У тёти спросить? Незаметно оглядевшись, она убедилась, что никто не обращает внимания на происшедшее. Разве что Рабастан Лестрейндж, которого она теперь заметила за слизеринским столом, глядел как-то очень зло в сторону выхода.

Даже проследила за его взглядом, но никого в дверях не было. На Хиггинса злится? Эх, надо ей законы магии почитать, всякие правила этикета и прочие заморочки чистокровных, а то совершенно не в курсе, как реагировать на такое. Позорище!

Не успела она глотнуть нелюбимый сок, по привычке проверив его заклинанием "Нула Каритас", как вздрогнула от вида влетевшего в зал встрёпанного Фоули. Заметив Саньку, он тут же подбежал к ней, вытягиваясь в струнку. Палочка уже была у него в руках.

— Я, Алан Джеймс Фоули из рода Фоули, — запыхавшимся голосом выпалил он, — признаю Долг Жизни перед Александрой Мануэлой Прюэтт из рода Прюэтт. И пусть Магия будет мне свидетелем.

"Не наследник", — едва сдержав нервный смех, отметила про себя Санька, снова поднимаясь.

— За что? — повторила свой вопрос, хотя и понимала, что тянуть нельзя — больно же.

— Я не вернулся, хотя Бен мне сказал. Я не знал про яд. Пожалуйста, Молли! Прости меня!

Она кивнула. А что оставалось? Ответное подтверждение Долга произнесла уже быстро и без запинки.

Парень даже улыбнулся ей благодарно, когда комочки магии взорвались.

— Спасибо! — он кое-как поклонился, развернулся и тоже сбежал.

— Глупо! — раздался у неё над ухом голос Рабастана, едва она снова села на скамью. — Зачем ты это сделала?

Санька подняла голову, с изумлением глядя на сердитого Лестрейнджа.

— Это как-то тебя касается? — рассердилась она в ответ. И без того чувствовала себя не в своей тарелке, а тут ещё он!

Рабастан покраснел и отступил:

— Прошу прощения! — он коротко поклонился и тут же покинул зал.

Пришло понимание, что она что-то сделала неправильно. А к кому бежать и спрашивать, что всё это значит — не представляла. И почему-то было жутко стыдно, что сорвалась на Басти. Он ведь мог сам объяснить.

Впрочем, для чего-то ведь существует библиотека.

Уже выходя из зала она столкнулась с Артуром и Робом. Эжени с ними не было.

— Молли! Ты выздоровела! — просиял Роб, неловко её обняв и тут же отстранившись. — Я ужасно рад!

Рыжик тоже шагнул к ней, и Санька шарахнулась в сторону. От какого-нибудь мерзкого проклятия, а то и от непростительного его уберегло то, что большую часть сил пришлось бросить на борьбу с рвотным рефлексом. И вообще, каков гадёныш — сначала изнасиловать пытался по пьяни, а теперь строит из себя верного друга.

— Не приближайся ко мне! — бросила она ему зло, и добавила для ясности: — Никогда!

Уизли испуганно отступил, а она поспешила в библиотеку. А то жалость к растерявшемуся Робу могла заставить сказать что-то не то.

Хогвартс просыпался, навстречу ей попадалось всё больше учеников. Вот пробежали на завтрак мелкие грифы, радостно с ней поздоровавшись на бегу. Прошли три пятикурсницы с львиного факультета, с любопытством глянули и кивнули. С других факультетов тоже кивали приветливо, и Санька порадовалась, оказавшись в пустынном коридоре, ведущем в библиотеку.

Всеобщее внимание после "приятной" болезни и "чудных" открытий тяготило.

* * *

Урок ЗОТИ подошёл к концу, когда профессор Робертс так и не взглянув в её сторону, произнёс:

— Эссе по невербальным заклинаниям на три фута сдать через неделю, в пятницу. Все свободны. Мисс Прюэтт, задержитесь.

Санька и сама рада была остаться. За утро, почти каждый из группы успел подойти и попросить прощения и узнать о здоровье. Даже Эжени с красными глазами произнесла несколько сбивчивых слов о том, какая ужасная она подруга, после чего расплакалась и сбежала. А потом старалась на Саньку не смотреть. Одно хорошо, никто больше не пытался заставить подтвердить Долг Жизни. А то она уже и так себя накрутила. Понимала, что что-то серьёзное, а найти в библиотеке не смогла. Просто времени до урока было мало.

С другой стороны, она так и не спросила Рудольфуса о том вечере, когда они её спасли от Артура. Хотя записку передала во время урока, когда Робертс отвернулся к доске.

Руди вернул её почти сразу.

Под её словами: "Мне нужно обсудить случай на А. башне. Когда?", — была приписка его рукой: "После урока".

Теперь придётся назначить новое время. Обеденная перемена не такая и большая, а разговор с профессором мог затянуться.

— Во-первых, позвольте вас поздравить с выздоровлением, — сказал он, когда все вышли, и палочкой наложил на дверь то ли запирающее, то ли заглушку. Потом взял стул и сел прямо напротив Саньки. Между ними оставалась парта, но она смутилась от того, что слишком близко. Пришлось откинуться на спинку стула и делать вид, что всё в порядке.

— Спасибо, профессор!

— Как вы понимаете, мисс Прюэтт, целитель Сметвик не шутил, и мы теперь действительно родичи по крови и по магии. Так что обращайтесь ко мне по-простому, когда мы наедине. Только никаких дядь, зовите по имени.

— Антуан? — улыбнулась она.

— Да.

— Очень приятно. Санни.

Он усмехнулся в ответ:

— Вот и договорились. Теперь вот что, — он достал из кармана пакетик, привлекая внимание ученицы, и к ужасу Саньки достал оттуда маленький томик, не узнать который она просто не могла. — Это ваше?

— Это...

Не сводя с неё глаз, он увеличил книжицу до нормального размера.

— А так? Узнаёте?

— Откуда вы её взяли?

— Лежала рядом с обломками вашей палочки.

Два куска деревяшки легли на стол.

Санька закусила губу и потянулась к книге, но рука Робертса легла поверх её, не давая придвинуть книгу к себе.

— Позвольте несколько вопросов, Санни? Как родственник родственнику. Никто не узнает о нашем разговоре.

— Конечно, — руку она всё же отдёрнула.

Робертс открыл книгу на середине.

— Я вижу, что это копия, вполне хорошего качества. Но язык тут не английский. Вы с ним знакомы?

Она кивнула, говорить неправду ещё уметь надо, а он был слишком близко, чтобы сходу придумать враньё.

— Переведите вот этот абзац, — ткнул он в середину страницы. — Что тут написано?

Санька вгляделась в текст и медленно перевела:

"— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.

Снейп говорил почти шёпотом, но ученики отчётливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешёптываться или заниматься посторонними делами."

Она с тоской посмотрела на профессора.

— Я вижу, Санни, что вы сами понимаете, о чём я хочу вас спросить.

Она кивнула, лихорадочно думая, какую часть правды стоит сказать. И насколько она может ему доверять, пусть теперь он и родственник.

— Что вы знаете про Выручай-комнату? — спросила она самое безобидное что могла.

— Что она есть. Хотите сказать, вы нашли её?

— Да, с Рудольфусом и Беллатрикс.

— Так-так! — теперь профессор тоже откинулся на своём стуле и скрестил руки на груди. — Продолжайте, прошу вас.

— Она находится на восьмом этаже. Я не знаю, как она появилась впервые, но мы поняли, что если ходить вдоль стены и думать, какое помещение тебе нужно, то появится дверь. Они учили меня танцевать, и за дверью был зал для танцев. Но в первый раз рядом с залом появилась ещё комната, в которой были эти книги.

— То есть таких книг было несколько? Сколько?

Санька покраснела — так проколоться!

— Да. Семь.

— И все на русском языке?

— Да. Вас удивляет, что я его знаю?

— Мисс Прюэтт, с моей стороны интересоваться вопросами внутрисемейного обучения как минимум... неделикатно. Вот вы ведь не удивляетесь, зачем я пытался его учить, верно? Так что лучше удовлетворите моё любопытство в другом — зачем вы скопировали эту книгу?

— Из Выручай-комнаты ничего нельзя вынести. Я скопировала, чтобы почитать.

— И можете объяснить, о ком эти книги?

Санька внимательно посмотрела на нового родственника и решилась:

— Это очень странно, сэр, но книги описывают жизнь мальчика-волшебника, который родится через несколько лет. Я не знаю, сколько там правды, и наступит ли именно то будущее, что здесь описано. Но мне просто стало интересно.

— Мне тоже стало интересно, — кивнул Робертс. — Я смог перевести лишь несколько абзацев из разных мест. И был поражён совпадением имён и дат. МакГонагалл, Флитвик, Дамблдор, Хагрид — слишком много совпадений, не так ли?

— Да, сэр!

— Вы же знакомы с содержанием остальных книг?

— Да, сэр, — выдохнула она.

— Вас можно попросить принести мне остальные?

— Мне придётся их копировать, это не быстро. Но сэр, зачем вам знать это книжное "будущее"?

— Странный вопрос, но я отвечу. Я не увидел своего имени среди профессоров, описанных здесь. И по известным причинам меня это беспокоит. Кроме того, добавились другие, а куда делись бывшие? И упоминание одного тёмного мага тоже заинтересовало.

— Я поняла.

— Кто этот Снейп, к примеру? — профессор Робертс ткнул пальцем в строчку. — Профессор Зельеварения?

— Да, — кивнула она.

— Маглорождённый? А куда делся Слизнорт?

— Он полукровка, — обиделась Санька за любимого героя. — Его мамой была Эйлин Принц, только он не захотел... Что с вами?

— Душно! — профессор Робертс вскочил, подошёл к окну и распахнул его. — Извините, Санни.

Голос его звучал глухо, и приходилось напрягать слух.

— Мне кажется, вы хорошо знаете этого профессора? И... кто, вы сказали, его мама?

— Эйлин Принц, — Санька неуверенно смотрела на Робертса, ей показалось, что он стал задыхаться в какой-то момент. Ему бы помощь, а не рассказы о том, что может оказаться неправдой.

— И вы знаете что-то о ней?

— Только то, что она вышла замуж за магла, Тобиаса Снейпа. И у неё родился сын — Северус Снейп. Она умерла, когда ему было пятнадцать, кажется.

— Постойте, вы сказали Северус?

Антуан Робертс вернулся и теперь нависал над столом, опершись на него руками. Лицо его было непроницаемым, а вот чёрные глаза горели пытливым интересом.

— Да. Вы знаете про него что-то?

— Просто совпадение, — усмехнулся профессор. — Моё второе имя, знаете ли.

— Вы — Антуан Северус Робертс?

— И вы никому не расскажете об этом, не так ли?

— Да, сэр!

— Последний вопрос, и я вас отпущу, Санни. Вы знаете, когда и где родился этот... Северус Снейп?

— По этим книгам, — осторожно ответила Санни, — он родился девятого января тысяча девятьсот шестидесятого года. Жил в Паучьем Тупике городка Коукворт, где-то в Англии. Наверное, и родился там же.

— Благодарю, идите. Книгу можете забрать, но, возможно, мы ещё вернёмся к этому разговору.

Санни поспешно уменьшила книгу и сунула её в карман. Попрощавшись, она покинула класс, где уже стало чересчур холодно из-за открытого окна.

А ещё она не знала, что теперь делать. Рассказать Робертсу всё? Дать почитать? Что он предпримет? Не станет ли всё только хуже?

Даже то, что его нет в списке профессоров сильно его взволновало. А если в каноне его не было — то почему? Проклятие должности, как ни глупо звучит? Так он же работает здесь уже лет пять, не меньше. Значит не было проклятия? Эх, спросить бы самого Тёмного Лорда — только страшно. Ещё и с ним объясняйся, откуда дровишки.

Вопросов было слишком много, а она так и не успела поесть. Обеденная перемена заканчивалась.

Решив в перерыве позвать домовушку Лакки, и попросить бутербродов, она поспешила на следующий урок.

* * *

Джейсон Прюэтт с утра был не в духе. Мюриэль задержала его супругу до позднего вечера и отпросила разрешения оставить её на ночь. Разрешение он, конечно, дал, но спать один отвык уже давно. И всю ночь ворочался, даже не пытаясь бороться с бессонницей.

В результате не выспался, а это всегда плохо сказывалось на настроении и работоспособности. Мысль завести маленького укрепилась к пяти утра — тогда Летиция не будет так охотно пропадать по гостям, и это только один из плюсов.

Осталось выбрать время, чтобы осчастливить супругу. А дочь стала достаточно взрослой, чтобы не закатывать истерики при мысли о маленьком брате или сестре.

Странно, что они тогда пошли у неё на поводу, но факт. Летиция приняла слишком близко к сердцу те магические выбросы, и вопрос с пополнением в семействе был закрыт на время. А потом всё как-то забылось.

Большая сова нахально постучала в окно, отгоняя безрадостные мысли. Сова была незнакомой. Джейсон достал из чехла палочку и открыл окно, готовый в любую секунду уничтожить послание.

Однако простая проверка показала, что письмо чистое, никаких проклятий, содержит лишь листок с несколькими словами.

Щелчком пальцев вызвав эльфа, лорд Прюэтт велел накормить сову, явно дожидающуюся ответа, и раскрыл письмо:

"Ваша светлость, пишет вам штатный сотрудник больницы святого Мунго, целитель Гиппократ Сметвик. Некоторые обстоятельства сподвигли меня просить о личной встрече. Могли бы вы принять меня сегодня у себя, по-родственному, где-нибудь в полдень. Ни на что, кроме кофе не претендую. В три часа заступаю на дежурство, так что другого времени в ближайшие сутки не будет. А дело срочное.

С уважением, Г.С.

P.S. Если согласны, будет удобнее всего, если вы пришлёте порт-ключ"

Джейсон усмехнулся, не зная, чему больше удивляться. Наглости малоизвестного целителя, или его словам про родственные связи. Собственно, нахальных целителей он встречал и раньше. Но вот родичей с фамилией Сметвик он не припомнит точно. Разве что сестра знает лучше. Но не спрашивать же Мюриэль. Самому бы разобраться для начала.

До двенадцати оставался ровно час. Сказать правду, заинтриговал его целитель сильно, так что отказываться он не станет. Порт-ключ пошлёт одноразовый именной, при попытке кого-то другого воспользоваться, придётся этому самому "другому" долго лечиться в Мунго.

Зачаровать кольцо, написать несколько слов и всё это сунуть в конверт не заняло много времени. Эльф понятливо дождался и сам привязал конверт к лапке совы. Та грациозно кивнула и улетела. А Джейсон приказал приготовить к двенадцати часам кофе и пирожные, и немедленно доложить, когда вернётся Летиция.

А сам углубился в бумаги, присланные гоблинами. От одного вида толстой пачки начинала болеть голова. Но к воскресенью он должен быть во всеоружии. Бизнес с разведением драконов — не шутки. И сыновьям полезно будет узнать о некоторых нюансах.

* * *

— Так и сказал? — удивилась Мюриэль, подкладывая на блюдце невестки ещё кусочек торта. Она была слишком миниатюрной, чтобы сладкое могло повредить.

— Не совсем, — усмехнулась Летиция, не в силах перестать улыбаться. — Просто спросил: "Хочешь ещё маленького?"

— Ну а ты?

— А что я? Я спала уже. Да и не знала, что ответить. Боялась, что стоит мне что-то сказать, как признается, что пошутил.

— Да брось, думаешь, братец умеет шутить?

— Конечно умеет, зря ты так, — горячо возразила леди Прюэтт.

— Я имею в виду, что Джейсон не стал бы шутить такими вещами, — пояснила Мюриэль, помрачнев. Воспоминания о собственном сыне пришли совершенно не ко времени. И она решительно тряхнула головой: — Значит так, в следующий раз просто скажи "да"!

— Боюсь, ждать придётся долго.

— А ты не жди, поприставай к нему ночью, а после всего скажи, что согласна на маленького.

— Это шантаж.

— Шантаж — это когда до или во время процесса. А когда после — это и вовсе благодарность. Всему тебя учить нужно.

— Понимаешь, мы уже не молоды...

— Да сплюнь. Ты выглядишь старшей сестрой Санни, если не ровесницей. Нашла о чём печалиться.

— Я о том, что он может удивиться, если я просто пристану ни с того, ни с сего.

— А-а, ты про секс? И сколько раз братец осчастливливает тебя за неделю?

— Мюриэль!

— Тридцать девять лет уже Мюриэль! Так сколько? Не собираюсь я об этом никому рассказывать. Даже Джейсону. Так что успокойся и облегчи душу.

— Хорошо, один, иногда два раза.

— Силён!

— Мюриэль!

— А я что? Я восхищаюсь...

— Он просто много работает. И сильно устаёт. Легко ли снять проклятие с колье, как считаешь? А гоблины заваливают заказами, и не только они.

— И что — сама намекнуть не пробуешь?

— Боюсь. Вдруг откажет.

— Давай поспорим, что нет? Только прямо сегодня, и лучше вломись к нему в кабинет, предложи спокойным тоном, и сразу уходи. Ну и жди в спальне.

— Ты шутишь!

— Такими вещами? Никогда!

Мюриэль решила закрепить успех, и сразу предложила услуги своего эльфа.

— У моего Кручока как раз доступ в кабинет брата! Живо тебя перенесёт. Только погоди, есть у меня одна штучка, как раз на тебя. Пойдём-ка!

В спальне Мюриэль достала чёрное кружевное платье.

— Вот, ни разу не надела. Потом уже и не смогла бы, всё берегла, думала похудею. А потом и некому показывать стало. Снимай всё, и бельё тоже.

— Я не смогу такое надеть! И не надо эльфа. Джейсон его не любит, хотя мне он очень нравится, ты не думай.

— Я и не думаю. Но зная братца, он тебя ждёт во всеоружии, и ваши эльфы тут же донесут о твоём прибытии. Так что эффект неожиданности будет упущен, и ты просто струсишь!

— У меня есть порт-ключ и в кабинет, — скромно улыбнулась Летиция и всё-таки решила раздеться.

— А, другое дело. Так будет даже лучше. Нет, снимай всё, вот увидишь — Джейсон не устоит.

Летиция поверила и решила рискнуть. Давно уже она не одевалась для мужа. А почему?

Платье подошло идеально, но кружева были плотными только в некоторых местах, и что нет белья — видно было сразу. Впрочем, всё важное было прикрыто. Разве что спина и то что ниже смотрелись особенно вызывающе. И ведь горло закрыто, руки до кончиков пальцев, и даже длина до самого пола, но ничего более неприличного она в жизни не надевала, даже в двадцать лет.

— Он меня убьёт! — обречённо сказала леди Прюэтт, крутясь перед зеркалом.

— Глупышка, — хохотнула Мюриэль, с удовольствием её рассматривая. Золотистые волосы были собраны в высокую причёску, тонкая талия, изысканные кружева. — Если разорвёт на тебе, не переживай, у платья есть специальная функция восстановления. Только сама не чини — отошли мне. Сейчас уже поздно, а потом тебя научу, если понравится. Ну, где порт-ключ?

— В сумочке! А если его дома не будет?

— Брось, говорю же, ждёт. Уже ужасов себе напридумывал, чему я тебя научить могу.

— Ну ты же правда учишь, — попыталась Летиция оправдать мужа. — А шубу куда?

— Туда же всё суй, у тебя там шкаф поместится, только сначала достань порт-ключ. Ну детка, давай. И не думай, что говорить, чем проще, тем лучше: "Милый, поднимись в спальню. Мне нужен секс немедленно!" Запомнишь? Потом развернулась, дошла до дверей, задрав подбородок, и бегом в спальню. Только не оборачивайся.

— А обязательно говорить — секс?

— Да! Мужчины — они же прямые, додумывать не умеют, что сказала, то и услышат. Так что вперёд, и не надо благодарности! Живо! Я в тебя верю!

Она появилась в кабинете мужа ровно в час дня. Недалеко от двери. И даже с хлопком, как тот же эльф, чтобы привлечь внимание.

И привлекла. Такого лица у мужа Летиция, пожалуй, не видела никогда. Чуть не применила обратный порт-ключ. Еле удержалась.

И слова оттарабанила так, как сказала Мюриэль, разве что пару слов из начала забыла. Но это от волнения:

— Милый, мне нужен секс немедленно!

Развернуться и не торопясь дойти до двери. Не оборачиваться! Нельзя! И всё-таки обернулась, открывая дверь.

Лучше бы она этого не делала!

Высокое кресло для посетителей теперь стояло в полоборота к выходу. И незнакомый мужчина поднял одобрительно палец. А вот Джейсон был, похоже, в бешенстве.

Тихо пискнув, Летиция мигом аппарировала в спальню.

* * *

— Мне придётся стереть вам память, дорогой родственник, — мрачно произнёс лорд Прюэтт. — Если сию секунду не отправитесь к себе в Мунго.

— Понимаю вас, ваша светлость. И не смею мешать. Всё, что хотел, я уже сказал. Завидую белой завистью. Приятного...

Джейсон усмехнулся, глядя в пустое кресло, и покачал головой. То, что рассказал Сметвик было безумно важно. Но все живы, и один час это может подождать. А желание любимой жены — это даже больше чем закон!

Глава 16

Дамиан Вестерфорд пребывал в холодном бешенстве с самого утра. Мало ему было вчерашнего бала, так ещё сегодня эти двое словно задались целью свести его с ума. На завтраке только переглядывались, на обед уже пришли, держась за руки, а на ужин не явились вовсе. И один Мерлин знает, где пропадали. Глупая Эжени вопрос о брате пропустила мимо ушей, а спросить прямо он не смог. Зато твёрдо решил расстаться с ней при первом удобном случае. Хватит уже, при всех преимуществах, эта девица его стала бесить неимоверно — даже тем, что так похожа на брата.

Кое-как взяв себя в руки, после ужина Дамиан занял наблюдательный пункт у входа в гриффиндорскую гостиную, с целью выловить-таки Роба после свидания с нахальной девицей Гамп и предложить полетать. Бывший загонщик гриффов вряд ли откажется. Он явно фанател от квиддича в прошлые годы. Он и метлу свою даст сладкому мальчику. Благо, есть две запасных — подарки отца и деда.

А потом они, конечно, пойдут в квиддичные раздевалки — принять душ. Зачем мокрыми и грязными тащиться в свои гостиные? Роб милый мальчик, согласится, никуда не денется. И там не будет никого, кроме них...

Матчи временно прекратились, хотя в декабре обещали две праздничные игры — Гриффиндор-Слизерин и Рэйвенкло-Хаффлпафф. В последний день перед праздничным ужином и началом зимних каникул. И тренировки возобновятся через неделю, если он ничего не путает.

Дамиан едва не застонал, представив себе яркую картинку. И нервно оглянулся, не заметил ли его кто-то в нише. Хотя чары сокрытия он наложил качественные. Две мелкие гриффиндорки пронеслись стрелой, скороговоркой выпалив пароль портрету Полной Дамы. То ли он его не расслышал, то ли так были устроены специальные чары.

Мысли вернулись к Роберту Вуду под душем. Таким он увидел его в той раздевалке в прошлом году после игры, и с тех пор вся жизнь перевернулась. Он даже снился ему не раз, и часто всё в той же кабинке. И почему один из снов не воплотить в жизнь прямо сегодня?

Но Роба всё не было, и глухое раздражение росло. Вот покинула гостиную львят их декан. И когда успела пройти? Или до того, как он занял свой пост?

Потом к портрету заявилась однокурсница Скитер, заставив насторожиться. Вынюхивает что-то?

Ожидание становилось всё более томительным и невыносимым. Идиот, мог ведь послать Роберту сову с предложением, а не торчать в этой нише, где каждый может увидеть.

Проводив равнодушным взглядом двух гриффиндорцев, выпавших из прохода за портретом, он лишь на секунду вздрогнул — окровавленный парень показался похожим на Роба. Но наваждение рассеялось быстро.

Потом никчёмный Уизли потопал за Скитер, словно бычок на верёвочке, потом какие-то первокурсницы с таинственным видом тихонько прокрались за мальчиками-второкурсниками. Дамиан заскрипел зубами и вдруг сорвался с места, торопясь за Рыжиком и стервой Ритой. В голову пришла мысль о жидком Империусе. Если кретин проболтается ей, лёгкой жизни не будет. Как же он не подумал об Обете?

Ему ещё повезло, что успел заметить их на лестнице и даже понять, куда направляются. Ну конечно, словно во всём Хогвартсе нет другого места. Эти сволочи зашли именно в квиддичную раздевалку. И даже дверь оставили приоткрытой. Почуяли слежку? Конечно, он не дурак шагать в ловушку и умеет признавать поражение, но обидно было другое. Полёты с Робом и совместное мытье в душевой накрывались медным тазом. Даже если эта странная парочка с извращёнными отношениями задержится тут ненадолго, они показали, как ненадёжно такое место. Всякий идиот сюда может зайти, а запор там не такой и сложный — простой Алохоморой не открыть, но при желании справится и второкурсник.

Обратно он шёл медленно, разочарованный и злой. Упустил Роба, уйдя с наблюдательного пункта. Ничего не выяснил про разговоры Рыжика и Скитер, хотя Уизли можно было отловить позже и всё выпытать. И зачем побежал за ними, на что рассчитывал-то? А самое поганое, планы с вечером страсти летели мантикоре под хвост, а неудовлетворённость и напряжённость в теле никуда не делись. Полетать одному? Написать всё же письмо и летать уже ночью? Или пойти к себе и просто напиться?

Задумавшись, он почти налетел на девушку, спешащую ему навстречу. И досадливо поморщился, узнавая.

— Дамиан! — а вот мисс Вуд явно обрадовалась. Выглядела она бледновато, может быть, даже плакала недавно, но Вестерфорда это волновало в последнюю очередь.

— Здравствуй, Эжени. Ты прости, я немного спешу.

— Прости? — девушка странно на него посмотрела, но руку, вцепившуюся в рукав его мантии, не убрала. Оглянулась по сторонам — коридор второго этажа в этот час был пуст. — Нам надо поговорить!

— Надо, — кивнул он, внезапно решаясь. — Пойдём!

Заброшенная кладовка была совсем недалеко. И даже пустая, не считая пары колченогих стульев и треснутого древка от старой метлы. Он уже бывал здесь однажды.

— Дамиан, — дверь плотно закрылась, повинуясь запирающему заклинанию, и Эжени попробовала сразу прижаться к парню.

Решимость порвать отношения от такого беззащитного и доверчивого шага дала трещину. Эжени стало жалко. Собственно, будь она парнем, он мог бы на неё запасть. А вообще — стройная, худенькая, и так похожа на Роба! Рост такой же, и грудь почти незаметна. Вот только волосы длинные, собраны в хвост. Он был бы не против, если бы её брат отрастил такие же.

А вот рот, губы, маленький аккуратный нос — всё такое же. И если закрыть глаза... Да какого Мордреда? Сама напросилась!

На поцелуй девчонка ответила несмело и не сразу, а потом даже застонала, обнимая за шею, вжимаясь в него всем своим тщедушным тельцем, перехватывая инициативу с неожиданной страстью.

Дурак он был, что раньше держал дистанцию. Это как минимум было бы забавно и даже слегка приятно. А если вот так положить руки на бёдра и представить её брата...

Она не очень-то и сопротивлялась, даже поняв, что поцелуями дело не ограничится. И раздеть позволила, не ломаясь, и на колени опустилась сама. Только, когда дошло до главного, задрожала так сильно, что у него просто крышу снесло. Остановиться не то чтобы не хотел, а уже просто не мог. Наверное, ей было очень больно, — подготовке он уделил слишком мало времени, — но девчонка не издала ни звука, покорно стоя на четвереньках и продолжая дрожать. Наверное, на её теле останутся синяки — он не был нежен.

И конечно, большой ошибкой было забыться настолько, чтобы практически прорычать имя: "Роберт" куда-то в потолок от затопившей его эйфории. Он ещё тяжело дышал, медленно приходя в себя, а девчонка уже встала, и молча принялась одеваться, методично чиня порванную одежду лёгкими взмахами палочки.

На Вестерфорда, стоявшего на коленях, она не смотрела. В лёгком свете от его палочки виднелись следы слёз на щеках и распухшая, искусанная нижняя губа. Неосознанно Эжени несколько раз провела по ней языком, пока сражалась с починкой застёжки на своей юбке.

— Послушай, — хрипло начал он, поправив на себе одежду, но не спеша подниматься.

— Тише! — она уже накинула мантию, повязала на шею шарфик и собрала волосы в хвост.

— Я дам тебе специальную мазь, всё быстро заживёт.

Она вздрогнула и странно на него посмотрела:

— Встань!

Он послушно поднялся, возвышаясь над ней. В голове было пусто и звонко, никаких путных мыслей.

— Ты мерзавец, — зашептала она горячечно, приблизившись к его уху. — Ненавижу! И Робу всё расскажу. Отстань от нашей семьи или пожалеешь!

Всё-таки ей не понравилось. И сохранённую девственность не оценила. Жаль. Но старый добрый Обливиэйт никто не отменял. Только для начала применить грубую силу, прижав её грудью к шершавой стене, задрать мантию и юбку и наложить очищающее и заживляющее. Обойдётся без мази!

Она не орала и не вырывалась, но руку, зажавшую рот, прокусила до крови, зараза. А потом смотрела своими серыми глазами с таким вызовом и ненавистью, что у него даже совесть молчала при наложении заклинания забвения. Всего лишь защита. А то ведь приложит какой-нибудь гадостью, а после сама плакать будет.

Эжени моргнула и посмотрела совсем другим взглядом — с непониманием и любопытством.

— Ты здорово целуешься, — прошептал он нежно, погладив её по щеке.

— Правда? — она прикрыла глаза, принимая ласку.

— Да. Как-нибудь повторим?

— Конечно! — девчонка широко улыбнулась.

Дамиан распахнул перед ней дверь. Заклинание выявления сработало на отлично — никого в коридоре не встретилось.

— До встречи!

— Пока. Увидимся за завтраком?

Вестерфорд лишь кивнул, глядя вслед поспешно удаляющейся девушке. Пожалуй, с разрывом он спешить не будет. Даже если получится с Робом, что мешает иметь ещё и сестру? Так что старый план был снова одобрен и утверждён.

* * *

— Это что, мисс Прюэтт? — профессор МакГонагалл взяла в руки алую розу на длинной ножке с обрезанными шипами и росой, дрожащей на лепестках.

— Не знаю, — смутилась Санька. — Я случайно.

Не рассказывать же правду, что всё время думает об Обливиэйте директора, падении с лестницы, больничном крыле и цветах, что появлялись на тумбочке. Ну не мог это сделать Артур! Не в его духе. Или ему подсказали, — что не исключено — или это был кто-то другой. Но кто? Рудольфус? Рабастан?

— Разве задание было таким? Это вы проходили на четвёртом курсе.

— Я исправлюсь.

— Надеюсь на это, мисс Прюэтт! А пока — два балла с Гриффиндора.

Закусив губу, Санька осторожно забрала розу и положила перед собой на парту. Как же не хотелось превращать её обратно в мышь. Забрать бы с собой и поставить в комнате. Но только неизвестно, сколько продлится её спонтанная трансфигурация, а жить с мышами — то ещё счастье. И МакГонагалл стояла над душой, ждала.

Полюбовавшись в последний раз, девушка вздохнула и взмахнула палочкой, взятой у нового родича, отменяя превращение. Но ни с первой, ни со второй попытки не получилось. Возможно, палочка Антуана Робертса не так хорошо ей подходила, как показалось вначале.

Профессор Трансфигурации фыркнула и сама применила заклинание. Белая мышь пискнула и попыталась удрать.

— Ещё один балл с Гриффиндора. Будьте внимательней. Мне нужно, чтобы вы превратили мышь в другое существо, большее по размеру хотя бы вдвое.

Цветка было жалко почти до слёз. Эжени оглянулась на неё и подняла большой палец вверх. Какая-то она бледная была с утра, может — заболела? Роб тоже подмигнул, а вот Артур словно ничего вокруг не замечал, витая где-то в облаках.

Санька подумала про теплицы, безнадёжно махая палочкой над обездвиженной мышью. Ни в кота, ни в собаку та превращаться не желала. Её цветы отсылали в теплицы. И она даже помнила их все: роза, букет фиалок, букет жёлтых маргариток, три герберы — жёлтая, оранжевая и красная — и семь белых лилий. Возможно, они уже давно завяли и их выбросили, но оставалась надежда, что цветы магические, и могли жить дольше. Она подумала, что должна бы знать, где находится эта теплица. Но ничто не мешает посмотреть по той карте, что осталась от братьев. Она преступно мало внимания стала ей уделять, выучив только самые необходимые пути к кабинетам и башням.

— Мисс Прюэтт! Назовите мне это животное.

Профессор МакГонагалл опять была рядом, словно за другими следить было не нужно. Вон, у Хиггинса вообще какой-то монстр получился, с ушами зайца и телом ёжика.

— Это лилия, — вздохнула она, гадая, сколько баллов потеряет факультет на этот раз. — Простите, я задумалась.

— Опять? — взмах палочки декана снова уничтожил красоту.

Хаффпаффцы слева от неё начали хихикать, а вот гриффиндорцы помалкивали.

Её спас короткий, но громкий стук в дверь.

Все живо стали поворачиваться к выходу, и Санька тоже оглянулась. Оказалось, это префект Лестрейндж собственной персоной.

— Прошу прощения, профессор, — учтиво сказал он, глядя на преподавателя, — мне нужно забрать с урока мисс Прюэтт.

Санька вздрогнула от удивления, и мышь всё же сбежала, ощутив свободу.

— Зачем это? — подозрительно спросила МакГонагалл.

— Если желаете, я сообщу это вам конфиденциально, — ухмыльнулся Рудольфус. — Или позже вы можете узнать у директора Дамблдора.

— Что ж, до конца урока осталось пятнадцать минут, и думаю, директор подождёт...

— Директор, может, подождёт, — закивал Рудольфус, непочтительно перебивая профессора. Глаза его смотрели холодно на декана гриффиндорцев, — а вот Попечительский совет не отличается сегодня терпением. Я уже не говорю о лорде Прюэтте.

— Л-лорд Прюэтт здесь? — голос МакГоногалл дрогнул. — Идите же, мисс Прюэтт. Вы же слышали, что вас зовут!

— Но мышь, — Санька поспешно сунула учебник в сумку. — Она сбежала, и я не знаю...

— Вы заставляете директора ждать, — сухо ответила декан.

Стараясь скрыть радость, Санька поспешила на выход. Рудольфус галантно распахнул перед ней дверь и ехидно улыбнулся:

— Прошу!

Она помнила дорогу к кабинету директора довольно смутно.

— Ты куда? — удивился префект, плотно прикрыв дверь в кабинет.

— А куда? Где директор? — она уже успела сделать несколько шагов в сторону лестниц, но теперь недоумённо остановилась.

— У себя, надо полагать. С целой толпой возмущённых попечителей.

Руди с нахальной улыбкой подошёл, взял её под руку и повёл в противоположную сторону.

— Тебя попросили меня позвать?

— Я сам вызвался. Только зачем спешить? У нас есть... Сколько сказала МакКошка? Пятнадцать минут? Вот и используем их с пользой.

— Руди! Ты просто так вытащил меня с урока? — восхитилась Санька.

— Почему просто так? — деланно возмутился префект. — А кто со мной поговорить хотел?

— Я хотела, но только не во время урока. И ещё — ты сказал, что мой отец в школе?

— Пока нет, но скоро прибудет, думается мне.

— Но ты сказал профессору...

— Только правду, если подумать, — Рудольфус ухмыльнулся, открывая дверь заброшенного класса. Несколько разломанных парт сиротливо стояли у стены.

— Ты нахал, Рудольфус! — радостно заявила Санька.

— А то! — Лестрейндж трансфигурировал парты в два удобных кресла. — Прошу, миледи!

Она залезла в большое кресло с ногами. Оно было таким мягким и удобным, что так и хотелось свернуться на нём в клубочек и просто полежать, ни о чём не думая.

— Кажется, я перестарался, — хмыкнул префект. — Открой глаза и объясни мне суть своей загадочной записки, или я превращу это мягкое кресло в жёсткий стул.

— Ты не будешь таким жестоким, я уверена, — вздохнула Санька, чуть-чуть распрямляясь. Разговаривать о серьёзном не хотелось совсем.

— Итак?

— У меня вопрос.

— Я внимательно слушаю!

— Почему ты не рассказал мне, что спас меня от Уизли на Астрономической башне?

Руди помрачнел и глубоко вздохнул:

— Не мог. Что ты помнишь? И почему спрашиваешь только сейчас, если помнишь?

— А я только сегодня вспомнила, — Санька поморщилась — обсуждать это с Руди оказалось не лучшей идеей, на душе стало неприятно и тоскливо. — Не мог — почему?

Он покачал головой. Лицо стало напряжённым:

— И сейчас не могу. Прости.

Она даже выпрямилась, нормально садясь на кресле и глядя на него во все глаза:

— Непреложный Обет? Кто? Директор? Не говори, если не можешь! Я вспомнила всё — и Обливиэйт, и как вы меня несли. Наверное, я неправильно выразилась. Я не спросить хотела, а поблагодарить тебя и Беллатрикс. Ведь если бы не вы...

— А Рабастана? — он вытер кровь, выступившую из носа, и поморщился.

— Это из-за Обета? — испугалась Санька. — Не говори ничего! И Рабастану я тоже благодарна. Ты передашь ему?

— Может, стоит сделать это лично? — улыбнулся он. — Бель я сам скажу, а вот брат с некоторых пор меня избегает.

— Но почему?

— Лучше скажи, если был Обливиэйт, то кто его снял?

Ей было гораздо интересней, почему поссорились братья, но пришлось выкинуть из головы Басти хотя бы на время.

— Никто. Возможно, он сам слетел. Целитель сказал, что магия едва меня не покинула, а потом вернулась обратно. Может, поэтому? Ты же знаешь, что я снова была в Больничном крыле?

— Не знает только ленивый, — хмыкнул Лестрейндж. Кровь из носа у него больше не шла. — Я счастлив, что ты выжила. Ты знаешь, от этих подлых силков погибло немало народу.

Она кивнула и некоторое время молчала, собираясь с мыслями.

— А что было тогда, перед матчем, помнишь? Когда ты заставил меня раздеться.

Санька с удивлением и толикой злорадства увидела, как смутился Рудольфус.

— Надо было найти на тебе что-то, что заставляло быть такой доверчивой, — медленно ответил он.

— Кому надо?

— Ты же сама сказала, что я твой друг.

— Ага, позавчера.

— Санни!

— Что, Руди? Тоже Обет?

— Тебе ничего не скажет его имя. И не спрашивай, я не стану его называть. Разве ты не рада, что жуткое колечко с тебя сняли?

Теперь она догадалась, чьё имя он не хотел называть. Ну конечно, Тёмный Лорд. Кто же ещё! И ей сильно захотелось попросить его закатать левый рукав мантии. Но не стала. Опасно, пусть они и друзья.

— Разумеется, рада. Спасибо тебе большое. И тому, кто тебе это приказал. И можешь не объяснять, не буду лезть в твои секреты.

— Ты обиделась!

— Нет!

— Да, я же вижу. Хочешь, я... научу тебя не бояться метлы?

— Да ну тебя, Руди! Всё нормально. Пора уже идти к попечителям. Ты не знаешь, чего им от меня надо?

— Может, убедиться, что ты жива и здорова? Вставай, пора этим креслам вернуть прежний вид.

— Классное кресло! — Санька встала и с грустью смотрела на их превращение в сломанные парты. — В нём хочется сидеть и не вылезать.

— Понравилось? — лукаво улыбнулся Рудольфус. — У нас в замке такие стоят в комнате Рабастана.

Она вспыхнула:

— Зачем ты это сказал?

— Будешь в гостях, обязательно убедись.

— Сомневаюсь, что когда-нибудь...

— Пятого января. Вы приглашены к нам на приём, и лорд Прюэтт уже ответил согласием.

У неё даже ёкнуло внутри от неожиданности. Но Санька поспешила себя утешить — все друг друга приглашают, это ещё ничего не значит. И у Прюэттов тоже будет приём, на который приглашены Лестрейнджи. Возникла глупая мысль, должна ли она в ответ показать Басти свою комнату, которую ещё даже не видела? Может, и у неё там есть хорошее кресло? Щекам стало жарко.

— Я пойду первая, — быстро сказала она. — Урок, наверное, уже закончился.

Рудольфус понимающе улыбнулся, словно прочитал её мысли:

— Иди, конечно. И не дрейфь! Это просто попечители, и они на твоей стороне.

* * *

В кабинете директора она была уже во второй раз, только вот в первый раз ничего рассмотреть не успела. И почему ей казалось, что он маленький? Попечителей было много, как минимум человек пятнадцать, и всем нашлось место в креслах и на двух диванчиках. Отца не было. У самого окна занимала невысокий пуфик заплаканная Помона Спраут. У девушки сжалось сердце от её вида.

Директор сидел за своим столом и таинственно поблёскивал стёклами очков. Санька растерянно огляделась, узнала Нотта, стоящего сбоку, и даже встретилась с ним взглядом. Смотрит как через прицел, прямо как тогда, на балу. У того же Басти взгляд совсем другой, то горячий и волнующий, то спокойный и весёлый. И руки, сильные, но нежные, а у Нотта рука железная и такая же холодная. Интересно, скажи она так — и что бы он сделал? На месте бы горло перерезал, или предпочёл поджарить адским пламенем?

Невольное сравнение промелькнуло в голове за секунду, и она шагнула поближе к Робертсу, — по крайней мере, он закрывал её от взгляда Магнуса Нотта.

— А вот и мисс Прюэтт, — радостно сказал директор. — Скажи нам, дорогая девочка, как твоё самочувствие.

Санька кивнула:

— Спасибо, всё хорошо.

— Можно узнать, как вы чувствовали себя вчера? — холодный голос Нотта резанул по нервам.

Попечители негромко зароптали, а ответил, как ни странно, профессор Робертс:

— Сомневаюсь, что мисс Прюэтт помнит своё состояние. Такое и врагу не пожелаешь.

— Вы видели это сами, профессор? — поинтересовалась пожилая леди в высокой остроконечной шляпе.

— Да, миссис Эйвери.

— Тогда, может, и мы посмотрим? — предложил грузный старик, который сразу не понравился Саньке из-за неприятных водянистых глаз и всклокоченной седой бороды. — Альбус, у тебя же есть думосбор?

— Думаю, это лишнее. Вы все слышали целителя, — Альбус вздохнул. — Девочка пострадала, но это не повод рассматривать её мучения.

— Директор прав, — поддержал его мрачный Робертс. — Если я кому и покажу свои воспоминания, то, как и целитель, только её отцу.

Опять поднялся ропот, но Санька в него не вслушивалась. Щёки её пылали. Она вдруг прекрасно себе представила, в каком виде была в больничном крыле вчера. Её же постоянно обтирали, а значит, никакой одежды не было. И Робертс это видел? Она готова была провалиться сквозь землю. А последние слова её и вовсе добили. Покажут отцу? Хотелось встать на колени и умолять его это не делать.

— Девочка моя, — обратился к ней директор, — расскажи нам, как так получилось, что ты осталась в теплице одна, когда все вышли?

Этого вопроса она ждала и боялась. Но решила быть честной. Хотя бы ради Помоны, которую эти гады совсем затравили, судя по всему.

— Я плохо спала ночью. А в теплице было темно, и я сама не заметила, как задремала.

— Что это вы делали ночью, мисс? — прокаркала миссис Эйвери.

— Не думаю, что она должна отвечать на подобный вопрос, — вмешался Нотт.

— А я бы послушал, — хохотнул старик с водянистыми глазами.

— Прекратите балаган, — оборвал его строгий джентльмен в серой мантии. — Скажите, милочка, вас предупреждали о том, как опасно терять бдительность рядом с Силками Майя?

— Да, — кивнула Санька.

— Когда же?

— Перед уроком, — вспомнила она, — профессор Спраут всех нас предупредила о соблюдении безопасности перед тем, как зайти в теплицу.

— И вы посчитали, что можно пренебречь? — миссис Эйвери сверлила её недобрым взглядом. — Возможно, мисс Спраут выразилась недостаточно понятно?

В этот момент камин загудел и в кабинет шагнул лорд Прюэтт, величественный и грозный. У Саньки на глаза невольно навернулись слёзы. От вопросов ей становилось всё неуютнее среди этих господ. Возможно, поэтому она бросилась через комнату, наплевав на приличия, повисла на шее родителя, ощутила крепкие объятия и расплакалась, уткнувшись в его грудь.

Тягостное молчание заставило её быстро успокоиться, но отрываться от отца она не желала.

— Добрый день, господа, — в голосе лорда Прюэтта явственно ощущался металл. — Мне показалось, или вы, не дожидаясь моего прихода, устроили допрос моей дочери, только чудом выжившей вчера ночью? Или мне назвать это мероприятие судилищем?

— Да что вы... — начала старуха Эйвери, но тут же осеклась.

— Я бы попросил, — пробасил кто-то из мужчин.

— Вы как раз вовремя, лорд Прюэтт, — а это явно сказал директор. — Может, мы отпустим девочку? Она и так пережила серьёзный стресс.

— Зачем же? — отец ещё крепче прижал её к себе. — Я просто заберу её домой. Где её декан? Попрошу прислать вещи.

— Не надо горячиться! — воскликнул директор.

Санни сжалась в руках отца. Как-то она была не готова к тому, что её забирают с учёбы. Не для того ли, чтобы сразу выдать замуж? Попыталась высвободиться из его рук, и он её сразу отпустил.

— У тебя ещё уроки? — тихо спросил он.

— Да, — судорожно вздохнула Санька. — Руны.

— Тогда беги, позже увидимся.

Ни на кого больше не глядя, она быстро вышла из кабинета и сбежала по крутой лестнице.

* * *

Артур не слишком расстроился от реакции Саньки, хоть и удивился, какой фестрал её покусал. Вроде бы должна была услышать от Хиггинса, как он, Артур, её защитил перед всеми. Вместе же прохлаждались в больничном крыле. Хотя этот Бен и соврать мог, с чего бы ему правду говорить.

Сказать по правде, Рыжик не расстроился вообще. Да мало ли какие тараканы у бешеной Прюэтт. Наверняка же узнает о драке и ещё стыдно будет. Только он ещё подумает, надо ли ему оно, её прощение и прочая дружба. После вчерашнего.

Завтракал он с большим удовольствием. А ещё ждал совы, но не дождался. Да и времени прошло совсем мало, — возможно, ответ придёт только к субботе. Так что и без рыжей бестии у него было о чём подумать. Кто бы знал, что стерва Скитер такое устроит.

Вчера он был полон дурных предчувствий, когда Рита велела ему идти за ней. Недоумевал, куда идут и, собственно, зачем. Потом появились догадки, когда понял, куда привела. Мысль о том, что сейчас от него потребуют секс прямо в квиддичной раздевалке, заставила по-новому взглянуть на девицу.

Ну а что — невысокая, да и мало найдётся девок с него ростом, зато всё при ней. Под мантией много не разглядишь, но в платье он её помнил хорошо, а что не видел, воображение легко дорисовало. Высокая грудь как раз такого размера, чтобы уместиться в его большой ладони, и попка аккуратная и выпуклая, такие ему всегда нравились, ножки вообще обалденные, от их вида он почему-то заводился мгновенно. И такая девка выбрала его?

Он шёл за ней в самый конец раздевалки, не веря своему счастью. Подумать только, она его хочет! Именно его, и никого другого. И кто после этого неудачник? Да кому нужна эта рыжая недотрога?! Вот с этой можно столько всего... И сразу представил несколько вариантов, даже ладони вспотели от предвкушения. Незаметно вытер их о мантию. Дурацкое свойство!

— Раздевайся, котик, — промурлыкала Рита, обернувшись.

И он задохнулся от ласковой улыбки. Только не спешить — не оценит. Или наоборот?

— Ты этого правда хочешь? — спросил он дрогнувшим голосом, отбрасывая мантию на скамейку. Рубашку хотелось сорвать одним рывком, но под её пристальным взглядом он медленно стал расстёгивать каждую пуговицу, начиная с верхней. За Ритой следил настороженно, пытаясь угадать, как именно она хочет. Что это не будет чем-то обычным, он даже не сомневался и сильно боялся её разочаровать. Кое-что он умел, недаром дядька несколько раз водил его в бордель. Причём не самый худший. Была там одна рыжая шлюшка, которая много чему научила пятнадцатилетнего Артура. Жаль, применить было почти негде, только с теми же шлюшками, а им это особо не надо.

— Не нравлюсь? — он вдруг совсем рядом увидел её глаза, пытливо заглядывающие прямо куда-то внутрь мозга. Дёрнулся обнять, но она ловко увернулась. Играет с ним? Пусть. Только зачем легиллименция?

— Мысли читаешь? Легиллимент? — решил уточнить Артур, вытаскивая рубаху из брюк. — Нравишься! Я и так бы сказал.

Она иронично подняла бровь:

— Куда бы ты делся?! Но все твои мысли, котик, у тебя на лбу написаны. Крупным шрифтом. И нет, я не легиллимент. Но всё равно всё узнаю.

— А я и не скрываю, — выдохнул он, стягивая рубашку с плеч и не сводя с неё глаз. Предвкушение будоражило кровь, огнём пробегая по венам. Он и не помнил, когда у него был полноценный секс. Летом с той сквибкой и не считается вовсе, жалкая она была какая-то и ныла всё время. Ломалась долго, а потом рыдала, словно жизнь кончилась. Всё удовольствие испортила, коза... Он и рад был, что больше не повторилось. И зачем её сейчас вспомнил? Эта точно рыдать не станет, да и сомнительно, что девственница.

— Достаточно, — Скитер помахала палочкой, едва он взялся за ремень брюк, заставив его сердце сбиться с ритма — его собственная палочка осталась в кармане мантии. Сглотнув, он замер, заметив, как сузились у Риты глаза. Сама разденет? Так он не против.

По разгорячённому телу поползли мурашки — в раздевалке было очень холодно. Игры пока прекратились, а до тренировок ещё неделя. Вот и не топят камины. И согревающее не наложить.

— Я возьму палочку? — указал он на свою мантию.

— Нет! — ответ прозвучал резко, но он и не рассчитывал. Похоже, ей нравилось, что палочка только у неё. — Ручки протяни! Ладошками вниз, котик!

Зачем ей его многострадальные руки, он не понял. Помедлил, пока её палочка не нацелилась ему в лоб. И смирился. Вытянул руки и зажмурился. Однажды мать розгами отлупила его по пальцам за украденный браслет. Было ужасно больно и обидно — браслет он не брал. Потом она нашла свою безделушку, смеялась ещё. И тогда он дождался, пока мать уйдёт камином на Косую Аллею. Долго ковырялся, в восемь лет палочки у него ещё не было, но комнату открыл, стихийный выброс помог. Нашёл злополучный браслет и забросил его на чердак. Упырю. Мать бесилась, снова отхлестала по рукам розгами — прямо по незажившим ранам, но куда дел браслет он так и не признался.

Боль всё не приходила, и он осмелился приоткрыть глаза. А потом и широко распахнуть. Скитер сосредоточенно водила палочкой над разбитыми костяшками. Раны затягивались прямо на глазах. Так только у целителя получалось, и то сначала долгая лекция шла, потом противные зелья внутрь и густое, зеленоватое наружно — в виде мази. От неё ещё такие неприятные жгучие ощущения. А тут даже не кольнуло нигде.

— Глазки-то закрой, — хмыкнула Рита, заметив его взгляд. — И рот тоже. А лицо поверни к свету, вот так.

Он послушался, сглотнув, ощутил лёгкое касание рук. Вздохнул, когда режущая боль в виске вдруг исчезла бесследно.

— Готово, котик. Такой здоровый парень, а боишься.

— Не боюсь, — рискнул возразить он, следя за перемещениями Скитер. Игра затягивалась, но ему даже нравилось. Подлечила, приласкала, ждёт от него первого шага?

Она обошла вокруг него, похмыкала пренебрежительно и встала напротив, склонив голову к плечу. Взгляд изучающий, непонятный. Но его руку с плеча сразу сбросила и крепко ухватилась за ремень брюк. Он и не возражал — сама так сама!

Он уже тяжело дышал и только сжимал кулаки, не понимая, чего она тянет.

— А это что? — ноготки прошлись ниже брючного ремня, заставив резко выдохнуть — наконец-то! Но Скитер руку убрала, поцокала язычком и покачала головой. — Нет, котик, пока не заслужил!

Он широко распахнул глаза, не веря своим ушам.

— Почему это?

— Вопросы задавать буду я, — отрезала она, присаживаясь на ближайшую скамейку, — одевайся.

Он всё ещё не хотел поверить:

— Послушай, я сделаю всё, что скажешь.

— Неинтересно, — нахально улыбнулась она. — И что-то я послушания не увидела. Рубашку надень!

Несколько секунд он ещё надеялся на что-то, но потом схватил рубашку и с мрачным видом стал одеваться, путаясь в рукавах.

Давить он опасался и обиду постарался проглотить. Не впервой. Мать любила его обламывать, — казалось, наслаждаясь видом злых слёз. Пообещает, бывало, что-то, а потом сообщает, что передумала. Слёзы закончились в десять лет, он просто перестал ей верить, и жить стало чуточку легче.

Она отошла, присела на низкую скамейку, кивнув на вторую:

— Садись, львёночек!

Артур угрюмо вздохнул, но послушался. Не заслужил!

— Ну, рассказывай, — спокойно сказала она, внимательно его рассматривая.

— Что? — опешил он, с трудом воспринимая резкую смену темы.

— Всё. Как дошёл до жизни такой.

Внутри стало неуютно, но застёгивать рубашку он не спешил. Он не верил, что она говорит всерьёз. Что-то ей надо от него, только вот что? Или узнала как-то о его делах? Про Дамиана? Они на одном факультете, мог он ей рассказать? Что она хочет? Шантажировать?

— Я не знаю... — буркнул он на пробу. — Тебя что-то конкретное интересует?

— То есть, рассказывать ты отказываешься? — Рита начала покачивать маленькой ножкой в синей туфле. На ножку он засмотрелся. И вздрогнул, когда она замерла.

— Я же не знаю, что тебе интересно, а что нет, — признался хрипло. Вид ножки его будоражил. Она специально это делает?

— Начни с детства, — мягко посоветовала она. — Родители, братья, сестры.

Он не понимал, с чего это её вдруг заинтересовала его жизнь, его родственники? Зачем это ей? На шантаж не похоже — вряд ли что-то успела узнать. Или просто помочь может? Только зачем ей такой неудачник? Вот только интересуется же, сама пристаёт, значит, он ей нравится?

— Зачем тебе это нужно? — не удержавшись, спросил прямо.

— Просто хочу тебя лучше узнать, — подмигнула она. — А не зная прошлого, сложно понять человека. Моим другом стать трудно. Но ты же хочешь?

— Другом? — скривился он. — Не хочу.

Она даже поаплодировала, издевательски улыбаясь:

— Тогда тем более постараться придётся.

Он медленно кивнул, это имело смысл.

— Котик, я жду! — сейчас она начала злиться. Или нет, пока ещё нет.

— У меня никого нет, — глухо произнёс он. При воспоминании о письме матери сразу хотелось убивать. Или что-то разрушать. Но Рита же не знает. — Про мать не буду. А отец умер, когда мне было два года. Я его не помню.

— Так не пойдёт, — покачала головой Скитер и прищурилась. — Либо ты слушаешься, либо нет. Всё просто, львёночек!

* * *

Артур вздохнул и отвёл взгляд от её ножки. Никому до сих пор его жизнь интересна не была. Даже Дамблдор больше советы давал и хитросплетённые разговоры вёл, указывал, что делать и не делать, но интереса не только к прошлому, но даже к настоящему не проявлял. Сам, наверное, знал, пусть и не всё. Откуда-то ведь узнал про свадьбу матери. А что сына бросила и о свадьбе в последний миг сообщила — нет. Думал, что Артур давно уже знает, а что не пригласили — сам не захотел. И он разубеждать директора не стал. Не хватало ещё одной лекции, вариации которой уже семь лет слушает от старика, что мать нужно любить и уважать. Много он понимает!

— Нас было трое в семье, — начал он, следя за её лицом. Она лишь серьёзно кивнула. — Я старший, Альфред младше на три года, Демиус — на четыре. Братьев забрали их отцы, они были бастардами. Оба родились уже после смерти моего отца. Забрали их только после стихийных выбросов, а до этого они жили с нами. Но я их уже плохо помню. Сейчас, кажется, оба учатся в Дурмстранге.

— И вы остались с матерью вдвоём?

Он запыхтел — казалось бы, всё уже сказал, что ещё надо? Но ответил:

— Да.

— И замуж она больше не вышла? Милый, мне не хочется причинять тебе боль, — она демонстративно покачала своей палочкой, показывая ровные зубки в улыбке, — и есть вещи похуже Круцио, ты знаешь? Но ты можешь просто ответить.

— Мать по какому-то контракту не могла выйти замуж повторно, пока я не достигну совершеннолетия, — поспешно ответил он. — Глупость страшная. Наверное, поэтому она так меня ненавидела.

— Надо думать, — спокойно кивнула Рита. — Ничего себе условьице. Но ненавидеть собственного ребёнка... Значит, так. Прекрати мандражировать, я поняла, что мать у тебя редкой доброты женщина, так что расслабься и рассказывай дальше. Как вы с ней жили и где?

— Нормально жили. За бастардов ей заплатили. Мы не голодали. И отец что-то оставил. Ну и... были мужчины. Некоторые ничего.

— Много?

— Не считал, — буркнул Артур.

— А Блэки?

— Помогали, да. Иногда я гостил у одного дядьки. Но это бывало редко.

Постепенно он и в самом деле расслабился, рассказал о некоторых случаях из жизни, обходя отношения с матерью. Рита не настаивала. Слушала внимательно, кивала.

— Почему "предатели крови"? — спросила она в какой-то момент.

— Я сам не знаю, — совсем уже разоткровенничался он. — Так называли ещё отца. Печать эта поганая появилась, вроде, при его жизни. Он ведь тоже пацаном остался один. Дед-то богат был, дом огромный, или даже поместье, а отцу только Нора и осталась... Мне как-то рассказала мать, — он резко замолчал, глядя в сторону. И с трудом продолжил, найдя безопасную тему: — Отцу очень директор Дамблдор тогда помог. Чем — я не знаю. Кажется, как раз хотел печать эту снять. Не вышло. Директор говорит, в этом нет ничего плохого. Но мне кажется, это не так. Никому не говори, он запретил мне, но... он наш родич, и не очень дальний.

— Нора? В прямом смысле?

— Да нет же, дом наш так называется. Вроде бы отец его считал таким уютным, вот и назвал. Только нифига он не уютный!

— Ни домовиков, никого больше? Только вы вдвоём жили в этой Норе?

— Ну почему же? — невесело усмехнулся Артур. — Есть ещё Упырь. Семейная реликвия. На чердаке живёт. Стучит там.

— Упырь? Ты в курсе вообще, что такое упырь? Видел его?

— Куда там! Лазал пацаном, конечно, хоть мать и запрещала, но ничего под лохмотьями разглядеть не успел.

— Почему не успел?

— Мать засекла, выдрала розгами. Но мне показалось, что упырь раньше её крика исчез. Ну знаешь, как домовики. Только тем же вечером опять уже стучал. А потом не до него как-то было.

— Чудненько, — мисс Скитер выпрямилась, потянувшись всем телом, да так, что Артур невольно оценил и округлость груди, и тонкую талию.

Он насторожился, выпрямляясь. С разговорами покончено?

— Решено. Едем на каникулы в твою Нору! Мой отец всё равно далеко на разработках своих. А в школе оставаться тошно.

— Ты правда хочешь поехать? — поразился он. И, решившись — была не была! — соскользнул на пол, становясь на колени и оказываясь к ней почти вплотную. Схватить и поцеловать ему удалось, даже понравилось, и Скитер как будто не удивилась, вот только когда он сжал немаленькую грудь — распахнутая мантия не мешала, а блузка и кружевное бельё под ней были смешной преградой — то почувствовал, как её пальцы сдавили самое дорогое, словно клещами. От боли на глазах выступили слёзы.

— Садись обратно, котик, — прошептала ему Скитер на ухо, — и рассказывай про маму.

— Расскажу, — прохрипел он, не двигаясь с места. Крупные капли пота выступили на лбу, но ему удалось улыбнуться через силу, — если ещё раз поцелуешь.

Не разжимая кулаки, он обнял её и рывком притянул к себе. Боялся одного, что просто потеряет сознание, но отступить сейчас просто не мог. Боль отдавалась в каждой клеточке тела, а он не отрывал помутневшего взгляда от её светло-карих с жёлтыми прожилками глаз.

— Мой лев! — спустя целую вечность восхитилась Скитер, сверкнув этими самыми глазами. И отпустила, взамен больно схватив его за волосы и притягивая к себе. Никогда Артура ещё так не целовали. Страстно, горячо, жёстко и чувственно. Забылось всё, даже недавняя боль. А когда её рука нырнула в его брюки, всё закончилось очень быстро. Она улыбнулась ему, похлопала по щеке и взмахом палочки спокойно починила разорванную блузку.

— В душ? — спросила нормальным тоном.

— Потом, — мотнул он головой. — Если тебе не противно.

— Мне приятно. Так расскажешь?

— Да, — он сел и притянул её к себе на колени, усаживая боком.

— Не слишком наглеешь? — подняла она бровь.

— Стараюсь быть нежным, — пробормотал он в её волосы. — Если ты меня обнимешь, мне легче будет рассказать.

— Шантаж, — хихикнула она и обняла его за талию, прижимаясь щекой к груди. — Слушаю тебя, мой... Кто же ты у меня, Артур?

— Медведь? — пожал он плечами. — У меня патронус такой.

— Отлично! Будешь Медведиком. Рассказывай!

Рассказывал он не спеша, подбирая слова, стараясь не слишком часто поминать Мордреда и прочих дракклов — и про то, каким образом мать его бросила, и что замуж вышла за Треверса, чтобы печать снять, и как обращалась с ним на каникулах. Поведал нейтральным тоном даже про то, что не рассказывал никому вообще — как один из мужчин матери изнасиловал его в десять лет. Матери дома не было, и кричать было бесполезно, тот гад был сильнее во много раз. Он потом много раз думал, почему стихийный выброс не случился до всего, но разве можно ими управлять. Зато он случился сразу после. Комнату просто разнесло в щепки, не осталось ни одной целой стены. И гада тоже — перемололо в фарш, только палочка волшебная и уцелела, именно она сейчас в кармане его мантии. Хорошая палочка. Мать разбираться не стала, Артуру казалось, что она сама всё поняла. Только пока угол дома восстанавливали, он три дня просидел запертый в подвале, без еды и воды. Ослабленный из-за сильного выброса и несчастный. По ночам у выхода, в ложбинке под дверью скапливалась вода, так что питье какое-то всё же было. Он рассказал и о других наказаниях, но разнообразием они не отличались.

Кто бы знал, как легко рассказывать, когда кто-то тебя обнимает и гладит по спине. И закончил Артур со вздохом, посетовав, что есть им в Норе будет нечего.

— Я не думаю, что тебе там понравится. Наверное, и деньги она забрала все, да не так много и было.

— Не твоя печаль, Медведик — легко чмокнула она его в нос. — Разберёмся. Главное — не проболтайся никому. Впрочем, что я тебя мучаю? Давай Непреложный Обет, и не будешь бояться сболтнуть.

Он усмехнулся и кивнул. Обет так Обет. Хотя он бы и так не проболтался.

А Скитер его огорошила:

— И не волнуйся, я не одна к тебе приеду, а с домовушкой и тёткой по матери. Всё будет более чем прилично. Ну, постольку поскольку...

— Мне нравится, — решил он. — А что тётка? Строгая?

— Ну так, — она неопределённо махнула рукой, — сковородой может приголубить, если разозлить. А вообще спокойная, как фестрал.

— Готовит хорошо? — уточнил он.

— Угадал, — хихикнула Рита, — вечная борьба у них с домовушкой. Увидишь — будет весело.

— Мне уже весело!

— Медведик, ты только не пугайся, но у меня ещё сюрприз для тебя будет. Хороший, тебе понравится.

— А теперь мне страшно, — вздохнул он.

Она засмеялась и притянула его для поцелуя. На этот раз вышло нежно, но очень недолго.

— Давай с Обетом закончим, — напомнил он сам. — Иначе, боюсь, тебе не понравится, что об этих планах узнает директор. А он обязательно спросит, почему я не остаюсь в школе.

— Тогда отпусти меня и достань свою палочку.

Обет он принёс по всем правилам. Одеваясь, спросил про Дамблдора.

— А директора, Медведик, не бойся. Скажешь, что тебе дом нужно восстанавливать, посмотреть, что и как. Ты же глава рода, в конце концов. Намекни, что, может, продашь нафиг, а потом расскажешь мне, как он на это отреагирует.

— Расскажу, — кивнул он. — А мне как тебя называть?

— Думай, Медведик! Варианты присылай совой, когда правильно придумаешь — дам знать. И ещё, — мы, конечно, хорошо народ повеселили, но до каникул лучше не встречаться. Потерпишь?

— Совсем?

— Совсем. Общаемся через сову! У тебя есть хоть?

— Есть, — ухмыльнулся он. — Только писать было некому. Может, уже летать разучилась.

Дойдя до первого этажа, она с ним распрощалась до каникул. Артур долго смотрел ей вслед, пока Скитер не скрылась за поворотом, потом вздохнул и отправился в башню. Сначала в душ, а потом спать. Со сном у него никогда проблем не было, но в эту ночь он долго думал, с удивлением понимая, что это первое Рождество за семь лет, которое он будет ждать с нетерпением. Каникулы в компании Риты не обещали быть лёгкими, но что-то ему говорило, что скучно не будет.

Правда, сюрприз обещала. И его беспокоило нехорошее предчувствие, но что толку дрейфить раньше времени? Может, ему ещё понравится.

Обет Обетом, а думать о ней никто не запрещал. И он заранее представлял, как всё сложится. Где поселит Риту и её тётку, и вообще, порядок в доме наведёт. Покажет свои наработки — он почти закончил зачаровывать магловскую лодку, доставшуюся по случаю от соседа, полоумного парня Лавгуда. Мать о ней не знала, и спрятана она была надёжно. Были и другие интересные вещи в тайной мастерской. Не удивит, но хоть позабавит.

А Молли... Ну что эта Молли? Нужна ли вообще? Теперь-то? А ведь он может рассказать обо всём этом Рите — странная, конечно, и стерва ещё та, но явно соображает лучше, чем он. Подскажет ему, как выйти из этого дерьма с наименьшими потерями.

Письмо получилось длинным, писал при зажжённом Люмосе до пяти утра. За два часа выспался плохо, но ощущал себя бодрым, и первым делом отправился в совятню. Только одно забыл — ласковое прозвище придумать. Вспомнил только после обеда, на котором показалось, что правильно разгадал её насмешливый взгляд и вопросительно поднятую бровь.

Записку с извинениями писал на трансфигурации, благо декан прицепилась к Молли и в его сторону даже не смотрела. А рыжей задаваке так и надо. Не ценит дружбы и настоящих парней. Испортил несколько кусков пергамента, — то слишком длинно, то слишком пафосно. Замучился, пока понравилось то, что написал. Последняя записка вышла короткой — та, восьмая, которую не стал уничтожать: "Мантикорочка? М-м?". Самому понравилось — коротко и по делу.

* * *

Санька убрала книги и конспекты в сумку и дождалась, пока все выйдут из кабинета. Встречи с отцом она откровенно побаивалась, потому и медлила. А если скажет, что уже всё решено, и она помолвлена с тем же Ноттом? Впрочем, тянуть толку всё равно не было.

Едва вышла из кабинета, как перед ней материализовался домовик.

— Оскар? — удивилась она, даже не задумавшись, откуда знает имя серьёзного эльфа в короткой тунике синего цвета.

— Оскара прислал хозяин, — поклонился он. — Директор Дамблдор дал доступ Оскару в Хогвартс на три дня. Если хозяйке Александре что-то понадобится, она может просто позвать.

Санька постаралась не рассмеяться от пафосной речи эльфа и поспешно поблагодарила:

— Спасибо, Оскар! Я очень этому рада. А где папа?

— Хозяин сейчас в кабинете профессора Робертса. Оскар может перенести хозяйку Александру.

— Не надо, Оскар, я сама прогуляюсь, правда. Спасибо тебе.

— Оскар больше не нужен?

— Не нужен, — кивнула она.

Домовик исчез, а она поспешила в кабинет ЗОТИ. О чём профессор Робертс разговаривает с отцом, оставалось только гадать.

А вот память прежней Молли снова прорвалась. Оскара вот знает, оказывается. И даже знает, что это личный домовик отца. Что-то вроде секретаря. Эх, если бы сразу вся память вернулась — и учиться было бы легче. И людей узнавать.

До кабинета Робертса оставалось совсем немного, когда прямо перед ней открылась дверь, из которой вышел Магнус Нотт. Прятаться было уже бесполезно, увидел он её сразу. И жалеть, что отказалась от услуг Оскара — тоже поздно.

— Мисс Прюэтт, — коротко поклонился он. — Можно вас на два слова?

— Здравствуйте, мистер Нотт. Меня отец ждёт... Если только не долго.

Дверь в комнату он так и не закрыл, а теперь распахнул ещё шире:

— Прошу!

Она с любопытством огляделась. В этой комнате она точно ещё не была. Круглая гостиная выглядела уютно. Возле камина маленький столик и два удобных кресла. В одном из них сидела женщина из Попечительского совета. Приятная такая дама лет сорока. Её имени Санька не знала. У правой стены стоял длинный диван, три стула и стол, у левой — ещё три кресла, но более глубокие и большие, чем у камина. Прямо напротив входа имелась лестница, ведущая к двери наверху.

— Здравствуйте, милая, — произнесла женщина, приветливо улыбнувшись. — Не удивляйтесь, домовик вашего отца нас предупредил, что вы пройдёте мимо. И мы решили сами вас обрадовать.

— Мисс Прюэтт, — Нотт галантно отодвинул ей кресло. — Присядете или хотите сразу осмотреться?

— Магнус, не спеши и не сбивай с толку юную леди. Меня зовут Ванесса Дэшвуд, милая. Мы с этим джентльменом выбраны Попечительским советом, чтобы проверить удобство и безопасность комнат, выделенных директором Дамблдором для вашего проживания. Ваш отец настоял на этом, учитывая последние события в школе. И Попечительский совет проголосовал единогласно. Доступ в ваши комнаты — по настоянию вашего отца — не будут иметь ни домовики Хогвартса, ни другие ученики, ни преподаватели. Но вам разрешено держать своего домовика. А теперь спрашивайте.

— Это мои комнаты? — отмерла Санька. Гостиная начала стремительно представляться в другом свете. Ей уже она нравилась! Только её! И не надо проходить через проход за портретом. Общаться с сокурсниками, когда не хочется. Нормальная дверь. И никого лишнего. Просто мечта.

— Ваши, мисс Прюэтт, — по-доброму усмехнулся Магнус. — Наверху спальня, гардеробная и маленький кабинет. Домовик вашего отца уже перенёс все вещи. Вам не нужно будет возвращаться в спальню в башне Гриффиндора.

— Боюсь, ваши сокурсницы уже её заняли, — покивала Ванесса Дешвуд. — Но за вами сохраняется право посещать гриффиндорскую гостиную.

— А что значит, что никому нет доступа? — спохватилась Санька. — Я не могу никого пригласить?

— Можете, — одобрительно покивала попечительница, — но только в гостиную.

— Доступ в спальню и кабинет только для вас, — уточнил Нотт. — И ещё, мисс Прюэтт, чтобы это не стало для вас сюрпризом. Принимать мужчин не советую. Об этом тут же будет известно директору Дамблдору и вашему декану.

Санька уже хотела возмущённо заявить, что мужчин она и не собирается принимать, когда попечительница показала ей глазами на камин. Над ним висела картина с дремлющим старичком.

— Очень педагогично, миссис Дешвуд! — фыркнул Нотт.

— Будет тебе, Магнус. Девушка вовсе не выглядит вертихвосткой.

— Сейчас — да, — пробормотал он.

— А мой отец...

— Он первым осмотрел комнаты, милая, и остался доволен. Магнус, мы бы могли уже оставить здесь девушку, как считаешь? Уверена, ей не терпится осмотреться.

Миссис Дешвуд легко поднялась из кресла.

— Вы правы, Ванесса. Честь имею, мисс Прюэтт. Приятно было пообщаться.

— Спасибо вам, — улыбнулась Санька обоим. Она боялась, что Нотт останется, но он первым вышел из её новой гостиной.

Миссис Дешвуд сразу шагнула к ней и заговорщически прошептала:

— На портрете сэр Дэн Даркер, когда-то он был капитаном сборной Слизерина, а позже преподавал в Хогвартсе Чары. Это было около двух веков назад. Все портреты шпионят для директора. Но уверена, вы смогли бы с ним подружиться.

Она подмигнула и неторопливо выплыла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Санька внимательно посмотрела на портрет. Старичок продолжал дремать, не обращая на неё никакого внимания. Она улыбнулась, покружилась по гостиной и поспешила к лестнице. Жизнь налаживалась, хотя гриффиндорцы опять будут недовольны. Понимал ли это отец, выбивая для неё отдельную комнату? Но отказываться она не станет, и будь что будет.

* * *

Но осмотр пришлось отложить. После короткого стука, заставшего её на середине лестницы, в гостиную вошёл отец.

Санька замерла на мгновение, а потом легко сбежала с лестницы и бросилась в его объятия:

— Спасибо, папа!

Это была почти военная хитрость. Слишком боялась, что тут же объявит о помолвке.

Он усмехнулся и погладил её по голове, обняв одной рукой:

— Ну-ну, солнышко, я рад, что тебе понравилось. Оставлю пока Оскара тебе в помощь, а потом можешь выбрать любого домовика. Директор, конечно, не был этому рад, но другим домовикам доступ в твои комнаты запрещён. Во избежание.

— А можно Лакки позвать? — решила Санька ковать железо, пока горячо.

— Лакки? — отец даже выпустил её из рук и прошёлся по гостиной, заложив руки за спину. Остановившись у камина, он повернулся к ней. — Ты правда хочешь домовика твоей тёти?

— Она подарила его мне, — объяснила Санька. Недовольство отца она не понимала. Лакки — чудесная домовушка и любит её, как ни странно.

— А как же Луни?

Луни — её нянька — сразу поняла она, но это всё, что принесла ей память Молли. Поэтому постаралась настоять на своём:

— Пап, пожалуйста!

— Да я не против, — отмахнулся он сразу. — Санни, мне очень горько, что не смог поддержать тебя вчера. Я не уверен, что об этом стоит рассказывать маме. По крайней мере, пока ты не приедешь на Рождество.

— Пап, но я выжила. Не переживай! Уже всё хорошо! И маме не говори, не стоит. Знаешь, у меня же теперь родственники из-за этого появились.

Она больше не решалась его обнять, хотя очень хотелось.

— Знаю уже, — широко улыбнулся он. — Видел этих родичей. Я пригласил обоих к нам на приём, надеюсь, ты не против.

— Конечно, не против!

— И ещё, Санни. Если ты захочешь, ты всегда можешь ко мне обратиться с любой просьбой или вопросом. Не держи всё в себе, моя девочка.

Он был очень серьёзен, когда это говорил, и Санька благодарно кивнула, чувствуя комок в горле.

— Пап, — решилась она, шагнув ближе к камину. — Могу я тебя попросить?

В глазах его что-то промелькнуло, и он сразу шагнул к ней, беря её руку в свои:

— Да, родная?

— Если у тебя, — она ощутила, как краснеет, — кто-нибудь попросит моей руки, то ты скажешь мне...

— ...прежде, чем что-то решать? — закончил он за неё. — Обещаю! А есть претенденты?

— Нет, — быстро ответила она, — я так, на всякий случай.

В его глазах мелькнуло разочарование. Но не могла же она говорить про Нотта и Лестрейнджа? Может, и не предложат ещё.

— Завтра встречаешься с братьями? — сменил он тему.

— Да, — обрадовано кивнула Санька, — подарок обещали.

— Я помню, — хмыкнул он. — Очень надеюсь, что это не яйцо дракона.

Санька фыркнула. Уж братья точно не похожи на Хагрида, который мечтал о таком яйце.

— Пап, а мама как? Здорова?

— Да, солнышко, — он всё ещё держал её руку в своей. — Она тебя любит. И я тоже. Помни об этом. Ждёт не дождётся Рождества, когда ты приедешь домой.

Она кивнула. Маму хотелось увидеть сильно.

— Ну всё, не буду мешать тебе обустраиваться, — спохватился лорд Прюэтт, оглядываясь. — Когда позовёшь свою домовушку, отпусти Оскара.

Он поцеловал её в лоб, потрепал по щеке и ровным шагом покинул комнату.

А Санька так и стояла у камина с колотящимся сердцем. По крайней мере, никто ещё предложения ей не сделал, отец бы сказал. Почему-то она верила, что обещания он выполняет.

* * *

Уроков на сегодня больше не было, но Санька решила сбегать в библиотеку, благо она теперь была недалеко от её обиталища. А уже потом засядет в комнате, позовёт Лакки, и они вместе всё осмотрят. И ведь еды принести сможет, а она точно заслужила сегодня отдых и никуда больше не пойдёт.

В библиотеке она хотела взять книгу авторства Маркуса Боннэра "Секреты Древних Рун", по которой ко вторнику нужно написать эссе. А она не любила откладывать, лучше уж сегодня и напишет, пока урок в памяти остался.

В царстве книг царила тишина и покой. Две третьекурсницы с Рэйвенкло о чём-то тихо шептались в уголке, а больше никого не было. Мадам Пинс любезно подсказала, на какой полке стоит нужная книга, так что вся операция заняла не больше пяти минут.

Сунув том в сумку, которая всё ещё висела на её плече, Санька вышла в коридор и поспешила к лестнице. Вспомнила, что нужно зайти в Больничное крыло за зельем. А то проспит всю субботу и не увидит братьев, по которым успела соскучиться.

Целитель Уайнскотт приветливо ей улыбнулся, оторвавшись от толстого фолианта, и настоял на диагностике.

— Замечательно, — покивал он, убирая палочку. — Держи зелье.

— Спасибо, целитель! — Санька убрала коричневый пузырёк в сумку.

— Не позже девяти вечера выпей, а то отключишься прямо там, где стоишь, и уже на сутки, — предупредил он, снова утыкаясь в фолиант.

Дел никаких не осталось, и встречаться больше ни с кем не хотелось, так что Санька поспешила обратно на свой третий этаж. Но едва сошла с лестницы и завернула за угол, увидела у кабинета ЗОТИ отца и мистера Нотта. Как раз стояли у неё на пути и могли в любой момент обернуться.

Захотелось немедленно спрятаться, и она стала потихоньку пятиться в сторону лестницы. Она совершенно не представляла, как делают предложения, поэтому очень испугалась, что это оно самое.

Ей еле удалось сдержать вскрик, когда кто-то дёрнул её за рукав, затаскивая в открытую дверь пустого класса.

Рассерженно обернувшись, Санька увидела хмурого Рабастана, который аккуратно прикрывал дверь.

— Это что... — начала она, не зная, как выразить словами своё возмущение.

— Ты же не хотела с ними встречаться, — пожал плечами Басти, садясь на парту. — Я просто помог. Могла бы и спасибо сказать.

— Спасибо, — буркнула Санька и огляделась. Класс она не узнавала. Чистенький, парты в два ряда. На стенах плакаты с разными видами Лондона.

— Кабинет Магловедения, — любезно подсказал Лестрейндж, — здесь младшие курсы занимаются.

— Знаю, — соврала она, рассматривая картины. Красиво, а она ни разу в жизни не была в Лондоне, если не считать поход с Ноттом на Косую Аллею. — И сколько здесь сидеть? До вечера?

— Можно и до вечера, — хмыкнул парень, — я не возражаю, как ты понимаешь.

Она невольно посмотрела на Басти, поняв, что дальше избегать этого просто глупо. Обидела ведь ни за что, ни про что. Сначала утром нагрубила, потом в Большом зале. А он вон, спас её. Ага, от родного отца! И да, те цветы в Больничное крыло вполне могли быть делом его рук.

— Басти, — равнодушный вид Лестрейнджа не изменился, когда она подошла. Сейчас, когда он сидел на парте, а она стояла, их глаза как раз были на одном уровне. — Прости, что я сегодня вела себя как стерва.

Он посмотрел ей в глаза, но даже не улыбнулся:

— Прощаю.

— У меня вопрос, — вздохнула она. Когда он шутил и улыбался, ей было легче к нему обращаться. — Когда я упала с лестницы и лежала в Больничном крыле, то каждое утро у меня на тумбочке появлялись цветы.

— И в чём вопрос?

— Это ведь ты?

— Что я?

— Басти!

— А цветы-то какие? — проявил он интерес.

Санька пыталась найти ответ в его лице, но эти Лестрейнджи, наверное, специально с детства тренируют невозмутимый вид.

— Роза, фиалки, маргаритки, герберы и лилии, — перечислила она.

Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Красивые? — спросил и вовсе лениво.

Ну вот и зачем он так? С его братом и то легче разговаривать, а она Рабастана ещё с Ноттом сравнивала. В его пользу, к слову. А Нотт был так любезен сегодня. Хоть и выразил сомнения в её порядочности своим "Сейчас — да!".

Сказать бы сейчас что-то такое, чтобы Лестрейндж перестал быть таким невозмутимым. И она даже знает, что сказать. Только как потом расхлёбывать?

— Ты чего такая сердитая? — вкрадчиво спросил Басти, словно издеваясь.

— А ты почему такой странный?

— Это какой? — он склонил голову к плечу, с любопытством рассматривая её лицо. — А, из-за меня расстроилась?

Лестрейндж спрыгнул с парты, и Санька сразу отступила. Глупо было бы отрицать, что он её волнует. Даже такой, как сейчас. Красивый и холодный.

— Санни!

Он шагнул ближе, и она ещё отступила, боясь, что скажет что-то не то. Или сделает. Понятно, что бесполезно разговаривать о том, что между ними ничего нет. Прошлый разговор ясно это показал.

Ещё один шаг назад, и она уткнулась спиной в стену. Рядом справа висел плакат, а слева был угол с какими-то рулонами.

Его рука упёрлась в стену рядом с её головой.

— Помнишь пари? — очень тихо спросил Рабастан, почти касаясь губами её уха.

Санька решила ни за что не поворачивать голову — будет смотреть на рулоны. Пусть болтает, что хочет!

— Ты мне поцелуй задолжала.

Она тут же повернулась:

— Ничего подобного! Я сразу сказала "нет"!

Вот только Басти оказался слишком близко. И глаза перестали быть холодными. Так на неё никогда никто не смотрел. Так, что внутри словно Люмос зажгли, только не холодный, а обжигающий. И взгляд отвести просто невозможно.

— Тебе лучше отойти, — смогла прошептать она, хотя уже мало понимала, что говорит.

— Лучше для кого? — и его слова показались лишёнными смысла.

И всё равно поцелуй стал неожиданностью — от прикосновения его губ словно ток пробежал по телу. И Санька просто закрыла глаза.

* * *

Антуан Робертс собирал вещи в сумку, когда Нотт возник на пороге и привалился плечом к косяку двери.

— Ну, что лорд Прюэтт? Поговорили?

— Да, благодарил, назвал родичем и звал на рождественский бал. А ты тоже пообщался?

— Ну, так, перекинулись парой слов, — Магнус с интересом следил за другом. — Собрался куда-то?

Антуан поднял на него взгляд и выпрямился, оставляя в покое сумку.

— Знаешь, я, похоже, её нашёл.

— Шутишь! — тут же потерял всю вальяжность Нотт. — И где?

— Она вышла замуж за магла. Маленький городок. Съезжу туда на выходные, — говорил он отрывисто, явно сдерживаясь.

— Поехать с тобой?

— Зачем? Не стоит.

— Уже нашёл где остановишься?

— Да, магловская гостиница мне подойдёт.

— А что Дамблдор? Отпустил?

— Я повторяю тебе, друг мой, я не декан. И не связан, как они, по рукам и ногам. Так что выходные беру не в первый раз.

Он вернулся к сумке и сунул туда мешочек галеонов.

— Поменяю в Гринготтсе на фунты.

Магнус задумчиво смотрел на друга:

— Знаешь, я не могу тебя отпустить одного. Подожди, не перебивай. Просто буду рядом. И на свидание провожать не собираюсь. Поживём в гостинице вместе.

— Магнус...

— Антуан!

— Мордред, я не знаю! — Робертс опустился в кресло и с силой потёр лоб. — Не поверишь, нервничаю, как пацан!

— Тем более. Соглашайся!

— Ладно, — Робертс поднялся и огляделся вокруг, словно не понимал, где находится. — Завтра утром в Дырявом Котле.

— В девять?

— Да.

— Договорились. Выпить хочешь?

— Предпочитаю иметь завтра ясную голову.

Нотт покачал головой и направился к выходу:

— Тогда прощай. Я к Малфою, возьму что-нибудь в дорогу, чтобы не скучать, пока ты её ищешь.

— До завтра. И... Магнус!

— Да? — Нотт обернулся и улыбнулся широкой улыбкой: — Не дрейфь, прорвёмся.

— Спасибо!

Глава 17

"Как больно! Как же это больно!"

Эжени шла, покачиваясь от сводящей с ума невыносимой боли в голове, отпускающей очень медленно. Она и не заметила, что умудрилась спуститься в подземелья. Наверное, больничное крыло искала. А представляла почему-то дорогу из гриффиндорской башни. Вот и пошла вниз.

Здесь она ещё никогда не была. Кабинет зельеварения в другой стороне, слизеринская гостиная где-то справа осталась, и кажется, в ту же сторону, но дальше (или ближе?) были квиддичные раздевалки. Один раз она была там с Робертом. Но давно, ещё на пятом курсе.

Эта же часть подземелий была вовсе безлюдной, и куда вела — непонятно. Когда в голове прояснилось достаточно, она замерла, привалившись к стене. Ужас уже начинал шевелить волосы — каменные стены и темнота со всех сторон, нарушаемая тусклыми отблесками пламени от факела, оставшегося шагов двадцать назад высоко на стене. Широкий проход скрывался во тьме. Возможно, он вообще идёт под всем замком, а может, заканчивается тупиком, но проверять не хотелось. Важной казалась лишь одна мысль: "Бежать! Бежать отсюда срочно!"

Только сил не осталось, а мысли уже давно путались. С еле слышным стоном Эжени опустилась на пол, скользя боком и спиной по шершавой и влажной каменной кладке. Сознание терять отчаянно не хотелось, хотя всё к тому шло.

Закрыв глаза, она оперлась спиной о стену, оседая на неудобно подогнувшиеся ноги. Рука поднималась с трудом, словно чужая. Заколка запуталась в волосах. Можно было ругать себя сто раз, что подобрала её тогда на выходе из Большого зала, да так и не вернула, но похоже, только благодаря ей кошмар стал лишь наполовину кошмаром. Но как же больно! И уже не в голове, а гораздо ниже. Там, где сердце.

Наконец заколка поддалась и, вырвав несколько волосков, Эжени наконец поднесла её к глазам. Липкая на ощупь, она была запачкана чем-то темным. И в полумраке не сразу стало понятно, что это кровь. Девушка сжала зубы со всей силы, чтобы унять нервную дрожь и не дать воли слезам. Она уже большая девочка, чтобы плакать. Или нет?

Слёзы всё же пробивались сквозь плотно прикрытые веки, капали с кончиков ресниц, обжигая щёки, попадали в нос, мешая дышать. Холод от камней шёл такой ощутимый, что словно наяву она услышала голос матери, зовущий её, маленькую дочурку из сада: "Нельзя сидеть на камне, Ласточка, заболеешь! Придётся пить горькие зелья!".

Она давно выросла, и сама понимает, что нельзя. Но все силы куда-то подевались, словно боль, измучившая голову, выпила их без остатка. Перед зажмуренными глазами мелькали образы — много, разные. Они отвлекали от холода, от окровавленной заколки Молли в руках, от страшного места, где не повезло оказаться в таком состоянии. Ведь никто не найдёт, и она останется здесь навсегда.

Италия... Как хорошо там и тепло. Как красиво, интересно и совсем не страшно. Солнце плавится на крышах домов, тонет в глубоких каналах Венеции, заливает площадь перед собором Святого Павла, и впитывается без остатка камнями полуразрушенного Колизея. Рим, Неаполь, Флоренция, Верона, Салерно, Сиракузы... Они побывали много где за два неполных месяца. Сполна насладились памятниками истории, походили по многочисленным музеям, наполнились красотой увиденного, казалось, до самого горлышка. Папа ещё шутил, что глаза у неё стали размером с галеон и никогда не станут прежними. Она смеялась. Ей вообще было там весело, с папой и мамой.

А ещё у неё приключился самый настоящий курортный роман. О таком она только читала — в потрёпанной магловской книжке Эвы Стэнли, которую та как-то оставила на диване в гостиной.

Эти итальянцы вообще были очень любвеобильны. Ей столько комплиментов в жизни не говорили. И все эти пылкие взгляды, намёки, слова... Эжени заразилась ощущением волнения и предвкушения чего-то прекрасного и запретного. Хотелось тоже испытать всё, что обещали горячие взгляды. И случай представился.

Франко Риччи, их гид по Вероне, был милым, кудрявым брюнетом с очень смуглой кожей. Совсем молодой, стройный красавец. В первый же вечер, едва она осталась одна, ловко пробрался на её балкон. Конечно, она рассердилась для вида, но парень был неподражаем — столько цветов подарил, наговорил комплиментов, так трогательно держал её за руку, стоя на коленях. И она позволила ему один поцелуй. На следующий вечер ещё один, а потом ещё...

С ним было весело и волнующе. На главном он не настаивал, да она бы и не позволила, но и без этого она немало узнала нового о своём теле, и о мужском тоже. Десять дней в этом романтичном городе пролетели, как миг, и она рассталась с Франко без сожалений. Маглорождённый итальянец был очень хорош, но никакой любви к нему она не испытывала. И ещё каждую минуту боялась, что отец или брат застанут. Так что даже грусти не было при расставании, только немного неловкости. Провожая их к камину для перемещения в следующий город, синьор Риччи бросал на неё украдкой обиженные и тоскливые взгляды. Но при отце она не смогла ничего сказать на прощание, и надеялась, что пылкий итальянец сам всё понял, ведь даже писать ему Франко не просил. И хорошо, что не просил.

А потом случился Дамиан.

Эжени влюблялась много раз, за шесть школьных лет это были разные мальчики. На первом курсе ей даже слизеринец нравился, который помог ей собрать учебники с пола. Она не помнила даже, кто толкнул её на выходе из библиотеки, а его помнила. Это сейчас он стал похож на медведя, здоровенный и наглый. А тогда был улыбчивым мальчишкой с весёлыми глазами, худеньким и славным. Только недолго это продлилось. Староста собрал их перед Рождеством и всё про слизеринцев объяснил. Эжени перестала поглядывать в его сторону в Большом зале. Стала садиться спиной к слизеринскому столу. И привычка сохранилась до сих пор.

На втором году она без памяти влюбилась в того самого старосту. Голубоглазый Девлин Уайтхорн много времени проводил в библиотеке, как и она. Однажды он улыбнулся ей и подмигнул, и Эжени влюбилась. Всё закончилось в конце года, безответная любовь сошла на нет сама собой, когда Уайтхорн выпустился из школы и затерялся где-то во взрослом мире.

На третьем году она пала жертвой красавца Даррена ОХары, капитана квиддичной команды Хаффлпаффа. Он пришёл посмотреть на гриффиндорцев, когда капитан Кроули набирал новых игроков. Эжени пришла с Молли, та подбила её попробоваться на охотницу, уверяя, что у неё получится. Роберт пошёл с ними заодно — поболеть на трибунах. В итоге противный гад Кроули со смехом её отстранил, велев топать в библиотеку и книжки зубрить, а Роберта неожиданно сам пригласил вратарём. И Роб прошёл. А она, зарёванная, упорно сидела на трибуне, глядя на подругу и брата, и всем сердцем ненавидела Глена Кроули.

Даррен неожиданно присел рядом с ней и погладил по коленке. Она вздрогнула — семикурсников все опасались. Они были сильно загружены учёбой, вечно выглядели хмурыми и неприветливыми.

"Знаешь, деточка, — произнёс он очень низким голосом, отчего даже скамейка завибрировала. — Меня тоже высмеяли на втором курсе. А теперь посмотри — я капитан, и намерен играть в квиддич профессионально".

Она возразила ему, что у него талант, и вообще он ирландец, а говорили, что ирландцы так и рождаются на мётлах. Как он смеялся! Заразительно, громко, весело. А отсмеявшись, погладил её по голове, и сказал, что она "прелесть". Досматривать набор гриффиндорцев он не стал, ушёл, всё ещё посмеиваясь и крутя головой, даже не подозревая, что запал в её сердце раз и навсегда — то есть до очередного выпуска семикурсников. Весь свой третий курс Эжени бывала на всех играх, и на всех тренировках не только Гриффиндора, но и Хаффлпаффа. Врала Молли, что следит за их тактикой, и подруга верила, даже компанию ей составляла. Молли вообще всегда её поддерживала, и была очень близка. Это в последний год они как-то отдалились. То ли Эжени стала другой, то ли перемены в Молли так повлияли.

Бравого ирландского капитана на четвёртом курсе сменил нахальный Хиггинс в сердце романтичной заучки. Бен даже не догадывался о её чувствах, как и его предшественники. Возможно потому, что учёбе Эжени отдавала гораздо больше времени и сил, чем всяким глупостям. Так на пятом курсе она грезила иногда об Эрике Манче, семикурснике из Хаффлпаффа. Но посчитав его глуповатым, закончила любовь прямо в мае, не дождавшись выпуска этого парня.

На шестом курсе она разрывалась, ей стали нравится сразу двое. И опять оба были семикурсниками. Один с Рэйвенкло — Джордж Моргис, другой с Гриффиндора — Брэдли Перкинс. Парни дружили, может поэтому, увидев их в библиотеке, она была очарована сразу обоими?

Закончилось всё как обычно — выпуск и каникулы. Но только повстречав Дамиана, она вдруг поняла, что все эти влюблённости не стоят и кната по сравнению с тем, что она почувствовала к Вестерфорду с первого взгляда.

Он стал для неё всем. И впервые она не столько думала об учёбе, сколько о нём, его глазах, руках, замечательном уме и благородстве.

Он был сдержан, умён, шутил тонко, истории рассказывал интересные, подмечал в людях смешное, но без пошлости и грубости. С ним было интересно всегда, даже когда он молчал. И да, самое главное, что в этот раз всё было по-настоящему. Никаких безответных воздыханий. Он на самом деле стал её парой. Вот только как будто охладел после осеннего бала.

И Эжени заподозрила неладное. Ведь и в любви не признавался. И так до сих пор ни разу не поцеловал. И это было обидно, ведь много раз она пыталась намекнуть, что была бы не прочь.

Этим вечером она хотела поговорить серьёзно. Поставить вопрос ребром. Совсем скоро каникулы, а она соврала Молли и Роберту, что ждёт помолвку на Рождество. В глубине души она была уверена, что Дамиан улыбнётся и скажет, что любит. А там и до поцелуя дойдёт — ведь парням это тоже надо?

Встретились случайно, она буквально налетела на Дамиана, спускаясь по лестнице. И сразу решилась — упускать такой случай было глупо. И Вестерфорд не подвёл. Схватил за руку и завёл в кладовку. Её сердце дрогнуло от радости, когда он набросил на дверь запирающие заклинания. Неужели поцелует?

Поцеловал. Сразу по-настоящему, испугав и заставив испытывать странные ощущения. Но оттолкнуть не решилась, растеряв вдруг всю храбрость. И послушно подставляла под поцелуи шею, и даже грудь, лишь краем сознания отметив разорванную блузку. Пусть, раз они всё равно поженятся. А потом стало так ужасно, что вспоминать не хотелось.

Он стал таким чужим, словно сошёл с ума. Это было жутко и больно. И она до одури боялась сопротивляться, позволив всё. А потом он прокричал имя её брата, и все кусочки мозаики вдруг встали на своё место. Не зря говорили, что такое бывает. Не просто так он все время приглашал на прогулки Роба, и сразу становился особенно весёлым и остроумным.

Это было ужасно и отвратительно. Она помнила, как прокусила его руку. Злость в ней переборола даже страх. Любовь? А была ли она? А потом был этот страшный момент. Страшнее, чем пережитый ею извращённый секс. Вестерфорд направил на неё палочку и мерзко улыбнувшись, произнёс свой "Обливиэйт". В ту минуту она, наверное, от испуга смогла притвориться, что он подействовал. Боялась, что иначе он сделает что-то худшее. Даже боль от заколки отступила на задний план. И у неё получилось. За что-то даже парень её похвалил, вновь став ласковым и улыбчивым. И простились нормально. А потом она побежала вниз по лестнице, ощущая, как наваливается дикая боль в мозгу, лишая воли.

Значит, заколка Молли защитила её от страшного заклятия! И она не знала, радоваться ли этому. Эжени всхлипнула и тихонько побилась головой о камни, не в силах открыть опухшие от слёз глаза. Дрожь прошла, но ног она почти не ощущала. То ли замёрзли совсем, то ли отсидела. И голос, раздавшийся неподалёку услышала словно сквозь вату.

— Рег, пойди сюда! Тут такое!

— Что там, Марк?

Голос слизеринца Регана Мэдисона она узнала со странной радостью. Он! Хорошо, что именно он! Ей захотелось отозваться, только сил совсем не осталось. Ни открыть глаза, ни позвать. Губы шевельнулись, но звука не было.

— Оставь её, — говорил кто-то другой уже совсем рядом. — На нас же подумают, ты, идиот!

— Отвали! — прорычал Реган, поднимая её с пола и крепко прижимая к себе. А её затопило облегчение. Эжени только успела восхититься какой же он сильный и потеряла сознание.

* * *

Санни следовало сразу прекратить это безобразие с Басти, не собиралась же отвечать и сдаваться. Но так захотелось ещё чуть-чуть продлить ощущения мягкого огня во всем теле, не того сжигающего, пережитого в агонии, а совсем другого, вроде эйфории после выздоровления, только ещё острее. Так что всё же ответила, шевельнув губами, и тут же оказалась в крепких объятиях, а поцелуй превратился из нежного в страстный. Опомнилась она, когда его ладони опустились на бёдра, так явно оглаживая и прижимая ближе к себе, что Санни потерялась от острых ощущений и его явного возбуждения. Рабастан, перестав терзать её рот, стал целовать шею, отчего вместе с судорожным вздохом к ней вернулось частичное осознание происходящего. В глаза бросились парты и большая картина с изображением Биг-Бена. Это помогло враз прийти в себя и попытаться оттолкнуть Лестрейнджа, упираясь ладонями в его грудь.

Надо отдать ему должное, Басти сразу же разжал руки, отпуская её, и даже отступил на пару шагов, пряча руки за спиной. Только смотрел так, что подгибались колени, и дышал так же тяжело, как она, сжав зубы, отчего на виске вздувалась венка, а крылья носа трепетали от напряжения.

— Санни, — голос был хрипловатым, и он кашлянул, прочищая горло.

Она поспешно оторвалась от стены, протиснулась между ним и столом — он не ожидал, и просто не успел отойти — и поспешила к двери. Разговаривать не видела никакого смысла. Ясно же, что в таком состоянии ничего путного ни он, ни она сказать не смогут.

— Подожди! — он в два шага догнал её у двери и на мгновение прижался к спине, обхватив за талию и уткнувшись носом в её волосы. Но заметив, как она напряглась, сразу отстранился. — Прошу, подожди!

Со вздохом она отпустила ручку двери, поворачиваясь к нему лицом. Басти уже улыбался виноватой и в то же время шаловливой улыбкой, демонстративно подняв руки вверх. Это успокоило, потому что она боялась, что он снова на неё набросится. И кто знает, как далеко это могло бы зайти.

— Твои волосы. Позволь мне заплести, я умею.

Санни спохватилась, что даже одежду в порядок не привела. Поспешно застегнула несколько пуговиц на блузке и заправила её в юбку. Волосы в самом деле оказались в беспорядке, и она смутилась ещё больше, вспоминая его пальцы, массирующие затылок. И когда успел расплести?

— Магией заплетёшь? — уточнила она. Сама она сейчас не могла никак вспомнить нужное заклинание.

— Руками!

— Нет! Не подходи! Я сама!

— Санни, пожалуйста, я бабушке заплетал. Правда, умею! Это не продолжение, и намерения у меня самые невинные, поверь!

— В тебе нет ничего невинного, — буркнула она, поворачиваясь к двери. — Ладно, только расчёски у меня нет. Не планировала как-то...

— Вот, смотри, — он показал ей деревянный гребень с широкими зубьями, — трансфигурировал из платка.

Санни вздохнула, когда он начал расчёсывать волосы, зубья мягко массировали затылок, задевали спину и ниже... Она спохватилась, пусть и не сразу:

— Басти!

— Всё-всё! Уже заплетаю! Поверь, я быстро. Хотя, если бы ты позволила...

— Рабастан!

— Понял!

Сначала она удивилась, что он действительно это умел. Пальцы быстро и ловко собирали прядки по всей голове, выплетая в какую-то хитрую косу. А потом только надеялась, что он не знает, какое это удовольствие, когда тебя так заплетают. Что он не подозревает, какие приятные ощущения вызывает каждое прикосновение его пальцев, и не ощущает мурашки, которые бегут по затылку. Выдохнула очень медленно и незаметно, когда он стал плести косу ниже, и прикрыла глаза. Ну а что, впору расслабиться и получать удовольствие, коль уж так получилось.

Справился с её волосами он действительно очень скоро и, к счастью, Санни тоже успела кое-как совладать с собой. Даже улыбнулась, когда он показал ей пушистый хвостик. Где он взял вплетённый в рыжую косу зелёный шнур, уточнять не стала, не доверяя своему голосу. Дура ведь, что согласилась на это, но кто же знал, что это такой интимный процесс?!

— Ну как, понравилось? — спросил он бархатным голосом.

Поискала подвох в его словах, плюнула на паранойю и решилась ответить:

— Красиво. Спасибо большое!

— Санни! — поспешил он, когда она снова взялась за ручку двери. — Прости меня, пожалуйста!

— За что? — она сразу напряглась, думая, что всё сейчас выскажет, что думает про этот поцелуй. И что он, конечно, не имел никакого права, но просить за такое прощение...

— За бал. Я не имел права оставлять тебя одну. Я ужасно сожалею. И готов понести любое наказание.

Она даже развернулась к нему снова. Парень был абсолютно серьёзен.

— А за поцелуй извиниться не хочешь? — растерялась она.

— Нет, — и этот наглец даже головой мотнул, всё же ухмыльнувшись.

— Ну знаешь! За бал я давно простила, ничего мне не надо! А вот поцелуй... — как же трудно было об этом говорить, но только он сам её разозлил своим нахальством. — Это ничего не значит, понял?

— Понял, — охотно кивнул он. — Совсем ничего!

— Тебе весело? — подозрительно спросила она.

— Мне-то? — он перевёл взгляд на её губы. — Мне не весело, мне мало.

— Знаешь, Басти, ты бы не наглел так. Мы не пара. Мы немножко увлеклись, но это было ошибкой.

— О да, — он кивнул и весело сверкнул глазами. — Людям свойственно ошибаться.

— Что? — её начала злить его покладистость, слишком подозрительная. Не иначе, имеет в виду совершенно другое.

— Ты права, — поспешил он заверить, честно глядя прямо в глаза. — Увлеклись!

— Лучше бы молчал! — вздохнула она, хватаясь за ручку двери. Да пусть там сто Ноттов по коридору бродит... — О! Выгляни, будь другом.

— Как пожелаешь, милая, — Басти лишь улыбнулся, когда она поспешно отступила от двери.

Глупо было продолжать пререкаться, пока он в таком непробиваемом настроении. И Санни проигнорировала обращение. Вот правильно, так и будет делать! Слово серебро, а молчание — золото.

Лестрейндж выглянул в коридор, потом просто вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и с кем-то заговорил. У Санни ещё не успокоившееся сердце сразу ушло в пятки. Посмотреться в зеркало показалось срочной необходимостью, она же не проверила, что с лицом. А если там отец?

Зеркало было лишь одно, то самое, сквозное. И она рискнула его достать, надеясь, что тётка чем-то занята.

Отражение показалось почти приличным, что вызвало вздох облегчения. А чуть распухшие губы и румянец на щеках всё равно никак не уберёшь. Хорошо, новое жилище отсюда совсем недалеко. Есть шанс никого не встретить.

— О-па! — вместо собственного вдруг появилось лицо тётушки, — детка, я правильно понимаю, чем ты только что занималась? И кто он? Тебе хоть понравилось?

— Тётушка! Тише. Я не могу говорить! — испугалась Санька, задумавшись, а разве не нужно было для вызова постучать палочкой? Или тётушка как раз постучала?

— Он что, рядом? Ну не говори, просто кивни, — не смутилась та, перейдя на шёпот. — Лестрейндж, да? Целовались, или уже того.

— Ничего не того! — ахнула Санни. — Скажешь тоже! Это учебный класс!

— Если запирается, то какие проблемы? — тётушка ухмыльнулась с таким понимающим видом, что захотелось громко застонать.

— Лучше скажи, нормально я выгляжу?

— Прелестно, — усмехнулась она. — А причёска-то! Подскажешь заклинание?

— Это не заклинание, — покраснела она.

— Младший Лестрейндж так талантлив? — восхитилась Мюриэль. — Детка, да он же сокровище!

— Потом поговорим! — твёрдо шепнула девушка и спрятала зеркало в сумку.

И вовремя. Басти вернулся и застыл у двери, странно на неё глядя, словно забыл, что собирался сказать.

— Ну! — поторопила его Санни.

— Нам лучше подождать здесь, — вздохнул он. — Мистер Нотт зашёл в гости к профессору Робертсу и может выйти оттуда в любую минуту. Ты ведь не хочешь его встретить?

— Не хочу, — кивнула она. И если бы он так не смотрел, согласилась бы подождать. Только совсем не верилось в его бездействие, останься они тут ещё на часок. — Но переживу как-нибудь.

Выпустил, никуда не делся. А сам остался внутри.

Санни поспешила к себе, радуясь, что в коридоре пусто. И конечно, по закону подлости, едва не столкнулась с резко распахнувшейся дверью кабинета ЗОТИ.

— Мисс Прюэтт, — ухмыльнулся ей Магнус Нотт, и вдруг прищурился, разглядывая её лицо. — Какая... приятная встреча!

— Мы виделись совсем недавно, — постаралась она ответить самым спокойным голосом. Фиг его знает, что он разглядел. Не написано же у неё на лбу, что только что целовалась с другим? Она вдруг с ужасом представила, что сзади откроется дверь и на глазах Магнуса из кабинета Магловедения выйдет Лестрейндж. — Надеюсь, вы извините меня, я спешу. А в мою гостиную мужчин приглашать нельзя.

Он шагнул в сторону, преграждая ей путь.

— Я вас не задержу. Позвольте вопрос, мисс Прюэтт, прежде чем мы расстанемся?

Ей очень не нравилось новое выражение его лица. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, и Санни казалось, что он слышит его стук.

— К-какой вопрос? — побиться об стенку от своего дрогнувшего голоса захотелось со всей силой. И только страшным усилием воли она заставила себя вежливо улыбнуться, надеясь, что это не выглядит жалко.

— Как ваше самочувствие?

— Прекрасно, — выдохнула она. И ухватилась за безопасную тему. — Я только что от целителя. Он заверил, что со мной всё в порядке. Спасибо, что поинтересовались.

— Я рад, — коротко кивнул он. — Поверьте, мне было больно узнать, что с вами произошло.

Она выдохнула, поняв, что задержала дыхание.

— Мне надо принять зелье...

— Прошу прощения, — он отступил с дороги, пропуская её. — Мисс Прюэтт!

Она уже сделала несколько шагов к своим апартаментам и оглянулась.

— Мне бы хотелось загладить свою вину за своё поведение на балу и неподобающий подарок, — быстро произнёс он.

И этот про бал! Ох, не даром Бель её учила книксен делать. Чуть присесть, поклон, выпрямиться, скромно улыбнуться.

— Не стоит, право, мистер Нотт. Я на вас уже не сержусь.

Он даже приоткрыл рот, что было лучшей наградой. Но моргнув, твёрдо ответил:

— И тем не менее, мисс Прюэтт. Приглашаю вас пообедать со мной в субботу.

Это он так свидание ей назначил? Санни беспомощно улыбнулась, краем глаза заметив, как Басти покинул кабинет Магловедения, застыл, явно заметив их, но несколько секунд спустя уже скрылся за поворотом в районе лестниц.

— Я бы с радостью, — соврала она. И пояснила: — Но завтра я не могу, встречаюсь с братьями.

— Завтра и у меня дела, — кивнул он. — Я про следующую субботу.

— Не получится. Завтра последний раз, когда нас отпускают в Хогсмид. А потом до каникул нельзя.

— Не волнуйтесь, мисс Прюэтт. Ваше разрешение отлучиться из школы в следующую субботу я беру на себя, — разбил Магнус её надежды увильнуть. И улыбнулся понимающе. — Главное, что вы согласны. Всего доброго, мисс Прюэтт.

Оставалось лишь кивнуть, и поспешить к себе, ощущая спиной его взгляд.

Мельком оценив крохотные помещения в верхней части её нового жилища, она прошла в маленькую спальню. Присев на край кровати, застеленной миленьким цветочным покрывалом, она смотрела в узкое окно на кусочек свинцово-серого безрадостного неба и ругала себя последними словами. Ведь могла же отказаться от свидания с Магнусом, сославшись на учёбу. Седьмой курс, ТРИТОНы — оправдание круче некуда. Только когда у неё получалось всё, как у людей?! Одна надежда, что просить разрешение он будет у МакГонагалл, и декан Пожирателю откажет. Должна же она их не любить?

Санни вздохнула и вынула из кармана флакон из больничного крыла. Поставив зелье на тумбочку, она прикрыла глаза, вспоминая поцелуй Басти. Но тут же встряхнулась, прогоняя слишком яркие воспоминания. Стоило лечь пораньше — день после тяжёлого отравления силками Майя оказался слишком насыщенным.

* * *

Директор Хогвартса был великолепен. Он с видом третейского судьи восседал за своим столом и благожелательно выслушивал все нападки на сжавшуюся в уголке Помону Спраут. Так ловко направить гнев попечителей на преподавателя — Робертс был разозлён и восхищён одновременно. Но продолжал молчать, радуясь, что и Магнус благоразумно помалкивает. Из попечителей не разразилась гневной тирадой лишь Ванесса Дешвуд, не рискнувшая, однако, обвинить Дамблдора в происшедшем.

Да лорд Паркинсон предпочёл дремать с открытыми глазами, делая вид, что внимательно всех слушает.

Миссис Креншер громко закончила свою речь предложением не просто уволить мисс Спраут, но вынести дело о халатности на разбирательство в Визенгамоте.

— Не будем так спешить, — Директор воспользовался паузой и мельком глянул на Помону, закрывшую лицо ладонями. — Мистер Лестрейндж!

Префект, застывший возле Робертса, встрепенулся.

— Прошу вас, позовите мисс Прюэтт. И да, ваше присутствие больше не понадобится.

Паркинсон что-то проворчал себе под нос, Нотт хмыкнул, Ванесса высоко подняла брови, а миссис Креншер закашлялась и потребовала вина. Остальные молча ждали, пока Рудольфус покинет кабинет.

После ухода домовики доставили бокалы с вином всем присутствующим, но за исключением престарелой мегеры Креншер к ним никто не прикоснулся.

— Всё-таки жаль девочку, — мягко проговорил директор, щелчком пальцев уничтожая поднос с бокалами. — Чаю, господа?

— Жаль? — взвилась Креншер. — Девчонка едва не погибла!

— Верно, — печаль Альбус изобразил не менее талантливо. — И ведь мисс Спраут так подробно объяснила всем ученикам как опасны эти силки. На занятии Слизерина и Хаффлпаффа никто не пострадал, слава Мерлину. Это вообще удивительно, что мисс Прюэтт так беспечно уснула в теплице.

— Нашли с кем сравнить, — буркнул Гренхазл, представительный маг лет пятидесяти с испанской бородкой клинышком. Поговаривали, что он делает деньги на совместных с маглами предприятиях, но как говорится, не пойман — не вор. Тем более что из попечителей он щедрее всех снабжал школу деньгами, экзотическими ингредиентами и растениями. Заядлый путешественник, именно он пожертвовал Хогвартсу росточки силков Майя, раздобыв их где-то в Южной Америке. — Надо было экзамен принимать у каждого гриффиндорца, прежде чем допускать к занятию.

— Вы-то, конечно, учились в Хаффлпаффе! — хмыкнула бывшая гриффиндорка Креншер. — И если одна девица не соблюла правила безопасности, это не значит, что виноват весь дом!

— Ну что вы, — всплеснул руками Дамблдор, — не будьте так несправедливы к бедной девочке. Невнимательность — ещё не порок...

— Да что вы! — Гренхазл одарил старую каргу обжигающим взглядом. — То есть загубить дорогостоящие силки по невнимательности — это нормально? Может, мне вовсе не стоит снабжать школу такими растениями? И партию юных мандрагор продать гербологам? А то вдруг они откусят палец ещё одному невнимательному гриффиндорцу?

— И всё же, — мягко улыбнулся директор, — девочка уже была наказана слишком сурово. Не будьте так строги. Кто из нас не совершал ошибок в молодости?

Антуан Робертс готов был аплодировать. Менее чем за десять минут попечители были настроены против мисс Прюэтт. И он чувствовал себя бессильным перед манипуляциями старого паука. Магнус осторожно наступил ему на ногу, и это заставило профессора ЗОТИ глубоко вздохнуть.

А потом после короткого стука в кабинет вошла мисс Прюэтт. И чуть не с порога подверглась допросу.

Появление лорда Прюэтта оказалось как нельзя более кстати. Робертс уже готов был сам взорваться. И глядя, как девчонка цепляется за отца, мечущего молнии в сторону директора и попечителей, он расслабился, наслаждаясь каждым следующим мгновением.

Оказалось, отец Александры был прекрасно осведомлён о происшедшем и, едва за мисс Прюэтт закрылась дверь, холодно процитировал выдержки из обязанностей директора по отношению к жизни и здоровью учеников.

Дамблдору оставалось посочувствовать. То ли он не знал этих обязанностей, то ли забыл, но попытка спорить только всё усугубила.

— Где были вы, господин директор, когда моя дочь умирала в больничном крыле? — отчеканил под конец своей речи Лорд Прюэтт и взял со стола директора какую-то безделушку, которых там наблюдалось довольно много. Он достал палочку, заставив всех вокруг напрячься, шевельнул губами, направив кончик на блестящий шарик в своей руке, и сжал его в кулаке. Кверху поднялся тонкий вонючий дымок, а долетевшие до стола осколки не успели приземлиться из раскрытой ладони Джейсона на матовую поверхность, сгорев бесследно. — Тёмные артефакты держим, а?

Паркинсон, начавший проявлять интерес с приходом отца пострадавшей, закашлялся. Миссис Креншер громко ахнула.

— Что вы себе позволяете? — отшатнулся Дамблдор. — это был подарок моего друга...

— Рад, что друзья вас так любят, — зло прошипел Прюэтт. — Год-два с этой штуковиной на столе и вы потеряли бы половину своей магической силы. Я не говорю о посетителях, на которых подарочек точно действовал сильнее.

— Безобразие! — слабым голосом воскликнула старая карга.

— Где вы были? — рявкнул Джейсон, опершись о край стола обеими руками.

— На экстренном заседании Международной конфедерации магов, — вздрогнув, ответил Альбус, пытаясь отодвинуться от стола вместе с креслом. — Тайное заседание. Моя помощница...

— И декан Гриффиндора в одном лице, — перебил его Прюэтт, — не посчитала нужным оповестить меня о происшествии. А экстренное заседание, как мне случайно стало известно, было созвано вами лично. И вся тайна была в обсуждении исключения заклинания Круциатус из списка непростительных. А что, мне даже нравятся ваши добрые идеи, директор. Жаль, что к вам не прислушались.

— Как вы...

— Поклянитесь, что были не в курсе происшествия в школе! — резко потерял благодушие Джейсон. — Я жду!

— Вы не имеете права!

Побледневшего директора было бы жаль, если бы Робертс сам не был так зол. Моргана и все её прелести! Круциатус-то ему зачем понадобился?

— Это вас надо лишить всех прав! — Прюэтт выпрямился. — Напомните-ка мне, за что был изгнан с поста директора Хогвартса Файверли Андерклифф в тысяча шестьсот шестьдесят первом году?

Дамблдор молчал, покраснев от уже не скрываемой злости.

— Я помню, — скромно прощебетала миссис Дешвуд, — его обвинил Бонам Мунго в гибели двух студентов из чистокровных родов. Директор не стал принимать его помощь, в результате чего дети скончались через несколько суток.

— Отдавая свою дочь в школу, — откашлялся директор, — вы клялись быть лояльным Хогвартсу, а значит и директору.

— Да-да, нас всех обязали отдавать вам своих детей на обучение! И если считаете, что связали этим нас по рукам и ногам, спешу обрадовать — это не так! Так что стоит подать жалобу в Визенгамот...

— Вы не можете подать жалобу, иначе...

— Да что вы?! — "удивился" Джейсон. — Угадайте, кто принёс мне весть о состоянии дочери! Не знаете? А я вам скажу. Целитель Сметвик, которого вызвал ваш целитель! Именно он спас Александру. И он уже приготовил жалобу. Два слова моему Патронусу, и вы...

Лорд Прюэтт обвёл тяжёлым взглядом попечителей:

— И вы все тоже, господа... И дамы. Поимеете много неприятных минут.

Робертс с мстительным удовольствием наблюдал, как впервые на его памяти от жёстких аргументов Прюэтта закачалось директорское кресло под Великим Светлым. Попечители краснели и бледнели, но ни один не решился что-то сказать. Только Магнус казался довольным и расслабленным. Казалось, он даже наслаждается происходящим.

— Вы мне угрожаете? — уточнил директор, попытавшись подняться.

— Экспелиармус, — мгновенно отреагировал Прюэтт и перехватил узловатую палочку директора. — Сядьте, Альбус. — Не советую никому доставать палочки!

Директор охнул и опустился обратно в кресло. Попечители, казалось, боялись шелохнуться.

— Таким образом, директор, у меня предложение, — от ледяного голоса Прюэтта у Антуана холодело внутри. Хотя трусом он себя не считал. — Вы подаёте в Министерство прошение о переводе моей дочери на домашнее обучение по причине того, что вы не можете отвечать за её безопасность.

— Не делайте этого, — Дамблдор говорил тихо, так что приходилось напрягать слух. — Я уверен, что такое не повторится.

— Тогда переводите её на Слизерин, — обманчиво доброжелательным тоном заявил Прюэтт. — Старик Слагги тоже не так надёжен, но я буду в курсе, что происходит с моей девочкой.

— Невозможно... И я не вижу причины...

— Бойкот Гриффиндора Александре для вас сюрприз? Мне любезно сообщил об этом отец вашего ученика Ратклиф Хиггинс меньше часа тому назад.

— Отдельные апартаменты, — пролепетал директор. И тут же попытался вернуть свой добродушный вид. — Девочке будет сложно переходить в другой Дом под конец учёбы, но если она будет жить отдельно...

— И что это даст?

— И свой эльф в услужении.

— Вот уж нет! — хохотнул Прюэтт, щелчком пальцев сбив со стола песочные часы странной формы. — В них тоже не очень светлая магия, чтоб вы знали. Но оставляю на вашей совести. Мой эльф, и никаких школьных эльфов в её апартаментах.

Не хотелось бы Антуану стать врагом такого человека, и он возблагодарил Мерлина, что ему накануне удалось не только спасти его дочь, но и стать родичем всей семейки. Ничего удивительного, что попечители тут же поддержали лорда Прюэтта, а бледный до синевы Альбус безропотно согласился на условия, включая запрет на любые контакты дочери с директором без присутствия декана и, как ни странно, профессора ЗОТИ. Робертс тут же выразил согласие и принёс необходимые клятвы.

Возвращать волшебную палочку Джейсон отказался, несмотря на умоляющий и полный смирения взгляд директора.

— Отдам на выпускном балу Александры, — Прюэтт небрежно засунул узловатую палочку в свой карман. — Если не передумаю. А пока... Купите себе другую, Альбус. Полагаю, на этом собрание можно закончить?

Вызванный домовик, получив от Дамблдора приказ о приготовлении покоев для мисс Прюэтт, низко склонился перед её отцом:

— Прошу вас, добрый господин, — пролепетал ушастик.

— Какой угодно, но не добрый, — хмыкнул лорд и приказал: — Веди, мелкий, и никакой аппарации!

Миссис Дешвуд задержалась, дождавшись, пока кабинет покинут почти все попечители. Она подошла к столу директора и выложила на него большой бумажный пакет.

— Что это? — Дамблдор всё ещё косился со страхом и неприязнью в спину выходящего Прюэтта.

— Хотела побаловать племянницу, — мило улыбнулась Ванесса. — Но вам, мне кажется, нужнее. Магловское угощение, если честно. Попробуйте, они называют их "Лимонными Дольками".

— Вы очень добры, мисс Дешвуд, — у Дамблдора задёргался глаз. — Но я не люблю лимоны.

— Поверьте, милый Альбус, — со своей обычной непосредственностью заявила самая молодая попечительница. — Это не лимоны, а такие конфетки в виде лимонных долек. Вроде Берти-боттс, но без экзотических вкусов. Сладкие. Вы их ещё полюбите.

Антуан едва удержал лицо. Они с Ноттом покинули кабинет последними, сразу после Ванессы, прихватившей с собой Помону. На потерянную Спраут даже забыли наложить дисциплинарное взыскание.

— Вот и мой отец так же может, — пробормотал Магнус, как только Помона с Ванессой удалились на достаточное расстояние. — И если это мой будущий тесть...

— Не волнуйся, с тобой он так церемониться не станет, — хмыкнул Антуан. — Ты знаешь, что он преуспел в темных искусствах настолько, что даже Герман Фрейзер искал с ним встречи, когда нужда припёрла.

— Его германское темнейшество? — загорелись глаза Магнуса. — И что Прюэтт?

— Сказал, что с приспешниками Гриндевальда дел не имеет и иметь не собирается. Фрейзер был сильно оскорблён и прислал ему в подарок проклятое ожерелье, снять проклятие не мог никто, включая его самого.

— И что?

— Прюэтт снял. И отправил обратно. Но уже с другим проклятием, которое даже распознать не смогли. Ни Фрейзер, ни его многочисленные ученики и друзья.

— Байка, небось, — они уже дошли до кабинета ЗОТИ и Магнус ждал, пока Антуан откроет дверь.

— Возможно, — кивнул Робертс, — и я знаю подобных баек ещё дюжину. Его боятся, и мечтают заполучить в союзники. Или убить. Можешь поспрашивать вашего Лорда. Уверен, у него имеются сведения о многих.

— Постойте, — мисс Дешвуд окликнула их уже на пороге. — Магнус, будь джентльменом. Помоги мне, дорогой. Надо выслушать, что скажет Джейсон Прюэтт и подождать его дочь в её новых комнатах, чтобы всё объяснить.

— С радостью, -улыбнулся Нотт. — Иногда и я для чего-то сгожусь, не так ли, Ванесса?

— Конечно, — она цепко ухватила его под локоть. — Это рядом. Там сейчас её отец всё проверяет, а я его страшно боюсь.

— Тогда почему именно ты...

— Он попросил. Не смогла устоять перед его обаянием, знаешь ли.

— Понимаю, — усмехнулся Нотт и обернулся к другу, смотрящему им вслед. — Антуан, увидимся позже.

* * *

Санни проснулась страшно рано, чувствуя себя как никогда бодрой и выспавшейся. Не было и шести утра, но ведь и легла она ещё до ужина, так что честно проспала все двенадцать часов, пока действовало зелье.

Решив посвятить время до завтрака осмотру своего нового обиталища, она сначала приняла душ, отметив, что ванная ничем не отличается от той, что была у них с сокурсницами в гриффиндорской башне. Разве что теперь она принадлежала только ей одной, и не нужно будет вскакивать пораньше, чтобы закончить с гигиеническими процедурами до всеобщего пробуждения, или выжидать свою очередь. А девушки никуда не торопились обычно, подолгу наводя красоту. Выпускной курс, как-никак.

Завернувшись в махровый халат, обнаруженный на стене возле душевой, она с любопытством прошлась по остальным помещениям.

Гардеробная оказалась совсем крошечной, там уже стоял её сундук, на массивных крючках были развешаны мантии, а в шкафу, утопленном в стену, аккуратно разложены все её вещи. Одну из стен полностью занимало высокое зеркало с подставкой для косметики. Удивительно, но крем, подаренный Уизли, среди нескольких баночек косметических средств отсутствовал. Санни решила спросить об этом домовика. Хотя особо горевать о нём она точно не будет.

Спальня, которую вчера толком не рассмотрела, тоже была более чем скромной. Кровать под балдахином слева, тумбочка у изголовья, узкое окно с широким подоконником, никаких излишеств. Правда, на полу, в отличие от прежней комнаты, лежал потёртый, но толстый ковёр, занимая всё небольшое пространство перед кроватью.

Чуть больше, чем остальные комнаты был кабинет. Окошко тут было шире, чем в спальне. Массивный стол с шестью ящиками по бокам занимал всё пространство перед широким подоконником. На столешнице уже стояли две чернильницы, в стаканчике ждали очиненные перья, стопка чистых пергаментных листов и две свечи в тяжёлых подсвечниках. Кресло перед столом казалось удобным, справа размещался закрытый стеклянными дверцами стеллаж, где на нижней полке сбилась в кучку вся её скромная "библиотека". А в углу стоял столик пониже и поменьше с графином воды и стаканом. И два стула с резными спинками. А говорили, что здесь она никого не сможет принимать!

— Оскар! — позвала Санни.

Домовик тут же появился, чопорно выпрямился и безмолвно на неё поглядел.

— Оскар, ты не мог бы раздобыть мне чашку чая и каких-нибудь бутербродов?

— Мне запрещено связываться со школьными эльфами, — проскрипел домовик, хмурясь. — Желаете получить это из Прюэтт-холла?

— О нет-нет, — Санни тут же передумала. Не хватало ещё беспокоить родителей по таким пустякам. Судя по всему, им будет всё доложено. — Я что-то уже не хочу. А это ты переносил мои вещи?

— Да, Оскар перенёс всё-всё!

— А ты не видел такой зелёной баночки с кремом.

— Оскар не видел, — испугался эльф. — Оскар не брал такой баночки!

— Успокойся, — поспешно попросила она. — Кстати! Мой отец просил тебя вернуться к нему, как только я призову Лакки.

— Оскар подождёт, — кивнул чуть просветлевший эльф.

Видимо, решил её проконтролировать. Ну и пусть!

— Лакки! — не стала откладывать Санни.

Эльфиечка тут же появилась. Она с ужасом отпрянула от Оскара, которого не сразу заметила, случайно его толкнув. Она покраснела и сделала шаг поближе к Санни. Домовик лорда Прюэтта надменно вздёрнул подбородок.

— Оскар больше не нужен хозяйке?

— Нет, — постаралась девушка скрыть веселье. — Передай папе большое спасибо за всё.

— Оскар передаст, — кивнул домовик, метнув суровый взгляд на хихикнувшую Лакки.

— Иди, Оскар!

Домовик исчез с громким хлопком.

— Позёр! — фыркнула домовушка, одёргивая свою тунику. — Простите, хозяйка! Бывшая хозяйка Мюриэль сказала, что вы любите по правилу четыре.

— Э-э, правилу?

— Значит — по-простому. Как друзья, — важно пояснила мелкая.

— О, да! Тётушка Мюриэль права! Лучше так. — Санни приятно удивилась прозорливости тётушки. И вспомнила заодно об обещании с ней поговорить. Но лучше вечером. — А ты могла бы мне принести чай и бутерброды?

— Могу смотаться к школьным задохликам, — предложила Лакки задумчиво. — Надо же с ними подружиться. Не против? Или к вашей тётушке?

— Попробуй подружиться со здешними, — решила Санни.

Скоро она уже уплетала бутерброды с ветчиной, запивая их горячим чаем, а Лакки восседала на втором стульчике, болтала в воздухе маленькими ножками и, морща носик, подпирала подбородок кулаком. Словно маленькая подружка, она в красках рассказывала об "этих запуганных снобах", используя слова вроде "я обалдела", "не могу поверить" и "чудаки". Влияние тётушки было несомненным, но Санни была в восторге.

Как и планировала, уже вскоре она бодро шагала по направлению к Хогсмиду. Сердце усиленно стучало. По братьям она успела сильно соскучиться.

Не успела она войти в "Три метлы", как заметила их, сидящих за столиком с дымящимися чашками кофе. Аромат разливался по пустой ещё таверне.

Увидев сестру, оба вскочили, и принялись по очереди тискать, целуя в щёки и лоб. Санни смеялась и пыталась увернуться:

— Ну вы чего?

— Радуемся, что жива! — сказал Фабиан. Она уже научилась их различать. Гидеон был серьёзнее, и у него был маленький шрам, пересекающий правую бровь. А у смешливого Фабиана справа на подбородке красовалась крошечная родинка в виде точки.

— Отец нам рассказал, — кивнул Гидеон. — Ты скажешь мне очень честно, кто виноват.

Ей не понравилось свирепое выражение, мелькнувшее на обоих лицах.

— Э-э, — Санни искоса взглянула на обоих, — а вы когда-нибудь принимали Долг Жизни?

— Причём тут...

— О да, — Фабиан расплылся в улыбке и толкнул локтем брата. — Забыл?

— А, да ну тебя. Вспомнил тоже.

— Расскажите! — потребовала Санни, чувствуя, что сейчас всё поймёт.

Парни переглянулись, Гидеон фыркнул:

— Ты говори.

— Ещё в Хоге было дело, — ухмыльнулся Фабиан. — Была там одна девушка...

— Семикурсница, — вставил его брат. — А мы были на пятом.

— Эй, вот чего ты влез? Ну да, Лиана была старше. И она мне нравилась.

— Фабиан втрескался в неё по уши!

Санни вздрогнула. Слишком уж знакомая картина вырисовывалась. Фабиану не удалось дать подзатыльник брату, и он продолжил:

— Она мне нравилась! Я пригласил её на бал...

— Но девушка отказала.

— Слушай, ты...

— Молчу-молчу!

Санни хихикнула.

— А у неё был жених, — Фабиан сурово посмотрел на брата. — Сейчас уже муж. Не важно. Он меня отловил, и мы здорово подрались.

— Две недели в больничном крыле.

— Гидеон!

— Дальше давай, умник!

— Драка вышла неудачной, подробности тебе лучше не знать, но дело было в Запретном лесу и меня чуть не сожрал акромантул.

Санька охнула.

— Ага, тот парень его бросил в лесу со сломанной ногой.

— Я его сам послал, — поправил Фабиан.

— И всё же...

— Заткнись!

— Ну дальше, мальчики!

Гидеон потянулся и погладил её по голове.

Фабиан улыбнулся:

— Ну мне повезло, отбился. Дополз до выхода, а там парни возвращались из Хогсмида, заметили, дотащили.

— Ох!

— Ага, а в больничное крыло припёрся этот жених и сразу попросил принять Долг Жизни.

— И этот идиот его принял!

— И что? Что плохого?

— Санни, — возмутился Гидеон, — ну он же чуть не погиб! А мстить нельзя было, сама понимаешь.

— Да, — ухмыльнулся Фабиан. — Отец мне за этот Долг потом двадцать розог всыпал.

— И мало, я считаю!

— Ага, зато воспользовался, и с женишка нехилый откат стряс.

— Семья ловкого парня лишилась небольшой фермы гиппогрифов.

— И освободилась от Долга? — догадалась Санни.

— Ну да. Ты голодная, кстати?

— Нет, Фабиан. Я завтракала недавно. — И она решила сразу признаться: — Вот и у меня так же.

— Чего?

— Ты приняла Долг Жизни? — сразу насторожился Гидеон.

Она виновато кивнула. Нахмурились оба.

— Отец уже знает? — вздохнул Гидеон.

Санни испуганно на него посмотрела и помотала головой:

— Выпорет?

— Надо бы, — сурово кивнул тот. — Я тебе растолкую, Санни, коли как Фабиан, в своё время, ты не понимаешь. Долг Жизни приносят, чтобы избежать мести, и готовы оплатить откат в разных вариантах, вплоть до готовности пойти в рабство и прочее, что тебе знать рано. Но знаешь, за некоторые вещи лучше было бы отомстить, а то натворивший остаётся безнаказанным, а за всё платит его род. Так что не удивлюсь, если отец будет очень недоволен и применит какое-то наказание уже к тебе. Не розги, конечно, но...

— Да щас! — хохотнул Фабиан. — Чего ты её пугаешь? Отец не тронет тебя, ты же знаешь! Вся в меня, малышка! Но блин, как обидно! Гидеон прав.

— Теперь отца понимаешь? — язвительно спросил его брат.

— Отвяжись! Ой, Санни! Подарок же!

— Ага, — Гидеон перестал хмуриться и полез за пазуху.

Девушка насторожилась, мысленно молясь, чтобы отец не оказался прав. Яйцо дракона уже представилось во всех красках.

Но братья сумели удивить, в ладони Гидеона покоился маленький пушистый комочек.

— Ой! — умилилась Санни, протягивая руки. Комочек развернулся, оказавшись очаровательным дымчато-серым котёнком с чуть приплюснутой мордашкой. Он зевнул и открыл глаза, очаровав её ещё больше. — Какой хорошенький!

— Как назовёшь? — загорелись глаза у Фабиана. — Говорил же, что она будет рада!

— Барсик, — Санни осторожно прижала к себе малыша. Тот извернулся и схватил её маленькими зубами за палец, но кусать не спешил, глядя выжидательно, как ей показалось. Вот только отнять палец не получалось.

— Ого! — синхронно воскликнули братья.

— Что?

— У тебя же нет фамильяра, — пояснил Гидеон. — А ты ему понравилась, видишь? Хочет стать защитником.

— И что это значит?

— Ну, Санни, просто же всё, — хмыкнул Фабиан. — позволь укусить, и скажи, что принимаешь защитника и фамильяра. Всё как обычно. Это же книззл.

Благодарная за подсказку, Санни не стала раздумывать:

— Кусай, монстрик! Принимаю тебя, как защитника и фамильяра.

Котёнок как будто понял и больно куснул, быстро слизывая кровь. Ранки от острых зубов затягивалась на глазах.

— Поздравляю, — улыбнулся Гидеон. — Но ты же иначе назвать хотела.

— Ага, — радостно поддакнул Фабиан, — теперь всё. Никаких Барсиков. Придётся звать Монстриком.

— Нормально, — поспешил её утешить Гидеон. — Он из породистой семейки, здоровым будет. Так что Монстрик — даже лучше.

Монстрик тут же зевнул и попытался пролезть под тёплую мантию.

— Корми молоком пока. А через неделю можешь фаршик давать, куриный. У хогвартских эльфов можно попросить. — Посоветовал Гидеон. — Ну что, куда хочешь отправиться?

Санни устроила котёнка под мантией и подняла на парней благодарный взгляд.

— Я палочку сломала. Мне бы к Олливандеру. А потом можно к Фортескью.

Братья план одобрили и скоро уже аппарировали на Косую Аллею. Санни перенёс, крепко обняв, Гидеон, а Фабиан появился рядом — примерно там же, где уже целую вечность назад они приземлились с мистером Ноттом.

Магазинчик Олливандера был уже открыт.

— Александра Прюэтт, — сразу узнал девушку высокий старик со странными глазами. Санни уже где-то видела такие глаза — большие, с каким-то необычным серебристым свечением, но где — вспомнить не могла. — За новой палочкой? А я вас ждал. Ну-с, попробуем такую же? Двенадцать дюймов, бук и волос единорога.

Похоже, ответов ему не требовалось. Санни взяла предложенную палочку, оглянувшись на странный стук, но не поняла откуда он идёт. Она взмахнула палочкой, но искры вышли слабыми и тут же погасли.

Олливандер обеспокоенно оглядывался — стук стал слышен сильнее.

— Какая-то палочка взбунтовалась? — попробовал пошутить Фабиан.

Хозяин лавки взглянул на него укоризненно и метнулся к полке с ровными рядами продолговатых коробочек.

Вынув одну, он открыл её и из коробочки полетели красивые разноцветные искры, взлетая до потолка.

Он торопливо протянул искрящую палочку Санни. Та опасливо её взяла, и искры закружились вокруг неё словно в хороводе.

— Ах! — палочка так удобно лежала в руке, словно была специально для неё изготовлена. Санни подняла на Олливандера сияющий взгляд.

— Проведите по ней ладонью, от рукоятки до кончика, — попросил тот.

Она так и сделала, искры сразу погасли, а палочка потеплела в руке ещё больше.

— Она ваша, мисс Прюэтт. Удивительно, но я наблюдаю такую картину уже второй раз. Это палочка из виноградной лозы и сердечной жилы дракона. Одиннадцать дюймов. Очень гибкая, хороша для всего, но особенно для чар. Такие палочки могут производить волшебство просто при входе в комнату подходящего хозяина, и я однажды уже наблюдал подобное явление в своём магазине. Да, Александра, это была ваша бабушка, Мануэла Прюэтт. В девичестве — Бёрк.

— Охренеть, — прошептал за её спиной кто-то из братьев.

— С вас семь галеонов. Желаете ножны на запястье? Красивую упаковку? Набор по уходу за палочкой?

— Берём всё, — Гидеон шагнул вперёд с уже приготовленным мешочком с монетами. — Не спорь, Санни!

Убрав покупку в сумку, счастливую сестру парни повели в кафе, где заказали огромный торт из разных видов мороженого. Уплетали его все вместе, но и когда наелись, оставалась ещё половина. Монстрик выглянул в разгар пиршества и быстро слизал с блюдца хозяйки остатки малинового мороженого.

— Ой, не давай больше, — обеспокоился Фабиан. — Он же маленький.

Монстрик в ответ тихонечко зарычал и тут же, смутившись, полез обратно под мантию девушки.

— Какой боевой! — восхитился брат. — Слушай, сестрёнка, колись, влюбилась уже?

Санни закашлялась, чувствуя, что краснеет.

— С чего ты взял?

— Никто не сватался? — поддержал его Гидеон.

— Никто! — твёрдо сказала она, как нарочно вспоминая вчерашний поцелуй.

Оба смотрели на неё с понимающими ухмылками.

— Ну же, Санни! — Фабиан взял её за руку. — Ого, как пульс участился!

Она выдернула руку из его пальцев:

— Не скажу!

— Так-так, — ухмыльнулся Гидеон. — Угадали, значит!

— А купите мне метлу! — быстро попросила она, ругая себя за неумение скрывать смущение.

— Не увиливай...

— Купим!

Они переглянулись и слово взял Гидеон:

— Купим, если назовёшь имя. Санни, ну мы же твои братья, кому и знать, как не нам.

Было очень соблазнительно, и метлу получить, и сказать. Только ведь совсем не была уверена ни в чём. Но желание получить метлу практически за просто так пересилило.

— Вы его не знаете.

— А нам и не надо, — тут же согласился Гидеон, бросив на брата суровый взгляд. — Просто имя знать. Только не говори, что Артур!

— О, нет! — сразу воскликнула Санни, и ощутила, что краснеет ещё сильнее.

Парни улыбнулись практически одинаково, глядя на неё выжидательно.

Котёнок у неё под боком мурлыкнул, и прижался поближе, словно подбадривая.

— Хоть чистокровный? — спросил Фабиан, не выдержав молчания.

— Метлы не надо, — сразу передумала Санни. — И я вообще не уверена.

— Целовались?

— Фабиан! — рассердился Гидеон.

— Будто тебе не интересно, — огрызнулся тот на брата.

— Тебе что, обязательно надо давить?

— А вдруг он без спроса её поцеловал, или ещё хуже — проходу не даёт?

— Она бы сказала сама! — Гидеон выглядел расстроенным. — Он же не обижал тебя, сестрёнка?

Санни поглядела на него с благодарностью:

— Басти бы никогда...

Она охнула и зажала рот руками, видя широкие улыбки братьев.

— Всё-всё! — поднял руки Гидеон, пока Фабиан жмурился как сытый кот. — Фамилию и полное имя даже не спрашиваем, видишь?

Она тоскливо застонала. Как будто в Хогвартсе так много Басти!

— Вы точно никому не скажете? — с тоской спросила она.

— Не скажем! — хором ответили братья, а Гидеон поднялся: — И всё же метлу тебе купим. Пойдём выбирать.

— Не-а, не здесь, — тут же вскочил Фабиан, — в Ирландии у нас знакомый есть, делает классные мётлы. Только для квиддича пять разных видов.

— Мне не для квиддича! — испугалась Санни.

— О, тогда там есть просто отличная метёлка для тебя, — поддержал Гидеон. — Пойдём на площадку, у нас есть порт-ключ.

В Ирландии было очень ветрено, жилище мастера находилось на самом краю обрыва, за которым плескалось море, или океан.

Братья сразу повели во двор со множеством построек, не дав толком полюбоваться на водную гладь.

Мастер, невысокий жилистый мужичок с ярко-рыжей бородой и чёрной встрёпанной шевелюрой обрадовался парням, как родным, обняв обоих.

— Невеста? — широко улыбнулся он, глядя на Санни.

— Сестрёнка, — поправил Гидеон, с видимой гордостью приобняв её за плечи. — Хочет метлу для прогулок.

— Будем знакомы, — ещё шире улыбнулся мужичок. — Теренс Хич.

— Александра Прюэтт, — улыбнулась в ответ Санни.

Страшнее всего было, когда ей предложили опробовать выбранную красавицу. Метла была очень похожа на ту, что дарил ей Нотт. Только ещё лучше, как ей показалось. Насчёт оплаты мистер Хич только рукой махнул, сказав что-то вроде "Сочтёмся".

— Давай же, — подначивал Фабиан.

Пришлось положить метлу на землю и глубоко вздохнуть. Показать, что не умеет было ещё страшнее. Ведь настоящая Молли играла в квиддич!

— Подождите, — мистер Хич, внимательно глядевший на её действие без слов приманил метлу к себе. — Если она вам действительно нравится, сделайте привязку. Будет слушаться, как родная.

Конечно она согласилась, и братья одобрили. Всего-то надо было капнуть кровью на рукоять.

Хич после этого что-то пробормотал метле как живой, огладил с любовью древко и протянул ей.

— И не обязательно на землю класть, — сказал он. — Это первачков так учат почему-то. Просто садитесь. Первый раз?

Она отвечать не стала, а братья промолчали.

Порадовалась, что надела брюки. Задрав мантию, она пристроила метлу между ног, ощущая специальное утолщение пятой точкой. Летать захотелось со страшной силой. В рукоять она впилась пальцами так сильно, что они побелели.

— Расслабьтесь, — посоветовал крутящийся рядом мастер. — Просто представьте, как взлетаете. Все эти команды нужны больше для начинающих.

Она представила, и метла ожила. Стремглав взлетела на пару метров и застыла в воздухе, словно ощутив её испуг.

— Вперёд, — шепнула она и задохнулась от восторга — метла плавно полетела вокруг двора, легко слушаясь нажимов на рукоять. Ноги ей удалось удобно поставить на подставки только на третьем круге — Фабиан подсказал. Вот только долго полетать не удалось, да и ввысь подняться было страшно. Но все за неё решил забытый за пазухой Монстрик. Вцепился вдруг коготками в бок от резкого поворота. Санни охнула и стала спускаться. Метла послушно приземлила её около братьев.

От восторга девушка не хотела выпускать её из рук. Хотелось громко крикнуть: "Я ведьма"!

— Пообедаете? — спросил мистер Хич.

— Нет, Терри, — покачал головой Гидеон. — Надо возвращаться. Санни в Хогвартс пора, да и нам...

— О, учитесь ещё? — удивился мастер. — А как там профессор Робертс? Ещё преподаёт?

— Да, ЗОТИ, — ответила Санни. — А вы его знаете?

— Ну ещё бы, вместе учились.

— На Слизерине? — удивилась она. Открытый и дружелюбный мастер никак не вязался со змейками.

— На Хаффлпаффе, — усмехнулся он. — Но дружили. С ним, да с Магнусом Ноттом. Слышали небось, сын лорда-дракона.

Про Нотта Санни спрашивать остереглась, хотя и очень любопытно было.

Они тепло распрощались с мистером Хичем, и портключ перенёс их сразу в Хогсмид.

Только там Санни вспомнила, что хотела бы зайти в Гринготтс, снять немного денег со счёта. Но решила, что не к спеху, несколько галеонов у неё ещё оставалось.

— Это был лучший день в моей жизни! — она уже сама расцеловала каждого из братьев на прощанье. — Спасибо вам! Вы у меня лучшие!

Они радостно обнимали её в ответ, обещая лично забрать на рождественские каникулы.

И надо же было столкнуться со слизеринцами около "Кабаньей головы"!

— О, мистер Лестрейндж! — первым поздоровался Фабиан с Рудольфусом. — Мисс Блэк!

— Рад встрече, господа, — ухмыльнулся Руди и взглянул на Санни в упор. — Мы как раз в Хог возвращаемся.

Кроме Беллатрикс и Руди, тут были Валери и Квинтус Флинт. И Санни опять заметила заинтересованный взгляд девушки на Гидеона. Впрочем, она сразу отвернулась, а брат поджал губы, сверля взглядом её затылок. Санни поспешила скрыть улыбку.

— Как удачно, — сказал Фабиан, — не хотелось Санни одну отпускать.

— Присмотрим, — ухмыльнулась Белла. — Не волнуйтесь, мальчики.

— Тогда всем пока, — ожил Гидеон. — Санни! Пиши, если что.

— Пока, малышка!

Они аппарировали, а Санни повернулась к слизеринцам.

— Пойдём, — кивнул ей Руди, — или полетишь?

Он тут же прикусил язык, словно сказал что-то не то, а Санни рассмеялась:

— Нет, налеталась уже сегодня. Пройдусь.

— Только Рабастана дождёмся, — напомнила Валери. — Где же он?

Сердце Санни пропустило удар, а потом затрепыхалось в груди раненной птицей.

— Я вперёд тогда, — сказала она поспешно, наплевав на приличия и на всё на свете. — А вы догоняйте.

И поспешила к тропинке, ведущей к школе.

— Вы ждите, а мы с Бель пойдём, — решил Руди за её спиной.

* * *

Братья вошли в кабинет отца с опаской.

— Ну? — спросил он сразу, поднимаясь из-за стола. — Узнали?

— Сказать не можем, — сразу улыбнулся довольный Фабиан, заметив, что отец в благодушном настроении.

— Ну так напишите, — понятливо усмехнулся Джейсон.

Гидеон протянул записку. Лорд Прюэтт прочёл, присвистнул и сжёг её заклинанием.

— Но она сама пока в себе не уверена, — дополнил Гидеон.

— Но краснела очень выразительно, — возразил его брат.

— Разберёмся, — кивнул Джейсон. — Поужинаете с нами?

— Не можем.

— Прости, отец.

— Свидание?

— Пап!

— Ладно, но к матери зайдите, охламоны!

— А завтра всё в силе? — забеспокоился Гидеон.

Джейсон кивнул и снова сел за стол, задумчиво покусывая кончик пера, что держал в руке.

— Идите уже, не задерживаю.

Они поспешно поклонились и вышли. Он улыбнулся, слыша их топот. И придвинул к себе заготовленный пергамент.

На самом верху он размашисто написал:

"Дорогой друг Майкью..."

Глава 18

Они с Бель часто понимали друг друга с полуслова. И этот субботний день не был исключением. Она даже опередила Руди, нахально пробившись к стойке первой и попросив у владельца "Кабаньей головы" ключ от номера. Тот молча посмотрел на стоящего за её спиной Лестрейнджа, снова скосил глаза на мисс Блэк и выложил на стойку ключ с бледно-голубым брелоком с цифрой "13". Словно издевался. Рудольфус бы фыркнул и потребовал другой номер, но Бель не обладала его нелюбовью к данной цифре и, наоборот, обрадовалась.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, мисс, — чуть приподнял бровь владелец кабака. Руди невольно сжал кулак, представляя, как потешается над ним в душе Аберфорд. Фамилии этого жучары не знал никто. — С вас галеон. Два часа.

— Благодарю, — Бель смахнула ключ в сумочку и улыбнулась кабатчику.

Лестрейндж легко заметил чары невнимания, наложенные на их маленькую группу у стойки ещё до просьбы Бель об отдельном номере. И к лучшему. Одно дело тайно обжиматься в заброшенных уголках школы, и совсем другое снимать номер на двоих у всех на глазах. Впрочем, кабатчик умел хранить чужие секреты, за что его и ценили многие. Хотя цифра тринадцать вызывала неприятные ощущения в желудке.

Народу в кабаке пока было немного. Лестрейндж заказал эль, коротко кивнул владельцу, забирая большие кружки, и отошёл к своему столику. А Бель отправилась к ширме, скрывающей лестницу на второй этаж. Там же были уборные, так что никому и в голову не приходило обратить внимание на направившуюся туда девушку.

Впрочем, были парочки, что беззастенчиво туда уходили вместе. Единственно, что это были отнюдь не школьники, и время выбирали более позднее.

Рудольфус для приличия ещё поболтал с парнями минут двадцать, успел разъяснить Мэдисону, чем был недоволен профессор Флитвик на чарах, влепить подзатыльник Флинту за очередную безумную выходку и поприветствовать Эмили Гамп и Валери Нотт, пересевших за их столик вместе с Рабастаном. Басти был уже чуть навеселе, но на брата демонстративно не смотрел. Руди быстро надоело гипнотизировать его взглядом. Он раздражённо выдохнул, попросил Валери приглядеть за Флинтом, и пошёл искать Бель. По лестнице он взлетел одним махом и стал вглядываться в номера на дверях, быстро и бесшумно скользя по полутёмному коридору. Тринадцатый номер оказался самым последним на этаже, но дойти до него Руди не успел.

Он еле успел отшатнуться, когда прямо перед ним одна из дверей распахнулась как от удара. И как его не пришибло? Дверь его и скрыла от вылетевшего в коридор мужчины.

— Извращенцы, — прошипел тот, широким шагом удаляясь по коридору. Рудольфусу показалась знакомой походка темноволосого мага.

Вслед ему слышался весёлый хохот. Эйвери? Прекратив смеяться, тот насмешливо заговорил и сомнения у префекта исчезли:

— Придётся тебе, Патрик, возвращать девочек обратно в магловскую школу и стирать память. Справишься?

— Ради Мерлина! Зачем так орать? — послышался топот, кто-то выглянул в коридор, заставив Рудольфуса похолодеть, несмотря на быстро наложенные самые мощные дезиллюминационные чары. — Нам повезло, что тут никого сейчас нет!

— И что эти маглы под Силенцио, — хохотнул Лестер Эйвери. — Кусается, зараза...

— Ещё этот придурок... — произнёс голос совсем рядом, и Руди вздрогнул. Руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Не дёргайся, он дал обет, — холодно оборвал его Лестер. — Займись пока рыженькой, а третью позже вместе опробуем...

Дверь захлопнулась с грохотом, отрезая все звуки. Рудольфусу стало не по себе. Хотя какое ему дело до каких-то магловских школьниц, каждый развлекается, как умеет.

Тряхнув головой, Лестрейндж наложил на обувь чары и бесшумно дошёл до своего номера. Дверь была приоткрыта. Беллатрикс ждала его, сидя за маленьким столиком, и быстро строчила что-то в большой тетради.

Она улыбнулась, подняв голову и сразу насторожилась, вглядевшись в его лицо:

— Что там?

Руди покачал головой, запер дверь и принялся накладывать на комнату комплекс чар конфиденциальности.

— Да так, — сказал он, привалившись спиной к двери. — Знаешь, кто сейчас в соседнем номере?

— Видела Руквуда и Эйвери, если ты об этом. Они меня — нет.

— Руквуд свалил.

— Ну и что нам до этого? Ты что-то слышал?

Руди покачал головой, подумав о том, что юный Трэверс недалеко ушёл от своего папаши. Эйвери понятно, ещё тот идиот, хоть и женат, и сыновья маленькие. А вот что в такой компании делал умница и чистоплюй Руквуд — непонятно. Или не ожидал, что Эйвери аппарирует сюда малолетних школьниц? Или это сделал семикурсник Патрик Трэверс?

— Притащили магловских школьниц и развлекаются, — всё же сказал он.

— Если не Руквуд, то кто ещё?

— Долбанутый Патрик Трэверс и Лестер Эйвери.

Она встала и танцующей походкой подошла к нему, обнимая за талию.

— Ты чего такой? Подумаешь, развлекутся с маглами. Тебе-то что?

Он глубоко вздохнул и обхватил ладонями её лицо:

— Да ничего, просто чуть не попался им на глаза. Не то, чтобы отбиться не смог...

— Не оправдывайся! Я знаю, что ты не трус.

— Ты — моя, Бель! Правда?

Она сверкнула глазами, отвечая на его поцелуй с уже такой привычной страстью.

Оторвавшись от неё спустя несколько ударов сердца, Руди вгляделся в потемневшие глаза подруги:

— Почему мы не заключили нерасторжимую помолвку?

— Потому что так решил твой отец? М-м? — спросила она, прижимаясь к нему сильнее. — Или мне начинать ревновать?

— Не шути так! — нахмурился он.

— Нерасторжимая помолвка, а? Ты так не уверен во мне?

— Белс!

— В себе?

Рудольфус вздохнул и, одним движением подхватив её на руки, понёс к широкой кровати. Он так и не рассказал ей о своём поступке. А ведь два дня прошло уже. Но Мэдисон выглядел спокойным и собранным. И волком на префекта не смотрел. Наоборот, оскалился довольной улыбкой при встрече вчерашним утром и сказал: "Спасибо". Эжени шарахается теперь от парня. Но это уже пустяки, никуда не денется. Главное — Реган доволен. Ну а за глупую гриффиндорку Руди волноваться точно не станет. Ей вообще подфартило по большому счёту, пусть она так и не считает.

— Послушай, Бель, — Руди лёг рядом, но не спешил с ласками. Успеется. — Я так и не рассказал тебе кое-что про Мэдисона.

— Реган — сирота, и мистер Мэдисон усыновил его? Я всегда это подозревала! Рег совсем на него не похож!

— Бель!

— Ну признай! — она смешливо наморщила нос и подпёрла щёку кулаком, улёгшись на бок. — Хорошо-хорошо! Слушаю тебя, о великий и ужасный префект!

— Сейчас, — он лёг на спину и уставился в потолок, вспоминая.

Рудольфус альтруистом не был. И пиетета к гриффиндорцам, будь то даже девица в беде, не испытывал совершенно. И почему было так тошно при мысли о магловских школьницах в соседнем номере объяснить бы сейчас не смог.

Два дня назад ему даже на чувства Мэдисона было плевать, до такого бешенства довела его мисс Вуд. А ведь с Реганом он дружил с первого курса, только последние пару лет тот больше с Флинтом проводил время, но это из-за помолвки префекта с Беллатрикс. Ожидаемо.

* * *

— Помоги, — шипел сквозь зубы Реган, стоя за его спиной в этой узкой кладовке, где на спешно трансфигурированной койке лежала без чувств бледная мисс Вуд. — Только ты умеешь снимать такие проклятия. Я не могу даже распознать его. Ты же видишь, что магия её покидает! Будь ты человеком!

— Не преувеличивай! Я не Тёмный Лорд — вот кто о проклятиях знает побольше всех остальных, — голос Лестрейнджа звучал тихо, но не обманул его товарища, который сглотнул и даже отступил на шаг. Слизеринского префекта редко удавалось увидеть в ярости. — Однако в этом конкретном случае действительно могу помочь. Но не хочу. Так что быть этой дуре сквибом. Извини, Рег!

— Что? — Вопрос Мэдисон задал очень осторожно. — Не поможешь?

— Нет! Заколку видишь в её руке? Эта вещь принадлежит мисс Прюэтт, которая — напомню тебе — в данный момент агонизирует в Больничном крыле. И я совершенно не уверен, что она выживет после приёма антидота. Может, Робертсу удалось обмануть Рабастана и вас всех, но не меня. Почему Санни должна умереть, или стать сквибом, а эта... Я лично накладывал на эту заколку проклятие от воровства. Примерно что-то такое подозревал.

— Ты не можешь утверждать, что она украла её!

— Достаточно того, что она её взяла!

Мэдисон выглядел бледным и решительным:

— Не будь скотиной, Руди! Тысяча галеонов завтра же!

— Ты так богат? Мой ответ — нет!

— Две тысячи! Долг жизни!

— От неё? Да на хрена мне это?

— От меня!

Рудольфус с интересом вгляделся в лицо друга, с которым уже давно не вёл задушевных бесед. Бель заменила всех.

— Прости, друг. Но вот это, — он презрительно указал пальцем на девушку, — тебе кто?

— Сейчас никто, — медленно проговорил бледный Реган. — Но станет матерью моих детей.

— Да что ты! Так уверен? Она шарахается от тебя с первого курса. Её только что отымел какой-то козёл. Эй, уже не так хочешь жениться, а?

— Откуда ты?.. — выдохнул слизеринец, сжимая кулаки.

Пришла очередь Рудольфуса отшатнуться. Но он сдержался и нехотя пояснил:

— Кровотечение я остановил, и не только на голове. Тот мудак, что трахнул твою девочку, очень криво наложил заживляющее и очищающее. Но девственность не тронул, если тебе это важно. Диагностике меня хорошо научили, и на девках я тоже тренировался. В бою и в бытовухе всякое случается.

Мэдисон тяжело дышал.

Руди хмурился и думал. Потом вдруг усмехнулся и заявил:

— Значит так, дорогой. Времени, считай, почти не осталось. Приводи её в чувство и, как хочешь, бери клятву, что она выйдет за тебя замуж. Согласится — сниму проклятие. Нет — понесёт наказание по полной. Согласен?

— Лестрейндж!

— Да, я садист и сволочь, можешь не озвучивать. У меня нет ни желания, ни повода помогать этой конкретной идиотке. И да, я люблю повеселиться за чужой счёт. Помогать ей не стану, усёк? Хоть на коленях проси. А вот твоей невесте — почему нет.

— Клятву? — хрипло переспросил Реган. — Магическое обручение?

— Да! Нерасторжимое, без вариантов.

— Какой срок исполнения? — спросил Мэдисон сквозь зубы.

— Полгода.

— Мы ещё школу не окончим! — возмутился тот. — Имей совесть!

— Уверен, что по адресу обратился? — скривился Руди. — Хорошо, год. И ни днём больше! И ещё... у тебя осталось пятнадцать минут. Максимум двадцать. Потом процесс станет необратимым. И если она заколку украла — никаких клятв может не давать. Усёк?

— Да!

— Мне выйти?

— Нет, — Мэдисон протиснулся мимо него к койке и опустился на колени. Его кисть казалась особенно крупной на фоне головы наглой гриффиндорки.

Руди поморщился, но продолжал наблюдать с любопытством и даже азартом. За десять минут уговорить девицу стать твоей женой — а необратимое магическое обручение другого исхода не предлагало, за исключением смерти одного из будущих супругов — на это хотелось взглянуть.

Эжени испуганно распахнула глаза после негромкого Эннервейта от Регана.

Увидев слизеринца совсем близко, она попыталась отстраниться, вызвав у Рудольфуса желание насмешливо хмыкнуть. Начало не предвещало успеха его другу. Или врагу, если девица будет столь глупа, что сделает неправильный выбор и станет сквибом. Реган ему не простит.

— Эжени, — голос Мэдисона звучал твёрдо и спокойно. — Где ты взяла эту заколку? Постарайся ответить быстро. Если мы не успеем, проклятье тебя доконает.

Казалось, побледнеть ещё больше было невозможно, но Руди жалости к девице не почувствовал.

— Проклятье? Какое?

— Магия тебя покидает, и есть только один способ снять его и остановить этот процесс.

— Покидает? — её глаза расширились от ужаса. Похоже, достаточно пришла в себя, чтобы понимать. — Что со мной станет? Какое проклятье?

— В лучшем случае станешь сквибом. В худшем — умрёшь.

"Жёстко", — оценил Лестрейндж. Вообще-то о смерти речи не было, но почему бы и нет.

Мисс Вуд недоверчиво смотрела на Мэдисона, а на Руди бросила лишь один короткий взгляд и тут же, вздрогнув, отвернулась.

Впрочем, соображала она неплохо:

— Ты сказал, есть способ! Какой?

Лестрейндж восхитился — быстро соображает!

— Тебе не понравится, — вздохнул Мэдисон, — решиться надо в течение пяти минут. Потом — всё.

— Тогда зачем тянешь? Говори уже! — потребовала девчонка и попыталась приподняться. У неё это не вышло.

Ещё бы, потерять столько крови и магии! Рудольфус всё же ощутил капельку уважения к ней, когда мисс Вуд смогла приподняться на одном локте и вцепилась пальцами другой руки в воротник склонившегося к ней слизеринца.

— Ну же! Я сделаю всё! Я не могу потерять магию!

— Уверена? — хмыкнул Рудольфус, заслужив полный ярости взгляд гриффиндорки. Сильна!

Мэдисон тяжело вздохнул.

— Другого пути просто нет, Эжени! Только от тебя зависит, сможем ли мы снять проклятие.

— Реган!

— Ты должна немедленно обручиться.

— Ты шутишь! — глаза то и дело пытались закатиться, но она силой воли продолжала удерживать сознание. Услышав условие, расширила их до предела.

— Никогда в жизни не был более серьёзен!

Она уронила голову обратно на подушку, закрыв глаза.

Рудольфус поднял палочку, чтобы снова привести её в чувство. Но мисс Вуд спросила совершенно спокойно:

— С кем?

— Назови того, кто согласится прибыть сюда менее чем за пять минут, — напряжённо произнёс Реган.

— Издеваешься? — Эжени, не открывая глаз, слабо усмехнулась.

— Тогда я могу стать твоим женихом.

— Ни. За. Что. — отчеканила она и открыла глаза. Посмотрела на бледного Мэдисона и вздохнула: — С другой стороны, Лестрейнджа я бы точно не пережила.

Руди всё же хохотнул. Не этого он ждал от гриффиндорки.

— Значит, у меня всё же есть выбор, — резюмировала Эжени, и с трудом подняв руку, коснулась кончиками пальцев щеки слизеринца. Тот вздрогнул, но не отстранился. — Обручиться с тобой, или стать сквибом. Про смерть не надо, ладно?

— Ладно, — парни ответили хором.

— Сколько времени осталось?

— Минут семь, — наколдовал Темпус Руди. — И ты ещё не сказала, откуда заколка. Ложь я почувствую.

Эжени не обратила на него внимания. Смотрела пристально только на Регана.

— А тебе это зачем? Эта помолвка и вообще — я! Ты этого хочешь сам, или тебя он вынудил?

— Хочу, — коротко отозвался парень. Кто "он" было ясно без уточнений.

— Тогда ты должен знать, что у меня уже были отношения.

— Я знаю, — кивнул Мэдисон и ровным голосом пробурчал, отведя от неё взгляд: — Пришлось тебя обследовать. Ты потеряла много крови.

Эжени вздохнула и снова закрыла глаза.

— Мне не понять этого, — пробормотала она и громче заговорила: — Когда наши устроили бойкот Молли на балу, она убежала из зала. Я... поступила ужасно, не поддержав её. Но решила бежать за ней. Мне стало страшно. Когда взбегала по лестнице, то споткнулась — на ступеньке лежала заколка. Я её узнала — Молли обронила, или просто бросила её. Я хотела её отдать ей, как только найду. И чтобы не потерять и не забыть — прицепила заколку к своим волосам. Уверена была, что посмотрю в зеркало — и сразу вспомню. Но просто забыла, слишком много всего произошло. А Молли куда-то исчезла вчера, а сегодня эти силки... И она сейчас в Больничном крыле, а туда не пускают. Потом этот мерзавец Вестерфорд... наложил на меня Обливиэйт. Ну после того самого... И это было ужасно больно. Больнее даже, чем до этого...

Слизеринцы переглянулись.

— А Обливиэйт не сработал. Я боялась, что он поймёт и что-то со мной сделает, хотя куда уж хуже... И я притворилась, что не помню, как мерзко он меня... А ещё он выкрикнул имя моего брата! Когда кончал... Ненавижу!

Мэдисон зло сверкнул глазами, снова покосившись на Руди.

— Время! — процедил сквозь зубы Рудольфус. — У вас чуть больше трёх минут.

— Я согласна на помолвку, если ты согласен! Что... надо... сделать...

— Быстро! — Руди поднял палочку. — Бери её руку!

Мэдисон крепко охватил пальцами запястье Эжени, и помог ей сделать то же самое.

— Эжени Вуд, — торжественно проговорил слизеринец. — Клянусь взять тебя в жёны в течение года, и пусть Магия будет мне свидетелем!

— Вуд! Повтори! — Руди не мог оторвать взгляд от появившегося над их руками синеватого свечения.

— Реган Мэдисон, — прошептала девушка, с усилием приоткрыв глаза, — клянусь, выйти за тебя замуж в течение года. И пусть Магия... будет... мне... сви-де-те-лем...

Сияние стало ярче и сверкающей красно-синей спиралью окутало их руки.

— Свидетельствую! — взмахнул палочкой Лестрейндж. Сияние словно впиталось в кожу обоих, на мгновение разделившись и засветившись браслетами на запястьях жениха и невесты.

Оставалось снять с неё проклятье.

— Реган, в сторону!

Рудольфус быстро читал заклинание, девчонка опять потеряла сознание, но это не имело сейчас значения. Проклятье снимать было куда сложнее, чем накладывать. Лестрейндж взмок, но не остановился ни на мгновение. Заколка выпала из руки девушки, с глухим стуком ударившись о каменный пол.

— Не трогай! — предупредительно вскрикнул Руди, когда Реган протянул к заколке руку. Префект наклонился и сам её взял, сунув в карман. — Всё. Тащи кроветворное и бодрящее. По паре флаконов влей, думаю, достаточно. Я пригляжу за твоей невестой.

Мэдисон кивнул и поспешно выскочил из кладовки. Минуты две спустя он примчался уже с флаконами. Снова привели девчонку в себя, влили зелья, запретили вставать. Рудольфус не стал спорить с решением парня — переносить ослабленную Эжени куда-либо не стоило ещё несколько часов. Он просто расширил койку и предложил:

— Ложись тогда с ней. Теперь тебе можно, Реган. И да, поздравляю.

— Спасибо, — буркнул тот, наколдовал матрас потолще на всю поверхность койки и скинул ботинки. — А теперь не изволишь свалить отсюда?

— Часов двенадцать продержится, — оценил его способности Руди. — Спокойной ночи, ребятки. Не шалите.

— К счастью, она тебя не слышит. Я влил ещё и снотворного. Надеюсь, я завтра проснусь первым, и она не станет меня убивать.

Рудольфус вышел из кладовки и наложил на дверь чары невнимания, всё ещё улыбаясь. Это действительно было забавно. Да и Рег, в конце концов, получил, что хотел.

Настроение после этого было бы прекрасным, если бы не мысли о мисс Прюэтт. Что с ней сейчас творилось в Больничном крыле, думать не хотелось. Робертс слишком красочно поведал ему о последствиях, запретив говорить Рабастану. Хотелось биться головой о стену от бессилья.

Он даже сам не понял, когда малышка Санни Прюэтт стала ему так дорога. Но отрицать это уже не имело смысла. Главное не проговориться Рабастану. А Бель и сама всё понимает, даже лучше, чем он сам.

* * *

"К фестралам все глупости про Санни Прюэтт", — подумал Рудольфус и склонился к манящим губам невесты:

— Это всё!

— Хм, Руди-и-и-и, — протянула Белатрикс, увернувшись от поцелуя. — А я уже размечталась, что он возьмёт в жёны Андромеду.

— Расстроена? — забеспокоился он. — Найдём ей кого-нибудь поприличнее. Ну нафига ей вассал Ноттов?

— И кого же?

— Да Руквуда того же. Симпатичен, богат. Говорят, в Отдел Тайн пригласили, но, может, врут. Род, опять же, достаточно древний.

— А сколько Августу?

— Он лет на пять нас старше, значит двадцать два где-то. И хватит уже сваху из себя изображать. Иди ко мне лучше!

— Ты первый начал, — ухмыльнулась она, заползая на него сверху. — Сдаёшься?

* * *

Субботний день выдался солнечным и морозным. Антуан Робертс, почти не сомкнувший глаз в эту ночь, посчитал это добрым знаком, хотя плохих предчувствий по-прежнему хватало. Вот уже два часа он мёрз на продуваемом всеми ветрами пригорке, не наблюдая никаких перемен в одном старом двухэтажном деревянном доме. Даже на фоне соседних домов с облупившейся краской, этот выглядел устрашающе. Внутри всё сжималось, когда представлял, что она прожила здесь много лет. О сыне старался не думать — есть ли он, нет ли — лучше заранее не настраиваться. Эта странная книжка, изданная в будущем, могла и врать. Мисс Прюэтт ещё предстоит осторожно расспросить.

Всю дорогу до Коукворта он молчал, да и трудно было общаться с нагло похрапывающим рядом Магнусом Ноттом. Вот у кого стальные нервы. К магловскому отелю с неприхотливым названием "У дороги" они прибыли к одиннадцати утра. У бодрого вида старушки, сидевшей в крохотном холле за низким столиком в широкой шали и с вязаньем в руках, они без труда сняли двухместный номер.

Посмотрев на них поверх очков в тонкой оправе, она вытянула из ящика ключ и махнула рукой:

— Второй этаж, первая дверь налево, молодые люди. Уборная в конце коридора. Пользоваться душем можно до семи вечера. Оплата вперёд.

Робертс заплатил, и они поднялись в номер.

— Двухместный? — уточнил Магнус, оглядывая убогую обстановку, состоящую из длинного узкого помещения с двумя койками вдоль стен и столиком у окна.

Робертс хмыкнул. По крайней мере, тут было чисто. На постелях свежее бельё, на столике кувшин воды и ваза с какими-то сухими цветочками. Форточка открыта и впускает свежий воздух с ароматом выпечки. Видимо, где-то недалеко находилась пекарня. А вот вид из окна удручал — местное кладбище, надо полагать. А дальше, за облетевшими на зиму деревьями угадывалось свободное пространство — то ли шоссе, то ли местная речка.

Нотт взял со стола вазу с гербарием и, поставив на пол, трансфигурировал из неё мягкое кресло. С блаженным стоном опустившись в него, Магнус закрыл глаза и пробормотал:

— У меня был трудный день и не менее трудная ночь, друг мой. И если тебя не затруднит, постарайся меня не тревожить в ближайшие пару часов.

— Чем тебе не угодила кровать, в таком случае?

— Понятия не имею. Вот ты и скажи — ты всегда умел всё объяснить.

— Не любишь белые простыни? — положив сумку на стол, Антуан методично опустошал её, решая, что оставить, а что прихватить с собой на прогулку.

— Да мне без разницы, какие простыни. Лучше скажи, что ты решил?

— Ничего, — быстро ответил Робертс. — Подойду к их дому, позвоню в дверь, а там по обстоятельствам.

Магнус даже глаза открыл:

— Ты больной? Не, кого я спрашиваю! Значит так, Тони... Да-да, прости — Антуан! Вот представь — откроет тебе дверь Она, твоя неземная любовь, увидит тебя, всего такого красивого и статного, узнает и — предположим самое худшее — так проклянёт, что мокрого места не останется. Нет, вариант с поцелуями и жаркими объятиями тоже не будем скидывать со счетов, но сам-то пораскинь мозгами.

— Я понял! — буркнул Робертс, заново собирая сумку. Благо, безразмерная с облегчённым весом. — И что предлагаешь? Предупредить совой?

— Вариант так себе, — Магнус покачивался в кресле, закинув руки за голову и периодически очень заразительно зевал. — Но вообще предлагаю тебе осмотреться там для начала. Проследить, с кем живёт, если не одна, выходит ли куда, или всё время дома сидит. Идеальный вариант, если пойдёт куда-нибудь на рынок. Можно разыграть случайную встречу. Не будет же она проклинать тебя при маглах. Ну и... тут бы не спешить, а изучить всё хорошенько недели за две. У меня есть хорошие ребята, к слову...

— Никаких ребят! Ладно, убедил — сначала осмотрюсь.

Вот так и вышло, что уже битых два часа профессор ЗОТИ торчал возле горбатого мостика на речке, усиленно притворяясь рыбаком. Купить и оснастить удочку — не составило труда, когда-то он увлекался магловской рыбной ловлей. В ведёрке рядом с ним плескалась дюжина крупных карасей — да, был тут неподалёку жутко дорогой магазин свежей рыбы, а в этой мутной речке водились разве что отходы от местной фабрики, ну и какая-нибудь неприхотливая мелочь. Щуку, прихваченную за компанию, он просто бросил в реку, но поймать даже не рассчитывал. Мантия была трансфигурирована в рыбацкий плащ, а ботинки — в сапоги с широкими голенищами. Легкие маглоотталкивающие чары не скрывали его от людей, но желание пообщаться ни у кого возникнуть не могло. Даже стайка малолетних хулиганов обошла его стороной, хотя и косились с подозрением. Пришлось даже чары перепроверить. Но, возможно, среди них мог быть какой-нибудь сквиб.

Отсюда, с небольшого пригорка, хорошо просматривался Паучий тупик, и даже часть крылечка в доме Снейпов. Также виднелось несколько боковых окон, но все они оставались тёмными. То ли никого не было дома, то ли спали ещё, то ли вообще магия.

Он сам не раз проворачивал такое с окнами в своём доме. Угораздило его поселиться на территории поместья Лестрейнджей. Ещё и коттедж этот заброшенный сам, на свои средства привёл в божеский вид. Посчитал, что будет в относительном одиночестве, раз до замка от северной границы далеко. С другой стороны — отец всё же рядом, на расстоянии одной аппарации. Тот жил в замке, занимая комнаты в северной башне уже больше полувека. И был советником-звездочётом ещё у старого лорда, да и Ричард Лестрейндж его очень ценил и уважал.

Рядом с коттеджем даже был небольшой сад и пруд, незамерзающий зимой, с живыми рыбками. Задний двор тоже был, спускался до самой речки — ледяного ручья с ближайших гор. От воды из ручья зубы ломило, но вкуснее он в жизни не пробовал. Антуан всё собирался установить на бережке стол и какие-нибудь шезлонги для летнего отдыха, но всё лень было и руки не доходили.

Увы, жизнь отшельника не удалась. Стоило ему подняться утром, как местная детвора уже ломилась в дом с намерением попить вместе чаю или с просьбой покатать их на гиппогрифах, полетать на мётлах, или ещё какой-нибудь столь же привлекательной идеей. Энергии у маленьких бандитов после купания в ледяной речке и тренировки у строгого наставника было хоть отбавляй. Мало их гонял старый Аркин. Что они видят свет в его окнах, выяснилось довольно быстро. Робертс не поленился, нашёл нужное заклинание, и окна коттеджа стали непроницаемы снаружи. Детвора всё равно беспокоила, но уже гораздо реже, и всегда можно было притвориться, что тебя нет дома и банально аппарировать.

Поэтому и тут, в Коукворте, тёмные окна его не смущали, хотя ожидать становилось всё сложнее. Хотелось уже подойти к дому и постучать в дверь. Магнус просто параноик.

— Сами их поймали? — услышал он детский голос и, вздрогнув, обернулся.

Маленький оборванный пацан с самым независимым видом заглядывал в его ведро, сунув руки в карманы коротких брюк. Стоптанные ботинки, старая вязаная кофта с подвёрнутыми рукавами, черные, спутанные волосы до плеч и смуглое лицо в разводах грязи. Цыганёнок? Робертс как-то встречал табор этих странных людей. Среди них было много сквибов, были и настоящие ведьмы, и простые люди. Но обычно их не только маглы сторонились, но и волшебники — попрошайки, воры и мелкие пакостники. Неужели и возле Коукворта есть такие?

— Сам, — кивнул он. Если парнишка сквиб, то неудивительно, что его чары он не заметил.

— Таких тут не водится, — мальчонка шмыгнул носом и подтянул штаны. — Дед один тут ловит, ни разу таких не поймал. И я только маленьких ловил.

Он поднял на Робертса свои чёрные глазищи. И сердце профессора пропустило удар.

— Как тебя зовут? — спросил он осторожно, перехватывая удочку, которая затряслась в его руках.

— Клюёт же! — воскликнул мальчишка, бросаясь к самому обрыву и свешиваясь над водой. — Вытягивайте! Ну же!

Вытянуть ему хотелось только пацана, норовившего свалиться в воду. Он уже понял, кто перед ним, свои детские колдографии помнились хорошо, так что сходство не заметить было невозможно. От этого слегка тряслись руки и першило в горле. Но легенду ломать было ещё рано. Пришлось вытягивать рыбу. Бьющая хвостом щука впечатляла своими размерами. Всё-таки почти три килограмма, если продавец не врал. И шансов-то её изловить не было, а вот же, клюнула, паразитка. Она запрыгала по траве, умудрившись перекусить ослабшую леску выше поводка.

— Уйдёт! — восторженно вскрикнул малыш и бросился на рыбину всем телом.

Робертс действовал моментально, успев обездвижить заклинанием зубастую тварь. Уйти, не ушла, но в руку мальчика всё же вцепилась.

— Уррр, — тот с удивлением рассматривал голову щуки, прихватившей зубами тонкое запястье, две струйки крови скатывались в рыбий рот и на землю. — Сдохла, что ли?

— Больно? — Робертс был уже рядом на коленях, — не дёргайся, малыш!

— Я не малыш, — буркнул тот, но сидел на коленях смирно. И испуга в глазах не было, только интерес и любопытство. — Уррр, гадина какая!

Антуан вынул из кармана нож и осторожно разжал челюсти рыбины. Отметины на руке мальчика остались глубокими, и кровь продолжала капать из двух ранок. Вздохнув, Антуан поднял палочку и промыл водой ранки, затем залечил их, очистил остатки крови и наколдовал повязку — на всякий случай.

Малыш, прищурившись, переводил взгляд с забинтованного запястья на его лицо:

— Вы маг? — в голосе явно прозвучало обвинение и даже обида.

— Как и ты, — кивнул Робертс. Добавление "сынок" удалось проглотить.

— Не приближайтесь ко мне! — каким образом пацан умудрился отпрыгнуть на три метра, оставалось загадкой. Похоже, магический выброс. Хорошо ещё, с обрыва не свалился.

— Поговорить не хочешь? — Антуан так и не поднялся с корточек.

— Нет! — малыш глядел исподлобья и продолжал пятиться в опасной близости от обрыва.

— Могу дать клятву, что не причиню тебе вреда.

— Что ты здесь делаешь? — выкрикнул мальчик.

— Стой!

Мальчишка замер и с испугом оглянулся. Робертс, воспользовавшись моментом, поднялся на ноги.

— Не приближайся! — сразу ощетинился сынок, заметив это. — И убери свою... палочку!

Антуан палочку убрал в карман и поднял руки с раскрытыми ладонями.

— Вот, смотри.

— Что. Ты. Здесь. Делаешь, — отчеканил маленький волчонок. И в кого такой характер?

— Рыбу ловлю, ты же видел, — примирительно сказал маг.

— Щуку брось в ведро, — отвлёкся ребёнок на рыбу. — Я тебе не верю!

Щука так и валялась обездвиженная. И уже наверняка сдохла. Но Антуан подобрал её руками и швырнул в ведро. Достал платок под пристальным взглядом мальчика и постарался вытереть руки от слизи. Не так он планировал встречу с сыном. Да и вообще никак не планировал. Просто боялся думать.

— Зачем тебе рыба? — продолжил допрос пацан.

— Ни за чем, — пожал он плечом. — Это хобби такое, ловить рыбу, для удовольствия. Потом отпущу или кошке какой-нибудь скормлю.

— Выбросите, значит? — мальчик посмотрел на ведро и сглотнул. — Её же можно съесть! Ну сварить там...

Взгляд был голодным, такой ни с чем не спутаешь. И Робертс чувствовал себя последней скотиной, решив подкупить малыша.

— Можно и сварить, только я этим заниматься не буду. Проще купить готовый обед.

— Ты богатый?

— Хм, можно и так сказать, — пожал он плечом. — Если хочешь, отдам тебе и удочку, и ведро, и всё, что внутри ведра, но с одним условием.

Молчал пацан долго. Минуты три. Сопел и с вожделением поглядывал на ведёрко. И наконец выдал:

— Не надо!

— Хорошо, — кивнул Антуан и подхватил ведро. — Тогда посмотри хоть, как они уплывут. Я спущусь вниз, чтобы их отпустить.

Мальчишка засопел громче, поспешно спускаясь с обрыва вслед за ним:

— А что, больше ловить не будешь?

— Расхотелось. Хочешь, сам отпусти?

Мальчонка мотнул головой и, спохватившись, отступил в сторону.

Антуан медлил, надеясь, что сынок передумает. От мысли, что они с Эйлин могли голодать, внутри всё сжималось.

Он сделал вид, что рассматривает рыбу:

— Щука всё-таки сдохла, а карпы ещё живы. Здоровые какие у вас тут водятся.

— До этого не водились! — не согласился мальчик.

Он стоял в стороне и сжимал кулаки, вытянувшись в струнку. Худенький совсем, хотя под мешковатой одеждой не разобрать. И гордый уже, не возьмёт рыбу. Сколько же ему? Семь? Восемь? Он не помнил, что говорила Александра Прюэтт про его день рождения. Кажется, в январе. Но это книжка, будь она неладна, а в реальности может всё иначе быть.

Вздохнув, он рывком поднял ведро. Обманывать ребёнка нельзя. Сказал — отпустит, значит, отпустит.

— Стойте!

Антуан оглянулся.

— Я согласен поговорить! Не отпускайте её. Пожалуйста!

— Не отпущу, — Робертс кивнул спокойно и поставил ведро на песок. — Удочка наверху, после заберёшь.

Мальчишка ахнул и бросился наверх, но Робертс не успел испугаться. Спускался сынок уже спокойный и деловитый.

— Вот, — он держал в руках удочку. — Сопрут же. Мы тут, а она там...

Антуан скрыл улыбку и серьёзно покивал:

— Присядем?

Он рискнул и трансфигурировал из песка два кресла напротив друг друга. Под обрывом их мало кто мог заметить, но чары отвлечения он усилил.

Малыш смотрел на это, широко открыв глаза. Наблюдал, как Антуан занял большое кресло и осторожно махнул рукой на маленькое.

— Садись, малыш.

— Я не малыш! — ребёнок огрызнулся как-то вяло, погладил сиденье зачем-то и залез в кресло.

Было видно, что ему оно нравится, несмотря на демонстративно нахмуренные брови, но совершенно непривычно. Неужели в доме нет кресел?

— О чём говорить? — вздохнул он наконец, откинувшись на спинку кресла. — Я тоже так смогу?

— Для начала познакомимся, — улыбнулся Антуан. — Да, ты сможешь сделать такие кресла, если будешь хорошо учиться. Меня зовут Антуан Робертс, я профессор по Защите от тёмных искусств в школе магии и волшебства Хогвартс. А ты?

— Хогвартс! — выдохнул мальчик. — Но мне ещё только семь лет, скоро восемь будет, после Рождества.

— Ты никогда не видел Хогвартс?

— Нет! Да! На картинке.

— Если мы подружимся, я обязательно покажу тебе Хогвартс, раньше, чем тебе исполнится одиннадцать.

— И Большой зал?

— И Большой зал, и Астрономическую башню, и свой кабинет...

— А гостиную Слизерина?

— Запросто!

Горящие глаза мальчишки потухли. Робертс восхитился, так себя контролировать в семь лет!

— Что надо сделать, чтобы подружиться? — тяжело вздохнул ребёнок.

У Робертса защемило сердце. Он мог воспитывать его сам, держать на руках совсем крошечного, учить всему...

— Для начала поближе познакомиться, — произнёс он, поборов гнев. На себя, на нелепую судьбу, разведшую их в разные стороны. И немного на Эйлин, скрывшую от него сына.

— Северус! — тут же откликнулся малыш. — Меня зовут Северус Снейп. Извините.

— Очень приятно, Северус. Вот и познакомились.

— А когда мы... Когда вы покажете мне Хогвартс?

— Хоть сегодня. Только нужно разрешение твоей мамы.

Мальчик тут же сник, даже отвернулся. Засопел тихонько, взглянул снова с упрямым выражением на лице.

— А без разрешения нельзя?

— Нельзя, — с сожалением покачал головой Антуан. Самому захотелось тут же аппарировать ребёнка к школе. Вот только Эйлин ему этого не простит. — Если твоя мама дома, можем пойти и спросить сейчас.

— Дома, — сразу кивнул он и поднялся с кресла. — Пойдёмте.

Плечи малыша поникли, он с грустью смотрел, как кресла обратились опять в песок.

— Это точно моё? — он указал на ведро.

— Да, только оно тяжёлое. Давай я понесу.

— Нет! Я сам!

Пришлось незаметно колдануть уменьшение веса. А потом левитацией поднять мальчишку сразу на обрыв вместе с ведром и удочкой. Северус ахнул, улыбаясь во весь рот. И терпеливо подождал, пока Робертс поднимется обычным способом.

— Тут недалеко, — сразу деловито сказал он и потопал вперёд. Удочку тоже держал сам.

Только чем ближе к дому, тем медленнее становились его шаги, и ниже опускалась голова. Перед крылечком с двумя ступенями, он и вовсе остановился в раздумье.

— Вы точно профессор из Хогвартса? — уточнил он.

— Точно. Мне постучать?

— Я сам!

Он поставил ведёрко на землю, удочку прислонил к стене дома и, шагнув к двери, коротко постучал трижды. Потом ещё два раза.

Робертс отступил на шаг и поборол желание надвинуть шляпу на глаза. Сердце колотилось как бешеное. Дверь распахнулась неожиданно, и он забыл, как дышать.

— Северус! Я же говорила, что мы сегодня... Это что?

Сначала она увидела ведро с рыбой, а только потом огляделась и уставилась на него в недоумении. Не узнала? Или... Сам же стал в тени дома.

Антуан медленно выдохнул и шагнул вперёд.

— Здравствуй, Эйлин, — получилось слишком хрипло, и слишком громко.

Женщина вздрогнула и прищурилась. Простоволосая, в старенькой мантии, из-под которой виднелось что-то цветастое. Лицо худое и бледное, а глаза всё те же, только украшенные сетью морщинок в уголках.

— Кого ты привёл, Северус? — холодно спросила она.

— Мам! Это профессор из Хогвартса! Ты же там училась!

— Ну надо же! Настоящий профессор? И что ему понадобилось здесь?

— Эйлин, послушай...

— Извините, профессор, — перебила она и, схватив сына за плечо, толкнула его в дом, — дайте нам немного времени приготовиться к вашему визиту.

— Эйлин!

— Завтра в это же время будем вас ждать, — она шагнула внутрь дома и захлопнула дверь.

Ему было трудно дышать, пришлось рвануть ворот рубашки. Ведро так и осталось сиротливо стоять у крыльца. Антуан, сглотнул комок в горле, наложил на ведро и удочку маглоотталкивающие чары и, убедившись, что вокруг никого нет, аппарировал прямо в гостиничный номер.

Магнус бессовестно дрых на кровати. На полу стояла початая бутылка огневиски. Антуан подхватил её, сделал два больших глотка, закашлялся и пнул кровать.

Нотт подскочил мгновенно, сразу принимая стойку. Но увидев друга, досадливо качнул головой и отнял у него бутылку.

— Ну и что натворил?

— С сыном познакомился, — отрывисто сказал тот.

— А она что?

— Сказала приходить завтра в это же время.

— Н-да. Не прокляла?

— Нет. Но лучше бы прокляла. Магнус, она смотрела, как на чужого, по имени не назвала, и вообще...

— А что ты хотел?

— Мне надо поспать хоть немного. Но я боюсь, что она возьмёт сына и куда-нибудь уедет.

— Понял, прослежу. Давай координаты аппарации. Сменишь меня часов через пять?

— Да, спасибо. Вот, — он набросал на клочке бумаги координаты и коротко обрисовал, как найти дом. — Постарайся не попасться ей на глаза.

— Обижаешь, — хмыкнул тот. — Пацан-то понравился?

— Моя копия, — глухо ответил Антуан, и потёр ладонями лицо. — Я зелье выпью, иначе не засну. Ровно через пять часов проснусь и к тебе аппарирую.

— Договорились, — Магнус натянул сапоги, подхватил свою куртку и сунул палочку в ножны. На Робертса он взглянул с жалостью, тот отмерял снотворное зелье по каплям. — Как парня зовут?

— Северус. Северус Снейп. Только не лезь к нему. Он волшебникам, похоже, не доверяет.

— Ты был так плох? Всё-всё, иду уже.

Нотт исчез, а Робертс скинул сапоги и плащ, и улёгся поверх одеяла прямо в одежде. Сон накатывал постепенно. На душе было тоскливо. Ничего хорошего от завтрашнего дня он не ждал.

* * *

Эйлин прошла в дом, заперла дверь на ветхий замок и прислонилась к ней, чувствуя, что ноги не держат. "Он здесь!" — билось в мозгу. Все другие мысли словно вымело из головы. Кажется, её звал сын, только сил не было даже открыть глаза. К постоянной слабости она уже привыкла, но тут было что-то другое. Как бы совсем не заболеть, зелья на исходе, а вечером надо обязательно выйти на работу. Копейки, конечно, много платить санитаркам в местной больнице не могли, да и она не тянула больше трёх вечеров в неделю.

Усилием воли она отлепилась от двери и дошла до ветхого диванчика в неприбранной прихожей. Полежит совсем немножко. Сердце заходилось неровным стуком. Эйлин уткнулась в согнутый локоть и неожиданно для самой себя громко всхлипнула, потом ещё. Слышала, как подлетел к ней Северус, обнимая маленькими ручками за шею, но остановиться не могла. Как ни сдерживалась, а рыдания прорывались наружу, сотрясая всё тело. Она ведь не плакала уже давно. Даже когда оказалась совсем одна на незнакомой дороге, даже когда рожала своё Солнышко, хотя было ужасающе больно, и роды длились больше суток. Она не плакала, когда Тобиас потерял работу, и даже когда он первый раз ударил её после недели беспробудного пьянства.

— Мама! Мамочка! — Северус целовал её волосы, прижимаясь к спине.

В голосе малыша слышались слёзы. Это привело её в чувство и, всхлипнув последний раз, Эйлин приподняла голову.

— Сев, — слабость разливалась по телу знакомой тяжёлой волной. — Я немножко полежу, ладно? Там на столе кусок хлеба и суп, иди поешь.

— А рыба, мам? Сопрут же!

— Какая рыба? — удивилась она.

— Ну так у крыльца так и стоит. И удочка дорогая.

Сил спорить не было, даже гордости не осталось, чтобы отказаться от подарка. Возникла подленькая мысль, что лучше бы мяса принёс, или курицу, с ними возни меньше.

— Занеси в дом, — сказала устало. — Я скоро встану и почищу.

Топот ребёнка заставил улыбнуться. Хорошо бы поспать. Только надо приводить себя в порядок, и дом тоже. И подумать, как на завтра избавиться от Тобиаса. Если он вообще явится сегодня.

— Мам, не спишь? — тихий голос сына заставил вздрогнуть. — Я всё принёс. А удочку спрятал в кладовке.

— Ты у меня молодец, — прошептала она и улыбнулась, отрывая глаза. — Сейчас я встану.

— Ты спи, меня дед учил чистить рыбу. Я смогу.

— Какой дед? — удивилась она.

— Так на речке ловит рыбу иногда. Он и учил, на камне прямо, а потом мы на костре её поджарили и съели.

— А-а, ну пойдём, помогать будешь.

Голова закружилась, когда она встала. Не стоило ей сегодня колдовать, опять три дня будет восстанавливаться, а завтра придёт Он. Хотя выход есть, один флакон бодрящего зелья ещё почти полный. Потом ещё сварит, удочку можно продать на блошином рынке. На ингредиенты должно хватить.

Рыба оказалась здоровущей и ещё живой.

Оценив фронт работ, Эйлин опустилась на табурет и улыбнулась сыну, беспокойно крутящемуся вокруг ведра:

— А вот эта меня укусила, мам. Я как на неё упал сверху, чтоб не удрала, а она в руку вцепилась. А профессор мне раны палочкой залечил. Я сразу понял, что он маг!

— Ты у меня сообразительный, — кивнула она.

— Да, мам, а где отец? — лицо ребёнка сразу стало настороженным.

— Ушёл, — вздохнула она, и опять перед глазами встало лицо профессора Робертса. Заматерел, но по-прежнему красив. И Эйлин не удержалась, добавила мрачно: — только что ушёл.

— Это хорошо, — потёр мальчишка руки, и предвкушающее спросил: — как разделывать будем? Надо бошку сперва отрезать, чтоб не укусили. Я боюсь немного.

— У нас два пути, — сказала она со вздохом, притягивая его к себе и целуя в макушку. — Первый — я медленно-медленно буду чистить рыбу, потом поджарим. Одну. Остальных надо в морозилку сразу засунуть. Сами помрут.

— А второй путь?

— Ты принесёшь палочку, я научу тебя заклинанию, и сам очистишь её. Сама не смогу, Сев, я опять колдовала сегодня.

— Мам! Ну зачем? Ты же с прошлого раза не поправилась! — он уткнулся в её живот с силой, но не плакал. Рычал странно так, монотонно. Потом отстранился: — я за палочкой!

Палочку малыш в руки ей не дал, всучил кусок ветки:

— Показывай!

У самого такая же ветка в руках.

Глубоко вздохнув, показала три раза, и веткой чётко прорисовала движения, и заклинания выговаривала выразительно. Северус повторил, она поправила, повторил ещё раз. Скоро у него получалось даже лучше, чем у неё. И она кивнула:

— Давай, одну из рыбин перебрось левитацией в таз. Ты же помнишь, как? А потом уже чистящее.

Перебросил, правда, уронил на пол. Но тут же опять поднял в воздух и шлёпнул в таз.

Сын закусил губу, сердито глянул на рыбу и взмахнул палочкой:

— "Пищем Пургантор"! Ма-а-ам!!! Получилось!

— Вижу! Ты таким сильным волшебником станешь! — она радостно засмеялась, но тут же закашлялась. И добавила мстительно: — сильнее отца!

— Мам, ты чего? — забеспокоился Северус, подбегая. — Отец ведь магл!

— Прости, не то говорю. Ставь сковородку на огонь. Только умоляю, зажги огонь спичками.

Так, благодаря деятельному ребёнку и её руководству, рыба скоро тушилась под крышкой на маленьком огне, наполняя кухню божественным ароматом. И за косточки можно не переживать, заклинание удаляло их полностью.

Северус читал книгу, устроившись за вымытым столом. Он периодически смотрел на стену и говорил:

— Осталось десять минут и тринадцать секунд.

И снова утыкался в книгу. Пока Тобиас отсутствовал, он всегда читал магические книги из её запасов.

— Осталось восемь минут. А хлеб ещё есть?

— Нет, малыш. Я вечером куплю.

— Ладно.

Он стал уже таким взрослым!

— Мам, две минуты!

Рыбу ели руками. Эйлин с трудом уговорила Северуса не спешить.

— Обожжёшься же, глупый.

— Я не глупый, я голодный, — возразил он, но стал жевать вдумчиво. — Как волк!

— Почему как волк? — заинтересовалась она.

— Волки всегда голодные, — охотно пояснил он и прикрыл глаза, проглатывая прожёванное. — Как вкусно!

— Очень, — кивнула она, глотая слёзы вместе с кусочком рыбы. Вкуса почти не ощущала, но в желудке уже чувствовалось тепло от съеденного.

Северус справился первый, и хоть половина рыбы была большой, с жадностью посмотрел на её тарелку. Там ещё оставалось почти половина.

— Ма, а давай ещё поджарим одну?

— Зачем? — поспешила она, прикидывая, что можно будет растянуть рыбу на несколько дней. — Если не наелся, доешь, пожалуйста, мою. А то я уже сыта.

— Точно? — спросил недоверчиво.

Она коротко рассмеялась, он был таким забавным, когда беспокоился за неё.

— Точно-точно! Бери!

Глядя, как он медленно уничтожает рыбу из её тарелки, она невольно вспоминала, как дошла до такой жизни. Вот не позволяла себе думать, а сегодня сдерживать воспоминания сил не было.

В тот день она твёрдо решила бежать из дома. Все вещи были собраны в узелок, много брать не решилась. Ожерелье матери на шею, платье, похожее на магловское — Антуану оно очень нравилось. Внутри всё плавилось, когда она представляла, как он будет его снимать, медленно целуя сначала плечи, потом ключицы. Представляла озорную улыбку...

Конечно, она не собиралась отправляться сразу к нему, стоило переждать какое-то время у маглов. Ритуал, отрезающий поиски по крови, был зазубрен наизусть. Потом она сможет пробраться в Хогсмид и отослать ему сову. В письме всё объяснит, и вместе они обязательно найдут способ, как быть дальше.

Беда грянула, откуда не ждали. Антуан явился к её отцу, а она так просила этого не делать! Подслушать ей не удалось, но крики отца доносились даже через этаж. Разобрать, впрочем, она даже не пыталась. Мир вокруг рушился, и она сидела в полной темноте, притворяясь, что уже легла спать.

Она слышала, как он покидал дом, и даже смогла пробраться к окну и увидеть, как он выходит через ворота. Не оглянулся на её окно, откуда уже три раза забирал её ночью на метле. Как шёл, так и аппарировал, прямо на ходу.

Откладывать было нельзя. Неизвестно, что он сказал отцу, неизвестно, что тот придумает теперь. Свадьба со стариком Трэверсом была назначена через три дня. Но её там не будет!

Она была почти готова вылезти на балкон и аппарировать, когда в раскрытое окно влетела незнакомая сова. Отдав письмо, она ухнула и сразу вылетела в ночь.

Дрожащими руками Эйлин открыла короткую записку — от него. Слёзы мешали читать. Но то, что было в письме, высушило их, казалось, навсегда.

"Ты обманула меня. Твой отец всё рассказал. Будь проклят тот день, когда я тебя встретил!"

Пятнадцать слов, которые она будет помнить долгие годы.

Неподвижно она сидела недолго, аппарировала прямо с места, забыв про узелок, в котором было немного денег и одежда. Аппарировала с одной мыслью — "Подальше!". Наверное, её расщепило. Она даже не поняла толком, куда её занесло. Но ей и не хотелось знать. Она просто лежала на обочине какой-то дороги, истекая кровью, и понимала, что жить больше не за чем.

Сознание иногда возвращалось, и в какой-то момент она поняла, что её подняли с земли и куда-то везут. Потом был яркий свет, она лежала на чём-то мягком, и в её руку было воткнуто несколько прозрачных трубочек, которые вели к высоко подвешенным бутылкам.

Несколько дней её лечили магловские доктора, ежедневно пытаясь узнать её имя.

Случайно она услышала, как доктор у постели, думая, что она спит, упоминал амнезию. Он говорил, что её нашли недалеко от сгоревшего дотла дома, где никто не выжил, и возможно, она из него смогла выбраться, но от потрясения всё забыла.

Эйлин ухватилась за эту версию, выдавая по кусочкам "воспоминания" — смогла назвать имя, смогла сказать, что помнит огонь и крики, но не знает, что они значат. Ей поверили.

Скоро она могла уже вставать и медленно ходить в процедурный кабинет и туалет. Однажды, выходя после перевязки — сломанная рука почти срослась, она увидела в коридоре высокого мужчину с перебинтованной рукой. Тот пристально на неё смотрел, не отрываясь.

Эйлин поспешила вернуться в палату. На следующий день она снова его встретила, мужчина ей улыбнулся и поздоровался. Пришлось кивнуть в ответ.

А ещё через день он принёс ей в палату фрукты и шоколад. Сказал, что случайно услышал её историю, и что его зовут Тобиас Снейп. Шоколад она съела, а фрукты отдала сестричке.

Она не протестовала, и Тобиас стал приходить почти каждый день. А в одно прекрасное утро ей принесли результаты анализов.

— Вы беременны, Эйлин, — мягко сказал доктор, погладив её по плечу. — Срок ещё небольшой, но если хотите, то можно наблюдаться в нашей клинике, когда вы выпишетесь. Завтра документы будут готовы. Вам есть, куда пойти?

Она смогла только кивнуть, потрясённая новостью. Конечно, у неё есть куда пойти. Было точнее, когда она думала, что осталась совсем одна и никому не нужна. Но теперь этот вариант отметался. Ей предстояло жить дальше, не ради себя, а ради того Cолнышка, что поселилось внутри неё.

Тобиас пришёл снова после обеда. Она понимала, что нравится ему. И не чувствовала ничего в ответ. Совсем ничего. Все чувства умерли, когда она аппарировала из дома.

— Хотите на мне жениться? — спросила она прямо, едва он присел на край кровати. Она уже знала, что у него есть свой дом. А её малышу это пригодится.

Тобиас растерялся лишь на минуту. Широко раскрыв глаза, он кивнул и полез целоваться.

Из больницы он сразу забрал её к себе. Потом помогал "восстанавливать" документы, после чего они расписались в местной мэрии.

Свадьбу отметили в маленьком кафе, вдвоём. А через семь трудных месяцев родился её мальчик. Он был недоношенным и очень слабым. Нянечка смеялась, что все недоношенные вырастают гениями. Упоминала магловского Моцарта. А Эйлин смотрела на кроху, мирно присосавшегося к её груди, и оттаивала душой.

Она настояла, что его будут звать Северус, и муж, немного поворчав, согласился.

Жили они бедновато, с малышом прибавились траты. Эйлин, как только поправилась, пошла работать уборщицей в клинику. Там её уже знали и приняли охотно. Больше она ничего не умела.

А ещё, магия, которая так хорошо ощущалась, пока она носила Северуса внутри, стала понемногу уходить из неё. Вероятно, отец отрезал её от рода. Этого следовало ожидать. Магией она стала пользоваться редко, разве что зелья умудрялась варить. Да и то, самые простые. Ингредиенты готовила сама, что-то собирала в лесу, что-то можно было раздобыть в магловской аптеке.

После рождения Северуса, она больше не могла спать с мужем. Сначала хватало сил наложить Конфундус, но надолго его не хватало. Потом магии стало ещё меньше, приходилось изворачиваться. Тобиас злился, начал пить, поздно приходить с работы уже навеселе. Иногда от него пахло дешёвыми женскими духами, и она боялась, что он её выгонит, а себе возьмёт другую жену. Она боялась уходить на работу и оставлять Северуса одного. Поэтому договорилась на ночные смены и таскала малыша, привязав к спине. Ночью за её работой толком не следили, и она могла класть его где-то в уголке, пока моет полы.

С каждым годом становилось хуже. Тобиас перестал приносить зарплату, всё пропивая, а потом начинал клянчить и её деньги. Не хватало на самое необходимое. Да и магии становилось всё меньше. Когда Северусу исполнилось шесть лет, муж заработал тяжёлую травму на работе. Два месяца он пролежал в больнице, а вернувшись, узнал, что его уволили.

И теперь он постоянно уходил искать работу, а возвращался неизменно пьяным. Когда Эйлин робко сказала, что в клинике требуются санитары, он впервые поднял на неё руку.

Она старалась меньше попадаться ему на глаза, и прятала от него Северуса. Ей казалось, что мальчика он ненавидит, словно понимал, что это не его ребёнок. Хотя что-то у них было сразу после свадьбы, и он не должен был знать, что уснул раньше, чем дошло до главного — она позаботилась.

Эйлин с трудом поднялась из-за стола, отгоняя воспоминания! И что на неё нашло? Зачем было ворошить прошлое? Завтра, когда придёт Робертс, она честно ему признается, что Северус его сын. Неизвестно, сколько лет она ещё протянет. Год? Два? А может, ещё меньше. Если он захочет сына забрать, то так тому и быть. Антуан, может, даже полюбит его. Но что не даст в обиду — это точно.

С этими мыслями она растолкала задремавшего малыша, отправляя спать в комнату. Проверила, убрал ли он оставшуюся рыбу в холодильник. Дошла до двери в подвал и начала медленно спускаться. Бодрящее зелье следовало выпить сегодня, иначе до работы она просто не дойдёт. А когда придёт Антуан, можно просто сидеть, он и не поймёт ничего. Мужчины, порой, ничего не замечают.

* * *

Грегорович с опаской взглянул на сову, бесцеремонно влетевшую в его мастерскую. Не вовремя он решил проветрить помещение, закрывшись в этот день раньше обычного. Впрочем, сова заслуживала внимания хотя бы уже потому, что он давно сократил все контакты насколько это возможно, скрывая своё местонахождение, и принимая клиентов только по рекомендациям старых друзей. Мало кто знал, где его искать — пересчитать можно было по пальцам одной руки, совы его просто не находили, а если уж попадались такие проныры, то сгорали на подлёте к его скромному домику высоко в горах.

Мощное проклятие, подвешенное по периметру непревзойдённым мастером, убивало не только магических птиц, но и надолго отпугивало всякого неосторожного, забредшего в эти места. Причём каждый видел защиту в меру своих страхов. Одним казалось, что сползает лавина, другие слышали далёкий грохот камнепада, третьи видели зомби, или горных львов. Был даже случай, что в газете написали об инопланетянах, заразивших чем-то это место. В магловской газете.

Грегоровичу статья настолько понравилась, что он тогда отправил её тому самому другу, мастеру проклятий. Впрочем, по договорённости, он сообщал ему обо всех случаях и слухах, что вызывало это проклятие. Слухи и сплетни ему приносила миленькая ведьма-молочница вместе с разной продукцией прямо из магической деревни, далеко внизу. Вдова его покойного друга, она была в числе тех пяти человек, которые могли беспрепятственно добраться до его дома.

Грегорович подозвал сову и ловко отцепил послание. Первые же слова заставили его улыбнуться. Знаменитый мастер проклятий нечасто писал ему напрямую, просто передавая свои послания через ту же молочницу. Проще сказать — никогда.

Мастер волшебных палочек придирчиво оглядел сову и с улыбкой заметил кольцо на лапке. Ловко!

Он вернулся к письму, скормив ей кусок козлятины. Горные козы, порой, были его единственной добычей.

"Дорогой друг Майкью, — писал мастер проклятий, — мне необходима твоя консультация по одному важному вопросу. Помнишь наш спор, что сказка — ложь, но доля истины в ней есть? Боюсь, оставить семью в это неспокойное время я не могу, но дело не терпит отлагательств. Двусторонний порт-ключ я передам с Миллисентой. Жди её не позже завтрашнего утра. Он сработает ровно в полдень в понедельник и перенесёт тебя в мой кабинет. В ту же секунду при малейшей опасности, ты сможешь вернуться к себе, просто сжав его в кулаке. Но я надеюсь, никакой опасности в моем доме тебе угрожать не будет. И ты задержишься на обед, а возможно, и на ужин. Жду твоего положительного ответа с Лгуньей, её не только моё кольцо защищает, её вообще ничего не берёт. Ты поосторожней с ней. Это сова моей сестры, так что не удивляйся её имени и манерам. У Мюриэль даже домовики психованные. А своих сов мне жалко. Если Лгунья ответ не возьмёт, передай как обычно, с Миллисентой. Твой преданный друг Джейсон.

P. S. Сестра просила передать тебе уже давно — но всё забываю: приглядись к вдовушке, старый пень!

P. P. S. Я тут не при чём, просто дал клятву передать, а срок истекает!"

Майкью фыркнул, оглянулся на сову и ахнул, та успела распотрошить коробочку с заказом одному могущественному клиенту и сейчас одной лапкой пыталась пропихнуть почти чёрную волшебную палочку в кольцо на другой лапке. Вид при этом у неё оставался самый равнодушный и невинный — но только если на лапки не смотреть.

— Отдай сюда! — рявкнул Грегорович и нацелился своей палочкой в наглую воровку, достать её с полки иначе было проблематично. — Акцио Лгунья!

Сова насмешливо ухнула и пропихнула-таки утолщение на уворованной палочке под кольцо. На три последовательных Акцио она плевать хотела. Кольцо Джейсона могло и магию отгонять. И Майкью сообразил призвать палочку. Та дёрнулась, сова врезалась мастеру в лоб, едва не выколов чёрной палочкой глаз, обиженно ухнула, клюнула его куда-то в темя, заставив заорать от неожиданности, и потерять всякое достоинство, оттачиваемое многие десятки лет. Последнее, что он увидел, это как Лгунья вылетела в окно, унося свою добычу, только пёрышко обронила на подоконник.

— Феникс недоделанный! — громко ругнулся Майкью.

Он уже представлял ответ Джейсона — тот ещё прохиндей. "Я тебя предупреждал, а Лгунья ничего не приносила. Обратись к сестрице".

Только к Мюриэль обращаться он не будет. Если она посчитает палочку подарком, а так оно и случится по всей вероятности, то он будет последним, кто попробует сей подарок отобрать. С сестрой Джейсона он провёл однажды два часа в гостиной Прюэтт-холла. Ей было семнадцать. Что выросло из неё спустя двадцать два года — даже представлять не хотелось. Хотя приходилось. К сожалению, она тоже входила в пятёрку его верных друзей. И он, хоть убей, не мог понять, как это случилось.

Порт-ключом от Джейсона он, разумеется, воспользуется. Намёк на Дары Смерти всколыхнул слишком многое, чтобы просто отмахнуться. А Миллисента... Она что, пожаловалась Мюриэль? Что ж, спросит прямо и полюбуется на её смущение, в крайнем случае, сдаст сестру Джейсона, задурила, мол, голову старику. Палочку спёрла, и вообще...

Грегорович подошёл к станку и вытащил заготовку чёрного дерева. Как знал, что пригодится. Взгляд упал на подоконник, где всё ещё лежало перо совы-воровки. На лице мастера промелькнула улыбка. За это и ценили его многочисленные клиенты — за вот такие неожиданные решения. Он не Олливандер, нашпигованный традициями, как рождественский гусь яблоками и черносливом. Это могло быть как минимум забавно.

* * *

Эжени половину субботы просидела в библиотеке, прячась от всех. Ей было о чём подумать. Письмо родителям она переписывала уже двадцатый раз. Вот как сказать им, что она выходит замуж за парня, о котором ни разу не рассказывала. И что делать, если спросят про Дамиана, о котором в письмах было так много?

Мэдисон её не преследовал, чего она очень опасалась. Но ни в пятницу, ни в это утро даже не смотрел в её сторону в Большом зале. Болтал о чём-то с Валери и с Беллой, и казался довольным жизнью.

И плевать ему, что у неё всё рухнуло. Вот только и сейчас она поступила бы так же. Потерять магию было страшно. Роберту она всё рассказала этим утром. Говорила, опустив глаза, не зная, как тот отреагирует. А он удивил. Обнял крепко-крепко, как бывало в детстве, и не отпускал минут пять, хоть она и пыталась вырваться. А отпустив, заглянул в глаза и сказал:

— Энжи! — любил он так коверкать её имя. — Я бы сказал, что Вестерфорду не жить, но боюсь, твой жених не оценит. Поверь, Реган надёжный. Мне Эмили про него рассказывала. Ты как? Выживешь?

Она усмехнулась и поцеловала его в щёку:

— Нормально! Выживу! Страшно немного, в этом ковене Нотта все психи. Будешь меня навещать?

— Буду, конечно! И поверь, родители будут рады. Папе Вестерфорд не слишком нравился, и мама тоже была не в восторге. Я не хотел тебе говорить.

Ей хотелось в это верить, но сомнения были. Роб, наверное, просто её так утешал.

А вчера, после трансфигурации, её вдруг поймала Рита Скитер.

— Можно тебя? — она отвела Эжени в сторону и серьёзно попросила: — Слушай, ты свою подругу любишь?

— Молли? Конечно! — не стала задумываться, вот ещё, оправдываться перед выскочкой из Рэйвенкло.

— Мда, я думала она Санни. Не суть! Слушай, Артур поступил подло. Я его не оправдываю, но хотела бы ему помочь. Не спрашивай почему.

Эжени посмотрела с удивлением.

— И что он натворил?

— Помнишь, он Прюэтт подарил баночку крема? — Рита дождалась её кивка и пояснила: — Этот придурок намешал туда Амортенции. Помоги, а? Принеси мне эту баночку.

Эжени была в шоке:

— Но как? Он тебе это сказал? Вот идиот! За это же в Азкабан загреметь можно!

— Вот-вот, выручи, а? Я в долгу не останусь.

Ну конечно, она пошла в комнату Молли, баночку забрала. И вовремя. Буквально через час домовик мистера Прюэтта перенёс её вещи в новую комнату. И наверняка они всё проверили.

А Рита, взяв баночку, серьёзно сказала:

— Открою тебе секрет. Амортенцию готовил Дамиан Вестерфорд. Мутный он тип, держись от него подальше. Я серьёзно, по нему вот точно Азкабан плачет.

Эжени тогда отшатнулась, ничего Скитер не ответила, просто ушла.

Ей было всё равно, что сделает с кремом Скитер, главное Молли не успела им воспользоваться.

Она взяла новый лист и написала:

"Дорогие мама и папа! Я помолвлена с Реганом Мэдисоном. Он хороший и спас мне жизнь. Пригласите его, пожалуйста, к нам на Рождество. Вы увидите, какой он славный. Ваша дочь Эжени".

Оставалось отправить письмо и самой во всё это поверить. В конце концов, танцевать ей с Реганом понравилось, может, и всё остальное будет не так страшно?

Глава 19

Молодой аврор сжал пальцами виски, поставил локти на стол и с тоской заглянул в чашку с кофе. Кофе он ненавидел и не понимал, как его можно пить литрами, как это делал тот же Долохов. Однако же хотелось протрезветь и избавиться от вкуса Огневиски во рту и неприятных ощущений в желудке. И по возможности забыть утренние события этой злосчастной субботы.

У Августа Руквуда иногда возникало чувство, что в его жизни всё немного слишком. Слишком высокий, слишком чувствительный, слишком худой, слишком умный, слишком несдержанный. Список можно было бы продолжать долго.

Слишком высокий первокурсник — это сейчас его шесть футов и два дюйма* смотрелись почти обычно, школа авроров отучила горбиться, подарив отменную выправку, а долговязый Долохов научил гордиться высоким ростом. Слишком правильные черты лица — не было в нём никакой изюминки, не урод и не красавец, только подбородок, пожалуй, тяжеловат, а брови слишком широкие. И обидно, что от отца по наследству не передалось его харизмы, широкого мясистого носа и чуть приподнятых к вискам уголков глаз. Намёки, что на отца он не похож вовсе, Август переживал слишком болезненно.

Досужие сплетницы — три тётки, окружавшие его с детства, любили перемыть косточки собственной сестре, его покойной матери, вызывая бессильный гнев, а то и тихую ярость юного наследника старого Джеффри Руквуда. Доходили ли до отца эти слухи, Август так и не понял. Джеффри его в лучшем случае терпел, предпочитая общество старинных томов родовой библиотеки общению с сыном. На каникулах его встречали тётушки, они же передавали ему волю отца. Виделся с отпрыском старик только во время обеда, где смотрел сквозь него невидящим взглядом и иногда вводил в ступор каким-нибудь коварным или неприятным вопросом. "Наделал ли Август бастардов, и если да, то сколько?" Этот вопрос был последним перед его скоропостижной кончиной три года назад. Тётушки смогли тогда отвлечь внимание отца бессмысленным щебетом, а Август до конца трапезы сидел пунцовый, не в силах проглотить ни кусочка. Самая нахальная из тётушек, Роза Крофтон, отозвала его после обеда в сторону и невинно поинтересовалась, потерял ли он уже девственность, одновременно требуя не сердиться на отца. Тогда впервые Август нагрубил тётушке, заявив, что это не её собачье дело, и добавил, что ноги его не будет в родном доме. Он ушёл ночевать к лучшему — и единственному, — другу и напился с ним в хлам.

Семья Скримджера была совсем иной. Трое мальчишек жили с родителями, бабушками и дедушками душа в душу. Руфус был младшим и самым любимым. Полная противоположность Руквуду. Наутро, мучаясь от похмелья, несмотря на помощь бабушек и домовиков, друзья завтракали среди многочисленных Скримджеров, младшим из которых было не больше восьми недель — старшие братья Руфуса были давно и надёжно женаты. Старая сова тётушек влетела в окно, когда бурное семейство обсуждало за чаем очередную семейную байку, смешную и нелепую. Руквуд бы сгорел со стыда, начни про него говорить такие вещи вслух, да ещё при всех. Виновник же пикантной истории, старший брат Руфуса, Фредди, сам смеялся громче всех, а маленькая пухленькая жена смотрела на него с улыбкой влюблёнными глазами.

Сова уныло приземлилась перед Августом и протянула письмо от тётушек. Он бы не стал читать при Скримджерах, но бесцеремонный Руфус его опередил. Недаром был самым ловким ловцом из команды Хаффлпафа за семь лет их учёбы.

— Что пишут твои грымзы? — весело воскликнул он, привлекая всеобщее внимание, и открыл послание. Взгляд тут же стал виноватым. — Твой отец умер час назад.

Друг протянул пергамент побледневшему Августу в гробовой тишине. Даже в эту весёлую семью он сумел привнести уныние и тоску!

Как и подобает, похороны прошли скучно и печально. Адвокат зачитал им завещание. Дом — небольшое родовое поместье — досталось в наследство тётушкам в равных долях. Август не расстроился. Мрачное родовое гнездо его всегда угнетало. Хотя сам факт показался обидным. Сыну отходило содержимое библиотеки, домик в Хогсмиде, о котором он слышал впервые, и сейф в Гринготтсе.

Домик оказался милым — два этажа, три крошечных комнаты, кухня и большой подвал. Возле дома маленький садик, очаровательная беседка, ухоженные плодовые деревья и выложенные камнем аккуратные дорожки. И всю эту идиллию окружал высокий плотный забор. Скримджер со смехом уверял, что это прибежище для любовниц Джеффри Руквуда, слишком уж всё мило и красиво. Августу на это было плевать. Главное — он, наконец, мог съехать из родительского дома и начать самостоятельную жизнь.

В подвал и одну из комнат второго этажа он живо перетаскал всю библиотеку отца, оставив тётушкам абсолютно пустое помещение. Кое-что он нагло позаимствовал из отцовского кабинета — массивный стол стал украшением того уголка подвала, где не было завала из книг. Высокий секретер занял место в его кабинете, крошечном, но уютном. А широкая фамильная родительская кровать почти полностью заняла оставшуюся комнату, превратив её в спальню нового хозяина. Руфус ворчал, что друг мог бы оставить одну из комнат в качестве гостевой, но Август твёрдо заявил, что в принципе не любит людей, и гостей в частности. И стелил другу на топчане в кабинете, когда тот оставался с ночёвкой. Впрочем, нечасто — топчан был очень жёстким и узким. В сейф он направился на следующий день после окончательного заселения в хогсмидский домик. На наследство у Руквуда были большие планы. Он даже не спросил о состоянии дел, просто предъявил ключ и отправился в безумную поездку к сейфу. Гоблин гнусно ухмыльнулся, открывая сейф. И Август его смог понять. Посреди довольно большой каменной пещеры, на полу, ровно по центру, лежала одна единственная золотая монета.

— Желаете забрать? — оскалился гоблин.

Руквуд кивнул, бессильно сжимая кулаки. Позже в этом золотом галеоне он проделал отверстие и подвесил его на шею на простом кожаном шнурке.

Отдел Тайн таинственно молчал, никак не прокомментировав его послание с подробным отчётом по одному интересному исследованию, которому Август уделял всё свободное время в течение пяти лет, включая три последних курса в Хогвартсе. Приходилось просто ждать, изыскивая дополнительный заработок.

Продавать книги из библиотеки было жалко до слёз, но жить на что-то было нужно. Скромного аврорского жалования хватало лишь на скромное же существование. Но некоторые аспекты жизни холостого мага оказались весьма разорительны. Хотелось и вкусно есть, и мягко спать, и желательно — не одному. Только на красавиц из Лютного требовались полновесные галеоны. А периодически случающиеся влюблённости требовали немалых вливаний. О том, чтобы прийти на свидание в поношенной мантии или без подарка, не было и речи.

Одна из книг заинтересовала случайного посетителя, оказавшегося на тот момент в лавке старьёвщика. Им был Антонин Долохов. Представившись, он щедро заплатил за книгу, перехватив её у хозяина лавки, и пригласил Августа на обед. Отказаться было неудобно, кроме того, есть хотелось сильно. И он согласился. С этого началась его двойная жизнь.

Прошло почти три года, и вот, наконец, предложение от самого таинственного отдела министерства магии у него в кармане.

Наверное, в сотый раз за эту неделю Руквуд достал из кармана аккуратно сложенное послание. Его оценили, пригласили работать в Отдел Тайн, а он никак не мог решить, нужно ли ему это теперь или лучше не связываться? Послать ответ с согласием на встречу с куратором или отказаться? А ещё можно было просто проигнорировать и угробить такой шанс, который выпадает раз в жизни, да и то далеко не всем.

Знал бы Абраксас Малфой, лично бы отвесил ему подзатыльник для просветления или профилактическое Круцио прописал бы, что ближе к истине. Тёмному Лорду нужны люди везде, а в Отделе Тайн никого до сих пор нет. Август просто не мог отказаться, не имел права, но именно поэтому было страшно. Очень страшно и противно. Мечта осуществилась раньше, чем он мог предположить, и гораздо позже, чем надеялся в глубине души. Надежды не оправдались, однако же — вот, ему ещё нет и двадцати трёх лет, а мечталось, что его оценят годам к тридцати. По слухам, более молодых туда и не брали никогда.

И, казалось бы, нужно прыгать до потолка или взлетать на метле к звёздам, а он не просто не рад, а пребывает уже шестой день в тихом ужасе. Он не властен над собой с тех самых пор, как предплечье украшает эксклюзивная магическая татуировка. Он просто не имеет права отказываться от предложения Отдела Тайн. Потому так и хочется это сделать — отказаться. Назло всему и всем. В конце концов, и в аврорате он мог бы приносить пользу, но сам Тёмный Лорд совсем недавно намекал, что для его "светлой головы" это мелко. Рассчитывал на такое предложение? Поспособствовал?

А ещё Август злился на Амалию Огден, на лучшего друга, ставшего соперником, и на себя. Дуэль не состоялась, Малфой всё испоганил, выставил их с Руфусом какими-то сосунками несмышлёными, пристыдил знатно, да ещё и Амалию привёл. Какая уж тут дуэль?! И они, как идиоты, ещё и руки друг другу пожали. Благо, извиняться не просили. Цензурных слов у Августа в тот момент не нашлось бы.

А Мисс Огден ещё и добила обоих. Сказала ласково, что ни один, ни другой ей вообще никогда не нравились и авансов, мол, не давала. И вообще ей мужчины постарше интересны. И при этих словах так откровенно на Абраксаса поглядывала, что Руквуду и вовсе тошно стало. И Скримджеру было не лучше, судя по роже уже бывшего друга. А была ли вообще эта любовь? Она же просто играла ими обоими. Рассорила — теперь, небось, потешается. Может, Руфус прав, и она список своих побед ведёт.

Сегодня и вовсе "весело" получилось. Дракклов Эйвери, Тёмного Лорда на него нет! Уверял, что знает средство от разбитого сердца. Надо было понять, что дело нечисто, увидев его гнусную ухмылку. И клятву ещё дать пришлось, ведь казалось, нет в ней ничего криминального — обычная предосторожность. Причём они все её принесли — не болтать о встрече. Он и не собирался, рассчитывая на качественную пьянку. Вот только молодой Трэверс куда-то смотался и аппарировал к ним в номер трёх испуганных девиц. Руквуд после стакана огневиски не сразу сообразил, что это маглы. Больше смутило, что девчонкам не больше четырнадцати — пятнадцати. Силенцио их приложили сразу. Лестер Эйвери, сразу усадивший одну из девиц себе на колени, что-то разглядел в его лице и наставил на Августа палочку, ласково предложив валить, если такой чистоплюй.

Хорошеньких школьниц было жалко, но ссориться с Эйвери из-за маглов Руквуд не стал. Тридцатилетний боевик Волдеморта ласково улыбался. Август просто ушёл, а теперь глушил кофе в маленькой, не всем известной кофейне на Косой Аллее, мрачно размышляя, куда катится его жизнь. И совершенно не жаждал общения ни с кем.

Поэтому обращал мало внимания на других посетителей. Да и было их всего ничего. Намётанный аврорский взгляд всё же выхватил странноватого молодого мага, который показался смутно знакомым. Кажется, его фамилия была Лавгуд. Тот сидел возле камина, уткнувшись в толстый фолиант, возможно, только что приобретённый на Косой Аллее. Был ещё старичок-завсегдатай, его Август не знал, но видел в этой кофейне уже не раз. Тот подолгу сидел за одной чашкой горячего шоколада и смотрел в окно на ничем не примечательный переулок.

Девушка, возможно, недавняя выпускница, листала газету и пила кофе со взбитыми сливками. Хорошенькая блондиночка, только Руквуд с некоторых пор слишком хорошеньких опасался, особенно блондинок.

Звякнул колокольчик, он искоса посмотрел на дверь и вздрогнул. Слишком нежно улыбнулась ему вошедшая в кофейню дама. Август хорошо её знал, хотя видел впервые, особенно так близко. В кабинете главы аврората висел её портрет, маленький, но после того скандала с незаконным проникновением на территорию её поместья только ленивый не сбегал к главному, чтобы полюбоваться на женщину, способную запугать старину Шелдона.

— Господин аврор, — промурлыкала дама, присаживаясь за его столик. — Вы позволите?

Руквуд сглотнул.

— Прошу вас, — поспешно кивнул он, мучительно придумывая повод, чтобы сбежать.

— Ненавижу пить кофе в одиночестве, — доверительно призналась она, чуть склонившись к нему.

Август поймал себя на том, что совершенно неприлично уставился на немаленький бюст, качнувшийся вместе с ней. Чувствуя, как горят уши, он поспешил поднять глаза. Миссис Прюэтт лукаво улыбалась. Понимающе так.

— Закажите мне, будьте добры, молодой человек.

— Что именно? — он ощутил, что готов оплатить её заказ, и даже самолично сварить кофе — такой, какой она любит. Он стремительно начинал верить словам главного, что эта вдова — самая опасная ведьма магической Британии. А ведь она ничего плохого ему лично пока не сделала.

— Попробуйте меня удивить, господин аврор, — ответила дама. И в её предложении не было ни малейшего кокетства и даже намёка на флирт. Только странное любопытство, сквозившее во взгляде.

Будь на её месте любая другая, он посчитал бы её навязчивое поведение наглостью, вторжением в личное пространство и действовал бы соответственно.

Но это была вдова Прюэтт, и руки сами нащупали меню. Сам он никогда не выбирал ничего, кроме крепкого чёрного кофе без сахара и сливок. А что могла любить она?

Взгляд беспомощно пробегал по строчкам и картинкам. Август искоса поглядывал на даму, словно на её лице мог прочитать предпочтения. Насмешливые искорки, загоревшиеся в её глазах, заставили возмутиться.

Хочет удивиться?

— Чёрный крепкий кофе без сахара для дамы, — сказал он домовушке в белом фартучке, материализовавшейся рядом. И с вызовом посмотрел на мисс-ужас-главного-аврора-Прюэтт.

Пусть считает его грубым и чёрствым. Сама виновата, что подсела к нему без приглашения.

— А вы мне нравитесь, юноша, — спокойно усмехнулась мадам, подвигая к себе появившуюся на столе чашку.

Руквуду захотелось поёжиться. Обычно он не нравился никому. Еле сдержался, выдержав изучающий и неожиданно острый взгляд ведьмы.

— У меня к вам дело.

— Ко мне? — его голос предательски дрогнул. — Вы уверены, что знаете, кто я?

— Уверена, что не знаю. Впрочем, вы ещё можете вспомнить о вежливости и представиться, господин аврор.

— Август Руквуд к вашим услугам, — нехотя произнёс он, досадуя, что снова краснеет. И как ей только удаётся так доброжелательно издеваться. Не придерёшься ведь.

— Я знала вашего батюшку, — кивнула она. — Вы совершенно на него не похожи.

— На что вы намекаете? — вспыхнул он.

— Только на то, что вы совершенно на него не похожи, — миссис Прюэтт отпила глоточек кофе, отставила кружку и вынула из сумки мешочек. — И это радует. На редкость неприятным типом был ваш папенька. Не сердитесь, Август.

— И не думал! — соврал Руквуд, заворожённо глядя на её руки — красивые, с длинными пальцами и аккуратными ноготками.

— Здесь сорок галеонов, — произнесла дама и подвинула кошелёк на середину стола. — Это задаток.

Сотня мыслей пронеслась в голове молодого аврора, без пяти минут сотрудника Отдела Тайн. Он сразу предположил множество причин столько щедрой оплаты. От заказа особо сложного убийства до постельных услуг. От последней мысли кровь прилила к лицу и не только, потому что он легко представил себе пару занимательных сцен.

Под понимающим взглядом ведьмы он выпрямился и как можно надменнее поинтересовался, твёрдо решив, что откажет в любом случае, чего бы ему это ни стоило:

— За что?

— Да уж не за ваши красивые глазки, Август. Вас же учат в вашем аврорате всяким штучкам?

— Каким штучкам? — обалдел он. Такого он не ожидал.

— Всяким, — пожала она округлым плечиком.

Руквуд невольно посмотрел на красивую шею.

— Понимаете, Август, я хотела выпить кофе и направиться в Аврорат со своей просьбой, но боюсь, мистер Шелдон не слишком обрадуется моему визиту. Так что вас мне сам Мерлин послал.

Руквуд был уверен, что её визит главному не просто понравится, а очень — недаром он держал в кабинете её портрет. Да, он её опасался, но по такой причине портретами не обзаводятся. Впрочем, понять его можно, красивая женщина, как ни крути. И ещё свободная, вернее, уже свободная, но это неважно. Важнее, что женщина она явно состоятельная. Август еле смог скрыть усмешку, пробормотав негромко, что никуда его Мерлин не посылал.

— Дерзите? — ласково осведомилась дама.

— Даже не думал! — поспешно заверил он. — Так зачем вам я?

— Объясню, когда согласитесь. Всё же это информация не для всех, и мне потребуется ваша клятва о неразглашении.

Она напомнила о другой клятве, данной утром, и Август нахмурился:

— Я не могу согласиться, не зная, о чем речь.

— Жаль, — вздохнула вдова Прюэтт без тени сожаления на лице. — Вы мне симпатичны, а это редкость. Так вы отказываетесь?

— Миссис Прюэтт...

— Можете называть меня Мюриэль, — усмехнулась она.

— Миссис Прюэтт, — упрямо произнёс Руквуд, в очередной раз краснея. — Не сочтите за грубость, но я не из тех, кто приносит клятвы, не зная, что за ними стоит.

Она так улыбнулась, словно совершенно точно знала о его утренней клятве. Чёрные глаза, казалось, заглядывают в душу.

— И? — она красиво изогнула бровь.

— Отказываюсь! — твёрдо произнёс он, втайне гордясь своей смелостью.

— В таком случае, прощайте, Август, — она смахнула кошелёк обратно в сумочку и легко поднялась. — Благодарю за кофе.

Аврор поспешил подняться и поцеловать протянутую руку. Кожа была тёплой, нежной и бархатистой, а ведь эта ведьма могла быть ровесницей его матери. Он отметил тонкий свежий аромат какой-то травы и, выпрямившись, невольно застыл под изучающим взглядом сквозь ресницы.

— До встречи, Август.

Он в растерянности смотрел ей вслед, пока элегантная вдова не выплыла из кофейни.

На душе стало ещё тоскливей, почему-то казалось, что он только что совершил большую ошибку.

Руквуд щёлкнул пальцами и наскрёб в кармане несколько сиклей. Впихнул в ручку домовушки, буркнул: — "Сдачи не надо", — и пошёл к выходу.

В субботний день народу на Косой Аллее было ожидаемо много. А вот опасной и прекрасной вдовы уже нигде не было видно. Досадливо вздохнув, Руквуд переместился к себе домой. Следовало заглянуть в аврорат, но там нынче дежурил Руфус Скримджер, а встречаться с бывшим другом пока отчаянно не хотелось.

Лёжа в своей огромной кровати поздно ночью, Август мечтал о хроновороте, чтобы переиграть всю встречу с интересной вдовой заново. Какого Мордреда он не назвал её по имени, к примеру? Такой привилегии не было даже у старика Шелдона, насколько он знал. Он сам не понимал, почему его так зацепило то, как легко вдова Прюэтт смирилась с его отказом. Могла бы хоть намекнуть, что от него требуется. Так ведь нет, просто ушла. И деньги были точно не лишними, особенно после карточной игры с Долоховым. И ощущение, что он по-идиотски упустил прекрасный шанс хорошо заработать, терзало не меньше, чем любопытство — чего, собственно, понадобилась ТАКОЙ женщине от него — простого, почти нищего аврора?

__________________________

* — рост А. Руквуда — 188 см

* * *

— Рабастан! — Валери сердито подхватила младшего Лестрейнджа под руку. — Я сначала даже расстроилась, что Санни тебя не дождалась, а теперь только рада!

Басти, вывалившийся из "Кабаньей головы", оторопело посмотрел на мисс Нотт и нахмурился:

— Санни была здесь?

— Квинт! Ну что застыл, возьми его с другой стороны. Я не удержу, здоровый вымахал. Пошли, горюшко!

— Была-была, — Флинт жизнерадостно хохотнул и прихватил Лестрейнджа за плечи. — Ты чем её так припугнул? Рванула к школе, словно фестралы за ней гнались.

Басти попытался стряхнуть его руку, но ничего не добился:

— А Руди где?

— Как раз вместе с Санни пошел, — ответила Валери, прихватывая его за талию, так идти было удобнее.

— Один? — уточнил Басти, ещё больше мрачнея.

— Нет, с Бель! — раздражённо сказала мисс Нотт. — Мерлин, ты что, ревнуешь?

— Ему до Мерлина ещё далеко, — глубокомысленно изрёк Флинт. — Чувак, ты поэтому надрался?

— А ты что, Вэл, — Басти споткнулся и был вздёрнут Флинтом вверх, благодаря чему не упал. — На моей стороне? Или брата?

Валери хихикнула:

— Я — на своей собственной, понял? Ну и ещё на стороне Санни. Дёргаете её, как плюшевого зайца за уши. И не стыдно?

— Я не пьян! Отпусти, Квин! Валери! А ты когда-нибудь любила кого? А? Чтобы так наезжать?

— Представь себе!

— Представил! И кого?

— Драккл, — проворчал Флинт, насильно закидывая руку Басти себе на шею, — я, самый тупой, и то знаю.

Валери вздрогнула и попыталась разглядеть Квинтуса по другую сторону от Лестрейнджа:

— Что ты там сказал?

— Что я — тупой, — проорал Флинт.

На них стали оборачиваться другие школьники.

— Можешь не орать, — крикнула какая-то девочка из группы пятикурсниц, идущих впереди, — это и так все знают, Флинт!

— Эй, Пранк, — не остался Квинтус в долгу, — а хочешь, скажу, кого ты любишь?

— Ну ты и придурок, — проворчала Валери. — Её братец Стив тебе накостыляет и будет прав.

— Не, ну а что, я сам вот секреты не развожу.

— Ну конечно, — Валери крепче обняла Басти. — Ты мог бы идти побыстрее!

— Если скажешь, кого любишь, — Басти глубоко вздохнул, — нырну в озеро и протрезвею.

— Не дождёшься! А Флинту мы с Лисс устроим завтра сюрприз, — Валери вдруг охнула и окликнула девчонку: — Пранк! Иди к нам, дело есть.

Пятикурсница удивлённо оглянулась и, отстав от подруг, приблизилась с улыбкой.

— Привет, Вэл. Можно, я Флинта убью?

— Я не дамся, — хохотнул тот.

— Лисс, дорогая, у нас тут проблема, — Валери кивнула на Басти. — Поможешь, а? Мы никому не скажем!

Мисс Пранк понимающе оглядела Лестрейнджа:

— А ты-то согласен, Рабастан? Ведь полтора месяца не сможешь пить спиртное. А впереди Рождество.

— Ого, — Флинт присвистнул, — ты чего, правда, можешь?

— На тебе испробовать? — прищурилась Пранк.

Тот отшатнулся:

— Обалдела? Да я сдохну!

— Согласен, — Басти постарался выпрямиться, цепляясь за Флинта. — Что делать-то?

— Ну, держись, — Лисс Пранк приложила ладонь ко лбу Рабастана и замерла, закрыв глаза.

Валери наблюдала с улыбкой, Флинт — с ужасом.

Ничего не происходило.

Минуты через три, показавшиеся всем бесконечными, мисс Пранк отдернула руку и отскочила:

— Ой, Мордред! Не сообразила! Флинт, к кустам его, быстро.

Квинтус не подвёл, просто переставил Лестрейнджа с дорожки на обочину и, пригнув за загривок к земле, загородил широкой спиной.

— Садистка, — прошипел он пятикурснице, когда Басти начало выворачивать.

Валери смотрела с сочувствием, а Лисс с любопытством.

— Выживет, — шепнула она подруге. — Я, кстати, за него болею, Вэл. Извини, но твой брат...

— Тише ты, Флинт только притворяется тупым, а замечает всё.

— Знаю. Как там Стиви, не знаешь? Твой брат не рассказывал?

— Магнус — нет, а отец упоминал в письме, что Стива в замок перевели, и он здорово себя проявил. Стиви разве не пишет тебе?

— Пишет, — Лисс порозовела, — лорд Нотт им доволен?

— А то! Но на самом деле, Магнус его первым оценил.

— Ты лучшая, Вэл! А Лорд-дракон...

— Тише ты... У отца всюду уши!

— Ой, да! — мисс Пранк хихикнула и кивнула на Флинта. — И что-то подсказывает, что одни из этих ушей прямо перед нами!

— Ушки симпатичные, — хмыкнула Валери. — Хотя их чаще надрать хочется, а не приласкать.

— Чему радуетесь? — мрачно спросил Флинт, подводя к ним бледного Рабастана. — Наколдуйте кто-нибудь воды. И мантию почистить нужно.

— Лисс, скажи честно, я теперь помру? — простонал Рабастан, хватаясь за голову.

— Нет, — та протянула ему мокрое полотенце, трансфигурированное из носового платка. — Вытри лицо. Тебе просто надо сегодня пить много, лучше простой воды. Через пару часов отпустит.

— Предупреждать надо, — ответил тот, протёр лицо и виновато оглядел всех. — Спасибо!

Валери закончила очищать его одежду и протянула стакан с водой:

— Пей, горюшко.

В Хогвартс Рабастан входил совершенно трезвый. И мрачный. Рудольфус Лестрейндж словно ждал в холле, подошёл сразу и осмотрел придирчиво:

— Что-то ты бледноват, братец!

— Над ним Лисс Пранк поработала, — пробормотал Флинт, — страшная женщина!

Руди присвистнул, шагнул к девчонке и поцеловал её руку, быстро поднеся к губам:

— С меня подарок, леди! Только заказы не принимаю, сам решу!

— Договорились, милорд! Уже предвкушаю, — Пранк хихикнула, нахально подмигнула префекту Слизерина и убежала к своим.

— Руди, — Басти пристально посмотрел на брата. — Поклянись мне, что у тебя нет чувств к мисс Прюэтт.

Рудольфус ошарашено обернулся к младшему, набрал в грудь воздух и практически прошипел сквозь зубы:

— Пошёл на хер! — зло сверкнув глазами, он развернулся и, чеканя шаг, удалился в сторону подземелий.

— Дурак ты, Басти, — с чувством произнесла Валери. — Пошли, Флинт, я должна проследить за тобой до гостиной.

— Вэл, признайся, что я тебе просто нравлюсь, — хохотнул Квинтус, обнимая её за талию.

— Мне уши твои нравятся, — она решительно отцепила его лапу от талии. — Держи себя в руках, Флинт.

— Уши? Эй, только вот не надо! Они у меня очень чувствительные! Басти, придурок, ты идёшь?

Рабастан пожал плечом и направился за ними. На душе парня почему-то стало легче. Надо было подумать о браслетах. И отцу написать, хоть и страшно до дрожи, что скажет, но тянуть дальше было чревато. Если бы ещё не проклятый Нотт!

* * *

Санни распрощалась с Рудольфусом и Беллатрикс в холле и поспешила к себе. Не терпелось рассмотреть подарки в одиночестве. Да и устала уже — слишком насыщенный день выдался.

Но испытания на этом не закончились. Напротив своей двери она обнаружила Эжени Вуд. Подруга — или уже бывшая подруга, — сиротливо сидела на широком подоконнике, забравшись на него с ногами. Обняв колени, она задумчиво смотрела в окно.

— Эжени! — окликнула её Санни. — Зайдёшь?

Та радостно оглянулась, стремительно спрыгивая с подоконника, но сразу замялась, опустив взгляд. Подходила медленно, словно раздумывая, не сбежать ли.

— Пойдём-пойдём! Вот, метлу подержи, я открою.

Всего-то надо было приложить к двери ладонь. Но одной рукой она придерживала завозившегося под мантией котёнка книззла, а в другой держала метлу.

Эжени присвистнула, совсем как Роб:

— Молли! Такая же! Нет, она ещё лучше!

— Братья подарили, — улыбнулась Санни и распахнула дверь. — Проходи. Лакки! Нам бы чаю. И попроси школьных домовиков дать молока для Монстрика.

Домовушка, появившаяся из воздуха, улыбнулась хозяйке, исподлобья глянула на её подругу, и восхищённо ахнула, протягивая руки к извлечённому на свет котёнку.

— Монстри-и-ик, — пропела она с таким умилённым видом, что даже грустная Эжени улыбнулась.

— Молли, какая прелесть!

— Ага, — Санни сияла. Ей было приятно, что Эжени оценила подарки. Она словно стала немножко другой. Не было обычной бесцеремонности, и бледность всё ещё не прошла, делая мисс Вуд очень симпатичной, но какой-то несчастной. — Подождёшь? Я только переоденусь и сразу спущусь. Мне сказали, что наверх никого пускать нельзя, а так ли на самом деле, я ещё не разобралась.

— Конечно, иди.

Мисс Вуд протянула руки к Монстрику, которого Лакки спустила на пол, прежде чем исчезнуть по поручению хозяйки. Но котёнок зашипел, выпуская когти и пятясь от неё задом.

Санни покачала головой, подхватила нелюдимую зверюшку и извинилась:

— Он маленький ещё, потом подружитесь.

В комнате она тихонько отчитала питомца и теперь уже фамильяра, быстро переодеваясь в повседневное:

— Монстрик, не будь таким букой. Эжени неплохая, дай ей шанс, а?

Книззл недовольно фыркнул и побежал в спальню впереди хозяйки. Стремительно обследовав все углы, он высоко подпрыгнул, забираясь на кровать.

— Не пойдёшь вниз? — осведомилась у него Санни, надевая удобные туфли. Котёнок демонстративно зевнул, подполз к подушке и свернулся клубочком. — Ну как знаешь! Мы с Эжени поговорим, и я сразу вернусь!

Монстрик отвернулся.

— Эй, ты же книззл! Должен всё понимать или хотя бы чувствовать. А у Эжени какое-то горе, разве не заметно?

Книззл отчётливо фыркнул, положил голову на лапки и прикрыл глаза.

— Как я тебя понимаю, — вздохнула Санни.

Разговор вышел тяжёлым. Пирожные остались нетронутыми, а чай успел остыть.

Санни молча, не перебивая, слушала. Эжени рассказывала, не глядя на неё, отвернувшись в сторону горящего камина. Санни и самой нравилось смотреть на огонь. Она подозревала, что это Лакки разожгла, каким-то чудом узнав о её возвращении. Когда они вошли, было прохладней, а теперь становилось всё теплее, даже щёки у Эжени окрасились румянцем, едва-едва, но всё же.

Когда она замолчала, Санни ещё минуту смотрела на огонь, прежде чем повернуться к поникшей подруге.

— Спасибо. Понимаю, как тебе тяжело было рассказать.

Эжени внимательно на неё посмотрела и вдруг некрасиво всхлипнула, потеряв всё своё спокойствие. Она закрыла лицо руками, но удержалась, рыдать не стала. Открыв лицо, с вымученной улыбкой посмотрела на Санни, хотя по лицу катились слёзы.

— Да не так сложно, — качнула она головой. — Робу было труднее рассказать. Теперь только вы двое знаете всё, и больше никому знать не нужно.

— Могли бы предупредить, — проворчал мужской голос, заставив подруг подпрыгнуть. — Я не любитель женских секретов. Ушёл бы куда-нибудь на время.

Санни, открыв рот, разглядывала портрет над камином. Маг на нём презрительно кривился и качал головой.

— Здравствуйте, сэр, — решилась она поздороваться, вскакивая и делая реверанс. Спасибо Беллатрикс.

— Добрый... э-э... вечер, — выдавила из себя Эжени, глядя на портрет с ужасом.

— Гриффиндор? — холодно спросил он.

— Боюсь, что да, — Санни не удержалась и хихикнула. Безумный день и рассказ Эжени странно на неё повлиял.

— Боитесь? Вы не уверены?

— Он всё слышал! — прошипела Эжени еле слышно.

— Вы ведь Дэн Даркер? — спросила Санни. — Капитан сборной Слизерина по квиддичу и профессор чар? Позвольте представиться. Александра Мануэла Прюэтт. А это моя подруга Эжени Вуд.

— Прюэтт? — задумчиво переспросил Даркер, словно пробуя имя на вкус. — Мастера проклятий?

— Вы, наверное, путаете, — осторожно возразила Санни, — родовой дар Прюэттов...

— Я никогда ничего не путаю, мисс! — оборвал её маг на портрете, гневно сверкнув глазами. — Извольте извиниться.

— Простите, сэр! Я была груба и сказала глупость, — виноватый вид ей давался хорошо — перед зеркалом как-то тренировалась.

— Ну, положим, глупость — это громко сказано, — смягчился маг, — прощаю на первый раз.

— Скажите, профессор, — решилась Санни, — вам обязательно докладывать директору об этом разговоре?

— Теперь вы обвиняете меня в шпионаже? — поднял он широкую густую бровь.

— Это очень по-слизерински — отвечать вопросом на вопрос, сэр, — не сдалась девушка. — Я вас очень прошу, никому не рассказывать о том, что услышали сегодня!

Он задумчиво прищурился, разглядывая её и совсем не обращая внимания на сжавшуюся на стуле Эжени.

— Просите? Хм. Только в память о Мирабель, и только на этот раз, — торжественно произнёс он. — Простите, леди, у меня партия в шахматы с сэром Лафингтоном, которая длится уже третий час. Честь имею.

Он поднялся из кресла и пошёл вглубь картины, но, уже откинув портьеру, за которой был виден проём двери, подмигнул. — Я ничего не понял, леди. И совершенно ничего не слышал.

Санни перевела дух, когда полотно опустело. Про таинственную Мирабель захотелось узнать побольше. И она даже знала, кто в этом поможет. Эта дама, кто бы она ни была, явно немаленький рычажок давления на портрет, не упускать же.

— Я думаю, ему можно верить, — она снова села напротив подруги.

— Слизеринцу-то? — с тоской спросила Эжени.

— Милая, — как можно твёрже произнесла Санни. — Как я понимаю, твой будущий муж — слизеринец. И ты сама дала согласие. Уверена, что стоит начинать проявлять уважение к факультету, на котором он обучается.

Эжени смотрела удивлённо.

— Ты не злишься на меня?

— За что? Что ты чуть не умерла из-за этой заколки? Или за то, что отдала эту гадость мисс Скитер? Нет, не злюсь. Я не Рудольфус, мне твоя жизнь дороже какой-то побрякушки. Хотя могу его понять, чистокровное воспитание, сама же знаешь...

— Знаю, — кивнула она. — Род Вудов чистокровный, хоть и не такой старый, как Прюэтты или Лестрейнджи. Наша бабка ещё проводила все эти ритуалы. А дед воспитывал старшего брата отца как наследника, по всем правилам. Это уже после Второй мировой войны всё стало проще. Бабка с дедом умерли, папин брат погиб в сражении, от родового поместья не осталось и камня. А в новом доме ритуалы проводить не стали, да и запретили их к тому времени. Мы с Робом поздние дети, и нас воспитывали очень... демократично. Не знаю, почему это рассказываю сейчас. Я много думала. У Мэдисонов может оказаться по-другому, а я ничего не умею.

— Да, может, и по-другому, — Санни впечатлилась. К своему стыду, она ничего не могла вот так же рассказать о Прюэттах, и это было страшное упущение. — Знаешь, я не вижу в этом ничего плохого. Мы ведь ведьмы!

— Да, ведьмы, — согласилась Эжени. — Ты меня осуждаешь? Ну, Дамиан... Я же сама на него вешалась... А он Роба... Гадость какая!

— Прекрати звать его по имени, — посоветовала Санни, мысленно вздыхая. Поздно было ругать себя, что раньше не предупредила о своих подозрениях насчёт него. — Вестерфорд — мразь. К счастью, Роб совершенно прав, Мэдисон на ягнёночка не похож. Устроит ему сладкую жизнь.

— Мэдисон на меня не смотрит, — буркнула Эжени. — С чего ты взяла, что он захочет отомстить? Я Робу не сказала об этом, но ни вчера, ни сегодня Реган даже не глядел в мою сторону.

Она закрыла лицо руками.

— Не смотрит?

— Совсем, — глухо подтвердила она, качнув головой.

Санни внезапно развеселилась, несмотря на весь трагизм ситуации.

— Так-так, моя милая Эжени! Кому-то очень нравится некий слизеринец, как я погляжу.

— С чего ты взяла? — расширила глаза подруга, даже руки опустила. На щеках заиграл румянец, а глаза уже были не такими тоскливыми. — Он просто толстокожий медведь. И вообще, все эти чистокровные браки — любовь там дело десятое.

— А ты влюбилась, — кивнула Санни.

— Вовсе нет, — вспыхнула она. — И если ты расскажешь про это своему дружку Рудольфусу...

— Не расскажу.

-... я просто умру! Что?

— Знаешь, что мне в тебе нравится? — задумчиво сказала Санни. — В тебе новой? Не спорь, ты изменилась, хотя не знаю, надолго ли. Ты не оправдываешь Артура, не плачешься о насилии Вестерфорда. Ты беспокоишься, сможешь ли стать достойной семьи Мэдисона, и расстраиваешься, что он на тебя не смотрит.

Эжени смотрела на неё во все глаза.

— Ты тоже изменилась, — вздохнула она наконец. — Прости, но меня это немного бесило. Ты как будто поумнела и... не знаю, как сказать. Я всё думала, пройдёт, и ты станешь прежней. Боялась, что ты сблизилась с Лестрейджем, потому что пообещала ему отомстить за тот розыгрыш с метлой в конце прошлого курса. Но так долго играть невозможно, ты стала мягче и словно мудрее. И я уже сомневаюсь, что это из мести. Потом меня бесило, что ты связалась с ними, даже Флинт на тебя смотрит по-другому. Наверное, я завидовала. Даже точно. Я не стану тебя спрашивать, что так повлияло. Может, мы снова сможем стать подругами. Не спорь, та прежняя дружба ушла, если и вовсе была. Но знаешь, ты увидела во мне что-то новое, я и сама уже оглядываюсь назад, и не хочу помнить, какой дурой я была. Если смогла поменяться ты, то, как думаешь, может, и я смогу?

— Если хочешь — сможешь, — кивнула Санни серьёзно. Она почти не дышала, слушая Эжени. Как ей было страшно спалиться сейчас! И эта внезапная откровенность успела напугать. — А Мэдисона ты завоюешь, я серьёзно. Не только слизеринцы могут интриги плести.

— Молли!

— Ну а что? Я ещё тётушку спрошу, она в этом профи!

— Ты говорила, что она слизеринка, — Эжени заулыбалась, а на глазах снова были слёзы.

— Ну и чего ты сейчас ревёшь? Да, слизеринка.

— Молли, меня словно отпустило. Такой камень с души... Я так виновата перед тобой! Эти силки, и бал, и Артур... А ты — Мэдисона...

— Ну и что — и завоюем. Только ты реши: ты этого хочешь?

— Хочу, — Эжени залилась краской, но смотрела прямо.

— Вот и замечательно. Ты вот что — иди сейчас спать. А завтра встретимся и обговорим детали.

— За завтраком?

— Ага, пораньше пойдём. А я тоже устала.

— Ой, а как всё прошло? Я же не спросила...

— Чудно прошло, завтра расскажу, — отмахнулась Санни.

Эжени закивала, вскочила, неловко и порывисто обняла её и поспешно выскочила из гостиной, не попрощавшись.

* * *

Магнус Нотт появился возле горбатого мостика и сразу вычислил дом. На крыльцо из двери вышел черноволосый мальчишка, огляделся по сторонам, поднял ведро, которое стояло у ступенек, прихватил какую-то палку, прислонённую к стене, и зашёл обратно.

С такого расстояния разглядеть его толком не удалось. Нотт ухмыльнулся и зашагал к дому. Интересно было проверить защиту, — сомнительно, что Антуан заморачивался таким вопросом.

Осмотр произвёл гнетущее впечатление. Защиты никакой не имелось. Не то, чтобы вообще — когда-то что-то было, совсем простое, вроде маглоотталкивающих чар. Но, видимо, давно не обновлялось. О том, что здесь живёт ведьма, ничего не говорило.

Нотт не поленился, обошёл двор и сад несколько раз, пока не замер в саду, в двух метрах от задней стены. Он даже не понял, как мог такое проглядеть трижды. В саду, совсем близко к стене, фонило такой темной магией, что просто держись. Проверять, что за хрень, точно не хотелось. Скорее всего, руны и какой-то тёмный ритуал. Сюда бы Лестрейнджа, Ричард дока в этих вещах, да и старший сын что-то смог сказать бы, но Антуан вряд ли согласится приглашать патрона к дому своей большой любви.

Что бы это ни было, Нотт приближаться не стал, обойдя место, засаженное высоким колючим кустарником, по широкой дуге. Сейчас листья облетели, но колючие ветви разрослись знатно, очень плотной стеной. Это было хорошо, по дури никто не полезет.

Озадачивало другое — почему эта хрень не давала защиты дому. Какой был в этом смысл? Если только... Ну конечно! Нотт хлопнул себя по лбу. Найти девицу никто не смог, — значит, ритуал как-то отрезал возможность поиска. Каков радиус действия, сказать было сложно, но дом накрывает. Возможно, и на пару километров растягивается, иначе хрен бы дом можно было увидеть с моста. Представив, сколько сил в такое вложить пришлось, Магнус от души пожалел зазнобу друга. Одна надежда, что сквибом не стала. А то ведь этим можно было объяснить отсутствие охранных чар.

Заглядывать в окна он не стал, вот на них какие-то слабенькие чары были, так что и не получилось бы. Но что за чары, Нотт не представлял. Тут Робертс мог разобраться сам.

Вернувшись к мосту, он приготовился бдить, спокойно усевшись на удобный камень чуть в стороне. Согревающие чары наложил щедро, мёрзнуть не хотелось.

Почти три часа ничего не происходило. Из дома никто больше не выходил. А вот в округе жизнь била ключом. Мелкая шпана крутилась неподалёку, через мост проходили местные жители, на другом берегу какие-то детишки оккупировали скрипящие качели на ровной площадке с невысокой кучей песка. В нем возились совсем маленькие детишки под присмотром взрослой маглы. Одним словом, ничего интересного не происходило.

На Нотта никто ожидаемо не обращал внимания, маглоотталкивающих чар он не использовал, другие были надёжнее. Эти чары делали его в глазах маглов неким чудаковатым знакомым, общаться с которым никому неохота. В руках Магнус крутил артефакты — два каменных шара из обсидиана, которые и давали такой эффект.

Сам он бдительности не терял ни на минуту и пьяного мужика заметил издали. Магнус встал с облюбованного камня, с удовольствием потянувшись, плотнее запахнул плащ и пошёл навстречу подозрительному типу. Интуиция не подвела. Высокий неопрятный магл топал прямиком к дому Эйлин Принц. Какое имя у неё теперь, Нотт не знал. Но вроде бы она была замужем и, возможно, за этим самым маглом.

Конфундус он применил безо всяких угрызений совести. Мужик осоловело смотрел куда-то в сторону и послушно отвечал на вопросы безэмоциональным голосом. Сфера отчуждения, или просто заглушки, не позволяла никому услышать разговор. Прохожие могли видеть только, что встретились два знакомых, общаются, ничего подозрительного. Через полчаса Магнус, не спускающий глаз с дома Снейпов — такова была фамилия этого семейства — знал об их жизни всё, ну или почти всё. То, что не спрашивал, и так было понятно.

Злость он ощутил уже через пять минут общения, когда Тобиас Снейп назвал жену ведьмой. Самое интересное, что он даже не догадывался, насколько прав. Никакого веритасерума дополнительно не требовалось — мужик сам желал пожаловаться на жизнь и делал это довольно привычно. Единственной разницей было то, что собутыльникам он так подробно не отвечал и всю подноготную о себе и семье все же не раскрывал. Сочувствия, что жена с ним "не трахается" с самого рождения "выродка", у Магнуса не возникло, а вот гадливое чувство от жалоб здорового взрослого мужика усиливалось с каждой минутой.

По всему выходило, что Эйлин серьёзно больна, но уже больше года одна тянет на себе семью, работая кем-то вроде домашнего эльфа в местной больнице трижды в неделю. Нищенское существование вполне устраивало её мужа, и искать работу после увольнения с прежней он не пытался. Он совершенно не мог ответить на вопрос, что едят его жена и сын, и питаются ли вообще. Сам мужик с гордостью поведал, что ему хоть об этом не надо беспокоиться, потому что любовница, некая Бетти, всегда накормит и обогреет и, в отличие от стервы-жены, даже выпить нальёт. Слушать, что в постели он хоть куда, и жена много потеряла, было противно.

Больше всего хотелось этого паразита заавадить. Но так следить возле дома Эйлин точно было лишним.

Выяснив, что нужно для развода, Магнус подробно расспросил, где хранятся документы, требуемые для этого, заодно узнал о заначке денег, о которой Тобиас без Конфундуса и не вспомнил бы. Так же легко о заначке он забыл. Прибить его захотелось ещё сильнее. Волосы Магнус велел ему выдрать самому и получил приличный клок, который спрятал в наколдованный коробок.

Приказ возвращаться к Бетти мужик воспринял покорно. Подробно описал, где живёт эта вдовушка, как выглядит, и повторил, что три дня он проживёт у неё, потому что жена с ребёнком заразно болеют. Идею отмазки он предложил сам, оказалось, что такое уже случалось.

Скоро должен был появиться Робертс, поэтому Магнус вернулся к своему камню, проводив взглядом шатающегося мужика. Одной проблемой стало меньше. Как бы ни повернулось у друга с сыном и любимой женщиной, без этой мрази жизнь у неё хуже не станет.

Подумав ещё немного, Магнус плюнул на нежные чувства друга и перенёсся в гостиницу. Антуан, на его счастье, ещё спал. Наложить на него сонные чары было секундным делом. Следующая аппарация была в Лютный. Разжиться оборотным зельем сложности не представляло. Трансфигурировать одежду в магловскую тоже было делом несложным, Нотт прекрасно её рассмотрел на Снейпе. Следующим шагом было дождаться, пока Эйлин уйдёт на свою работу.

Магнус с интересом и жалостью рассматривал ведьму, ставшую проклятьем для лучшего друга. Ни красоты, ни чего-то особенного он в ней разглядеть не смог, а вот усталая медленная походка обеспокоила не на шутку. Парнишка, тощий, но живой ребёнок, одетый в обноски, её сопровождал. Малыш крутился вокруг матери, заглядывал ей в лицо и оживлённо болтал всю дорогу. Это облегчало задуманное.

Магнус ощущал комок в горле, хотя никогда не считал себя чувствительным человеком. Но мальчишка был точно сыном друга, и Нотт невольно позавидовал — парень оказался неробкого десятка, бойко отшил какого-то бродягу, сунувшегося к матери, поддержал её мгновенно, когда она покачнулась, споткнувшись. Магнус не понимал, почему его так тронула эта сцена, да и не хотел понимать. Главное, что он сделает всё, что возможно, а уж остальное в руках Антуана.

Он проводил их до самой больницы, подождал, пока зайдут внутрь, и вернулся к дому.

Дверь открылась простой Алохоморой. Бедность и скудность обстановки не слишком удивила. Чего-то подобного Нотт и ожидал. Осматривал всё очень пристально. Особенно старый диванчик в прихожей. Длинный волос мог принадлежать только Эйлин. У сына волосы были гораздо короче, у мужа тоже. А, по словам Снейпа, в доме других женщин не бывало.

Документы нашлись в убогой спальне, под толстым продавленным матрасом. Проверив плотный пакет, Нотт убедился, что всё соответствует описанию Тобиаса. Тут были паспорта обоих, свидетельство о браке, купчая на дом и другие магловские бумажки. Заначка нашлась под подоконником в той же спальне. Двести магловских фунтов. Их Магнус вытащил и небрежно бросил на пол вместе со своими тремя сотнями, которые позаботился поменять в банке перед поездкой. Если что-то не срастётся, у них будет, на что жить какое-то время.

Кухня удручала, никаких запасов еды не было вообще. В белом пузатом шкафу с эффектом холода лежало несколько крупных рыбин. И всё. Можно было догадаться, что рыбу каким-то образом подогнал им Антуан. Чем питались его женщина и сын до этого, было загадкой. Впрочем, на столе в облупившейся кастрюле на дне была какая-то мутная жидкость с кусочком картошки и кружками моркови. Магнус стиснул зубы и перенёсся к знакомому дому.

* * *

Миссис Дэшвуд оказалась дома и согласилась его принять. Было ужасно грустно бывать у неё после гибели Кирка Дэшвуда, да Нотт, если честно, и не бывал, не то чтобы не хотелось, просто не считал нужным, а ведь когда-то они очень крепко дружили. При встречах Ванесса, надо сказать, ни разу его не упрекнула. Редкой доброты женщина.

Уже после школы Антуан, Магнус, Кирк и тоненькая бывшая префект Рэйвенкло часто встречались тесной компанией, кутили в ресторанчике, устраивали турпоходы с восхождением на какую-нибудь безумную вершину в Евразии, совершали прогулки на яхте родителей Ванессы чуть ли не вокруг света или ещё что-то такое же ненормальное — всего и не вспомнишь. Ванесса с Кирком поженились не сразу, лет через пять после школы, и такой сплочённой семьи, где отдыхаешь душой, Нотт больше и не встречал. Правда, после их свадьбы все вместе друзья собирались реже. Нотт больше с Робертсом общался, Дэшвудам и вдвоём не было скучно, так что собирались вчетвером только по особым случаям.

История Антуана прошла мимо Кирка и Ванессы — как раз совершали очередное кругосветное путешествие и домой не спешили. А после рассказывать уже не было смысла, да и Антуан бы не одобрил — былой близости уже не осталось. Так ему казалось тогда.

Похоронили Кирка пять лет назад в Годриковой Впадине. Бывая там, Магнус всякий раз навещал скромную могилу друга, чтобы снова посмотреть на всегда свежие и почему-то только белые цветы и простую подпись, выбитую в камне под именем и датой: "Люблю". Эти двое были счастливым исключением из правил. Любовь до гроба... Теперь Ванесса живёт без него, одна. И лорд-дракон один, не потому ли, что так сильно любил вторую жену? А если ещё посмотреть на Антуана, то к дракклам эту любовь!

— Привет, дорогой, — мягко улыбнулась Ванесса, встретив его на пороге уютной гостиной, словно его визиты были обычным делом. — Рассказывай.

— Лучше покажу, — улыбнулся он, поцеловав обе протянутые ручки, — у Кирка ведь был думосбор?

Он испугался, что она расстроится при имени мужа, но Ванесса только усмехнулась:

— Есть, конечно. Матти!

Домовик притащил думосбор прямо в гостиную.

Воспоминания Нотта они смотрели вместе.

— Ну и кто это? — спросила она сразу, едва просмотр закончился. — Мальчика жаль. Её тоже. Только не узнаю.

— Эйлин Принц.

— Мерлин! — Ванесса щёлкнула пальцами. Домовик появился мгновенно. — Матти, вина мне, а джентльмену...

— Бокал огневиски и кусок ветчины.

Домовик исчез, а заказ почти сразу появился на столе.

— Даже у Робертса есть домовик, — пожаловался Нотт, опускаясь в кресло с бокалом. — Один я горемычный...

— Твои жалобы я слушать не намерена. Рассказывай всё, или ничего делать не буду!

— Время, Ванесса!

— А ты кратко, но со всеми подробностями! Итак, при чём тут Робертс?

Он отхлебнул огневиски, вздохнул и проглотил сразу половину куска ветчины, почти не жуя.

— История банальная, предупреждаю.

— И все же, — Ванесса отпила вина и откинулась на спинку кресла.

— Хорошо, клятвы я не давал, и что знаю, расскажу, но обещай, что поможешь.

— Нет уж, сначала рассказ.

— Все женщины...

— Ещё слово, Магнус, — перебила она, — и даже слушать не стану!

— Извини. Ты права, это Робертс. Он тогда третий год в Хогвартсе преподавал. Я уговорил его на Рождество посетить Дрезден. Отец поручил одно дело, а одному было ехать лень. Робертс согласился, но лучше бы я его не брал. Таскал меня по музеям, заставил даже посетить конференцию зельеваров.

— Ага, а Принцы все были зельеварами.

— Да, там он её и встретил. Я особо не присматривал за ним, у меня у самого там роман случился, и не нужно так ухмыляться. Так вот, как понимаю, они делились научными знаниями, и на романтику даже намёков не было. Даром, что всю неделю провели в библиотеках, да в университетской зельеварне. Она там училась как раз последний год.

— Интригующе.

— Угу. Потом пошла переписка. Сова Робертса в Дрезден летала по два раза в неделю. Что уж они там писали, Антуан мне не докладывал.

— И я его понимаю, — кивнула Ванесса.

— Ну конечно, — саркастично сказал Нотт, но не стал отвечать на колкость. — Вернулась она оттуда в конце апреля, а первого мая Министерство давало бал в честь праздника. Робертс ещё не хотел идти, балы он и до этого не слишком уважал, а после так и вовсе... Но директор Хога настоял. Требовался представитель от школы. Там они и встретились. Извини за подробности, но переспали в тот же день, сбежав с праздника.

— Надо же!

— Ага, дозрели. Встречались неделю или около того. Не знаю, куда там её папаша смотрел, но выкрадывал он её прямо из окна её комнаты на метле.

— Как романтично!

— Да, только на этом вся романтика и закончилась. В тот день они поругались. Он хотел идти к её отцу и просить руки, девушка была резко против. Чем мотивировала, я не помню. Но ты же знаешь Робертса...

— Мне это уже не нравится, Магнус. Не тяни!

— Терпение, моя леди! Антуан пришёл к её отцу на следующий день. Принц не просто послал его подальше, а целый час разорялся, что он — не пара его дочери. Наш умник признался, что между ними связь, не нашёл ничего лучше. И тогда папаша просветил Робертса, что мисс Эйлин давно помолвлена и через три дня выходит замуж за старика Трэверса.

— О Мерлин!

— Именно. Подумай, кто был Робертс — вассал Лестрейнджей и всё, а кем был этот извращенец... Принцы сильно поиздержались, а Трэверс сулил всякие блага, помимо денег. Перечислять не буду, да и не важно. Добил он его тем, что Эйлин сама согласилась на этот брак и уже давно. И обучение в Германии, оказывается, Трэверс оплачивал. И много ещё чего. Так что Антуан был раздавлен и уничтожен, покидая её дом. Мы тогда выпили с ним слегка...

— Да ну? Слегка? — хмыкнула Ванесса.

— Ладно, набрались от души.

— Как свиньи.

— Добрая ты, Ванесса! У человека горе случилось!

— И что натворили?

— Он письмо ей написал. Я намекнул, что Принц мог лгать, и что поговорить бы им друг с другом. Антуану и Эйлин.

— И что было в письме?

— Не знаю, — Нотт поморщился. — Он сам не помнил наутро. Трактирщик заверил, что одалживал ему сову, так что факт отправки письма мы потом выяснили. Антуан хотел её выкрасть до свадьбы.

— Какие же вы...

— Идиоты, да! Только Принц заявился в Хогвартс на следующий день. Чуть не убил Робертса, обвиняя в похищении. Эйлин пропала.

Ванесса горестно покачала головой.

— Да, детали не знаю, но Трэверс был вне себя. Что там случилось у них с Принцем, дементор ведает, но этот гад дочку проклял и отрезал от рода. Робертс уволился из Хога спустя месяц, и мы занялись поисками. Вспоминать это время не хочется.

— Безрезультатно, я так понимаю?

— Да.

— И нашли сейчас? — Ванесса отставила на столик пустой бокал и поднялась.

— Да, случайность какая-то, — Нотт тоже отставил так и не выпитый огневиски и дожевал остатки ветчины.

— Да ещё сын у неё?

— Ага, и муж — хорошо в думосборе рассмотрела? Дальше ты всё знаешь, эта скотина была красноречива.

— Не напоминай, — поморщилась она. — Что ты хочешь сделать?

— Развязать Антуану руки. Пусть и магловский брак, но всё же.

— Уверен, что Робертс тебе это простит?

— Уверен, что не прощу себе, если не сделаю, — тяжело вздохнул Магнус. — Ты его не видела, Ванесса. В таком состоянии он может только всё испортить. И ты одна теперь знаешь всю эту историю. И с маглами общаешься. Поможешь?

— Прямо сейчас? — вздохнула она. — Магнус, ты меня убиваешь. У меня завтра свидание.

— Умоляю, Ванесса! Времени у меня нет. А оборотное есть.

— Мне придётся пить эту гадость?

— Да, догадливая моя. Деньги и у них творят чудеса, уверен. Только вот что — у тебя есть магловские деньги? Я слегка потратился, но верну всё до кната.

— Ты неподражаем, Нотт. И за что я тебя терплю?

— Я очень обаятельный мужчина, — подхалимски ухмыльнулся Магнус, — и твой лучший друг.

— Твой лучший друг был моим мужем, не путай, пожалуйста. А я маглорожденная, и вышла замуж за Дэшвуда вопреки твоим интригам.

— Ванесса, я тогда был идиотом и сто раз уже просил прощения. Поможешь?

— Не ради тебя, а ради этой девочки и малыша. Понял? Что собрался делать под обороткой, стратег?

— Ты будешь Эйлин. Выпьем оборотное и пойдём оформлять развод.

— Магнус, — она усмехнулась, — ты мало знаком с семейным законодательством магловской Британии. Мне очень жаль, но так просто это не делается. И деньги, и магия тут мало чем помогут. Я немного знакома с процедурой, и поверь, ты не захочешь этого знать.

— Что ж, — задумчиво кивнул он. — Тогда можно сделать её вдовой.

— Боевик, — презрительно фыркнула Ванесса. — Аппарируем к одному моему знакомому сквибу. Обними меня, только как друг.

Все оказалось не так страшно, как описал знакомый Ванессы, устроив специально для Магнуса пространную лекцию о разводах в Британии. Мстил, сволочь, за сорванный ужин с семьёй. Только после того, как Нотт в полной мере осознал, что на развод по-магловски требуются месяцы, если не годы, ему велели назвать координаты аппарации в городок Коукворт. Ванесса оставила его на улице, а какого-то сонного чиновника они со сквибом забрали в здание мэрии.

Не прошло и часа, как Ванесса возникла возле него в тёмном переулке и протянула бумаги.

— Вот, и не благодари. Развод состоялся ещё в начале лета. Чиновнику пришлось заплатить двести фунтов, без магии не обошлось, увы, но мы не звери. Моему другу ты должен сто галеонов. Вернёшь позже.

— Я тебя люблю, Ванесса! — широко улыбнулся Нотт, порываясь её обнять.

Женщина засмеялась и увернулась:

— Прокляну, дорогой! Матти!

Домовик появился бесшумно.

— Хозяйка звала Матти?

Нотт вопросительно глянул на женщину. Она независимо пожала плечом.

— Да, Матти, собери еды в большую корзину. Нужен обязательно хлеб, сыр, пирог с курицей — у нас оставался, ветчина, яйца, масло. И положи ещё разных круп, молоко, чай, сахар и соль. Нужно накормить маленького волшебника, который не ел несколько дней.

— Матти сделает! — пропищал эльф, расширив глаза.

— Это нужно сделать быстро.

Домовик исчез.

— Маленький волшебник? — скептически переспросил Нотт. — И столько еды?

— Уверяю, Магнус, у них странное представление о детях. Ты удивишься, но корзинка будет ломиться и там всё будет самое лучшее.

Не прошло и минуты, как эльф вернулся с широченной увесистой корзиной, накрытой сверху чистым полотенцем.

Эльф, повинуясь жесту, отдал её Магнусу, тот крякнул, принимая, и поспешно наложил чары облегчения веса.

— Это для неё, и тебя не касается, так что возмещать не нужно. Счастливо оставаться. Надеюсь, Антуан тебя не убьёт.

Она исчезла, взяв за лапку эльфа, а Нотт сунул два пакета документов в карман, удобнее перехватил корзину и аппарировал к дому Эйлин. Ему едва удалось скрыться в тени соседнего дома — Эйлин с сыном как раз возвращались с её вечерней работы.

— Мам, — послышался голос мальчика. — Смотри! Тут что-то стоит!

Он мог видеть, как ребёнок наклонился к корзине, оставленной им на крыльце.

— Еда, мам!

Женщина что-то тихо сказала, и мальчик подхватил корзину, весело рассмеявшись.

Нотт выдохнул, когда они скрылись за дверью, войдя в дом. Он боялся, что Эйлин не примет подношение.

Оставалось самое трудное — разговор с Антуаном.

В номере гостиницы было тихо.

Друг спал, и Нотт уселся в кресло — ждать. Чары сна должны были закончиться в течение минут сорока. К его удивлению, Антуан окончательно так и не проснулся, поворочался, обвёл мутным взглядом комнату, перевернулся на другой бок и снова отключился, судя по ровному дыханию.

Магнус покачал головой, представляя, сколько тот не спал. Вздохнув, он аппарировал к дому Бетти.

Разговор опять проходил под Конфундусом с обоими раздельно. Благо, хотя бы магловская вдовушка оказалась трезва. Возраста она была солидного, но аппетитных форм ещё не потеряла. И Магнусу было непонятно, что она нашла в Тобиасе, что готова была его терпеть, кормить и снабжать деньгами и интимными услугами.

Внушив обоим почти одинаковые мысли о создании новой семьи, он передал им документы о разводе Тобиаса. Дом был переписан на сына, который оставался с Эйлин по взаимному согласию бывших супругов. У вдовушки домик был куда лучше хибары Снейпа, так что ничего тот не терял. А если и терял, то это Магнуса волновало меньше всего.

Тобиаса пришлось приводить в чувство, и Нотт даже пожалел, что не может его протрезвить окончательно и навсегда. У отцовских вассалов когда-то давно была целительница, способная на это. Но с её кончиной дар из той семьи то ли ушёл, то ли ещё что. А как бы пригодилось!

Впрочем, и в таком состоянии мужик всё усвоил. Для Конфундуса без разницы, в каком состоянии жертва.

Очень хотелось навестить Эйлин и всё ей объяснить. Но встревать между Робертсом и его любовью он не хотел. Во всяком случае — больше, чем уже встрял.

Спохватившись, Нотт аппарировал к её дому, хотя был уже твёрдо уверен, что никуда она не побежит на ночь глядя. Хотя бы потому, что не зря же ритуал проводила. А сил, судя по всему, у неё было крайне мало, чтобы такое повторить. Если какие-то силы остались вообще.

Но проверить стоило. Чем Мордред не шутит.

Дом стоял мрачный и тёмный, и на секунду сжалось сердце — неужто ушли? Но даже проверять не пришлось. Дверь открылась и на крыльцо пролился мягкий свет из дома.

Мальчишка вышел с большим пакетом и побрёл через дорогу к какому-то большому железному ящику. С трудом закинув в него явно нелёгкий пакет, малыш быстро побежал домой. Магнус догадался, что, скорее всего, это был мусор. Он припомнил, что видел множество пустых бутылок в доме, валявшихся повсюду. Решили прибрать дом перед приходом Робертса? Или готовятся к побегу? Зря он всё же оставил на виду деньги.

Беспокойство заставило осуществить ещё одну безумную идею. Не зря же купил оборотное. Кинув туда волосы Снейпа, Магнус скривился и опрокинул в себя гадкую смесь. Ждать пришлось недолго. Тело вытянулось, меняя форму. Плечи стали уже, как и лицо, рост чуть выше, а вот мышцы оказались дряблыми. Вместо кубиков пресса образовался мягкий выпирающий живот. Нотт передёрнулся от отвращения и трансфигурировал одежду.

Голос он запомнил, сымитировать получится, проверил.

Только бы открыл пацан, встречи с Эйлин он опасался.

На стук долго никто не отвечал. Пришлось колотить в дверь ногой, что-то подсказывало, что владелец тела поступил бы именно так.

Наконец послышались шаги, заскрежетал засов и приоткрылась щель. Черноглазый ребёнок посмотрел на него со страхом и втянул голову в плечи, распахнув дверь шире.

— Где мать? — говорить, как пьяный Снейп, получалось легко.

— На кухне, — буркнул пацан и, если Магнусу не показалось, в глазах его промелькнула ненависть. Малыш развернулся, собираясь уйти.

— Постой! — приказал Нотт.

Мальчишка обернулся недоуменно.

— Что? — в голосе звучал вызов.

— Вот, — Магнус достал пакет документов. — Передай ей! Скажи, что я так больше не могу. Не хочу вас больше видеть, понял? Дом останется вам. Не вздумайте искать меня, ясно?

Ребёнок хлопал глазами, не понимая, что происходит, но документы взял и прижал к груди.

— Ты уходишь? — уточнил он вдруг деловито.

— Да!

— Навсегда? — голосок дрогнул.

— Навсегда.

Захотелось протянуть руку и потрепать его по волосам, Нотт едва смог пересилить желание. Ломая образ, он тихо произнёс:

— Береги мать, сынок.

Развернулся и потопал в ночь, стараясь пошатываться.

Хлопок двери послышался шагов сорок спустя. Обернулся. Никто его догонять не спешил. Ну и отлично!

Аппарировав к камню, он с трудом дождался окончания действия зелья. Вернуться в своё тело было настоящим блаженством. Оставшиеся часы до утра он не спускал глаз с двери дома Снейпов, трансфигурировав камень в жёсткое кресло. Не хватало ещё заснуть. Под утро, с появлением первого же прохожего, камень вернул себе форму, а Магнус принялся разминаться. Все тело неприятно занемело.

Никто из дома так и не вышел. Но терять бдительность было рано. Несмотря на воскресный день, начали появляться прохожие.

Антуан возник рядом неожиданно, с громким хлопком, когда до восьми часов утра оставалось несколько минут.

— И как это понимать? — зло спросил он, подходя.

— Обстановка спокойная, — доложил Магнус лениво. — Дом никто не покидал. Выспался?

— Мерзавец, — вздохнул Робертс и обернулся к дому. — Этот... не появлялся?

— Муж? — невинно уточнил Нотт. — Как же, был.

Антуан стремительно развернулся, впиваясь в него взглядом.

— Красавец такой, сильно пьяный, — холодно сообщил Нотт, — лёгкий Конфундус — и отправился обратно к своей любовнице.

— Вот как!

— Угу.

— И ты ничего...

— Хотел заавадить, но сдержался.

Магнус мог поклясться, что на лице друга промелькнуло сожаление. Ему стало весело.

— Ты в курсе, что они развелись ещё летом? — небрежно спросил он.

Плечи Робертса расправились, но равнодушного вида он не потерял.

— И зачем тогда он приходил?

— Денег просить на выпивку, — Нотт потянулся. — Пришлось чуть замотивировать. Документы о разводе почему-то были у него. Мужик отдал их пацану и свалил.

— Ясно.

— Больше не придёт, если тебе это интересно.

— Какого драккла ты вообще вмешивался?! — пробормотал Робертс. Потом вытащил из кармана пузырёк. — Спать пойдёшь? Или выпьешь?

— Бодрящее? Давай. Отосплюсь потом. Во сколько встречаешься?

Антуан помолчал, ковырнул носком ботинка камушек на земле и, не глядя на друга, произнёс:

— Не могу больше ждать! Сколько сейчас?

— Восемь утра.

— К Мордреду! — рявкнул Робертс и пошёл к дому.

Нотт вздохнул и посмотрел на уже такой родной большой камень. Садиться желания не возникло. На другом берегу скверной грязной речушки слышались детские голоса. От нечего делать Магнус понаблюдал за двумя девочками лет семи-восьми. Детишки ссорились из-за качелей на небольшой детской площадке.

Он очень надеялся, что Антуан применит свой дар убеждения и не будет валять дурака. Несмотря на бодрящее, Нотт чувствовал усталость, да и торчать в этом сером городишке надоело до смерти.

* * *

Санни проснулась очень рано, с тревожным чувством, что собиралась сделать что-то важное. Монстрик зашевелился у неё под боком и потянулся всем маленьким тельцем, смешно растопырив лапы. Санни рассмеялась, когда он зевнул, широко открыв зубастую пасть.

— Привет, — она бережно его приласкала и со вздохом вылезла из тёплой кровати. Ковёр на полу был весьма кстати. Можно было босиком добежать до ванной комнаты.

Лакки организовала кофе с бутербродами и с радостью согласилась составить компанию.

— Лакки, — вспомнила Санни, почти проснувшись после крепкого ароматного кофе. — А тётушка Мюриэль рано встаёт?

— По воскресеньям? — уточнила домовушка. — Когда как. Если в хорошем настроении засыпала, то рано.

— Как бы это проверить?

— Хозяйка Санни хочет поговорить? — понятливо ухмыльнулась мелкая помощница. — Бывшая хозяйка Мюриэль будет рада. Я быстро смотаюсь и спрошу.

Санни только кивнула и бросилась в спальню за зеркальцем. Ждать пришлось недолго. Раздался стук, и Санни коснулась поверхности палочкой.

Мюриэль выглядела бодрой и весёлой. Даже причёску успела уложить очень сложную.

— Здорово, племяшка. Вспомнила, наконец, про тётушку?

— Привет, у меня вопрос, — Санни смутилась и быстро поправилась: — А как твои дела?

— Можно подумать, что тебе интересно, — хохотнула Мюриэль, — давай свой вопрос для начала.

— Интересно!

— Хорошо, расскажу, не хмурься. Но сначала ты. Кто успел сделать предложение?

Санни хихикнула.

— Пока никто. Тут такое было...

— Про силки Майя я уже от Лакки слышала, и Сметвика вчера навестила, так что в курсе. Жалеть не буду, главное, что жива. Ругать тоже не буду, ты девочка сообразительная, выводы, надеюсь, уже сделала.

— Да, тётушка, — вздохнула Санни.

— Про отца твоего тоже знаю. Хотя вытрясти из братца, чем он так запугал директора, толком не удалось. Но что у тебя теперь отдельные комнаты — это хорошо.

— Да, тут здорово!

— Ну и про котёнка знаю. Монстрик очаровал Лакки. Все уши мне с утра пораньше прожужжала. Что эти оболтусы ещё подарили? Метлу? Всё же послушалась меня и решилась?

— Это было здорово, — кивнула Санни, не слишком поняв, на что должна была решиться. — Я сразу на ней полетала!

— Вот и умница. А теперь говори, чего я не знаю.

— Тебе бы шпионом работать, — пробормотала Санни, — ты лучше меня всё знаешь про Хогвартс.

— Не обижайся и не преувеличивай, — тётушка ласково улыбнулась. — Можешь запретить Лакки приносить мне сплетни. В конце концов, она теперь твой эльф. Итак, ты целовалась с Лестрейнджем.

— Тётушка!

— Я не буду говорить, что у тебя всё на лице написано, — хмыкнула она. — Совсем не понравилось?

— Не знаю, он нахальный и вредный! — пожаловалась Санни и поспешила сменить тему. — Я про другое хотела спросить.

— Вся в меня, ну давай про другого. Надо полагать — это Нотт?

— Да, — удивляться сил уже не было. — Он пригласил меня пообедать в следующую субботу.

— Вот как! — у Мюриэль загорелись глаза. — Согласилась, что ли? Чего такой вид унылый?

— Я не хотела, но так получилось, понимаешь...

— Ну а что тут понимать, — хмыкнула Мюриэль, — Магнус, конечно, боевик, но опыта в общении у него всяко больше, чем у тебя. Хочешь, чтобы я составила тебе компанию?

— А так можно?

— Так нужно, глупая. Он и не рассчитывает, что ты будешь одна, поверь мне. Хотя, — она задумчиво поглядела на племянницу, — с него станется. В общем, правильно сделала, что мне сказала. Значит так, ресторан выберешь сама и пошлёшь ему записку с совой, где укажешь время и место.

— А может... — замялась Санни.

— Ах, ну да. Откуда тебе знать, сама подберу подходящий.

— Я ему должна сообщить, что ты тоже будешь?

— Нет, пусть будет ему сюрприз. Кавалера я найду. Родителям твоим сообщу, — не удивлюсь, если он забыл это сделать.

— Ой, а папа...

— Возможно, и без того в курсе. Нотт же виделся с ним в Хогвартсе, я полагаю.

— Да, виделся. О! Я ещё спросить хотела. А кто такая Мирабель?

— Ты про нашу Мирабель? Из Прюэттов? — уточнила Мюриэль, нисколько не удивившись.

— У меня тут в гостиной портрет висит одного джентльмена из восемнадцатого века, он её упомянул.

Тётушка хохотнула:

— Тогда точно про неё. Мирабель, детка, была легендой. Сколько чистокровных магов по ней сохло, ты не представляешь. Это уже после того, как она рано овдовела, прямо как я. Но только наша пра-пра-пра всем отказывала. А дружила со многими. Даже принцы крови её уважали, а тогда ещё Статута не было. Как уж её завоевал наш предок, Джейми Прюэтт, история умалчивает. Поговаривают, что просто похитил и добился любви не совсем честным образом. Главное, они поженились, и родили пятерых славных девочек и одного мальчика, нашего с тобой предка, Гидеона Прюэтта. В честь него назван твой старший братец. А в честь Джейми я назвала сына, как ты знаешь.

Санни не знала до этого, но вдруг живо представила черноволосого мальчика с улыбкой Мюриэль, словно действительно когда-то его встречала. Опять память прежней Молли подкидывает воспоминания?

— Джейми очень красивый, — наугад сказала она, надеясь, что тётушка сама про него что-то скажет.

— О да, порода чувствуется. Если захочешь, я его приглашу на Рождество. Заново познакомитесь, а то столько лет не виделись.

— Очень хочу! — закивала Санни.

— Я рада, детка, — серьёзно сказала Мюриэль. Племянница впервые видела её грустной. — Он, хоть и сквиб, но очень талантливый мальчик. Ладно, ты мне лучше скажи, чей портрет тебе повесили.

— Некий Дэн Даркер, — охотно ответила Санни. — Когда-то он был капитаном сборной Слизерина по квиддичу.

— Ну конечно! Слизеринцы с ним всегда побеждали. Тоже своего рода легенда. Как же, как же, был другом Мирабель, не удивлюсь, что любил. Но Прюэтт его обошёл, так что может к тебе придираться. Учти. Что-то ещё спросить хотела?

— Да. Тут моей подруге Эжени во что бы то не стало надо завоевать одного парня. Правда, они помолвлены уже и поженятся, но он на неё не смотрит.

— Что за парень? — заинтересовалась Мюриэль.

— Реган Мэдисон.

— Мэдисон, Мэдисон... Что-то знакомое. Погоди-ка, а не внук ли это Клариссы? Точно! Они вассалы Ноттов. Поверить не могу — твоя Эжени и слизеринец?

— Тётушка, — испугалась Санни, — я это не для сплетен! Только тебе сказала! Это вообще не моя тайна.

— Да поняла уже. У тебя всё, что ни скажешь — тайна. Ну, детка, подумаю, чем ей помочь, но мне нужно время. Скажем, пару дней. А пока пусть действует проверенным методом. Никому хуже от него не будет.

— Каким это?

— Пусть просто делает вид, что его не существует. А если что спросит, отвечать вежливо, безразлично и не смотреть в глаза. Потом ещё подумаем, когда я кое с кем переговорю.

— Ладно. Это, пожалуй, всё, что хотела спросить. Ах да! Расскажи, как твои дела! Про любовь и всякое такое, — Санни еле удержалась, чтобы не показать язык. — Ты обещала!

— Вот ведь язва, — хохотнула тётушка. — Про любовь ей! Нет уж, никаких амуров не случилось, увы. Куда мне?

— Ты очень красивая, — не согласилась Санни. — И сама же сказала, что на обед придёшь с кавалером.

— Ну, сравнила, кавалера найти не проблема. Есть у меня, кстати, один аврор на примете, зелёный совсем и дерзкий. Вот его и приведу. Кстати, хорош собой, присмотрись. Может, ну их, этих Ноттов и Лестрейнджей.

— А кто? — загорелась девушка. Стало любопытно, о ком это Мюриэль. Ведь многих Санни могла знать из книг Роулинг и из тех же фанфиков.

— Август Руквуд, если тебе это о чём-то говорит. Тоже на Слизерине учился. Впрочем, можешь помнить, он был старшекурсником, наверное, когда ты поступала в Хогвартс.

Санни едва сдержалась от возгласа. Ещё один Пожиратель Смерти!

— Не помню, — вздохнула она. — Но с удовольствием посмотрю. Аврор?

Если она правильно помнила, Руквуд работал в Отделе Тайн. Значит ли это, что история тут идёт совсем по-другому?

— Да, аврор. Гонору много, а средств к существованию мало. Но юноша перспективный. Ну всё, у меня тут гость образовался, как докладывает Кручок, и что-то мне подсказывает, что это он и есть.

— Руквуд пришёл к тебе в гости?

— Прибежал, — хихикнула Мюриэль. — Я тебе потом про него расскажу. Забавный такой. Всё, пока, племяшка, стучи в зеркальце, если что.

Связь прервалась, и Санни обнаружила, что Монстрик устроился у неё на коленях, а она машинально поглаживает его по шёрстке.

В окно постучала сова.

Домовушка тут же появилась возле окна и, посмотрев на Санни, дождалась кивка и открыла окошко.

Записку она сама отцепила, сунула сове что-то в клюв и та, ухнув, улетела.

— От кого это?

Санни подождала, пока Лакки чуть не обнюхала послание и протянула со словами:

— Плохой магии нет.

— Спасибо, Лакки, ты умница, — сказала она просиявшей домовушке и открыла послание. А ведь могла сама подумать, что всё проверять нужно.

Писал Рабастан Лестрейндж. Сердце предательски дрогнуло.

"Санни, надо поговорить. Жду в библиотеке после завтрака. Твой Басти".

Правильно она тётушке сказала — нахальный этот Басти. Нет уж, ему надо, пусть и отлавливает как хочет. А ей вообще нужно в Выручай-комнату наведаться. Самое то для воскресенья, сможет скопировать все оставшиеся книги. Но сначала завтрак, Эжени и Мэдисон. Угораздило же их заключить помолвку!

Глава 20

Антуан проснулся, не понимая, где находится. Ему опять снилась она. Это выматывало, после таких снов он чувствовал себя полностью разбитым. Слишком уж большой контраст получался между тоскливой реальностью и счастьем, испытанным в грёзах. В такие дни он заранее предвкушал ужасную головную боль, желание напиться и послать всё и всех к Мордреду и Моргане.

Только сегодня всё было по-другому, реальность ворвалась в душу неожиданно, взбаламутив её до самого дна. Эйлин! Северус! Нотт!

Это заставило мгновенно вскочить, ругая на чём свет стоит мерзавца Магнуса. Антуан прекрасно помнил, как отмерял зелье. И наколдовав Темпус, убедился, что спал раз в пять дольше. Сложить два и два мог и ребёнок. Ну конечно, он же герой и вообще крут во всех местах, усыпил его каким-нибудь "мягким" или "лёгким" семейным заклинанием. Ещё ведь будет доказывать, что для его же пользы старался, дракклов друг.

Потерянного времени было до боли жалко. Он мог смотреть на её дом и представлять, как она спит там. Охранять её сон. Обдумывать разговор. А вместо этого наслаждался сном сам. И выспался ведь отменно. Пожалуй, сегодня он ощущал себя как никогда сильным, здоровым и способным на любые подвиги.

Захотелось врезать лучшему другу прямо по самодовольной аристократической морде, и Антуан, крепко сжав кулак, аппарировал.

* * *

Всё же нужно было ей выпить целый флакон бодрящего зелья. Эйлин устала, ещё даже не дойдя до работы, и не было сил сердиться на Северуса, который настоял, что пойдёт с ней. Она понимала, что мальчик боится отца, который мог вернуться в любой момент, да и самой не хотелось оставлять их наедине.

— Мам, — малыш сидел на подоконнике, глядя, как она медленно водит шваброй по полу Приёмного отделения. — А смотри, как я умею!

Она обернулась, оперевшись на швабру, и с испугом увидела в руках сына свою волшебную палочку. Но сказать ничего не успела.

— Мунди Локус! — воскликнул ребёнок, и палочка в его руках на миг окрасилась розовым всполохом.

Половина коридора засияла идеальной чистотой, включая стены, стекла окон и даже жалюзи на них. На потолке был чёткий переход, где белоснежная побелка сменялась на сероватую. Металлическая люстра, попавшая в зону заклинания, блестела начищенными боками, сильно отличаясь от такой же, но потемневшей от времени в другой половине коридора.

— Северус! — с ужасом выдохнула она.

Но мальчик не смотрел на неё, волосы растрепались, щёки горели румянцем, глаза сияли, когда он направил палочку на вторую часть коридора. Снова выкрикнул звонким голосом заклинание, после чего весь коридор приобрёл одинаковый блеск.

Эйлин поспешила к ребёнку, который сильно покачнулся на подоконнике. Ей с трудом удалось подхватить его и помочь спуститься.

— Мушки перед глазами, — пожаловался малыш, — и голова кружится.

— Ну а ты что хотел? — она прижимала его к себе. — Это заклинание для взрослых! Северус! Я же говорила! А ты два раза! Так сквибом стать можно!

— Мам, я копил!

— Что ты копил, горе моё? — вздохнула она, усаживая его на жёсткий диванчик.

— Ну помнишь, про магические выбросы. Ты сама говорила, что надо тратить потихоньку, чтоб не вырвалось всё сразу.

— Помню. И ты обещал так и делать!

— Я делал! Мам, честно. Но понимаешь, оно вот здесь копится, — он прижал ручки к груди. — А я прочёл, что для уборки надо много магии. И стал копить, чтобы на заклинание хватило.

— Дурачок мой, — она ласково потрепала его по голове и достала из кармана наполовину заполненный флакон. — Выпей-ка. До дна. Вон, побелел весь.

— Это же бодрящее! — Северус оттолкнул её руку, едва унюхав запах. — Тебе нужнее!

— Глупый, я ещё сварю. А тащить тебя домой на спине у меня сил не хватит.

Северус внимательно на неё посмотрел, поколебался минуту, сильно хмурясь, но флакон взял.

— Ладно, — выпив зелье одним большим глотком, он сморщился, протягивая ей пустой флакон. — Противное какое!

— А ты думал? — она присела рядом с ним. — Северус, пойми пожалуйста, это не шутки. Я просила тебя не трогать палочку самостоятельно. И тем более, её нельзя выносить из дома! А если бы кто-то сейчас вошёл?

— Не вошёл бы, — буркнул ребёнок. — Мисс Уоррен принимает больную, она ещё долго занята будет. Зато тебе не надо сегодня мыть пол, всё и так чисто.

— А если мисс Уоррен спросит, как мы так быстро всё вымыли? Что скажем?

— Ничего. Просто посидим здесь подольше, а потом выйдем, — подумав, нашёлся сын. — А все будут думать, что ты моешь пол.

Возражать и воспитывать ей резко расхотелось. Потом как-нибудь объяснит, как это было опасно. А пока им действительно можно было просто посидеть. Малыш, недолго думая, залез на диванчик с ногами и улёгся на бочок, положив голову ей на колени:

— Мам, расскажи сказку!

— Хорошо, — она откинулась на спинку дивана и запустила пальцы в его разлохматившиеся волосы. Поглаживая подушечками пальцев его затылок, она покорно приступила к сказке.

— Мисс Дрейк была маленькой ведьмой-зельеваром.

— Она жила в лесу?

— Нет, она жила в большом замке, только в подвале.

— Ага, там удобно, раз она зельевар! — мальчик зевнул, но тут же спохватился. — А подвал был большой?

— Просто огромный. Там было много полочек, на которых хранились ингредиенты. Котлов было очень много и все разные.

— Даже серебряный?

— Да, серебряный был самым маленьким, а ещё был золотой.

— Ух ты! — восхитился ребёнок. — А сколько всего было бронзовых?

— Четыре.

— Здорово! Только пусть она варит что-то интересное, ладно?

— В замке жил старый волшебник, который много болел. А мисс Дрейк варила для него зелья.

— Чем он болел? — деловито спросил ребёнок. — Только не простудой!

Сказки у них были своеобразные. Однажды Эйлин придумала ему сказку про зелье от фурункулов, приготовление которого Северусу никак не удавалось. Он только начинал ей помогать, но очень хотел сварить что-нибудь сам. В сказке получилось рассказать про все ингредиенты, которые искал храбрый волшебник для этого зелья, все хитрости, которые он применял, и все этапы варки зелья, причём пришлось ему варить зелье несколько раз, потому что из-за разных ошибок оно никак у него не получалось. Северус был в восторге. И с нетерпением ждал, когда они пойдут варить, заявляя, что он таких глупых ошибок не допустит. Допустил, конечно, и они потом вместе смеялись, обсуждая — ведь прямо как в сказке. Но в итоге у него получилось. И качество зелья было очень хорошим. С тех пор он любил, чтобы она и о других зельях рассказывала так же.

Так и повелось. Герои были разные, приключения тоже. Да и Северус охотно включался в повествование, добавляя нехитрым историям детали.

Правда, на этот раз он не дослушал, уснул ещё на этапе добычи ингредиентов. Эйлин даже порадовалась — рассказывать было нелегко, она быстро утомилась. И спокойно сидела, поглаживая худенькую спинку Северуса, ожидая, пока он выспится. Слишком он выложился с этим заклинанием. Ей было грустно представлять, как долго он разучивал его втайне от неё. Как всегда, хотел сделать сюрприз. Глупый. Лучше бы спросил. Но тогда бы она точно ему запретила.

И всё же пришлось его будить, когда она посчитала, что уборка могла уже быть закончена в обычном режиме. Замученная сестра приёмного отделения даже смотреть не стала, кивнула лишь, вызывая следующего пациента. И они с Севом не спеша направились к дому.

Стемнело уже, но небо было ясным, усыпанным звёздами. Сердце у Эйлин колотилось быстрее, чем обычно. Невозможно было равнодушно думать о завтрашнем дне, и не представлять, что Он где-то рядом. О том, как он её смог разыскать, она старалась не думать. Завтрашний разговор тоже представить пока не получалось. Только бы Тобиас не заявился и всё не испортил. А если раньше придёт, то можно подлить мужу сонного зелья, кажется, запас оставался. А если и нет, то сварить не проблема, для него ингредиенты почти все ещё оставались.

На подходе к дому Эйлин ощутила слабое беспокойство. Что-то было не так, не правильно, и сразу она не поняла, что её насторожило. Только подойдя к крыльцу дома, поняла в чём дело. Северус первый обнаружил оставленную кем-то корзину на ступеньках. Еда! Эйлин поколебалась лишь мгновение. Взглянула на салфетку, накрывающую продукты неизвестного дарителя и вздрогнула. Магия на ней видна была и помнилась такая с детства — буквально она означала: "Дар от чистого сердца, не требуя ничего взамен". Это показывало, что никакого проклятия или другой гадости под такой салфеткой быть не могло. Такое посылала ей иногда покойная тётушка на разные праздники, когда она ещё в Хогвартсе училась. Она же и пояснила, что подобная салфетка заговаривается домовиками, когда подношение предназначено детям, и не может содержать никакой лжи. И если под ней будет хоть что-то вредное для ребёнка, то все продукты превратятся в камни или комки земли.

Она, конечно, позволила Северусу её взять. Малыш был счастлив. Он был уверен, что это подарок "нового друга" — профессора из Хогвартса. Как они успели стать друзьями, сын говорить не хотел, хмурясь и просительно заглядывая в глаза. И она настаивать не стала. Сама понимала, что некому это было подарить кроме Антуана. И пока не знала, как к этому отнестись.

Ужин у них удался на славу, хотя усталая Эйлин едва могла жевать и съела только кусочек божественно вкусного пирога. Она старалась следить, чтобы Северус не съел слишком много. Не привык он к таким изыскам. Но мальчишка и сам, пожирая глазами уставленный яствами стол, не спешил всё умять, восторженно любуясь. Глядя на мать, он тоже начал с пирога, запивая его молоком.

— Север, давай сразу не будем всё съедать. И гость у нас завтра. Прибрать бы.

— Гость — это профессор? — поднял на неё глаза малыш.

— Да, милый, — она не могла понять его настроения.

— Мам! — глаза Северуса заблестели, он явно не решался что-то у неё попросить.

— Что, милый?

— Мам, а можно...

Эйлин через силу улыбнулась, подбадривая взглядом. Нечасто сын что-то просил.

Глубоко вздохнув, он выпалил:

— Он хотел мне Хогвартс показать! — И добавил совсем тихо: — Если ты разрешишь.

Эйлин осторожно ответила:

— Вот придёт — и поговорим об этом, ладно?

Понурившись, Сев кивнул.

Вот уже ребёнок готов довериться ему, стоило поманить Хогвартсом. И Эйлин пришло в голову, что не к добру это. Откуда Робертс мог узнать, что это его сын? Как понял, что они нуждаются? Кто надоумил корзину с продуктами принести?

Она с грустью наблюдала за сыном, который вдруг резко увлёкся идеей привести дом в порядок. Ей он делать ничего не давал.

— Мам, сиди! Я сам!

И она сидела, набираясь сил. Сонное зелье для мужа никто за неё не сварит.

— Мам! — окликнул ребёнок. — Я мусор выкину!

Она и не заметила, как задремала, пригревшись после сытного ужина. Да и обед ещё помнился, свежей рыбы она тоже давно не ела. Сын, казалось, только вышел, а уже вернулся обратно. Подошёл и за руку стал тянуть:

— Ну мам! Переляг на диванчик, мне тут полы вымыть надо! И продукты убирать буду. Ты мне мешаешь.

Она не поняла, чем таким мешает, но послушалась. Удивилась только, что на диване откуда-то подушка взялась, да сквозь сон ощутила что-то тёплое, опустившееся сверху. Снилось, что она маленькая, качается в лодке на волнах близко к берегу, а на берегу сидит мужчина, внимательно за ней наблюдая. А ей смешно и радостно от его переживаний, словно она способна на всё, но он об этом не догадывается, и она только ждёт, чтобы его удивить.

Её отвлекли выстрелы, и лодку сильно качнуло. Эйлин стала озираться, откуда стреляют, но на пустынном побережье никого не было видно. Оглянувшись на мужчину, она испугано охнула, он исчез. А она так и не успела ничего сказать. От обиды и злости на неизвестного стрелка, она проснулась. Ощущение беды так и осталось, и сердце в груди колотилось ненормально сильно.

— Что случилось? — хриплым со сна голосом спросила она Северуса, который вошел в дом. — Ты куда выходил?

— Ты проснулась? — с досадой спросил мальчик, пряча что-то за спиной. Глаза его слишком необычно блестели, да и побледнел сильно.

Она хорошо знала, кто мог так его напугать. И ведь не за себя боится, неужели опять попытался её защищать?

— Отец? — быстро спросила Эйлин, садясь на диване и нашаривая ногами тапки. — Северус, что у тебя там? Я не стану ругаться.

— Он сказал, что больше не придёт никогда, — выдал ребёнок и, поколебавшись, протянул ей пачку документов, подходя ближе. — Мам, это правда? Что здесь написано?

И она часа два объясняла ему, что написано в его метрике, тоже оказавшейся в пакете, что в свидетельстве о разводе, что в документах на дом, хотя впору было самой у кого спросить некоторые моменты. Сказать честно, Эйлин была потрясена, и даже не могла сказать, от чего сильнее — от облегчения, что Тоби теперь не имеет никаких прав на неё, или от злости на одного хорошо знакомого ей мага, способного провернуть такое, не спросясь. Потому что она точно знала, что Тобиас такое сделать не мог — ещё три дня назад он разорялся о том, что будь это так просто, давно бы развёлся. Впрочем, она прекрасно понимала, кто мог такое провернуть. Пришёл, увидел, победил. И чтобы Тоби оставил им дом?

— Сынок, а это точно был отец? — спросила она опомнившись.

— Мам, ну я же сказал...

Ну не рассказывать же ему про Оборотное зелье? Она же видела, как дрожали его губы, когда он в очередной раз спросил:

— Ты точно плакать не будешь? — и такое недетское беспокойство в глазах. И затаённая радость в торопливых движениях, когда убирал в чисто вымытый холодильник продукты, сортируя их в ему одному понятном порядке.

— Не буду! — ответила она твёрдо. — Честное слово!

— А клятву дашь? — лукавый блеск в чёрных глазах вдруг до боли напомнил его настоящего отца.

— Цыц, ребёнок!

Развлечение так себе, конечно, но им давно так хорошо не было вдвоём. И всё хуже она представляла, как отдаст это чудо Робертсу. А сама останется совсем одна.

Они ещё чаепитие устроили посреди ночи, когда измученные, закончили с уборкой. Северус уверял, что справится сам, но она помогла. Колдовать они оба не могли, выложились, потому и делали всё руками. Эйлин очень не хотелось стараться ради внезапно объявившегося профессора, особенно после документов о разводе. Но не расстраивать же малыша. Уговаривать его жить с Робертсом может и не придётся, и это теперь казалось очень обидно.

Уснули они под утро, легко поместившись на продавленном диване в холле. Не то чтобы сил не хватило пойти наверх, просто день такой вышел, обоим хотелось нарушать все правила.

— Мам! — Северус затормошил её, едва она успела закрыть глаза. — Проснись, мам!

— Что, милый? Который час?

— Восемь утра, мам! Кто-то пришёл!

И в самом деле, теперь она отчетливо услышала стук в дверь. Сердце подскочило к горлу от воспоминаний. Так ей в другой жизни стучал в окошко любимый — два коротких стука, пауза, ещё два, потом три.

— Я наверх, — выдохнула Эйлин, вскакивая. — Впусти его и ставь чайник. Скажешь, что скоро спущусь.

И откуда силы взялись, чтобы взбежать в свою комнату на второй этаж одним махом? Проклиная нетерпеливого гостя — заявиться раньше на пять часов — она стала судорожно перебирать свою одежду. Надеть было абсолютно нечего.

* * *

Эжени, читая какую-то книгу, поджидала её возле окна напротив двери, ведущей в новые комнаты. Санни даже обрадовалась и махнула рукой, поправляя сумочку на плече:

— Пойдём?

— Привет! — мисс Вуд торопливо убрала книгу в свою сумку и пошла рядом. — Хорошо тут. Когда уроков по ЗОТИ нет, в этот коридор и не заходит никто.

— Это да, — кивнула Санни, — а вот дальше ещё кабинет Магловедения, и всё.

Зря она про этот кабинет упомянула, сразу вспомнился Басти, и его способ плетения косы. Аж мурашки пробежались по затылку. И заколка одновременно вспомнилась.

— Где ты её нашла? — невольно спросила она, тут же об этом пожалев. Не хотела ведь ворошить эту историю. Вроде бы всё уже выяснили.

— Кого?

— Заколку.

Эжени виновато на неё глянула, закусив губу.

— Сейчас дойдём до Большого зала, покажу. А что?

— Ой, я не то хотела спросить. Где заколка теперь?

— А! Так Лестрейндж забрал её... Он тебе не говорил? Хочешь, спрошу?

Санни чуть не рассмеялась, увидев на её лице отчаянную решимость. Но удалось сдержаться.

— Не нужно, ты что! Не могу понять, почему он тебе так не нравится.

— А я не могу понять, почему он тебе так нравится.

— Замнём, — кивнула Санни.

В Большом зале они оказались одними из первых.

— Что сказала твоя тётя? — прошептала Эжени, когда в числе других учеников в зал прошла группа слизеринцев, среди которых был и Реган Мэдисон.

К своему стыду, Санни не сразу его заметила, уставившись на Рабастана Лестрейнджа. Парень сегодня был без мантии, да и многие ходили так в выходные дни. В чёрном костюме с расстёгнутым пиджаком и в белоснежной рубашке он выглядел очень... эффектно. Девушки с Рэйвенкло проводили его заинтересованными взглядами, а он им нахально улыбнулся и это почему-то задело. Позёр! Санни поспешно отвернулась к подруге, прежде чем он посмотрел в её сторону.

— Что? А, тётя! Она велела игнорировать. Но обещала разузнать про него.

— Понятно, — Эжени уныло ковырялась в тарелке с кашей. — Боюсь, он этого даже не заметит.

— Заметит, — Санни с аппетитом уплетала овсянку. Никогда в прошлой жизни её не любила, а вот поди ж ты. Нравится! Она подозревала, что Эжени права, подлый медведь Мэдисон не просто не смотрел в их сторону, а даже уселся спиной к их столу. В отличие от Лестрейнджа-младшего. Собственно, и остальные из их компании сидели к ним лицом. Но на Руди Санни была слегка обижена — за подругу, насильно помолвленную с его дружком. И заколку не отдал обратно. Хотя и считала, что Эжени повезло. Реган ей нравился неизмеримо больше Вестерфорда ещё до всей этой ужасной истории.

Очередной взгляд в их сторону, и она встретилась-таки взглядом с Басти, отчего перехватило дыхание и что-то ёкнуло внутри, разливаясь горячим теплом. Поганец улыбнулся и отсалютовал ей бокалом с соком. Улыбка у него была... нахальная. Этот лукавый вид... Мерлин, он такой очаровательный, что злиться ужасно трудно! Санни мрачно схватила свой стакан, но салютовать им не стала. Выпила несколько глоточков, задумчиво глядя на Рабастана. Тот улыбаться перестал, тоже стал задумчивым. Санни из принципа решила не отводить взгляд первой. Просто захотелось увидеть, как он смутится и отвернётся. Только ждала напрасно — парень продолжал смотреть, и она словно тонула в его тёмных глазах, а внутри продолжало всё медленно плавиться.

Что она творит? Сама же решила, что до встречи с родителями никаких романов. Да и не разобралась в себе, ей нужно время. Как бы это ещё до Басти донести? Он же просто ничего не хочет слышать.

Санни заставила себя отвернуться и уставилась в свою тарелку. Овсянка почему-то резко разонравилась, и она отодвинула тарелку. Обвела взглядом поджаренные тосты и куски ветчины, но есть расхотелось окончательно.

Нет, все правильно, нельзя продолжать это безумие. Басти утешится — вон, хотя бы с этими, из Рэйвенкло. Найдёт себе кого-нибудь. А ей вообще сейчас не до любви!

Настроение испортилось окончательно.

— Привет, — она с изумлением вскинула взгляд на замершего перед их столом Вестерфорда. Парень ласково улыбался Эжени. — Сегодня ещё можно сходить в Хогсмид. Ты как?

Впервые в этом мире Санни сильно захотелось приложить кого-то одним неприятным заклятием. Например, заклятием недержания, забавное такое, ага. Только вот помнилось оно плохо, нашла в записке, вложенной в эссе Фабиана, и посчитала, что не пригодится, а жаль.

Эжени выглядела спокойной, но молчала. Просто смотрела на Дамиана. Как кролик на удава.

Как же хотелось ей помочь, но разве не получится хуже? Разве она не должна справиться сама?

Вестерфорд терпеливо ждал. А вот Мэдисона Санни упустила из виду. И когда успел подойти?

— Шёл бы ты, Дамиан, — с улыбкой прогудел Реган, отодвигая красавчика локтём. — Мисс Вуд обещала мне позаниматься сегодня трансфигурацией. Так что ты в пролёте. Правда, мисс Вуд?

Санни затаила дыхание. Она представляла, что может сотворить Мэдисон с Вестерфордом, зная, как тот поступил с Эжени.

Дамиан усмехнулся:

— Что-то не вижу я энтузиазма по твоему поводу у мисс Вуд. Извини, Мэдисон. Пусть она сама скажет. Эжени?

Санни посмотрела на застывшую подругу и пнула её ногой под столом. Девушка вздрогнула и выдала вполне нормальную улыбку, обращённую к обоим.

— Мне очень жаль, Дамиан. Я, в самом деле, обещала мистеру Мэдисону...

— Мне тоже жаль, — Вестерфорд лишь на мгновение показал досаду, но тут же холодно улыбнулся слизеринцу. — Не обольщайся, друг мой.

Реган в ответ хохотнул:

— Да я так, самую малость, — и сразу обернулся к Эжени. — Мисс Вуд, если вы уже поели, то я готов проводить вас в библиотеку.

Вестерфорд глянул на него с неприязнью, развернулся и пошёл прочь.

Санни выдохнула.

— Позаниматься? — тихо возмутилась Эжени, как только Дамиан достаточно отошёл. — По трансфигурации? Реган, ты ничего не напутал?

Медведь Мэдисон легко перешагнул скамейку и сел напротив них.

— Мисс Прюэтт.

— Я в курсе, мистер Мэдисон, — вздохнула она на вопросительный взгляд слизеринца. И тихо добавила: — но методы вашего префекта не одобряю.

Он вежливо ей улыбнулся:

— Девушки, жизнь — сложная штука. И вы, конечно, умницы и прочее. Но иногда вам лучше положиться на своих мужчин, а не взваливать все проблемы на свои хрупкие плечи.

— Своих мужчин? — Санни стало жутко интересно, кого он имеет в виду.

— У Эжени вообще-то теперь есть я, — спокойно и даже как-то холодно пояснил парень, отчего мисс Вуд посмотрела на него с удивлением и интересом. — А у тебя есть братья и отец.

Санни хихикнула. Она боялась, что он упомянет Лестрейнджа или не дай Мерлин, мистера Нотта.

— Будешь мной командовать? — спросила Эжени.

— Если придётся, — кивнул Реган. — Вот сейчас ты допьёшь свой сок и пойдёшь со мной в библиотеку. Можешь меня ненавидеть, возмущаться или страдать, но посидишь там рядом со мной столько, сколько я скажу. Так нужно, поняла?

Эжени шумно задышала, но ответила ровно:

— Поняла, мой лорд!

— Можешь меня звать просто по имени, — усмехнулся Мэдисон, — а ласковые прозвища оставь для постели. Ты ещё не готова?

Эжени поперхнулась соком, который решила допить, а Санни еле удержалась, чтоб не ахнуть. Грубость и авторитарность слизеринцев иногда не знала границ. Точнее, от Мэдисона она этого точно не ожидала. Похоже, тётушкин совет тут не поможет. Игнорировать такого Регана у Эжени вряд ли получится.

— Ничего, что я тут сижу? — спросила она оборзевшего парня.

— Нормально, Санни. Приятного аппетита, — он спокойно ухватил со стола ветчину и принялся жевать. — Кстати, можешь составить нам компанию, я не против. Слышал, что у тебя тоже в библиотеке есть какое-то дело.

Это он так сообщил, что знает о письме Рабастана?

— Что ты сказал?

— Хорошая погода сегодня, — задумчиво глянул на потолок слизеринец. — Возможно, позже мы прогуляемся в Хогсмид.

— Мы? — переспросила Эжени, пока Санни пыталась справиться с возмущением.

— Я и ты, душа моя. Передай мне, пожалуйста, сыр.

Народ тем временем прибывал, гриффиндорцы косились на Мэдисона с любопытством, но ничего не говорили, усаживаясь за стол подальше от них. Санни обернулась, заметив входящих в зал Артура Уизли и Роберта Вуда. К счастью, Рыжик сразу прошёл дальше, что-то шепнув другу и даже не поглядев на неё.

— Привет, девушки! Здорово, Реган! — Роб подошёл прямо к слизеринцу и протянул ему руку.

Мэдисон глянул настороженно, поднялся и руку Вуда пожал.

— Привет, если не шутишь.

— Нам бы поговорить, — негромко сказал Роб, покосившись на сестру.

— Не здесь, — сразу кивнул слизеринец. — Приходи в библиотеку через часик-полтора, я буду там.

— Вообще-то, мы в Хогсмид собирались, — протянул Роб и оглянулся на слизеринский стол.

— Это даже лучше. Давай встретимся в Хогсмиде часа в два.

— В "Трёх мётлах"?

— Сойдёт.

— Договорились.

Роб поспешил вслед за Артуром в начало стола, а Санни поднялась.

Эжени сразу вскочила вслед за ней, умоляюще поглядев.

— Молли, ты разве не хотела в библиотеку?

— Ненадолго, — решилась Санни, понадеявшись удрать оттуда до прихода Рабастана. Тот, насколько она успела заметить, увлечённо болтал в этот момент с Валери и подошедшей к их столу той девушкой из Рэйвенкло. Мисс Пранк — сразу вспомнила она её имя. Вот и пускай болтает.

Ещё и Рудольфус внимательно на неё поглядывал, нервируя. Заколку отдать хочет? А она вообще собиралась в Выручай-комнату.

Эжени сразу вцепилась в её руку, увлекая к выходу, а Мэдисон пошёл за ними.

— Я его боюсь, — шепнула мисс Вуд, когда он чуть-чуть отстал, здороваясь с какими-то парнями. — Ты слышала, что он сказал?

— Слышала, — вздохнула Санни. — Будь с ним посмелее. Он же явно тебя проверяет.

— Я не знаю как!

— Ну раз он условия уже ставит, попробуй ему свои поставить. Это будет справедливо.

— Мерлин, я не знаю. Какие условия?

— Прекрати паниковать для начала. Позанимайся с ним трансфигурацией и подумай.

— Молли! Он лучший в трансфигурации! Ты что, забыла?

— О! Ну пусть тогда он с тобой занимается, — нашлась Санни. — У тебя ведь что-то не получается?

Эжени вдруг улыбнулась:

— Ты гений! Мне никак не даётся одно заклинание.

— Ну вот, а по дороге в Хогсмид попробуй выдвинуть пару условий. Например, как ты хочешь, чтобы он тебя называл — на людях.

— Ага, а ты думаешь, мне стоит с ним пойти?

— Почему бы и нет, — ей казалось, что Реган не потерпит отказа, но говорить это Эжени не стоит, ещё взбрыкнёт. Очень хотелось, чтобы у них всё сладилось. — С Робом там встретитесь.

— А ты с нами не пойдёшь?

— Не смогу, — Санни заметила, что Мэдисон уже близко. — Я к себе пойду скоро, нужно закончить одно эссе, и вообще, не все вещи разобрала. И Монстрик меня ждёт.

В библиотеке она пробыла недолго. Убедившись, что подруга со слизеринцем вполне мирно общаются за дальним столиком, Санни перестала делать вид, что ищет нужную книгу и тихонько выскользнула в коридор.

Но когда удача была на её стороне в последнее время?

Она не просто повстречала Рабастана, от которого так хотелось улизнуть, а буквально врезалась в него, выходя из библиотеки.

— Оу, — парень тут же схватил её за талию, возвращая ей устойчивость, — привет!

Вырваться, впрочем, удалось легко. Басти улыбался, потирая челюсть, а она держалась рукой за лоб, подозревая, что будет шишка.

— Привет, — буркнула Санни, прикидывая, как лучше от него отвязаться. Взбесившиеся гормоны никак ей не хотели в этом помогать. — Извини, мне надо пойти к себе.

— Санни, — парень сразу её догнал и пошёл рядом, — мне, правда, поговорить нужно. Можем и у тебя.

— Мне туда нельзя приводить мужчин, если верить мистеру Нотту.

Она сразу поняла, что зря вспомнила Магнуса. Басти, впрочем, никак это не прокомментировал.

— И кто узнает?

— Там портрет висит, который все доложит декану и директору.

— Ты меня избегаешь?

Она даже остановилась от его ласкового тона.

— Типа того, — честно призналась. — Ты же не понимаешь английского языка. Я уже пыталась объяснить, что мы не пара, и что произошло?

— И что же? — он широко улыбался.

— Басти! Ты можешь быть серьёзным?

— Мне кажется, это не лучшее место для разговора, — он быстро огляделся, и схватив её за локоть, потянул к кабинету ЗОТИ. — Сюда. Профессор Робертс всё равно пока в отъезде.

Она смирилась, решив, что поговорить в самом деле нужно. С удивлением увидела, как Рабастан быстро произносит заклинание, чтобы открыть дверь. На этот раз она была заперта.

— Здесь поговорим, или пройдём в его кабинет? — едва они вошли в класс, Лестрейндж сразу запер дверь изнутри.

— Здесь, — твёрдо сказала Санни и поспешила забраться на ближайшую парту. Пусть он теперь стоит. А она будет сидеть и с места не сдвинется!

Рабастан многозначительно её оглядел и сунул руки в карманы, остановившись в двух шагах.

— Ты специально меня провоцируешь? — спросил он насмешливо.

Догадаться, что он имеет в виду, не составило труда. Санни вспыхнула, хотя не очень представляла, каким образом она его провоцирует, оставалось поверить на слово. Однако из упрямства не стала слезать с парты.

— Не понимаю, о чём ты, — строго сказала она, устраивая сумку на коленях.

— Могу показать.

— Не вздумай!

Он засмеялся.

— Ты такая милая!

— Басти, ты правда хотел поговорить, или это такой хитрый ход, чтоб заманить меня сюда?

— Правда хотел, — ещё раз окинув её взглядом, отчего ей сразу стало жарко, Рабастан подошёл и уселся рядом на парту.

Пришлось спешно отодвинуться к краю.

— Я слушаю, — вздохнула она.

Он вдруг погладил её ладонь кончиками пальцев, заставив Санни поспешно отдёрнуть руку.

— Басти!

— Санни, ты знаешь, как я к тебе отношусь, — сразу изобразил он серьёзность. — Не так ли?

— В общих чертах, — осторожно ответила она. — И ты знаешь, что я этого не одобряю.

— Но я тебе нравлюсь! Ты сама сказала это, не спорь. И ты мне тоже нравишься, очень. Но я хотел не об этом поговорить. Если ты немножко помолчишь и меня послушаешь, я буду тебе очень благодарен.

— Хорошо! — она даже обрадовалась, что он сменит тему. — Молчу!

— У меня есть одна вещь, мне очень хотелось бы, чтобы ты её приняла. Это не совсем подарок, а скорее — знак дружбы. Всё как ты и хотела, верно? Это не просто вещь, там магия защиты. Сейчас неспокойное время, да и вообще много чего случиться может. А ты вечно попадаешь во всякие неприятности. Не возражай, вспомни лучше силки эти. А эта штука хоть немного тебя защитит в случае чего, понимаешь?

— Не совсем. Каким образом защитит? И что это вообще такое?

Рабастан достал из кармана коробочку и увеличил её заклинанием.

— Открой.

Санни, поколебавшись, открыла. Любопытство пересилило. И ахнула, разглядев самый прекрасный браслет, который когда-либо видела в жизни.

— Нравится? — улыбнулся Басти.

— Чудо какое! — она осторожно коснулась его пальцами, но тут же отдёрнула руку. И с сожалением протянула коробочку обратно. — Выглядит, как очень дорогая вещь. Я не могу это принять.

Басти смотрел серьёзно и не спешил взять обратно подарок.

— Скажи вот, если бы я нарисовал тебе открытку своими руками, ты бы её взяла?

— Это не открытка... Постой! Ты сам это сделал?

Рабастан кивнул.

— Но это же прекрасно, то есть... Это что-то совершенно невероятное.

Он самодовольно ухмыльнулся:

— Ты ещё кинжалы мои не видела. А когда будешь у нас дома, я покажу тебе ещё много всяких штук. И некоторые мне приходилось делать гораздо дольше, чем этот браслет. Если, конечно, захочешь это увидеть. Или не интересно?

— Конечно, интересно, — Санни сразу вспомнила слова Руди про кресла в комнате Рабастана. — Но я не могу взять это...

— И что мне с ним делать? Ты понимаешь, что я делал это специально для тебя. Никто больше просто не сможет его надеть. И если тебе он не нужен, я его просто уничтожу.

Её это насторожило, почему никто не может надеть, кроме неё? Это как вообще делается что-то на конкретного человека? Даже Тёмному Лорду понадобилась её кровь, чтобы надеть серьги и кольцо. Но спросила она другое:

— Такую красоту? Уничтожишь? Ты мог бы добавить его к своей коллекции.

— Санни, я не хочу добавлять это в свою коллекцию, я хочу, чтобы ты это носила. Померь, хотя бы. Я клянусь, что этот браслет не причинит тебе никакого вреда! Люмос! Видишь?

Она поглядела на кончик его палочки с огоньком и снова поднесла браслет к глазам, разглядывая тончайшие нити разноцветных металлов, сплетающихся в причудливые узоры. Представить себе, что Рабастан может делать такие вещи, было выше понимания. Как? Он всего лишь мальчишка. И где он это сделал? Если специально для неё, то совсем недавно и где-то в Хогвартсе? Вообразить, что такое можно сделать на коленке — у неё не хватало фантазии.

— А где ты это делал? — спросила она.

— В мастерской. У моей кузины есть портативная мастерская. Крутая.

— Кузины?

— Эмили Гамп, вроде бы это не секрет.

Да уж, она должна была это знать. Надо было исправляться.

— А, Эмили! Не знала, что у неё есть мастерская. Что значит портативная?

— Ну она не афиширует это. Сундук такой, знаешь? А внутри расширенное пространство.

— Понятно, — поспешно кивнула она. Что ж, такое она могла допустить, особенно если вспомнить сундук, в котором по фильму злобный Барти Крауч прятал Аластора Моуди. — Но хотелось бы увидеть. Ой, забудь, это я так...

— Да почему же, можно устроить, — даже обрадовался Рабастан. — Попрошу Эмили. Могу даже при тебе что-то сделать, чтобы ты убедилась. Ну же, Санни, — Рабастан отобрал у неё коробочку и вынул браслет. — Примеришь? Просто надо прикинуть, как он действует... то есть как он смотрится на твоей руке. Дай руку! Я же дал тебе клятву.

Ей очень не понравилась такая внезапная настойчивость и оговорка, она спрятала руки за спиной.

— Действует? Басти! Как он должен действовать?

— Ты что, не доверяешь? Я же сказал, что это защитный браслет. Тебе что, сложно? Всего-то примерить. Пожалуйста, Санни!

Вот и колечко Лорда стоило надеть — и оно больше не снимается. Санни вгляделась в его напряжённое лицо, Басти кусал нижнюю губу, глядя на неё умоляюще.

— Я разве когда-нибудь обманывал?

— Напомнить все случаи? — спросила она. В эту игру можно играть вдвоём!

— Например? — нахмурился он.

— Например, говорил, что просто друг, а потом признался в любви чуть ли не перед всем Хогвартсом. Пригласил на бал и сбежал, бросив посреди зала...

— Я извинился. И помнится, ты меня простила. И где ты видишь обман сейчас, ради Мерлина? Я даже уже не прошу взять, просто померить.

— Какой смысл сейчас мерить, если я не смогу его принять?

— Неужели он тебе так не нравится? — Басти начал сердиться и это ещё больше укрепило её подозрения.

— Я плохо разглядела, — попробовала она схитрить.

Он прищурился, но положил браслет в коробку и протянул ей:

— Смотри!

Она осторожно взяла, полюбуется последний раз — и вернёт. Браслет завораживал, и теперь она явственно ощущала сильное желание поскорее его примерить, но именно поэтому не доверяла. Даже поэкспериментировала — отвела на расстояние вытянутой руки, любуясь издали, потом приблизила. Эффект напугал. Чем ближе был браслет, тем сильнее она ощущала какую-то очень соблазнительную силу, исходящую от него.

— И всё же, я не стану его мерить. Прости. И взять тоже не могу. Защитных амулетов у меня хватает. А эта вещь, сколько бы ни стоила, слишком дорогая.

— И Мордред с ним, не бери, — рассердился Лестрейндж. — Но примерить-то — это пара секунд. Он не отравлен, поверь! Я никогда бы не смог причинить тебе зло, неужели не понимаешь?

Так продолжаться не могло, ещё чуть-чуть — и она согласится. Браслет жёг руки даже через коробку. Пришлось сделать усилие, чтобы прекратить этот фарс.

Санни спрыгнула со стола и впихнула ему коробочку в руки, боясь передумать.

— Мы так ни к чему не придём, Рабастан, — быстро заговорила она, прежде чем он успел возмутиться. — Зачем ты так настаиваешь на примерке? Что за защита такая интересная? Зачем мне примерять, если ты делал специально для меня? Не потому ли, что снять я его не смогу?

Лицо парня тут же стало надменным и замкнутым.

— Не доверяешь, да? — переспросил он спокойно. — Или не веришь, что я тебя люблю?

Санни покачала головой, понимая, что и этот разговор кончится ничем.

В который раз сказать, что она его не любит, она не могла — сама уже была не уверена. Но ему это точно лучше не знать.

— Ты мне правда нравишься, Рабастан Лестрейндж, — решила она быть честной. — Но представь себе. Я на последнем курсе, а ты только на пятом. Пожениться мы не сможем, пока ты не окончишь школу. Или твоя любовь женитьбы не предполагает?

У него сжались челюсти, а тёмные глаза, казалось, прожигают душу.

— Санни, причём тут это? То есть, конечно, я женюсь на тебе! Что там два года?

— Будешь ждать? Как ты себе это представляешь?

— Я младший. И я намного опережаю программу. Отец может забрать меня из школы после сдачи СОВ и перевести на домашнее обучение. Ждать не придётся.

— Но я не давала тебе согласия, Басти, — Санни постаралась скрыть нервозность. — Я не готова к замужеству.

— А я разве тороплю?

— А разве нет? Только не говори, что уже просил отца поговорить с моим, — испугалась она.

Он молчал, отвернувшись в сторону.

— Дай мне немного времени, прошу тебя, — Санни умоляюще сложила руки. — Хотя бы до Рождественских каникул не преследуй. Нам обоим нужно разобраться в себе. Я тебя очень прошу.

— И что будет в Рождество? — холодно осведомился он.

— Пройдёт два месяца. За это время мы оба постараемся понять, что чувствуем друг к другу и поговорим ещё раз.

— Я и так знаю, что я чувствую! — резко ответил он. — Но хорошо, будь по-твоему. Раз уж так хочешь меня проверить, то я докажу, что умею ждать.

От того, что он так все переиначивал и стал таким надменным и далёким, захотелось сказать какую-нибудь колкость или бессильно топнуть ногой.

— Спасибо, — она мягко коснулась его руки, сжимающий коробочку с браслетом.

— И что, не передумаешь насчёт браслета? — угрюмо спросил он. Глаза горели мрачным огнём. — Я согласен терпеть два месяца, а ты не можешь сделать такой малости?

— Прости, — твёрдо ответила Санни, стараясь задушить в себе жалость к парню и желание обладать красивой вещью — она всё ещё притягивала как магнит. — Я не стану мерить браслет!

— Это твоё последнее слово? — напряжённо уточнил Рабастан.

— Да. Вернёмся к этому разговору через два...

Она не договорила, испуганно отступив от соскочившего со стола Басти. А он, не отрывая от неё взгляда, вынул из коробки браслет и просто смял его в руках, как пластилин. Она и пикнуть не успела. Швырнув несчастное изделие на пол, Лестрейндж пальнул в бесформенный комок каким-то заклинанием и припечатал оплавленное нечто своим каблуком.

— Через два месяца поговорим, мисс Прюэтт, — холодно поклонился он, развернулся и вышел из класса, чеканя шаг.

Хлопнула дверь, заставив её подпрыгнуть. На полу осталась лежать бесформенная уже драгоценность.

Проглотив комок в горле, Санни достала платок, присела на корточки и завернула в него не состоявшийся подарок, подобрав все отвалившиеся кусочки с непонятной ей самой скрупулёзностью. Пришлось для этого поползать по полу. Положив получившийся узелок в коробочку, так и оставшуюся лежать на парте, она уменьшила её и сунула в карман. Сморгнув набежавшие слёзы, она помедлила ещё немного, жалея об использованном платке. Пришлось поискать что-нибудь подходящее в сумке и трансфигурировать новый платок. Под руку сразу попалось утреннее письмо Рабастана. Всхлипнув, Санни превратила его в большой платок и попробовала вытереть слезы. Но быстро сообразив, что это бесполезно, а плакать в кабинете ЗОТИ не хочется принципиально, она быстро пошла к себе. Хорошо ещё, что в коридоре никого не встретилось.

На душе было очень горько. Казалось, радуйся, что так всё закончилось. Сомнительно, что Рабастан не сдержит своего обещания на этот раз. Значит, у неё в самом деле появится двухмесячная передышка от него. Так почему же так больно, почему хочется плакать или биться головой об стенку?

Она рухнула без сил на диванчик в своей гостиной и закрыла лицо руками. А ещё было жуть как жалко Рабастана. Что он теперь будет делать? Что он станет думать о ней? И браслет — страшно представить, сколько труда и всего остального потребовалось ему, чтобы создать такую красоту.

Мягкий комочек запрыгнул к ней на колени, и Санни, глубоко вздохнув, принялась гладить его, постепенно ощущая, как расслабляется внутри какой-то тугой узел.

— Монстрик, — ласково прошептала она. — Ты мой лучший друг! Пойдём со мной, покажу тебе одну замечательную комнату.

Забежав в свой крошечный кабинет, она прихватила заготовленные тетради для копирования книг, переоделась в свитер и брюки, набросив поверх мантию, и отправилась в Выручай-комнату, сунув Монстрика за пазуху. Работа — лучшее лекарство от душевных страданий.

* * *

Эйлин никогда особо не любила наряжаться. Исключением была та неделя, о которой она запрещала себе вспоминать все эти годы. Она решительно надела простую юбку до пола, в которой выходила из дома, и вязаную кофту, бесформенную, но более-менее целую. Ничего ей от него не надо, поэтому и наряжаться сейчас смысла нет.

Ощутив, что сердце уже не так выскакивает из груди, и лучшего состояния она вряд ли добьётся, миссис Снейп отправилась вниз.

Робертс с её сыном сидели в кухне и одарили её совершенно одинаковыми взглядами — в них было беспокойство и ещё что-то непонятное. Антуан вскочил, но, к счастью, остался стоять на месте. Хотя ей и показалось, что он хочет броситься ей навстречу.

— Здравствуй, — тихо произнёс он.

— Северус, — тихо попросила Эйлин, остановившись возле стола и избегая взгляда Робертса. — Ты не мог бы пойти погулять?

Не было смысла тянуть с разговором.

Сынок сразу насупился, но послушно встал.

— Можно, я пойду в подвал?

Она заколебалась, но ребёнок уже давно стал вполне самостоятельным, и ей было не страшно посылать его в лабораторию одного. Если и решит что-то сварить, то пусть, технику безопасности он знал отлично, и сам порой её начинал контролировать.

— Хорошо, только не затевай там ничего надолго. Мы с мистером... с профессором поговорим, и я тебя позову.

Северус кивнул, бросил на гостя хмурый взгляд и отправился в коридор, где была дверь, ведущая в подвал.

Эйлин села за стол, подождала, пока Робертс займёт место напротив неё и только тогда подняла взгляд. Увиденное заставило испугаться. Горящий взгляд Антуана не предвещал ничего хорошего. Так он смотрел на неё на том злополучном балу.

— Мистер Робертс...

— Эйлин, ради Морганы... Прошу, зови меня Антуан.

— Я понимаю, что нам нужно поговорить, давайте не будем ходить вокруг и около. Предлагаю вам начать первому.

— Согласен, — тут же поддержал Антуан. — Можно спросить? Северус...

Он внезапно покраснел и замялся. Она понимающе улыбнулась, Робертс всегда был очень щепетильным, а такие вопросы никому легко не даются. Хорошо, что она всё решила заранее.

— Да, Северус — твой сын.

Он закрыл лицо руками, и она вдруг испугалась, что он вовсе не рад это слышать. Но нарушать молчание побоялась. Внутри неё всё было напряжено, как струна, и Эйлин опасалась, что не выдержит, и случится что-нибудь страшное и непоправимое.

Наконец он положил руки на стол. Лицо его было бледным и спокойным.

— Спасибо. Я боялся, что ты будешь это отрицать.

— Какой смысл? — печаль всё же прорвалась в её голос. — Это же очевидно. Он очень похож на тебя.

— Я хочу вас забрать отсюда, — произнёс он. — Вас обоих!

Она глухо рассмеялась, но сразу оборвала свой смех, закашлявшись.

— Твои желания всегда были самым главным, — сказала горько. — А что хотим мы с сыном — не имеет значения, не так ли?

— Эйлин!

— Можешь возмущаться, но ты сам всё понимаешь. Ещё вчера я хотела отдать сына тебе, но после того, что ты сделал, я передумала.

— Что я сделал?

— Устроил мой развод с мужем. Кто тебя просил? — Она все же не выдержала и вопрос прозвучал резко. Продышавшись, она смогла продолжить более спокойно, не обращая внимания на его удивлённый взгляд. — Не надо быть слишком умной, чтобы понять, что без магии тут не обошлось. Что ты сделал с Тобиасом? Как ты получил эти бумаги на развод? Империус? Конфундус? Авада?

— Я не... — Робертс вскочил, но тут же сел снова. — Прости! Разве это не лучше, что ты стала свободной?

— Лучше, — кивнула она. — Ты наверняка ещё и внушил ему, чтобы больше сюда не приходил. Я должна сказать тебе спасибо, и за дом, что Тобиас оставил нам с сыном. Но теперь нам нет нужды этот дом покидать. И жить без Тоби нам будет легче. Так что тебе лучше уйти прямо сейчас, и больше никогда не появляться в нашей жизни!

Эта речь далась ей нелегко, силы, взявшиеся неизвестно откуда, покинули её так же внезапно, как и появились. Эйлин с трудом могла сидеть прямо, ужасно хотелось скрючиться, обняв себя руками.

— Эйлин, зачем ты так? За что?

Она догадалась, что он вложил в эти вопросы. И не стала юлить. Неизвестно, сколько она еще протянет, прежде чем не останется сил даже говорить.

— Помнишь своё письмо?

— Какое? — сделал он удивлённый вид, но тут же торопливо сказал: — Что бы там ни было — прости, я не ведал, что пишу. Я был в отчаянии, Эйлин.

— Хочешь сказать, что не помнишь, что написал? — её начала бить дрожь. — Так я скажу, ты проклинал день, когда мы встретились. Или тебе дословно?

— Не надо, — попросил он, ещё больше побледнев. — Прости! Пожалуйста, прости.

Он все же вскочил, обогнул стол и опустился перед ней на колени.

— Эйлин! — и столько муки было в его голосе. — Я ни на миг не переставал тебя любить! Я и сейчас... Поверь, мне незачем дальше жить, если прогонишь!

— Я должна тебя пожалеть? — спросила она тихо, не глядя в его сторону. Самочувствие ухудшалась слишком быстро. Ей страшно хотелось оказаться на диване и свернуться клубочком под тёплым пледом. Потому она позволила ему взять безвольно упавшую руку.

— Эйлин, будь благоразумна, — он продолжал стоять на коленях и судорожно сжимал её руку. Но голос уже стал спокойным. — Зачем меня гнать? Ты можешь продать этот дом, если захочешь. Мой дом гораздо просторней и стоит на берегу речки, в которой вода чиста, как слеза. Там очень красиво, Северусу бы понравилось. В доме имеется подвал, когда-то там была лаборатория алхимика, но я ничего там не трогал. Возможно, ты сможешь сама с ней разобраться — ты же зельевар. У меня есть домовой эльф. Тебе не придётся больше готовить или заниматься уборкой. Северус может играть с другими детьми — рядом, но не слишком близко к моему дому, живут ещё несколько семей волшебников. Я большую часть года провожу в Хогвартсе, но смогу навещать вас по выходным и на каникулах. А если ты захочешь, я уволюсь завтра же. Я сделаю всё, чтобы ты... чтобы вы были счастливы!

Он описывал слишком соблазнительную жизнь, и она не могла не дрогнуть. Как бы ей хотелось, чтобы это было возможно! Но зачем мучить себя несбыточными мечтами? Сил осталось совсем мало, и она могла говорить только очень тихо, делая паузы:

— Ты опоздал на девять лет... Я просила тебя не ходить к отцу... А ты пошёл... Я ведь хотела убежать с тобой... я всё приготовила, а ты написал, что проклинаешь... день нашей встречи... Я ушла одна... не хотела жить... Меня подобрали маглы, Тобиас пожалел... Чужие люди, не волшебники оказались добрее... Сначала я тебя ещё любила... потом ненавидела очень сильно... а потом узнала, что у меня будет ребёнок... Если бы ты нашёл меня в ту ночь... Время ушло. Ты не изменился... Ты пришёл и разрушил ту жизнь, что была у меня, не оставляя выбора... даже не спросил, хочу ли я избавиться от мужа... Да, мы бедны, нам можно подкинуть еды, как нищим... можно увлечь ребёнка рассказами о Хогвартсе... А поговорить можно и потом, когда пути назад не будет... Но мы справимся... Я не хочу тебя видеть... Никогда больше... Уходи.

— Эйлин!

— Прямо сейчас!.. Уйди!.. Прошу тебя!

Дыхание уже вырывалось с хрипом, в глазах потемнело. Только бы не упасть прямо перед ним! Как жаль, что не осталось бодрящего зелья!

— Что с тобой? — он всё же заметил, что ей плохо, но порадоваться этому она уже не смогла. — Эйлин? Родная, я...

Его слова донеслись откуда-то издалека, и она ещё удивилась, как он так быстро отдалился, а потом сознание просто уплыло.

Ей казалось, что она падает куда-то, и падение было бесконечным. Отчаянно хотелось жить, и она пыталась вытянуть волшебную палочку из кармана, чтобы замедлить падение или хотя бы смягчить приземление на дне пропасти. Но руки не слушались, и её тело продолжало стремительно нестись вниз.

* * *

Антуан вскочил, успев подхватить Эйлин на руки. Он страшился, что она может его прогнать, но такого представить не мог, в глубине души надеясь переубедить. Даже крик старшего Лестрейнджа, пребывающего в ярости, не приводил его в смятение так сильно, как этот тихий голос любимой женщины, практически подписавший ему приговор. И что толку сожалеть, когда не вернуться и ничего уже не исправить? Только её обморок разом изменил всё. Как он мог не видеть, что Эйлин еле держится, как мог не заметить этой бледности и странной худобы?

— Северус! — крикнул он, перенося её на диван.

Мальчишка прибежал сразу, словно ждал, когда позовут. И сразу бросился к матери.

— Мама! Что вы с ней сделали?

— Успокойся, — Робертс тронул рассерженного ребёнка за плечо. — Слышишь меня? Часто с ней такое бывает?

Северус глядел исподлобья, сжимая кулаки:

— Мама давно болеет, — выдавил он. Маленький рот скривился, но ребёнок себя пересилил. — Бодрящее закончилось. А она опять колдовала.

— Я только проверю пульс, — попросил он сына, который загородил от него мать. — Не бойся.

Мальчик подозрительно поглядел, шмыгнул носом и отодвинулся.

Пульс едва прощупывался на сонной артерии. Робертс выхватил палочку, наколдовывая патронус.

— Гиппократу Сметвику, — проговорил он со спокойствием, которого не ощущал, появившемуся призрачному ворону. — Помоги! Вопрос жизни и смерти, буду должен.

Чётко назвав координаты аппарации, кивнул ворону, отпуская.

Мальчик смотрел на это, открыв рот.

— Сынок, — Антуан присел перед ним на корточки.

— Я Северус! — насупился ребёнок.

— Я помню, — кивнул Робертс. — Сделай милость, Северус, сбегай к мосту, там увидишь волшебника в синих штанах и кожаной куртке. Белобрысый такой, высокий и широкоплечий. Скажи ему, что сейчас рядом с ним появится доктор.

— Ещё волшебник? — удивился малыш.

— Его зовут мистер Нотт. А доктора зовут мистер Сметвик.

— А мама?

— Мы спасём её! Всё запомнил?

— Да! — Северус подтянул штаны и бросился к выходу.

Эйлин всё ещё не приходила в себя. Дыхание еле угадывалось. Антуан приложил ухо к её груди, вслушиваясь в удары сердца. Время тянулось бесконечно, а нервы профессора ЗОТИ были на пределе.

Наконец хлопнула дверь.

— Куда дальше, шкет? — послышался знакомый уже баритон. — О, родственничек, привет! В сторону, будь добр!

Как никогда Робертс порадовался, что стал родичем этого шумного доктора.

Он искоса глянул на вошедшего Нотта, подумав, что убить его может и позже, и сосредоточился на действиях Сметвика.

— Хреново, — поднял тот голову, закончив с диагностикой. — Кем она вам приходится, профессор?

Робертс замедлился с ответом.

— Это моя мама, — опередил его Северус.

— Спасите её, доктор, — глухо произнёс Антуан.

Сметвик задумчиво кивнул, перевёл взгляд с ребёнка на профессора и обратно, после чего хмыкнул и потрепал мальчика по голове.

— Похож. Ну что, шкет, маму надо в больницу отправлять. Ты не против? Её там полечат и будет, как новенькая.

— Против! — пробурчал Северус. И тут же пояснил: — Надолго нельзя. Дом её держит.

Сметвик поражённо перевёл взгляд с малыша на Антуана.

— Я, кажется, догадываюсь, — вмешался Магнус Нотт, делая шаг ближе. — Там за домом есть очень неприятное место. Но я не смог распознать проклятие. Тут нужен кто-то уровня... Даже не знаю.

— Ну что ж, сходим, посмотрим, — решил эскулап, накапав в рот Эйлин какого-то зелья из своего саквояжа. — Время у нас есть. Малыш, побудешь здесь, мы обойдём дом. Если что-то случится, беги за нами, договорились?

— Я тоже останусь, — сказал Антуан мрачно.

— Не дури, твоя милая вне опасности, насколько это возможно. А профессор ЗОТИ нам может сильно пригодиться.

Мрачно глянув на Сметвика, Робертс бросил ещё один взгляд на Эйлин и пошёл за Магнусом.

Место за домом все трое разве что не обнюхали, но подойти вплотную не смогли.

— Малыш, может, и прав. Тут что-то очень мощное, — покачал головой целитель.

— Я не могу разобрать, — опустил палочку Антуан. — И даже не знаю, кто... О!

— Ты тоже про него подумал? — усмехнулся Сметвик. — Тогда шли своего ворона к Прюэтту, и ждите здесь, а я пойду к пациентке. Пока эта гадость здесь, перемещать в Мунго в самом деле опасно.

— Что с ней?

Целитель внимательно глянул на Антуана:

— Сильное истощение как физическое, так и магическое. Более подробно только в Мунго. Возможно, действие проклятия. Так что поспеши с нашим общим родичем.

Антуан призрачного ворона отослал и глянул на жующего соломинку Магнуса:

— Как же мне хочется набить тебе морду, ты бы знал!

— Так давай, — расправил плечи Нотт. — Я даже защищаться не буду.

— Какого драккла...

Хлопок аппарации заставил его замолчать.

— Доброе утро, сэр, — поздоровался Нотт с Лордом Прюэттом, выглядящим солидно и мрачно.

Тот недовольно на него покосился и обратился к Робертсу:

— Что за спешка? А! Вижу. Если жизнь дорога, отойдите отсюда шагов на десять. Живо!

Мужчины сочли за благо послушаться и внимательно смотрели, как работает мастер проклятий. Подозрительное место накрыл круглый маслянистый щит, похожий на огромный мыльный пузырь, по которому пробегали сполохи разноцветных искр.

— Что за дом? — наконец спросил Лорд Прюэтт, опуская палочку. Мыльный пузырь остался на месте.

Выслушав сбивчивые объяснения Антуана, Джейсон пожелал посмотреть на женщину.

Нотт остался сторожить щит, а Прюэтт и Робертс вошли в дом.

Сметвик тут же поднялся с табурета и пожал ему руку:

— Приветствую, родич. Не могу понять, что за хрень. По твоей части ведь.

— Отойдите все от неё, — распорядился Прюэтт. — Профессор, не дёргайся, я твою женщину не обижу. Только просканирую.

Он извлёк из кармана металлическую коробку и увеличил до размера огромного сундука. Откинув крышку, достал несколько скреплённых вместе палочек, похожих на волшебные, и провёл ими над Эйлин.

Затем пошёл в ход большой прозрачный булыжник, потом какая-то цепь, потом чьи-то крупные зубы, нанизанные на верёвку.

— Нормально всё, — Прюэтт разогнулся и принялся собирать всё обратно в ящик. — Привязку я с неё снял, но дом придётся сжечь Адским пламенем. Иначе эта гадость снова прилепится к мадам. В Мунго нужно бы её побыстрее отправить. Чем больше будет расстояние в ближайшие несколько минут, тем быстрее я смогу расправиться с проклятием. Медлить нельзя.

Антуан был бледен. Нотт спокоен, целитель доволен.

— У меня порт-ключ, — кивнул Сметвик. — Профессор, помогите мне взять её на руки. И нет, останетесь здесь с мальцом. Кто ещё решит, что делать с домом и вещами? А в Мунго я как-нибудь без вас справлюсь.

Робертс посмотрел на испуганного малыша и спорить передумал.

Сметвик с Эйлин на руках исчезли с хлопком.

— Ну что, профессор? — поторопил его Джейсон. — Решай, что с домом. Щит я поставил мощный, но проклятье хитрое — долго не простоит. Да и у меня времени мало.

— Оставить никак нельзя? — Робертс представил, что в список претензий к нему Эйлин добавится ещё и это.

— Нельзя, родич, нельзя. Всё завязано на фундамент и оплело уже все стены. Я не представляю, как тут люди жили. Пацана бы тоже осмотреть не мешало, но это терпит.

— А вещи? — быстро спросил Антуан. — Тут ещё лаборатория в подвале, если я правильно понял.

— Вещам-то что. Если что ценное, можно вынести, только быстро. У тебя полчаса максимум. Домовиков могу одолжить. Двух.

— Элси! — щелкнул пальцами Антуан.

Домовушка появилась через мгновение.

— Хозяин звал Элси?

Северус, который неосознанно жался к Антуану, вздрогнул и посмотрел на эльфа большими глазами.

— Северус, — попросил его Робертс, — покажешь Элси, что из лаборатории забрать нужно? Вы с мамой будете теперь жить в другом доме. Не бросать же все здесь.

— Дом сожгут? — спросил мальчик, сжимая кулаки.

— Так надо, малыш, — кивнул ему Джейсон. — Профессор, я полагаю, вы заберёте их к себе? Дайте доступ моим ушастикам — будет быстрее.

Он щёлкнул пальцами дважды.

— Пойдём вместе, пацан, — предложил руку мальчику Нотт. — Покажешь самое ценное.

Северус оглянулся на Антуана.

— Сходи с ним, малыш, дядя Магнус не обидит тебя, не бойся.

— Я и не боюсь, — буркнул ребёнок и, проигнорировав руку Нотта, побежал к подвальной двери. — Сюда, только там ступеньки две сломаны.

Возле Прюэтта появилось два домовика.

Антуан быстро приказал Элси дать домовикам Прюэтта доступ в его дом и переносить все вещи в подвал его дома, который пустовал уже много лет и представлял довольно просторное помещение.

Антуан решил переносить всё, за исключением мебели и одежды. И то, и другое он осмотрел быстро и придирчиво и понял, что сам бы это хотел сжечь безо всякого проклятия. В глубине души он был счастлив, что сложилось всё так, как сложилось. Только старался не думать пока, что скажет Эйлин на его самоуправство.

— Ищите всё ценное, — распоряжался он домовиками. — Бумаги, деньги, тайники. Еду тоже забрать.

Получаса хватило, хотя поработать пришлось всем. Лорд Прюэтт ушёл держать щит, Нотт с Северусом разбирались с лабораторией, мальчик настаивал, чтобы забрали всё, включая столы и шкаф для зелий и ингредиентов.

Антуан разбирал кладовку, периодически решая вопросы с домовиками, нужно ли переносить ту или иную вещь.

— Время! — скомандовал Джейсон, появляясь в холле. — У нас пять минут, господа.

— Мы закончили! — Нотт поднялся из подвала, Северус, чумазый и довольный сидел у него на плечах.

Антуан как раз спустился со второго этажа.

— Северус, — обратился он к ребёнку. — Сейчас тут будет очень опасно. Элси перенесёт тебя ко мне домой.

— Я с вами останусь! Я хочу тоже видеть! — запротестовал мальчишка.

Прюэтт покачал головой.

Антуан и сам понимал, что им троим придётся удерживать адское пламя и за пацаном приглядывать будет сложно.

Он присел перед мальчиком на корточки:

— Северус, я тебе потом покажу воспоминания, обещаю. Увидишь, как всё было на самом деле. А сейчас тебе надо поесть и немножко поспать. Я приду к тебе очень скоро. Мы навестим маму, а вечером отправимся в Хогвартс. Договорились?

— В Хогвартс! — выдохнул ребёнок. И покосился на глазастую Элси, которая разглядывала его с умилением. — Ладно.

Домовушка по знаку хозяина взяла мальчика за руку и оба исчезли.

— А теперь быстро, — скомандовал мастер проклятий.

Даже втроём удерживать жуткое пламя, радостно пожирающее старый дом, оказалось непросто. Несмотря на чары отвлечения отовсюду выглядывали соседи, но приближаться не спешили. Дом Снейпов стоял чуть в отдалении от других, но пламя едва удалось затормозить перед самой близкой лачугой, по всей видимости, пустовавшей в данный момент. В результате выжжено было все. И дом, и сам двор вместе с фундаментом, и ограда вместе со всеми деревьями и прочими растениями, что были внутри.

— Ха, — Магнус смачно отплёвывался, вытирая рукавом пот со лба, — давно я так не веселился.

— Через четверть часа станет ещё веселей, — хмыкнул Прюэтт, делая пассы палочкой. — Хотя авроры могут прибыть и чуть позже. Но я бы советовал не задерживаться. Всё, господа. От проклятья не осталось ничего. Чисто. Хоть сейчас отстраивайся заново. Только после адского пламени тут долго расти ничего не будет.

— Как мне благодарить...

— Не дури, а лучше подскажи адрес аппарации, — перебил Антуана Джейсон. — Мы ещё твоего сына не проверили.

Все трое дружно переместились к профессору домой, оставив после себя пепелище.

Северуса они нашли за кухонным столом перед уютно потрескивающим камином. Мальчик усердно жевал пирог, заворожённо глядя на пламя. Он живо обернулся на материализовавшихся магов и покорно встал, позволив себя осмотреть.

— Хм, — отпустил его Джейсон спустя пять минут. — Иди, малыш, доедай свой обед. А на мальчишке ничего. Мать на себя всё оттягивала, видно.

— Коньяк? — спросил Антуан, открывая бар в гостиной. — Огневиски? Джин?

— Коньяк, — кивнул Прюэтт. — Я ещё с вами в Мунго загляну. Проверить ещё раз девочку. Все равно Сметвик позовёт, так лучше сразу.

— А мне джин, — решил Магнус, падая в кресло. — Слышь, друг, я переночую сегодня у тебя?

— В гостевой на третьем этаже, — кивнул Робертс.

— Опять чердак? А что, на втором...

— ...теперь комнаты моего сына и его матери. Лорд Прюэтт, можем отправляться сразу.

— Зови меня Джейсон, профессор! И дай пацану дожевать, а нам перевести дух и допить этот чудесный коньяк.

— Конечно, Джейсон, — Антуан задумчиво смотрел на мальчишку. В голове не укладывалось, что у него сын, и они вместе, дома. Думал ли профессор всего неделю назад, что такое возможно? Пожалуй, нет.

— Магнус, спасибо. Никогда не видел, чтобы так управляли огнём. — Прюэтт устроился в соседнем от Нотта кресле, блаженно вытянул ноги, и восхищённо цокнул языком. — Стихийник!

— Вы моего отца не видели в деле, — усмехнулся Нотт. — Он и один бы справился.

— Да понятно, что уж там.

Северус вошёл в гостиную и, потоптавшись под взглядами взрослых, поспешил приблизиться к Антуану.

— Когда мы к маме?

— Дай отцу немного передохнуть, малыш, — сказал Джейсон.

Антуан с Ноттом заметно напряглись, Прюэтт это заметил и с досадой потёр лоб.

— Отец? — переспросил Северус и внимательно посмотрел на Антуана.

Тот присел на корточки перед ним, поставив бокал на низкий столик.

— Давай знакомиться, — грустно усмехнулся он. — Твой настоящий отец — это я. А ты мой сын.

Малыш отшатнулся.

— Ты врёшь, — дрогнувшим голосом сказал он.

— Боюсь, что это правда, сынок, — попытался исправить свою ошибку Джейсон.

— Вы тоже мой отец? — ощетинился Северус.

Магнус подавился джином и притворно закашлялся, справедливо полагая, что друг его веселья по такому поводу не оценит.

— Нет, — процедил Антуан, поднимаясь в полный рост. — Твой отец только я. А дядя Джейсон — твой родич.

— А ведь и правда, — Лорд Прюэтт не унывал. — Ну что, погнали в Мунго? У кого есть порт-ключ? У всех? Ну тогда там встретимся.

— Северус, дай руку, — велел профессор Робертс нахохлившемуся ребёнку. — Мы собираемся навестить маму.

Тот посмотрел мрачно, но ладошку протянул.

Активируя порт-ключ, Робертс печально вздохнул, предвидя, что с сыном всё будет не так просто, как казалось.

Глава 21

Обед она все же пропустила. Слишком увлеклась копированием книг о мальчике-который-выжил-и-заразил-полмира-своей-жаждой-стать-настоящим-волшебником.

Санни сидела прямо на полу, разложив вокруг себя книги и стопки тетрадей. К трём часам дня она скопировала все пять книг Роулинг, которые были на русском. Уменьшенные копии походили на карманные словари или записные книжки в твёрдых обложках. Две последние книги, отпечатанные на языке оригинала, копировать оказалось не на что — сама виновата, сделала двойные экземпляры, предполагая, что профессор Робертс захочет забрать для изучения всё, что есть. А ей хотелось и себе оставить для пристального исследования. Мало ли теперь, когда у неё появилось некоторое понимание здешней жизни, она лучше что-то поймёт, зацепится за что-то новое, узнает какой-то важный момент.

Монстрик безучастно дрых на пуфике, стоявшем рядом, не просыпаясь даже, чтобы потребовать пропитание. Но, стоило ей подняться на ноги, чтобы немножко размяться, как он приоткрыл один глаз, понаблюдал за кривлянием хозяйки, и снова задрых, не найдя в разминке ничего интересного.

— Моё ты сокровище, — Санни подхватила на руки дымчатое чудо. — Пойдём тебя кормить, Монстрик, заодно попросим Лакки купить нам ещё тетрадей.

В своих комнатах она устроилась с ногами на диванчике в гостиной и принялась сортировать в две стопки уменьшенные книжки. Те, что предназначались профессору Робертсу, уложила в стопку и перевязала лентой, благо этого добра было навалом ещё у бывшей хозяйки школьного сундука. Вот и пригодилось.

Для себя упаковывать нужды не было. Так и не решив, с какой начинать читать самой, разложила все по карманам брюк и мантии. В одном из карманов, куда пыталась упихнуть сразу две книжки, Санни натолкнулась на что-то непонятное. Но сразу вспомнила жёсткое лицо Рабастана Лестрейнджа, его холодный голос и сминаемый в руках артефакт. Оставив в кармане книжки, она извлекла то, что осталось от прекрасного браслета. Развернув платок на диване, посмотрела на бесформенный комок и потянулась за палочкой. А что если простое Репаро?

— Не вздумайте! — раздался голос со стены.

Санни удивлённо вскинула голову. Мистер Дэн Даркер на картине даже наклонился вперёд, вглядываясь в артефакт. Он стоял за своим креслом, опираясь на его спинку.

— Что это, мисс Прюэтт? Только не говорите, что пытались применить Репаро!

— С чего вы так решили, профессор? — удивилась она.

— Поверьте, догадаться не трудно, я отучил несколько поколений волшебников, прежде чем оказаться в этой нарисованной комнате. Итак, мисс?

Санни сразу пожалела, что вынула не случившийся подарок в гостиной перед портретом. Вот же дура! Надо было в комнату взять. Но пришлось отвечать профессору:

— Совсем недавно это было прекрасным браслетом.

— Из-за него вы плакали? — прищурился мужчина.

— Мистер Даркер...

— Лучше называйте меня профессором, мисс. Итак, это вам подарил мистер...

— Я бы не хотела называть его имя.

— Да полно вам, мисс, мне важно узнать, кто дарит подарки потомку моей лучшей ученицы. Поклясться вам, что разговор приватный?

— Решили взять надо мной шефство? — с грустной улыбкой осведомилась Санни. — Не стоит.

— Я сам решаю, что мне стоит делать, а что нет, — ворчливо не согласился Даркер.

— Вам ведь скучно? — догадалась девушка.

— Что вам знать о скуке, мисс Прюэтт? Не ваш портрет висел больше сорока лет в самом глухом коридоре Хогвартса, а до этого не ваш портрет пылился на складе ненужных вещей среди десятка других портретов более двух сотен лет.

— Но разве вы не могли перемещаться на другие портреты? — Санни посочувствовала бывшему профессору чар.

— Издеваетесь? — нахмурился Даркер. — Перемещение по портретам невозможно, если ты заперт в нарисованной комнате. Выход в коридор перекрыт, ключи от комнат только у предпоследнего директора. Который прислушивается только к директору настоящему.

— О! Сочувствую, сэр. Но теперь вы можете это делать? Вашу комнату открыли?

— Директор Диппет, да. По приказу Дамблдора. Этого полукровки.

— А что вы за это пообещали? Шпионить за мной?

— За кого вы меня принимаете, мисс? — вскинул подбородок Даркер в праведном негодовании. — Требую немедленно извиниться!

— Извините меня, — покорно кивнула Санни.

— Я не могу сказать условий, — сразу смягчился он и вдруг подмигнул: — Но вы же можете угадать.

Санни стало смешно, но она постаралась ограничиться улыбкой.

— Хорошо, сэр. Если не шпионить за мной, то... За моими гостями?

— Мисс Прюэтт, не разочаровывайте меня! Я могу только кивнуть, если вы угадаете, или отрицательно покачать головой.

— А! Вы должны докладывать директору Дамблдору, если меня навестит мужчина?

Профессор важно кивнул и выжидательно посмотрел, предлагая продолжать.

— Не знаю, что ещё, — пожала она плечами.

— Ладно, не буду вас мучить, — поджал он недовольно губы, видя отсутствие интереса. — Я изолировал свою комнату от прослушиваний. Но это ненадолго, чтобы не вызвать подозрений.

— Вы скажете мне? — удивилась девушка.

— Да. Хотя сам не знаю, зачем это делаю, — проворчал он.

— А как же Непреложный обет?

— Не смешите меня, — погрозил он пальцем. — Вы должны прекрасно знать, что Непреложный обет портреты принести не могут.

— А как же тогда...

— Полагаются на честное слово. Портреты, как почему-то уверены некоторые современные маги, не могут врать. Все поголовно джентльмены и леди, и своего слова не нарушают.

— А это не так?

— А это не всегда так, — поправил он. — Но об этом, как и многом другом, к сожалению, сведения давно утрачены. Так что в большинстве своём, портреты действительно не могут нарушать данного слова хозяину дома. Так что условием моего освобождения из-под домашнего ареста, так сказать, и обретения приятной компании в вашем лице, леди, было незамедлительно докладывать про посетителей мужского пола, девиц из других домов и преподавателей. Кроме того, я пообещал втереться к вам в доверие, выпытывать ваши мысли, надежды и прочее и рассказывать о них Дамблдору. А также...

— Это ещё не всё? — охнула Санни.

— Дослушайте, мисс. А также мне поручили всячески склонять вас к мыслям о лояльности к нынешнему директору и вашему декану.

— И вы... что вы собираетесь делать?

— Не собираюсь, а уже делаю. А разве не понятно? Втираюсь к вам в доверие, — самодовольно улыбнулся профессор чар.

— Ну знаете, — возмутилась Санни, — мне это совсем не нравится.

— И никому бы не понравилось, — покивал мистер Даркер. — Поэтому я и предлагаю вам сотрудничество на взаимовыгодных условиях — я буду действовать исключительно в ваших интересах, а вы иногда, хотя бы понемногу будете уделять мне внимание, развлекая приятной беседой. А после выпускного заберёте портрет из Хогвартса с собой.

Санни хмыкнула:

— Это возможно?

— Да. Достаточно уплатить десять галеонов завхозу и получить моё согласие. Давняя традиция.

— Допустим, я согласна. И постараюсь вас развлекать, но не слишком часто — у меня выпускной и много учёбы.

— Это понятно, — кивнул Даркер. — Будучи сам профессором чуть больше полувека, могу только одобрить.

— А вы будете действовать только в моих интересах, пока я не закончу Хогвартс?

— Совершенно верно!

— И если вы решите, что в моих интересах шпионить за мной для директора Дамблдора, то будете шпионить? — ей хотелось прояснить всё до конца.

Даркер хохотнул:

— Какая умная малышка. Твоя далёкая пра-пра-пра-пра-бабушка могла бы тобой гордиться. Разумеется, нет. В ваших интересах — значит, в интересах вашего рода также, хотя и во вторую очередь. А насколько я в курсе, ваш отец не питает к Дамблдору дружеских чувств. В ваших интересах — значит, мы вместе будем обсуждать, что сказать полукровному директору. В ваших интересах — значит, поддерживать вас во всём, в чём смогу, пусть не так много вещей в моей власти. В ваших интересах — значит, заменить вам деда, отца и мать родную, пока их нет рядом. Этого достаточно?

Санни впечатлилась от этой спокойной и вдохновенной речи.

— Вы ведь были слизеринцем? — с самым невинным видом спросила она. — Честное слово дадите?

Даркер восхищённо замер, разглядывая её, и вдруг, запрокинув голову, расхохотался, как мальчишка. Заливисто, весело и беззаботно. Отсмеявшись и утерев выступившие слёзы, он откашлялся, придавая себе строгий вид и серьёзно сказал:

— Нет, мисс Прюэтт, я принесу клятву. Если условия вас устраивают.

— Но вы же сказали, что Непреложный обет вы не можете...

— А кто говорит о Непреложном обете, деточка? Есть гораздо более простая, а главное — самая сильная клятва. Если согласны, то продемонстрирую сразу.

— Давайте, — вздохнула Санни, — всё равно ведь мне от вас не избавиться. Как и вам от меня. Так что, разумеется, лучше уж дружить.

— Эх, Гриффиндор, — всплеснул руками Даркер, — могли бы хотя бы притвориться, что я вам просто понравился. Нет, нет, теперь уже молчите. У вас все на лице написано.

— Спасибо.

— Ну не обижайтесь, мисс. Итак, клятва, — Даркер глубоко вздохнул и выпрямился во весь свой небольшой рост, становясь вдруг каким-то очень значительным и ещё более вдохновенным. Вперёд он протянул правую руку, ладонью вверх. — Клянусь действовать только во благо Александры Мануэлы Прюэтт и во славу рода. И пусть магия будет мне свидетелем.

На ладони его загорелся язычок синего пламени, которое вдруг взметнулось, вырвалось из картины и окутало сиянием портрет, скрыв на мгновение изображение.

Санни вскочила с дивана, испугавшись, что портрет сгорит в этом сиянии.

Но дымка тут же рассеялась. Даркер улыбался.

— Впечатляет?

— Но, сэр! Почему же такую же клятву с вас не взял директор?

— А кто бы ему сказал, леди, что такое возможно?

— О! Даже профессор Диппет?

— Тем более он, бедолаге пришлось вживую работать с этим полукровкой. Да и есть своя этика среди портретов. Теперь вы, мисс, поклянитесь так же.

— Что буду вас развлекать и заберу портрет?

— Нет, для этого мне и честного слова хватит. Клянитесь, что оставите в тайне наши... отношения.

— Но не знания, полученные от вас?

— Верно, — хмыкнул Даркер. — Все же слизеринское в вас тоже есть.

Санни выпрямилась и так же протянула вперёд руку:

— Клянусь хранить в тайне мои отношения с профессором Даркером из портрета. И пусть магия будет мне свидетелем.

Язычок огня, появившись на ладони, оказался изумрудно-зелёным. И рассыпался зелёными искрами вовсе не так эффектно, как на портрете.

— Ну вот и прекрасно, мисс. Дело сделано. И не делайте такое кислое лицо. Ваша клятва не менее сильная, а позёрству, если захотите, я вас научу. А сейчас вернёмся к первоначальной теме. Кто вам дал этот изумительный браслет? Да-да, портретам — разумеется, не всем и не всегда — свойственно видеть вещи в истинном свете, минуя иллюзии, даже материальные.

— Какие иллюзии?! — Санни сразу расстроилась, вспоминая утренние события. — Он испорчен. Басти смял его руками, потом каким-то заклинанием расплавил, а потом ещё каблуком...

— Да что вы, голыми руками смял? — с иронией переспросил Даркер, будто не замечая слёз, выступивших на её глазах. — Значит, запомните, деточка. Такие мощные артефакты, от которых исходит свечение древней магии, если не ошибаюсь — скандинавских корней, можно деформировать только соответствующим мощным артефактом, а уничтожить разве что адским пламенем, да и то — не факт. Так что утрите слёзы и подумайте, нет ли у вас хорошего знакомого мага, вроде мастера проклятий, или мастера иллюзий?

— Да откуда? Разве что...

Она вспомнила, как Руди заставил её раздеться перед важным матчем. Вот кто разбирается в проклятиях! Но Басти его брат, и она просто не сможет к нему обратиться.

— Ну-ну, кто же? — поторопил профессор чар.

— Профессор Робертс, — нашлась она. — Он преподаёт ЗОТИ, наверное, знает что-то такое.

Даркер фыркнул:

— Знает и Мастер — это разные вещи, юная леди!

— А вы уверены, что иллюзия? — Санни уже иначе поглядела на бесформенный комок и пять крохотных красных камешков похожих на рубины, которые лежали рядом. — А эти тогда почему отдельно?

— Это слёзы вашего Басти, — неодобрительно хмыкнул Даркер, — какая чувствительная молодёжь пошла!

— Слёзы? — ахнула Санни. — Да он не плакал, я бы...

— Заметили? Ну-ну, вы так самоуверенны, мисс? А между прочим, тоже давно забытое заклинание, способное превратить слёзы в драгоценные камни. Можете их спрятать куда-нибудь, куда девицы прячут всякие памятные любовные записки и прочие локоны от возлюбленных. Эти рубины ничуть не хуже настоящих, даже ценнее, только к вашему браслету не имеют никакого отношения. Он монолитный, и чтобы развалить его на кусочки, надо быть, по крайней мере, Мерлином.

— А почему... рубины? — дрогнувшим голосом спросила девушка. — Они же красные...

— Как и кровь, милочка. Слёзы сердца имеют тот же цвет. Что за мальчик, этот Басти? Рабастан, надо полагать? Только не говорите, что он сам сотворил это чудо! Я о браслете, конечно.

— Он сказал, что сам, — Санни всё ещё никак не могла прийти в себя от потрясения. У неё не было причин не верить Даркеру, и теперь, глядя на крохотные рубины, которые в самом деле, если приглядеться, имели форму слезинок, она сама едва сдерживалась, чтобы не заплакать. И голос был сиплым, когда договорила: — У его кузины есть портативная мастерская. В сундуке.

— Вот это я понимаю! — возбуждённо воскликнул Даркер, севший было в своё кресло, но тут же вскочивший. Он в волнении заходил по нарисованной комнате. — Этот мальчик — настоящий талант или очень хороший лгун.

— Или и то, и другое, — буркнула Санни.

— Хотелось бы с ним пообщаться... Только знаете, о чём вы мне напомнили, юная леди? У меня самого была такая мастерская. А ведь наследников я не оставил.

Рядом с хлопком появилась Лакки.

— Хозяйка Санни, вот! — домовушка выложила на диванчик стопку тетрадей, косясь на серебристо-золотой комок, лежащий на носовом платке. — Пришлось поторговаться. Ой! Слёзы сердца!

— О да, — язвительно фыркнул Даркер, — рядом лежит сокровище, а эльф не видит ничего, кроме этих рубинов сомнительного происхождения.

— Много вы понимаете, — обиженно посмотрела на него домовушка.

— Очень много, — холодно ответил профессор. — И когда домовики успели стать такими дерзкими?

Лакки подбоченилась:

— Я не ваш эльф, мистер, так что не вам и обсуждать моё поведение.

— Спасибо, Лакки, — поспешила вмешаться Санни. — Извините, профессор, у моей тёти Мюриэль не совсем обычные эльфы.

— Я уже не её, — Лакки солнечно улыбнулась хозяйке, — я ваша! Может быть чаю, бутербродов? Вы опять пропустили обед!

— Да, спасибо, я сейчас поднимусь, — кивнула Санни.

— Как интересно, — профессор неодобрительно смотрел на место, где только что была домовушка. — Подобное нахальство я встречал только в доме Мирабель. Говорят, эльфы — долгожители, но не до такой же степени. Не слушайте, меня, мисс, идите подкрепитесь, вы слишком бледненькая и худенькая, просто копия моей лучшей ученицы. Правда, с возрастом она стала настоящим проклятием для мужчин. Пышногрудая, крутобёдрая, талия осиная, а осанка, взгляд...

Санни не стала дослушивать воспоминания профессора, мечтательно смотревшего куда-то вверх. Собрав обратно в платок подношение Басти, она поспешила наверх, в свою спальню.

* * *

Антуан Робертс всегда находил общий язык с детьми самых разных возрастов. Втайне он даже гордился тем, что умеет с ними обращаться, понимает их чаяния и знает, как действовать в критических ситуациях, как утешить, успокоить, заставить слушать и слышать. Любил ли он детей? На этот вопрос ему было трудно ответить. Пожалуй, нет. Он смирился с ними в своей жизни, как с неизбежным злом, и никогда не строил иллюзий при виде невинной мордашки с честными-пречестными глазами. Другое дело, что эти маленькие негодяи всё равно забирались в душу, заставляли переживать за них, беспокоиться и бросаться на помощь всякий раз, когда кто-то из слизеринцев в школе, или воспитанников Лестрейнджей в поместье попадал в беду. Решать их маленькие и большие проблемы было делом привычным. И не было среди этих волчат ни одного, к которому он, рано или поздно не нашёл бы подход.

Но один конкретный ребёнок ставил его в тупик, не укладываясь ни в один шаблон и вызывая в душе целую гамму непривычных чувств и эмоций — которые как раз являлись первыми врагами в общении с детьми. И отмахнуться невозможно, когда это твой собственный сын. И рассуждать отвлечённо не получается.

— Северус, не будь ребёнком! — хотел сказать строго и спокойно, а получилось резко. Да и глупость, по сути, он ведь и есть ребёнок.

Сын сверкнул непокорным взглядом исподлобья, но вырывать руку из его ладони перестал:

— Где мама? Я хочу её видеть.

— Малыш, — лорд Прюэтт, удобно устроившийся за столом Сметвика, подмигнул мальчику. — Ты же слышал, целитель просил подождать здесь. Хочешь сока?

Робертс едва не скрипнул зубами. Вот ещё побочный эффект — казалось, что никто не имеет права утешать его сына, а тем более под маской утешения указывать ему, отцу, на ошибки.

— Я ничего не хочу, — буркнул Северус. — Я хочу видеть маму!

— Антуан, отпусти ты его, пусть сядет, — это уже Нотт, развалившийся в одном из трёх кресел, едва сюда прибыли.

Антуану захотелось просто нагрубить другу.

— Магнус...

— А я что? Просто предложил, — примирительно улыбнулся тот.

Джейсон Прюэтт лишь хмыкнул на это и снова уткнулся в потрёпанный фолиант, лежащий на столе целителя.

Миловидная ведьма в зелёной мантии заглянула в кабинет и обратилась к Антуану.

— Вы — мистер Робертс? Можете пройти. Ваша супруга пришла в себя. Остальных прошу подождать. Мальчика оставьте пока здесь.

Антуан вспыхнул, но объяснять, что Эйлин ему не жена — было глупо. Глянул на напрягшегося сына — оставить его? Маленькая ручка теперь вцепилась в его пальцы мёртвой хваткой. По лицу видно, что не останется, по крайней мере — по доброй воле.

— Он пойдёт со мной, — решил Робертс и вышел за недовольно нахмурившейся ведьмой, но возражений не услышал. Малыш едва поспевал за его шагами.

Перед палатой медиковедьма задержалась, заглянула внутрь, приоткрыв дверь, и только потом кивнула ему, мол, проходите.

Едва вошли, Северус вырвался, бросаясь к единственной койке, где лежала белая как простыня Эйлин. Сметвик стоял рядом и задумчиво поигрывал палочкой. Он кивнул Антуану ободряюще.

Робертс застыл на пороге, понимая, что Северусу сейчас важнее её внимание. А ему... Едва ли он услышит что-то новое, особенно в свете самоуправства с домом.

Эйлин уже обнимала сына, лохматя его волосы и нежно улыбаясь, обращая на остальных присутствующих не больше внимания, чем на скудную мебель палаты. И что-то такое было между этими двумя, что захотелось просто тихонько выйти, чтобы не мешать.

Сметвик, оглянувшись на него, решительно двинулся к двери.

Поймав его взгляд, Антуан кивнул и вышел из палаты следом за целителем.

— Пройдём, родич, — сразу предложил тот, — тут слишком людно.

Робертс оглянулся на коридор, где сновали целители и больные в пижамах и мысленно согласился со Сметвиком. Однако далеко идти не пришлось. Лестничная клетка оказалась пустой. Они устроились на широком подоконнике, где стояла чистая хрустальная пепельница. Окно выходило на магловскую улицу. К его удивлению, Сметвик преспокойно вытянул из кармана пачку магловских сигарет и, недолго думая, затянулся. Робертс качнул головой, отказываясь.

— Ну, как прошло? Проклятие уничтожили?

— Да, вместе с домом, — кивнул он, наблюдая за дымом, который целитель сразу превращал в каких-то неведомых зверюшек. Те послушно гарцевали по воздуху, или летели, размахивая крыльями, постепенно исчезая.

— Хм. Возвращаться, стало быть, им некуда?

— Есть куда, — холодно ответил Антуан.

— И конечно, все уже согласны жить в твоём доме, профессор?

Робертс фыркнул и попросил сигарету.

— Лучше расскажи, что с ней, родственник.

Курить он пробовал, ещё давно — баловались с Ноттом. Они тогда многое перепробовали, молодые идиоты. Сейчас, сделав пару затяжек, Антуан поморщился и затушил свой окурок в пепельнице под насмешливым взглядом Сметвика.

— У меня с добавками, — пояснил тот, — экологически чистый табак, как сказали бы маглы. Плюс специальные травки. Моя личная разработка, действует не хуже флакона успокоительного.

— Извращение какое-то, — прокомментировал Антуан.

— Согласен. Перейдём к твоей...

— Её зовут Эйлин Снейп.

— Историю своих отношений ты мне...

— Не расскажу.

Сметвик затянулся, выпуская дым колечками.

— А Северус?

— Мой сын, да. И это тоже обсуждать мы не будем.

— Дело твоё, родич, — хмыкнул целитель. — Тогда только факты. Миссис Снейп сильно истощена. Магия почти на нуле, но магическое ядро не повреждено, хотя это был вопрос времени — ещё бы немного... Прюэтт силён, полностью избавил её от проклятия, а может, и не от одного. Сейчас она чистенькая, никаких тебе сглазов, порчи и прочей дряни, но очень слаба. В физическом плане — они явно недоедали, но тоже поправимо. Питательные зелья, нормальная пища, богатая белком и витаминами. Массаж со специальными мазями.

— Звучит по-магловски.

— Ну а ты думал, — Сметвик затушил сигарету и вытащил из пачки новую. Но не закурил, а принялся мять в руках. — Только идиоты считают маглов дураками. Есть у них чему поучиться. И этот скепсис в твоих глазах — результат невежества и предрассудков, так и знай.

— Верю на слово. Долго она пробудет здесь?

— Неделю понаблюдаем, восстанавливающая терапия и прочее. Держать дольше смысла нет. Да и опасно, пока она в подвешенном состоянии. Хорошо бы примирить её с отцом, или ввести в другой род. И как можно быстрее.

Робертс кивнул. Это было понятно. Принца-старшего он готов был удушить собственноручно, а не возвращать ему блудную дочь. А своего отца он уж постарается убедить. Тем более, когда предъявит старику Северуса...

— Сына твоего можем тоже подержать в детском отделении до субботы, картина похожа, истощение и прочее, но лучше бы...

— Сына я заберу.

— Правильно. Тогда пойдём, родственник, только сначала пусть Прюэтт на неё глянет, а потом уже поговорите.

Антуан подождал у палаты, забрал из рук Сметвика упирающегося сына и вернулся в кабинет целителя, где Нотт и Джейсон Прюэтт о чём-то спокойно молчали.

— Джейсон, Сметвик просил вас посмотреть на неё.

— Наконец-то! — лорд Прюэтт поднялся, расправил плечи и подхватил свой чемоданчик. — Сам уже хотел идти. У кого как, а у меня вечером ещё дела. Так что всем хорошего дня, господа.

— Голодные? — спросил Нотт, едва они дружно распрощались с мастером проклятий. — Можем прогуляться в кафетерий.

Северус покосился на него с подозрением и молча уселся на самое крайнее кресло, забравшись туда с ногами. На Робертса мальчик старался не смотреть.

Антуан присел за целительский стол и внимательно взглянул на сына:

— Северус, кушать хочешь?

Мальчик мотнул головой. Антуан сразу припомнил, что, вообще-то, поел он совсем недавно. И настаивать не стал.

— Сходи сам, — предложил он Нотту. — Мы здесь подождём.

— Конечно, — кивнул тот и сразу вышел.

Антуан, откинувшись на кресле, рассматривал ребёнка. Малыш, заметив интерес, тут же задрал подбородок и отвернулся. Робертс сдержал ухмылку, такую реакцию он предвидел. Дракклов Джейсон! Восстановить доверие будет теперь непросто.

— Северус, ты как, устал?

— Нет!

— Ты ещё хочешь в Хогвартс? — заветное слово всё же творило чудеса. Глаза мальчишки распахнулись в удивлении, но он тут же напустил на себя прежний обиженный вид. Не дождавшись ответа, Антуан добавил: — Впрочем, хочешь ты или нет — значения не имеет. Пока твоя мама лечится в больнице, тебе придётся пожить со мной в Хогвартсе.

— А если я не хочу?

— Боюсь, у тебя нет выбора.

Губы ребёнка тут же задрожали, но по крайней мере, ему удалось завладеть его вниманием.

— Я хочу с мамой...

— Я знаю. Но иногда в жизни не всё получается так, как мы хотим. Маму мы скоро заберём.

— Когда? — Северус шмыгнул носом.

— В следующую субботу.

Мальчик только кивнул и опустил голову. Робертс досадливо поморщился. Следующая неделя обещала быть очень... непростой.

В большом уютном кресле для посетителей Северус казался особенно маленьким и трогательно-одиноким. Антуану захотелось его как-то подбодрить, но он опасался, что это не вызовет сейчас ответного энтузиазма.

Когда вернулся Нотт, Робертс даже обрадовался.

— Северус, посидишь немного с дядей Магнусом?

Тот сразу вскинулся, готовый вскочить из кресла:

— А ты... куда?

Робертс скрыл улыбку и ответил серьёзно:

— У меня важное дело, а потом мы сразу отправимся в Хогвартс. Это недолго.

Сын хмуро покосился на Нотта, и обиженно — на отца.

Эйлин на этот раз была одна. Увидев Антуана, она сразу нахмурилась и отвернулась к стене. Понятно стало, от кого Северус этого набрался.

— Привет, — Робертс прошёл к кровати, подвинул себе единственный стул и сел. — Эйлин, давай поговорим как взрослые. Я не буду мучить тебя долго.

— Где Северус? — она всё же повернулась. У него защемило сердце от её бледного вида и впалых щёк. Тёмные глаза лихорадочно горели.

— Он с целителем. Я заберу его в Хогвартс, пока ты здесь, он поживёт со мной.

— А что потом? — возражать она не стала, хотя он видел, что ей очень хочется. — Мне сказали, что ты сжёг наш дом. Это правда?

Робертс вздохнул:

— А почему его сожгли, тебе не сказали?

Она смутилась, отводя взгляд.

— Это проклятие... Я догадывалась, что там что-то есть, но не знала, что всё так плохо. Лорд Прюэтт сказал, что потому мы и с Тобиасом ссорились — из-за этой дряни. Не будь её, всё могло у нас сложиться иначе.

Робертс приложил усилие, чтобы не скрипнуть зубами.

— Мне теперь некуда возвращаться, — она всё ещё не смотрела на него.

— Мой дом теперь будет и твоим, Эйлин. Почти все твои вещи удалось спасти, и они уже там. Надеюсь, мне не придётся убеждать тебя полночи, что так будет лучше для всех. Он достаточно большой, и при желании ты можешь вообще со мной не встречаться. Тем более, что большую часть года я провожу в Хогвартсе.

— Почему ты такой? — обиженно спросила она. — И не надо меня убеждать! Спасибо.

Робертс фыркнул, без такой благодарности он бы прекрасно обошёлся, но озвучивать это не стал.

— Сметвик сказал, что ты пробудешь тут почти неделю, — сухо сообщил он. — В субботу я заберу тебя.

— Ты?

— Я и Северус. Или тебе нужен кто-то ещё?

— Антуан!

— Тебе надо отдыхать, Эйлин, — он поднялся. — Если что-то понадобится от меня, ты всегда можешь сообщить Сметвику.

— Мне ничего... Береги Северуса!

Он кивнул.

После короткого стука, дверь в палату открылась, и невысокая молоденькая медиковедьма прошла к изголовью кровати.

— Пора пить лекарства, — строго сообщила она, с любопытством покосившись на Робертса.

— Я уже ухожу, мисс, — кивнул он. — До встречи, дорогая.

Насладившись возмущённым взглядом Эйлин не больше трёх секунд, он поспешил выйти.

В коридоре он замер, пропуская мимо тележку с едой, которую толкала перед собой очередная барышня в зелёной мантии. Антуан злился, разговор прошёл совсем не так, как он бы хотел. Но здесь и сейчас было не время и не место выяснять отношения.

В кабинете целителя он коротко поблагодарил Нотта за помощь, на что тот неопределённо хмыкнул, и ещё раз спросил разрешения переночевать в его доме.

— До субботы можешь остаться, а потом — извини, — кивнул Антуан. — Где Сметвик?

— Вызвали. Он сказал, что если что, пришлёт тебе сову.

Робертс кивнул.

— Северус, мы уходим.

Мальчик, всё так же сидевший в кресле, метнул на него сердитый взгляд, но из кресла выполз и подошёл, позволив взять его за руку.

Камином они переместились в Хогсмид. Вечер ещё только начинался, но здесь, в Шотландии, уже стемнело. Проще было переместиться сразу в кабинет директора или в больничное крыло, но Антуану хотелось показать сыну замок во всей красе. Лучше было, конечно, прогуляться пешком, но он боялся, что ребёнок слишком устал, а взять его на руки еще раз, как при перемещении через камин, Северус вряд ли позволит. Поэтому пришлось вызывать Хагрида с каретой, запряжённой фестралами.

Северус крутил головой, разглядывая деревеньку.

— Хочешь, зайдём куда-нибудь? — предложил ему Робертс.

— Нет, — ожидаемо буркнул ребёнок.

— А придётся. Ждать карету ещё долго.

Спохватившись, он завёл сына в лавку, где торговали мантиями и другой одеждой. Северус во все глаза рассматривал манекены и двух приветливых продавщиц. Он даже не стал сопротивляться, когда его измерили со всех сторон, покорно позволил надеть на себя тёплую маленькую мантию и зимние ботинки на толстой подошве. Его стоптанные сандалии, совершенно непригодные для зимы, Антуан незаметно спалил. Продавщицы поняли правильно, и быстро собрали полный гардероб для малыша. Получившийся большой пакет они сами уменьшили до крошечного размера, вызвав восхищение ребёнка.

— Можно, я понесу? — спросил он, когда они вышли на холодную улицу. Он вцепился в маленький пакетик, и нетерпеливо притоптывал новыми ботинками по мёрзлой земле.

— Можешь просто сунуть в карман, — разрешил Антуан. Он надеялся, что Северус не потеряет свои обновки. — А вот и Хагрид.

Реакция ребёнка на карету, на Хагрида и на вид Хогвартса была предсказуемой. В своём наивном восхищении, он даже забыл сторониться Антуана, прижимаясь к нему всякий раз, когда что-то пугало. Казалось, что малыш перестал дышать, когда они поднимались по ступеням в замок. Вцепившись в руку Антуана, он пытался идти со спокойным достоинством, копируя отца, но периодически забывал об этом и тогда на лице появлялась удивительная улыбка.

Оказавшись в своих комнатах, Робертс сразу отвёл сына в ванную, доверив домовушке, а сам отправился к Дамблдору. Следовало поставить директора в известность о некоторых переменах в жизни профессора ЗОТИ.

Когда он вернулся, Северус уже спал в его кровати, одетый в маленькую пижаму с единорожками.

Он постоял над ним немного, кивнул эльфийке, которая тихо сидела в уголке.

— Директор Дамблдор позволил Макки следить за ребёночком, пока он будет здесь жить? — пропищала она.

— Да, — кивнул Робертс. — Я ухожу на ужин, если он проснётся, сразу сообщи мне. Старую одежду, что была на нём уничтожить. Новую разложить в шкафу.

— Да, профессор! Макки всё сделает.

— И ещё, сюда принесут ещё кровать, проследи, чтобы эльфы не потревожили Северуса.

— Макки проследит!

Робертс кивнул и отправился проверять слизеринцев в подземелья.

* * *

До ужина оставалось полтора часа, когда Санни закончила копировать оставшиеся книги. Вернувшись к себе, она не нашла на портрете Даркера, который, видимо, отправился кого-то навестить. В спальне она заново рассортировала получившиеся копии, упаковав предназначенные Робертсу ещё и в бумажный пакет. В уменьшенном виде они были похожи на упакованный в бумагу пирожок. Сунула упаковку под подушку, чтобы не забыть занести их вечером профессору ЗОТИ.

Свои экземпляры она пристроила на полку над кроватью, заколдовав каждую обложку под учебники Истории магии с первого по седьмой курс. Сомнительно, что кого-то мог привлечь учебник самого скучного предмета, да и Санни постаралась, чтобы обложки имели потрёпанный вид. Тем более что в её комнату не было доступа даже хогвартским эльфам. Носить с собой эти книги впредь Санни зареклась, и так неизвестно, во что выльется осведомлённость профессора Робертса.

— Я гулять, — сообщила девушка Лакки, принёсшей ей письмо. — Это от кого?

Она с любопытством рассматривала простой конверт без единой подписи.

Лакки смущённо потупилась:

— Я познакомилась с одним эльфом, очень приличным эльфом, хозяйка Санни. Он не хогвартский. Его хозяин очень знатный и благородный. Его хозяин передал через него письмо моей хозяйке. Я проверила письмо, там нет ничего опасного. И Фентер поклялся.

— Фентер?

— Домашний эльф Лестрейнджей.

— Чей? Лестрейнджей?

— Фентер служит Рудольфусу Лестрейнджу, — потупилась Лакки.

— О! Не Рабастану? Именно Рудольфусу?

— У Рабастана вредный Борги, он задирает нос, — тут же наябедничала Лакки. — А Фентер умный и вежливый.

— Хорошо-хорошо.

Санни нетерпеливо вскрыла конверт. Оттуда выпал ещё один, поменьше, и плотный лист пергамента.

"На берегу озера есть раскидистый дуб с корнями, нависающими над обрывом. Второе письмо нужно прочесть именно там. Если вскрыть в другом месте, оно просто сгорит".

— Интересно, — Санни прочла письмо ещё пару раз. Почерк вроде Рудольфуса, а вроде другой. Не понятно. — Это точно от Рудольфуса?

— Конечно, — кивнула Лакки, — Фентер — его личный эльф. Он не стал бы передавать письма от кого попало.

— Не нравятся мне эти загадки, — Санни сунула маленький конверт в карман зимней мантии, а прочитанный листок отложила на стол. Не успела моргнуть и глазом, как пергамент с посланием вспыхнул голубоватым пламенем и сгорел, не оставив даже пепла на столешнице. — Лакки, ты можешь проверить на берегу такой раскидистый дуб? Нет ли там чего-то опасного.

— Конечно, могу, — Лакки подала девушке тёплые ботинки и исчезла.

Вернулась она, когда Санни уже полностью оделась для прогулки.

— Ничего опасного, — сообщила домовушка. — Я всё там осмотрела и обнюхала даже. И никого рядом нет. Но Лакки может быть рядом с Хозяйкой, совсем незаметно.

— Спасибо, Лакки, так будет лучше. Ты можешь подождать меня прямо там, и если кто-то появится, сразу предупредить?

— Да, хозяйка, — преданно улыбнулась эльфийка.

— Тогда жди там.

Лакки кивнула и исчезла.

— Игры в шпионов, — вздохнула Санни, спускаясь в гостиную.

Портрет на этот раз был на месте. Санни перебросилась с ним парой слов, получила пожелание приятно провести вечер и направилась к выходу из школы.

Выходной день ощущался в полной мере, учеников в коридорах и на лестницах было совсем мало. Кто-то гулял, кто-то сидел в библиотеке или в своих гостиных.

На улице было свежо, после дня, проведённого в Выручай-комнате, это было особенно приятно. Санни порадовалась, что утеплилась достаточно. И мамину шапку надела, хотя искренне надеялась, что никто ей в голову камнем кидать не будет.

Проходя мимо домика Хагрида, она увидела дымок, что шёл из трубы и светящиеся окошки. На улице уже стемнело, и избушка лесника смотрелась очень уютно.

Знаменитый дуб был гораздо дальше, темнея в сумерках густой кроной. Если бы там не ждала верная Лакки, Санни бы побоялась идти туда одна в такой час. Ей было непонятно, что за секреты хочет рассказать ей Руди таким странным способом. Но любопытство, которое сгубило кошку, судя по пословице, мучило тем сильнее, чем ближе она была к этому дубу.

Лакки появилась перед ней, когда до дерева оставалось шагов десять.

— Всё чисто, хозяйка, — доложила она. — Никого подозрительного не было. Никого не было вообще.

— Очень странно, — кивнула Санни. — Не уходи, пока я не прочту это письмо.

— Лакки не уйдёт, — кивнула домовушка.

Девушка прошла в густую тень, зажгла на палочке огонёк и присела на оголённые корни, возвышающиеся над землёй. Белый конвертик в руках она проверила ещё раз на тёмные сюрпризы и наконец вскрыла. Листочек внутри был маленьким и содержал всего четыре слова.

"Кольцо поверни два раза".

И всё. Ни для чего, ни что за кольцо, ни в какую сторону поворачивать — сказано не было. Листочек стал быстро гореть прямо в руках, пришлось бросить его на землю.

Логично предположив, что речь о кольце-подарке Тёмного Лорда, Санни с сомнением нащупала на мизинце невидимое кольцо. Поворачивать? Или нет? Может ли она настолько доверять Рудольфусу, чтобы бездумно выполнять его просьбы? Что случится, когда она повернёт это кольцо?

На вопросы ответов не было, а нужно было что-то решать.

— Лакки, — неуверенно сказала она домовушке. — Приготовься. Если со мной что-то случится, то сразу сообщи отцу. Хорошо?

— Хозяйка! Может, лучше ничего не делать, чтобы ничего не случилось? — пискнула Лакки.

— Логично, — вздохнула Санни, — только хочется вот проверить, могу ли я доверять хозяину твоего Фентера.

— Фентер не мой, — тут же поправила домовушка. — У него хороший благородный хозяин.

— Хорошо, если что — расскажешь моему отцу обо всем — про письмо, про Фентера и про его благородного хозяина. Хорошо?

— Лакки сделает, — кивнула та, — Лакки боится лорда Прюэтта, но всё выполнит.

— Ну, не волнуйся так, ещё может, ничего не случится.

Чтобы не передумать, Санни сразу повернула кольцо дважды по часовой стрелке.

Лучше бы она сидела. Потому что там, куда её мгновенно перенесло, выбив из лёгких весь воздух, она сразу шлёпнулась на задницу. Закашлявшись, поспешила подняться. Не будь на полу большой комнаты толстого ковра, точно отбила бы себе копчик. Кашляя — воздух в лёгкие вернулся — она поспешила подняться, и только теперь заметила человека в кресле, который с иронией за ней наблюдал. Из-за того, что кресло стояло в тени, рассмотреть мужчину было сложно, но знакомое ощущение исходящей от него силы ни с чем спутать было невозможно.

— Здравствуйте, — сильно покраснев, Санни выпрямилась, решив, что приближаться к нему ни за что не станет.

— И вам доброго вечера, мисс Прюэтт, — услышала она в ответ знакомый голос, и даже чуть-чуть расстроилась, что не ошиблась. — Похоже, вы не удивлены.

— Ожидала чего-то в этом роде, — вздохнула девушка, сжимая в кармане палочку. Она, конечно, понимала, что это бессмысленно — лучше не злить Тёмного Лорда, против которого она меньше, чем никто. Но так было чуть-чуть спокойнее. — Зачем я вам понадобилась?

— Один мой друг очень хотел с вами познакомиться, мисс. И я клянусь магией, что ни я, ни он, и никто в этом доме не причинит вам сегодня ни малейшего вреда, просто разговор, после которого мы вернём вас обратно в школу.

Вспышка синего цвета окутала кресло. И хотя Волдеморт никакого огонька на ладони не демонстрировал, это очень было похоже на вспышку от магии портрета. Назвать Тёмного Лорда "позёром" у неё бы язык не повернулся, но в мыслях это слово упорно крутилось.

— Спасибо, сэр, вы меня очень успокоили, — честно сказала она.

— Пустяки, — отмахнулся он. — Как поживаете, мисс? Никто не обижает?

— Всё в порядке, спасибо. А кто этот друг?

— Вижу, вы по-прежнему любите задавать вопросы, — лениво прокомментировал Тёмный Лорд. — Что ж. Отвечу. Мой друг — хозяин этого поместья. Ричард Лестрейндж, если вам это имя что-то говорит.

— Отец Рудольфуса? — ахнула Санни. — И Рабастана.

— Именно. Я имел наглость дать согласие от вашего имени поужинать в кругу семьи. Надеюсь, вы на это не сильно обидитесь?

Санни почувствовала, как вспотели ладони. Подумать только, она будет ужинать с Тёмным Лордом, не говоря уже о родителях Руди и Басти!

— Я не одета для ужина, — спохватилась она.

— Не имеет значения. Всё будет по-простому. У нас есть минут десять, чтобы поговорить наедине. Можете снять свою мантию, здесь жарко.

Снимать мантию не хотелось, но она хорошо понимала, что пожелания Волдеморта лучше воспринимать как приказы. Оглядевшись, она не нашла, куда пристроить мантию, однако рядом тут же появился простой деревянный стул.

Переживать, что на ней брюки и белый свитер вместо платья, было бессмысленно. Никто не предупреждал её об ужине в аристократическом семействе, так что сами виноваты. Не слишком утешившись этой мыслью, Санни сняла мантию, сунула в её рукав шапку и аккуратно повесила на стул.

Спохватилась, что палочка осталась в кармане мантии, но не решилась её достать.

— Она вам здесь не понадобится, — "обрадовал" её Лорд, словно прочитав мысли. — Не хотите присесть, мисс?

— Я постою.

— Садитесь!

Прямо за ней появилось высокое кресло. Санни поспешила сесть. Ей было интересно, что спросит Тёмный Лорд, и страшновато от вопроса самой себе, может ли она врать в ответ.

— Лучше не пытаться, — хмыкнул Волдеморт. — Мне нет нужды лезть вам в голову. У вас всё на лице написано, мисс. Кстати, кому-нибудь понравились уже ваши серьги?

— Многим, — Санни чувствовала, как горят её щёки. Должна ли она рассказать о проверке Круциатуса?

— Но не Дамблдору?

— Нет. Он со мной не разговаривал больше.

— Я слышал, вы были на грани жизни и смерти?

— Да, силки Майя, но все закончилось хорошо.

— Если не считать, что вы лишились блока в памяти, не так ли? Я немного знаю об этих силках.

— Откуда вы...

— Ваши серьги — это ментальная защита, как вы уже поняли. Всякое срабатывание как с внешней, так и с внутренней стороны оставляет свой след. Например, разрушение блока типа Обливиэйта. Или внешнее Круцио, которое, разумеется, не сработало.

— Я могу их снять?

— А зачем? — ухмыльнулся он. — И кто же проверял Круциатус на такой очаровательной барышне?

Она запретила себе думать о профессоре Робертсе. Не хватало ещё, чтобы Тёмный Лорд посчитал его плохим человеком.

— Ну что вы, мисс! Мне остаётся только посочувствовать этому смельчаку. Его Круцио не могло вам причинить боль.

— Его Круцио?

— Совершенно верно. Для моих заклинаний ваши серьги не преграда. Не пугайтесь так, я всё же не монстр. А вот любому другому магу, не связанному с вами кровным родством, ментальные атаки любого вида могут стоить жизни. Но это в самом крайнем случае. Что ещё интересного произошло с вами после нашей встречи?

— Зачем вам? Ничего интересного в моей жизни нет! — то ли от отчаяния, то ли решив покончить с этой неинтересной жизнью, Санни закрыла уши руками и зажмурилась. И сильно вздрогнула, когда её руки осторожно отвели от ушей. От пристального взгляда стоящего совсем близко Лорда стало просто жутко.

— Смотрите мне в глаза! — приказал он.

Ну конечно, она не посмела сопротивляться. В мыслях быстро мелькали картинки-слайды — вот она мечется в бреду, вот профессор Робертс и целитель Сметвик делятся с ней кровью через рану на руке, а ведь она этого даже не видела. Вот она говорит с Руди, попечительский совет, потом отец, но тут всё смазано, потом Нотт, Рабастан, поцелуй, ей заплетают косу, Эжени жалуется на Мэдисона, портрет Даркера смотрит укоризненно, браслет, бледный Рабастан, книги, книги, книги...

Кажется, она потеряла сознание, потому что, открыв глаза, увидела, что Лорд снова сидит в своём кресле, задумчиво потирает пальцами висок и смотрит как будто с сочувствием.

— Мисс, один вопрос, на который я не жду ответа. Когда вы перестанете искать приключения на свою пятую точку? Ведь не всегда под ней окажется такой мягкий ковёр.

Санни вспыхнула. Но раз ему ответ не нужен...

— Пожалуй, аудиенцию можно заканчивать. Тем более сейчас нас позовут на ужин. Надеюсь, вы голодны, тут хорошо кормят. А копии книг вы мне передадите через приятеля вашей домовушки, доброго Фентера, все семь штук — сегодня же, как только вернётесь.

Санни ахнула. А что она хотела?

— Но, сэр, — решилась она. — Эти книги — они не все на английском...

— Не ваша печаль, — усмехнулся Лорд.

Посреди комнаты появился домовик, кланяющийся чуть ли не до пола.

— Хозяева приглашают на ужин дорогих гостей.

Санни ощущала себя полностью опустошённой. Она вяло поднялась из кресла и вздрогнула, когда снова увидела Лорда совсем близко.

— Продолжим традицию, — ухмыльнулся он, — нельзя же отпустить вас без подарка.

Его прохладные пальцы коснулись её висков.

— Закройте глаза, мисс, вы меня отвлекаете.

Она послушалась и ощутила, как что-то тёплое распространяется по телу от висков. Что-то чужое, но очень притягательное.

— Достаточно, — сказал Лорд, и она невольно потянулась за его пальцами, которые он отдёрнул. — Не будьте такой жадной. И так полночи теперь спать не сможете. Я немного не рассчитал, каюсь. Как самочувствие?

Санни прислушалась к себе и поняла, что полна сил, вся вялость и апатия просто исчезли. Кровь бурлила в жилах, толкая на великие дела.

— Хорошо, — удивлённо ответила Лорду. — Очень хорошо, взлететь боюсь! Ух ты! Это магия?

— Даже так? — не обрадовался Лорд.

— Пойдёмте, мисс, нас ждут.

Ей пришлось положить руку на его локоть и идти рядом. Сюрреалистичность происходящего уже не пугала, а собственное самочувствие изрядно пьянило и кружило голову. Казалось, ей под силу выдержать не только ужин у Лестрейнджей, но и королевский приём.

— Н-да, — прокомментировал Лорд, искоса поглядев на широкую улыбку Санни и её горящие глаза. — Как бы мне не пришлось пожалеть о своём подарке. Держите себя в руках, мисс. Лестрейнджи довольно консервативны.

Ей захотелось рассмеяться, подумаешь! Её бабка тоже весьма консервативна, ну и что такого.

— Будете мучиться от "похмелья", — мрачно предупредил Волдеморт, остановившись перед дверьми. — Придётся придумать ещё подарок, потому что первый получился не слишком полезным. Предупреждаю, будете много говорить, наложу Силенцио. И не обижайтесь — только для вашей пользы.

И с этими словами он приложил руку к дверям, которые сразу распахнулись настежь.

* * *

Джейсон Прюэтт, как и обещал, был в банке Гринготтс ровно в шесть часов вечера. Сыновья его уже поджидали, изо всех сил скрывая нетерпение.

— Гидеон, Фабиан, — кивнул им Джейсон, проходя в отдельный кабинет, у которого стояли близнецы.

Поверенный появился спустя несколько секунд, приветливо улыбаясь. Лорд Прюэтт заметил, как передёрнулся Фабиан, ещё в детстве младший сын уверял, что улыбающиеся гоблины — самые страшные существа. Что ж, улыбки их в самом деле не красили. Вслед за поверенным в кабинет зашёл тощий маг с пухлой папкой подмышкой. Он подобострастно поклонился Джейсону и кивнул удивлённым сыновьям.

— Ну что ж, — Лорд Прюэтт первым занял место за круглым столом. Остальные поспешили последовать его примеру. — Вам не нужно представлять мистера Перкиса, по моей просьбе он собрал всю информацию о драконьем заповеднике в Ирландии, который вы хотите купить. И сейчас расскажет нам, какие подводные камни, расходы, доходы и проблемы ждут вас, если вы всё же решитесь сделать подобное приобретение.

Его повеселили вытянувшиеся физиономии сыновей, но внешне Джейсон остался невозмутим.

— Если? — возмутился Фабиан. — Но, папа...

Гидеон толкнул его локтем.

— Мы тоже собирали информацию, отец.

— Вот и сравните, — отрезал Лорд Прюэтт. — Приступайте, мистер Перкис, не будем терять время.

В конце подробной речи нанятого отцом адвоката с приведением статистики, всевозможных графиков и прайс-листов, близнецы всё ещё были полны энтузиазма, что не укрылось от Джейсона. Ведь достаточно умны, чтобы в полной мере осознать, за что берутся. Расходы предстояли огромные — драконы, как справедливо заметил Перкис, должны были что-то есть, как-то лечиться, быть ухоженными и обученными хотя бы минимально, для чего, в свою очередь, требовался немалый штат сотрудников, включающий как минимум одного драконолога на трёх особей драконов, двух ветеринаров и много ещё кого. И это не считая налогов, бухгалтерии, проверок и инспекций, и многого другого.

Фабиан злился, Гидеон был задумчив.

— Итак, вы по-прежнему настаиваете на этой покупке? — задал вопрос Джейсон, внимательно оглядев обоих.

— Папа, мы...

— Да, отец, — твёрдо произнёс Гидеон, перебив брата. Он вытащил из своей сумки пачку листов и протянул Перкису. — Прошу вас сравнить.

Джейсон гордился сыном, и после восхищённого удивления Перкиса, пролиставшего пергаменты, исписанные убористым почерком и бормоча: "ну, если так, то конечно" и "почему бы и нет", с интересом посмотрел на наследника, которому Перкис задал вопрос:

— Кто это составлял?

— Наш бухгалтер.

Джейсон с удивлением прочёл вызов в глазах первенца. Он уже понял, что дети неплохо подготовились к встрече.

— Кто он?

— Папа, ты должен понять, что он действительно классный бухгалтер, — Фабиан кусал губы, что говорило о том, что ему не понравится кандидатура их бухгалтера.

— Гидеон?

— Это Джейми Прюэтт, — решительно произнёс сын.

Над столом повисло молчание. Джейсон сверлил сыновей недобрым взглядом. Гидеон отвечал ему тем же, лицо Фабиана выдавало целую гамму чувств — от отчаяния до упрямства.

— Хороший бухгалтер? — Лорд Прюэтт, наконец, обратился к Перкису, всё ещё листающему толстую папку.

— Превосходный, — с сожалением произнёс Перкис и пояснил: — Хотел бы я иметь такого сотрудника в своей конторе. Если у вас ничего не получится...

— Спасибо, Перкис, можете идти. Все материалы оставьте. Чек пришлёте совой.

Перкис поспешно вскочил и откланялся.

— Он и будет вести ваши дела?

— Да, папа.

— Да, отец!

— Ну что ж. Я, безусловно, не готов был это услышать, так что жду вашего бухгалтера завтра ровно в полдень. После разговора с ним я скажу вам своё решение.

— Нам сказать Джейми, что...

— Давно вы с ним общаетесь? — перебил Гидеона отец.

— Тётя Мюриэль говорит...

— Помолчи, Фабиан! Гидеон, почему я узнаю об этом только сейчас?

Побледневший наследник отвёл взгляд.

— Простите, — вклинился поверенный, о котором, казалось, все забыли. — Там какая-то наглая домовая эльфа пытается уверить, что у неё к вам важное дело, лорд Прюэтт.

— Не понял, — холодно поднял бровь Джейсон. — Что за эльфа? Вы уверены, что это не может подождать?

— Говорит, что её зовут Лакки, и что дело касается вашей дочери.

Настала очередь бледнеть самому лорду. Сыновья же моментально вскочили на ноги, забыв о своих проблемах.

— Сколько времени ждёт эта эльфа? — тихим голосом осведомился лорд у сжавшегося за столом гоблина.

— Меня не сразу оповестили, — пытался оправдаться он, но под взглядом клиента выпалил: — Всего тридцать минут. Но если бы я знал...

— Немедленно впустите!

Заплаканная домовушка почти тотчас оказалась перед взволнованным семейством.

Она упала перед лордом на колени.

— Лакки, — мягко произнёс тот. — Что с твоей хозяйкой?

— Она исчезла. Её похитили. Но сначала она велела Лакки в случае чего всё рассказать вам. Но Лакки не пускали в банк.

Джейсон Прюэтт сделал знак сыновьям следовать за ним, и вышел из кабинета первым, прихватив бедную эльфу за лапку. Только переместившись портключом в свой кабинет, он налил себе полбокала коньяка и выпив одним глотком, занял своё кресло.

— Рассказывай, — велел он испуганной домовушке. — Без лишних слов, только факты.

Сыновья садиться не спешили, с тревогой глядя на Лакки, они были готовы бежать спасать сестру, как только узнают куда. Джейсон оценил ситуацию и незаметно активировал антиаппарационный купол.

— Хозяйка Санни велела мне всё вам рассказать.

— Я понял.

— Письмо передал Фентер — это домовик Рудольфуса Лестрейнджа.

Лица у братьев удивлённо вытянулись.

— В письме было ещё письмо, Санни сказала, что его надо прочитать возле дуба. И послала меня проверить, нет ли там чего-то опасного.

— Антиаппарационный барьер, — произнесли братья в один голос.

— Они её выманили, — возмущённо добавил Фабиан. — Дуб уже за чертой.

— Продолжай, — кивнул Джейсон домовушке.

— Когда она прочла второе письмо у дуба, то письмо тоже сгорело, как и первое. И тогда она прикоснулась к невидимому кольцу на мизинце и сказала, в случае чего всё рассказать вам. А потом повернула кольцо и исчезла. А вы были в банке, а меня не пускали.

Домовушка закрыла лицо ладошками и опять заплакала.

— Отец?

— Папа, что это значит? Это Лестрейндж? Да я...

— Умолкни! — Джейсон устало потёр ладонями лицо. — Это Тёмный Лорд. И вы ничего не станете делать.

— Папа!

— Отец!

— Я сказал ничего! — холодно повторил лорд и, взглянув на домовушку, рявкнул: — Лакки!

Та тут же вытянулась в струнку, глядя на Джейсона огромными испуганными глазами.

— Оскар! — щёлкнул он пальцами. Рядом тут же материализовался чопорный домовик. — Лакки, возвращайся к дубу и жди мою дочь. С тобой отправится Оскар. Пусть Санни всё ему расскажет. И хватит рыдать, ничего плохого случиться не должно. Ты всё сделала правильно, молодец. А теперь отправляйтесь.

— Но, отец, Тёмный Лорд?

— Гидеон, она уже один раз была у него, и ничего он ей не сделал. Только подарил серьги-артефакты с ментальной защитой, стоящие как половина вашего вклада в драконью ферму, и непонятное кольцо, оказавшееся порталом. Возможно, это попытка повлиять на меня, возможно, он в курсе пророчества, что меня не удивит. В любом случае, я, пожалуй, отвечу на его просьбу о встрече.

— Он предлагал тебе встретиться?

— Пока нет, но теперь несомненно предложит. Если умный. А я всё-таки дураком его не считаю. И да, не забудьте передать своему Джейми, что я его жду в полдень. Обнимите мать, прежде чем уйти, а лучше оставайтесь на ужин и ночлег, порадуйте нас. И ни слова матери про сестру, ясно?

— Да, папа.

— Да, отец, мы останемся и подождём Оскара.

— Вот правильно, эльфы справятся, а вы только напугаете девочку. Мне приятно, что вы стали взрослее и рассудительнее. Возможно, ваша затея с драконами не такая и пропащая.

Гидеон просиял и постарался быстрей увести брата, у которого на лице было написано, как он "доверяет" эльфам.

Джейсон посмотрел им вслед и устало откинулся на спинку кресла. Ждать он умел.

Глава 22

— Что это у тебя? — Мэдисон заглянул в сумку Эжени, куда та убирала книги, и ловко выхватил пухлую папку.

В библиотеке народу почти не было, кроме двух рэйвенкловцев-старшекурсников и одного третьекурсника-гриффиндорца. По случаю воскресенья остальные ученики, видимо, нашли себе другие виды отдыха.

— Отдай! — возмущённая Эжени попыталась выхватить свою папку, но медведь Мэдисон только хмыкнул и остановил её порыв, ухватив своей лапищей за плечо; другой рукой он ловко развязал завязки на папке, лежащей перед ним. — Мэдисон! Не смей!

Мисс Вуд задыхалась от возмущения, но убрать с плеча его руку или вывернуться из-под неё никак не получалось, как и дотянуться до своей папки.

Её новоиспечённый жених вгляделся в верхний лист и присвистнул, вызвав укоризненный взгляд мадам Пинс, поглядевшей в их сторону с неодобрением.

— Твоё? А я всё голову ломал, что ты такое рисуешь...

— Жалко, что не сломал.

— Что ты сказала?

— Мэдисон! — прошипела она, сдерживаясь, чтобы не кричать. — Ты придурок! Немедленно отдай мою папку!

— Милая, ну что ты! Я ведь только смотрю.

И эта сволочь принялась преспокойно разглядывать рисунки.

Эжени ощутила, как заливается краской. Казалась, вся кровь прилила к голове. Представив, какие рисунки он может увидеть в папке, мисс Вуд ещё раз дёрнулась — теперь назад, отчего рука Мэдисона соскользнула.

Эжени сразу вскочила и, обежав стол, за которым они сидели, выхватила папку из-под его руки — помогла внезапность — после чего направилась к выходу из библиотеки.

Ругая про себя не в меру любопытного жениха, она быстро шла к гриффиндорской башне, прижимая к себе папку и изо всех сил сдерживая порыв перейти на бег. Порадовалась даже, что с тех пор, как её отстранили от должности старосты, вернулась в свою старую комнату — она сильно сомневалась, что сможет теперь спокойно жить рядом с наглым, ненавистным Рудольфусом Лестрейнджем. Ей и раньше не нравилось это соседство, а после случая с помолвкой — тем более. И даже то, что Молли не делила теперь с ней старую комнату, не слишком расстраивало. Отношения с подругой сильно изменились, да что там — изменились и подруги: и Молли, и она сама. И как теперь будет, сказать сложно. Вероятно, это и есть взросление.

Эжени всерьёз подумывала о том, чтобы попросить декана МакГонагалл вообще освободить её от должности, пусть делают постоянным префектом временно её замещающую полукровку Эву. Той — счастье, вон как сразу стала на всех поглядывать свысока, а Эжени смогла бы вплотную заняться учёбой и разобраться в себе.

До башни оставался один лестничный пролёт, когда Реган её догнал. Она и не ждала от него иного, потому даже не удивилась, продолжая подниматься и не обращая внимания на топающего рядом слизеринца. То, что он даже не извинился, было обидно.

У портрета Полной Дамы парень кашлянул, привлекая её внимание.

— Ты сумку забыла, — сообщил он, осторожно повесив эту сумку ей на плечо. — Буду тебя ждать через двадцать минут у главного выхода. Одевайся теплей, на улице ветрено.

Развернулся и ушёл, не дожидаясь ответа. Бессильно опустив руки, Эжени смотрела ему вслед, закусив губу.

А вот возьмёт и не придёт! Папка выпала из расслабленных рук, рисунки разлетелись по полу. Эжени опустилась на пол, принимаясь их собирать и понимая, что всё равно пойдёт в Хогсмид. Никуда не денется. И зачем положила эту папку сегодня в сумку? Ах да, хотела ведь забежать к Молли, показать кое-что из новых рисунков, особенно из тех, что рисовала в Италии, и посоветоваться, уничтожить или оставить. Только теперь времени уже не оставалось.

Чёрные блестящие ботинки появились перед её носом, когда на полу оставалось всего два листа. Она вздрогнула — это не мог быть Мэдисон, у жениха сапоги были из более грубой кожи с толстыми подошвами и квадратными носами. Медленно поднимая глаза, Эжени поспешно выхватила оба рисунка из-под ног неизвестного. Впрочем, неприятное предчувствие, холодком пробежавшее по позвоночнику, не обмануло. Владелец остроносых блестящих ботинок был ей даже слишком хорошо знаком, и об этом злосчастном знакомстве она не переставала жалеть уже который день.

— Милые наброски, — голос Вестерфорда звучал равнодушно. — Дай, угадаю — твой братец рисует?

Глядя на него снизу-вверх, Эжени ощущала себя кроликом даже не перед удавом, а перед василиском. Подумать только, она гуляла с ним, рассказывая о себе всё на свете, и точно однажды призналась, что любит рисовать. Но Дамиан тогда никак не отреагировал, словно не услышал. И повторять она не стала. Сейчас ей очень хотелось крикнуть ему, чтобы оставил в покое брата и её тоже, но вслух получилось только жалкое:

— Нет, это подруга, — зачем врёт, она даже не задумалась.

— Вставай, поговорить надо, — Вестерфорд сразу потерял интерес к рисункам и протянул ей руку. — Или не рада меня видеть?

Эжени, оставаясь на спасительном полу, принялась запихивать папку в сумку, стараясь протянуть время. Про себя она умоляла Мерлина и Моргану, и даже Мордреда, чтобы из их гостиной кто-нибудь вышел. Или Реган бы вернулся, чтобы ещё что-то добавить к своим указаниям.

И, кажется, откликнулся именно Мордред — спасение явилось с другой стороны в виде невысокой и самоуверенной мисс Скитер.

— О, вот ты где! — Рита бесцеремонно опустилась рядом на колени и придержала ей сумку. — Давай, запихивай. Нет, лучше другой стороной, ага, вот так. Вестерфорд, извини, у нас с мисс Вуд дела. Поговорите в другой раз. Свободен!

— Скитер, — холодно произнёс парень. — С каких пор у тебя дела с моей невестой?

Эжени вспыхнула:

— Я не твоя невеста, Дамиан! Ты мне даже предложения не делал.

Она вдруг почувствовала себя смелее рядом с саркастичной самоуверенной Ритой.

— Не успел, — высокомерно протянул тот. — Но родителям я уже сообщил, и они одобрили мой выбор. Полагаю, ты понимаешь, что медлить с решением... не разумно.

— Ах, как трогательно, — мисс Скитер помогла Эжени подняться и сразу потащила к портрету. — Вестерфорд, я восхищена твоим способом звать замуж, ты просто мой герой.

— Отвали, — прошипел тот. И добавил прохладным тоном: — Увидимся позже, Вуд.

Эжени пробормотала пароль и поспешила внутрь гостиной, так и не взглянув больше на Вестерфорда.

— Спасибо, — с чувством сказала она Рите, едва за ними закрылась дверь. В уютной гостиной, кроме первокурсников, кучковавшихся у дальнего камина, никого не было.

— Ну ты попала, мать, — неодобрительно фыркнула Скитер, с любопытством оглядывая гостиную. — Ты в курсе, что этот тип опасен? Даже не представляю, как ты будешь ему отказывать.

— Мне кажется, это не твоё дело, — Эжени старалась сдерживаться.

— Эй, я тебе помогла, разве нет? — Скитер направилась за ней к девичьим спальням. — Пригласишь на чашечку кофе?

— Если ты ждёшь Артура...

— Допустим, жду. Но ты же знаешь Рыжика, пока он не съест всё, что лежит на столе в радиусе трёх метров, из-за стола не выйдет. И почему до сих пор не растолстел?

Она всё же прошмыгнула в комнату вслед за хозяйкой и вольготно устроилась в единственном кресле.

— Он квиддичем занимается со второго курса, — бросив сумку на кровать, ответила Эжени. — Если хочешь кофе — всё там, а мне некогда, меня ждут уже.

— И кто же тебя ждёт? Уж не тот ли брутальный слизеринец? Он вообще в курсе, что поганец Вестерфорд назначил тебя невестой? Не боишься водить за нос этого парня — Мэдисон, да? С ним, знаешь ли, тоже шутки плохи. Это я тебе точно говорю, я хорошо разбираюсь в людях.

Эжени запыхтела, перебирая вещи в своём шкафу.

— Ты и правда встречаешься теперь с Артуром?

— Она самая, — весело хохотнула Рита, — самая всамделишная правда. И, скажу по секрету, сообщение о нашей помолвке выйдет в Пророке аккурат перед Рождеством. Так и быть, вас с братцем пригласим на церемонию.

Эжени выглянула из-за дверцы шкафа:

— Что, вот так сразу?

— Ну а чего тянуть? — хмыкнула Рита. Она вольготно откинулась на спинку кресла и, положив изящную ножку на колено другой, покачивала модной туфелькой в воздухе. — Это вы, чистокровные, либо с детства помолвлены, либо будете тянуть да размышлять, пока всех женихов не расхватают. И останутся такие вот Вестерфорды, с которыми не знаешь — то ли в петлю, то ли в омут с головой. Хотя такие, как ты, часто старыми девами остаются.

— Ничего подобного, — возмутилась Эжени, остановив выбор на шерстяном платье и высоких сапогах. — Я уже помолвлена.

— Да ладно, — не поверила Рита. — Что-то я в Пророке твоего имени не припомню.

— Ты что, запоминаешь всё, что там пишут?

— Всё, что необходимо, — кивнула мисс Скитер. — Так это шутка?

— Нет, не шутка, — Эжени покраснела, вспомнив условия, в которых прошла помолвка. Но самоуверенную Риту хотелось поставить на место. — Всё более чем серьёзно. Нерасторжимая помолвка, если ты в курсе, что это такое.

— И кто заставил? — фыркнула та, но тут же поправилась. — Кто счастливчик? Это ведь случилось совсем недавно? Вчера?

— Я не хочу говорить, кто это.

— Ха-ха, — мисс Скитер внимательно разглядывала свой маникюр, — можно подумать, сцену в Большом зале кто-то не видел. А я-то удивлялась, как видоизменился в общении с грифами непрошибаемый Мэдисон.

Она подмигнула растерявшейся Эжени и, поднявшись с кресла, направилась к выходу, но у дверей замерла:

— Поздравляю с помолвкой!

— Спасибо, — покраснела от удовольствия Эжени.

— Уж не знаю, чем ты зацепила душку Мэдисона, а главное — чем ты понравилась мне, что помогаю, но советую поведать жениху о назойливом внимании Вестерфорда, а то как бы беды не случилось.

С этими словами она выскользнула за дверь.

* * *

Реган, как и обещал, ждал её у выхода. В укороченной тёплой мантии, высоких черных сапогах и перчатках он внезапно показался ей очень привлекательным и взрослым. Эжени, сама того не желая, оробела, встретив серьёзный взгляд.

— Что случилось? — тихо спросил он, стянул перчатку и по-хозяйски крепко взял её за руку. — Какое привидение напугало?

Эжени старалась приноровиться к его широким шагам, но получалось неважно. Она полной грудью вдохнула свежий воздух, едва они вышли из школы.

— Вестерфорд сделал предложение, — выпалила на одном дыхании, пока не передумала.

— Красавец, — хохотнул Реган, ничем не показав удивления. — Осторожно, радость моя, тут скользко. Ты ему объяснила, что я его кастрирую и невеста ему не понадобится?

— Реган! — ужаснулась Эжени. — И пожалуйста, ты мог бы идти не так быстро!

— Это разве быстро? — усмехнулся он, но пошёл медленнее. — Как у тебя с аппарацией?

— Нормально, а что?

— Это хорошо, мои родители хотят с тобой познакомиться.

— Реган!

— Милая, мне нравится, как ты выражаешь все чувства, используя только моё имя. Но поверь, тебе незачем волноваться, мои родители не кусаются. Так что аппарируем из Хогсмида.

— Но ты ведь обещал Робу встретиться там.

— Так и встретимся, одно другому не мешает. Кстати, ты целоваться умеешь?

Она всё же затормозила, вся вспыхнув. Но руку выдернуть из его стального захвата не удалось.

— Незачем так бурно реагировать, — Реган потянул её вперёд, и пришлось идти за ним по мосту. — Я же должен узнать тебя получше.

— Вот как это называется? — рассердилась мисс Вуд. — А я, может, тоже хочу узнать тебя лучше, но не спрашиваю же, как ты целуешься.

— Да я тебе и так отвечу — хреново я целуюсь. Вот думаю, ты научишь или вместе придётся учиться?

— Я... я не знаю, — растерялась Эжени. — А кто тебе сказал, что хреново?

Он посмотрел с усмешкой, но не ответил.

— Может, соврали, — настаивала девушка. Внутри неприятно кольнуло, что он с кем-то уже целовался.

— Ну откуда мне знать, — отмахнулся Реган. — Когда буду показывать тебе свою комнату, можем попробовать. Только предупреждаю, я не шучу. Совершенно не умею.

Она спрятала улыбку. Мрачный вид Мэдисона позабавил.

— В этом сложного ничего нет, — пробормотала она.

— Я даже не уверен, что мне вообще захочется это делать. О, вон и Роб. Видишь их с Гамп? Как раз заходят в Три метлы.

Эжени, которая мечтала о поцелуях в последний год больше, чем нужно, не на шутку заволновалась. У неё, получается, другого мужчины вообще теперь не предвидится, а если он целоваться не хочет?

— А твоя комната, она какая?

— Увидишь, ничего особенного.

В Трёх Мётлах было шумно от школьников. Свободных столиков не наблюдалось. Роберт вместе с Эмили Гамп сидели в углу за длинным столом, присоединившись к слизеринцам — Валери Нотт, Флинту и мелкому Малфою.

Эжени потянула Мэдисона за руку.

— Может, не надо сейчас подходить? Потом поговоришь с ним. Или я сама поговорю.

— Как скажешь, моя радость, — легко согласился Рэган и, отпустив её руку, приобнял за талию, разворачивая к выходу. — Как считаешь, откуда лучше аппарировать?

— За почтой, — предложила она, обрадованная его покладистостью. — Там обычно никого нет.

— Идём, — кивнул он. Талию так и не отпустил, а за маленьким зданием почты и вовсе обнял обеими руками, прижимая к себе. — Тебе лучше обнять меня за шею.

Она кивнула и послушалась, знакомство с его родителями одновременно пугало и вызывало любопытство — какие они. Как воспримут её? И как воспримут нерасторжимую помолвку? Эжени зажмурилась, когда их рвануло куда-то вверх.

Они оказались перед коваными воротами, за которыми виднелась тропинка, ведущая к дому с двумя башенками по бокам.

— Вот мы и на месте, — Мэдисон не спешил её отпускать. — Пойдём или немного постоим здесь?

Эжени глубоко вздохнула и высвободилась из таких надёжных объятий.

— Лучше сразу, — предложила тоненьким голосом.

Реган серьёзно кивнул и снова взял её за руку.

— Смелее. Они тебе понравятся.

* * *

Когда Лорд Прюэтт воспользовался портключом, Магнус Нотт выдохнул, упал обратно в своё кресло и широко, по-мальчишески улыбнулся. Сколько провели они времени бок о бок в этот безумный день, а спросить о важном он решился только под самый конец. И увидел прищуренный взгляд и спокойный кивок.

— Дам совет, Магнус, — от взгляда мастера проклятий захотелось поёжиться, Нотт едва удержался. — По-дружески. Будь осторожен в своих желаниях. У меня только одна дочь.

— Да, сэр.

— Я ждал, что спросишь, хотя моя сестра любит все приукрасить, — лорд снова был добродушен и даже сладко потянулся, поднимаясь из целительского кресла. — Мюриэль своевольная и взбалмошная, но раз уж ты ввязался, её присутствие на этом обеде не обсуждается.

— Конечно, сэр, — Нотт тоже вскочил с кресла. Он предвидел, что Александра Прюэтт озаботится какой-нибудь дуэньей. И, пожалуй, вдова Прюэтт — далеко не худший для него вариант. Впору благодарить Джейсона за информацию.

— Будь другом, дождись вечно занятого целителя и передай, что отчёт пришлю совой, скорее всего утром. У меня важная встреча. Доброго вечера. Был рад поработать в такой компании.

— Я тоже, сэр. Доброго вечера.

Прюэтт коротко кивнул и, не сводя с него насмешливого взгляда, достал из кармана карандаш, разломал его и исчез.

Да, лучше было бы официально напроситься в гости, чтобы по всем правилам просить руки его дочери, но Магнус почувствовал, что рано. Каким-то неуловимым образом Прюэтт дал понять это с первой минуты встречи. Потому Нотт и не решался спросить про приглашение на обед. Лорд Прюэтт, несмотря на всю свою дружелюбность, мог запросто отказать и запретить даже приближаться. И теперь Магнус похвалил себя, что не стал рисковать. Жаль, что отцу не объяснишь все эти тонкости, самому бы разобраться.

— О, ты ещё здесь! — в кабинет ворвался хозяин и подхватил со стола пару каких-то артефактов. Перед Ноттом, снова вскочившим с кресла, Сметвик задержался, хотя явно торопился куда-то. — Прюэтт сову пришлёт? Ну, я не сомневался. Предложил бы тебе поужинать, да только прости, сложный случай. С мадам моего родича Робертса всё пучком, так что можешь не волноваться и тоже идти отдыхать.

— Да я, собственно, — умудрился вклиниться Магнус в быструю речь, — спросить хотел. Могу я навестить её?

— Кого это? — Сметвик даже спешить перестал, сунул в карман артефакты, достал сигареты и щелчком пальцев заставил распахнуться окно. Он спокойно сел на край стола и, прикурив, протянул полупустую пачку Нотту. — У тебя три минуты.

— На что? — опешил Нотт, вытянув из пачки целителя сигарету. Прикуривать он не спешил.

— На какую херню ты хочешь открыть прелестные глазки миссис-ещё-не-Робертс?

— Да так, — Магнус смерил целителя недобрым взглядом и всё же закурил, засветив огонёк на кончике среднего пальца. Сметвик на это фыркнул, выпуская изо рта струйку сизого дыма, формирующуюся в маленького зубастого дракона. — Есть вещи, которые ей следует знать.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Значит так, мистер Нотт, — Сметвик отшвырнул сигарету, уничтожив её в воздухе, и встал со стола. — Я сильно уважаю твоего отца, а тебя вижу в первый раз. Ухудшится здоровье больной — и можешь забыть о моём существовании, это ясно?

— Предельно.

Сметвик снова фыркнул и ушёл, а Нотт докурил, сидя на подоконнике оставшегося открытым окна.

Палату ему указала девушка в зелёной мантии, задорно улыбнувшись. Магнус ей подмигнул и, внутренне напрягшись, открыл дверь в палату миссис Снейп.

Взгляд тёмных тревожных глаз он встретил спокойно.

— Миссис Снейп, вы меня не знаете, — быстро проговорил он в надежде, что так она вынуждена будет выслушать, не перебивая. — Моё имя Магнус Нотт, я лучший друг вашего... друга Антуана Робертса.

Она не перебивала, просто молча кивнула. На фоне белых простыней она казалась безумно худенькой и потерянной. В груди Нотта шевельнулось что-то похожее на сострадание, и он в очередной раз пожалел, что не заавадил старшего Снейпа.

— Я помогал ему искать вас все эти годы, — продолжил Нотт, всё так же стоя возле двери. — Он был не раз на грани отчаяния, постоянно о вас думал. И поверьте, у меня сердце разрывалось, когда я смотрел на Антуана в эти минуты, хотя не могу назвать себя особо чувствительным.

Она легко улыбнулась, и он досадливо нахмурился, не понимая, что в его словах было весёлого.

— Я не знаю, как Робертс вас разыскал. Но вам нужно знать: это я помог устроить развод с помощью одной маглорожденной подруги. Корзину с продуктами передала вам она. Мне, увы, это в голову не пришло. Робертс об этом не знает, и ваше дело — сообщать ему или нет. Но, по крайней мере, лучше ненавидьте меня, а не его — за то, что он не совершал.

Она опять улыбнулась, точнее сказать, вверх загнулись только кончики обескровленных губ.

— Это всё, — буркнул Магнус.

— Вы серьёзно хотите, чтобы я вас ненавидела? — спросила его миссис Снейп, наконец нарушив молчание.

— Нет, — усмехнулся он. — Но если иначе нельзя... Я полностью осознаю, как это может выглядеть в ваших глазах.

— Сомневаюсь, — качнула она головой. — Мистер Нотт, я благодарю вас за помощь. И я рада, что у мистера Робертса такой друг. Если я чем-то могу отблагодарить... Только позже, пока что у меня нет ничего, что я могла бы предложить.

— Ничего не надо, — быстро отказался Магнус и попятился к двери. — Рад, что вы так хорошо восприняли. И сынок у вас отличный парень!

Вот теперь она искренне улыбнулась.

— До свидания, мистер Нотт.

— До встречи, мэм.

Он вышел из палаты, ощущая безумную усталость.

Казалось бы, всё сделал, что хотел, и радоваться надо, а вот не получалось. Внутри вместо должного удовлетворения одна тоска. И это не столько усталость, сколько зависть к Прюэтту, говорящему, что у него только одна дочь, к Робертсу, не сводящему взгляда с маленького сына, даже к Эйлин с её солнечной улыбкой при упоминании маленького волчонка. Будет ли у него когда-нибудь кто-то? Кто-то такой же беззащитный, за кого придётся бояться, учить правильно держаться на детской метле или гиппогрифе, запугивать потенциальных женихов красавицы-дочурки, или учить маленького проказника, как понравиться девчонкам.

Нотт усмехнулся. Какой же бред приходит в голову в таких местах! Недаром он с детства не любил целителей и больничное крыло. А в Мунго лежал от силы три-четыре раза, и каждый раз умудрялся сбегать раньше, чем его выписывали. Сколько он себя помнил, даже неизменный запах больницы его угнетал, а все эти отвратительные зелья...

Пройдя в конец коридора, Нотт сбежал по лестнице на первый этаж. Оказавшись у камина, помедлил. Представив вечер в довольно уютном, но пустом домике Антуана, он скривился. Но навещать весёлую вдовушку в Хогсмиде сегодня не тянуло.

Хотя, вполне было можно напроситься в гости к мистеру Грею Робертсу, старику-звездочёту, мастеру астрологии и отцу лучшего друга. Сыграть партию в шахматы, побеседовать за бокалом хорошего вина, послушать о звёздах. Робертс-старший, пусть и драл его в детстве за уши наравне с сыном, но к повзрослевшему Магнусу относился благосклонно. А едкие замечания старика не обижали, скорее придавали редким встречам особую остроту.

Так и решив, Нотт шагнул в камин, перемещаясь в дом Антуана. До Лестрейндж-холла, где в северной башне царил старик-астролог, он прогуляется пешком — аппарировать в чужом поместье опасно. В башню астролога вёл отдельный ход, хорошо ему знакомый. Может, и поужинают вместе. Магнус дал указание домовушке Антуана предупредить отца Робертса о визите и, как только та вернулась и почтительно сообщила, что мастер Грей будет рад его принять, вышел из дома.

* * *

Рудольфус застыл на пороге спальни пятикурсников, с удивлением глядя, как брат сгребает с полок свои вещи и небрежно швыряет в распахнутый сундук. На Руди Рабастан никак не отреагировал, только движения стали ещё более нервными. Очередная стопка книг полетела в бездонную пасть сундука, и только благодаря неприметному движению палочки старшего Лестрейнджа приземлилась вполне пристойно.

— Рабастан, мантикора тебя раздери! Ты в своём уме, братец? Что, к дракклам, происходит?

Басти искоса глянул на Руди, уронил на кровать стопку белья из шкафа и рухнул следом, сразу перевернувшись на спину и заложив руки за голову. Рудольфус неодобрительно глянул на ботинки, которые тот не потрудился снять.

— А то ты не знаешь? — как-то равнодушно спросил Рабастан, уставившись в потолок. — С какого драного гиппогрифа ты сообщил отцу о браслетах, а, Руди?

— Ты чуть не отдал концы, — Руди прошёл к аккуратно застеленной кровати Джастина Паркинсона и уселся на покрывало. — Если не забыл, мне пришлось тебя откачивать. Я не мог не проинформировать об этом отца.

— Ну да, не мог, — с горечью отозвался Басти. — Знаешь, я безумно рад, что не родился наследником! Все эти клятвы, долг, обязательства... К Мордреду!

— Может, скажешь, что произошло? К чему эти сборы? И что за похоронный вид?

Басти широко улыбнулся и повернулся к брату, подперев голову рукой.

— Вчера я имел счастье разговаривать с отцом.

Глаза Руди расширились:

— А я где был?

Брат только пожал плечом, рассматривая его с интересом.

— И что хотел от тебя отец?

— О! Он не мелочился, — вздохнул Рабастан. — До проклятий не дошло, но почти. Ты знаешь, к примеру, что я неблагодарная скотина, дракклов бездельник и возомнивший о себе слишком много маменькин сынок? Это самое мягкое, что было сказано уже нормальным голосом.

— Понятно. Аргументы?

— Определиться с дочерью мастера проклятий. Как тебе?

— В смысле?

— Или одеть ей браслет, или забыть о ней навсегда, а браслеты сдать в семейный сейф сегодня же, — Басти опять упал на спину и положил руку на живот. — Жрать хочу!

— Братишка, — Рудольфус подался вперёд, сдерживая волнение, и оттого заговорил очень ласково. — Басти, что ты натворил?

Ему ответом было молчание и упрямое сопение младшего брата.

Рудольфус вскочил и, сделав шаг, навис над ним, с тревогой вглядываясь в кривящиеся в усмешке губы и сдвинутые брови. В глаза ему брат не смотрел.

— Рабастан!

— Она попросила два месяца не доставать её. Круто, да?

— Рабастан, немедленно отвечай. ЧТО. ТЫ. НАТВОРИЛ?

— Руди, — глаза младшего Лестрейнджа горели нехорошим огнём, когда он встретился взглядом со старшим братом. — Я не могу положить браслеты в сейф.

— Ты... Раздери меня мантикора! Ты что наделал, придурок? Одел на неё браслет?

— Это ты придурок! Как бы я мог?! — заорал в ответ Рабастан. — Да я всё сделал, чтобы она его не надела! — он зажмурился и с болью совсем тихо произнёс: — Руди, она мне дороже этих грёбаных браслетов, понимаешь?

— Тогда почему, — Рудольфус глубоко вздохнул, — почему не положишь в сейф?

— Она забрала его. Я оставил, а она забрала.

Рудольфус вернулся на кровать Паркинсона и закрыл лицо руками, опираясь локтями о колени.

— Мой брат дебил, — простонал он. — Что, если она сама наденет его? Просто примерить захочет?

— Не сможет, — меланхолично ответил Рабастан. — Я наложил материальную иллюзию.

— Да что ты! А что папа у неё мастер проклятий, тебе ни о чём не говорит?

— Не думаю, что она попросит отца снять иллюзию. Она даже не поняла, я думаю. Пусть у неё хранится.

Рудольфус покачал головой, рассматривая брата. А потом спохватился.

— А собираешься почему?

— Отправил папе сову, что Санни забрала браслетик. Как думаешь, сколько ждать, чтобы он добрался до директора и забрал меня из школы?

— Ах вот оно что! — Рудольфус зло выругался и, вскочив, заходил по комнате. Резко остановившись перед братом, он саркастично произнёс: — Поздравляю с переходом на домашнее обучение, братишка!

— Слушай, Руди, — Рабастан сел на кровати, — а может, обойдётся, а? Ну, фигня эта насчёт последнего предупреждения? Может, бабуля замолвит словечко, как думаешь?

— Басти, не будь таким наивным. Радуйся, если выживешь к ночи.

— Розги?

— Плеть, скорее всего, — качнул головой Руди. — Я прошу тебя, не сдерживайся, забудь про гордость. Ради Санни хотя бы. На хрена ей искалеченный парень?

— Не обольщайся, отец Силенцио наложит, — фыркнул младший. — Так что могу хоть весь изораться. Эй, а ты не мог бы сегодня... ну, отпроситься у декана на пару дней. Соврёшь что-нибудь? Руди! Пожалуйста!

— Малыш...

— Или Робертса попроси! Он может — пусть с директором поговорит.

— Басти!

— Что?

Только теперь Рудольфус заметил, что губы младшего искусаны до крови.

— Я клянусь, Басти, я буду к вечеру дома, — твёрдо пообещал он и потрепал непослушные волосы брата. — Даже если придётся сбежать. Раньше, чем мама заснёт, отец все равно не начнёт. Я буду рядом.

— Спасибо! — Рабастан вдруг уткнулся головой ему в живот. — Прости. Если бы я не вёл себя как идиот в прошлом году, не было бы этого мордредова последнего предупреждения!

— Чего уж. Нет хуже, чем жалеть о сделанном! Не бойся, залечу я твою спину!

— Если отец позволит, — закивал братец.

— Позволит! — с нажимом ответил Руди. — Ну что, идём на обед? Как понимаю, представление будет именно там.

— Публичная порка, — хохотнул Басти. — А потом приватная. Только для родного сына.

— Ещё скажи, что своих детей драть не будешь, — фыркнул Руди. — И хватит над вещами страдать, вызови домовика, пусть соберёт нормально.

— СОВы сдать к Рождеству смогу, — быстро говорил Рабастан, пока они шли по подземельям. — Я почти готов. А вот ТРИТОНы... Подтянешь меня летом?

— Зная отца, ТРИТОНы будешь сдавать с нами, мерлинов вундеркинд!

— Да я сдохну, ты что!

— Спорим?

— Не буду. Руди, ты только ничего отцу не говори, ладно? Не проси за меня...

— Заткнись!

— Ты же знаешь, вместе только огребём. Кто лечить меня будет? Поклянись!

— Да знаю я! — Рудольфус сжал кулаки, но разбивать их о стену передумал. — Идём быстрее, наши уже там.

В Большом зале префект мрачно оглядел столы — едва ли половина учеников посетила воскресный обед. Самым пустым был стол Гриффиндора, только младшекурсники. И хорошо, что Санни тоже не было. Ни к чему ей видеть это представление. За преподавательским столом не хватало Робертса, что Руди посчитал плохим знаком. Так можно было ещё на что-то рассчитывать, Антуан Рабастана с пелёнок выделял из всех. Слагхорн ничего поперёк главы рода Лестрейнджей даже не подумает сказать. Директор добродушно поблёскивал стёклами очков. МакГонагалл, строгая и собранная, скупо улыбалась молодой Помоне Спраут.

Они с Басти присоединились к своим. Правда, Флинта, Мэдисона и Валери в Большом зале не наблюдалось. Но достаточно было и Беллатрикс, которая с беспокойством осмотрела обоих.

— Рудольфус! — требовательно позвала она, едва он сел рядом.

— Тише. Сейчас сама всё увидишь.

— Всё так плохо? — шёпотом спросила она, покосившись на Рабастана.

Тот задумчиво водил пальцами по пустой тарелке и, кажется, был полностью погружён в свои мысли.

— И даже хуже. И ещё, мне надо как-то отпроситься домой на три дня. Поможешь?

— Конечно.

Директор хлопнул в ладоши, на столах появилась еда, но приступить к трапезе никто не успел.

Руди невольно восхитился отцовской выправкой. Тот входил в Большой зал с видом мрачным и торжественным, вассалы за его спиной выглядели не менее внушительно. О, и адвокат был тут. Группа из шести человек, печатая шаг, прошла по центральному проходу прямо к преподавательскому столу. Было видно, как заволновались деканы. Только директор оставался невозмутим.

На сыновей Ричард Лестрейндж даже не взглянул. А вот Генри Стэнфилд подмигнул Рудольфусу, обернувшись на мгновение. Но тут же застыл изваянием за спиной патрона.

Школьники наблюдали за гостями, раскрыв рты. Нечасто тут давали такие представления. Руди мрачно усмехнулся. К сожалению, о чём говорит отец с директором, слышно не было — не иначе полог тишины наложили. Рядом застыл Рабастан, пальцы братишки, вцепившиеся в кубок, побелели. Руди и сам ощущал, как всё напряглось внутри. Вот адвокат взял слово и протянул директору бумагу с печатями. Наверняка у отца все было готово заранее.

Вот директор кивнул, наклонился к МакГонагалл, что-то сказав. Та с растерянным лицом посмотрела на слизеринский стол, встала и вышла вперёд. Ей даже Сонорус наколдовывать не пришлось — тишину в зале, казалось, можно было резать ножом.

— Внимание, — декан Гриффиндора и заместитель директора обвела взглядом всех присутствующих учеников. — Маленькое объявление. С этого дня студент пятого курса Рабастан Лестрейндж переводится на домашнее обучение.

За столами зашумели. Рудольфус с досадой сжал кулак, но оказалось, что МакГонагалл ещё не закончила.

— Это не отчисление, Рабастан Лестрейндж очень талантливый студент, и мы были бы рады обучать его дальше. Но таково решение его отца, которое было одобрено комиссией из Министерства. У меня всё, всем приятного аппетита.

Рядом шумно выдохнул Басти. Беллатрикс сжала руку Рудольфуса. Он благодарно ей улыбнулся и тут же посмотрел на отца, выходившего с директором и адвокатом в боковую дверь за преподавательским столом. Ясно было, что они пошли утрясать формальности.

Вассалы потоптались ещё у стола, перекидываясь фразами со Слагхорном и с Флитвиком, потом развернулись и направились к слизеринскому столу.

— Привет, парни, — Генри Стэнфилд уселся напротив Рабастана, Шон Кроули и его кузен Бран Сеймур — напротив Руди и Беллатрикс, а мрачный Трой Хейли не поленился обойти стол и сесть рядом с Басти.

— Здорово, — ответил Рудольфус. — Как дома?

— Всё путём, — ответил ему Шон, накладывая себе в тарелку тушёную картошку с мясом. — У Брана первенец на днях родился.

— О, поздравляю!

Они все нестройно поздравили покрасневшего Сеймура, который безуспешно пытался найти на столе что-то кроме тыквенного сока. Беллатрикс с улыбкой наколдовала ему воды, уничтожив сок простым Эванеско.

Трой Хейли что-то тихо спросил Рабастана.

— Не голоден, — мотнул тот головой.

— Отстань от парня, Трой, — добродушно высказался Генри, лениво обгрызая куриную ножку. — А ничего вас тут кормят, я уже и забыл.

Рудольфус тоже не мог есть, кусок в горло не лез, но Рабастана стоило заставить. Если он ещё ужинать не будет, то просто не выдержит экзекуции от слабости.

— Ешь, Басти! — тихо произнёс он, наклонившись к его уху.

Тот поднял на брата мятежные глаза, но промолчал. И даже подвинул к себе тарелку с жареным мясом. Ел с неохотой, ни на кого не глядя. А мужчины то и дело бросали на него сочувственные взгляды. Рудольфусу казалось, что обед никогда не закончится.

— Трой, — позвал он тренера по боевым искусствам. — Вы его прямо сейчас заберёте?

Хейли кивнул.

— Как только патрон вернётся. Хорошо бы чемодан и остальные вещи сюда принести.

— Незачем! — Рудольфус резко поднялся. — Рабастан, идём! Скажете отцу, что мы у себя в гостиной подождём.

Мужчины дружно вскочили.

— Мисс Блэк ведь не откажется ему сообщить? — высказался за всех Генри, — а мы с вами.

— Я сказал, подождёте здесь, — спокойно посмотрел ему в глаза Руди. — Мисс Блэк составит вам компанию. Рабастан, идём.

Генри неуверенно улыбнулся и после секундного колебания опустился обратно на скамью.

Остальные молча последовали его примеру.

— Ваше здоровье, наследник, — Трой с ухмылкой поднял кубок тыквенного сока и опорожнил одним глотком. — У вас от силы минут десять, парни!

Однако они едва успели дойти до гостиной Слизерина, когда их догнала Белла.

— Уже, — выдохнула она. — Лорд Лестрейндж направляется сюда. Басти, я помогу собраться.

— Да там немного осталось, я сам помогу. Отвлеки отца внизу. Мы выйдем, как только всё сложим.

— Руди, издеваешься? Мне кажется, он очень зол. Басти, зачем ты вечно злишь своего отца? Можешь не отвечать! Я подожду вас в гостиной!

Рудольфус быстро выгребал всё из тумбочки и шкафа и, уже не заботясь об аккуратности, скидывал в сундук. Рабастан безучастно сидел на кровати, глядя такими несчастными глазами, что хотелось всё разнести тут к дракклам, а не складывать вещи.

— Руди, ты точно...

— Я же сказал, — выдохнул он сквозь зубы, — я буду дома вечером, и пусть всё летит к Мордреду!

Дверь резко распахнулась, явив на пороге их отца.

Рудольфус замер, уронив в сундук очередную мантию.

— Рудольфус, Рабастан, — кивнул лорд Лестрейндж ему и вскочившему с кровати Басти. — Вижу, почти всё собрали.

— Да, отец.

— Я готов, — Басти выглядел теперь вполне спокойным, даже подбородок задрал, глядя на главу рода с вызовом.

Руди в очередной раз поразился их сходству. Даже выражения лиц похожи.

Впрочем, эта мантикорова дуэль взглядами — василиски, блять, — длилась недолго.

— Рудольфус, — отец перевёл тяжёлый взгляд на него. — Директор был так любезен, что позволил забрать тебя до четверга. Иди, собери что-нибудь тоже. А Басти тут справится сам, не так ли, сынок?

Тот кивнул, зарываясь в шкаф.

Руди широко улыбнулся отцу, ощущая, как отпускает напряжение.

— Я мигом!

Как не хотелось ему оставлять Рабастана наедине с отцом, но пришлось.

До башни старост он добрался в рекордные сроки. Много собирать не стал, дома всё было, только сумку с книгами и конспектами — никто за него эссе по чарам к пятнице не напишет. Да и по другим предметам отставать не хотелось.

Когда он вернулся в гостиную Слизерина, отец о чём-то беседовал с Беллатрикс, которая почтительно улыбалась, что-то отвечая, а Басти как раз выходил из комнаты с чемоданом.

— Пора, — сразу кивнул Ричард Лестрейндж, увидев его. — Парни, заберите у Рабастана чемодан. Генри, я сказал "чемодан", сумку-то зачем? Мисс Блэк, был рад повидать.

— Всего доброго, сэр!

Белла поймала взгляд Рудольфуса, одними губами произнеся: "Зеркало". Руди понятливо ей кивнул и вышел вслед за отцом.

До границы антиаппарационного барьера они дошли быстро. Басти развернулся к школе, словно пытаясь запомнить замок. Рудольфус сжал зубы, заставляя себя не оглядываться. Ему хотелось подбодрить брата, но не под пристальным отцовским взглядом.

— Портключ, — лорд Лестрейндж вытащил из сапога хлыст с резной рукоятью.

У Рабастана потемнели глаза, но он первый взялся за плеть. Руди последовал его примеру, потом все остальные.

— Портус! — произнёс глава рода, и Руди ощутил знакомый рывок.

Спускались они медленно уже в парке перед замком. Трой не отдал Рабастану чемодан, хотел понести сам.

Но Ричард протянул руку, отбирая ношу, и вассалы дружно откланялись, разбредаясь в разные стороны.

— Короче так, парни, — произнёс лорд Лестрейндж, сурово оглядев сыновей, когда они остались одни. — Расстроите мать — пеняйте на себя. Рабастан, пойдёшь в свою комнату и выйдешь только к ужину. С улыбкой на лице и в хорошем настроении. После ужина... Впрочем, ты сам знал, что делаешь. Всё ясно?

— Да, отец.

— Рудольфус, делай что хочешь, только никаких дуэлей с бабушкой, имей почтение! На ужине быть обязательно.

— Я понял, отец.

— Бенни! — Ричард щёлкнул пальцами и всучил домовику, появившемуся у его ног, чемодан Рабастана. — В комнату отнеси. Надеюсь, там всё готово?

— Да, хозяин! Бенни сделает. Эльфы всё приготовили.

— И ещё, парни, — лорд задумчиво поглядел на низкие облака. — У нас гостит мой друг, мистер Реддл, правда, собирается отбыть сразу после ужина. Так что, если захочешь, Руди, можешь найти его в библиотеке. Тебе, Рабастан, советую ни с кем до ужина не встречаться. На этом всё, идёмте.

Басти покосился на хлыст, всё ещё зажатый в отцовской руке.

— Этим будешь бить? — спросил спокойно, заставив Рудольфуса резко оглянуться — он шёл впереди, задумавшись, случайно ли заглянул в гости Тёмный Лорд.

Ричард Лестрейндж усмехнулся, глядя на младшего сына, и даже ответил на дерзкий вопрос, сбивая хлыстом шишку с невысокой ели:

— Нет, не этим, — и, не успел Руди выдохнуть, холодно добавил: — Но если очень хочешь...

— Обойдусь, — буркнул Басти и побежал к дому.

— Пап, нельзя как-то...

— Нет, Руди, нельзя. Иначе то, за что он боролся, идя мне наперекор, потеряет свой вес. Поверь, сынок, то что достаётся легко, цениться не будет. Залечишь и утешишь, ясно? И хватит об этом.

— Это был только предлог, да? — не отступал Рудольфус, приноравливаясь к шагу отца. — Ты его давно хотел забрать?

— Ну не только, но ты прав, сын. Гробить талант в этой вашей школе? К Мордреду! Ему по-настоящему надо учиться, не среди бестолковых студентов, а у мастеров.

— Обо мне ты так не думал, верно?

Ричард Лестрейндж весело рассмеялся.

— Руди, ты наследник, и боевик уже хоть куда, хотя ленишься, да и по проклятьям надо подтянуться, может, в ученики возьмут. Какого ещё дементора тебе надо? А у Басти дар, он на лету всё схватывает. Да ты сам всё знаешь. Лучше скажи мне, что за девочка эта Прюэтт, по которой Басти с ума сходит? Стоит того?

— Она чудо, пап! Таких и правда больше нет. Тебе надо просто увидеть, ну, может, поговорить.

— Н-да? А Бель не ревнует?

— Отец!

Он обнял Руди за плечи, увлекая к дому.

— Ваша мама так обрадовалась, готовит вам, оболтусам, праздничный ужин, эльфы с ног сбились. А Рабастан, боюсь, не оценит. И ужин будет испорчен. Вот как нам такое пережить, а?

— Может, не всё так плохо? — пробормотал Рудольфус и расправил плечи, когда отец его отпустил. — А ты куда?

— Иди в дом. Полетаю на гиппогрифе. Встретимся за ужином.

— Да, отец.

* * *

Антуан Робертс всю дорогу до подземелий ждал, что домовушка вот-вот появится перед ним, сообщая, что сын проснулся. Но до самого входа в гостиную Слизерина не только домовушка, но и никто из подопечных не встретился, что уже настораживало. Понятно было, что в воскресенье вечером ребятам есть чем заняться, но всё же странно, что даже первачки не шныряют в поисках приключений на свои пятые точки.

Едва он переступил порог гостиной, как понял, что предчувствия его не обманули. Казалось, здесь собрался весь дом, включая самых мелких, хотя кого-то ему явно не хватало. Заметив его, старшие тут же повскакивали со своих мест, вытягиваясь по стойке смирно, за ними уже и младшие встали. Даже девочки не остались сидеть, как бывало раньше. На лицах испуг, волнение, а у кого-то вроде Флинта явное облегчение от вида любимого профессора.

— Кого хороним? — осведомился Антуан и тут же взмолился всем богам, с тревогой осматривая каждого, чтобы это не оказалось правдой. И сразу понял, кого так не хватило при беглом осмотре — братьев Лестрейнджей. Мордред, только не Рабастан! — Где наш уважаемый префект?

— Руди домой забрали, — ответила Белла и даже сделала шаг вперёд. — Профессор, это правда? Рабастан больше не вернётся в Хогвартс?

Остальные было загомонили, но от вопроса Беллатрикс замерли и уставились на него с надеждой. Только Мерлин знает, чего ему стоило взять себя в руки. Стоило лишь одни выходные посвятить себе, и судьба жестоко отомстила. Перед глазами пронеслись тысячи картин с покалеченным или мёртвым Рабастаном, которые он решительно отбросил, с трудом уговорив себя не поддаваться панике. Детям — иначе их назвать сейчас язык бы не повернулся, столько растерянности и надежды было в их глазах, — он холодно сказал:

— Полагаю, вам уже сделали объявление, — просто не могло быть иначе, в противном случае он вызовет Слагхорна на дуэль и убьёт его.

— Да, сделали, — подтвердила Беллатрикс, которой все молчаливо предоставили право говорить. — Но мы думали, что вы объясните причину.

— Мисс Блэк, пожалуйста, процитируйте мне это объявление полностью и только после этого укажите, что конкретно вам осталось непонятно. Тем более, я вижу, что многие из вас его не слышали?

— Хорошо, — Беллатрикс кивнула. — Профессор МакГонагалл сказала, что Рабастан Лестрейндж больше не будет учиться, потому что отец забирает его на домашнее обучение. И что Министерство Магии одобрило это решение.

К Антуану медленно возвращалась способность связно мыслить. Он даже улыбнулся малышам, хотя ситуация и теперь ему не слишком нравилась. Но, по крайней мере, Басти был жив. С другой стороны, он наверняка что-то натворил, причём такое, что разозлило патрона. Значит, лорд лично был здесь, чтобы забрать отпрыска, и если бедного парня не ждёт вечером показательная экзекуция, то он, Антуан, ничего не понимает в жизни.

— Мисс Блэк, что же непонятного сказала профессор МакГонагалл? — он откровенно тянул время.

— Всё понятно, — пожала она плечом. — Кроме того, почему это случилось. Рабастан что-то натворил?

— Мы обсудим это с вами позже, мисс Блэк. А остальным настойчиво рекомендую заняться своими делами, пока до ужина ещё есть время. Напомню третьему и пятому курсу, что завтра жду эссе, и поблажек не будет никому. Седьмой курс получит завтра проверочную работу по моему предмету, так что не лишним будет повторить две прошлые темы. Четвёртый курс — зелья, ваш декан тоже собирается проводить проверочную работу. Первый курс, надеюсь, подготовился к трансфигурации, а у второго курса, насколько помню, завтра сложные чары, и профессор Флитвик ожидает отработанное заклинание левитации жидкости. Ну и шестой курс, надеюсь, не забыл нанести на карты все созвездия, что задал профессор Мерфи.

Реакция слизеринцев была единодушной, но, несмотря на стоны и возмущённый ропот, дети поспешно разбрелись кто куда, подальше от внимания Робертса. Кто-то действительно решил подготовиться к занятиям, а кому-то срочно захотелось прочесть сегодняшнюю газету, или обсудить с подружками новые наряды из Ведьмополитена. Главное, что удалось их успокоить.

— Мисс Блэк, прошу за мной, — Антуан вышел из гостиной, направляясь дальше по коридору. Каблучки Беллатрикс стучали позади. Только войдя в один из пустовавших классов, коих в подземельях было несколько, он запер заклинанием дверь и предложил девушке присесть напротив за парту. Сам же прислонился к преподавательскому столу спиной.

— А теперь, мисс Блэк, мне интересно, как всё происходило. Я надеюсь, вы видели своими глазами, как забирали из школы Рабастана?

— Конечно, сэр. Можно узнать, где вы были эти два дня?

Робертс отрицательно покачал головой:

— Это личное, мисс Блэк. И, предвосхищая ваш вопрос, — да, у меня не было возможности отложить или быстрее разобраться с этим делом. Жалею ли я, что меня здесь не было — да, вернулся бы я раньше, если бы знал, что происходит здесь — нет. Я удовлетворил ваше любопытство?

— Да, сэр, — серьёзно ответила она. — Я не совсем владею информацией, как вы уже поняли, поэтому скажу только то, что знаю.

Рассказ Беллатрикс полностью подтвердил догадки Антуана. Лорд Лестрейндж был здесь, причём с вассалами и адвокатом, Рабастан выглядел виноватым, а Рудольфус — злым и расстроенным. И на вызов по зеркалу Руди до сих пор не ответил.

— Спасибо, мисс Блэк. Обещаю, если что-то выясню, то поделюсь с вами. К слову, вы не знаете, с мисс Прюэтт ничего не случилось этим утром или вчерашним вечером?

— Вы думаете, что Басти что-то... Нет, я не знаю, сэр. За завтраком она выглядела нормально, а на обеде её не было.

— Понятно. Не будем строить догадки. Я вас больше не задерживаю, мисс Блэк, и надеюсь увидеть на ужине.

— Да, сэр, — она кивнула и вышла из кабинета, не задав больше ни одного вопроса.

Робертс вздохнул и потёр пальцами виски, голова начинала болеть, а нужное зелье он так и не пополнил в аптечке. Придётся зайти в Больничное крыло, потому что видеть Слагхорна, у которого точно этого зелья была чуть ли не целая полка в личном шкафчике, он сейчас органически не мог. Просто потому, что сильно хотелось двинуть его по рыхлой физиономии, а какое-никакое уважение к собственному бывшему декану у него ещё оставалось.

Макки появилась именно в этот момент, не дав ему решить, что он может и должен предпринять.

— Ваш мальчик проснулся, — пропищала домовушка. — Макки сразу сообщать.

— Можешь меня перенести в комнату?

— Макки может.

Она ухватилась за его руку, и секунду спустя он уже находился в комнате.

Северус сидел на кровати и тёр глаза кулачками. Заметив отца, он тут же выпрямился, сразу становясь настороженным.

— Что-нибудь хочешь, Северус? — спросил Робертс, прикидывая, что для Рабастана он пока ничего сделать не может. Патрон просто не станет слушать — и это в лучшем случае, да и миссис Сольвейг Гамп будет на стороне главы рода, тут без вариантов. Может, на каникулах удастся привести аргументы в защиту крестника.

— В туалет, — буркнул ребёнок. — Мы будем смотреть Хогвартс?

— Сегодня уже поздно. Туалет там. Сам справишься?

— Я не маленький!

Бросив на него обиженный взгляд, ребёнок утопал в туалет, а Робертс оценивающе оглядел детскую кровать, застеленную красивым бельём с разноцветными бабочками. Она стояла в углу его комнаты, а рядом была даже детская тумбочка, тоже разукрашенная какими-то мелкими зверьками. И светлячок над кроватью имелся, и полочка с двумя детскими книжками, непонятно откуда раздобытыми домовиками.

— Спасибо, Макки, — кивнул он домовушке, ожидавшей его вердикта. — Всё очень хорошо.

Та просияла и спросила, надо ли подать ужин для мальчика сюда или он пойдёт в Большой зал.

Представив, какой фурор произведёт появление его сына в Большом зале, Робертс усмехнулся. С другой стороны — прятать его неделю вряд ли получится. Отправить на учёбу с первокурсниками — тоже как-то несерьёзно, а запирать у себя в комнате...

И как он не подумал об этом заранее? Вообще-то, даже в больнице мальчишке было бы веселей. И подкормили, и подлечили бы там. А ему, по большом счету, заниматься ребёнком практически некогда.

— Одевайся, Северус, — сказал он вернувшемуся отпрыску, — пойдём ужинать.

— В Большой зал? — расширил глаза ребёнок, начиная стягивать пижаму.

— Нет, — чуть скривился Робертс. — сегодня поужинаешь на кухне — с домовиками.

— А ты?

— Я не смогу быть с тобой всё время.

— Ты будешь ужинать в Большом зале?

Робертс вздохнул, глядя, как домовушка подаёт сыну одежду.

— Я профессор и обязан там ужинать.

Обида в глазах сынишки пропала, сменившись возмущением. Он скинул только что одетый ботинок.

— Я не хочу есть с домовиками! Я хочу в Большой зал!

Робертс с минуту смотрел на его скрещенные на груди руки и насупленную мордашку. Сдержав раздражение, он прикинул всё за и против и скомандовал:

— Хорошо, тогда быстро одевайся, посмотришь сначала Слизеринскую гостиную. Но имей в виду, одна твоя жалоба и отправишься к домовикам. Это понятно?

Ребёнок подозрительно посмотрел и принялся поспешно натягивать ботинки, игнорируя домовушку.

— И ещё, — добавил Антуан, ощущая себя не самым лучшим образом, — пока ты здесь, никто не должен знать, что ты мой сын. Иначе тебе придётся проводить всё время в моих комнатах, пока маму не выпишут из больницы.

— Не скажу я. Но ты тогда тоже не говори, — пробурчал Северус, вскакивая на ноги. Он даже притоптывал от нетерпения. — Я готов.

— А мантия?

— Сейчас!

Он позволил домовушке помочь надеть мантию, но только потому, что сам явно не умел её надевать. Или просто торопился.

— Макки, перенесёшь нас туда же, откуда забрала меня.

— Макки сделает!

Уже в пустом классе Антуан взял сына за руку и спросил:

— Что ты скажешь, если спросят прямо, не мой ли ты сын?

Северус задумался, глядя исподлобья.

— Скажу, что это не их дело, — выдал он.

— Грубо, не находишь?

— Скажу, что ты мне не отец.

— А врать точно не стоит, — Робертс не показал, как это его покоробило.

— Ладно, я придумаю, что сказать, пойдём уже!

— Хорошо. Меня будешь называть — профессор. Но только при посторонних.

— Я понял! Пойдём!

Робертс вздохнул и вывел его в коридор, внезапно понимая, что ребёнок его вообще никак не называет. Но здраво рассудил, что это дело наживное, и начинать настаивать сейчас, когда сам попросил скрывать правду, просто нечестно по отношению к сыну — запутается.

На этот раз в гостиной атмосфера царила вполне обычная — кто-то смеялся, кто-то болтал, кто-то читал, в углу пятикурсники играли в какую-то игру, устроившись прямо на полу.

— Профессор! — Флинт соскочил с дивана, заметив его первым, что-то старательно прикрывая своим телом. Он с изумлением уставился на Северуса.

Выяснять, что прячет Флинт, Антуан на этот раз не стал. Во-первых, было совершенно не до него, во-вторых, выяснять смысла нет — и так понятно, что Квинт может прятать.

Тишина установилась почти сразу, на его сына глядели с любопытством.

— Это Северус, — представил его Антуан. — К сожалению, у него приключилась беда — его мама, моя давняя знакомая, тяжело заболела. Других родственников, способных позаботиться о мальчике, нет, и поэтому неделю он будет находиться на моём попечении, пока его мать не выпишут из Мунго. Был бы рад вашей помощи, потому что, сами понимаете, следить за ним постоянно я не смогу физически. А домовиков он не жалует.

— Какой симпатяга, — Беллатрикс с Валери подошли к мальчику первыми и представились.

— Здравствуйте, я Северус Снейп, — серьёзно ответил ребёнок. — Мне почти восемь лет.

Робертс вздохнул — а чего он ждал, что мальчик назовётся его фамилией? Раньше надо было думать, но как думать, если это чудо было постоянно рядом.

Остальные рассматривали его сына с улыбками. Северус охотно здоровался, вертел головой, восхищённо осматриваясь, чем явно умилял всех. Подошли поздороваться младшие, к которым Робертс и обратился:

— Рози, Алекс, присмотрите за мальчиком? Он будет ходить с вами на некоторые занятия и в Большой зал.

— Да, профессор! — ответили оба хором.

— Мы тоже присмотрим, — сообщила Валери Нотт, — можете оставить его, профессор! Пойдёшь с нами на ужин, Северус?

— В Большой зал? — уточнил тот с подозрением.

— Конечно, куда же ещё?

— Пойду, — согласился он.

— Спасибо, мисс Нотт, — сдержав улыбку, поблагодарил Антуан. — Надеюсь на вас.

— Конечно, сэр.

Он, в самом деле, больше чем другим доверял сестре своего друга, считая её гораздо серьёзнее остальных девиц. Поэтому оставил сына в обществе подопечных почти с лёгким сердцем и отправился к директору. Просто поинтересоваться, какого дементора тот не сообщил ему сразу о судьбе Рабастана.

Ну или просто предупредить, что разрешил Северусу посещать занятия с первокурсниками.

* * *

Стол в самом деле ломился от яств, отец не преувеличивал. Далеко не всегда их встречали дома таким праздничным ужином. Рудольфус вошёл в обеденную залу на пару секунд раньше отца и занял своё место по правую руку от него.

— Рабастан?

— Сейчас подойдёт, — пожал он плечом, теребя красиво сложенную салфетку. — Он в порядке, отец.

— Злой как мантикора? Неважно. Ты видел Тома?

— Да, но недолго. И, кажется, отвлёк от какого-то важного дела.

— Спрашивал что-то? — поинтересовался Ричард.

— Нет... хотя да, попросил меня одолжить ему на полчаса моего домовика.

— Именно твоего?

— Да, и про мисс Прюэтт ещё.

— Про неё позже. Дамы...

Они оба поднялись со своих мест, приветствуя вошедших в зал леди и обходя стол.

Руди радостно улыбнулся матери, одарившей его ласковым взглядом, и стойко выдержал пронзительный взгляд миссис Гамп, для которой галантно отодвинул стул.

— Добрый вечер, бабушка!

— А он действительно добрый? — подняла бровь Сольвейг Гамп, занимая своё место.

— А разве нет? Вроде бы никто не умер, даже вы, бабуля.

— Укоротить бы тебе язык, внучек!

Ричард, поцеловав жену в висок, бросил на сына предостерегающий взгляд, недвусмысленно приказывая заткнуться.

Рабастан влетел в залу, едва они заняли свои места.

— Опаздываешь, Рабастан! — холодно произнёс глава рода.

Басти бросил на отца нечитаемый взгляд и подошёл к матери поцеловать руку.

— Мама!

— Сынок, я тебе очень рада! — Бастинда Лестрейндж улыбнулась и потрепала его по щеке. — Ты стал ещё выше.

— Да, мама, скоро перегоню Рудольфуса.

— Вполне вероятно, милый.

Басти с улыбкой подошёл к Сольвейг:

— Бабуля! — ей поцелуй достался в щёку. — Мне кажется, или ты расстроена?

— Разумеется, расстроена, Рабастан! Какого Мордреда ты сделал браслеты за один день? Чему я тебя учила? Собственноручно высеку.

— Займи очередь после отца, — Рабастан прямо глянул на Ричарда, занимая место между Руди и Сольвейг.

— Басти, — вкрадчивый голос главы рода заставил Рудольфуса вздрогнуть, а младшего — надменно вздёрнуть подбородок. — Не усугубляй свою участь, сын.

— Кого мы ждём, Ричи? — Бастинда одарила главу семейства строгим взглядом.

— Ты же знаешь, у нас гость, милая, — улыбнулся ей лорд Лестрейндж, отвлекаясь от нахального отпрыска. — Домовик предупредил его, сейчас появится.

Она царственно кивнула и посмотрела на сына:

— Рабастан, прекрати злить отца. А ты, Ричард, угомонись, тем более, у нас гость.

— Я не собираюсь... — вспыхнул её муж, но заканчивать мысль не стал, оборачиваясь к распахнувшимся боковым дверям.

— А вот и царственный полукровка, — фыркнула Сольвейг, — даже не знаю, кого он мне напоминает.

— Мама! — тихо воскликнула Бастинда.

— Да, ты права, дорогая, знаю... Где теперь тот красавчик? Говорят, он сам выстроил тот Нурменгард...

Басти закашлялся, а Рудольфус с трудом сдержал порыв высказать бабуле, что думает о таком сравнении. Он пнул младшего брата под столом и поднял взгляд на гостя, который мог уже слышать их разговоры.

* * *

Санни ожидала увидеть обеденный зал, но это оказался небольшой холл у подножья широкой лестницы, где они смогли лицезреть величественную леди, внезапно появившуюся на мраморных ступенях в вихре аппарации.

— Обожаю Ричарда, — усмехнулась она. — Не врал, что открыл доступ. Здравствуй, Том.

Реддл резко остановился, а Санни, взглянув с любопытством в холодные голубые глаза незнакомки, сразу непроизвольно ахнула, не понимая, откуда взялось это знание:

— Крёстная!

— Здравствуй, Александра, — кивнула та, останавливаясь перед ними. — Не буду лгать, говоря, что рада тебя видеть в такой компании и в таком месте. А главное — в таком виде!

— Леди Блэк, приветствую! — отпустив Санни, Тёмный Лорд протянул элегантной гостье свою руку. — Не ожидал вас здесь встретить.

Руки миссис Блэк не подала, обратив на него сверкающий взгляд.

— Похоже, я отстала от жизни, Том. Плебейские замашки снова в моде? Александра, учти, я не потерплю от тебя нарушений этикета. Руку первой подаёт дама!

— Леди Блэк, — холодно процедил Тёмный Лорд, — обойдёмся без взаимных оскорблений.

— Разумно, Том. Тогда позволь поинтересоваться, как скоро ты намерен просить у лорда Прюэтта руки этой девочки? Или для тебя законы не писаны, и компрометировать юных барышень — обычное дело?

— Леди Блэк!

— Серьёзно, Том? Я тебя разозлила? Проклянёшь? Ко мне, Александра!

— Но ужин... — Санни не смогла противиться, послушно шагнув вперёд, и теперь с растерянностью смотрела на Тома Реддла, прожигающего взглядом бестрепетную представительницу могущественного рода, отвечающую холодным пренебрежением с поистине царственным видом. Хотелось бы знать, кто ещё из лучшей половины рода Блэк так же не боится Волдеморта. Вроде бы у Блэков было много женщин в роду, это позже их всех будто корова языком слизнула. Знать бы ещё имя её крёстной, и почему её подсознание выдаёт такую неполную информацию? — Мистер Реддл сказал...

— Милая, мистер Реддл может говорить что угодно, но в таком виде, без приглашения и без ведома отца, на ужин в благородном доме моя крестница не пойдёт. Дай мне руку, девочка.

— Вальбурга...

— Ах да, Том, совсем не обязательно сообщать моим будущим родственникам о моём визите. Александра, детка, держись крепче. Вот так.

Санни не успела и слова сказать на прощание взбешённому Тёмному Лорду, да и просто побоялась — она ведь не Вальбурга! Почти сразу она ощутила уже привычный вихрь аппарации, который вынес их к домикам Хогсмида.

— Крёстная, простите меня, — тут же попыталась она оправдаться.

— Молчи! Как только твой отец послал мне патронуса, я связалась с ним и узнала подробности. Не могу сказать, что ситуация меня радует. Ещё повезло, что Орион заставил глотнуть зелье удачи и я успела вовремя. Пойдём-ка в "Дервиш и сын", ужином, так и быть, тебя угощу. Там мне всё и расскажешь.

Санни и не знала про этот маленький бар, расположенный на боковой улочке Хогсмида. Да и не было на нём никакой надписи. Небольшое помещение, жарко натопленный камин, седобородый старичок за стойкой и один-единственный стол, с начищенной до блеска столешницей и двумя удобными креслами.

— Приветствую, леди Блэк! — поклонился старик и щёлкнул пальцами. Огонь в камине полыхнул, ещё радостней осветив комнату, а на столе появилось меню в кожаной обложке.

— Как тут уютно, — не удержалась Санни, садясь напротив Вальбурги и разглядывая стены, увешанные пучками трав и маленькими картинами разнообразных животных, или лучше сказать — страшилищ. Подобное она видела в учебнике ЗОТИ за второй курс.

— Мало кто знает об этом месте, — пояснила Вальбурга, снимая перчатки. Она коснулась палочкой меню. — Фирменный ужин с мясом и овощами. Тебе понравится, детка.

Меню исчезло, а Санни во все глаза рассматривала крёстную — до сих пор не могла поверить, что это сама Вальбурга Блэк — мать Сириуса и Регулуса.

— Итак, мисс, как, ради Мерлина, ты умудрилась привлечь к себе внимание этого опасного полукровки? Он позволял себе что-то лишнее?

— Не знаю, нет, — поспешила ответить Санни.

— Джейсон говорил о пророчестве. Том копался в твоих мозгах?

— Да, было больно и страшно, — тут же наябедничала она.

— Понятное дело! Мерзавец! И эти загадочные серьги снимать не заставлял? Ментальная защита, если правильно поняла?

— Ага, это он подарил их в первую встречу.

— Том? Вот ведь жук. Да ещё какой щедрый! Знать бы, к чему это всё.

Она взмахнула палочкой, вызывая патронус в виде грифона.

— Джейсон, мы в Хогсмиде, "Дервиш и сын". Всё в порядке, отзывай эльфов. В школу пройдём камином.

Грифон щелкнул страшным клювом, развернулся, раскрывая крылья, и сделал прыжок прямо в стену, растаяв в воздухе.

На столе появились большие тарелки, наполненные аппетитными кусочками мяса под соусом и горкой тушёных овощей.

— Поешь, — кивнула ей крёстная, — стабилизирует твоё состояние. Такое чувство, что тебя кто-то магией накачал.

— Ага, мистер Реддл, — кивнула Санни, пробуя мясо — оно оказалось невероятно нежным и обалденно вкусным.

— Вот как! И под каким предлогом? Жуй, потом расскажешь, за чаем.

Тарелки опустели очень быстро, появился чай и пирожные. Из стены выплыл призрачный фестрал, Санни едва не подавилась первым же глотком — зрелище было жутковатым.

— Спасибо, Вальбурга, — голосом отца проговорило чудовище. А потом повернуло морду в сторону Санни. — Дочь...

Чудовище вздохнуло очень по-человечески и растаяло.

Глава 23

Руди поднялся вслед за отцом, когда Тёмный Лорд вошёл в обеденный зал, и незаметно дёрнул за рукав Рабастана. Братец промедлил лишь на пару секунд, но тоже встал со своего места.

— Мой друг, — произнёс лорд Лестрейндж, — ничего не случилось?

Отец был прав, лицо мистера Реддла казалось мрачным.

— Спасибо, Дикон, просто нашёл в том фолианте нечто интересное. Ты позволишь забрать эту книгу для изучения, или, может, копию сделать возможно? — Реддл поклонился дамам, прежде чем занять место по левую руку от хозяина дома: — Приветствую вас, леди.

Бастинда кивнула:

— Добрый вечер, Том. Что за фолиант, вы нам не расскажете?

— Это и есть копия, Том, — Ричард с интересом глядел на гостя, — конечно, ты можешь забрать.

Сольвейг же фыркнула, заставив отца чуть поморщиться.

— Эта информация касается завоевания мира, Том? — спросила старая леди. — Или отдельно взятой страны?

Руди досадливо вздохнул. На обожаемую бабушку хотелось наложить Силенцио; жаль, что по этикету такое может сделать лишь глава рода, а отец ни за что не пойдёт против Сольвейг. Скорее уж наследнику достанется.

— Я вас бесконечно уважаю, леди Сольвейг, — мистер Реддл устало поглядел на старушку, — но не спешите мне приписывать амбиции Гриндевальда. Я на своей шкуре испытал последствия этих амбиций, будучи мальчишкой. И вы тоже, насколько я понимаю, не от хорошей жизни сбежали тогда на туманный Альбион. Ни я, ни вы не хотим повторения подобного ужаса. Так почему же вы лишаете меня права на обычные человеческие чувства?

— О, кто-то сумел задеть ваши чувства, Том? — насмешливо осведомилась Сольвейг.

— Вы, леди, делаете это постоянно. Может быть, мне надлежит попросить вашей руки, чтобы это напоминало обычную семейную размолвку?

— Не стоит, Том, я вам откажу, — снисходительно ответила ведьма, — боюсь, вы не дотягиваете до викингов, способных произвести на меня впечатление.

— А кто дотягивает? — Том даже подался вперёд, впиваясь глазами в старую леди. — Неужели не можете забыть своего ненаглядного Геллерта? Под каким, интересно, предлогом, вы отказали ему? Не поделитесь?

— Нет, Том, не поделюсь. Смирись.

— А мне и не нужно. В точности представляю! Хотите, леди, я достану его вам из Нурменгарда?

— Ты настолько могущественен, Том? Или настолько безумен?

— Довольно, прошу вас, — тихо произнесла Бастинда.

Рудольфус вздохнул — маму услышали, так было всегда. Он искренне верил, что Реддл сможет достать Гриндевальда, если захочет. Это и пугало, и восхищало одновременно.

— Спасибо за комплимент, леди Сольвейг, — проговорил Том уже спокойно. — Ричард, ты говорил, что ждёшь гостью. Кого-то из Блэков?

— Вальбурга Блэк собиралась навестить, — кивнул лорд Лестрейндж. — Дорогая?

— О, мы её ждали, — откликнулась Бастинда. — Но она прислала весточку, что семейные дела не позволяют ей насладиться вашим обществом.

— Вот оно как, — холодно откликнулся Реддл, но тут же пояснил доверительно: — Жаль, хотел возобновить знакомство. Помнится, когда мы вместе заканчивали Хогвартс, Вальбурга была очень интересной... леди, — и Лорд посмотрел прямо на Руди. — Кстати о Блэках. Рудольфус, всё забываю поинтересоваться, когда ты представишь мне свою невесту? Мисс Беллатрикс Блэк, говорят, очень умна и настоящая красавица.

— Это так, — чуть склонил голову Руди. Нехорошее чувство в груди заставило его напрячься. — Полагаю, на каникулах мы будем...

— Вам так интересны чужие невесты или персонально мисс Блэк? — перебила внука Сольвейг, обращаясь к Реддлу.

Тот обаятельно улыбнулся старой ведьме:

— И чужие женихи тоже, леди Гамп! Вопрос о Геллерте в силе.

— Поберегите свои силы, молодой человек, — взгляд Сольвейг стал холодным. — Вы, видимо, даже не представляете, о ком говорите с такой лёгкостью. Если вы серьёзно думаете, что могли бы справиться с монстром, построившим Нурменгард, то мне вас искренне жаль.

— А его вам не жаль, леди?

— Нисколько!

— Почему же не убили? У вас, как ни у кого, был шанс.

Сольвейг метнула на Тёмного Лорда изумлённый взгляд и рассмеялась. Только от её смеха у Рудольфуса кровь заледенела. "Веселье" оборвалось так же резко.

— Будь моя воля, Том, лично пустила бы ему Аваду в лоб. Как жаль, что я не сделала это тогда, когда Гриндевальд был ещё улыбчивым парнем и стоял передо мной на коленях. Позже у меня уже не было шансов против него. Он быстро учился и стал практически непобедим, — Сольвейг встряхнула головой и вдруг очень ласково улыбнулась Реддлу. — И возможно, когда-нибудь я буду так думать про вас, Том. Что упустила шанс заавадить вас на ужине в доме моего зятя. Кто знает, кем станете вы для бедной Великобритании.

Если бы Руди не знал, какой сильный маг Тёмный Лорд, он бы мог подумать, что тот испугался. Бледность Реддла после речи бабули бросалась в глаза.

— Я не он, — тихо произнёс Том.

— Пока нет, — кивнула Сольвейг.

И было чувство, что для этих двоих не существует ни остальных членов семьи, ни роскошного столового зала.

— Все проголодались, я думаю! — громко произнёс отец и щёлкнул пальцами. Блюда на столе тотчас наполнились разнообразными яствами.

Рудольфус выдохнул, ощущая, как напряжение покидает тело.

Обычно стол накрывали девушки-помощницы из семей вассалов, но сегодня, видимо, отец решил ускорить процесс или избавиться от лишних ушей и глаз.

Руди думал о Бель и о её странной тяге к знакомству с мистером Реддлом. Или это в свете интереса Тома её тяга к Лорду кажется странной? Руди запутался. Он восхищался Реддлом, его силой, мощью, живым умом, пониманием самых тайных побуждений и стремлений своих соратников, знаниями, наконец. Такими знаниями, которые даже в библиотеке Лестрейндж-мэнора не найти. А может, и в знаменитой библиотеке Блэков. Но не напрасно ли он все это рассказывает невесте, вдохновляясь от её неподдельного интереса? Не грозит ли знакомство Беллатрикс с Тёмным Лордом большими проблемами? Ведь Лорд, ко всему прочему, ещё и красив, и его сумасшедшему обаянию, судя по всему, может противостоять только Сольвейг.

-...Рабастан?

Руди встрепенулся, услышав имя брата из уст своего кумира, почувствовал, как напрягся рядом Басти и сильно пожалел, что думал о постороннем.

— Ещё нет, — братишка сжал вилку и повозил кусочком мяса по тарелке. Было понятно, что почти ничего не съел. Но оно и к лучшему. — Мне не так везёт, как моему брату.

— Слышал о твоей клятве, — сочувственно произнёс Реддл, — нелегко тебе придётся.

Рабастан вспыхнул, и Рудольфусу пришлось с силой пнуть его в голень. Басти зашипел, но ответил вежливо:

— Я не намерен её нарушать, сэр.

Лорд Лестрейндж закашлялся. Бастинда с тревогой взглянула на младшенького, а бабуля, конечно, не смогла промолчать:

— И что вам за дело, Том, до клятв моего внука? Ричард, ты во все семейные дела посвящаешь посторонних?

Ричард молча улыбнулся старой карге и отсалютовал бокалом.

Тёмный Лорд поморщился:

— Эту семейную тайну, леди Гамп, я узнал вовсе не от вашего зятя. К сожалению, дуэль имела резонанс, и обсуждение в кабаках и прочих местах вызвало немало толков в начале лета. Вы можете не верить, но я принимаю близко к сердцу благополучие семьи моего друга.

— Почему же. Я верю, — усмехнулась ведьма.

— Отец этого молодого мага, кажется, был вашим однокурсником? — спросила Бастинда.

— Нет, дорогая, — улыбнулся ей Ричард. — Лорд Монтегю выпустился из Хогвартса года на три раньше нас.

— Собственноручно удавила бы этого никчёмного Монтегю, — пожала плечом Сольвейг, и Руди впервые готов был с ней согласиться.

— Которого? — усмехнулся Том. — Лорда или наследника?

— Обоих! А вам, Том, не к лицу передавать сплетни.

Рудольфус уткнулся взглядом в свою тарелку, скрывая замешательство. Стоило помнить, что от Сольвейг ждать хороших манер по отношению к гостю — по крайней мере, наивно.

Реддл рассмеялся.

— Я восхищаюсь вами, леди Гамп, — произнёс он.

— Взаимно, Том, — промурлыкала ведьма. — Восхищаюсь вашей наглостью, дерзостью и незамутнённым эгоизмом. Ваше здоровье!

— За тебя, Том, — тут же поддержал тост Ричард.

Это было невыносимо, но Руди тоже поднял свой бокал. А потом просто встал и откланялся, сославшись на плохое самочувствие.

Басти вскочил вслед за ним.

— Я пригляжу за братом, отец? — нахально блестя глазами, спросил он.

— Ступайте, — махнул рукой лорд Лестрейндж.

Бастинда проводила сыновей тревожным взглядом и улыбнулась гостю.

— Вы сейчас гостите у Малфоев, Том?

Ответа они с братом уже не услышали.

— Ты что творишь? — набросился Рудольфус на младшего, едва они оказались в коридоре.

— Это ты, идиот, всё испортил, — равнодушно ответил Басти, уходя вперёд.

Руди его догнал.

— Я готов был убивать.

— Бабуля всё правильно говорила. Ничего ты не понимаешь!

— Зато ты самый умный!

— Не надо так беситься, Руди, бабушка Сольвейг как минимум жизнь прожила.

— Не понимаю, как отец это терпит!

— Он не терпит, — фыркнул Басти, — он наслаждается.

Руди скрипнул зубами.

До покоев Рабастана они дошли в молчании.

— Мне кажется, ты нервничаешь больше меня, — Рабастан застыл в дверях своих покоев.

— Зато ты, Басти, дивно спокоен, — не поддержал Руди шутливый тон. — Уже ничего не волнует?

— А ты как думаешь?! — дверь с грохотом захлопнулась перед оставшимся в одиночестве наследником.

Выругавшись сквозь зубы на свою несдержанность — уж мог бы понять, что равнодушие брата было напускным, — Руди отправился в свои комнаты. И сразу уселся писать эссе по защите, это лучше всего успокаивало нервы. Робертс очень строго относился к выполнению заданных эссе и скидку не делал никому, даже Рудольфусу — напротив, поблажек сыну сюзерена было меньше, чем кому-либо. И спорить бессмысленно, ответ всегда один — наследник древнего рода должен знать и уметь гораздо больше, чем тот же Флинт или даже Рабастан.

Около одиннадцати вечера рядом со столом появился домовик отца.

— Хозяин просит молодого господина спуститься в конюшню, — пропищал тот.

— Уже? — Рудольфус вскочил, ощущая, как бешено забилось сердце. Какой же он придурок, вместо того, чтобы поговорить с отцом и, может, как-то облегчить участь Рабастана, занимался дурацким эссе, словно другого времени было не найти. Ожидавшему домовику он резко бросил: — Скоро буду!

Эльф кивнул и бесшумно исчез.

На самом деле, конюшни давно сменили своё предназначение, только дальняя часть содержала несколько породистых лошадей. Другое крыло было предназначено для прирученных гиппогрифов, а центральное помещение переоборудовано во что-то вроде склада — по стенам было развешано немало всяких полезных вещей и инструментов — в том числе, для наказаний, подобных сегодняшнему. Будь это кто-то из вассалов, так обязательно зрителей было бы много, а для Рабастана пригласили только его.

Руди едва вошёл, сразу нашёл глазами брата. Басти, раздевшись по пояс, подтягивался на перекладине, и, видимо, уже какое-то время, так как обнажённый торс блестел от пота.

— Привет, — кивнул он, спрыгивая на устланный свежей соломой пол. — Спасибо, что пришёл.

— Я же обещал.

Отец, шагнув внутрь помещения со стороны реальных конюшен, заставил их замолчать.

Он молча подошёл к Рабастану, вытянувшемуся в струнку.

— Согласен ли ты с наказанием, сын?

— Я ещё не слышал, каким оно будет, — дерзко ответил Басти, ломая ритуал.

Рудольфус всегда сразу отвечал, что согласен. Глаза отца предсказуемо сузились. Не отрывая взгляда от младшего сына, он взмахом руки призвал к себе тонкую плеть, послушно влетевшую в его ладонь.

— Хорошо, я скажу тебе. Но сначала хочу услышать, что ты помнишь о последнем предупреждении.

— Что ещё одно ослушание, и я получу за всё, — напряжённо ответил Басти, — за дуэли тоже.

— Молодец. Тогда ты поймёшь, почему твоим наказанием будет двадцать ударов плетью. Не так ли?

Рудольфус мысленно ахнул и подался вперёд, но отец сделал знак не шевелиться, пришлось замереть.

— Понимаю, — с напускным равнодушием ответил Басти. — Добавьте ещё пять, отец, и верните меня в Хогвартс!

— Это сейчас не обсуждается, — холодно ответил Ричард, хлестнув плетью по своим сапогам. — Но пять ударов, так и быть, добавлю.

Рабастан только презрительно усмехнулся в лицо отцу и зашагал к стене сам, без приказа.

— Нет! — всё же вырвалось у Рудольфуса, когда брат приложил ладони к стене и кожаные петли сами охватили запястья.

— Перечишь? — тяжело посмотрел на него отец.

— Слишком много, — сквозь зубы проговорил Рудольфус. — Отец, я прошу...

— Сколько ты ему оставишь, сынок? — вдруг как-то очень ласково осведомился Ричард, с интересом к нему повернувшись.

Это было ещё более пугающе, но показывать слабину не стоило. Басти сумел парой слов достаточно завести главу рода.

— Десяти вполне достаточно, — хрипло проговорил Руди.

Отец покачал головой.

— Двенадцать.

Лорд Лестрейндж смерил его нечитаемым взглядом:

— И это всё?

Рудольфусу ничего не оставалось. Одним движением он опустился перед отцом на колени, поднял голову и почти прошептал:

— Остальное прошу оставить мне. Клянусь магией, что предлагаю себя добровольно, полностью понимая и принимая назначенное вами наказание.

Полыхнуло белым.

Он видел краем глаза, как дёрнулся у стены Рабастан, но не мог оторвать взгляда от отца.

Ричард смотрел холодно.

— Так и стой, — бросил он отрывисто, не сказав ни слова о том, что принимает жертву наследника.

Рудольфус понимал, что только разозлил отца своим вмешательством, и хотел бросить взгляд на брата, мысленно прося у него прощения, однако не смог повернуть головы. Он мысленно застонал, поняв, что отец невербально его обездвижил — всю верхнюю часть туловища, ноги он ощущал хорошо, особенно мелкие камешки под правым коленом, но сменить положение не мог. Теперь он не видел ни отца, ни Басти. И это было ещё большей пыткой, чем если бы смотрел.

Первый свист плётки ударил по нервам, Руди бы дёрнулся, услышав шипение брата, если бы мог. Значит, Силенцио наложено не было.

Второй свист и звук рассекаемой кожи, Рудольфус попытался скинуть заклятие, но ничего не получилось. От сильно бьющегося в ушах сердца он не слышал третьего удара, только короткий стон брата, тут же замолчавшего.

"Кричи, Басти!" — мысленно взмолился Рудольфус и прикусил язык, остававшийся подвижным, услышав четвёртый удар. Тяжёлое дыхание брата слышно было даже отсюда. Рудольфус представлял красные полосы на его спине и, напрягая все силы, попробовал повернуть голову.

Не вышло.

Пятый удар, шестой, седьмой. Басти дышит уже с хрипами, но молчит. Какой же придурок!

Восьмой удар — непонятно, что громче, свисты в дыхании Рабастана или в резких взмахах плети.

Девятый. От желания побороть заклинание у Рудольфуса потемнело в глазах. Тщетно.

Десятый. Рабастан застонал. Хрипло, яростно, но опять оборвал себя сам.

Одиннадцать. Руди ощутил, как впиваются ногти в ладони. Короткий вскрик брата заставил зажмуриться.

Двенадцать. Опять сдавленный крик. А потом ничего! Ни звука со стороны брата, даже дыхания не слышно. Или Руди оглох от отчаяния и бессилия? Или всё кончено, и его клятву приняли.

— Вставай, — коротко приказал отец. — Забери его и вернёшься сюда через час.

Не дослушав, Руди в несколько прыжков оказался возле обмякшего тела брата. Спина показалась одной кровоточащей раной. Понятно стало, что он просто потерял сознание и теперь безвольно висел на железных цепях, крепившихся к стене. Руди быстро расстегнул кожаные браслеты, оплетавшие запястья, и подхватил ставшее тяжёлым тело, стараясь не касаться спины. Брат громко застонал, приходя в себя. Лицо Басти было страшным: лопнувшие сосуды глаз, прокушенные губы, дорожки от слез на щеках и кровавые — на подбородке.

— Ты как вампир, — усмехнулся он, хотя хотелось выть.

— Сам ты... — прохрипел Рабастан, глядя мутным взглядом. — Я так устал, Руди.

Оглянувшись и убедившись, что отец ушёл, Рудольфус вызвал своего домовика и приказал перенести их в комнату брата. Тот опять потерял сознание, прошептав имя этой девчонки, Прюэтт.

Знала бы она...

Уложив Рабастана на постель лицом вниз, Рудольфус бережно повернул его голову на бок и принялся быстро командовать двумя домовиками. Эльф Рабастана был бы один бесполезен, так как смотрел на хозяина полными слёз глазами и сжимал у груди кулачки. Но, глядя на деятельного эльфа Рудольфуса, тоже взял себя в руки. Они слаженно подносили нужные зелья, меняли влажные прохладные примочки и воду в тазике, быстро окрашивающуюся в красный цвет.

Применять заклинания было опасно. Да и нельзя в течение получаса после наказания. Приходилось обходиться слабенькими зельями, — наверное, от магловских поделок и то толку было бы больше, — да холодной водой. Басти снова пришёл в себя и громко застонал. Руди удалось влить ему в глотку обезболивающее. Брат тихонечко хныкал, не пытаясь говорить, и от этого звука у Рудольфуса дрожали руки. Решившись, он влил в измученного брата ещё и хорошую дозу снотворного. Басти почти сразу отключился и чуть слышно засопел, больше не мешая работе по его лечению. Когда вышли полчаса, кровь почти удалось остановить, открыв взору неровные и посиневшие края длинных уродливых рубцов. Чувствуя усталость во всём теле, Рудольфус выпрямился и достал палочку.

Сначала диагностика. Порадовало, что рёбра и внутренние органы целы, отец был аккуратен. Первым делом Руди занялся головой, заставив домовика бережно приподнять её над подушкой. Несколько взмахов палочкой, и кожа очистилась, лицо перестало напоминать жуткую маску, вновь становясь красивым, но ужасно бледным.

С рубцами было куда сложнее. Можно сделать, что не останется ни следа, разве что боль, гораздо меньшую, но тягучую, убрать не получится. Будет ощущаться ещё несколько дней. Так всегда было у самого Рудольфуса. Чтобы наказание помнилось. Ему спину залечивал всегда Робертс. А сегодня будет некому.

С каждым шрамом приходилось возиться по нескольку минут, а там, где они пересекались — ещё дольше, а времени катастрофически не хватало. Он понимал, что не успеет залечить всё до истечения часа, понимал, что не посмеет ослушаться отца, и несколько шрамов останутся на спине брата навсегда. Потому что после разговора с отцом ему бы до комнаты добраться, а утром будет поздно, да и не сможет он встать, если лорд Лестрейндж его так же исполосует.

— Отойди, — Руди резко обернулся к толкнувшей его в сторону Сольвейг.

Пришлось подчиниться, надо же, а он и не заметил, как бабуля вошла, осталось только с удивлением смотреть, как вредная ведьма что-то шепчет, склоняясь над уродливыми шрамами. А потом и вовсе распахнуть глаза — без палочки под руками бабули прямо на глазах стягивалась кожа.

Яростно оглянувшись, старая ведьма прошипела, напомнив о времени:

— Пошёл прочь! Отец ждать не станет.

И откуда прознала?

Забыв об аппарации, Руди бросился из комнаты, спустился по лестнице, прыгая через две ступеньки, и опомнился только в холле, спешно аппарируя к дверям конюшни.

— Пришёл? — отец хмуро глянул, поднимаясь из наколдованного кресла, и щелчком пальцев превратил его обратно в колченогий табурет. В руках у него был тот самый хлыст — недавний портключ с резной рукояткой и красивым плетением. Завязанный на кончике узелок обещал изощрённое удовольствие. — К стене!

Руди быстро сдёрнул с себя мантию и рубаху, бросив их прямо на землю, и приложил ладони к шершавой поверхности стены. Казалось, что он проделывал это уже много раз, а не дважды, как было на самом деле. Кожаные браслеты мягко оплели запястья. Чуть влажные, они напомнили, что он совсем не проверил запястья у Рабастана. Одна надежда, что бабуля знает, что делает.

Он расслабился, вспоминая науку Нотта, и жалея, что не догадался нормально подготовить брата. Удар всё равно обрушился неожиданно, заставив дрожать и кусать губы. После шестого удара в голове почти привычно затуманилось. Воздух с болью выходил из лёгких. Кричать он не будет. Не сегодня. Разве что... На двенадцатом ударе он так сжимал зубы, что казалось — они раскрошатся в пыль, но не проронил ни звука.

А больше ударов не было, и, решившись оглянуться, он понял, что и отца тоже нет. Пришло понимание, что ударов было только двенадцать, на один меньше — он просто не мог сбиться со счёта. Неужели отец пожалел его? Руди заметил отброшенный в сторону кнут с резной рукояткой и слабо улыбнулся, внезапно ощутив сочувствие к главе рода. И только тогда позволил себе повиснуть на цепях, отдавая дань головокружению и изматывающей жгучей боли в истерзанной спине.

— Эй, эй, парень, ну-ка вставай! — знакомый голос заставил распахнуть глаза.

— Магнус? — Руди кое-как попробовал выровняться на дрожащих ногах и с трудом разлепил опухшие губы. — Откуда?

— Ужинал у вашего звездочёта Робертса, он предложил покататься на его личном гиппогрифе. А тут ты, такой красивый. Выпей-ка!

Холодное пойло из фляжки обожгло горло, принося слабое, но облегчение. Жизнь налаживалась.

Нотт уже снял петли и закинул его руку себе на плечо.

— Стоишь? А идти сможешь?

Руди насмешливо скривился. Боль мешала сосредоточиться и сводила с ума. Он и шага ступить не сможет.

— Понятно. Домовика зови!

— Я не смогу... тебя... пригласить... к себе...

— Да знаю я. Отправимся в дом Антуана, там и посмотрим.

Рудольфус смог только согласно закрыть веки и позорно повиснуть на крепком плече. Рубцы, конечно, останутся, Магнус с лечебной магией не слишком дружен. Но это ерунда. Главное — на душе стало легче, как ни странно.

Пришлось Нотту звать эльфийку Робертса. Та появилась, хоть и ворчала что-то про наглых гостей, перенесла обоих в дом и даже подготовила ванну с гелем по рецепту Нотта.

Раздеться сам Руди не смог и от помощи отказался, погрузившись в желейную массу прямо в брюках. Только ботинки скинул кое-как.

Облегчение накатило сразу, что-то упругое не давало спине коснуться дна. Хотелось закрыть глаза и отдаться одуряющему чувству облегчения.

— Постарайся не спать, — окликнул его Нотт. — Я скоро вернусь. Надеюсь, не один.

— Эй, — слабо запротестовал Руди, — полчаса нельзя колдовать, семейная магия, так что не спеши.

— Да помню я, Робертс говорил как-то. Жди, и не смей спать! Песни пой, если невмоготу.

Он честно старался не спать, но глаза сами собой закрывались. Спину кололо, иногда охватывал озноб, потом становилось жарко, но сильной боли больше не было.

И всего-то на минутку закрыл глаза.

— Паршивец, — сквозь дремоту голос Нотта казался далёким и нереальным, — Ванесса, так он не чувствует боли. Попробуешь здесь посмотреть, или перенести в комнату?

— Магнус, ты сводишь меня с ума! — ответил патрону приятный женский голос. — Конечно, в комнату, только смой с него эту гадость и раздень, будь так добр.

С ним что-то делали, и это было приятно. Потом Руди ощутил под собой мягкую перину и с блаженством уткнулся в пахнущую свежесрезанной травой подушку.

Спину приятно пощипывало, слышался мелодичный женский голос, что-то говорил Магнус, а сознание подкидывало картины с Беллатрикс, глядящей укоризненно и в то же время весело. "Ну что? — спрашивала она. — Устал? Хочешь спать?". И он соглашался, что да, хочет. И даже признался ей в любви, заслужив в ответ обычное: "И я". И, счастливый, провалился в сон.

* * *

— Целитель Уайнскотт, благодарю, что разрешили воспользоваться вашим камином!

— Для вас просто Мёрфиус, дорогая Вальбурга. К чему церемонии.

— Не при крестнице же, — хмыкнула леди Блэк.

— Ну что вы, мисс Прюэтт мне уже почти как родственница, правда, деточка?

— Боюсь, что я слишком часто у вас гостила, — улыбнулась Санни.

Распрощалась с крёстной и целителем и поспешила в свои комнаты. Возвращалась не с пустыми руками. Вальбурга на прощание вручила подарок, который не смогла передать на день рождения. Объяснила, что книга по чарам настолько ценная и ветхая, что доверить совам было бы опасно, так же как и передать через кого-то. Сов, бывает, убивают, а доверенное лицо могло само заинтересоваться раритетом.

Санни успела заглянуть внутрь книги и понять, что получила настоящее сокровище.

"Для имеющих дар, но колеблющихся духом, стоя перед выбором и многообразием направлений", — так была озаглавлена вводная статья. Это как раз её случай!

Но сначала предстояло решить, что делать с приказом Лорда Волдеморта. Посылать ему книги или нарушить приказ — даже вопроса не стояло. Никуда не денется, пошлёт. А вот как это сделать — непонятно.

Отчаянно хотелось совета кого-нибудь проницательного и мудрого. Вальбурга была для неё слишком ещё незнакомой, так что спросить совета у неё Санни поостереглась.

Профессор Робертс знает про книги, но куда-то исчез ещё в пятницу. Отцу рассказывать страшно. Как объяснить свою находку?

И, тем не менее, пора взглянуть правде в глаза: нельзя и дальше так дискредитировать семью, прося помощи у кого-то другого. Отец, как минимум, очень умный и, несомненно, её любит. И если кому-то и есть дело до её проблем, то это ему.

Придя к такому не слишком утешительному выводу, Санни села за письмо, решив писать правду, насколько это только возможно.

"Здравствуйте, папа! Сегодня меня призвал Тёмный Лорд. Насколько я поняла, встреча состоялась в доме Лестрейнджей. Мистер Реддл планировал после приватной беседы совместное посещение ужина, но крёстная успела перехватить меня, после чего увела из их дома. Но вы это всё, верно, уже знаете.

Я расскажу вам о разговоре с Тёмным Лордом. Речь пойдёт о будущем, откуда каким-то неведомым образом в наше время попало несколько книг, описывающих в художественном стиле всё, что будет происходить в магическом мире Великобритании с тысяча девятьсот восьмидесятого года по тысяча девятьсот девяносто седьмой. Предупреждая Ваш вопрос, каким образом эти книги оказались у меня, изложу предшествующие события. Это странная история. Я нашла Выручай-комнату, ходила возле неё, надеясь получить какие-то ответы, и передо мной открылась небольшая комната с этими книгами. Я не все прочла, на английском были только две последних, остальное на русском — я немного его знаю, пыталась когда-то учить. Но главное — многое в книгах меня испугало. Возможно, Тёмный Лорд увидел эти книги в моей голове. Он приказал нынче же вечером прислать ему все семь книг, копии которых я успела сделать. Копии, потому что вынести из Выручай-комнаты что-либо оказалось невозможно. Я сделала две копии, отец. Сама не знаю зачем. И посылаю оба комплекта вам. Если вы решите, что это опасно, не отсылайте это Тёмному Лорду. Я не думаю, что он накажет меня как-то страшно. Мне кажется, что почему-то он пока дорожит мной. Но если решите, что можно, пожалуйста, отошлите ему как-нибудь один комплект до полуночи. Он велел воспользоваться услугами эльфа Лестрейнджей, но я думаю, что это не самое главное условие.

И ещё. Пока я сидела с Вальбургой в таверне, я вертела на пальце то кольцо, что сработало как порт-ключ. И так мне захотелось от него избавиться, что оно свалилось с моего пальца. Я также посылаю его вам, папа. Решите сами, что с ним делать. И я могу попробовать так же избавиться от серёг. Если вы скажете. Только надевать их было больно до слёз, и без вашего совета я пока поостерегусь это делать.

Люблю вас больше всех на свете. Ваша дочь, Александра".

Санни решительно запечатала письмо, боясь его перечитывать. Кольцо осталось внутри конверта.

Когда патронус отца так грустно вздохнул в той маленькой таверне, стало до ужаса жалко, что она расстраивает обретённого в этом мире отца, которого уже успела полюбить. Обидно, что из-за какого-то кольца бессильна сопротивляться Тёмному Лорду, практически став его марионеткой. И так захотелось от него избавиться, что вдруг ощутила страшную боль в пальце, а на стол упало маленькое золотое колечко.

— Что это? — с любопытством спросила Вальбурга.

— Если бы я знала! — с чувством ответила Санни. — Это подарок. Это оно перенесло меня сегодня к Лестрейнджам.

— Даже так, — Вальбурга задумчиво поглядела на кольцо. — Ну что ж, детка. Тебе повезло. Если кто и смог бы разобраться с этим артефактом, то только твой отец. Ну а теперь прекрати унывать и посмотри, что крёстная приберегла для тебя в подарок. Знаю, что ты раньше не очень любила учиться, но и до меня дошли слухи о твоей успеваемости в этом году. А когда Джейсон рассказал мне про Дар — разумеется, под обетом, не пугайся так — мне стало сразу понятно, откуда корни растут. Так что бери, и пусть она поможет тебе. Этой книге больше пяти веков, единственный экземпляр, на ней чары против копирования, так что будь осторожна. Детка, я очень горжусь тобой!

Санни была сильно удивлена, и вовсе не подарком, за который, конечно, была благодарна. Её потрясло спокойное, или даже равнодушное замечание Вальбурги: "если кто смог бы разобраться, то только твой отец". Словно это вообще не подлежало сомнению. Словно об этом известно всем. Так кто же такой Джейсон Прюэтт, её отец? Что ей повезло — и так понятно, о таком отце можно было только мечтать. Но ведь он ещё и маг, и, видимо, не простой, раз ему по зубам артефакт самого Тёмного Лорда. Похоже, Вальбурга даже не сомневалась, что Санни покажет ему кольцо. Ей безумно захотелось тогда расспросить хоть кого-нибудь, чтобы рассказали ей о родителях, но это будет выглядеть не просто странно, а опасно. Кто же должен о нём знать, как не его родная дочь.

— Лакки!

Домовушка явилась мгновенно. Опухшие заплаканные большие глаза смотрели на хозяйку виновато.

— Я всё испортила?

— Ну что ты, Лакки! — удивилась девушка, погладив большую голову, — ты умница! Всё правильно сделала!

Домовушка просияла.

— Я ужасно боялась Оскара! — затараторила она. — Пока мы ждали вас под деревом, он та-а-а-ак на меня смотрел! А я ничего! Что мне его взгляды! А потом его призвали, а мне велели возвращаться к вам. Я всё ждала и ждала.

— Послушай, — Санни быстро паковала на своей кровати оба комплекта скопированных книг. — Я знаю, что тебе это не нравится, но придётся сейчас кое-что перенести моему отцу. Это срочно, Лакки!

Домовушка расширила глаза.

— Лакки очень боится лорда Прюэтта, но Лакки всё сделает. И Лакки совершенно наплевать на Оскара и его взгляды!

— Ну вот, не волнуйся так. Опять заговорила в третьем лице, а ведь нормально общалась, — Санни поставила на табурет две увязанных стопки тетрадей и протянула домовушке письмо. — Лично в руки отцу!

— Я поняла, — Лакки ловко запихнула под одежду стопку тетрадей, и снаружи ничего не изменилось, за ней последовала вторая. Было такое чувство, что внутри у этих эльфов бездонный карман.

Письмо домовушка бережно прижала к груди, и оно тоже исчезло.

— Ну давай же, Лакки, — поторопила её Санни.

Эльфийка улыбнулась и исчезла.

Санни рухнула на кровать, но тут же вскочила. Ей срочно нужно найти Рудольфуса и высказать ему все, что думает о его методах выслужиться перед Тёмным Лордом. Идея была так себе, но хотелось верить, что Руди хорошо к ней относится. Судя по времени, ужин только-только закончился. А ведь вполне могли столкнуться с ним у выхода из Большого зала.

Была, конечно, опасность встретить Рабастана, от мысли о котором сердце сбивалось с ритма, но Санни отогнала её. Не до нежных чувств ей сейчас.

Ей повезло, школьники группами и поодиночке как раз покидали Большой зал. И знакомых слизеринцев она быстро отыскала взглядом.

— Флинт, привет, — подлетела к ним. — А где Рудольфус?

Квинтус Флинт смерил её насмешливым взглядом.

— Зачем тебе Рудольфус, Санни, когда есть я?

— Не слушай его, — оттолкнула парня Валери Нотт, — привет, Санни. Рудольфуса отец домой забрал на несколько дней. Теперь Беллатрикс за него. Что-то важное?

— Э-э, — Санни растерянно посмотрела на мальчишку, которого Валери держала за руку. Ей показалось, что он маловат даже для первокурсника. — Да нет, ничего срочного. Привет, малыш.

Поздоровалась, конечно, раз уж мальчик так пристально её рассматривает.

— Я уже не малыш, — черноволосый ребёнок вскинул подбородок. Новенькая мантия с эмблемой Слизерина смотрелось на нём здорово.

— Познакомься, дружок, — развеселилась Валери. — Это Александра Прюэтт. И хоть она с Гриффиндора, но нормальная девчонка.

— Привет, мисс Прюэтт! — серьёзно ответил чудо-ребёнок, ужасно кого-то напоминавший, протягивая ей руку. — Я Северус. Северус Снейп. Пока моя мама в больнице, я буду тут жить.

— Зови меня Санни, — девушка осторожно пожала его руку и вздрогнула. — Как ты сказал?

К счастью, ребёнок её не понял.

— Я буду тут жить, — доверительно повторил он. И добавил, хмурясь: — Профессор Робертс друг моей мамы. Вот у него.

— Пойдём, Северус, — потянула его за руку Валери, — мы покажем тебе Астрономическую башню. Санни, если хочешь, пойдём с нами.

Она покачала головой, глядя им вслед. Мальчик доверчиво держал за руки Флинта и Валери, и дважды обернулся, чтобы поглядеть на Санни.

Северус Снейп! Подумать только. У Робертса будет жить! Ну конечно, как сразу не поняла! Мальчишка — просто копия профессора ЗОТИ, даже улыбается так же уголками губ. И этот прямой взгляд.

Неужели сын? Это надо было обдумать получше, что-то такое было с этим связано.

Погружённая в свои мысли, Санни вернулась к себе в комнату. Лакки уже её ждала. На столе красовались три пирожных и свежезаваренный чай.

— Что сказал отец? — забывая обо всём остальном, быстро спросила Санни.

— Он сказал: "О Мерлин и его дракон! За что?", — радостно сообщила Лакки, подвигая к опустившейся на стул хозяйке чашечку чая. — А потом мне велели молчать, пока ваш отец читает письмо. Хозяйка Санни, он так улыбался, когда его читал, а потом хмурился, а потом снова улыбался. Три раза читал, я видела! Оскар был возмущён, что я стою к лорду так близко, но ничего не мог сделать. Он-то вдали стоял, да ещё под невидимостью от людей.

— А дальше, Лакки!!! — поторопила Санни.

— А дальше он вытряхнул на стол кольцо и стал над ним колдовать. Это было так красиво! Разноцветные чары сплетались и расплетались. А потом всё это вспыхнуло, а плетение чар стало светлее и ярче, они закручивались и тонули в кольце. Потом всё погасло. Лорд положил кольцо обратно в конверт и велел вам сразу надеть его снова. Вот оно.

Домовушка извлекла из воздуха конверт и протянула хозяйке.

Санни вытряхнула кольцо на ладонь, не увидела в нём ничего нового, но послушно надела на тот же палец. По телу от кольца пробежала волна тепла. Это было приятно, а главное — сразу полегчало на душе.

— И ещё он сказал, что ни под каким видом нельзя снимать серьги.

— А книги, Лакки? Про них он сказал что-нибудь?

— Он нехорошо выругался, — потупилась домовушка. — Мне такое слышать ещё не приходилось. А потом вызвал вдову вассала Мирко, которая нянчила вас в детстве. Он так и сказал Оскару, когда его посылал. Только эта вдова могла понять тот язык — русский, которым написаны эти книги. Лорд Прюэтт сказал, что ответ вам даст через два часа. Мне велено к этому времени прибыть к нему.

Надо же — русский язык знала её няня! Сообщение отцу про знание языка теперь выглядело не так подозрительно. Удивительные шутки у её новой судьбы. Но грех жаловаться. Санни вызвала Темпус и поняла, что к десяти вечера уже что-то решится.

— Спасибо, Лакки! Ты умница! Нет, я не хочу чай. Давай потом, когда отец даст ответ.

— Конечно, хозяйка Санни.

На самом деле было боязно, что отец все же не разрешит отдавать книги Волдеморту. И что может сделать в ответ Тёмный Лорд? Опять похитит её? Будет мучить Круциатусом? Впрочем, заранее волноваться было глупо.

До отбоя, который по-прежнему был в одиннадцать вечера, оставалось ещё три часа. Самое время наведаться в библиотеку и поискать что-то о выпускниках Хогвартса. Может, и про отца что-то узнает таким образом.

Подбежал Монстрик и ловко вскарабкался к ней на колени, цепляясь острыми коготками. Пирожное обнюхал, поморщился, но крем весь слизал. Сама Санни есть не хотела после ужина с Вальбургой, так что позволила котенку облизать крем со всех трёх пирожных, а остальное велела Лакки скормить совам.

В библиотеке было сонно и безлюдно. Почему-то понадеялась встретить там Рабастана. Возможно, он не захотел бы с ней говорить, но Санни могла бы просто послать ему записку и спросить, как связаться с Рудольфусом. Даже жаль стало, что разминулись с Руди в доме Лестрейнджей!

Но Рабастана в библиотеке не было, да и с какой стати ему там быть. Мадам Пинс долго рылась в каталоге, потом подняла на неё глаза:

— Пятый стеллаж во втором ряду, мисс Прюэтт. И постарайтесь быстрее, мне нужно закрыть библиотеку сегодня через полчаса. Объявление я повесила на дверях ещё во вторник. У меня сегодня день рождения, — поделилась библиотекарь с улыбкой. — Встречаюсь с родителями в Хогсмиде. Завтра вместо меня тут будет мисс Гречан-Смит.

Поздравив мадам Пинс, поспешила к названному стеллажу. Но ничего найти толком не успела, потому что даже не представляла, в каком году отец закончил Хогвартс.

Разочарованная, Санни возвращалась к себе в комнаты, когда столкнулась с профессором Робертсом у дверей его кабинета.

— Мисс Прюэтт, — кивнул он. — У вас всё в порядке?

— Да, профессор! Спасибо!

Но уйти так просто не удалось.

— Мне сообщили, что вы искали Рудольфуса Лестрейнджа?

Интересно, кто? Наверняка, Флинт!

— Да, но это неважно, — поспешно ответила Санни, намереваясь обойти профессора. Только бы не спросил про книги! — Я уже нашла ответ на вопрос.

— Ну почему же? Прошу, — он распахнул перед ней дверь. — У меня тоже к вам есть несколько вопросов.

Пришлось идти к нему в кабинет и садиться за первую парту. Профессор подвинул стул с другой стороны и сел напротив неё.

— Итак, мисс Прюэтт, вы, наверное, догадываетесь, что речь пойдёт о Рабастане Лестрейндже.

— О Рабастане? — поразилась Санни. — А что с ним?

Антуан Робертс пристально рассматривал её, прежде, чем продолжить.

— Александра, вы так хорошо умеете притворяться, или в самом деле не в курсе, что случилось с братом Руди?

У неё перехватило дыхание и похолодело внутри, голос перестал слушаться, а в горле встал комок.

— Что? — прошептала она, и, кашлянув, добавила громче, почти со злостью: — Скажите же, не мучайте!

— Не беспокойтесь, он жив и здоров. Почти, — спокойно ответил Робертс, но взгляд немного смягчился.

Санни выдохнула, прикрыв глаза. Потом посмотрела снова на профессора и попросила:

— Пожалуйста, профессор! Что с ним?

— Вам это действительно важно, мисс?

Смотрела на него молча. Как можно так издеваться?

— Хорошо. Сегодня во время обеда, в школу пришёл лорд Лестрейндж с адвокатом и своими людьми. Он забрал Рабастана из школы на домашнее обучение. Поэтому у меня к вам вопрос, что именно произошло между вами этим утром? Или, возможно, вчерашним вечером.

Санни молчала, в ужасе глядя на профессора. В голове не укладывалось то, что он сказал. Тысячи вопросов путали мысли. За что? Почему? Как?

— Я жду, мисс Прюэтт! Поверьте, это не праздное любопытство. Рабастан мой крестник, и мне надо знать всё, чтобы постараться ему помочь.

— Он... Его надолго забрали? — сумела выговорить Санни.

— Вы ещё не поняли, мисс? Навсегда, — жёстко ответил профессор.

— Но за что? Почему?

— Это я и пытаюсь понять. Итак? Где вы встретились?

— Сэр...

— Мне нет дела до ваших сердечных переживаний, можете хранить их, как драгоценность. Что сделал Рабастан?

Санни постаралась справиться с волнением, хотя очень хотелось расплакаться. И совершенно не хотелось ничего рассказывать бесчувственному родичу.

— Мы просто поговорили, — призналась всё же. — Рабастан хотел надеть мне браслет. Очень красивый. Я отказалась, и тогда он раздавил его каблуком и ушёл. Это всё.

— Браслет, значит, — пробормотал Робертс, поглаживая большим пальцем нижнюю губу. — Где сейчас этот браслет?

— Он испорчен.

— И где же?

— У меня в комнате. Хотите забрать?

— А вы отдадите?

— Нет.

— Я так и думал, мисс. Могу я вас попросить никому не показывать и не рассказывать о браслете? По крайней мере, до тех пор, пока я не разберусь в этом деле.

— Хорошо, никому не скажу.

— Даже отцу?

— Не могу обещать.

— С вами непросто, — хмыкнул он и стремительно обернулся к двери.

Санни поспешно встала и улыбнулась маленькому Северусу Снейпу, вошедшему в кабинет вместе с Валери Нотт.

— Сэр, мы побывали на всех башнях, — сказала Валери. — Санни.

— Северус, познакомься с мисс Прюэтт, — сухо произнёс Робертс, поднявшись и делая пару шагов к дверям.

— А они уже познакомились, — радостно сообщила Валери.

Санни решительно подошла к мальчику и протянула руку:

— Рада видеть вас снова, мистер Снейп! — тепло улыбнулась ему.

Маленькая ручка в её ладони показалась ужасно трогательной. Ей не верилось, что это на самом деле её любимый герой. Только совсем ещё кроха.

— Я тоже рад, — ответил малыш и неожиданно тоже ей улыбнулся, отчего на щеках появились ямочки, а глаза засветились.

Отпускать эту ручку не хотелось, но пришлось.

— Увидимся ещё, Северус. К сожалению, мне уже пора.

Профессор не остановил её, и Санни поспешила удрать. А ведь надо ещё палочку волшебную вернуть. Но только завтра перед его занятием, или сразу после пары, хватит с неё на сегодня профессора ЗОТИ.

* * *

Реган Мэдисон нашёл Флинта в гостиной Слизерина, — тот развлекался, подбрасывая галеон к потолку щелчком пальцев и пытаясь поймать его ртом. Короткое движение палочки Регана и Флинту это удалось, заставив Квинтуса взвиться с дивана.

— Сдурел? — заорал он, выхватывая палочку. — Я его проглотил, придурок!

— Вытащить? — усмехнулся Реган, не спеша приближаться. — Или дождёшься, когда выйдет естественным путём?

— Ты безумен, Мэдисон, — Флинт побледнел и прислушивался к себе, прижав ладонь к горлу. — Я чувствую, как он пропарывает мне горло!

— Монета круглая, — подал голос третьекурсник Малфой, разглядывая какой-то модный журнал. — Пищевод у тебя должен быть лужёным, так что ничего твой галеон не пропорет. Максимум через пару часов разболится живот. Потом посетишь туалет — и всё в порядке.

— Заткнись, Люц! Без тебя тошно, — Флинт с надеждой взглянул на Регана. — А ты можешь? Ну, достать?

— Я тоже могу, — Люциус неторопливо перевернул страницу в журнале.

— Что там у вас? — девчонки, занимавшие другую половину гостиной, начали с любопытством оборачиваться. — Мэдисон, почему тебя не было на ужине?

— Всё в порядке, мисс Гамп. Гулял с невестой, — улыбнулся Реган и тише добавил: — Пойдём, Флинт, не здесь же. Придётся распрощаться с ужином.

— Я умираю, — простонал Квинтус, плетясь к душевым: — Какой же ты придурок, Реган! Убил бы!

— И кто тогда лечил бы тебя от похмелья?

— Нашёл бы кого-нибудь! Не будь ты моим кузеном... О Мордред, у меня что-то щёлкнуло внутри!

— Спокойно! Наклонись над белым другом, открой рот и постарайся расслабиться.

В просторных душевых сейчас никого не было. Реган на всякий случай взмахнул палочкой, сканируя пространство.

— Готов?

— Нет, — прохрипел Флинт. — Ненавижу блевать!

— Поехали!

Флинт издал жалобный звук, и его скрутило. Реган смотрел с сочувствием, почти не чувствуя отвращения. Монету он подхватил чарами и отлевитировал на умывальник.

Кто-то сунулся в душевую.

— Фу, придурки!

И так же быстро сбежал. В конце концов, при каждой спальне были свои душевые.

— Полегчало? Умойся теперь, герой.

Флинт долго плескался под краном, громко полоща горло. Монету он тоже вымыл и спрятал в карман. А потом развернулся к Мэдисону, ожидавшему возле скамеек.

— Что-то важное? — спросил он, вытираясь пушистым полотенцем. — Учти, в следующий раз блевать будешь ты!

— Предлагаю обдумать способ убийства, — холодно пояснил Реган. — Желательно такой, чтобы на нас никто не заподозрил. Да и школу вообще.

— Вариантов с прощением и более... лёгким наказанием нет?

— Ни малейших.

— Рег, это Азкабан!

— Квин, мы постараемся его избежать.

— И план уже готов? Мэдисон, я верю в твою светлую голову, но когда в дело замешаны чувства...

— Не умничай! План только в общих чертах. Мне нужно принципиальное согласие.

— Имя.

— Вестерфорд.

Флинт присвистнул.

— Эту мразь? Его семья нам спасибо не скажет.

— Как знать, — Реган был мрачен. — Да ладно, он даже не наследник. Но птичка принесла на хвосте, что может им стать. Старшего брата, учёного с мировым именем, к слову, может ждать скорая и незавидная смерть. От медленно действующего яда.

— Я в ахуе! — Флинт рухнул на скамью. — Ты не бредишь? Наследника? И не боится отката?

— Такие ничего не боятся, — пожал плечом Мэдисон. — Старший от первого брака, второй — от четвёртого, кажется, дракклов любимчик. Каков твой положительный ответ?

— Я согласен, — вздохнул Флинт, поднимаясь со скамьи. — Буду ждать ценных указаний. Связь та же?

— Да. И никому ни слова.

— Угу. Пошли уже, Рег, пока ушлый Малфой не явился полюбоваться на процесс лечения.

— Он эстет!

— Ты его недооцениваешь, — хмыкнул Флинт. — Малфои пойдут на что угодно, если им это выгодно.

— О, открыл Авалон! А то я не знаю. Только тот журнальчик, что он листает сейчас под чарами красивой одежды для мужчин, в данный момент ему гораздо интересней твоих грязных тайн, дорогой Квин.

— Ого, что-то развратное? Кстати, как свидание? Папа Мэдисон не запугал бедняжку? А лучше скажи, было что-то?

Реган криво усмехнулся:

— Всё путём, малыш, подробностей не будет.

— Не очень-то и хотелось! — Флинт прислонился плечом к стене, поджидая, пока Мэдисон, встав перед зеркалом, причесывается и убирает свои отросшие за последние дни волосы в низкий хвост. — Меня вообще волнует наш префект. И Басти — ему теперь за всё достанется, включая прошлогодние дуэли.

— Ну а ты думал?! Его батя шутить не будет.

— Всего-то три дуэли! Это даже не смешно, — фыркнул Флинт. — Да на моем счету больше десятка!

— И одна из них с Рабастаном. Помню, как же. Какого дементора ты принял у него вызов? Все знали, что батя запретил ему после дуэли с Брэмом со старшего курса.

— Все, кроме меня! Ни один дебил не предупредил. Друзья, блин! Этот молокосос меня выбесил тогда. И вообще, у нас была ничья. Я с бодунища был, к счастью, если помнишь, а то бы размазал мелкого и потом жалел. Руди, скотина, знал, что делает, спаивая мне ту бормотуху накануне. А Басти обнаглел, когда сделал Брэма. Думал, теперь ему всё по плечу. Но, Рег, это все равно ненормально — запрещать дуэли!

— Угу, только ты заметь, Рудольфусу никто не запрещал.

— Слушай, верно. А чего тогда?..

— Ну а Басти же самый умный, случилось то, чего, видимо и боялся лорд Лестрейндж. Неужто не знаешь о дуэли с Монтегю?

— Слышал, — задумчиво почесал затылок Флинт. — Грэхем Монтегю его побил, а батя посадил под замок на месяц. И сделал последнее предупреждение. Так?

— Так, но не все так просто. Причину помнишь? — Реган уже взялся за ручку двери, но медлил, пытливо оглядывая Флинта.

— Причину дуэли? Вроде как Монтегю оскорбил его мать?

— Это повод, Квин!

— Да-а? Ну-ка колись! Что там было? И почему я не знаю?

— Девицу Френкель посватали за Рабастана. А Грэхем уже пару лет был в неё влюблён. И брак выгодный для их семьи. Так что Монтегю знал, что делает, вызывая Басти.

— Погоди, так Грэхем и женился на Френкель!

— Именно. Когда наш храбрый Басти валялся обезоруженный в пыли, а Монтегю тыкал палочкой в его горло, этот гад Грэхем потребовал у мелкого отказаться от брака с Френкель.

— Ого! Не слабо! И что Басти?

— А Басти взбесился от поражения, да ещё, как и ты, причину не знал, и тут такое в лоб. Ну и выдал: "На хрена мне твоя корова? Клянусь, что женюсь только на той, которая меня полюбит!". И тут белая вспышка — Магия клятву приняла. Монтегю в счастье — девица Френкель любила только его, Руди в шоке, я — в ах... или ох... удивился сильно, словом. А потом какая-то скотина донесла эту клятву до лорда Лестрейнджа. Может, и сам Руди — не шутки же.

— О!

— Вот тебе и "О"! — Реган ударил кулаком по стене. — Завидую выдержке их бати. Мой бы сразу на конюшню свёл. А этому практически простили, только последнее предупреждение сделали. Так Рабастан и держался, вроде. Только за девчонкой Прюэтт ухлёстывал чересчур радикально.

— Угу, — Флинт резко развернулся ко входу.

— Вы чего тут так долго? — сунул голову в раздевалку Малфой.

— Трахались, — заржал Флинт. — Скажи, Рег?!

— Ах, это было так жарко, так горячо, — манерно закатил глаза Мэдисон и тут же с холодной насмешкой взглянул на Малфоя: — Кстати, Люциус, поделись журнальчиком.

— Не понимаю, о чём ты, — высокомерно фыркнул Малфой и поспешил убраться восвояси.

* * *

Августу Руквуду не спалось. Прокручивая в голове этот безумный день, он ворочался на огромной кровати, занимающей почти всё пространство его маленькой спальни. Стоило выпить зелье сна или прогуляться по ночному Хогсмиду, но не в полнолуние же. Слишком близко здесь Запретный лес. Случаев нападений оборотней, конечно, давно не было, но нарываться тоже не стоит.

Август перевернулся на живот и зарылся головой в подушки.

Госпожа Мюриэль Прюэтт была шикарной женщиной, это он и раньше знал. А сегодня, кажется, понял, отчего в присутствии этой ведьмы нервничает даже глава аврората.

Зря он боялся, что его не примут. Приняли, и весьма любезно, пригласили войти.

Только хозяйка явно не ожидала прибытия и своей совы, которая влетела в открытое окно холла, едва он поздоровался. Август получил немалое удовольствие, глядя, как два домовика пытаются помочь хозяйке в ловле пернатой хищницы. То есть сама хозяйка только руководила, а домовики уговорами и резкой сменой дислокации пытались схватить наглую почтальоншу.

— О, моя дорогая, — внезапно сменила хозяйка гнев на милость, — ты принесла мне подарок. Ах, какая умница! И как умудрилась?

Август и сам уже разглядел, что в лапках совы чернела какая-то палка, очень похожая на волшебную. Воспользовавшись случаем, весьма неожиданным — видимо, сова посчитала его слабым противником, пролетая так близко — Руквуд резко выбросил руку и схватил наглую сову за лапку.

— Волшебная палочка, — усмехнулся он, выдернув "подарок" из кольца на лапке, за что получил пребольный удар клювом в правое предплечье. Но добычу не выпустил. Птица с гортанным криком отлетела, усаживаясь на канделябр под потолком, а он удачно вспомнил, что является аврором. — Незарегистрированная, не так ли, леди?

— Отдайте, Руквуд, — леди была уже совсем близко, но не спешила протянуть руку, просто смотрела очень выразительно.

— Боюсь, не могу, — с притворным сожалением ответил Август, чувствуя, как уходит неловкость, мучавшая его с самого начала визита, и появляется уверенность. — Вы же понимаете, леди, что это оружие. И подлежит регистрации в министерстве. Я заберу её для проверки.

— Август, — леди Мюриэль сделала ещё шаг ему навстречу, и он проявил всю силу воли, чтобы не отступить под настойчивым взглядом. — Вы же сюда пришли не как аврор, признайтесь.

Он усмехнулся, мысленно себе аплодируя — пусть перед ней дрожит глава аврората, а уж он не спасует.

— Вам должно быть прекрасно известно, — нахально ответил он. — Аврор — всегда аврор.

— Даже в борделе? — подняла бровь Мюриэль. — Хм. Наверное, дурацкое сравнение.

— Я бы сказал, оскорбительное, — с досадой произнёс Руквуд, ощутивший, что краснеет под её цепким взглядом. — Но я вас прощаю.

— Благодарю. Отдайте палочку, Август, это частная собственность.

— Вовсе нет, это только что принесла сова. И вы не ждали её, не отпирайтесь. Даже если это подарок, незарегистрированная палочка подлежит изъятию и проверке по статье триста семьдесят седьмой, пункт "Б".

— Вы же понимаете, что находитесь в моём доме?

— Угрожаете? — усмехнулся он, перехватив чужую палочку, чтобы держать за рукоять.

— Предупреждаю. Забудьте, что вы аврор, как вы забыли это, направляясь ко мне в гости.

— С чего вы взяли, что я забыл это? — холодно спросил Руквуд. Всё же леди стояла слишком близко, почти касаясь его своим бюстом.

— Не смешите, Август, вы прибежали ко мне, как мальчишка, которому очень понравилась взрослая тётя.

— Вы так уверены в своей неотразимости? — он оскорбительно усмехнулся. Эта ведьма сводила его с ума. Возможность взять над ней верх кружила голову.

Мюриэль, посмотрев сквозь ресницы, качнулась вперёд, касаясь его губ своими мягкими губами с привкусом лимона и мёда. Август застыл, забывая, как дышать. Это было так неожиданно, так нежно, так сладко! Немудрено, что потерял голову, наконец отвечая. И еле сдержал стон, когда поцелуй резко прервали.

— О да, красавчик, уверена, — безмятежно ответила Мюриэль, забирая палочку из его ослабевшей руки.

Мгновение — и палочка перекочевала к эльфу, который сразу исчез. Его провели, как мальчишку. А в свете всего произошедшего, ему оставалось только откланяться и навсегда забыть дорогу к этому дому. Проклятая сова!

Мюриэль, иронично подняв бровь, оглядела его с головы до ног, развернулась и направилась к лестнице, ведущей наверх.

— Если хотите извиниться, оставайтесь на обед, — услышал он. — Следуйте за мной или проваливайте, Руквуд!

Колебался он буквально пять секунд. Просто не верил, что ему дают ещё один шанс, уже даже не второй. А потом бросился следом, хоть и старался не показать спешки.

Обед был прекрасен, но он едва ощущал вкус изысканных блюд, настороженно наблюдая за хозяйкой, невозмутимой, как сфинкс.

— Я готова принять ваши извинения, молодой человек, — благожелательно произнесла она, когда подали чай, нарушив тем самым молчание, царившее за столом всё это время.

— Я вёл себя неподобающе, — тут же пробормотал он послушно. — И вчера тоже. Прошу прощения.

— Так-то лучше, — спокойно улыбнулась хозяйка. — Значит, считаете, что можно вас понять и простить?

— Если вы хотите, — растерялся он. И добавил без всякого энтузиазма: — Чем бы я мог искупить? Вчера вы говорили о каком-то задании...

— Ах да, — кивнула Мюриэль. — К сожалению, не могу вас порадовать. То задание, от которого вы отказались, уже не актуально.

А он-то размечтался. Сорок галеонов на дороге не валялись. Угнетала мысль, что теперь ему мстят за палочку, хотя, казалось бы, куда уже больше.

— Не огорчайтесь, — улыбка вдовы была подозрительно милой. И он не мог сказать с уверенностью, что за ней не скрывается издёвка. Но и отрывать взгляд не хотелось. Эти ямочки на щеках и смешинки в синих глазах. И губы не тонкие и не пухлые, а в самый раз. — Попробуйте этот джем, Август, моя племянница его обожает.

— Благодарю, — Руквуд для вида поковырялся в джеме, в любую минуту ожидая предложения убираться. Конечно, это будет сказано самым вежливым тоном. И, безусловно, он заслужил. Далась ему эта палочка! То, что задание больше не актуально, просто обескуражило. Тогда зачем это всё было? Обед и приятные речи? И тот поцелуй...

— У меня есть к вам другое предложение, — словно прочитав его мысли, произнесла хозяйка. Каштановый с отблеском красного золота локон выпал из её причёски, вызвав желание ощутить его на ощупь. Такой же тёплый, каким кажется при свете свечей?

Август вздрогнул, пытаясь сосредоточится на её словах.

— Предложение? Какое?

— Пригласите меня на свидание, Август.

— А вы согласитесь? — вырвалось у него. Её мелодичный смех заставил его покраснеть.

— Я пошутила. Вы так реагируете, что не удержалась. На самом деле, это я вас приглашаю. Моя племянница обедает с молодым человеком в следующую субботу, — пояснила она, сменив насмешливый тон на деловой. — Я буду благодарна, если вы составите мне компанию.

— Не уверен, что это хорошая идея, — медленно ответил он, подбирая слова. Это мантикора какая-то, а не респектабельная вдова. Напрасно он вообще сюда пришёл.

— Соглашайтесь, — настойчиво проговорила Мюриэль. — Я готова оплатить ваши услуги.

Он вскинулся с подозрением, гадая, в каком виде ему предлагают оплату. Не то, что он был против натуры.

— Та же сумма устроит? Но вы платите за обед.

— За всех? — быстро прикинул он стоимость обеда в ресторане. Когда-то он имел счастье обедать в дорогом ресторане с Долоховым. Платил, конечно, Антонин. Но Август заметил сумму в магловском чеке. Выходило, что, если ему дадут те сорок галеонов, потратить на обед придётся едва ли не половину, а то и больше.

— Нет, за нас двоих. Ресторан магловский.

— Я понял, — он прекрасно знал, что в магическом мире хороших ресторанов не найти, да и назывались они иначе. Таверна, паб, кабак. Придётся обменять в Гринготтсе галеоны на фунты. И хотя получалось, что от сорока галеонов останется едва ли половина, Август решительно кивнул: — Согласен.

Щелчок пальцев, и на столе появляется тот самый мешочек, набитый золотыми.

— Сорок галеонов, — любезно сообщила хозяйка.

— Благодарю, мэм. Я рад составить вам компанию, — он сунул деньги в карман, с тоской думая о том, куда подевалась его гордость. Вот уже готов позволить женщине платить за себя. С другой стороны, это просто деловое соглашение, не дающее никаких гарантий на продолжение.

— Прекрасно, Август. Я пришлю вам сову с названием ресторана ближе к четвергу. Надеюсь, вас не надо провожать?

И, хотя миссис Прюэтт приятно улыбалась, Руквуд с досадой осознал, что ему просто указали на дверь.

— А можно мне воспользоваться камином? — наглость, конечно, но отчаянно не хотелось аппарировать после сытного обеда, да и что скрывать, стало любопытно проверить границы дозволенного.

— Пожалуйста, — указала Мюриэль на камин. — И ещё, Август, я надеюсь, вы знаете, что в ресторан принято приходить в костюме.

Руквуд скрипнул зубами и кивнул. Следовало самому об этом подумать. Придётся, пожалуй, купить приличный костюм. То, в чём он был с Долоховым в том ресторане, не годится для кавалера такой шикарной дамы, какой была госпожа Мюриэль. Оставалось мысленно распрощаться с гонораром — впору было волноваться теперь, что на обед может и не хватить.

Руку, которую ему протянули для поцелуя, захотелось укусить. Поняв, что это будет слишком по-детски, Август впал в другую крайность — быстро перевернув кисть Мюриэль, прижался губами к её запястью, там, где виднелись голубые венки под нежной кожей.

Ожидал, что вдова вырвет руку, возможно, даст пощёчину, но только не того, что в ответ леди легко погладит его по щеке кончиками пальцев.

— Как мило, — произнесла Мюриэль, заставив его вспыхнуть. — До свидания, мистер Руквуд.

Обращение так не соответствовало интимному жесту, что о своём порыве пришлось сразу пожалеть.

Бросив летучий порох, Август назвал первый пришедший в голову адрес и удивился, оказавшись в "Кабаньей голове". Кружка холодного эля нисколько не остудила взбудораженного аврора. Бросив на стойку несколько серебряных монет, Руквуд снова воспользовался камином, переместившись прямиком в бордель к Мадам Жюстин. И нос к носу столкнулся с Руфусом Скримджером. А тремя секундами позже с его кулаком. Какое уж тут удовольствие!

Неудивительно, что их тут же выставили. Напились они в ближайшем пабе — не сразу, конечно, а после знатной драки. Спустив пар, они, пошатываясь, с ненавистью смотрели друг на друга, пока Скримджер неожиданно не протянул руку. Оставалось ответить на попытку примирения и предложить выпить. Вливая в себя пойло, изобретённое батюшкой их бывшей зазнобы, мисс-чтоб-её-Огден, делились последними новостями, залечивая друг на друге синяки и порезы, и осторожно избегали опасных тем. Про Мюриэль Август также не сказал ни слова. И про Отдел Тайн тоже. А Руфус тщательно обходил стороной упоминания мисс Огден и дуэли. Но и других тем бывшим друзьям хватило с лихвой.

Дошло до того, что, совсем как в старые времена, Руфус уже настойчиво приглашал друга в гости на семейный обед, и Август с трудом нашёл необидный предлог, чтоб отказаться. Скримджер проявил понимание, предлагая обсудить дату во время ближайшего дежурства в аврорате, а прощаясь, даже поделился с ним антипохмельным зельем.

И вот теперь абсолютно трезвый Август никак не мог заснуть. И вообще воображал себе невесть что. И кто виноват, что, стоило закрыть глаза, как он видел этот золотисто-каштановый локон, синие глаза и мягкие губы мадам Прюэтт. И ведь так и не понял, давали ему авансы или просто издевались. В одном эта ведьма была права — у него никогда не было опыта с женщинами постарше. И вообще было мало опыта. И будет ли теперь что-то с Мюриэль — Мордред его знает.

А хочется ли? Ну, если совсем честно, конечно, хотелось. Хотелось, чтобы эти прихотливо изогнутые губы просили его совершенно о других вещах. Чтобы глаза туманились от страсти, а не щурились с насмешкой. Чтобы волосы струились блестящим водопадом между его пальцев.

Но только кто он такой, чтобы такая женщина обратила на него внимание? По сути — нищий аврор. Скорее всего, его подразнят и пошлют. А нефиг было выпендриваться. Проклятая сова! Всё начиналось так хорошо!

Ну ничего, всего неделя, даже меньше, и на том обеде миссис Прюэтт оценит и его манеры, и его внешний вид. И поймёт... Что поймёт Мюриэль, Август старался не додумывать. И вообще не загадывать. Как будет, так будет. И к Мордреду всех племянниц с их кавалерами!

С улицы донёсся волчий вой, довольно далёкий, недаром вспоминал оборотней. Руквуд передёрнулся и перевернулся на спину. Принять душ ещё раз? Пожалуй, это мысль. Учитывая, что прелести некой вдовушки до сих пор не дают покоя.

* * *

Санни смотрела в окно, устав бродить по своим комнатам в ожидании ответа от отца. Монстрик мирно мурчал у неё на груди, радуясь поглаживаниям по мягкой шкурке. Это немного успокаивало, но ожидание становилось невыносимым, а Темпус она вызывала не меньше десятка раз за последние полчаса.

А ещё мысли о Рабастане не давали покоя. Неужели всё дело в браслете? Как узнал о нём его отец? И что такое этот браслет, если Басти забирают из школы прямо посреди года? Или было что-то ещё? Вопросы, одни вопросы, и некому дать ответ. Ей даже пришло в голову, что можно написать письмо лично Рабастану. Да только сомневалась, что он вообще его прочитает после того, что было утром. И если так получилось, что именно она каким-то боком виновата в том, что отец его забрал, то вся так называемая любовь Басти могла уже превратиться в ненависть. А может, превратилась ещё раньше. И от этих мыслей было больно.

Не стоит врать самой себе, ей точно будет его не хватать в школе. Возможно, это не любовь, а чистый эгоизм, но так хотелось верить, что профессор Робертс сможет это исправить. И слизеринцам без ловца будет сложно. Или у них есть замена?

А ещё можно написать Рудольфусу. Вот кто точно прочтёт письмо. Только не лучше ли дождаться, пока слизеринский префект вернётся в школу?

Решив, что не лучше, Санни бросилась к столу и вынула чистый пергамент. Прижимая Монстрика к груди одной рукой, другой быстро строчила, не обращая внимания на корявый почерк и кляксы.

"Доброй ночи, Рудольфус! Я только сейчас узнала про Басти. Не можешь ли ты рассказать мне, отчего это произошло? Мне ещё интересно про твоего эльфа — может, объяснишь, почему именно он передаёт мне послания совсем не от тебя? И напиши, если можешь, как там твой брат. И кто теперь будет ловцом у Слизерина. И когда ты вернёшься в школу? Я хотела с тобой поговорить. Не могу этот разговор доверить письму. Почему Рабастана забрали? И насколько виновата в этом я? И ещё. Передавай ему привет. Скажи, что очень сожалею. Хотя сомневаюсь, что ему это интересно после всего. Прости, что так сумбурно. Санни".

И снова не смогла перечитать написанное. Просто потому, что знала, если перечитает — порвёт.

Монстрик лизнул её в шею и перебрался на плечо. Санни сложила пергамент и запечатала в конверт заклинанием. Оставалось отправить. Только доверять совам не хотелось. Подождёт ответа отца и решит.

— Хозяйка Санни! — Лакки появилась неожиданно, заставив вздрогнуть. — Уже подошло время, я отправляюсь к лорду Прюэтту.

— Хорошо, Лакки. Я буду ждать, — ответить удалось ровно, но на улыбку сил не хватило.

Домовушки не было всего минуту, а казалось, что прошла вечность.

— Вот, — радостно сообщила эльфийка, выкладывая на стол плотный конверт. — И ещё вот.

На стол легли оба комплекта книг.

Санни удивлённо посмотрела на них и взялась за конверт. Теперь, когда ответ отца был у неё в руках, она медлила, не решаясь его открыть.

— Как отец, говорил что-нибудь? — решила протянуть время.

— Спрашивал про вас.

— Что спрашивал?

— Он сказал: "Скажи-ка мне, Лакки, твоя хозяйка не жаловалась на что-то или кого-то? Никто её не расстраивал?". Я сказала, что вы никогда не жалуетесь, но мне не поверили.

Лакки грустно свесила уши.

— Почему ты решила, что не поверили?

— Лорд Прюэтт так поднял брови, а противный Оскар фыркнул, словно я глупость сказала.

— А что ещё?

— Ничего, вручил мне письмо и книги и сказал, что вы всё поймёте из письма. И добавил зачем-то: "Пусть меня разорвёт мантикора, если я знаю, чего ещё ждать от этой девчонки!". Только он не сказал, про какую девчонку речь.

Санни грустно усмехнулась.

— Подожди, я прочитаю письмо. Потом у меня будет к тебе поручение. Приготовь пока чай.

Лакки понимающе кивнула и исчезла.

Санни вскрыла конверт и, сглотнув, вгляделась в ровный почерк отца.

"Моя дорогая дочь, — писал лорд Прюэтт. — Книги я просмотрел, но как к ним относиться, пока не знаю. Любопытное чтение, но и только. Сродни пророчествам, но... Возможно, это действительно книги из будущего, возможно, написаны очевидцем или человеком, хорошо знакомым с этими событиями. А возможно, это всё фантазии автора. Страшные фантазии, судя по тем отрывкам, что я успел посмотреть. Что касается Тёмного Лорда, не вижу причин отказывать ему в прочтении труда этой мадам. Даже забавно, как воспримет он некоторые описания своей дальнейшей судьбы. Мне даже немного жаль, что я этого не увижу. Отправь книги ему сама, как он и просил. Я пока не могу себе позволить отправить их лично. Второй комплект я тоже возвращаю, потому что, зная тебя, не сомневаюсь, ты будешь и дальше рисковать, бегая в эту Выручай-комнату, чтобы дочитать эти книги или заново скопировать. Не думай, что это тайна великая, об этой комнате знают многие. И рисковать, привлекая к себе излишнее внимание, точно не стоит. Себе я скопировал всё, изучу на досуге.

Если всё же будешь читать, постарайся подойти критически к написанному автором. Речь идёт о войне, как я понял, а историю всегда пишут победители. Задумайся над этим. Опять же, правда для каждого своя.

Что касается тебя, моя девочка, в этих книгах о тебе много. И не скажу, что мне это нравится. Ты точно не собираешься сбежать с Артуром Уизли, разбив моё сердце? Рассчитываю на честный ответ.

Кольцо носи, теперь ни один, — следующее слово было зачёркнуто несколько раз, — Тёмный Лорд не сможет использовать его как порт-ключ. Но некоторые функции я оставил. Сожми кулак левой руки и бей, если кто-то этого заслуживает, или, не дай Мерлин, придётся от кого-то отбиваться. А также кольцо будет жечься, если в питье будут какие-то добавки. Приучи себя брать кубок левой рукой.

Серьги снять мы попробуем вместе, но только когда ты будешь дома. Одна не смей, это может быть очень опасно. Кроме того, они неплохо защищают твой разум.

Санни, помни, что твой отец любит тебя больше, чем кто-либо на этом свете. Ты можешь рассказать мне про любые проблемы, и я постараюсь помочь, понять или просто выслушать.

Мама и братья тебя целуют. Береги себя. Ты нам всем очень дорога. Не торопись с ответом, ты сегодня получила слишком много впечатлений, отдыхай. Напишешь мне, когда будешь готова.

Джейсон Прюэтт, Прюэтт-холл.

P.S. Воспитание твоей эльфийки меня убивает, но, если тебя это устраивает, я не имею ничего против".

Санни поняла, что никак не может перестать улыбаться. Письмо тут же захотелось перечитать, но сначала нужно было сделать несколько дел.

— Лакки, — позвала она и, увидев рядом эльфийку, спросила: — Ты сейчас можешь встретиться с эльфом Рудольфуса Лестрейнджа? Я забыла, как его зовут.

— Его зовут Фентер, — смущённо сказала домовушка, — а эльфа его брата зовут Борги. Фентер мне назначил встречу, я как раз хотела спросить, можно ли.

— Нужно, Лакки. Вот этот комплект книг отдашь Фентеру, он знает, кому их передать. А ещё отдашь вот это письмо, скажи, что оно для его хозяина, пусть пообещает, что отдаст его только Рудольфусу.

— Я всё поняла.

— Умница.

Лакки вернулась как раз тогда, когда чашка у Санни опустела. В руки хозяйки домовушка положила длинный свёрток.

— Фентер сказал, что письмо отдаст позже. Он пока не может вернуться к хозяину. И предупредит меня, если будет ответ. А это подарок от бывшей хозяйки Мюриэль. Меня позвал Кручок. И вот.

Санни поблагодарила домовушку и с любопытством развернула свёрток. Это была настоящая красавица из какого-то тёмного дерева. Было ощущение, что палочка от Мюриэль совсем новая, в руку легла, как влитая, посылая по телу тепло. Сразу вспомнилось приятное ощущение от палочки Олливандера, но и оно не было таким ярким и сильным. Так и хотелось сразу сказать: "Моё!". И колдовалось значительно легче, чем той же палочкой Робертса. И даже немного лучше и как-то чуть-чуть иначе, чем новой — от Олливандера. Только с самой первой, принадлежащей ещё прежней Молли, даже не сравнить, — видимо, палочка прежней хозяйки тела ей совсем не годилась. Одно ясно стало, эту новую палочку она никому не отдаст, пусть будет запасная.

Люмос получился таким ярким, что легко выгнал тени из всех закоулков погружённой в вечерний сумрак комнаты. Надо будет поблагодарить Мюриэль — неожиданный подарок просто покорил.

Оставалось отправиться к Робертсу — возвращать ему его собственность. Имея две хорошие палочки, как-то уже неловко держать у себя ещё и чужую. И нет причин тянуть до утра. Но класс был заперт, и на стук никто не ответил. Немножко постояв для очистки совести, Санни вернулась к себе, решив пораньше лечь спать. Отцу ответит завтра. И поблагодарит Мюриэль за чудесный подарок.

От Руди ответа не было, и Санни решила не ждать. Перечитала ещё раз письмо отца и задумалась. За что ей досталось такое счастье — самый лучший в мире отец и любящая семья? Почему она так дорога Рабастану? Что от неё нужно Тёмному Лорду? Как предотвратить войну в магической Британии? И самое главное — как пережить субботний обед с Магнусом Ноттом? Понадеявшись, что ответы приснятся ей ночью, как таблица химических элементов приснилась Менделееву, Санни закрыла глаза, почти сразу проваливаясь в мир Морфея.

Глава 24

Проснувшись, Рудольфус ещё ощущал слабость и ноющие мышцы во всём теле, но боли не было. Неслышно поднялся, чтобы не разбудить Магнуса, спящего на диване у противоположной стены, и прошёл в ванную. Осмотрел спину в зеркале и убедился, что и шрамов уже не осталось. Видимо, та женщина, чей голос он слышал в полубреду, хорошо знала, что делает. Сам Нотт к шрамам относился пренебрежительно и не стал бы так стараться, даже если бы смог.

Свою одежду Руди нашёл здесь же, уже приведённую в порядок. Видимо, домовушка Антуана постаралась. Быстро одевшись, Рудольфус, хорошо знавший планировку дома Робертса, где они с братом много времени проводили на летних каникулах, бесшумно спустился вниз и покинул дом профессора ЗОТИ, чтобы вернуться к себе в покои. Пока по утреннему морозцу быстро шагал к родительскому дому, ему пришло в голову, что отец мог послать старика Мэтьюза привести в чувство старшего сына, а заодно подлечить. Мэтьюз когда-то служил в Мунго, но на старости лет женился на вдове вассала Мэрдока, да так и остался жить в её доме, присягнув отцу на верность. Стыдно не было — не в том состоянии находился вчера Рудольфус, чтобы связно соображать. Но обеспокоиться стоило. Неизвестно, что мог надумать отец, когда колдомедик не застал наследника в конюшне.

Дом ещё спал, когда Руди прошмыгнул через дверь чёрного хода, только с кухни долетали слабые звуки и аппетитные запахи свежей выпечки и кофе. Эльфы уже готовили завтрак для хозяев.

Поднявшись на третий этаж, Руди сперва осторожно приоткрыл дверь в комнату брата. Рабастан спал на животе, сбросив на пол одеяло и обнимая подушку. На спине у него тоже не осталось следов наказания, что немало порадовало. Руди до этого ни разу не видел, как лечит Сольвейг.

Слухи, конечно, ходили, была даже семейная история о её умениях. С Сольвейг отец познакомился, когда вслед за отцом и братом сбежал из школы на фронт. Правда знакомство сначала произошло заочно — в первом же бою разорвавшаяся близко мина буквально изрешетила парня превратив его тело в нечто невообразимое. За жизнь Ричарда не давали и кната. Бабуля Сольвейг работала санитаркой в полевом смешанном лагере — маглы, правда, были не в курсе, кем являются врачи и некоторые офицеры.

Бабушка ворвалась в палатку-операционную, растолкала колдомедиков, сыпавших матами, подхватила окровавленное тело парня, да так рявкнула, что все вмиг расступились. Сольвейг унесла отца в свою палатку на руках, ни разу не остановившись, хотя весил Ричард и тогда прилично — был крепким парнем, и в течение трёх суток не отходила от постели больного и никого к нему не пускала. Целители между собой уже строили предположения о некромантии и прочих использованиях трупа парнишки. А потом увидели совершенно здорового, но очень бледного Лестрейнджа, который бодро направлялся к походной кухне. Едва успели перехватить — маглы не должны были видеть такого чудесного исцеления, а главное — настолько быстрого.

Молодой маг пытался возмутиться, но суровая Сольвейг опять удивила всех, лишь кивком головы похвалив расторопных колдомедиков, когда нашла Ричарда в их палатке разве что не связанным. Парень ожидаемо рвался в бой, заявляя, что готов выпить оборотное, раз уж маглы считают его мёртвым. Сольвейг правильно оценила обстановку и бесстрастно назвала плату за лечение — немедленное возвращение бывшего пациента в школу. О том, что не для того она собирала его по кусочкам, чтобы сгинул в следующем бою, Сольвейг промолчала — и без того было понятно. Целители лишь сочувственно переглянулись, когда бледный Ричард, почти не скрывая разочарования и злости, рухнул на колени и прижался лбом к руке ведьмы, подтверждая исполнение долга жизни.

В тот же день беглого школьника вернули в Хогвартс. А вскоре очень молодой Лестрейндж узнал, что стал лордом — отец и брат так и не вернулись с войны. Не оказалось рядом с ними в нужный момент такой же бестрепетной леди.

Ричард разыскал Сольвейг только через пару лет, когда окончил Хогвартс. До этого никак не мог узнать ни фамилии, ни других данных спасшей его ведьмы, чтобы поблагодарить и предложить богатые подарки. Гампы встретили его доброжелательно, дали провожатого в маленький домик на берегу чудного озера и оставили там одного дожидаться хозяйки. А в озере как раз купалась девушка, не ждавшая никаких гостей, а потому не позаботившаяся о маломальской одежде. Так отец познакомился с юной Бастиндой, не захотевшей сразу простить излишне любопытного нахала.

Всю осень Лестрейндж таскался в домик у озера, принося каждое утро цветы и фрукты, пока красавица не соизволила сменить гнев на милость. И ещё два года ушли на ухаживания. Сольвейг только посмеивалась и не вмешивалась. Ричард ей нравился, лучшего жениха, а их, по слухам, хватало, она для дочери и не желала. Поженились летом сорок восьмого, домик продали, Сольвейг переселилась к молодым в Лестрейндж-холл, а на следующий год Бастинда подарила мужу первенца.

Первенец усмехнулся, и совсем было собрался закрыть дверь, когда бросил взгляд на кресло у занавешенных тяжёлыми шторами окон. Открыв рот, он несколько мгновений не мог оторвать взгляда от увиденного — отец сидел в кресле, а у него на коленях спала мама. Она обнимала мужа за шею, пристроив голову на широкой груди. Рука отца обхватывала её талию, не давая упасть.

Ричард не спал и выглядел измученным — или так падали тени. Он подмигнул Рудольфусу, приложил палец к губам и чуть качнул головой — мол, проваливай.

Сын послушно прикрыл дверь, подумав, что у Рабастана слишком удобные кресла, и некоторые этим пользуются. Картина никак не хотела покидать его мысли и за завтраком, который состоял из крепкого кофе и хрустящей французской булки, ещё горячей, смазанной маслом и мёдом. Нечасто отец и мать демонстрировали на людях нежные чувства, — а если быть честным, то почти никогда.

Увиденное взволновало Рудольфуса. Невольно задался вопросом, будет ли он когда-нибудь вот так же сидеть в кресле, обнимая Беллатрикс и охранять сон своего сына? Кто знает.

— Хозяин, — появился рядом с его креслом эльф, покаянно повесив голову. — Фентер не смел беспокоить хозяина, Фентер очень виноват.

— В чём дело, Фентер? — Руди потянулся за вазочкой с фисташковым мороженым, которое иногда ему готовили по семейному рецепту, когда он был дома. — Говори уже.

Эльф протянул письмо.

— От мисс Прюэтт.

Руди не донёс ложечку до рта, застыв в изумлении.

— От кого?

— От мисс Александры Прюэтт, — торопливо повторил эльф. — Это передала Лакки, её домовой эльф. Сказала -лично в руки.

Мороженое было забыто. Руди поспешно вскрыл конверт, вспоминая заодно, что так и не поговорил с Бель через сквозное зеркало. А теперь уже и поздно, в Хогвартсе начались занятия.

Письмо он читал медленно и внимательно, кривя губы в невесёлой усмешке, когда в его малую гостиную влетел Рабастан.

— О, я так и знал, что ты уже здесь. Фентер! Мне то же самое, только в кофе добавь сливок. Ты не поверишь, я проснулся, а там... В общем, решил сбежать.

— Я видел, — кивнул Руди, — эй, руки прочь от моего мороженого! Мама всё ещё спит?

Басти озорно облизнулся, очищая ложку чарами и возвращая брату.

— Ага, спит. Отец одним взглядом сказал всё, что меня ждёт, если я её разбужу, — и обиженно добавил: — Как будто вчерашнего было мало! Я думал, они обо мне беспокоятся, а они...

— Что о тебе беспокоиться? — фыркнул Руди, — здоровый лоб! А они, наверное, всю ночь не спали, за тебя, оболтуса, переживали.

— Ты прямо как бабуля говоришь, — хихикнул Рабастан. — Что пишут?

Рудольфус медлил, оценивающе оглядывая брата.

— Что-нибудь болит?

— Кроме сердца? — беспечно поднял бровь Рабастан, хватая чашку с кофе, появившуюся на столе. — Ой! Горячо. А сливки где?

Сливки появились следом, как и блюдо с гренками, блестевшими от масла. Рядом на тарелочке высились горкой полоски поджаристого бекона. Эльфы хорошо знали вкусы обоих братьев.

— Ну, так от кого письмо? — сделав большой глоток, Басти блаженно прикрыл глаза. — Как же вкусно, Руди! В Хоге так не умеют, скажи?

— Поешь сначала, не хочу тебе аппетит портить.

— Мой аппетит испортить невозможно, — возразил младший брат, водружая на гренку сразу несколько полосок бекона. Одним укусом он ополовинил это великолепие, активно жуя. — Я говодный, ак мантыкова.

— Прожуй, бестолочь!

— Сам такой, — огрызнулся Басти, примериваясь ко второй половине гренки. — Это от Беллатрикс?

— От Санни, — не удержался Рудольфус.

Рабастан поднял взгляд и отложил недоеденную гренку, уронив на стол полоски бекона. Всю беспечность как рукой сняло.

Рудольфус мысленно застонал, ругая себя за несдержанность. Ох, уж эта Прюэтт!

— Всё, наелся? — спросил он.

Брат не отрывал от него настойчивый взгляд.

— Ладно, читай! Но послание для меня, имей в виду. Будем вместе ответ сочинять.

Младший сглотнул и согласно покивал. Руди протянул ему лист пергамента. Схватив письмо, Басти вскочил и отошёл к окну, словно за столом было мало света. Глядя на его напряжённую спину, обтянутую простой льняной рубахой, Рудольфус без всякого аппетита доедал подтаявшее мороженое. Такое утро было хорошее, и надо было Фентеру отдать письмо этой девчонки так не вовремя!

Басти читал долго, словно те несколько строчек превратились в поэму. Когда он повернулся, по губам блуждала задумчивая улыбка, а глаза и вовсе затуманились.

— Ты доедать будешь?

— Ага.

Так и не выпустив из руки письма, Басти вернулся к завтраку, жуя гренки и витая в облаках. Едва ли он чувствовал их вкус.

Только глотнув кофе, немного пришёл в себя.

— Эй, Фентер, ещё кофе! И сливок больше! Э-э, Руди...

— Что?

— Я возьму его себе?

Рудольфус вздохнул.

— Ответ напишем, и делай с ним, что хочешь! Фентер! Перо, чернила и пергамент! Живо!

— Сейчас всё будет, хозяин, — пискнул эльф, ставя перед Рабастаном новую порцию кофе и сливок. Щелчок пальцев — и лишняя посуда исчезла. А взамен появились писчие принадлежности.

Руди взял перо, удобно положил перед собой пергамент и выжидательно взглянул на брата.

— "Милая Санни" — устроит?

— От тебя? Нет! — возмутился тот. — Пиши: "Уважаемая мисс Прюэтт".

— Обалдел? Мы не в таких официальных отношениях.

— А в каких?

— Слушай, будешь ревновать — можешь проваливать! Сам напишу, понял? Только письмо оставь.

— Всё-всё, я понял! — Басти даже руки поднял. — Можешь написать "Дорогая Санни".

— Как банально! Я просто напишу "Доброго дня". Без имени. А потом можно так: Басти жив-здоров, думает о тебе, роняя слюни, и посылает мокрый, но горячий поцелуй.

— Придурок! Сам ты... Она отставку мне дала на два месяца, забыл?

— О как мы заговорили, — хищно улыбнулся Рудольфус и подмигнул кусающему губы Рабастану. — Тогда заинтригуем девочку, а?

Басти задумчиво хлебнул кофе, скривился, вылил в чашку половину сливок из кувшинчика и решительно кивнул:

— Давай.

* * *

Джейсон Прюэтт настороженно следил за женой, которая почти проснулась, но всё ещё не открыла глаз, блаженно потягиваясь и вертясь на разворошённой постели. К сожалению, времени было в обрез, а так хотелось присоединиться к ней и заняться самым приятным делом, а потом поспать несколько часов. Ночь выдалась длинной, но мантикоровы книги на английском, добытые дочкой, он прочёл полностью.

Летиция открыла глаза, увидела его и живо натянула на себя одеяло.

Джейсон усмехнулся и поднялся из кресла. Хрен с ним, со сном, но приятное дело займёт не так много времени.

— Ты что, не ложился? — спросила она, застенчиво глядя из-под ресниц.

— Дела, — ответил он, стягивая через голову рубаху. — А теперь и поздно уже, в полдень у меня две встречи назначены. Но немного времени для тебя, радость моя, всё же есть.

— Что... Что ты делаешь?

— А на что похоже? — Джейсон взялся за ремень, как же ему нравилось её смущать! Почти ничего не изменилось в их отношениях за все эти годы, а стоило ей смущённо отвести взгляд и заполыхать ушами, как он по-прежнему ощущал мгновенную готовность к подвигам. Ложась рядом, он зачем-то вкрадчиво поинтересовался: — Или плохое самочувствие?

— Я, — Летиция чуть отползла, стоило положить руку ей на живот, втянула носом его запах и вдруг зажала рот обеими руками.

Лорд Прюэтт изумлённо наблюдал, как его жёнушка шустро выпрыгнула из кровати и бросилась в ванную. Услышанные звуки не оставили места воображению. Ну вот, накликал!

Тяжело вздохнув, Джейсон одним прыжком вскочил, натянул обратно брюки и рубашку и несколько секунд спустя уже осторожно придерживал волосы любимой жены, пока она прощалась со вчерашним ужином. А возможно, и обедом.

— Целителя? — спросил он наконец, помогая ей подняться с колен. — У меня как раз появился хороший знакомый. Практически родственник.

Побледневшая Летиция смотрела на него испуганно.

— Джей, а вдруг это...

— Вот и проверим! — бодро ответил он. — Дай-ка я тебя умою.

— Ты что, я сама. Ой! Кажется, опять!

— Держись, радость моя! — Прюэтт ловко её перевернул, удерживая на весу. — Давай, девочка. Скоро будет легче, — и громовым голосом позвал: — Оскар!

Эльф явился мгновенно.

— Быстро в Мунго, найдёшь Сметвика и скажешь, что вопрос жизни и смерти. Перенесёшь прямо сюда. Живо!

Эльфа как ветром сдуло.

Джейсон успел полностью вымыть жену и, закутав в простыню, перенести обратно на кровать, когда Сметвик наконец появился.

— Всем утра, — буркнул он, сразу направляясь к кровати. — Высушивающее, или сам? — бросил он Прюэтту.

— Сам, — так же кратко ответил мокрый с головы до ног хозяин дома, не двинувшись с места.

А Сметвик уже деловито водил палочкой над бледной как полотно Летицией. Та переводила испуганный с вкраплениями робкой надежды взгляд с мужа на колдомедика.

— Не буду тянуть, — наконец выдал целитель, кладя ладонь на лоб пациентки, — пополнение в семье планировали?

— А разве...

— Да, — мягко перебил жену Джейсон. — Не томи уже!

— Поздравляю, вам удалось, — хмыкнул Сметвик, с любопытством глянув на широко улыбнувшегося Прюэтта. — Срок ещё очень мал, но тем не менее. Джейсон, мне бы её понаблюдать у себя. Не нравится мне эта бледность и реакции организма. Да и возраст, сами понимаете. Сильно тошнило? И сколько дней?

— Только сегодня, — щёки Летиции порозовели, а глаза теперь сияли умиротворённостью. — Мерлин, я надеюсь, что это девочка.

Джейсон мрачно поглядел на целителя и вздохнул:

— Надолго?

— На пару дней, а там видно будет.

— Милая, ты не против слегка подлечиться?

— Вас там никто не съест, — вставил Сметвик, — проверим всё, чуток понаблюдаем, назначим курс зелий и отпустим.

— Хорошо, — ответила леди Прюэтт, — но мне уже гораздо лучше.

— Не сомневаюсь, — Сметвик вытащил из раскрытого чемоданчика зелёный флакон. — Выпейте это. Общеукрепляющее особого рецепта.

Летиция осторожно понюхала зелье, удивлённо распахнула глаза и послушно выпила зелёную жидкость.

— Вкусно, — призналась, облизнувшись. Выглядела она очень трогательно и молодо, трудно было сказать, что ей уже больше сорока лет.

Мужчины переглянулись с понимающими улыбками.

— Я сразу её заберу, — сказал целитель. — Навестить можно вечером.

Джейсон кивнул и отдал приказ домовикам. Целителю, спасшему дочь, он доверял.

Поднялась суета. Пока эльфы собирали необходимые вещи, а Сметвик, отвернувшись, что-то строчил в записной книжке, Прюэтт собственноручно одел смущённую и счастливую жену.

— Вечером приду, — сказал он, целуя её в лоб. — Целитель, а аппарировать не опасно в таком состоянии?

— После того зелья и с эльфом — можно. Как тебя там, ушастый, возьми хозяйку за руку.

— Оскар, — строго произнёс Прюэтт. — Вместе с Энке переместите хозяйку и целителя в Мунго, Энке останется там.

Наконец все отправились в больницу, и в спальне воцарилась тишина. Джейсон подошёл к бару и налил коньяка в широкий бокал. Осушил его одним глотком и принялся стягивать мокрую одежду. Высушивать было лень. Сказывалась бессонная ночь. Он открыл гардеробную и задумчиво оглядел ровный ряд мантий, рубашек и брюк. До приёма гостей оставалось меньше часа, стоило уже переодеться и, пожалуй, выпить крепкого кофе — не меньше литра.

* * *

Магнус Нотт проснулся поздно и долго не мог понять, где находится. Пока не вспомнил вчерашний вечер, лорда Лестрейнджа, встретившегося в конюшне, Руди, исполосованного тяжёлой рукой отца и, наконец, Ванессу, гонявшую его, наследника Нотта, как своего домовика.

Рудольфус уже сбежал — что же, вполне ожидаемо. Ванесса славно над ним поработала, недаром обучалась у какой-то светлой головы целительскому искусству. Правда, работать в Мунго не пошла, хотя ей и предлагали. От мужа у неё осталось приличное наследство, и, по слухам, миссис Дэшвуд занималась то ли благотворительностью, то ли ещё чем-то таким же бесполезным. Ванесса ушла только под утро, наотрез отказавшись ночевать. И бросив напоследок что-то о варварстве сволочных аристократов, избивающих младенцев.

Что б она понимала, Нотт смог в ответ лишь усмехнуться; в самом деле — не спорить же с маглорожденной о вековых традициях. Себе дороже. Хотя Ванесса ещё разумнее многих. Традиции чтит и вроде как даже все ритуалы нужные проводит. Ну, уж это, видать, наследство Кирка. Муж у неё умник был из нормальной чистокровной семьи.

От дивана, не рассчитанного на его рост, все члены затекли. Даже не потянуться толком. И плечо побаливало, сильно его Лестрейндж приложил. Магнус, едва войдя в конюшню, услышал характерные удары. Но всё закончилось прежде, чем он дошёл до центрального отсека. Увидев лорда Лестрейнджа, мрачного как тысяча гарпий, решивших устроить маленький геноцид, Нотт сразу проклял идиотское желание оседлать местного гиппогрифа.

Да ему и слова сказать не дали, реакция у сволочного Ричарда отменная, прижал к стене мгновенно, больно саданув плечом о железную скобу.

— Какого хрена? — прорычал почти беззвучно Ричард, сдавив его горло стальными пальцами, а палочка уже упиралась под рёбра.

— В гостях у Робертса, — сумел прохрипеть Нотт, подняв руки. Мог бы спалить всё к мантикоре, да только понимал, что это он сам неудачно зашёл. Аристократы своих детей при свидетелях не наказывали.

Впрочем, Лестрейндж тут же остыл, горло отпустил, дав доступ кислороду, но палочку не убрал.

— Ты не попутал, Магнус? — спросил уже без злости. — Дом Робертса отсюда в трёх милях. А сам он в Хоге.

— Разрешил пожить до субботы. Но я был у его отца.

Его смерили тяжёлым взглядом, и, кажется, потеряли интерес. Нотт решил рискнуть:

— Там Руди? — спросил он, мотнув головой в сторону отсека. — Позволь заняться парнем, твоя светлость!

— Не лез бы, — устало отреагировал Ричард.

— Я всё ещё его наставник, — не сдавался Нотт.

Его просверлили ещё одним взглядом, но Лестрейндж вдруг кивнул головой, лёгким прищуром предупредив о последствиях неправильного поведения. Любого.

Не впечатлило, но обострять Нотт не стал — ни к чему.

— Целитель из тебя, Магнус... — вздохнул Лестрейндж, потом махнул рукой и просто ушёл.

Вот с этим Нотт был вполне согласен, потому и вызвал Ванессу, жалко стало парня, красавец и хороший боец. А ученик так и вообще — золото.

Дэшвуд откликнулась почти сразу, хладнокровно осмотрела парня и послала домовушку в какую-то аптеку в Лютном с целым списком зелий и мазей. Магнуса оставила подле себя эдаким мальчиком на побегушках. Впрочем, Нотт не жаловался, смотреть, как работает Ванесса, было одно удовольствие.

Магнус закончил разминку, отмахнулся от воспоминаний о вчерашнем вечере и ночи и отправился на пробежку с обязательным купанием в ледяной речке. Попутно позанимался с ребятнёй, тоже окунавшейся в ледяном омуте под присмотром тренера — самый удобный спуск к речке был как раз недалеко от дома Робертса. Вассал Лестрейнджей Трой Хейли встретил его куда радушней своего патрона, пусть и без улыбки. Но тренер Хейли и не умел, кажется, улыбаться, хотя слыл вполне нормальным мужиком. Устроили для малышни показательный бой, здорово размялись.

Мальчишки и одна девчонка — все младше одиннадцати лет — глазели на него с любопытством и восторгом. Нотт изобразил пару приёмов, поправил самого бойкого, показав нормальную боевую стойку под снисходительным взглядом тренера, перекинулся с Троем парой слов о погоде и вернулся в дом Антуана.

Завтрак ему подали, хотя домовушка ворчала, что у неё и без всяких нахлебников дел невпроворот. Мол, скоро семью хозяина принимать, а комнаты толком не готовы. И откуда у Антуана такая сварливая эльфийка взялась? Впрочем, кормила она вкусно и сытно, а больше Магнусу от неё ничего не требовалось.

А после он аппарировал в Лондон, на Косую Аллею, решив заранее прикупить что-нибудь к субботе, чтобы впечатлить девчонку Прюэтт, не разозлив её отца, и задобрить Мюриэль. Задача оказалась непосильной. Нотт понятия не имел, как соблюсти все эти условия и бессмысленно таращился на неувядающие цветы, симпатичные артефакты на все случаи жизни и прочую ерунду, в которой не видел ни малейшего смысла.

Отчаявшись, он зашёл в почтовую лавку, послал сову Ванессе и устроился в маленьком открытом пабе в ожидании ответа. Выпив пару пинт прекрасного эля, он на лету ухватил подлетавшую почтовую сову за лапу, не обращая внимания на недовольный клекот возмущённой птицы.

Записка от миссис Дэшвуд словно тоже дышала праведным негодованием:

"Магнус, ты не обнаглел? Не расплатишься! Даю совет: лучший подарок — книга. И не дёргай меня сегодня больше. У меня свидание".

Нотт хмыкнул, лениво представляя Ванессу в постели с неизвестным счастливчиком. Фыркнул, расплатился и пошёл в книжный магазин.

Побродив битый час без всякого толка между стеллажами с бесчисленным количеством книг на самые разные темы, Магнус готов был уже совсем впасть в уныние, когда неожиданно столкнулся с Долоховым, уверенно двигающимся по проходу.

— Тони! — взмолился он, загораживая дорогу. — Помоги, будь другом!

— Отвали, Нотт, — отозвался Долохов, посмотрев недовольно, — у меня задание от Лорда, где тут словари, знаешь?

— Какие, к дракклам, словари? Мне один совет всего!

Долохов скрестил руки на груди и усмехнулся:

— Ладно, у тебя минута! Что за совет?

— Что девчонке подарить?

— Нижнее бельё?

— Сдурел? Она из приличной семьи.

— Жениться собрался? Тогда ничего не дари, не приучай заранее. Это всё?

— Не смешно!

Позади Магнуса какая-то дама холодно поинтересовалась:

— Молодые люди, вы не могли бы пообщаться где-нибудь в другом месте?

— Так, — Долохов дёрнул Магнуса за руку, заставляя посторониться, — а ну быстро прекрати полыхать! Тут книги, к твоему сведению. Проходите, мадам, прошу вас. Простите моего приятеля, у него большое горе.

— Что ты несёшь? — прошипел Магнус, вжимаясь в книжный стеллаж.

А дама, как нарочно, никуда не торопилась. Заинтересованно глянув на черноволосого и кареглазого красавчика Долохова, она едва не прижалась к нему значительным бюстом, продвигаясь бочком.

— Что за горе? — на Нотта она глянула лишь вскользь, явно не впечатлившись.

— Женится он, — обаятельно улыбнулся Антонин, сверкнув белоснежными зубами.

Дама смешливо фыркнула и наконец прошла.

— Иди на улицу, — велел Долохов, оглядывая книги на полках, — и жди меня в пабе "Горец". Найду словарь и поговорим.

Нотту ничего не оставалось, как вернуться в тот же самый паб. Угрюмо листая меню, он медленно потягивал горячий глинтвейн — как раз по погоде. Мысли блуждали где-то далеко.

Какая-то маленькая оборванка приставала к посетителям паба, предлагая непонятные маленькие дощечки. Посетители грубо или безразлично-вежливо отшивали ребёнка. Наконец, она подошла к Магнусу.

— Сэр, — большие васильковые глаза на грязном лице смотрели одновременно умоляюще и дерзко. — Возьмите говорилку, совсем недорого, зачаровано на сотню лет.

— Что за говорилка? — лениво поинтересовался он, нашаривая в кармане монеты.

— Ну вот же, всё просто. Видите, сэр — дощечки две. Одна у вас, другая у вашего друга или подруги. Или жены. Или невесты...

— Понял, понял, дальше что?

Дощечки напоминали когда-то виденную магловскую губную гармошку, разве что по размеру меньше, но отверстия с боков присутствовали.

— Ну как что — говорите туда, — она ткнула пальцем в отверстия, — а вот тут — пишется, — она указала на вторую такую же деревяшку. — Попробуйте.

Нотт заколебался, но всё же достал палочку и наложил очищающие на дощечки, а заодно и на девчонку. Та ахнула, разглядывая свои руки и подол платья, сменивший цвет с серого на нежно-голубой. А дощечки тоже посветлели, причём сразу стало видно отличие — одна была бежевой, а другая темнее и с красноватым оттенком.

Он взял ту, что темнее и поднёс дощечку к губам.

— Что же вы так торопитесь! — девчонка накрыла вторую дощечку ладошкой. — Вы не должны её видеть. Иначе не получится. Всё — можете говорить.

— Мерлинова борода, — Нотт хохотнул.

А потом с интересом отодвинул её руку и прочитал на широкой части более светлой дощечки: "Мерлинова борода. Ха-ха-ха". Недоверчиво провёл пальцем по гладкой поверхности и надпись растаяла.

— Сколько? — спросил он девчонку, которая оказалась даже симпатичной, когда личико очистилось.

— Всего галеон, — жалостливо сказала она. — Это очень редкая штука, стоит дороже...

— Возьму за десять сиклей.

— Семнадцать! — азартно включилась в обсуждение малявка.

— Не смеши, двенадцать, — Нотт не стал лишать пигалицу удовольствия.

— Пятнадцать, — не согласилась девочка. — Вон они какие чистенькие — как новенькие просто.

— Ха, — Магнус поглядел строго. — Вообще-то, это я их очистил.

— Ага! — девчонка разве что язык не показала ему. — Только почистили вы их, когда они были мои, вот и стали дороже. Не хотите — не берите, я теперь такая приличная, что эти хорошенькие дощечки и за два галеона продам.

Нахалка смотрела самоуверенным и притворно-равнодушным взглядом. Но её выдавали подрагивающие пальцы, лежащие на краю стола.

— Ах вот как, — Магнус выбросил руку, ухватив не успевшую увернуться девчонку за растрёпанную косу, мгновенно намотал её на кулак. — Признавайся, где украла этот артефакт! Ну?

— Ай, больно, мистер! — девчонка дёрнулась, и на глазах у неё появились слёзы. Шмыгнув носом, обиженно сказала: — Это моё, от деда осталось. Пустите, сэр!

— И много ещё от него осталось? — не поверил Нотт.

Васильковые глаза глянули с ненавистью, заставив его мысленно поёжиться.

— Только эта говорилка и кольцо, — выплюнула девчонка. — Но кольцо не продам никогда. Моё оно! А это... — брата покормить хочу, три дня не ели. А он маленький совсем.

Нотт отпустил мрачную оборванку и выложил золотую монету с изображением дракона:

— Возьми свой галеон и дуй отсюда, мелкая. И говорилку свою забери.

— Вы так добры, сэр, — улыбнулась девочка, сразу преображаясь, и сгребла золотой в широкий карман на юбке. — А хотите вам погадаю? Не думайте, я умею.

— А ну брысь отсюда! — рявкнул он.

— Ну и дурак, — отскочив подальше от него, девчонка всё же показала язык, шмыгнула между столиками, устремляясь к выходу, и пропала из виду.

Магнус усмехнулся — такая не пропадёт.

Дощечки так и остались лежать на столе.

Покачав головой, Нотт сунул их в карман мантии. Мелким отдаст, когда завтра навестит Яксли — пусть позабавятся.

К приходу Долохова идей насчёт хорошего подарка для Санни Прюэтт так и не появилось.

Антонин опустился на стул напротив Магнуса и громко потребовал пива, выгребая из вазочки на столе большую часть орешков.

— Мордредова печень! — воскликнул он громко, заставляя немногочисленных посетителей паба обернуться в их сторону. — Задолбался искать этот словарь. И ни одна сука помочь не захотела.

— И что, не нашёл? — вежливо поинтересовался Нотт.

— Чтобы я — и не нашёл?! — Долохов усмехнулся. — Самый лучший попался. Пишешь незнакомое слово на обложке специальным стилусом, и словарь сам открывается на нужной странице.

— Поздравляю.

— Ну а ты чего? Правда, что ли, жениться собрался?

Нотт пожал плечом и скривился:

— Пока только на обед позвал. С дуэньей будет. Так что надо что-то подарить помимо цветов, возможно, что-то маленькое, но милое.

Долохов даже присвистнул.

— Ого, как тебя в оборот взяли! Это так важно? Ладно, ладно, не злись, понял. Значит, так, во-первых, скажи мне, что любит девица. Ну, чем увлекается, там — кошечки, собачки, туфли, драгоценности, вышивка, книжки?

Магнус оторопел.

— Да кто ж её знает! — наконец вздохнул он.

Антонин выразительно посмотрел на него, как на идиота:

— Друг мой, ты точно уверен, что она тебе нужна?

— Нужна, — холодно кивнул Нотт.

— Тебе или твоему бате?

Магнус хмыкнул и переждал, пока Антонин возьмёт своё пиво у хозяйки паба, полюбезничает с ней и, наконец, вернёт ему своё внимание.

— Без всех этих знаний что, не обойтись? Есть же какие-то универсальные подарки.

— Магнус, ты меня убиваешь! Никакой куртуазности, хоть плачь! Будь эта дама твоей любовницей или просто хозяйкой вечера, справляющей день рождения, тут бы сошло что-то универсальное. Но невеста, Нотт! Ты же с ней жить будешь, предположительно, а не только спать. И что, совсем не интересно, чем она заниматься будет, пока муж воюет и пытается бездарно сложить свою дурную голову?

— Интересно, разумеется, — нахмурился Нотт, — но мантикора меня задери, если я знаю, как раздобыть эти сведения.

— А что за дуэнья? Её никак подкупить, обаять? — Долохов рассеянно осматривал небольшой зал.

— Дуэнья? — Нотт невесело усмехнулся. — Это Мюриэль, может, слышал случайно? Мюриэль Прюэтт, вдова.

— О как! — развеселился Антонин, откидываясь на спинку стула. — Слышал, Магнус, слышал, и совершенно случайно... Кощеевы яйца! Да я подкатывал к ней не так давно. Случайно встретились, как говорится. Шикарная баба, вот только отшила меня, как пацана. Меня, прикинь?

— Да-а-а, — протянул повеселевший Магнус, — ну как же — это же просто край, чтоб тебя и не оценили, кобелина ты мантикорова!

— От такого же слышу, — Долохов невозмутимо глотнул пива и облизнулся. — Значит, дуэнья — Мюриэль... Очень интересно! Так, стоп! А барышня у нас кто?

— Мисс Александра Прюэтт, дочь...

— ...мастера проклятий, тёмного фестрала Прюэтта! Твою кавалерию! Нотт, ты с папой-то знаком?

— Не скалься. Имел честь, — осадил его Магнус. — И я тебя не семью девушки обсуждать позвал, а просто подсказать, какой презент прилично будет сделать.

— Не-е, Нотт, это ты лучше Малфоя спроси, что там прилично. Я в этих танцах-плясках с чистокровными невестами разбираюсь, как русалка в гоночных мётлах. И вообще мне пора. Патрон ждать не любит.

— Ладно, понял тебя, — спрашивать манерного Абраксаса Малфоя, способного высмеять похлеще Антонина, не хотелось от слова совсем. — Меня не звали?

— Нет, дорогой, сейчас Лорду точно не до тебя, там что-то новое появилось, ему обмозговать надо.

Долохов поднялся, щёлкнул пальцами и с интимной улыбкой отсыпал серебра на поднос появившейся рядом румяной кабатчицы.

После чего, сказав: "Бывай", чистокровный маг в двадцать втором поколении, а по совместительству сын русских эмигрантов, аппарировал.

Магнус поспешил расплатиться и тоже покинул уютный паб. На улице подморозило — ноябрь выдался промозглым и дождливым, сегодня хотя бы осадков не было. Пришлось плотнее запахнуть тёплую мантию и замотать вокруг шеи шарф.

Бредя по Косой Аллее, сын Лорда Дракона думал о Санни. Его сильно раздосадовало замечание Долохова, что он совсем не знает ту, которую намеревается назвать своей невестой. И понял, что ему на самом деле интересно, что она за человек.

Задумавшись, не заметил, как свернул в Лютный. А когда огляделся, краем глаза заметив какое-то шевеление, выхватил взглядом подозрительную личность на фоне неприметной серой двери. Личность округлила глаза, узнавая Нотта, и сгинула со скоростью, доступной только оборотням. Нотт хмыкнул и направился к этой двери, решив заглянуть к скупщику краденого, старику Крайтхаузу.

Собственно, в Лютном купить краденое был согласен почти любой лавочник, а потом и продать втридорога, но об этом, естественно, не кричали. Лавка "Крайтхауз и сын" не отличалась в этом плане от других и имела вполне благопристойный для аврорского глаза ассортимент из разного рода более-менее легальных артефактов и книг.

В темной полуподвальной лавочке его встретил запах плесени, сухого тепла и пыли. Звякнул колокольчик на двери. Из подсобки в лавку выглянул любопытный мальчонка лет семи и тут же скрылся. А спустя минуту перед Ноттом уже раскланивался сгорбленный годами старик Крайтхауз.

— Мистер Нотт, какая честь! У меня для вас есть чудная вещица, специально берёг, никому не показывал ещё.

Верить старому пройдохе было нельзя, но Магнус благосклонно кивнул, выражая этим желание поглядеть, что за вещица.

Старик с готовностью зарылся под прилавок и скоро выложил на него нечто, завёрнутое в серую тряпицу. Разворачивал с таким трепетом, словно внутри находилось что-то хрупкое и бесценное.

Магнус ощутил зуд в кончиках пальцев, едва взглянув на зеркало в изящной рамке невероятной красоты, невольно притягивающее взгляд. Перед глазами вместо отражения стали проноситься подозрительные картинки, а до слуха, словно издалека доходили слова старика Крайтхауза:

— Прекрасный подарок, увидеть будущее, получить ответы. Может, у благородного сэра есть невеста...

Огненные смерчи всё же сорвались с кончиков пальцев, впились в зеркало, разрывая его хищными пастями. Картинки враз исчезли, заставляя прийти в себя. На тряпице издавали зловоние оплавленные осколки зеркала, а пальцы Нотта впились в горло продавца с посеревшим лицом.

— Подарок, говоришь, сумасбродный старик? Откуда у тебя эта пакость?

— Сэр, пощадите, — лепетал Крайтхауз, в глазах которого плескался ужас. — Я не знал, не мог знать... Там просто... Там были безобидные картинки. Кто же знал. Просто ответы о будущем... Сэр!

Нотт быстро пришёл в себя и отшвырнул старика.

— Даже в таком виде от него фонит тёмными проклятиями, — холодно произнёс он. — Хватит уже трястись. Я знаю, что сам его активировал, скажи спасибо, что есть защита. Собери это всё в какой-нибудь свинцовый сундук. И лучше бы закопать глубоко под землю, запечатав ритуалом.

— У меня есть, я понял, — старик быстро приходил в себя, суетливо вытягивая из-под прилавка неприметный сундучок, куда невесть откуда взявшейся кочергой смёл осколки. — Не губите, сэр, всё, что скажете, сделаю. Я же не знал, оно выглядело так безобидно! О таких вещах не напишут в книгах, а если напишут, то не дадут прочитать...

А у Магнуса в голове что-то щёлкнуло. Подарок, ответы, будущее, прорицание.

— Замолчи! — медленно произнёс он. — Лучше скажи, есть ли у тебя что-то вроде маленькой шкатулки.

На прилавок тут же была выставлена малахитовая шкатулка великолепной работы.

— Вот, дорогой сэр! Примите в дар, очень ценная вещь.

Нотт сделал палочкой несколько пассов, удовлетворённо кивнул и взял зелёную шкатулку в руки.

Она легко помещалась на его ладони. Открыв, убедился, что для его цели, весьма сомнительной и в какой-то мере подлой, шкатулка подходит идеально.

— Сколько? — резко спросил он, но тут же вспомнил. — Ах да. Никогда больше не проверяй на мне всякую дрянь!

— Как можно, — бормотал старик, — кто же знал! Простите, сэр! Не повторится!

— На первый раз, — кивнул Магнус. — Отличная шкатулка, благодарю. До свидания, Крайтхауз!

— До свидания, сэр.

Выйдя из лавки, Нотт сразу аппарировал в дом Робертса. Комната была чисто убрана, постель застелена свежим бельём. Магнус поставил на стол шкатулку и вынул из кармана дощечки-говорилки. Более светлую он осторожно опустил в шкатулку. Легла идеально, словно для такой дощечки и была создана эта чудная шкатулка. Подарок для мисс Александры Прюэтт был готов.

Ну а что, скажет, что это такая игрушка, вроде оракула. Задаёшь вопросы, а она тебе ответ пишет. "Да, нет, возможно". Можно и ещё что-то придумать. Отвечать, конечно, будет сам Нотт. Оставалось найти сообщника на те несколько часов, что будет длиться обед — проверить же захочет сразу. А потом он и сам справится. Это должно быть забавно. И возможно, таким образом он очень хорошо сможет узнать интересы будущей невесты. Девчонки ведь любопытные, так что должно получиться.

Найти сообщника было непросто. Нужен был человек, которому Магнус бы полностью доверял. Ванессе точно не понравится его коварный план, Робертс осудит, он очень трепетно относится к чужим тайнам вообще и к личным секретам школьников в частности. В итоге выбор пал на друга детства из ковена отца, молодого и жутко умного Юджина Уркхарта.

Тот выслушал предысторию и просьбу молча, повертел в руках говорилку и без улыбки спросил:

— Магнус, тебе давно морду не били? Хочешь, устрою?

— Да брось, что такого?

— Ты сказал, что Джейсон Прюэтт тебя предупреждал?

— Ну да...

— Опустим на минуту, что это неэтично — выведывать обманом тайны девушки и влиять на её решения своими ответами.

— Да я бы никогда...

— Соблазн — такая вещь, Магнус. Вчера — никогда, а сегодня уже и того. Но беспокоит меня другое. Знаешь, что за клеймо стоит на этой твоей говорилке? Безобидная, ага, — Юджин показал ему торец деревяшки и даже ткнул пальцем. Морда улыбающегося кота постепенно растаяла, оставив только улыбку, но и она почти сразу исчезла. — Ну, узнаёшь?

— Мерлин, — Магнус побледнел. Сумасшедшего артефактора, последнего представителя некогда славного рода отец не раз хотел заполучить в ковен. Да только тот ни к кому не шёл, предпочитая жить сам по себе. О его страшных и забавных поделках ходили легенды. А за голову периодически назначали награды. — Мне надо разыскать эту девчонку.

— Вот-вот, не удивлюсь, что сюда вшит экстренный портал, пробивающий любые барьеры, или ещё какая хрень. А эту девчонку найти стоит, если это действительно её дед и у неё правда есть братишка...

— Похоже, не врала, не знаю.

— А в шкатулку, — Уркхарт достал из нагрудного кармана цепочку с маленьким лунообразным камнем, — вот. Купил одной девахе по случаю, да не срослось. Подари, абсолютно безобидная вещица с полезной функцией хорошего настроения.

— Спасибо, — Нотт взял цепочку, рассмотрел камень и, вздохнув, опустил в шкатулку. Не успел закрыть, как шкатулка засветилась и уменьшилась вдвое.

— Мордред, — прошептал Уркхарт, оторвав взгляд от клейма на дощечке. — А это ты где взял? Стой! Не открывай её!

Клеймо на шкатулке искали вместе. Нашли. Крошечный фестрал скалился, показывая страшные зубы и обмахиваясь хвостом.

— Мерлин мой, Магнус, я от тебя сегодня поседею. Не, я понимаю, что Прюэтт вроде как к тебе хорошо относится. Только дарить его дочери им же зачарованную шкатулку... Тебе шляпа Гриффиндор не предлагала? А учитывая специфику увлечений Тёмного Фестрала, проклятие можно и не обнаружить.

— Я убью Крайтхауза! — простонал Нотт. — А потом разыщу детишек и приведу их в ковен. Что мне делать с подарком, Юджин? Ты же умный, скажи.

— Ну, твоя грязнокровка Дэшвуд тебе умную мысль подсказала: подари книгу. Что ты лучше всего знаешь? По защите что-то подбери, в этих книгах ты точно разбираешься.

— По защите — девчонке?

— Ну а что? Пусть у Робертса станет лучшей ученицей. Да и всем полезно уметь себя защитить. И папаша оценит. А это — верни Прюэтту, мой тебе совет. И хрен с ней, с цепочкой. Жизнь дороже. Но сначала я бы разыскал этих деток, раз уж дело решённое, — неровен час, не успеем.

— Решённое, — твёрдо ответил Магнус и бросил взгляд на окно, за которым уже стемнело. — Отправлюсь прямо сейчас. Уверен, детишки где-то в Лютном.

— Погоди, — Уркхарт вскочил и быстро вышел из гостиной, вернувшись в тёплой мантии. — Пойдём вместе. Не терпится увидеть живых наследников сумасшедшего артефактора Честершира. А я был уверен, что у него нет семьи.

— И не только ты, — кивнул Нотт, — пройдём камином?

Ночью в Лютный соваться — не лучшая идея, но имея рядом хорошего бойца, вполне реально уйти живыми. Да и хотелось Нотту чего-то такого, — хорошей драки, к примеру.

— Сначала к старухе, — предложил Магнус. — Изергиль тут всё про всех знает.

— Магнус, я тебя не узнаю. Пытать будешь?

— Не скажет, думаешь?

— Уверен, — Уркхарт нахмурился. — Есть у меня тут один должник, его спросим. Не выгорит, тогда уже к Изергиль, но очень не хочется.

Желание Магнуса частично осуществилось. Они попали в засаду каких-то тёмных личностей, поджидавших зазевавшихся путников в очередной мрачной подворотне. А может, кого-то конкретного ждали. Но даже разогреться не удалось — Нотта узнали, о чём оповестил истошный крик одной тщедушной тени, и нападавшие мигом растворились в темноте.

— Слава твоя впереди бежит, — философски заметил Юджин, залечивая порез на руке, — но, печень дракона! Как слаженно действуют, суки! Здесь направо. Поспешим, пока о присутствии твоей милости в Лютном не узнала половина Британии.

— Мордред раздери эту славу, — мрачно проворчал Нотт, шагая рядом, — хоть Оборотное пей!

— Нашёл время! Я же тебе предлагал морду набить... Вот разыщем детишек, и я весь твой.

Должником Уркхарта оказался тощий косоглазый парень по прозвищу Щепка, попытавшийся выскочить в окно, когда они без стука зашли в его хибару — Юджин был мастером открывать нужные двери. Ухватить хитрым фамильным заклятием беглеца за ногу, заставив истошно верещать, и вернуть его обратно — удалось без проблем. Заклятие Юджин снял, но палочкой поигрывал красноречиво.

— Честершир? — пролепетал Щепка, трясясь то ли от холода — окно так и осталось открытым — то ли от страха. — Да помер он, уже месяц как. Народ и не знал, что это он, пока этот псих коньки не отбросил. Авроры были и коронер. Только так и не выяснили — убийство или от старости умер.

— А дети? — холодно прервал быструю речь Магнус.

— Какие дети? — испугался парень. — Не знаю ничего!

— Дом покажешь? — спросил Уркхарт.

— Да покажу, что там, — поспешно согласился должник, натягивая сапоги. Гости его разбудили. — Только не дом это, а так, нора. И проникнуть нельзя, зачаровано похлеще сейфа в Гринготтсе. Кто только не пытался. Если бы Чешир внутри помер, его бы и не достали. А так, возле аптеки свалился замертво среди бела дня. Авроры его дом искали, да кто же им скажет. Тоже думаете, что сокровища свои оставил в норе? Банда Грюнера ищет взломщика проклятий, может, нашли уже, хотят проникнуть. Не совались бы Ваши милости.

— Поговори мне тут, — сверкнул глазами Магнус. — Веди уже.

Добраться до трущоб на окраине Лютного удалось почти без приключений. Дверь Щепка указал и попытался сбежать, пришлось обездвижить. А вот открыть не удалось даже хитрыми приёмами Уркхарта.

— Что будем делать?

Нотт поглядел на друга задумчиво и несколько раз пнул дверь ногой, отчего гул стоял по всей округе — дверь оказалась металлической. Ни одно окно ближних халуп не открылось — Лютный ведь, никому не нужны лишние неприятности.

Ответа не было. Магнус наклонился к щели между дверью и косяком.

— Эй, — позвал он негромко, — девочка, ты меня слышишь? Ты продала мне сегодня говорилку. Я — Магнус Нотт. Помогу вам.

Молчание было ответом.

Магнус хотел ещё постучать, но Юджин дёрнул его за рукав.

Рядом, но чуть в отдалении стояла давешняя девчонка. Дрожала, скрестив руки на груди. Дырявая шаль, в которую она куталась, явно не спасала от холода.

— Чего надо? — спросила сурово.

— Есть другой выход? — удивился Нотт. — Хитро.

А Уркхарт вдруг опустился на корточки.

— Здорово, — сказал он. — Ты внучка Честершира? Я Юджин Уркхарт.

— Что вам надо? — повторила девчонка, отступая на шаг. Но, замявшись, добавила: — Дед умер. Уходите!

— Знаешь, кто он? — кивнул Уркхарт в сторону Нотта.

— Магнус Нотт, сын лорда Дракона. Кто ж его не знает!

— А про ковен?

— И про ковен знаю.

— Умница, — Уркхарт поднялся. — Братца своего веди и вещи возьмите, Магнус Нотт забирает вас отсюда.

Нотт ждал истерики или, по крайней мере, долгих препирательств, уговоров, отказов и прочей головной боли, но девчонка смогла удивить:

— В ковен возьмёте? — её глаза сверкнули жгучим интересом. — Я много чего умею, правда. А у Мэтта уже выбросы были, он сильный вырастет.

— Возьмём, — ответил Нотт, прикидывая, как сообщит отцу радостную новость. Если у пацана дар, учителей придётся искать. — Переночуете у Юджина, он не обидит. А утром представим вас главе ковена.

— Я сейчас, — девчонка куда-то нырнула, а минуты через две уже загремела, открываясь, железная дверь.

— Проходите, господа, — позвала она. — Мэтт только заснул, он немножко приболел. Можно его не будить? Он лёгкий совсем, я понесу. Вещи я сейчас соберу, их немного.

Вещей действительно было мало — небольшой узел, связанный из простыни. В комнате не было мебели, вообще ничего, в углу в куче тряпья угадывалось тело ребёнка.

Магнус осторожно поднял его, прижав к себе. Вряд ли малышу было больше трёх лет. Он весь горел, даже сквозь множество окутывающих его тряпок чувствовался жар.

— Лекарство не помогло, — спокойно сообщила девочка, — ему стало хуже.

Она отвернулась и всё же всхлипнула, но быстро взяла себя в руки. Магнус восхитился.

— Юджин, отпусти своего должника и уходим, — тихо сказал он другу.

— Да убёг уже, минуту назад должно было отпустить, — Уркхарт с беспокойством вглядывался в лицо малыша. — Патрон, может в Мунго сразу?

— Не надо, — Магнус скривился, вспомнив Сметвика, да и не хотелось светить наследников сумасшедшего артефактора. — Давай на цитадель, Марта Яксли меня как-то выходила, и с этим разберётся. Да и целитель у них есть.

— Ну да, — понимающе улыбнулся Уркхарт. — Своих детей у Яксли нет...

— Вот-вот. Аппарируем. Девочка, как тебя... возьми Юджина за руку.

Марта выслушала их молча, не сказав ни слова о том, что подняли среди ночи. Потрогала лоб малыша и покачала головой, отбирая у Магнуса совсем лёгкую ношу.

— Как тебя зовут? — спросила она девочку, а друзья переглянулись — узнать имя они не удосужились.

— Шани, — ответила та, но сразу поправилась: — Джоанна Честершир.

— Поможешь мне, Шани, лечить брата? Вот и славно. Кидай вещи в угол, там за ширмой кушетка, спать будешь там пока, — распоряжалась миссис Яксли. — А сейчас беги на кухню, направо. Поешь, что найдёшь, ночь будет долгой.

Девочка закивала и бросилась выполнять.

— А вы чего встали, своих дел нет? — грозно спросила Марта, уже положившая ребёнка на высокий топчан. — Идите, идите, нечего вам тут делать.

— Завтра расспросим, — негромко сказал Уркхарт, но Марта, уже закрывавшая дверь, услышала.

— Никаких завтра! Дайте детям обжиться, и ребёнка вылечить надо. Через неделю приходите, умники, — но тут же добавила озабоченным тоном: — Магнус, Лео хотел тебя видеть. Останешься? Он сейчас на обходе.

— Останусь, — кивнул Нотт. Корвин Яксли просто так его дёргать не стал бы. — Всё равно завтра к вам собирался. Переночую в башне, если срочное что — пусть сразу разбудит.

— А тебе, Юджин, жениться пора! — Марта захлопнула перед ними дверь.

— Кто ж спорит, — пробормотал Уркхарт, направляясь вслед за Ноттом к башне. Там был камин. — И всё же завтра к вам загляну. Разомнёмся.

— Ага, — сказал Нотт, — поможешь мне книгу подобрать?

Уркхарт усмехнулся:

— Помогу, ладно уж, — он подошёл к камину, швырнул туда порох и шагнул в зелёное пламя, называя адрес.

День вышел длинным и бестолковым, и на душе у Нотта книззлы скребли. За мелкого переживал, — судя по взгляду Марты, ничего хорошего там не было. И девчонку с валлийским именем Шани было жалко. Девчонка с характером, но видно, что брата любит и сильно переживает. Не забери они их сегодня...

Но об этом думать точно не стоит. Не случилось и славно. Встряхнув головой, Магнус отправился искать себе место в башне, чтобы поспать жалких четыре часа, остающихся до побудки.

* * *

Санни быстро записывала ответы на вопросы, которые Робертс взмахом руки изобразил на доске. У них была неприятная особенность постепенно исчезать, начиная с верхнего. Блиц-опрос, твою Моргану. И на добрую треть она не знала правильного ответа. Вот что за заклинание нужно для заморозки огня? Наверняка изучали на прошлых курсах. А Санни при всем своём прилежании и выматывающем изучении материалов и учебников младших курсов просто не в состоянии была охватить абсолютно всё. Банально времени не хватало, да и передышки нужны.

Увлеклась ответом на вопрос о Круциатусе и упустила следующий, нахально растаявший, едва прочитала первое слово. Попыталась незаметно заглянуть в пергамент Флинта, но неудачно.

— Мисс Прюэтт, два балла с Гриффиндора! Кто ещё хочет посоветоваться с соседом — не стесняйтесь.

Флинт жалостливо улыбнулся ей, но баллов с него не сняли.

Наконец, профессор встал перед доской, прекратив своё маниакальное блуждание по рядам, и взмахнул палочкой:

— Время!

Пергамент вылетел прямо из-под пера, Санни даже фразу не успела закончить.

— Кто не успел ответить на все вопросы, можете сразу писать эссе по защитным заклятиям к следующему уроку. Протего можете не упоминать — это материал второго курса.

Санни тут же взяла на заметку прочитать всё про Протего. Если Робертс говорил, что это материал прошлых курсов и небрежно разрешал не упоминать его в эссе, на следующем уроке обязательно спрашивал.

— Все свободны. Мисс Прюэтт, задержитесь.

Вообще-то Санни проспала завтрак и очень рассчитывала на обеденную перемену. Но возражать профессору не решилась. С него станется из принципа продержать её до следующей пары.

Чтобы немного задобрить находящегося явно не в духе Робертса, она поспешила достать из сумки его палочку. Учебники были убраны ещё перед опросом, оставалось ждать, когда все выйдут.

— Мисс Прюэтт, — Робертс придвинул стул к её парте и сел, пристально разглядывая. — Я заметил, что вы плохо знаете материал сегодняшнего опроса. Мне даже не нужно заглядывать в вашу работу, чтобы в этом убедиться.

Вопреки своим словам, он взмахом палочки призвал её пергамент, птичкой выпорхнувший из пухлой стопки.

Санни ощутила, как краснеет. Робертс быстро чиркал пером, оставляя красные пометки и щедро зачёркивая целые предложения.

— Тролль, мисс Прюэтт.

— Да, сэр, — вздохнула она.

— Я понимаю, что вы только в этом году взялись за ум, — холодно продолжал профессор, отчего Санни с ужасом ощутила, что сейчас расплачется. — И неизменно показывали хорошие результаты. К вашим эссе практически не придраться. Но стоит копнуть глубже, задать, как сегодня, задание по прошлым годам, как вы выдаёте полное незнание. Если уж взялись за учёбу, найдите время проштудировать учебники прошлых лет. У вас неплохой потенциал, вы прекрасно воспринимаете новое. Мордред знает, почему раньше вы вообще не желали учиться, но раз уж это пришло, нужно стараться.

— Я стараюсь, — сглотнув комок в горле, тихо ответила она. — Только есть и другие предметы...

— Ответ лодыря, — оборвал профессор. — Я понял бы, если бы к ЗОТИ у вас не было ни малейшей склонности. В конце концов, девицам это не столь важно. Но вы же делаете успехи. Ваши заклинания почти хороши. Реакция почти приемлема, соображаете неплохо. Но знаете, в чём ваша проблема?

Он не ждал ответа, но Санни всё же пробормотала:

— В чём же?

— Вы ленитесь, мисс.

— Да, сэр, — она бы поспорила, но только не с Робертсом.

— Мне не нравится ответ, мисс Прюэтт. Мне хотелось бы увидеть заинтересованность и действительное желание освоить мой предмет.

— Но...

— Вы прекрасно знаете, что по вторникам и четвергам я даю дополнительные консультации для шестых и седьмых курсов. Почему я ни разу не видел вас на них?

Да откуда ей было знать? Возможно, это все знали с прошлых лет, но никто из гриффиндорцев никогда эти занятия не обсуждал.

— Молчите? Что ж, надеюсь увидеть вас завтра. В семь вечера. И постарайтесь не опаздывать.

— Да, сэр, — ну не спорить же. Придёт, куда деваться. А учить остальное будет по ночам.

— Свободны.

Возможно, она ещё успеет на обед. Санни поднялась, но вовремя заметила палочку на парте.

Робертс уже отошёл к преподавательскому столу и, заняв удобное кресло, придвинул к себе остальные пергаменты.

— Сэр, ваша палочка, — Санни положила её на край его стола. — Мне купили новую.

— Вот как? — Робертс открыл ящик и сбросил туда палочку. — Покажите.

Санни вздрогнула. Хотела же не светить палочку от Мюриэль, но почему-то взяла сегодня с собой именно её, а ту, что купили братья, оставила в комнате.

Но делать нечего. Поднесла правую руку к левому рукаву, и палочка мгновенно скользнула в её ладонь. Хорошая вещь — эта волшебная кобура.

— Чёрное дерево? — Робертс, прищурившись, внимательно разглядывал палочку в её руке. — Изобразите какой-нибудь щит.

— Солидум Клипеус! — как хорошо, что щиты она недавно повторяла, и не пришлось позориться с Протего. Её полностью загородил прозрачный, но видимый глазу щит, переливающийся радужными бликами. Странно — на прошлой неделе, когда она его тренировала, он был гораздо тоньше и как-то невзрачнее. Видимо, от переживаний вложила больше магии.

— Превосходно, — произнёс профессор. — Уберите.

— Финита.

— О чём я и говорил, мисс. Можете, когда хотите. Три балла Гриффиндору.

Улыбку сдержать было невозможно, слишком редко Робертс её хвалил.

— Не радуйтесь так, мисс, в идеале этот щит должен быть вдвое больше. Но не после пары десятков тренировок. Потому дополнительные занятия — самый лучший выход для вас. Сколько раз вы тренировали его?

— Два, — пожала она плечом. Словно у неё было время по сто раз гонять каждое заклинание. Получился — и хорошо.

— Даже так? — профессор внезапно протянул руку к её палочке. — Можно?

Ужасно не хотелось отдавать, но Санни пересилила себя и протянула ему палочку по всем правилам — рукоятью вперёд.

Робертс с интересом повертел её в руках, зажёг крошечный Люмос, вызвал тонкую струйку воды, наполнившую наколдованный стакан.

— Очень слабая... Странно. Какое у неё содержимое?

— Я не знаю, — честно призналась Санька. — Могу спросить. Её подарила мне тётя Мюриэль.

— Отсутствие у вас любопытства в таком вопросе тоже мне не нравится, — качнул головой профессор. — Возьмите. И идите уже, иначе останетесь без обеда.

Санни выскочила из класса, пылая праведным гневом — сам же задержал!

В Большом зале народу было много, и её отсутствие заметила лишь Эжени, грустно ковыряющая бифштекс.

— Наконец, — воскликнула она. — Чего к тебе опять прицепился Робертс?

— Поставил Тролль за зачёт и сказал, что я лентяйка.

— Ты? — изумилась Эжени. — Да у нас никто столько не учится. Даже зубрилка Стенли.

— А он мне назначил дополнительные занятия, — вздохнула Санни, накладывая себе пюре и аппетитные на вид бифштексы.

— Вот гад! Слизеринский змей! Только своих любит.

— Точно! А ты чего такая?

— Вчера с родителями Регана знакомилась, — тихо призналась Эжени. — Я боюсь их! И ещё мои рисунки, я хотела с тобой поговорить о них. Может вечером?

— О! Ну и как родители?

— Обед уже заканчивается, — вздохнула Эжени. — Я пойду, у нас Прорицания сейчас.

— А, ну давай вечером. И рисунки принесёшь. Я на Руны.

После окончания занятий, на каждом из которых профессора устраивали мелкие и крупные опросы, словно сговорившись, Санни ощущала себя выжатой, как лимон.

Лакки поджидала её в комнате с горячим чаем и пирожными. А ещё на столе лежало письмо.

— От Рудольфуса Лестрейнджа, — пояснила Лакки. — Фентер передал.

Санни ощутила, как дрожат руки и усиленно бьётся сердце, и поспешно вынула пергамент, разорвав конверт. Ровные строчки префекта всегда удивляли — как можно так красиво писать? Специально, что ли, обучают?

"Добрый день, Санни, — писал Рудольфус. — Сколько вопросов! Я скоро вернусь и обязательно найду время, чтобы поговорить лично. Пока же отвечу лишь на некоторые. Можешь не винить себя, ты совершенно не при чём. Отец давно хотел перевести Рабастана на домашнее обучение, так как он сильно обгоняет программу Хогвартса. Возможно, уже к Рождеству сможет сдать СОВ в министерстве. Рабастан удивлён твоим беспокойством о его судьбе, и искренне не понимает, чем оно вызвано, и почему ты не написала ему лично, если действительно так волнуешься. Передавать тебе что-либо он отказался, но думаю, у него просто сейчас полно других забот. Кто будет ловцом, пока не знаю. Вернусь в среду к занятиям. Твой друг, Рудольфус Лестрейндж, Лестрейндж-холл".

Письмо оставило неприятный осадок. Санни сильно пожалела, что вообще написала Руди. Ничего нового, кроме того, что Басти даже ответный "привет" не передал, она не узнала. Только сама подставилась. Надо же — искренне не понимает! Ужасно хотелось написать ему лично. Да так, чтобы мало не показалось! Занят он!

Пересилив бурное негодование, Санни нарочито медленно сложила письмо и испепелила его взмахом палочки. Перечитывать снова про своё идиотское беспокойство, "искреннее непонимание" Рабастана и то, что она "совершенно не при чём" не было никакого желания.

Сморгнув предательские слёзы, она не стала слушать причитаний Лакки о нетронутых пирожных, пошла к себе в спальню и вытащила все семь учебников ЗОТИ за все годы обучения. Будет читать их до посинения! Чёртов Робертс! Родственник, называется.

Эжени застала её в растрёпанных чувствах — Санни не нашла ни единого заклинания, требующегося в зачёте. Скорее всего, они давались дополнительно или были в конспектах. Стоило поискать дополнительную литературу. Должны же они быть где-то!

Но передышка обрадовала. Лакки накрыла им чай в гостиной и исчезла. К счастью, мистер Даркер куда-то ушел с портрета, и можно было спокойно поговорить.

Отвлечься от ЗОТИ и жестокости Басти было жизненно необходимо. Поэтому Санни решительно велела подруге рассказывать о визите к Мэдисонам. Со всеми подробностями.

— Я, конечно, боялась этого визита, — начала Эжени, — но не думала, что всё будет так...

— Плохо? Ужасно?

— Страшно, — вздохнула девушка. — Знаешь, какой у него отец?

— Откуда же?

— Он здоровенный, а смотрит так, словно ты букашка какая-то, которую надо раздавить. Реган в основном молчал, а мне задавали вопросы, — в её голосе звенели слёзы.

— Неужели такие страшные вопросы? — посочувствовала Санни.

— Не знаю, половины уже не помню. Что-то про хозяйство, что я умею, к чему имею склонность, и действительно ли люблю Регана, — Эжени покраснела.

— И что ты ответила. Ну, про Регана.

— Ничего, Рег отвлёк отца, но мог бы это сделать раньше, я почти охрипла, пока отвечала, и даже уже не очень соображала, что вообще говорю. Запуталась. Потом вернулась миссис Мэдисон, она ничего, добрая. По крайней мере, мне так показалось. Не понимаю, как она живёт с таким... мистером Мэдисоном. А потом Реган повёл меня показывать дом. Большой такой, много комнат, но всё по-простому. И хозяйство у них огромное. Но, к счастью, занимаются им домовики. Там теплиц, Молли, больше чем в школе. И в доме оранжерея вдоль всего третьего этажа со стеклянной крышей, представляешь?

— Не очень, — честно призналась Санни.

— Я бы могла там рисовать, — задумчиво сказала Эжени. — Цветы обалденно красивые. И очень много дневного света.

— О кстати, совсем забыла, — Санни вызвала Темпус. — Через час мне надо будет в теплицы. Профессор Спраут просила зайти. Не представляю зачем.

— А у меня отработка по Астрономии. Не знаю, что там делать, когда светло.

— Ну а дальше-то что? — поторопила её Санни. — Ушли в школу, или ещё что-то было.

Эжени вдруг залилась румянцем, поспешно закрываясь чашкой.

— Потом он показал мне свою комнату, — сказала она. — Там такая кровать огромная, я таких и не видела.

— Так-так, — усмехнулась Санни, — кровать, значит.

— Он врал мне, что не умеет целоваться, — пожаловалась Эжени. — Или очень быстро научился. И кровать тут ни при чём! Понятия не имею, как на ней оказались. Всё начиналось совсем в другом конце комнаты. Он какие-то книги показывал ещё...

— А дальше, — поторопила Санни, улыбаясь во весь рот, — Ну, когда оказались на кровати.

— Дурочка! Ничего не было! Ну, почти.

— Подробнее!

Эжени зажмурилась.

— Он видел мою грудь. Я ничего не могла сделать.

— Только видел?

— Молли!

— М-м?

— Не только. Но как только я сказала "хватит", он сразу прекратил всё это. И мы пошли в школу.

— Сразу прекратил? — уважительно спросила Санни.

Эжени смутилась.

— Ну не совсем сразу. Он сказал, что надо ещё потренировать поцелуй... А потом вошёл его отец! Молли, я чуть не умерла! Я была в таком виде!

— Ничего себе! — Санни искренне посочувствовала, скрыв улыбку. — И что отец?

Эжени закрыла лицо ладонями и говорила глухо.

— А ничего. Хохотнул и заявил, что можно и на Рождество свадьбу сыграть, если нам не терпится. У них никакого стыда!

— А Реган что?

— Этот гад нагло заявил, что хоть сегодня! Я была в таком шоке. Только поэтому не убила, когда его отец вышел. А Реган продолжил целоваться, как ни в чём не бывало! Хотя нам было велено спуститься на чай через пять минут. Я просто не могла им потом смотреть в глаза, Молли.

— Ну и не смотрела бы. И что, тебе нисколечко не понравилось?

— Не знаю. Если бы не его отец, то вообще нормально. Представляешь, они собираются навестить моих родителей. Ужас! Что мама скажет?!

— В каком смысле? Без предупреждения?

— О нет, они сразу отправили сову. И мой папа прислал ответ через час, что рад будет принять их в четверг. А вдруг его отец расскажет папе, ну, что увидел... Я ужасно рада, что меня там не будет.

— Да уж! Но я тебе завидую, Эжени. Реган такой парень классный!

Эжени всё же улыбнулась:

— Иногда да. Ой, альбом посмотришь? Реган хочет увидеть рисунки. Мне надо решить, какие убрать.

Рисунки произвели на Санни неизгладимое впечатление. Тут были все — и Роб, и подлый Артур, и много скотины Вестерфорда, и все с седьмого курса, даже Рудольфус с Беллой, Флинт, Валери и Рабастан на метле — со своей нахальной улыбочкой и в картинно-красивой позе. А уж Реган Мэдисон — просто как живой, задумавшийся о чём-то над тарелкой с кусочками фруктов. Был даже надменный красавчик-третьекурсник Люциус Малфой в очень характерной позе, изящный и высокомерный.

— Кстати, возьми их себе, — Эжени поспешно отделила рисунки всех слизеринцев. — Не хочу, чтоб он видел. Я же не думая рисую, понимаешь?

Санни не смогла отказаться. Очень захотелось рассмотреть их наедине.

— И эти.

Санни ахнула. Это был бал. Танго с Рабастаном — лиц не видно, но позы! Все три картинки потрясающе передавали атмосферу горячего танца.

— Почему-то так и не поняла, кто это был, — заметила Эжени. — Вот эти ещё.

— Ух ты! — только и смогла сказать Санни.

Там были снова и слизеринцы, и Рита Скитер, танцующая с подлецом Артуром, и Руди с Беллой. А самое главное, она сама — в объятиях Магнуса Нотта, слишком крепких объятиях, на её взгляд. И с таким дурацким, доверчивым выражением лица! И Магнус Нотт отдельно, мрачный и опасный.

— Забирай, — вздохнула Эжени. — Но это ещё не всё. Ещё из летней поездки.

А вот теперь Санни открыла рот, не веря своим глазам. Целая серия картинок была посвящена молодому мужчине в разной степени обнажённости. И на двух — вообще без одежды.

— Вот эти семь вообще надо, наверное, сжечь, — мрачно сказала Эжени. — Их тоже никто пока не видел. Не думай, у нас ничего не было, ну, кроме поцелуев. Он просто позировал. Сам предложил, мол, это хорошо руку набивает и вообще модно.

— Обалдеть, — выдохнула Санни, решив не уточнять, что для "ничего не было" картинки выглядели слишком откровенно, выдавая художницу с головой. — Какой красавчик!

— Ага, это наш гид по Вероне был. Если кто узнает...

"Например, папа Мэдисона", — мысленно закончила за неё Санни, — или сам Реган".

— И ты просто так всё хранила в этой папке?

— Нет, конечно, как раз собрала всё в одну, чтобы с тобой посоветоваться. Ну, парочку, с Мэдисоном, я оставила в комнате.

После бурных споров было решено уничтожить все рисунки с Вестерфордом, хоть и жалко было — красив, мерзавец. И итальянца тоже испепелили следом, рисунки шикарные, но такой компромат лучше вообще нигде не хранить. Всех слизеринцев и Нотта Эжени всё же оставила Санни.

— Ну ты же с ними общаешься, — уговаривала она. — Можешь продать им, они там все не бедные, или подарить. А мне не хочется, чтобы Реган знал.

— Продавать точно не стоит, а если подарю, ты представляешь себе, если Реган их увидит?

— Да уж. Тогда пусть твоими будут!

А вот новый рисунок, сделанный прямо с утра, Санни сама у Эжени выпросила. Малыш Северус абсолютно неотразимый, ужасно серьёзный, с внимательным взглядом больших чёрных глаз. Эжени удалось ухватить самую суть, как и на многих портретах.

— Я не знаю, откуда взялся этот мальчик, — призналась она. — Сидел среди первокурсников на завтраке. У слизеринцев. Но он просто создан, чтобы писать с него портреты. Само как-то нарисовалось.

Портретов было множество, ещё с прошлых курсов. Но, пересмотрев все, большинство решили оставить. Ничего криминального в них не было, а интересного много. Пусть Реган любуется, раз оценил.

Вот только "свои" портреты прошлых лет Санни не захотелось оставлять себе. Всмотрелась жадно и разочаровалась.

— Это я? — невольно вырвалось при виде картинки, где Молли-пятикурсница с презрением смотрит на Рудольфуса Лестрейнджа. И вид такой... Ужас.

Эжени засмеялась.

— Ты, конечно. Но не волнуйся, ты теперь совсем иначе выглядишь. Ты же видела новые портреты. А раньше ты именно этот обожала.

Распрощавшись с Эжени, Санни спрятала все рисунки, доставшиеся ей, в спальне и поспешила к Помоне Спраут. Было интересно, почему та просила зайти.

Теплица номер семь была длинной и узкой. Там Санни ещё не была. Дверь была приоткрыта и Санни вошла внутрь.

Помону она увидела сразу — профессор ухаживала за цветами, поливая их из палочки и подрезая каким-то коротким заклинанием лишние листочки и ветки.

— Мисс Прюэтт! — обрадовалась она. — Я как раз вас жду. Пойдёмте.

Заинтригованная, Санни поспешила за ней следом. Пришлось идти почти в самый конец.

— Вот! — указала профессор Спраут на самую крайнюю полку. В широкой глиняной вазе стояли семь разных цветков, изготовленных из какого-то металла. Санни удивлённо рассматривала произведения искусства. До мельчайших деталей были воссозданы настоящие цветы. Даже с тонкими прожилками на листочках и с капельками влаги на лепестках в виде драгоценных камней.

— Какая красота! — благоговейно произнесла Санни, узнавшая в цветах розу, фиалку, маргаритку, герберу и лилию. Набор странно смутил, заставляя вспомнить. Рабастан отпирался тогда, но ведь это он сделал браслет! Значит, и эти цветы — его рук дело! И у неё вырвалось сомнение: — Но они были живыми!

— Именно, — торжествующе ответила Спраут. — А наутро превращались вот в такие железки. Так что я прошу вас, мисс Прюэтт, заберите их. Они были для вас сделаны или куплены. И этим красивым безделушкам, даже в виде цветов, тут всё же не место.

Конечно, она согласилась. Взяла бумажный пакет, в который сложили все цветы, и понесла к себе в комнату. Не обошлось и без травм, острый шип розы уколол её сквозь пакет. А когда она трансфигурировала вазу, чтобы поставить цветы в своей гостиной, то была потрясена. Роза снова была живой.

— Магия, — сказала Санни, без сил опускаясь на диванчик.

— Очень интересные чары, — раздался с портрета голос Даркера. — Попробую угадать. Мистер Лестрейндж?

— Рабастан, — тяжело вздохнув, закивала Санни, не отрывая взгляда от прекрасной распустившейся розы.

* * *

Антуан Робертс проверял все работы очень быстро, желая провести вечер с сыном, которого лишь мельком видел на завтраке и обеде. Мальчишка выглядел довольным и оживлённо болтал с первокурсниками. А на обеде уже сидел рядом с третьекурсником Малфоем, и слизеринский принц явно был рад найти свободные уши, что-то в своей неповторимой манере высокомерного доверия рассказывая открывшему рот Северусу. Это не слишком нравилось Робертсу, но поделать он ничего не мог. Вчера малыш так устал от осмотра Хогвартса, что уснул, едва оказавшись в комнате отца. Антуану пришлось переодеть его в пижаму самому, и ребёнок даже не сопротивлялся, сонно позволяя его вертеть. А утром помалкивал, быстро одеваясь и послушно умываясь. Было видно, как ему не терпится побывать на уроках.

И Робертс очень рассчитывал на этот вечер. Поймав Валери на большой перемене, он попросил её привести Северуса сразу после занятий первачков, и та с готовностью согласилась.

Горка эссе третьекурсников ещё ждала проверки, когда послышался стук в дверь.

Сын выглядел недовольным, как это ни странно, а вот Валери Нотт улыбалась, что было редкостью. Обычно сестра Магнуса всегда была серьёзна и сосредоточена.

— Мисс Нотт, — осенило Антуана, — я благодарен вам, но есть ещё одна просьба. Можете не писать эссе по щитам, если поможете проверить эти, от третьекурсников.

— Настолько мне доверяете? — усмехнулась она. И торопливо добавила: — Конечно, профессор. Я с радостью помогу. Мне заняться этим здесь или взять с собой?

— Лучше здесь, — кивнул Робертс, — постарайтесь быть строже, мисс Нотт.

— Разумеется, — усмехнулась Валери. — Не одолжите красные чернила?

Он показал, где лежат перья и чернила, после чего, оставив девушку за своим столом, повёл сына в свои комнаты.

— Как прошёл день? — спросил Робертс, устраиваясь за столом напротив молчаливого мальчишки, пока домовушка спешно накрывала чай.

— Хорошо, — сдержанно ответил Северус, глядя куда угодно, но только не на отца.

— Ты познакомился с Люциусом Малфоем?

— Да.

— И как тебе он?

— Интересный.

— Северус, ты можешь сказать, в чём дело? Я же вижу, что ты недоволен.

Мальчишка взглянул возмущённо и притянул к себе тарелку с пирожными.

— Как мне учиться, если нет палочки? — выпалил он, а на глазах показались слёзы. Вытерев их кулаком, Северус сердито засопел и вгрызся в пирожное.

— Нет палочки, — повторил Робертс, понимая, что это не единственная проблема, которая его ждёт в эту неделю.

— Я не маленький, — снизошёл до объяснений сын. — Я умею! Я уже колдовал. И два года назад. Зачем ждать до одиннадцати лет?

— Так положено, — медленно произнёс Антуан. — У тебя ещё не стабильная магия, сынок.

— Неправда! У меня всегда получалось! В этом году — точно!

— Дай угадаю. Ты брал палочку мамы?

Он всё же смутился и прошептал:

— Да. Не говори ей, что знаешь.

Антуан вздохнул:

— Я не могу дать тебе палочку...

— Но почему?

На вскрик Северуса, идущий, казалось, из глубины души, рядом тут же появилась домовушка. Робертс раздражённо щелкнул пальцами, и та понятливо испарилась.

Северус глотал чай, роняя в него крупные, как горошины, слёзы и шмыгал носом.

Будь это чужой ребёнок, Антуан бы нашёл нужные слова. Да даже Рабастану в таком возрасте удавалось доходчиво всё объяснить. А что делать со своим собственным ребёнком? Когда сердце обливается кровью от каждой его слезинки.

— Ты понимаешь, — начал Робертс мягко, — что палочка — это не игрушка?

— Я что, дурак, по-твоему? — Северус так возмутился, что забыл о чае и даже перестал плакать.

— Нет, я так не думаю.

— Тогда зачем говоришь, как с малышом? — ребёнок отодвинул чашку и собрался вылезти из-за стола. — Я хочу пойти на башню!

— Сядь, Северус!

Испуганные заплаканные глаза заставили тут же пожалеть о резком тоне. Сын заколебался, но всё же сел обратно.

— Что?

— Я дам тебе палочку, но у меня есть несколько условий, — Антуан сам не верил, что это говорит. Но сияющие глаза сына того стоили. Северус даже чашку опять придвинул и шумно отпил чай. И только потом посмотрел настороженно:

— Какие условия?

— Первое. Пользоваться палочкой ты будешь только в моём присутствии, или же на уроках с разрешения профессоров.

— Хорошо, ладно, — сразу согласился сын. Он чуть ли не подпрыгивал на стуле. — А сейчас?

— Ты не дослушал. Есть ещё условия.

Мальчишка тяжело вздохнул и положил обратно обкусанное пирожное.

— Я уже понял, что просто так ты ничего не дашь, — выдал он.

Антуан закашлялся, в первую очередь подумав о мелком Малфое. Люциуса ждёт разговор.

— Просто так, Северус, вообще в жизни ничего не бывает.

— Бывает, — тихо ответил ребёнок, заслонившись чашкой. — У мамы.

— Северус...

— Говори уже условия!

Иногда ему казалось, что сын его ненавидит. Поганое ощущение.

— Ещё два условия, — сказал Робертс, которому захотелось напиться прямо сейчас. — Никаких заклинаний, не спросив меня. И по часу в день будешь со мной заниматься.

— Что, каждое спрашивать? — расширил глаза ребёнок, проигнорировав условие о занятиях. — Даже всякую дурацкую Алохомору?

— Что ты открывать собрался?

— Ничего! Это я для примера.

— Хорошо, какие заклинания ты уже знаешь? — терпение — это добродетель!

А Северус оживился:

— Много! Только без палочки не могу.

— Всё ты можешь, не умничай.

И к насупленной рожице Антуан уже привык. Как-нибудь переживёт.

— Но это глупо!

— А как ты учил эти заклинания?

Красноречивое молчание доказывало, что он прав.

— Но я уже не маленький, чтобы с прутиком! — наконец воскликнул сын. — Ты ведь хочешь, чтобы я стал сильным волшебником?

Против воли Антуан усмехнулся. Мелкий шантажист!

— Да, хочу! Именно поэтому и спрашиваю. Магия может быть опасной для самого волшебника, если неправильно ею пользоваться... Ладно, хватит уже мучать это пирожное. И сперва вымой руки.

— Ладно.

Ребёнок быстро убежал в ванную и вернулся с мокрыми рукавами мантии и сияющим лицом.

— Я готов!

Покачав головой, Робертс применил высушивающее и протянул сыну палочку, что так удачно вернула сегодня Санни Прюэтт.

— Показывай!

Надо было видеть, с каким благоговением Северус взял палочку в руки. Оглядел её со всех сторон, понюхал, разве что на зуб не попробовал.

— Твоя?

Робертс кивнул.

— А когда мне купишь? У тебя вон две, а у меня ни одной.

— Северус! Я жду!

— Люмос! Нокс! Акцио, чашка! Ой! Репаро!

— Ой, Северус? Я понял, молодец. Опусти палочку и просто перечисли мне, какими заклинаниями ты уже пользовался.

А потом он слушал длинный список, от которого волосы становились дыбом. Вот зачем ребёнку семи лет заклинание, заводящее остановившееся сердце? Или заклинание, приводящее в сознание. Или связывающее, или чистящие чары для всего помещения. Или заклинание, вызывающее неукротимую рвоту! Но пришлось дослушать до конца.

— Ты понимаешь, что некоторые заклинания отнимают очень много сил.

— Знаю, — тихо сказал ребёнок. — Я копил.

Робертс был выбит из колеи.

— Копил?

— Мама совсем не могла колдовать, — пояснил он, словно это всё объясняло. — А если пробовала, то долго болела. Можно я пойду в башню?

— В какую?

— В совятню. Не думай, я знаю где. Мне показали.

— Зачем тебе совятня, Северус?

— Я написал письмо маме. Надо отправить.

— Покажешь?

Мелкий отчаянно замотал головой.

— Хорошо, положи палочку и пойдём.

— А можно, я один? — Северус послушно оставил палочку ровно посередине своей тумбы. — Я уже знаю дорогу.

Робертс испугался, что если ещё раз услышит, что он "не маленький", то просто сорвётся.

— Иди, но потом не жалуйся, если что.

Ответом был удивлённо-возмущённый взгляд. Да-да, глупость сказал. И ещё не раз скажет! Кто бы знал, что быть отцом так выматывает!

Посмотрев, как Северус выскочил из комнаты в класс, Робертс подошёл к бару и вынул бутылку дорогого коньяка. Поглядел её на просвет, подержал немного в руке и поставил обратно в бар.

Вызвав домовушку, коротко приказал следить за сыном, но не показываться ребёнку на глаза. Та понятливо кивнула и исчезла.

Валери всё ещё проверяла эссе.

— Можете идти, мисс Нотт, — сказал он, — спасибо за помощь. Дальше я сам.

— Не за что, сэр. Тут осталось совсем немного. Может, я... ладно, я поняла. Всё в силе? Эссе по щитам писать не надо?

— Не надо, но повторите всё же. Проверочная работа будет для всех.

— Ясно, сэр, я пойду?

— Идите, мисс Нотт, — устало откликнулся Робертс и взял первое эссе из непроверенной стопки.

Люциус Малфой, м-да. Неизменно отличные работы. Хоть не глядя ставь "Превосходно". И с Северусом зачем-то налаживает контакт.

Робертс вздохнул и потёр ладонями лицо. Похоже, теперь, когда Северус добился своей мечты и попал в Хогвартс, отец маленькому шантажисту уже совершенно не нужен.

Антуан с мстительным удовольствием вдруг увидел, что работа уже проверена, и, более того, абсолютно неверный вывод мелкого Малфоя умница Валери не пропустила. Ну что ж, справедливость существует! Красная жирная линия была нарисована очень ровно, перечёркивая наискось кусок аккуратно написанного текста. И порадовал отличный комментарий: "Умничайте тогда, когда уверены в своих знаниях, мистер Малфой. Тролль!".

Мелочно, да, но как приятно! Робертс усмехнулся и потянулся за следующим эссе.

Глава 25

Джеймсу Хэйдену Прюэтту было не по себе. Приглашение к главе рода Прюэтт он, конечно, ожидал — ещё в тот вечер, когда кузены позвали его на "важный разговор" в "Дырявом котле", Джейми предвидел, что встреча с дядей всё же случится, рано или поздно. Но, как ни страшно было это представить, он согласился на авантюру почти сразу. А как иначе — драконы же!

Джейми рос в любви, и не особо страдал, что родился сквибом. Подумаешь, не может колдовать волшебной палочкой, зато мама Мюриэль сильнейшая ведьма, а домовики души в нём не чают и готовы выполнить любое волшебство, стоило только попросить. У домовиков вообще была своя магия, покруче, чем у магов, иные принципы, и совершенно иной подход. Уникумы — вот подходящее слово, даром, что подневольные существа и порождения самой Магии. Вот волшебству домовиков научиться хотелось, особенно после серьёзного разговора с главным эльфом матери.

Старенький домовик Петри в ответ на расспросы мальчишки попытался по-своему объяснить, что такое сквиб. Петри когда-то работал в Мунго, поэтому очень хорошо знал строение и магов, и сквибов, ассистируя очень опытному целителю, умершему от старости несколько лет назад. Почему уж эльф после смерти прежнего хозяина оказался у матери, Джейми не спрашивал, видел, что Петри не любит это вспоминать.

"Знаете, хозяин Джейми, — вещал он рассудительно, сложив лапки на острых коленках, — сквибы от магов довольно сильно отличаются. Магия есть и у вас, и у вашей матушки. Только если сравнить, у вашей матушки Магия в магическом ядре, — домовик потыкал длинным худым пальцем в грудь десятилетнего мальчика, — оно вроде второго сердца, от которого отходит множество трубочек, практически создавая четвёртую систему, помимо нервов, лимфы и кровотока, и полностью повторяя их рисунок".

"А у меня что не так?" — спросил он тогда.

"А у вас, — грустно вздохнул старичок Петри, — всё не так, хозяин Джейми. Магическое ядро не успело сформироваться, причин этому может быть масса. И стресс у матери на ранних сроках беременности в том числе. Думается, как раз ваш случай, отец-то ваш как раз погиб в то время, когда вы только-только начинали формироваться. Вот так-то, горе-то какое. А магия-то никуда не делась, передавалась вам, как же иначе — через ту же плаценту. Но раз ядро не смогло сформироваться, то и канальцев не появилось, и магия вливалась прямо в кровь, вместе с питательными веществами. И теперь разлита у вас по каждой клеточке тела, заполняя все нервы и всю кровеносную систему. Проще говоря — вы полностью пропитаны этой магией и сами стали вроде магического существа, хозяин Джейми. Вроде того же книззла, или дракона. Сами колдовать палочкой не можете, нет выводящих канальцев, но магия для вас — родная стихия, вы её чувствуете, видите, осязаете, потому что сами из неё состоите. И выпустить свою магию наружу не можете, разве что только с кровью. Оттого ваши дети могут стать магами, и очень сильными магами, если вы женитесь даже на самой слабой ведьмочке".

Старик довольно потёр ладошки.

"У каждого сквиба может родиться сильный маг?!" — удивился Джейми.

"Ну что вы, хозяин, сравнили тоже, — замахал ручками-палочками домовик, — другие сквибы не так выглядят, у некоторых магия в сердце сохранилась, у кого-то в печени, или селезёнке, бывает, что и в мозге, или других каких органах, а так чтобы во всём теле — такого ни я, ни мой прошлый хозяин-целитель не видывали. И не сообщал целитель никому, только матушке вашей мудрой. Так что и вы, маленький хозяин, помалкивайте, а то прознает кто из того же Отдела Тайн, да и заберут изучать, как неведому зверушку".

"Мама не даст!" — усомнился маленький хозяин.

"Это да, хозяйка Мюриэль не даст, но не стоит искушать судьбу, мало ли как оно обернётся. Прошу вас, хозяин, не рассказывайте об этом никому".

"Не буду! — вздохнул Джейми согласно. В магловской школе он как-то слышал, как магловские власти над всем необычным исследования проводят. Похоже, и в магическом мире такая опасность может грозить неправильному сквибу, — не скажу никому".

"Да и качество магии у вас другое, — продолжил рассуждения повеселевший домовик. — За вами ведь столько поколений чистокровных магов, так что и магия в вас очень древняя и сильная, не чета многим. И ведьмочка вам нужна обязательно, иначе у детишек ваших ядро сформироваться не сможет".

"Получается, — сделал вывод маленький Джейми, которого проблема будущих детей пока совершенно не волновала, — я как ты, Петри. Ты же тоже магическое существо".

"Нет, конечно!" — испуганно замахал ладошками Петри, вращая большими глазами, но разницу так и не смог сформулировать. И долго отказывался обучать Джейми магии домовиков. Хозяйку боялся расстроить, да и навредить сыну Мюриэль страшно не хотел. А вдруг что случиться непоправимое. Джейми ведь клятву взял, что матери ни слова о разговоре говорить нельзя. Мальчишка прекрасно знал, что мама не просто расстроится, а розгами отхлестает за милую душу. Потому Джейми ещё долго заверял старого эльфа, что хуже ничего не может случиться. И грозился обратиться с просьбой к новорождённой внучке Петри, которую как раз активно обучали магии. Петри сердился, даже запретил малышке приближаться к сыну хозяйки, чем очень расстроил свою внучку Лакки. Но всё же, спустя пару месяцев старый домовик сдался.

Однако все мучения были напрасны. Сколько не пытался Джейми высечь искру магии щелчком пальцев, ничего не выходило. И обучение заглохло на первом же этапе — без этой искры ничего магического домовики совершить не могли. "Я же говорил, — вздыхал Петри, — магия из вас только с кровью, да с другими жидкостями выходить может, а отдельно — никак".

Джейми в полной тайне даже от Петри наносил себе рану, мочил в крови кончики пальцев и пытался ими щёлкнуть. Но ничего не получалось, мокрые пальцы неприятно скользили, срываясь, а рана успевала затянуться, прежде чем удавалось повторить эксперимент — регенерация тканей у юного сквиба была не просто быстрой, а стремительной. Резать же себя было больно и неприятно, поэтому и эти эксперименты заглохли сами собой.

Утешало юного экспериментатора то, что все магические существа тянулись к нему. Ну как все, это он, конечно, преувеличил, но многие. Петри говорил, что они ощущают в нём сильную магию. Вот и ластятся те, кто посмелее. Рядом с Джейми, мол, таким чувствительным магическим существам тепло. "Очень тепло", — кивал Петри и блаженно закатывал глаза, на мгновение прижимаясь большой головой к груди мальчика.

Единственное, чему научил его Петри — это видеть магию. Сам эльф очень удивился, что хоть этому научить удалось, и сразу научно объяснил это мальчику наличием на глазах влажной слизистой, в которой у Джейми тоже есть магия. Настоящим магам это не доступно, только очень-очень сильным и изворотливым, не без специальных заклинаний, жрущих магию. Или ещё артефакты такие могут сделать, но весьма примитивные по сравнению с тем, что видит Джейми. А от сына Мюриэль, мол, не убудет, хоть весь день чужой магией любуйся. Но нужно это умение развивать, раз уж получается.

Видеть магию было здорово, стоило только немножко напрячься и сфокусировать взгляд. Магия была разноцветная, живая, казалось, её можно потрогать. Она колебалась, менялась, дышала. У Петри магией действительно было наполнено всё тело и имело тягучий серовато-жёлтый цвет. У гоблинов в банке цвет магии был тоже однотонный — грязно-коричневый. А вот у мамы мальчик увидел то самое ядро — большое и сверкающее, занимающее чуть ли не всю левую часть грудной клетки, там, где сердце. Джейми сперва сильно испугался — он легко видел разноцветные канальцы, целой сетью опутывающие тело, — прямо через одежду. Да, тела самого и никаких внутренностей он не видел, но канальцы так чётко очерчивали всю фигуру сияющей сетью, что это было всё равно, что смотреть на голого человека, искусно созданного сумасшедшим художником из тонких разноцветных ниточек и проволочек. Поэтому на маму Джейми больше "внутренним" взором не смотрел, нехорошо это было, да и признаваться не хотелось, пока не научится.

Переключаться он учился долго, получалось сначала неважно — бывало, зрение магии включалось само собой в самые неподходящие моменты. Потом стало получаться лучше. Сейчас же, в свои двадцать лет это давно перестало быть проблемой. И матери смог рассказать в своё время, когда приехал домой на каникулы из магловского колледжа-интерната. Крошечный котёнок-книззл — его подарок на тринадцатилетие просто сверкал обалденно-красивой дымно-голубой магией. И Джейми не удержался, восхитившись сильным малышом вслух. Мать насторожилась, и задала такие вопросы, что проще было признаться во всём. Выслушав, Мюриэль долго молчала, а потом усмехнулась, разлохматила волосы сына и, крепко прижав к себе, строго велела не признаваться в своём умении ни одной живой душе.

Джейми и не собирался признаваться. Зачем? Многие маги хранили самые важные свои умения в тайне, а чем он хуже? Сквиб? Да. Обычный — нет. А люди боятся всего необычного и странного.

По совету Петри, чьи слова повторила и мать, повздыхав над слишком самостоятельным сыночком, мальчик принялся потихоньку развивать свой "дар". Учился сравнивать, анализировать увиденное. В семнадцать Джейми легко определял, магическое существо перед ним или простое, по размеру магического ядра мог быстро прикинуть сколько лет маленьким волшебникам, снующим по Косой Аллее. Более того, благодаря подсказкам матери, встречающей знакомых, он мог со стопроцентной точностью сказать — тёмный маг перед ним, светлый, полукровка или магглорождённый. У тёмных преобладали насыщенные густые цвета, тёмные, яркие, иногда слепящие. У светлых вся расцветка была матовая, аккуратная, состоящая из пастельных и насыщенных светлых красок. Сияющих, а тем более слепящих ядер у них либо в принципе не встречалось, либо Джейми не повезло таких магов увидеть. У магглорождённых цветных каналов почти не было, всё разнообразие состояло из смеси серебра и бледного золота, причём, чем старше такой волшебник, тем больше цветных канальцев, а ядро так и оставалось серебристо-золотым. У полукровок было интереснее — с возрастом окрашивалось цветными красками и само ядро, но только снаружи, а цветных канальцев было на порядок больше.

Те же маглорождённые были сплошь нейтральными, а вот мама, как ни странно, была яркой тёмной волшебницей. Тёмные Джейми интересовали больше, потому что встречалось их на его пути, как назло, крайне мало. И реагировали такие маги на мальчишку-сквиба нетипично — оглядывались удивлённо, но, к счастью, быстро теряли интерес, стоило выключить "внутреннее зрение". Светлые интереса не проявляли, хоть полчаса не своди с них сканирующего взгляда.

Однажды, лет в семнадцать, Джейми издали увидел своего дядю Джейсона Прюэтта и был поражён до глубины души — такого тёмного мага ему встречать ещё не приходилось. Он просто не мог оторвать взгляд от огромного сине-зелёного магического ядра, словно обведённого бордовой оправой — ядро не просто занимало всю грудную клетку, но ещё и часть брюшной полости. А некоторые каналы магии походили на тонкие канаты стальной прочности.

Лорд Прюэтт резко обернулся, но Джейми среагировал быстрее, отключив "внутренний взгляд". Пронзительный взор дяди задержался на нём лишь на мгновение, но племянник успел весь покрыться холодным потом. Благо глава рода стоял довольно далеко, и быстро отвлёкся на светленького мага-собеседника.

— Ма, это кто? — спросил он Мюриэль, выбирающую в лавке красивые платочки, ремешки и прочую бижутерию.

— Где, Джейми? — откликнулась она, а поглядев в указанную сторону, усмехнулась, подтверждая его догадку. — А, братец! Пойдём отсюда, сынок, не хочу с ним встречаться сейчас.

В тот день впервые Джейми пожалел так сильно, что между Мюриэль и главой рода Прюэтт такие напряжённые отношения. И всё из-за него, сквиба, которого мать отказалась отдавать в хорошую и знатную семью, живущую среди маглов. Так делали многие с детьми-сквибами, пристраивали родне на "той стороне". Сквибы рождались и у знатных родов, у тех же Блэков, Малфоев, Мальсиберов. И почти у каждого благородного рода имелась среди маглов семья, готовая принять "неформат". Дать свою фамилию, хорошее воспитание и прекрасное обучение в лучших магловских учебных заведениях. Мать отказалась наотрез, хотя семья Берроуз уже ждала маленького сквиба, все документы были готовы и подписаны, все нюансы обговорены. Мюриэль просто сбежала в Италию, прихватив ребёнка, благо деньги у неё были, оставив гневное послание брату, что сама способна позаботиться о своём мальчике. Они вернулись на родину только пять лет спустя. Говорят, дядя был в бешенстве — нарушить договоры, безответственно обречь сына на страдания — легко ли сквибу будет жить среди магов? За пять лет он не изменил своего мнения, даже отказал Мюриэль от дома. Потом он свой отказ отменил, но сестра только пожала плечами и ответила — "лучше уж вы к нам". От отца ей перешёл прекрасный большой дом, далеко от поместья Прюэттов. За все двадцать лет она ни разу не переступила порога родного поместья. Но с удовольствием принимала у себя племянников и племянницу, дружила с тётей Летицией, а также стала мягче относиться к старшему брату, изредка приглашая его к себе по "очень важным" вопросам исключительно тогда, когда Джейми дома не было.

Таким образом, сын Мюриэль так и не был представлен главе рода Прюэтт, зато неплохо ладил с кузенами и был очарован своей тётей — светлой волшебницей Летицией. Кого он не слишком любил, так это кузину Александру, вздорную глуповатую девчонку, поглядывающую на него свысока. Но это не мешало ему любоваться её тёмной магией, почти такой же яркой, как у Гидеона. А вот Фабиан был светлым, как и его мать.

То ли благодаря своей уникальности, то ли природной склонности, но в магловском мире Джейми чувствовал себя едва ли хуже, чем в магическом. Учился он лучше многих, имел фотографическую память, благодаря чему быстрее сверстников продвигался в учёбе, дважды перескакивал через класс и сдавал экзамены экстерном. Обладая аналитическим умом и не имея особых амбиций, Джейми выбрал себе скромную профессию бухгалтера и делопроизводителя, решив, что эти навыки хороши будут как в обычном, так и в магическом мире. Бухгалтеров магам точно не хватало, а юный сквиб был твёрдо намерен найти своё место именно среди магов.

Хотя и в обычном мире Джейми повсюду находил следы слабой, а порой и сильной магии, что позволяло меньше тосковать по дому. Трудно даже представить, сколько всего в обычном мире наделено магией. Некоторые растения, здания, скульптуры, камни, книги, еда. Тот же Стоунхендж, где они побывали с классом, потряс до глубины души. "Место силы" — пояснила мать в ответном письме. Было ещё у Джейми одно секретное место силы — ничем не примечательное пустое пространство между густых кустов в дальнем конце большого парка, где магия била из-под земли красивым фонтаном, не таким высоченным и слепящим, как в Стоунхендже, растянутом на несколько километров — этот фонтанчик был чуть выше человеческого роста. Да и шириной всего метра два в окружности. Это место юный сквиб нашёл случайно, уже учась в университете. И частенько сбегал туда, благо было совсем недалеко — в двух автобусных остановках от общежития.

Джейми замечал, что обычные люди обходят это место стороной, словно ощущают что-то негативное. А ему было тепло в нём. Наверное, так же тепло было рядом с Джейми магическим тварям, вроде книззлов и домовиков. Юный сквиб расстилал на траве покрывало, ложился с какой-нибудь книгой или просто смотрел в небо, закинув руки за голову. После такого отдыха он заметно лучше соображал, помнил всё прочитанное наизусть, и чувствовал необыкновенную бодрость. Единственное, что заснуть после такого отдыха не удавалось до двух суток кряду. Но это было смешной платой за прикосновение к чуду.

Здесь он готовился ко всем экзаменам, а после сдавал всё с отличием.

Закончил обучение юный вундеркинд почти полгода назад, но устраиваться работать не спешил, уговорив мать отпустить его попутешествовать одного — прощание с обычным миром захотелось обставить с помпой, совершив круиз на океанском лайнере "France" — самом большом и одном из самых технически совершенных пассажирских лайнеров Франции.

Получив массу впечатлений, он вернулся домой в сентябре и сразу получил сову от взволнованных кузенов с просьбой о встрече. Провожая сестру в Хогвартс, парни столкнулись с владельцем драконьего заповедника. И всерьёз намеревались пойти ему навстречу и немедленно переквалифицироваться в драконологов-профессионалов. Новый знакомый сулил парням партнёрство в непростом бизнесе за сущие кнаты.

Джейми дрожащими руками держал письмо, уже понимая, что согласится на их предложение — драконы влекли его неимоверно, эти огромные магические существа, которых по нелепой случайности он до сих пор ни разу не видел. И далась ему магловская экскурсия вокруг света! Ведь мог бы попутешествовать по магическим местам, но жалеть было глупо, и Джейми быстро накатал ответ, сообщая, что на встречу придёт.

Кузены были также увлечены возможной покупкой драконария, надеялись часть денег одолжить у отца, и бросились уговаривать Джейми всё разведать и предоставить полный отчёт о состоянии дел заповедника, возможных расходах, убытках и прибыли, в чём разбирались весьма условно.

— Отец не даст и кната, если не увидит, что это всё серьёзно, — говорил Гидеон. — А ты ведь бухгалтер, ты сможешь во всём разобраться.

— Дядя Джейсон знает о ваших планах?

— Ты что! — округлил глаза Фабиан. — Без подготовки? Да он даже слушать не станет!

— Сначала продадим ферму гиппогрифов, — кивнул Гидеон. — Покупатель уже есть. Договор подписать осталось.

— Покажете? — загорелся Джейми. — Тоже ведь важно не продешевить.

Близнецы переглянулись, и Гидеон полез в портфель за бумагами.

Так что драконий заповедник был отложен на две недели. Зато Джейми удалось близко пообщаться с гиппогрифами. Магические твари отличались туповатым высокомерием и встретили очень настороженно. Не то что покатать, приблизиться не дали. Расстраиваться молодой сквиб посчитал лишним, хотя где-то внутри поселился страх, что с мечтой жизни — драконами — будет так же.

Но всё оказалось куда круче, чем в мечтах. Первый же увиденный валлийский зелёный дракон, со славным именем Ласточка, заинтересованно оглянулся, стоило Джейми подойти к высокой ограде, где начинался стационарный магический купол. Работники, собравшиеся рядом, чтобы позабавиться над сквибом, впервые видящим драконов, подбадривали его, смеясь, что парень просто выглядит особо аппетитным. И всячески предостерегали подходить даже близко к загонам одному. Джейми слушал вполуха и лишь на мгновение "включил" своё зрение. Но эффект был поразительный — Ласточка резво развернулась в их сторону, взмахнув широченными крыльями, но тут же осела на задние лапы, выглядя как будто разочарованно и обижено.

— Осторожно! — успели заорать двое, а Джейми глубоко дышал, пытаясь унять сердцебиение. Зрелище магии дракона произвело ошеломляющее впечатление — это было настолько прекрасно, что у него даже глаза заслезились от огненных всполохов драконьей магии.

Обратно в "офисное" здание, а попросту — большой каменный дом, включающий все службы и комнаты работников — Джейми шёл будто пьяный.

— Эй, ты чего, сильно струхнул? — спросил парень по имени Пит. — Если чо, душ на втором этаже. Там и постираться можно.

Все вокруг заржали, шутя и рисуясь перед приезжим молоденьким сквибом. А Джейми даже улыбаться не мог, а уж тем более отшучиваться. Внутри поселилось такое большое счастье, что им, магам драккловым, просто не понять. К тому же все светленькие, ядра не слишком большие, смотреть не на что.

Да и что с ними сравнивать, вот с лордом Прюэттом можно было бы, только об этом думать пока не хотелось.

Два месяца Джейми угробил, разбираясь с бумагами, спецификой драконьего разведения, кормёжки, уборки удобрений, расходов, доходов и прочей бухгалтерией. К драконам он больше не ходил. Охраняли их посменно, круглосуточно, а он мечтал пойти в одиночку. Решение обождать принял, скрипя зубами. Отложил знакомство с драконами на потом, когда владельцами станут кузены.

Отчёт он отправил такой подробный, что прикопаться было просто не к чему, и в самых смелых мечтах представлял, как удивится дядя, если, конечно, увидит это.

И всё равно, просьба лорда Прюэтта явиться на встречу в понедельник к двенадцати утра просто вышибла дух из далеко не трусливого племянника. Джейми проворочался всю ночь, отказавшись пить зелье сна, искусал все губы, и трижды поранился утром, бреясь по-магловски перед зеркалом. Регенерация справилась быстро, хорошо состоять из сплошной магии.

То, что кузены, встретившие его у ворот поместья, нервничали не меньше, успокоило слабо. Даже наоборот, заставило спонтанно включить "особый взор", отчего Гидеон внимательно и недоверчиво посмотрел на него.

— Что? — тут же спросил Джейми, надеясь, наконец, узнать, отчего так реагируют на его "внутренний взгляд" тёмные маги. Конечно, он сразу справился, отключил, но ведь тёмненький кузен что-то почувствовал.

— Да нет, — Гидеон потряс головой и приобнял его за плечи, — просто показалось.

Джейми разочарованно вздохнул, выяснять, что именно показалось, было опасно. Да и не время. Главное, чтобы дяде не показалось ничего лишнего. Эта мысль помогла взять себя в руки и успокоиться, а заодно насладиться видом великолепного трёхэтажного особняка с тремя башнями, который он до этого видел лишь на колдографиях.

В дом их впустил лопоухий серьёзный эльф, доложив, что "хозяин ждёт". Джейми с трудом удержался от просьбы угостить его стаканом огневиски.

Кабинет оказался огромным, так что пришлось ещё пройти метров десять, чтобы застыть между кузенами перед большим столом, за которым, сцепив руки на столешнице, сидел лорд Прюэтт.

Сердце Джейми колотилось где-то в горле. Он уставился на эти сцепленные руки, не в силах поднять взгляд на главу рода. И вздрогнул, когда тот поднялся из кресла. К счастью, "внутренний взор" не шалил.

— Вы вовремя, — произнёс лорд, отослав эльфа движением руки. — Джейми Прюэтт, я полагаю?

— Да, милорд, Джеймс Хэйден Прюэтт к вашим услугам, — выпалил Джейми на одном дыхании, наконец осмелившись взглянуть в лицо очень тёмному магу и ощущая совершенно необоснованную браваду, поднявшуюся в груди. — Или лучше называть вас дядя Джейсон?

Фабиан справа нервно хохотнул, а Гидеон досадливо вздохнул.

Лорд Прюэтт же без единой эмоции оглядел племянника с ног до головы, заставляя ощущать себя трусливым книззлом перед пастью дракона, и, выйдя из-за стола, протянул руку для рукопожатия:

— Не могу сказать, что очень рад встрече, юноша. Продолжайте дерзить, если вам так хочется, но гарантировать наше дальнейшее сотрудничество в таком случае не берусь.

Джейми закусил губу, ожидая, что в любую минуту его просто выставят из дома, и осторожно пожал дядину руку:

— Прошу прощения, это от нервов, — признался он, упрямо не желая переходить на официальный тон. — Давно мечтал вас увидеть, дядя.

Лорд Прюэтт хмыкнул и будто в душу заглянул, едва не заставив Джейми отшатнуться. Труднее всего было бороться с желанием, хоть на секунду поглядеть "внутренним взором". Оставалось просто смотреть, как дядя возвращается за свой стол.

— Садись, — прошипел Гидеон, и Джейми послушно занял центральное кресло.

Молчание, длившееся всего несколько секунд, пока глава рода оглядывал внимательным взглядом племянника и сыновей, показалось вечностью.

— Итак, Джейми, — наконец произнёс он, откидываясь на спинку своего кресла. — Не скрою, я впечатлён вашей работой с документацией заповедника драконов, на который нацелились мои сыновья. Но это мы обсудим позже. Для начала скажите, вы по-прежнему живёте с матерью?

— Нет, дядя, и по-прежнему — не слишком подходящее слово, — Джейми чувствовал, что его несёт, но ничего поделать не мог. — Даже когда учился в интернате, вроде вашего Хогвартса, я жил дома только несколько часов во время Рождественских каникул, да пару дней на летних. Вы же должны знать, что мы с мамой много путешествовали, а также значительное время занимала подготовка к досрочным экзаменам. И потому мне снимали квартиру в обычном мире, куда можно было привести репетиторов-магглов. Закончив университет на пару лет раньше обычных студентов — так же, как начальную школу и колледж — я выкупил ту самую квартиру у владельца дома. Правда, некоторое время после выпуска я путешествовал, а потом занимался заповедником, где и жил последние два месяца.

Джейми замолчал, ощущая, как пересохло в горле. На него всегда нападала болтливость в важные моменты. Мама ещё смеялась над этой особенностью. Он ощутил благодарность лорду, что тот ни разу его не перебил. Напротив, продолжил расспрашивать, словно ему в самом деле было интересно.

— Я вас понял, юноша. Благодарю за столь обстоятельный ответ. Ваша мать в курсе, что вы сейчас здесь?

Джейми усмехнулся, представив, что сказала бы мама, знай она о нынешнем визите сына.

— Моя матушка всегда в курсе моих передвижений, дядя, — обтекаемо ответил он. — Иногда меня это нервирует, не скрою, но изменить это я пока не в силах. Вы же знаете, какая она сильная ведьма. И какая хитрая.

Дядя открыто усмехнулся. Стальные нотки почти исчезли из его голоса.

— Вы могли попросить её не следить за вами, разве нет?

— Просил, — развеселился Джейми, припоминая тот бурный скандал.

— Отказала?

— Нет. До сих пор жду ответа. По части проволочек и бюрократии моя матушка даже маглам сто очков вперёд даст. Боюсь, это происки Петри, моего эльфа. Старый пройдоха обыгрывает меня в шахматы, как ребёнка, и стучит матушке. Но прогнать его не могу.

— Петри? — конечно, дядя был удивлён, как и любой, кто слышал о домовике Джейми. Словно сквибам запрещено их иметь. — Эльф к вам привязан? Чем он питается?

— Магией, как и все. Он живёт у матери, но, стоит позвать, появляется рядом со мной. Ну и кормёжка на нём, и утренняя побудка, и так, много всего по мелочи. Собственно, Петри ухаживает за мной с самого детства.

— Можете вызывать? Артефакт?

— Да, сэр, что-то вроде того, — Джеймс продемонстрировал кольцо на мизинце левой руки. — Вызвать сейчас?

— Не надо, — качнул головой Джейсон. — Домовик слушается вас?

— О, да, сэр. Мы ладим, — усмехнулся Джейми. Кто кого слушается — это ещё большой вопрос, но кому это интересно.

— Но приказать ему не докладывать всё матери вы не можете?

— Боюсь его потерять таким приказом, сэр. Домовики обожают мою мать. А Петри варит такой кофе, — Джейми мечтательно закатил глаза, внезапно понимая, что соскучился по старине Петри. В круиз он взять его не мог — домовик мог погибнуть, так надолго лишившись источника магии, и в драконий заповедник вызывать не стал, там вообще ни у кого домовиков не было, не хотелось выделяться. — А за его пудинги и жаркое из свинины я готов простить все доносы.

Фабиан прыснул, а Гидеон широко улыбнулся и подмигнул Джейми.

Их отец досадливо вздохнул:

— Зная, как моя сестрица воспитывает этих лопоухих, предпочитаю ничему не удивляться. Гидеон, покажите кузену дом или перекусите пока. Но будьте готовы, что позову. Кстати, ваша мама — и ваша тётя, Джейми — сейчас в Мунго, но причин для беспокойства нет, лёгкое недомогание, не более того.

Джейми удивлённо смотрел на главу рода. В его жалобах на домовиков матери он без труда уловил главное — дядя любит свою сестру. Так какого же дементора...

Фабиан с шумом вскочил, не дав додумать мысль.

— А можно навестить маму?

Джейми поднялся следом за Гидеоном, внезапно осознав, что сказал лорд Прюэтт. Внутри стало тревожно, тётя Летиция очень нравилась племяннику.

— Нет, Фабиан, вечером я сам её навещу, — холодно ответил его отец. — Пока ей прописан строгий покой. Лучше не беспокоить.

Рядом скрипнул зубами Гидеон, он всегда был сдержаннее брата. Подтолкнув Джейми к выходу, он дёрнул за рукав Фабиана.

— Хочешь что-нибудь? — спросил Гидеон, едва тяжёлая дверь кабинета за ними закрылась.

— Горло пересохло, — улыбнулся ему Джейми, проходя вслед за братьями в гостиную.

— Оскар, — позвал Фабиан. — Терри! Где эти мантикоровы домовики? Гидеон, мне тоже налей. Тьфу, сок?

— А ты алкоголь хотел? Не сходи с ума. Если б было что-то серьёзное, отец бы...

— Что? Сказал бы? Я в Мунго!

— Не смей, слышишь? Пока всё не решим, никуда не пойдёшь, Фабиан! Даже если придётся тебя связать!

Джейми жадно выпил два стакана апельсинового сока, вполуха слушая препирательства братьев.

И помотал головой, когда Гидеон угрюмо предложил осмотреть дом. Ему и в гостиной было хорошо. С плеч словно камень свалился — он увидел дядю, остался жив-здоров, и даже спокойно пьёт сок, сидя в шикарном кресле в его гостиной. Осталось полдела — ответить на вопросы по заповеднику, но это пустяк, он даже все цифры назубок помнит.

Наверное, Джейми замечтался, потому что вздрогнул, когда несколько минут спустя сухая лапка тронула его за колено.

— Хозяин вас зовёт, — пропищало лопоухое создание.

Гидеон с Фабианом тоже вскочили, но домовик покачал головой — только гость.

Джеймс напрягся. Почему только он? Постарался уверенно улыбнуться кузенам и пошёл в кабинет. Он уже понял, что дядя такой же, как мать — презирает трусов и глупцов. Так что бояться собственно нечего: ни тем, ни другим Джейми себя не считал. Но это не помешало помедлить, прежде чем открыть тяжёлую дверь.

— Проходи, — махнул ему рукой дядя.

Лорд Прюэтт опирался спиной о край своего стола, держа в руках бокал с чем-то коричневым. Коньяк? А ещё оказалось, что в кабинете лорд не один. В глубоком кресле сидел черноволосый мужчина с тяжёлым взглядом из-под кустистых бровей.

— Сквиб? — низким голосом спросил неизвестный.

И прежде, чем Джейми успел ответить, лорд Прюэтт его представил:

— Майкью, это мой племянник, Джеймс Хэйден Прюэтт, сын Мюриэль. Джейми, познакомься с моим другом, Майкью Грегоровичем.

— Очень приятно, — юный сквиб с любопытством оглядывал мастера палочек, подходя к мужчинам. И опять захотелось "включить" свой взгляд. Не будь рядом дяди, он бы так и сделал.

Рукопожатие мастера палочек было крепким. И Джейми сразу расслабился. Возможно, ему только послышалось презрение в вопросе Грегоровича о его магической неполноценности.

— Джейми, — привлёк его внимание дядя, — ты когда-нибудь держал в руках волшебную палочку?

— Да, — растерялся племянник, судорожно соображая, плохо это или хорошо.

— И что ты чувствовал? Впрочем, возьми-ка мою.

Джейми взглянул на протянутую палочку лорда и сглотнул. Какой-то тест? Пришлось взять.

— Опиши ощущения.

— Ну, — Джейми очень захотелось объяснить дяде, что если бы он поранил руку и взял палочку окровавленной ладонью, то наверняка что-то бы ощутил. — Ничего. Гладкая, ребристая рукоятка. Удобно держать.

— Знаешь заклинание "Люмос"?

Джейми пожал плечом.

— Да.

— Попробуй.

— Люмос! — давно он не чувствовал себя таким дураком. Естественно, ничего не произошло. Да даже будь на ладони открытая рана — ничего бы не случилось. Джейми до сих пор помнил боль от порки матери, когда она застукала экспериментатора со своей палочкой.

— Точно сквиб, — удовлетворённо кивнул Грегорович.

Джеймс ему ласково улыбнулся.

— Теперь возьми эту.

Лорд Прюэтт забрал у него свою палочку и вручил взамен более простую на вид узловатую палочку.

Издеваются? Джейми сжал зубы и вытянул палочку вперёд:

— Люмос!

На кончике вспыхнул яркий свет размером с бейсбольный мяч.

Грегорович вскочил, а Джейми от удивления разжал пальцы. Дядя легко подхватил падающее чудо. Он единственный, похоже, не потерял самообладания.

— Это она! — взволнованно воскликнул Грегорович, но тут же успокоился и деловито спросил лорда, кинув косой взгляд на сына Мюриэль: — Обливейт?

Джейми отступил на два шага под тяжёлым взглядом главы рода Прюэтт.

Язык во рту стал непослушным.

— Пожалуйста, не надо, — удалось ему выговорить. И сразу ощутил, как заливается краской. Умолять он не будет! Обидно стало почти до слёз, и ущербность перед магами ощущалась как никогда ярко. Захотел ощутить себя равным? Увидеть уважение главы рода? Какой же он идиот! — Чего вы ждёте?

Лорд смотрел непроницаемым взглядом, держа палочку наготове.

— Джейми, — мягко произнёс он, словно и не слышал злости в хриплом вопросе племянника. — Подойди.

Глупости совершают все, и Джейми исключением себя не считал. Он сделал шаг вперёд на негнущихся ногах, "включил" особое зрение и задохнулся от вида магии лорда. Завораживающее огромное магическое ядро дяди, изящные кроваво-красные с зелёным плетения его палочки, и совершенно белая магия той узловатой — никогда он такого не видел. Краем глаза Джейми успел отметить, что Грегорович довольно сильный светлый маг, прежде чем оказавшийся совсем близко лорд Прюэтт ухватил его за подбородок, заставляя смотреть прямо ему в глаза. "Выключить!"

— Мальчишка! — его отпустили.

Джейми так и не понял, чего больше было в возгласе лорда — досады или восхищения. Расспросов теперь не избежать, ну и пусть!

— Можешь идти, — спокойно кивнул ему дядя, — надеюсь, не нужно говорить, что всё увиденное здесь не подлежит разглашению.

— Я понял, — всё ещё хрипло ответил Джейми, пятясь к двери.

— Но, Джейсон! — Грегорович смотрел на лорда в ужасе. — Ты не понимаешь...

— Успокойся, Майкью, — устало отмахнулся от мастера палочек глава рода. И уже прикрывая дверь, Джейми услышал: — Тут чары конфиденциальности с самого утра. Он не сможет рассказать...

— Ну что там? — сразу бросился к нему Фабиан.

Джеймс устало привалился к закрытой двери. Ноги его не держали.

— Нормально, спрашивали, я отвечал. Можно мне огневиски, Гидеон?

Кузен внимательно оглядел его и направился к бару. Молча протянул Джейми стакан, посмотрел, как тот опрокинул в себя обжигающую жидкость, и осведомился:

— Полегчало?

Джейми сморгнул выступившие слёзы.

— Не знаю.

— Пытали тебя, что ли? — проворчал Фабиан. — Пойдём на кухню, есть охота.

Оставшийся день прошёл как в тумане. Когда их снова позвали, Грегоровича уже не было. И ничто не напоминало о его недавнем присутствии. Та узловатая палочка преспокойно торчала из вазы на столе. А лорд Прюэтт быстро и чётко задавал вопросы о драконьем заповеднике.

Джейми что-то отвечал, Гидеон тоже. Только Фабиана особо не спрашивали. Потом дядя выписал чек и велел выметаться всем троим. Даже не предложил племяннику задержаться. Джейми постарался не нарываться, скомкано попрощался с кузенами и использовал порт-ключ домой.

— Джейми, — удивилась Мюриэль, появляясь в холле с верным Петри. — На тебе лица нет! Дементоры гнались?

— Хуже, мама, — улыбнулся он в ответ, целуя её ручки. — Твой брат допрашивал.

— О! Милый, я так сочувствую. Расскажешь? Петри, бокал коньяка и закуску. Пусть приготовят горячую ванну.

— Не нужно, ма, правда, я спать! Всё потом!

— Милый, мне следует заавадить братца или Круциатуса ему хватит?

— Ма! Ну ты что!

— Слышал, Петри? Перенеси ребёнка в кроватку. И положи грелку к ногам.

— Подожди, Петри, — Джейми отстранил домовика. — Ма, там тётя Летиция в Мунго. Дядя нервный и кузены тоже. Я не понял почему.

— Мама разберётся, — сверкнула глазами Мюриэль и чмокнула его в щёку. — Спи спокойно, милый. Петри!

Джейми с блаженством вытянулся на постели. Мама разберётся, так было всегда. Он же никто, простой сквиб, и узловатые палочки с факельным огнём — это просто его личная галлюцинация. А дядя Джейсон — самый крутой маг на свете. И ещё, скоро Джейми навестит дракона, зелёного валлийского, подружится с ним и полетает верхом. Кузены будут в шоке!

* * *

— Всем спасибо, отлично поработали, — профессор Флитвик, доброжелательно улыбнувшись, взмахом палочки собрал со столов тонкие брошюры, левитируя на свой стол. Сами собой уложившись в стопку, брошюры на миг зависли над выдвинутым ящиком, а потом шустро одна за другой принялись залетать внутрь. Только и слышалось: "вжик, вжик, вжик".

Санни тряхнула головой, отвлекаясь от наглядного волшебства. Казалось, ей никогда не надоест глядеть даже на такие маленькие чудеса. Невольно подумалось, как же ей повезло родиться... Она даже дёрнулась, вспоминая. Мерлин! Она почти забыла о своём попадании в тело волшебницы. Пришлось напрячь память, но получалось скверно. Всё что было до попадания на платформу девять и три четверти воспринималось как в тумане. Словно то было во сне, очень сером и неинтересном сне, который и запоминать не стоит. Начальник... У неё ведь был начальник? Увы, она не помнила не только лица, но даже фамилии. Сотрудники, соседки, подруги? Её охватила паника. Лица размытые, имена... Опять не помнит. Она не хотела забывать, и от этого вдруг стало страшно. Бабушка! Она же помнит её! И к облегчению, мысленно увидела строгую старушку. Ну хоть что-то.

— Мисс Прюэтт! — окликнул её полугоблин. — Вам плохо?

На неё начали оборачиваться. Санни вздрогнула и улыбнулась на вопросительный взгляд Флинта.

— Всё в порядке, профессор!

— Задание все записали? Александра?

— Я... Да, профессор, — спросит у Эжени или у Флинта. Привлекать лишнее внимание Флитвика не хотелось.

— Отлично, отлично, — маленький профессор потёр руки и кивнул на дверь. — Мисс Прюэтт, мисс Гамп, мисс Блэк, мистер Мэдисон, позвольте вас задержать на пару минут. Остальные свободны.

Санни улыбнулась, радуясь, что не одну её оставили после урока. Их вообще слегка задержали, звонок был несколько минут назад, но никто не спешил указать профессору на это, уж слишком интересная тема разбиралась.

Санни нравился звонок, звучавший в конце каждого урока. Это была едва уловимая трель, шедшая от дверей, короткая и чистая. На Чарах дверь при этом начинала светиться, становясь прозрачной, на Трансфигурации в двери вырастала ручка, похожая на медвежью лапу. А так как дверь открывалась внутрь, то выйти во время урока было бы проблематично. На ЗОТИ дверь была обычная и никак не менялась, только однажды, когда профессор Робертс разозлился на выходки нескольких парней, дверь загородили перекрещенные мечи, перелетевшие туда со стены. Стоило после урока приблизиться к ней, мечи опасно шевелились, грозя отрезать руку первому, кто осмелится прикоснуться к ручке. Робертс, конечно, заклинание отменил и мечи убрал, но только после того, как все вдоволь налюбовались на опасное зрелище. Мисс Блэк на выходе дала подзатыльник Флинту, который и был зачинщиком свары с грифами.

— Мисс Прюэтт, вас это тоже касается. Вы сегодня очень рассеяны. Что-то случилось?

Санни поспешила сосредоточиться на профессоре Флитвике:

— Простите, плохо спала, — призналась она, краснея. Говорила чистую правду. Изучать заклинания по мордредову ЗОТИ она закончила только к утру и посчитала, что нет смысла ложиться спать на полчаса. Зато у профессора Биннса на первой паре она бессовестно дрыхла. Роберту Вуду пришлось потрясти её за плечо, чтобы разбудить. На Нумерологии тоже пришлось нелегко. Профессора вызвал директор, и им было велено самостоятельно разобрать сложные формулы. Хорошо, Эмили Гамп, севшая с ней за одну парту, растолкала её, едва профессор вернулся, и сунула под нос расшифровку. Обошлось. А вот у Флитвика, казалось, уже всё было в порядке, проснулась после обеденной перемены, так нет же, витает в облаках.

— Ох, мисс Прюэтт, кажется, прошлый раз, когда вы не выспались, закончился очень плачевно, — покачал головой маленький профессор.

Мэдисон добродушно усмехнулся, а Эмили с Беллатрикс поглядели с сочувствием.

— Больше не повторится, — вздохнула Санни. Она решила ещё на Нумерологии, что ЗОТИ не стоит того. Да и никакой другой предмет — высыпаться ей жизненно необходимо.

— Барышни и Реган, — Флитвик жизнерадостно приманил со стола какие-то листки и торжественно вручил каждому. — Счастлив заметить, что сегодня вы четверо меня сильно порадовали, работая с проклятием Левинса-Корсо. Поэтому я отменяю вам задание на эссе по этому проклятию и прошу написать другое. Каждому своё, чтобы не возникло желание скопировать. У каждого из вас будет три проклятия, к которым вам необходимо не только найти контрзаклинание, чтобы их взломать, но и описание, каким образом эти проклятия налагаются, где и когда могут быть использованы в жизни. И что между этими проклятиями есть общее. Мисс Прюэтт, я очень вас попрошу работать самостоятельно, не прибегая к помощи отца. Остальных это тоже касается. Вопросы есть?

— Это надо сделать к следующему уроку? — спросила Беллатрикс, как и остальные, вглядываясь в свой листок. — А нам позволено будет заглянуть в Запретную секцию?

— Нет, мисс Блэк, — Флитвик улыбнулся очень широко, довольный вопросами Беллатрикс, отчего Санни захотелось отшатнуться, зубы полугоблину, вероятно, достались от папаши, или кто у него из родителей был гоблином. — Вам даётся на работу неделя. И да, если вы перевернёте пергамент, то увидите мою подпись с разрешением на посещение Запретной секции библиотеки.

— А вот это, последнее... — начал Реган, глядя в свой листок.

— Нет-нет-нет, — перебил его профессор. — По проклятьям никаких вопросов. Только если не сможете найти информации самостоятельно. Итак, вопросов нет? Вот и ладненько. Можете идти.

Студенты дружно покинули кабинет Чар.

Санни сразу запихнула листок в сумку и догнала остальных.

— Садист, — прокомментировал Мэдисон, — что-то мне кажется, что это проверка на вшивость, у меня как минимум одно проклятье запрещено Министерством аж в конце прошлого века.

— Да ладно тебе, Рег, — Беллатрикс помахала своим листком, — у меня таких два. Лучше давайте решим, когда в библиотеку рванём. Точно не сегодня. И не завтра — Руди возвращается. И не в четверг, Робертс — сами понимаете. А за час-другой с этим не справиться.

— В пятницу, — решительно улыбнулась Эмили Гамп, — что тут думать. Санни, ты с нами?

— А? Да, конечно.

— Прюэтт, ты сегодня особенно прекрасна, — подмигнул ей Реган, галантно пропуская на лестницу. — Жаль, что с тебя взяли слово не обращаться к отцу. Мастеру Проклятий это задание на один зубок, правда?

— Думаю, да, — кивнула Санни, вспоминая про браслет Рабастана.

— Мой батя в проклятиях немного разбирается, но патрон в разы лучше, — вздохнул Мэдисон, спускавшийся сразу за ней.

— А твой патрон это...

— Лорд Нотт, разумеется. Ты же с ним обедаешь в эту субботу?

Санни вспыхнула:

— Вот уж нет, Мэдисон, я не буду его спрашивать. И вообще, нам сказали самим.

— Ну а что, здороваешься и говоришь: "Ах, дорогой Магнус, поведай мне про шесть проклятий, страсть как хочется про них узнать!"

— Совсем, что ли? — Санни не знала, смеяться ей или стукнуть Мэдисона по голове сумкой. — И почему это шесть?

— Ну как почему — твои три и мои. Эй-эй, я понял-понял, сам — значит сам.

— Эй, — обернулась к ним Беллатрикс, — не отставайте. Профессор Робертс сегодня не в духе, опоздавшим не поздоровится.

— А чего он не в духе? — Санни поспешила за слизеринками. Мэдисон только фыркнул, но шаг прибавил.

— Ха, — Бель взглянула искоса на Санни, — думаю, с сыном проблемы. Эмили, скажи.

— Это да, но я понимаю Робертса, — сдержанно улыбнулась мисс Гамп. — Северус явно в папу удался, так что сами понимаете — битва титанов. Валери говорила, что мальчишка из него верёвки вьёт. Хотела бы я знать отчего и когда произойдёт взрыв.

— Подождите, разве Северус его сын?

— Конечно, — фыркнула Белла. — Одно лицо.

— Это только предположение, — подмигнула Эмили. — Или брат, хотя с трудом представляю, чтобы дядин звездочёт завёл интрижку на старости лет.

— Ну знаешь, как говорится, седина в бороду, а Мордред в ребро, — не согласилась Беллатрикс. — Хотя ты права, Эм, представить такое трудно.

— А ты спроси профа, Прюэтт, — хохотнул Реган. — Ты в любимчиках, авось не откажется ответить.

— Я в любимчиках? — поразилась Санни. — Да он... Да я... Он мне житья не даёт!

Девицы даже остановились, поворачиваясь к ней с одинаковыми улыбками:

— Санни!

— А правда, — усмехнулась мисс Гамп, — ты что, не поняла до сих пор? Я одно время даже думала, что наш ледяной проф влюбился в тебя.

Бель согласно хмыкнула, выразительно поиграв бровями.

Реган лениво наблюдал за всеми троими, прислонясь к перилам:

— Да бросьте! Он с тобой магией и кровью поделился, Санни.

— Откуда ты... вы знаете?

Все трое мило улыбнулись.

— Ну да, — Санни вздохнула, — это что-то значит, да? Ну кроме того, что он теперь вроде как родич.

— Кто-то очень спешил на пару, — равнодушно произнёс Мэдисон.

— Действительно, — Беллатрикс решительно развернулась, и все двинулись за ней. — Санни, просто смирись.

— А ещё напросись на доп. занятия — там классно, он не сможет отказать, вот увидишь, — добавила Эмили.

— Уже, — вздохнула Санни мрачно. — Робертс сам сказал прийти сегодня и не опаздывать.

— Оу! — Реган был лаконичен.

— Ух ты! — Эмили одобрительно подняла вверх большой палец.

— Вот оно как! — Беллатрикс подмигнула. — Не любимица, да?

— Я... — ответить Санни не успела, так как они уже свернули к кабинету ЗОТИ и увидели Робертса собственной персоной, идущего им навстречу. Мантия развевалась за спиной, как крылья огромной птицы.

— Опаздываем? — холодно осведомился профессор, затормозив перед дверью и кивком головы указывая на кабинет. — Живо по своим местам! Прюэтт, привидение увидели? Я сказал — живо!

Санни поспешно проскользнула мимо преподавателя и заняла место рядом с Флинтом. И показала ему кулак, когда Квинтус насмешливо оскалился, собираясь что-то сказать. Сосед по парте понятливо кивнул и даже поднял руки, мол, сдаётся.

— Клоун, — фыркнула Санни, достала учебник, чистый пергамент и перо с чернильницей. Положила рядом палочку и преданно уставилась на стремительно вошедшего в кабинет Робертса.

— Учебники убрать! Палочки тоже! Небольшой опрос, — взмах руки отточенным движением. — Вопросы на доске. Хиггинс, стонать будете в постели — с любовницей или без неё, только заглушки ставьте, а сейчас заткнулись и работаем. Прюэтт!!!

— Да, сэр! — Санни уже запихнула учебник обратно в сумку и мысленно застонала. Она отчаянно не хотела быть любимчиком учителя.

— Палочка, Прюэтт!

— Чем палочка-то мешает? — пробормотала Санни, убирая её в чехол на предплечье.

Флинт рядом хрюкнул.

— Вы чем-то недовольны? — Робертс уже стоял прямо перед партой.

— Да, — сказала Санни, вдруг понадеявшись, что из любимчиков её выпрут. — Опрос был вчера.

— И что?

— Это нечестно, сэр.

— Понятно. Можете не писать ответы, — холодно кивнул Робертс и, развернувшись, вернулся к своему столу. — У остальных пятнадцать минут. Или кто-то ещё не хочет отвечать? Смелее. Нет, ну так время пошло. К вам, Флинт, это тоже относится.

Санни растерянно взглянула на доску, вчитываясь в первый вопрос, и решительно придвинула к себе пергамент. К счастью, ответы она приблизительно знала, как раз ночью прочла нужные заклинания и темы. Вчерашний опрос был гораздо хуже. Досада на всех — на себя, на Робертса, на слизеринцев, придумавших такую глупость про любимчиков — мешала сосредоточиться, в горле стоял комок. Но это не помешало ответить на все вопросы, и сегодня она была уверена, что почти всё написала правильно.

— Время! — Робертс взмахнул палочкой, и все пергаменты полетели на стол Робертса.

Вот только пергамент Санни остался на месте.

И что было делать? Достав палочку, она сама отлевитировала свой пергамент на преподавательский стол. С плачевным результатом — пергамент вспыхнул и сгорел, осев на стол Робертса кучкой пепла.

— Достали палочки, — невозмутимо произнёс Робертс. — И отлевитировали все парты к стене. Отрабатываем щиты. Про Протего забыть на время этого урока. Парами, так же, как сидите, встать напротив друг друга. Флинт встанет с мисс Блэк вместо отсутствующего префекта. Мисс Прюэтт, подойдите ко мне. Для нападения используем только заклинания первого и второго уровня. Приступайте.

Санни устала обижаться уже в момент сгорания пергамента. Ну деспот, и что с того? Не маленькая же она! А что работу не принял — сама виновата, нечего было выделываться. Поэтому прошла вперёд, готовая ко всему и совершенно спокойная.

— Мисс Прюэтт, — мягко произнёс Робертс, когда позади неё послышались заклинания. — Вы понимаете, за что я сжёг вашу работу?

— Да, профессор, простите, я была не права.

— Прощаю, — хмыкнул он. — У меня к вам просьба.

— Слушаю, сэр.

— Сейчас выйдете в коридор, пойдёте направо и откроете следующую дверь. Пароль — Вересковая пустошь. Это мой кабинет. Там будет мальчик — вы его видели вчера.

— Северус...

— Совершенно верно, — перебил он. — Могу я надеяться, что вы сможете его занять на полчаса?

— Да, сэр, — Санни постаралась сдержать улыбку. Вот так всегда — смиришься с чем-то, и вдруг всё налаживается.

— Идите. За вещами вернётесь, когда вас сменят.

Она немножко волновалась, чем занять ребёнка, пока не вошла в кабинет. Малыш спал прямо на ковре, свернувшись клубочком. Перед ним лежала открытая книжка с картинками, служившая теперь подушкой. Умилившись, Санни взяла с дивана одну из декоративных подушек, опустилась на колени и осторожно вытянула из-под головы ребёнка книгу, заменив на подушку. Тот смешно засопел, но не проснулся.

Оставалось чем-то занять себя на эти полчаса. Санни устроилась на диване, подложив под голову вторую декоративную подушку, и положила рядом учебник по ЗОТИ.

Казалось, только прикрыла глаза, а её уже кто-то робко трогает за плечо. Робертс?

Санни поспешно распахнула глаза, одновременно садясь на диване. И широко улыбнулась — перед ней стояла маленькая копия профессора и её большая любовь из прошлой жизни — Северус Снейп собственной персоной.

— Привет, — сказала она сразу, заглянув в серьёзные чёрные глаза.

Мальчишка в ответ улыбнулся, отчего на щеках возникли трогательные ямочки. Слишком худенький, слишком взъерошенный после сна. Воротничок измятой рубашки загнулся, мантия, которой он был укрыт, осталась лежать на полу.

— Я знаю, ты — Александра Прюэтт! — сказал Северус.

— Санни, — сказала она. — Можешь звать меня Санни.

— Как солнышко? — хитро прищурился мальчишка. — А я...

— Северус Снейп, я помню.

— Можешь звать меня Сев, — в свою очередь предложил мальчик и тут же смутился, принимаясь теребить в руках мантию.

— Садись рядом, — предложила Санни, — или давай книжку, я тебе почитаю.

— Я умею читать! — сразу вскинулся он.

— Конечно, умеешь, но ведь читать вместе гораздо приятней?

Северус несколько секунд раздумывал над этим, потом пошёл за книжкой, которая всё ещё лежала на ковре. Вернувшись, он вручил Санни книжку, а сам забрался на диван.

— Я прочёл уже две страницы, — сообщил он, — но если хочешь, можно начать сначала.

— Давай сначала, — согласилась Санни, — мне тоже хочется знать, с чего всё началось.

— Это магловская сказка, — пренебрежительно предупредил Северус.

Это смотрелось очень забавно в его исполнении. Словно мальчишка стеснялся того, что читает магловскую книжку, и не хотел показать, что ему интересно.

— А я любила магловские сказки, — заговорщически призналась ему Санни, раскрывая книгу. — Только никому не рассказывай — это секрет.

— Ладно, — удивлённо согласился Сев.

— Так что я с удовольствием почитаю эту... О! — Санни даже перевернула обложку, чтобы убедиться. — Это же "Книга Джунглей".

Вот странно ведь. Почти "забыв" своё прошлое, Санни с удивлением поняла, что помнит книги, которые прочитала в детстве, в частности и эту. Странно было также и то, что книжка про Маугли нашлась у профессора Робертса, но ведь у каждого свои секреты. Может, у него среди маглов какая-нибудь родня, или он просто часто ходит за барьер. Или Киплинг сам был магом, спросить бы кого.

Отмахнувшись от мучивших её вопросов, Санни с удовольствием приступила к чтению. Она не помнила, что кому-то когда-нибудь читала вслух, но судя по тому, как слушал Северус, даже забыв о дистанции и пересев поближе, чтобы заглядывать на картинки, ей неплохо это удавалось.

Было приятно ощущать рядом маленькое тельце и слышать то восхищённые, то удивлённые вздохи. Мальчишка не перебивал, только иногда отрывался от картинок и, подняв мордочку, наблюдал за её лицом. Приходилось делать вид, что она не замечает его изучающего взгляда, потому что Северус быстро отвернулся, когда в один из таких моментов Санни улыбнулась ему, переворачивая страницу.

Она была почти уверена, что пара уже закончилась, а никто так и не пришёл сменить, как обещал профессор Робертс.

— Надо попить водички, — призналась она Северусу, почувствовав, что в горле уже першит, от долгого чтения вслух.

— Я сейчас! — оживился маленький волшебник, вскакивая с дивана. — В спальне есть!

Северус бегом бросился к двери, расположенной между диваном и столом. Противоположная дверь явно вела в кабинет ЗОТИ.

Санни было очень любопытно заглянуть внутрь спальни — дверь осталась открытой — но силой воли удержала себя на месте. Всё же это совершенно неприлично заглядывать в личную комнату мужчины, даже если там с некоторых пор проживает его маленький сын. Или не сын?

Северус шёл медленно, осторожно неся в руках два кубка, наполненных до краёв.

— Я не знал, что вам больше понравится, — признался он, неловко пожав плечом, отчего один из кубков опасно качнулся. Несколько капель упало на ковёр. — Ой! Тут апельсиновый сок и виноградный. Я подумал, что вода — это не так вкусно.

Под конец его голос упал почти до шёпота.

— Как здорово! — поспешила его подбодрить Санни. — Я ужасно люблю виноградный сок!

Она забрала у обрадованного мальчишки один из кубков. А потом и второй.

— Дай-ка мне. Садись сначала, а потом возьмёшь свой сок. Ты ведь составишь мне компанию?

— Ага, — Северус забрался на диван, садясь совсем близко, и осторожно взял из её рук кубок с соком. — А я больше люблю апельсиновый.

Переглянувшись, они улыбнулись, отпивая каждый из своего кубка.

— Очень вкусно, — сказала Санни, — ты ещё не устал слушать?

— Неа, — помотал головой Северус, — ты хорошо читаешь. У тебя такой красивый голос.

Он сразу уткнулся в свой кубок, шумно глотая сок. Санни сильно захотелось погладить его по голове, но она не решилась.

— А мама тебе тоже читала? — спросила она и сразу испугалась — вдруг у него нет матери, или с ней что-то случилось, ведь не просто же так Робертс забрал мальчика в школу.

— Нее, — протянул мальчишка, оживившись, отчего у девушки вырвался вздох облегчения, — мама так рассказывала, без книг. Про зелья.

— Про зелья?

— Ага, мама учит меня варить зелья. Уже давно. Она зельевар. Только болеет. И её сейчас забрали в больницу, в волшебную. Я забыл...

— Больницу святого Мунго?

— Да, Мунго. Отец заберёт её в субботу, и мы поедем в новый дом. Там большой подвал и много места. И котлов тоже, можно сразу варить несколько зелий.

— Здорово, — сказала Санни, когда Северус отвлёкся, глотнув ещё сока. Похоже, Робертс действительно его отец. — А чем болеет твоя мама?

Ведь она совершенно не это хотела спросить, и потому холодный голос профессора заставил её смутиться почти до слёз.

— Всё узнали, мисс Прюэтт? Или ещё что-то хотите спросить у ребёнка?

Робертс стоял у распахнутой двери, ведущей в класс, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди.

Северус рядом с ней ощутимо напрягся, но ничего не сказал.

— Простите, сэр, — Санни вскочила с дивана, не зная, куда деть кубок с соком. — Мы просто разговаривали.

Она старалась не думать о том, сколько времени Робертс уже наблюдает за ними. И как никогда ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Разумеется. У вас всё просто, мисс Прюэтт. Я благодарю вас, что оказали мне неоценимую услугу и больше вас не задерживаю. Ваши вещи в классе.

— Мы не дочитали, — возмутился наконец Северус, тоже вскочив с дивана. — Пусть Санни останется!

— Северус! Не устраивай истерик. Идите, мисс Прюэтт!

— Санни, не уходи!

Ей послышалось отчаяние в голосе мальчишки, хотя она прекрасно понимала, что он капризничает. Но ей совершенно не улыбалось вставать между отцом и сыном. Права Беллатрикс, характеры у обоих очень непростые. И напряжение между ними просто кожей ощущаешь.

Решившись, она развернулась к мальчику и опустилась на колени, чтобы быть вровень с ним. Заодно поставила свой кубок на пол.

— Северус, — сказала она ласково, стараясь не ёжиться под прожигающим взглядом профессора. — Мы обязательно ещё почитаем, но сейчас мне нужно идти.

— Обещаешь? — спросил малыш, в чёрных глазах блестели слёзы.

И вот как отказать?

— Обещаю, — кивнула она и, поддавшись порыву, поцеловала в щёчку будущего зельевара. Быстро вскочив, она прошла мимо молчавшего профессора в класс, так и не подняв на него взгляд.

— Санни, — окликнул её Робертс, когда девушка, схватив сумку, уже собиралась выйти из кабинета ЗОТИ через другую дверь.

Она обернулась. Профессор быстрым шагом подошёл к ней.

— Я хотел поблагодарить вас. Спасибо, что посидели с Северусом.

— Мне было не трудно, профессор, — теперь, когда он не выглядел ледяным истуканом, а смотрел вполне по-человечески, стало гораздо проще быть с ним вежливой. — И я не собираюсь ни с кем обсуждать его или вас.

Он отмахнулся:

— Да полно, я не буду от вас этого требовать. В конце концов, вы общаетесь со слизеринцами, а они уже давно обо всём догадались. Я не так наивен, чтобы ждать, что наше родство с Северусом останется незамеченным. Я хотел попросить о другом. Сыну, очевидно, очень понравилось проводить с вами время. Он совершенно правильно сказал, что останется здесь до субботы. И если вы намерены сдержать своё обещание...

— Ну конечно, собираюсь, если вы позволите.

— А если не позволю?

Робертс шутил! Где бы это записать?

— Профессор!

— Хорошо, Санни, я буду благодарен за помощь. Мне, в самом деле, проще обратиться к родственнице, чем... Вы же помните, что мы теперь в некотором роде родня?

— И никогда не забуду, — Санни постаралась вложить во взгляд всю благодарность, на которую была способна. Почаще бы ей помнить, что профессор ни больше, ни меньше — спас ей жизнь. — Так что, когда скажете! Я могла бы забирать Северуса в свои комнаты. Ну, чтобы не мешать вам работать.

Робертс усмехнулся.

— Сам хотел предложить. Я вас понял, но не хочу нагружать сверх меры. В ваши комнаты — очень хорошая идея. Возможно, после дополнительных занятий сегодня?

— Конечно, с радостью.

— Но не больше часа, он должен ложиться спать не позже десяти.

— А завтра...

— Не будем загадывать, мисс Прюэтт. А сейчас идите, скоро ужин.

— Да, сэр.

Санни поспешила в свои комнаты, невольно улыбаясь. Она не могла не признаться себе, что малыш Северус её очаровал. И было здорово, что Робертс был с ней так добр, даже о родстве вспомнил. И сам попросил её позаниматься с сыном. Всё же разнообразие. Хорошо ещё, что в библиотеку они со слизеринцами решили идти в пятницу.

Она не опоздала, даже пришла на пять минут раньше к кабинету ЗОТИ. И была удивлена, что класс заперт.

— Эй, Прюэтт, — обернувшись, она увидела быстро идущего к ней Флинта. — Проф послал за тобой. Пойдём, это в подземельях.

— О, Квинт, ты тоже занимаешься дополнительно? — Санни старалась не отставать от быстрого шага слизеринца.

Он хитро на неё посмотрел:

— Конечно. А что заставило это делать милую гриффиндорку?

— Лучше спроси, кто.

— Ого, обычно проф никого не неволит. Это же совершенно добровольно.

— Ну не то чтобы заставил, — Санни махнула рукой.

— Я понял. Кстати, Прюэтт, теперь, когда Басти вне игры, может, обратишь внимание на такого красивого меня?

Санни едва не споткнулась, изумлённо оглянувшись на Флинта, состроившего жалобную рожицу.

— Я пошутил, не убивай!

— Шутки у тебя, Флинт!

— Ну вот, теперь опять по фамилии. Мне так нравилось, как ты произносишь моё имя.

Санни не выдержала и засмеялась.

В подземельях было заметно холоднее.

— Брр, — Санни с любопытством оглядывалась. Класс зельеварения остался позади. — Как вы живёте в таком холоде?

— Нормально живём, — Флинт ткнул в совершенно гладкую стену справа. — Здесь, кстати, вход в нашу гостиную. Никому нельзя говорить, так что помалкивай.

— И зачем тогда сказал?

Флинт беззаботно заржал:

— Неужели запомнила?

— Нет, — вынуждена была признаться Санни, оглянувшись — то место они уже прошли, и никаких ориентиров она действительно не запомнила. — А почему ты сказал, что Басти вне игры?

— Оу! Санни!

— Квинт!

— Ну, я думал, вы поссорились.

— Ничего подобного, — Санни уже не рада была, что спросила про Рабастана. И ведь нашла — кого! — Мы не пара, понял?! И никогда не были парой.

— Да ладно! Что, скажешь, не целовались даже? О, кто-то покраснел!

— Флинт! — и Санни вдруг поняла, что Басти мог и рассказать друзьям. — Убью Рабастана!

— Не надо, ему от папаши и без того досталось.

— Откуда ты знаешь? — насторожилась Санни, останавливаясь. — И что значит досталось?

— Да ладно, пошли уже, Робертс ждать не любит.

— Сначала скажи! — Санни упрямо уставилась на парня.

Флинт замялся, почесал в затылке и выдал:

— Ну не знаю, как твой батя с братьями, но думаю всё так же.

— Поясни!

— Да чего там, розги, наверное, я подробностей не выяснял. Да не бойся, даже если кнут, заживёт как на книззле, сама же понимаешь.

— Кнут? — ахнула она.

— Говорят, — махнул рукой Флинт. — Басти парень крепкий, и вообще, заслужил. А ты попроси его, как увидишь, спину показать. Авось не откажет.

— Дурак!

— Хм, ты хотела бы увидеть что-то другое? Так у меня круче, поверь!

— Квинтус Флинт!

— Я, моя леди! Пойдём?

Санни потерянно зашагала рядом. Дурачества Флинта её только позабавили, а вот рассказ про наказание для Басти... Что-то подсказывало, что слизеринец не только не преувеличил, а скорее преуменьшил. И хотелось бы знать, что значит "заслужил". Только с Флинтом это обсуждать опасно, болтун ещё тот. И так наговорила больше, чем следовало.

Войдя в большое помещение, Санни удивлённо замерла. Это был целый зал со скамьями вдоль стен. И слизеринцы шестого и седьмого курсов здесь присутствовали в полном составе. Было несколько рэйвенкловцев и парочка парней от барсуков, но ни одного гриффиндорца. Санни даже немного засомневалась, что кто-то из грифов вообще знает об этих занятиях.

Многие сидели на скамейках, посредине стояли только три пары, опустив палочки и внимательно слушая профессора.

— Тихонько проходим и садимся, — шепнул ей Флинт, подталкивая к скамейке, где сидели Валери и Мэдисон.

— Привет, — одними губами поздоровалась Валери.

Реган только кивнул, не отрывая взгляда от профессора.

Не успела Санни сесть, как Робертс повернулся в их сторону и махнул ей рукой.

Пришлось идти на середину к Беллатрикс и троим ребятам. Санни стало не по себе, потому что вообще не представляла, чем тут занимаются.

К крайнему изумлению Санни, Робертс шагнул к ней и легко приобнял за плечи, разворачивая к большинству слизеринцев.

— С этого дня, — произнёс он негромко, однако в тишине, накрывшей зал, его голос услышали все, — тренировки будет посещать Александра Прюэтт, моя родственница по крови и магии. Прошу любить и жаловать.

Громко захлопал Флинт, заставив Санни вздрогнуть, и его тут же поддержали остальные. От смущения и всеобщего внимания она не знала, куда деваться. Но аплодисменты быстро затихли, и Робертс её отпустил, легонько сжав плечо напоследок.

— Так, Беллатрикс, Эмили, Уолден и Кристиан, — распорядился Робертс, — любуемся, какой щит может выдать Санни, потренировавшись самостоятельно меньше десятка раз. Санни, прошу.

— Солидум Клипеус! — послушно взмахнула палочкой девушка. Она его больше не тренировала, но щит получился не хуже, чем тогда, в кабинете ЗОТИ. Радужная полусфера была похожа на половинку мыльного пузыря.

— Уолден, попробуй пробить этот щит Ступефаем.

Шестикурсник каверзно ухмыльнулся, поднимая палочку. Луч метнулся к щиту и словно увяз в его толще. Санни даже не почувствовала удара, а вот три одновременных "Секо", последовавшие от Эмили, Беллы и Кристиана, её здорово напугали. Палочку стало держать труднее, а щит странно истончился.

— Довольно! — решил Робертс. — Вот такого качества щиты я буду засчитывать, это касается всего шестого курса. Всем ясно?

Ответом был невнятный ропот шестикурсников, а Санни ясно поняла, что ей тут хвалиться нечем, судя по улыбкам Флинта и Мэдисона такие щиты им не в новинку, и вполне возможно, получаются они у них гораздо лучше.

Словно прочитав её мысли, Робертс кивнул Регану:

— Теперь ты, Мэдисон.

Не вставая с места, Реган взмахнул палочкой без всяких слов, и над ним поднялся щит раз в пять больше, чем показала Санни. По взмаху руки Робертса, щит атаковали сразу пятеро, но тот даже не дрогнул.

— А вот такой должен получиться у семикурсников.

— Ясно, что зачёта не получим, — проворчал парень по имени Уолден совсем рядом. И, прищурившись, глянул на Санни. — Прюэтт, а ещё покажешь что-нибудь из папиного арсенала?

— Уймись, МакНейр! — холодно произнёс Робертс и Санни вздрогнула. Уолден МакНейр — палач из министерства!

Только вот никак он не походил сейчас на палача. Парень как парень, даже симпатичный, правда любит кривить зверские рожи, но до Флинта ему далеко.

Санни вздохнула и загрустила — странно это, что свою жизнь прошлую практически не вспомнить, а то, что прочла когда-то — запросто.

Профессор повернулся к ней:

— Посиди пока, Санни. Попроси Валери ввести тебя в курс дела.

Занятие Санни понравилось. Робертс толково на примерах объяснял, какие бывают щиты, как надо двигаться, как работать в парах, как держать палочку боевым хватом (это ей, под смех остальных), и как прикрывать друг друга. Это было похоже на дуэльный клуб, каким она себе его представляла. Или на то, что на уроках дают теорию, а здесь — практику. Профессор здесь был более нормальным, что ли. Многих называл по имени, снисходительно относился к ошибкам и давал исчерпывающие объяснения почти на любой вопрос.

В конце занятия все скамейки были поставлены в форме полукруга, а Робертс, присев на край стола, трансфигурированного из одной скамьи, увлекательно рассказал им довольно жуткую историю об охоте на огромного нунду где-то в восточной Африке. Все слушали очень внимательно, а уж Санни и вовсе поймала себя на том, что от страха вцепилась в руку Флинта. Тот, впрочем, не возражал, даже шёпотом предложил сесть к нему на колени.

История произвела неизгладимое впечатление. Ей до жути было жалко десятерых магов, погибших на этой охоте, а двумя храбрецами, благодаря которым зверь был убит, пока остальные держали эти самые твёрдые щиты, Санни восхищалась наравне со всеми.

— Кто это был? — выкрикнул кто-то из шестикурсников. — Профессор, а мы их знаем?

Флинт с Мэдисоном синхронно фыркнули, Валери широко улыбнулась, а Беллатрикс недоуменно подняла бровь.

— Это неважно, — ответил Робертс, перекрывая поднявшийся шум, — скажу одно — оба учились в своё время в Хогвартсе. Вы должны были уяснить лишь важность щитов. На следующем занятии попробуем создать такой же совместный щит. Почитать соответствующую литературу очень рекомендую. На сегодня занятие окончено. Все свободны.

— Вы знаете! — заявила Беллатрикс, когда они все направлялись к выходу из зала. — Валери, Реган, Квинт, колитесь уже. Кто были эти двое?

— Спроси у профа, — хохотнул Флинт, уворачиваясь от подзатыльника.

— Да, кто эти двое, ребят, интересно же, — Эмили Гамп умоляюще заглянула в лицо Мэдисона.

— Да чего там, ну прибили зверюшку, — смутился Реган, пропуская дам вперёд у выхода из зала. Они покидали помещение последними. — Всё на самом деле было не так красиво.

— Это было месиво, — подхватил Флинт, мечтательно закатывая глаза. — Кровавое и жуткое.

— Это были Кирк Дэшвуд и Магнус Нотт, друзья профа, — хмыкнул Мэдисон, но сразу нахмурился. — Дэшвуд погиб через пару лет. Подробностей я не знаю, но, кажется, где-то в Европе.

— Ничего себе, — выдохнула Санни. Хотя она и раньше знала, что Магнус Нотт опасный человек. А ещё и герой, как оказалось. И друга его было жалко, тоже ведь герой. Она хорошо помнила Ванессу из попечительского совета. Очень интересная дама, и добрая к тому же. Подсказала с портретом, и вообще... — Ваш патрон крут! И этот Кирк тоже.

— Ещё бы, — согласился Мэдисон.

— А Ванесса Дэшвуд...

— Его жена, — кивнула Валери, — маглокровка причём, а Кирк был чистокровным. И детей не осталось.

— Не осталось, — кивнула Беллатрикс. — Хотя вроде, у Кирка был кузен.

— Ага, был и есть, так что род не прервался. Только с Ванессой эта семейка не общается, — Валери остановилась рядом с Эмили у стены подземелья, в проём как раз прошмыгнул последний из шестикурсников. Несколько рэйвенкловцев давно ушли дальше — к выходу из подземелий.

— Не хочешь заглянуть к нам в гостиную, Санни? — спросил Флинт. — А чего сразу "нет"? Я не кусаюсь, могу даже свою комнату показать.

Эмили Гамп прыснула, а Беллатрикс показала Флинту кулак.

— Не слушай его, — Реган подхватил Санни под руку, — давай-ка провожу тебя наверх.

— Незачем, — Санни высвободила руку, — сама дорогу найду.

— Тогда пойду рядом, — усмехнулся Мэдисон, — надо кое-кого навестить в гриффиндорской башне.

— А! — Санни понимающе улыбнулась. — Тогда ладно.

Они распрощались у кабинета профессора ЗОТИ, где Санни уже дожидался Северус, оставленный под присмотром домовушки.

Мальчишке комнаты Санни пришлись по вкусу, и она со вздохом позволила ему облазить всё. Как ни странно, защита пропустила мальчика даже в её спальню.

— Круто! — высказался Северус, запрыгнув на диван рядом с Санни. — А читать про Маугли будем? А можно я кошку подержу? Вот смотри — поцарапала, но мне не больно совсем.

Ранку на запястье Санни обработала специальной мазью из своей аптечки. Монстрик на Северуса смотрел исподлобья, но на коленки себя посадить позволил. Лицо малыша с блаженной улыбкой надо было видеть. Санни невольно рассмеялась:

— Ты ему понравился.

— Я такого же хочу, — признался Северус, — Маме он бы понравился. Он твой фамильяр?

— Да, фамильяр, братья подарили. Это книззл, магическое животное. Его зовут Монстрик. А у вас никаких животных нет? — Санни подвинула пирожные на столике ближе к мальчику.

— Был щенок, — тяжело вздохнул малыш. — Только сдох быстро. Я больного нашёл на речке, мама не смогла его спасти.

— Жалко как, — Санни сочувственно погладила Северуса по острому плечику. — Уверена, у тебя будут ещё животные.

— Думаешь? — прищурился маленький Снейп, прижимая котёнка к груди, и засмеялся, когда тот лизнул его в шею. — Ну, Монстрик! А ему можно пирожное?

С маленьким Снейпом было легко, Санни поражалась, какой он сообразительный и деловой. А ещё он был забавным, внимательно слушал, а редкая улыбка словно освещала лицо. Было даже жалко, когда к ним заглянул Робертс, чтобы забрать сына. Пришлось заверить, что всё было прекрасно, и она нисколько не утомилась.

Это было правдой. Никаких капризов, кривляний или нытья. Санни даже пару раз заметила очень серьёзный взгляд, несвойственный благополучным детям. Тяжёлое детство? Но так и не спросила о том, как он жил раньше, о магле-отце, или о болезни его матери. Тем более что отец-то, оказывается, вовсе не магл, а профессор Робертс. И он не очень одобрил расспросы.

И тут Санни вспомнила, что не давало покоя. Вопросы Робертса, который смотрел книжку про Гарри Поттера. "Кто этот Снейп, к примеру? Профессор Зельеварения? Маглорождённый? А куда делся Слагхорн?". А потом профессору стало плохо. Нет, не так — плохо стало после упоминания, что мать Снейпа урождённая Эйлин Принц.

Сразу стало не по себе — а если Робертс не знал о ребёнке? И узнал только после её слов. И Санни отчётливо представила на вершине горы стопку книжечек, увязанных бечёвкой. Она их неосторожно роняет, и книжки падают вниз, снег налипает, комок снега набирает скорость и вот это уже огромный шар, подминающий под себя всё живое и несущийся с немыслимой скоростью. А внизу видны крохотные дома, целый город кажется игрушечным по сравнению со снежным шаром, из которого уже торчат чьи-то ноги.

Санни вздрогнула и невольно посмотрела на шевельнувшийся портрет.

— Кошмары наяву, дорогая?

— Вроде того, мистер Даркер, добрый вечер.

— И вам не хворать, милая леди. У меня к вам будет маленькая просьба.

* * *

— Тебе чего? — на Мэдисона в упор смотрел вывалившийся из гриффиндорской гостиной Уизли. — Дорогу в подземелья потерял?

— Усохни, Рыжик, — Реган лениво отлепился от стенки. Спорить с Полной дамой на портрете уже порядком надоело — той не нравился "окопавшийся у портрета слизеринец", грозилась сообщить "кому следует". — А лучше позови своего дружка Вуда.

— Да ты... Зачем тебе Вуд?

— Уизли, не тупи, зови Вуда, или иди, куда шёл.

Рыжик отшатнулся, а Мэдисон хмыкнул — он и не делал ничего, просто вперёд шагнул буквально на полшажка.

— Что застрял? — послышался ещё чей-то голос. Посторонившийся Артур пропустил Хиггинса, неприятно скривившегося при виде слизеринца. — Какие люди! Своих девок уже мало?

— Своих хватает, — пожал плечами Реган, чувствуя, как чешутся кулаки. Он сюда не драться пришёл, но если им так хочется... — Вуда позови, разговор есть.

— О, попал наш зайчик, — хохотнул Хиггинс, — это ведь из-за Гамп? Говорил я ему... Вуд, эй! Вуди, к тебе пришли!

— Только тронь его! — прошипел Артур, сжимая кулаки.

Реган вздохнул.

— Рыжик, не нарывайся.

Роберт Вуд ловко протиснулся между Хиггинсом и Уизли и схватил Мэдисона за рукав. Глаза горели решительностью:

— Пойдём, — практически приказал парень, заслужив обалдевшие взгляды от своих дружков.

— Отцепись уже, — спокойно попросил Рег, когда башня Гриффиндора осталась позади. — Куда ты меня тащишь?

— Есть тут один кабинет, — Роб остановился и развернулся. — Просто скажи — почему ты согласился на помолвку?

— Были причины.

— Какие?

— А тебе не всё равно, братец?

— Мэдисон!

— Так, Вуд, на лестнице истерик не надо! Веди в свой грёбаный кабинет, поговорим. Там можешь мне даже морду набить — сопротивляться не буду.

Роб вытаращился удивлённо, пару раз моргнул и уже молча потопал впереди.

Кабинетик был так себе, скорее заброшенный чулан, блестела только единственная парта, невесть как здесь оказавшаяся. Всё остальное было покрыто толстым слоем пыли.

Мэдисон хмыкнул и сел на парту, похлопав по столешнице. Роберт попыхтел несколько томительных секунд, но всё же сел рядом и поставил ноги на какую-то рухлядь по примеру слизеринца.

— Значит, так, — Реган наложил вокруг несколько заглушек и искоса взглянул на будущего родича, — чтобы не было вопросов. Помолвка нерасторжима, твою сестру я люблю и даже слегка надеюсь на взаимность. Моим предкам она понравилась, так что всё будет хорошо. Что-то ещё волнует?

— Нет, — Роберт вдруг покраснел, — да, волнует. Что ты знаешь про Вестерфорда?

— Что жить ему осталось недолго. Смертник.

— А... О! — глаза Вуда странно блеснули. Очень тихо он осведомился: — Обещаешь?

— Информирую. Больше претензий нет?

Роб очаровательно улыбнулся, отчего Мэдисон понял на мгновение смертника Дамиана — зайчик ведь просто.

— Я рад за тебя и Эжени, — скромно заявил Вуд и спрыгнул с парты. — Я пойду?

— Грифы о помолвке не знают, как я понял?

— Никто, — кивнул Вуд, — но это же... Теперь-то можно?

— Не знаю, я бы пока придержал эту новость, но Эжени, она же девчонка, сам понимаешь. Если захочет похвастаться, я возражать не стану.

— Я понял, — Роб кивнул, — Что-то ещё?

Мэдисон задумчиво обвёл взглядом сломанную мебель.

— Понимаешь, братишка, у меня к тебе будет предложение, от которого ты не можешь отказаться.

— Не могу?

— Не захочешь, если я правильно понял. А по глазам вижу, что правильно.

Вуд нахмурился:

— Если ты про Вестерфорда, можешь располагать мной. Клянусь всё держать в тайне.

— Договорились, Вуд. Связь через Эмили, у вас ведь всё путём?

Гриффиндорец в очередной раз покраснел.

— Я уже сделал предложение, — буркнул он.

— И?

— Меня щёлкнули по носу и предложили заслать сватов к мистеру Гампу.

Мэдисон широко улыбнулся:

— Не дрейфь. Решает всё равно Эмили. Вот увидишь, всё будет нормально.

Роб тяжело вздохнул и деловито произнёс:

— Я понял, связь через Эмили. Буду ждать указаний. О помолвках лучше молчать.

— Ага, иди уже. Я после тебя, родич.

Вуд кивнул и выскользнул из класса. Реган с чувством потянулся, пригладил короткий ёжик волос и одну за другой снял все заглушки. Скоро всё решится, так или иначе.

* * *

Сегодня Эйлин разрешили вставать и даже самой дойти до буфета на шестом этаже. Камином ей пользоваться не рекомендовали, но всего один этаж осилить было не сложно. Сама она чувствовала себя чудесно, столько сил прибавилось, что хотелось не то что бегать, а просто летать, причём без метлы. Эйлин и не помнила уже, когда ей было так хорошо, и попыталась донести это до целителя Сметвика.

— А будет ещё лучше, — непререкаемым тоном заявил целитель, заканчивая пассы палочкой. — Мышечную массу набирать будем, драгоценная миссис Снейп, благо есть для этого зелья. Но никакой выписки до субботы. Восстанавливающий массаж никто не отменял. Скажите спасибо, что курс всего пять дней и два уже позади. Вставать только по нужде и полчаса можно походить по коридору.

— А в буфет можно? — Эйлин решила воспользоваться деньгами, что нашла у себя в тумбочке. Очень уж захотелось пирожных, которые так расхваливала молоденькая ассистентка Сметвика.

— В буфет нужно! — кивнул Сметвик, что-то быстро чиркая на пергаменте, закреплённом в твёрдом планшете. — Побольше сладкого и жирного очень рекомендую. А то кожа да кости, ухватиться не за что. Ну это зельями и массажем поправим, так что станете аппетитной во всех местах, где положено.

Конечно, можно было заказать пирожные в палату, ассистентка Анджела предлагала, но самой дойти до буфета, повстречать хоть каких-то магов, кроме медиков в мантиях цвета лайма, стало жизненно необходимым. До сих пор не верилось, что возвращается в магический мир. И только сейчас становилось понятно, как же она соскучилась по самой магии, по другим волшебникам, по возможности безбоязненно колдовать.

Ну да, пока колдовать запрещали. Магия возвращалась медленно, но не связанная подлым проклятием, не утекала сразу как вода сквозь песок. И это было таким прекрасным чувством!

Эйлин всё нравилось: и отдельная очень уютная палата, и обслуживающий персонал, и вежливое добродушное обращение целителей. Кроме Сметвика её осмотрели за три дня ещё четверо, включая главного врача. Кормили четыре раза в сутки — в основном белковая пища и витаминные салатики. Хотя проглотить полностью всё, что было на подносе, она смогла только сегодня. Одна надежда была, что в Хогвартсе Северуса кормят не хуже.

А вот массаж не слишком пришёлся по вкусу, но приходилось терпеть. Да и кому бы понравилось, что тебя раздевают догола — ну как раздевают, снимают единственный элемент одежды — простую рубаху до пят миленькой салатовой расцветки. Потом мажут пахучим маслом и мнут от затылка до пяток со всех сторон, как тесто. И добро бы это проделывала женщина, а то седоватый качок с медовыми глазами и квадратной челюстью! Зелёную мантию он не снимал, только закатывал рукава.

Сметвик посмеивался над её возмущением после первого сеанса, а потом спросил:

— Что, совсем не понравилось?

— Совсем, — буркнула она, отвернувшись к стене. — Стыдно же.

— Мать моя женщина! Это целитель, леди. Он вообще не по вашей части, скажу по секрету, так что стыд убрать и наслаждаться! Лучшего массажиста вам вытребовал, расцеловать меня впору, а не бухтеть о стыде.

— Как не по нашей части? — распахнула она глаза.

Целитель только усмехнулся, и она догадалась, покраснела сильно.

— Ощущения какие были? — деловито осведомился Гиппократ.

— Как сквозь мясорубку провернули, — призналась Эйлин. — Всё горело и болело.

— Отлично — то, что и нужно. Всего-то потерпеть два раза в день, утром и вечером. Но если так не нравится, то можем обойтись без целителя Грея и его чудодейственного массажа, только тогда всего на пару недель дольше придётся здесь остаться.

— А можно три раза в день массаж? — сразу спросила она с тайной надеждой.

Пришлось ждать, пока целитель Сметвик успокоится, на громогласный хохот даже ассистентка заглянула, но тут же исчезла.

— Нет, дорогуша, — покачал головой целитель. — Два раза вам в самый раз. Больше нет смысла, быстрее всё равно не выпишем. Да и куда вам спешить, ваш профессор только в субботу освободится.

Это было вчера, и на упоминание профессора она умудрилась не покраснеть, переборов смущение. А вечером к ней опять зашёл Сметвик с незнакомым магом и спросил, не будет ли она так добра, и не позволит ли подселить в палату ещё одну пациентку. Мужчина представился как Джейсон Прюэтт и с очень приятной улыбкой сообщил, что именно он помог Сметвику и профессору Робертсу отцепить от неё то проклятие. Слова благодарности он слушать не стал, очень вежливо перебив.

— Вы мне нравитесь, миссис Снейп, а моя жена... ей сложно быть в одиночестве. Это дня на два, на три, не больше. Лучше уж с вами, и в отделении, где заведует мой родич.

Разумеется, она согласилась. Даже обрадовалась, что уж скрывать — никогда она не думала, что без Северуса будет так страдать от одиночества. Так что и жену вежливого мага она прекрасно понимала.

Но вечером к ней никого так и не подселили, да и с утра тоже. И Эйлин решилась облачиться в больничный халат, плотный, бирюзовый, похожий на мантию, и сама поискать себе общество. Ну, не то, чтобы поискать, а хоть издали понаблюдать за волшебниками. Эйлин уже твёрдо решила, что после выписки обязательно отправится в Косой переулок, будет сидеть в кафе Флориана Фортескью, есть мороженое — сразу всех вкусов, какие только есть — и смотреть на волшебников. Пока глаза не наполнятся этим зрелищем, как два блюдечка.

Несмотря на улучшение самочувствия, поднявшись по двум пролётам широкой лестницы, Эйлин слегка запыхалась. Остановившись передохнуть возле портрета какого-то целителя, поискала глазами какие-либо указатели. Сразу рядом оказалась вывеска: "Буфет для посетителей", чуть дальше была "Столовая для персонала". Для самих пациентов, видимо, ничего не предусматривалось. Но оно и понятно, еду приносили в палаты.

Отдохнув и полюбовавшись портретом некоего Рональда Медоуза, целителя восемнадцатого века, зашла в буфет для посетителей. Здесь обнаружилась очень милая обстановка, длинная стойка вдоль всей боковой стены, множество столиков с мягкими креслами, но почти все были заняты. Народу было много. И других пациентов можно было легко узнать по цвету таких же халатов, как у неё.

Эйлин повезло — заняла столик в углу, который как раз освободился, и взяла в руки меню. В самом низу твёрдой папки было два кружочка — к ним достаточно было прижать палец. Зелёный — вызов дежурного по буфету, жёлтый — срочный вызов целителя. А для заказа предлагалось постучать палочкой по выбранным блюдам и напиткам, и Эйлин обрадовалась, что взяла палочку с собой. Ей уже позволялось совершать простенькие заклинания вроде Люмоса и Агуаменти.

Не удержавшись, выбрала сразу три разных пирожных и большую чашку чёрного кофе. Казалось, не пила его уже сто лет, а ведь когда-то сильно любила. Стоило положить на обведённый круг на столе два галеона, как они тут же исчезли. Сначала появилось блюдо с пирожными, потом и чашка кофе, от которой вверх поднимался умопомрачительный ароматный дымок. Сдача — несколько серебряных сиклей и медных кнатов появилась в том же кружке на столе. Эйлин зажмурилась и втянула в себя аромат кофе.

— К вам можно, милая дама? — услышала она и испуганно вскинула голову, невольно краснея. Ведёт себя, как дикарка. Старичок в больничном халате очень радостно улыбался. — Я тут только второй день, ещё не разобрался, что к чему. А все столики заняты.

— Я сама недавно, — Эйлин жестом предложила садиться, смирившись с вынужденным собеседником, но старичок удивил, достал перо и блокнотик и, попивая чай, принялся что-то быстро записывать в него.

Эйлин мысленно порадовалась и принялась наблюдать за волшебниками, смакуя обжигающий кофе и воздушные пирожные.

Некоторые посетители больницы были без мантий, в магловской одежде, видимо, маглорождённые или полукровки. В мантиях тоже было достаточно и старых, и молодых магов. Кто-то грустил, кто-то улыбался, шум разговоров не напрягал, вероятно, какие-то чары висели над каждым столиком, потому что разобрать беседу даже близких соседей не удавалось. Больные были в явном меньшинстве. Красивая девочка через два столика с нежностью прижималась к высокой ведьме в остроконечной шляпе. Два парня сбоку от них, сосредоточенно и быстро поглощали бутерброды с ветчиной. Миловидная девушка в зелёной мантии что-то строго выговаривала старенькой пациентке в больничном халате.

Старичок за её столиком, захлопнул блокнот, вежливо раскланялся и ушёл. Но в одиночестве ей посидеть не дали.

— Разрешишь?

И высокий старик уселся напротив, не дожидаясь её реакции. Только усилием воли удалось Эйлин не вскочить сразу, спасаясь бегством. Но меню к себе она чуть придвинула и палец к жёлтому кружку прижала сразу и решительно.

Старик усмехнулся.

— Даже доброго слова для отца не найдётся?

Эйлин покачала головой, ощущая, как в горле появляется комок. И злясь на себя за иррациональный страх, возникший при виде родителя.

— Зачем ты здесь? — всё же произнесла она, невольно отмечая вполне приличную мантию и белоснежную рубашку под ней. Отец явно не бедствовал.

— С каких пор я не могу навестить собственную дочь?

— С тех самых, когда изгнал меня из рода и проклял.

— Проклятье касалось только твоего магла и ублюдка, рождённого от него, — холодно фыркнул старик. — Ты должна была вернуться.

Эйлин горько усмехнулась. Пирожные потеряли всю свою прелесть. Где же целители?

— Я заблокировал карточку, — ехидно сообщил старый маг.

Называть его отцом после всего Эйлин просто не могла.

— Неужели ты думал, что я не смогу отвести проклятие от сына?

— Смогла? — удивился последний из Принцев с толикой уважения.

— Не совсем.

— Дура, — выплюнул он зло. — Перевела на себя?

— Не совсем, — повторила Эйлин и поднялась. — Я не желаю тебя видеть, говорить с тобой и вспоминать тебя. Не ищи нас.

— Постой, — он схватил её за полу халата. — Я видел внука.

Эйлин побледнела, чувствуя, что готова убивать.

— Ты не властен над ним, — гневно сказала она, — не смей даже приближаться!

— Кто его отец? Это ведь не магл?

— Отпусти немедленно.

— Скажи! Я мог бы ввести его в род.

Эйлин вдруг успокоилась, рывком вырвала из цепких рук подол халата и усмехнулась:

— Род Принцев будет прерван, смирись. Мой сын не станет тебе наследовать, и не смей приближаться к нему. Впрочем, теперь тебе это и не удастся. Нас есть, кому защитить.

— Дочь...

— Не смей меня так называть. Не после того, что мы пережили. Уходи, в следующий раз я встречу тебя Авадой.

— Это Азкабан, — фыркнул Принц.

— Не страшно, есть вещи похуже дементоров. А о моём сыне есть кому позаботиться. Прощай.

Развернувшись, Эйлин быстро направилась к выходу.

— Вся в мать! — прошипел ей вслед тот, кого она больше не хотела видеть никогда в жизни.

— Эйлин, драгоценная, — Сметвику, вылетевшему навстречу, она была рада как никогда.

— Помните проклятие, целитель? — Эйлин мотнула головой. — Тот высокий старик. Это он проклял внука, а вышло, что меня и мой дом.

— Элиас Принц — ваш отец? — заглянув за её спину удивлённо спросил Сметвик.

— Больше нет! У меня нет отца уже восемь лет!

Целитель только глазами сверкнул и всучил ей флакон, извлечённый из кармана.

— Немедленно в палату, а это выпить до дна и спать. Всё ясно? Дойдёте?

Она кивнула и поспешила к лестнице. И откуда силы взялись.

А в палате уже находилась кровать, на которой сидела миловидная женщина.

— Здравствуйте, — улыбнулась она. — Вы, наверное, Эйлин. Я Летиция Прюэтт.

— Мне очень приятно, Летиция, рада познакомиться. Ваш муж спас мне жизнь.

— Джейсон не рассказывал, — удивилась она. — Но вам не обязательно мне сообщать. Постараюсь вам не мешать разговорами. Попросила принести книги, буду читать.

— Если хотите, расскажу, — Эйлин поставила флакон на тумбочку, решив, что обойдётся. Не о чем переживать, ничего он не сможет ей сделать, не теперь, когда к роду она отношения больше не имеет. А то, что проклял Северуса... Не простит! — Только история долгая. И совсем некрасивая.

— А я не спешу, — глаза у новой знакомой стали серьёзными. — Меня сначала в палату интенсивного наблюдения положили. Вчера, это в другом отделении. А туда никого не пускают и такая тоска, и мысли всякие... Спасибо, что согласились меня потерпеть, и Сметвик смог перевести меня сюда. Расскажите, прошу вас.

Эйлин и сама не понимала, отчего именно этой волшебнице ей вдруг захотелось открыться. И почему это казалось именно сейчас жизненно необходимым. Она поудобнее устроилась на постели и тихо заговорила, вспоминая:

— Это началось давно, когда я только закончила Хогвартс...

_________________________

1) solidum clypeus — твёрдый щит (лат)

Глава 26

— Твою Моргану! И что ты об этом думаешь? — Том Реддл нехорошо прищурился.

— Думаю? А что думать о бреднях, которые, может, никогда не произойдут? — Долохов даже приподнялся в кресле от омывшей его мощной волны магии, исходящей от взбешённого друга. Шутки и непотребный ржач Реддл сносил безропотно и даже с пониманием — в первые четыре дня интересных чтений. Но, теперь, похоже, его терпению пришёл конец.

— Да пойми ты, Тони, не было такого! — Тому всё же не удалось сохранить самообладание, и, хотя магия и отступила к своему хозяину, в комнате сильно похолодало, а Тёмный Лорд остался мрачен. Говорил он сквозь зубы: — Да я бы его тогда же в том же шкафу...

— Том, Том, Том... Это всего лишь фантастика. Слышал такое слово?

— Почаще, чем ты, — фыркнул Том, всё же успокоившись. Подошёл к бару, плеснул в бокал коньяк и вернулся в своё кресло. Грея руками бокал с янтарной жидкостью, он задумчиво уставился в пламя камина.

Долохов щёлкнул пальцами.

— Звали, хозяин? — поклонился странно одетый домовик, на домовика-то не похожий.

— Ерофеич, дружок, нам бы мяса, и побольше. Сам видишь...

— Да уж вижу. Как дети малые стихийной магией играетесь, — осуждающие покачал головой Ерофеич и исчез.

Антонин только порадовался, что Том ничего не понял.

— Понимаю теперь, с кем ты тренируешь свой русский, — качнул головой Реддл. — Любопытное создание.

— Верное и заботливое, — кивнул Антонин. — Ерофеич домовой, а не этот, как его... Эльф! Домовикам я бы так доверять не решился. По наследству достался, он и меня, и отца нянчил... О чём задумался?

— Историю пишут победители, верно, Тони? — медленно произнёс Лорд, не отрывая взгляда от камина. — А кто тут победил, мы уже давно догадались, ты мог бы и не заглядывать в конец последней книги.

— Да это сразу понятно было, сказка же. Но есть такая русская поговорка — сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

— Хорошая поговорка, — криво ухмыльнулся Том, — но неточная. Урок, скорее, извлекут хитрые прохиндеи, а не добрые молодцы.

— Само собой, — согласился Долохов. И хмыкнул при виде Ерофеича с огромным блюдом. От больших кусков запечённого мяса с зеленью и овощами кабинет наполнился дивным ароматом. — Подкрепимся?

— Пожалуй, такого мощного щита я у тебя ещё не видел. Сильно потратился?

— Не больше тебя, — Долохов придвинул кресло к столу и потёр руки, — боюсь, даже такой щит от твоего выброса мало бы помог. Так что и ты, Том, должен был потратиться прилично.

— Поверь, это крохи, но компанию тебе я составлю. Твой... домовой, да? Отлично готовит.

— Премного благодарен, патрон. Ерофеич на все руки мастер. А какой у него рассол... От всех болезней помогает. Ни одно зелье так не сравнится. Хм... А теперь, когда ты почти спокоен, не просветишь ли, что именно подменил Великий Светлый в воспоминаниях, показанных Гарри Поттеру о твоём детстве?

— Берём за аксиому, что это всё будет на самом деле?

— Что это может быть...

— Допустим. Только прикажи подать того вина, очень уж славное, и к мясу будет в самый раз.

— Запасы моего прадеда, — польщённо улыбнулся Антонин, отдавая приказ Ерофеичу. — За один этот погреб, оставленный в наследство, мне следует чтить его память.

Некоторое время маги молча расправлялись с поздним обедом, аппетит у обоих оказался отменным. Мясо быстро исчезало с блюда, которое вскоре опустело окончательно.

Смакуя вино, Реддл откинулся в кресле, прикрыв веки. Долохов отметил, как повезло полукровке — Тому досталась внешность красавца-магла, а наследие так и вовсе от Салазара Слизерина.

— Мне исполнилось одиннадцать лет зимой, — прервал его размышления Том, глядя на весело потрескивающие поленья в большом камине. — Но преподавателя из Хогвартса прислали ближе к лету. Доверия у меня к нему не было ни на кнат, но я сразу ощутил, что он не так прост. Магии он выпустил достаточно, чтобы я, тогда вовсе бестолковый, понял, что мне с ним не тягаться. Я лишь ощутил давление на мозг. Разумеется, окклюменцией я тогда не владел, но интуитивно принялся читать стихи на парселтанге и представлять танцующих змеек.

— Стихи? — изумился Антонин.

— Змеям нравилось, — усмехнулся Реддл. — Не думаю, что скользкие твари что-то понимали в творчестве, скорее им нравился ритм. А я тогда вычитал где-то, что заучивание стихов хорошо развивает мозг, как и изучение иностранных языков. Уже тогда, намереваясь учиться так, чтобы стать самым образованным, я посчитал, что перевод стихов на парселтанг ничем не хуже.

Том отставил пустой бокал на стол, и Долохов поспешил его наполнить вновь.

— И кто это был? Дамблдор?

— Он самый. Скривился от увиденных картинок, а тогда я думал, что просто ему не понравился. Это было странно, уже тогда я умел очаровать практически любого человека. Обработать же новое лицо в приюте — было делом чести для моего, как мне думалось, уникального дара. Запомнились ещё вопросы о необычных вещах, происходящих со мной, это было. Но признаваться я отнюдь не спешил, даже когда услышал, что я волшебник. Не знаю, откуда он узнал позднее о парселтанге, — может, именно от этих драккловых стихов. И уж точно я не был таким дебилом, чтобы признаваться, что могу подчинять себе людей. Даже в приюте мы были прекрасно осведомлены, что хорошо, а что неприемлемо в человеческом обществе. Кроме того, я вполне сознательно скрывал свои сильные стороны, считая это тайным оружием. В этой же книге описано так, словно Дамблдор напоил меня веритасерумом, прежде чем задавать свои вопросы.

— Или тебе захотелось похвастаться перед ним.

— Возможно, — нехотя признался Реддл, после небольшой паузы. — Но в реальной истории я удержался. Молча выслушал его вопросы, а в мозги мне он больше не лез. Что показательно, в Косой переулок меня повела тогдашняя профессор Чар, безобидная старушка.

— Том, я вот не пойму. В этих книгах уже столько всего было, а тебя задел какой-то дурацкий и довольно безобидный эпизод из детства.

— Ты не понял, — мрачно ответил Реддл. — Меня много чего задело, но это... Зачем? Зачем показывать этому Поттеру маленького злодея, уже в детстве готового убивать? Чтобы не побоялся руки замарать о такую мразь? Или ты считаешь, что это всё могло быть правдой?

— Всё — это что?

— Знаешь, сильно хочу найти автора этих книг. Вот до дрожи. Создание крестража в школе? Убийство родственников в пятнадцать лет? И я сейчас не о нестыковках и отсутствии логики в принципе. Я о заведомой лжи, за которую кто-то должен ответить. Нет, ты веришь, что я этому Хвосту поручил бы варить зелье для ритуала? Что за ересь вообще? Или что я мог использовать в ритуале возрождения кость отца-магла?

— Разумеется, нет! Мне тоже интересно, откуда дровишки.

— Чтобы я поверил в идиотское пророчество и попёрся к Поттерам в одиночку?! — Реддл потёр виски и продолжил уже спокойней. — Тони, ты начитанный и умный маг, твоей библиотеке завидуют даже Блэки и Малфои. Вот скажи. Ты когда-нибудь слышал о возвращении из-за грани?

— Ты как Малфой прямо. Тоже некромантией интересуется, а ведь это такая страшная...

— Тони, уволь!

— Да, бл-л-лин горелый! Даже Ерофеич знает — вызвать кого-то из-за грани — глупость редкостная. Я же тебе сразу сказал.

— Ты не сказал, ты ржал, как гиена, — поморщился Реддл. — Малефик недоделанный.

— Мастер Демонологии, на минуточку, — оскорбился Антонин. — И я просто Кощея вспомнил...

— Да не о том я, прости. Допустим, нашёл бы ты ритуал...

— Могу тебе джинна вызвать какого-нибудь. Только это чревато, и из-за грани никого он тебе не вернёт. А высшего демона вызывать не буду, и не проси. Вот про нежить и ритуалы всякие — это к Малфою. Только я бы поостерёгся. Её подчинить...

— Не умничай. Читай дальше, много там ещё?

— Порядочно, и уже на английском.

— Неважно, читай. Не хочу пока касаться этой... этого.

Только поздно вечером следующего дня Тони звучно захлопнул последнюю книгу.

— Всё! Капец Тёмному Лорду и подлым Пожирателям!

Том Реддл поморщился. Все члены затекли, а последние главы, которые Антонин читал монотонным, скучным, тягучим голосом, разобидевшись на резкую отповедь за неуместное веселье, не доставили никакого удовольствия. Вообще.

— Крестражи ещё эти, Моргана их заавадь, — Том потёр ладонями лицо. — Это ж какое воображение у автора?!

— Какое-какое — больное! — живо откликнулся Антонин. — Здесь вообще накручено всего — воз и маленькая тележка. — Долохов блаженно потянулся в кресле, разминая затёкшую спину. — Без пол-литра не разберёшься. Если и есть правда, то очень уж хитрожопая.

— Заказ это, Тони. Кандидатура заказчика у меня пока лишь одна, хотя может быть кто угодно. И заказ выполнен в будущем. Возможно, в тот момент, когда от магического мира не осталось и следа. Вся эта мура, описанная здесь, могла привести к полному уничтожению.

— Да уж, — Долохов залпом допил вино из кубка, — раз маглам такое рассказали. Вот только кто рассказал — выживший маг, колдунья?

— Озлобленный сквиб, — предположил Том.

— А может, это вообще миссис Фигг какая-нибудь, — развеселился Антонин. — Сидит старушка-божий-одуванчик, окружённая кошечками, и строчит херню по заказу Светлейшего.

— Вполне, — вздохнул Реддл, — или переметнувшийся Малфой, у которого я отнял палочку. Вот бред-то! Да одни только метки чего стоят!

— А что метки, Том, — задумчиво проговорил Долохов. — Вполне логично описано. Ты уверен, что только ты имеешь к ним доступ? Уверен, что некто очень умный не перенастроит их в ближайшем будущем? И будет магическому миру то, что здесь описано — все талантливые и учёные маги, все, кто неравнодушен к сохранению и выживанию нашего мира, — окажутся преступниками с метками. Кому-то это нужно — вот что страшно.

— Именно. Настораживает, знаешь ли, один интересный момент — фактически в этой милой детской сказке все чистокровные маги оказались крайними со своими традициями и прочим. Или вымерли, или в Азкабан загремели, или так замараны, что не отмоешься...

— А в выигрыше грязнокровки и предатели крови, — подхватил Антонин.

— И выбивать начали со старшего поколения, — Том поднялся и подошёл к камину. — Как считаешь, что скажут главы старых чистокровных родов, узнав, что через какой-то десяток лет никого из них в живых не останется?

— Да уж, если даже Блэки в одночасье вымерли... Это неубиваемое тёмное семейство!

— Кажется, у меня вырисовывается очень интересный план, — медленно проговорил Том. — Нужен Абраксас и Ричард. Тоже ведь пострадавшие. Судя по всему, их зачистили в первую очередь. И теперь точно есть предлог поговорить с Прюэттом. И с Поттером, и с Блэками.

— Звать?

— Нет, не сейчас. Сначала всё обдумаю. Пока что иди отдыхай, сколько мы уже не спали?

— Зелья ещё остались, — отмахнулся Антонин. — Что-то мне тревожно.

— И мне. Но кто предупреждён, тот вооружён. Дай мне сутки, максимум двое.

— Буду ждать, Том, и сегодня же навещу родню. Какой-то я одинокий в этой повести оказался, словно последний в роду. Да ещё в Азкабане.

— Навести, но о книгах...

— Не дурак, понимаю.

— Всё, иди. Мне поработать нужно. И... спасибо!

— Всё для вас, ваше Темнейшество.

— Шут!

* * *

— И всё равно, я не понимаю, почему именно сегодня, прямо в середине недели? Почему было не подождать, если не до Рождества, то хотя бы до субботы? — Артур нерешительно топтался перед входом в родной дом, испытывая сильное чувство неловкости. "Нора" всегда казалась ему достаточно уютным домом, даже где-то любимым, несмотря на безрадостное детство, но только не сегодня.

— Объясняю ещё раз специально для гриффиндорцев! — Рита разглядывала несуразное жилище деловито и хищно. — Во-первых, я очень удачно подвернулась под руку декану Слизерина, оставшись поболтать после собрания его клуба. Жаловался как раз, что радикулит разыгрался, до Хогсмида боится не дойти.

— Знаю я этот радикулит, — фыркнул Рыжик. — Можно подумать, он не зельевар, или в Хоге Больничного крыла нет.

— Разумеется, не радикулит, — усмехнулась Рита, — но я-то девочка доверчивая. Ну и предложила свои услуги. Аккуратно так. Клюнул, а что? Мне уже пару раз приходилось его поручения выполнять.

— Какие это? — встрепенулся Рыжик.

— Уж не постельные, не ревнуй. Пустяки всякие, как и в этот раз. Письмо передать, флакончик с зельем без подписи, да шепнуть кабатчику пару слов. И не смотри так, в письме ничего нет, кроме заказа на алкоголь. Зелье я вообще не трогала, мало ли там что. Репутация дороже. А слова — думаю, какой-то пароль. Бессмысленные совершенно. Тебе повторять не буду во избежание.

— Я тайны хранить умею, — насупился он.

— И окклюменцией владеешь? То-то же. И человека неплохого подставим, и один из моих источников информации накроется.

— Так у тебя их много?

— А ты думал! Уж не один. Так что нам повезло, что нас внеурочно выпроводили из замка.

— Тебя, а не нас, — поправил Уизли.

— Нас, котик, нас. Разрешение-то на обоих подписано. Кто бы тебя иначе за ворота выпустил? Я доходчиво объяснила старине Слагги, что мне позарез нужен здоровый и сильный сопровождающий. Очень кстати слух прошёл, что дикий оборотень повадился в Хогсмид, пришлый и опасный.

— Я был уверен, что ты это сама придумала... Ну, чтобы эту Гарфилд припугнуть.

— Ты, котик, умница. Всё правильно сделал. Тихо рассказать Робу, когда она крутилась рядом... Мне понравилось. А кто у нас Гарфилд? Первая сплетница с подругой на пару. Так дела и делаются.

— И что, Слагхорн поверил?

— Главное, что он видел, что в это верю я. А может, сам поверил, недаром у него так внезапно разыгрался этот самый радикулит. И я его понимаю, дикий оборотень — это опасно. А может, от какого зелья отойти не мог. Мне-то без разницы. Главное — вырваться из Хога. А ещё, чтобы доказать, что никакое это не свидание, я с самым честным выражением лица его заверила, что меня интересует только безопасность, так что готова взять даже гриффиндорца для охраны. Даже самого никчёмного, был бы сильным и достаточно безголовым. Видел бы ты, как Слагги ехидно спросил: "Что, мисс Скитер, даже Уизли сойдёт?". Конечно, я скривилась, чтобы ему подыграть, и согласилась совсем нехотя, но оно того стоило. Правда же?

— Никчёмный, значит? — Артур грустно поковырял ботинком землю перед покосившимся крыльцом. — Безголовый?

— Не придирайся к словам.

— Ладно, а что во-вторых?

— А во-вторых, твой обожаемый директор в отъезде до завтрашнего вечера. И есть надежда, что этот маленький инцидент не привлечёт его внимание к твоей бедной головушке. Так что не паникуй, и покажи уже свой дворец! Времени у нас мало.

Артур уныло покачал головой и осторожно поднялся по скрипящим ступеням. Дверная ручка привычно кольнула, выпуская слабенькую магию. Хреновая защита, но хоть какая-то. Стоило открыть дверь, как в нос сразу ударил стойкий аромат нежилого дома, плесени и чего-то ещё столь же "приятного".

Мисс Скитер, словно не замечая убогости обстановки, резво обследовала прихожую и кухню, заглянула в обе кладовки и уборную, скривила носик и вынесла вердикт застывшему посреди кухни Артуру:

— Прибрать всё, отскоблить, — и жить можно. Ну, что встал как неродной?

— Всё исчезло, — растерянно пояснил он. — Видишь? Пустые полки. Даже тарелок и кастрюль нет.

— Купим, — фыркнула Рита. — И получше, чем было. Веди дальше, котик. Чем быстрее всё посмотрим, тем больше вероятность, что тебе достанется что-то сладенькое, — подмигнула она.

Дважды Артура просить не пришлось. Вдохновлённый намёком, на второй этаж со спальнями он нёсся просто на крыльях. Только увиденное не обрадовало. Комната матери сияла непривычной чистотой. Не было не только кровати, шкафа и прочей мебели — не осталось ни единой вещицы. Ничего не забыла, гадина.

— А тут и прибирать не нужно, — Рита прошлась по гулкому пустому помещению. — Хорошая комната и, видимо, самая удобная.

— Даже мебель унесла, — пробормотал Уизли.

— И отлично сделала. Купим новую, но сначала ремонт. Я ещё не уверена, но, возможно, дом мы вообще снесём и поставим на это место новый. Дальше, котик, покажи мне свою спальню.

Перед своей комнатой он, было, застыл, с ужасом вспоминая, в каком виде её оставил. Но Рита просто отодвинула его в сторону, больно ущипнув за бедро:

— Да хватит уже страдать! Я не твоя мамочка и многое способна понять.

Только рассматривать в собственной спальне оказалось нечего. Кровать стояла, даже матрас имелся, можно сказать, в приличном состоянии, а вот остальное просто исчезло. Шкаф с почти оторванными дверцами зиял пустыми полками. Ни мелких сувениров, что собирал с таким трудом годами. Ни журналов по квиддичу, ни самого важного ящика с разработками и дневниками по первому самостоятельному артефакту. Ни одежды, ничего. Со стены был с мясом содран плакат с командой Холихедских гарпий. Даже носков больше нигде не валялось. Ровно посередине спальни, практически впервые совершенно чистой, если не считать пыли, виднелась аккуратная горка пепла. А рядом старым кривым кухонным ножом к полу была пришпилена записка с единственным словом.

Рита подняла её двумя пальцами, сунув нож в руки Артура, и прочитала:

— "Неряха". Прикольный способ уборки у твоей матушки. Эй, да ты что? Радуйся, что самому сжигать не пришлось.

— Сука! — прохрипел Артур, со всей силы ударив кулаком по стене, всаживая в неё злосчастный нож по самую рукоять. — Какая же она тварь!

Подлетев к нему, Скитер вдруг обняла Артура за талию и крепко прижалась к груди.

— Тихо-тихо, медвежонок. Дыши глубже, ну! Ты же не хочешь, чтобы мне пришлось тебя наказать?

Мурлыканье подруги привело в себя не хуже успокаивающего зелья.

— Ты только обещаешь, — пожаловался Артур всё ещё хрипло, осторожно прижимая Риту к себе. Его подбородок касался её макушки. — Если ты всё посмотрела, то может...

Он с грустью и отвращением взглянул на безликую кровать. Ни одеяла, ни подушки, ни ветхого от бесконечных Репаро белья.

— Нет, котик. Ещё чердак, — Рита отстранилась и ухватила его за руку. — Пойдём-пойдём, взглянем на упыря.

— Не надо! — попытался он её остановить. — Он страшный!

— Так чего держите?

— Удачу притягивает. Фамильный же.

— Бред какой. Если боишься, сама схожу.

Конечно, одну он её не пустил. Ступеньки, ведущие на чердак, скрипели совсем жалобно, а одна треснула прямо под ногой Артура, вызвав веселье мисс Скитер и сильную боль в лодыжке.

— Не к добру, — пробурчал он.

— Ты маг или магловская шарлатанка, что в приметы веришь? — хохотнула Рита.

Замок на чердачной двери с мощной ржавой цепью не поддавался никаким заклинаниям.

— Глухо как-то, а ты говорил, он ухает, — Скитер не теряла надежды, пробуя новые и новые заклятья. — Может, он уже умер?

— Тем более не стоит туда соваться!

— И смириться с нежитью у себя над головой? Ты псих, Артур! Отходим, перед Бомбардой ни один замок не устоит.

— Постой! В подвале был ломик. Если эта сука и его не стащила.

— Точно, от Бомбарды домик может и развалиться. Тащи свой ломик, так и быть, подожду, — Рита довольно щурилась, — а ты прав, скобу выдрать легче.

За ломиком он сбегал вполне удачно — подвала рука бывшей хозяйки не коснулась. Исчезли только запасы продуктов.

Конец ломика он с трудом просунул в скобу и, используя угол дверной коробки как упор, с силой навалился на другой конец. Мощная скоба поддалась не сразу, но всё же вылезла с ужасающим скрипом. От натуги у Артура покраснело лицо.

— Вот это силища! — Скитер радостно улыбалась. — Ломик не бросай, заходим.

Тёмный провал за дверью пугал до дрожи.

— Люмос! — Рита засветила огонёк, и мрак немного рассеялся. — Твою мать!

— Мерлинова печень! — не удержался Уизли.

Из кучи тряпья в углу на них таращились два блестящих глаза.

— Эй, ты! — Рита прижалась спиной к Артуру и больно вцепилась в его руку ногтями. — Как тебя там? Говорить можешь?

— Ух, — глухо и враждебно донеслось в ответ.

Оба вздрогнули.

Рита погасила огонёк, но только для того, чтобы тут же воскликнуть:

— Люмос максима!

Существо такого издевательства не вытерпело. Заметавшись в тряпье, оно вдруг совершило прыжок в сторону незваных гостей. И словно ударившись о преграду буквально в двух шагах от них, рухнуло вниз, скребя страшными когтями пол и злобно таращась.

— Ух-ух!

Рита протянула дрожащую руку и ладонью упёрлась в эту преграду.

— Стационарный щит? — спросила шёпотом.

Уизли медленно приходил в себя. Палочка в руке подрагивала.

— Мой щит, — дрогнувшим голосом ответил он. — Машинально среагировал. Уходим. Долго не удержу.

Забивать скобу обратно в косяк было делом непростым, но Артур приноровился.

Рита стояла внизу, хмуро наблюдая за ним.

— Похож на домовика, — задумчиво произнесла она, — только сильно оголодавшего.

— Предлагаешь подкормить?

— Не мешало бы.

— Да откуда здесь домовик? Он на домовика похож как фестрал на нормальную лошадь! Упырь это.

— Да что ты? Человечину жрёт? Так что же не подох ещё? Стоп! Да стой ты, ну-ка обратно эту скобку выбей. У меня мысль есть.

Артур опустил ломик и разогнулся, поглядев с недоверием:

— Ты серьёзно? Что ты хочешь сделать?

— Серьёзнее некуда. Давай-давай, котик. Открывай!

— Сначала скажи.

— Есть у меня славный накопитель магии. Сейчас под завязку. Если это что-то типа домовика, до Рождества ему должно хватить, — Рита сняла с шеи кулон с зелёным камнем. Да не бойся ты, нежити это по барабану, заберём потом. А вот если домовик...

— И не жалко тебе? Это же бешеные деньги стоит!

— Ещё есть, — отмахнулась она. — Котик, не испытывай моё терпение.

Во второй раз они подготовились. Вошли уже со щитом. Существо по-прежнему валялось на полу в том месте, где упало, и даже не пыталось шевелиться. Лишь безучастно повернуло безобразную сморщенную голову, чуть приоткрыв жутковатые глаза.

— Слушай внимательно, — твёрдо заговорила с ним Рита, присев на корточки. — Я подкормлю тебя магией. Накопитель — это, конечно, не источник, но у тебя и того нет, верно? Можешь не благодарить. Будешь хорошо себя вести — на Рождество получишь ещё. Понял?

Она покачала медальон на руке, держа за цепочку. Существо заинтересованно подняло голову и тоскливо завыло. Подарок был цепко перехвачен на лету.

— Жди нас, — велела Скитер. И подтолкнула Артура к выходу.

— Взял, — удивлённо покачал головой Уизли, вбив скобу на место одним точным ударом. Для верности шарахнул по ней ещё пару раз и опустил ломик.

— Вот видишь! А ты — не домовик, упырь. Да упырям на такие штучки наплевать. Если даже не домовик, магия его подлечит, и к Рождеству поглядим, что это за зверь невиданный. А теперь аппарируем прямо отсюда. Успеем перекусить в Хогсмиде.

— Но ты же обещала...

— Не сегодня, котик. Прости. Но на Рождество всё будет! Давай лапку и вперёд! Да положи уже ломик.

В Хогсмиде уже совсем стемнело. Рита велела Артуру засветить Люмос и быстро привела в относительный порядок их мантии.

— В "Кабанью голову"! И никому ни слова, где мы были и что видели. Особенно директору!

— Да понял я, — Артур ощутил на предплечье тонкие пальчики девушки и, встряхнувшись, направился к кабаку. Несколько кнатов у него ещё было. Но Рита платить за неё не позволяла. Это смущало и радовало одновременно.

— Письмо и зелье передам сама, — быстро сказала Скитер, кутаясь в мантию. — Занимай столик и смотри на меня сердито, когда подойду. Никаких твоих голодных взглядов!

— Это будет легче, чем ты думаешь, — слова про голодные взгляды почему-то уязвили.

— Вот так и смотри, — подмигнула Скитер.

В кабаке было темновато и неуютно, подозрительных личностей хватало. Будь у Артура нормальная девушка, он бы её сюда никогда не повёл. Сам-то бывать здесь любил. Кормили вкусно, сытно и достаточно дёшево. Но Рита не была нормальной ни по каким меркам. Раньше это пугало, а теперь... А теперь он ни на кого бы её не променял.

* * *

Руди вернулся и прожигал взглядом. Не постоянно, конечно, но пару раз Санни точно почувствовала этот настойчивый взгляд на последнем занятии по зельям. Стараясь не ёжиться и не обращать внимания, она чётко следовала рецепту, занимаясь своим зельем вместе с Эжени.

На переменах ей дважды удалось ускользнуть от слизеринского префекта. К счастью, Лестрейндж был весьма занят окружившими его друзьями и Беллатрикс — ребята радовались возвращению Рудольфуса и ходили за ним почётной свитой.

Санни уже не обижалась на письмо — не ребёнок, в конце концов, но Руди это знать не обязательно.

За обедом она встретилась с ним взглядом на два удара сердца и, вздёрнув подбородок, отвернулась.

Ничего удивительного, что в результате её просто припечатали к стене, когда вечером она возвращалась из библиотеки.

— Мисс Прюэтт, — любезно улыбнулся Рудольфус, легонько придерживая её за плечо. — Мне показалось или меня намеренно избегают?

— Мистер Лестрейндж! — Санни попыталась сбросить его руку, и парень сразу её отпустил.

— Ну, беги, что ли. Поиграем в догонялки.

— Дурачок, — она не смогла сдержать ответной усмешки. — Вот что ты привязался, а? Мне вообще-то некогда с тобой тут разговаривать.

— Не сомневаюсь. Но разве не ты поговорить хотела?

— Представь себе, это желание бесследно испарилось, — Санни с вызовом поглядела ему в глаза и ответила на недоумённое выражение лица префекта: — А что ты хотел? Как там это звучало: "ты совершенно ни при чём"? Так вот, я просто поняла, что ты прав, я действительно ни при чём. И в дела вашей семьи лезть больше не собираюсь.

— Пойдём-ка, — Руди прихватил её ладошку и повёл по коридору.

Сопротивляться она не стала, смысла привлекать к себе внимание точно не видела. И без того две маленьких хаффлпаффки проводили их любопытными взглядами. Но главное, стало вдруг сильно интересно, отчего слизеринский префект так настойчив.

У кабинета магловедения она все же упёрлась, слишком свежи были воспоминания:

— Нет, только не здесь!

— Оу! — Рудольфус, как назло, оказался слишком проницательным. — Кто же тебя сюда водил? Рабастан?

— Не понимаю, о чём ты!

— Признайся, Санни. Пустой кабинет, двое, наедине. Приглушённый свет, романтичная музыка...

— Какая ещё музыка? Руди!

— М-м? — его глаза смеялись. — А Басти и целоваться-то, наверное, не умеет? Да?

— Не думай, что я поведусь на такую детскую провокацию. Пойдём ко мне, тут уже близко.

— А можно разве?

— Вот и проверим, — Санни потянула его за собой, теперь уже сама схватив за рукав.

Руди вошёл, посмотрел, как захлопнулась дверь, и с любопытством огляделся.

— Миленько. И чей-то портрет. М-да. Предлагаешь говорить при нём?

— Профессор Даркер к вашим услугам, молодой человек, — тут же нахмурился нарисованный мужчина. — Префект Слизерина, не так ли?

— Он самый, — надменно ответил слизеринец. — Рудольфус Лестрейндж из рода Лестрейнджей.

— Ага, — оживился старик, — брат Рабастана!

Руди забавно поднял брови, остановившись перед портретом. Санни сдержала смешок.

— Передавайте брату моё искреннее восхищение, — улыбнулся Даркер, заставив её занервничать. — Эти зачарованные цветы... Не помню, чтобы у Лестрейнджей проявлялся дар артефакторов.

Руди бросил заинтересованный взгляд на цветы, покосился на Санни и снова обратил внимание на портрет.

— Это передалось Рабастану по материнской линии, — ответил он профессору. — А вы не играли за команду Слизерина лет двести назад?

— Двести двадцать пять, если быть точным, — довольно улыбнулся Даркер. — Два года спустя стал капитаном и был им вплоть до выпуска. Вратарь.

— Приятно познакомиться, сэр, — Руди уже улыбался вполне дружелюбно. — Я тоже капитан, уже четвёртый год. И тоже вратарь. Простите, что не узнал сразу.

— Мне тоже приятно. Ну-с, молодые люди, если дадите честное слово, что никакого разврата не предвидится, я, пожалуй, навещу приятеля.

— Профессор Даркер, слово чести, что не позволю себе ничего неподобающего по отношению к мисс Прюэтт, — прижал руку к груди Руди.

Даркер уважительно покивал:

— У вас пятнадцать минут, — и ушёл с картины.

Рудольфус расхохотался.

Санни покачала головой:

— Хватит уже. Не вижу ничего смешного. Так что ты сказать хотел?

Лестрейндж посерьёзнел и укоризненно посмотрел на неё:

— Ты хотела знать, что произошло. Так вот, Рабастана отец забрал на домашнее обучение...

— Это я уже поняла...

— Дослушай, будь так добра.

— Хорошо. Молчу!

Рудольфус покачал головой и вдруг перегнулся через столик, заглядывая Санни в глаза:

— Ты совсем его не любишь?

— Руди! — она растерялась. — Он младше на два года!

— При чём здесь это? Просто скажи — да или нет. Если хочешь, я даже Басти ничего не скажу. И вообще никому.

Санни отвернулась, не выдержав напряжённый взгляд.

— Так трудно ответить "нет"? — вкрадчиво поинтересовался этот змей. И когда она возмущённо вскинулась, поднял руки в защитном жесте: — Ох, Санни, Санни... Допрос окончен, расслабься. Времени у нас мало, так что буду краток. Басти нарушил приказ отца. А так как в прошлом у него уже были некоторые проступки, ничего особенного — парочка дуэлей, то отец ему сделал последнее предупреждение ещё летом.

— Ничего особенного? Парочка дуэлей?

— Ну не парочка, чуть больше, не суть. Главное, что после предпоследней дуэли ему было запрещено принимать в них участие.

— Но он снова с кем-то подрался, — догадалась Санни. — И это так разозлило вашего отца?

Рудольфус посмотрел из-под ресниц:

— Было ещё кое-что, кроме самого факта, что он тогда подрался. Но это касается только Рабастана и нашей семьи. Сомневаюсь, что тебе это интересно.

— И что же тогда случилось? Если это семейная тайна...

— Да не то чтобы семейная, — пожал плечом Лестрейндж, — свидетелей для этого было многовато. В Пророке, конечно, не печатали.

— Так ты расскажешь или нет?

— Ну хорошо, — нехотя произнёс он. — Но только если пообещаешь, что дальше тебя это не пойдёт. Сама понимаешь, тема для семьи и без того больная.

— Конечно, никому не скажу, — поспешила заверить Санни. — Или надо клятву?

— Не надо, — отмахнулся Руди, — я верю тебе. И особой тайной это не является. Всё ещё хочешь услышать?

— Да, — сдержанно кивнула она, стараясь не показать нетерпения.

Руди был серьёзен:

— Ты ведь знаешь, что браки в чистокровных семьях нередко устраивают родители... Не сверкай так глазами, тема женитьбы имеет непосредственное отношение к этому не самому хорошему эпизоду в жизни Басти.

— Дальше.

— Так вот, — неторопливо продолжил он, словно нарочно испытывая её терпение. — Как я говорил, браки в чистокровных семьях — вещь стратегическая, мало имеющая отношение к любви, о которой грезят девчонки. Тут бывают и деньги замешаны, и особые дары у жениха и невесты, и многое, многое другое.

— Я поняла! Хватит уже предыстории!

— Уверена? Нет, бывает и так, что желание молодых людей совпадает с волей родителей, но...

— Уверена! Рудольфус, я с этой темой вполне хорошо знакома! Переходи уже к главному.

— Наверное, мне не стоит напоминать известную поговорку про то, что любопытство сгубило кошку?

— Издеваешься, да?

— Ты правда похожа на кошечку, — усмехнулся Лестрейндж. — Хорошенькую такую.

Санни горестно вздохнула:

— Я уже не уверена, что тебе есть что рассказать.

— Увы, есть, и это может тебя огорчить. Ты точно готова это услышать?

— Рискну.

— Так вот. Не злись, я как раз подошёл вплотную к самой истории. Дуэль была с Монтегю — ты знаешь это семейство? Понял, знаешь. Дуэль подошла к своему бесславному концу — для Басти, разумеется. Или хочешь услышать, как она проходила? Я помню практически до мелочей.

— Обойдусь. Что случилось в конце?

— Напрасно отказываешься. Одна из самых красивых дуэлей на моей памяти. Но так и быть, опустим. Дуэль подходила к концу, когда палочка Монтегю была приставлена к горлу поверженного и обезоруженного Рабастана. Не буду повторять, какими репликами обменялись парни. И кстати, забыл рассказать причину дуэли.

— Забыл, и хорошо! Дальше!

— Дальше было всё грустно, — Рудольфус стал мрачен. — Рабастан произнёс клятву, которую засвидетельствовала магия.

— Какую?

— Дословно она звучала так: "Клянусь, что женюсь только на той девушке, которая меня полюбит". Собственно — это всё.

— Надо же! — выдохнула Санни. — Я думала, что это действительно что-то страшное. Но это... Это так похоже на Басти.

— Ты неплохо его изучила, — вздохнул Лестрейндж. — Но это и для него слишком. Теперь ты понимаешь, что даже если наши отцы сговорятся, ты не сможешь выйти за него замуж.

— Почему это? Ах да...

— Именно потому, что обойти такую клятву нельзя. Влюбиться в Рабастана не проблема, думаю, ты именно влюблена в него. Дай договорить, пожалуйста. Так вот, влюбиться легко — он красивый, талантливый и горячий парень, немного вспыльчивый, но быстро отходит. Обаятельный и умный. Девчонок, в него влюблённых, хватает даже в Хоге. Я не говорю уже о нашем поместье. Среди вассальных семейств как минимум две девчонки давно по нему вздыхают. Наверняка рады-радёшеньки, что он перешёл на домашнее обучение. И заметь, одна из них старше Рабастана минимум на четыре года. Красавица, к слову.

— Зачем ты это говоришь? — было неприятно слушать обо всех этих поклонницах.

— Не обижайся, просто факты, — Руди был серьёзен и как будто огорчён. — Вот полюбить по-настоящему — а магия засвидетельствовала именно такую любовь в драккловой клятве — это нужно иметь смелость, быть готовой принять его таким, какой он есть и, конечно, быть вообще способной на глубокие чувства. Такое всё-таки редкость и даётся далеко не всем.

Санни невольно задумалась, способна ли она на любовь, настоящую, чтоб ни есть, ни спать, и так далее?

— Что притихла? — Руди мягко улыбнулся. — Теперь ты понимаешь, почему отец был в ярости?

Санни невольно поёжилась.

— Думаю, да, — неуверенно сказала она. — Прости, теперь понимаю, почему ты говорил о браках чистокровных. И что было потом? Что сделал ваш отец?

— Не поверишь — ничего. Родители его обожают. Отец лишь предупредил, что это последняя его выходка, но если что-то ещё, то получит сразу за всё.

— И что натворил Басти теперь?

— Могу только сказать, что наплевал на приказ отца. Сама понимаешь, приказы главы рода даже не обсуждаются. По крайней мере, в нашей семье.

— Понимаю, в нашей тоже, — откуда такая убеждённость, Санни не знала. Но была уверена сейчас, что это так. — И поэтому его забрали из школы?

— И поэтому тоже. Отец не нарушает обещаний, так что в этот раз Басти всё же был наказан.

— Наказан? — спохватилась Санни. — Как?

— То, что его забрали из школы, тебе мало?

— Но Флинт сказал...

— Ах Флинт, — глаза Рудольфуса опасно сузились, — и что сказал Флинт?

Вид Лестрейнджа немного испугал, но Санни вдруг стало очень важно узнать:

— Его высекли? Розги... Это правда? Скажи!

— Не розги, — Руди откинулся в кресле и наблюдал за ней из-под полуопущенных век.

Санни невольно подумала, что у Басти ресницы длиннее.

— А что тогда?

— Плеть, двенадцать ударов, — и когда она в ужасе закрыла ладонью рот, снисходительно добавил. — Твоих братьев не так воспитывают?

— Не так, — и опять откуда-то пришло знание. — Отец никогда их не бил. Руди, так значит, Басти не хотел ничего мне передавать, потому что... — она осеклась, представив на миг страшную картину. — Что с ним, скажи!

— Надо же, и правда жалко стало?

И Санни не выдержала.

— Да, жалко! — разозлилась она. — Как ты можешь говорить так спокойно? Что это за зверство вообще? Почему так жестоко? Да скажи уже, что с ним?!

И когда она всё-таки расплакалась, Рудольфус неожиданно оказался рядом и всучил ей платок.

— Если тебе станет легче, — глухо сказал он, — мне тоже досталось.

— Нет, не легче, — наконец смогла сказать Санни и всхлипнула. Стало стыдно, что она вышла из себя, да ещё разревелась при нём. Но даже представить было страшно, каково это — быть избитым плетью. — Вот скажи мне, Руди, ты так же будешь сечь своих сыновей?

— Я не должен был это рассказывать, — вздохнул Рудольфус, неожиданно погладил её по голове и вернулся на своё место. — Прости.

— Значит, будешь?

— Это бессмысленно, Санни, я не могу сказать, что будет через десять-пятнадцать лет. Будут ли у меня сыновья, буду ли жив я сам. Ты требуешь слишком многого.

— Ничего я не требую, — на душе у неё стало тоскливо. — Я просто не понимаю, как это...

— Я удивлён. Я понял бы, скажи это магглорождённая, они любят подобные разговоры, но ты же чистокровка в четырнадцатом поколении. Хотя, если ваш отец действительно воспитывал сыновей по-другому...

Он замолчал.

— Ты так и не сказал, что с Рабастаном, — апатично напомнила она. Ругаться больше не хотелось. Она ничего не сможет поменять в этом мире, даже если захочет. Ничего.

— Нормально с ним всё, жив-здоров. Мы же маги, Санни. Следов и шрамов не осталось.

— А на душе?

Рудольфус вскочил.

— Думаю, этот разговор никуда не ведёт. Но ты права. Сейчас, как никогда, ему нужна поддержка. Если бы ты могла написать ему, просто посочувствовать...

— Напишу, — решилась она.

— Спасибо, — серьёзно поблагодарил Лестрейндж. — Только писать про плеть лучше не надо. Ты же понимаешь, он гордый.

— Мог не говорить.

— И ещё, — Руди уже направился к двери, но замер на полпути. — Я знаю, что Рабастан оставил тебе браслет. Эта вещь опасна. Позволь забрать его.

— Так это всё из-за браслета случилось? — ахнула Санни. Она даже не стала уточнять, что браслет Рабастан растоптал и бросил. Видимо, знал, что она подобрала. — Значит, я не при чём, да?

— Просто передай мне его.

— Это вернёт его в школу? — Санни тоже встала.

Рудольфус помедлил, тяжело вздохнул и ответил:

— Нет. Не вернёт. Но это сейчас не важно. Отдашь?

— Нет. Но в письме я спрошу о нём Рабастана. Если он сам скажет, чтобы я отдала его тебе... Только тогда, и не раньше.

Несколько секунд они упрямо глядели друг другу в глаза. Руди невесело усмехнулся.

— Хоть так. Если передумаешь, ты знаешь, как...

Его прервал короткий стук в дверь, и Санни ахнула, взглянув на время.

— Ну вот, уже пришли, — она обогнула застывшего Лестрейнджа, открыла дверь и улыбнулась Северусу. А когда перевела взгляд на профессора Робертса, вдруг остро осознала, в каком положении оказалась. Захотелось рассмеяться и произнести дебильную фразу из не очень качественного кино: "Это не то, что вы подумали", но удалось только пробормотать: — Руди уже уходит.

— Вы плакали, мисс Прюэтт? — Робертс посмотрел поверх её плеча. — Уверены, что не хотите побыть одна этим вечером?

Рука профессора крепко удерживала мальчика.

— Всё в порядке, — а ведь она недавно выучила заклинание, как убрать следы слёз! Но где уж тут вспомнишь, когда привычный мир ускользает из-под ног.

— Ладно, только сегодня недолго, — решил Робертс. — Полчаса, не больше. Мистер Лестрейндж, на два слова ко мне в кабинет.

Санни притянула к себе Северуса и глядела, как досадливо прищурившийся Руди уходит вслед за профессором. На пороге он обернулся и подмигнул ей — мол, всё в порядке.

— Ты плакала? — повторил мальчик вопрос отца. — Из-за него?

— Нет, — Санни постаралась улыбнуться. — Просто соринка в глаз попала. Так бывает.

— В два глаза сразу? — усомнился малыш, подозрительно её разглядывая. — Ты обманываешь, да?

— Плохо получается, да? — она с улыбкой вела его к дивану, на котором они обычно читали. Когда мальчик послушно забрался на сиденье, Санни опустилась на колени у его ног и взяла ладошки в свои руки. — Знаешь, Северус, иногда люди плачут не потому, что их кто-то обидел. А потому, что стало очень-очень грустно. Разве у тебя такого не бывало?

— Бывало, — тяжело вздохнул ребёнок, отвернувшись в сторону. Но руки так и не отнял. — Когда маме было очень плохо, — но тут же снова повернулся, пытливо заглядывая в её глаза. — А тебе сейчас грустно? Почему?

— Уже нет. Вот видишь, ты пришёл, и мне стало хорошо. А хочешь, покажу фокус? — взмахнув палочкой, она произнесла несложное заклинание. Жаль, не было под рукой зеркала, но следов слёз не должно было остаться.

Малыш удивлённо ахнул.

— Это не фокус, это магия, — сказал он восхищённо. — А меня научишь? Отец мне разрешил палочку брать.

— А ты часто плачешь? — лукаво спросила она, а в голове пронеслось — профессор Робертс такой же? Будет ли он так же наказывать сына, как Лестрейнджи? Что это за мир такой, где мальчишек бьют плетью?

— Нет, — буркнул ребёнок. — Я же не девчонка!

— Точно. Ты мальчишка. Храбрый и смелый. Почитаем?

— Я книжку забыл, — огорчился Северус. — А Монстрик где?

Пока искали уснувшего в спальне Монстрика, пока выбирали, какое пирожное попросить у домовушки — полчаса пролетели незаметно. Профессор Робертс был пунктуален, Санни даже не успела до конца рассказать сказку про спящую красавицу, которую с таким вниманием слушали Северус с котом.

— Северус, иди умывайся, — непререкаемым тоном велел его отец. Мальчик, недовольно что-то бурча, пошёл к выходу. — Оставь котёнка!

— А можно мне? — Северус ещё крепче прижал к груди маленького книззла и умоляюще поглядел на Санни. — Только на одну ночь!

— Северус, — нахмурился Робертс.

Санни бросилась к мальчику и ласково улыбнулась, мягко отбирая Монстрика. Не хватало ещё стать причиной раздора между отцом и сыном.

— Сев, но Монстрику уже снова пора спать, он ещё маленький. Я ему не разрешаю пока ходить в гости.

— Ладно, — вздохнул малыш и осторожно погладил мурчащий комочек на её руках. — Ты больше не будешь грустить?

— Не буду, — шепнула Санни.

Мальчишка улыбнулся:

— Пока, Санни! Пока, Монстрик.

Он прошмыгнул мимо отца и побежал по коридору.

— Вы удивительно хорошо с ним поладили, — задумчиво сказал Робертс, всё ещё стоя на пороге. — Мисс Прюэтт, мне кажется, я догадываюсь, чем вы были расстроены. Хотите совет?

Санни выпрямилась и внимательно посмотрела на обретённого родственника:

— Да, профессор. Но если вы про Рудольфуса...

— В частности про него. Не пытайтесь изменить мир, он такой, какой есть, — профессор немного помолчал. — И он разный. Попробуйте если не принять, то понять это. Вы молоды, вас воспитали в уверенности, что многое зависит от вас самой. И это правильно. Вы расстроились, узнав о наказаниях, и это понятно. Но станет ли лучше, если, преступив хорошо известные им законы, эти дети останутся безнаказанными? Не получит ли мир монстров, с которыми совладать не сможет никто?

Санни вздрогнула — именно этого она боялась, разве нет? Именно того, что братья Лестрейнджи станут такими монстрами.

— Но разве физическое наказание — это выход? — кажется, она произнесла это вслух.

— Для них — выход. Они — воины, мисс Прюэтт. Им это понятно, для них это справедливый символ, простой и честный. Провинился — ответишь. Рудольфус — боевик и наследник. Рабастану достаётся гораздо меньше, но таланты его в другой области. Парням и без того нелегко, не пытайтесь вызвать их ненависть к собственным родителям — всё равно не получится, лишь наживёте врагов. И ещё подумайте над тем, что мужчину и защитника жизнь порой бьёт куда сильнее, чем рука любящего отца. И если — а вернее, когда — Рудольфус и Рабастан столкнутся с этой болью, они будут хоть отчасти готовы.

— Я... простите, я была не права, — смогла выдавить из себя Санни. Мир снова становился понятней, хотя радостней от этого не стало.

— Рудольфус тоже был неправ, что открыл вам глаза на эту сторону жизни. Что его заставило вас просвещать, я догадываюсь. Только, боюсь, вопреки обычному своему везению, в этот раз мистер Лестрейндж просчитался. Он вовсе не винит вас в том, что случилось с Басти. Поверьте, они росли на моих глазах, я хорошо знаю обоих. Но Руди слишком сильно привязан к брату, и иногда это скверно сказывается на его мозгах. Не сердитесь, вы ведь знаете, что Рудольфус считает вас другом — и это дорогого стоит. Подумайте тысячу раз, прежде чем отказаться даже от такой странной привязанности. Дружба — очень ценный дар.

— Я попробую понять, сэр. То, что вы рассказали... Не думала, что всё так сложно. Руди хороший друг, вы правы. И я не сержусь, уже нет.

— Искренне надеюсь, что это так, мисс. Мне тоже непросто осознавать себя вашим родственником, а не просто профессором. Как видите, получается пока довольно скверно. Простите, если был излишне резок. И спокойной ночи.

— И вам, сэр.

Ей было о чём подумать, Рудольфус задел слишком много струн в её душе этим вечером. И Робертсу она была благодарна — так чётко разложить всё по полочкам. Но Басти всё равно было жалко. И клятва эта несуразная не выходила из головы. Это ж надо было такое пообещать! Она почти жалела, что не захотела узнать причину той дуэли. А ещё предстояло написать Басти письмо. Ответит или будет слишком занят? Санни безрадостно усмехнулась — ещё и девицы эти, на четыре года старше... Словно её это должно волновать! Но как много всего можно узнать из простого разговора! Из двух разговоров, если быть точнее.

* * *

С отъездом Руди Рабастан затосковал. И не имело значения, что тосковать было совершенно некогда. Лорд Лестрейндж отдал однозначный приказ сдать СОВы до приезда наследника на зимние каникулы.

— Брат тебя расхолаживает. Какая уж тут учёба? Так что примерно к середине декабря будь готов, чтобы к приезду Рудольфуса на каникулы экзамены были позади. Завтра же договорюсь с комиссией.

— Всего за месяц? Отец...

— Почти полтора, тем более обгоняешь в знаниях всех своих сверстников уже давно. Так что не теряй времени на нытьё! Не маленький уже, раз жениться захотелось.

— Кто бы ещё дал, — пробурчал отпрыск.

— Даст тебе любая — ну, почти, — хохотнул Ричард, — прогуляйся в субботу в дом Генри Стэнфилда, его сестра собирает вечером молодёжь, танцы будут и прочее. Только чтобы эти дела не шли в ущерб учёбе, и бастардов постарайся не наделать. Что касается женитьбы — загнал ты себя, сынок, в ловушку. Повезёт, если такую найдёшь. Но на это могут уйти годы. Как приведёшь, так и заключим брак. Постарайся только, чтобы невеста была хотя бы полукровкой.

— Постараюсь! Можно идти?

— Нужно, Трой тебя уже ждёт. По утрам будешь с ним заниматься, заодно подтянешь ЗОТИ. Остальное самостоятельно. Через три дня доложишь, по каким предметам нужны учителя. Найду лучших. Или уже знаешь?

— Трансфигурацию можно, чары и зелья. С Нумерологией и Астрономией мне всегда помогал отец Антуана. Думаю, и теперь не откажет. Руны — с бабушкой. С остальным справлюсь.

— Не сомневаюсь. Учителя будут к началу следующей недели. Вечер субботы и воскресенье отдыхай.

Учёба Рабастану давалась легко. Заниматься он любил, умел и получал удовольствие — не только и не столько от самих знаний, сколько от процесса их получения. Всегда интересно узнать что-то новое, а если это новое можно испытать на практике, приспособить к делу, то вообще красотища. По Нумерологии он почти догнал брата. А с Рунами, благодаря бабушке, даже перегнал — хоть сейчас на ТРИТОНы, только отцу об этом лучше не сообщать. С его амбициями как бы по всем предметам не заставили сдавать ТРИТОНы уже летом.

Мистер Робертс, ещё крепкий высокий старик с гривой белоснежных волос, встретил его приветливо и спокойно.

— Чаю, Басти? — предложил он, расчищая уголок на столе, заставленном прелюбопытными штучками.

— С удовольствием, сэр! Вашего любимого, если можно.

Рабастан с детства любил забираться в башню звездочёта, чтобы полюбоваться на звёзды или окунуться в атмосферу чудес, разглядывать на всех поверхностях круглой комнаты разные диковины, которые присылали хозяину со всех концов света бывшие ученики и друзья. Многие вещицы добыл сын звездочёта и крёстный Рабастана, Антуан.

Диковины расставлялись без всякой видимой системы, иногда меняя положение в комнате, а зачастую исчезая — мастер-звездочёт некоторые изделия передаривал, обменивал у таких же любителей или куда-то прятал. Рядом с подробной копией звёздного неба, заключённой в небольшой шар, можно было увидеть чучело маленькой ядовитой змеи, крохотную фигурку фестрала или необычный кубок из слоновой кости. Новинки терялись среди старых диковин, и было забавно отыскивать их каждый раз, заодно узнавая историю происхождения, а зачастую способ изготовления и полезные свойства, если они являлись артефактами.

Синюю хрустальную звезду, словно сотканную из сверкающих лучиков света, Басти заметил сразу и невольно прикипел к ней взглядом. Изящная тонкая работа завораживала, лучики испускали голубоватый свет, и казалось — поднеси руку и почувствуешь обжигающий холод. Размером чуть больше галеона, звезда свободно парила над столом, совершая медленное движение по спирали, и словно дышала, пульсируя в такт ударам сердца. Достигая верхней точки почти под потолком, она так же медленно спускалась вниз.

— Подставь руку.

Басти вытянул руку вперёд, и звёздочка плавно опустилась на ладонь. Вопреки впечатлению, звезда, еле касаясь острыми иголками-лучами кожи, не холодила, а напротив, согревала. Стоило слегка подбросить её вверх, как она снова заскользила по спирали, оставляя за собой еле приметный хвостик из мелких голубоватых искр.

— Успокаивает, правда? — старый звездочёт поставил перед ним толстую пузатую чашку с ароматным чаем. Рядом примостилось блюдечко с горкой воздушного печенья. И чашка, и блюдце были необычной формы — у старого Робертса, казалось, вообще ничего обычного не встречалось. Даже чай казался вкуснее.

— Завораживает, — откликнулся Рабастан. — Откуда это чудо?

— Ты ответил так же, как мой недавний гость. А чудо создано в Ирландии, есть там один умелец. Зачаровывали и разрабатывали её мы вместе, общаясь через сов. И несмотря на твою убеждённость в притягательности, артефакт этот не затуманивает мозг, напротив, приносит спокойствие, дарит ясность ума и хорошую память. Достаточно отвлечься на пару минут за час или два и понаблюдать за ней. Гость хотел купить у меня эту звёздочку, её цвет напоминал ему глаза девушки, видимо, невесты, не уточнял. Но я приберёг её для тебя. Нравится?

— Очень, — признался обрадованный Басти. Ему звезда тоже напоминала о девушке, так же темнела и светлела синева в глубине звезды, как в глазах Санни Прюэтт. — Я могу её подарить?

— Разумеется. К тому времени, как ты сдашь СОВ, у меня появятся ещё две. Какого цвета — ещё не знаю, но при успешной сдаче экзаменов в министерстве позволю выбрать уже для себя. Но на твоём месте с подарком бы я не спешил. Эта маленькая звёздочка тебе самому весьма пригодится. Как понимаю, месяц предстоит жаркий.

— Я подумаю, — кивнул Басти. — А что за гость хотел её забрать, если не секрет?

— Какой же это секрет. Не так много людей меня навещают. Давний приятель сына заходил, ты его должен знать. Магнус Нотт. Ещё мальчонкой его помню, такой же любопытный, как ты, был тогда. Свидание у него в субботу, уговаривал отдать звёздочку, обещая достойную замену, да только решения я менять не привык, и переучиваться мне уже поздно. Ничего другого взять не захотел, а я не настаивал.

Только полумрак, царящий в башне, помог скрыть Басти внезапную бледность.

После занятия подарок Рабастан забрал с собой. В хрустальной полусфере хрусталинка зависла ровно в центре и лишь испускала редкие лучики, еле заметно пульсируя, словно живая.

Басти выпустил звёздочку над своим рабочим столом в большой учебной комнате и представил улыбку Санни при виде такого подарка. Конечно, лучше бы подарить это лично, увидеть реакцию, так что подождать до Рождества было хорошей идеей.

Наблюдая за кружащимся чудом, Рабастан решил ответить звездочёту тем же, смастерив собственноручно что-то не менее прекрасное. Бабуля поможет зачаровать.

Сольвейг пристально осмотрела подарок звездочёта, подержала звезду на ладони, взмахнула рукой как-то по-особенному, и звёздочка закружилась вокруг кисти.

— Очень мило, — наконец произнесла она, отпуская красавицу кружить над столом. — Звездочёта ты вряд ли сможешь удивить. Слишком избалован за многие годы своими уникальными игрушками. Хотя... почему бы не соединить две твои страсти. Пусть в вазе стоит прекрасный цветок, а если протянуть к нему руку, в ладонь ляжет красивый и опасный кинжал. Необычную вазу закажем, даже знаю где. Над чарами будешь работать сам, но под моим присмотром. Цветок и кинжал в одном стиле создашь самостоятельно, тут я тебе не нужна. Это и будет твоим экзаменом по Артефакторике. Представим тебя гильдии мастеров, выступишь с изделием, а после уже подаришь Робертсу-старшему. Тем ценнее будет такой дар.

— Мне нравится! — Басти поймал звезду в ладони, но почти сразу ощутил сильный жар. Пришлось отпустить. — Ею согревать руки можно. А стиль для цветка-кинжала я уже придумал. Сегодня же сделаю чертежи.

— Правильно, только не спеши. Время есть. Мы ещё придумаем твоему артефакту пару-тройку свойств, больше не нужно, универсальные вещи теряют индивидуальность. Ну а пока, дорогой внук, пойдём-ка в ритуальный зал. Погоняю тебя по рунам.

После занятия Сольвейг пригласила его в свою мастерскую и жёстко велела сесть.

Рабастан насторожился.

— Что-то не так? Я знаю, в последней цепочке я засомневался...

— С рунами полный порядок, юноша, а вот с твоей головой — сомневаюсь. Расскажи-ка мне про браслеты духовного родства. И о той несчастной, которой вручил один из них.

Басти покраснел, не зная куда деваться. Выслушать отповедь насчёт браслетов он предпочёл бы от отца. В крайнем случае — от матери. От бабушки же было особенно стыдно, словно он предал именно её, сотворив самовольно древний артефакт.

— Не знаю, с чего начать, — наконец проговорил он.

— Тогда попробую начать я. Расскажи, что ты знаешь об этих браслетах.

— Достаточно много. Я видел руны, и уверен, что нигде не ошибся.

— Рабастан, я жду!

— Ладно, — он глубоко вздохнул, закусил нижнюю губу и твёрдо посмотрел на Сольвейг. — Эти браслеты созданы для любимых, для пары, чувства которых достаточно сильны друг к другу, чтобы доверять. Надеть этот браслет можно только добровольно — с открытыми глазами. В идеале обменяться, надев друг на друга. Тогда каждый будет чувствовать сильные эмоции другого, даже находясь далеко. И чувствовать так, как ощущает их пара. То есть её страх станет твоим страхом, её тоска — твоей тоской и так далее. И ещё знаю, что браслет может служить мощным порталом. Выдернуть любимого человека к себе или даже самому перенестись к нему.

Басти замолчал, выжидательно глядя на наставницу. Сейчас она мало напоминала любящую бабушку.

— А теперь ответь, хочешь всю правду или она тебя не интересует?

— А есть ещё что-то? То есть... Да, хочу, разумеется!

— Ты знаешь, что такие браслеты носят твои родители?

— Конечно. Ведь ты же их делала при мне.

— И уже сто раз пожалела. Да и не могла я десятилетнему ребёнку рассказать некоторые тонкости. А тем более подумать, что ты что-то запомнил. Можешь не улыбаться. Я знаю, что твой эльф взял у меня записи. Но по ним, даже зная древнескандинавский, выполнить браслеты невозможно, если не видел, как их делает мастер. Так что это меня и приятно удивило, и огорчило одновременно. Как ты понимаешь, я тоже когда-то присутствовала на их изготовлении. Это было давно. Так вот, как ты считаешь, твои родители женились по любви?

— Да, — Рабастан смутился. — Эту историю все знают.

— Все знают, а я видела своими глазами. Это была очень сильная любовь. Самоотверженная и страстная. Более того, они стали не просто мужем и женой, они стали верными друзьями. И пронесли любовь и нежность, дружбу и понимание через всю жизнь.

— Я все это знаю, — Рабастану неловко было говорить о родителях. Словно речь шла о чём-то глубоко личном или даже интимном.

— Так ответь мне, дорогой внучек. Почему я не сделала эти браслеты уже тогда? И не подарила их хотя бы на свадьбу?

Рабастан вскинулся:

— Я тоже об этом думал. Почему?

— Я считала тебя умнее. Но не буду мучить. Эти браслеты недаром имеют второе название.

— Второе?

— Да. Браслеты верности. Тебе было десять лет, Рудольфусу двенадцать. Это был достаточный срок для проверки чувств твоих родителей. Для притирки друг к другу. Для осознанного решения. Конечно, разводы — редкость у магов, сама магия стремится укрепить такой союз, но есть ещё шанс остаться вдовой или вдовцом. А это ответственность. Теперь поясню. Эти браслеты делали далеко не всем. А только тем замужним парам, где двое твёрдо решили, что друг без друга жить не смогут, отказываясь от счастья разделённой любви в случае гибели второго супруга. Да, побочные эффекты ты описал довольно точно. И почувствовать можно эмоции, и перенестись к любимой, и выдернуть её откуда угодно. Для викингов это были очень сильные аргументы. Они постоянно воевали. И такой браслет мог спасти жизнь воину, погибающему в схватке, его можно было выдернуть из битвы. Или он мог перенестись домой, к любимой, где на родню напали враги, пока мужчины воевали. Только недаром воины отрубали себе руку вместе с браслетом. Во время битвы — как правило, последней. Снять браслет невозможно, а быть вытянутым супругой с поля сражения или с тонущего корабля, бросив своих соратников, даже если всем им гарантированно грозила смерть — позор для воина. Разве что он оставался единственным уцелевшим. Тогда да.

Рабастан слушал, приоткрыв рот, ощущая неприятные мурашки, бегущие от затылка к пояснице.

— Но времена те прошли. Войны случаются, но не каждый день. И главным свойством браслетов давно уже считается другое. Это не просто портключи и детекторы чувств, ты вложил туда магию, кровь, желание и клятву верности — частичку души, так сказать. Нет, не крестраж, спаси Мерлин, но такими вещами не разбрасываются. И недаром они подходят только замужним. Главное свойство для современных магов — доставить любовникам двойное удовольствие от плотской любви. Если слышать эмоции партнёра, близость может доставить ни с чем не сравнимое удовольствие. Но есть одно "но". И очень существенное. Активировав браслеты, пара будет счастлива только друг с другом, и ни с кем другим. А ну как эта девушка наденет с тобой браслет, а выйдет не за тебя после этого? Тебе её не жалко? Ладно, ты не будешь счастлив ни с кем, кроме неё, но она тоже не сможет никого полюбить, постоянно чувствуя тебя. Но допустим, всё закончится хорошо — вы женитесь. Родите детишек, а она возьми и умри в очередных родах. Да, ты, может, и не захочешь счастья без неё. Ну а если погибнешь ты? Остаться без надежды обрести счастье хоть с кем-то, пусть и второй раз? На это ты готов обречь ту, которую полюбил?

— Но мама и папа... Они как...

— А вот так, пришли и потребовали. А после — ты этого, конечно, не помнишь, — неделю из спальни не выходили. И нечего краснеть. Ты уже большой мальчик. Так что можешь узнать и третье название. Браслеты второй молодости. Они-то уже для себя всё решили. Так бывает у сильных личностей. Но самое смешное, что ты ужасно молод ещё. И допинг в постели тебе совершенно без надобности. Ты и так испытаешь и счастье, и эйфорию. Иногда даже в двойном или в тройном размере. И браслеты вряд ли смогут сделать ощущения сильнее. А вот теперь скажи мне, зачем ты отдал второй браслет этой девочке? Хорошо ещё, что хватило ума не надевать и не активировать.

Рабастан закрыл лицо руками, упираясь локтями о стол, и некоторое время не двигался, молча сопя.

— Я не знал, — он наконец прямо поглядел на бабушку. — Скажи, зачем тогда отец велел либо надеть ей браслет немедленно, либо сдать в сейф в банке? То есть понимаю теперь, почему сдать. Пусть хранились бы, я знаю, что срока давности там нет или настолько большой, что хватит на много десятков лет. Получается, женись я на Санни, лет через двадцать мы бы могли это сделать, так?

— Умница. Именно так. Это я и подсказала Ричарду. Но он решил иначе. Нанести превентивный удар, так сказать. Прюэтты для нас очень выгодные союзники. А надев браслет, девица бы гарантированно тебя полюбила, имейся у неё хоть толика симпатий. Просто потому, что выхода у неё бы не осталось. Кто захочет стать несчастной навсегда в семнадцать лет? В результате, клятва твоя была бы исполнена — девочка любит, а уж что сподвигло, магии не расскажешь. И её отец, хоть и побуянил бы, ради счастья дочери согласился бы на такой брак. Ты тоже выгодная партия. Таким образом, все в итоге счастливы, и кому какое дело, что счастье, как и сама любовь, искусственно подстроены.

— Это отвратительно, — выдохнул Рабастан, сжав зубы. — Я люблю её, но такой ценой...

— Я рада, что ты это понял. Но хотела бы узнать твои мысли — ты нашёл третий вариант, нарушил приказ отца, но ради чего? Хотел, чтобы этот браслет увидел её отец, непревзойдённый мастер проклятий современности? Как понимаю, ты наложил иллюзию, чтобы передать браслет ей. А к кому она обратится в первую очередь для снятия иллюзии? Сомневаюсь, что лорд Прюэтт не поймёт, что за вещица была вручена его дочери, и не проследит ход мыслей твоего отца. Что сделает такой человек, узнав, что единственную и, полагаю, любимую дочь, хотят загнать в ловушку заодно с ним?

— Я сейчас же напишу... Нет, я уничтожу свой браслет.

— Первая мысль мне понравилась больше. Уничтожить его почти невозможно. Магия может и не понять такого варварства. И кто знает, чем это будет грозить тебе и твоей любимой. А вот положить браслеты в сейф — мысль очень хорошая. Ведь когда-нибудь, пусть лет через двадцать или сорок, они могли бы и пригодиться. А если нет, пусть лежат там, и когда-нибудь внуки или правнуки восхитятся твоим искусством.

— А если наденут?

— Не смогут, они именные.

— Я понял, — Рабастан встал, слегка пошатнувшись. — Хотел, чтобы у неё было что-то моё.

— Кинжал бы сделал, дурачок, или эти твои цветы. Кольцо, простой браслет, да мало ли что ещё. Нет, я даже понимаю тебя, ты просто не знал, а в браслет верности вложил очень много.

— Я прямо сейчас ей напишу. Возможно, ещё не поздно.

В этот момент в приоткрытое окно протиснулась сова Рудольфуса. Недовольно клекоча, подлетела к Рабастану и уселась на край стола, протягивая лапку.

Дрожащими руками Рабастан отвязал послание, взглянул на сову, явно ожидавшую ответ, и поспешил вскрыть письмо. Короткая подпись заставила затаить дыхание.

"Здравствуй, Рабастан", — писала ему Санни Прюэтт.

Рабастан отстранил письмо и запрокинул голову, на несколько мгновений закрыв глаза. Потом отошёл к окну и снова вчитался в аккуратные строчки.

"Здравствуй, Рабастан. Сейчас поздний вечер. Я сижу в своей комнате и смотрю в окно на звёздное небо. Твой брат заходил поговорить и рассказал о твоём домашнем обучении. Мне грустно, что мы расстались не очень хорошо. Быть может, ты сердишься на меня и не станешь отвечать. Я пойму. И сердиться в ответ не стану. Во всяком случае, очень постараюсь. Если же ты захочешь, мы могли бы переписываться. Сейчас, когда ты далеко, возможно, мы опять могли бы стать друзьями. Ты мне стал очень дорог и твою дружбу терять больно. Хотелось бы узнать от тебя самого, как твои дела, как настроение, может, даже о таких пустяках, как еда. Что ты ешь на завтрак или обед у себя дома? Какие у тебя учителя, есть ли там друзья или ты совсем одинок? А может, расскажешь совсем о другом? Завтра я отдам Рудольфусу письмо, чтобы тебе отправил. Он говорил когда-то, что его сова очень надёжная. И ещё, возможно, это неприятный для тебя вопрос, но Рудольфус хотел забрать браслет, который я подобрала после того, как ты ушёл. Говорит, что браслет очень опасный. Думаю, ты должен решить это сам. Напиши, что сделать с ним. Если мне ты по какой-либо причине писать не захочешь, напиши своему брату. Пусть покажет мне ту часть, где будут слова о браслете. И я поступлю с этой вещью так, как ты скажешь. Надеюсь, что со здоровьем твоим тоже всё хорошо. Или нет? Санни Прюэтт".

— Я ей дорог, — Басти выдохнул и опёрся руками о подоконник, прислонившись лбом к холодному стеклу. — А в субботу она идёт на свидание с Ноттом.

— Так и написала? — удивилась бабуля, о которой он успел позабыть.

— Нет, конечно, — обернулся к ней внук. — Случайно узнал.

— Про браслет что-то есть?

— К ней Руди заходил, разговаривал. Санни спрашивает, что сделать с браслетом. Она ему не отдала, ждёт моего слова.

— Хорошая девочка! Садись немедленно и пиши ответ. Я у себя буду. Устала, хочу отдохнуть. Не тревожь без причины.

Посмотрев вслед любимой бабушке, Басти сел за стол, призвал пергамент и потянулся за пером.

* * *

Юджин Уркхарт спокойно перебирал книги по ЗОТИ, занимавшие уже приличное место на небольшом столе в заброшенном кабинете друга. Раскладывал в две стопки, причём одна росла в геометрической прогрессии, а вторая содержала всего два потрёпанных томика.

В кабинете Магнуса полки с книгами занимали полностью две стены, поднимаясь от пола до самого потолка, а потолки в поместье Ноттов были высокими. К верхним полкам можно было добраться, поднявшись на узкий балкончик с резными перильцами, шедший вдоль всей протяжённости полок с книгами. Магнус как раз добрался до верхних полок и, стоя на балконе, левитировал другу на стол всё новые и новые тома, иногда и целыми стопками. Дело застопоривалось ещё и тем, что Юджин некоторые книги хотел почитать сам и, бывало, подолгу задерживался над очередным раритетом, осторожно переворачивая страницы.

Никто не ждал, что в эту тихую обитель ворвётся буйный вихрь по имени Стивен Пранк, не так давно ставший личным помощником и секретарём главы рода Нотт.

Расслабившийся Уркхарт, гонявший молодёжь на плацу всё утро и наслаждавшийся законным отдыхом, улыбкой встретил юного Пранка, и только знаменитая реакция дала ему вовремя отклониться от прямого в челюсть. Впрочем, второй удар, последовавший без промедления вслед за первым, своей цели достиг. И когда мгновенно скрученный парень уже лежал среди драгоценных томиков, всё ещё пылая гневом, Юджин зло осведомился:

— За что такая честь, юноша?

— Ты знаешь! — заорал Стив, багровея лицом и силясь освободиться от пут. — Её даже не спросили, а отец ей обещал! Сволочь!

Не замеченный вторженцем, Магнус с весёлым изумлением наблюдал, как оплывает глаз друга. И даже сделал передышку, чтобы насладиться зрелищем.

— А теперь прекратил истерику и заткнулся! — гаркнул Уркхарт. И так как юный Пранк замолчал, продолжая смотреть с бешенством и ненавистью, приказал уже спокойней. — Коротко и по существу, мистер Пранк!

Стивен обмяк и отвернулся к окну.

— Ну и?

— Я сам виноват, — выдохнул он. — Лисс меня убьёт.

— Какой ещё лис? Можешь говорить толком?

— Моя сестра, Амариллис Пранк. Лисс — это коротко.

— Та-ак, дошло, — кивнул Юджин, принимаясь методично подбирать с пола упавшие книги. Левитировать ветхие издания, подобно Магнусу, он искренне считал варварством, хотя Нотт и уверял, что левитация вреда книгам не нанесёт. Мол, даже в Хоге их расставляли на место именно этим заклинанием. — Дальше давай, не томи.

Магнус хмыкнул, но парень, спелёнутый по рукам и ногам заклинанием, не обратил на него внимания.

— Лорд Нотт стал расспрашивать меня о сестре, — глухо заговорил Стивен, — а я как дурак разливался соловьём — Лисс то, Лисс это. А сегодня мне велели сбегать за отцом. И я услышал, как лорд сказал ему...

— Подслушивал, значит?

— Случайно вышло! — Пранк отчаянно покраснел. — Так вот, твой отец уже тоже там был.

— Можешь не продолжать, я понял, — вздохнул Юджин, и взмахом палочки снял путы со Стивена. — Свали уже с моего стола, родственничек. И нет, меня никто не спросил. Она хоть хорошенькая?

— Да ты... Да что вы... — Стив вскочил, снова сжимая кулаки. Ростом он лишь на пол головы был ниже Уркхарта. — Вы даже её не помните! У вас же была какая-то...

— Вспомнил, вроде, — несколько смутился Юджин, потерев ноющую скулу костяшками пальцев. — Рыженькая такая? Как же не помню? На руках таскал, когда мелкая была. Ей сколько вообще, десять? Двенадцать? Давно не видел, прости.

— Шестнадцать! Исполнилось вчера. Отец говорил ей, что сама жениха выберет. А лорд... А ваш отец и мой... Как они могли?

— Заплачь ещё! — фыркнул Юджин и выпрямился перед соткавшимся из воздуха призрачным ястребом.

— На два слова, сынок, я в арсенале, — прогудел патронус голосом Уркхарта-старшего и растаял.

— Не смей тут ничего трогать, парень, — велел Юджин и глянул на Магнуса. — Я скоро, сам видишь... И хватит уже дурака валять, твоя милость. Найди нормальную книгу!

— Иди уж, — хмыкнул Нотт, глядя, как с треском захлопнулась дверь его кабинета за другом.

Пранк, только сейчас заметив Магнуса, вытянулся в струнку, попеременно то бледнея, то покрываясь красными пятнами:

— Я не заметил вас, — выдавил наконец юный маг, опуская голову. — Простите, что так ворвался!

— Да понимаю я, — отмахнулся Нотт. — Что с рукой?

Парень смутился ещё больше:

— Да это всё Уркхарт, на тренировке. Пустяки.

— Покажешь целителю, понял? И это не совет, а приказ.

— Позвольте выполнять?

— Нет уж, присядь. Подождём Уркхарта. Может, всё не так страшно, как ты себе вообразил. Подслушивать тоже надо уметь. Ты вот что лучше — глянь эти книги, какую ты бы подарил сестре, если бы хотел подтянуть её по ЗОТИ?

Магнус отлевитировал на стол ещё стопку и с интересом наблюдал, как парень с горящими глазами осторожно трогает корешки, а некоторые томики открывает и быстро пролистывает.

— Вот эту, — выдал он спустя пару минут. — Или вот эту и эту ещё. Девчонка же, им надо попроще и понаглядней. Но у Лисс с ЗОТИ полный порядок. Ей бы понравилась эта.

— Отложи их в сторонку. Все, которые указал.

Юджин вернулся мрачный и спокойный.

— А, ты ещё здесь, — кивнул он Стивену. — Это хорошо.

— Так вы согласились!

— Разумеется, согласился, — нахмурился Уркхарт. — Хватит уже страдать. Ты вот что скажи, сестре ещё не сообщал?

— Нет. Отец запретил, хочет её обрадовать, когда Лисс на Рождество приедет. Но я хотел всё равно послать сову, когда с вами поговорю...

— Да уж, поговорил. Значит так, мистер Пранк, речь идёт всего лишь о помолвке. Обычной помолвке, в крайнем случае, можно и расторгнуть. Сложновато, но варианты есть. Времени достаточно — пока она школу закончит, может, ещё учиться вздумает. Так что не спеши, сделай милость. Дай мне хотя бы встретить её, пообщаться. Потерпи до каникул. Я обещаю тебе, что и в мыслях нет обидеть твою сестру. Понял?

— Да.

— Погоди уж с совой, Стив, — поддержал друга Магнус, — Юджин — парень видный, может, она ещё влюбится.

— Ладно, — кивнул Пранк. — Я не буду ничего сообщать сестре про помолвку. Но хоть обет возьмите, а то ведь узнает — и мне не жить.

Уркхарт вздохнул и вопросительно посмотрел на друга. Нотт скривился — обеты он не слишком любил, тем более по такому пустяковому случаю, но спустился с галереи и подошёл:

— Давай, Стив, возьми его за руку...

Когда с обетом о неразглашении было покончено, Юджин подозрительно глянул на стол и поглядел на Нотта:

— Выбрал?

— Да. Вот эти четыре, — уверенно ткнул пальцем Магнус.

Стив Пранк прикусил губу, сдерживая улыбку.

— Неплохо, — уважительно кивнул Уркхарт, рассматривая первый томик. — Ты ещё здесь, Пранк? Свободен!

— Уже ушёл! И... простите меня, я думал, это вы сами, ну, увидели где-то и захотели...

— Да где бы я мог? Ладно, извинения приняты. И... если труда не составит, принеси мне колдофото сестрёнки, а? Хоть представлять, что за... Сделаешь?

— Да, принесу, — недовольно буркнул Стивен и выскользнул из кабинета.

Магнус с чувством хлопнул друга по плечу:

— Поздравляю!

— Не с чем пока, — нахмурился Уркхарт. — Мордред, я совсем её не помню!

— Хорошенькая, — пожал плечом Нотт. — Я на балу с ней танцевал в Хоге. Дерзкая и забавная. Но маленькая ещё, конечно.

— Ей шестнадцать, Магнус. Твоей мисс Прюэтт не намного больше.

— И что? Боишься, что будет настаивать на близости?

— Придурок. Выбрать из четырёх книг, думаю, сможешь сам. Все хороши, особенно последняя. А мне есть чем заняться. Мордредова помолвка! Как не вовремя!

Магнус со вздохом посмотрел вслед расстроенному приятелю и принялся убирать книги обратно на полки. Помахивая палочкой, он даже слегка позавидовал Уркхарту. Ведь если подумать, его другу знатно повезло. Мало того, что красавица, так и отец готов был ей выбор предоставить. Да, на сторону, может, и не отдали бы, но в ковене красавцев и помимо Юджина хватает. Мозговитый, конечно — этого не отнимешь, но зануда редкостный. А ну как эта Лисс не посмотрела бы на него даже? А тут буквально на блюдечке всё принесли. Радоваться надо. Где ещё такую нормальную девчонку он нашёл бы?

Нотт взял четыре оставшиеся книги, уменьшил и сунул в карман. Возьмёт с собой в Северную цитадель и почитает — до субботы оставалось почти двое суток. К отцу решил не заходить, не мозолить ему глаза лишний раз. Выйдя во двор, Нотт сразу аппарировал во владения Яксли. Марта, заметив, махнула рукой:

— Вовремя, твоя милость, кушать подано. Прошу на кухню.

Магнус улыбнулся и направился в дом. И увидел главное — Марта явно повеселела, не сравнить с позавчерашней мрачностью. Значит, с мальцом всё в порядке. Выжил. Но зайти и поглядеть на малыша стоит.

Только никуда заходить не пришлось, внук Честершира таращил ясные глазки, сидя на высоком стульчике за общим столом. Мальчишки поглядывали на ребёнка с удовольствием, не часто тут, в Северной башне, малышня появлялась. Парни постарше косились с любопытством.

— Значит так, молодёжь, — объявила Марта, разлив всем по тарелкам бульон с крупными кусками мяса. — Мэтью разрешили гулять уже понемножку. У меня дел по горло, так что будете приглядывать. По полчаса каждый. Кевин, ты первый.

— Да, мэм, — расплылся в улыбке тощий паренёк.

— Тебя сменит Джош, потом Майкл. Майкл, приведёшь Мэтта домой. Если устанет и будет капризничать, приведёте раньше.

— Да, мэм.

— Конечно, мэм.

— А девчонка где? — негромко поинтересовался Магнус, не видя за столом Шани.

— Да с целителем травки собирать пошли. Вернуться должны скоро.

— Одни, что ли, пошли?

— Мерлин с тобой, Магнус, троих парней приставили, хоть Шани и порывалась идти в одиночку. Ох, не будет мне покоя с этой девчонкой!

Нотт явно расслышал нотки гордости за девочку в этих жалобах и порадовался, что так хорошо всё сложилась. Да и Марта словно помолодела.

Магнус забрался в своё временное пристанище в башне, больше похожее на гнездо огромной птицы, и внимательно рассмотрел прихваченные книги. Все были знакомы, так или иначе. Собственно, что-то в таком роде он и собирался подарить мисс Прюэтт.

И Уркхарт, и молодой Пранк правы, — последняя книга с редакцией самого Ройтенберга, самая толковая, пусть с ничем не примечательной обложкой и достаточно банальным названием: "Лучшая ЗАЩИТА — нападение". А внутри была дарственная надпись: "Теодору Эдварду Нотту на добрую память. А. Ф. Ройтенберг, июль 1906 год. P.S. Обрати внимание на пометки на полях, думаю, разберёшься. Жду твоего мнения". Занятно было бы увидеть переписку этих друзей. Магнус не раз жалел, что дед умер ещё до его рождения. Говорят, интереснейшим был человеком, весёлым и бесшабашным, и сильнейшим магом-стихийником. Ковен в кулаке держал, министерские ему низко кланялись. Боевики ковена его любили и готовы были за ним идти хоть в пасть мантикоры. Враги ненавидели и боялись...

Магнус вздохнул и прислушался к шуму на лестнице. "Вернулась", — усмехнулся добродушно. Лёгкие торопливые шаги явственно выделялись на фоне тяжёлой поступи целителя. Раз идут в лабораторию, значит, поход за травками вышел удачным.

Пометки в книге в самом деле имелись, и весьма толковые. А кое-где сразу с ответом деда, тут же, на полях. Его почерк Нотт знал хорошо. Магнус так увлёкся, что оторвался от книги, только когда бессовестная девчонка заглянула в его комнату.

— Здрасьте! — выпалила совершенно бестрепетно.

— Стучать не учили? — поднял голову Нотт.

— Так двери нет, — дерзко сверкнула глазами Шани.

— И что? Постой-ка. Ответь мне честно. Эти дощечки, которые ты мне всучила, имеют какие-то функции, кроме как передавать сообщения?

Шани чуть насупилась, держась за косяк.

— Настоящие — да, но дед взял слово, не могу рассказать. И отдать не могу! Это для меня и брата.

— Как интересно, — Магнус достал дощечки из кармана. — Хочешь сказать, что эти не настоящие?

Малявка смутилась и выдала:

— Это копия. Я сама сделала. И заготовки и всё остальное, только кроме говорилки ничего больше не сумела. Они даже не именные.

— Врёшь ведь! И клеймо твоего деда там есть.

— Сами вы врёте, — рассердилась Шани, — а клеймо моё, там кот как по часам появляется, каждые десять минут, а у деда кот словно живой — когда ему вздумается тогда и покажет свою рожицу, а может и подмигнуть. Дед сказал, что пока это мой потолок, даже не смеялся. Да я хоть завтра повторить могу!

— Клеймо или говорилки?

— И то, и другое! Хотите?

— Хочу, — медленно произнёс Магнус, пряча дощечки. — Скажешь, что для этого нужно.

— Материал найду, видела подходящее деревце в лесу, — деловито заговорила девчонка. — Вырезать вообще легкотня. А вот для заклятия нужна волшебная палочка. — И глазки чертовки загорелись. — А у меня нет.

— Попросишь у Марты или сделаем так — как будешь готова, под моим присмотром. Скажем, через месяц?

— Двух недель хватит! — Шани задрала нос.

— Хорошо. Как будешь готова, передай через Марту. И всё, беги уже, не мешай.

— А может, вам всё-таки погадать? Я не врала, я умею. Или прибраться тут могу, — она выразительным взглядом обвела окружавший Нотта бардак.

— А ну брысь отсюда! — гаркнул Магнус и усмехнулся, слыша дробный стук каблучков на лестнице — как ветром сдуло плутовку.

Покачав головой — спас на свою голову — он подвесил над собой файербол, только сейчас заметив, как стемнело. И ещё раз осмотрел книгу снаружи — вроде цела. Подарок прекрасный. Он бы лично обрадовался. Даже жалко стало отдавать, хотя ещё один экземпляр точно был где-то у отца. А ведь это отец ему как-то сказал: "Лучший подарок — тот, который хочется оставить себе". Так что пусть мисс Прюэтт изучает. И Робертса полезно будет по носу щёлкнуть. А то профессор, понимаешь, куда там нам, простым боевикам.

— Погадать, — фыркнул Нотт и блаженно потянулся. Неужели дар перешёл к девчонке? Пора было на ужин, даже странно, что его ещё не позвали. Словно в ответ на лестнице снова послышались торопливые шаги, на этот раз явно мальчишка — топает, как гипогриф, и прыгает через две ступеньки.

— Ужин! — выпалил вихрастый восьмилетка, Джош Мэдисон, и перевёл дух, застыв на пороге. Тоже ведь не постучал, никакой личной жизни у наследника главы ковена! — Велели позвать!

— Иду уже. Яксли вернулся?

— Да, ваша милость, уже давно. Велел вас не беспокоить.

— Понятно. Беги уже, что застыл? Или тоже мне погадать хочешь?

— Я не умею, — пискнул Джош и бросился вниз.

Магнус негромко рассмеялся и принялся натягивать сапоги.

* * *

В четверг МакГонагалл вызвала Санни к себе в кабинет. Декан Гриффиндора сухо сообщила, что Александра может покинуть Хогвартс в эту субботу, и заберёт её тётушка, которая обязалась вернуть племянницу не позднее вечера воскресенья. Или в крайнем случае — в понедельник, ещё до занятий.

— В понедельник? — охнула Санни потрясённо. Было непонятно, с какой стати так расщедрилось руководство школы, и это пугало.

— Да, — нахмурилась МакГонагалл, — я думала, вас известили. Ваш отец, — при этих словах Минерва поджала губы, — настоял на том, что визит домой не терпит отлагательств. Вот пропуск, там указано, на какой срок вам предоставлен выходной. Предъявите, чтобы вас выпустили, а потом — чтобы впустили. Настоятельно рекомендую не терять.

Санни вежливо поблагодарила, стараясь скрыть охвативший её страх. Она была уверена, что уже вечером в субботу вернётся к Монстрику и Лакки, но... вечером воскресенья? В понедельник? Почему ей лично тётушка Мюриэль ничего подобного не сказала? Где она проведёт ночь и последующее за этим утро? Дома? У тётушки? Что, наконец, случилось? Если что-то с мамой или братьями — ведь ей бы сообщили? Кажется, обед с Ноттом в этот миг прочно отошёл на второй план.

— Вы меня слышите, мисс Прюэтт?

— Да... Что вы сказали?

— Вы слишком рассеяны! Я сообщила, что ровно в полдень в субботу вы можете воспользоваться моим камином.

Санни заверила декана, что это очень любезно с её стороны и поспешила откланяться. Предстоял серьёзный разговор с Мюриэль.

Однако на большой перемене она так и не достучалась до тётушки по зеркалу, что было очень странно. И на оставшихся занятиях Санни сидела как на иголках.

Дополнительное занятие по чарам для самых умных, то есть четверых, которых Флитвик нагрузил дополнительными эссе, заняло все время до ужина. Есть не хотелось совсем, минут пятнадцать Санни без аппетита ковырялась в тарелке, а потом, не успела встать из-за стола, как к ней подошли Валери с Беллатрикс и Рудольфусом, напомнив, что занятия у Робертса начнутся сегодня раньше. И под взглядом заинтригованной Эжени её просто похитили прямо из Большого зала.

В этот раз занятия Санни впечатлили ещё больше. С Рудольфусом всё поменялось, стало даже веселее — его, как самого опытного, поставили тренировать шестой и пятый курсы, а сам Робертс с улыбкой акулы взялся за седьмой. Вымотали эти занятия невероятно — защищаясь, Санни пришлось и бегать, и прыгать, и приседать, и падать на пол, мгновенно перекатываясь, чтобы уйти от заклинаний. Тело слушалось неплохо, но до идеала было как до Луны пешком. И это учитывая, что её, в отличие от остальных, жалели. Глядя, что выделывают другие девчонки — та же Лисс Пранк с темнокожей подругой-индианкой, Валери и Эмили — Санни молча завидовала, не веря, что и у неё так когда-нибудь получится. О Беллатрикс и говорить нечего — недаром все Блэки считались полными психами. Её смертельные танцы под вихрем заклятий буквально завораживали.

— Мисс Прюэтт, — отловив её после занятия, Робертс приподнял её подбородок, внимательно осмотрел лицо и шею запыхавшейся родственницы, наложил пару заковыристых заклинаний, отчего перестало гореть ухо, чесаться скула и саднить бровь, и заглянул ей в глаза:

— Нигде больше не болит?

— Нигде, — прислушалась к себе вымотанная ученица. Она мечтала о душе и мягкой постели. — Точнее — везде, но это пустяки. Вот завтра я представляю, что со мной будет.

— Вот, выпейте, — ей в руку сунули флакон. — Ускорит процессы привыкания организма к нагрузкам. Но вам придётся ещё поработать над своей физической формой. Какие-нибудь упражнения делаете по утрам? Иногда? Это не годится. Мне бы надо обговорить с вами индивидуально, какие упражнения обязательны.

— Хотите сделать из меня боевика? — слабо улыбнулась она.

— Хочу, чтобы выжили, несмотря ни на что, — серьёзно ответил профессор. — Даже вопреки собственному желанию. Как насчёт субботы? Поработаем здесь, в зале, не больше пары часов с утра. Посмотрю, как справляетесь. В следующую субботу повторим.

— Я не могу в субботу, — спохватилась Санни, хотя предложение Робертса очень понравилось. — Меня тётушка забирает в полдень на два дня. Что-то семейное.

— Что именно не сказали? Не волнуйтесь так, вполне возможно, что они просто соскучились. Но и у меня в эти выходные важные дела. Так что я думал предложить встретиться часов в шесть утра, ещё до завтрака. Но если вы слишком нервничаете или не готовы...

— Я согласна! — выпалила она, даже толком не подумав. Лучше уж занять себя изматывающими упражнениями на пару часов, чем трястись в ожидании свидания в своей комнате. — В шесть утра я здесь буду.

— Вот и договорились. И ещё, Александра, вы молодец, для неподготовленного человека держались очень неплохо. Ну, бегите — кажется, ждут только вас.

С изумлением оглянувшись, Санни увидела у выхода нескольких девушек, болтающих между собой. Парни, пока с ней беседовал Робертс, успели исчезнуть. Улыбнулась, подходя — кажется, она слишком быстро привыкла к хорошему отношению слизеринцев, а всё равно такие знаки внимания очень трогали.

— Меня ждёте?

— Кого же ещё? — ответила Беллатрикс. — Ну что, леди, в душ? Санни, ты с нами, и не спорь.

— Тут душевые классные, — взяла её под руку Валери. — Тебе понравится.

Санни не нравилось уже заранее — раздеваться при всех? Что за мазохизм такой?

— У меня ни полотенца, ни свежей одежды, — обрадованно вспомнила она.

— И, по слухам, заботливая эльфийка, — не дала ей увильнуть мисс Нотт, вызвав смех остальных девушек. — Попросишь принести. О, мы уже на месте.

Деваться было некуда, отговорок не осталось, а чистоты и свежести хотелось прямо сейчас и немедленно. Так что оставалось только звать Лакки. Страшно смущаясь перед остальными, Санни попросила домовушку принести ей полотенце, свежее бельё и одежду. У остальных с собой были сумки.

— И забрать ещё то, что снимешь, — подсказала мисс Пранк, пятикурсница из Рэйвенкло, которая уже спокойно раздевалась у одного из шкафчиков, совершенно не смущаясь остальных. Впрочем, и те не теряли времени даром.

— Лакки всё сделает, — улыбнулась домовушка и исчезла.

— Поспеши, дорогая, — Валери уже расстёгивала свою рубашку. — Мне ещё массаж тебе делать.

— Мне никакого массажа не на...

Красавица Беллатрикс фыркнула:

— Не спорь, Александра, Валери классно массирует, поверь. Ты весь день была напряжена, наверняка все мышцы забиты. Лучше спасибо скажи. И давайте уже, поторопитесь.

С этими словами полностью обнажённая мисс Блэк накинула на плечо большое полотенце, и отправилась в душевые. За ней потянулись остальные.

Санни набрала в грудь воздуха, выдохнула, словно перед прыжком в воду, и поспешила снять с себя всё в рекордный срок. Отставать от девиц было ещё страшнее, чем идти вместе с ними в первозданном виде — никогда она не любила общественные бани. Хорошо, что оставались ещё Эмили и Валери.

— Молодец, — кивнула ей мисс Нотт, одобрительно оглядев разом покрасневшую Санни, и за руку потянула в душевые.

Просторный зал с открытыми кабинками уже заполнился паром и девичьим смехом.

— Просто постой немного под горячим душем, — велела Валери, — чуть погрейся, и сделаем массаж. Помоешься после.

Долго нежиться под обжигающими струями ей не дали. Появившаяся кушетка была уже накрыта белой простынёй.

Смирившись с неизбежным, Санни улеглась на неё лицом вниз, ощущая, как на спину полилось что-то прохладное — скорее всего какое-то масло, аромат у него был очень приятным, цветочным.

— Расслабься, — только велела Валери, — ты слишком напряжена.

Санни послушно расслабилась насколько смогла, отдаваясь во власть неожиданно сильных рук мисс Нотт. Смущаться уже сил не осталось, а массаж, сначала почти болезненный, начал доставлять ни с чем не сравнимое удовольствие. Растекаясь лужицей по кушетке и прикрыв глаза, она лениво вслушивалась в болтовню девчонок. Кажется, Эмили тоже кого-то массировала, но желания повернуть голову и посмотреть не возникло.

Санни только немножко напряглась, когда Валери принялась за ноги, разминая все мышцы снизу доверху, и не пропуская ни сантиметра. И охнула, когда мисс Нотт звонко шлёпнула её по заднице.

— Эй, расслабься! Я тебя насиловать не буду, не надейся.

Вокруг засмеялись, отпуская скабрёзные замечания, — мол, было бы неплохо на это посмотреть.

Санни не обиделась на их шутки, только хрюкнула куда-то в простыню и мысленно махнула рукой. Даже пожалела, что она сама в массаже не сильна. Выучиться, что ли?

Переворачиваться даже не пришлось, тело само взмыло в воздух, перевернулось и опустилось обратно на кушетку. Валери подмигнула и убрала палочку, воткнув её в узел волос на голове.

— Прикрой глаза и ни о чём не думай, — Валери принялась пальцами осторожно массировать лицо. — И не хмурься, вот так, умница.

К концу массажа всё тело просто горело. И это было очень приятное ощущение. Смущающих моментов хватало, один массаж груди чего стоил, но Санни даже протестовать не попыталась — так ей понравилось доверять, ни о чём не думать и наслаждаться.

— Вот и всё, — Валери помогла ей сесть и вдруг погладила по щеке, — ты такая хорошенькая! Прекрасно понимаю своего братца. Если будешь так на меня смотреть — поцелую!

Не будь Санни от массажа такой красной, то покраснела бы сейчас — от веселья всё слышавших девчонок.

Прежде чем Санни успела испугаться, мисс Нотт уже отвернулась, направляясь к кабинкам.

— В душ, милая! Надо смыть с тебя всё это масло.

Поспешно вскочив, Санни заняла свободную душевую и обрадовалась, увидев свою мочалку и мыло — видимо, Лакки позаботилась.

— Потереть спинку? — заглянула к ней Валери. — Ну же, всё, что нужно я уже видела и даже пощупала.

И, не слушая возражений, мисс Нотт отобрала мочалку. Санни только вздохнула, прикрыв глаза и убеждая, что тут нет ничего такого. И вообще Валери явно неравнодушна к её брату.

— А тебе? — спросила она из вежливости, и, получив довольный кивок, старательно натёрла стройную спину массажистки.

— Эй, — позвала Беллатрикс, — домывайтесь уже, мои птички, выходим вместе.

На самом деле, никто никуда не спешил, и Санни успела вымыть волосы, позволив Валери высушить их заклинанием.

Когда все оделись и уже покидали душевые, Валери ей тихо сказала:

— Ты, главное, не тушуйся на этом свидании. Братец мой, конечно, ещё та дубина, тонких чувств ему не понять, но он хороший человек, а смелость и прямоту точно оценит, — весело усмехнувшись при виде вытянувшегося лица Санни, Валери деловито поинтересовалась, — придумала уже, что наденешь?

— Я... — Санни даже растерялась. И беспомощно добавила, — завтра ещё целый день.

— Свидание? — удивилась Беллатрикс, услышав их.

— А пойдём к нам, — сразу оживилась Эмили. — У меня полно шмоток.

— Куда тебе, малявка? — не согласилась мисс Блэк. — Вот мои подойдут. Санни, идёшь с нами!

Вот так она попала в слизеринскую гостиную, где Беллатрикс и Эмили под удивлёнными взглядами остальных змеек увели её к себе в комнату и быстро натащили нарядов. Вместе с Валери они мучили Санни ещё битый час, подбирая платье.

— Ну вот, — наконец, довольно оглядела её Валери. — Сверху тёплую мантию. Годится, леди?

Эмили закивала, а Беллатрикс оценивающе прищурилась, отходя на пару шагов:

— Зря ты не захотела то красное платье, Санни, но синее с золотом тебе даже лучше. Если Эмили сделает тебе причёску, как она умеет, то Магнус Нотт растает, увидев этот нежный цветочек.

— Приду к тебе в одиннадцать, — сразу решила мисс Гамп. — Ну всё, скоро отбой. Закругляемся, леди.

Санни попыталась благодарить, но её быстро вытолкали в гостиную и практически вручили зевавшему в кресле Флинту.

Тот с готовностью вскочил и пошёл провожать гостью вместе с Валери.

Спроси кто-нибудь Санни, как выглядит гостиная Слизерина, она не смогла бы ответить. Слишком много впечатлений случилось в этот день. Видимо, мозг просто уже не воспринимал окружающую обстановку.

Зато спала она потом как убитая. Даже допросить тётушку забыла.

Но утром, бодрая и выспавшаяся, наслаждаясь кофе, приготовленным Лакки, всё же вспомнила, и снова попыталась связаться по зеркалу.

— В такую рань! — неожиданно откликнулась Мюриэль. — Что случилось, детка? Не заболела?

— Профессор МакГонагалл сказала, что меня забирают до вечера воскресенья! — выпалила Санни.

— Ну вот, ни здрасте тебе, ни доброго утра, сразу претензии! — проворчала, усмехаясь, тётушка. — Ладно, ладно, просто Джейсон воспользовался случаем. Побудешь дома, разве плохо?

— С ними всё хорошо? — тихо спросила Санни.

— Всё уже отлично, — кивнула Мюриэль.

— Уже?

Тётушка вздохнула, покачала головой и нежно улыбнулась:

— Дорогая, думаю, дома тебя ждёт сюрприз. Смею надеяться, приятный. И Джейсон будет очень разочарован, если я проболтаюсь. Так что даже не спрашивай, и без того братец сам не свой последние дни. Ничего криминального не случилось, не бойся. Но ты же знаешь, какой он...

— Тётушка!

— Всё, дорогая, остальное при встрече. Ваша драная кошка позволила воспользоваться камином, так что сразу переместишься ко мне домой. А оттуда уже отправимся с тобой в ресторан. Мой адрес помнишь ещё? "Пиквик-холл". Не грусти, я буду рядом. Пока, милая, я не выспалась.

И она отключилась.

Санни вздохнула и убрала зеркало. Мюриэль умудрилась её успокоить и заинтриговать. Что за сюрприз ждёт дома, даже представить трудно, и Санни предпочла не ломать голову и отправиться на завтрак.

Эжени, в отличие от подруги, выглядела сонной. Но потихоньку взбодрилась. Они сидели вдвоём, вдалеке от Артура и Роба, как уже привыкли в последние дни.

— Оу, эта сова, кажется, к нам! — заметила мисс Вуд, и Санни подняла голову. Множество почтовых сов летело к столам школьников. И одна крупная коричневая сова как раз подлетала к их месту.

Санни вздрогнула, когда свёрток упал прямо в её руки. Сова, не снижаясь, сразу улетела, словно ни угощения, ни ответа не ждала. Эжени тоже доставили почту — журнал и сразу два письма. Не сговариваясь, они сразу убрали почту в сумки.

— Потом прочту, — сказали девушки практически хором и улыбнулись друг другу.

Только в большую перемену Санни удалось забежать к себе и посмотреть, кто ей пишет. Она поспешно развернула пергамент, ощущая, как колотится в груди сердце — то ли от быстрой пробежки, то ли от волнения. И угадала — писал Рабастан.

В тот вечер, после разговора с Руди, Лестрейндж-младший ответил почти сразу. Просил отдать Рудольфусу браслет или то, что от него осталось, извинялся, что вообще подверг её опасности, настаивая на подарке, и клялся, что в тот момент даже не подозревал о некоторых его особенностях, иначе бы никогда... И всё в таком духе. О себе он лишь в нескольких словах рассказал, что с ним всё нормально, на здоровье не жалуется, много занимается, и кормят его лучше, чем в Хогвартсе. В постскриптуме добавил, что не против переписываться, если мисс Прюэтт этого хочет.

Решив, что ей просто сделали одолжение, и не желая быть навязчивой дурой, Санни наутро сразу разыскала Рудольфуса и вручила ему браслет, упакованный в коробочку. Слёзы сердца решила не возвращать, о них речи не было точно. И больше писать Рабастану не стала. И вот — сегодня он написал сам.

"Здравствуй, Санни, — почерк Рабастана был крупнее, чем у Руди, но не менее красивый. — Спасибо, что отдала браслет. Я его получил, и отец положил его в наш сейф. Ещё раз извини, что так получилось. Возможно, когда-нибудь я тебе расскажу, что это такое. Сейчас же это не имеет особого смысла.

Знаешь, скучать мне тут не дают. Отец настаивает на том, чтобы я сдал СОВ в министерстве в середине декабря. И учить приходится много.

Единственное, чего не хватает, так это видеть тебя хоть изредка. Многого я не прошу, и напоминать о своих чувствах не стану, как и договорились. Но возможно, тебе не составит труда прислать мне свой портрет. Руди говорит, что невеста Мэдисона хорошо рисует. А она ведь была твоей подругой, если не ошибаюсь. Готов оплатить её услуги, сколько бы это ни стоило. Я мог бы озадачить Рэгана, но не хочу действовать в обход тебя.

Напиши, как у тебя настроение. Любишь ли ты читать? Нравится ли тебе музыка? Какой из предметов твой любимый?

Мерлин! Я даже не знаю, что ещё спросить. И не хочу перечитывать, что уже написал. Иногда мне кажется, что эта затея с перепиской ужасно глупая, но отказаться не могу, пока есть хоть какая-то надежда...

Береги себя. Твой Рабастан.

P.S. Ты правда идёшь завтра на свидание с Магнусом Ноттом???".

Санни оторопело глядела на прочитанное письмо, совершенно сбитая с толку постскриптумом. И вот что на такое отвечать? Да ещё три вопроса поставил. И откуда только узнал?

А ведь сначала она так растрогалась от письма.

Решительно направившись в спальню, она достала стопку рисунков, которые отдала ей Эжени. Не жалко, отошлёт ему свой портрет, это меньшее, что она может для него сделать. Это было справедливо, потому что его портрет у неё как раз был. И даже с тем злосчастным танцем отличный рисунок хранится. Вот его Басти точно лучше не видеть. Она отыскала своё изображение — немного грустная тут получилась, но ей нравилось. У Эжени настоящий талант. Даже отдавать было жалко. Санни достала чистый пергамент и сделала копию, убрала её вместе с остальными рисунками обратно в ящик, а оригинал положила перед собой.

"Здравствуй, Басти, — написала она и покусала кончик пера. — У меня мало времени, нужно бежать на обед. Настроение нормальное. Рисунок тебе посылаю, Эжени правда очень талантлива, и недавно она мне этот портрет подарила.

Читать я очень люблю с детства. Музыка нравится — особенно классическая. Любимый предмет? Даже не знаю. Надо подумать. Всё, пора спешить. Санни Прюэтт.

P.S. Это просто обед, я не могла отказаться, так вышло. И со мной будет тётушка".

Свернув ответное письмо вместе с портретом, Санни обвязала его лентой, запечатала заклинанием и сунула в карман. Сняла с плеча Монстрика, неизвестно когда туда запрыгнувшего, и положила на кровать.

— Спи, малыш, я не могу взять тебя с собой на занятия.

На обед оставалось совсем мало времени.

С Рудольфусом она столкнулась возле Большого зала. К её счастью, выходил он в одиночестве и явно куда-то торопился. Но при виде Санни сразу спешить перестал.

— Ты ведь мне друг, Руди? Для твоей совы ещё работа нашлась.

— Мне уже следует подарить тебе собственную сову, — усмехнулся Рудольфус. — Кому пишешь?

— Твоему брату. У меня была сова, но куда-то исчезла. Как думаешь, её могли съесть?

— Странный вопрос, Прюэтт. Они же хищники! Нет, могли, конечно, маглы пристрелить, если бы заметили. А из Лютного так вообще почти ни одна сова не возвращается, хотя моей везёт, — Лестрейндж письмо забрал и положил в свой карман. — Поешь нормально, Прюэтт, особенно вкусные сегодня копчёные рёбрышки, рекомендую.

Поесть она успела, но на трансфигурацию опоздала. МакГонагалл только покачала головой, но снимать баллов не стала.

Время до вечера пролетело незаметно в какой-то беготне, срочном дописывании нескольких эссе и спешной подготовке к понедельнику — другого времени на это могло и не быть, учитывая, что её забирают на все выходные. Даже то, что профессор Робертс не привёл Северуса после девяти, не добавило ей свободного времени. Хотя погрустить успела — сына профессор ЗОТИ в субботу отправлял к матери. Однако Санни прекрасно понимала, что Робертсу и самому нужно пообщаться с ребёнком.

Утром в субботу Санни сто раз пожалела, что согласилась на тренировку. Проснулась она с трудом, и то Лакки пришлось потрясти её за плечо и стянуть одеяло. Полночи она не могла заснуть, продумывая, что будет говорить Нотту на этом ненужном ей свидании. Но так и не пришла ни к чему определённому. Чашка кофе привела в некое состояние бодрости, а активные занятия в подземельном тренировочном зале заставили проснуться окончательно. Робертс безжалостно заставлял снова и снова повторять упражнения, которые ей следовало теперь делать каждое утро. И отпустил, только убедившись, что она всё запомнила.

Зато после освежающего душа Санни ощутила себя готовой к новым приключениям.

* * *

Жаль, что Валери с Эмили так озаботились её внешностью, Санни предпочла бы, чтобы Нотт не таял при виде неё, как обещали подруги. Но спорить с ними не стала, вытерпев и причёску, и одевание в их присутствии — после вчерашнего массажа такие пустяки уже не волновали абсолютно.

Выйдя из камина в доме Мюриэль, племянница сразу была поставлена в известность, что ресторан их ждёт магический, добираться придётся камином, а потом портключом. Наконец-то Санни могла вживую рассмотреть тётушку, а не через зачарованное зеркало. Мюриэль оказалась даже красивее, чем ей казалось. Кареглазая с золотисто-каштановой гривой волос, она очень эффектно смотрелась в красном платье с чёрной вышивкой и кожаными вставками по бокам.

— Нравлюсь? — смеясь глазами, спросила Мюриэль. — Ну-ка покажись, сними мантию. О, прелестно, то, что надо! А кто делал причёску?

Санни не успела толком ответить или хотя бы рассмотреть гостиную в доме тётушки, как они уже переместились камином в Годрикову впадину. Там, подмигнув, Мюриэль использовала портключ в виде маленькой статуэтки, за которую нужно было ухватиться.

К изумлению девушки, они оказались на краю обрыва перед бушующим океаном. Ветер пронизывал до костей, несмотря на тёплые мантии. Дикая природа вокруг, старинный замок неподалёку, тропинка, вымощенная камнем внизу с деревянными перильцами — что ещё нужно для счастья. Санни не могла поверить, что посчастливилось увидеть такую красоту.

— Где мы?

— Корнуолл, детка, — пояснила Мюриэль. — Некоторые маглы полагают, что где-то здесь был город короля Артура, Камелот с его знаменитым Круглым столом. Другие предпочитают считать историю про Артура и Мерлина выдумкой, легендой или мифом. Как бы там ни было, а здесь есть один из проходов из магловского мира в магический. Можно, конечно, переместиться туда камином, но мне показалось, что тебе понравится посмотреть на эти места снаружи.

— Очень, — с чувством ответила Санни. — Тут прекрасно!

— Но очень холодно. Надо бы нам с тобой наведаться сюда летом, сходить на магловскую экскурсию. А сейчас пойдём, тут недалеко, но смотри под ноги.

С обеих сторон тропинки, на которую они вышли, высилась каменная кладка. Тропинка привела их к арке, тоже сложенной из камня и непонятно для чего служившей. За ней тропинка продолжала бежать дальше.

— Видишь этот камень? — Мюриэль перед аркой остановилась. — Убедись, что маглов поблизости нет, и стукни по нему палочкой дважды.

Санни оглянулась — побережье вокруг выглядело совершенно безлюдным. Она достала палочку и стукнула два раза по указанному камню. И сразу за аркой словно треснуло стекло, осыпавшись невесомыми частичками, так и не долетевшими до земли. И Санни увидела весьма оживлённую мощёную камнем узкую улицу какого-то городка. Судя по мантиям на прохожих, городок был магическим. Мюриэль потянула её внутрь, а, оглянувшись на арку, Санни увидела за спиной высокую стену какого-то дома, и ни следа от прохода.

— Сегодня тут оживлённо — суббота, — пояснила Мюриэль, увлекая её вдоль по улице. — Ресторан чуть в стороне, обычно там любит бывать знать, вроде Блэков, Мальсиберов и Малфоев, ну а мы же не хуже, правда, милая?

Санни охотно согласилась.

На них оглядывались, но без особого интереса. Разве что двое мужчин проводили Мюриэль заинтересованными взглядами. Высокая и статная, с горделивой осанкой, тётушка неспешно шла, указывая Санни на разные лавки и забегаловки с характерными названиями: "Щит Ланселота", "Лучшие мечи от Галахада и другое оружие", "Кружка Гавейна", "Сладости на любой вкус от Гарета Белоручки".

Пришлось ещё дважды свернуть, чтобы оказаться наконец перед высоким каменным зданием с гордым названием "Приют Мерлина".

Со ступеней легко сбежал темноволосый маг в строгой мантии. Санни он показался хмурым и очень молодым.

Мюриэль милостиво позволила ему поцеловать свою руку.

— Знакомьтесь. Санни, детка, это Август Руквуд, аврор. Август, моя племянница, Александра Прюэтт. Заканчивает Хогвартс.

— Рад вас видеть, — галантно кивнул будущий узник Азкабана, пожиратель и сотрудник Отдела Тайн. Санни тут же поправила себя, что до этого ещё, возможно, далеко, и он всего лишь аврор. Может, даже не знаком с Томом Реддлом. В отличие от неё самой.

— Мне тоже очень приятно познакомиться, — Санни показалось, что парню абсолютно все равно, приятно ей или нет. Она еле сдержала улыбку, увидев его взгляд, брошенный украдкой на Мюриэль. Даже как-то посочувствовала мрачноватому аврору с породистым аристократичным лицом. Похоже, Мюриэль уже успела вскружить ему голову.

— А где же... — аврор досадливо оглянулся.

— Мы прибыли чуть раньше, — улыбнулась тётушка. — Кавалер моей племянницы должен появиться где-нибудь минут через пять. Думаю, можно пойти внутрь. Найдёт.

Но не успели они сделать и шагу, как воздух чуть в стороне заколебался, и Санни слегка задохнулась, сразу встретившись взглядом с появившимся Магнусом Ноттом. Он замер на мгновение, словно позволяя ей рассмотреть его лучше — в распахнутой мантии, кожаных брюках и белой рубашке с расстёгнутым воротом он казался абсолютно неотразимым.

— Позёр, — еле слышно шепнула Мюриэль, тогда как Руквуд застыл в явно непритворном удивлении.

Магнус неторопливо к ним подошёл.

— Моё почтение, миссис Прюэтт, — вежливо кивнул он Мюриэль и насмешливо улыбнулся Санни: — Мисс Прюэтт, счастлив вас видеть.

Он медленно поднёс руку Санни к губам, не отрывая от неё пристального взгляда. Ей захотелось отдёрнуть руку — мерзавец нежно провёл пальцем по внутренней стороне запястья, отчего её словно дёрнуло током. Едва ли кто-то это заметил.

Оставив её задыхаться от непонятных чувств, непозволительно красивый сегодня Нотт обернулся к Руквуду.

— Мерлин, вот это встреча! — хмыкнул он, не скрывая удивления.

— Вы совершенно правы, — усмехнулась Мюриэль, кладя руку на локоть своего кавалера. — Его второе имя как раз Мерлин, и мне оно нравится гораздо больше, чем Август.

— Откуда?... Мы знакомы с мистером Ноттом, — пробормотал аврор, смуглое лицо парня потемнело. Похоже, видеть Магнуса он был рад ещё меньше, чем племянницу своей дамы. А второго имени почему-то стыдился.

Санни еле сдержала нервный смешок.

— Пойдёмте, — распорядилась Мюриэль. — Моя племянница уже замёрзла.

Мантия у Магнуса была просто накинута на плечи, и он галантно высвободил локоть, ожидая Санни. Пришлось ей положить пальцы на белую рубашку, и всю дорогу ощущать стальные бицепсы Нотта, чему совершенно не препятствовала тонкая шёлковая ткань. Вслед за тётушкой и её молодым рыцарем они прошли в большой зал, где их встретил бойкий паренёк в серой мантии с серебристой отделкой. Раскланявшись и с Ноттом, и с Мюриэль как со старыми знакомыми, он почтительно проводил их в конец зала, где были отдельные кабинеты.

— Столик на четверых? — осведомился он.

— Два столика на двоих, — уверенно возразил Нотт и посмотрел на Мюриэль.

Тётушка смерила его взглядом и величественно кивнула:

— И прозрачную перегородку.

Парень быстро закивал, взмахнул палочкой, и соединённые столики разъехались в мгновенно увеличившемся пространстве. Между столиками возникло прозрачное стекло. Нотт хмыкнул, повёл Санни в левый кабинет и отодвинул для неё кресло.

Кресло оказалось очень удобным. Ей вообще нравилось здесь, в антураже средневекового замка, со щитами и мечами, развешанными по стенам, деревянными, чисто выскобленными столиками, и сложной мозаикой на потолке, изображавшей старинную битву.

— Впервые здесь? — мягко спросил Магнус Нотт.

Санни кивнула и посмотрела сквозь стекло. Тётушка сидела напротив неё, а мужчины — спиной друг к другу. Мюриэль подмигнула ей и что-то сказала Руквуду, но слов слышно не было.

— Заглушающие чары?

— Разумеется, — Магнус наблюдал за ней с видимым удовольствием. — Вполне достаточно, что мы на виду, не так ли? Вам не жарко?

Свою мантию он уже небрежно бросил на спинку кресла, оставшись в рубашке.

Санни поспешно встала, и парень из обслуги тут же оказался рядом. Он помог ей снять мантию.

— Позвольте забрать?

Она кивнула, заметив краем глаза, как Нотт тоже встал, разглядывая её наряд, и сел, только когда Санни вновь заняла своё место.

На столе сразу появились две кожаные папки с меню.

— Чудесно выглядите, — улыбка Магнуса заставляла нервничать. Он был похож на матёрого хищника или весьма опытного соблазнителя.

— Вы тоже, — буркнула она, раскрывая меню.

— Коснитесь палочкой блюд, которые хотите заказать, — подсказал он. — Два раза.

Картинки в меню двигались, буквально показывая, как готовилось то или иное блюдо. Санни даже засмотрелась, удивлённая этим чудом. Хотелось проследить за каждым блюдом — так и готовить можно научиться.

— Александра? Могу я вас так называть?

Она вскинула на него взгляд и кивнула. И только сейчас увидела появившуюся на столе бутылку вина и два бокала.

— Я позволил себе заказать вино. Попробуйте, один из моих друзей считал его самым лучшим в этих местах.

— А теперь так не считает? — с любопытством спросила она, следя за тем, как в её бокал льётся тёмно-красная жидкость.

— Он погиб несколько лет назад, — спокойно ответил Нотт.

— О! Простите, — Санни стало неловко от неудачной шутки. Наверняка речь шла о покойном мистере Дэшвуде. — Мне жаль вашего друга.

— Не стоит жалеть. Лучше оцените его вкус.

Она послушно пригубила вино, чуть терпкое, с небольшой кислинкой и удивительно лёгкое.

— Вкусно, — улыбнулась она, облизнувшись.

— Что-нибудь выбрали? — он поглядел на её губы, и Санни поспешно загородилась папкой с меню.

— Да... Я сейчас.

— Не спешите. Могу посоветовать "мясо по-камелотски" под белым соусом. Это их фирменное и, пожалуй, лучшее блюдо.

Санни нашла это мясо — оказалось, именно его приготовление её так заинтересовало, потому без раздумья дважды стукнула по картинке палочкой. Рот наполнился слюной при виде того, как готовят соус к этому мясу. Ещё ей захотелось попробовать аппетитные кусочки курицы в кляре и овощное блюдо под смутно-знакомым названием "Рататуй по-французски".

Она вздохнула и отложила меню.

— Вроде всё. А вы?

Своё меню он даже не раскрывал.

— Вы уже заказали всего по две порции, — усмехнулся он. — Я решил довериться вашему вкусу. Но вижу, до десерта вы не дошли. Не любите сладкое?

— Ой, — она снова открыла меню и стала листать странички. От вида разнообразных пирожных разбегались глаза. Выбирать можно было бесконечно.

— Закажите все, если не можете выбрать, — насмешливо предложил Магнус.

Санни вспыхнула и мгновенно определилась с выбором.

— Вам такое же?

— Не сердитесь, я не хотел вас обидеть. Вы мне очень нравитесь, Александра, и чем дальше, тем больше. Но от пирожных я всё же откажусь.

Санни мстительно стукнула палочкой три раза. И пусть думает, что она обжора! Может, станет меньше ему нравиться.

Магнус хмыкнул и отобрал у неё меню, положив на середину стола. Папки тут же исчезли.

— За вас, моя леди, — отпив немного вина, Нотт положил руки на стол, и она заметила, что он успел закатать рукава рубашки. — Пока мы ждём, могу я вас спросить?

— О чём? — сразу насторожилась она. Конечно, в его руках нет коробочки с кольцом, но кто знает, как маги предложения делают.

— Даже точно не знаю, с чего начать, — и встретив её удивлённый взгляд, вздохнул, сразу становясь серьёзным и похожим на нормального человека, а не на самоуверенного брутального мачо. — Понимаете, Александра, я совершенно не умею ухаживать за девушками, хотя понял это совсем недавно. Не верите?

Санни хмыкнула, в такое поверить было действительно сложно. Мало ли, что можно сказать для красивого словца.

— И как же вы это поняли?

— Тем более, не поверите. Хотя правильнее было спросить, когда я это понял.

— И когда же?

— Когда вы вернули мне метлу. Это было безжалостно. Сперва меня выставила дураком ваша тётушка, взяв деньги за вещь, утраченную, но точно мне принадлежащую, после чего и вручила эту метлу. Как я её не испепелил, не представляю.

— Тётушку? — Санни закусила губу. Жалующийся на тётушку Магнус казался не таким уж и страшным.

— Салазар сохрани! Метлу, — укоризненно взглянул он. — А потом ещё отец высмеял меня как мальчишку. Зря так улыбаетесь, вы просто не представляете, как он парой слов способен показать, какое ты ничтожество.

Санни перестала хихикать и решительно спросила:

— А зачем это вам? Почему вы вообще решили за мной ухаживать?

— Сложный вопрос, — медленно произнёс он и словно обрадовался, когда на столе стали появляться заказанные блюда.

— А, по-моему, простой вопрос, — не согласилась Санни. — В то, что вы вдруг в меня влюбились, я не поверю ни за что. Можете даже не пытаться убедить.

— Почему это? — явно опешил он.

— Потому что мне есть с чем сравнить.

— У вас, видимо, богатый опыт? Или вы сейчас про этого сопляка Лестрейнджа?

— Рабастан тут совершенно не при чём! — возмутилась она.

— Считайте, что я поверил, — скептически произнёс Нотт. — Кто тогда? Можете привести пример?

— Сколько угодно, — Санни запнулась, тут же пожалев о своём порыве. На ум не приходило ни одного имени. — Только так сразу мне не вспомнить.

Едва появившаяся лёгкость в разговоре исчезла. А может, ей просто показалось, что Нотт способен быть простым и приятным?

— Не страшно, как вспомните — пришлите мне сову. Погляжу, на кого предлагаете равняться.

— Да я вовсе не это имела в виду! — с отчаянием произнесла Санни.

— Верно, вы просто указали мне, что я не способен полюбить женщину, — прищурился он. — Не слишком ли мало меня знаете, чтобы судить?

Она молчала, опустив глаза. Стало ужасно обидно, что сама всё испортила. И вздрогнула, когда он накрыл её руку, лежащую на столе, своей.

— Александра, посмотрите на меня, пожалуйста, — его голос снова был мягким и обволакивающим. — Я был резок. Чем мне загладить свою вину?

— Забыть о моём существовании! — она подняла на него полные слёз глаза.

— Исключено, — серьёзно ответил он. — Разве что Обливейт. Только в вас явно говорит обида.

— Тогда скажите уже, потому что я совершенно запуталась в этих недомолвках и намёках. Зачем я вам, мистер Нотт?

— А по мне, это совершенно очевидно! Я хочу жениться на вас, и не скрываю этого.

Санни вдруг рассмеялась, не замечая своих слёз, и удивление Магнуса только ещё больше развеселило её.

— А я всё гадала, — смогла выговорить она. — Как такие, как вы, делают предложение. Мистер Нотт...

— Вы не так поняли, — раздосадовано сказал Нотт. — И можете звать меня Магнус.

— Мистер Нотт, — упрямо повторила она, вспомнив вдруг слова Валери: "Смелость и прямоту он оценит". — Могу я говорить откровенно?

— Почту за честь.

— Мне тут недавно объяснили, что брак никакого отношения к любви не имеет, и подозреваю, что вы с этим полностью согласны. А я всегда считала иначе. Брак без любви — это же тоска смертная. Разве вам не хочется, чтобы та спутница жизни, что будет рядом, любила вас, встречала улыбкой, ждала, волновалась, была вашим другом. Разве вы не хотите счастья в семейной жизни? — Санни выдохнула и отпила вина, в горле отчего-то пересохло. — Да, я не исключаю, что смогла бы вас полюбить. Вы меня пугаете, но и волнуете тоже. Вы красивый, мужественный и вообще герой — профессор Робертс нам рассказывал про нунду. А вдруг нет? — казалось, слова сами просятся на волю, оставалось только быстро говорить, пока её слушают так внимательно, не перебивают и не смеются. — Я боюсь, что вы пойдёте к моему отцу, и он согласится на этот брак. А я не смогу возразить. Боюсь, что не смогу жить с вами без любви, быть замужем за чужим, по сути, человеком, которому от меня нужно будет только продолжение рода. А я хочу быть любимой, нужной, родной. Всегда — а не только в постели и на хозяйстве, — Санни осеклась, понимая, что сорвалась безо всяких причин и наговорила уже кучу глупостей. И тихо закончила: — Простите, я забылась.

Магнус Нотт смотрел на неё странно, будто впервые увидел.

— Всё нормально, — вздохнул он. — Ешьте, прошу вас. Еда не начнёт остывать, пока вы не начнёте есть, но я же вижу, что вы проголодались.

— Мне надо отойти! — Санни встала, понимая, что просто не сможет сейчас есть.

Нотт тоже поднялся и махнул рукой:

— Прямо до конца и направо.

Она поспешила в указанном направлении, зашла в туалет, и только запершись в кабинке, разрыдалась. И почему она такая идиотка? Кому она нужна, в самом деле? Чистокровная ведьма, не принимающая законов магического мира? Отцу? Рабастану? Почему не могла быть умнее и просто молчать и слушать Нотта?

Санни долго умывала лицо холодной водой, потом вспомнила про палочку и произнесла заклинание. Зарёванное лицо вмиг стало нормальным, и она смогла слабо улыбнуться отражению — хорошо быть ведьмой.

— Ты как, дорогая? — в уборную вошла Мюриэль. — Всё в порядке? Он не обидел тебя?

— Боюсь, это я его успела обидеть, — нервно усмехнулась Санни. — Столько наговорила, что боюсь возвращаться.

— Переживёт, — отмахнулась тётушка. — Нотт достаточно толстокожий, и слезами его не пронять. Неужели совсем не нравится?

— А чем его можно пронять? — у Санни даже глаза загорелись.

— Круциатусом, наверное, хотя здесь слишком людно для этого.

— Тётушка!

— Ну а что? Ладно, не слушай меня. И если понадобится помощь, урони на пол бокал, я подойду и спасу свою дорогую племяшку.

— Хорошо, — Санни почувствовала себя значительно лучше и вернулась за стол.

Нотт поднялся при виде её — воспитанный, гад!

— Успокоились? — спросил серьёзно, заставив её покраснеть. — Я о слезах...

— А некоторые считают, что слезами вас не пронять, — буркнула она.

— Кто, интересно? А, понял. И чем же, по мнению некоторых, пронять меня реально?

— Круциатусом, — хихикнула Санни и решительно придвинула к себе тарелку. Пусть обед испорчен в плане попытки объясниться, но все эти вкусности она всё равно съест.

— Тётушка у вас — сама доброта, — хмыкнул Нотт и последовал её примеру.

Когда дошло до десерта, Санни поняла, что больше в неё не влезет ни кусочка.

— Пирожное? — спросил Нотт, глядя, как она жадно глотнула вина.

— О, нет-нет-нет, я просто лопну!

Он рассмеялся, по-доброму так, легко.

— Александра, я тут подумал над вашими словами. Не пугайтесь так, ради Мерлина. Я мало что понял из всего этого. Мне бы хотелось узнать о вас больше. Оставим пока тему брака и любви. Что вы вообще хотите от жизни?

— Хочу учиться дальше, — задумчиво ответила она. Сытный обед настроил на благодушный лад. — Попутешествовать, возможно, увидеть новые города, людей. Найти любимое дело и завести свою мастерскую, где смогла бы что-то творить. У меня есть склонность к чарам, если верить профессору Флитвику. А вы?

— Что я? — удивился он.

— У вас есть увлечения?

— Хм... Трудно сказать. Путешествовать я пробовал, но, знаете, всё, почти всё в жизни приедается. Как бы ни был красив чужой мир, всегда наступает момент, и очень быстро, когда неодолимо тянет на родину. Наверное, я домосед, — Магнус замер на мгновение, странно на неё поглядев. И перехватив любопытный взгляд, улыбнулся уголками рта и продолжил:

— Склонностей особых, увы, нет, так что... Надеюсь стать достойным преемником отца, но больше хочу, чтобы он жил вечно или хотя бы ещё лет сто.

— А так бывает?

— Бывает, разумеется. Про Фламеля слышали? — Нотт достал палочку и направил их на пирожные. — Раз вы от десерта отказались...

— Нет! — Санни прикрыла тарелку руками. — Оставьте пирожные в покое, они не кусаются, и угрозы от них нет никакой. Лучше расскажите, чего вы хотите ещё, ну, кроме вечной жизни для отца? Существуют ли такие вещи, которые не могут оставить вас равнодушным?

— Как серьёзно, мисс Прюэтт! Что я хочу? — Нотт усмехнулся. Но тут же заговорил серьёзно: — Хочу, чтобы магический мир процветал, а не деградировал, что прослеживается в последнее время. Законы всё жёстче, запретов больше, обучение хуже — даже во время моего обучения предметов в Хогвартсе было больше. Менталистику и демонологию запретили преподавать гораздо раньше — это хоть как-то понятно, но ведь и полезные направления затронули, такие, как артефакторика, языки магических народов, целительство. С каждым новым директором дисциплин остаётся всё меньше, и это упрощение пугает. И, к сожалению, напрямую связано с подгонкой программы под маглорождённых, — Магнус взъерошил свои волосы. — Они не виноваты, что узнают о магическом мире в одиннадцать лет, когда менталитет уже полностью сформирован. Менять это не выгодно чистокровным, никакого равенства с грязнокровками они не потерпят. В результате маглорождённые пытаются перекроить всё на свой лад, привнося от маглов опасные веяния и не желая понять, чем живёт магический мир. Не имея здесь ни поддержки рода, ни каких-то выдающихся способностей, они вынуждены работать, в частности на министерство, где и пытаются продвигать свои законы, и в аврорате, где эти законы вбивают в обывателей силой. Рабочих мест не хватает, и кто-то из них уходит обратно к маглам, — Нотт на мгновение застыл с полупустым бокалом в руке, о чём-то задумавшись, но быстро опомнился, допил вино, и тут же наполнил оба бокала вновь. — Узких специалистов чудовищно мало. Потому что оплатить ученичество у мастеров маглорождённые если и смогут, то им банально не хватит магической силы, таланта, знаний, вообще желания познавать что-то новое, а у талантливых полукровок, как правило, просто нет средств. Кроме того, старые чистокровные семьи оберегают свои секреты, передавая профессиональные знания по той же артефакторике от отца к сыну, — услышав вздох Санни, он усмехнулся и закончил: — Но это всё политика и экономика, и есть надежда, что скоро всё изменится. Вам, наверное, это неинтересно?

— Почему же, очень даже! Я тоже думаю, что упрощение в образовании вредно, — Санни говорила очень убедительно, но тут же скривила рожицу, — хотя боюсь, что добавься ещё пара-тройка предметов, и я просто не смогу справиться. И так профессор Робертс считает, что я не стараюсь. А кто же виноват, что ни в одном учебнике нет тех заклинаний, которые он спрашивает на зачёте?

— Трудно даётся ЗОТИ? — сразу заинтересовался Нотт. — А я как раз хотел вам предложить одну книгу, случайно нашёл в своей библиотеке, подумал, что заинтересуетесь. Должно же что-то остаться на память об этой встрече. Книга не такая уж и простая. Но заклинаний там очень много: и боевых, и защитных, всяких. Какие-то может не знать даже великий профессор Робертс.

Санни рассмеялась.

— Он хороший преподаватель.

— Да я и не спорю, но разве вам не хочется добиться его одобрения? Удивить, порадовать лучшими, чем у прочих, знаниями?

— Конечно, хочется!

Нотт вынул из кармана и положил перед ней крохотный кожаный мешочек.

— Сами увеличить сможете?

— Да, спасибо! Я в школе посмотрю, ладно?

— А если что-то будет непонятно?

— Пошлю вам сову, — усмехнулась она. — Ваш подарок, вам и объяснять.

— Согласен, — ответил Магнус на полном серьёзе. — Хотя у меня есть кое-что получше совиной почты. Случайно приобрёл. Вы задаёте вопрос вслух, а у меня пишется на дощечке текст. Я так же вслух отвечаю, а у вас отображается мой ответ в письменном виде. Гораздо быстрее, чем сову гонять. И перья с пергаментами не нужны. Хотите проверить?

Санни с удивлением разглядывала дощечки. Нерешительно взяла одну и поднесла ко рту.

— Сюда говорить?

Нотт молча показал ей вторую дощечку, где сразу отобразились эти слова.

И поднес свою к губам:

— Пять баллов Гриффиндору.

Санни увидела ответ на своей дощечке и засмеялась.

— Классно! Правда, будете помогать?

— Я не даю пустых обещаний, — лениво ответил он, явно довольный её восторгом.

— Тогда я точно воспользуюсь! — Санни решительно убрала и книгу, и дощечку в свою сумочку.

— Я понял, что книги вам нравятся, — медленно произнёс Магнус, — а что ещё? Драгоценности, к примеру? Цветы? Шоколад?

Санни пожала плечом:

— Наверное. Но у меня и так достаточно украшений. Шоколад я не очень люблю. А цветы... Нравятся на клумбах, или, когда в поле растут.

— Но что-то же вы любите? Из вещей?

— Книги. С детства. Когда-то по дереву вырезать пробовала, ну, фигурки всякие. Вот что-то такое люблю, всякие штучки интересные, волшебные, — Санни вдохновилась, никогда толком о предпочтениях сказать не могла, а тут удалось. — А ещё нравятся красивые и необычные чашки. И ещё камни круглые, как шарики. Знаете, такие, из малахита, лазурита, оникса, графита. Да всякие. Когда-то видела... — она осеклась — те пять камней в красивой коробке стояли на полке у бабушки в прошлой жизни, и Санни их брать строго воспрещалось. А она всё равно тайком брала. И умудрилась один потерять. Как же ей влетело! И она решительно добавила: — Буду их коллекционировать, много-много разных. Чтобы разных размеров или наоборот — одного. Из разных пород.

Магнус слушал внимательно:

— И что — все круглые? А почему?

— Не знаю, — Санни смутилась. — Овальные тоже ничего, наверное. И фигурки из камня мне нравятся. А вот круглые... Их в руки берёшь... Или просто смотришь. И как будто такое счастье прямо в руках. Глупо, да?

— Почему же, — Нотт вытянул руку над столом и на ладони возник огненный шарик. Шар состоял из огня, но был абсолютно круглым. — Такие?

Санни задохнулась от восторга.

— Да, — почти прошептала она. — Только из камня и чуть поменьше.

Огненный шарик уменьшился. Магнус подбросил его вверх и поймал снова. Глаза его смеялись.

И Санни вдруг поняла, что не может оторвать от них взгляд, рассматривая в зрачках Нотта отражение огненного шарика.

— Такие нравятся? — услышала она.

И медленно кивнула. Он тоже не отрывал взгляда, и ей стало интересно, что он видит в её зрачках.

— Мисс Прюэтт! — произнёс Магнус, и волшебство пропало.

— Да? — постаралась она улыбнуться, разглядывая его руки со жгутами-венами. Хотя огненный шарик давно погас, но было так интересно, как он это делает.

— Я так понял, что вы не будете рады, если я пойду к вашему отцу?

Она встрепенулась, поражаясь, как ему так ловко удалось усыпить все её страхи.

— Мистер Нотт, я вообще замуж не спешу. Мне ещё учиться хочется. Может, поступлю в ученичество.

— Для этого и существует помолвка. Учитесь на здоровье. Скажем, лет пять. Не обязательно сразу после школы жениться.

— И вы готовы ждать? — не поверила она. — Вот так, пять лет?

— С возрастом понимаешь, что время летит быстро.

— Но зачем тогда помолвка? Разве не лучше сначала узнать друг друга, понять, не ошибка ли?

— Боюсь вас огорчить, Александра. Вы из Прюэттов, и найдётся много желающих сделать вас своей и породниться с вашей семьёй. И каким образом узнать? Встречаясь вот так, изредка, за обедом?

— А если помолвка?

— Тогда можно видеться гораздо чаще, — охотно ответил Нотт, — и некоторые послабления возможны. Вы понимаете?

От его слов и взгляда бросило в жар. Санни закрыла ладонями лицо.

— Это когда нерасторжимая? — глухо спросила она.

— Любая.

— Чем же это отличается от брака? — Санни даже забыла о смущении, посмотрев в удивлении.

— Вы можете продолжать жить у отца, учиться, заниматься каким-то своим делом. Разве мало?

И, так как она продолжала молчать, Нотт уточнил:

— Значит, принципиально вы не против помолвки?

Санни зажмурилась. Как же ей не хотелось отвечать.

— Что вы станете делать, если я скажу, что против? Только честно.

— Не отступлюсь, — твёрдо произнёс Магнус, напугав её уверенным взглядом. В его зрачках словно всё ещё пылало отражение огненного шара.

— И когда вы это решили?

— Совсем честно?

И, когда она кивнула с несчастным видом, мягко ответил:

— Сегодня.

— Но почему?

Магнус Нотт как-то горько усмехнулся и откинулся на спинку кресла, задумчиво рассматривая её.

— Вы мне нужны, — каждое его слово словно отдавалось где-то глубоко внутри, заставляя замирать. — Именно такая, со всеми своими мудрёными представлениями о жизни и любви, с этим пристрастием к чтению и каменным фигуркам. Со стремлением учиться и заниматься своим делом. С привычкой касаться мизинцем уголка рта, когда мечтаете, подпирая рукой подбородок. И с закушенной губой, когда нервничаете. С этим кошачьим любопытством в глазах, когда ждёте ответа, с вашим несуразным страхом кого-то огорчить. С волосами, похожими на тёплое пламя и закат, и капризными губами, которые хочется целовать. С привычкой откладывать самое вкусное в сторону, и съедать это последним, щурясь от удовольствия. Вы мне нужны именно такая, понимаете?

— Хватит-хватит! Я поняла! — Санни, наконец, смогла выдохнуть. И с отчаянием произнесла: — Всё это слишком красиво звучит.

— Вы ведь хотели честно. Я не мастер говорить красиво, вы ошибаетесь. Но честно — могу.

— Я оценила! — поспешила заверить она. — Вам удалось меня смутить и удивить.

— Но? — подсказал он.

— Но я-то не решила, нужны ли мне вы, мистер Нотт!

Магнус поперхнулся вином, которое как раз отпил, и в изумлении уставился на девушку.

Санни занервничала, отпила вина и поставила свой бокал на самый край столика. Казалось, сражение взглядами длится вечно.

— Вот как! — наконец произнёс Магнус. — Предлагаете мне подождать, пока решите?

— Какой смысл что-то предлагать, если вы уже всё решили? — Санни почувствовала, как вспотели ладошки, а сердце бьётся где-то в горле. Но её уже несло. — Не отступитесь, да? То есть вам плевать на мои чувства?

— Вы только что меня оскорбили, — холодно сказал Магнус. — Я вовсе не собираюсь силой тащить вас под венец. Но что-то мне подсказывает, что вы не так равнодушны, как хотите казаться. Один танец, и я вам докажу это.

— Я не хочу танцевать, — вспыхнула Санни, и "случайно" столкнула бокал со стола, задев его локтем. — Хотите доказать что-то, дайте мне время хотя бы до Рождества!

— Вот так просто?

— Я прошу меня простить, мистер Нотт, — рядом появилась тётушка, и Санни готова была её расцеловать. — Но мне только что сообщили... Санни срочно нужно возвращаться. Отец её ждёт.

Нотт встал и мрачно глянул на мигом вскочившую девушку. Но внимательно посмотрев на её лицо, чуть смягчился:

— Вы меня убедили, мисс Прюэтт. Я готов подождать, — Магнус повернулся к спокойно ожидавшей тётушке. — А вас, миледи, я вынужден попросить об услуге. Возможно, вы не посчитаете за труд передать это вашему брату, — с этими словами Нотт вытащил из кармана деревянную шкатулку и протянул её Мюриэль. — Возьмёте?

Санни увидела, как на мгновение удивлённо расширились глаза тётушки.

— Благодарю, мистер Нотт, думаю, мой брат это оценит, — Мюриэль осторожно взяла шкатулку, перевернула её и косо взглянула на Магнуса. — Ваше счастье, что вы не стали её открывать. Вас не затруднит оплатить счёт?

— Разумеется, миледи, — любезно поклонился Нотт и пристально взглянул на девушку. — Мисс Прюэтт, позвольте пожелать вам всего наилучшего.

— И вам тоже, сэр, — Санни тихонько вздохнула, краем глаза проследив, как Нотт положил на стол стопку золотых монет и просто исчез.

— Силён! — Мюриэль взмахнула палочкой. Подлетел паренёк из обслуги ресторана, вернул им мантии и забрал со стола золотые галеоны. — Благодарю вас, молодой человек. Пирожные упакуйте с собой. Сдачи не надо. Отсюда можно аппарировать?

— Да, мадам, конечно. Момент! — паренёк протянул Мюриэль коробочку с пирожными.

— Прекрасно. Дорогая, возьми меня за локоть, вот так.

Санни и вздохнуть не успела, как в животе что-то неприятно дёрнулось, а в следующий миг она уже стояла в знакомой гостиной тётушкиного дома.

— О Мерлин, мама, с вами всё нормально? — послышался мужской голос за их спиной.

Санни поспешно оглянулась. От взгляда красивого парня ей захотелось спрятаться за тётушку, но наваждение исчезло, едва появившись.

Молодой человек, сильно кого-то напоминавший, вскочил с кресла, уронив книгу.

— Всё в порядке, Джейми, — Мюриэль ласково похлопала Санни по щеке. — Не переживай, девочка, всё прошло замечательно. Мрачный Нотт — это очень мило. Полагаю, ты всё же справилась без Круцио?

— Тётушка!

— И эта шкатулка! Кто бы мог подумать! Джейми, будь джентльменом, усади куда-нибудь кузину и прикажи подать кофе.

— Да, мама!

Глава 27

— Рабастан Альварес Лестрейндж!

— Что? — Басти вскочил с кресла при виде матери, и нервно провёл рукой по волосам. Не часто его называли полным именем. Второе имя ему дали в честь дяди, любимого сына бабули, погибшего вместе со своим отцом Леонардо Гампом во время репрессий Гриндевальда. Как и второе имя Рудольфуса, данное в честь мужа Сольвейг, второе имя Рабастана знали только родные — даже в письмах из Хогвартса его не писали. Да и дома полным именем называли крайне редко, в исключительных случаях. — Я не слышал, как ты вошла.

— Милый, ты вообще ничего не слышишь со вчерашнего дня. Только сейчас я к тебе обращаюсь уже третий раз. Скажи, что тебя так тревожит, ты сам не свой. Ничего не съел за завтраком. Пропустил вчера ужин.

— Ничего, мама, просто задумался. Прости.

— Рабастан, — Бастинда подошла совсем близко и, несмотря на слабое сопротивление, притянула сына к себе, обняв за плечи. — Сын, ты уже с меня ростом. Скоро догонишь отца. А всё такой же глупый. Неужели думаешь, я не могу понять, когда ты просто задумался, а когда — не просто.

Басти судорожно вздохнул и с силой обнял мать, уткнувшись в её волосы.

— Мне плохо, — признался он, вдыхая родной запах лаванды. — Мама, что мне делать? Что?

— Дай угадаю, — она ласково гладила его по спине, как в детстве трогала отросшие волосы на затылке, вьющиеся на концах. — Что-то было в письме? Она требует, чтобы ты поохотился на нунду в одиночку?

— Её пригласил на обед Магнус Нотт! — выпалил он на одном дыхании.

— Всего-то?

— Мама! Ты не понимаешь! — Басти вырвался из её рук и отошёл к окну, вцепившись в подоконник.

— Прекрасно понимаю, — Бастинда вздохнула, покачала головой. — Неужели лорд Прюэтт позволил дочери пойти с Ноттом без сопровождения?

— С ней тётушка, — Рабастан прислонился лбом к холодному стеклу. — Я не помню её имени, сестра её отца.

— Мюриэль Прюэтт, — кивнула мать и щёлкнула пальцами. Домовик вытянулся в струнку, едва появившись, и преданно посмотрел на хозяйку. — Это и хорошо, и плохо одновременно.

— Почему?

— Мы с ней не общаемся, к сожалению. А хорошо то, что Мюриэль Прюэтт, хоть и слывёт экстравагантной ведьмой, но в обиду свою племянницу точно не даст. Говорят, в неё безответно влюблён глава аврората. А это что-то да значит, — Бастинда улыбнулась. — Он всегда преклонялся перед сильными женщинами. Хотя я и так уверена, что Нотт себе ничего лишнего не позволит. Мирко, перо и бумагу!

— Кому ты хочешь писать? — встрепенулся Рабастан.

— Ванессе Дэшвуд, — усмехнулась Бастинда, садясь за рабочий стол сына. — Если кто и в курсе передвижений Нотта, то только она.

— Он что, с ней...

— Я тебя умоляю, сынок, что за вульгарные мысли, — мать досадливо покачав головой, взяла перо. — Она вдова его лучшего друга. Когда-то была мозговым центром в их развесёлой компании, куда входил и твой крёстный. Кроме того, у неё сейчас любовь с одним нашим общим знакомым. Недавно я с ними столкнулась в одном уютном ресторанчике, и мы мило пообщались. Отношения они скрывают, потому я не буду называть имя её кавалера, — Бастинда заклинанием свернула пергамент в трубочку и запечатала. — Мирко, отправь это письмо немедленно Ванессе Дэшвуд.

Домовик всё так же молча схватил послание и исчез.

Не было его минут пять. Рабастан взволнованно метался по комнате и искоса поглядывал на мать. Та увлечённо следила за синей звёздочкой над столом, делая вид, что не замечает взглядов сына. Он даже не пытался выяснить, что она задумала — бесполезно. Сама скажет, если задуманное получится, или не скажет вовсе, если затея провалится. Басти был заинтригован и полон неясных надежд, хотя совершенно не представлял, как можно помешать Нотту отобедать с Санни.

Домовик появился всё так же бесшумно и протянул клочок бумаги.

— Камин открыт, — прочитала Бастинда вслух. — Чудно. Мирко, принеси тёплую мантию, ту, зелёную, Оборотное зелье — два флакона! И мою сумочку с бюро.

— Мама, что ты задумала?

— Рабастан, открой свой камин. Неплохо выглядишь, но надень ещё сюртук и парадную мантию с капюшоном. Ты идёшь со мной.

— Куда хоть? — задал Басти риторический вопрос и метнулся к шкафу, забыв о манящих чарах — когда Бастинда так настроена, было лучше повиноваться молча и не ждать ответов на "глупые вопросы".

Гостиная Ванессы Дэшвуд, куда они ступили с матерью минуты три спустя, была вся в зелёных тонах. Рабастан удивлённо закрутил головой, рассматривая многочисленные кадки с зелёными деревцами, пока мать с миссис Дэшвуд о чём-то тихо переговаривались.

— Твой младший? — произнесла Ванесса громче, привлекая его внимание.

— Да, это Рабастан, — представила его Бастинда. — Ты, наверное, слышала, что его перевели на домашнее обучение. Трой, его наставник по ЗОТИ, повредил ногу, и мы хотели попросить мистера Нотта дать несколько уроков. Руди от него в восторге.

Басти с трудом удалось сохранить невозмутимый вид. Представить Магнуса Нотта своим наставником он не мог и в страшном сне. Если бы это не было частью загадочного плана матери, ему бы уже следовало испугаться.

— Но почему я?

— Миссис Дэшвуд, вы упоминали, что вы до сих пор поддерживаете с мистером Ноттом дружеские отношения. С моей же стороны обратиться к нему напрямую было бы не совсем удобно, — Бастинда заговорщически улыбнулась. — И пока не договоримся, я не хотела бы посвящать в это своего мужа.

— Насколько это срочно?

— В середине декабря Рабастан будет досрочно сдавать СОВ в министерстве, — Бастинда с гордостью посмотрела на сына.

— О, понимаю. Дорог каждый день.

Ванесса вызвала свою домовушку и велела ей срочно разыскать Магнуса Нотта.

— Скажи ему, что он нужен мне немедленно, как мужчина.

Басти отвернулся, чтобы скрыть ухмылку, делая вид, что рассматривает пейзаж над каминной полкой. И быстро шагнул в сторону, когда в камине взвилось зелёное пламя.

— Какого Мордреда? — появился из пламени Магнус Нотт собственной персоной. — О, миссис Лестрейндж! Рабастан. Могу я узнать, зачем понадобился? Леди, прошу извинить, но времени у меня нет совсем.

— Мы не знали, что вы заняты, — произнесла Бастинда, изобразив сожаление. И к ужасу Рабастана легко повторила ту же ложь, что и Ванессе. — Трой сломал ногу, не могли бы вы дать моему сыну несколько уроков по ЗОТИ? Рабастан сейчас на домашнем обучении.

Нотт смерил младшего Лестрейнджа нечитаемым взглядом и хищно ухмыльнулся:

— В понедельник, в восемь утра вас устроит?

— Это будет очень любезно с вашей стороны. Благодарю, мистер Нотт, — Бастинда была само очарование.

— Если это всё... Честь имею, леди.

— И куда ты такой нарядный? — быстро спросила Ванесса, прежде чем он шагнул обратно в камин.

Нотт даже не обернулся, но ответил достаточно громко, прежде чем скрыться в зелёном пламени:

— У меня свидание.

Рабастан скрипнул зубами, сжав кулаки. Ему явственно послышалась издёвка в голосе Нотта.

— Спасибо тебе, Ванесса, — Бастинда тоже прошла к камину. — Сама бы я постеснялась к нему обратиться, а Рабастан тем более. К сожалению, мы тоже спешим. Была очень рада повидать. Басти!

Они вышли из камина в почтовом отделении Годриковой впадины.

— Мама!

— Потом! — быстро сказала Бастинда, направляясь на выход.

Рабастан успел увидеть ненавистный силуэт в распахнутой мантии, прежде чем Нотт аппарировал. Басти невольно напрягся, сжав зубы. Шанс, что наследник главы ковена убийц не заметил слежки, был ничтожен. Мать действовала очень быстро: отойдя от камина, она стремительно подошла к месту аппарации и закрыв глаза, что-то прошептала. Палочка в её руках засветилась.

— Приют Мерлина, — улыбнулась она, открывая глаза. — Камином мы успеем быстрее. Он наверняка будет встречать их перед рестораном.

— Но мама...

— Сюда, Басти. И не делай такое лицо — даже на ковен найдётся управа. Он нас не видел, поверь.

Они завернули за угол в проход между домами, и мать протянула ему флакон, куда уже бросила чей-то волосок.

— Один глоток!

Рабастан с сомнением посмотрел на флакон, но послушно глотнул и передёрнулся.

— Надеюсь, я буду мужчиной, — проворчал он, глядя, как мать тоже глотает мерзкое зелье из другого флакона. На её лице не отразилось даже тени недовольства или отвращения.

Трансформация заняла не больше минуты. Басти удивлённо уставился на юную Аманду Стэнфилд, в которую превратилась Бастинда. Взмахом палочки она перекрасила мантию в синий цвет, заодно слегка изменив фасон. Басти дёрнулся, когда девица направила палочку на него, и его мантия из чёрной превратилась в светло-коричневую и, судя по всему, лишилась капюшона.

— Дочь Генри Стэнфилда? — всё ещё не веря своим глазам спросил Рабастан, чувствуя, что голос стал более низким.

— Твоя дочь, папочка, — озорно поправила мать певучим голосом и взяла его под руку, — кстати, сегодня суббота и вечером я устраиваю вечеринку для молодёжи.

— Отец говорил, — Рабастан откашлялся. — Мерлин, я правда Генри?

— Меня зовут Аманда, а вовсе не Мерлин, неужто забыл, папочка? Поспешим.

В ресторане "Приют Мерлина" они вышли из камина в тот момент, когда с улицы в него заходил Руквуд в компании высокой красивой леди. Сердце Рабастана пропустило удар, когда он увидел прямо за ними Нотта, ведущего Санни. Что здесь делает Август Руквуд сразу перестало его волновать.

К ним с матерью подошёл молодой парень в униформе:

— Позвольте вас проводить? Свободные столики там.

— Благодарю, — жизнерадостно ответила ему Аманда-Бастинда, — дайте нам две минуты, я только припудрю носик. Папочка, подожди здесь, я хочу сама выбрать столик!

— Хорошо, — выдавил из себя улыбку Басти, стараясь не пялиться на две пары магов, которых вели к столику на четверых. Приходилось стоять боком к ним, рискуя заработать косоглазие, -... доченька.

Жалко, что от камина было плохо слышно, о чём они говорят. Рабастан не мог оторвать взгляд от Санни, которая оглядывалась по сторонам с таким видом, словно была здесь впервые. Хотя, может быть, так оно и было. Рабастан тут же решил, что обязательно сводит её в "Ноев ковчег" в Шотландии, где было гораздо интереснее, на его взгляд, и уж точно уютней. И никаких драккловых Ноттов и дуэний на расстоянии мили там, разумеется, не будет.

— Я здесь, — сжала его руку юная красавица, и Басти с некоторым трудом вспомнил, что вообще-то это его мать. Слишком возмутил факт, что столики Санни и её тётушки разделили.

К ним тут же подлетел официант.

— Выбрали? — вежливо спросил он.

— Да, вон тот, — Аманда-Бастинда указала на столик в самом углу, больно ущипнув Рабастана, возмущённого её выбором. Хуже и придумать было нельзя. С этого углового столика, они могли видеть только камин, да и то не полностью. Зачем тогда вообще всё это затевалось? Что за изощрённая пытка — быть рядом и не видеть!

— Сядь рядом! — наверное, настоящая Аманда никогда не говорила таким приказным тоном, тем более с отцом.

Басти угрюмо занял место рядом с матерью, но вопреки ожиданиям, отсюда не был виден даже камин. Идеальный столик для влюблённой парочки — ни они никого не видят, ни их.

— И зачем тогда? ...

— Посмотри в это зеркало, — перебила его мать и поставила перед ним небольшое овальное зеркальце с ножкой.

Рабастан глянул и пропал — столик на другой стороне зала, а особенно Санни можно было разглядеть до мельчайших подробностей. То, что Нотта отражение не вместило, только порадовало. Басти просто любовался красивым платьем, высокой причёской, трепетом ресниц и блеском синих глаз.

— Одно радует, — вернул его на землю голос лже-Аманды, тоже с интересом глядящей в зеркало. — У моих сыновей хороший вкус.

— У тебя есть дети, доченька? — не удержался от шутливого вопроса Басти, старательно изобразив изумление. — И как зовут моих внуков?

Лже-Аманда рассмеялась.

— Ожил! Ну что, сам попробуешь читать по губам, или переводить?

— Читать по губам? Ма, как ты смогла это сделать?

— Папочка, я прошу называть меня полным именем.

— Мисс Аманда Стэнфилд?

— Вот так лучше! Но можно и просто по имени. Зеркало, папочка, мне подарила миссис Сольвейг Гамп. Когда-то давно оно спасло жизнь ей и её дочери. К сожалению, радиус действия очень ограничен, и настроить можно только на единственного человека. Пока мисс Прюэтт будет внутри этого ресторана, мы сможем её видеть. Я правильно выбрала объект, дорогой?

— Разумеется! Но... Можно видеть, а услышать, что говорит?

— Услышать нельзя. Поговаривают, папочка, что мама моего любимого Басти умеет в совершенстве читать по губам.

Рабастан фыркнул, покосившись на мать. И тут же встрепенулся:

— Что? Что она сейчас сказала?

Аманда-Бастинда усмехнулась:

— Она говорит, что сожалеет о смерти его друга. Изумительная тема разговора для свидания! Не правда ли, дорогой? — И когда Басти только коротко выдохнул в ответ, спросила: — Быть может, мы уже что-то закажем, папочка?

— Да, — рассеянно произнёс он. — Мне всё равно. А сейчас?

— Милый, она спрашивает, заказать ли ему то же самое. Видимо, речь идёт о десерте. Давай так, если она скажет что-то значительное, я тебе сразу сообщу.

— Я не уверен, что у нас одинаковые понятия о значительности, — фыркнул Басти. — И не только об этом. Ты не считаешь это подлым — следить за ней вот так, тайком?

— А la guerre comme а la guerre.

— Ма... Аманда, говори, пожалуйста, по-английски.

— Фи, папочка. Знать в совершенстве гоббледук и не знать французский. Как не стыдно?

— Я знаю французский не хуже. На войне, как на войне, да? Но... доченька, при чём тут война?

— В любви и на войне все средства хороши. Или ты решил сдаться?

— Ни за что!

Басти замолчал, прикипев взглядом к зеркалу. Но через несколько мгновений встрепенулся:

— Мордред! Чем он её так развеселил? А сейчас?

Лже-Аманда грустно усмехнулась, наблюдая за Санни.

— Она спрашивает, почему он решил за ней ухаживать. И уверяет, что не верит в его способность влюбиться.

— А теперь? Она назвала моё имя?

— Да, Басти. Она говорит, что ты тут ни при чём. А теперь, мне кажется, он как-то нелепо сделал ей предложение.

— Она плачет? Она согласилась? Моргана и все её твари!

— Нет, она не давала согласия. Остынь! И подожди! Помолчи немного. Слушай. Брак без любви — тоска смертная, — быстро заговорила Аманда-Бастинда. — Разве вам не хочется, чтобы... супруга... любила вас... была вашим другом? Вы пугаете меня... Тут она его слегка похвалила. Умница! А теперь говорит, что не сможет возразить отцу, если ей велят выйти за него замуж. Не сможет жить с нелюбимым, который... которому нужна лишь постель.

— Она не могла так сказать!

— Не мешай, какая разница. Смысл тот же. А вот теперь так и сказала. Ну вот, замолчала уже. И я её понимаю — девочка выложилась.

— Ма!

— Она сказала, что хочет быть любимой и нужной всегда, а не только в постели и на хозяйстве. А теперь расстроилась, думаю, ты понял.

— Куда она идёт?

— А теперь, папочка, прояви скромность и закрой глаза!

— Почему? А-а, понял! — Басти закрыл лицо ладонями, пряча смущение. И глухо признался: — Я просто не выдержу и пойду к ней!

— Выдержишь! — жёстко возразила лже-Аманда. — Ты не станешь всё портить! Она пошла туда поплакать. Но всё равно не смотри. Сомневаюсь, что она хотела, чтобы кто-то видел ее такой, тем более ты.

Рабастан горестно вздохнул, но послушался. Плачущая Санни разрывала ему сердце.

— Сволочь он!

— Да брось, он не виноват, что девчонка такая романтичная дурочка.

— Мама!

— А что мама? И я не говорю, что это плохо. Я уже люблю эту глупышку. Если у вас что-то получится, это будет очень забавно — за вами наблюдать. Для тебя, пожалуй, лучший выбор. Ну всё, она умница, уже улыбается.

Басти осторожно убрал от лица ладони. Грустная улыбка Санни вызвала затопляющую всё волну нежности.

— Ну почему твой артефакт не даёт слышать?

— Мы маги, папочка, — хмыкнула лже-Аманда, — но мы не боги! Ну вот, они будут есть. Как видишь, у неё то же самое, что я заказала для тебя. Так что приятного аппетита, и, если оставишь на тарелке хоть кусочек, я не переведу тебе больше ни слова.

Басти возмущённо вздохнул и придвинул к себе тарелку. Поглядывая на то, как ест Санни, он и не заметил, как справился со своей порцией.

Все остальное время Басти просто не отрывал взгляд от Санни, говорила ли она, слушала ли мерзавца Нотта. И тихие реплики матери, переводившей практически синхронно, уже настолько совпали с образом, отражённым в зеркале, что ему казалось, что он правда слышит, что говорит Санни. К сожалению, было непонятно, что ей говорит бездушный боевик. Почему у неё становится такое серьёзное лицо? Почему смотрит на Магнуса, растерзай его мантикора, почти с восхищением? Один этот его подарок чего стоил! И что он мог такого подарить, что это за дощечка такая?

Слова девушки о том, что она любит, заставили Басти растаять от умиления.

— Как трогательно, — оценила мать. — Запомнил, папочка? Эта девочка любит круглые шары из камня! Уверена, это идёт из детства, судя по мечтательно-серьёзному взгляду. О как! Басти, она совсем не хочет замуж. Девочка мечтает учиться и путешествовать. И, заметь, свою мастерскую, что-то творить. Чары? Интересно. А теперь она оскорбила Нотта. Сказала, что не решила, нужен ли он ей. Бокал, думаю, уронила нарочно. Условный сигнал? Отказалась танцевать. Всё, Рабастан. Финита ля комедия. Они уходят и нам тоже пора. Тем более и Оборотное уже заканчивает своё действие.

— Мерлин, — Басти вскочил и взъерошил волосы. — Я люблю её, мама!

— Лохматый Генри Стэнфилд, признающийся в любви — это шокирующее зрелище! — хихикнула лже-Аманда и подтолкнула его к выходу из уютной ниши. — К камину, папочка.

* * *

Август Руквуд хладнокровно оплатил десять бутылок огневиски, заставив владельца "Дырявого Котла" удивлённо вздёрнуть брови, бестрепетно уменьшил их, рассовав по карманам дорогой мантии и аппарировал в свой дом. В маленькой спальне он торжественно расставил батарею бутылок на подоконнике, увеличил обратно, полюбовался ими, и очень методично и аккуратно снял с себя парадную мантию и костюм. Хорошую одежду следовало беречь. Перо и бумага нашлись не сразу, но Август не спешил. Письмо в Отдел Тайн следовало продумать очень тщательно и на трезвую голову. Не быть слишком восторженным, и не показаться неблагодарным или невежливым.

После того, как испортил три дорогих листа, Руквуд опомнился и взял черновик. На обратной стороне более дешёвого пергамента были какие-то не слишком ценные чертежи. Исчеркав и этот лист вдоль и поперёк, он наконец удовлетворился написанным в самом уголке черновика и взял последний лист дорогого пергамента. И пусть ответ получился суховатым, но больше у него не осталось ни желания, ни нервов, чтобы строить дурацкие фразы, переставлять слова или сочинять витиеватые слова благодарности.

"Главе ОТ.

Уважаемый сэр! Прошу Вас извинить меня за долгие раздумья. Это важный шаг для меня, возможно — самый важный в моей жизни, и я не мог не продумать все плюсы и минусы, прежде чем ответить на Ваше щедрое предложение. Если оно ещё в силе, спешу сообщить, что готов принять его со всей ответственностью и надеждой на плодотворное сотрудничество.

С уважением и большой благодарностью за оказанную честь, Август М. Руквуд, Хогсмид, 18 ноября 1967 года"

На почту ходить нужды не было. Для ответа был приложен специальный конверт, видимо, для того, чтобы поразить воображение будущего сотрудника тайной разработкой. Достаточно было вложить в этот конверт сложенный вдвое пергамент, как он просто испарился. Конверт же остался целым, и Руквуд убрал его обратно, туда, где и хранил всё это время — в потрёпанную книгу по бытовой магии, которую приобрёл сразу, как переехал жить в этот домик. По всей видимости, тайная разработка могла ещё пригодиться. Оставалось ждать ответ из Отдела Тайн, да вспоминать сегодняшний обед с Мюриэль.

Собственно, вспоминать не очень-то хотелось, произвести впечатление у него не получилось, зато сам впечатлился настолько, что хоть волком вой.

Племянница Мюриэль ему даже понравилась, пусть и не сразу. Симпатичная девушка с хорошей такой улыбкой. А вот когда увидел её кавалера, так и вовсе посочувствовал бедняжке. Мордредов Нотт казался зубастым драконом рядом с этой девочкой. А больше всего бесил оценивающе-одобрительный взгляд Мюриэль, которым она окинула опасного боевика. Нотт в ответ лишь оскалился, но от этого легче не стало.

— Ты их знаешь? — спросила Мюриэль, едва они заняли столик. Руквуд так был благодарен сволочному Нотту за раздельные столики, что не сразу сообразил о чём речь, пока ему не пояснили: — Тот мужчина возле камина. И девушка.

К сожалению, он увидел лишь профиль интересующего мадам Прюэтт мужчины, а девушку и вовсе со спины, но что-то знакомое в них было.

— Нет, не знаком, — ответил он с сожалением. — Кажется, это кто-то из вассалов Лестрейнджей.

Мюриэль одарила его обворожительной улыбкой, и Август сразу выкинул из головы посетителей ресторана, которых возле камина уже не было — то ли ушли, то ли заняли укромный столик, который отсюда было не видно.

Руквуд с трудом мог вспомнить сейчас, что они ели, потому что Мюриэль, едва заказав что-то на свой вкус, просто накрыла его руку своей.

— Август, — сказала она вдруг так спокойно и проникновенно, что у Руквуда перехватило дыхание. — Мне следует извиниться перед вами. Вам стоит немедленно прекратить строить какие-либо планы на мой счёт. Поверьте, меньше всего мне хотелось бы вас обидеть, или ещё того хуже, быть причиной разбитого сердца. Вы мне нравитесь, но я никогда не заводила себе любовников среди юных авроров и нарушать свои принципы даже ради вас не просто не хочу, а считаю преступлением. Послушайте совета, выбросьте все романтические бредни из своей умной головы, и займитесь своей карьерой. Что-то мне подсказывает, что вы далеко пойдёте, если захотите. И да, разумеется, мы можем остаться друзьями.

Лишь жёсткое воспитание позволило Руквуду сохранить лицо, ничем не показав, в какую пропасть его столкнули так непринуждённо и доброжелательно сказанные слова. Он что-то ел, односложно отвечал, возможно, невпопад, однако Мюриэль ни разу его не упрекнула. Смотрела с сочувствием, и была больше увлечена происходящим за соседним столиком. Заплатить за обед не позволила, твёрдо напомнив, что сама его пригласила. А при прощании, довольно поспешном, надо сказать, сама поцеловала его в щёку и велела не заниматься глупостями.

Что бы это ни значило, Руквуд решил не умываться месяц, а клеймо "юного аврора" как можно быстрее сменить на статус молодого сотрудника Отдела Тайн.

Август взял с подоконника первую бутылку, покрутил в руках, недобрым словом помянув мисс Огден, дочь того самого изготовителя.

— Друзьями?

Поставив на стол бутылку и приманив бокал, юный аврор застыл, как изваяние, невидяще смотря куда-то в пространство.

— Друзьями, — тихо повторил Руквуд, словно пробуя это слово на вкус. Результат ему явно не понравился — парень скривился, будто съел целый лимон сразу.

Такие женщины встречаются раз в жизни. Это не те легкомысленные особы, с которыми пять минут разговора кажутся вечностью — это ЖЕНЩИНА.

— Друзьями... Да хрен вам! — зло прошипел аврор. — Не отступлюсь.

Август с удивлением уставился на бутылку Огденского перед собой, взял её в руки и зачем-то поднял повыше, рассматривая золотистую жидкость на просвет. Сжал зубы, пережидая желание разбить о стену мордредово пойло. Вздохнул глубоко и вернул бутылку на подоконник. До лучших времён.

* * *

Элси, старая домовушка, помнящая ещё детство его отца, хорошо поработала. Антуан обошёл весь дом, поражаясь появившемуся всюду уюту, пока Северус завтракал на кухне. Оставаться в обожаемом доселе Хогвартсе любую лишнюю минуту мальчик отказался наотрез.

В подвальной лаборатории всё было начищено до блеска, скромный инвентарь Эйлин был аккуратно сложен в углу, теряясь на фоне многочисленных котлов и другой атрибутики, присущей алхимическому царству. Умница Элси удалила пыль и паутину, наладила освещение, и судя по всему, разобралась даже со встроенной под потолком вытяжкой. Длинные столы, сложенные по размеру и материалам котлы, развешанные над рабочей поверхностью разнообразные мешалки, ножи и другие инструменты — всё казалось почти новым, хотя некоторым изделиям точно было за сотню лет. Конечно, Антуан хотел, чтобы Эйлин сама тут порядок навела, освоилась, почувствовала себя здесь хозяйкой, но так даже лучше. Помещение большое — она может по-своему потом всё расставить. Да и её нехитрое богатство Элси не трогала, было бы что трогать.

Робертс медленно выдохнул, сжимая и разжимая кулаки и мрачно глядя на три небольших котелка, самых дешёвых, надо полагать. Ингредиентов так мало, что казалось, уместятся в его руках. А на застеклённых полках подвала, даже с учётом того, что Элси избавилась от всего испорченного и просроченного, множество ячеек с чарами стазиса были заполнены всякой гадостью, что используют зельевары. И не все они были растительного происхождения. При взгляде на некоторые склянки с желеобразным содержимым, Робертса передёргивало, хотя не сказать, чтобы он был брезгливым, но зельеварение искренне недолюбливал. Зелья он предпочитал покупать уже в готовом виде и не задумываться, что входит в их состав.

— Шикарная лаборатория, — раздался голос позади него, заставив резко развернуться. — Не дёргайся, Ант, Элси меня впустила. Мальчишка меня не видел, потом сам представишь сына и его мать.

Ричард Лестрейндж прошёлся вдоль полок под немигающим взглядом профессора, внимательно рассматривая всё вокруг. Что-то трогал, что-то пристально разглядывал, некоторые травы, открыв дверцы нюхал, прикрыв глаза, котлы разве что на зуб не пробовал, словно хорошо разбирался в Зельеварении. Хотя, он мог. Антуан понимал, что не знает и половины талантов своего патрона.

— Бедновато, но на первое время сойдёт, — вынес вердикт Лестрейндж, усаживаясь на единственный высокий стул возле рабочего стола. — Так говоришь, мать мальчишки хороший зельевар?

Антуан сглотнул. Прося патрона о встрече, он ничего не говорил о цели разговора. И тем более ничего не рассказывал про Эйлин или Северуса. Оставалось в который раз признать, что шпионы Лестрейнджей не зря свой хлеб едят.

— Очень хороший, — ответил он. — Мастер Зельеварения. Она из Принцев.

— А, отравители, — хохотнул Ричард, но тут же стал серьёзен. — У меня к ней будет предложение. Рабастану нужен учитель по зельям. Но это не главное. Мы тратим непозволительно много средств на закупку зелий для всех наших. И притом не всегда уверены в качестве. Наш целитель неоднократно жаловался. Да что я рассказываю, сам всё знаешь. Если твоя Принц возьмёт на себя закупку ингредиентов и варку зелий, Бастинда точно не оставит без поддержки. Да, что там, я сам хотел бы этого. Готов даже отдать твоему Мастеру тот пустующий домик за рекой. Там подвал поскромнее, но вдруг ты не сможешь её уговорить жить с тобой...

— Нет, — резко перебил его Робертс. — Прошу вас, сэр. Не надо другого дома.

— Нет так нет, — усмехнулся Ричард, рассматривая его с интересом. — Послушай условия. Ставка для начала будет пятьдесят галеонов в неделю, за редкие индивидуальные зелья оплата, разумеется, отдельно, за обучение сына — триста галеонов сразу. Для его подготовки к СОВ осталось всего две недели, интенсивность занятий и количество часов пусть Мастер определит сама. Что-то не нравится? Любые условия можно обговорить. Или не согласен в принципе?

— Сэр, предложение более чем щедрое, но она...

— Да расслабься, я даже не собираюсь в это лезть. Пусть Бастинда сама всё объясняет и договаривается. Собственно, она меня и проинструктировала с цифрами и прочим. Её мечта, знаешь ли, заполучить собственного зельевара. Но все эти гильдии, ты же знаешь... А ей нужен лучший. А тут Принц, да ещё и Мастер! Антуан, даже если ты будешь ей не нужен, Бастинда её не отпустит, уж прости.

— Понимаю, сэр, — Робертс почтительно кивнул. О настойчивости Бастинды Лестрейндж он знал не понаслышке. — Сам хотел предложить что-то такое, но даже не рассчитывал, что...

— Вот и замечательно. Бастинде не терпится с ней познакомиться, но она готова подождать до завтра. Но не дольше. Хорошо бы, ты привёл её, скажем, на завтрак, и её, и мальчишку.

— Да, сэр! — Робертс понимал, что это не просьба, а приказ. Оставалось надеяться, что Эйлин к тому времени удастся уговорить.

Лестрейндж хмыкнул, встал из-за стола и прошёл к огороженному уголку отдыха. Здесь был небольшой письменный стол, полки с книгами и маленький угловой диван, заваленный подушками — он так и манил прилечь. Элси просто умница, продумала всё.

— Мило, — оценил Ричард. — Не боишься, что она решит здесь жить? Я пошутил.

Антуан слабо улыбнулся и тут же спохватился:

— Сэр, могу я вас попросить уделить мне время по другому вопросу?

Лестрейндж развернулся к нему, холодно оглядев с головы до ног. Всё добродушие исчезло, как и не было.

— Попросить можешь, — ровно отозвался он. — Но не советую затрагивать тему обучения Рабастана.

— Хотя бы выслушайте, — сделал он ещё попытку, но был остановлен взмахом руки.

— Когда-нибудь ты меня поймёшь. Ведь теперь у тебя тоже есть сын, — Ричард вздохнул и усмехнулся: — Скажи, а Звездочёт знает, что у него есть внук? Ладно, не моё дело, можешь не отвечать.

Антуан молча смотрел, как Ричард, небрежно кивнув, покидает подвал. И только тогда позволил себе выдохнуть. С Рабастаном было предсказуемо — лорд ещё не остыл. А вот щедрым предложением для Эйлин патрон его приятно удивил. Хотя, похоже, тут надо благодарить леди Бастинду. Вот кто всегда в курсе всех перемен в жизни вассалов.

Робертс поднялся наверх и заглянул в спальню Эйлин на втором этаже, которую оставил напоследок.

Элси и здесь постаралась, полностью оправдав его надежды. Всё в зелёных тонах разных оттенков с вкраплениями бежевого и жёлтого. Кровать с пологом достаточно широкая для... Для всего. Серый ковёр с высоким ворсом застилал весь пол. Шкафы, столы, тумбы — всё было расставлено так, что смотрелось на своём месте. Комната казалась жилой из-за жарко пылающего камина и очень уютной, несмотря на два окна с широкими подоконниками. Справа дверь вела в ванную, а слева — в его комнату. Не то, чтобы Антуан на что-то рассчитывал в ближайшее время, но, безусловно надеялся, что когда-нибудь это станет актуальным. А может и прямо завтра, если чудо случится, и Эйлин ответит согласием.

Комната Северуса была напротив, через коридор. На равном отдалении от родительских спален.

Сына он там и нашёл. Мальчишка пока не заметил отца, с азартом заглядывал во все углы, залезал под высокую кровать, где Элси устроила что-то вроде палатки, карабкался на саму кровать по приставной лесенке, чтобы тут же съехать с неё по гладкой узкой горке.

Интересно стало, под каким предлогом Элси забрала из башни отца его старую детскую кровать. Там её конструкция была оправдана, и мелкий Антуан долго не соглашался сменить это птичье гнездо на нормальную взрослую кровать. Хотя и в этой комнате детская кровать смотрелась отлично. Мог бы и сам подумать о чём-то подобном. Но Элси умница, прутья спинки были отремонтированы, а блестящая узкая горка в виде желоба сияла отполированными боками светлого дерева. Даже большая подушка для приземления была та же самая, с теми же заплатками.

В комнате сына, так же, как и в спальне Эйлин, ковёр застилал весь пол, и горел камин, забранный решёткой. Но мебели было гораздо меньше. Собственно, кроме кровати, была лишь подкроватная палатка, один шкаф для одежды и низкий столик у окна, перед которым полагалось сидеть на полу, на специальных подушках.

Антуан решил, что почитать Северус может и в библиотеке, заниматься там же, или в его кабинете, потому не стоило загромождать не такую уж большую спальню ещё и книжным шкафом. А вот кресло сюда он купит обязательно. И какую-нибудь коробку для игрушек, которых пока нет, но будут же.

Сын наконец его заметил и тут же состроил скучающую мину. Это было не так просто сделать на середине спуска с кроватной горки, и Робертс сам с трудом удержал улыбку. С подушки, на которую приземлился, Северус поднялся как бы нехотя и спросил, глядя куда-то в окно:

— Это всё моё?

— Да, это твоя комната, и ты можешь всё здесь менять, если захочешь, конечно. Нравится?

Мальчишка пожал плечом и впился в него серьёзным взглядом черных глаз:

— А мама? А мамина комната где?

— Пойдём, посмотришь. Тут рядом.

Комнату матери Северус оглядел молча, с порога и, судя по мордочке, остался вполне доволен.

— А твоя?

— Хочешь посмотреть?

— Нет, — отказался ребёнок, уставившись на него с подозрением. — Где она?

— Следующая по коридору, — махнул рукой Антуан, решив не уточнять, что дверь, скрытая гобеленом, соединяет родительские спальни.

— А когда мы поедем за мамой?

— Собственно об этом я и хотел с тобой поговорить, сынок, — мягко произнёс Робертс. — Возможно, будет лучше, если ты подождёшь её здесь. Сможешь поиграть в своей комнате, или погулять рядом с домом.

— Нет! Я хочу с тобой! — и он сам уцепился за руку отца, словно боялся, что Антуан немедленно аппарирует.

— Ну, хорошо, — Робертс кивнул, крепче сжимая маленькую ладошку.

В Мунго они сразу направились в кабинет Сметвика, где битых полчаса ещё пришлось ждать. Гиппократ ввалился шумным смерчем и весело пророкотал приветствие.

— Раненько вы. Выписка у нас после обеда. Шкет, пойди-ка сюда. Дядя Иппи должен тебя осмотреть.

Северус, сидевший нахохлившись в углу дивана, недоверчиво глянул на целителя, но послушно встал и подошёл. И даже без возражений открывал рот, задерживал дыхание, поднимал руки и закрывал глаза. Только ощупывать себя не сразу позволил.

— Боится прикосновений, — деловито прокомментировал Сметвик. — Свитер снимешь для осмотра?

— Ничего я не боюсь! — возмутился Северус и торопливо стянул с себя свитер вместе с майкой. На этом смелость его закончилась, и он сразу ссутулил плечи.

Антуан как-то особенно чётко осознал, насколько худенький у него ребёнок. Ручки-палочки, ключицы и рёбра выпирают. Все позвонки на спине можно пересчитать, не прикасаясь. В груди защемило от нежности.

— Можешь одеться, — сказал целитель, опуская палочку. — Здоров, шкет! Гораздо лучше стал выглядеть — это всего-то за неделю. Но зелья придётся попить ещё пару недель. А вот это прямо сейчас.

— Оно горькое и противное, — скривился ребёнок, сглатывая и возвращая пустой флакон целителю. И сразу поспешно натянул на себя майку и свитер.

Антуан с трудом удержался от желания поправить на нём одежду. С прибытием в Мунго сын опять стал колючим.

— Мороженым заедай или шоколадом, — разрешил Сметвик, хохотнув, и потрепал его по голове. — Ну что, господа? Ещё минут двадцать и сможете увидеть Эйлин. Она сейчас принимает душ после последнего сеанса массажа. Вы можете подождать здесь или подняться в столовую. Рекомендую бутерброды с осетриной.

— А мороженое там есть? — спросил мелкий.

— Есть, аж два сорта. Одежду для леди принесли?

Робертс поспешно отдал целителю свёрток, который всучила ему Элси перед их уходом из дома. Он даже не посмотрел, что внутри, доверив домовушке список, присланный Сметвиком накануне. Элси неплохо разбиралась в одежде, и заверила, что купила всё новое на Косой Аллее у мадам Малкин.

Сметвик кивнул, сунул свёрток подмышку и проводил их в коридор, указав направление к лестнице, ведущей в столовую.

Неизбалованный ребёнок оба сорта мороженого пробовал как нектар. Антуан, сидя напротив него, цедил вторую чашку кофе. Есть он не мог со вчерашнего дня — своеобразная реакция на стресс. Казалось, что время тянется бесконечно долго.

— Мистер Робертс, — услышал он знакомый голос и поспешно поднялся. Лорд Прюэтт с улыбкой пожал ему руку и без приглашения сел за их столик. — Здорово, пацан. Не много ли мороженого для тебя одного?

Северус фыркнул и притянул толстостенные вазочки поближе к себе.

— Нормально, — буркнул он. — Это моё!

— Не бойся, не отниму, — хохотнул Джейсон Прюэтт и заказал себе тех самых бутербродов с осетриной. Целую тарелку. — Угощайтесь. Я не такой жадный, как мистер Снейп. Антуан, столько кофе на голодный желудок пить вредно.

— Я не жадный, — насупился Северус. — Мне зелья заедать нужно!

— Вот оно как, — Джейсон Прюэтт серьёзно кивнул. — Тогда конечно.

Антуан вздохнул и взял тонкий бутерброд — обижать родича не хотелось. Но вкуса всё равно не ощутил.

— Вы по делу, или?..

— Жену забираю. Целитель сказал, что ещё полчаса. И вам передать велел, чтобы не торопились.

— Жену? — Антуан постарался скрыть досаду. Ждать он умел всегда, но сегодня ожидание казалось пыткой. Эту неделю Робертс провёл как в тумане, преподавая по инерции. И может, потому не смог наладить нормальных отношений с сыном. Тот по-прежнему шарахался от него, стоило проявить ласку, кривился от любых приказов и норовил удрать при первой возможности, облазив, вероятно, весь Хогвартс.

— Лёгкое недомогание, — пожал плечом Прюэтт, с завидным аппетитом уничтожая бутерброды. — Леди, как я понял, успели подружиться. Они находились в одной палате. Я вас познакомлю.

— Почту за честь, — кивнул Робертс.

Светская беседа ни о чём, которую ловко вёл Прюэтт, даже немного увлекла. Тема упадка образования всегда была актуальна для Антуана. И он вздрогнул, когда Джейсон решительно произнёс:

— Пора, господа.

Северус сразу вскочил, готовясь бежать, и даже не сопротивлялся, когда Антуан крепко взял его за руку. Сердце в груди профессора стучало, как набат. Трусливая мыслишка, что он мог бы подождать ещё полчаса, была задвинута куда-то вглубь сознания. В горле пересохло, и Антуан порадовался компании Прюэтта, хотя до этого Антуана немного злило, что они не смогут увидеть Эйлин только вдвоём.

* * *

— Так ты же уже всё решила, — говорила Летиция Прюэтт, прихорашиваясь перед большим зеркалом. — Вот и озвучь. Как говорит моя золовка, мужчины гораздо проще устроены. Глупо ждать, пока сами догадаются. И если что-то хочешь от них, нужно просто сказать.

Эйлин, стоя рядом, недоверчиво разглядывала себя в новенькой тёмно-зелёной мантии, с трудом сдерживая довольную улыбку. Самой не верилось, что за неделю она смогла так измениться. И пусть на округлившиеся щёки наползал яркий румянец, стоило вспомнить о массаже, он явно принёс результаты. Казалось, и в юности она не ощущала себя такой здоровой и сильной. И всё это благодаря ЕМУ. Она не обольщалась, никто не помог бы ей ради прекрасных глаз. Просто так. Да и глаза ещё несколько дней назад трудно было назвать красивыми. Это сейчас в них появился блеск, который заприметила даже Летиция.

— Решила, — согласилась обновлённая Эйлин. И длинно неровно выдохнула, пытаясь справиться с волнением. — Только я не уверена, что он не передумал за эти дни.

— Увидит тебя и согласится на всё, — засмеялась Летиция и дёрнула её за выбившийся из причёски локон. — Поклянись, что не скажешь моему мужу про массажиста.

— Не скажу, — усмехнулась Эйлин. — Ну что он, зверь что ли? Это же для пользы.

— Меньше знает, крепче спит, поверь мне. Или проверь на своём Антуане — признайся, как тебе делали массаж и посмотри, что скажет.

— Мы пока не в таких отношениях, — поморщилась Эйлин. — Тебе не кажется, что эта причёска слишком...

— Отличная причёска, — возмутилась Летиция. — Я очень старалась. И шея открыта, а она у тебя очень красивая, и эти локоны здорово обрамляют лицо. Кто-то хотел свести с ума некоего профессора ЗОТИ, если мне не изменяет память.

— Это было вчера, — закусила губу Эйлин. — Сегодня я уже не так уверена. Ой!

Они обе обернулись на стук в дверь и поспешили отойти от зеркала. Эйлин присела на кровать, а Летиция быстро пошла к двери и распахнула её, чтобы тут же оказаться в объятиях своего мужа.

Мимо них прошмыгнул Северус и с разбегу запрыгнул на кровать, обняв маму за шею тонкими руками и целуя в щёку липкими губами.

— Сев, — Эйлин прижала его к себе. — Ты как, милый?

— Мам, я так скучал! У меня всё хорошо! Я в Хогвартсе жил! Там так классно. Я везде-везде был! А знаешь, какая у меня комната?! Я тебе покажу. Ты даже можешь скатиться с моей кровати, там такая горочка. И кровать высоко, она как гнездо птицы! Ма-а-ам! Ты плачешь? Ты ещё болеешь?

Эйлин помотала головой, улыбаясь сыну сквозь не вовремя набежавшие слёзы.

— Всё хорошо, милый! Мама теперь совсем здорова. Просто я за тебя очень рада.

Она засмеялась, когда Северус стал старательно вытирать слёзы с её щёк. Пальцы у него тоже оказались липкими.

— Ты что, конфеты ел?

— Не-а, мороженое. Папа... Профессор мне купил, там, в столовке.

— Вот возьми платок. И сходи в ванную, вымой руки.

— Эй, шкет, — в палату вдвинулся целитель Сметвик, — пойдём лучше со мной, твоей маме нужно поговорить с профессором.

Эйлин зачем-то вскочила, как только Северус неохотно сполз на пол, потом снова села и старательно расправила складки мантии на коленях.

Как только сын с целителем вышли, в палату зашёл Робертс и плотно закрыл за собой дверь.

Эйлин даже показалось, что он наложил на дверь заглушающие и запирающие чары. Но что можно увидеть краем глаза?

Расстояние между ними Робертс преодолел в несколько шагов и, оглядевшись, приманил единственный стул, садясь так, что его колени почти касались её мантии. И только после этого произнёс:

— Здравствуй, Эйлин.

Напряжённая до предела, она осмелилась поднять на него глаза и выпалила, чтобы не передумать:

— Я на всё согласна, Антуан, но с браком лучше подождать до Рождества. И я не могу просто так жить в твоём доме. Мне надо работать. Я много чего умею и теперь я совершенно здорова.

Она выдохнула и уставилась в красивое лицо профессора, который, похоже, лишился дара речи. Этот горящий взгляд она помнила очень хорошо, и то, что обычно за ним следовало — тоже.

— Антуан!

— Я не согласен, — он отвёл взгляд, заставив Эйлин испуганно замереть.

Она знала, знала же, что стоит сначала его выслушать!

— Подожди, — быстро заговорила Эйлин, схватив его за руку и не замечая этого. — Я должна сказать, что очень тебе благодарна за всё, что ты для нас сделал. И хочу извиниться, что тогда... Мистер Нотт рассказал мне, что это он... И я... Если ты передумал, я пойму, потому что...

— Эйлин, — перебил он.

— Что? Я, правда, не знаю! Ведь прошла неделя, ты, наверное, ...

Он просто притянул её к себе и заставил замолчать, целуя в губы. Но почти сразу отстранился. А Эйлин часто дышала, ощущая, как мурашки захватили всё тело — совсем как раньше от его поцелуев.

— Ну вот, — удовлетворённо улыбнулся Антуан, насмешливо глядя в её глаза. — Ты всегда надолго замолкала от поцелуя. И пока ты приходишь в себя, я наконец могу сказать. Понимаешь, любовь моя, времени ждать у нас нет. Целитель дал чётко понять, чтобы твоё лечение не пропало даром, тебя надо срочно ввести в мой род.

— Именно в твой? — смогла выдавить она, ещё не совсем понимая, куда клонит Робертс.

— Ни в какой другой я не позволю, — спокойно пояснил он. — А в мой род ввести могу только лишь раз. И уж точно не в качестве сестры или дочери. Так что заключить брак придётся завтра.

— Придётся?

— Я прошу тебя, — он всё же опустился перед ней на колени, не выпуская её руки. — Пожалуйста, Эйлин! Позволь мне сделать тебя счастливой!

Боль, явственно прозвучавшая в его голосе, заставила её забыть и о гордости, и об обидах. Эйлин кивнула.

— Ладно.

— Ты согласна стать моей женой? — зачем-то уточнил он. — Завтра?

Пришлось кивнуть ещё раз, а потом с удивлением понимать, что она уже лежит на кровати, придавленная сверху немалой тяжестью, а её лицо торопливо целуют, и руки Антуана уже нетерпеливо оглаживают со всех сторон, заставляя подавлять стон и не слишком выгибаться в ответ.

Стук в дверь был достаточно громким. Антуан моментально вскочил, усадил её на кровати, быстро и ловко поправив на ней одежду. И лишь после этого взмахнул палочкой, открывая дверь.

На пороге стоял Сметвик.

— Я очень извиняюсь, родич, — хмыкнул целитель, — но у нас привезли сложную пациентку. И если вы уже всё собрали...

— Благодарю, — Антуан поднялся со стула и взял Эйлин за руку, увлекая за собой. — Домой, милая?

Эйлин ощутила, как краснеет под его взглядом и опять смогла только кивнуть. Похоже, предлагать закрепить брак чуть позже, хотя бы через пару недель после заключения, было глупо с её стороны.

Северус топтался перед палатой. Он сразу схватил Эйлин за руку, сердито глянув на отца. А Сметвик предложил воспользоваться его камином.

— Рекомендации я вам дал, не забывайте пить зелья. Могу порекомендовать хорошую аптеку.

— Я сама сварю, — поспешила заверить Эйлин, и испуганно посмотрела на Антуана. Ведь её дом сгорел вместе с лабораторией.

Будущий муж ободряюще сжал её руку:

— Конечно сама. Лаборатория уже готова и, если каких-то ингредиентов не хватит, купим. Моё почтение, целитель. Северус, мне придётся взять тебя на руки.

Оказавшись в доме Антуана, Северус сразу вырвался из рук.

— Мам, пойдём, покажу тебе свою комнату! — мальчишка нетерпеливо притоптывал ногой, глядя, как Эйлин с удивлением оглядывается в большой гостиной.

— Потом, — пришлось подпустить в голос строгости, — Северус, маме надо отдохнуть, иди погуляй.

— Нет-нет, всё нормально. Я посмотрю, — запротестовала Эйлин, высвобождаясь из рук Робертса.

Она позволила ребёнку тянуть её по коридору и ахнула, зайдя в его комнату.

— Это всё моё! — звонко объявил малыш. И сник под взглядом вошедшего следом отца. — Тебе надо отдохнуть, мам. Твоя комната там.

Своя спальня ей понравилась ещё больше. Сразу захотелось расслабиться, и Робертс совершенно правильно всё понял.

— Эйлин, располагайся. Одежда есть в шкафу. Чего не хватает, купим вечером или завтра. Это Элси, если что-то будет нужно — просто позови, — появившаяся домовушка поклонилась и тут же исчезла. — Северус, идём! Дорогая, поговорим после ужина.

Оставшись одна, Эйлин скинула мантию на стул, сбросила туфли и с блаженством упала на широкую кровать, раскинув руки. Казалось, такой мягкой и удобной у неё не было никогда. Жизнь вообще подарила ей сразу столько подарков, что не захлебнуться бы. Ну разве так бывает, чтобы сразу всё стало хорошо? Немного беспокоило предстоящее заключение брака, но она была даже рада, что всё сразу закончится. И в этом доме она станет не приживалкой, а полноправной хозяйкой. Даже не видя ещё лаборатории, она уже была в неё влюблена. А эта кровать у сына! Только за неё она готова была выйти за Антуана немедленно.

Наверное, из-за пережитых волнений она так крепко заснула. Когда что-то разбудило Эйлин, она испуганно открыла глаза, пытаясь разглядеть, где находится. Но сразу вспомнив, расслабленно потянулась. За окнами уже стемнело, комната находилась в полумраке. Но это не пугало — весело потрескивающий камин давал достаточно света. Срочно захотелось исследовать всё, но начать с ванной. Дверь она угадала, ванная понравилась, тут было всё необходимое, включая стопку полотенец и белоснежный халат. Радостно вздохнув, она приняла душ, после чего вернулась в комнату изучить одежду в шкафу.

Кто бы ни выбирал для неё наряды, три платья ей понравились, а главное, пришлись впору. Бельё немножко смутило, такого нарядного она не носила, но примерила с удовольствием. Сложнее всего пришлось с причёской, но решила не выпендриваться и заплести косу.

Не решившись тревожить домовушку, Эйлин вышла в коридор, где гостиная она запомнила. В доме царила тишина. В гостиной тоже никого не было. Какие-то звуки доносились с первого этажа. Лестница сразу нашлась.

И когда она уже почти спустилась, то услышала отчаянный крик своего сына:

— Я тебя ненавижу!

И холодный ответ Антуана:

— Немедленно замолчи!

Эйлин охнула и осела на нижнюю ступеньку. Казалась, весь мир покачнулся под ногами, готовясь рухнуть.

* * *

Санни растерянно оглядывала "свою" комнату в доме Мюриэль. Вот кровать и это цветочное покрывало, в которое так приятно закутаться прохладным вечером на террасе, где тётушка устраивает поздний чай под интересные беседы. Лакки с Кручоком умеют разводить перед террасой нормальный костёр, совсем чуточку магический. И так здорово следить за взлетающими вверх искрами от костра, слушать забавные, а порой страшные рассказы Мюриэль, старого эльфа Петри или Джейми...

Джейми! Санни встряхнула головой и стремительно оглянулась на дверь, где всё ещё маячил её кузен. Она и не предполагала, что Джейми окажется таким приятным парнем. Пусть и очень странным. А кто рядом с Мюриэль может оставаться нормальным? Когда у неё даже эльфы больше похожи на приятелей, чем на слуг.

— Джейми, — Санни устало улыбнулась двоюродному брату. — Я только немного освежусь и сразу спущусь к вам. Со мной правда уже всё в порядке.

— Знаешь, в таких случаях нужно просто поесть любимых сладостей, — вкрадчиво сказал Джейми. — Вот у тебя, какое лакомство самое любимое? Я попрошу Кручока сделать.

Вот опять. Парень словно её проверяет, но с такой подкупающей улыбкой!

Санни фыркнула:

— Кручок и так знает все мои слабости, — сказала она наугад. Даже перед Джейми спалиться не хотелось, хотя ей и казалось, что парень не слишком хорошо знал настоящую Молли — ведь недаром неприязнь к нему казалась наследством от прежней хозяйки тела. Джейми просто не мог не понравиться. Однако подсознание тут же подкинуло новую подсказку, которую Санни сразу и озвучила: — Но если ты хочешь знать лично, то моё самое любимое лакомство — печенье Савоярди.

— Французское, — фыркнул Джейми. — Отдыхай, сестрёнка. А хочешь, я сам приготовлю для тебя эти Савоярди? Дай мне сорок минут.

Она охотно кивнула и с несказанным облегчением посмотрела на закрывшуюся дверь. С Джейми, пусть он и сквиб, надо было быть очень осторожной. Трудно сказать, в чём он её подозревает — не в попаданстве же в настоящую Молли. Кому вообще просто так такое в голову придёт? Или думает, что она под Оборотным? Вот тоже, свалился на её голову родич, и сразу после сногсшибательных откровений Магнуса Нотта.

Санни бросилась в ванную комнату и долго умывала лицо холодной водой. День не кончился, ей ещё пить чай с тётушкой и подозревающим ее в чем-то Джейми. А потом домой — а там папа, братья и мама! Мама... Санни всхлипнула и опять наполнила ладони ледяной струйкой чистейшей воды. Ей немедленно нужно взять себя в руки! Отдохнёт потом... Когда-нибудь.

Несколько капель воды попало в рот, и она облизнулась — что за удивительный дом у тётушки, если даже вода из-под крана кажется необычайно вкусной!

Задумчиво подойдя к шкафу в комнате, Санни сразу увидела эту уютную и совершенно прекрасную серо-зелёную шаль. Завернулась в неё сразу, скинув мантию, и даже на душе стало спокойней. Шаль обволакивала таким спокойствием, теплом и уютом, что ни за что не хотелось с ней расставаться. Так и спустилась вниз в этой шали полчаса спустя, когда поняла, что читать не хочется, хотя на полке в спальне она нашла вполне забавный дамский романчик. Только тревожные мысли мешали сосредоточиться на книге и смысл ускользал.

— А вот и Молли, — поднялся из-за стола Джейми.

Мюриэль только приветливо махнула рукой, сразу вернувшись к чашке кофе и развороту какой-то газеты. Правда не преминула заметить:

— Не зови её так, милый. Санни опять Санни, блажь по имени Молли уже прошла.

— И давно? — Джейми отодвинул ей стул.

— С первого сентября, — сказала Санни, поблагодарив его улыбкой. — Садясь в Хогвартс-Экспресс, я решила изменить свою жизнь.

Вот так — как можно больше правды. Так меньше шансов запутаться в показаниях. Хотя возможно, это у неё просто паранойя. Но как говорится: если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой не следят. Лучше перестраховаться.

Перед ней тут же оказалась пузатая глиняная чашка с кофе, и Санни невольно втянула носом божественный аромат.

Улыбнувшись, Джейми придвинул ей блюдо с печеньем:

— Савоярди, кузина. Зацените, какой из меня повар.

— Скорее кондитер, — не отрываясь от чтения газеты, фыркнула Мюриэль. — Я бы сказала, посредственный. У Кручока это печенье получается вкуснее.

— Кручок подаёт тебе сладкий крем к нему, — не согласился её сын, — а я нет, вот ты и ворчишь. Диета, мама.

— С кремом они хотя бы имеют какой-то смысл. Детка, — Мюриэль подняла на неё взгляд. — О, ты её надела! Ну и скажи — разве твоя тётушка станет дарить всякое барахло?

— Шаль просто волшебная, — улыбнулась Санни, — мне не хочется из неё вылезать. Можно я возьму её домой?

— Конечно, она волшебная, — хмыкнула тётушка. — Главное, что стоит баснословных денег — шутка ли, шерсть акромантулов и волосы из гривы мантикоры. Эту для тебя делали на заказ, все руны соответственные, у ребят в той мастерской с этим строго. Странно, что ты даже прикасаться к ней раньше не хотела.

— У ребят? — переспросила Санни.

— Не хотела? — одновременно заинтересовался Джейми.

Мюриэль отпила кофе и отодвинула газету.

— Да, ребят. В этой мастерской не работает ни одной женщины. Они и шерсть сами добывают.

— У мантикор и акромантулов? Ха, мам, ты что-то недоговариваешь. Эти ребята — они оборотни, что ли? Санни, ты поэтому не хотела надевать эту шаль?

А Санни вдруг поняла, что да, поэтому. И она как-то отрешённо кивнула. Хорошо бы и дома подсознание сработало так же, как сейчас, и она вспомнила расположение комнат, как вспомнила здесь, когда Джейми взялся проводить её в спальню, но словно проверяя, шёл позади.

— В шали ведь и шерсть оборотней ещё, я помню, ты говорила, — сказала Санни. — Даже не знаю, отчего мне это не нравилось. Это же просто шерсть, а шаль чудесная.

Мюриэль умилилась, а Джейми шумно отпил глоток кофе.

— Кузина, я тебя обожаю, — выдохнул он. — Но позволь узнать, кто ты и куда подевалась прежняя Молли? И почему ты до сих пор не попробовала печенье, я очень старался.

— Убью, сынок, — ласково улыбнулась Мюриэль.

— Мама!

Санни растерянно переводила взгляд с кузена на тётушку, задохнувшись от ужаса.

— Аура изменилась, — глядя на мать, спокойно выдал Джейми.

— Сказать от чего? — спросила та сына, словно Санни не было в комнате. — Моя племянница подверглась недавно нападению силков Майя, тебе же Петри рассказывал о таких случаях, верно?

Джейми побледнел и с ужасом поглядел на кузину.

— Два мага влили в неё свою магию и кровь, чтобы спасти после двенадцатичасовой агонии, — монотонно продолжала Мюриэль. — Два не самых слабых мага. Её профессор ЗОТИ и целитель Сметвик. А теперь подумай, милый, достаточно ли такой мелочи, чтобы аура изменилась?

Джейми вскочил и вдруг опустился перед Санни на колени, схватив её руку, чем напугал ещё больше.

— Прости меня, Санни, — попросил он с таким раскаянием глядя в её глаза, что Санни стало стыдно. — Я помню твою ауру, видел год назад, и она изменилась. Я не знал про силки. Боже... После них ведь не выживают!

— Ты видишь ауру? — поразилась Санни. Её заметно потряхивало от страха разоблачения. Тётушку Мюриэль, объяснившую перемены в ней так изящно, хотелось расцеловать.

— Вижу, только это тайна. Наверное, мама заставит тебя дать Обет неразглашения. Хотя твой папа явно что-то заподозрил.

— И поэтому Джейми тоже приглашён в Прюэтт-холл, — закончила за него Мюриэль. — Джейми, хватит терзаться, Санни тебя уже простила, и покончим с этим. Хотя Обет, детка, лучше принести. Для твоего же спокойствия.

Санни охотно согласилась и взяла за руку Джейми, как велела тётушка. Она с любопытством смотрела, как их руки оплетают красивые нити. Мюриэль проговорила несложный текст о неразглашении способностей сына, и всё было кончено.

— Какой же ты сквиб? — спросила Санни, когда все снова заняли свои места за столом.

— Неправильный сквиб, — хмыкнул кузен. — Потом как-нибудь расскажу.

— Ловлю на слове. М-м, очень вкусно, Джейми, — она наконец попробовала печенье. И поняла, что хоть в этом их вкусы с прежней Молли совпадают.

— Правда, вкусно?

— Очень-очень!

— Мам, ты слышала?

— Ах, отстань, милый. Я всё равно не одобрю, если ты станешь кондитером. Драконы — другое дело.

— Одно другому не мешает, — Джейми ласково посмотрел на кузину: — Санни, нам надо заново подружиться. Мне очень нужна тёмная волшебница для изучения.

— Мать тебе, значит, не подходит? — шутливо проворчала Мюриэль. — А вообще, нам нужно поторопиться. У нас по плану камин в Прюэтт-холл через пятнадцать минут.

— Можно, я останусь в этой шали? — сразу спросила Санни. И посмотрела на кузена, ничего не могла с собой поделать — улыбчивый парень ей понравился, несмотря ни на что. Тем более, всё так чудно объяснилось. И пусть изучает, ей самой будет интересно, что у неё за аура такая. А ещё он сын обожаемой тётушки, значит — свой. А у неё в этом мире не так много близких друзей. — Я тоже хочу с тобой дружить, дорогой неправильный кузен.

Джейми сверкнул глазами и так радостно улыбнулся, что Санни рассмеялась.

— Вы такие дети, — покачала головой Мюриэль. — Давно бы так! А шаль бери, конечно, она красивая и тебе очень к лицу. Я рада, что ты снова улыбаешься, и румянец появился. Правда же, милый? Санни чудно выглядит.

— Не будь ты моей кузиной, я бы влюбился!

— Болтун! Прикажи подать наши мантии. Санни, детка, ты успеешь съесть ещё пару печений.

Глава 28

— Ну вот ты и дома! — возле камина в большой гостиной Прюэтт-холла их встречал Джейсон Прюэтт собственной персоной. Он сразу поймал дочь в свои объятия, на мгновение крепко сжал под удивлённым взглядом Джейми и одобрительным — Мюриэль, и отстранил, продолжая удерживать за плечи. — Устала?!

— Здравствуй, папа! — наконец смогла выдохнуть Санни, ощущая себя в его руках как в ловушке. Но такой родной и драгоценной ловушке, что хотелось всю жизнь так стоять, ощущать на плечах силу его рук и теплоту внимательного взгляда. Потому она и соврала: — Я совсем не устала. Всё в порядке.

— Доченька, ты врать совсем не умеешь, — усмехнулся глава рода, вздохнул и, развернув дочь, прижал её к своему боку, обнимая одной рукой. — Спасибо, что пришла, Мюриэль. Джейми, здравствуй. Малышка, если ты правда не сильно устала, то твоя мама накрыла стол в малой столовой. Беги, переоденься и спускайся. Твои братья уже здесь. Мюриэль, Джейми, прошу за мной.

Джейсон легонько подтолкнул дочь к боковой двери, а сам в сопровождении сестры и племянника направился к противоположной. Санни, тело которой перестало слушаться при осознании, что мама совсем рядом, сделала несколько шагов по инерции и взмолилась про себя, требуя включения подсознания. Но оно упорно молчало. Санни вышла в широкий коридор, решив довериться интуиции. В одном конце коридора виднелась лестница, уходящая наверх, в другом — тоже лестница, спускавшаяся вниз.

Подсознание всё ещё помалкивало, пришлось рассуждать логически — раз отец сказал спуститься в столовую, значит спальня где-то выше. И Санни поспешила наверх. На следующем этаже было аж три коридора, короткий и широкий упирался в огромное витражное окно. Другой, тёмный, уходил направо, куда-то вглубь дома по всей видимости. Третий коридор вёл налево, он был очень светлый из-за окон, и шёл вдоль наружной стены. Напротив окон она заметила несколько дверей. И куда было идти?

Пока она вздыхала, готовясь проверять все двери по порядку, третья дверь слева от неё приоткрылась с тонким скрипом, заставив замереть. В щель протиснулась голова маленького существа, и Санни, узнав свою домовушку Лакки, вздохнула от затопившего её облегчения и поспешила к этой двери.

— Хозяйка Санни уже здесь! — обрадовалась Лакки, распахивая дверь во всю ширь. — Ваш отец велел мне не попадаться на глаза. И я ждала хозяйку в её комнате. Только пару раз отлучилась на кухню.

Под тихий рассказ домовушки Санни рассматривала свою комнату. Два высоких французских окна очень порадовали. Комната оказалась небольшой, но уютной и светлой. Деревянная кровать, накрытая красивым покрывалом, рядом тумбочка с графином с водой и бокалом, а перед окном широкий стол и кресло с высокой спинкой. Сбоку от стола — стеллаж с книгами. Две двери справа вели в ванную комнату и в гардеробную. А за дверью слева оказалась маленькая гостиная с уютным диваном, над ним — полка с книгами и какими-то мелочами, в центре — круглый стол с четырьмя удобными креслами. Здесь тоже было два окна, отчего гостиную сейчас заливал мягкий дневной свет, а также имелась ещё одна дверь в коридор. Между дверью и диваном находился камин — видимо, при желании, хозяйка комнат могла принимать здесь гостей.

Лакки указала на кровать, когда они вернулись в спальню.

— Я приготовила, что надеть, но если не понравится...

Санни все понравилось, и она быстро переоделась в простое, но очень милое синее платье и серый вязанный кардиган.

Искать обратную дорогу не пришлось. Оказалось, что Лакки уже освоилась в Прюэтт-холле, несмотря на свой трепет перед хозяином, поэтому проводила её прямо до малой столовой, перед которой бесшумно исчезла.

Сердце билось где-то в горле, когда Санни взялась за ручку двери. Осознание, что сейчас наконец она увидит маму, заставляло медлить и кусать губы. Кто-то коснулся её руки и Санни вздрогнула, стремительно развернувшись. Женщина, стоящая перед ней, показалась самой прекрасной из всех когда-либо виденных. Глаза её светились такой любовью, что перехватило дыхание.

— Мама, — прошептала Санни, понимая, что ничего не может поделать со слезами, тут же наполнившими её глаза и мешавшими видеть самого родного человека в этом мире. И сразу оказалась в нежных тёплых объятиях.

— Солнышко моё, — услышала она, блаженно улыбаясь, и ощутила быстрые поцелуи в волосы, щёки и лоб. — Ну-ну, не плачь, я тоже соскучилась. Папа говорил, что ты болела, бедный ребёнок!

— Ничего страшного, — поспешила заверить Санни, догадываясь, что папа мог и не рассказать про силки. — Прости, мам. Я просто очень рада...

— Ну конечно, моя маленькая. Эти ужасные силки! Подумать страшно, что ты могла умереть. Как хорошо, что твой профессор Робертс позвал целителя Сметвика.

— Они теперь наши родичи, — улыбнулась сквозь слёзы Санни. И поняла, что так даже лучше, что мама знает.

— Да, милая. Нет худа без добра. Ну что? Пойдём? Погоди, я сейчас.

Мама взмахнула палочкой, и Санни сразу ощутила, как высохли мокрые щёки.

— Ну вот, моя красавица. Папа и братья уже ждут тебя. И тетя Мюриэль.

Все в самом деле были уже в сборе и сразу повернулись к ним.

Мужчины дружно поднялись с мест. К счастью, гадать, куда сесть, не пришлось. Гидеон улыбнулся и взглядом указал ей место между Фабианом и Джейми, напротив тётушки Мюриэль. Братья сидели по обе стороны от отца, а мама напротив него.

Как только они уселись, отец щёлкнул пальцами, и стол заполнился лёгкими закусками и графинами с соком.

Ели молча, бутерброды с разными начинками оказались удивительно вкусными. Санни и не ожидала, что сможет столько попробовать после обеда с мистером Ноттом и кофе с печеньем у Мюриэль. Она украдкой поглядывала то на маму, то на отца, то на остальных, остро ощущая, что она дома.

— Раз вся семья сегодня в сборе, — произнёс отец, когда на столе появился чай и пирожные, и пристально оглядел каждого, — это хорошая возможность рассказать о последних новостях и переменах в жизни каждого. Гидеон, ты первый.

Санни поёжилась. О такой традиции она не подозревала. И понятия не имела, что скажет, когда очередь дойдёт до неё.

— У меня всё отлично, — отрапортовал Гидеон. — Про драконий заповедник, думаю, все уже знают? Нет? Санни, ну я рад тебе сообщить, что мы с братом выкупили две трети заповедника драконов в Уэльсе. И будем заниматься драконами в ближайшие годы. С личной жизнью всё по-прежнему. Я всё ещё холост, папа. Но не слишком расстроен, что помолвка с Гринграссами сорвалась. У меня всё.

— Фабиан.

— Ну тоже самое про драконов. Санни, не делай такое лицо, у нас много прекрасных драконологов, знающих своё дело. И самый лучший бухгалтер, он сидит рядом с тобой. И я тоже холост, если кому-то это интересно. Никаких тайных помолвок тоже не случилось. И нет, мама, я сейчас ни в кого не влюблён, увы.

— Александра.

Санни судорожно вздохнула и заговорила, пытаясь подражать братьям.

— У меня всё хорошо. Драконов нет, но я очень хочу на них посмотреть. Обещаешь, Гидеон? Прости, папа. Учусь почти хорошо. Немного отстаю только по ЗОТИ и трансфигурации. А по чарам профессор Флитвик хвалил и даже дал сложное задание. Только сказал не просить у тебя помощи, папа.

Братья, слушая её, насмешливо улыбались. Мюриэль одобрительно кивала.

— Про личное давай, — поторопил Фабиан и развёл руками под строгим взглядом отца. — Ну а что?

— С личным всё грустно и страшно, — Санни ощущала какой-то кураж, почти опьянение оттого, что её окружали любящие люди. — У меня тьма женихов, которые меня пугают. И я не знаю, что с ними делать. А моё сердце пока свободно.

Фабиан хохотнул. Мама послала смешливую улыбку. Мюриэль скептически подняла бровь, а Джейми легонько пожал её руку.

— Санни, — укоризненно произнёс отец. — Мы с тобой завтра поговорим про эту тьму, договорились? Сразу после завтрака. Сегодня ты слишком устала, да и у меня дела, поэтому мучить тебя не стану. Отдыхай. Мюриэль, что-нибудь скажешь?

— Почему бы и нет, — тётушка подмигнула Санни. — Мои новости будут чуть менее страшные. В магическом мире явно неспокойно, что-то назревает. Несколько старых семей подумывают об эмиграции. Луис Кавендиш даже выставил свой дом на продажу...

— Мюриэль!

— Да-да, братец. Это меня волнует, если хочешь. К слову, у меня к тебе будет приватный разговор о случайно попавшей в мои руки вещице. С личной жизнью у меня всё по-прежнему, женихов поменьше чем у племяшки, но тоже достаточно. Но, как и у Санни, моё сердце свободно. И нет, Джейсон, я не стану обсуждать своих женихов с тобой.

Лорд Прюэтт усмехнулся и кивнул.

— Я и не настаиваю. Но ты же понимаешь...

— Не беспокойся, все женихи чистокровные. Хотя я ничего не имею против полукровок. И не надо так улыбаться, братец, я не боюсь, так и знай. И вообще замуж не собираюсь.

— А было бы неплохо... — Джейсон Прюэтт кашлянул и предложил: — Поговорим перед ужином? Отлично. Джейми, я понимаю, что ты ещё не привык к нашим обычаям, но возможно, тебе тоже есть что сказать?

— Я привык, — почтительно ответил племянник. — У нас с мамой традиция точно такая же. Я очень рад, что кузены пригласили меня работать с ними. Надеюсь оправдать их доверие. И ваше, дядя Джейсон. С личным у меня всё пока непонятно. Домовик Петри уверяет, что мне нужна чистокровная ведьма в жёны, или сильная полукровка, но пока с женитьбой я не спешу.

— Вот как, — прищурился лорд Прюэтт. — Джейми, я прошу уделить мне время сразу после ланча.

— Конечно, дядя.

— Добро... Летиция, твоя очередь.

Санни с удовольствием смотрела на неё — с её лёгкой улыбкой и спокойным взглядом мама казалась именно такой, о какой она мечтала всё своё детство.

— У меня всё хорошо. Я провела несколько дней в Мунго, как вы знаете — ничего особенного, Санни, лёгкое недомогание. Там я познакомилась с очаровательной женщиной. Так что у вашей мамы, похоже, появилась замечательная подруга. Обязательно познакомлю её со всеми вами. Но позже.

— Я догадываюсь, о ком ты, — улыбнулась Мюриэль невестке. — Не забудь её познакомить со мной. У меня уже есть для неё несколько заказов. Разумеется, за вознаграждение.

— Я передам, — усмехнулась Летиция. — Как раз собиралась послать ей сову к вечеру. Ну а с личным... Рада признаться, что не слишком скоро, возможно, только к середине лета, в нашей семье ожидается пополнение.

Санни не сразу поняла, отчего сразу вскочили братья, а поняв, ахнула, сияющими глазами поглядев на маму. Сыновья целовали Летиции руки, а она, улыбаясь, глядела прямо на мужа:

— Опять двойня, Джей. Я хотела сказать тебе сразу, но всё как-то...

Настала очередь лорда Прюэтта вскакивать с места. Он в несколько шагов обогнул стол и, отстранив Фабиана, подхватил жену на руки.

— Ешьте без нас, — отрывисто произнёс он. — Джейми! Через час жду в моём кабинете. Гидеон, через два часа. Мюриэль, вам приготовили комнаты, оставайтесь погостить. Прошу прощения.

Он стремительно вышел из столовой, унося жену. Санни вздохнула от умиления. Можно было расслабиться и попробовать ещё вон те аппетитные маленькие пирожные, но только в желудке уже явно не было места. Исполнилась её мечта — и мама, и папа, и братья, и кузен с тётушкой. А скоро появятся крошечные сестрёнки, или братишки. И как это оказывается здорово — чувствовать себя частью этой семьи. И за что ей так много сразу, кто бы сказал?

— Мне кажется, это стоит отметить, — первым пришёл в себя Фабиан, пока Санни пребывала в блаженных размышлениях, глупо улыбаясь, а Мюриэль задумчиво смотрела на Джейми. — Кто что будет пить? Санни?

— Я сок.

— Никакого огневиски, — распорядилась Мюриэль и щёлкнула пальцами. Рядом тут же появился домовик из её дома.

— Ту самую бутылку, Кручок, из дальней секции погреба. Мы празднуем важное событие.

Вино Санни всё же попробовала, оно оказалось и в самом деле очень вкусным.

— Вы останетесь, тётушка? — отвлёк сестру от разбегающихся мыслей Гидеон.

— Полагаю, что так будет лучше, — кивнула Мюриэль. — А вот Санни стоит выпить зелье сна без сновидений. Если такое есть у вас в запасе. А ужин ей можно и пропустить.

— Конечно есть, — ответил Фабиан. — Да, сестрёнка, ты бледновато выглядишь. Нотт тебя, надеюсь, не пытал на обеде?

Санни невольно рассмеялась:

— Конечно нет!

— Кстати, Джейми, — торжественно улыбнулся Гидеон. — Помнишь, я обещал тебе показать настоящую магическую вечеринку. Так вот — сегодня увидишь.

— Вечеринку? — подозрительно спросила Мюриэль. — Это какую?

— Однокурсница приглашает. Вечеринка по случаю дня рождения, — пояснил Гидеон. — А так как она охотница в команде Холихедских Гарпий, то там будет куча девчонок.

— Будет весело, — подхватил Фабиан. — Соглашайся, Джейми! И не бойся, никто не узнает, что ты сквиб, палочки её отец собирает при входе. У Гидеона есть запасная.

— Как зовут однокурсницу? — спросила Мюриэль.

— Ну, тётушка, ты вряд ли её знаешь, — ответил Гидеон. — Это Аманда Стэнфилд. Чистокровная, но совершенно небогатая семья.

— Я согласен, — подал голос Джейми. — Мама!

— Иди, милый. Ты достаточно взрослый, чтобы самому решать, куда идти.

— Я бы тоже хотела, — услышала Санни свой голос. И замолчала, испугавшись. Кто же её возьмёт? Даже не смешно.

Теперь все замолчали и смотрели на неё.

— Почему бы, — медленно начал Фабиан.

— Прости, детка, — Гидеон скривился, как от зубной боли. — Отец не позволит тебя взять.

Мюриэль многозначительно покивала.

— А если ему не говорить? — сделала ещё одну попытку Санни. Пойти вместе с ними и увидеть вблизи охотницу из Гарпий теперь захотелось уже вполне осознанно, из чистого упрямства... Нечестно! Вдруг оказалось, что все могут делать, что хотят, кроме неё.

Гидеон вздохнул и покачал головой.

— Если хочешь, мы не пойдём и будем развлекать тебя весь вечер.

— Нет уж, — ей сразу стало неловко. — Я лучше, правда, спать лягу. Устала. А вы мне потом расскажете, ладно?

— Конечно, расскажем, — жалостливое выражение на лице Фабиана сменилось широкой улыбкой. — Если захочешь, даже покажем — попрошу у отца думосбор.

Разошлись мирно, но даже в своей комнате Санни не могла смириться, что ей нельзя пойти на вечеринку. Половина парней Гриффиндора обожала эту квиддичную команду. И пусть она никогда не была фанаткой, но упускать такой шанс... Сейчас Санни очень хорошо понимала Золушку, которую решили не брать на бал. И хорошо осознавала, что она неблагодарная — столько подарков судьбы, а ей ещё подавай, но ничего не могла поделать, строя коварные планы один за другим. Она вдруг остро осознала, что до смерти устала всё делать правильно, хорошо учиться, стараться не спалиться, понравиться всем. И всего-то хотелось небольшой передышки — например, побывать на вечеринке со знаменитыми игроками в квиддич. А потом она снова будет пай-девочкой. Да никто и не узнает, если будут думать, что она просто спит.

А правда, если переодеться парнем? Из окна можно было бы вылететь на метле. Благо, в шкафу какая-то была — видела, когда искала пижаму. Только мантии-невидимки не хватало. А то бы запросто за братьями проследила.

Появилась Лакки и поставила на тумбочку флакон.

— Зелье сна без сновидений, — пояснила она. — Хозяйке Санни надо отдохнуть.

— Не хочу зелье. Я хочу на вечеринку, Лакки. Ты не знаешь, в доме нет мантии невидимки?

— Не знаю. Могу спросить у Оскара, но он вряд ли ответит. Очень вредный эльф!

— Я пошутила, — вздохнула Санни и взяла флакон. Глупо думать, что под мантией-невидимкой она смогла бы пробраться за братьями. Ей нужен сообщник. Фабиан бы подошёл, но сомнительно... А вот Джейми... — Лакки, а ты знаешь, где сейчас Джейми?

— Знаю, — улыбнулась домовушка. — Он в зелёных гостевых покоях. Что-нибудь ему передать?

— Передай, что я хочу его видеть! Немедленно!

Санни поспешно вскочила и бросилась в гардеробную. Рано она переоделась в пижаму.

Но переодеваться обратно не стала, просто накинула сверху приготовленный домовушкой мягкий халат, скрывающий даже кончики пальцев на ногах.

— Кузен Джейми ждёт в гостиной, — Лакки появилась, когда Санни вернулась в спальню.

Санни быстрым шагом вошла в гостиную и просительно улыбнулась кузену, который поспешил встать из кресла, завидев её.

— Джейми, мне нужна твоя помощь! — решительно сказала она. — Присядь, пожалуйста.

— Ты решила пойти на вечеринку? — вздохнул он, снова садясь в кресло.

Она удивлённо замерла. Но тут же решила, что так даже проще.

— Да. Я ещё не знаю, как это сделаю. Но если бы нашлось оборотное зелье...

— Стоп, Санни, — Джейми даже руки поднял. — Послушай... Да нет же, я не собираюсь тебя отговаривать. Просто через десять минут меня ждёт твой отец. Не хмурься, я, кажется, знаю, что можно сделать, только надо ещё хорошо обдумать. Давай, ты ляжешь спать, а часа через четыре я снова к тебе приду.

— Через четыре часа будет семь вечера!

— А вечеринка в восемь. Поверь, мы всё успеем. Только не радуйся заранее, сама понимаешь, всякое может быть.

— Джейми! Обещаешь? Что ты придумал?

— Поверь, идея тебе понравится.

— Ну Джейми!

— Санни, ложись спать, проснёшься — и всё узнаешь, — Джейми хитро улыбнулся. — И попробуем обойтись без оборотного зелья. Нет, больше ничего не скажу.

Она судорожно кивнула и распрощалась с кузеном. Затея уже не казалась такой весёлой. О том, что сделает отец, если узнает, не хотелось и думать.

Лакки сама отмерила сорок капель зелья в маленькую рюмку.

— Ровно на четыре часа, — сказала домовушка. — И я сумею вас разбудить, если мастер Джейми придёт раньше.

Санни была уверена, что ни за что не уснёт. Идея посетить вечеринку вопреки воле всех родных, казалась преступлением, но стала навязчивой и страшно будоражила. Отказаться от неё теперь, когда Джейми стал сообщником и что-то придумал, не было ни сил, ни желания.

Забравшись под одеяло, она решила просто лежать с закрытыми глазами и мечтать. Зелье выпила залпом и опустила голову на подушку. Кажется, Лакки поправила одеяло, а потом тихонько потрясла её за плечо.

— Хозяйка Санни! Пора проснуться. Мастер Джейми пришёл.

— Что? — Санни рывком села на кровати. — Я всё-таки уснула? Ой, сколько времени?

— Половина седьмого. Мастер Джейми ждёт в гостиной.

Санни выпрыгнула из кровати, мгновенно всё вспомнив. На удивление она прекрасно выспалась и была полна сил и решимости, хорошее зелье оказалось. От усталости не осталось и следа.

Перед Джейми она опять появилась в халате, боясь потерять время.

— Привет! Ну что?

— Кузина, ты очаровательна, — засмеялся Джейми. Он стоял у стола, на котором лежал непонятный свёрток. — Не буду тебя мучить, так что не спеши меня убивать. Итак, ты ведь в курсе, что мама артефактор, каких мало? Так вот. Ещё давно, когда я был мелким, она изготовила чудо-колечко. Разумеется, в единственном экземпляре и, конечно, незапатентованное. Достаточно было капли крови на это кольцо от существа или человека, и я становился этим существом, или человеком, стоило мне надеть это кольцо.

Санни слушала очень внимательно.

— Каким существом?

— Да хоть домовым эльфом. В таком виде я мелким ходил с ней на Косую аллею.

— Ты хочешь превратить меня в домовика? — ахнула Санни.

— Не выйдет, — ухмыльнулся он. — Кольцо не может изменить только одно — общую массу тела. Ты получилась бы слишком высокой домовушкой.

— Тогда что? — Санни выдохнула с облегчением. Домовушкой почему-то становиться не хотелось.

Джейми достал из кармана коробочку и открыл её, показав простое серебряное кольцо.

— Последний раз я его использовал на экзамене в универе. Сдавал за своего друга Майкла Моргана органическую химию. Он тоже сквиб и сейчас работает в магловском отделении банка Гринготтс.

— Я стану этим Майклом?

— Совершенно верно. Разве что будешь чуть пониже ростом. Хотя не факт, Майкл ужасно тощий, возможно, ростом вы сравняетесь. Капля его крови последней впиталась в это кольцо, и активация продержится ещё полгода, если не капнуть другую кровь.

— Но Гидеон и Фабиан...

— О, это просто. Я уговорил их взять с собой моего друга-сквиба. Они не слишком сопротивлялись и пообещали подыскать две палочки. Вот — возьми одежду. Это моя, всё чистое. Я немного из этого вырос, но зная комплекцию Майкла, тебе должно быть в самый раз. Мантию для тебя обещали взять твои братья. Кстати, встретимся с ними в "Дырявом Котле". Я снял там номер, Лакки сможет перенести тебя прямо туда.

— Ты чудо, Джейми! — Санни всё же бросилась ему на шею и крепко обняла, звучно поцеловав в щёку.

— Подожди! Мы ещё кольцо не проверили. Вдруг не подействует.

Санни испуганно отстранилась, только сейчас поняв, что не всё так просто. Мало того, что кольцо могло не подойти, так ещё и мальчиком становиться придётся. Со всеми вытекающими.

— Я быстро! — сказала она и бросилась обратно в спальню. Стоило, по крайней мере, посетить туалет, прежде чем становиться парнем.

Джейми встретил её понимающей улыбкой.

— Готова?

— Да, — выдохнула Санни, протянула ему руку и зажмурилась. — Это больно?

— Неприятно, — лаконично ответил Джейми, взяв её за кисть. — Лакки, будь добра, приготовь стакан воды.

— Да, мастер Джейми, — пискнула домовушка.

Санни дёрнулась, желая отсрочить неприятное, но Джейми держал крепко. И она явственно почувствовала холодный ободок кольца, скользнувшего на безымянный палец.

Распахнув глаза, она успела увидеть, как кольцо сжимается на пальце, подстраиваясь под её размер, а потом что-то больно кольнуло.

— Ой!

— Я рядом! — твёрдо сказал Джейми и вдруг крепко её обнял, прижимая к себе.

А потом начался сущий ад. Мышцы дёргало, кости, казалось, выворачивает из суставов, кожа натягивалась, а ещё всё тело зверски чесалось. Но Джейми не позволял шевельнуться. Закончилось всё внезапно. Дико хотелось пить, а в остальном даже отголосков боли и зуда не осталось.

Кузен её отпустил и сунул стакан воды прямо к губам.

— Пей.

Санни ухватилась за стакан, жадно глотая прохладную воду. Хотелось раздеться.

— Жарко! Ещё, — попросила она, осушив всё до капли. Голос показался чужим.

— Больше нельзя, — с сочувствием покачал головой Джейми. — Потерпи минут десять. Как раз переоденешься. Потом можешь пить всё, что хочешь, кроме алкоголя. Хотя жажда пройдёт сама, когда организм окончательно перестроится.

— Получилось? — голос точно был не её и звучал довольно жалобно.

— А то! — Джейми глядел с превосходством и хитринкой во взгляде. — У маман всё высшего качества. Привет, Майк. Выглядишь на восемнадцать, дружище. Не передумал ещё идти на вечеринку?

— Мне срочно нужно зеркало! — Санни с грохотом поставила стакан на стол.

— Ну нет, — запротестовал кузен. — Сначала переоденься, а то сюрприз будет непоправимо испорчен. Давай прямо здесь, я отвернусь.

Свёрток с одеждой Санни развязывала дрожащими пальцами — мужскими, длинными и сильными. Из-под краёв пижамы виднелись черные волоски на руках выше запястья. Одежду Джейми подобрал всю, даже бельё. Стараясь не пялиться на своё новое тело, Санни поспешила раздеться. К счастью одежда кузена пришлась впору. Всё, даже кожаные сапоги. Странно было не ощущать тяжесть груди, и пристраивать то, что имелось теперь между ног. Но она справилась.

— Всё! — говорить длинные фразы незнакомым мужским бархатистым голосом она пока не решалась.

Джейми обернулся и окинул её одобрительным взглядом.

— Отлично выглядишь, Майки! Кстати, запомни, Майкл Морган — твоё имя на этот вечер.

— Запомнила.

— Угу. Давай к зеркалу. Или нет. Лакки, крошка, можешь нам сюда зеркало принести?

Лакки с удовольствием оглядывала хозяйку в новом обличье. Она кивнула и щёлкнула пальцами.

Прямо перед ними оказалось зеркало в полный рост. Санни взглянула и не поверила своим глазам:

— Я — Мерлин!

* * *

Эйлин сразу вскочила, передумав страдать. В конце концов, мало её жизнь до сих пор трепала? Вот сейчас пойдёт и каждому на голову выльет по бочке воды! Каждому из самых дорогих людей на свете! А чтоб очнулись!

— ...ради матери, — услышала она голос Антуана, ставший на октаву ниже. Похоже, он вообще говорил сквозь зубы. — Раз уж такой смелый, скажи мне, наконец! Почему ты меня ненавидишь? Выясним раз и навсегда!

— Ты сам знаешь! — голос Северуса звенел от непролитых слёз, сердце Эйлин болезненно сжалось, и она, не чувствуя ног, поспешила к дверям кухни. — Мы так тебя ждали, а ты! Почему ты нас бросил? Почему тебя не было рядом, когда маме было плохо?! Когда этот... Когда он ударил маму! Почему ты не помог?

— Ждали? — Антуан явно опешил от такого заявления. Такого растерянного Робертса Эйлин ещё не видела. Она застыла в дверях, пока никем не замеченная.

— Я знал! — выкрикнул всё ещё возмущённый Северус. Кулаки у сына были сжаты, вид взъерошенный и воинственный, глаза горели праведным гневом. — Знал, что он мне не отец! А ты, ты... Как ты мог позволить какому-то маглу обижать маму? ... Жить с нами?

Голос у него всё же сорвался, Северус всхлипнул, и Эйлин поспешила вмешаться, хотя всё ещё чувствовала слабость.

— Он не знал, — как бы тихо не прозвучал её голос, оба мгновенно повернулись к ней. Мерлин, как же они были похожи! С этой тревогой за неё, с явным желанием броситься к ней и поддержать, с испугом, что она всё слышала. — Я ничего никому не рассказала. Это только моя вина, сынок. Твой папа искал меня... О тебе он ничего не знал. Я слишком хорошо спряталась, когда подумала, что никто меня не любит. Это я не хотела, чтобы нас нашли. Я ошиблась, Северус!.. Я так ошибалась! Ты сможешь меня простить?

— Спряталась? — глаза ребёнка широко открылись. — Мам, но зачем? Он же...

Слово "хороший" в адрес отца так и не прозвучало. Но повисло в воздухе, подарив Эйлин ещё одно выражение растерянности на лице Антуана. Ей вдруг стало смешно: от облегчения, от ощущения миновавшей катастрофы. Но отчего-то вместо смеха из груди вырвался сдавленный всхлип, а из глаз хлынули непослушные слёзы. Да ещё и ноги окончательно перестали держать, и пришлось опуститься на колени.

Перепугавшиеся мужчины бросились к ней одновременно. Северус обвился вокруг шеи как пиявка, причитая, что ей нельзя волноваться — и откуда он это взял? А вот Робертс просто подхватил её на руки. Прямо вместе с сыном. И так крепко прижал обоих к себе, что смех всё же прорвался сквозь слёзы.

— Поставь немедленно, ты что! — она безуспешно пытаясь дотянуться до лица и вытереть слёзы.

— Сразу же, — хрипло ответил Антуан, — как оба признаете, что я вам нужен.

Северус сердито запыхтел, но было видно, что это не всерьёз.

— Нужен, очень нужен! — Эйлин пришлось шмыгнуть носом. — Ну, Сев, решай уже. А то мне стыдно, надо лицо умыть.

Мальчишка вжался лицом в её грудь и что-то пробурчал.

— Не слышу, — строго произнёс Антуан, неотрывно глядя в её глаза. И она легко читала сейчас в его взгляде: "Мои! Оба!".

— Нужен, — выкрикнул ребёнок, заставив их вздрогнуть. — Как будто непонятно!

О Мерлин, как же она любила эту широкую улыбку Антуана! А казалось, больше никогда не увидит.

Их бережно поставили на пол. Северус сразу отскочил, переводя заполошный взгляд с матери на отца. Явно не знал, что делать и как теперь себя вести. Щёки у него тоже подозрительно блестели, что он и подтвердил, сердито вытерев глаза рукавом.

— Северус, — мягко произнёс Робертс, обнимая Эйлин за плечи. — Если ты не голоден, то может, погуляешь?

— А можно? — осторожно переспросил ребёнок, и тут же небрежно добавил: — Не голоден я!

Эйлин кивнула ему, подбадривая:

— Только далеко не уходи.

— Мам, не маленький!

Только его и видели. Хлопнула входная дверь.

— Антуан! Там не опасно?

— Элси присмотрит, — Робертс бережно усадил её за стол, словно она была тяжело больна. Даже не хотелось признаваться, что слабость уже отпустила, и она прекрасно себя чувствует. — Это теперь ваша домовушка. Она взяла шефство над... нашим сыном. Меня ещё нянчила. Теперь вот новое счастье себе нашла.

— Да уж, счастье, — улыбнулась она ему. — Ты уж прости его, маленький, а характер... Даже не знаю в кого.

— В меня разумеется. От того и счастье, — его усмешка стала самодовольной. Быстро же он пришёл в себя. — Будешь кофе, или тебе нельзя? Голодная?

— Я так долго ждала тебя! — прошептала она, не замечая новой порции слёз.

Он странно посмотрел, а потом опустился возле её стула на колени, взял в руки её ладошки и глухо отозвался:

— Я так долго тебя искал!

И принялся целовать каждый пальчик на её руках, как когда-то давно. Но она помнила, словно это было вчера.

Эйлин вырвала одну руку и запустила пальцы в его густую шевелюру. Робертс замер, прикрывая глаза.

— Я бы чего-нибудь съела. И да, кофе, или лучше горячий шоколад.

И тогда он засмеялся. Легко, тихо, понимающе.

— Как скажешь, любимая.

Вскочил и сам взялся колдовать у плиты. А у неё в груди растекалось тёплой волной незамутнённое счастье. Она, конечно, понимала, что её упрямым мужчинам ещё придётся искать общий язык. Но они у неё умные и добрые — найдут.

Звук бьющегося стекла вывел её из нирваны.

— Прости, — Антуан оглянулся, на лице написана досада. — Кажется, я всё испортил. Может, всё же кофе?

* * *

Магнус Нотт мрачно уставился на бокал коньяка перед собой. Недавний обед в ресторане и образ юной мисс Прюэтт, прямо и открыто глядящей в глаза, не выходили из головы. Вроде тихая скромная девчонка, наивная, невинная, а посмотрит иной раз — и всё, мурашки в районе затылка от дерзости во взгляде. И никакого тебе трепета или восторга. Тёткина школа, или отцовская. В такой миг невольно поверишь, что выступить с магловским танго перед всей школой мисс Прюэтт заставила вовсе не глупость, а скорее всего смесь дерзости, смелости и внутреннего стержня, который раньше в ней заподозрить в голову бы не пришло. Это чувствовалось в словах, брошенных ему в лицо перед прощанием. И он слишком поздно осознал, что за всеми так хвастливо перечисленными им достоинствами, словно читал её как открытую книгу, он упустил главное — характер девчонки. Тот самый, о каком говорят, что гнётся, но не ломается. И досаду на себя пришлось скрывать за любезностью. Не нужен, значит?

Не про таких ли говорят — в тихом омуте вейлы резвятся?

— Сын, — кивнул отец, проходя в столовый покой и занимая место во главе стола. — Решил вернуться и вспомнить свои обязанности перед семьёй, или деньги закончились?

Магнус, вскочивший при виде отца, лишь скрипнул зубами, коротко поклонился и занял место по правую руку. Домовики шустро накрывали на стол — лорд Нотт не любил, чтобы еда появлялась из воздуха, говоря что-то вроде: "Здесь не богадельня великого светлого, которую он считает личной вотчиной. Предпочитаю видеть тех, кто готовил для меня пищу".

— Молчишь? Правильно. Все обсуждения после. Приятного аппетита!

Правило номер два гласило — обед прилично поглощать в молчании. Отец знавал голодные времена и терпеть не мог пренебрежения к еде.

Потому Нотт-младший ничего не ответил, лишь слегка склонил голову, демонстрируя внимание, и поспешил отдать должное великолепному жаркому из куропаток. Он мог поклясться, что отловили птичек как раз перед самым обедом. А что, неплохое развлечение для молодых боевиков, — каждый считал счастьем угодить лорду-дракону. Магнус легко мог представить, как отец не далее как вчера вечером, набивая трубку перед гудящим камином, мог эдак небрежно бросить что-то вроде: "Давно уже куропаток не ел, забыл даже вкус", а потом велеть юному Пранку проваливать, дабы тот выспался и был с утра свеж и исполнителен. Вот именно так, практически прямым текстом. До Малфоя с его изящными манерами и тонкими витиеватыми намёками простым боевикам ковена как до Авалона пешком. Пранку, естественно, достало ума повторить это в тренировочном зале. И вот, пожалуйста, деликатес на столе. Домовики всегда готовили превосходно.

За чаем наступало время "для лёгкой беседы". Всё серьёзное обсуждать в столовой считалось дурным тоном. Но, видимо, сегодня был особый день.

— Лорд Кавендиш решил продать дом, — внезапно произнёс Теодор Нотт. — Помнишь его особнячок в городе?

— Уэльс?

— Кардифф. Я купил его, перехватил у Малфоя из-под носа.

Магнус поднял изумлённый взгляд. Неужели отцу мало поместья? Или любовницу завёл на старости лет?

— Владей. Но пока я жив, продавать не смей. Хватит уже позорить отца, ошиваясь по чужим углам. Ладно бы в башне сидел... Будет куда жену привести, если решишься. Домовика дам, одного. Обстановку Кавендиши почти всю оставили. Так что на обустройство тратиться почти не придётся. Порт-ключ.

Магнус едва успел перехватить в воздухе массивный перстень. Проверить сына на ловкость и прыгучесть было любимой забавой лорда когда-то давно.

— Купил для меня?

Лорд Нотт пожал плечами.

— Я же понимаю, что тебе нужно своё гнездо. Вот помру, займёшь поместье. А пока, раз решил показать свою самостоятельность, поживи в городе как приличный человек. А не бродяга без роду и племени. Что там с невестой?

— Говорит, что я ей не нужен. И вообще замуж не хочет.

Отец рассмеялся, словно услышал хорошую шутку. Магнус поскучнел: советов "косу на кулак и в спальню" слушать сейчас он определённо не желал.

— Дурак ты, сынок, — не замедлил пожурить его лорд Нотт. — Спешка хороша только при ловле блох. Пришёл, увидел, напугал?

И пока Магнус раздумывал над ответом, Теодор Нотт поднялся и указал на дверь.

— Не нравится мне твоя постная рожа. Не рад подарку? Но уж прости, принять придётся. Это приказ. Больше чтобы не слышал, что ты ютишься по чужим углам, как бездомный полукровка. Обживайся пока. Может, и правда, туда невесту приведёшь. А мне пора отдохнуть и подумать хорошенько — отвечать ли на приглашение вашего знаменитого мистера Реддла или велеть укреплять стены и варить смолу.

— Какое приглашение? — занервничал Магнус. — Том хочет встретиться? С тобой?

— И не только со мной. Зачем-то стариков собирает. Молодёжи ему уже мало.

* * *

— Увы, для Мерлина тебе не хватает пару сотен лет и бороды. Ты — Майкл, — настойчиво проговорил Джейми. — Майкл Уильям Морган! Повтори.

— Майкл Уильям Морган, — послушно повторила Санни приятным мужским голосом. — Работаю в магловском банке на гоблинов!

Когда-то в другой жизни она очень любила смотреть сериал "Мерлин". И, конечно, была очарована главным героем, которого сыграл Колин Морган. И теперь она неверяще смотрела на своё отражение. Перед ней был худощавый парень с оттопыренными ушами, живым подвижным лицом, высокими скулами, тёмными блестящими глазами и лохматой короткой чёлкой.

Трудно было поверить, что это она. Точнее, что она теперь вот этот парень. А ещё точнее, что у Джейми такой невероятный друг. И улыбка выходила точь-в-точь как у того актёра. Стоп! Морган. Фамилия та же! А ведь этот Майкл Морган мог быть отцом Колина, сыгравшего Мерлина в одноименном сериале. Колин в шестьдесят седьмом году, скорее всего, ещё не родился. А сериал вышел, если она правильно помнит, в две тысячи восьмом. Или позже. Жаль, нельзя было посмотреть в википедии биографию актёра. Попросить познакомить что ли?

— Теперь я тоже сквиб? — спросила Санни, чтобы отвлечься.

— Возьми палочку и проверь.

Санни поспешила в спальню и вернулась с палочкой.

— Ну же, — Джейми тоже было интересно.

— Люмос, — Санни полюбовалась на засветившийся огонёк. — Нокс. Нет, не сквиб. А если братья поймут?

— Ну ты же не будешь им демонстрировать это? С какой стати им проверять?

— Джейми! А моя аура? Она изменилась?

Джейми прищурился. И теперь Санни ясно увидела, как позеленела и засветилась радужка его глаз. А потом вновь стала нормальной, светло-карей. Под его взглядом она ощутила себя беззащитной, словно раздетой. Она зябко повела плечами.

— Аура прежняя, — Джейми с интересом на неё смотрел. — Что ты чувствовала?

— Словно ты смотришь сквозь одежду, не знаю, — пожала плечом Санни. — Спрятаться хочется. А что?

— Вот оно как! — Джейми похлопал её по плечу. — Спасибо, Майки, давно хотел это узнать. Но сама понимаешь, как такое спросишь?

— А глаза у тебя светятся зелёным, — добавила Санни. — Знаешь, я ошиблась. Это ты Мерлин. Попробуй таким взглядом сдвинуть стол.

Джейми засмеялся.

— Вернёмся — попробую. А сейчас нам пора. Лакки, перенесёшь хозяйку в ту комнату, что я тебе показал, через пять минут. Я туда камином. Если что, подождите на месте.

В номере "Кабаньей Головы" ещё никого не было. Но она даже осмотреться не успела, как в двери повернулся ключ и Джейми, сияя улыбкой, появился на пороге.

— Привет, Майки, давно ждёшь? О, и ты здесь, Лакки! Какими судьбами?

— Мастер Джейми шутит? — лукаво улыбнулась домовушка.

— Джейми, — Санни беспокойно посмотрела на кузена. — А что если меня хватятся дома?

— Конечно шучу. И, кстати, Майкл, хорошо, что ты об этом вспомнил. Только мы с Лакки уже всё обдумали. Лакки, крошка, расскажи свои действия.

Эльфийка нахмурилась, принимая важную позу.

— Я заблокирую дверь. Если кто-то захочет навестить хозяйку, я активирую сигналку у мастера Джейми на браслете. Хозяйка меня позовёт, и я перемещу её в комнату.

— Верно. Всего-то, тебе, Майк, нужно держаться ко мне поближе. А вообще такого быть не должно. Лакки уже "проболталась" Оскару, что Санни выпила целый флакон снотворного и проспит до утра. Удивлюсь, если милейший... как ты его называешь, Лакки? ... если педант Оскар не доложит об этом хозяину.

Стук в дверь заставил всех насторожиться.

— Кузены, — произнёс Джейми. — Рановато, но мы всё успели. Лакки... Домовушка поклонилась и мгновенно исчезла, а Джейми открыл дверь.

Санни просто не успела приготовиться к появлению братьев и, наверное, к лучшему. Волнение можно списать на характер сквиба, увидевшего вблизи родичей друга — настоящих волшебников.

— Привет, — постаралась она улыбнуться так же застенчиво, мило и чуточку нахально, как улыбался Колин в сериале. Кажется, получилось, потому что братья, оценивающе оглядевшие её с ног до головы, ответили вполне дружелюбно.

— Здорово!

— Привет, пацан. Чего тощий такой? — хмыкнул Фабиан. — Гоблины мало платят?

Санни пожала плечом.

— Ладно вам, парни, — Джейми усмехнулся. — Не тушуйся, Майк. Вы мантию-то захватили?

— Конечно, — Гидеон, поглядывающий на нового знакомого слишком внимательно, достал из кармана свёрток и увеличил его. — Вот, мантия и палочки. Слабые и старые, но вам не колдовать. Надевай, парень, если что — подгоним. Не думал, что ты такой задохлик.

Санни надела мантию, постаравшись повозиться с этим, словно в первый раз видит нечто подобное: несколько раз "запуталась" и начинала снова. Подол волочился по полу. Фабиан поднял палочку и парой взмахов укоротил и сделал мантию уже. Санни поблагодарила улыбкой, решив играть в молчаливого сквиба. Так меньше шансов проколоться.

— Так, ладно, — Гидеон остался довольный увиденным. — Палочки спрячьте в карманы. На входе у вас их заберёт Генри Стэнфилд, отец Аманды. Спокойно отдадите. Я сам потом заберу их обратно, а то вы вряд ли различите среди чужих, так что даже не пытайтесь. Теперь портключ. Касаетесь одновременно и крепко. Майкл, понял?

— Да, ... мистер Прюэтт. — Санни досадливо закусила губу, едва не назвав брата по имени, но близнецы не обратили внимания на паузу перед обращением.

Портключом оказалась простая верёвка. Её держал Фабиан. Джейми кивнул "своему другу" и они вместе крепко ухватились за неё. Гидеон взялся последним, и мир крутанулся вокруг них с бешеной скоростью, выплюнув в ночь на мокрую траву. Санни попыталась удержаться на ногах, но вспомнив, что Майк не должен этого уметь, ничком с удивлённым возгласом повалилась в траву.

Фабиан, широко улыбаясь, подал ей руку, сильным рывком поднимая на ноги.

— Что, парень, понравилось?

— Не очень, — честно призналась Санни, вызвав довольный хохот братьев.

— Ничего, — Гидеон хлопнул по плечу с такой силой, что она опять едва не упала. — Пойдём к дому. Уже многие прибыли. Майкл, а девушка у тебя есть?

Санни закашлялась, и Джейми участливо похлопал её по спине, появившись рядом.

— Я в поиске, — уныло сообщил лже-Майкл.

Кто-то хрюкнул, кажется, Фабиан.

— Мы все в поиске, — хохотнул Гидеон. — Скажи, Джейми.

Впереди уже показались приветливые огни большого дома, и различать под ногами тропинку стало легче. Санни порадовалась, что на ней сапоги, ей приходилось идти сбоку по мокрой траве.

— Ничего, парни. Сейчас познакомитесь с Гарпиями. У них все девочки одна к одной, такие милашки. И скажу по секрету, почти каждая не прочь поразвлечься. Особенно с новенькими.

Санни понятливо усмехнулась, внутренне передёрнувшись. Об этой стороне вечеринки и мужской сущности она как-то не подумала. Стоило бы притвориться голубым, только она не была уверена, что в среде магов такое простительно. Или, что было бы хуже — добавило бы парней, жаждущих развлечений на её голову. Поэтому предпочла не пугаться заранее. Уж как-нибудь разберётся по ходу.

К ярко освещённому крыльцу они уже подходили в маленькой толпе, к ним успело присоединиться ещё трое парней и одна девушка, мазнувшие по лицу Санни равнодушным взглядом.

Всех встречала сама Аманда, очень красивая девушка лет двадцати. Рядом с ней вальяжно расположились несколько мужчин весьма опасной наружности, и один из них в самом деле собирал волшебные палочки. Остальные просто поглядывали на подходящих к дому, негромко общаясь между собой.

— Боевики Лестрейнджей, — шепнул Фабиан Джейми.

У Санни даже ноги стали ватными от услышанного. Захотелось схватить Фабиана или Гидеона за грудки и потребовать ответа, что здесь забыли боевики Лестрейнджей. Но, увы, что позволено Юпитеру, не позволено быку. То есть Майкл Морган не должен был вообще знать про Лестрейнджей. Оставалось сделать вид, что ничего не понял, стиснуть зубы и протянуть палочку сощурившему недоверчивый взгляд отцу Аманды. От такого взгляда волосы на затылке становились дыбом. И почему его лицо показалось знакомым, она не знала. Может, встречала уже где-то?

— Привет, мальчики, — нежно улыбнулась Аманда её братьям. — Кто это с вами?

— Наши друзья, — представил их Гидеон. — Джейми и Майкл. Парни, эта очаровательная особа — Аманда, хозяйка вечера.

— Добро пожаловать! — улыбнулась им Аманда. — Проходите, почти все уже в сборе.

Только теперь Санни испугалась задним числом, куда она влезла. Но поворачивать назад было поздно. Зато удалось оттеснить в уголок Джейми, едва они попали внутрь.

— Узнай, что здесь делают боевики! И при чём тут Лестрейнджи, — потребовала она шёпотом.

— Да чего узнавать, — Джейми хмурился, вглядываясь в её лицо. — Генри Стэнфилд — вассал Лестрейнджей. И дом этот находится на территории поместья лорда Лестрейнджа. Заглянули на огонёк друзья хозяина, чтобы припугнуть шуструю молодёжь своим видом, — пожал плечами кузен. — Твои братья же об этом говорили. Или нет?

— Мне нет, — Санни с досадой покачала головой. Если бы она только знала!

— Да не бойся, — фыркнул Джейми. — Лорда Лестрейнджа тут не будет. Как я понял, он не любитель молодёжных вечеринок. И вообще, тебя в таком виде не узнать, мой друг. Прорвёмся.

Санни глубоко вздохнула и решила всё же оглядеться. Действительно, ну кому интересен какой-то Майкл Морган. Так что в её интересах просто расслабиться и получать удовольствие.

— Алкоголь, — прошипел на ухо Джейми, едва они добрались к настоящей барной стойке, и Санни потянулась к бокалу с чем-то мутным. — Нельзя!

— Блин! — Санни отдёрнула руку. И шёпотом осведомилась: — А что будет?

— Неукротимая рвота, — ехидно ответил Джейми. — Сразу же, и до полного опустошения желудка, а потом часа три озноб, потоотделение и жуткая слабость. В общем, вывернет наизнанку здорово. Пить расхочется раз и навсегда. Извини, побочный эффект, но оно ведь того стоит? Держи сок, Майки!

— Спасибо, — Санни пригубила апельсиновый сок и с любопытством посмотрела на парочки, которые уже танцевали под музыку. — Хорошо, что я не ел перед этим приключением.

Тут была даже настоящая сцена, где несколько жуткого вида и неопределённого пола личностей играли на экзотических инструментах неожиданно красивую мелодию, а лохматый гитарист бодро пел про красотку-ведьму, вскружившую голову простому кентавру.

Гидеона не было видно, зато Фабиан уже болтал с какими-то двумя ведьмочками у противоположной стены. Полумрак в зале, явно увеличенном чарами для праздника, создавал приятную атмосферу. Чары увеличения пространства они не так давно проходили у профессора Флитвика. Наверху плавали свечи, огоньки отражались в летающих между ними стеклянных шарах. Вот эту хитрую магию Санни не знала.

— Привет, — звонкий девичий голос заставил её вернуться с небес на землю. К ним подошли две красотки, блондинка со смешливой улыбкой, и кудрявая шатенка с томным взглядом. — Вы новенькие? Будем знакомы. Я Дафна Палмер, а это Мелани Харт.

Санни невольно расширила глаза. Основной состав команды Холихедских Гарпий не знал на Гриффиндоре только ленивый, глухой или маглорождённый первогодка, который вообще не знал о квиддиче.

— Майкл Морган, — вспомнила Санни своё имя. — А это мой кузен Джейми. Автограф дадите?

Девчонки радостно рассмеялись, а Дафна обольстительно улыбнулась:

— Даже свою колдографию к автографу приложу, Майкл, если пригласишь на танец.

Санни мысленно поблагодарила Рудольфуса и школьный бал за науку. Коротко поклонившись, протянула руку мисс Палмер:

— Разрешите пригласить на танец, леди?

— Какой обаяшка, — восхитилась блондинка Дафна. — С радостью, мистер Морган.

Краем глаза Санни-Майкл заметила, что Джейми пригласил её подругу. Танцевать в качестве парня было сначала страшновато, но глядя на другие парочки, приноровиться оказалось легко. Даже забавно оказалось примерить на себя личину мужчины. Дафна тоже танцевала неплохо, и они кружились под музыку довольно слаженно.

— Признайся, сбежал из школы? — прошептала ей на ухо Дафна, когда они плавно перешли к медленному танцу.

— Вовсе нет, — улыбнулся лже-Майкл как можно простодушней. — Работаю на гоблинов, мисс.

— Оу, значит совершеннолетний?

— С недавних пор. А можно узнать, когда следующая игра и где?

— Хочешь билеты?

— Да нет, просто интересно. Билеты я и сам куплю.

— Ну что ты, мне не трудно. Я пришлю их тебе совой, Майкл Морган.

— Ловлю на слове, — оставалось только благодарно улыбнуться.

К счастью, особо напрягаться не пришлось, Дафна явно любила танцевать и, посчитав их разговор законченным, просто наслаждалась танцем.

После последних аккордов, Санни-Майкл поспешил отвести её к стойке, решив, что пора отделаться, пока не предложили что-то большее, чем билеты на игру. Отказывать девушке было бы неловко. Она успела понравиться своим лёгким нравом.

Но ничего делать и не пришлось. Какой-то парень тут же оттёр Санни от симпатичной Гарпии, увлекая блондинку обратно на танцпол. Колдографию ей так и не дали, да и не очень-то хотелось.

Рядом оказался Гидеон, который с удивлением поглядел на сок в руках Майкла. Сам он прихватил бокал с той самой мутной жидкостью.

— Не пьёшь? — спросил старший брат.

— Нельзя, аллергия на спиртное, — брякнула Санни первое, что пришло в голову.

— О! — Гидеон понимающе кивнул. — Я видел, как ты с Дафной танцевал. Хорошо танцуешь.

— Спасибо. Мистер Прюэтт, — решилась она на вопрос. — А вы...

— Просто Гидеон.

— Хм, хорошо. Гидеон, а где находится этот дом, можно узнать?

— Зачем? — усмехнулся братец. — Этого места нет на магловских картах. Ты ведь знаешь, что магический мир и магловский находятся в разных пространствах, и только в некоторых местах имеют точки соприкосновения.

— Как "Дырявый Котёл"?

— В точку, Майкл. А это поместье как раз никаким боком с магловским миром не соприкасается. Впрочем, если бы соприкасалось, то где-то приблизительно в Девоншире, если тебя интересует расположение.

— Спасибо.

— Да не за что, обращайся. Фабиана не видел?

— В последний раз, когда видел, он танцевал с такой высокой... Линда, кажется, из Гарпий.

— Ты бываешь на квиддичных матчах?

Санни поняла, что мучительно краснеет.

— Джейми дарил плакат на день рождения, — соврала она.

— Понятно. Ладно, пойду поболтаю с однокурсниками, — кивнул Гидеон на выход. В зал как раз входили ещё двое парней. — Не скучай.

И её даже потрепали по голове эдаким покровительственным жестом. Но задуматься, что бы было, если бы Гидеон узнал, с кем разговаривает, Санни не дали устроители праздника, объявив викторину. На сцену выпорхнула та самая Линда с карточками в руках. Она зачитывала вопросы в установившейся тишине. Надо было правильно называть даты игр Холихедских Гарпий, или отвечать, в каком году они вышли в полуфинал, или кто у них был ловцом / охотником / загонщиком в таком-то далёком году.

Выкрикнувшему первым правильный ответ, улетала карточка из рук Линды. А тому, кто набрал больше всего карточек был обещан красочный альбом команды, в котором все эти данные были красиво оформлены.

Санни бы тоже не отказалась от альбома, однако она точно не знала ответа ни на один вопрос. Удивил Джейми, пробравшийся к ней сразу после начала викторины. Он пять раз успевал ответить первым и правильно, звонко выкрикивая ответы. И как ни странно, никто больше не набрал такого количества карточек. Джейми легко вспрыгнул на сцену, получив свой законный выигрыш и поцелуй в губы от Линды под улюлюканье гостей.

Даже братья подошли, чтобы поздравить раскрасневшегося кузена.

Потом снова были танцы, но Санни удалось улизнуть в уголок, где несколько гостей играли в карты за круглым столом. Было интересно понаблюдать, как волшебники играют в покер, хотя Санни скоро уверилась, что жульничают все игроки. Но и это оказалось забавным. Она даже запомнила пару трюков — так, на всякий случай.

Потом объявили новое развлечение — прыжки через призрачный костёр. Санни легко справилась с заданием и получила в знак поощрения шоколадную лягушку. Но больше ей понравилась ловля цветных непрозрачных пузырей, похожих на мыльные — лопались они так же легко, окатывая "счастливчиков" краской того же цвета. Уворачиваться от цветного дождя было весело. Только в трёх из этих шаров вместо краски была вода с красивым камушком в виде пирамидки. Счастливчику, поймавшему такую пирамидку, дарили билеты на следующую игру Гарпий. Тут Санни повезло. Среди пойманных ею пузырей оказался тот самый. Вместе с другими двумя счастливчиками, она получила два билета в личную ложу команды на игру в Уэльсе первого декабря.

— Сходите с настоящим Майком, — сунула Санни билеты в руки Джейми, когда Аманда Стэнфилд очистила со всех краску замысловатым заклинанием. — Я-то учиться буду.

— Спасибо, — Джейми отправил билеты в карман. — Расцеловал бы тебя, Майки, да поймут неправильно.

— Хочу подышать свежим воздухом, — спохватилась Санни, когда вновь зазвучала музыка. Танцевать больше не хотелось. Хотя, если совсем честно, она бы с радостью потанцевала с каким-нибудь парнем в своём настоящем облике. Приятных молодых людей тут было достаточно. А вот как Майкл... Девицы успели неплохо заправиться разными коктейлями и липли к балдеющим парням весьма откровенно. И Санни испугалась сомнительных предложений, которые могли последовать от весьма раскрепощённых Гарпий.

— Я с тобой, — Джейми догнал её ближе к выходу. — Я тебе сок прихватил.

На крыльце, к счастью, никаких боевиков уже видно не было. Несколько гостей попивали коктейли и тихо переговаривались стоя на крыльце. Какая-то парочка в стороне обнималась.

— Далеко не пойдём, — попросила Санни, останавливаясь на верхних ступеньках. Сок на этот раз оказался гранатовым. Она медленно смаковала терпкую жидкость и рассматривала танцующих, которых было видно через широко распахнутые двери.

Джейми смотрел на звёзды, позвякивая льдом в бокале с коктейлем.

— Надо же! Тут тоже есть созвездие Кассиопеи, — сказал он. — И Большая Медведица. Если звёзды одни и те же, то почему миры разные?

— Не знаю, — пожал плечом лже-Майкл. — Гидеон мне сказал, что мы сейчас находимся где-то в районе Девоншира.

— А в Девоншире есть точка соприкосновения, кстати, — вспомнил Джейми. — Правда совсем небольшая, возле трёхсотлетнего дуба в каком-то посёлке.

Санни сразу представила себе поместье Пэмберли из "Гордости и Предубеждения". Может, этот дуб находился где-то неподалёку.

Она снова пригубила сок и стукнулась о стакан зубами, когда кто-то бесцеремонно задел её плечом. Парень спокойно прошёл дальше ко входу в дом, и даже не обернулся, чтобы извиниться. Большая часть содержимого стакана выплеснулась прямо на мантию. Пару глотков ещё оставалось, но вкусный сок было жалко. И мантию тоже.

— Вот гад, — пробормотала она.

— Забей, — посоветовал Джейми, — подумаешь, невежа какой-то.

— Что ты сказал? — послышался очень знакомый голос, в котором явно звучала угроза. Видимо "невежа" не успел уйти далеко.

Ужасно не хотелось конфликтов с подвыпившими парнями, но с этим... Санни обречённо подняла взгляд, и все мысли просто вымело из головы. Прямо на неё, опасно щурясь, смотрел Рабастан Лестрейндж собственной разозлённой персоной.

Глава 29

Санни потребовалось всего несколько секунд, чтобы прийти в себя от неожиданной встречи. И она быстро сообразила, что Рабастан видит перед собой вовсе не её, а неизвестного парня. Внутри боролись два чувства — желание заставить надменного аристократа извиниться перед простым смертным, и сильная охота просто развернуться и сбежать. Ну а что: лучший способ уклониться от драки. Но вот только как заткнуть проснувшуюся некстати гордость?

— Мой друг сказал, что вы невежа, мистер Лестрейндж, — она с вызовом поглядела в тёмные глаза Басти. — Я согласен с этим. Вы испортили мне мантию и не соизволили извиниться.

— Мы знакомы? — глаза Рабастана опасно сузились.

— Только заочно, — Санни постаралась улыбнуться как можно вежливей, провоцировать Рабастана на что-то серьёзное она расхотела, чувствуя, что ничего хорошего из этого не выйдет, но удержаться от следующей шпильки так и не смогла: — А ваша вежливость всегда зависит от имени собеседника?

Брови Лестрейнджа поползли вверх от удивления, такой наглости он явно не ожидал.

— Майкл, мантия не стоит ссор, — Джейми мгновенно оказался между Басти и Санни. — Мистер Лестрейндж, я был несдержан, прошу прощения.

Рабастан окинул их обоих хмурым, задумчивым взглядом и после нескольких напряжённых секунд едва заметно улыбнулся уголками губ:

— Приятного вам вечера, господа! — он резко отступил, развернулся и направился в особняк, отчётливо фыркнув себе под нос. — Смелые голубки.

— И что это сейчас было? — Санни возмущённо глядела вслед Басти. И не сразу заметила, что Джейми беззвучно ржёт, едва ли не сгибаясь пополам. — Очень смешно!

— Ну ведь правда смешно, Майки, милый, — с трудом выговорил Джейми. Но тут же откашлялся, принимая серьёзный вид. — Не сердись, нормальный парень, а мог ведь и врезать. А ты, мой друг, тут вообще инкогнито. Стоило ли привлекать к себе внимание таким оригинальным способом? И подумай о твоих... о моих кузенах.

— Ладно, ты прав, — вздохнула Санни и выплеснула остатки сока на землю возле крыльца. — Но Рабастан всё равно придурок!

— Так вот как его зовут, — протянул Джейми, внимательно заглядывая ей в глаза. — Майкл, а ты ни в чём не хочешь признаться всё понимающему кузену?

Санни невольно фыркнула и покачала головой:

— Не дождёшься, милый. Раз без твоих кузенов нам отсюда не выбраться, то, может, пойдём внутрь? Твоя ненаглядная Линда прямо сейчас начинает ещё какой-то конкурс.

— Фу, Майки, ну какая Линда, я твой навеки! — Джейми игриво подмигнул.

— Дурачок, — Санни не смогла сдержать улыбки. Кажется, жизнь всё-таки налаживается. — Хотя, если угостишь меня ещё раз этим гранатовым соком, я тебя даже поцелую.

Джейми хмыкнул и кивнул на зал, откуда слышался усиленный Сонорусом голос Линды:

— Поймаешь снитч, и тогда уже я тебя поцелую, дорогой.

Санни с удивлением прислушалась и поспешила в дом вслед за Джейми. Новое состязание, устроенное Гарпиями, в самом деле заключалось в поимке снитча. Так что напрасно они возвращались. Вся толпа повалила на улицу, где уже кто-то приготовил рядок мётел, прислонённых к стене дома.

Зала с летающими свечами быстро опустела.

— Я не пойду, — Санни прислонилась к стене, пропуская выходящих и невольно ища глазами Рабастана. — Летать в темноте — то ещё удовольствие. Я и днём-то...

— Гоблины научили тебя летать, Майкл? — едва слышно пробормотал Джейми. И громче добавил: — Подожди здесь, принесу сок. И никаких "не пойду". Я это зрелище пропускать не собираюсь!

Народ на улице уже разбивался на пятёрки. Одновременно в воздух могли подняться только пятеро, по количеству мётел. И стало понятно, как будут ловить — снитчей было два, и они светились в темноте яркими огоньками. Первые храбрецы уже взмыли вверх, и Санни увидела, что мётлы у них тоже светятся разными цветами, поэтому за ловцами нетрудно было следить.

Гости скандировали чьи-то имена, болея за игроков.

— Держи! — Джейми всучил ей стакан и ухватил за локоть, увлекая на улицу.

Пришлось идти, благо кто-то умный успел наколдовать множество скамеек со спинками, и можно было смотреть за развлечением с удобством.

Правил Санни так и не слышала, но догадаться было несложно. Как только парень на метле с зелёной подсветкой схватил золотистый снитч, второй летающий шарик стремительно вернулся на землю прямо в руки одной из Гарпий.

— Твой Рабастан, — сказал Джейми тихо, ткнув её в бок локтем. — Будешь за него болеть?

Санни вздрогнула, вглядевшись в новую пятёрку ловцов, и рассеянно пробормотала:

— Вовсе не мой.

Ловцы уже взлетели, и она поняла, что не сводит глаз с седока на светящейся синей метле.

Охота за снитчами была жёсткой. Вертлявые шарики словно дразнили ловцов, то передвигаясь резкими скачками, то летя по плавной траектории. Словно обладая разумом, крылатые шарики вдруг соединялись вместе, закладывая красивый вираж, а потом резко разлетались в разные стороны, дезориентируя ловцов. А парни ещё и красовались перед девчонками, выполняя в воздухе опасные трюки, сшибаясь друг с другом и всячески норовя вывести из строя соперников.

И, конечно, Рабастан был лучшим, Санни даже не сомневалась в этом. Следить за ним было эстетическим удовольствием. Она ахнула, когда он едва не свалился с метлы, а потом поняла, что это был обманный трюк — нахальный Лестрейндж умудрился поймать сразу два снитча, вызвав восторженный рёв болельщиков. И стоны проигравших.

— Эх, — сказал рядом Джейми. — А я бы полетал. Только не на метле — это как-то мелко.

— На драконе? — пошутила Санни. — Или это слишком крупно?

— Не-а, — широко улыбнулся кузен и подмигнул. — В самый раз для неправильного сквиба. Посиди пять минут, сейчас вернусь.

Санни плотнее завернулась в мантию, оставшись на скамье одна, — большинство наблюдало за летунами, стоя возле команды Гарпий, — и вытянула шею, пытаясь увидеть победителя. Только награждение она уже пропустила, а следующая пятёрка готова была взлететь. Она удивлённо улыбнулась, заметив среди ловцов обоих братьев.

— Где дружка потерял? — раздался рядом знакомый голос.

Санни задохнулась от неожиданности, разглядев в полутьме Рабастана, преспокойно усевшегося рядом.

— Отошёл ненадолго, — пробормотала она ответ, ощущая растерянность. Как с ним общаться, и стоит ли — так и не могла решить. — Поздравляю с победой.

— Спасибо, — лениво откликнулся Басти, откинувшись на спинку сиденья. — На самом деле фигня. Попытаться не хочешь? Развлечение как раз для таких мелких, как ты.

Она еле удержалась, чтобы сказать, что вообще старше его на два года. А ещё сильно хотелось снять кольцо и увидеть его потрясение. Однако ни того, ни другого делать не стала.

— Метла не для меня, — мотнула она головой и поспешила отпить сока из стакана.

— Чего так?

Её удивляло, что он всё ещё сидит рядом. Да ещё и разговаривать пытается, следя глазами за новыми ловцами. Знал бы он, кто такой Майкл Морган... А почему и нет?

Санни даже ощутила прилив энтузиазма.

— Потому что я сквиб, — любезно пояснила она. — Работаю в магловском банке на гоблинов. И метлу видел разве что в кладовке.

Рабастан покосился с интересом:

— Шутишь?

— Нисколько.

— Маглы воспитывали?

План по избавлению от Лестрейнджа с треском на всю округу провалился. Вместо того, чтобы хотя бы отшатнуться, тот продолжал вальяжно сидеть, скучающе наблюдая за состязанием. Да ещё и вопросы задавал. Правда, таким тоном, что было совершенно непонятно — из вежливости, от нечего делать, или ему действительно было интересно.

— Они самые.

Рабастан кивнул, и возмущённо фыркнул:

— Не, ты только глянь! Перед носом же был! Вот же неуклюжий идиот! Соком не поделишься?

Санни поражённо заглянула в свой стакан, потом на серьёзного Лестрейнджа.

— Может, сбегать, принести?

— О! Давай.

— Нет уж! — возмутилась она. — Я вообще-то тоже смотрю.

— Да я шучу, — и нахальный Басти широко улыбнулся, посмотрев прямо в её глаза. — Слушай, как тебя там... Меня не покидает ощущение, что я где-то тебя видел.

Санни вздрогнула, подавив желание вскочить со скамьи.

— Майкл Морган, — ровным голосом представилась она. — И я не думаю, что мы где-то встречались. Если только вы не бывали за барьером.

— Разумеется, бывал. Нет, тут что-то другое, — Басти вдруг приблизил к ней лицо и спросил вкрадчиво: — А ты правда парень? Или девчонка под оборотным?

Удержать лицо было сложнее, чем когда-либо. Санни очень близко видела длинные ресницы и тёмную радужку внимательных глаз.

— Оборотного не хватило бы на весь вечер, — пробормотала она.

— А что в твоём стакане?

— Сок. Гранатовый.

— И почему я не верю ни одному твоему слову?

— На, попробуй, если хочешь, — она всучила ему почти полный стакан и сердито смотрела, как он понюхал содержимое, пригубил, а потом и выпил весь сок в несколько глотков.

— Спасибо, — пустой стакан он вернул с весьма довольным видом. — В горле пересохло.

— Ну и гад же ты! — вяло возмутился лже-Майкл. — Так все эти вопросы про оборотку...

— Да кто б тебя пустил в дом! Генри Стэнфилд оборотку за милю чует! Чтоб ты знал. Проверили бы, когда палочку забирали... Стоп. Ты правда сквиб?

— В отличие от некоторых я не вру, желая что-то получить, — Санни почувствовала, что нужно срочно менять тему разговора.

— Ладно, извини, — Басти даже за летунами перестал следить. — Признаю, что это было некрасиво. Мир?

— Если сбегаешь за соком.

— Ну ага, не путай меня со своим приятелем. Хотя, дай стакан.

Рабастан достал палочку и наполнил стакан водой.

— Это не сок, конечно, но пить можно. Если не будешь, дай мне.

— У тебя не отобрали! — она подальше отставила руку, не дав ему выхватить стакан.

Он ехидно усмехнулся:

— Тсс, они считают, что отобрали... Какой нормальный маг останется безоружным по собственной воле? Не спалишь?

— Смысла не вижу, — пожала плечом Санни. — Но нормальных магов тут куча, и все палочки отдали мистеру Стэнфилду.

— Уверен? — хитро прищурился Басти.

— Видел своими глазами.

— Присказку: "Не верь глазам своим", знаешь? Иногда не всё, что видишь — правда. Особенно если рядом маг.

— Нелегко вам живётся, — покачал головой лже-Майкл. — Если не верить глазам, то чему? Как определить, где вымысел, где правда?

— Нормально живётся, — не согласился Лестрейндж. Подобрал с земли какую-то шишку и трансфигурировал в стеклянный стакан. Наполнив его водой, он подмигнул, прежде чем пригубить: — Твоё здоровье, Майкл Морган.

Санни невольно улыбнулась:

— Сразу бы так.

— Сразу неинтересно.

— О, кто-то поймал снитч!

— Дай угадаю, — даже не глядя на спускающихся на землю летунов предложил Басти. — Фабиан Прюэтт.

— Верно, — выдохнула Санни, поняв, что снитч в руке и правда держит её брат. — И как ты...?

— Так ведь лучшим ловцом у гриффов был, когда учился. Остальные просто любители. Кстати, — Басти понизил голос, — ты что, знаком с ними?

— С чего ты взял?

— Вы вместе пришли, Аманда сказала. Родичи?

— Нет. Джейми, мой друг, им вроде кузеном приходится, — сумела выкрутиться Санни. Чуть не спалилась. Хитрый же гад, едва сама все не рассказала.

— А сестру их знаешь? — продолжил допытываться Басти.

— Да откуда? Думаешь, я на этой стороне часто бываю, или в их дом вхож? — Санни пыталась говорить равнодушно, хотя внутри всё согрелось от потеплевшего голоса Лестрейнджа. Даже тоскливые нотки расслышала. И не удержалась от вопроса: — А что тебе их сестра?

— Да так, ничего особенного, хороша до невозможности просто, — ответил Рабастан и зажмурился. — Но если хочешь, приглашу тебя на нашу свадьбу.

— Сквиба? На свадьбу? — голос у лже-Майкла охрип. — Она что, твоя невеста?

— Вот что надо девчонкам? — Басти словно не услышал вопроса. — Скажи, а? Как, по-твоему, я недостаточно красив?

— Хм... по мне так вполне себе, — пробормотала она, но тут же поспешно добавила: — Я не в том смысле.

Смущение, похоже, вышло натурально, поскольку Басти сдавленно хрюкнул.

— Не дрейфь, не претендую. Я же вижу, что ты ждёшь не дождёшься, когда я свалю.

— Ничего подобного, — Санни заглянула в пустой стакан. — Наколдуй лучше ещё воды, раз у тебя палочка есть.

— Пожалуйста, — усмехнулся Рабастан, наполняя стакан. — Могу ещё и согреть.

— Воду? Не надо.

— Флиртуете, мистер Морган?

— И в мыслях не было, мистер Лестрейндж, — Санни сделала глоток вкуснейшей воды и посмотрела сквозь ресницы. — Так ты её любишь?

— Любопытство книззла сгубило. Слышал такое?

— Я просто рассуждаю логически. На свадьбу приглашаешь уже. Значит, всё решено?

— Хочешь услышать правду? — спросил Басти и палочкой зажёг в воздухе два золотистых призрачных браслета, не узнать которые было невозможно.

Санни зачарованно проследила, как они растаяли.

— Могу угадать, — внезапно ей очень ясно вспомнились слова Нотта. — Она тебе нужна, и ты ни за что не отступишься. Хотя она либо против, либо ещё не решила. Так?

Лестрейндж посмотрел удивлённо:

— Почти угадал. Только маленькая поправочка, — Басти промедлил и тяжело вздохнул. — Я тоже ей нужен, просто она этого ещё не поняла. И что значит — не отступлюсь? Это же не бой, и мы не на войне. Что за бред вообще? Да, я сделаю всё, что смогу и даже больше, но, если она скажет "нет", — Лестрейндж грустно усмехнулся, — так тому и быть. Вот только жалеть об этом мы будем всю жизнь. Оба.

— Так уверен, что нужен ей? — безразличный тон давался Санни всё труднее.

— Уверен? — задумчиво повторил он. — Я просто знаю.

— Знаешь? — не удержалась она от вопроса, хотя понимала, что разговор давно пора прекращать. — Разве можно это знать наверняка?

— Это чувствуешь сердцем, милый, — голос Джейми был тише шепота, если вообще такое возможно, но от неожиданности подпрыгнули оба. — Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но Майкл мне нужен срочно... на несколько слов.

Рабастан поднялся одновременно с ней, взглянул на Джейми, ожидающего рядом, потом на лже-Майкла и вежливо произнёс:

— Был рад пообщаться. Мне тоже пора. Возможно, ещё увидимся, и моё предложение в силе, Майкл. Жди сову. А вы, мистер...

— Джейми Прюэтт, сэр.

— Рад знакомству, — Лестрейндж коротко поклонился, ничем не выказав удивления. — Мистер Морган, мистер Прюэтт.

Санни запоздало поняла, что ничего не сказала на прощанье. Но не кричать же вслед? С непонятной тоской глядела, как ловко Рабастан огибает никому уже ненужные скамейки. Никому, кроме них двоих. И он ни разу не обернулся. А чего ему оборачиваться?

— Санни, идём! — Джейми больно вцепился в её руку, куда-то уводя с освещённого пространства.

Сразу за углом дома он велел:

— Быстро! Зови Лакки.

Домовушка появилась мгновенно. И молча протянула ей лапку.

— Что ты скажешь братьям? — опомнилась Санни только в Дырявом Котле.

— Правду, — хмыкнул Джейми, глядя на неё с сочувствием. — Ну почти — Майкла срочно вызвали на работу. И я призвал маминого домовика, чтобы нас перенести. Лакки уже не мамина, но в прошлом была. Так что особого вранья тут нет. Но сначала дай мне кольцо. Назад превращаться будет быстрее, но больнее.

Едва кольцо было снято, кузен с силой прижал её к себе, как и в прошлый раз, помогая пережить трансформацию.

— Ох, серьги так и не проявились, -пробормотал Джейми.

— Серьги? — Санни с трудом вскинула руки, прикасаясь к подарку Волдеморта. Вздохнула и сразу передёрнулась от скрутивших судорог.

— Теперь на месте. Чудной артефакт, — Джейми сжал сильнее. — Давай, девочка. Постарайся расслабиться.

Она послушалась, хотя получилось не сразу. Теперь боль была, только будто не с ней. Словно со стороны Санни видела, как отпускает её Джейми и странно улыбается. Как Лакки снова берёт её за руку. Только оказавшись в комнате родительского дома, она несколько пришла в себя, послушно переоделась в поданную Лакки пижаму и безропотно проглотила сонное зелье.

Этот день оказался настолько насыщенным впечатлениями, что она просто запретила себе думать и о Нотте, и о Рабастане, и о вечеринке. Всё завтра, на свежую голову, и желательно после судьбоносного разговора с отцом!

И уже сквозь наплывающий сон она услышала бормотание Лакки: "Успели, хозяйка Санни". А дальше и вовсе показалось, что её лба коснулись мамины губы. Но разве могло такое быть? Блаженно улыбнувшись, Санни позволила сну завладеть сознанием и телом.

* * *

Питер Аллен, один из лучших учеников на Хаффлпаффе, с трудом разлепил глаза, вызывая Темпус. Два часа ночи! Твою Моргану с Мордредом! Слизеринского вундеркинда захотелось придушить. Серебряная цепочка, напрямую связанная с зачарованным Протеевыми чарами клочком пергамента, посылала жалящие импульсы прямо в шею. Значит, абонент ждёт ответа уже не меньше четверти часа. Цепочку хотелось содрать и уничтожить, а потом мирно уснуть. Но, во-первых, друг так просто не отвяжется. Во-вторых, сна уже не было ни в одном глазу, а шею саднило. Ругаясь сквозь зубы, Питер вытащил зачарованный пергамент из книги, которую читал на ночь. Цепочка сразу остыла, а на клочке пергамента засветились буквы:

"Спишь?"

Аллен мстительно уставился на единственное слово, но поджечь его взглядом не удалось. Пришлось призывать перо, вешать на полог заглушки, врубать Люмос и писать ответ:

"ДА!!!"

"Не надо так орать, ночь же!" — радостная рожица, явно призванная доконать его, внезапно рассмешила.

Питер покрутил головой и, устроив пергамент на книге, принялся аккуратно писать, стерев заклинанием предыдущие строки:

"Какого дементора, любезный друг, ты поднял меня в такое время?"

"Магловского", — загадочно ответил Лестрейндж.

"Таких не бывает, — Питер покусал кончик пера. — Что у тебя случилось с маглами, и где ты умудрился их встретить?"

"Нет, маглы не при чём. Мне нужно встретиться с одним сквибом. Хочу узнать адрес, хоть что-то. И желательно к утру, в крайнем случае днём. Ты мог бы спросить о нём у Райли".

"Рабастан... мой наивный друг! Если ты думаешь, что все сквибы Великобритании знают друг друга, то ты глубоко ошибаешься!"

"Этого сквиба твой Райли может знать!"

"И почему же? Чем прославился этот сквиб?"

"Работает на гоблинов. Вроде как в магловском отделении банка Гринготтс"

"Что? То есть... Этого могу знать даже я. Постой-ка, худой такой, лопоухий мальчишка, чёрные глаза и шкодная улыбка?"

"Именно! Зовут Майкл Морган"

"Точно! И что тебе от него надо? Только не разбивай моё сердце, не говори, что влюбился в него и забыл свою Прюэтт. Нет, он, конечно, милашка..."

"Пошути мне ещё! Просто есть разговор"

"Ладно, не злись! Райли тревожить не буду, спрошу у Клода. Он часто имеет дела с этим отделением банка. Не обещаю ответ к утру. Клод, как ни странно, ночами спит, но к полудню я что-нибудь пришлю. Только с одним условием..."

"Да расскажу я тебе всё, только позже"

"ОК. И не тревожь меня больше. В отличие от некоторых, я не на вечеринке Гарпий отплясывал допоздна, а писал эссе для Слагги"

"Жду!"

Питер убрал пергамент обратно в книгу, устроил голову на мягкой, ещё хранящей его тепло подушке и закрыл глаза. Сон не шёл. Наглый Лестрейндж выбил его из колеи капитально. Парнишка из банка, Майкл Морган, виденный буквально пару раз в жизни, не желал покидать бедную голову хаффлпаффца. Поскрипев зубами минуты три, Питер отчаянно зевнул и вылез из тёплой кровати.

На соседней койке послышалось осторожное шевеление. Тедди Тонкс явно не спал. Видать опять назначил свидание своей новой пассии. Да не какой-нибудь маглорождённой, как обычно, а ни больше, ни меньше, самой Андромеде Блэк. И вот куда смотрит Беллатрикс? Аллен каверзно ухмыльнулся, заканчивая одеваться, и приложил не в меру шустрого однокурсника невербальными сонными чарами.

От постели Тэда послышалось негромкое сонное сопение, почти сразу перешедшее в похрапывание. Пришлось добавить на его полог заглушающих чар.

Не чувствуя ни малейших угрызений совести, Питер покинул спальню, пересёк пустынную в этот час уютную гостиную и выбрался в холодный коридор школы. Отмёл порыв заглянуть к эльфам — разжиться пирожком с чашкой горячего чая — и сразу направился в совятню.

Пятнадцать минут спустя красавица Баффи, желтоглазая сова Питера, уже несла краткое послание его старшему брату.

Клод Аллен недавно принял бразды правления семейной фирмой, нахально работающей на два мира, невзирая на Статут* Секретности. Впрочем, законов они не нарушали, а если нарушали, ни разу не попадались. Патриарх рода, Хьюго Аллен, в своё время отказавшийся от магического мира ради любви, решил отойти от дел, а заодно проконтролировать, как справится наследник с их обширным бизнесом.

Сотрудничая с производителями летающих мётел в магическом мире и разрабатывая для них новые модели как спортивного, так и бытового летающего транспорта, в мире маглов семья Алленов занималась производством элитной мебели, иногда приторговывая фальшивым антиквариатом... По чести сказать — не иногда, а частенько фирма "Аллен и сын" втюхивала богатеям магически состаренные вещи. Однако никакая магловская, да что там — и магическая экспертиза не смогла бы определить подделку.

Оттого Аллены вели весьма респектабельный образ жизни, были вхожи в дома знатных персон, и нередко приглашались как оценщики — дед Хьюго даже пару раз участвовал в таком качестве на аукционе Кристи. Но вообще, Аллены предпочитали не светиться ни в одном из миров, потихоньку богатея и в полной мере используя свой магический дар. Питер Аллен был самым младшим представителем семьи — племянники, сыновья старшей сестры, носили фамилию её мужа, Алекса Долохова. Место в семейном бизнесе Питеру было обеспечено едва не с рождения, благо магический дар Алленов ему передался в полной мере.

На обратном пути из совятни Питер не удержался, сделал крюк, убедившись, что Тедди своих привычек не поменял. Край мантии мелькнул именно в той нише за портретом сэра Аластора Бейна, куда Тонкс приглашал прежних своих девиц.

Снять заглушающее с ботинок и навести затемнение было делом пары мгновений. Ну а что, грех не воспользоваться удачей. Аллен смело шагнул в нишу, ловя красотку за талию.

В темноте она разглядеть его не могла, ростом и комплекцией они с Тедди совпадали, а полушёпот: "Моя козочка!" — Тонкс никогда в амурных делах оригинальным не был — завершил образ лже-любовника.

Но девица умудрилась удивить. Сама обхватила тёплыми ладошками щёки парня и нашла его губы своими. На целых десять ударов сердца Питер потерялся, охотно отвечая на поцелуй, даже более откровенный, чем он рассчитывал. Пока пальцы девицы не зарылись в его волосы, которые он не удосужился убрать в хвост. А ведь Тедди носил короткую стрижку!

Увернувшись от пощёчины и от острых ногтей прелестницы, Аллен отпрыгнул к противоположной стене коридора и буквально в последнюю секунду выставил щит, в который тут же полетели фамильные блэковские заклятья. Было такое чувство, что она на полном серьёзе решила его покалечить или убить. За какой-то невинный поцелуй! Ну ладно — за самый страстный поцелуй в его жизни.

— Сволочь! — Андромеда в отсветах летящих заклинаний была как никогда похожа на свою сестру Беллатрикс.

— Я только хотел передать послание Тонкса, — Питеру пришлось проявить всю сноровку, чтобы отбивать заклятия разозлённой слизеринки. — Протего! Это ты набросилась с поцелуями! Эй! Хватит! Протего! Протего максима!

Андромеда всё же опустила палочку, рявкнув на портрет сэра Бейна, требовавшего тишины.

— С каких пор Тедди передаёт послания через тебя? Он тебя терпеть не может!

В свете Люмоса Питер полюбовался влажными и припухшими губами красавицы и лениво улыбнулся:

— Я к нему тоже страстной любовью не пылаю. Держалась бы ты подальше от маглорождённого, Блэк!

— Расист! — это словечко она явно переняла от красавчика Тонкса. — Так что он передал?

— Ты права. Сказанное им было явно не для твоих ушей. Хвастался дружкам в "Кабаньей голове".

— Врёшь?

И почему люди всегда охотнее поверят в сладкую ложь, упорно не желая слышать грубую правду? Упускать момент было глупо. Вряд ли представится ещё шанс отвадить от неё Тедди Тонкса.

— Клянусь магией ответить на любой вопрос и говорить только правду и ничего, кроме правды, в течение трёх минут!

Слабое свечение окутало поднятую вверх палочку и погасло.

Андромеда хищно сверкнула глазами и сделала шаг вперёд:

— Что он говорил обо мне?

— Привожу дословно: "Скоро, парни, я трахну саму Блэк! Чистокровных у меня ещё не было".

Глаза у мисс Блэк расширились. Вот только обвинить его во лжи она не могла. Клятва не дала бы ему обмануть или промолчать — это простенькое заклинание было покруче Веритасерума. И оба это знали.

"Пипец котяре!" — мысленно усмехнулся Аллен.

Но слизеринке снова удалось его удивить. Самообладанием девицы оставалось только восхититься, если бы это не касалось его самого. Она шагнула ещё ближе и соблазнительно улыбнулась:

— А ведь ты меня тоже хочешь, Аллен?

Питер сжал зубы, но ответить пришлось:

— Да!

— Влюблён?

— Н-н... Да. Только это ничего...

— И как давно ты в меня влюблён? — она стояла уже вплотную, жадно и торжествующе вглядываясь в его глаза.

Никогда ещё Аллен не загонял сам себя в такую глупую ловушку. Он ощущал, как вздуваются жилы на шее, лбу, кровь стучит в висках набатом, зубы почти крошатся, так сильно он их сжимал, но промолчать не удалось:

— С прошлой весны.

Андромеда рассмеялась. Громко, с сумасшедшим весельем. Только в глазах на миг промелькнула боль, отчего Питеру стало не по себе. Поздновато понял, что это было жестоко. Но повторись всё снова...

— Хотел бы на мне жениться?

Казалось, он всем телом ощутил, как спало заклятие. Питер улыбнулся:

— Нет. В ближайшие лет десять женитьба в мои планы не входит. А вот приударить был бы не прочь. Классно целуешься!

Куда их роду, привечавшему сквибов, свататься к Древнейшему и Благороднейшему... Пошлют к Мордреду, и никого это не удивит. Аллен всегда здраво оценивал свои шансы.

Пощёчина обожгла щёку, на этот раз он даже не уклонился — заслужил.

— Какая же ты скотина, Питер Аллен! — прошипела Андромеда, встряхивая отбитой кистью. — Такой же гад, как твой дружок Лестрейндж! Жаль, что тебя вместе с ним из школы не турнули, придурок!

— Нам лучше разойтись, — холодно произнёс он, услышав шарканье ног вдалеке. — И быстро! До встречи, мисс Блэк!

Ушёл Питер, не оборачиваясь. На душе было тоскливо и пусто. Что уж там, сам подставился. Теперь Андромеда его в покое не оставит. И хорошо, если только слизеринки будут смеяться. Хотя Аллена это волновало мало. Гораздо больней было от того, что она знает. У него-то хватило бы сил скрывать свои чувства до конца Хога. А теперь даже не посмотришь украдкой. Ничего — переживёт. Или разлюбит её, постараться стоит. Главное, красавчику Тонксу больше ничего не светит — о гордости Блэков можно было легенды слагать.

* * *

Андромеда ворвалась в спальню разъярённой фурией. Валери Нотт потянулась, открывая глаза.

— Что, свидание отменилось, или котёночек напортачил?

— С этого кобелины завтра шкуру сниму, — Андромеда что-то зло искала в сундуке, выбрасывая всё наружу. — Проклятый Аллен!

— А Питер тут причём?

— Я в душ, смыть его прикосновения!

— Меда! — встревоженная Валери всё же вскочила и попыталась ухватить её за руку. — Что случилось?

— Две вещи, — развернулась к подруге Блэк. — Тедди, тьфу... паршивый грязнокровка хвастался в "Кабаньей голове", что трахнет меня. А сука Аллен обманом вырвал поцелуй, а потом заявил, что, мол, жениться на мне в его планы не входит. Скотина! Я в душ!

Она торжественно потрясла над головой коробочкой с зубным порошком и щёткой.

— Ладно, поняла. Давай подлечу. Воспоминания затмить не обещаю, но очень постараюсь. Ну же, закрой глазки. Мне как раз надо потренироваться.

Андромеда вздохнула, словно сдувшись, и послушно зажмурилась. Целовалась Валери далеко не так страстно, как проклятый Аллен. Но нежности было хоть отбавляй.

— Ну как?

Мисс Блэк открыла затуманенный взгляд и покачала головой.

— Ты права. Душ отменяется. Я спать. Придумай, как убить ублюдков, будь лапочкой.

— Завтра подумаем, — Валери зевнула. — Спать хочу, как не знаю кто.

— Договорились. Завтра день рождения Руди. Надеюсь, Аллена не пригласят.

— С чего бы, Басти же не будет. Спи уже, неистовая Блэк! Но Аллена я понимаю. Ты классно целуешься, не то что в прошлом году.

Андромеда нервно хихикнула, бросила укоризненный взгляд на подругу, забралась в постель и задёрнула полог. Уже через пару минут в комнате стало тихо.

* * *

Санни проснулась рано, как сразу заверила оказавшаяся рядом Лакки. Первым чувством было удовольствие — такой выспавшейся давно себя не ощущала. А вот вторым ощущением стал ужас, когда обвела взглядом комнату и вспомнила, где находится, и что случилось накануне.

Поход на вечеринку больше не казался ни забавным, ни столь необходимым, он представлялся форменным ребячеством. И если об этом узнает отец...

— Лакки, где Джейми?

Домовушка уже поставила на стол горячий ароматный кофе и протягивала ей нагретое полотенце.

— Мастер Джейми спит, — улыбнулась она. — Госпожа Мюриэль тоже спит. И ваш отец, и матушка, и брат. А второй брат на кухне.

— Откуда?..

— Противный Оскар говорил это только что другому эльфу — Майсу. А я слышала. Майс — это эльф вашей матушки.

— Лакки, а ты никому не рассказывала про вчерашнее?

— Никому-никому! — домовушка сразу стала серьёзной. — Мастер Джейми сказал, что это ваша с ним тайна, а я умею хранить тайны. И знаю, что если ваш отец узнает, то всем будет очень грустно. Никогда я не наврежу мастеру Джейми и вам, хозяйка Санни.

— Грустно — не то слово, — горько усмехнулась Санни и пошла умываться. Внутри поселился холод, тот самый, что погнал вчера на вечеринку. Она так мечтала увидеть маму... Только вот чуда почему-то не случилось. С ней что-то не так? Почему больше не хочется уткнуться в материнскую юбку и порыдать вволю? Почему вдруг захотелось оказаться подальше от этой замечательной дружной семьи, в которой все так любят друг друга?

А ведь ещё вчера казалось, что Джейсон Прюэтт на самом деле её отец, любящий свою дочь, лучший отец в мире. Санни как-то свыклась уже с этой мыслью. И с братьями она так быстро подружилась и нашла общий язык. Даже с Мюриэль было легко, словно знакомы всю жизнь. Но только увидевшись с мамой, смотревшей с такой лаской, любовью и пониманием, она почувствовала, что чего-то не хватает. И дело не в Летиции, она на самом деле оказалась замечательной. Возможно, в ней самой чего-то важного не хватает? Но чего? Вот теперь этот вопрос тревожил и мучил.

А может, дело в том, что сохранившийся в душе образ родной матери, певшей ей колыбельную в раннем детстве, был совсем иным? Наверное, ей просто нужно время...

Санни сползла по стене и закрыла руками мокрое лицо, утыкаясь в колени.

Боже! Джейсон, Летиция, Гидеон, Фабиан... Они все чужие! Они для неё — никто, никто! И она не имеет никаких прав ни на их любовь, ни на этот дом, ни на эту жизнь Молли Прюэтт! Они все помнят и любят свою Санни, свою маленькую Санни, не её.

И подсознание молчит, словно не хочет отдавать ей, чужачке, своих воспоминаний. А ей самой нечего вспомнить, абсолютно нечего. И что теперь делать?

— Где она? — послышался из комнаты властный голос. Но сил вскочить или сделать хоть что-то не было.

А Мюриэль была уже рядом. Подняла её с пола рывком, насильно наклонила над раковиной, умывая лицо ледяной водой, как маленькой.

К лицу прижалось всё ещё тёплое полотенце.

— И что за трагедия на ровном месте? — сердито спросила тётушка, пока Санни стояла, уткнувшись в полотенце. — Ну сделали глупость, с кем не бывает? Папу и маму расстраивать не будем. Не так ли?

Санни помотала головой. Конечно, не будет. Она никогда им не навредит. Больше никогда. И всё равно будет любить — так, как сможет. Но жить надо самой. И решать, как жить, тоже будет теперь сама. Всё! Детство кончилось. Её нежданное второе детство...

Она убрала полотенце и даже смогла улыбнуться в ответ на насмешливый взгляд тётки.

— Всё хорошо.

— То-то же, — одобрительно кивнула та. — Твой кофе остыл, но ты можешь спуститься вниз и составить компанию Гидеону. Выдрала бы вас обоих — и тебя, и Джейми — собственноручно...

— Но, тётушка, откуда? ...

— А эти часы дурацкие, показывающие кто куда отправился из семьи, я ещё в детстве хотела уничтожить. Потом решила усовершенствовать, но всё руки не доходят. Так и висят в моей комнате, на совесть давят. Всё, я спущусь позже. Выше нос, племяшка. Прорвёмся.

Нервно рассмеявшись, Санни глубоко вдохнула, медленно выдохнула и пошла одеваться. Пусть она здесь чужая, но это ещё не конец света. Она жива, здорова, что-то уже знает, что-то умеет. Просто пора уже признать, что сказки не случилось, и многое зависит не от кого-нибудь, а от неё самой.

* * *

Гидеон, поморщившись, залпом выпил бодрящее зелье и прислонил прохладный флакон к виску.

— Хреново? — спросила Санни с сочувствием, устраиваясь напротив брата за большим кухонным столом.

— Тот, кто изобретёт антипохмельное зелье — обогатится, — проворчал Гидеон, устраиваясь напротив.

— Неужели ещё не изобрели? — Санни невольно хихикнула, когда он уныло помотал головой. — А где Фабиан?

Гидеон фыркнул, глянув сквозь ресницы:

— Рано тебе ещё таким интересоваться, ребёнок.

— Ага, — в тон ему сказала она. — А потом будет поздно. Знаю. Я пойду прогуляюсь... Если опоздаю на завтрак...

— Скажу, — согласился он. — Оскар! Кофе подай! И то зелье от головной боли.

Брат догнал её на заснеженной дорожке, по которой Санни бездумно брела, укутанная в тёткину шаль поверх тёплой мантии.

— Санни! — Гидеон пошёл рядом, приноравливаясь к её шагам. — Прости меня. Я знаю, ты уже выросла, просто...

— Всё в порядке, правда, — как-то уже естественно она взяла его под руку. — Лучше скажи мне, братец. А что тебе помешало последовать примеру Фабиана? Или точнее — кто?

Он как-то безрадостно хохотнул, пробормотал: "Совсем большая!", и некоторое время оба молчали, обходя заснеженную клумбу и направляясь вглубь сада. Санни вдыхала морозный воздух полной грудью, чувствуя, что наконец-то начинает успокаиваться.

— Мы случайно встретились в Лютном, — заговорил вдруг Гидеон. — До сих пор не знаю, что она там делала. Но... Проводил её на выход. И потом... Мы так же гуляли, о чём-то говорили. Она обещала написать.

— Не написала? — с сочувствием спросила Санни, когда он окончательно замолчал.

— Написала, — хмыкнул Гидеон. Наклонился, слепил снежок и с силой зашвырнул его в дерево метрах в двадцати. — А потом ещё, и ещё, и ещё...

— А ты?

— И я.

— Может, пора свататься?

— Я не знаю! — в голосе Гидеона прозвучало отчаяние. — Она вообще просит держать в тайне нашу дружбу. Дружбу, понимаешь? А на вопрос про сватовство — отшутилась. И что делать, Санни? Ждать, когда кто-то другой уведёт? Я уже ничего не понимаю!

Она взяла его за локоть уже обеими руками, не зная, что сказать в утешение.

— Это ведь Валери?

Он резко повернулся, глядя в удивлении.

— Фабиан не знает... И никто.

— И не узнает. От меня. Сам скажешь. Так она не хочет выходить за тебя замуж?

— Не знаю, я так прямо не спрашивал. И про сватовство было так, словно не всерьёз. Что мне делать?

— Спросить всерьёз? — Санни не знала, чем ему помочь. Хотела бы, но понимала, что тут он сам должен решать.

— В письмах это как-то... А встретиться всё никак не получается.

— Отчего же? Или дело в её брате? Отце?

Он молчал, казалось, целую вечность. И Санни не торопила, глядя на закружившиеся в воздухе снежинки. А говорили, что в Англии нормального снега не бывает...

— И во мне, наверное, тоже, — глухо заговорил Гидеон. — Я ведь хотел сначала твёрдо встать на ноги, купить дом, а тут драконы, и мы не удержались... — проговорил он тоскливо. И тут же добавил совсем другим, бодрым тоном: — Ладно, сестрёнка. Если ты уже полюбовалась на первый снег, пойдём. Иначе на завтрак опоздаем.

— Пойдём, — согласилась она.

* * *

Как же она боялась когда-то этого разговора с отцом. И вообще не ждала так рано, только в рождественские каникулы. Но в этот день словно что-то переключилось в голове. И в кабинет после завтрака, прошедшего в милых разговорах ни о чём, она вошла, сама поражаясь накатившему — нет, не спокойствию — скорее, состоянию странной апатии и в то же время какой-то непонятной решительности.

Джейсон Прюэтт как будто вовсе был мыслями далеко. Указав ей на кресло, он долго молчал, глядя куда-то в сторону мягко потрескивающих поленьев в камине. Она тоже первой разговор начинать не спешила. Ждала вопросов или прямых указаний, и уж тогда по обстоятельствам.

— Санни, — отец словно очнулся. — Прости, задумался. Так что с женихами? Что тебя пугает, малышка?

— Не знаю. Наверное, скорость развития событий, — вдумчиво ответила она. — Ты ведь сам хотел, чтобы я развивала свой дар. А у меня ощущение, что у меня просто не будет такой возможности, если я выйду замуж.

— Понимаю, — кивнул он. — Однако можно обойтись помолвкой, а свадьбу отложить... скажем, на пять лет.

Санни почувствовала, как внутри всё сжалось:

— У тебя уже есть кто-то на примете?

Отец выглядел печальным:

— Целых двое, и, как я понял, они оба тебя пугают? Или что-то другое?

Она растерянно пожала плечами, не зная, чего ожидать.

— Не хотелось этого признавать, но, пожалуй, твоя тётка и мать правы, — лорд Прюэтт встал и прошёлся по кабинету. — Санни, ты уже взрослая девушка, и я буду говорить откровенно. Ты должна понимать, что и Нотты, и Лестрейнджи для тебя, да и для нашей семьи, почти одинаково выгодные партии. Одно твоё слово сейчас в пользу кого-то из них, и я не стану чинить препятствий.

Она испуганно замерла. И что ответить? Милый Рабастан? Невероятно крутой Нотт? Ну почему она не разобралась в себе хотя бы этим утром?

Лорд Прюэтт усмехнулся:

— Вижу, что порадовать меня тебе нечем?

С жалобным видом она медленно помотала головой.

— Что ж, — отец вернулся за стол, но садится не стал. — Обстоятельства складываются таким образом, что в ближайшем будущем может всё круто измениться. Если к Рождеству ты так и не сможешь сделать выбор — а я сомневаюсь, что за месяц что-то изменится — то разговор перенесём к концу твоей учёбы в Хогвартсе.

Санни затопила радость, но показать её, пока отец не закончил, она поостереглась.

— К тому времени постараемся найти тебе учителя по чарам. Раньше нет смысла, совмещать ученичество и последний год учёбы в Хогвартсе... Я всё же не зверь.

Она хотела поблагодарить — учёба по программе давалась ей нелегко. Но Джейсон как раз остановился перед ней с очень серьёзным видом, и Санни только кивнула.

— Но ты должна знать. Я принял решение... — паузу он тянул так долго, что Санни едва не задохнулась, задерживая дыхание. — Если ты всерьёз займёшься развитием своего дара и к концу выпуска покажешь реальные результаты, которые меня впечатлят, то обещаю... — отец выглядел торжественно, как никогда. — Обещаю, что сама выберешь себе жениха, на свой вкус и на своих условиях. Или не выберешь никого. Острой необходимости породниться с кем-то у нас нет, — он вдруг усмехнулся очень по-доброму: — Разумеется, я должен буду одобрить жениха. Во всяком случае, обещаю приложить все усилия, чтобы принять твой выбор.

— Спасибо, папа! — с чувством воскликнула Санни, вскакивая с кресла. Но подойти и обнять не решилась — вспомнила вдруг все утренние сомнения.

Джейсон подошёл сам. Обнял за плечи:

— Я правильно понимаю, мы ждём до лета?

Она закивала, смаргивая слёзы:

— Я обязательно преуспею в чарах.

— Очень надеюсь, — в его голосе сквозила улыбка. — Как всегда — путь к свободе тернист и труден. Так что, хочешь иметь собственный выбор, учись. А сейчас, если других вопросов у тебя не осталось...

— Пожалуй, нет, — Санни уже ощущала, как вырастают за спиной крылья.

— Тогда больше не задерживаю. Будь готова после обеда, вернём тебя в школу через камин, с твоим деканом уже обговорили.

— Спасибо, папа.

Вот и всё. Какая всё-таки потрясающая возможность — преуспеть в мастерстве по чарам и обрести свободу выбора. Что ж, за это стоит и нужно бороться. И Санни даже знала, кто ей в этом поможет. Если, конечно, захочет, а она приложит все силы, чтобы он захотел. Ведь ещё больше, чем получить свободу выбора, она хотела бы стать настоящей сильной волшебницей.

* * *

Северус выбежал из дома и долго шёл, не глядя по сторонам, он до сих пор слышал голос отца и свой ответ. Мальчик сердился на себя, что так испугался. Испугался, вдруг мама скажет, будто профессор ему никакой не отец, а потому им нужно опять куда-то уходить... Дурак! Даже дядя Джейсон говорил, что Антуан Робертс его отец! И целитель сказал, что они, мол, похожи. И Люциус Малфой, а он уже на третьем курсе учится.

Северус шмыгнул носом и огляделся. Оказывается, он уже успел дойти до реки. А ведь она не так и близко — реку было видно из окна новой спальни. Волшебной спальни с волшебной кроватью. Как же здорово, что теперь она его, только его, Северуса. Элси рассказала, что у магов вещи часто передаются по наследству от отца к сыну, даже мебель, а иногда и мантии. Но как только Сев представил, что когда-то ему тоже придётся это отдать, то решил придумать что-нибудь, когда вырастет, чтобы оставить кровать себе навсегда.

Протиснувшись между густых кустов к огромному дереву, Северус перешагнул через корни, держась за ветку и замер, любуясь сверкающей на солнце рябью небольших волн довольно широкой реки — гораздо шире, чем та, что протекала возле старого дома. Сквозь прозрачную воду виднелось песчаное дно, мелкие камешки и кое-где редкие растения. А если приглядеться, то в спокойной заводи можно было рассмотреть быстрые тени мелких рыбёшек.

На реке за Паучьим Тупиком, где он так любил бывать совсем недавно, дно в жизни не увидишь — мутное всё, вода с маслянистыми разводами. Говорили, что фабрика сливает туда отходы. И рыбы там не водилось, это Северус знал точно. А тут... Тут, наверное, и купаться можно, когда тепло будет. А ещё у него же теперь удочка есть! Стоит в его комнате, в углу за шкафом. И спуск хороший к самой воде он уже приметил. Но это подождать может, ведь он здесь ещё ничего не видел.

И хотя от реки уходить не хотелось — казалось, сидеть на толстом корне дерева и смотреть на воду он мог бы вечно — любопытство пересилило. Осмотреться надо обязательно. Северус выбрался из кустов и сразу увидел высокий холм слева, там росло не менее толстое дерево, чем у реки, только ещё выше. Можно попробовать забраться на него и всё осмотреть, а потом уже решать, куда идти.

На холм он забрался быстро, но рощица тонких деревьев и кусты осмотреться не давали. И пришлось лезть на дерево — хорошо, разлапистые ветви спускались почти до земли. Лазить по деревьям он умел, так что быстро дополз до середины и устроился на толстой ветке отдохнуть. Даже жарко стало в тёплой мантии. Внизу, довольно далеко, он теперь увидел несколько домов, и это были не просто дома, а целая улица. Но встречались и отдельные строения на большом расстоянии друг от друга. Все они стояли на берегу всё той же речки, протекавшей возле отцовского дома. Река потом круто изгибалась и исчезала где-то вдали, среди холмов.

Северус поднялся на ноги, переместился на другую ветку, чтобы осмотреть другую сторону земель. И ахнул, увидев замок. Настоящий замок, с башнями, с узкими окнами в каменных стенах. И такой большой! Нет, Хогвартс был, конечно, больше, и, наверное, красивее. Но это далеко. А здесь замок — вот он! И если бежать, то не так и долго. Было до ужаса интересно, кто там живёт. Стоило спросить разрешения у отца, но ведь он ему ничего не запрещал.

Бежал Северус во весь дух, чётко помня направление. То и дело приходилось преодолевать холмы и холмики, огибать густые кусты. Только под конец он наткнулся на широкую тропинку. А ведь мог раньше на неё выйти, видел же сверху. Скоро — уже совсем близко к замку, тропинка разделилась на три более тонких. Самая широкая шла к середине замка, где он увидел огромные железные ворота, а две узкие тропки подходили к его крайним башням.

Северус понимал, если в замке живут люди, то лучше незваным гостем туда не являться, потому сразу свернул налево — к одной из башен. Хоть потрогает.

И сразу замер, словно налетев на стену. Прямо ему навстречу шли пятеро мальчишек. И трое точно были старше. Скрыться он уже не успевал. Ребята его заметили и явно не собирались упускать. Бежать? Дома он не раз убегал от местной банды, но эти пока ничего ему не сделали... Пока он колебался и бежать уже было поздно.

Оставалось стоять, незаметно вытирая о мантию сразу ставшие мокрыми ладошки. И ждать — что скажут.

Остановились прямо напротив него, в центре — крепыш в толстой куртке из обрезков кожи, видимо, главный. Остальные замерли по обе стороны в равном количестве. Причём Сев сразу подметил, рожи нахальные, а выправка как под копирку. Он у слизеринцев такое видел в тренировочном зале. Вроде, отдыхают, а сами наготове, чуть что — и в бой. Ему сразу стало зябко, против них даже палочки нет. А ведь мог взять — пока отец так занят мамой, не заметил бы.

— Ты кто такой? — визгливо спросил высокий щуплый пацан, что стоял справа от главаря. Крепыш лишь внимательно разглядывал, но тоже ждал ответ.

— Живу я здесь, — вздохнул Северус, и на всякий случай сжал кулаки. Драки, похоже, не избежать, а так жалко стало, что ничего ещё разглядеть не успел. Потому добавил устало, не пытаясь скрыть разочарования. — Может, это... разойдёмся по-хорошему, а?

— Может, и разойдёмся, — главарь смачно сплюнул ему под ноги. Сев восхищённо расширил глаза — научиться бы. — Смотря кто ты, и что понадобилось в замке. Ты ведь туда бежал?

Северус закусил губу, раздумывая — как сказать, чтобы это пацанов удовлетворило, но не слишком унижаться.

— Мой отец тут живёт, — решил он быть честным. И махнул рукой в сторону дома. — У реки, где она поворачивает.

— Брешешь! — тут же вступил писклявый.

Крепыш задвинул его за себя, делая шаг вперёд:

— Профессор Робертс — твой отец?

— Да!

— Бастард, что ли?

Северус насупился. Это слово он уже знал, и оно ему не нравилось. Пусть Люциус и уверял, что это не так уж плохо, но Севу взгляд Малфоя, полный превосходства, тогда не понравился.

— Не твоё дело!

— Да врежь ему, — воскликнул писклявый, — чего сюсюкать? У профа детей нет, это все знают.

— А может и не врёт. Мантия новенькая, сапожки тоже, — крепыш презрительно его оглядывал, — отдашь мантию, и драки не будет.

— И сапоги, — выкрикнул хриплым голосом один из мелких.

— И сапоги, — кивнул главарь и снова сплюнул сквозь зубы.

Это Северусу было понятно, даже хорошо знакомо. Так он однажды почти новой куртки лишился, на которую мама очень долго копила. Только тогда добровольное согласие отдать не помогло. Куртку забрали, но всё равно избили.

— Бейте, — вздохнул он, сжимая кулаки и переставляя ноги для устойчивости. — Мантию не отдам!

— Вот как?! — крепыш удивлённо поднял брови, переглянулся со своими подпевалами. Мерзкие усмешки Северусу не понравились, он едва сдерживался, чтобы не броситься на главаря первым. А тот неторопливо стал его обходить, словно решил напасть сзади. Так и хотелось развернуться, но оказаться спиной к четырём его дружкам было ещё глупее. Он напряг спину, ожидая удара в любой момент.

Но главарь удивил, снова остановился перед ним. Взгляд жёсткий:

— А хочешь сделку? Согласишься, и бить не станем. Слово! Правда, мантию отдать всё равно придётся. Ну или сапоги — сам выберешь.

— Какую? — заинтересовался Северус, внутренне кривясь. Конечно, ни на какие сделки с такими гадами идти нельзя. И слову их верить — надо дураком быть. Но потянуть время можно — пока разговаривают, не бьют. Глядишь, всё и обойдётся.

— Заберёшься на башню и поговоришь с колдуном. Хотя бы просто поздороваешься.

Северус насторожился — мальчишки переглянулись с таким удивлением, что здравый смысл просто вопил, что соглашаться нельзя. С другой стороны, это был прекрасный повод забраться в башню. Когда ещё так повезёт?

— Мантию не отдам, — решительно сказал он.

— А сапоги?

Сапоги было жалко, они были совсем новыми, с уютным тёплым мехом, толстой подошвой и рисунком, выдавленным на чёрной коже. Но были ещё новенькие ботинки, не хуже.

— Только на обмен, — решил он. — Земля холодная, а дом далеко.

И понимал, что наглеет, но иначе с такими нельзя, пусть и дрожит всё внутри от собственного безрассудства.

— Значит, согласен, — удовлетворённо кивнул главарь. — Полезешь на башню. А сапогами с Джонни поменяешься. У него они совсем старые, но ещё крепкие. И тебе в самый раз будут. До дома в них дойдёшь, а потом вернёшь, ясно?

— Если колдун не сожрёт, — тихо пробормотал кто-то из парней.

Северус внутренне вздрогнул. Было ясно, что с колдуном не так просто.

— Ясно, — кивнул он. Деваться было некуда. Драться не хотелось — мама плакать станет. И неизвестно, что ещё скажет отец. Если бы сразу, Северус и думать не стал бы, а теперь, когда сделку предложили, уже и стыдно было бы идти на попятный.

— Тогда меняйтесь сейчас, — решил крепыш. — А то сбежишь ещё...

Означенный Джонни был самым мелким и выступил вперёд, щерясь беззубым ртом — двух резцов сверху не хватало. Сапоги на нём были стоптанные и потрескавшиеся, из грубой коричневой кожи.

Северус стащил свои новенькие сапоги, усевшись прямо на землю. Джонни же свои просто скинул и заскакал по мёрзлой земле босыми ногами.

— Быстрей давай! Холодно же!

Сев и сам ощущал задницей, что холодно. Сапоги местного оказались холодными и чуть великоватыми. Но достаточно удобными. Джонни натянул его новенькие сапожки и радостно засмеялся:

— Как на меня шили!

— Умолкни, — приказал ему главарь и протянул Северусу руку. Но тот вскочил сам, проигнорировав помощь.

— Куда идти?

Главарь мотнул головой в сторону замка и знаком предложил идти впереди. Старые сапоги громко топали по замёрзшей дорожке, тогда как остальные ступали практически бесшумно. Северус пообещал себе, что научится ходить так же. Когда обогнули кусты, и впереди показалась железная калитка в ограде, за которой виднелась коричневая дверь в башне, мальчишки остановились.

— Дальше сам, — тихо произнёс крепыш и замялся, словно хотел что-то добавить, но передумал.

— А как дверь открыть?

— Нажмёшь внизу слева на бугорок — он чуть темнее — и дверь откроется, — прошипел главарь. — А вот забор перелезть нужно. Только это... Если передумал...

— Нет, не передумал. Вот ещё! — возмутился Северус и сразу потопал к калитке. Перелезть через ограду труда не составило. Перекладины были удобными, только о колышки сверху мантией зацепился, и она порвалась с глухим треском. Стало очень досадно — мальчишки явно это видели, хоть и спрятались в кустах.

Спрыгнув на той стороне, Сев выпрямился и решительно направился к дверце. Задрал голову вверх, но увидел перед собой только каменную стену, уходящую ввысь. Тянуть дальше было нельзя — сказал же, что не трус. Хотя он бы помедлил, надо же рассмотреть башню снаружи. Но нельзя, эти гады сразу решат, что он боится.

Тёмный бугорок он нашёл почти сразу. Пришлось присесть на корточки и нажать с силой. Поддался хитрый запор с трудом. Что-то щёлкнуло внутри, едва не заставив подпрыгнуть, и дверь с тихим скрипом приоткрылась. Северус поднялся с корточек, переборол желание обернуться и вошёл внутрь. Но едва он зашел внутрь, весь задор мгновенно улетучился, — стоило двери захлопнуться с громким щелчком, оставляя его в густом полумраке.

Северус прислонился к двери, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Сердце колотилось внутри как бешеное. Волосы на затылке шевелились. Скоро перед глазами явственно проступила винтовая лестница, уходящая ввысь. Вокруг слышались какие-то шорохи, но смотреть под ноги Сев не решился, поспешно ставя ногу на первую ступеньку. Медленно переставил ногу в чужом сапоге на следующую. Сзади что-то пискнуло и зашуршало, сердце нырнуло вниз, а Сев взлетел вверх по лестнице, перестав рассуждать. Ну не мог колдун быть людоедом! А вот крыс Северус не любил. Или что там шуршало?

Наверху была широкая площадка, с которой можно было выглянуть в бойницы, только если быть повыше ростом. И две двери напротив бойниц. Северус тяжело дышал, не зная, какую дверь попробовать открыть первой. Вниз старался не смотреть, подножие башни утопало в жуткой тьме. Не хотелось даже думать, как он будет возвращаться обратно.

А потом и вовсе показалось, что кто-то потихоньку поднимается к нему из темноты, хрипло дыша. Это оказалось так жутко, что Сев бросился к левой двери, больше не рассуждая. И сразу заколотил по ней кулаком, навалившись всем телом.

— Откройте! — крик оглушил его самого. Но страшнее было от неведомого чудища, которое, казалось, уже дышит прямо за спиной. — Пожалуйста! Откройте!

Дверь неожиданно распахнулась внутрь, и Северус полетел на середину комнаты, громко топая. Только у высокого стола кто-то ухватил его за шиворот, останавливая и поднимая в воздух. Заставляя захлебнуться от паники и какого-то странного облегчения. Хуже уже быть не могло.

* * *

— Ну чего орёшь? — прогудел над ним колдун, всё ещё держа за шиворот. — И не побоялся ко мне забраться... Кхех. Чей такой прыткий будешь?

Северус понял, что зажмурился. Пришлось открыть глаза, когда под ногами появилась опора.

Перед ним возвышался седой старик с густой, совершенно белой шевелюрой и длинной бородой такого же белоснежного цвета. Борода была смешно заплетена в косички.

— Вы колдун? — зубы стучали, и вопрос вышел невнятный.

— Вроде того, — усмехнулся старик, отступил на шаг и уселся в высокое деревянное кресло. — Садись, раз уж явился. И рассказывай. Или марш отсюда, если баловство затеял.

— Не баловство, — Северус углядел рядом высокий табурет и поспешно на него забрался. На лестницу возвращаться отчаянно не хотелось. Колдун вроде ничего, не такой уж страшный, а что там внизу за чудовище — ещё неизвестно. — Мне интересно.

— Интересно ему, — проворчал старик, рассматривая его с каким-то удивлением. — Как звать тебя, малыш?

— Я не малыш, — тонким голосом ответил Сев и кашлянул, чтобы нормально говорить. А потом затараторил, пытаясь сразу всё высказать, чтоб не прогнали. — Я Северус. Мой папа профессор Робертс! Я не вру, это правда. Его дом тут недалеко. Он сам вам скажет, если спросите. А к вам меня мальчишки заставили подняться. Сказали, что вы страшный. Но, по-моему, они напутали. Там на лестнице какое-то чудовище, а вы не страшный.

Старик улыбнулся, глядя на него с недоверчивым весельем.

— Это Барс, — пояснил он. — Котик мой. Книззл, если быть точным. Я вас познакомлю. Для чудовища он слишком ленивый, но тебе понравится, вот увидишь. Или сначала чаю?

— Чаю, — быстро согласился Северус.

И во все глаза уставился на плывущую к нему чашку. Тихонько стукаясь о блюдце с мелодичным звоном, она доплыла до стола и встала перед мальчиком на скатерть. На боку открылись нарисованные глазки, моргнули, а линия внизу сложилась в улыбку.

— Привет, — поздоровалась чашка. — Тебе сахар, молоко, сливки добавить? Эй!

— Только сахар, — поспешно попросил Северус, приходя в себя. — Привет.

— Значит ты — сын Антуана, — подал голос старик, пряча в усах улыбку.

Сев вскинул на него взгляд, кого-то ему этот старик напоминал. Словно видел когда-то. Может, в Хогвартсе? Или на портрете? Там же куча портретов!

— Да-а, а вы его знаете? — ответил Северус и осторожно пригубил горячего чаю. Вкус был странным, но очень приятным.

— С пелёнок. Но иногда мне кажется, что сына я не знаю вовсе. Вот как сейчас. Давай знакомиться что ли, внучек, — усмехнулся старик.

А Северус только набрал полный рот вкуснейшего чая! И прямо на красивую мантию волшебника выплюнул! А разве можно вот так сообщать? Смутился Сев почти до слёз. Но старик даже не перестал улыбаться, только палочкой взмахнул, и все капли испарились.

— Ты печенье бери. Оно с орехами.

— Папа твой сын? — выдавил из себя Северус, страшно стесняясь, — наверняка ведь неправильно понял.

— Антуан Робертс — да, мой сын, — доброжелательно кивнул старик. — А ты, стало быть, мой внук. И где ты столько лет пропадал, позволь спросить? Почему старика не навестил ни разу?

— Я не мог, — смутился Северус ещё больше. — Я же не знал, что вы меня ждёте.

— Не знал он! Как бы я мог не ждать?

— Я даже не знал, что вы есть на свете.

— Бывает, — вздохнул его дед и подвинул ближе печенье. — Ты попробуй, наверняка таких никогда не ел.

— Спасибо, — Северус вгрызся в ароматный бок толстого печенья и захрустел орехами. — Кушно.

— То-то, что вкусно. Прожуй сперва, а потом говори. Папка-то твой где сейчас?

— Дома. С мамой они там... Завтра жениться будут. Папа нас нашёл недавно, он даже не знал, что я есть. Ну просто... Ну вот так.

— Понимаю!

Северус сомневался, что старик понял всё, но объяснять непростую жизнь стало как-то лениво. Чай с печеньем заставили расслабиться, даже в сон потянуло.

— Можно в туалет? — опомнился он, с усилием открывая глаза.

— Ну пойдём, внучек, покажу, что тут как, — старик поднялся, снова становясь высоким, и взял его за руку. — Северус, правильно?

— Да, а вы?

— Кристиан Северус Робертс. Но можешь называть меня дедом. Вот сюда, внучек. Вот здесь руки вымоешь. Справишься?

— Я не маленький!

— Да уж вижу. Н-да, чудеса.

— Какие чудеса?

— А это я тебе сейчас покажу. Авось понравится дедовская мастерская. Давай-ка мне мантию, жарко же. Вот так. Жду тебя, внучек.

* * *

— Надо сказать Беллатрикс, — Валери потянула задумавшуюся Андромеду за рукав, отодвигая с пути бегущих мелких гриффиндорцев.

— Думаешь? Я надеялась, мы сами что-то придумаем, — скривилась средняя Блэк. — Белл меня убьёт, если узнает.

— Поверь, не убьёт. А вот кое-кому сильно не поздоровится, — Валери оглянулась и громче поздоровалась: — Привет, Питер!

— С ума сошла? — зашипела Андромеда, покосившись в сторону Питера Аллена. Парень дерзко ей улыбнулся и свернул к столу барсуков.

В большом зале народу пока было совсем мало, но Беллатрикс с Рудольфусом уже сидели за слизеринским столом. Флинт с Мэдисоном чуть в стороне от них что-то не поделили, громко ругаясь. На них уже оборачивалась МакГонагалл.

— Что случилось, мальчики? — сразу бросилась к ним Валери, оставив Андромеду стоять перед сестрой.

Только мисс Нотт "мальчики" проигнорировали. Флинт вскочил и, обозвав Мэдисона свихнувшимся птеродактилем, спешно покинул большой зал. Валери, бросив осуждающий взгляд на Регана, лениво пожавшего плечом, побежала за Флинтом.

— Меда, — Беллатрикс вопросительно подняла бровь. — Так и будешь стоять, или всё же сядешь?

— С добрым утром, Андромеда, — улыбнулся Рудольфус. — Советую попробовать ростбиф, очень удачный.

— С днём рождения, Руди!

— Благодарю, — широко улыбнулся Лестрейндж.

Средняя мисс Блэк устроилась напротив них, сразу подвинув себе бокал с соком. Удалила сок, наколдовала воды, и только после этого взглянула на сестру.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать. Обещай выслушать спокойно.

Беллатрикс нахмурилась и вгляделась в младшую сестру:

— Я само спокойствие. Со всеми подробностями, Меда, раз уж решилась. Руди, наколдуй нам тишину.

Как только шум зала от них отрезало, Андромеда быстро, боясь передумать, выпалила:

— Мне надо отомстить грязнокровке! Я узнала, что он трепал моё имя в кабаке.

— Звучит блёкло, — фыркнула Бель, подвигая сестре хрустящие тосты, — надеюсь, речь идёт о Тонксе?

— Да, и не скалься так, пожалуйста.

— Что значит "трепал твоё имя"? Откуда ты узнала?

— Аллен сказал, под заклинанием правды, — нехотя призналась Андромеда, откусывая кусочек тоста.

— Питер человек конкретный, — кивнула Бель. — Наверняка он подробно изложил, что именно красавчик говорил о тебе. Начинаю думать, что это не так безобидно, если уж ты решилась рассказать мне.

Андромеда покраснела, но взгляд не отвела:

— Тонкс хвастался, что скоро трахнет саму Блэк.

— Вот, значит, как, — крылья носа Бель затрепетали, и Андромеда порадовалась, что послушалась Валери. — Ну что ж, "сладкая жизнь" ему обеспечена. Грязнокровка знает, что Аллен тебе рассказал?

— Пока нет, но как только увижу...

— Уймись! Как только увидишь его, обворожительно улыбнёшься. Ясно? Делаешь вид, что без ума от подонка. Свидание назначишь на сегодняшнюю ночь, но не придёшь, завтра извинишься, и назначишь на следующую ночь. И опять не придёшь.

— Я не смогу... Я убить его хочу! Ты не понимаешь!

— Понимаю, малышка. Ты сможешь! Ты же Блэк, а не какая-то тряпка! Руди! Эй, снимай заглушку.

— А дальше что? — спохватилась Андромеда.

— А дальше будет весело, за три дня успеем придумать. И Руди поможет. Правда, милый?

— Всё что прикажешь, принцесса, — Лестрейндж поцеловал руку невесты и подмигнул Андромеде. — Какие-то проблемы с котёночком?

Средняя Блэк вспыхнула:

— Он мразь, а не котёночек!

— Эта мразь как раз смотрит на тебя из-за стола барсуков, — мило улыбнулся Рудольфус. — И вид у него очень виноватый. Я даже где-то волнуюсь, что ты растаешь от такого взгляда.

Беллатрикс фыркнула, сверкнув глазами:

— Такое, милый, даже она не простит. Не волнуйся.

— Могу я узнать? — улыбаться Рудольфус перестал. — Вызвать его на дуэль мне ничто не мешает.

— Фи, дорогой. Обойдёмся без дуэли, — Беллатрикс предвкушающе улыбнулась. — Много чести. Я потом дам тебе послушать, как грязнокровка будет молить о пощаде.

— Бель, — Андромеда уставилась на неё испуганно. — Я не хочу в Азкабан!

— И я не хочу, — серьёзно кивнула та. — Но шалунишка всё же смерти не заслужил, так что слегка с ним поиграем и отпустим. Пускай живёт. Если сможет... — ласковая улыбка Беллы пугала до дрожи.

— Кто тут про Азкабан? — придвинулся к ним Мэдисон, уводя тарелку с жареными крылышками от Андромеды.

— Тише ты, — прошипела она. — И верни блюдо, обжора! Что вы с Флинтом не поделили?

— Придурок он, — отмахнулся Реган. — Ничего особенного. Руди, будешь секундантом?

— Та-а-ак, — Рудольфус отодвинул от себя тарелку с пирожками и поглядел на друга. — Совсем охренели?

— Поверь, я не собирался портить твой день рождения, но... Так ты согласен?

— Сначала поговорим, — Лестрейндж поднялся. — Прости, любовь моя. Реган, за мной, живо!

Андромеда со вздохом поглядела им вслед, а потом случайно наткнулась на взгляд Теодора Тонкса. Тот и правда выглядел виноватым. На миг у неё что-то шевельнулось внутри, слишком сильно привязалась к этому гаду за последние дни. Но ярость от этого вспыхнула лишь сильнее.

Мордред знает, сколько сил ей пришлось приложить, чтобы просто улыбнуться.

— Умница, — одобрила Беллатрикс, когда Андромеда поспешно отвернулась от предателя. — А теперь нормально поешь!

* * *

Едва вернувшись в школу, Санни сразу бросилась к Монстрику в спальню. Книззл дрых на её кровати и лениво приоткрыл один глаз, словно вовсе не скучал. Но нисколько не возражал, когда его схватили на руки и закружили по комнате, прижимая к груди. Даже заурчал и лизнул хозяйку в подбородок, вызывая радостный смех.

— Ты вырос! — воскликнула она. — Скоро станешь совсем большим!

Лакки суетилась вокруг неё, причитая, что надо переодеться, если хозяйка желает успеть на ужин. Хозяйка желала, аппетит к ней чудным образом вернулся. Вернув Монстрика обратно на кровать, Санни сняла мантию и отдала её домовушке.

Кто бы мог подумать, что она так обрадуется возвращению в школу? После разговора с отцом её позвала мать. Летиция расспрашивала об учёбе, радостно щебетала, вспоминая разных знакомых, справлявшихся о её успехах. Санни, ужасно переживая, обрадовалась только имени Вальбурги Блэк, ухватившись за него, как утопающий за соломинку. Рассказала матери о встрече в Хогсмиде, умолчав о похищении Тёмным лордом. Ещё рассказала о том, как гуляла с братьями на свой день рождения. Скомкано ответила на вопрос про Нотта.

Сердце девушки разрывалось от противоречивых чувств. Ей жутко нравилась Летиция, она хотела бы с ней дружить, она точно смогла бы её полюбить, но никак не получалось воспринимать её как маму. И очень страшно было, что та вспомнит что-то из прошлого, а она и ответить не сможет. Потому так обрадовалась, когда в комнату ворвались Фабиан с Гидеоном. Братья пришли попрощаться. Санни даже вместе со всеми посмеялась над их шутками.

За обедом она почти не ела, просто не хотелось. Он прошёл шумно, Мюриэль всех развеселила, рассказав, как посещала главу аврората. Джейми, сидя рядом с Санни, шёпотом добавлял подробности и комментарии, заставляя её сдерживаться изо всех сил, чтобы не смеяться в голос. Оказывается, он тоже был на той встрече вместе с матерью под видом её адвоката.

Фабиан и Гидеон грезили о работе с драконами и сетовали, что сразу после обеда им придётся родителей покинуть, но обещали навещать часто.

К Санни никто особо не приставал, и она немного успокоилась. Только прощаясь, мать отвела её в сторону и посмотрев серьёзно, вдруг сказала:

— Милая, я знаю, что тебе сейчас нелегко. Как вспомню свой седьмой курс... Я понимаю, так вышло, что мы никогда с тобой не были близки. Знаю — это моя ошибка. Вовремя не заметила, как отдалились. Спасибо тебе, родная, что стараешься это изменить. Я это очень ценю. У нас получится, не переживай так. Главное, ты у меня стала серьёзней, повзрослела, и я очень тобой горжусь!

Обнять маму после этих слов оказалось легко, и, перемещаясь камином в кабинет МакГонагалл, Санни ощущала комок в горле. Отец просто поцеловал в лоб на прощание, а братья по очереди крепко сжали в объятиях. Мюриэль подмигнула и потрепала по спине, велев держаться. Джейми поцеловал в щёку и обещал писать.

Всё закончилось неплохо, но вернуться в Хогвартс оказалось почти счастьем. Ничего, к Рождеству она будет больше готова к жизни в родном доме. По крайней мере, хотелось в это верить.

— Вам письма, хозяйка Санни, — появилась рядом домовушка. На подносе лежало три письма. Прямо как в богатых домах! Санни хихикнула, устраиваясь за столом.

Первое письмо оказалось приглашением. Слизеринцы устраивали у себя в гостиной вечеринку по поводу дня рождения Рудольфуса Лестрейнджа. И тот лично приглашал её приходить.

"Ровно в семь часов тебя встретят у спуска в подземелье, — писал Руди. — форма одежды повседневная, подарков не нужно"

После этого несколько минут прошло в суете. Подарить Рудольфусу что-то хорошее очень хотелось. Лакки предложила купить, обещая раздобыть каталог любого магазина в Косом переулке. Мол, у тётушки есть полный комплект. На том и порешили.

Второе письмо оказалось от Магнуса Нотта. Жених номер раз был немногословен. Вместе с пожеланием здоровья, он просто написал: "В вашу коллекцию!" Из конверта выпала крошечная фигурка, пришлось увеличивать и восхищённо разглядывать. Котёнок, вырезанный из камня, выглядел как живой.

— Мне кажется, это малахит, — Санни поставила фигурку на каминную полку. — Лакки, как считаешь, мне следует послать ему благодарственное письмо?

— Можно сделать так же, как ваша тётушка Мюриэль, — предложила домовушка, не очень одобрительно рассматривая статуэтку. — Она всегда посылает только одно слово: "Спасибо" или "Благодарю", когда мужчины присылают подобные подарки. И даже не пишет — у неё целый ящик открыток с такими словами. Я знаю магазин, где она их заказала. На открытках её миниатюрный портрет.

— У меня нет портрета, — запротестовала Санни, — да и не хочу я, чтоб он был у всех, кому захочется послать благодарность. Пусть уж лучше на обороте будет...

Она растерянно задумалась. Цветы? Фотка Хогвартса? Как будто всё не то. А иметь подобные открытки очень полезно. Кроме этого слова можно приписать что-то ещё.

— Можно изображение солнышка, — предложила Лакки. — Или книззла. Вполне уместно будет, если на открытке будет изображение вашего фамильяра.

Лакки тут же была отправлена за Эжени, — пусть нарисует. А Санни взяла третье письмо, да так и замерла, не торопясь открывать. Предательское сердце пропустило удар. И как сразу не поняла, от кого? Рабастан всегда в уголке конверта рисует цветочек и кинжал. Мелкий, но вполне различимый рисунок. Может, у Лестрейнджей такой герб?

Пришлось срочно прятать послание в карман — из гостиной уже слышался голос Эжени Вуд. Только спустя полчаса, когда рисунок Монстрика вместе с Лакки отправился в Косой переулок, а подруга поспешила в Большой зал на ужин, Санни, которая отговорилась необходимостью освежиться, забралась в кресло с ногами, завернулась в уютную тёткину шаль и наконец достала конверт. Принюхалась сперва, но никаких запахов, кроме запаха пергамента, не уловила. Ну и правильно — не от девчонки же! Когда вскрывала, пальцы подрагивали. Вдруг он пишет, что узнал её в образе Майкла Моргана?! Читать просто боялась. Монстрик устроился у неё на плече и презрительно фыркнул, словно торопя.

— Ладно, — Санни осторожно вскрыла конверт и достала плотный желтоватый листок, исписанный аккуратным почерком. Глубоко вздохнув, принялась читать.

"Привет, — коротко здоровался Басти. Ни имени, никакого эпитета. Ну и ладно. — Знаешь ли ты, что заклинанием "Кофик Сию" греки вырезают по дереву очень красивые картинки?

Я проверял, оно работает без всяких особых движений палочкой. Ты мне сегодня приснилась... Надо запомнить рисунок или образ, и, держа его в уме, направить палочку на деревянную поверхность. Произносишь заклинание и готово. Только удалить этот рисунок простым "Эванеско" не получится. Всё время о тебе думаю...

Вообще пока не понял, как удалить. Даже нож не берёт, на срезанном месте рисунок проявляется вновь. Так что постарайся не рисовать ничего неприличного на общедоступных местах. Замазал неприличное слово на перилах главной лестницы Лестрейндж-холла коричневой краской. Но, похоже, придётся теперь делать это ежедневно, наутро краска слезает. Сильно скучаю по тебе.

Не пробуй повторять мой опыт на лестницах Хогвартса, разве что тебя никто не заметит. Но если найдёшь, как удалять вырезанный на дереве рисунок, буду очень благодарен. Поцелуй от меня Рудольфуса, у него сегодня день рождения. Или нет, целовать не надо, просто пожми руку. Кстати, скажу по секрету, этот болван коллекционирует необычные перья. Не говори никому, он считает это слабостью.

Басти, несчастный и только твой"

Санни рассмеялась и принялась перечитывать письмо, забыв про ужин.

______________________________

* — Международный Статут о Секретности (англ. International Statute of Wizarding Secrecy) — закон, принятый в 1689 году. Тогда весь волшебный мир ушел в подполье. (ГП вики)

Глава 30

Утром в воскресенье Антуан Робертс проснулся ни свет, ни заря. Темпус показал время — половина шестого. Всего через три с половиной часа Эйлин станет его женой. За окнами только начали гаснуть звёзды, а сна уже не было ни в одном глазу. Он не собирался вставать так рано и бродить в нетерпении по дому, ожидая пока проснутся остальные. Потому просто повернулся на спину и, заложив руки за голову, принялся вспоминать вчерашний день, получившийся хлопотным и насыщенным. Досаднее всего было вспоминать весточку от отца. Словно специально подгадал...

... Патронус в виде полосатого енота с ехидным выражением на подвижной мордочке завис прямо над креслом, в котором расположился Антуан. И ладно бы просто отдыхал, или был один. У него на коленях уютно устроилась Эйлин и как раз позволила себя поцеловать. Нахальный зверёк откашлялся, словно понял, какое занятие прервал, заставив Эйлин подпрыгнуть, а Робертса с досадой прикусить губу.

— Сынок, — ласково прогудел бесцеремонный енот голосом Робертса-старшего, — хотелось бы видеть тебя прямо сейчас. Приходи!

Антуан выдохнул, виновато улыбнувшись зардевшейся невесте, а шкодливая зверушка, взмахнув призрачным полосатым хвостом, красиво прыгнула по воздуху к ближайшему окну и растаяла на подлёте.

— Даже не представляю, как он узнал, что я дома... — начал Робертс, когда Эйлин поспешила выбраться из кресла и его объятий.

— А твой отец живёт где-то поблизости? — перебила она, поправляя одежду и стараясь не смотреть на Антуана.

— В замке. Северная башня Лестрейндж-холла, — машинально ответил Робертс, не сводя с неё глаз. — Я думаю, что нет ничего срочного...

Она подошла к креслу и на этот раз посмотрела прямо ему в глаза:

— Он знает о нас?

— Я... дело в том, — растерянно пробормотал Антуан, уже понимая, что продолжения не будет. Отец не мог выбрать лучшего времени! — Всё так быстро случилось... Я как раз собирался...

— Вот и сходи, — ровно ответила Эйлин и, отвернувшись, направилась к лестнице. Но замерла на первой ступеньке — И позови Северуса домой, он уже давно ушёл гулять.

Антуан поднялся рывком и, глянув на часы над камином, вызвал Элси.

Домовушка появилась через секунду и оглушительно чихнула, щелчком пальцев очищая от паутины скромное платьице.

— Где Северус? — быстро спросил Робертс, уже предчувствуя проблемы.

— Элси может поискать, — ответила домовушка. — В библиотеке Элси всё прибрала. Остались только дальние стеллажи.

— Ты же сказал, что Элси присмотрит, — напомнила о себе Эйлин.

— Элси убирала библиотеку по приказу хозяина, — торопливо залопотала эльфийка, почуяв неладное. — Элси все книги отчищала от пыли. Хозяин не велел пользоваться магией. Элси была очень аккуратна.

— Я забыл, — Антуан уже не пытался оправдаться. Самому стало не по себе, что Северус гулял без присмотра по незнакомой территории. А то, что Эйлин не стала ругаться, обижаться или упрекать, а только молча кивнула и поспешила наверх, ничуть не улучшило настроения.

— Элси, — вздохнул Антуан, — мой сын пошёл гулять, можешь его найти?

— Элси может, Элси быстро найдёт! — обрадовалась та.

Домовушка пропала, а к тому времени, как Робертс надел ботинки и тёплую мантию, появилась вновь.

— Ваш сын сейчас смотрит вашу детскую комнату в северной башне, хозяин. Добрый мистер Кристиан показывает маленькому Северусу свою коллекцию.

— Спасибо, Элси, — Антуан задумчиво потёр подбородок, вздыхая. — Библиотека — это вторично. Прошу тебя, присматривай за мальчиком, когда он гуляет или остаётся один.

Он совершенно забыл, что поручил ей библиотеку ещё вчера. Он вообще обо всём забыл и вёл себя как озабоченный подросток. И как Северус умудрился добраться до отца самостоятельно? Подсказал кто-то?

По крайней мере, теперь точно спешить смысла нет, тем более что есть дела поважнее. Расставаться с Эйлин на такой ноте, пусть даже и ненадолго, было бы ещё одной ошибкой. Так что он в несколько шагов преодолел лестницу, взлетев наверх, и замер только у двери её спальни.

На осторожный стук она ответила лучше, чем он ожидал — сама распахнула дверь. В глазах застыла тревога:

— Что Сев?

— Он у деда. Познакомились уже, — ответил Антуан и поспешно добавил: — Отец тебе понравится, вот увидишь. Он немного странный, как и все в его возрасте, но добрый и всегда умеющий выслушать. Хочешь, пойдём вместе? Я представлю тебя.

Эйлин улыбнулась на его торопливую речь и вдруг потянула к себе, ухватив за ворот мантии.

— Не переживай, — выдохнула она, оторвавшись от его губ. — Северус у нас самостоятельный вырос, не пропадёт. Иди один. Я сегодня совершенно не в состоянии с кем-нибудь знакомиться. Да и не в домашней же мантии идти. Я видела свадебный наряд, он прекрасен, но тоже как-то не подходит для знакомства.

— Совсем забыл! — Робертс тяжело вздохнул. — Похоже у меня это сегодня коронная фраза. На тумбочке у тебя в спальне каталог. Прошу тебя, выбери всё, что нужно. Я не очень разбираюсь в белье и прочем. И не беспокойся о деньгах, очень прошу.

— Ну, раз просишь, — проказливо улыбнулась она. — Я посмотрю. Не волнуйся ты так, я уже не маленькая глупышка, которая обижается на все подряд. И очень благодарна тебе за заботу и откровенность.

— Спасибо, — просиял он и наклонился за ещё одним поцелуем.

Эйлин засмеялась и отступила на шаг.

— Нет-нет! Это тебе спасибо. Я загадала — поднимешься поговорить сразу, тогда всё у нас получится. И хватит так смотреть, а то никуда тебя не отпущу. А тебя отец ждёт! И Северус. Антуан!

Она взвизгнула, а потом весело засмеялась, когда Робертс подхватил её на руки и закружил по комнате.

— Можно прийти к тебе ночью? — хрипло спросил он, прижав невесту к стене и почти касаясь губами её губ.

— Это шантаж, — усмехнулась она. — Ты пользуешься тем, что я ничего не соображаю, когда ты так близко.

— И всё же?

— Завтра, — Эйлин перестала улыбаться и, подняв руку, погладила его по щеке. — Всё завтра! Я стану твоей во всех смыслах.

Робертс кивнул, соглашаясь. А что ещё оставалось? Ещё утром он на такое не смел и рассчитывать.

— А я твоим, — тихо ответил он и добавил громче. — Придётся идти одному. Возможно, они поладили. Но...

— Да-да, — скорчила она смешливую рожицу. — Иди, проконтролируй.

— Я недолго! — расстаться было сложно, хорошо, Эйлин сама вывернулась из объятий и отошла на пару шагов, скромно сцепив руки за спиной.

— Я буду ждать.

Антуан мог бы сразу аппарировать в Северную башню, или пройти камином, но почувствовал жизненную необходимость немного прогуляться и подумать, прежде чем предстать перед главой рода. Главное — придумать оправдание тому, что забыл поставить отца в известность. Какие слова найти для такого? Да уж, пустяки — невестка и довольно взрослый внук, — плёвое дело, обычные ежедневные новости. Ага, как же!

Робертс вспомнил, что собирался поговорить с отцом этим вечером. Теперь же было жутко стыдно перед всеми — перед отцом, перед сыном и, конечно, перед Эйлин. Да, простила. И вообще оказалась умницей. А ведь могла себя накрутить, и обвинить его в разгильдяйстве с полным правом. Со стороны именно так всё и выглядело. Да-а, ему крупно повезло с невестой.

Робертс даже сбился с шага. Размечтался, что всё в порядке. А ведь ему ещё надо будет рассказать ей про завтрак с Лестрейнджами и планы на неё Бастинды. Как ещё примет это, неизвестно. Но тянуть нельзя. Поговорит, как только вернётся.

На подходе к башне он почти интуитивно ощутил чьё-то присутствие, а потом приметил шевеление в кустах. Мальчишки вылезли сразу, даже не дослушав команды.

Выстроились как на подбор по росту и уткнулись глазами в землю. Вид виноватый, и это напрягало.

— Мистер Кроули, что вы здесь делаете?

— Просто мимо шли, — пробормотал мальчишка угрюмо. — И это, профессор... Не тронули мы его. А в башню он сам полез.

— Ну да. И мистеру Бойду сам, добровольно, отдал новые сапоги? — поднял бровь Робертс, гася бешенство. Догадаться, о ком речь и как примерно развивались события, было не трудно. Джонни Бойд в новеньких сапожках его сына краснел, не смея поднять глаз, и вжимал голову в плечи.

Кроули поглядывал исподлобья, и неизвестно, чего было больше в его взгляде — желания оправдаться, повиниться или надерзить.

— Сэр, — даже начал он, наконец решившись.

Но продолжить Робертс ему не дал.

— Я смотрю, господа, у вас слишком много свободного времени образовалось. Что ж, рекомендации наставникам я предоставлю сегодня же. Не скрою — вы меня разочаровали. Особенно вы, мистер Кроули. На будущий год в Хогвартс? Искренне надеюсь, что на Слизерин вы не попадёте. — Он сделал паузу, оглядывая мальчишек. Младшие смотрели испуганно, Дэн Кроули был бледен. Даже жалко стало парня. А сам себе Антуан был противен. И не сдержавшись, он рявкнул: — Живо по домам! И чтобы отцы были в курсе ваших художеств через десять минут. Проверю! Хотя нет... Стоять!

Мальчишки, почти взявшие низкий старт, обречённо обернулись.

— Снимайте обувь, все, кроме мистера Кроули.

— Но сэр...

— Молчать, Кроули! Вас я ничему учить не хочу. Отлично! Молодцы!

Малыши глотали слезы и изо всех сил старались не разреветься в голос. Антуан даже подумал, что перегнул палку и следует прервать экзекуцию, но впечатление испортил всё тот же Дэн Кроули. Он непокорно глянул из-под чёлки, и наклонился было к своим сапогам, но тяжёлый взгляд Робертса заставил гордого мальчишку снова выпрямиться. Пожалуй, если кто и уяснит этот урок, так именно он, как ни парадоксально. Остальные слишком малы или глупы, чтобы сделать правильные выводы, но наказание запомнят — это факт и, возможно, в следующий раз не поддержат очередную глупость вожака.

Мальчики переминались на мёрзлой земле босыми ногами, бросая на Антуана испуганные взгляды.

— Это чтобы мистеру Бойду было не так обидно, — ласково пояснил профессор Робертс, поднимая палочку. — Шаг назад!

Малыши отшатнулись. Кучка ободранной обуви и новенькие сапожки Северуса сиротливо остались стоять посреди тропинки. Несколько взмахов палочкой и сильно уменьшенные ботинки поплыли к хозяевам.

— Забирайте. Увеличите дома.

— Я прошу прощения! — всё же не выдержал Кроули. — Профессор, пожалуйста!

— Забота о своих людях, мистер Кроули — это прекрасно, но не за счёт слабого. Этот путь в итоге приведёт вас только в Азкабан.

— Сэр...

— Всё, видеть вас не желаю, — процедил Робертс сквозь зубы, больше не взглянув на него. — Чего ждём? Прочь с моих глаз!

Даже босиком детишки боевиков бегали на удивление быстро. Только Дэн Кроули, пряча заблестевшие глаза, пошёл медленно, то и дело оглядываясь с несчастным видом. Выждав, когда и его не стало видно за поворотом тропинки, Антуан уменьшил сапоги сына, сунул их в карман и зашагал к башне.

* * *

— Здорово, Барсик, — Антуан нагнулся к книззлу, встречавшему его как обычно — на нижней ступеньке винтовой лестницы. Умный зверь, размером превосходящий всех книззлов, когда-либо виденных Робертсом, добродушно замурчал, подставляя лобастую голову под ласку хозяйского сына. Но минуту спустя деловито отряхнувшись и вспрыгнув на следующую ступеньку, величественно оглянулся, мол "идёшь, или как?"

— Куда я денусь? — пробормотал Робертс, следуя за Барсиком.

Отца он нашёл в мастерской, где тот показывал Северусу свою знаменитую коллекцию диковин.

— А вот и ты, — поднял голову Кристиан, внимательно оглядывая сына.

Северус ахнул, оборачиваясь, и сделал несколько быстрых шагов к Антуану. Робертс сам шагнул навстречу, предчувствуя, что малыш не решится дойди до него, подхватил сына на руки, не замечая робкого протеста, и, усадив на согнутой руке, скупо улыбнулся Кристиану:

— Так уж вышло.

— Вижу, — кивнул старик, переводя суровый взгляд с внука на сына.

— Я всё объясню, — поспешил добавить Антуан, прижав к себе ребёнка чуть сильнее. И забыл, как дышать, когда Северус вдруг обнял его тоненькими ручками за шею и доверчиво положил голову на плечо.

— Я бы предпочёл познакомиться со своими внуками немного раньше, — продолжил дед, чуть сощурившись. — Например, на седьмой день после рождения, а не на седьмой год. И хватит прятаться за ребёнком! Элси!

— Я не...

Домовушка появилась мгновенно, почтительно кланяясь Кристиану.

— Отнеси Северуса домой, наверняка его мать волнуется. Мне же надо поговорить с твоим хозяином.

— Это твой папа? — услышал Антуан жаркий шёпот мальчишки.

— Угу.

— Тебя накажут?

— Да уж, — нервно хмыкнул в ответ профессор Робертс, покосившись на сына с интересом.

— Не бойся! Дедушка добрый, — прошептал малыш ему на ухо.

И почему вдруг так захотелось прижать его к себе со всей силы и закружить по мастерской отца?

Робертс с трудом сдержал порыв, побоявшись разрушить то хрупкое доверие, непонятно отчего вдруг родившееся между ними, и неохотно поставил сына на пол.

— Переодевай ботинки, Северус, — вздохнул он, вынимая из кармана сапожки и увеличивая их. Он опустился на одно колено и заглянул в тёмные глаза малыша, округлившиеся от удивления. — Как считаешь, маме надо сказать?

Ребёнок помотал головой и, ахнув, оглянулся на старшего Робертса.

— Расстроится, — громко пояснил он. — Деда, не скажешь?!

— Конспираторы, — махнул рукой Кристиан. — Сохраню я вашу тайну.

И Северус широко улыбнулся отцу, мол, слышал? Всё схвачено!

Робертс ответно улыбнулся и, чувствуя, что слов не хватает, просто взял в свою руку маленькую ладошку ребёнка и осторожно пожал.

Северус нахмурился и серьёзно кивнул, даже позволил отцу переодеть свою обувь и сам взялся за ручку домовушки, переводящей умилённый взгляд с одного Робертса на другого.

— Деда! — строго крикнул Сев, прежде чем исчезнуть.

— Смотри-ка, защищает, — хмыкнул Кристиан.

— Сам удивляюсь, — признался Антуан, поднимаясь с колен. — Хватит уже меня воспитывать, колдун Грей! Всё осознал, раскаялся и прошу прощения. Выпить найдётся?

Кристиан восхищённо хмыкнул и махнул рукой, приглашая сесть за широкий стол.

— И то правда. Есть у меня бутылочка анжуйского вина двухсотлетней выдержки. Берёг для особого случая.

И только разлив по вычурным бокалам темно-бордовое вино, спросил грустно:

— Сам-то как?

— Странно как-то. И страшно, и счастлив до безумия. Веришь?

— Что ж не верить? Давно тебя таким не видел. Расскажешь?

— История долгая и не слишком красивая, — Робертс пригубил густой напиток и одобрительно кивнул: — Никогда такого не пробовал! Помнишь мою поездку в Дрезден примерно девять лет назад?

Из замка Антуан шёл расслабленный и почти довольный жизнью, когда на тропу перед ним выскочил сынок Стэнфилда, восьмилетний Мэтти.

— Профессор Робертс, вас отец зовёт.

В гостиной дома Стэнфилдов творилось что-то невообразимое, а главное — поражало количество девиц. Робертс с трудом припомнил, что у дочери боевика, Аманды, где-то в ноябре день рождения. А сама она играет в квиддич за команду Гарпий. Наверное, тут сейчас весь основной состав собрался. Ага, вместе с запасным.

— Вечеринка у дочки вечером, — пояснил Генри, встретивший его на крыльце. — Сюда, Антуан. Кабинет на втором этаже, если ещё помнишь. Осторожно, третья ступенька опять просела. Магия не берёт, придётся ремонтировать руками.

В кабинете Стэнфилда собралось с дюжину боевиков, вассалов Лестрейнджей. Робертс каждому пожал руку и присел за расширенный магией стол.

— Поделись новостями, профессор, — попросил самый старший, Барти Свенсон в установившейся тишине.

— Женюсь завтра, — коротко признался Антуан и покачал головой, отказываясь от выпивки. — Сынишка у меня, зовут Северус, почти восемь лет. Прошу любить и жаловать. История драматичная и делиться ею я не готов. Просьба у меня: приглядывайте за домом. Я только на выходные выбираться смогу, а Эйлин с сыном одни тут будут.

— Да не вопрос!

— Мог бы и не просить.

— Как же, одни! А мы тут на что?

— Приметили уже, проследим.

— Невеста красивая?

— Так пусть он тренируется с остальными, ребятёнок-то? — перекрывая общий гомон, прогудел из угла дед маленького Джонни Бойда, которого Робертс сразу не заметил.

— Сам просить хотел, — ответил ему Антуан. — Примете отпрыска?

— Договорились, — подал голос Трой. — Вон Мэтти будет за ним забегать по утрам. Только одежду попроще раздобыл бы сыну. Мы своих бандитов наказали, разумеется, но не стоит твоему парню выделяться, сам понимаешь. Да и неудобно заниматься в парадной мантии...

Разговор свернул на обучение, потом поговорили про Хогвартс, отцы интересовались успехами детей, которые сейчас там учились.

— А это ваше, — спохватился Антуан, передавая деду Джонни Бойда уменьшенные ботинки.

Тот усмехнулся в седые усы, но ботинки принял спокойно, небрежно сунув в карман.

— Спасибо тебе, профессор, — произнёс негромко в наступившей тишине. — По справедливости поступил, и палку не перегнул.

— Я бы за своего, — начал было молодой и горячий Глен Бетани, — не то что босиком...

На него зашикали, мол, обычное дело, обсудили уже всё. Бетани полтора года назад стал отцом и близко к сердцу принимал разговоры о детях. Он покрутил головой и, кажется, успокоился. Долгожданный малыш у него родился недоношенным и сейчас со здоровьем были проблемы. Но раньше Робертс ни разу не слышал, чтобы Глен жаловался, или хоть от кого-то принимал помощь.

Антуану стало грустно. Глен блестяще закончил Хогвартс три года назад, и был самым сильным магом из всего потока...

...Когда зашла речь о политической обстановке в мире, Робертс откланялся, пояснив, что дома вообще-то невеста ждёт. Провожаемый понимающими ухмылками, вышел во двор, где две девицы развешивали магией светящиеся шарики.

— Здравствуйте, профессор! — радостно окликнула его блондинка с пышной короткой причёской.

Робертс с удивлением узнал в ней Линду Маршалл, выпускницу Слизерина шестьдесят третьего года.

— Рад видеть, мисс Маршалл! Или вы уже...

— О нет, — рассмеялась бойкая девица, подходя ближе и подталкивая свою более застенчивую подругу. — Я по-прежнему мисс Маршалл и сейчас в активном поиске, и Люси тоже. Позвольте представить, профессор! Это Люси Сабо, выпускница Дурмстранга. Люси, это мой любимый профессор Антуан Робертс. Помнишь, я рассказывала?

— Очень приятно, мисс Сабо.

— И мне, мистер Робертс, — скромно улыбнулась Люси, стреляя глазками из-под густых ресниц. Темно-каштановые волосы так же как у подруги представляли собой очень короткую, но пышную причёску, что очень шло как белокожей Линде, так и смуглянке Сабо. — А приходите на вечеринку! Будет весело.

— Спасибо, девушки, — ухмыльнулся Антуан, покачав головой. Почему-то мелькнула подленькая мысль, что Магнусу точно понравилась бы мисс Сабо, а может быть и Линда, или сразу обе, только он ни за что их не станет знакомить. — Но я не могу, обещал этот вечер семье. Прошу прощения.

Разочарование так явно было написано на мордашках "гарпий", что оставалось только галантно поцеловать обеим ручки, вызвав восхищённые вздохи, и поскорее ретироваться. Благо на дворе появился Герхард Фишер, прошлогодний выпускник Слизерина, и интерес девушек мгновенно переместился на новую "жертву". Педантичный симпатяга Герхард только сдержанно кивнул бывшему профессору, и с притворным вздохом пошёл помогать девицам с украшением двора.

Вечер у Антуана прошёл спокойно, если не считать, что сердце периодически сбивалось с ритма. Идиллия получилась какой-то тревожной. Северус очень неплохо читал вслух детскую сказку про Мерлина и Артура, а Эйлин развлекала мужчин, примеряя обновки, доставленные из Косого переулка. Она скрывалась в спальне, а потом показывалась в очередном наряде в кабинете Антуана, где тот занимался с сыном.

Северус тоже не остался равнодушным к одежде. Идею заниматься физической подготовкой вместе с местными ребятами у матёрых боевиков малыш принял на ура. Даже немного расстроился, что впервые попадёт на занятия только в понедельник. И упорно не захотел снимать холщовые рубашку и штаны, купленные и доставленные домовушкой тем же вечером. Простые ботинки из толстой коричневой кожи ребёнок бережно поставил возле кровати. А утеплённая кожаная куртка красовалась на спинке его нового кресла. Кажется, даже новой мантии и модным сапожкам он так не радовался, как этой простой и прочной экипировке.

— Ещё надоест, — предупредил Антуан. — И трудно будет поначалу. Ты главное, помни, сынок, всего можно достичь, если поставить перед собой чёткую цель.

— Я справлюсь! — вскинул тот подбородок.

А глазки так и горят предвкушением. Антуан покачал головой. Ведь совсем недавно от местных пострадал, и снова к ним рвётся. Характер, как у...

— Весь в тебя, — шепнула ему на ухо присевшая рядом Эйлин.

Известие о позднем завтраке у Лестрейнджей сразу после церемонии бракосочетания скорее удивило Эйлин, чем расстроило или испугало.

— Но зачем? Можно ведь и другой день выбрать. Не хмурься, я понимаю, что ты им многим обязан...

— Я вассал Ричарда, — уточнил Антуан. — Это, наверное, даже не завтрак будет, а простое чаепитие, более похожее на смотрины. И это ещё не всё. У Бастинды, то есть — у миссис Лестрейндж, большие планы насчёт тебя. Желает иметь в хозяйстве карманного зельевара. Зная Бастинду, уверяю тебя, это будет выгодно и тебе, и Лестрейнджам, и всей общине в целом. Не обидят точно. Но даже если ты захочешь отказаться, никто не станет смотреть косо.

— Отказаться? — расширила глаза Эйлин. — Да это будет лучший свадебный подарок! Милый, я передумала. Я нисколько не против встретиться с Лестрейнджами. Завтрак так завтрак.

— Спасибо, — с чувством поблагодарил Робертс.

Он почти снова заснул, потому что вечерний поцелуй точно не был таким горячим, как ему сейчас пригрезилось. Робертс вскочил с постели, поняв, что лежать в бездействии и глупых мечтах больше не в состоянии. Приняв бодрящий душ, он в одном халате спустился в кухню. Хотелось крепкого кофе и хрустящих булочек от мастерицы Элси.

Домовушки ещё не было, пришлось кофе варить самому, а булочки разогревать заклинанием. С подносом он поднялся наверх и постучал в дверь невесты. Не дождавшись ответа, Робертс вошёл и очарованный замер. Эйлин стремительно повернулась, прекрасная как никогда в пене белоснежных кружев свадебного платья.

— Не спалось, решила примерить ещё раз свадебный наряд, — смущённо призналась она. — О, кофе! Хочу умираю! Ставь на столик. Подожди, сейчас я это сниму...

* * *

Бракосочетание в малом зале министерства прошло скромно. Антуан и Эйлин без запинки произнесли ритуальные клятвы, глядя друг другу в глаза. Низенький маг, проводивший церемонию, протянул им чашу с вином, которую они выпили, сделав по очереди три глотка.

— Поздравляю, мистер Робертс, миссис Робертс! — завершил обряд мистер Хайд, протянув им украшенный завитушками пергамент.

Теперь молодожёнов могли поздравить гости. Кроме радостно и чуть удивлённо улыбающегося Северуса, здесь были только Магнус Нотт, Ванесса Дэшвуд и Кристиан Робертс.

Нотт энергично пожал руку Антуану и смущённо пробормотал слова поздравления, целуя руку его супруге.

Ванесса, сияя радостной улыбкой, нежно обняла новоиспечённого супруга, и сердечно поздравила Эйлин.

— Милая миссис Робертс! Наконец-то я с вами познакомилась. Очарована и хотела бы подружиться.

Краснея и счастливо улыбаясь, Эйлин тут же сообщила, что в среду ждёт в гости Летицию Прюэтт, и если миссис Дэшвуд свободна...

Миссис Дэшвуд заверила, что в среду будет в самый раз, попросив прислать ей накануне название камина.

— Моему сыну досталось настоящее сокровище, — поцеловал невестке руку Кристиан. — Вас ждут на завтрак Лестрейнджи, насколько я слышал. Позвольте мне забрать Северуса до вечера. Боюсь, ему будет скучно со взрослыми, а я бы сводил его в музей Скамандера, а потом погуляли бы по Косой аллее.

— Мам, пожалуйста! — сразу же вклинился в разговор внук. — Я очень хочу погулять с дедушкой!

— М-м-м, хорошая идея, не так ли, милая? — поддержал сына Антуан.

Эйлин не возражала. Тепло распрощавшись с друзьями, Робертсы переместились камином к себе домой, где Элси приготовила скромный праздничный стол. Дед и внук, впрочем, долго не задержались. Выпив по бокалу виноградного сока, они скрылись в пламени камина.

— У нас сорок минут до чаепития у Лестрейнджей, — посмотрел на супругу Антуан.

— Слишком мало, — понимающе улыбнулась Эйлин. — А нельзя отменить, или как-то перенести?

Антуан смотрел на неё затуманенным взглядом. В новом домашнем платьице Эйлин казалась ему гораздо более родной и близкой, чем в сверкающем свадебном наряде.

— Я попытаюсь, — выдохнул он. — Элси!

Домовушка появилась с подносом, на котором белела записка.

— От миссис Лестрейндж.

— О! — только и сказала Эйлин, а Антуан поспешно развернул послание.

— Они поздравляют нас... Так... Бастинда сообщает, что сегодня они принять нас не смогут, и просит разрешения навестить тебя завтра.

— Ну конечно, — Эйлин подобралась поближе и нежно обняла супруга со спины, — напиши, что я только "за". Тем более что мне не терпится начать работать в лаборатории. Какие деликатные у тебя друзья, Антуан.

— Сюзерены, — поправил муж, целуя её в висок. — Тебе хватит двадцати минут, милая? Я только отвечу на письма, и буду в твоём полном распоряжении.

— Буду ждать вас, профессор Робертс, сэр, — скромно потупилась Эйлин, сделав книксен. Не выдержав, рассмеялась, показала ему язык и быстро взбежала по лестнице, оставив супруга стоять посреди гостиной с совершенно глупой улыбкой.

— Письма, хозяин, — ворчливо напомнила Элси, выводя его из ступора. — Нехорошо заставлять ждать новобрачную.

— Ах да! Элси, я в кабинет. Через десять минут позову. Ты могла бы приготовить что-то лёгкое к обеду? Возможно, спускаться мы не будем...

— Элси обо всём позаботилась, хозяин Антуан! Элси ещё помнит первую брачную ночь хозяина Кристиана. Охлаждённые напитки и лёгкая закуска уже приготовлены в спальне хозяйки под специальными чарами. Элси заберёт письма через десять минут.

Антуан растерянно поблагодарил домовушку, и поспешил в кабинет — писать ответы. Поздравления и подарки прислали также Сметвик, чета Прюэттов, Стэнфилды и Теодор Нотт. Этим стоило ответить сразу. Званый вечер решили сделать на рождественских каникулах, о чём и сообщал в ответных письмах Антуан. Ушло у него на ответы чуть больше десяти минут. Отдав всё верной Элси, Робертс в рекордные сроки принял душ и постучался в спальню законной супруги, внезапно ощутив странную робость.

Вместо ответа Эйлин сама распахнула дверь, глядя на него без улыбки. Взяла за руку и потянула за собой. Молча довела до кровати и движением плеч заставила лёгкий халатик соскользнуть к ногам. Антуан рвано выдохнул и опустился на колени...

* * *

Ричард Лестрейндж взял с подноса письмо и с недоумением принялся читать под пристальным взглядом жены.

— Что там? — Бастинда неодобрительно посмотрела на Рабастана, который с хмурым видом и явным отвращением отодвинул от себя тарелку с завтраком.

— Младший Нотт пишет, — проронил глава семьи. — Не совсем понимаю только при чём тут... Дорогая, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— О, милый, совсем забыла тебя предупредить. Мы случайно встретились у общей знакомой, и Магнус Нотт любезно согласился дать несколько уроков Рабастану по ЗОТИ.

Басти изумлённо посмотрел на мать.

— Хм. Боюсь тебя огорчить, любовь моя. Но только что этот... Магнус не менее любезно отказался давать уроки нашему сыну. И причина самая уважительная.

— Какая жалость, — Бастинда сурово посмотрела на сына, который вернул ей возмущённый взгляд. — А что за причина, если не секрет?

— Несостоявшийся наставник Рабастана решил сделать свадебный подарок своему приятелю Антуану. Альбус Дамблдор только что подписал согласие, так что следующую неделю уроки ЗОТИ в Хогвартсе будет вести член Попечительского совета Магнус Нотт собственной сиятельной персоной, временно замещая профессора Робертса. Также Нотт обещал поговорить с Робертсом, чтобы он заменил его в занятиях с нашим дорогим мальчиком, так как всё равно живёт близко и как-нибудь сможет вырваться на часок-другой из постели и жарких объятий жены и преподать Басти пару новых приёмов.

— Ричард! — укоризненно улыбнулась Бастинда. — Я ни за что не поверю, что Нотт выразился столь...— несколько секунд она подбирала нужное слово, — Витиевато.

— Но смысл именно такой, — хохотнул Ричард. — Басти, сынок, а чем тебя Трой не устраивает?

— Э-э, — Рабастан растерянно уставился на мать, но не найдя поддержки, ответил: — Отец, всё, что мог дать мне Трой, он уже дал, обучая с детства. Ничего нового, кроме практики и повторения старого я от него не получаю. Робертс на дополнительных занятиях в школе и то давал больше. Я на самом деле рад бы не встречаться с Ноттом вообще, но не могу не признать, что его уроки были бы мне полезны. Впрочем, от уроков Антуана я тоже не откажусь.

— Браво, внучек, — Сольвейг даже похлопала в ладоши, заходя в малый столовый покой. — Я даже знаю, кто ещё мог бы дать тебе новые знания по ЗОТИ.

— И кто же, мама? — успела спросить первой Бастинда. Хотя слова Сольвейг заинтересовали всех троих.

— Антонин Долохов, конечно, — старая леди заняла своё место за столом. — Мастер дуэлинга и боевых искусств.

Ричард фыркнул:

— Можно подумать, мы готовим ребёнка к войне, а не к каким-то вшивым СОВам. Я могу попросить Антонина, если вы о нём такого высокого мнения, но помнится мне, давать уроки Рудольфусу он отказался. Хотя у них с Руди прекрасные отношения.

— Он отказался, Дикон, не из каких-то принципов, — спокойно ответила Сольвейг, намазывая джем на поджаристый тост, — а потому что и без него Нотт вплотную занимался твоим наследником в тот месяц, он тоже мастер боевых искусств не из последних. А у Долохова, помнится, как раз была бурная интрижка с какой-то девицей. Что нас возвращает к Робертсу, который едва женился, и к влиянию хм-м... активного исполнения супружеского долга на способность к обучению молодёжи.

— А ничего, что я тут сижу? — пробурчал Рабастан.

Сольвейг взглянула насмешливо:

— Судя по оригинальной надписи на перилах главной лестницы, внучек, ты неплохо разбираешься не только в супружеских отношениях, но и в их извращённой форме.

— С этого места поподробнее, — оживился Ричард, откладывая в сторону письмо Нотта. — Рабастан?

— Я всё удалю, — сквозь зубы ответил побагровевший Басти, посылая возмущённый взгляд невозмутимой бабуле.

— Будь так любезен, — на удивление мирно согласился старший Лестрейндж, — и постарайся сделать это до рождественского приёма.

— Займусь прямо сейчас.

— Прямо сейчас ты нормально позавтракаешь, — возразила Бастинда. — Ричард, ты говорил, у тебя какие-то дела сегодня?

Лестрейндж перевёл взгляд на жену и улыбнулся:

— Деловая встреча, ничего особенного. Кстати, спасибо, мне уже пора. Приятного аппетита, леди. Рабастан, библиотека в твоём полном распоряжении.

— Бабушка! — не выдержал Басти, едва за отцом закрылась дверь.

— Что, милый? Что тебя больше возмущает? То, что я отмазала тебя от занятий по ЗОТИ с любящим отцом, или что лишила возможности каждое утро подрываться ни свет, ни заря к главной лестнице с банкой краски?

— Ричард, кстати, мог бы дать несколько уроков, — оживилась Бастинда. — Уж он-то точно не хуже Антонина и Магнуса разбирается в боевых искусствах.

— Да я лучше сдохну, — отреагировал Рабастан и поспешно добавил: — Прости, мам!

— Мальчик прав, дорогая, — усмехнулась Сольвейг удивлению дочери. — Думаю, для тебя Ричард и правда лучше всех Магнусов и Антонинов, во всех своих проявлениях. А Рабастана он доведёт до нервного срыва, учитывая сжатые сроки подготовки.

— Хорошо, вы правы! — подняла руки Бастинда. — Ричард, в самом деле, бывает резок.

— Резок, мам? Ты серьёзно?

— Я сейчас же напишу Антонину. Честно говоря, я и не подозревала, Басти, что Трой тебя не устраивает.

— Устраивает! И вообще я уверен, что сдам ЗОТИ без всякой дополнительной подготовки. Хоть прямо сейчас. Но я ничего не имею против Долохова. Так что пиши. Иначе отец всё равно не отстанет.

— Так и сделаю, — кивнула она. — Но ты несправедлив к отцу. Ладно-ладно, не хмурься. Лучше скажи, что там за надпись на лестнице?

Рабастан вскочил и холодно поклонился:

— Приятного аппетита, леди. Прошу прощения, но вынужден вас покинуть.

И быстрыми шагами вышел из столовой.

— Что? — спросила Бастинда.

— Иногда ты бываешь такой же толстокожей, как твой супруг, — хихикнула Сольвейг и отпила глоточек кофе. — Пиши Антонину. Я рада буду увидеть его снова.

* * *

— Хочешь передохнуть и посмотреть подарки? — Антуан накрутил на палец чёрный локон и медленно отпустил, пропуская шелковистую прядь между пальцев, старательно отводя взгляд от обнажённой груди супруги с темными сосками, с маленькой, почти незаметной родинкой напротив сердца. Казалось, он успел исследовать всё: и глазами, и языком, и зубами, и кончиками пальцев... Но каждый раз находил что-то новое.

Эйлин блаженно потянулась, разрушая все его благородные планы.

— Ну если хочешь, — грудь призывно качнулась, — Конечно любопытно, что подарили твои друзья... Антуан!

Она охнула, когда его пальцы невесомо очертили родинку на груди.

— Прекрати так остро реагировать, — прошептал законный супруг и одним движением оказался сверху. — Или я... Оу, Эйлин!

— Я... м-м-м, да! Я не нарочно! О, Мерлин!

— И это не нарочно?

— Ладно, признаюсь... Но это ты виноват! От твоего голоса у меня всё внутри... Да! Ещё!

— Хорошо, молчу.

Его губы почти касались её рта, она пила его прерывистое дыхание как нектар, ловила затуманенный взгляд, впитывала в себя запах и каждый стон, каждое прикосновение и ласку... И с первобытным безумством двигалась навстречу, чтобы полнее, глубже, во всю мощь ощутить радость жизни, впитать его силу и снова, в который уже раз, взлететь к небесам вместе с ним, вырываясь из раскалившихся осколков невыносимой неги.

— Хочу пить, в душ и подарки! — выпалила Эйлин, чтобы совсем не утонуть в затопившей её нежности.

— Эй-ли-ин, — простонал Робертс, тяжело дыша и упираясь лбом в её плечо. — Дай хоть в себя прийти!

— Зачем? Попить я и сама могу, и в душе мне тоже помощь не нужна. А ты отдыхай, милый. Только чуть-чуть меня освободи.

— Ты возмутительно бодра! — пожаловался он, падая рядом. — Мне никакого здоровья не хватит.

— Это после седьмого раза?

— А ты считала?

— Не придирайся, и оставь в покое мою грудь! Здоровья у него не хватит! Антуан! Руки! Я в душ!

— Через пять минут проверю, как ты там, — проворчал он, переворачиваясь на спину.

Глаза сами собой закрылись, как только Эйлин скрылась из виду. Робертс чувствовал себя опустошённым, расплавленным, до отупения счастливым и в то же время бесконечно несчастным. В голове не укладывалось, что буквально через пару часов нужно вернуться в Хогвартс. Жизнь ужасно несправедливая штука, это он уже понял давным-давно. Или он сам дурак. Надо было вытребовать у Дамблдора выходной! Нет, нужно наслаждаться тем, что дано!

В итоге, душ опять превратился в полный разврат, но помыть друг друга кое-как удалось. Пусть и не с первой попытки.

Умиротворённые и розовые после душа, они с аппетитом уплетали закуски, оставленные Элси, запивая каким-то восхитительно-освежающим вином из хрустального графина.

— Подарки же! — Эйлин кивнула на горку упаковок у самого камина. — Принеси, будем рассматривать.

— Командовать в этом доме буду я, — усмехнулся Робертс, стирая кусочек масла с её щеки.

— Предлагаешь сменить дом? — подняла бровь Эйлин.

Антуан тяжело вздохнул и дотянулся до палочки:

— Ты не могла бы плотнее запахнуть халат? Спасибо! Акцио подарки на нашу свадьбу!

— А ты можешь сидеть в одном полотенце, так и быть, — Эйлин с удовольствием его оглядела. — Ну что там в коробке? Открывай уже.

Больше всего Эйлин понравился набор котлов и инструментов от Лестрейнджей и безумно красивый гобелен от Ванессы Дэшвуд. А Антуану явно приглянулась трость от Теодора Нотта, скрывающая внутри какое-то оружие. Эйлин даже не стала просить посмотреть поближе. Боевики удивили — узнав о свадьбе буквально накануне, сумели скооперироваться и презентовали несколько старинных фолиантов по зельеварению. Видимо, прошерстили все домашние библиотеки. И откуда только узнали о профессии невесты? У Эйлин загорелись глаза, но она отложила книги в сторону, сказав, что посмотрит позже. А вот подарок в простом пакете её заинтриговал.

— Почему ты его отложил?

— Да это от Магнуса, — Робертс потянулся к жене. — Он всё равно не умеет делать подарки. А у нас осталось так мало времени.

Эйлин увернулась от его руки, и сама потянулась за пакетом.

— А ещё говорил, что он твой лучший друг!

— Ну хорошо! Сейчас убедишься! — проворчал недовольный Антуан и небрежно разорвал пакет. Оттуда выпала простая коробка продолговатой формы. Он стеснялся почему-то показывать подарок Нотта жене. Не хотелось, чтобы она думала о нём плохо.

Но деваться было некуда, сам виноват, надо было вскрыть в первую очередь, а не привлекать внимание любопытной как книззл женщины, откладывая подарок в сторонку.

— Свиток, — растерянно произнёс он. Нотт сумел удивить даже его.

— Открывай же! Что там?

— Понятия не имею, — Робертс сорвал красную ленту и развернул пергамент.

Эйлин увидела, как расширились глаза Антуана, не удержалась и, покинув пуфик, бесцеремонно уселась к нему на колени, заглядывая в свиток.

Вздохнув, Робертс помог ей устроиться поудобней и прижал к себе, обняв за талию.

— Я дурак, а ты умница, — поцеловал он её в висок. — Нотт сделал самый лучший подарок! И гори оно всё огнём.

— Неделя вместе! — ахнула Эйлин. — Беру назад все свои мысли и слова! Твой Магнус — чудо!

— Ага, от слова чудище! Отпразднуем? Самым приятным способом?

* * *

Перо для подарка Рудольфусу оказалось в прозрачной продолговатой коробке с синим бантиком и незамысловатым вензелем: переплетённые золотые буквы "М" и "П" венчали две скрещенные волшебные палочки — белая и чёрная — и синий треугольник над ними, вершина которого была направлена вниз.

Санни поблагодарила улыбкой Кручока, доставившего посылку, и домовик Мюриэль тут же исчез.

— Тётушка! Спасибо огромное! Оно прекрасно!

— Ты даже не знаешь его свойств, а туда же, — фыркнула Мюриэль. В зеркальце было видно часть её спальни. — Хоть из любопытства бы поинтересовалась. Не абы кто делал, а родная тётка, у которой с фантазией всё в порядке.

— Правда?! — Санни подозрительно сощурилась. — И какие свойства у этого пера, можно узнать?

На вид перо было совершенно восхитительным — длинным и изящным. Нежно-голубое опахало становилось темнее к узкой части, а завершалось сине-зелёным навершием с непонятным переливающимся рисунком. На шерстинках можно было разглядеть крошечные золотистые короны и силуэт девушки, абсолютно натуральный. Красотка вертелась, когда на неё смотрели, подмигивала густо накрашенными глазами и кокетливо изгибала свой... Н-да, хвост-то Санни сразу и не приметила. Девушка явно была русалкой. Остро заточенный очин казался то тёмно-синим, то золотистым. А там, где начинались шерстинки, ствол пера охватывало крошечное золотое кольцо.

— Можно ли узнать? — переспросила Мюриэль. — Нужно! Ладно уж, ты какая-то не любопытная. Но Рудольфус-то точно захочет узнать его свойства. И что ты ответишь? Вот-вот. Скажешь ему, что это "Перо Скрытых Желаний". Он-то поймёт, раз коллекционирует перья, а тебе объясню. Говорит ему девушка, что хочет подарок, а перо строчит: она имеет в виду такую зелёную шляпку с серебристым рисунком на полях, которую видела вчера в магазинчике мадам Малкин на Косой Аллее. Главное представить эту девушку и момент, когда она это говорила и с какой интонацией. Или очередная пассия говорит: "Ты меня не любишь!" А перо напишет: "Ты совсем мною не интересуешься: даже не заметил, что на мне новые серёжки!" Или, например, подруга соглашается: "Ладно, только один поцелуй". А перо выдаёт: "Она будет счастлива, если ты при этом полапаешь её за задницу и даже ущипнёшь, а целовать можешь раз пять, она не против". Ну и всё в таком роде.

— Ужас! — отреагировала Санни.

Мюриэль хохотнула:

— Ещё бы! Страшное оружие в руках мужчины. Ну а я считаю, что нет ничего плохого, если хоть один парень будет правильно понимать, чего от него хочет его женщина. Тем более у него с Беллатрикс любовь, так что обоим будет лишь на пользу. И вообще, перо не всегда под рукой, так что не всегда он будет таким понимающим. А зачаровать перо он сможет только на одну девицу. И сильно надеюсь, что он сделает правильный выбор.

— А как он зачарует на Бель? — заинтересовалась Санни.

— А вот это интересный вопрос. Умница! И он обязательно поинтересуется. У каждого такого пера свой способ активации. Про это перо скажешь, что его надо дать девушке в руки и попросить написать что угодно, хоть цветочек пусть нарисует. И всё. Терпеть не могу сложные активации. Кстати, кроме него никому больше не говори ни про его свойства, ни название, даже Беллатрикс, поняла? Иначе смысл подарка теряется.

— Поняла! — Санни даже отдёрнула руку от упаковки, чуть не соблазнилась опробовать красивое пёрышко. Вот бы ужас был, когда Руди понял бы, что перо уже на неё зачаровано. — А если ещё кто-то случайно возьмёт и нарисует что-то? Ну, из девиц.

— А ничего не будет. Только на первую будет зачаровано. А секреты выдавать только тому, кто первым перо погладит, да не просто перо, а русалку на нём. Ну это обычное дело. Об этом и сам бы догадался. Русалка там шкодная, ещё поболтать может с хозяином пера, впрочем, это тебе лучше не знать и ему не рассказывать. Сам поймёт. Ты не опоздаешь на праздник?

— Всё, побегу! Спасибо тебе огромное.

— Да уж пожалуйста. Ерунда, конечно. Сказала бы заранее, я бы что-то более интересное ему смастерила. А так — экзотика, но не более. Хотя раздобыть непросто. Беги, стрекоза!

* * *

Санни немного стеснялась, считая красивое перо слишком простеньким для подарка на день рождения Лестрейнджа. Да ещё тайно его вручить не удалось. Как только она вошла в гостиную префектов, которую деканы Гриффиндора и Слизерина благосклонно разрешили использовать для праздника Рудольфуса, её тут же окружили девчонки-слизеринки и кажется кто-то из Рэйвенкло и, расхвалив синюю мантию с серебряной вышивкой, потребовали показать подарок.

Спрятать перо в непрозрачную упаковку Санни не догадалась, поэтому все смогли увидеть коробку и её содержимое. И уж тем более она не ожидала, что подарок произведёт такой фурор.

Все заговорили одновременно, и Санни только отдельные фразы могла разобрать.

— Ничего себе! Круто!

— Какая прелесть!

— Сколько стоило?

— Как тебе удалось? У них же всё только на заказ!

— А-а, тоже такое хочу!

— Красотища!

Девчонки наперебой расхваливали пёрышко, передавая из рук в руки коробку. Санни уже начала переживать, что кто-то откроет и активирует его. Но Валери удалось завладеть подарком, и она вернула его Санни.

— Имейте совесть, — заявила мисс Нотт. — Санни, извини их, ведут себя как дикарки. Это всё потому, что Руди подарки сразу прячет и никому не даёт посмотреть. А как тебе удалось сделать заказ у Мажи Покахонтас?

— Как ты сказала? — сделать вид, что не расслышала, было легко. Девушки продолжали бурно шуметь, гадая, для чего такое милое пёрышко может служить, и обсуждая, какие кто видел вещицы этой же фирмы.

— Ну как же. "Magie Pocahontas" — это французская фирма. Ты разве не у них заказывала? Вот же, видишь, тут эмблема этой фирмы.

— А, ну да! — Санни смущённо улыбнулась Валери и стоящей рядом с ней Андромеде Блэк. Признаваться, что она приняла эти две буквы за инициалы тётушки, теперь было бы стыдно.

Дальнейшие объяснения не понадобились. Потому что к ней пробрался Руди, перед которым все тут же расступились.

— Что за балаган? — с любопытством спросил он притихших девиц. — Мисс Прюэтт, рад видеть! О, это мне?

— Поздравляю, Рудольфус! — всё, что смогла сказать Санни, протягивая ему злосчастную коробку.

— Ух ты, — Лестрейндж осторожно принял подарок и вгляделся в перо. — Я тронут, Прюэтт. Не знал, что Покахонтас и перья выпускают. Не уверен, что могу принять такой дорогой подарок.

— Можешь-можешь, — Санни даже рассмеялась, довольная восхищением Руди, и покраснела, когда парень шагнул ближе и поцеловал её в щёку.

— Спасибо, Санни, — шепнул он ей на ухо. — Я тебя обожаю!

— Эй, — послышался голос Беллатрикс, — и чего у дверей столпились? Руди, покажи мне, прежде, чем спрятать. И там, у столиков, налейте кто-нибудь Санни.

Праздник получился шумный. Санни понравилось веселиться вместе со всеми, участвуя почти во всех развлечениях, вроде фантов, разных угадаек и прочих игр, в половине из которых она не только не поняла правил, но даже названий не запомнила. Но наслаждаться процессом это не мешало. За столы никто не садился, они стояли возле стен, уставленные напитками и крошечными сэндвичами с разными начинками. Сладости тоже были на любой вкус.

Потом кто-то включил музыку, и начались танцы. Места было вполне достаточно, тем более что танцевали не все гости. Санни сразу пригласил Флинт, перехватив её у шагнувшего было к ней Уолдена МакНейра. Она успела заметить, что Мэдисон в другом конце комнаты пригласил Эжени, Роберт Вуд — Эмили Гамп, а Руди танцует с Беллатрикс.

— А ты сегодня просто красотка, — заявил Квинтус, прижимая её к себе слишком близко. — Подаришь поцелуй несчастному парню?

— Смотря какому! — усмехнулась Санни и порадовалась, что перьев, как у Руди, больше ни у кого нет. А то мало ли, что бы это перо прочло в её мозгах.

— Уж не тому, о ком ты подумала, — подмигнул нахальный Флинт.

— Читаешь мысли?

— Догадаться нетрудно, — фыркнул он.

— И о ком же? — прищурилась Санни. На душе стало немного неуютно, оттого, что ей явно многие приписывают роман с Рабастаном.

— Так Забини же! Видала, что вчера устроил в Большом зале? В него теперь все девчонки влюблены.

— Лаудан? — уточнила Санни удивлённо. — Который с Рэйвенкло? Не видела. А что было?

— Ах, да, ты же дома гостила. Да так, ерунда. А как свидание с патроном? Понравилось?

— С Ноттом? Не свидание, а обед, и да, мясо подали очень вкусное. И я рада, что ещё не скоро увижу твоего патрона.

— И за что ты его так не любишь? Ладно, ладно, молчу.

После Флинта Санни пригласил Уолден МакНейр, молчаливый шестикурсник ей даже понравился. Танцевал хорошо и в душу не лез. Потом она потанцевала с Руди, и тот выведал у неё всё про своё новое перо. Только про то, как его достала, Санни удалось умолчать. Впрочем, Лестрейндж не настаивал.

— А для Рабастана подарок ты тоже у Покахонтас закажешь? — спросил Рудольфус, отведя её к столику с напитками. — Хотя поздновато. Им, я слышал, заказы за полгода посылают. Ума не приложу, как тебе удалось это пёрышко раздобыть.

— Э-э, а при чём тут Басти? — Санни растерялась, и порадовалась, что рядом никого нет. Попыталась не обижаться на вопрос, а сначала угадать: — У него тоже день рождения?

Руди внимательно посмотрел на неё поверх бокала:

— Не сегодня, но совсем скоро. Запомнить нетрудно — первого декабря. И раз уж он меня сдал, то тоже тебе открою секрет. Басти обожает фигурки волшебных тварей именно производства фирмы Покахонтас. Знаешь, маленькие такие, которые двигаются и выглядят как живые. Точно знаю, что в его коллекции отсутствует дракончик Опаловоглазый антипод, а нюхлер другой фирмы и совершенно неинтересный по сравнению с фигурками от Покахонтас. У него их не так много, не больше двух десятков, а от Покахонтас вообще только пять или шесть.

— Я запомню, — растерянно кивнула Санни, обещая себе выведать у Мюриэль, как связаться с этой фирмой. Ей бы очень хотелось сделать Басти приятное. Да и сама бы с удовольствием посмотрела на фигурку дракона. А может быть и поиграла, прежде, чем Рабастану дарить. Только угнетала мысль, что стоят эти фигурки наверняка бешеных денег.

— Как обед с Ноттом? — светским тоном осведомился Рудольфус.

— Что, все уже знают? — упавшим голосом спросила Санни.

— Валери поделилась, но только со мной и Флинтом. И поверь, больше это никуда не пойдёт, — поспешил успокоить Руди.

— И почему я тебе не верю? — вздохнула она. — Нормально пообедали. И можно я не буду рассказывать подробности?

— Извини, если расстроил. Развлекайся, Санни. И ещё раз спасибо за подарок. Бель нарисовала этим пером прикольный портрет Слагхорна, — парень подмигнул ей и пошёл к танцующим.

А потом середину комнаты расчистили, и Беллатрикс с Руди поразили всех красивым танго. По этому случаю даже смогли расширить пространство. Санни смотрела на этот волшебный танец, затаив дыхание, и думала, что красивее пары она, наверное, никогда не видела. Столько затаённой страсти было в обоих, столько грации, и так двигались потрясающе, что оставалось только молча восхищаться. Под впечатлением были все. И аплодисменты после откровенного финального поцелуя не смолкали ещё долго.

— У меня для тебя особый подарочек, мой сладкий, — заявила вдруг Беллатрикс, когда установилась тишина. И поманив Рудольфуса, направилась наверх в его комнату. На верхней ступеньке она обернулась: — Веселитесь, ребята...

Раздался общий смех, и вечеринка продолжилось. Снова были танцы, но Санни удалось отвертеться и пристроиться на диванчике в дальнем углу.

Валери Нотт, заметив её, присела рядом с бокалом лимонада.

— Как дела дома? — спросила с любопытством.

— Гидеон про тебя спрашивал, — выдала Санни, не подумав. — Ой, то есть нормально всё...

Валери усмехнулась:

— Неужели ему переписки мало? Наверняка признался, что дружим.

— Ну да, — Санни почувствовала, что краснеет.

— Да не бойся, секрета особого нет, — и противореча самой себе, спросила: — А кто ещё в курсе?

— Никто, — поспешно заверила Санни. — Мне кажется, даже Фабиан не знает.

Валери рассеянно покивала.

— Ладно, пойду. А то Андромеда там опять что-то с Забини не поделила. Глаз да глаз за ней!

Санни вздохнула. Она ничего не поняла из разговора. Может, Валери большего ждала? Может, не знает о чувствах Гидеона? Но что она-то могла сделать — прямо спросить? Нет уж, пусть сами разбираются. Не маленькие.

Когда кто-то из парней вытащил бутылки с Огденским под радостные крики остальных ребят, Санни поспешила попрощаться. Желания пробовать огневиски не было, и уж точно не хотелось смотреть, как напиваются остальные. Да и эссе для Робертса было не дописано. С этими выходными она совсем забросила учёбу.

Впрочем, с эссе она справилась быстро под мурчание устроившегося на коленях Монстрика — там не хватало только вывода. А потом вспомнила о Мюриэль и, не откладывая, достала сквозное зеркальце.

Тётушка ответила не сразу, и очень удивилась, что племянница уже вернулась с веселья.

— Подарок-то понравился?

— Ещё бы, — кивнула Санни и обиженно добавила: — Почему ты мне не сказала, что он такой дорогой, да ещё из какой-то французской фирмы, где заказы за полгода?

Мюриэль так весело рассмеялась, что Санни тоже не удержалась от улыбки.

— Наверное, французская фирма — это некая "Magie Pocahontas"? — всё ещё посмеиваясь, уточнила Мюриэль. — И кто же узнал логотип?

— Да все почти! Это что, подделка?

— Ах, да, слизеринцы же. Ну что ж, моя дорогая, приготовься узнать тайну и поклянись, что никому её не выдашь.

Санни улыбнулась:

— Клянусь магией не выдавать тайну про фирму "Magie Pocahontas", которую услышу сейчас от тётушки Мюриэль.

Белая вспышка подтвердила принятие клятвы.

— Ну вот, отлично, — довольно кивнула тётушка. — Можешь гордиться, дорогая, потому что Мажи Покахонтас это мой личный псевдоним, я во Франции зарегистрировала что-то вроде маленькой фирмы, там на тот момент было дешевле и проще. И поверенный у меня там живёт, принимает заказы, я ему отсылаю готовые изделия, а он уже делает документы, патентует и переправляет заказчикам. И закрой рот, Санни, ничего особенного в этом нет. Надо же как-то зарабатывать одинокой женщине. Отцу смотри не проболтайся.

— Я же поклялась, — выдохнула Санни, ошарашенная новостями.

— Ну мало ли, — туманно махнула рукой Мюриэль. — Я тебе потом каталог пришлю. Он небольшой, и там только часть изобретений. А вообще я очень мало заказов беру, только если интересно. В основном это всякие эксклюзивные безделушки, которых в каталоге нет. На Рождество, так и быть, покажу тебе свою мастерскую.

— А можно..., — Санни замялась.

— Ну говори уже, что-то для себя хочешь? Наверное, все уши тебе прожужжали, какие диковинки я делаю?

— Ну, я... А ты делаешь таких зверушек, которые как живые?

— Ну да, кто там тебя заинтересовал? Мантикора, пятиног, лукотрус?

— Да не меня.

— Санни, я уже спать собираюсь, так что говори уже толком. Кому и что ты хочешь подарить? Ну?

— У Рабастана скоро день рождения! А Руди сказал, он таких зверюшек собирает.

— О! Ну вот это я понимаю. И что — каких-то конкретных назвал? — деловито осведомилась Мюриэль.

Санни приободрилась:

— Руди сказал, что у него точно нет нюхлера твоей фирмы, и ещё дракончика... Я забыла. Глазастый анти-чего-то, не запомнила.

— Опаловоглазый антипод? — хохотнула тётушка. — Самый красивый дракон, если хочешь знать, и самый дорогой из того, что есть у меня на продажу. Ну не делай такую несчастную мордашку. У меня всё дорогое, далеко не всем по карману, а то от заказов отбоя бы не было, а я уже не так нуждаюсь в деньгах, как раньше. Если совсем честно, то давно уже не нуждаюсь. Так, из интереса творю, чтобы не зачахнуть от безделья. Сделаю я тебе обеих зверюшек, даже красивее, чем в каталоге. Как раз кое-что придумала недавно на эту тему. Только на это уйдёт около недели. Когда там день рождения у твоего красавчика?

— Первого декабря, — Санни так обрадовалась, что забыла заверить, что красавчик вовсе не её. — Одиннадцать дней осталось.

— Отлично, успеем. И об оплате даже не заикайся. Если спросят — секрет фирмы, ясно? Ну а тебе кого сделать? А то ведь обидно будет, ему подаришь, а у самой ничего нет похожего.

— Даже не знаю.

— Ладно, не мучайся, сама тебе выберу кого-нибудь. У меня и готовые есть. Всё, ложись спать, утро вечера мудренее. И можешь не благодарить, и так у тебя на лбу всё написано. Пока.

Санни убрала зеркальце и выдохнула, чувствуя себя счастливой. Повезло же ей с тётушкой! Надо же — Мажи Покахонтас! Да у неё и друзей особо близких нет, кому сказать бы хотелось. Разве что Джейми. Да ему-то что. Уж сын-то наверняка знает, чем мать занимается.

* * *

Джейми Прюэтт не знал, смеяться ему или по-быстрому освоить пару крепких выражений, да применить по прямому назначению. Вот и мама всегда говорит, что, мол, полезно, иначе сказать нечего будет, когда что-то на ногу упадёт. Только Джейми стойко обходился без "непереводимых идиоматических выражений", хоть случались с ним вещи и похлеще упавшего на ногу тяжёлого предмета. Словарный запас был у него значительный — с такой мамой по-другому быть не могло. Она никогда не стеснялась выражать свои мысли открыто, "сохраняя себе душевное спокойствие и трезвый ум".

— Повтори ещё раз, что ты натворил, — мягко предложил Джейми, оглядывая непутёвого друга и бывшего сокурсника Майкла Моргана.

— Я убил сову мистера Лестрейнджа, — стуча зубами, убито проговорил Майкл. — Но, понимаешь, так вышло, я только-только пришёл с обеда...

— Стоп-стоп! — перебил Джейми, не желая выслушивать всё по второму разу, вычленяя крохи действительно важного, — не тараторь! Я понял, что ты был на работе, что ходил на обед, что старший гоблин велел тебе разбирать картотеку в хранилище. Что ты буквально на секунду зашёл в общий зал после обеда. Что сова залетела в этот зал посреди белого дня... Пока всё верно?

Лопоухий Майкл нервно закивал, блестя глазами. Джейми его обожал. Милый до невозможности, и толковый — с цифрами ему равных нет, а в оценке драгметаллов и камней половину гоблинов за пояс заткнёт. Талантливый мальчишка. Но, честное слово, иногда просто в голове не укладывалось, как можно быть настолько неприспособленным в обычной жизни.

— Сова направилась к тебе, и ты решил от неё сбежать. Так?

— Ну да. Так.

— За-чем? — по слогам осведомился Джейми.

Морган затравленно огляделся по сторонам совершенно пустого кафе и наклонился над столиком, произнося шёпотом страшную тайну и даже почти не шевеля губами:

— Я их боюсь.

Не иначе опасался, что какая-нибудь сова услышит.

Больше всего Джейми хотелось заржать. Громко, безудержно и зло. Но миловидная девчонка за кассой и так уже подозрительно на них косилась.

— О сколько нам открытий чудных... — начал он ехидно и заткнулся, глядя в несчастные глаза Майкла. — Ладно. Продолжим. Хотя поверить не могу, что ТАК можно бояться...

— Джейми!

— Слушай, а почему ты гоблинов не боишься?

— А чего их бояться? — осторожно осведомился Майкл, словно ожидал подвох. — Люди как люди.

— Да-а? — Джейми резко передумал выяснять причины иррационального страха перед совами. — Хорошо, ладно, я понял. Принимаю, у всех свои тараканы. Итак, испугавшись совы, ты бросился от неё удирать. Так?

— Ну да, я же говорю. Решил рвануть в хранилище, уж там и окон нет, и дверей по пути было три, и закрываются быстро, сове просто не прорваться...

— Но прорвалась?

— Чертовка, а не сова! — опять расстроился Майкл. — Слушай, а они сквозь стены могут проходить? Просто я не верю, что она могла так быстро двигаться. Двери закрывались за мной почти мгновенно.

— Не могут, — авторитетно заявил Джейми. — Сквозь стены даже волшебники не ходят. А вот двигаться быстро как раз в духе почтовых сов. Ну хорошо, давай уже сразу к делу. Как она умерла?

— Думаю, задохнулась, — Майкл закусил губу.

— Что? Как это?

— Ну понимаешь, она села на бортик ящика, который в сейфе стоял. А я от страха кнопку нажал.

— Какую кнопку?

— Которая сейф закрывает. Бах — и всё. Тоже магия какая-то, не иначе. Смотрю, из-под дверцы письмо торчит. С трудом вытащил. И дверца того...

— Что того?

— Захлопнулась уже до конца.

— И что? — поморщился Джейми, трепетно относящийся к любым волшебным созданиям. — Когда ты открыл, сова была мертва? Ты уверен?

— Я не открывал! Ты что! Но выжить она бы не смогла, там же вакуум.

Джейми даже вскочил.

— Когда это было, придурок?

— Ну как... — Майкл был бледен. — Полчаса, наверное, прошло. Я же сразу тебя вызвал.

— За мной, быстро! В туалет. И скажи сразу, там, в хранилище ничего не поменялась с прошлого раза?

— Нет, а ты...

— Раздевайся!

Джейми Прюэтту случалось уже раза три заменять Майкла на работе у гоблинов. Сначала ради эксперимента, заметят ли гоблины подмену. В магловском отделении было всё же не так страшно, как в Гринготтсе. Гоблины проигнорировали подмену. Или просто не слишком хорошо знали своего мальчика на побегушках. Два других раза действительно надо было помочь Майклу, когда он заболел, а отчёт надо было доделать кровь из носу. И из банка бумаги выносить было нельзя. Джейми тогда всё равно болтался без дела и под личиной приятеля плодотворно поработал на зеленокожих, которые так ничего и не заметили.

Сейчас он летел в банк, в очередной раз приняв облик Моргана. Только перед зданием затормозил и выровнял дыхание. Никто не преградил ему путь и до хранилища он добрался без проблем. В который раз подумав, что мама с её талантами могла бы грабить банки.

Сейф действительно открывался "кнопкой". Хотя на самом деле это был один из камней в плотной кладке. Это снаружи гоблинское отделение от магловского не отличишь, а за вторыми дверями всё как они любят — пещеры да катакомбы.

Дверь открылась мгновенно. И сова была внутри. Вся встрёпанная с окровавленными когтями, бедняга лежала на боку, прикрыв глаза. Весь глубокий сейф был устлан перьями. Видимо, неудачливая почтальонша металась по крохотной пещерке в попытках выбраться. И даже царапала когтями камни. На магическое зрение он переключился сразу. И выдохнул, заметив, что крохотная часть красивой совиной магии небесно-голубого цвета ещё теплится в районе шеи.

Джейми бережно подхватил тяжёлое тельце, рванул на груди рубаху и прижал птицу к груди. Делать искусственное дыхание он поостерёгся, обычно это бесполезно, когда сердце уже не бьётся. А вот представить, как внутри всё тепло сползается к его грудной клетке и передаётся животному, приходилось и раньше. И даже помогало, но только тем животным, в которых была магия.

Минуты две ничего не происходило. Джейми зажмурившись ждал. С совами, кроме своей любимой Лгуньи он дела раньше не имел. А наглая Лгунья ничем не болела, но обожала греться у него на груди, когда он останавливался дома. К сожалению, кроме него она не слушалась никого, даже мать через раз. Имела жуткие манеры, и не терпела в доме соперниц. А Джейми даже и ругать её не мог, при нём Лгунья была сущим ангелом. Но матери он верил больше, и даже проводил беседы с совой, уверенный, что та всё понимает. Только чихала она, похоже, на его советы. В конце концов, Мюриэль попросила его перестать маяться дурью, заверив, что Лгунья ей нравится такой, какая есть. Она даже дяде Джейсону её хотела как-то одолжить. Надо будет спросить, чем кончилось дело.

Сова у груди дрогнула и распахнула круглые глаза. Джейми глянул и ахнул — магия почти полностью восстановилась, а в районе сердца пульсировала вместе с ним. Но едва он попробовал оторвать пациентку от груди, та опять захлопнула глаза и уронила голову.

— Нет уж, голубушка! — пожурил её Джейми. — Давай, оживай! Да подержу я тебя ещё, но только недолго. Договорились?

Вот всегда с этими хитрюгами так, лечить получалось неплохо, да вот потом проблема оторвать от себя. Словно пиявки присасывались.

Джейми ориентировался на окровавленные когти, один был почти вырван, и он зажал обе лапки в руке — так регенерация, которая у волшебных существ довольно быстрая, почти как у него, должна была пойти быстрее, всё-таки повреждения там были серьёзными. Ещё через пять минут магия добралась и до перьев, восстановившись полностью. И непонятно было, откуда сова черпала её в каменном мешке гоблинского хранилища. В таких условиях лечить умирающее существо ещё не приходилось.

Сова всё же согласилась лететь за ним. Надо было возвращаться к Майклу, и снова проходить мимо гоблинов, которые могли увидеть сову и сильно удивиться, но нести крупную птицу под одеждой было бы ещё более странно.

Но гоблинов сова не интересовала. Бездушные "люди как люди" с коричневой тягучей магией даже не посмотрели на ожившую почтальоншу.

Майкл был в ужасе от вида ожившей совы и резво заскочил обратно в кабинку.

— Выходи, — потребовал Джейми. — Я спрятал её под курткой. Переоденемся после, когда отправим сову. Ну же, Майк! Мне нужно узнать, что было в письме! И это срочно.

Майкл всё-таки вышел и протянул ему изрядно помятое и запечатанное письмо.

— Ты что, даже не открывал его? — удивился Джейми. — А как узнал от кого?

— Так на печати фамилия. Я просто побоялся открыть. Ты же сам говорил, что могут проклятия какие-то быть. Слушай, кто эти Лестрейнджи, а?

Джейми глубоко вздохнул:

— Могут быть и проклятия, прямо на конверте, а ты его уже схватил, — он поглядел магическим зрением и вздохнул ещё раз, разрывая конверт. — Чистое оно. Так, что тут?

"Доброе утро, Майкл! Мне необходимо с вами встретиться, и кое-что обсудить. Не сочтите за труд быть в кафе напротив вашего банка сегодня вечером в восемь часов десять минут. С уважением, Рабастан Лестрейндж".

— Что ему нужно? — испуганно спросил Майкл, когда Джейми закончил читать. — И откуда он знает, когда заканчивается мой рабочий день? И ты не сказал, кто такие Лестрейнджи?

— Да знаешь, есть в волшебном мире несколько маленьких армий. Вот одна из них принадлежит им.

— Боже, — Морган без сил опустился на низкий подоконник.

— Угу. Придётся тебе смотаться ко мне домой. Боюсь, объяснить всё словами не получится. А бегать от Лестрейнджа — не выход. Он не сова, а гораздо хуже, он — это тысяча сов одновременно.

— Ладно, как скажешь, — несчастный Майкл совсем пал духом.

— Пиши на оборотной стороне ответ. Надо сову отпустить. "Я согласен. Буду вовремя. С уважением, Майкл Морган".

— Я там буду?

— Пиши-пиши. Он милый парень. Вот. Молодец! Давай сюда. Ага, а теперь открой окно и отвернись, если хочешь.

Когда сова улетела, неохотно оторвавшись от Джейми, Прюэтт просто обнял друга и, не предупреждая, активировал портключ домой.

— Майкл, как я рада тебя видеть, дорогой, — не растерялась Мюриэль, когда они появились прямо в её гостиной.

— Здрасте, — позеленевший Майкл Морган попытался улыбнуться, но вынужден был зажать рот обеими руками. Парню явно не только сов стоило опасаться, но и перемещения портключом были ему строго противопоказаны.

— Ванная там, — ткнула пальчиком хозяйка дома. — Если желаешь освежиться... Джейми?

— Ма, нужен думосбор. Майклу следует знать, что он делал вчера.

— Интересно, а маме не нужно знать о вчерашней авантюре своего отпрыска?

— Ну, ма! Ты же утверждала, что я достаточно взрослый...

— Не тогда, когда в твоих затеях замешана моя племянница. Всё, не спорь. Будет тебе думосбор, но только я посмотрю вместе с вами. Так честно?

Смотреть было весело. Как и всегда с мамой. Джейми просто наслаждался, а Майкл не отходил от своего тела не на шаг, старательно впитывая в себя разговоры, манеры и действия Санни в его обличии. Похоже, ему даже понравилось, судя по застенчивой улыбке.

Вынырнули они спустя полчаса совершенно опустошённые — время внутри думосбора, как ни странно, бежит быстрее реального в несколько раз.

— Красавцы! — подвела итог Мюриэль. — Майкл, ты как, не тошнит?

— Круто, миссис Прюэтт! Мне очень понравилось!

— Вот и славно. Дальше без меня.

Майкл инструкции выслушал внимательно, заверил, что всё понял, и обещал подробно доложить Джейми о разговоре с Рабастаном. Но таким покладистым он стал только после того, как Джейми пообещал его взять с собой на чемпионат по квиддичу и показал билеты. Просто поразительно, как подобная мелочь может вдохновить человека.

Джейми чувствовал себя вымотанным, а ведь в понедельник они с кузенами отправляются к драконам, и неплохо было бы выспаться. Но дождаться разговора Майкла и Рабастана было необходимо. На этот раз Джейми отказался играть роль своего приятеля. Просто потому, что Майкл на самом деле был ближе к Санни по реакциям. Во всяком случае, даже выражение лица иногда было просто неотличимо. Даже мама это приметила. Оставалось ждать.

* * *

Рабастан Лестрейндж, в нетерпении ждал свою сову Пеструшку уже битый час, не понимая, куда та подевалась. За такое время можно было слетать во Францию. Но сразу успокоился, когда сова, полная сил и своего обычного высокомерия, уселась на подоконник, протягивая лапку. Итак, Майкл Морган согласился на встречу. Оставалось ждать. Хорошо, Питер Аллен сообщил, когда у паренька заканчивается рабочий день.

До вечера он занимался чарами, хотя родители и советовали в выходные расслабиться. Мол, перед смертью не надышишься, а перенапрягаться не стоит. Чары Басти давались легко, кое-что самому хотелось повторить, а будни потратить на более важные предметы.

Встреча прошла весьма забавно. Майкл был всё таким же милым парнем, немного застенчивым и в тоже время открытым, с хорошей улыбкой. Поговорили о литературе, о квиддичном матче Гарпий, куда очень хотел попасть лопоухий сквиб, с детским восторгом сообщив, что Джейми Прюэтт выиграл билеты на вечеринке.

Под конец Морган, страшно стесняясь, сообщил, что помнит о приглашении на свадьбу, но очень просит сообщить об этом событии как-то иначе, не используя сову. Рабастан обещал такой способ придумать, на чем они и распрощались почти друзьями. Все подозрения, что Майкл — это не Майкл, а кто-то другой, или (о, Салазар, что за глупость!), другая, развеялись. Наверное, самому Рабастану хотелось, чтобы это было так, и он принял желаемое за действительное. Да и не могли пропустить оборотку боевики отца. А другого способа перевоплощения просто не существует. На все каверзные вопросы этот Майкл отвечал легко, без запинки. Словно совершенно не поняв, что его проверяют. И всё так же не испытывал никакого пиетета перед аристократом волшебного мира. Басти даже зауважал этого забавного сквиба, и дал себе зарок выполнить обещание. Если бы только эта свадьба действительно состоялась, он бы вообще всех сквибов Англии позвал, а не только Джейми и Майкла.

Думая обо всём и ни о чём, Рабастан ещё долго гулял по какому-то Лондонскому парку, уже распрощавшись с Морганом.

Дома он оказался лишь поздно вечером, переместившись сразу в свои покои, где его встретил эльф, протягивая на подносе письмо. И сердце младшего Лестрейнджа пропустило удар — почерк был хорошо ему знаком.

Положив письмо от мисс Прюэтт на стол, Рабастан не спеша переоделся в домашнее, устроился в своём любимом кресле перед камином и вскрыл послание. Руки дрожали, и пришлось несколько раз вздохнуть, прежде чем начать читать.

"Привет, Рабастан! — писала Санни своим красивым убористым почерком. — Ты заставил меня посмеяться и перерыть кучу книг в библиотеке, чтобы найти хоть что-то про это греческое заклинание. Увы, времени было мало, потому что меня пригласили на вечеринку к твоему брату. Спасибо за подсказку, перо ему понравилось. Кстати, было весело, но не настолько, как если бы там был ты.

Ничего не найдя в библиотеке, я уже думала, что придётся тебя разочаровать, но совершенно случайно мне помог один человек. Его портрет висит у меня в гостиной над камином. Я просто рассказала ему про заклятие, не называя тебя. Он рассмеялся и ответил, что контрзаклятие не требуется. Наведи палочку на перила, где надпись, держи в голове картинку с чистыми перилами и просто повтори заклинание. Я тоже скучаю и радуюсь каждому твоему письму. Надеюсь, эта информация тебе поможет"

Басти улыбнулся в полумраке, довольно кивнув. Информация, что она скучает, безусловно, ему поможет! Всё ещё улыбаясь, он вернулся к чтению.

"Завтра у меня первой парой ЗОТИ, и профессор Робертс наверняка опять будет меня мучить. Поэтому прощаюсь, нужно хорошо выспаться хотя бы, потому что подготовиться к его уроку невозможно. Он просто непредсказуем.

Жду Рождества, чтобы скорей увидеть те...", — эти пять с половиной слов были очень тщательно зачёркнуты, но недаром Басти повторял чары только несколько часов назад, так что легко убрал верхний слой и прочёл скрытую строчку, отчего на сердце сразу стало теплей.

"Прости, что отправляю черновик, совсем уже засыпаю. Пусть тебе приснится хороший сон. Санни"

— И тебе спокойных снов, милая, — Рабастан уставился в камин, стараясь припомнить каждую чёрточку её лица, — а с крёстным я поговорю!

* * *

Завтрак в понедельник утром, как всегда, проходил в довольно унылой обстановке. Ученики всех курсов, видимо, только сейчас вспоминали, что чего-то недоучили за выходные, да и вообще не готовы к новой неделе. Даже Эжени, занявшая уже привычное место напротив подруги, выглядела сонной и рассеянной.

Роб кивнул им с другого конца стола, а на Артура Санни даже смотреть не стала. Прощать этого придурка в её ближайшие планы не входило. Только Роба было жалко, который разрывался между друзьями, но выбрал Уизли. И Санни очень не хотелось разрушать привычную ему картину мира и рассказывать, почему взъелась на рыжика. Выбор Вуда она понимала, всё же мальчишки дружили с первого курса.

За преподавательским столом тоже царило какое-то уныние, словно и профессора не слишком радовались окончанию выходных. Не было директора и профессора Робертса, что было странно. Директор, правда, и на прошлой неделе отсутствовал, ученики шептались, что у него какие-то дела в Визенгамоте, чуть ли не перевыборы нового председателя.

Некоторые вольнодумцы, в основном из Гриффиндора и Хаффлпаффа, даже уверяли, что председателем выберут самого Дамблдора, мол, никого достойнее нет на эту должность. Другие — в основном слизеринцы — презрительно кривились, утверждая, что Дамблдор при всей своей популярности и наградах не дотягивает до места председателя. И дело не только в происхождении. Дальше они загадочно умолкали.

А Санни внутренне вздыхала, никому не сообщая о своих воспоминаниях семикнижья поттерианы — там Альбус Дамблдор точно был председателем Визенгамота, но когда он им стал — до первой магической войны или уже после падения Лорда — она понятия не имела.

А вот почему нет Робертса, никто никаких предположений не строил. Правда, вряд ли кого-то могло это заботить. Ну не пришёл, на прошлой неделе он точно никуда не пропадал. Да и не факт, что не подойдёт позже, они с Эжени выбрались в Большой зал очень рано.

Санни встрепенулась, заметив процессию слизеринцев. Наконец-то появились, она даже успела поволноваться, что с ними что-то случилось на вечеринке, после того, как она ушла. Зайдя в зал и не заметив за слизеринским столом привычной компашки старшекурсников, она немного занервничала. Остальные присутствовали почти в полном составе. Интересно, кто-то их заставляет, или сами все такие сознательные? Артур Уизли, помнится, считал, что на завтраке в понедельник появляются только заучки и дебилы. Хотя, судя по всему, мнение своё изменил, раз уж сидит на том конце стола с Робом как ни в чём не бывало.

Рудольфус Лестрейндж подмигнул ей, когда они небольшой слаженной группой проходили мимо гриффиндорского стола, Валери улыбнулась, а нахальный Флинт мимолётно погладил по плечу, проходя совсем близко.

Санни покачала головой и подвинула ближе тарелку с полосками поджаристого бекона, краем глаза невольно следя, как рассаживаются слизеринцы.

— Мэдисон даже не взглянул, — пожаловалась Эжени тихо. — Странный он какой-то. И на празднике был злой. Даже не поцеловал ни разу. И прогнал меня спать, как только ты ушла. Не понимаю... Если они с Флинтом что-то не поделили, я-то тут при чём?

— С Флинтом? — переспросила Санни удивлённо. — А что у них? Я и не заметила.

— Да когда тебе, ты же дома была, а тут такие страсти творились. Флинт вчера за завтраком распсиховался и ушёл из зала, даже есть не стал. А Реган остался. Я спрашивала, но Мэдисон грубо посоветовал не лезть в мужские разборки. Как тебе такое вообще? Потом, правда, извинился, но ничего так и не рассказал.

— Не обижайся на него, — Санни озабоченно поглядела на парней. Вроде волком друг на друга не смотрят, но Флинт демонстративно сел возле шестикурсников. А обычно они с Реганом рядом места занимают. Ну вот что не поделили? Она вздохнула: — И Робертса нет.

— Разве? — Эжени оглянулась на стол преподавателей. — Ой, доедай скорей, сбегаем в библиотеку. Робертс наверняка самостоятельную работу опять устроит прямо на первой паре. Гад! А я книгу одну по заклинаниям забыла в библиотеке взять. Реган посоветовал.

Санни кивнула, ей наоборот надо было сдать в библиотеку пару книг, которые утром сунула в сумку. И будет хорошо, если не придётся таскать их с собой весь день.

К кабинету ЗОТИ они подошли последними. Хотя нет, Рудольфуса и Беллатрикс ещё не было.

Гриффиндорцы спешно листали учебники, а слизеринцы, стоя особняком, гордо демонстрировали полное спокойствие, не пытаясь ничего повторять. Правда, лица у ребят были сероватыми, и Санни еле удержалась от улыбки — видимо, потребление на празднике запрещённого к проносу в школу элитного Огденского не прошло для них даром. Только Эмили Гамп излучала обычное спокойствие и имела здоровый цвет лица. Да Мэдисон смотрелся возмутительно бодрым.

А вот Флинту Санни искренне посочувствовала. Он по-прежнему держался в стороне от своего друга, морщился и то и дело отпивал какое-то зелье из маленького флакона. Но судя по всему, мало того, что оно было противное, так ещё и эффекта от него ноль. Квинтус поймал её взгляд и скорчил жалобную гримасу, смотревшуюся в его исполнении жутковато.

Санни только хотела к нему подойти, как в коридоре появились припозднившиеся префект Лестрейндж и мисс Блэк. Эти двое выглядели как всегда безупречно и точно не мучились от похмелья, или слишком хорошо скрывали.

— И чего стоим, кого ждём? — громко спросил Руди, взмахом палочки открывая дверь в кабинет. — Прошу, леди и джентльмены.

Санни улыбнулась и, пропустив остальных, зашла в класс последней. Она никогда не любила давки в дверях, которую непременно устраивали гриффиндорцы.

— Ненавижу бодрящие зелья, — пожаловался Флинт, когда она села за первую парту рядом с ним. — Прикинь, Прюэтт, если бы кто-то создал нормальное антипохмельное. Обогатился бы в момент!

— Я уже второе утро подряд слышу эту фразу, — невольно улыбнулась Санни. — Братья тоже предрекают изобретателю несметное богатство. А мне казалось, что его уже давно изобрели.

— То самое, что называют антипохмельным сейчас — это всего лишь жалкое подобие, — занудно заговорил Квинтус. — Чаще всего за него выдают смесь трёх зелий — сна без сновидений, бодрящего и очищающего. И плюс безоар. Адская смесь, на самом деле. Будешь блевать минут двадцать, если повезёт — то десять, ощущение, я скажу, непередаваемое. А потом есть опасность отрубиться внезапно. Кто-то уснёт прямо посреди полёта на метле через шесть часов, кто-то через двенадцать. Смотря какое зелье сна и какого качества. И это учитывая то, что никто не в курсе, какое из очищающих в эту адскую смесь входит. У каждого мастера-зельевара оно своё, более-менее подходящее к остальным компонентам, но хранят, мать их, свои знания в тайне. Суки! Было бы чего.

— Не знаю, как насчёт твоих братьев, а у Флинта сведения устаревшие. Антипохмельное давно изобрели. — Руди, сидящий позади них, оказывается, всё слышал. И теперь гадко улыбался. — Его делает только один мастер-зельевар где-то в Греции. Стоит один флакон примерно, как средней паршивости дом со всей обстановкой и является запрещённым ко ввозу в Англию. Ту смесь, о которой рассказывает Квинт, действительно практикуют как замену для таких вот болванов — и на них же испытывают. Сажает печень, к слову, на раз. Восстанавливать задолбаешься. Поговаривают, что старина Слагги имеет запасец контрабанды из Греции. И даже, по слухам, делится им с избранными, хотя и весьма неохотно.

— В настоящее антипохмельное, — добавила Беллатрикс, — опять же по слухам, входит какой-то яд. Поэтому дозировка там несколько капель, ошибёшься — и кирдык. Потому и запрещено, много народу на нём скопытилось.

— И откуда вы всё знаете, умники мордредовы? — с отвращением спросил Флинт.

Он отвернулся от Лестрейнджа и его невесты с таким ошарашенно-расстроенным видом, что Санни невольно хихикнула.

Рудольфус ей подмигнул, и она вдруг засомневалась, что сейчас префект говорил правду. А Беллатрикс запросто могла ему подыграть.

— Тебе смешно, — обиженно выдал Квинтус. — А между прочим, зря вчера ушла так рано. Было весело. Но я даже рассказывать не стану, потому что у тебя нет сердца.

— Почему это нет? — Санни постаралась говорить серьёзно: — Я тебе очень сочувствую. А что за дрянь ты пьёшь сейчас?

— Хочешь попробовать? Очищает лёгкие от перегара.

— Нет уж. И я уверена, что профессора Робертса ты не сможешь этим обмануть.

— Сам знаю, — мрачно согласился Флинт и вдруг со злостью швырнул пузырёк в классную доску.

Санни вздрогнула, но флакон не разбился. Не долетев до доски буквально пары сантиметров, был уничтожен с противным хлопком.

— Сдурел? — холодно поинтересовался Лестрейндж, опуская свою палочку. — Проф зайдёт в любую секунду. Соберись уже, придурок.

— Совсем идиот? — послышался справа голос Уизли.

— Да пошёл ты, поганый гриф, — равнодушно ответил Квинтус, прикрывая глаза. И тише спросил, вцепляясь в волосы руками: — У тебя ничего нет от головы, Прюэтт? Гудит, зараза.

— Топор с собой не ношу.

— Ха-ха! Очень смешно! А если серьёзно?

— Вроде у Мэдисона всегда с собой какое-то зелье, — осторожно ответила Санни. — Ну он хвастался, что от всего помогает.

— Даже не упоминай при мне его имени, — отрезал Флинт, так и не открыв глаз. — Уй, как хреново-то! Мне срочно надо в Больничное крыло!

— Поздно! — с сочувствием вздохнула Санни, краем глаза заметив, что дверь распахнулась, пропуская профессора.

Квинтус вскинул голову и убито прошептал:

— Ой, бля... лучше б я сдох!

Санни сдержала смешок и тут же охнула, поняв, что до сих пор не достала учебник. Она полезла в свою сумку, считая, что Флинт зря так переживает. Робертс хоть и суров, но к слизеринцам явно имел слабость. Да, поругает Флинта, но может, даже подлечит.

Тишина в классе оглушала и Санни старалась не шуршать, роясь в сумке. У Робертса на занятиях всегда была железная дисциплина.

— Не скажу, что счастлив вас видеть, — произнёс до боли знакомый голос. — Профессор Робертс временно отсутствует в Хогвартсе по причинам глубоко личного характера, так что эту неделю занятия у вас буду вести я. Для тех, кто не в курсе, представлюсь. Магнус Нотт, член Попечительского совета. Обращаться ко мне можно "мистер Нотт", или "сэр". Я не профессор и становиться им не собираюсь.

Учебник выскользнул из рук Санни и с грохотом упал на пол. Она медленно выпрямилась и подняла взгляд. Магнус Нотт смотрел прямо на неё. И был вовсе не плодом её воображения, а самым что ни на есть реальным.

— Вам помочь, мисс Прюэтт? — осведомился он вкрадчиво-скучающим тоном.

— Нет, — буркнула Санни и бросилась поднимать учебник, чувствуя, как вся кровь прилила к голове. Послышались смешки, явно со стороны гриффиндорцев.

— Нет, сэр, — поправил Нотт хладнокровно, когда она положила книгу перед собой. — Один балл с Гриффиндора. А теперь убрали учебники обратно в сумки. Они вам сегодня не понадобятся. Мисс Прюэтт, даю вам шанс реабилитироваться. Прошу к доске.

Глава 31

21 — 22 ноября 1967 года, Хогвартс

Санни прошла к доске, практически не чувствуя ног. Остановилась, повернувшись к классу, и наткнулась на ухмылку Рудольфуса Лестрейнджа. Нахальную и пренебрежительную. Подействовало. Она покраснела, рассердившись на себя, — да что такого?! Расклеилась, едва увидела "жениха" в роли учителя. Ну снял с неё балл — и когда она начала так переживать из-за каких-то баллов? Да если бы даже переживала — всего-то один! Даже Флитвик снимает больше. И что дальше? Не съест же, в самом деле, и не заавадит. Ответив Руди высокомерным взглядом, Санни мысленно рявкнула: "Соберись, дурёха!".

— Все вы готовитесь в конце этого курса сдавать Тритоны, — начал Магнус Нотт, обращаясь к классу. — Насколько я понимаю, ЗОТИ обязательны для всех, и вас уже почти полгода усиленно готовят к экзамену. Не вижу смысла давать новые темы, оставлю это профессору Робертсу. А вот практические навыки у вас закрепить не помешает. Не так ли, мисс Прюэтт?

— Да, — кивнула Санни и сразу опомнилась: — Да, сэр!

В классе раздались смешки, но одного взгляда Нотта было достаточно, чтобы воцарилась тишина.

— Отлично. Тогда сейчас каждый, выходя к доске, продемонстрирует мне серию заклятий, которые помнит, в течение минуты. Не повторяться, не делать паузы, не подсказывать. Мистер Лестрейндж, покажите нам своё мастерство и наколдуйте поглощающий щит перед мисс Прюэтт. Благодарю! Мисс Прюэтт, цельтесь прямо в мистера Флинта. Все заклятия для нападения или защиты, какие сможете припомнить.

— Почему в меня? — дёрнулся за первой партой Квинтус от нацеленной в него палочки. Призрачный щит маслянисто поблёскивал, но только перед второй партой.

— Чтобы жизнь мёдом не казалась, мистер Флинт, — прищурился Нотт, — к тому же магия прекрасное средство от похмелья. Мисс Прюэтт, готовы?

Санни глубоко вздохнула и слабо улыбнулась скроившему мученическую физиономию Квинтусу. В голове было абсолютно пусто. Ни одного заклинания, кроме Авады, она не могла вспомнить. Ах да, ещё Экспеллиармус. И Круцио. Но сомнительно, что Магнус Нотт оценит непростительные.

— Готова, сэр, — вздохнула она.

— На счёт три, мисс, — в руках Нотта появились большие песочные часы. — Мистер Флинт, вы собираетесь сидя отбиваться?

— Нет. Нет, сэр! — парень вскочил и скривился под неодобрительным взглядом учителя. — Санни, заавадь меня, очень прошу!

— Может, Круцио лично от меня? — нарочито сочувственно осведомился Магнус. — Нет? Ну, моё дело предложить. Итак, молодые люди. Один, два, три!

Песок в перевёрнутых часах на учительском столе шустро посыпался в нижнюю колбу.

— Ступефай, — выпустила Санни первое заклинание, полюбовавшись, как сиреневый луч был легко отбит Флинтом и погас в толще щита. — Экспеллиармус! Акцио палочка Флинта.

После удачно отбитого Экспеллиармуса слизеринец шутовски раскланялся и от Акцио палочку не уберёг. Санни хмыкнула, хватая тёплое древко, и сразу же бросила палочку обратно хозяину.

— Нифига себе! — отреагировал тот. — У тебя Акцио сильнее Экспеллиармуса!

— Разговоры!

— Инкарцеро!

— Ай. Простите, сэр! — Квинтус сбросил верёвки, передёрнув плечами. Что-то режущее применил?

— Баубиллиус! — вспомнила Санни, и маленькая жёлто-белая молния ударила Флинта куда-то в коленку. Он заскакал на одной ноге, взвыв так, что Санни всплеснула руками, бросаясь к нему. Всё остальное он так хорошо отбивал! Она не думала, что сможет попасть в него этой дурацкой молнией.

— Время, мисс Прюэтт! Будьте так добры, отойдите от этого идиота. Вы загораживаете... — Нотт набросил что-то невербальное на злополучную коленку, и Флинт издал стон облегчения. — Полегчало? Садитесь оба. Мисс Прюэтт, слабо. Флинт, отвратительно. Лестрейндж и Блэк к доске.

— Прости, — прошептала Санни, садясь рядом с Квинтусом и стараясь не шевелить губами. — Как ты?

— Выпить хочу!

— Мисс Прюэтт, минус балл за разговоры. Мисс Блэк, на счёт три...

— Это я, сэр! — попытался возмутиться Флинт.

"Придурок", — прочла Санни по губам Рудольфуса, и была с ним полностью согласна.

— Ещё один балл с мисс Прюэтт, — хладнокровно ответил Нотт.

— Сэр! — Квинтус даже о своём состоянии забыл, вскакивая с места. — Это не она!

— Сядь! — ледяным тоном скомандовал Нотт. — Ещё одно слово...

— Да пожалуйста! — свирепо отреагировал Флинт, падая на свой стул.

— Отработка, мисс Прюэтт, сегодня после ужина.

— Охренеть, — Флинту стоило научиться говорить шёпотом.

— Два часа, обоим, — уточнил Магнус.

— Да, сэр! — поспешила ответить Санни и пнула под партой своего неугомонного соседа.

Тот прятал от неё глаза и сжимал кулаки. Санни вздохнула, погладила его под партой по пострадавшей коленке и принялась смотреть на Беллатрикс, заклинания которой буквально слились в одно, вылетая с огромной скоростью. Понятно теперь, почему Магнус Нотт сказал, что слабо. Остальные ученики, хоть и не сравнились бы с мисс Блэк, но легко выдавали чуть ли не десяток заклинаний в минуту. Разве что Артур показал всего два заклинания, а потом его остановили за повтор первого. И Эжени полминуты молчала, но зато выдала в итоге целых пять заклинаний, умудрившись даже под конец связать Мэдисона "Инкарцеро".

— Подведём итоги, — Нотт стоял у доски, недовольно кривился и обводил взглядом каждого. — Потенциал у всех неплохой. Молодцы. Над скоростью реакций стоит поработать всем, кроме мисс Блэк и мистера Лестрейнджа. Мистер Флинт, от вас я ожидал большего. Мисс Прюэтт. Впрочем, с вами пообщаемся на отработке. К следующему уроку подготовите мне полный список бытовых заклинаний, которые можно использовать в бою. С пояснениями. Все свободны. Флинт и Прюэтт, задержитесь.

До конца урока оставалось ещё четверть часа, но, разумеется, никто не стал сообщать об этом учителю. Не прошло и минуты, как кабинет ЗОТИ опустел.

Нотт занял место за преподавательским столом, стоявшем на возвышении.

— Квин, — произнёс он устало, и, когда парень вскинулся, мягко продолжил: — Скажи на милость, какого драккла ты тут вытворяешь?

Санни постаралась слиться с мебелью и не дышать.

— Это было несправедливо, патрон, — нахмурился Флинт, не поднимая глаз.

— Серьёзно? Может, мне тебя похвалить, что в таком состоянии являешься на урок?

— Нет, сэр. Но зря вы... Расскажете матери?

— Проваливай! — фыркнул Магнус. — Мисс Прюэтт, могу я вас попросить об одолжении? Проследите, чтобы горе-рыцарь зашёл в Больничное крыло.

— Хорошо, сэр, — Санни улыбнулась. Такой Нотт ей даже нравился. А что назначил ей отработку, так это Флинт постарался — понятно, что воспитательный момент. — А отработка...

Флинт оглянулся, уже направляясь к двери.

— В семь здесь же, — Нотт закрыл глаза и потёр пальцами висок. — Попрошу не опаздывать!

— Да, сэр!

— Вот же... гад, — прошипел Квинтус, едва они вышли в коридор. — В Больничное крыло не пойду!

Санни взяла его под руку и попыталась заглянуть в глаза:

— Пожалуйста, Квин! Тебе же плохо.

— Мне хорошо, — он ей улыбнулся, криво, но всё же. — Только ради тебя. И не бойся патрона. Он не злой, хоть и бывает порой сволочью.

Сдав Флинта целителю, Санни поспешила на следующую пару. Она не знала, что думать про Нотта и отработку, и вообще о прошедшем уроке. Первый испуг прошёл, а то, как он говорил с Флинтом, когда все ушли, и вовсе показалось очень милым. И в Больничное крыло послал, и ругать не стал. Про Круцио, конечно, пошутил. А Флинт зря сердился, но это тоже было приятно — переживал за неё.

День пролетел очень быстро, хотя помучить их умудрились на всех парах. Даже Флитвик устроил опрос, измотав сложными заданиями.

* * *

Рудольфус выловил её, когда Санни выходила из кабинета Чар. Маленький профессор задержал, спрашивая, как продвигается индивидуальная работа и не нужна ли помощь. Пришлось ответить, что всё прекрасно, и стараться не думать слишком громко, что ещё даже не приступала.

— Почему на обед не ходила? — первым делом спросил Рудольфус, приноравливаясь к её шагам. — И куда так спешишь сейчас?

— Монстрик приболел, — нахмурилась Санни. — Хотела показать его целителю, хотя не уверена, что они занимаются животными.

— Что значит "приболел"?

— То и значит, — Санни едва не ступила на пропавшую ступеньку и благодарно улыбнулась поддержавшему её Лестрейнджу. — Отказывается от еды с самого утра, вялый какой-то, и нос сухой и горячий.

— Не торопись. Давай зайдём в башню Рэйвенкло.

— Зачем?

— Ну как же. Лисс Пранк, пятикурсница, наверняка сейчас там.

— Лиссу я знаю, — вспомнила Санни рыженькую смешливую девчонку. — А зачем она тебе?

— Не мне, а твоему Монстру. У Лиссы целительский дар, может, и животных чувствует. Только это секрет.

Лиссу им вызвал кудрявый второкурсник. Мисс Пранк весело поприветствовала Санни и насмешливо Лестрейнджа.

— Кому я нужна?

— Монстрик заболел. Руди сказал, что ты могла бы посмотреть его.

— Монстрик — это?..

— Книззл у неё, — пояснил Руди, — мелкий такой котёнок. Фамильяр.

— О! Обожаю котят. Только минутку, я шарф забыла.

В результате в своих комнатах Санни оказалась в большой компании. Лисса прихватила зачем-то ещё семикурсника Забини, — правда, уверяла, что он сам увязался. И Рудольфус тоже пошёл смотреть, словно заняться нечем. А по дороге ещё и Флинт их нагнал: Валери забрала его из Больничного крыла и контролировала, чтобы не свернул, куда не надо.

От такого количества гостей профессор Даркер на картине просиял, сделал вид, что читает газету, устроившись в кресле у камина, а сам с интересом наблюдал за гостями своей протеже.

— Отойдите все! — потребовала Лисса, когда Лакки осторожно положила вялого котёнка на диван. — Лаудан, что встал, сделай диванчик повыше!

Забини поспешно выхватил палочку и направил на диван. Пара заклинаний — и диванчик превратился в высокий стол с мягким верхом.

— И света побольше, — скомандовала мисс Пранк. — Спасибо, Рудольфус!

Лестрейндж среагировал быстрее всех, согнав к "операционному" столу софиты, плавающие под потолком.

Флинт попытался что-то посоветовать, но мисс Пранк одарила его таким взглядом, что Квинтус отшатнулся, а Валери хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

— Флинт её боится, — шепнула она Санни. — Лисс Рабастана от пьянства заговорила на месяц.

— Басти что, алкоголик?

— Тише вы! — рассердилась мисс Пранк. — Я тут сердечко прослушиваю.

— Потом расскажу, — одними губами сообщила Валери.

— Так! — наконец изрекла Лисса, укладывая котёнка обратно на столик. Казалось, всего осмотрела, ощупала и прослушала. Тот улёгся безвольной тряпочкой, уронив маленькую голову на лапы. — Когда обнаружили симптомы, и кто?

— Утром он был нормальный, — тут же сообщила Санни, делая шаг вперёд. — Правда, не стал есть, но я думала, что просто с вечера переел. А потом я на переменке забегала, мне Лакки сказала, что он даже пить не хочет. И к еде не притрагивался. И вообще все время лежит и не шевелится.

— Можно позвать её? Ну, Лакки?

Домовушка тут же появилась рядом и обстоятельно повторила то, что уже сказала хозяйка. Добавив в конце жалобным голосом:

— Мастера Джейми бы сюда приводить. Монстрик бы живо поправляться.

— Кто такой Джейми? — заинтересовалась Лисса.

— Мой кузен, — растерянно пояснила Санни. Её удивило, что Лакки заговорила как обычный эльф, но, видимо, так было нужно. — Не знала, что он лечит животных.

— Он может, да, — Лакки повесила уши. — Только его сюда не пускать.

— Ясно, что не пустят, — кивнул Лестрейндж.

— А я с такими малютками не очень умею, — призналась расстроенная Лисса. — Я больше с людьми, или, например, с гиппогрифами.

— А нельзя перенести его к вашему кузену? — поинтересовалась Валери. — Лакки, он правда вылечить может?

— Можно? — эльфийка просительно посмотрела на Санни. — Это недолго. Он уметь, я правду говорить.

— Давай! — скомандовала она. — Я подожду!

— Мы все подождём, — добавила мисс Пранк, осторожно перекладывая котёнка в лапки домовушке. — Лаудан, возвращай диван на место. Зря, что ли, с нами пошёл?

— С радостью, — улыбнулся тот девчонке и махнул палочкой, возвращая диванчику прежний вид.

Валери с Флинтом и мисс Пранк тут же его заняли. Забини присел на подлокотник, а Санни и Рудольфусу достались кресла.

— Раз пошла такая пьянка..., — произнёс Лестрейндж, вынимая из кармана маленький пакетик. Увеличив его, он пояснил: — Пирожки. Вообще-то я для Санни прихватил, но теперь думаю, что она столько не съест.

— Ух ты! — Санни вскочила. — Сейчас я чай организую, у меня тут всё в шкафчике.

Валери тут же стала помогать, а Забини разложил пирожки высокой пирамидкой на широкой плоской тарелке, трансфигурированной из бумажного пакета.

— Нифига себе, сколько ты для Санни взял! — оценил он.

— Остальное думал в подземелья отнести, у нас там Мэдисон вечно голодный на пару с Флинтом. Но думаю, что тут сейчас нужнее.

— Реган обойдётся, — мрачно заверил Флинт, хватая пирожок. — Бля! Горячий какой! Уууу!

— Так я подогрел, — хохотнул Забини.

— Обжёгся? — сочувственно спросила Лисса. — Дай гляну руки.

— Держись от меня подальше, Пранк! — Флинт откусил большой кусок пирога, перекладывая его из руки в руку и держа кончиками пальцев. — Мефя таф не корфрили.

— Чего? — смерила его насмешливым взглядом Лисса. — Прожуй сначала, умник.

Санни, как раз расставлявшая чашки, сразу поняла, что Лиссу его слова обидели.

— Он говорит, что его там не кормили, — рискнула она перевести, пока Квинтус жевал и кивал в такт её словам. — И мне за тебя стыдно, Флинт. Может, и мне держаться от тебя подальше?

Квинт замер, уставившись на неё, судорожно проглотил всё, что было во рту, и обернулся к "целительнице", а потом оглядел остальных.

— Лучше извиниться, — без улыбки посоветовал Забини.

— Ага, — синхронно кивнули Санни и Валери.

Флинт тяжело вздохнул, сполз с диванчика и оказался на коленях перед мисс Пранк.

— Мелкая, прости дурака. Я дебил! Я знаю! Хочешь, заколдуй!

— Да уж ладно, — рассмеялась она, потрепав его по голове. — Можешь не извиняться, я ж тебя с детства знаю. И не жмурься, ничего я против воли делать не стану. Пей себе, сколько влезет!

Флинт шумно выдохнул, поймал и поцеловал её руку, а потом вернулся обратно на диванчик, пока Забини не занял его место.

— Подкаблучник, — проронил Руди, наблюдавший эту сцену с усмешкой. Он осторожно принял горячую чашку из рук Валери.

— Хороший мальчик, — не согласилась с ним Санни. — Валери, садись в кресло. Я на этом пуфике посижу. А... Лаудан, правильно? Можешь на диван сесть рядом с Лисс.

— Кто ещё подкаблучник, можно поспорить, — проворчал Квинтус. — Лаудан, твою мантикору! Почему нижние пирожки ещё горячее?

— Охлади заклинанием, — лениво ответил Забини. Он тоже взял только чай и, устроившись с другой стороны от Лисс, положил свободную руку на спинку дивана. — А ты чего не ешь, радость моя?

Лисса прыснула:

— Эй, с каких это пор я твоя радость? По имени, пожалуйста, а лучше по фамилии, мистер Забини!

— Может, он не знает, что ты за зверь, и влюбился, — предположил Флинт.

— Квинтус! — вздохнула Валери. — Ну в самом деле!

— А что, Вэл! Вот прикинь, твой отец уже сказал отцу Лиссы, мол, пусть дочка за такого-то выйдет. Приедет она на каникулы, а там её женишок встречает. Так что ты, Забини, лучше бы не заглядывался. Для твоей же пользы говорю. Ковен своих девок на сторону не отдаст.

— Глупости какие, скажи, Валери, — Лисса постаралась отодвинуться от Забини. — Твой отец бы не стал так делать, да? Папа мне обещал, что сама выберу. И Стивен бы написал, если что. Но руку тебе лучше убрать, Лаудан. Угу, вот так. Не думай, что я брошусь выбирать тебя!

— Отец может, — пробормотала Валери невнятно.

Санни показалось, что взгляд Забини стал каким-то больным и сердитым. Похоже, ему вообще неприятно, что его тут обсуждают, а он, как джентльмен, не может сказать, что вовсе не влюблён в Пранк.

Но Забини вдруг положил руку на затылок девчонки, и заставил посмотреть на него:

— Плевал я на ваш ковен. Всё равно моей станешь.

— Больной! — Лисс вскочила, стряхнув с себя его руку. — Подвинься, Флинт! Я сяду здесь.

Лаудан зажмурился. Потом открыл глаза и посмотрел прямо на Санни.

— Извините. Я не хотел никого расстраивать. Хотите анекдот? Нет?

— Давай, — милостиво кивнул Лестрейндж, — а то мне до сих пор не по себе от твоей заявы. Надеюсь, ты Нотту не говорил, что на ковен тебе плевать? Или у вас сегодня не было ЗОТИ?

Вспылить Лаудану помешало возвращение домовушки, с рук которой радостный котёнок прыгнул прямо на колени хозяйки. Большие круглые глазки оживлённо блестели, а быстрый язычок принялся слизывать с руки Санни крошки от пирожка.

— Мастер Джейми велеть сегодня с ним надолго не расставаться, — сказала Лакки.

— Так что с ним было, он не сказал? — оживилась притихшая было Лисса. — Как Джейми его вылечил?

Домовушка только покачала ушастой головой:

— Не знаю. Лакки не видеть. Мастер Джейми сказать, что нехорошее скушать. А потом Лакки принесла воды, а Монстрик прыгать.

— Отравился, — кивнула Пранк, погладив котёнка, которому дали полпирожка. — Я так и подумала. Лаудан... Флинт, можно тебя попросить?

— Чего?

Забини резко поднялся.

— Прошу прощения, — сказал он Санни, — если я больше не нужен...

Он в два шага пересёк гостиную и вышел в коридор, мягко прикрыв за собой дверь.

Пранк расстроено посмотрела ему вслед.

— Пожалуй, нам всем пора, — поднялся со своего кресла Лестрейндж. — И пирожки закончились. Флинт! Подъём!

— Лисс, — тот послушно вскочил, — а ты чего хотела-то?

— Уже ничего, — буркнула та. — Санни, я загляну вечером?

— Только после девяти уже, у нас с Флинтом отработка сегодня.

— О! Это не к спеху, — поспешила заверить Лисс. — Можно и завтра. Флинт, проводишь?

Валери, уходя последней, пожала ей руку:

— Не волнуйся так, всё нормально. Только Лисс не в курсе чувств Забини, а все и так давно знали. Может, и хорошо, что сказал, хотя это было по-дурацки, согласна.

* * *

Так и получилось, что на отработку Санни шла, думая про несчастного Забини и не очень счастливую Пранк, и несла на руках довольного Монстрика. Раз уж Джейми велел сегодня его не отпускать, мистер Нотт уж как-нибудь потерпит присутствие фамильяра на отработке.

Грустно было — неужели правда в ковене такие правила, что девчонок не отдают на сторону? А она-то думала, что это у неё всё сложно. А там даже не отец, а глава ковена такими вещами распоряжается. Вот где ужас. Расспросить, что ли, Флинта подробнее?

Она думала, что Квинтус опоздает, но тот уже приближался к кабинету ЗОТИ с другой стороны.

Санни даже поздороваться не успела, как дверь между ними распахнулась.

— А, пришли? — сказал Нотт. — Заходите. Я на пару минут отойду. Флинт, расставь пока мебель к стенам. Чтобы середина была свободна. Что это?

Нотт уставился на котёнка в её руках, который сразу выгнулся и зашипел на него.

— Монстрик, — вздохнула Санни, почёсывая фамильяра за ушком, чтобы успокоить. — Просто он приболел, то есть уже всё нормально, только нельзя пока одного оставлять. Ну... сегодня. Можно, мистер Нотт?

Магнус посмотрел отнюдь не ласково, ей даже показалось, что он скрипнул зубами.

— Устройте в уголке где-нибудь... Ладно, разминайтесь пока, скоро буду.

Широким шагом Нотт пошёл в сторону лестниц.

— Так, Санни, в чарах у нас сильнее ты, — Флинт достал палочку и приглашающе ею махнул. В конце кабинета с грохотом свалился одинокий горшок с подоконника. — Ну офигеть! Так, я пойду цветок реанимирую, а ты парты левитируй к стенам.

Санни кивнула, и, придерживая левой рукой котёнка, правой стала махать палочкой, поднимая парты. Вообще-то сразу много предметов она только ещё тренировалась переносить, но тут вполне удалось. Только взмокла слегка, когда весь ряд парт встал ровно к стеночке, развернувшись вдоль неё. Только два стула пришлось перенести отдельно.

Вздохнув, она перешла к следующему ряду, решив двигать эти парты чуть медленней. Только оглянулась на Флинта, который странно затих.

Парень смотрел на неё в полном шоке, даже рот открыл.

— Что? — Санни торопливо поглядела на котёнка, а потом уже осмотрела себя. — Что не так?

— Всё... так, — Флинт сглотнул. — Ты не устала?

— Да нет, — пожала плечом она. — Только с котёнком трудно сосредоточиться. Подержишь?

Флинт рванул к ней, осторожно забрал котёнка и отошёл к доске, пятясь.

Второй ряд переносить было легче, даже все стулья удержались в воздухе. И разворот получился лучше.

— А третий ряд к окнам? — оглянулась она на Квинтуса.

— Можно и к окнам, — выдал тот хрипло и откашлялся. — Ты точно не устала?

— Да я же их не руками волоку, — отмахнулась Санни, хотя нарочитое удивление Флинта было приятно.

— Это и пугает, — раздался от двери низкий голос. — Отставить, мисс Прюэтт!

Санни резко обернулась. Нотт тоже выглядел удивлённым и злым. Она поспешно опустила палочку.

— Что не так-то, Мордред вас подери? — Санни разом позабыла манеры и правила приличия.

— Да всё! Вы что тут вытворяете, а? Флинт, дракклов идиот! Ты куда смотришь?

Парень, сходу получивший подзатыльник, даже ругаться не стал, при этом ещё и выглядел очень виноватым. Он осторожно прижимал к себе котёнка.

— У неё Дар по чарам, причём тёмный, — вздохнул он. — Я бы уже пластом лежал. Да вы помните то Акцио, патрон?

— Похоже на то, — вдруг спокойно согласился Магнус. — Вы как, мисс Прюэтт, не устали?

— Нет, — сердито ответила Санни и села на парту. — И ничего не тёмный. Просто Дар. Мне папа сказал, что это в нашей семье нормально!

Мужчины фыркнули совершенно одинаково и одновременно.

— Не обижайтесь, мисс, — попросил Магнус, шутливо подняв руки, мол, сдаётся. — Мы просто восхищаемся. Третий ряд осилите? Есть не хотите?

— Да нет, вроде бы, — Санни даже к себе прислушалась, но ничего особенного не ощутила.

Она встала с парты и подняла палочку, та слушалась сегодня даже лучше обычного, или просто взяла её удобнее, ближе к середине, как подсказал вчера мистер Даркер с портрета. И тепло теперь распределялось ровным потоком, как он и предсказывал. И не так и сложно, зря они удивляются — ведь просто надо связать все предметы между собой, и двигать, приподняв над полом совсем немного лишь одну парту. Потом её развернуть, а остальные просто повторят. Вот чтобы двигать разные предметы по-разному — тут действительно нужно мастерство.

— Вот, — сказала она весело, оборачиваясь снова к безмолвно глядящим на неё мужчинам. — Совсем не сложно. Только я что-то...

В глазах внезапно заплясали точки, а голова приятно закружилась, как в детстве после качелей, когда долго-долго смотришь в небо, раскручиваясь на них. Она успела удивиться, что Нотт с Флинтом одновременно бросились к ней, а потом стало темно.

Придя в себя, она с удивлением поняла, что лежит на мягкой кушетке. И только потом открыла глаза.

— Ну вот, — голос Нотта она узнала сразу. — Как себя чувствуете, мисс Прюэтт? Пить, есть хочется?

— Пить хочется, — призналась Санни и чуть скосила глаза, осознав, что всё ещё находится в кабинете ЗОТИ. Откуда уж тут взялась кушетка, оставалось загадкой. Нотт смотрел участливо и внимательно, стоя у изножья кушетки. — И съесть что-нибудь тоже хочу.

— Что-нибудь или кого-нибудь? Вы так посмотрели... Если что, я совершенно невкусный, — усмехнулся Магнус.

— Не, — Санни скривила рожицу, прислушиваясь к себе. — Я бы хотела жареного мяса и тортик со сливками. Ой, ну это я так. Вы же спросили...

Нотт усмехнулся и кому-то сказал:

— Всё слышал? Живенько, метнись, дружок, и обеспечь, — судя по характерному хлопку, выполнял его задания какой-то домовик. — Вы нас напугали, мисс Прюэтт.

Испуганным Нотт не выглядел точно, разве что чересчур задумчивым.

— Попробуете сесть?

Санни попробовала, а откуда-то подскочивший Флинт помог, придержав за плечи. И подмигнул ободряюще.

— Привстаньте, — хмыкнул Нотт, а когда Санни повиновалась, то кушетке был возвращён первозданный вид — удобное кресло за преподавательским столом. — Садитесь.

Она села, а Флинт развернул кресло к этому самому столу, где домовик в чистом полотенце уже шустро выкладывал блюда.

— Ну блин, сколько еды! — заметил Квинтус.

— Присоединяйся, — усмехнулась Санни. И тут же вскинула взгляд на Нотта. — И вы тоже, сэр. Тут на всех хватит. А мне одной всё это не съесть.

— Воздержусь, — мотнул головой Нотт, стоя посреди опустевшего класса со скрещенными на груди руками и непонятным выражением лица. — И вам, мистер Флинт, советую не налегать. Отработку никто не отменял. Даю вам пятнадцать минут на отдых.

Флинт коротко кивнул и сразу запихнул в рот маленький пирожок, который, похоже, проглотил, не жуя. Когда Магнус вышел, Санни подвинула ему одну из тарелок. А потом почувствовала шевеление и пересадила Монстрика, который вскарабкался к ней на колени, на край стола. У мелкого пушистика забавно разъезжались лапы и дёргался нос. Чувствуя столько вкусного прямо перед собой, он осторожно поглядывал на хозяйку. Санни усмехнулась и налила ему в тарелку немного густого мясного соуса, а Флинт по её просьбе нашинковал туда кусок нежной свинины. Монстрик заурчал, распробовал угощение, а после начал быстро уничтожать кусочки мяса, пачкая нос и усы в соусе и подавая пример остальным.

Хоть ей и казалось, что еды слишком много, но втроём они управились быстро. Правда, от торта со взбитыми сливками Монстрик отказался, а Флинт нет.

— Как-то мало ты съела, — проглотив большой кусок одним махом, сказал Квинтус. — Если бы я так потратился...

— Спасибо, я наелась, — твёрдо ответила Санни. Ей было немного стыдно за три свиных отбивных, которые достались на её долю. Хотя, как ни странно, объевшейся себя совершенно не ощущала. Так, лёгкая сытость. И ощущение, что ещё бы столько же съела. Даже страшно стало. Растолстеет ведь.

Флинт словно услышал её мысли и проворчал:

— Я, конечно, понимаю, что ты не какая-нибудь маглорождённая. Но... у тебя что — это впервые?

— Что впервые?

— Магическое истощение, — пояснил парень. — В следующий раз, если так выложишься, сразу гони свою домовушку за едой. Потолстеть тебе не грозит, если вдруг этого боишься, но силы еда восстановит. Особенно мясо.

Монстрик недовольно сморщил мордочку, сыто зевнул и улёгся досыпать прямо посреди стола.

— Надеюсь, вы готовы, — в конце кабинета снова материализовался Нотт. — Мистер Флинт, прошу!

Флинт сразу пошёл вглубь класса, отсалютовав Санни палочкой, которая выбросила сноп искр.

— А вы еще немного посидите, мисс Прюэтт, не будем рисковать вашим здоровьем, — Магнус развернулся к Флинту. — И пока просто смотрите. Потом кое-что попробуем.

Следующие полчаса Санни маленькими глотками пила сок и зачарованно наблюдала, как обмениваются заклятиями Флинт и Нотт, двигаясь словно в танце. Заклинания они как будто вообще не произносили, или делали это слишком тихо, только разноцветные молнии прорезали пространство, с шипением ударяясь о невидимую преграду. Видимо, боевики окружили себя щитами.

Не так удивительно было, как красиво и быстро посылает заклятия Нотт, всё-таки взрослый и опытный, а вот Флинт удивил — невероятная реакция, даже Беллатрикс не казалась теперь такой крутой. Он легко крутился, уходя от атак, падал, тут же вскакивая, подпрыгивал, пригибался во все стороны под немыслимым углом, при этом атакующие заклинания сыпались с его палочки просто с молниеносной скоростью.

Когда Нотт выпустил синий луч в потолок и всё резко завершилось, Санни даже выдохнула, поняв, что в какой-то момент просто перестала дышать.

— Понравилось? — сразу спросил запыхавшийся Флинт, подходя к ней и хватая кубок, стоящий на столе.

— Ещё как! — Санни перевела восторженный взгляд на Нотта и честно призналась: — Я никогда так не смогу!

Магнус тоже подошёл ближе и пожал плечом. Он совсем не запыхался, в отличие от Квинтуса.

— Вам и не надо, — сказал он задумчиво. — Но некоторые моменты наверстать придётся. Так что поднимайтесь, сначала кое-что проверим.

Санни встала, стараясь не показать, как восхищается теперь Магнусом. Кто же знал, что он может быть таким... нормальным, что ли.

— Слабости точно нет? А то можно в Больничное крыло прогуляться.

— Нет, сэр! Я прекрасно себя чувствую, — испугалась Санни. В Больничное крыло точно не хотелось. Мало она там, что ли, провела времени с начала года?!

— Тогда позвольте, — он что-то пробормотал, взмахнув палочкой, после чего удовлетворённо кивнул. — Простое диагностическое. Вроде в порядке, даже удивительно. Ну что ж, посмотрим, что можно сделать. Покажите твёрдый щит.

И дался им этот щит! Санни подняла палочку и продемонстрировала. И вынуждена была признать, что он по-прежнему не такой большой, как хотелось.

— Нет, вы стоите неправильно, — Нотт подошёл и встал позади неё. Его ладонь легла ей на талию, а пальцы правой руки сомкнулись у неё на запястье. — Движение от плеча, запястье неподвижно. Вот так. Умница.

А Санни внезапно стало жарко, слишком близко он стоял, слишком хорошо ощущала, как касается спиной его груди. Едва могла слушать объяснения и повиноваться спокойным указаниям.

— Итак, щит, — говорил Нотт, снова твёрдо сжимая запястье, и что с того, что от его пальцев у неё по руке разбегались горячие мурашки. — Чувствуете разницу? Вот так и вверх. Запястье неподвижно, работаете плечом. Теперь заклинание. Ну?

— Здорово! — не удержалась Санни. Тот самый щит, что у неё не получалось сделать большим, теперь получился. — Жалко, что профессор Робертс этого не видит!

Флинт хохотнул. Он сидел на столе, всё ещё прикладываясь к кубку.

— Увидит, — пообещал Магнус. — А теперь сами. Нет, мисс Прюэтт, не запястьем!

Изрядно помучившись и раза три ещё ощутив его осторожные прикосновения, она поняла, что действительно может сделать это и сама. Продемонстрировав твёрдый щит почти до потолка кабинета — а это почти четыре метра, она победно взглянула на мужчин.

— Ну как я?

— Нет слов, — усмехнулся Нотт. — Молодец!

— Ещё чуть-чуть, Санни, и я начну тебя бояться, — хохотнул Флинт, схлопотал ещё один лёгкий подзатыльник и раздосадовано засопел. — Да ладно, патрон!

— Бездельник! Мисс Прюэтт, забирайте котёнка и идите отдыхать. Вы хорошо поработали. Проводите девушку, мистер Флинт. И сообщите остальным, что я чуть позже навещу подземелья, чтобы пожелать вам всем спокойной ночи.

— Садист, — высказался Флинт, шагая рядом с ней по пустынному коридору. — Ещё и шмон устроит. Даже странно, что предупредил. Не иначе перед тобой из себя добренького строит.

— Ты же сам сказал, что он добрый.

— Ну-у, — протянул Квинтус, почесав затылок. — Знаешь, доброта разная бывает. То есть, найдёт мой схрон, так не пожалеет. И хорошо, если только сесть завтра не смогу. Но не найдёт, не бойся.

— Ну пока, — Санни открыла дверь в свои комнаты и, когда Флинт наклонился погладить котёнка у неё на руках, быстро чмокнула его в щёку. — Спасибо, Квин!

Тот сразу выпрямился, чуть покраснев, и прикоснулся пальцами к щеке.

— Блин, Санни, я так влюблюсь!

— Не смей! — засмеялась она и поспешила шагнуть в комнату и закрыть дверь.

— Пришла, — встретил её профессор Даркер с картины. — Чудесно, сейчас позанимаемся концентрацией.

— О нет! — простонала Санни, ссаживая котёнка на диван.

— О да! Если я согласился вас учить, то только потому, что вы дали обещание выполнять все мои требования! Хорошо, можете сесть на диван. Итак...

Санни послушно села. В конце концов, она действительно сама на это пошла. И только Мерлин знает, сколько времени вчера вечером она убеждала профессора Даркера, как ей нужен учитель Чар, и что никто, кроме него, её не устроит. И как радовалась, что, основательно её помучив, старик всё же согласился, убедившись, правда, что Дар у неё есть. Она не поняла как, ведь практически просто махала палочкой, действуя строго по его указаниям. Ну передвинула в итоге всю мебель в комнате и вернула потом всё назад.

А теперь, судя по удивлению Нотта и Флинта от переноса парт, начала понимать, что такое, видимо, не все могут сделать. И это здорово воодушевляло.

Спать она отправилась только в начале двенадцатого, забрав с собой котёнка, который доверчиво свернулся клубочком у неё под боком. Лакки принесла поднос с горячей булочкой и молоком, настойчиво предлагая подкрепиться после "тяжёлых трудов".

— Спасибо, солнышко, — Санни с сомнением взглянула на булочку. — Прости, но жевать я уже не могу, а молоко выпью.

— Меня так мастер Джейми называл, — растрогалась домовушка. — Дайте, я подушку поправлю.

Она что-то ещё щебетала, но Санни уже не слышала.

* * *

Антонину Долохову вставать в несусветную рань было не привыкать, несмотря на бурную личную жизнь; часто поспать удавалось пару часов от силы, а то и меньше. Приглашение тётушки Сольвейг пришлось как нельзя кстати. С последней пассией он расстался на прошлой неделе, родню навестил накануне, и чем занять свой досуг пока не решил.

Ерофеич уже ждал с огромным жбаном ледяной воды, который одним махом опрокинул на согнувшегося перед ним полуобнажённого хозяина. Отфыркиваясь и яростно растираясь полотенцем, Долохов выслушал новости, приправленные ворчанием, пообещал Ерофеичу обдумать варианты предложенных чистокровных невест, "которых пока ещё не захомутали", и сорвался на пробежку вокруг особняка и теплиц. Десять кругов по размокшей земле, потом ещё серия отжиманий-приседаний и других "выкрутасов", танец с саблями — только, чтобы потешить Ерофеича, обожающего это зрелище, а после банька.

И тут Ерофеич, похоже, воздавал по заслугам за все его промахи, нещадно проходясь берёзовым веничком по многострадальной хозяйской тушке, а острым языком по многогрешной душе. Другое дело, что Антонин терпел всё безропотно, лишь иногда беззлобно огрызаясь, и очень ценил этот прекрасный ритуал, чувствуя себя после него как заново родившимся.

— Я к Лестрейнджам, — отрапортовал он. — Мадам Лестрейндж просит с сыном позаниматься. И леди Сольвейг желает увидеться. Так что не поминай лихом. Подай сапоги и одежду попроще. Мантию боевую.

— Это к матушке Сольвейг попроще? — возмутился Ерофеич, кладя на кровать новые штаны из выделанной тончайшей кожи. — Побойся Бога, хозяин! Не хватало благодетельницу обидеть. И рубашку белую надеть изволь, я уж нагладил, да все кружева подлатал.

Антонин с ужасом осмотрел белые кружева на рубашке, но пришёл к выводу, что женской она всё же не выглядит. И сюртук был вполне удобным, пусть и старомодно-парадный, но движений сковывать не будет.

С обожаемой леди Сольвейг Гамп Антонин свёл знакомство задолго до того, как ушлый Лестрейндж заграбастал в свои загребущие лапы её обворожительную дочурку. Как сейчас помнил полутёмный подвал, запах прелой капусты и беды, куда втолкнул его, несмышлёного пацана, мрачный отец. Кто же знал, что видятся они последний раз... Несгибаемый Григорий Долохов на коленях, а перед ним маленькая решительная леди с огнём в глазах и палочкой в руке — сюрреалистичная картина врезалась в память навечно.

— Сбереги мальца, прошу! Ты сможешь вырваться, я знаю, даже помочь могу. Мне уже дороги нет. И клятвы держат, ты знаешь...

Он мало тогда понимал из слов отца, а тот говорил и говорил срывающимся, каким-то не своим голосом, умоляя на словах, в которых нет-нет, да и проскакивали нотки угрозы. А потом Антонин увидел мешок золота, что отец положил перед этой незнакомой женщиной; помнил, как вздрогнул сам и прижался к стене, когда страшным тоном она велела забрать золото и проваливать. И добавила устало, когда отец, пошатываясь, словно пьяный или раненый пошёл к дверям, прихватив его по дороге за шкирку:

— Сына оставь, довезу.

Отец вздрогнул, выпустил из рук его куртку, наклонился и поцеловал в лоб:

— Слушайся её! Прощай!

И вышел, блеснув больным взглядом.

Потом было много чего, и драли его розгами за самовольство, и удирали они от кого-то под пулями, и жили не пойми где и не пойми как. Вчетвером — Сольвейг, мелкая Бастинда, он и Ерофеич.

Выжили. А уже в Англии нашлась у него родня: дядька с семьёй и бабка двоюродная. Та приняла его к себе, воспитывала строго, но ни в чём не отказывала — достаток был. Умерла, когда ему едва шестнадцать исполнилось, оставив дом в наследство. Дядька тогда стал его опекуном, приютил, но был рад, когда племянник стал совершеннолетним. Напоследок ему мягко попеняли, что плохо он на кузенов влияет, но, если надо — пусть обращается.

Антонин, низко поклонившись, поблагодарил за хлеб-соль и кров, возможно, слишком саркастично, но как уж вышло, да и сбежал в бабкин дом вместе с домовым. Фёдор Долохов от родной крови не отказался, но виделись редко. А с Сольвейг пути и вовсе разошлись почему-то, всё недосуг было её навестить, поблагодарить за спасение. Мальчишкой он не понимал, что спасают, дважды пытался сбежать к отцу в трудном пути, за что и огребал не только от Сольвейг, но и от родного Ерофеича.

Антонин вздохнул, вспоминать себя непослушным и дерзким подростком было не то чтобы стыдно, но как-то горько. Наверное, чувствовал он, что потерял отца навсегда, вот и буянил, портя жизнь всем окружающим.

Нет, не совсем он забыл свою спасительницу, по праздникам подарки Сольвейг посылал. А как же. Ерофеич бы иного не понял. Но лично, с глазу на глаз, так и не встретились ни разу и не поговорили, а то, что виделись мельком на разных приёмах — то не в счёт.

Но теперь такой момент настал. Раз уж сама вызвала, чтобы внуку дал несколько уроков. Значит, помнит? Ценит? Настолько не по себе ему давно не было. Чувствовал себя всё тем же пацаном, когда представлял эту новую встречу.

— Гостинцев возьми, — велел Ерофеич, когда он уже совсем был готов. Домовой сунул в руки две резные шкатулки собственного производства. — Поменьше — это зеркальце для госпожи Бастинды. Побольше — гарнитур для матушки Сольвейг и всякое, по мелочи. Не напутай, слышишь ли?

— Слышу-слышу, не бухти, — хмыкнул Антонин, уменьшая подарки под укоризненным взглядом домового и рассовывая по карманам.

Аппарировал он прямо к воротам поместья, координаты леди написала. Так вышло, что у Ричарда в гостях ни разу не бывал, потому с интересом оглядывался. Замок, башни которого можно было разглядеть от ворот, впечатлял. Чувствовалась во всём основательность и добротность. Его встречали, и Долохов с удовольствием пожал руку Трою Хейли, одному из лучших боевиков Лестрейнджей.

— Неужели так устал с младшим заниматься, что меня просят?

Трой философски пожал плечом:

— Намучаешься с малым, тогда и поймёшь меня. Это огонь, а не мальчишка. Старший-то спокойный, а этот... что твоя ртуть. Так что удачи, Антонин. Но сначала просили в дом. Леди Сольвейг ждёт.

— Само собой, — кивнул Долохов, заинтригованный боевиком. С Рабастаном ему мало приходилось видеться, издали вполне себе обычный подросток, но слова Хэйли заставили воспрянуть духом. Возможно, уроки не будут такими скучными, как показалось вначале. Трой не был склонен к преувеличениям, да и болтуном его нельзя было назвать. Значит, правда как ртуть? Хотя что удивляться, когда родная бабка у мальчишки сама леди Сольвейг.

Она ждала его на высоком парадном крыльце в красивой тёмно-зелёной мантии, серых сапожках с острыми носами, выглядывающих из-под подола, и серебристо-серой шали, наброшенной на плечи. Постарела не сильно, хотя минуло больше тридцати лет с их вояжа, а вот светло-серые глаза блестели всё так же молодо и задорно. Разве что паутинки морщин залегли чуть глубже.

Антонин оробел, едва не застыв от нахлынувших чувств под насмешливо-добродушным взглядом. Потом решительно взбежал по ступенькам и сразу опустился на одно колено, целуя протянутую руку.

— Моя леди!

— Твоя, как же, бессовестный мальчишка. Ну-ка вставай, не заставляй нагибаться.

Он вскочил, широко улыбаясь, а Сольвейг потянула его за хвост, чтоб наклонился, и расцеловала в обе щёки.

— Ну здравствуй! Ух какой вымахал, не достать!

— Да я и тогда был с вас ростом, — хрипло ответил Антонин, дурея от желания схватить в охапку эту хрупкую леди и подбросить высоко-высоко. Только ведь невместно. В итоге всё же не удержался, уж больно крыльцо было широкое. Подхватил за талию, закружил быстро и весело, заслужил серебристый смех, не сердитый, довольный, поставил перед дверью, переводя дух.

— Эх, непутёвый, — усмехаясь, покачала головой леди, распахивая дверь. — Пойдём, не завтракал ещё, наверняка? Я велела накрыть у себя. Разделишь со мной трапезу?

— С удовольствием! — кивнул он обрадованно. Почему-то завтракать со всей семьёй Лестрейнджей ему не слишком хотелось. А аппетит нагулять успел. — Спасибо!

О гостинцах он вспомнил, только когда вторую порцию каши уплетал — не хуже, чем Ерофеич готовил. А горячий чай с добавлением каких-то травок и вовсе вернул в детство, когда Сольвейг отпаивала после того, как под лёд провалился. Ох, и ругалась тогда добрая леди, вспомнить приятно.

— Гостинцы тут, от Ерофеича, — потянулся он за брошенной на софу мантией. — Вам, моя леди, и вашей мелкой.

— Да уж не мелкая, всего-то на полтора года младше тебя, — Сольвейг рассматривала его, словно заморское чудо. — Давай гостинцы, только позже посмотрим. Расскажи, как родня.

— Да что там, — Антонин увеличил шкатулки, поставив на край стола. — Дядька мой, Фёдор, с тётушкой в Праге живёт. Давно уже туда уехал. Младший кузен где-то путешествует, старший здесь, в Лондоне. У него бизнес общий с тестем, это Аллены, которые по дереву, мебель там дорогая всякая, мётлы. Я не вдавался в подробности. Младшему сыну года два. Тоже хотят перебраться в Прагу.

— К отцу поближе?

— И это тоже. И детей в Дурмстранг отправить хотят. Хорошее дело. А кузина, — голос Антонина потеплел, — заканчивает уже Дурмстранг. Агнешка. Совсем не в родню пошла, а в меня. Вот честно говорю, такая же боевая девчонка, вы бы видели!

— Агнешка? — переспросила с интересом Сольвейг.

— Сестрёнка, — широко улыбнувшись, кивнул Антонин. — Красавица, даром, что мелкая.

— У тебя все мелкие, — хохотнула Сольвейг. — Привози ко мне, погляжу, кто ледяное сердце растопить смог.

— Скажете тоже, — нахмурился Долохов. — У меня сердце мягкое, как вот эта сметана. Вкуснейшая, кстати.

— Мягкое, да. Только дядьку и старшего кузена не жалуешь, а младшего и сестрёнку любишь. И не отрицай, кого обмануть-то хочешь?

— Да чего отрицать. Просто Агнешка, она же им не родная, приёмная, какая-то дальняя родня тётушки, сирота. Правда, они приняли её в семью, воспитывали, как родную дочь. Но только именно мне она письма пишет, да и навещать её в ту школу никого не пускают, а у меня знакомства. Ну и гостинцы там, денег тоже карманных много не бывает. Меня дядька попросил, ещё когда она на первом курсе училась. А мне не сложно. А то, что они передавали, разве это девчонке нужно? Одеждой там и так всех обеспечивают, а эти жалкие три галеона в месяц...

— Ну-ну, не горячись, понимаю всё. Колдография есть? Хоть посмотреть бы. Любопытно же.

— Есть, — Долохов расстегнул ворот и достал цепочку с большим медальоном. Раскрыл его и, пересев ближе к Сольвейг, показал.

— Блондинка, — удивилась та, с интересом вглядываясь в снимок. — А хорошенькая-то какая! Боевая, говоришь?

— Даже не представляете насколько, — с удовольствием подтвердил Антонин. — Только зовёт меня Антошкой, не смейтесь. Запрещать бесполезно. Позапрошлое лето у меня гостила, дядя с тётушкой тогда путешествовали, а у кузена только-только младший родился, так ко мне отправили. Вот она радовалась-то, и Ерофеич был на седьмом небе, хотя эта егоза вверх дном всё перевернуть пыталась.

— А после окончания куда? К отцу приёмному, в Прагу вернётся?

Долохов нахмурился, пряча медальон под рубаху, пересел обратно на своё место, рассеянно глотнул чай и только тогда ответил.

— В Англию хочет, опять ко мне. Кузен к лету уже в Праге будет. А я... Ну как тут поселишь незамужнюю девицу в доме холостяка, пусть и кузена? Да, есть Ерофеич... И дом большой, места хватит на десяток таких девиц. Только всё равно неприлично. Просто нужно же ее в свет выводить, балы всякие и прочее... Не бередите душу, моя леди.

— Ну, до лета времени много, что-нибудь придумаешь. Ты всегда головастым был. Лучше скажи, почему холостой до сих пор? Или не нашёл ещё ту самую?

Долохов фыркнул, откинувшись на стуле и сыто щурясь:

— Нашёл, и предостаточно. Только вот жениться не тянет.

— Понятно, — кивнула Сольвейг. — Ладно, позже ещё поговорим. Иди, внучка моего погоняй, да пожёстче. Тоже весь на нервах, любовь у него, страдания. Так что надо дурь из головы выбить.

— Развлечёмся, — согласно кивнул Антонин, поднимаясь кошачьим движением из кресла. — Любовь выбить не обещаю, а остальное с превеликим удовольствием.

* * *

Младший Лестрейндж встретил его в тренировочном зале холодной улыбкой и недоверчивым взглядом.

— Представляться не будем, знакомы, — сразу же сказал Долохов, оглядывая помещение. — Обращаться можешь по имени — Антонин, если забыл. Или по-простому — наставник. И сразу вопрос — тебе для сдачи СОВ или по-настоящему позаниматься хочешь?

— А что, есть выбор? — спросил нахальный мальчишка, даже палочку не доставший.

— Уже нет, — любезно улыбнулся Долохов и атаковал.

Впрочем, отлетевший в дальний конец зала Лестрейндж тут же взвился на ноги, посылая в наставника целую серию проклятий. Палочку достал в полёте, не иначе. И стиль Троя Хэйли прослеживается хорошо. А что не достал — так не родился ещё тот маг, что справится с Антонином Долоховым один на один. Но потенциал есть, надо признать.

Спустя десять минут на юного мага было жалко смотреть, но младший Лестрейндж даже не думал сдаваться. Если бы кровь не хлестала из разрезанного плеча, заливая пол, Антонин бы дал ему ещё немного времени спустить пар. А так связал, заодно наложив Силенцио, не надеясь, что приказ будет услышан.

— Я сейчас тебя развяжу, и будешь сидеть смирно, пока залечиваю руку. Усёк? Моргни, если понял. Вот умница.

Рабастан тяжело дышал, но руку дал и послушно сидел на наколдованном табурете, только сжимал зубы, когда зелье касалось открытой раны. Смотрел исподлобья — чисто волчонок. Приручать ещё и приручать.

— Готово. Где ещё болит? Что? Нигде? Не заставляй себя ощупывать. Молоденькими мальчиками я не интересуюсь, но ты такой хорошенький... Так что не искушай.

— Что вы...? Я не...

— Запоминай, Рабастан, — жёстко оборвал Долохов. — Если я спросил "где болит", показываешь знаками или говоришь. Мне тебя не жалко, понял? Но с полутрупом заниматься я не стану. Итак, последний раз. Где ещё болит?

— Нога. И спина.

— Молодец! Снимай рубашку и сапоги. Нога эта? Отлично.

Когда царапина на ноге была залечена, а синяк на спине сведён, Долохов выбил ногой табуретку из-под подопечного, сразу посылая слабую молнию в то место, куда упадёт. Только тот умудрился увернуться и вскочить. Взгляд его ничего хорошего не сулил.

— Не расслабляйся! — усмехнулся Антонин, чуть наклонив голову, чтобы пропустить Аваду. — Что ж ты так сразу? Ай, нехорошо! А если явятся авроры и палочку проверят?

— Зал экранирован, — хрипло отозвался мелкий убийца. Хотя мелкий — это условно. Уже вымахал не ниже Рудольфуса.

— Правда? Чудно, — обрадовался Антонин. — Круцио! А прыгнул так зря. Наказание за Аваду примешь всё равно. Круцио! ... Фините. Ну что? Готов слушать? Правило номер раз — никаких непростительных. Уяснил? Отвечать!

— Да, мистер Долохов! — ученик поднялся с пола, словно Круцио показалось ему щекоткой. Четыре секунды, но всё же. Силён! Только губа прокушена.

— Чудно, мистер Лестрейндж! Правило номер два — если я сказал "стоп" — это значит стоп! И ничего больше. Это ясно? Экспеллиармус! Отлично, Секо!

Когда спустя сорок очень насыщенных минут Рабастан не пожелал остановиться на однозначный приказ, Антонин просто приложил его одним сильным заклинанием, едва не размазав по стенке. По которой тот и сполз, выронив палочку и закрыв глаза. Ну чисто ягнёночек на заклание.

— Встать! Малыш, тут командую я. Или поднимайся, или придётся тебя взбодрить.

Вскочил, вызвав уважение, и даже палочку подобрал — левой рукой. Правая повисла плетью.

— Стоп! Пока довольно, подойди сюда.

Сеанс лечения потребовал времени. И усвоивший науку ребёнок сразу вскочил на ноги, мгновенно становясь в боевую стойку.

— Присядь, — предложил Долохов, усаживаясь прямо на пол и внутренне вздыхая, когда волчонок послушался. — Сейчас немного поговорим. Итак, на кого злимся? Кто так достал, и почему он ещё жив?

— Не злюсь, — устало ответил парень, отводя глаза. — Простите. Ну, за Аваду.

— Прощаю. Можешь спрашивать.

В глазах, уже не таких злых, появился слабый интерес.

— А вы правда лучше Нотта?

— Хм, тебе это в самом деле интересно, или тут что-то личное?

— Отец говорил, и бабушка, — уклончиво ответил Рабастан. — Просто он должен был со мной заниматься... Но отказался.

— Насколько понимаю, не просто отказался. Магнус замещает в школе Антуана Робертса, который только женился. Уважительная причина, как считаешь?

Парень замер, удивлённо приоткрыв рот, а потом зажмурился, сжав кулаки, и простонал так, что проняло даже Антонина.

— И где ещё болит? — ровным голосом спросил он.

— Тут, — парень на удивление быстро с собой справился, поглядев ясным взглядом и приложив руку к груди.

— Женщину не поделили? — попробовал угадать ни разу не психолог Антонин.

— Девушку, — вздохнул Рабастан. — Санни в школе, понимаете? А он... Скотина!

— Так это не слухи! — хмыкнул Долохов. — Значит, девчонка Прюэтт и тебе тоже нужна? Да ладно тебе, сядь! Считай, что я на твоей стороне.

— С чего бы это? — буркнул Рабастан, даже не садясь, а падая на пол.

— С того, что наставник — это больше чем родня, усёк? Так вот, ну и что, что в школе. Да и не поверю, что Магнус будет пользоваться положением учителя. Нотт — кто угодно, но не мерзавец. Так что зря ты так. Выдохни. И да, я лучше как боевик, но Нотт огневик, — знаешь, что такое "стихийник"? Видимо, да. Так что против него я не встал бы. Ну, если всерьёз — жить, знаешь ли, ещё охота. Ну хватит, Ромео, ещё один раунд, и на сегодня закончим. А завтра начнём заниматься всерьёз, если не передумаешь.

И всё же этот ребёнок смог удивить его ещё раз. После разговора по душам он вдруг обрёл спокойствие и коварство, и теперь пришлось попотеть уже Антонину. Выкрикивая "СТОП!" ещё полчаса спустя, Долохов чувствовал себя очень довольным.

— Отличная тренировка, — пожал он руку Рабастану, подлатав его многострадальную тушку. — Для первого раза сойдёт.

Парень, широко улыбнувшийся от похвалы, сразу сник.

— Выше нос. Я сейчас к леди Сольвейг — если что-то надо спросить, буду здесь ещё около часа. Так что не стесняйся.

— Хорошо, — кивнул младший Лестрейндж, становясь вдруг невозмутимо-бесстрастным, с точностью копируя своего отца — тот любил доводить Антонина этой миной до белого каления, — я очень благодарен, что согласились со мной заниматься, сэр.

— А вот это потом скажешь, если я тебя не прибью. Ну знаешь, всякое бывает... Ладно, беги.

По крайней мере, невозмутимая маска с парня слетела. А его ждала леди Сольвейг, и возможно, что-нибудь вкусное. Выложился он знатно. Не врал Трой, очень сложный ученик. И это было славно.

* * *

Рита ждала в "убежище", которым стал один из заброшенных классов на пятом этаже.

Этот класс Риту заинтересовал неспроста, только выяснилось это не сразу. Вход в "убежище" находился в нише за портретом с изображением мелкого и злобного старикашки, дремлющего над сундуком с книгами в какой-то полутёмной комнатушке. Лысый карла имел дурную привычку орать благим матом на любого, кто к нему обращался. Артур понятия не имел, как с ним договорилась мисс Скитер, но при виде Уизли старик теперь презрительно кривился, но молча кивал, открывая проход.

— Он предаст нас, — попытался Артур вразумить подругу, когда она привела его сюда впервые. — Я видел однажды, как один портрет шептал директору про нарушителя.

— Не суетись, Медведик, вон тот шкаф передвинешь вот сюда, а сломанные столы — туда. И нет, убери палочку! Как раз магией мы привлечём к себе внимание. Вот уж тут я охотно верю своей паранойе. Наверняка все всплески магии в неположенных местах в замке как-то фиксируются. Так что ручками, ручками, милый. А сэр Льюис мне слишком благодарен и теперь чересчур от меня зависит, чтобы выдать. Ну и клятву я с него взяла, не дура. И тот стол тоже двигай в угол.

— А мы не могли бы, ну, трансфигурировать этот стол во что-нибудь... В кровать, например?

— Никакой магии, сладкий! Абсолютно! Заходя сюда, забудь о палочке. Понял? И о той, что у тебя в штанах — тоже. Никаких плотских утех до каникул, мы же договорились! В Хогвартсе — табу.

— Рита, — Артур без сил опустился на пол, прислонившись спиной к злосчастному столу и вкладывая всю тоску и надежду в умоляющий взгляд. — Я же сдохну.

— От этого еще никто не умирал!

— Видит Мерлин, я буду первым, — проворчал рыжик.

Скитер опустилась перед ним на колени и провела кончиками пальцев по щеке:

— Зато представь, как здорово будет, когда наконец всё случится! Попробуй утешать себя этим, Медведик!

Артур застыл, млея от мимолётной ласки. И подавил разочарованный стон, когда Рита резво вскочила со словами:

— Ну, чего сидим, кого ждём? Вон тот хлам мне нужно как-то распихать по шкафам. Медведик, ну же!

В мыслях ворочалось тяжёлое: "Тебе нужно, ты и делай!", но Артур лишь кивнул, поднимаясь:

— Всё для вас, моя леди!

И покраснел, когда она уставилась на него с весёлым изумлением:

— А ты быстро учишься, котик! Вот за что я тебя люблю. Давай, помогу.

Надо сказать, что трудились они не зря. Артур не понимал, каким образом, но "Убежище" превратилось в самое уютное место в Хогвартсе, да и, пожалуй, в его жизни. Где-то Рита раздобыла целую гору тряпок, разномастных подушечек, скатерть на стол, свечи. Как-то всё это пронесла сюда. И даже держала здесь под столом целый ящик с упаковками котлокексов — единственным лакомством, которое она признавала. И пару бутылок с крепкими напитками. Правда, выдавала угощение очень скупо, а из бутылок позволяла отпить лишь глоток. Но это было ничто по сравнению с особым чувством, которое охватывало здесь Уизли — ведь в этом крошечном мирке для двоих у него было своё место, законное и очень удобное.

— Твоя софа, Медведик! Ну-ка, попробуй, — указала она однажды на появившийся здесь уродливый диванчик, накрытый пледом.

— Откуда? И как же магия?

— Оттуда. Чары уменьшения должны были слететь сами через определённое время. Я давно присмотрела эту рухлядь у старьёвщика, всё рассчитала, и вот — вуаля!

Софа оказалась хоть и продавленной, но на удивление удобной. Сама Рита предпочитала строгое кресло за простым столом, где сортировала газетные вырезки и кучу других бумаг и колдографий. В основном довольно старых. Странное хобби его девушки Артура интересовало мало.

Когда Рита увлечённо перебирала бумажки, он молча читал на софе свежую газету или журналы по квиддичу, либо вовсе дремал, стараясь не мешать. Иначе у Скитер сильно портился характер.

Беда, случившаяся однажды в такой тихий и сонный момент, странным образом обрадовала Скитер, которая тут же оживилась.

— Что за гадость? — Артур закашлялся, вскакивая с софы. Их уютный мирок заполнялся каким-то на редкость вонючим и противным дымом.

— Трубу прорвало, — Скитер откуда-то резво достала страшные штуки, похожие на оболочку головы какого-то чудовища. И одну такую хрень сразу стала напяливать на него. — Не дёргайся! Это магловские противогазы. Ну вот, попробуй дышать.

На себя она тоже напялила этот ужас, однако Артур магловскую штуку оценил. Дышать он мог, пусть и с некоторым трудом, и запах ядовитого дыма чувствовать перестал. А потом Рита показала ему трубу, щедро оплетённую паутиной, выходящую в углу из стены и тянущуюся к наружной стене, в которую и была встроена. В одном месте труба была повреждена, но отверстие выглядело слишком ровным, словно кто-то проделал его нарочно. Оттуда и сочился густой фиолетовый дым.

Скитер быстро заткнула отверстие какой-то ветошью, отчего дым перестал проходить в комнату.

— Ты помнишь, где находится лаборатория Вестерфорда?

— Конечно. Ты хочешь сказать...

— Да милый, она прямо у нас за стеной!

— Но это невозможно! Она на шестом этаже и в другом крыле!

— Загадки Хогвартса, Медведик! Ты же не удивляешься, когда из гриффиндорской башни можно тайным проходом быстро попасть в Большой зал, минуя кучу лестниц и коридоров.

Оказалось, Рита специально искала способ шпионить за скользким Дамианом, но на этот класс с трубой от вытяжки наткнулась случайно. Подозрения, как он видел, оправдались.

Сняв противогаз и стащив эту гадость с него, Рита взлохматила его волосы, похлопала по щеке и поманила к стене. Приставила к поверхности стены какую-то трубку и удовлетворённо улыбнулась:

— Послушай.

На удивление ясно он услышал какое-то шевеление, бульканье котла, сдавленные ругательства и вздох Вестерфорда, потом что-то упало, что-то звякнуло. Рита отняла трубку.

— Хватит.

— Что это даст? — зашептал Артур, испугавшись, что Дамиан тоже может их слышать. — Он же там один, ничего интересного ты услышать просто не сможешь. Он же не идиот, чтобы разговаривать с самим собой!

— Говори нормально, — фыркнула Рита в полный голос, — он нас без подобной игрушки не услышит. Очень дорогая вещь, котик, относись бережно. Всё-таки сто галеонов.

— Сколько?

— Ещё в обморок упади! Любая уникальная вещь стоит денег. И ты не прав — такие, как Вестерфорд, не всегда бывают одни. У него явно есть своя клиентура.

Она деловито приделывала трубку к стене, обмазывая каким-то серым желе место прикрепления.

— А теперь иди сюда!

На столе стояла вторая трубка, только пониже и шире в диаметре. Верхнее отверстие было закрыто темной сеткой. Рита что-то подкрутила на ней, и комнату заполнили те самые звуки. Бульканье котла, шаги, вздохи.

— Да не вздрагивай! Не услышит он нас. К сожалению, очень маленький радиус действия, но нам хватит. И привыкай, теперь эти звуки будут здесь всегда.

Она набросила на подслушивающий агрегат красивую салфетку, и трубка исчезла, будто на столе в этом месте ничего не было. А звуки остались.

— Охренеть! — наконец оценил Уизли.

— А то! Я знала, что тебе понравится, Медведик! Всё, отдыхаем.

— Как? Я не могу закрыть глаза, мне кажется, что он рядом!

— Привыкнешь.

Он, в самом деле, привык, и перестал обращать внимание на звуки, издаваемые шпионской игрушкой, тайком даже жалея Риту и её бесполезную затею. Артур свято верил, что единственный клиент у Дамиана — это он сам. Ну и директор, наверное.

Как раз от него и шёл сегодня Артур, спеша сразу обо всём доложить подруге.

— Как прошло? — та потягивала из маленькой рюмки содержимое одной из бутылок.

— Ужасно! Я боялся, что он попросит посмотреть ему в глаза.

— Зря. Твоя серьга дала бы тебе знать в случае чего.

— Да я понимаю, и спасибо тебе за подарок, но всё равно... Он спрашивал про тебя.

— Что именно? — насторожилась Рита.

— Ну типа как у нас отношения и было ли что-то, ну ты знаешь, — Артур покраснел.

— Что? — развеселилась Скитер. — Так прямо и спросил?

— Да, — мрачно подтвердил он, падая на свою софу. — Я честно сказал, что не было. Кажется, он остался доволен. А потом вдруг спросил, встретимся ли мы на каникулах. А ты же сказала не говорить! Я ответил, что ты меня собиралась навестить в Норе, но точно ничего не знаю. Ведь не знаю же, да?

— Умница! Всё правильно! А он что?

— Велел не показывать тебе упыря — мол, не всякому по плечу такое зрелище. Зачем отпугивать девушку. И даже дал денег на гостиницу, чтобы в доме долго не задерживались.

— Ого! Покажи.

Артур кинул на стол слабо звякнувший мешочек.

— Пять галеонов! — Рита присвистнула. — Да ты богат, Медведик!

Он скривился, засовывая в карман прилетевший обратно тощий мешочек.

— Я не клялся, что всё так и исполню... Ты уверена, что хочешь пожить в Норе? Может, мы и правда... Ну, снимем...

— Не волнуйся, — таинственно улыбнулась подруга. — Тебе всё понравится. Вот увидишь! Тише!

Звуки из лаборатории Вестерфорда привлекли и его внимание. И клиент, навестивший зельевара, заставил Артура побледнеть — такой мог учуять их шпионское устройство.

— Мой мальчик, — говорил директор Дамблдор, словно находящийся рядом. — Ты давно не заходил, что-то случилось?

— Чего желаете, господин директор? Я весь внимание, но осмелюсь напомнить, что вы обещали не беспокоить меня в лаборатории. И как раз сейчас я очень занят.

— Много времени я не займу, мой мальчик. Я пришёл выразить свои соболезнования. Посмотри, газета магловская, но... А это список пассажиров... Такая катастрофа! Это же твой старший брат?

— Сводный, — глухо подтвердил Дамиан.

— Самолет разбился без всяких видимых причин. Такая жалость... Эти маглы такие экстремалы...

Повисшее молчание длилось минуты две, а показалось вечностью. Потом Дамблдор попрощался и ушёл. А Артур смог выдохнуть. И чуть не подпрыгнул, когда из невидимой трубки раздался звериный рёв Вестерфорда и что-то увесистое с грохотом врезалось в стену и осыпалось осколками.

— Могу предположить два варианта, — азартно потирая руки, проговорила Рита. — Или он очень любил брата, или сам подстроил эту катастрофу, а директор его шантажирует. Мне срочно нужны магловские газеты!

* * *

Том проснулся резко, рывком перекатываясь в сторону, спасаясь от неведомой опасности и, только ударившись локтем о стену, вплотную к которой стояла широкая кровать, начал приходить в себя после кошмара. Он снился ему периодически, без всякой видимой причины. Будь накануне встреча с друзьями, или тихий вечер в пыльной библиотеке, или даже страстное свидание с очередной любовницей — ничто не гарантировало, что кошмар не вернётся. Он его не мог вспомнить, сколько не старался. И не мог объяснить. Кажется, что-то взрывалось, падало, рушилось... И когда это началось, тоже помнил смутно, но на последнем курсе в Хогвартсе кошмар уже преследовал его. Хорошо, что, как у старосты, у него была отдельная спальня.

Том зажмурился и с силой потёр ладонями лицо. Поэтому он никогда и ни с кем не делил постель или комнату, на которую неизменно накладывал заглушающее. Пусть кошмар снился не каждый день, а всего лишь раз в неделю, ну максимум — два раза, но рисковать и показывать эту досадную слабость Том никому не собирался. Несколько раз в прошлом, когда он путешествовал, досадное соседство всё же случалось, и на утро приходилось стирать память случайным свидетелям.

От кошмаров не помогало ничего. Ни очищение сознания, что стало практически неотделимым ритуалом после освоения окклюменции, ни многочисленные ментальные практики, ни зелье сна без сновидений — после пары месяцев ежедневного приёма, когда он отчаянно решил хоть некоторое время прожить как нормальный человек, образовалось неизбежное привыкание. Зелье просто перестало действовать. Заснуть стало настоящей проблемой, и тот отрезок времени, который хотелось забыть, охарактеризовался мучительными попытками не спать вообще, потому что стоило забыться на пару часов, как он проваливался в свой вязкий кошмар и просыпался от собственного крика разбитым, не отдохнувшим, с бешено колотящимся сердцем и холодной испариной.

Тогда он подался в Индию к одному местному целителю, которого порекомендовал ему надёжный маг. Как ни велико было разочарование, когда вместо седого и важного мудреца он увидел перед собой старого, морщинистого и абсолютно лысого рыбака, ведущего полунищенское существование, Том сжал зубы и сдержанно попросил о помощи. Старик оглядел его ясными, не утратившими улыбки глазами, спросил, что в жизни важнее всего, и на ответ "мудрость" просто рассмеялся, с кашлем и похлопываниями по худым коленкам. А потом предложил разделить скудную трапезу. Рыбу Том не любил, но, измученный бессонницей и потерей аппетита, съел всё предложенное, старательно поблагодарив странного старика.

— Оставайся, — коротко выразил тот своё согласие.

Три месяца ему пришлось жить в полуразвалившейся рыбацкой хижине, ходить в море на вёслах, чинить сети, собирать дрова, латать крышу и стены, готовить еду на костре и полностью отказаться от магии. Старик оказался непрост, и Реддл как губка впитывал его скупые замечания о мире, о магии, о людях, о болезнях и прочем. Каждый вечер, измученный физическим трудом, Том ложился на жёсткую циновку в углу хижины и закрывал глаза. Старик абсолютно молча клал свою морщинистую ладонь на его лоб и глаза. Дальше он ничего не помнил, просыпался лишь утром в предрассветной мгле, когда старик требовал вставать и приниматься за ежедневные дела. Прошло много недель, прежде чем к Тому вернулся самостоятельный полноценный сон. Последние дни в хижине он засыпал без помощи рыбака, а кошмар приснился лишь однажды — в последнюю ночь перед отъездом.

— Здоров, — удовлетворённо кивнул старик, наслушавшись его криков, прежде чем разбудить. — Больше я тебе не нужен.

— Но как же кошмар? — Том уже надеялся, что за три месяца излечился полностью, и это утро стало страшным разочарованием. — Он вернулся!

— Правильно. Вернулся. Это часть тебя, — ответил целитель на ломаном английском, подбрасывая мелкие щепки в костёр, над которым закипал отвар из разных травок в медном котелке. — Никуда он от тебя не денется. Этот кошмар — часть тебя самого.

И он гулко постучал кулаком по своей впалой груди.

Том сосредоточенно покивал, гася в себе отчаяние усилием воли, даже постарался понять и согласиться, что да — часть, сожри её мантикора, но смириться так и не смог. Как он — блестящий учёный, сильнейший маг современности, мастер во многих областях магических наук, включая тёмные искусства — и страдает от банальных кошмаров, словно какая-то впечатлительная девица. И такая злость порой охватывала, что с трудом удавалось сдерживаться. Такой глупый изъян в практически совершенном теле с могучим интеллектом и отменным здоровьем!

Контрастный душ помог — изобретения маглов Том всегда уважал и не считал зазорным использовать их наработки, будь то удачные методики или технологии. Потом пробежка и снова душ. Физические упражнения лучше всего устраняли последствия кошмаров. Переставали дрожать руки и нервно дёргаться глаз. Сегодня предстоял сложный день, и он должен быть в отличной форме.

Сова от Ричарда застала его за кружкой крепкого кофе без сливок и сахара. Пристрастился недавно с лёгкой руки Антонина Долохова.

"Сегодня!" — коротко сообщал Лестрейндж. "Мог бы и патронус послать!" — ворчливо подумал Том, скармливая сове тост с ветчиной, который не в силах был проглотить сам. Сова ветчину сожрала, а тост, презрительно клюнув, отодвинула от себя лапой. Том выхватил палочку, и умная мерзавка ждать заклинаний не стала, шустро метнувшись в открытое окно. Он просто нервничал перед важной встречей. Наверное, самой важной за последние несколько месяцев.

* * *

— Что стряслось? — Санни только поднялась по лестнице к совятне, чтобы отправить письмо родителям, когда натолкнулась на спускавшегося оттуда Рудольфуса. Слизеринский префект тут же ухватил её за локоть и отвёл чуть в сторону от входа в шумную и грязноватую башню. В маленьком закутке даже оконце имелось, правда, маленькое и закрытое, так что уютный уголок вряд ли пользовался успехом, запах тут стоял тот ещё, от продуктов жизнедеятельности сов не защищала толстая стенка. — Лучшего места не нашёл?

— Да ладно тебе придираться. Как вчера отработка прошла?

— А что, Флинт не рассказал?

— Сказал, что нормально. И больше ни слова добавлять не захотел, поганец.

— Так нечего добавлять, — Санни внутренне поблагодарила Флинта за деликатность. Ещё бы и реально сказать спасибо. Или лучше не заострять его внимание? — Это всё, что тебя интересовало?

— Нет. Ещё предупредить хотел, — Руди помахал в воздухе парой конвертов зелёного цвета с серебристыми звёздочками. — Лорд Прюэтт принял приглашение моего отца. Так что ждём на рождественском приёме в нашем замке всю твою семью. Тридцатого декабря, если ты не в курсе.

— Всю семью? — улыбнулась Санни, не слишком удивившись. Чего-то такого на приближающееся Рождество она и ждала. Ведь и ей отец прислал несколько приглашений, чтобы могла позвать друзей к ним домой двадцать седьмого декабря. Вот и пришлось с вечера гадать, кого бы пригласить, утром искать этих "счастливчиков", а теперь отсылать отцу список приглашённых, которые согласились.

— Разумеется, всю, — кивнул Лестрейндж. — Так что сначала мы к вам, а потом вы к нам. Но есть ещё кое-что, — Руди дал рассмотреть ближе два приглашения. — Эти без имени... Если хочешь позвать кого-то с собой... Помнится, у тебя новый кровный родич появился. Ну, ты понимаешь. Мне бы хотелось его пригласить, но мы не представлены. А два приглашения — если он захочет взять кого-то с собой. Ответы можешь передать мне.

— Ты про целителя Сметвика?

— Ну не про Антуана же, — усмехнулся Руди. — Сделаешь? Думаю, моему отцу было бы... приятно.

— Хорошо, — Санни стало немного не по себе. Ведь Сметвика она видела лишь раз, да так и не написала ему ничего, а могла бы поблагодарить за спасение вообще-то. И даже порадовалась, что теперь точно есть повод. И вообще, хорошо бы отцу сказать, чтобы пригласил его на бал к ним домой. Хотя что это она, одно приглашение у неё как раз осталось!

— Вот и отлично! Ладно, Санни, но главное, чтобы была ты сама. Кое-кто ждёт не дождётся.

Санни покраснела, пытаясь придумать ответ, но Руди уже коротко поклонился и стал спускаться по лестнице, насвистывая какой-то мотивчик. Она вздохнула и пошла к себе. Письмо отцу следовало дополнить, да и Сметвику стоило написать сразу. Ведь о таких вещах нужно заранее предупреждать. Правда, она была не уверена: месяц — много это или мало.

* * *

— Как успехи? — Магнус Нотт, зевая, вышел из комнат профессора Робертса в класс и с удовольствием оглядел помощниц.

— Нормально, — хмыкнула белокурая Валери, бросив на него неодобрительный взгляд. — С первого по пятый курс всё проверили, теперь ржём над шестым.

Две её подруги хихикнули и тут же, покраснев, замолкли. Андромеду Блэк Магнус немного знал, хотя куда меньше её старшей сестрицы, периодически присутствовавшей на тренировках жениха прошедшим летом. А вот кудрявая девочка из барсуков, кажется, была ему совершенно незнакома.

Посмотрев с плохо скрытым отвращением на горки свёрнутых трубочками эссе, сложенные на первых партах, Нотт приблизился к девицам и с интересом заглянул в пергамент, над которым они дружно хихикали, когда он вошёл. Но успел прочитать только пару ничего не значащих фраз.

— Разве я не сказал, что шестые и седьмые курсы проверю сам?

— Да что там проверять, — не согласилась Валери, быстро скатывая пергамент. — Мы только чужие проверили, а мой и Меды проверила Черри. Ах, да, позволь представить. Чарити Бербидж, седьмой курс, Хаффлпафф. Она как раз закончила проверять седьмые, тебе только её собственный проверить остаётся.

— Э-э, очень приятно, мисс Бербидж, — улыбнулся Магнус кудрявой семикурснице и чуть-чуть полюбовался порозовевшими щеками и заблестевшими глазками. — Спасибо за помощь. И вам тоже спасибо, мисс Блэк.

— Рады помочь, — скромно ответила Андромеда, метнув на него томный взгляд.

— С меня любая услуга, — Нотт хмыкнул и поспешно добавил: — В рамках разумного, конечно. А сейчас, если вы закончили...

— ...то валите отсюда, — подхватила его сестра со смехом. — Ты такой обворожительно-наглый, Магнус!

— Валери!

Судя по тому, что та лишь показала ему язык, бросившись догонять испуганно-расторопных подруг, педагог из Магнуса ещё тот, а может, у сестры выработался стойкий иммунитет, причём очень давно.

Нотт с благоговейным ужасом рассмотрел проделанную ими работу и несколькими взмахами палочки отлевитировал проверенные пергаменты на специальный стеллаж.

Работе мисс Бербидж он, не глядя, поставил "превосходно", сопроводив её свиток туда же. Ему на миг стало интересно, как же Робертс справляется со всеми этими эссе. Но быстро понял, что нет, не интересно.

Хотя "спасибо" за чёткие указания сказать придётся. Дотошный друг прислал три фута инструкций, где дельным Магнус пока признал лишь один пункт — доверить проверку эссе мисс Нотт. Совет был хорош, как оказалось. Заваленный работами преподавательский стол к концу второго учебного дня привёл его в состояние священного ужаса. Так что инструкции оказались своевременными, пусть остальные пункты он пока просто просмотрел по диагонали.

Нет, он не думал, что будет легко, когда решился на эту авантюру с лёгкой руки Уркхарта. Друг, посмотрев меланхолично на мрачного Магнуса, выдал:

— А ты и не должен был соглашаться обучать Рабастана Лестрейнджа. Личная неприязнь присутствует?

— Личная неприязнь, — фыркнул Нотт, — попроще нельзя?

— Неважно! — Юджин подвинул ему свой кубок, — налей уже, твоя милость. Вы друг друга не перевариваете из-за некой милой леди, так что обучение боевым искусствам может превратиться Мордред знает во что. А ты у нас член Попечительского совета, тебе репутацию пятнать нельзя. А кстати... Антуан женится завтра, так?

— Ну да. Наконец-то!

— Так сделай ему подарок. Возьми на недельку обязанности профессора ЗОТИ. Куда ни глянь — выгода. Хорошее оправдание для Лестрейнджей, крутой подарок для Робертса, ну и как попечитель будешь выглядеть лучше.

— Думаешь? А если Дамблдор...

— Согласится. Ему тоже сплошная выгода. И мы опять упираемся в твой статус попечителя. Пиши письмо Альбусу. Не бойся, я продиктую, а то как раз думал, куда применить советы по куртуазному общению прошлого века, написанные очень уважаемой леди.

Так и вышло, что Дамблдор согласился, Антуан с восторгом принял дар, судя по говорливому патронусу, а Лестрейнджи отказ проглотили молча, если не считать короткую записку от леди Сольвейг почти оскорбительного содержания:

"Не хулигань там, Магнус! Это школа, а не плац, и не путай детишек со своими боевиками".

Можно подумать, он нуждался в подобных советах! Но пару слов благодарности старой ведьме отправил. На всякий случай. Стать объектом её неодобрения он боялся ещё с детства, когда впервые её встретил, гостя у своего друга Антуана.

Вот о чём он сразу не подумал, так это о том, что мисс Прюэтт станет его ученицей. А подумав — поздно вечером в воскресенье — послал Юджину пару бутылок дорогого вина из отцовского погреба. Представлял, как она удивится, наверное, полночи. И это было настолько же прекрасно, насколько отрезвляюще подействовала реальность.

Его по-прежнему боялись. Словно ни драккла не изменилось с той злосчастной встречи в Хогвартс-экспрессе! И тягостное чувство, что вместо шага вперёд он делает дюжину шагов назад, отравило всё удовольствие от первых минут в качестве преподавателя ЗОТИ.

Потом стало легче, а на отработке и вовсе вернулось ощущение почвы под ногами. Подумать только — у девчонки Дар. И явно тёмный. Интересно было, известно ли это Лестрейнджам? Тогда было бы понятно, почему Ричард смотрит волком. Лакомый кусочек для любого рода. Вот только Нотту от этого стало тошно. Он даже пожалел рыжую ведьмочку — если уж Лестрейнджи положили на неё глаз, то легко не будет никому, а ей — тем более. И поклялся себе, что будет бережно относиться к малышке, чем бы ни закончилась эта история.

Вызов от Лорда пришёл, когда он покидал Большой зал после скучнейшего обеда. Щебечущее соседство преподавательниц Гербологии и Рун практически лишило аппетита, да ещё несколько школьниц открыто строили ему глазки, чем лишь поначалу веселили, а теперь стали раздражать. Полагая, что свою попечительскую репутацию он уже загубил своим мрачным видом, Нотт всё же коротко извинился и ушёл, отставив почти нетронутую тарелку с жареными рёбрышками. Достали! И вызов принял просто как дар небес. Отослав патронус с предупреждением Рудольфусу, поясняя, почему будет отсутствовать в школе до вечера, а может, и до следующего утра, Нотт быстро переоделся, дошёл до границы Хогвартса и аппарировал к поместью Малфоев.

Абраксас, Антонин и Том встретили его в холле в странных длинных мантиях с глубокими капюшонами. Расторопный домовик сразу подал ему такую же, и Магнус переоделся, не задавая вопросов. Хотя от осознания, что встреча с главами Древних и Благородных родов случится прямо сейчас, сердце забилось быстрее, а вот мозги, наоборот, прояснились. Если ожидается хорошая драка — он только "за". Главное понять, где отец, если он вообще будет на этом собрании.

— Магнус, — Том выглядел собранным и сосредоточенным, — отправляемся минут через десять. Встреча важная...

Появление Лестрейнджа не дало ему завершить речь. Ричарду тоже выдали безликую мантию, в которую можно было легко завернуть двух таких магов. Магнус знал, что к встрече готовились заранее. Пошить такие одинаковые робы тоже нужно время. Как пойдёт — было не ясно. Впрочем, можно было положиться на Лорда. Уж он-то всегда знает, что делает и зачем.

— Том, вот портключи, наденьте на правую руку, — начал сразу командовать Лестрейндж. — Держи, Нотт. Сработают одновременно. Абраксас, опусти капюшон! И ты, Магнус, тоже. Сразу занимайте кресла, которые будут перед вами, и не поднимайте капюшонов. Так будет лучше.

Магнус убедился, что прекрасно видит сквозь ткань капюшона, скрывающую даже подбородок, а вот снаружи такой прозрачности не было. Абраксаса он бы не смог узнать в этом наряде.

— Сколько таинственности, — усмехнулся Антонин, закрывая лицо. Он вообще выглядел до отвращения довольным. Не иначе дамочка горячая попалась психованному красавцу. И да, Магнус ему позавидовал.

— Ну, помоги нам Мерлин, друзья, — почти весело откликнулся Том. — Сегодня важный день для Британии.

Магнус улыбнулся, посчитав это высказывание слишком пафосным, но благоразумно промолчал, благо капюшон скрывал лицо. Браслет приятно холодил руку. Портключ завибрировал, и все мысли унеслись, едва в животе неприятно рвануло. Спустя несколько муторных мгновений, Магнус ощутил, как подошвы сапог мягко коснулись каменного пола в полутёмном зале, и понял, что оказался ровно за спинкой одного из кресел, стоящих перед круглым столом — другой мебели в зале не наблюдалось. В течение минуты за другими креслами появились такие же фигуры в безликих мантиях. "Двенадцать", — быстро подсчитал Нотт. И следуя примеру остальных, занял своё место, невольно усмехнувшись — не зря Антонин поминал короля Артура в воскресенье. Любит Лорд символизм! Стоять остался только один маг, и Магнус даже понял кто, прежде чем Том откинул капюшон.

Интерлюдия. Антонин Долохов и Агнешка

Письмо от Фёдора Долохова уже час лежало на столе распечатанным, но читать его у Антонина не было никакого желания. Видимо, тлела ещё обида от последних слов, когда в свои восемнадцать — полжизни назад — он покидал его дом.

"Обращайся, если возникнет нужда, — задержав его у двери, словно через силу произнёс дядя, — но прошу прекратить общение с кузенами. Ни к чему хорошему это не приведёт, Антонин. Прошу меня понять и не держать обиду. Твой отец..."

Он замолчал, отвернувшись, а Антонин со всей силы сжал кулаки. Перенести он мог многое, только бы не трогали память отца. Только бы дядя не говорил ничего. Только бы не говорил. Эти слова как заклинание бились в голове чугунным молотом, виски взмокли, и Антонин Долохов с ужасом понимал, что может сорваться и совершить непоправимое. "Только бы ничего не сказал!".

"Впрочем, не будем о Григории, — словно очнулся дядя. — Пусть земля ему будет пухом. Видит Бог, я уже давно простил его".

И только страшным усилием воли Антонин удержался, чтобы не ударить дядю, не заорать, не выплеснуть всё, что накипело в душе. "Простил!". Он наклонил голову, чтобы этот человек не увидел предательских слёз. Мерлин, он не плакал тогда, он сможет сдержаться и сейчас. Сможет! Да, разорви всех дементор, сможет! Губа была прокушена до крови, но он не понимал этого, даже прослушал, что дальше говорит дядька, угрюмо глядя в сторону. И опомнился, услышав имя младшего кузена, который единственный из семьи не хотел, чтобы Антонин переезжал в дом бабки.

"... и потому Ивана я отослал нарочно. Твоё влияние на него становилось слишком сильным. Он бредит твоими идеями. Не отрицай, я знаю, что сам он бы не додумался до таких вещей... Даст Мерлин, перебесится, но я заклинаю тебя: не ищи с ним встреч и лучше даже не пиши. Я не требую клятвы, но надеюсь на то, что какая-то порядочность и благодарность нашей семье в тебе всё же есть. Более того, не ожидая, что ты услышишь сейчас, я попробую дать тебе совет — живи своей жизнью, не повторяй ошибок отца, не иди за теми, кто готов залить землю кровью, — неважно, во имя высоких целей или желая власти и славы. И ещё откажись от наставника Демира, если пока не дал ученической клятвы. Это страшный человек. Плохая слава просто так людям не даётся... Есть много других, с твоим наследством на хорошего учителя должно хватить. Слышишь ли?".

Пришлось кивнуть, потому что голос мог выдать.

"Что ж, — Фёдор Долохов глубоко вздохнул, пробормотал что-то вроде: "Весь в отца!" и завершил долгое напутствие неожиданно резко: — Не поминай лихом. Прощай". Тётка проводить его не вышла.

Антонин вышел из дома дяди как пьяный. Ладони саднило, и он с удивлением посмотрел на руки — ранки от ногтей кровоточили, видимо, слишком сильно сжимал кулаки. Во рту тоже стоял солоноватый привкус крови. Тогда он даже не стал залечивать раны, сразу аппарировал в дом бабки, спустился в подвал, где имелся запас огневиски, вина и даже самогона чуть ли не из мухоморов, и всё богатство теперь уже принадлежало ему лично. И пил, не сходя с места, пока полностью не изгнал из груди поганую чёрную тяжесть. Ерофеич нашёл его уже мертвецки пьяным, лежащим среди разбитых бутылок. Вредный домовой позже в красках описывал то зрелище, что "предстало пред его очами".

Холодным обливанием дело не ограничилось. И откуда силушка взялась у Ерофеича, что носа не казал в дядькин дом, словно забыв про своего подопечного. Перенёс ведь ранней весной к быстрой горной реке, да и зашвырнул в самую глубь. Как уж выплыть удалось, Антонин и не помнил — течение там было бурным и стремительным, а холод адским. И куча острых каменюк со всех сторон. Громко проклиная взбесившегося Ерофеича, весь побитый, злой, лишившийся последних сил, но абсолютно трезвый Антонин выбрался на берег и упал без сил. И если до того хотел сдохнуть, то теперь отчаянно хотелось жить. Ерофеич долго не откликался. Пока прощения не попросил нерадивый потомок его первого хозяина. Тогда и случилось всё — и жаркая банька, и лечение дедовскими методами, и короткая гневная лекция осерчавшего домового. Закончившаяся усталым: "Отец твой и не такое терпел, настоящий был, хоть и наделал ошибок. А ты... сопляк! Раскис. Не любит его никто! Эка невидаль!".

Даже сейчас вспоминать то время было горько, но Антонин улыбнулся, ощущая горячую благодарность к Ерофеичу. Ведь поднял на ноги, заставил жить, поддерживал во всём. И не осуждал за обучение у Демира Чернева, тёмного мага-боевика и малефика. Болгарин по национальности и школьный друг отца, Демир скрывался от родного аврората в Ирландии. Сейчас Антонин не жалел ни минуты, что пусть даже назло дядьке взялся тогда за учёбу. Зато сам теперь изредка мог брать учеников, назначая соразмерную плату. И жизнь наладилась, и быт — благодаря Ерофеичу. От одиночества страдать не успевал, друзья не давали, да частые романы с дамами постарше, находившими юного красавца очаровательным.

Он как раз опаздывал на очередное свидание, а тут это письмо. Первое за семнадцать лет. Ерофеич стоял над душой с каким-то узелком в руках и хмурил брови.

— Читай уже. Али сожги сразу. Чего жилы тянешь из старого домового?

— Да где ты его взял? — вздохнул Антонин, глядя на вскрытый конверт, как на врага. — Что-то я не видел совы.

— Где взял, там уж нет, — буркнул тот, — читай!

Пришлось пересилить себя, отогнав воспоминания, открыть дракклов конверт с магловскими печатями. И листок, испещрённый убористыми строчками, был явно магловский: белый, плотный.

"Здравствуй, племянник, — начиналось оно. — Так вышло, что обратиться нам не к кому, а дело семейное, и не хотелось бы доверять его чужому человеку".

— Ишь ты, — хохотнул Антонин. — Родство вспомнили.

— Не ёрничай, — хмурился Ерофеич. — Читай!

Он прочитал. Оказалось, что Долоховы, живущие теперь в Праге, несколько лет назад удочерили девчонку-сироту, дальнюю родню из Польши. Чистокровная Агнешка поступила в этом году в Дурмстранг, однако навещать её не позволяли. Не принято было в этой школе принимать родственников. Дядька надеялся, что у Антонина остались там знакомства, так что покорно просил уважить просьбу и навестить её. Передать кое-что из вещей да узнать, как она там, и не обижает ли кто сиротинушку. Долохов поскрипел зубами, позлился и выдал покорно ожидавшему Ерофеичу:

— Отправляемся в Дурмстранг. Показывай, что передали родственнички этой девчонке. Ведь это для неё?

Домовой торопливо выложил на стол узелок, в котором оказалась тёплая одежда, сапожки и три галеона мелочью, увязанные в носовой платок.

Антонин фыркнул, вспоминая, как сам учился в той школе, пока после путешествия с Сольвейг Гамп не перевёлся в Хогвартс.

— Заверни обратно. Нет, стой! — не глядя выгреб горсть монет из кармана, развязал платок и, всыпав серебряных сиклей в жалкую горсть медяков, завязал снова. — Пирогов неси, что напёк сегодня. Тех, что с мясом, я обойдусь. И наливочку для наставника, ту, что на пробу давал давеча.

Ерофеич спорить не стал, притащил пирогов, ещё горячих, от которых дух плыл по всему дому. Румяные, один к одному, блестевшие промасленными боками. Долохов не удержался, снял пробу, жуя горячее лакомство и спешно отписывая записку Демиру. Остальные пирожки Ерофеич упаковал в короб, не дающий остыть долгое время. Бутылку наливки вручил нехотя, проворчав, что осталось мало, надо новую заготавливать, а ему некогда, дел невпроворот.

Антонин ворчание пропустил мимо ушей. Ему в самом деле легко было попасть в защищённый замок. Демира около десяти лет назад пригласили туда преподавать "Основы тёмных искусств", простив разом все грехи, так что бывший наставник периодически принимал Антонина у себя в гостях — уютной гостиной в стенах Дурмстранга. И наливочки от Ерофеича сильно уважал.

В итоге о свидании Долохов забыл напрочь, сразу отправившись в путь.

Девчонка вошла в кабинет Демира строевым шагом и замерла, не поднимая глаз.

— Звали, профессор Чернев?

Воробушек, право слово. Щупленькая, в чём душа держится, волосы соломенные, заплетённые в короткую косу. Форма смотрится новенькой, всего два месяца, как учёба началась. У Антонина аж ностальгия проснулась, но поспешил задавить.

— А, Мнишек, — Демир стянул с носа очки и отложил книгу, что Долохов привёз ему в подарок — библиотека, оставленная бабкой, была богатой. — Проходи, проходи, Агнешка. Кузен твой пожаловал, знакомься.

И снова уткнулся в подаренный фолиант.

А потом это чудо подняло на него взгляд больших ярко-синих глаз, и Антонин пропал. Представился скомкано, всучил короб с пирогами и узелком, упрятанным внутрь. Девчонка смотрела настороженно, но короб взяла.

— Ты правда Антонин Долохов? — спросила вдруг ясным звонким голосом. И, удовлетворившись кивком, деловито полезла в короб, поставив его на пол. — Пироги? А это? Это не надо, тёплая одежда у меня есть. Да и нельзя домашнее, всё равно отберут. А это?

Долохову вдруг стало очень стыдно за носовой платок в маленькой ручке девчонки.

— Погоди! — он поспешно достал свой кошель и пересыпал монеты в него. Маленький дорогой мешочек из драконьей кожи вместил всё без остатка. — Держи, мелкая.

— Я не мелкая! Я Агнешка! — она серьёзно взвесила мешочек на ладони. — Что он может?

Под пытливым взором синеглазки Антонин подробно объяснил, что кошель снабжён чарами расширения пространства, необнаружения, и может вместить в себя содержимое обычной школьной сумки, набитой учебниками сразу по всем предметам.

— Только активировать надо. Капельку крови моей и твоей, тогда только тебя слушаться будет.

Деловито кивнула, приняла у него тонкий кинжал и безбоязненно ткнула в ладонь. Пришлось ему перехватить её кисть, чтоб лишней кровью не поить артефакт. Закончив привязку, он сразу залечил её ранку.

— Красивый кинжал, — хмыкнула она, спрятав кошель в карман форменных брючек.

— Хочешь, подарю? — сразу предложил он, с жалостью глядя на тонкую шейку с синей жилкой сбоку.

— Не, — мотнула головой Агнешка и вдруг пытливо уставилась на него. — А ты богат?

— Можно и так сказать, — хмыкнул он. — Не бедствую.

— А ещё приедешь?

— Да, — ответил, не моргнув глазом. — Приеду.

— Тогда лучше метлу привези в следующий раз.

— Какую метлу? Первокурсников уже в сборную принимают?

— Ты чего? Нет, конечно. Но тренироваться лучше на своей. Я на будущий год попробую пробиться в сборную. Только общественных мётел всем не хватает, и только по часам, раз в две недели. А на своей хоть каждый день можно тренироваться.

Она прятала глаза, поэтому он заподозрил неладное.

— И сколько уже налетала?

— Один раз, — ответила твёрдо, — но потенциал есть, ты не думай...

— Я не думаю. Пойдём-ка, проверим. У вас же занятий нет сейчас? — он вообще не собирался с ней возиться. Вручить гостинцы да взглянуть, что за ребёнок такой. И сам не знал, с чего вдруг такое участие. Ведь даже не улыбнулась, смотрела испытующе, не по-детски. А вот ведь, задела что-то в груди, себя вспомнил, мелкого. Тоже доверия ни к кому не было у тогдашнего первокурсника.

— Да кто же позволит, — заторопилась мелкая, кусая губы. — Да не надо мне метлу!

— Пойдём-пойдём, — строго сказал он, подхватывая короб. — Не будем мешать профессору.

Девчонка надулась, короб у него отобрала, сама понесла. В женское общежитие, занимающее целый корпус, его, конечно, не пустили. Остался ждать, бросив Агнешке:

— Ты только недолго, темнеет уже. Или трусишь?

— Да я... Я быстро!

У завхоза, старого Антипыча, добыть две метлы проблемы не составило.

— Долохов! — узнал тот, подслеповато щуря глаза. — Копия отца! Каков вымахал! А это твоя, что ли?

— Сестрёнка, — коротко ответил он. — Мы недолго.

— Да уж летайте, сколько вздумается. Ну, надо же... А ведь таким щуплым пацаном был. Куда-то запропал после третьего курса, если не ошибаюсь.

— Перевёлся, — беседовать со стариком долго не стал, видя, как нервничает девчонка.

Догадка оказалась верной. Метлу Агнешка откровенно боялась. Но упорно оседлала, выжидательно на него глядя. В синих глазах плескался страх пополам с упрямством.

— Неправильно держишь, — словно не замечая её страха, сказал он. — Так же неудобно. Вот, смотри.

И он стал подробно объяснять, показывать, как надо, судорожно вспоминая все нюансы. Слушали его внимательно. А потом они полетели. Медленно и печально. Он держался рядом, страхуя. Сначала летали низко по кругу тренировочного дворика. Потом поднялись выше, но почти сразу Агнешка потеряла управление. Поймал, посадил девчушку перед собой, направив её метлу в полёт в сторону склада. Лёгкая была Агнешка, худенькая.

— А теперь покажу, как это здорово, — предупредил он. — Держись, мелкая.

И показал класс. Как же они летали! Это надо было видеть. Внизу собралась маленькая группа зевак, но Антонину было всё равно. Главное было добиться отклика от девчонки. И добился же. Визжать перестала после третьего виража. Может, правда, охрипла просто. А потом вдруг ахнула счастливо при особенно удачном манёвре, озираться начала, пальцы на древке чуть расслабились. И, когда обернулась к нему, на лице наконец появилась улыбка. С отсветом в глазах и ямочками на щеках. И после она уже нарочно кричала на виражах, залихватски, с удовольствием, явно рисуясь перед детишками, глядящими снизу.

С метлы слезала медленно, неуклюже, но помочь не позволила.

— Замёрзла?

Помотала головой, глядя сияющими глазами.

— И куда тебе метлу? — вздохнул он. — Расшибёшься же, а меня рядом не будет.

— Ничего, костерост в Лазарете всегда есть, — пожала она плечом. — Ты так и скажи, что денег нет. Я же знаю, что это дорого. Или жалко на меня тратить? Я ведь тебе никто?

— А подзатыльник? — поднял он бровь.

Агнешка залилась краской, — так, что даже в сумерках было заметно. Замолчала, уткнувшись взглядом в землю.

— Это они тебя попросили, — в голосе явственно звучали слёзы.

Антонин вздохнул и подтолкнул метлу в сторону склада, куда та сама полетела — удобно было с манящими чарами, не то, что в Хогвартсе. Сам подхватил мелкую на руки, не обращая внимания на протест, и понёс ко входу в здание. Ничего, выпрямилась сразу, обняв его за шею. Горделиво смотрела на расступившихся школьников. Только когда внутрь зашли, сразу попыталась высвободиться.

— Отпусти!

Антонин поставил её на пол и сам опустился на колени, чтобы вровень быть.

— Значит, слушай и не перебивай. Ты Агнешка Мнишек, моя кузина, а по-русски — сестра. И плевать, что двоюродная, да не по крови, другой у меня нет и уже никогда не будет, усекла? И либо я буду за тобой приглядывать и баловать, как хочу, а ты меня ждать и письма долгие и сопливые писать раз в неделю. Либо расстаёмся сейчас и навсегда. Я твоим опекунам никогда не нравился, хоть и родня, так что пойму, если тебе тоже не подхожу. Решай!

Сопела девчонка долго, глядя под ноги, потом всхлипнула и спросила:

— А письма обязательно? Ну, — очередное шмыганье носом, — раз в неделю?

— Обязательно, — кивнул серьёзно. — И что-то сопливое тоже обязательно.

— Это как? — влажные глаза уставились удивлённо. На реснице ещё дрожала слезинка, но Агнешка явно справилась с собой, восхитив Антонина.

— А так, — ответил он серьёзно. — Жаловаться будешь по-разному — кто за косу дёрнул, за что двойку схлопотала, в кого влюбилась, и всё такое.

— Ну уж нет, — фыркнула она. — Ни в кого я не влюблялась и не собираюсь.

— Вот когда соберёшься, захочешь кому-нибудь рассказать, а некому. Тогда и оценишь, что мне можно всё. Во-первых, уж я точно смеяться не стану, во-вторых, совет могу дать дельный, в-третьих, с удовольствием всю фигню прочитаю, какую напишешь и посочувствую. А потом ещё вкусняшек куплю и тебе передам, чтобы утешить — ну сплошная же выгода, как считаешь?

— Ладно, — прищурилась она, — коли не шутишь.

— Такими вещами не шутят, мелкая. Ты ещё с Ерофеичем познакомишься, вот уж кто тебя баловать будет почище, чем я.

— А кто это? Ерофеич?

— Домовой мой. Вредный старикашка, но заботливый.

— Ах, — выдохнуло создание. — А когда я его увижу?

— Как в гости приедешь. Вот хоть на Рождество. Хотя сомневаюсь, что опекуны тебя отпустят ко мне.

Она покивала печально, соглашаясь:

— Ты опасный тип.

— Вот оно как! — вроде и понимал, что так о нём родня думает, но из уст этого ребёнка слышать было неожиданно неприятно. — И чем же это я так опасен? Детей ем на завтрак?

Она фыркнула, одновременно шмыгнув носом.

— Неа, — и пытливо заглянула в глаза. А потом страшным шёпотом осведомилась: — Правда, что ты тёмный?

— Правда, — кивнул он. — А ты ведьма, и что такого?

— Научишь плохому, — нудным голосом ответила Агнешка, явно за кем-то повторяя. — Мне с тобой разговаривать не следует. Взять, что принёс, и вежливо поблагодарить. И сразу уходить, в глаза не смотреть. Не улыбаться и не пытаться понравиться.

— А ты пыталась? — заинтересовался он, давя в себе злость.

— Немножко, — застенчиво призналась Агнешка. — Ты такой красивый. Я думала, что страшный.

— Ну спасибо, — скривился он. — А если бы страшный был, то не посмотрела бы?

— Не знаю, — пожала она плечом. И спохватилась: — Ты же не расскажешь дяде и тёте?

— Я с ними уже семнадцать лет не общаюсь. А кроме того, не привык как-то чужие тайны кому-нибудь доверять. Так что всё, чем со мной поделишься, никто больше не узнает.

— Правда?

— Клянусь, что все секреты Агнешки Мнишек унесу с собой в могилу!

Открыв рот, она полюбовалась на светящийся шарик и, только когда он погас, выдохнула, приблизив рот к его уху:

— У моей мамы был тёмный дар! — и посмотрела испытующе.

— Значит, и у тебя может быть, — спокойно ответил он. И подмигнул ей: — Будем на пару тёмными магами детишек пугать. Кстати, — он вызвал Темпус и с сожалением глянул на внезапно обретённую сестрёнку, — у вас уже ужин через пять минут, тёмная ведьма. Так что пора прощаться. Тем более что плохому я тебя уже научил.

— Разве?

— Ну а как же, на метле кататься. Разве дома разрешали?

— Не-е. Да ну тебя. Разве это плохое?

— А это уже тебе решать. Чай, не пять лет, соображать должна. Ну, беги, а то останешься голодной. Или с посещением столовой у вас не так строго теперь?

Она хитро прищурилась:

— А у меня пироги есть! Горячие. С мясом. Я один уже съела.

— И всё равно мне пора, — он заметил, что школьники, да и преподаватели на них косятся, проходя мимо. Но не это беспокоило. Боялся привязать её к себе слишком сильно. — Не забудь про письма.

— А если забуду? — она уже отошла на несколько шагов, и он поднялся с колен.

— Значит, тебе это не нужно.

Она вдруг подбежала обратно и тихо попросила:

— Наклонись!

— Что?

— Наклонись же!

И когда он пригнулся, поцеловала в щёку, смачно так, по-настоящему.

— Колючий, — хихикнула Агнешка. — Всё, Антон, спасибо, я побежала.

— Я Антонин, — произнёс он ей вслед, но девчонка уже свернула за угол, не слышала.

Первое письмо пришло на следующий день. Принесла его замученная школьная сова, которая долго грелась у печки, прежде чем лететь в обратный путь.

"Дорогой брат Антонин! — писала Агнешка корявым почерком на клочке пергамента. Обратная сторона была исчиркана какими-то рожицами и содержала пару формул по трансфигурации. — У миня всё путём. Сапливвава пока ничо не было. Ну только палец прищемила дверью. Распух. Но уже всё нормально. Пока".

А ниже приписка: "Совы отказывают литеть в Англию! Купи мне сокола!".

Сокол был куплен Ерофеичем и отправлен ей с ответом. А две недели спустя Антонин привёз ей метлу. Не очень дорогую, но самую надёжную.

— Меня теперь побаиваются, — призналась она шёпотом, забирая подарок с гостинцами и смеясь глазами. — Ну тебя же видели со мной. Вот. Теперь даже старшие не задирают. А один подошёл, спросил: "А правда, что Антонин Долохов твой брат?". Тебя тут все боятся!

— Хулиганка, — щёлкнул он её по носу. — Наверное, сама же и растрепала?

— Не растрепала, а провела работу по информированию населения, — отчеканил ребёнок с таким серьёзным видом, что Антонин не выдержал, предательски хрюкнул и запоздало закашлялся.

— Пирожки с мясом?

— Ну, — подтвердил Долохов. — Другие хотела?

— С малиной бы, хоть один.

— Да хоть двадцать, сладкоежка! Чего же в письме не написала?

— Не подумала.

— А зря. Ты вообще представляешь, какая сила эти письма? Ты же что угодно в них попросить можешь.

— И ты привезёшь? Что угодно? — с сомнением покосилась она, идя рядом с "братом" быстрым шагом.

— Не всё, но какую-то часть земных благ я достать могу. Ты главное пиши, а там разберёмся.

Так и повелось с тех пор, он ей пирожки, мётлы и всякое по мелочи, она ему письма, сопливые тайны, улыбки и поцелуи в щёку.

"Спелись, — заметил как-то Ерофеич, любовно пакуя очередные гостинцы для Агнешки. — Когда уже познакомишь?".

— Не знаю...

А оказалось скоро. Дядька с тётушкой уехали к старшему сыну, который подхватил какую-то болезнь, и Антонина вежливо попросили, не мог бы он на Рождество... Конечно, он мог. И дом превратился на целых две недели в какой-то вертеп. Кто бы мог подумать, что от одного ребёнка вкупе с домовым может быть столько разрушений?! Но, вспоминая это время долгими зимними вечерами, когда не случалось свиданий или дружеских посиделок, Антонин неизменно ловил себя на том, что улыбается без всякой причины. Агнешка прочно вошла в его жизнь.

Глава 32

"Хорошее число двенадцать", — успел подумать Магнус, прежде, чем Реддл резко произнёс:

— Господа, буду краток! Я пригласил восьмерых, плюс четверо моих друзей здесь, но одного приглашённого нет. Я уже вам это обещал, но вынужден повторить сейчас. Клянусь магией, что я не готовил ловушек и более того, клянусь сегодня защитить всех, пришедших сюда — даже ценой своей жизни, а также клянусь не произносить на этой встрече ни слова лжи. И пусть магия будет мне свидетелем!!!

Три ярко-синих шара слились в один, подтверждая, что клятвы Реддла приняты.

— Прошу всех немедленно переодеть браслет на другую руку! — с вежливой настойчивостью произнёс он, а у Нотта мурашки прошлись по спине от предчувствия непоправимого. — Мы переместимся в другое здание. Быстрей же! Я произнесу заклинание!

Упрашивать магов не пришлось — послушались все, вскочив со своих мест. Последним надел на другую руку браслет сам Реддл. Заклинание вышло неразборчивым, а в следующий миг они уже стояли в том же порядке, но в другом, почти таком же зале.

— Мы были там, — указал Том на окно, в которое виднелся серый корпус далёкой башни. — Но бережёного Мерлин бережёт! Итак, теперь можем спокойно поговорить, — Том жестом пригласил всех сесть. — Для начала позвольте представиться...

Закончить фразу Реддл не успел. Вспыхнувший за окном кинжальный свет буквально отбросил всех в противоположную сторону и вместе с ним жёстко ударил по ногам подпрыгнувший пол. Присутствующие ощутили себя увязшими в патоке мухами, которых брезгливая хозяйка швырнула об стену вместе с любимой чашкой. Это ж какая мощь была в прикрывшем всех защитном куполе? Нотт даже представить не мог — настолько яркий и плотный щит он не видел ни разу в своей жизни, но и её явно могло не хватить. Судорожно вцепившись в палочку, он постарался как можно быстрее влить в щит свою магию, не отрывая взгляд от трещин, ползущих по стенам. Снаружи серая пыль, казалось, заменила собой воздух и поглотила все за окном.

Наступила звенящая тишина, никто не шевелился, и похоже, даже не дышал. Наконец кто-то догадался произнести заклинание, позволяющее видеть сквозь туман и дым: "Её нет!", — озвучивая то, что все уже видели сами — от соседней башни остались едва поднимающиеся выше цоколя руины.

— Мерлин, — прохрипел другой голос. — Щит!

И Нотт увидел, что щит опасно прогнулся со стороны взрыва и тоже, как и оконные стекла покрылся трещинами.

— Держать щит! Сбросьте браслеты, — велел кто-то, голос его был смутно знаком Магнусу, но звучал слишком напряжённо и глухо, чтобы точно определить, кому принадлежит. — Ну же! По ним могут нас отследить, хотя это и казалось мне фантастикой. — Мужчина сбросил капюшон и швырнул свой браслет на пол. Нотт отчего-то вздрогнул, узнавая Джейсона Прюэтта с искажённым яростью лицом. — Если доверяете мне, хватайтесь! Перенесу в безопасное место.

Кожаная плеть, просвистев рядом, зависла полукругом перед всеми присутствующими. Браслеты со звоном полетели на пол. И все дружно взялись за плеть, последним опять оказался Том.

Мир завертелся, а схлопывающийся купольный щит, в который стремительно несётся нечто продолговатое и серебристое — было последним, что они увидели, прежде чем, сдержав тошноту, оказались в большой пещере. На стенах тотчас вспыхнули факелы.

— Джейсон, где мы, раздери тебя Мордред? — прорычал слишком знакомый Магнусу голос, а в следующий миг его отец тоже откинул капюшон.

— Прошу прощения, лорд Нотт, — ухмыльнулся Джейсон Прюэтт, — но я вынужден умолчать о месте пребывания. Уверен, что отнесётесь с пониманием. Не пытайтесь вычислить — бесполезно, но верьте, что даже атомная бомба маглов не способна причинить вред этой пещере. Базальт. Это семейный схрон, и как бы я ни уважал всех вас, господа, дарить его вам я не намерен.

— Кажется, вечер перестаёт быть томным, — произнёс Том устало. — Можно ли тут раздобыть стулья, или хотя бы то, из чего их можно создать?

— Прошу, — ещё один человек сбросил капюшон и Магнус с удивлением узнал Ориона Блэка. Тот ещё затворник, он вообще редко появлялся где-либо. Блэк показал на ладони серый ком, который стряхнул на пол.

Все отпрянули, но это всего лишь оказалось большим шатром, скрывающим длинный стол и две скамьи с обеих сторон.

— Не побрезгуете, дорогие лорды? — хмыкнул Блэк, весело сверкнув глазами. — Как ни странно, эта игрушка пригождается мне гораздо чаще, чем я мечтал. По бокалу за общее здоровье? Клянусь магией, вино столетней выдержки, заготовлено моим дедом. Никакой отравы. Впрочем, безоар в вазе.

На столе появились бутылки вина и кубки. В вазе действительно обнаружились несколько кусочков безоара. Кажется, напряжение стало отпускать. Маги рассаживались за стол со смешками, кто-то даже пошутил про Блэков, любящих таскать с собой всё имущество.

Магнус присел с краю и подвинул к себе один из кубков.

— А теперь скажите мне, господа, — деланно спокойным тоном произнёс мрачный Крауч, сидевший уже с открытым лицом. — Какая сука не явилась на встречу?

Он обвёл тяжёлым взглядом тех, кто ещё не поднял капюшон.

Магнус увидел кивок Тома и быстро откинул свой, криво улыбнувшись отцу. Долохов отсалютовал кому-то кубком, и проследив его взгляд, Нотт едва не скрипнул зубами: здесь, оказывается, и дамы присутствовали. Леди Сольвейг Гамп выглядела как никогда спокойной и насмешливой. Отец, Крауч, Прюэтт, Сольвейг, Блэк... оставались ещё двое.

— Хочу заметить, что далеко не факт, что отсутствующий лорд или леди подстроили этот фейерверк, — медленно произнёс один из тех, кто не снял капюшона. — Не будь здесь обоих Ноттов, я бы заподозрил кого-то из них, а теперь теряюсь. На отсутствующего могли надавить... Да что я рассказываю, вы сами прекрасно понимаете, что имя не существенно. Рад приветствовать вас, господа!

Нотт усмехнулся, Максимилиана Боунса, нынешнего главу весьма сильного семейства, он узнал за миг до того, как тот открыл лицо. Поговаривали, что Боунсы твёрдо намерены занять все важные посты в министерстве, но это явно были лишь слухи. Сам Максимилиан не так давно ушёл на пенсию, оставив пост главы аврората. Только его племянники Эдгар и Амелия служили сейчас в отделе магического правопорядка.

Последним капюшон поднял Карлус Поттер. Нынешний главный аврор коротко кивнул присутствующим, схватил и осушил свой кубок одним глотком, и лишь потом хрипло произнёс:

— Реддл, я не знаю, нахрена ты нас собрал — простите, леди, но полагаю, что как минимум готов теперь тебя выслушать очень внимательно. Предлагаю не тянуть время. Извини, Прюэтт, но твоя базальтовая пещера меня угнетает.

— Не хватает десятка подчинённых за спиной? — насмешливо спросил Боунс.

— Зато в избытке пошлые шутки, — отрезал аврор и огляделся. — Блэк, а закуски никакой?

— Сейчас! — Орион нагнулся, извлекая из-под стола коробку, которую водрузил на стол. — Если только вам по вкусу вяленая оленина.

Сухой паёк, высыпанный прямо на столешницу, подвергся осмотру голодных взглядов, но скоро, по примеру леди Сольвейг, которая первая взяла на пробу угощение, каждый приманил себе по горсточке узких полосок.

— Это нервное, — решительно произнёс Долохов, подгребая себе чуть ли не треть вяленого мяса. Впрочем, опомнившиеся Ричард и Абраксас отобрали часть и всё поделили по-братски.

— Нет аппетита, сынок? — ласково спросил Теодор Нотт, тоже угостившийся олениной. — Том, мы тебя внимательно слушаем. Поттер прав, после такого вступления грех не послушать, ради чего какой-то затейник отбирает мой хлеб.

— Не ваш хлеб, лорд Нотт, к моему сожалению, — заговорил Том, занявший место во главе стола на трансфигурированном из кубка табурете. — Я не чувствовал магии, кроме того, — Лорд помрачнел. — Щит был выставлен только против физического воздействия. И его хватило, как вы заметили. Почти.

— Магловское оружие? — Поттер отставил кубок, впиваясь взглядом в Тома. — Уверены?

— Без сомнения, — ответил тот. — А что касается отсутствующего Эндрю Лонгботтома, господа, боюсь всё серьёзнее, чем кажется. Хочу ошибаться, но в завтрашнем некрологе министерского вестника может быть его имя. И я клянусь, что ни я, ни мои друзья не имеют к этому никакого отношения, кроме приглашения на эту встречу, высланного мной лично. Более того, это одна из проблем, с которой я хотел вас ознакомить. Планомерное уничтожение чистокровных семей и старших в роду — похоже, не миф, а вполне себе тенденция. И кому это выгодно, тоже очень интересно... — Реддл сделал паузу.

— Продолжай, — Прюэтт слегка подался вперёд, отчего чуть качнулась скамья, но никто не выказал недовольства.

— Один вопрос, прежде чем продолжим, — проговорила Сольвейг, глядя на Тома с грустной улыбкой. — Чьи это были башни? Теперь-то можно узнать?

— Мои, — тяжело вздохнул Малфой.

Ричард Лестрейндж, сидевший рядом, изумлённо поглядел на друга, и толкнув локтем Антонина, сочувственно осведомился у Абраксаса:

— Ты, вроде, ремонт хотел делать, Барс?

— И завести сад с павлинами, — вставил Долохов.

И оба заржали так весело, словно не было вокруг нескольких весьма уважаемых лордов, одной леди, и очень важной причины быть серьёзными. Беспредел — а иначе Магнус не мог это назвать — усугублялся улыбками всех остальных. Отходняк, не иначе.

— Молодёжь, не время, — мягко произнёс Боунс, отчего Ричард закашлялся, Долохов крякнул и приосанился, а остальные перестали улыбаться.

— Продолжай, Том, — поддержала Максимилиана леди Сольвейг.

* * *

Магнус не помнил, кто первым предложил посидеть всем вместе в каком-нибудь уютном баре и выпить за здоровье несчастного Лонгботтома — Боунс сразу после встречи послал кому-то сову и вскоре сообщил всем присутствующим, что Эндрю в тяжёлом состоянии в Мунго, но к больному никого не пускают, и причина опасного недуга не установлена.

А заодно отметить успешное завершение переговоров.

— Ну совсем успешным я бы не назвал, — заметил тогда Том, — но ты прав, Антонин, начало положено. И где предлагаешь посидеть?

Мнения насчёт приемлемого места разошлись, но победил Долохов. Бар "Буравчик" занимал довольно выгодное положение и славился в узких кругах уютом и приличной публикой. Находился он на втором этаже дома на углу Лютного переулка и Косой Аллеи. Окна, снаружи имеющие плачевный вид в виде грязных разводов и неровно приколоченных крест-накрест полусгнивших досок, изнутри были прозрачными как слеза, лишь слегка подсвеченные бледно-зелёным, отчего обе улицы казались более светлыми и приятными на вид. Отсюда было хорошо наблюдать и за теми, кто покидает-навещает Лютный, и за покупателями, посетившими магазинчики Олливандера и старьёвщика Стэна Баркли на Косой Аллее.

Друзьям как раз достался столик в углу, и вся компания могла следить за суетой магического квартала ранним вечером. Уже зажглись на углах фонари, так что даже Лютный был подсвечен, позволяя хорошо разглядеть разных темных и не очень тёмных личностей, некоторые убогие жилища и лавки.

Ричард, правда, быстро распрощался, едва они выпили по паре кубков Огденского за Лонгботтома и за успех Тома. Лестрейндж сослался на семейные дела, с превосходством уточнив, что, в отличие от некоторых, ему есть к кому возвращаться. Это заявление почему-то проняло всех, и даже после ухода самодовольного Дикона, оставшиеся друзья просто молчали, уставившись на темнеющую улицу.

Магнусу и самому было тошно, спич Ричарда он отнёс на свой счёт и действительно позавидовал. А ведь Лестрейндж ненамного его старше, а уже двое сыновей, любимая жена и не менее любимая тёща. Хотя, по мнению Нотта, он единственный считал леди Сольвейг приятной женщиной во всех отношениях. Вот и Антонин поглядывал на неё с улыбкой, словно сто лет знаком. Но только Долохов, человек с лёгким характером, хоть и псих, вообще легко находил общий язык со всеми. Даром, что тоже спешить не к кому. Даже старше Ричарда, пусть и совсем немного, а семьёй не обзавёлся.

Абраксасу тоже можно было посочувствовать. Пока Люциус в школе, дома его ждали только домовики да портреты предков. Вдовец вот уже целый десяток лет, он так и не нашёл себе другую. Видать очень любил свою дорогую Стейси. Несчастный Малфой! Что уж говорить о Томе...

Абраксас вдруг очень залихватски присвистнул, вырывая Магнуса из тоскливых мыслей, и разбивая все его выводы парой восхищённых слов:

— Какая женщина!

— Ты о ком... О, да, шикарна! Ты загораживаешь, Магнус! — Антонин подвинул свой стул чуть ближе к нему.

Нотт, конечно, тоже взглянул в окно и на пару ударов сердца оказался очарован, пока не узнал в прелестной незнакомке свою подругу. Ухмыльнувшись, он всё же не смог оторвать взгляд.

Ванесса быстро шла по Лютному переулку в сторону Косой Аллеи, и смотреть на это действительно было одним удовольствием. Короткая зелёная мантия сидела так, что все прелести можно было легко различить даже издалека. Ножки, обутые в сапоги на высоких каблуках, делали короткие шажки из-за зауженной юбки. При этом движения казались настолько женственными и аппетитными... Магнус словно другими глазами увидел свою подругу. Неудивительно, что друзья прикипели к ней одобрительными взглядами. Разве что Том, тоже глядящий в окно, оставался как будто безразличным. Впрочем, личная жизнь Реддла всегда была покрыта мраком, и Нотт иногда думал, что женщины его не интересуют вовсе.

Но когда перед миссис Дэшвуд выросли двое потрёпанных мерзавцев, преграждая ей дорогу, напряглись все. Магнус даже палочку успел выдернуть, только помощь не понадобилась. Им был не слышен разговор, но все хорошо разглядели, как красотка взмахнула палочкой, которая, видимо, уже была у неё в руке, и двое паразитов вмиг лишились своих мантий и штанов, неопрятными фрагментами осевших на грязную мостовую метрах в трёх от своих владельцев. Пока неудачливые ухажёры, прикрывая самое дорогое, рванули к своей одежде, Ванесса просто пожала плечом, фыркнула и мило улыбнулась, когда вокруг раздались редкие аплодисменты немногочисленных свидетелей. После чего, переступив через какую-то деталь одежды потерпевших, продолжила свой путь, по-прежнему притягивая все взгляды.

— Я сражён, — выдохнул Абраксас, когда миссис Дэшвуд, оказавшись на Косой Аллее, сразу зашла в лавку пекаря, притулившуюся рядом с хибарой старьёвщика. — Пожалуй, давно у меня не было новых знакомств. Пожелайте мне удачи, господа!

Он поднялся, оправив мантию, и проведя рукой по гладко зачёсанным в хвост белым волосам. Магнус Нотт скрипнул зубами: "Хорош!"

— Староват ты, Барс, — не согласился с его мыслями Долохов, насмешливо фыркнув. — Не даст! Поверь моему опыту.

— Да что ты! — Малфой иронично поднял бровь, с небрежным кивком принимая у расторопного мальчика перчатки и шарф. — Твоя ставка, Тони!

— Бочонок бургундского, — тоже поднялся Антонин, — и я иду с тобой!

— Вот так, значит? — Малфой прищурился, окидывая взглядом более скромный наряд приятеля. — Ладно. Если ты уломаешь эту леди, то с меня бочонок. Но если победа будет за мной, то я не стану требовать многого — достаточно рецепта антипохмельного от твоего Ерофеича.

По мнению Нотта, Абраксасу не стоило верить гнусной ухмылке Долохова, но он промолчал, неодобрительно поглядев, как те пожали друг другу руки и, коротко попрощавшись, покинули бар плечом к плечу. Оба высоких красавца скоро появились в Лютном, спешно направляясь вслед за Ванессой.

И только теперь Нотт позволил себе радостную усмешку, и мысленно посетовал, что сам не предложил пари — точно бы выиграл, в характере подруги он был уверен — обоим придётся притушить свои аппетиты. Тем более, эти её свидания...

— Как её зовут? — пристальный взгляд Тома заставил его вздрогнуть. Во время шутливой перепалки тот молчал, да и вообще не был разговорчив, думая о своём — как полагал Нотт.

— Кого? — он на самом деле не сразу понял, о ком речь. Да и Тёмный Лорд, интересующийся дамами, — это было из разряда мифов и легенд.

— Не валяй дурака, Магнус, — лениво ответил Том, пряча взгляд за длинными ресницами. — Как зовут твою знакомую, на которую синхронно пускали слюни наши друзья?

Нотт скривился, но врать лучшему легилименту современности, или разыгрывать непонимание было чревато. И как только понял?

— Миссис Дэшвуд, — вздохнул он. — Ванесса Дэшвуд, Том. Магглорождённая, вдова моего друга. Кирк был чистокровным.

— Познакомишь нас? — отказ точно не подразумевался.

Сглотнув, Нотт только уточнил:

— Когда?

— Прямо сейчас. У тебя же есть способ с ней связаться?

Разумеется, у него был способ! Как и у всех, сова, например. Он сам не мог понять, отчего так не хочется знакомить Реддла с Ванессой, но поспешил подняться и подойти к стойке. Сова и клочок пергамента нашлись сразу. Магнус написал несколько слов ставящим кляксы истрёпанным пером, и поглядел, как неприметная почтальонша вылетела в открытую форточку. Конечно, было бы проще послать патронус, только Малфой с Долоховым в данный момент как раз могли находиться рядом с Ванессой, и не простили бы Магнусу такой подставы.

Вернуться за столик он не успел, прямо перед ним в вихре аппарации у стойки появилась Ванесса. Бегло оглядевшись, она обратила на него весьма красноречивый взгляд, откинув со шляпки вуаль. От ласкового вопроса у Нотта по спине побежали мурашки.

— Как женщина, Магнус? Ты не перестаёшь меня удивлять!

— Всего лишь плачу той же монетой, — попробовал пошутить он.

Но подруга отмахнулась.

— Твоё счастье, что у меня как раз оказалась пара свободных минут, что свидание только завтра, и что я была одета и готова покинуть дом. Выкладывай, какие приключения ты опять нашёл на свою... Что за проблемы у большого мальчика?

Магнус заметил краем глаза подошедшего Тома и понял, что тянуть дальше нельзя.

— Позволь тебе представить моего друга, — почти скороговоркой произнёс он, чуть наклонив голову в сторону Реддла, — Ванесса, это Том Реддл, учёный и политик. Том — это моя хорошая знакомая Ванесса Дэшвуд, вдова моего друга Кирка и член попечительского совета Хогвартса.

Ванесса одарила нечитаемым взглядом Магнуса и лишь потом повернула голову и вежливо улыбнулась Тому, протянув ему руку.

Такой обаятельной улыбки у Тёмного Лорда Нотту видеть ещё не приходилось. Том принял руку Ванессы и, наклонившись, поцеловал, не отрывая от нее взгляда:

— Очень приятно познакомиться, миссис Дэшвуд.

— Взаимно, — спокойно ответила та, высвобождая руку из его пальцев. — Мистер Реддл, я прошу прощения, но времени с вами пообщаться сейчас нет. Магнус ввёл меня в заблуждение, потребовав немедленной встречи. Если у вас ко мне деловой разговор, давайте условимся о новой встрече. Если интерес ограничивается личными мотивами, то позвольте быть честной — не интересуюсь.

— Завтра, там, где укажете. Время выберете сами.

Подруга взглянула сквозь ресницы:

— А вы настойчивы... Пожалуй, у меня найдётся пара минут прямо сейчас. Магнус, будь добр, составь нам компанию! Где ваш столик, мистер Реддл?

— Ванесса, я на самом деле спешу, и прошу...

— Ну уж нет, Магнус, в этот раз ты задержишься! — твёрдо возразила она.

Нотт сжал зубы и спешно попытался припомнить, что из подарков он может позволить себе купить, когда в ближайшую субботу пойдёт к ней извиняться.

Том отодвинул для неё стул, удивив Магнуса в очередной раз своей галантностью, и занял место напротив Ванессы. Нотту оставалось сесть сбоку — между ними.

— Итак, мистер Реддл? Слушаю вас очень внимательно. Закажи мне кофе, Магнус. И пару круассанов, если такое здесь подают.

Нотт махнул мальчишке, сразу поспешившему к их столику.

— Миссис Дэшвуд, я очарован вами, — услышал он Тома, сделав заказ. — И хотел бы познакомиться поближе.

— Мистер Реддл...

— Зовите меня Том.

— Исключено, мистер Реддл. Я вас правильно поняла — вы хотите со мной встречаться?

— Абсолютно верно, леди, — мягко кивнул Том. — Могу я вас пригласить?..

Нотт с трудом сдержал стон и желание постучаться головой о деревянный столб, как раз находившийся рядом с их столиком. Подарок придётся купить очень дорогой. Он даже припомнил, что она как-то очень хвалила парижскую оперу. И пообещал себе выяснить, насколько трудно достать портключ на это мероприятие, надеясь, что это может её умаслить.

— Магнус, — посмотрела Ванесса прямо на него, и только усилием воли, он смог ответить улыбкой и не поёжиться. — Никак не ожидала увидеть тебя в роли свахи.

"Сам в ахуе", — мрачно подумал Нотт.

— Миссис Дэшвуд, — попытался привлечь её внимание Том.

— Довольно, господа! Мистер Реддл, мой вам совет — забудьте меня. Ах, да! Мой ответ вам — нет. Всего доброго!

Том усмехнулся, сверкнув глазами, но сказать ничего не успел. Миссис Дэшвуд, мило ему улыбнувшись, коснулась пальцами кольца на руке и просто исчезла.

Нотт с тоской перевёл взгляд с опустевшего стула на своего друга и патрона. К его удивлению Реддл был спокоен и более того — мечтательно улыбался.

— Магнус, я твой должник. И рассчитываю на твою деликатность.

— Разумеется... Но, Том, должен тебя предупредить. У нее точно сейчас кто-то есть, и она...

— Знаешь, у маглов есть такая штука — кино называется. В большом зале выключают свет и на экране начинают показывать фильм — как на колдографиях, только картинки там двигаются очень долго, сменяют друг друга сами, и разговоры героев можно слышать.

— Том, я серьёзно. Она сама сказала, что завтра у неё свидание и...

— Не важно, — Реддл словно пришёл в себя и оборвал его очень прохладным тоном. — Извини, дела. Увидимся.

И тоже воспользовался портключом, оставив Нотта в полном недоумении.

— Твою ж Моргану! Что сегодня за день-то такой? — пробормотал он, подзывая знаком мальчишку. И представил, как будет вымаливать прощение дня через три у лучшей подруги. Или лучше в следующую субботу? Надо дать ей время остыть, тем более, международные портключи — мало того, что дорогое удовольствие, так ещё и достать их быстро никак не получится.

— Ваш кофе и круассаны, сэр!

— К Мордреду всё! Счёт отправьте Малфою!

Он аппарировал к воротам Хогвартса и патронусом вызвал привратника, с большим трудом припомнив его имя. Полувеликан довольно скоро явился и, ворча что-то себе под нос, стал открывать ворота. Постукивая перчатками по бедру, Магнус терпеливо ждал, пока Хагрид раскрутит длиннющую цепь и раскроет ещё два замка.

— Поздненько вы, мистер профессор, — он наконец распахнул одну створку. — Ужо и спать собирался. А тут ваш патронус... Чуть не поседел. Вас проводить?

— Не стоит, сам доберусь.

Нотт полагал, что Руди уже сообщил всем о том, что его следует ждать только утром. Поэтому будет неплохо прогуляться к слизеринцам — вдруг удастся застать какое-нибудь непотребство. Не то, чтобы ему требовалось спустить пар, но в отсутствие Робертса кто-то должен за ними присмотреть.

* * *

В среду после большой перемены, ожидая Риту в "убежище", Артур заметил свежую запись, сделанную в её тетради магловского производства:

"Странно! Факты: 20 ноября 67 года разбился рейс Лос-Анджелес — Бостон. 70 погибших из 85 на борту. Маглы пишут, что это одна из самых крупных авиакатастроф и самых загадочных — якобы пилоты начали сажать самолёт раньше посадочной полосы и просто воткнули его в деревья. Без всяких видимых причин! Не было ни неисправностей, ничего вообще. И до последнего момента никто не понимал, что что-то идёт не так.

Предположения: Для магического воздействия — самое то. Это или Империо, или магия иллюзий. Факт: Среди погибших есть Роджер Вестерфорд".

Имя было подчёркнуто жирной линией. А ещё ниже дописано:

"Вопросы: Почему маг не почувствовал воздействия на самолёт? Кому, кроме Д.В., это выгодно?"

Артур закрыл тетрадь и, улёгшись на софу, устало зевнул. Потому что не было никакого воздействия... нанял Дамиан кого-то — и все дела! Заморочки этой семейки его волновали мало. И зачем это Рите, он понятия не имел.

Когда она вошла, он уже почти задремал.

Рита сразу села за стол и что-то быстро записала в тетрадку. Потом задумчиво посмотрела на Артура и спросила:

— За стеной тихо?

— Ага, — Артур зевнул, сел на софе и потёр лоб. — Ничего... Правда утром, когда забегал, он что-то бормотал про расчёты, дозировки. Ругался...

— Дозировки? Значит, яд он всё-таки доварил?

— Наверное, — механически согласился Уизли, но потом резко напрягся. — Постой-ка... Знаешь Молли Прюэтт?

— Ну? — Глаза Риты загорелись, как сапфиры. От такого взгляда у него ёкало в животе и очень хотелось продлить такое состояние.

— Вот, в понедельник он там крутился возле её комнат. Ну то есть, наблюдал издалека.

— Он видел тебя?

— Что ты! Меня никто не видел, там ниша удобная между окнами, с рыцарем в доспехах. За ним фиг что разглядишь. А я всё отлично видел.

— Понятно, дальше давай.

— Ну я решил приглядеть — что ему нужно от Молли. Дамиан как будто нервничал, и мне всякое уже в голову пришло, вдруг он ей расскажет что-то... Ну, про меня. Когда она вышла из комнаты, за ней выбежал котёнок её. Хорошенький такой малыш, книззл, наверное. Дамиан сразу прошёл мимо — там ещё парочка ребят проходила, так он, типа, с ними... А сам кинул, словно случайно уронил, что-то на пол, мелкое. Котёнок и сожрал, а Молли точно не видела, она позже обернулась, когда её психованная домовушка уже выскочила и подобрала мелкого. Думаешь, Вестерфорд на зверюшке этот яд проверял?

— Ах, вот оно что! Слышала краем уха от Пранк... Но мне казалось, тот котёнок выжил. Так что может это был не яд, или... Или он не рассчитал дозу. Книззлы вообще живучи. Интересно, кто заказчик и для кого...

— Не лезь, а? Мантикорочка, ну не наше это дело...

— Правильно, не наше, — задумчиво прошептала Рита.

Но Артуру отчего-то стало не по себе — зря он это рассказал, ой, зря.

— И ещё, — вдруг сказала она и снова пристально посмотрела на парня. — Больше не смей за ней следить. Прокляну!

— Да я ничего... Просто так вышло.

— Медведик!

— Понял, понял. Да не нужна она мне, — и тише добавил: — Уже не нужна. И вообще. Никто, кроме тебя, не нужен.

— Вот это правильно, милый. Подойди, поцелую. — И когда он рванул к ней, в один миг оказываясь рядом и легко сажая на рабочий стол, Рита вдруг прижала палец к его губам и потребовала: — И про яд — ни одной живой душе! Клянись!

Он не удержался, лизнул изящный пальчик и лишь слегка поморщился, когда его дёрнули за волосы в отместку. Пришлось поклясться. Зато потом, она откинула голову назад, рывком притягивая его к себе, и приказала:

— Ну давай, французский! Проверю, как ты... М-м!

* * *

Санни казалось, что эта сумасшедшая неделя не закончится никогда. Внезапно все профессора, за исключением Нотта, озаботились повышенным интересом к их знаниям, задавая сложные эссе и проводя проверочные работы чуть не на каждом занятии. А ведь было ещё индивидуальное задание от Флитвика, и занятия с портретом мастера чар, которыми она увлеклась не на шутку.

К счастью, Магнус Нотт словно забыл о её существовании, точнее, потерял интерес к её персоне. Спрашивал на уроках не больше прочих, баллы больше не снимал и отработок не назначал. А если и глядел задумчиво в её сторону, то каждый раз оказывалось, что вовсе не на неё, а как будто сквозь. Даже немножко жалко было, что так — она бы не отказалась позаниматься с ним ещё. Щит ведь научил делать, может, ещё бы с чем-то помог. Но попросить не решилась, да и некогда было. И так полночи съедали бесконечные эссе и подготовка к зачётам.

Потому она слегка удивилась, когда, проснувшись рано утром, была атакована Монстриком, вздумавшим поиграть с её волосами. Лакки же, вопреки обычной своей манере, над душой не стояла, торопя её на завтрак. Да и будильник молчал и не требовал немедленно просыпаться. А ведь лучи солнца уже запутались в занавесках и весёлый солнечный зайчик плясал на стене возле двери.

— Лакки! — позвала она, подхватывая Монстрика и садясь на кровати.

Домовушка тут же оказалась рядом, улыбаясь во весь рот.

— Да, хозяйка Санни! Что же вы так рано проснулись?

— Рано?

— Суббота же.

— Суббота! — Санни без сил повалилась обратно на кровать. — Наконец-то!

На субботу у неё были большие планы. Во-первых, выспаться. Во-вторых, выспаться очень хорошо. В-третьих, спать до самого вечера, пока не придётся идти к мистеру Даркеру на занятия по чарам. Только вот беда, сна не было ни в одном глазу, и валяться в кровати больше не хотелось.

— Гулять, — решила она, лениво глядя в потолок. — Или в библиотеку? Закончить эссе по чарам и завтра отдыхать. Как думаешь, Лакки?

— Позавтракать вам надо, а потом решите.

— Не хочу идти в Большой зал!

— Так я накрою сейчас. Ваша тётушка опять прислала вкусных пирожных.

Уже заканчивая лёгкий завтрак и умилённо глядя, как Монстрик сражается с четвертинкой пирожного, Санни услышала осторожный стук в дверь. Каково же было её удивление, когда это оказались Роберт Вуд и Эмили Гамп. У Вуда под мантией оказалась уменьшенная метла, которую он тут же достал и увеличил заклинанием.

— Санни, — взгляд у Роба был такой просительный, что она заранее готова была согласиться на всё. Тем более выходной, а она так ничего и не решила. — Нам нужна твоя помощь! Можешь заболеть?

— В каком смысле? — поразилась она, с подозрением поглядывая на метлу.

Роб покраснел, потом взъерошил волосы, подбирая слова, но Эмили отобрала у него метлу, поставив её к стеночке, и решительно усадила его на стул:

— Позволь мне.

Роб согласно кивнул.

Санни тоже села за маленький столик, выжидательно глядя на мисс Гамп. Но та не спешила. Она подняла глаза на портрет и вежливо поклонилась:

— Доброе утро, профессор Даркер. Как поживаете?

— Прекрасно, юная леди. Благодарю. И вам доброго утра. Слизерин? — профессор Даркер перестал притворяться, что читает пожелтевшую газету и даже встал из своего кресла.

— Да, сэр. Могу ли я попросить вас...

— О, боюсь, что не могу вам сейчас помочь, милая леди, — лукаво улыбнувшись, ответил мастер чар. — Может быть, позже. Мне срочно надо навестить сэра Родерика. Покер, знаете ли. Джентльмены уже ждут меня.

— Не смеем задерживать вас, сэр, — мило улыбнулась Эмили. — Удачи в игре.

Санни с удивлением глядела, как Даркер поклонился и действительно ушёл с портрета куда-то вбок.

— Ну вот, — Эмили тоже села за стол, — Санни, просьба у нас странная, если не сказать больше. Но нам, в самом деле, больше не к кому обратиться. Я имею в виду, что тебя никто не заподозрит. Но, пожалуй, начну с самого начала.

И мисс Гамп обстоятельно рассказала, в чём заключается их просьба. Оказалось, не всем нравится, что Роб и она встречаются, некоторые слизеринцы смотрят косо, а уж про гриффиндорцев и говорить нечего. Тот же Артур... Им с Робертом пока очень не хочется афишировать свои отношения. А тут ещё никого в Хогсмид не отпускают, кроме нескольких избранных. И если Эмили в их число входит, то Роберт нет. А им сегодня так захотелось пойти на свидание... План был прост. Санни скажется больной, а Лакки, если кто зайдёт, будет говорить, что она спит. Сама же мисс Прюэтт выпьет оборотку и станет Робом. И пойдёт в библиотеку в виде Роберта. Там в субботу никого почти не бывает. Будет создавать впечатление, что пишет эссе, обложившись кучей книг.

— Зачем впечатление? — слабо возразила Санни. — Я и так собиралась писать эссе в библиотеке. А как же Роберт...

Робу предстояло вылететь на метле в окно и ждать Эмили на опушке запретного леса за хижиной Хагрида. А мисс Прюэтт в образе Вуда выйдет сейчас с мисс Гамп из комнаты и пойдёт в библиотеку.

Санни поёжилась, представив эту безумную аферу в красках, и поинтересовалась, откуда у них оборотное.

— За деньги достать не сложно, — отмахнулась Эмили, доставая изящную фляжку, оплетённую кожей. — Проблема в том, чтобы раз в час обновлять чары. Достаточно глотка.

— Это не просто так, — поспешил вставить Роберт, — всё, что угодно, Санни, если тебе потребуется. Обращайся, когда будет нужно. И маленький презент сейчас, только не отказывайся, прошу.

На стол легла небольшая коробочка.

— Что это? — Санни неловко было брать подарки от Роба за услугу, которую даже ещё не решила, сможет ли оказать. Но любопытство уже грызло изнутри.

— Только если согласишься, — виновато улыбнувшись, Эмили накрыла коробочку ладошкой. — Иначе, это будет твоим подарком на Рождество, а показывать заранее неприлично и сюрприза не будет.

— А если соглашусь?

— Тогда на Рождество будет другой подарок.

Санни задумалась, взвешивая всё за и против. Внутри уже всё клокотало, предвкушая приключение. Пусть и неприметное. И эссе ей писать нужно, так что никаких планов авантюра не нарушит. И Майклом она уже была — ничего такого. Сыграет уж как-нибудь парня. А благодарность мисс Гамп наверняка дорогого стоит. И к Робу Санни испытывала большую симпатию.

— Хорошо. Я согласна.

Роберт тут же вскочил и расцеловал её в обе щеки, заставив рассмеяться. Эмили была более сдержанной. Она подвинула к Санни коробочку, рядом положила фляжку и маленький свёрток.

— Одежда Роба, — пояснила она. — Только увеличить.

Санни открыла коробочку и с интересом уставилась на красивый зелёный камень кубической формы. Внутри видны были прожилки, создающие рисунок призрачной бабочки.

— Как красиво, — выдохнула она, беря камешек в руки.

— Он зачарован, — сразу же поделился Вуд. — Это говорящая напоминалка. Приложи к нему палочку и скажи кодовое слово — любое, какое тебе легко запомнить. Потом сожми в руке и что-нибудь продиктуй. И не забудь сказать — завершено, после чего опять кодовое слово. Чтобы прослушать, надо стукнуть камешек палочкой дважды и произнести кодовое слово. Он может хранить до десяти напоминаний, но для каждого кодовое слово должно быть своё.

— А как удалять запись? — спросила Санни, доставая палочку. А про себя подумала: "Диктофон!" — И насколько долгой может быть запись моего голоса.

— Удалять так же — три раза стукнуть палочкой и назвать кодовое слово, — Роберт ткнул в камень пальцем. — Когда увидишь, что бабочка стала плотной, значит, камень заполнен, и надо что-то удалить. А насколько долгой... Пару предложений точно, не слишком сложных.

Не то, чтобы Санни была разочарована, но почему-то ожидала большего. Хотя всё равно подарок был прекрасен.

— Спасибо вам! — с чувством сказала она.

— Обычно такой напоминалки хватает только на одну запись, — вскользь заметила Эмили.

И Санни тут же почувствовала себя неблагодарной.

— Ага, — кивнул Роб. — Моему отцу мама так в любви призналась. Прислала такой камень и написала кодовое слово. Он у нас на особом месте хранится над камином. Только прослушать родители не дают. А мы с Эжени так и не смогли угадать кодовое слово.

Потом Санни позвала Лакки и ввела её в курс дела. Та, радостно сверкнув глазами, заявила, что всё поняла. А следом пришлось пить по-настоящему противное зелье — хорошо, что лишь один глоток — и переодеваться в одежду Роба. Мельком глянув в зеркало, Санни вздохнула, скорчила рожицу и поспешила спуститься в гостиную к друзьям. Каково же было её удивление, когда вместо Роберта она увидела Флинта.

— Всё нормально, — поспешила её успокоить Эмили, — Роб тоже под обороткой. Не может же быть двух Робертов. А за Квинтуса не волнуйся. Они с Мэдисоном вчера бурно помирились. Настолько бурно, что отмечали это полночи, а теперь до вечера будут спать.

— А-а. А что они не поделили? Из-за чего вообще ссора была? — Санни никак не могла избавиться от чувства, что перед ней настоящий Флинт.

— Блин, как странно! — Роб-Флинт немного удивлённо оглядывая подругу. — Я, правда, такой?

— Правда, правда, — Эмили растрепала ему шевелюру. — А не поделили... Да фигня какая-то, как обычно. Квинтус что-то про сестру Роба ему сказал, а Мэдисон гадость какую-то ответил. Все до сих пор хотят узнать какую. Только этих двоих расколоть... В общем, помирились и ладно. Спасибо Руди, это он помог. Правда, сам же поучаствовал в примирении. Можно сказать — возглавил. Пользуются тем, что профессор Робертс отсутствует.

— Понятно.

Теперь Санни должна была провести Вуда в комнату, к своему окну.

— Роб, надень куртку! — Эмили протянула ему очередной кулёк. — Твои окна, Санни, выходят на плато позади Хогвартса, где скалы и обрыв, ну ты, наверное, видела. А там народу просто неоткуда взяться. Так что никто не увидит нашего красавчика.

Некстати вспомнился другой случай, когда из её окна вылетал ещё один красавчик. Невольно подумалось о том, чем этот симпатяга сейчас занят. Суббота же, и возможно, у него тоже отдых. Или зубрит к СОВам без выходных? Санни вздохнула и взяла Роба-Флинта за руку, а когда он прошёл в её комнату таким образом, запоздало испугалась. В памяти всплыли слова Ванессы Дэшвуд: "Доступ в ваши комнаты — по настоянию вашего отца — не будут иметь ни домовики Хогвартса, ни другие ученики, ни преподаватели". И уточнение Нотта: "Доступ в спальню и кабинет только для вас". Защита от гостей не сработала? Или сейчас сюда ворвутся директор и декан?

— Теперь пойдём, — сказала Эмили, когда Санни, подрагивая от напряжения, спустилась к ней. — Флинт улетел?

— Ага, кто-то похожий на Флинта, — нервно хихикнула Санни.

— Мерлин, лучше не смейся, — фыркнула мисс Гамп, — Роб так не умеет. Как только вернёмся, я за тобой зайду, и ты сможешь вернуться в свою комнату. Не забывай отпивать из фляжки каждый час.

Возле поворота к Большому залу они расстались. Санни зашла в библиотеку, вежливо поздоровалась с мадам Пинс и поспешила занять самый дальний столик в углу, за стеллажом. Пока ещё зал пустовал, но позже могли прийти другие ученики. А тот столик от входа не видно точно, только если подойти совсем близко. Санни не хотелось лишний раз попадаться на глаза кому-то знакомому.

Она наколдовала Темпус, чтобы знать, когда обновлять оборотное, и пошла за книгами по чарам. Список, продиктованный Даркером, был у неё с собой. Вместе с нужными, набрала ещё гору более-менее близких к теме талмудов, из которых выстроила на столе настоящую баррикаду. Открыв первую из рекомендованных книг, весьма ветхую с хрупкими страничками, Санни осторожно перелистнула титульный лист и вздохнула. Похоже, книга была написана вручную, а потом уже скопирована. Почерк был неплохой, но не всегда понятный. Благо, страниц тут было немного, а толщина томика была за счёт толщины каждой страницы.

"Наука чароплетения — весьма сложная и уважаемая в магическом обществе. С древних времён копили мастера-чароплеты свои знания, зачастую сокрытые в семейных библиотеках. Вашему покорному слуге удалось собрать лишь малую часть этих знаний в сем скромном труде. Но для начального овладения мастерством, смею надеяться, сей труд будет весьма полезен".

Как ни хотелось пролистнуть вступление, Санни скрупулёзно разбирала его строки, вдруг что-то важное промелькнёт.

Сова влетела в открытую форточку библиотеки и под укоризненным взглядом мадам Пинс пролетела прямо в закуток, где сидела Санни. Эта сова показалась знакомой. А отвязав письмо, она испуганно спрятала его в книгу — адресованное Санни Прюэтт оно странно смотрелось бы в руках Роберта Вуда. Сова фыркнула, словно говоря о том, что никого вокруг нет для такой конспирации, и дважды топнула лапкой по книге.

— Ответ нужен? — прошептала Санни.

Ей показалось, что сова демонстративно закатила глаза. Потом нахохлилась и уселась на край стола в явном ожидании.

— Мистер Вуд, — негромко окликнула мадам Пинс. — Тут не место для сов.

— Простите, мэм, я быстро!

Санни поспешно раскрыла послание.

"Привет, моё солнышко. Прости, что так называю, но ты, правда, похожа на солнышко, весеннее и тёплое, как сегодня. Я рано проснулся — грех спать в такой хороший день, и сразу подумал о тебе, взглянув в окно. Интересно, чем занимаешься в законный выходной? Я не мог не написать. Так захотелось увидеть твой ответ, что я рискнул приказать Пеструшке подождать, пока напишешь мне. Надеюсь, ты не станешь на это сердиться. Кормить сову не нужно, обойдётся. Она вчера обманом выудила у бабули целый мешочек совиных печений. Унесла и где-то спрятала, так что неделю будет без корма, паршивка. Бабуля Сольвейг вообще балует наших сов и домовиков, а они её обожают, конечно. Только никому не говори, это её тайна. Думаю, тебе бабуля тоже бы понравилась. Это с виду она суровая и язвительная, а на деле — добрейший человек. Скажи мне, как у тебя с ЗОТИ? Говорят, профессора Робертса заменяли. Представить трудно, что ЗОТИ ведёт кто-то другой. Я тут попробовал навестить семью Антуана, но неудачно. Они с сыном как раз куда-то аппарировали, по словам домовушки — на весь день. Больше я не пытался, всё-таки они недавно поженились, не хочу надоедать. Тем более что завтра они приглашены к нам на обед. Жаль, что не будет тебя. Говорят, жена Антуана очень милая и мастер зельеварения к тому же. У них есть сын, но я его ещё не видел. Хотя Трой говорил, что мальчишка отличный, он занимается с местными детишками у Троя и у других наставников. Мне так много хочется тебе рассказать, но, когда пишу, все мысли из головы выметает. Только об одном думаю, но это не для писем. Прошу тебя, напиши что-нибудь хорошее. У меня сегодня тоже выходной, только тренировку с психованным боевиком даже сегодня не отменили. А всё потому, что бабуля пригласила его пожить у нас. Так он "не видит причин делать выходные для обычных тренировок". Опять будет меня мучить и издеваться. Но ты не думай, он классный на самом деле. И я не теряю надежды превзойти своего учителя. Такое ведь бывает. Порой чувствую себя в родном доме как в тюрьме, но мысли о тебе помогают всегда. Ух ты, вместо короткой записки получилось длинное и сумбурное письмо. Прости. Напиши хоть пару слов в ответ, если занята. Я всё пойму. Твой понимающий, красивый и добрый Рабастан".

— Мистер Вуд, — мадам Пинс вырвала Санни из непонятного оцепенения.

Представив, как глупо смотрится наверняка дурацкая улыбка на лице Роберта Вуда, она тут же нахмурилась, стараясь дышать ровнее, чтобы унять не ко времени расшалившееся сердце.

— Одну минуточку, мэм, сейчас я её отпущу.

— Надеюсь на это, — ответила библиотекарь. Впрочем, в её голосе не чувствовалось осуждения.

Санни поспешно оторвала от пергамента кусок, чтобы написать ответ. Писать на обороте письма Рабастана, как хотела сначала, теперь даже подумать не могла. Этот шедевр надо сберечь для потомков! Собственные строчки на пергаменте получались не очень ровные, но терпение мадам Пинс испытывать не хотелось.

"Здравствуй, понимающий красавец! — не смогла она не съязвить. — У меня всё чудесно, если не считать, что учёба отнимает все силы и время. Только сегодня передышка, но надо доделать задание по чарам. Спасибо, что сравнил с солнышком. Я не сержусь, но обязательно придумаю с чем сравнить тебя. Сейчас ничего пока в голову не приходит, а долго писать не могу. Я сижу в библиотеке, и мадам Пинс уже косится на твою сову с весьма голодным видом. Не думаю, конечно, что она питается совами, но мало ли. ЗОТИ у нас эту неделю вёл мистер Нотт. Всем нравилось, что домашних заданий он почти не задавал, но он так мучил нас на уроках, что все ждут не дождутся возвращения профессора Робертса. По-моему, все его уроки пошли нам на пользу. Мне было интересно, и щит я научилась делать правильный, и даже выучила много заклинаний, которые знала, но забыла. Хорошая у тебя бабушка. Мне захотелось увидеть её, может, получится когда-нибудь. Сову покормить мне нечем, в карманах ничего нет, так что я рада, что Пеструшка стащила печенье, уж прости. Ты меня пугаешь своим наставником. Что это за псих такой? Он тебя бьёт? Превзойти учителя — это хорошее стремление. Надеюсь, это стоит того. Что ещё написать хорошего, я не знаю. Ну, например, сегодня вдруг вспомнила, как ты меня на метле катал. Это было так здорово, и кажется, что безумно давно. Мне никогда не дарили лучшего подарка, чем тот полёт. Кажется, я тебя не поблагодарила тогда. Так вот, спешу сказать сейчас. Спасибо тебе, мой добрый друг! Ты классный, Басти! Мысли прыгают, а надо спешить. Уже кто-то пришёл в зал, правда, сели далеко от меня, а окно близко. Это чтобы отпустить твою сову как можно незаметней. Мне нужно чарами заниматься, поэтому прощаюсь с тобой. Если будешь писать ещё, то не раньше вечера. Если сова прилетит ещё раз, мадам Пинс меня не простит. И вообще, ты что-нибудь слышал про Протеевы чары? Хорошо бы нам без сов обходиться. Твоя ..."

Санни посмотрела на кусочек чистого места на пергаменте. "Подруга" и имя туда явно уже не влезали. Она умудрилась исписать пергамент с обеих сторон. Ладно, он и так знает, что подруга. А без подписи как-то неправильно. Так что быстро вписав "Санни", она скатала пергамент в трубочку и привязала к лапке оживившейся совы. Та вопросительно посмотрела на неё, а потом на окно. Санни усмехнулась, встала из-за стола и, подхватив на руки сову, просто выкинула её в окошко. Она видела, как Руди так однажды сделал. К счастью, сова тут же расправила крылья, сделала кружок почёта перед окнами библиотеки, и полетела в сторону Запретного леса.

— Наконец-то, — прокомментировала мадам Пинс. — Мальчики, разговаривать идите в другое место.

Санни скользнула за свой стол, мельком глянув на двух хаффлпаффцев, которые о чём-то хихикали в другом конце читального зала.

Письмо Рабастана пришлось спрятать в карман мантии. Иначе никакой работы она дописать не сможет. Хотя, всё равно было сложно. И немножко обидно — ну где там ходят Эмили и Роб?! Очень хотелось вернуться к себе и перечитать письмо ещё раз, свернувшись клубочком в кресле. Смакуя каждое слово. Ну надо же, красавец! Наглый, наглый Басти! А что за псих его учит, очень хотелось знать. Надо было прямо спросить. Вдруг она его знает.

Судорожно вздохнув, Санни вернулась к томику по чарам. Работы у неё ещё непочатый край, и нечего думать, какое прозвище придумать нахальному красавцу. Надо учиться, иначе отец выдаст её замуж за кого захочет.

Эта мысль несколько охладила разгорячённый мозг и дала возможность сосредоточиться на письменной речи некоего Лестера из Йоркшира, средневекового учителя-чароплёта.

* * *

Субботнее утро не успело толком начаться, а Дамиан уже едва себя контролировал. Каждый раз при взгляде на стол Гриффиндора его охватывало холодное бешенство, от которого уже просто мутило. Бекон на тарелке был измельчён на микроскопические кусочки, но аппетит, как пропал после той записки, так и не появлялся. И удалось же завладеть ею! Совершенно случайно. А ещё тот разговор, подслушанный пару дней назад...

Лаудан Забини, скотина, а не лучший друг, послал его отборным итальянским матом ещё в понедельник под каким-то дурацким предлогом. И какая муха укусила — не понятно. Точнее — понятно. Всё эта паршивка Пранк — стоит ей только пройти мимо Лаудана с грустной миной, как тот тут же заводится с пол-оборота. И ладно бы на этой мерзавке свою печаль вымещал, так нет, есть же он, такой понимающий Дамиан! И ещё удивляется, почему лучший друг так ненавидит его зазнобу. Подлить ей, что ли, какого зелья? Опасно, конечно, с ковенцами вообще лучше не связываться. Это безголовый Забини, приехавший из солнечной Италии лишь перед Хогвартсом, не слишком разбирается в местных реалиях. Дорвётся же, придурок, только он ему не мать, чтобы жалеть и вытирать сопли. Мог бы сам как-то подсуетиться и о мелкой дурище всё вызнать, да отвалить. А не страдать молча, притворяясь живым меховым ковриком у её ног. Впрочем, в последнее время какой-то книззл между ними пробежал. Но Дамиану было глубоко фиолетово на проблемы Забини. Самому бы разобраться, что делать. Однако резкий отказ посодействовать ему стал сюрпризом. Обычно Лаудан легко соглашался одолжить сову или оказать другую мелкую услугу, но не в этот раз. Вот и пришлось Дамиану всё делать самому.

Вот возле совятни он и услышал разговор, когда, отправив сову с готовым заказом, уже собирался уходить. Говорили двое, стоя в маленькой нише возле совятни. Могли и не заметить его присутствия, Дамиан долго отлавливал сову Забини, которая наотрез отказывалась к нему приближаться. Своей совы у Вестерфорда не было, он этих тварей с детства терпеть не мог. В итоге пришлось схватить первую попавшуюся школьную сову и угрозами заставить взять посылку.

Только услышав шепотки возле совятни, Дамиан замер, решив переждать, когда те двое уйдут. А потом усмехнулся, услышав, о чём шла речь.

Один говорил, что ему надо послать заказ в аптеку, всячески намекая на "ту самую мазь", второй в упор не понимал, требуя назвать — какую именно, мол, может достать дешевле. Впрочем, первому, видимо, надоело уже мямлить, и он выдал и про смазку, и про то, для какой части тела она нужна. Второй некоторое время молчал, то ли в шоке, то ли ещё почему, а потом выдохнул: "Ты что — по мальчикам?" Дальше Дамиан слушать не стал. Боясь заржать, он быстро сбежал вниз, и только в лаборатории снял с ботинок заклинание "беззвучных шагов", заодно очистив от совиного помёта.

Нищеброд Артур Уизли заявился к нему спустя три часа. Краснея и мямля, он попросил сварить для него смазку, "ну для этого, понимаешь", только самую лучшую, мол, для друга. Тут же выяснилось, что друг на мели и есть всего пара галеонов. Но Дамиан же может, по дружбе.

— Уизли, друг ты мой, — наслаждаясь багровым румянцем парня, ласково ответил Вестерфорд. — Кому же понадобилась смазка, да ещё самая лучшая?

— Не могу сказать, — ещё сильнее покраснев — хотя, казалось бы, куда больше — ответил Артур. — Сам понимаешь, о таких вещах...

— Значит так, — рявкнул Дамиан, потеряв терпение. — Или говоришь имя, или катись в совятню и заказывай в аптеке. И чисто для сведения, Уизли, самый дешёвый — два галеона, три сикля и пятнадцать кнатов. А лучший — от двадцатки и выше. Свободен.

И тут его словно бочкой ледяной воды облили.

— Робу нужно, — перестав мямлить, угрюмо сказал рыжик.

У Дамиана пропал дар речи и все заготовленные язвительные фразы.

— Кому? — прохрипел он.

— Роберту Вуду. Но ему не для себя. Наверное.

А это уже походило на ложь. Не про Вуда, а то, что не для себя. И, конечно, Дамиан согласился. За два долбанных галеона. Целый день фантазировал, как скажет рыжему, что отдаст смазку лично в руки его другу, но так и не решился сказать. И когда Артур пришёл, просто молча всучил ему баночку и захлопнул дверь.

Потом спохватился, попытался проследить, но Уизли просто поднялся в гриффиндорскую башню. И вот сегодня перед завтраком Вестерфорд их увидел. Вуда и Флинта. Флинт, проходя мимо гриффиндорца, обнял того за плечи и что-то шепнул на ухо. А потом вложил в руки записку и быстро потопал дальше. Встав за колонной, Дамиан отлично видел, как порозовел Роб, читая записку. А потом просто сунул её в карман. Вестерфорд всё бы отдал, чтоб её прочитать, и ему повезло. Непутёвый Артур как раз догнал Вуда и что-то спросил, тот вытащил из кармана мешочек с галеонами, не иначе, и показал рыжему, а записка спланировала на пол. Подманить её ничего не стоило.

"Заведение мадам Мюррей, Лютный, комната восемь. Сразу после завтрака жди возле квиддичного поля. Пойдём вместе. Будет жарко, обещаю. Ф. P.S. Не забудь смазку".

Дамиан чуть не пропустил момент, когда Вуд поднялся из-за стола. Наспех сказав что-то рыжему придурку, Роб быстро пошёл на выход из Большого зала. Спустя минуту, Квинтус Флинт направился следом. Среди слизеринцев вообще многих недоставало. Того же Лестрейнджа и Мэдисона. Со старших курсов присутствовали одни дамы. Но Вестерфорда это волновало мало. Он бросил на стол салфетку и покинул Большой зал, сразу рванув к себе в башню. Из его спальни прекрасно было видно всё квиддичное поле и подходы к нему. Спешно одеваясь для прогулки, он сразу заметил две фигурки, которые, встретившись, бодро направились к воротам Хога. Что ж, у него был адрес. Запасную палочку он тоже взять не забыл.

* * *

Август Руквуд положил себе два месяца на изменения во внешности, выправке, манерах и прочем, прежде чем предстать пред светлые очи, то есть, конечно, карие, прекрасной Мюриэль. Тренировки молодых новобранцев в Отделе Тайн оказались куда более жёсткими, чем он предполагал. Так, наверное, и магловский спецназ не учат. Подъём в пять утра, легкая пробежка в несколько километров, отжимания, приседания, полоса препятствий, подтягивание и поднятие тяжестей, рукопашный бой, разработка обеих рук — в особенности кистей — для работы с палочками, да всего и не перечислить. Этикету учили сразу после завтрака. Из четверых новичков в их команде была всего одна девушка, и парням приходилось по очереди изображать дам. Впрочем, когда девчонку заставили изображать кавалера, обида прошла — рык инструкторши, что, мол, оборотное никто не отменял, сразу привел мозги в порядок.

После обеда полчаса отдыха, а затем снова тренировки. А ведь были еще занятия языками, артефакторикой, чарами, зельями, прорицаниями, нумерологией, рунами, тёмными искусствами, ритуалами и ещё несколькими запрещёнными в современном мире разделами магии, которые вслух даже не называют. Не потому что боятся, а потому что просто не могут — клятвы неразглашения надёжно хранили многие из получаемых знаний. Даже обсудить друг с другом было невозможно. Да и не было нужды, слишком уж разнилось преподавание для каждого. Индивидуальный подход выражался даже в принятии целой батареи зелий трижды в день, у каждого набор был свой, выведенный после серии тестов и диагностики всего, что можно и нельзя.

Разочарование, что до интересных исследований ещё очень далеко, не отпускало только первые пару дней. Потом мысли были только об отдыхе и сне, а до кровати удавалось добраться только в двенадцатом часу. В постель хотелось рухнуть, не раздеваясь, и не просыпаться минимум неделю. Даже тренировки в аврорате, благодаря которым Руквуду было не так сложно влиться в учёбу на первых порах, меркли по сравнению с нынешними нагрузками.

Неожиданно оказалось, что один выходной у них будет. И прямо среди недели. Точнее, он мог наступить абсолютно в любой день. В первый раз это была пятница, в этот раз суббота.

К своему стыду первый выходной Август просто проспал, вымотанный до крайности. Правда, оказалось, что Мэтт, Гай и Тайлер провели свободные часы ровно таким же образом, и только Кэти смогла выбраться на Косую аллею, чтобы прикупить что-то по мелочам, да и то под самый вечер.

Но в эту субботу Август решил прогуляться, раз уж дозволяют, даже если будет помирать. И заставил себя встать ровно в десять. Долго стоял под душем, пытаясь проснуться, и с удовольствием понимал, что мышцы уже не дёргает и ничего вообще не болит. И он даже не помнил, когда это случилось. Не в первую неделю точно, когда на теле не было живого места. Видимо, он наконец адаптировался к новым условиям жизни.

Косая аллея встретила его мелким снегом, который тут же превращался в слякоть. Неприятная жижа отвратительно хлюпала под сапогами, но испортить настроение от ощущения долгожданной свободы не могла. Народу по случаю субботы было достаточно много, и Руквуд нет-нет, да и оглядывал прохожих в поисках знакомых. Тройка авроров, стоящих в карауле на углу пересечения с Лютным, проводила его равнодушным взглядом. И Август едва удержался от кивка бывшим сослуживцам. Неужели уже действовала особенная аура невыразимцев? Их никто не замечал, и об этой особенности "серых мантий" ходили легенды. Но как? Мантия? Благо, её вместе с прочей амуницией выдали совершенно бесплатно. Но была она обычной, чёрной, повседневной. Что на нём самом нет никаких таких чар, Август был почему-то твёрдо уверен.

Руки замёрзли очень быстро, и он пожалел, что не взял перчаток. Поэтому завернул в первую попавшуюся забегаловку, заказал завтрак и горячий чай. Барменша, скользнув по нему непонятным расфокусированным взглядом, взяла деньги и выдала поднос, словно спешила избавиться. И тут же приветливо улыбнулась следующему магу, мантия которого была куда бедней, чем у Августа.

За его столик никто не стремился присесть, обходя по дуге, хотя свободных мест в этот час тут практически не было. И три стула так и пустовали следующие пятнадцать минут. Молоденькая ведьма, задумчиво глянувшая в его сторону, начисто проигнорировала его улыбку, хотя добрых две минуты ещё смотрела в его сторону рассеянным взглядом.

Руквуд начинал чувствовать себя невидимкой. И Мордред всё раздери, ему это даже нравилось. Первую половину дня. Но к пяти часам вечера он уже совершенно не был в этом уверен. И аппетит пропал; он не стал обедать, проведя уйму времени в книжном, где внезапно увлёкся потрёпанным жизнеописанием некоего мастера чар, жившего пару столетий назад. Забавный оказался волшебник. Хотел купить книгу, покидая магазин, но продавец посмотрел сквозь него и буркнул:

— А! Забирайте, это так, мусор.

И больше не глядел в его сторону.

Пожав плечами, Август направился в любимую кофейню, решив почитать за чашечкой ароматного кофе. Возвращаться в "казарму" пока не хотелось от слова "совсем". А войдя в кофейню он замер, словно налетев на невидимое препятствие. За дальним столиком сидела Мюриэль собственной персоной. Первым желанием было броситься к ней. Вторым — выйти вон, пока не заметила. Третьим — пройти за другой столик, чтобы понаблюдать за ней вволю, раз уж стал таким незаметным. Что он и сделал, получив свою чашку кофе.

Вот только Мюриэль посмотрела на него очень пристально, прежде, чем он успел занять столик в углу. И удивлённо подняла брови:

— Мистер Руквуд? Присоединяйтесь, сделайте одолжение.

Он едва не уронил свою чашку, да ещё, кажется, до крови прикусил нижнюю губу, но решительно пересел за её столик. Как она смогла его увидеть? Или тут подействовала магия другого рода? Ведь он бы точно хотел, чтобы именно Мюриэль могла его видеть всегда. А ведь, скорее всего, это желание обоюдное. Кого же ещё она могла бы здесь ждать?

— Здравствуйте, миссис Прюэтт.

Ему позволили поцеловать руку и даже задержать её в своих ледяных пальцах дольше положенного. И оглядели с каким-то непонятным интересом с головы до ног.

— Сядьте уже, — спохватилась Мюриэль. И когда он устроился напротив, с непонятной горечью произнесла: — Так вот почему вы куда-то запропали. А я-то гадала.

Он вспыхнул, чувствуя, как лицу становится жарко.

— Вы искали меня?

— Не то чтобы искала, — она неопределённо махнула рукой. — Ну рассказывайте, как вас угораздило, Август? Чем аврорская мантия вам не угодила?

— Вы сами сказали, что "никогда не заводили себе любовников среди юных авроров", — ответ вырвался прежде, чем он успел подумать. Поэтому дальше оставалось только молчать, полыхая ставшими очень чувствительными ушами. И уткнувшись в свою чашку, о которую он безуспешно пытался согреть руки.

Мюриэль молчала, а он ни за что бы не взял свои слова назад. И к дракклам два месяца, пусть всё решится прямо сейчас!

— Вот значит как, — наконец произнесла она, и добавила громче: — Вставайте и подайте мне руку, будьте джентльменом. Мы уходим.

У неё оказался портключ, и спустя полминуты Август уже стоял посреди прихожей знакомого дома, сожалея о том, что его руку она сразу отпустила. Появившемуся из воздуха странному домовику Мюриэль коротко отдала приказ, которого Руквуд не разобрал.

Он вообще плохо воспринимал окружающую действительность. То, что его не послали Запретным лесом, а пригласили домой — это же что-то значит? Осознание пусть маленькой, но победы, кружило голову сильнее вина. Вот только к появлению молодого человека наверху широкой лестницы Август оказался совершенно не готов. Парень едва ли был старше него самого и вёл себя так, словно был хозяином в этом доме. Оценивающе оглядел гостя, замерев на мгновение, после чего легко сбежал вниз. Чудеса! Этот тоже его "замечал". В груди завязался тугой комок ревности. Кажется, он поспешил сделать выводы. Значит, вот зачем его пригласили?! Дать по носу, как глупому щенку, показав нынешнего любовника?

— Джейми, познакомься, — своим удивительным голосом твёрдо произнесла Мюриэль. — Это чудо — новоиспечённый невыразимец Август Руквуд. И виновата в том, что он сменил аврорскую мантию на этот безликий кошмар, твоя непутёвая мать. Август, позвольте представить вам моего сына Джейми Прюэтта.

— Очень рад, — широко улыбнулся ему парень и протянул руку для рукопожатия. Потрясённый открытиями, Руквуд осторожно ответил, невольно переводя взгляд с матери на сына и обратно. А ведь похожи. Какой же он болван!

— Мне тоже очень приятно.

— Ма, ты же пригласишь своего друга на ужин? — бесцеремонно спросил парень у Мюриэль и, спокойно клюнув её в щёку, заторопился обратно наверх. — Я одеваться к столу! Ма, я серьёзно, мистеру Руквуду надо обязательно испробовать мой новый кулинарный шедевр.

Он исчез наверху, провожаемый двумя парами глаз, а потом Мюриэль повернулась к гостю.

— Вы понравились моему сыну, — хмыкнула она. — Август, вас не беспокоит, что он на год вас младше?

— Нет, мэм, — вспыхнул он, сразу поняв, куда она клонит. — Я с удовольствием с ним пообщаюсь!

— Ну-ну. Когда вам нужно быть в расположении?

— К полуночи, — чуть помедлив, признался он.

— Понятно. Кручок! Проводи мистера Руквуда в гостевую комнату. Освежитесь там, Август. Отдохните... Ужин через полчаса. Вас позовут.

Гостевая комната оказалась такой же шикарной, как и всё в доме Мюриэль. Руквуд проверил ванную комнату, после чего поспешил раздеться, чтобы принять душ. Ему ничего не обещали, но чем Мордред не шутит. Вдруг...

Что может быть "вдруг" признаваться даже себе он не спешил. И без того сердце сбивалось с ритма, а дыхание то и дело перехватывало в болезненном волнении. И успокоиться не помогали даже упругие струи горячей воды. Обернув бёдра широким полотенцем, он пошёл обсыхать и исследовать комнату. Скользнув взглядом по кровати и тумбочке, Руквуд сразу подошёл к полке с книгами. Это было интересно, кое-какие издания он узнал и оценил заботу хозяйки. Гостям тут явно не давали скучать.

Стук в дверь застал его за углублённым изучением весьма интересного исследования по артефакторике. Август дёрнулся, заполошно вспомнив об ужине. И просто замер, когда, не дождавшись ответа, Мюриэль заглянула в комнату, а увидев его в неподобающем виде, и вовсе вошла внутрь, как ни в чём не бывало.

— Интересная книга? — осведомилась она светским тоном, чуть насмешливо рассматривая гостя, отчего его тело мгновенно покрылось мурашками.

— Простите, — он боялся шевельнуться, хотя острое желание прикрыться хоть мантией, лежащей на спинке стула буквально в двух шагах, не покидало ни на секунду. А с другой стороны — пусть смотрит! — Я ещё не готов...

Она кивнула, и с интересом уставилась на его левую руку:

— Что это, Август?

Он опустил глаза и дыхание перехватило. Дракклова метка! Как же он мог забыть?! Нужно было срочно что-то придумать!

— Вам... не нравится?

— Не люблю с кем-то делиться, — усмехнулась Мюриэль. — Пяти минут вам хватит?

— Более чем, — выдохнул он.

— Отлично. Мы вас ждём, Август. Малая столовая прямо напротив вашей комнаты, надеюсь, вы не заблудитесь.

— Конечно, мэм!

Она почти вышла, но чуть повернула голову и лукаво произнесла:

— А мне показалось, что вы как раз готовы, — и мягко прикрыла за собой дверь.

От вкрадчивого тона по его телу прокатилась тёплая волна. Уши запоздало заполыхали. Конечно, она заметила не только метку.

Сорвав с пояса полотенце, Руквуд бросился к своей одежде; она была выстирана и выглажена. Не иначе домовики постарались, пока он принимал душ. Привести себя в порядок удалось как раз минут за пять.

Одного он не мог понять, отчего Мюриэль официально приняла его в своём доме — знакомство с сыном дорогого стоит. Просто так ведь с семьёй не знакомят? И это непонимание своей роли заставляло нервничать. Но ведь она зашла к нему, и рассматривала так откровенно... Он был уверен, что увидел в её глазах одобрение.

Как же он был сейчас благодарен всем этим изматывающим тренировкам и зверю-инструктору! Август глубоко вздохнул и поспешил покинуть уютную спальню.

Стол был накрыт на три персоны, и Джейми Прюэтт, стоящий возле клавесина, живо к нему повернулся. На мгновение Август сбился с шага, ему показалось что-то странное во взгляде сына Мюриэль, но тот уже снова ему приветливо улыбался:

— Мама сейчас подойдёт. Аперитив?

— Откажусь, пожалуй, — хрипотца в голосе заставила его откашляться. — Если можно, просто воды.

Джейми тут же протянул ему высокий запотевший стакан, в котором плавала долька лимона. Вода показалась необыкновенно вкусной. Но Август умудрился подавиться, когда в комнату быстрым шагом вошла Мюриэль. Джейми поглядел с сочувствием, похлопав его по спине, и поспешил отодвинуть стул для матери. Руквуд с досадой отметил, что мог бы сделать это сам, если бы не вёл себя, как болван.

Белые кусочки рыбы в восхитительном соусе, казалось, таяли во рту. И Август смаковал их, поражаясь и своему аппетиту, и тому, что всё чувствует. Обычно от волнения он не ощущал вкуса еды, как бывало часто даже в доме отца. Только когда подали десерт Джейми под ласковым взглядом матери обратился к нему:

— Скажите, Август... Могу я вас так называть? Вы правда невыразимец?

— Пока ещё только учусь, — не ответить на улыбку её сына было просто невозможно. — А вы? ... Джейми?

— Я простой бухгалтер и тайны магии мне недоступны. Перед вами всего лишь сквиб, Август. Надеюсь, это не лишит вас аппетита. Десерт я делал сам, хотя мама и не доверяет моему кулинарному таланту.

Руквуд во все глаза уставился на Джейми, даже понимая, что ведёт себя неприлично. Он прекрасно умел отличить сквиба даже от слабенького мага. У него это получалось само собой, чуть ли не с детства. Но в Джейми он бы ни за что не заподозрил... От него исходило такое тепло, как не от всякого мага. Да вообще ни от кого такого не ощущалось раньше.

— Вы уверены? — потерянно спросил он, и тут же поправился: — Я с удовольствием попробую ваш десерт.

— Уверен в чём? — с интересом спросил Джейми, пропустив вежливый ответ мимо ушей. — В том, что я бухгалтер, или в том, что я сквиб? Или в том, что умею готовить?

— Второе, — Август старался не смотреть в сторону Мюриэль, задавая настолько личные вопросы. А она почему-то молчала.

— Это официальное постановление врачей из Мунго, — серьёзно и как-то уж очень спокойно пояснил Джейми. — Ошибки тут быть не может.

— Да, конечно, — приглядеться к парню захотелось очень сильно, но Август собрал всю свою волю, чтобы смотреть на десерт.

— А мне интересно, Август, — подала голос Мюриэль, и он посчитал это достаточным поводом, чтобы наконец посмотреть на неё. Сегодня она была красивой как никогда. Он мог бы вечно смотреть в эти колдовские глаза. — Почему у вас возникли сомнения?

— Это трудно объяснить, — поспешил он признаться. — Я всегда чувствую, кто передо мной — магл, сквиб или волшебник. И если маг — то насколько сильный. Это что-то родовое, мне кажется. Хотя в семье говорили о другом даре, который я, увы, не унаследовал.

— И Джейми...

— Он... я не могу понять, — он бы не стал отвечать, но Мюриэль так внимательно слушала. — Не магл точно, и на сквиба не похож, и... Только сейчас понял, что и на мага тоже мало походит. Если бы вы позволили...

— Что? — спросила она, глядя на него с таким интересом, о котором раньше приходилось только мечтать. И это вдохновляло.

— Могу я проверить? Мне нужно дотронуться до висков. Джейми, если вам это неприятно...

— Почему же? — ответил парень, отодвигая стул и поднимаясь. — Но сразу предупреждаю, мама возьмёт с вас клятву.

— Разумеется, — кивнул Август. Это было понятно. Делиться семейными тайнами никто бы не стал просто так. — Сейчас, или позже?

— Сейчас, — решила Мюриэль, протянув ему руку.

Десерт был забыт. Встав напротив Джейми, Август прижал пальцы к его вискам и закрыл глаза. Только ничего не вышло — как только он попытался ощутить потоки магии, его просто отбросило в другой конец комнаты.

— Я неправильный сквиб, — Джейми помог ему подняться. — Наверное, всё дело в этом. Что вы почувствовали?

— Мне тоже это интересно, — подошла к ним Мюриэль.

Август рассмеялся от нелепости ситуации:

— Боль в затылке, видимо, будет шишка.

— А серьёзно?

Он виновато поглядел на неё, но ответить было просто нечего. Пришлось выдать неловкую шутку:

— Если бы я точно не знал, что передо мной стоит человек, я подумал бы, что это нечто магическое, например, вейла или дракон.

Ему показалось, что Мюриэль побледнела, а вот Джейми сиял незамутнённым восторгом.

— Вы мне нравитесь, Август. Я даже хочу провести эксперимент. Так сказать, сравнительный. С вейлами, к сожалению, я не знаком. А вот с драконами... Вы не хотите поглядеть на драконов? Я приглашаю.

— Не так быстро, Джейми, — осадила сына Мюриэль и кивнула на стол. — Может быть, продолжим?

— Ма, я прошу прощения у тебя и у Августа, но мне, в самом деле, пора. Портключ сработает через считанные минуты, а я ещё не захватил сумку. Так что скажете, Август?

— Джейми!

— Я понял, понял! Вы через маму передайте свой положительный ответ, хорошо? Счастлив был познакомиться с таким интересным магом. Всего доброго, Август.

Выпалив всё это буквально скороговоркой, Джейми чмокнул мать в щёку и просто вылетел из комнаты.

— Насчёт драконов он ведь не шутил? — Август вернулся к столу, но не решался сесть снова.

— Нет, не шутил, а вы? — Мюриэль смотрела пристально и испытующе. Но вдруг улыбнулась и встала. И опять он не успел отодвинуть для неё стул. — Впрочем, неважно, пойдёмте.

Его просто взяли за руку и куда-то повели. Сердце сбилось с ритма и застучало с удвоенной силой. Мысли в голове просто исчезли. Все, кроме одной — будь, что будет, и плевать на всё.

У двери в её спальню — она оказалась распахнутой, и ничем другим эта комната являться не могла — Мюриэль остановилась и обернулась к нему, не выпуская его руки. Пристальный серьёзный взгляд, казалось, проникал прямо в душу.

— Август, у вас ещё есть возможность сбежать.

— Ни за что!

Глава 33

Санни поглядела на часы и поспешно глотнула гадкой жидкости из маленькой фляжки. Ну вот, ещё час у неё есть. Мадам Пинс, казалось, дремала за своей конторкой. Хаффлпаффцы поднялись, наконец, из-за стола, прекратив шушуканье. Один пошёл расставлять книги по полкам, другой громким шёпотом сообщил, что будет ждать в гостиной факультета, и сразу направился к выходу.

Только теперь Санни опомнилась, что даже знает этих парней. Правда ушедшего только по имени — Фил; наверное, полное имя Филипп. А вот оставшийся не иначе как Тед Тонкс. Оба шестикурсники, если ей не изменяет память.

Тедди уже подошёл к стойке мадам Пинс, и та строго взглянула на него, тут же подтвердив догадку девушки:

— Только одна книга, мистер Тонкс? А вы в курсе, что именно эту позволено читать только здесь? На руки не выдаётся.

— Да, конечно. Но, мадам, я очень вас прошу... Пожалуйста, всего на два дня... Ладно, ладно, я верну её завтра. Прошу вас!

— Мистер Тонкс, можете меня не просить и не уговаривать, — холодно отвечала мадам Пинс. — Правила есть правила. Читайте здесь, или берите что-то другое.

— Но что в ней такого? Она даже не из Запретной секции!

Санни хихикнула, спрятавшись за книгу. Тонкс ей почему-то не нравился. Было в нём что-то неприятное, несмотря на смазливую внешность. Слишком слащавая улыбка, явное любование собой, какая-то наигранность в манерах... Она с сожалением думала о том, что Андромеда Блэк действительно поглядывает на хаффлпаффца с удовольствием. Неужели они поженятся? Это раньше она не слишком задумывалась о таком, а ведь Андромеду за это изгонят из рода. Внутри стало холодно, представлять себя на её месте не хотелось.

Сейчас-то Санни ясно понимала, что позор от изгнания — это и правда позор и катастрофа, девушка потеряет всё, поддержку рода, а, следовательно, и родовые дары, если были. Магии станет меньше, вплоть до полного истощения, детям дары могут и передаться, но в повреждённом виде. Об этом Санни читала. И тут её осенило — ведь Нимфадора была метаморфом. Очень неуклюжим метаморфом. А ведь эта самая неуклюжесть могла быть следствием изгнания из рода Андромеды...

Тонкс всё ещё торчал у стойки мадам Пинс. Настырный какой! Санни очень захотелось его приложить чем-нибудь невербальным. Правда, к её стыду, таких заклинаний в её арсенале не имелось. Срочно надо к тётушке обратиться, чтобы научила!

Ей почудилось, что дверь библиотеки открылась с грохотом. Во всяком случае, Санни сильно вздрогнула, а Тонкс у стойки, кажется, подпрыгнул.

Но оказалось, что это всего лишь сёстры Блэк в полном составе и Валери Нотт. Так жестоко с дверью обошлась явно Беллатрикс. Она что-то сказала мадам Пинс, и та вдруг уснула. Вот прямо в тот же момент опустила голову на сложенные руки. Санни невольно открыла рот. А вот Тонкс от старших Блэк попятился. Вообще вёл себя странно, если учитывать, что он любит Андромеду, которая, кстати, смотрела на парня вполне благосклонно.

А вот маленькую Нарциссу — второй курс Слизерина — теперь удалось рассмотреть получше. Серьёзная малышка с толстой светлой косой почти до попы. Ей, верно, двенадцать, а выглядит чуть помладше.

Ну вот стоило отвлечься, а уже что-то произошло.

Санни с удивлением смотрела как Тонкса усадили за первый стол, связав верёвками. Видимо, простое "Инкарцеро". Парень бешено вращал глазами и сильно вспотел — покатый лоб был испещрён бисеринками выступившей испарины. Он заметил Санни и умоляюще поглядел в её сторону. Только теперь её заметили и остальные.

— Роберт Вуд, — холодно проговорила старшая мисс Блэк, заставив сердце Санни сжаться от нехорошего предчувствия.

— Роб нам не помешает, — тут же мягко сказала Валери. — Даже лучше со свидетелем, ты же говорила.

— А тебя одной мало, что ли?

— Если буду участвовать, то да, мало.

Беллатрикс, нацелившая палочку на Санни, словно нехотя её опустила и елейным голосом пропела:

— Робби, сладкий, закрой ушки и глазки, и может быть, тебе повезёт.

К ней тут же потеряли интерес. А Санни вдруг осознала, что всё это ей напоминает. Суд. Или в данном случае — линчевание. Ей стало страшно.

Закрыть глаза и уши — явно было хорошей идеей, да вот только, когда это так нужно, какая-то дурная сила в тебе просто не позволяет это сделать.

Санни передёрнуло, когда безвольному, почти не сопротивляющемуся Тонксу влили в глотку какое-то зелье.

— Общеукрепляющее, — мурлыкнула Беллатрикс. — Никаких зверств, мистер Тонкс.

— За что? — прохрипел этот несчастный. — Андромеда!

Видать, не было никакого Силенцио. Санни затаила дыхание, надеясь слиться со стенкой. Мешать суду этих девиц она точно не собиралась. Немного узнав Беллатрикс, она верила, что парень заслужил чем-то её внимание. Может, Андромеду обидел?

— А то ты не знаешь, — Беллатрикс размотала шарфик с шеи и бросила его на парту. — Хочешь увидеть обнажёнными аж трёх сестёр Блэк? Хотя с тебя и двоих хватит...

— Нет! — выкрикнул Тонкс. — Вы с ума сошли!

У Санни перехватило дыхание. Во что они втягивают младшую?

— Ум тут ни при чём, — фыркнула Беллатрикс. — Нарси, отойди лучше чуть в сторонку.

Нарси кивнула и едва заметно улыбнулась. А казалось, что эта серьёзная малышка и улыбаться не умеет.

— Но как же вы тогда...

— Всё будет хорошо, малышка, — в голосе Беллатрикс Санни ощутила несвойственную ей нежность.

Нарцисса кивнула, старшие сёстры Блэк продолжили раздеваться в полном молчании, Валери стояла сбоку, скрестив руки на груди, а Санни всё же поспешила закрыть глаза. Видеть это безобразие она точно не хотела.

— Хороший мальчик, — одобрительно прошептал кто-то, когда она для верности ещё и руками лицо закрыла. Кто это сказал, и к кому относилось, выяснять не хотелось.

— Пожалуйста, не надо, — взмолился Тонкс не своим голосом. Судя по всему, начал уже подозревать, что добром это не кончится.

Мерлин, где он перешёл дорогу Блэкам? Ну не идиот ли?

— Не стоило болтать обо мне в пабе, — ласково ответила парню Андромеда.

— Меда! Это враньё! Это не я... Меда, я умоляю!

— Поздно.

Тонкс застонал и это было так... фальшиво, что ли. Как в дурном кино, где герой не дотягивает до своей роли. Неужели думает, что просто пугают?

А дальше заговорила Беллатрикс. Санни ощутила дрожь и плотнее прижала ладони к лицу. Слова были незнакомыми и напевными. Потом подхватила Андромеда, это было понятно, хотя голоса у старших сестёр на удивление похожи, так же, как и внешность. И вот уже непонятную речь подхватил звонкий голосок маленькой Нарциссы. Всего несколько слов, и наваждение спало. Только Санни не спешила смотреть.

— Умница, Нарси, — произнесла Андромеда. — Эй, Тонкс, как я тебе без одежды? Как считаешь, мы с Беллатрикс очень похожи?

— Меда, ты его в краску вогнала, — хохотнула Бель. — Какой горячий парень, мы явно ему понравились. А может ещё с Валери сравнить хочешь? Мисс Нотт, будьте так любезны...

— Вы сумасшедшие, — хрипло выдал Тонкс, — что вы творите?

— Ничего особенного, Тедди, — пропела Андромеда, — а ты пользуйся моментом, милый, когда ещё увидишь трёх обнажённых девчонок сразу.

Шуршание одежды означало, видимо, что Валери тоже решила раздеться. Наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием жертвы. Санни била противная дрожь.

— Вот и всё! Мисс Нотт, вас тоже оценили! — ласковым голосом произнесла Беллатрикс. — Одеваемся, девочки! Тедди, надеюсь, тебе понравилось это зрелище, можешь пересматривать его в думосборе! Жаль, что показать никому не сможешь.

Она хрипло рассмеялась. Кто-то всхлипнул. Наверное, Тонкс.

Опять шуршание одежды. Санни постаралась глубоко дышать, чтобы дрожь ушла. Она очень надеялась, что про неё забыли. То есть про Роберта.

— Ах да, Робби, — тут же разрушила её надежды старшая мисс Блэк. Похоже, она подошла совсем близко и даже погладила Санни по голове. Внутри девушки всё сжалось от иррационального ужаса. — Умница просто! Правда, девочки? И только ради Эмили, дам тебе бесплатный совет. Ты ведь слышал ритуальную песню? Ничего такого, маленький семейный секрет. Так вот, не смотри сегодня до захода солнца на обнажённых девиц с вожделением. Особенно сразу на троих. Если посмотришь, то Эмили очень огорчится.

— Почему? — прошептала Санни, но её услышали.

— Потому что, поглядев на них сегодня до захода солнца с вожделением, — Валери, говорившая равнодушным тоном, сделала паузу, — ты лишишься своей мужской силы.

— Су-уки-и-и-и! — проорал Тонкс. Послышался звук падения, потом странный грохот, топот, хлопок двери.

— Ушёл, бедняжка, — вздохнула Андромеда. — Нарси, спасибо тебе, кроха!

— Мне даже понравилось, — звонко ответил ребёнок. — Ой! Мадам Пинс, а можно я возьму эту книгу? Да, эту, она у вас на стойке лежала.

— Ох, что это я? Задремала, что ли? — послышался голос библиотекарши. — Этот мальчишка уже ушёл? Сожалею, мисс Блэк, но именно эту книгу выносить из библиотеки нельзя. Вы видите печать — это первое издание, не редактированное. Книга очень ветхая. Но если вы пройдёте к двадцать седьмому стеллажу, третья полка снизу, то там есть вполне крепкие копии. Штук пять точно, если не ошибаюсь.

— Роб, ты в порядке? — шёпот рядом принадлежал явно Валери. — Можешь открыть глаза, всё кончилось. Клянусь!

Санни убрала от лица руки и заморгала, привыкая к свету. Нарси Блэк как раз вернулась к стойке с двумя книгами. Андромеда и Беллатрикс стояли у стойки рядом с ней. Мадам Пинс выглядела бодрой. Даже лукавая усмешка на губах играла. Или только показалось?

Валери села рядом с Санни за стол.

— Ты тоже не сможешь никому рассказать, Роб. Не удивляйся, побочный эффект блэковских ритуалов. Жуткие параноики!

— Это навсегда? — почему-то Тонкса всё-таки стало жалко.

— Сочувствуешь? — Валери погладила её руку, то есть руку Роберта Вуда. — Не волнуйся, это только до окончания школы.

— Полтора года! — тут же подсчитала Санни.

— И он об этом не знает, — кивнула Валери. — Не говори ему. Не надо.

— А за что его так? — любопытно стало, отчего так испугался этот поганец, когда ему напомнили про болтовню в пабе.

— Какая разница? Ладно, только между нами. Этот кобелина хвастался в кабаке, что трахнет саму Блэк. Ну всё, не буду мешать.

Она легко поднялась и поспешила вслед за сёстрами Блэк, которые уже выходили.

Библиотека погрузилась в тишину. И ничто не указывало, будто только что при свете дня здесь произошёл страшный суд над завравшимся парнем. На секунду даже показалось, что ей всё просто приснилось. Санни судорожно вздохнула и подвинула к себе книгу. Эссе следовало дописать, оставалось буквально два абзаца.

Она слышала, как скрипнула дверь, девочки-первокурсницы с Гриффиндора тихонько прошествовали за соседний столик.

— Здравствуйте, мистер Вуд, — прошептала одна из них.

Пришлось кивнуть Алисе Сэвидж. Другая девочка только улыбнулась. Потом ещё кто-то пришёл, кажется, с Рэйвенкло, но на них Санни уже не смотрела, быстро дописывая вывод. Если Эмили за ней не придёт, она сама отсюда сбежит. Посидела спокойно в библиотеке, называется! Жуть какая-то, а не тихое местечко! Пока не пришли сюда Флинт и Мэдисон... ага, с Вестерфордом... надо уносить ноги!

* * *

Ванесса Дэшвуд давно растеряла всю наивность и восторженность маленькой девочки, вступившей из обычного магловского мира в великолепный волшебный Хогвартс и сразу попавшей на факультет самых умных. О, как ей нравилось учиться, постигать тайны магического мира, впитывать знания, практиковаться в заклинаниях и мнить себя в будущем великой светлой волшебницей. А потом случился этот мальчишка-слизеринец, нахальный и беспардонный Магнус Нотт. Дёрганье за косички в Хоге заменялось весьма неприятными, хоть и безобидными заклятиями. То волосы перекрасят, то мантию приклеят к парте, то нашлют облако темноты, когда вечером возвращаешься из библиотеки. И угораздило же в него влюбиться, и скрывать это чувство всеми силами. Потому что хорошо понимала уже, что в лучшем случае её на смех поднимут. Не женятся такие маги, как предмет её воздыханий, на простых ведьмочках из мира магглов.

Лекарство от безнадёжного чувства нашлось только к шестому курсу. Внезапно оказалось, что лучший друг задиры и наглеца не прочь защищать и опекать умненькую и дружелюбную маглокровную ворону. И взрослые чувства мисс Уокер к интересному и спокойному слизеринцу Дэшвуду затмили совершенно глупую влюблённость в недосягаемого Магнуса.

Кирк Дэшвуд тоже был чистокровным, но это не остановило парня, и предложение по всем правилам он сделал на выпускном. Самое смешное, что происки Нотта, взявшего на себя миссию открыть Кирку глаза, не только не смогли помешать, а лишь укрепили Дэшвуда в его решении. Да и Антуан Робертс, их третий друг, был на стороне молодых.

Это позже Магнус сменил гнев на милость и с удовольствием проводил время с молодой парой. Иногда ей даже чудился интерес в его глазах не просто как к жене друга, а как к женщине. Но вспоминать былое чувство к нахальному слизеринцу не хотелось ни разу. К чему, когда рядом такой надёжный и любящий Кирк?

При близком общении Нотт оказался замечательным парнем и верным другом. Галантности в нём было маловато, зато прямоты и честности хоть отбавляй. А свою слизеринскую хитрость он то ли умело прятал в её присутствии, то ли просто растерял после школы. Кирк же для Ванессы стал самым родным человеком на свете, с ним она ощущала себя счастливой, беззаботной и нежно любимой. Верила, что они вместе навсегда.

О, сколькому её сумел научить супруг за годы замужества, она же всё впитывала как губка. Неохотно принятая в семью — вдовствующая леди Дэшвуд словно стыдилась этого факта — Ванесса прилагала все силы, чтобы стать настоящей леди в понимании мужниной семьи. Чопорная свекровь незадолго до гибели Кирка даже полюбила приглашать их обоих в гости... Она не пережила смерти любимого сына. Умерла спустя месяц после его трагичной кончины. Невестку к себе она вызвала буквально накануне.

— Он тебя так любил, девочка... Всё тебе оставил..., и я тоже... Живи дальше, ради нас, живи!

Как же давно это было... Но слова умирающей леди остались, словно выжженные в памяти калёным железом. Она и жила. Ни о чём не жалея. Почти. Ведь зачем вообще всё, если его больше нет? Но кого волнует, если иногда сильная женщина ночью тайком плачет в подушку.

Сегодняшний вечер, а точнее начало ночи Ванесса встречала за бокалом глинтвейна, блаженно вытянув ноги для лёгкого массажа.

Домовушка Матти ворчливо сетовала, что не стоило хозяйке наведываться в такие места в таком виде.

— Не ты ли мне твердила, что нужны помощники? — вздыхала Ванесса, блаженно щурясь на ярко пылающий камин. Вид живого огня успокаивал взбудораженные нервы после тяжёлого дня. Знакомство с одним весьма опасным магом стало завершающим эпизодом в непростых испытаниях, выпавших сегодня на её долю. — И не какие-нибудь, а те самые, лучшие, из дикарей Лютного.

— Но Матти не знала, что хозяйка пойдёт туда в одиночестве, да ещё так поздно.

— Так вышло, что узнала я кое-что лишь после костюмированной вечеринки. Ну ты ведь знаешь Лавису, никак не могла отпустить меня раньше, да и у мужа её мне было необходимо кое-что выяснить. Он-то и навёл на мысль поискать ту девчонку... помнишь дело Броуди? Ну вот, поискать её в борделе Лютного.

Лависа была единственным другом ещё с той жизни, до Хогвартса, и Ванесса никогда не теряла с ней связи. Каждый раз было весьма непросто отказаться от приглашений закадычной подруги, хотя балы и званые вечера никогда не пользовались любовью миссис Дэшвуд. Но посещать вечеринки Лависы на самом деле стоило. Помимо притягивающей тёплой и дружеской атмосферы, в которой она всякий раз чувствовала себя снова беззаботной и живой, среди приглашённых можно было встретить интересных людей из обоих миров и завести новые полезные знакомства. Да и с мужем подруги, капитаном Кларком из магловской полиции, у Ванессы теперь всегда находилось, что обсудить.

— Матти хорошо знает Лавису, — говорила домовушка, осторожно и ловко растирая гудящие мышцы на ногах хозяйки. — Добрая леди столько костюмчиков придумала для Матти. Матти об этом не забывает. Но хозяйке надо было позвать Матти в дом Кларков, а не отправляться к Мадам Матильде совершенно одной.

— Ну не ворчи, не подумала я, что так выйдет. Лучше спроси, удалось ли мне завербовать тех, кого ты так рекомендовала.

— Матти знает, что удалось. Но Матти хочет намекнуть, чего это стоило хозяйке.

— Ну и подумаешь, пара аристократов глаз положили, да ещё Тёмный Лорд решил приударить — они меня и не узнают в моём настоящем виде. А всё Лависа, которой показалось, что образ известной актрисы получится у меня очень забавным. Ты же видела, Матти. Как я тебе в роли Мэрилин?

— Хозяйка гораздо красивее этой Мэрилины. И ещё хозяйка забывает, что её друг мистер Нотт её прекрасно узнал, несмотря на этот магловский грим, — скептически покачала головой домовушка.

— Ну-у, глаза у него были больше, чем у лемура, — весело хмыкнула Ванесса, с удовольствием вспоминая первый момент своего появления в том баре.

— Матти не знает, кто такой лемур. Хозяйка покажет?

— О! Это просто. Ты помнишь патронус мистера Перкинса?

— О, Матти помнит, — домовушка лукаво улыбнулась. — Хозяйка очень смеялась, когда увидела этот патронус впервые.

— Вот-вот, забавное зрелище, — хихикнула Ванесса, и тут же сердито нахмурилась: — Но это знакомство! Вот уж не ожидала от Магнуса. Каков негодяй!

— У друга хозяйки не было выбора, хозяйка сама это сказала.

— Хоть ты его не защищай!

— Всё, можете опустить ноги, хозяйка! Матти закончила, теперь надо ещё немного подержать в отваре.

Ванесса покорно опустила ноги в тёплую жидкость в бадье, поставила бокал на столик и потянулась.

— Что там у нас на завтра?

— Матти принести блокнот?

— Нет, скажи так. Ты же помнишь всё без блокнота.

— Матти помнит. И посещения Лютного на сегодняшний день в блокноте не было.

— Знаю. Скажи лучше, я могу отменить все утренние встречи? Выспаться хочется.

— Вы пригласили дикарей не раньше двенадцати, хозяйка, значит, будут здесь ровнёхонько в полдень. Уж Матти этот народ знает. Им приличную работу найти сложно. А вот встреча с мистером Броуди у вас назначена на девять утра. И с мистером Перкинсом в десять. Он ещё уточнить просил, если что-то изменится.

— Да, припоминаю. Но у меня нет никакого желания видеть этих двоих завтра утром.... Лучше перенеси встречу с Перкинсом на три пополудни, а Броуди... Напиши, что пока никаких изменений, и смысла встречаться завтра просто нет. Мы сообщим дополнительно, когда что-то станет известно.

Матти понятливо кивнула и скрылась из виду, отправившись выполнять поручение.

От старой леди Дэшвуд Ванессе остались три вещи. Дом на севере Ирландии, домовушка Матти, оказавшаяся отличным компаньоном с функциями секретаря и домоправительницы, и пухлое письмо.

Благодаря домику свекрови Ванесса смогла наконец избавиться от наследства Кирка — обветшавшего поместья, перешедшего к нему после смерти отца ещё до их женитьбы. Она не ощущала в себе сил поддерживать большое хозяйство, да и не видела в нём смысла. Для неё одной поместье было огромным, а кроме того, там всё напоминало о Кирке, пусть и жили они в нём нечасто.

Счёт в банке, оставшийся от мужа, благодаря этой продаже увеличился почти вдвое, а домик на севере Ирландии со странным названием Спайдер-Хаус вполне отвечал всем запросам молодой одинокой вдовы. Пауков тут не водилось, так что название своё дом оправдывал только тем, что словно паук цеплялся за крутой склон холма, частично нависая над обрывом. Внизу бушевали холодные волны, на которые Ванесса, устроившись на балконе в уютном кресле, могла любоваться часами. Небольшой садик при доме был заброшен, так как ни у хозяйки, ни у домовушки не было склонности к занятиям подобного рода. Зато внутри дома царил уют и идеальный порядок.

Письмо старой леди оказалось не простым. Вскрыть его следовало через три недели после её смерти. Что Ванесса и сделала однажды вечером, когда Матти напомнила ей об этой части наследства. В большом конверте оказалась пробирка с чем-то тёмным и престранное объяснение. В нём сообщалось о первом ребёнке Дэшвудов, некой Маризе, родившейся за шесть лет до Кирка. Мариза оказалась сквибом, и отец Кирка пристроил её в магловский мир в хорошую семью. Мать долгое время горевала, но все попытки вызнать, где растёт доченька, ни к чему не привели — муж был неумолим и не желал, чтобы они общались. После его смерти леди Дэшвуд перерыла все бумаги супруга, но никаких упоминаний о дочери не нашла. К гоблинам обращаться она не стала, не доверяя этому народцу. Искать сама пробовала, но результаты ни к чему не привели, а потом и здоровье уже не позволяло.

"В пробирке моя кровь, — заканчивалось письмо. — Прошу тебя, Ванесса, если сможешь, отыщи мою дочь и позаботься о ней, или о детях, если таковые будут. Счёт в банке на имя Маризы Дэшвуд позволит это сделать. С благодарностью и надеждой, леди Сесилия Дэшвуд, сентябрь 1963 года, Спайдер-Хаус".

Ванесса была крайне удивлена. Ей стало безумно жаль старую леди, и обидно, что та не обратилась к ним с Кирком давным-давно. Мало того, что Кирк не знал, что у него есть сестра, так и найти её у них двоих шансов было куда больше. Самой Ванессе искать такую пропажу почти сорокалетней давности было куда труднее.

К сожалению, несмотря на весьма значительные усилия Ванессы и её секретаря-наперсницы Матти, все попытки разыскать сестру мужа ни к чему не привели даже спустя пять лет. Как в воду канула, и было немного страшно осознавать, что именно так и могло случиться. Зато миссис Дэшвуд умудрилась обрасти нужными знакомствами — в том числе и в магловской полиции, обзавестись адвокатом и поверенным в одном лице, собрать внушительную картотеку безвести пропавших, а также составить подробнейший каталог разных контор, занимающихся поисками в магловском мире. В магическом с этим видом деятельности было куда скромнее, вот и пришла идея в головы Матти и Ванессы — и неизвестно кому первому — открыть своё сыскное агентство. Все средства для этого были, и первые же три дела имели успех.

Маленькая заметка на предпоследней странице "Пророка" обошлась в баснословную сумму, выплачиваемую жадной газетёнке ежемесячно. Однако регулярно приводила клиентов и худо-бедно окупалась. Не всегда удавалось найти искомое быстро, порой на задания клиентов уходили месяцы, но почти всегда поиски заканчивались удачно, что принесло Ванессе хорошую репутацию и широкую известность в определённых кругах. Кроме того, она проводила поиски для пары магловских сыскных агентств, где начальниками были сквибы. Причём к ней там обращались только в самых крайних и сложных случаях. А для неё, имея магические навыки поиска и кое-какие полулегальные инструменты, такие задания, как правило, были не то чтобы на один зубок, но сложности почти не представляли.

Нет, разумеется, случались и очень интересные случаи. Особенно с магическими семьями. Некоторые, как покойная миссис Дэшвуд, разыскивали членов семьи, ушедших жить в магловский мир, или бывших сквибами. Другие искали родственников на предмет наследства. Третьим хотелось найти сына или дочь, давно не подающих весточек. Четвертые, напротив, искали родителей или хоть какую-то родню. А ведь казалось, что мир тесен, и все друг про друга всё знают. Однако не так всё было просто даже в таком небольшом по численности магическом мире.

Гоблины поиском людей не занимались, как и министерство. Первые могли лишь сказать, остался ли кто-то в живых из держателей сейфа и наследников. При отсутствии оных сейф запечатывался, а через сто сорок лет, если претендентов на наследство не находилось, сейф со всем содержимым отходил банку. Так что поиск наследников был им совершенно невыгоден.

Министерство так же могло сообщить лишь о предполагаемой смерти волшебника или волшебницы за кругленькую сумму в двадцать галеонов. Оставившего запрос допускали к огромному фолианту только после заполнения кучи бумажек и тщательной проверки палочки и прочих данных, что занимало от недели до месяца. В фолианте следовало самостоятельно разыскивать нужную запись, причём уложиться предлагалось в несколько часов. Иначе запрос приходилось подавать заново. За дополнительную плату служащий министерства мог помочь, но как правило не слишком старался, затягивая поиски на несколько дней, а то и недель.

Ванесса же, обзаведясь нужными знакомствами, не в последнюю очередь благодаря связям покойного мужа, получила к фолианту почти неограниченный доступ и изучила его вдоль и поперёк, так что ни к каким служащим не обращалась. И куда выгоднее простым обывателям было заплатить ей на пять галеонов больше, и получить ответ в течение двух-трёх дней, чем непосредственно министерству, где приходилось бегать по инстанциям и тратить недели, без гарантии, что что-нибудь найдут.

Гоблины тоже предоставляли эту услугу, причём результат можно было получить в течении нескольких минут, но у них экспертиза могла проводиться только кровными родственниками, и притом стоила от семидесяти пяти галеонов и выше.

Другое дело, что сведения в министерском фолианте не всегда возможно было найти. Там не было сквибов, а также детей тех маглорождённых, что не регистрировали их рождение в министерстве. Не было маглорождённых, никогда не посещавших Хогвартс. Никак не зафиксированы были те же дикари и другие обыватели из Лютного, которые и близко не подходили к министерству, так же, как их родители, деды и прочая.

У гоблинов тоже не всегда получалось установить поиск. Они как раз использовали кровь родственника, давшего запрос, но, если предок был дальше, чем в четвёртом колене по прямой линии наследования, тогда никакой поиск был невозможен, о чём зеленокожее племя скромно умалчивало, объявляя отрицательный результат. Другое дело, если этот предок сам оставил в своё время свою кровь гоблинам. Но таких дураков, как правило, находилось немного — кровь была страшным оружием в опытных руках. Да, опутать гоблинов кучей обетов было возможно, но хитрый народец книззла съел на способах хитрить и обходить любые запреты.

У Ванессы же были свои способы добыть информацию, тоже часто на грани законности, а то и за ней. Эти способы знала лишь верная Матти, и никому больше доверять миссис Дэшвуд их не собиралась. Набор артефактов хранился в строжайшей секретности недалеко от их дома, можно сказать, за семью печатями. Доступ имели лишь они двое.

Однако ни эти сложные артефакты, ни другие источники так до сих пор не помогли найти Маризу Дэшвуд, не отметившую своё существование ни в министерском фолианте, ни в магловских архивах. Проверка артефактами говорила о том, что, либо она мертва, либо покинула остров. А возможных детей, если таковые оставались, могло тоже не быть в живых, либо они родились волшебниками и имели меньше четверти бабкиной крови, что было вполне возможно от брака с сильным магом. Хотя и сложно было такое предположить, но вероятность, как показывала поисковая практика, всё же существовала.

А это вновь приводило к Лютному, в котором осведомители у Ванессы, конечно, были, но не слишком надёжные. Матти уговаривала найти помощников из так называемых "дикарей" — отпрысков когда-то довольно сильных родов, обнищавших, одичавших и ведущих теперь полунищенское-полубандитское существование. Опасно, разумеется, но, если повезёт, можно было рассчитывать на какие-то родовые таланты, а также знание не понаслышке мира магического дна, что могло сильно облегчить поиски среди их братии.

Решиться на это было непросто, но помог случай. Очередные поиски девицы, дальней родственницы старика Броуди, привели не куда-нибудь, а в бордель некой Мадам Матильды. Переговоры с Мадам, вполне знакомой с самой Ванессой и её щедростью по прошлым делам, дали неутешительный результат. Нужной девицы среди "девочек" Мадам не нашлось. Либо передумала в своё время, либо не дошла по другим причинам, каких в Лютном были десятки. Однако, сцена, случившаяся на глазах прощавшейся с Мадам Ванессой, привлекла её внимание.

Суровый парень мрачно-злобного вида в весьма потрёпанном плаще привёл совсем ещё молодого мальчишку, очень симпатичного и даже почти отмытого. Из одежды на пацане лет шестнадцати, очень худом и явно голодном была лишь рваная вязаная кофта, сквозь которую просвечивало голое тело, короткие штаны в заплатках, открывавшие тощие посиневшие щиколотки, и стоптанные ботинки с отваливающимися подошвами. Парнишка хорохорился, но было видно, как он боится и не хочет входить в бордель.

— Неужто надумали? — обрадовалась вдруг Мадам, тоже заметившая пришедших в специальное окно, выходящее на мрачный переулок у задней двери. — Впустить их, но сначала обыскать, а то знаем...

Высокий накачанный охранник хмуро кивнул и потопал к задней двери, где уныло торчал его напарник.

Ванесса пригубила предложенный эль и вжалась в кресло, стараясь не отсвечивать. Это явно были те самые загадочные "дикари", их отличала какая-то неуловимая грация и породистые лица — братья, не иначе. Зачем пришли, она тоже примерно представляла — с такой мордашкой как у младшего, могли охотно взять для обслуживания клиентов. Таких любили и дамы разных возрастов, и даже некоторые почтенные джентльмены. И отнюдь не всегда с такими симпатичными мальчиками обходились ласково. Извращенцев среди клиентов Мадам хватало — были бы деньги.

Миссис Дэшвуд ощутила знакомый зуд, предвещающий удачный поиск — вот он, тот самый счастливый случай, но как опередить Мадам? Как перехватить беднягу из загребущих ручек хозяйки борделя? Ещё и так сделать, чтобы "дикари" ей поверили, по слухам, жутко недоверчивый народ. А ещё, чтобы не обманули. Но тут хватило бы клятвы — своеобразная честь есть и у дикарей, с этим Ванессе уже случалось столкнуться.

— Ну-у-у, — прогудела Мадам, когда парней не слишком ласково втолкнули в тепло приёмной. — Пришли-таки. Да не бойся, милок, не обидят. Мадам своих деток в обиду не даёт. Как зовут-то?

— Митч его кличут, — ответил за брата старший, явно успевший срисовать Ванессу и всю обстановку кабинета мадам. Взгляд и знак миссис Дэшвуд он тоже явно приметил, хоть и не подал виду. — На два дня отдаю. Потом заберу. И деньги вперёд.

— Какие два дня? — изумилась Мадам. — И пусть сам за себя говорит. Скажи, Митч, сладкий мой! Хочешь есть вкусно и спать на мягкой кровати? Одеваться прилично, иметь карманные деньги на сладости?

Парнишка испуганно хлопал глазами и явно ничего не хотел, он всё порывался встать за спину брата, но сдерживался изо всех сил. Ванессе даже показалось, что младшего пробивает дрожь. Жалко их не было, слишком остро этот народ на жалость реагирует — себе дороже таких пожалеть. А вот помочь хотелось. Конечно, не без выгоды для себя, что для парней явно будет гораздо понятней.

— Так, Джонни! — возвысила голос мадам, поднимаясь. — А ну, выки...

Охранник мотнул головой, и Мадам вдруг вспомнила о Ванессе. А может, и не забывала. Миссис Дэшвуд поднялась, правильно расшифровав взгляд. Она уже сделала, что могла, остальное зависело от старшего дикаря. Смогут вырваться — так молодцы. Не смогут, и зачем ей тогда такие? Хотя отчаянно хотелось, чтоб смогли, но этого точно показывать нельзя.

— Что-то я загостилась, — произнесла она вслух, притворно зевнув и закрываясь ладошкой, в кружевной перчатке. — Благодарю за помощь, мадам, и прощайте.

— Заходите, дорогуша, всегда вам рады, — слащаво ответила мадам, самолично провожая её до парадных дверей. — Общественный камин через две двери направо.

— Я помню, спасибо.

На мальчишек Ванесса больше не взглянула. Выйдя из здания, сразу свернула направо, даже зашла в небольшое помещение с полусонным охранником и камином. Но никуда отправляться не стала. Порылась рассеянно в карманах и вышла, словно не нашла денег на летучий порошок.

В маленьком тёмном проулке за следующей развалюхой, мало того, что отвратительно воняло чем-то жутким, так ещё и тени разные чудились в каждом углу. А углов было не меньше пяти. Палочку Ванесса держала боевым хватом, как учил ещё Кирк. Время текло как патока медленно, казалось, что прошёл уже час, а на самом деле не минуло и пяти минут.

И всё равно она не увидела их приближения — одно слово "дикари". Старший вырос перед ней словно из воздуха и сразу схватил руку с палочкой мёртвой хваткой:

— Без глупостей, леди! Выкладывайте, что за дело. И молитесь, если решили обмануть.

Грубое обращение не испугало. Ей и нужны такие, бесстрашные. А уж вырваться из рук Мадам было точно не так просто. Хотя та ведь хотела выкинуть старшего, а младшего оставить себе, судя по всему.

— Где твой брат?

— На молоденьких потянуло? — неприятно ухмыльнулся дикарь. — А я не подхожу?

— Мне нужны оба, либо никто, — Ванесса добавила в голос металл. Маленький пистолет в левой руке был спрятан в кармане и нацелен в его печень. — Будете телохранителями, дадите клятву, оплату обговорим.

— Ми-и-итч, — лениво позвал старший, не отрывая от неё холодных тёмных глаз. И когда рядом вырос едва скрывающий радостное возбуждение мальчишка, дикарь сквозь зубы процедил: — Ну? Вот он. Подходим?

— Вполне, — мило улыбнулась Ванесса. Она достала из кармана браслет и показала обоим, — портключ до места встречи, активируется завтра... во сколько предпочитаете?

— Как будет угодно леди... — быстро ответил старший, строго зыркнув на брата. — И это, клятву дайте, леди, что без обмана.

— Безусловно, — кивнула она. — Значит жду вас завтра, не раньше двенадцати дня. Но сначала проводите до Косой аллеи. И так, чтобы рядом со мной вас не видели.

Не зря она попросила проводить, попытки остановить её она засекла трижды, но скорее всего в такое время их было больше. Когда впереди уже показался проход, перед ней появились сразу оба. Младший уже совсем довольно и немного хищно улыбался. Старший был хмур и сосредоточен.

— Дальше не пойдём. Клятву! И браслет...

Клятву она дала. Мальчишки выслушали, внимательно глядя на тающий огонёк подтверждения магией. Кивнули синхронно. Клятва их устроила.

— А теперь вы, — улыбнулась она.

Дуэль взглядами со старшим дикарём длилась секунд двадцать. Наконец тот лениво усмехнулся:

— А у меня палочки нет, леди.

— Ну что ж, жаль в таком случае, — не дрогнув, ответила она. Вот абсолютно была уверена, что-либо у старшего есть какая-то палочка, либо владеет беспалочковой магией. — Или не будете валять дурака, мистер...?

— Зовите меня Джерри, — старший перестал ухмыляться и достал-таки из кармана жутко лохматую палочку, не иначе, как зубы об неё точили. — Митч, повторяй за мной!

После клятвы, она протянула ему браслет.

— В двенадцать активирую. Десяти минут форы хватит?

— Обижаете, — хмыкнул Джерри. — Будем, леди, не боитесь. Только это, пару сиклей авансом? Вот ему пожрать.

Два сикля тут же скрылись в грязной ладони. Они растворились в сгущавшейся тьме, не прощаясь, а Ванесса поспешила к выходу из Лютного. Здесь уже было безопасно, даже фонари горели, но какие-то нетрезвые гаврики успели ещё пристать. Но заклятие раздевания их тут же охладило. А вот уже на Косой Аллее, зайдя в магазинчик бижутерии, где точно имелся камин, и хозяйка была знакома Ванессе, её подстерегало ещё одно испытание.

Джентльмены были смутно знакомы, особенно черноволосый и смуглый, похожий на цыгана. Ведь точно где-то видела. А вот блондин... Малфой! Узнать знаменитого аристократа удалось быстро — недаром почитывала Пророк на прошлой неделе. Там точно имелось его колдофото. Да и в министерстве как-то видела, правда, издали.

— Добрый вечер, леди, — баритон чернявого был приятным, а дерзкие глаза даже вызывали заразительное веселье. — Позвольте представиться. Я... Твою Моргану! Простите...

Договорить ему не дала маленькая шустрая сова. Та влетела в открытую форточку, задев крылом его подбородок, когда лавировала в тесном помещении. А потом почтальонша ловко сбросила письмо, или точнее — записку, прямо в руки Ванессы.

— Один момент, джентльмены, — улыбнулась она мужчинам и открыла записку.

"Ты нужна мне как женщина. Срочно! М. Нотт"

А ниже координаты аппарации.

— Прошу прощения, джентльмены, но... — она с грустью поглядела на нахмуренного Малфоя, подмигнула нетерпеливо кусающему губу брюнету, выразительно пожала плечиком и аппарировала.

Кто же знал, что Магнус подложит ей такую свинью? Ну то есть самого Тёмного Лорда, ни больше, ни меньше. Первым желанием Ванессы было молча аппарировать домой. Второй — утащить с собой Магнуса, и уже там высказать всё. После такого тяжёлого дня ей даже на сотню Тёмных Лордов было наплевать с высокой башни. Вот только взгляд "мистера Реддла" внезапно заставил ощутить себя неуверенной соплячкой перед взрослым дядей.

С трудом ей удалось вернуть себе хладнокровие, что-то ответить, намекнуть Магнусу на расплату за это неуместное знакомство и вежливо, вроде бы, отказаться идти на свидание с пугающим Реддлом. От его улыбки она ощущала холодок в позвоночнике даже после того, как очутилась дома, воспользовавшись портключом.

И какая-то очень противная мысль в подсознании продолжала нагло уверять, что просто так этот Том от неё не отстанет. Ничего, Ванесса решила не трусить и действовать по обстоятельствам, заодно пообещав себе, что Магнус запомнит это знакомство надолго!

— Хозяйке пора спать, — вырвала её из воспоминаний домовушка. — Матти перенесёт хозяйку в спальню?

— Пожалуй, — кивнула Ванесса. — Завтра разбуди меня в десять утра. Мне надо подготовить кабинет к приходу дикарей.

— Матти приготовит. Матти разбирается в одежде, которую они любят, и еде, от которой точно не откажутся.

— И откуда бы такие познания? — пробормотала Ванесса, но была услышана.

— Матти долго живёт, Матти многое знает. Хозяйке стоит только спросить...

— Знаешь, а ведь Маризе Дэшвуд завтра исполнится сорок один год.

— Матти помнит. Матти присутствовала при родах. Спите, хозяйка, вам необходим отдых.

* * *

Мадам Матильда Мюррей пребывала не в духе. Последнюю неделю её преследовали неудачи. Сначала дикари устроили Мордред знает что, искалечив самого лучшего охранника. Потом оказалось, что одна из девиц понесла, несмотря на самые лучшие и дорогие зелья. Ну ладно, не лучшие, но действительно не дешёвые и раньше никогда не подводившие. Потом клиент устроил безобразную сцену, обнаружив в постели совсем не того, кого заказывал. А нечего было тянуть и ждать, пока у паренька закончится действие оборотного. Пришлось пообещать обслужить на следующей неделе абсолютно бесплатно. Утро только начиналось, не было ещё и полудня, а она уже ждала неприятностей. Новых клиентов, по виду совсем школьников, но одетых прилично и дорого она окинула хмурым взглядом, но, пересилив себя, понятливо усмехнулась:

— Доброе утро, господа! Девочек, мальчиков, нелюдей, или апартаменты?

Она с удовольствием оглядела симпатичного мальчишку — тот мог стать звездой её заведения, если бы не был клиентом. А вот второй точно рожей не вышел. Где-то она уже видела эти грубые черты. Не иначе папаша школьника бывал здесь. Но покраснел от её слов почему-то именно этот парень, а не симпатяжка.

— Что, и нелюди бывают? — уточнил он хрипло.

— Не здесь, но адресок, если хотите, дам.

Симпатяжка дёрнул товарища за рукав, и очаровательно похлопав глазками, манерно произнёс:

— Спасибо, мадам, нам только комнату. Номер восемь, мы заказывали...

— Ах да. Я думала, вы постарше. Что ж, моя помощница Тина вас проводит. У вас час, джентльмены.

— Спасибо, мадам.

Она усмехнулась, малыш казался куда уверенней своего брутального товарища. Но ей до них нет никакого дела. Платят и ладно. Хотя комнату и в гостинице снять могли, раз никто больше не нужен — уж точно обошлось бы дешевле. Да только конфиденциальности там куда меньше, поэтому мальчишек можно понять.

Школьников становилось многовато. Не прошло и четверти часа, как нарисовался ещё один. Этого Мадам даже знала, бывал, и не раз. И предпочтения были известны.

— Роба, или Клайва? Оба сейчас свободны.

При первом имени красавчик вздрогнул, или просто показалось. Аристократически бледные скулы чуть порозовели.

— Любого, — выдал тот, явно занятый своими мыслями. Парень то и дело косился на лестницу, ведущую на второй этаж.

Мадам томно улыбнулась — вот же как приспичило, не терпится ему! Она вызвала мальчишек, пусть выбирает, так уж и быть.

Школьник осмотрел обоих без всякого интереса и схватил за руку Клайва.

— Этот!

— Оплата вперёд. Двадцать галеонов за час. Комната девять на втором этаже. Дополнительные услуги оплачиваются отдельно.

Парень кивнул, торопливо отсыпал на стол горстку галеонов и наконец отправился в выделенную комнату, практически перепрыгивая через две ступени. Мальчишка Клайв еле поспевал за ним, лишь разок бросив на мадам обеспокоенный взгляд. Ничего, этот выносливый, и не таких видал.

Следующие полчаса было совсем тихо, первая пара школьников даже часа не провела в своём номере. Спустились оба слегка встрёпанные, но судя по довольной улыбке симпатяжки, своё они получили. Вежливо попрощались оба, на предложение заходить лишь переглянулись странно. Видать, не придут. Мадам клиентов чувствовала, такие в борделе редкость. Ну и не очень-то хотелось.

Ещё часок ей даже удалось подремать. А потом случилось страшное. Крик подняла Тина, отправленная в девятый номер напомнить клиенту, что время вышло. Мадам Матильда ещё никогда так резво не бегала по лестницам своего заведения. Картина, представшая её взору, заставила схватиться за голову, а уже потом выдернуть палочку потной дрожащей рукой.

Клайв спал сном младенца, отвернувшись к стенке, и даже посасывал палец. А давешний Дамиан — фамилии его она не знала — лежал рядом, тоже обнажённый, вцепившись в простыни скрюченными пальцами и выгнувшись, словно в агонии. Голова была запрокинута, а из уголка оскаленного рта тянулась застывшая уже струйка крови. Никаких других видимых повреждений на нём не было. Ещё до простеньких диагностических чар Матильда поняла, что у неё проблемы. Парень был мёртв. Безнадёжно мёртв.

Разбуженный Клайв рыдал, уверяя, что ничего не помнит. Хмурые авроры допрашивали его уже по пятому кругу, с интересом оглядывая тех клиентов, что не успели убраться, несмотря на усилия мадам. А заодно плотоядно косились на девочек и мальчиков борделя, сбившихся в кучу.

— Я помню только, как вошли в комнату. Мне велели раздеться, а потом всё... — всхлипывая повторял Клайв уже в который раз.

И надо же было Тине ляпнуть, что в соседнем номере тоже были школьники. Авроры сразу сделали стойку, подобравшись, как охотничьи псы, учуявшие дичь.

— Мадам? — обратился к ней лично старший из авроров, неприятно оскалившись. — Здесь были и другие студенты?

Отвечать очень не хотелось.

— Да разве разберёшь, кто они, — нелюбезно улыбнулась она. — Школьники, или нет... Я метрику не спрашивала. Выглядели они вполне взрослыми.

— Мадам! — рыкнул аврор. — Мы расследуем убийство! И это не простой студент, а наследник огромного состояния. Вы понимаете, что ваш бордель, возможно, существует последние часы? Отвечайте по существу.

Не то, чтобы она сильно испугалась, бордель и не такое переживал. Но перечить аврору расхотелось. Хотя школьников было жалко, особенно того симпатяжку. Ведь если они совершеннолетние, то Азкабан обоим обеспечен. Других подозреваемых просто нет. А пробраться внутрь и выбраться из борделя можно только двумя путями — через главную дверь, и через чёрный ход. И оба были под наблюдением. В "детках" мадам была уверена. Да и пятеро случившихся клиентов точно никак не могли поучаствовать, заняты были, трахались, если по-простому.

Описание не заняло много времени. Даже воспоминания извлекли. Мадам сопротивляться не стала — своя шкура дороже. Дрожащих и потеющих клиентов отпустили, заставив всех оставить координаты домов и свои имена. Девочкам и мальчикам со скабрезными улыбочками посоветовали не покидать "место работы" и отдохнуть, пользуясь случаем. После чего бордель закрыли "до выяснения", а авроры отбыли, прихватив воспоминания Матильды и Тины. Тело забрали санитары из Мунго ещё раньше.

Наступившая тишина мадам не радовала. Предчувствия её не обманули — гадость всё же случилась. И она поклялась себе, что в жизни больше не станет связываться со школьниками. Вот правда — на порог не пустит! И поклянётся в этом хозяину, который точно явится с минуты на минуту устраивать собственные разборки. Мадам тяжело вздохнула, опускаясь в любимое кресло. Кто из "деток" ему доносит — известно, и о том, что авроры ушли, хозяину уже явно сообщили. Только вот Матильда тоже отчёт послала, пусть и запоздавший, зато подробный. Потерять своё место очень бы не хотелось.

* * *

Роберт ощущал такое спокойствие, какого, наверное, никогда не чувствовал за все свои семнадцать лет.

— Полегчало? — Мэдисон был собран и деловит. Он закрыл флакон успокоительного и спрятал его в карман. — Смотри, Роб. Сейчас проходим по этому ходу, я провожу и вернусь, есть выход прямо в подземелье. А ты выберешься прямо за рыцарскими доспехами, там до комнаты Санни Прюэтт два шага, пройдёшь под чарами невидимости, но всё же сначала оглядись, они стопроцентной гарантии не дают. Там тебя уже будет ждать Эмили Гамп. Вот там и сидите, по крайней мере ещё примерно час.

— Эмили будет ждать у Санни в комнатах? — на всякий случай уточнил Роб. — А Санни?

— И она тоже, думаю. Короче, не дрейфь. Ты был все это время в библиотеке, а потом зашёл к подруге. Всё! Справишься?

— Да, Мэд, я понял. Извини, нервы...

— Забей, всё нормально!

— Мерлин, я не могу... Мерзавец же!

— Он мёртв! Забудь, как страшный сон. Просто не думай. Всё, у тебя чудесная невеста, долгая счастливая жизнь впереди, блестящая карьера, куча детишек и всё такое прочее. Ну же, взгляни на меня!

Взглянул в жёсткие и уверенные глаза жениха сестры и на душе стало чуть легче, но не думать Роберт не мог, и вряд ли сможет забыть. Всё оказалось не так легко, как представлялось. Оборотное они выпили в туалете. Было так странно смотреть на себя со стороны и знать, что это Мэдисон. В зеркале отражалась рожа Флинта, что тоже оказалось жутко непривычно. Хорошо сыграть Флинта получалось с переменным успехом. Недаром его Эмили всю неделю заставляла копировать манеры этого тролля.

К счастью, в Большом зале они пробыли недолго. Как только Роб-Мэдисон подал знак, Роберт поспешил убраться следом с такой скоростью, какую только мог себе позволить, не привлекая лишнего внимания. На Дамиана он старался не смотреть. И так было понятно, что после того розыгрыша с запиской, гадёныш не сводит с них глаз. Точнее — хотелось в это верить.

Роб-Мэдисон уже ждал его, и они сразу поспешили в Хогсмид. А уже оттуда, попавшись на глаза нескольким обывателям, аппарировали на Косую Аллею. До борделя добрались без проблем. Роберт дорогу вообще не запомнил, Мэдисон буквально за руку его вёл. Хлебнули по глотку оборотного только перед тем как войти. Больше было не нужно, надеялись справиться за час.

*Внимание: NC-21*

Мадам заворожила Роба. Так смотрела, словно всё про них знала. И зачем-то ещё нелюдей предложила. Роб аж растерялся и уточнил, не послышалось ли. Хорошо, Мэдисон спас положение, быстро закончив разговоры с мадам. Смотреть, как собственное отражение хлопает ресницами было ещё одним шоком. Так и хотелось заявить, что он не такой.

В номере Роб-Мэдисон сразу прошёл в ванную и включил там душ. Шум воды чуть успокоил нервы настоящего Роба. Реган вернулся, оставив приоткрытой узкую щель в двери ванной.

— Так, всё помнишь? — он деловито сорвал с кровати одеяло, швыряя на пол. — Как только он запечатает дверь ванной, готовься. Сигналом будет, когда я скажу, что на всё согласен. Справишься?

— Д-да.

Мантии они сняли и повесили на вешалку в углу комнаты. Роб спрятался за ними, сжав в руке палочку, как учил его Реган.

— Порядок, не видно, — удовлетворённо сообщил Мэдисон. — Я ещё чары накинул, так что прекрати трястись!

— А ты что...

— Раздеваюсь, и трясусь тут, ожидая брутального Флинта из ванной и представляя, как он меня, бедняжечку, поимеет, — хохотнул Мэдисон, вогнав Роберта в краску. Пусть его никто не видел, и вообще это всё было инсценировкой, но щекам и даже шее стало жарко.

— А ты...

— Тише...

Однако ждать пришлось ещё долго, Робу уже стало казаться, что Дамиан и вовсе не придёт, и с ужасом понимал, что был бы этому рад. Казалось, прошло уже больше часа, и оборотка вот-вот сойдёт. Рука, держащая палочку, занемела, пришлось осторожно разминать.

— Он здесь, — прошептал Мэдисон, и Роб едва услышал его за шумом воды, доносящимся из ванной. Руки задрожали, и он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

Он мог только слышать, как распахнулась, а потом была заперта дверь. Заклинание, запирающее ванную, прозвучало из уст Вестерфорда одновременно с удивлённым возгласом лже-Роба.

— Рад меня видеть, Роб, малыш? — вкрадчивый голос Дамиана резанул по нервам.

— Что ты здесь делаешь? — дрогнувшим голосом Роба спросил Мэдисон.

— Не беспокойся, ванную я запер фамильным заклинанием, так что Флинт нам не помешает. Это ведь он там, моя радость?

— Дамиан! Ты меня пугаешь...

— Это хорошо, малыш!

Робу казалось, что стук его сердца разносится на всю комнату. Он чуть оттянул край мантии, чтобы в щёлку видеть, что происходит. Дамиан стоял, нацелив палочку на Регана. А тот медленно отступал, рубашка была расстёгнута, а в глазах застыл очень правдоподобный ужас.

— Круцио!

Рег закричал сразу, падая на пол, а у Роба внезапно перестали трястись руки. Он, с какой-то отрешённостью понял, что готов убивать. Хорошо, Дамиан тут же отменил заклинание, и Роберт смог удержаться и не вмешиваться раньше времени.

— Больше не хочешь? — спросил Вестерфорд ласково и даже как будто с состраданием. — Прости, это было нужно, чтобы ты понял, что всё серьёзно, малыш.

— Не надо, пожалуйста! — слёзная просьба его собственным голосом вышла у Мэдисона очень натурально. — Что ты хочешь?

— Раздевайся!

— З-зачем?

— Роб, неужели ты ещё не понял, что нужен мне? Я стер тебе память тогда в Италии, и если хочешь, сотру и сегодня, после всего.

— В Италии?

Роберту и самому хотелось задать этот вопрос. От страшного подозрения перехватило дыхание.

— Ты так трогательно извивался и скулил, когда я тебя взял. Там, прямо на пляже.

— Я не верю, — прошептал Реган. И Робу казалось, что это он сам сказал.

— Твоё дело, — голос Дамиана был холоден. — Раздевайся, или хочешь ещё один Круциатус?

— Нет-нет, не надо! — заспешил Реган, сдирая с себя рубашку. — Я...

— Или всё же надо?

— Нет! Я на всё согласен! — Роб-Мэдисон уже расстёгивал штаны. В его глазах отчётливо виднелись слёзы. — Я согласен... На всё.

— Я так и ду...

Роб наконец опомнился, посылая обездвиживающее в мерзавца. Тот упал с видом крайнего удивления, палочка откатилась в сторону.

В ту же секунду Роб рванул к нему с кулаками и рычанием:

— Убью, мразь!

Мэдисон смог его удержать.

— Успокойся! — рявкнул он. — Убьём, но не так. Быстро, загляни в соседние номера. Проверь, где двери не заперты.

Флинт-Роб глубоко вздохнул, стараясь погасить ярость, и вышел из комнаты. Соседняя дверь в самом деле пропускала лучик света в небольшую щель. Заглянув туда, Роб увидел на полу полураздетого мальчишку, едва ли старше его самого. Быстро наклонившись к нему, понял, что тот жив, просто спит.

— В девятом номере. Мальчишка спит на полу, — сообщил он, возвратившись.

— Отлично, хватай за углы ковра и понесли, пока не очухался.

Тело оказалось неожиданно тяжёлым, но нести было необязательно — полуволоком оттащили в соседний номер и вывернули на ложе любви.

Пока Роб относил назад ковровую дорожку, Дамиана уже устроили на кровати, тот лежал на спине, а на руки были наброшены петли из двух полотенец. Реган наступил коленом на край одного из них, глазами указав, что нужно держать конец второго.

Не понимая, что происходит, Роб потянул импровизированную верёвку на себя, пока Мэдисон обматывал горлышко взятой с сервировочного столика бутылки с вином прихваченной там же салфеткой.

— Как насчёт выпить немного прекрасного вина, господин Вестерфорд? Ценители говорят, что урожай тысяча восемьсот шестьдесят девятого года был выше всяких похвал! — Реган слегка похлопал Дамиана по щекам и, едва тот, ничего не понимая, захлопал глазами, буквально вогнал обёрнутое тряпкой "угощение" ему в глотку.

Забулькало действительно неплохое вино, которое тот был вынужден глотать, чтобы не захлебнуться. Глаза жертвы бешено вращались. В воздухе сюрреалистическим флером разлился тонкий солнечный аромат винограда.

— Отлично, — псевдо-Роб безмятежно улыбался, наблюдая за процессом. — Положенный смертнику бокал вина выпит, а сигарета — это, пожалуй, лишнее. Тут ведь не казнь через поцелуй дементора.

— Авада? — спросил Роберт, прикидывая, как достать чужую палочку, если обе руки заняты. Её дала ему Эмили с утра, отобрав его собственную.

— Зачем? — осведомился Мэдисон. Он резко выдернул горлышко бутылки и тут же затолкал в рот попытавшегося заорать Вестерфорда что-то, что держал наготове в левой руке. У Вестерфорда еще больше вытаращились глаза. — Он уже умирает.

Роб заворожённо смотрел, как задёргался Дамиан, пресекая его попытки вырвать руку из петли полотенца.

— Это магловский теннисный мячик, — спокойно объяснял Мэдисон, в свою очередь, не позволяя жертве подтянуть к голове вторую руку. — Мне его подарил Питер Аллен, дружок Рабастана Лестрейнджа. Правда, я его слегка уменьшил, чтобы влез в его пасть. А вот теперь он снова нормальных размеров. Мячик прижимает язык к горлу, не позволяя вздохнуть. А вот сейчас наступит рефлекторная рвота... Если желудок полный, то массы попадают и в нос, и в дыхательный канал. Слышишь, мразь? Это тебе за Эжени. И за Роба!

— Мерлин, — прошептал Роб, смотреть на агонию Вестерфорда было жутко, но глаз оторвать он не мог.

— А ещё, — мрачно продолжал Мэдисон, — наш насильник сейчас всё чётко осознаёт. От удушья смерть не быстрая. Но он ничего не может сделать. Правда, сладенький? В общем, отвернись, Роб, если не можешь смотреть — та еще смерть — подыхать, обоссавшись и обосравшись и давясь собственным языком и блевотиной. Ещё минут пять...

— Сдохни, тварь, — смог произнести Роб, с ненавистью поглядев на мерзавца.

Казалось, прошла вечность, прежде чем тело обмякло, а Мэдисон заявил: "Готов!".

Роб с трудом разжал онемевшие руки и спустился с кровати. Вином в комнате уже не пахло. Мэдисон зачем-то всучил ему стакан с водой и строго велел пить мелкими глотками.

Зубы пару раз стукнули о край стакана, но Роб послушно всё выпил.

— Действительно обосрался, подонок, — вздохнул Роб-Мэдисон, отбирая у Вуда стакан. — Декорации готовы. Можем валить. Надевай мантию. Мячик, кстати, я вымыл. Хочешь, подарю на память?

Роберт едва сдержал рвотный позыв. Он быстро задышал, стараясь унять бунт в желудке.

— Прости, пошутил я, — Реган вытащил из кармана флакончик. — Глотни, только немножко. Остальное потом.

Глоток успокоительного сделал своё дело, по крайней мере, он перестал дрожать. Даже смог улыбнуться, проходя мимо мадам.

Но после аппарации в Хогсмид, его начало трясти по новой. Он с трудом понимал, куда его ведёт Реган. И только оказавшись в каком-то подземелье, с удивлением огляделся.

— Это тайный проход в школу, — пояснил ему Реган, становясь вдруг самим собой и засвечивая Люмос. Роба тоже скрутило, возвращение собственной внешности было не очень приятным. — Пей до дна! Ну же.

*Завершение сцены NC-21*

Вот тогда, после лошадиной дозы успокоительного и накатило на Роба вселенское спокойствие. Выслушав инструкции, за рыцарскими доспехами он более-менее пришёл в себя. О смерти Дамиана думалось почти без всякого ужаса и отвращения. Даже о том, что Дамиан его изнасиловал летом — а вряд ли он врал — сейчас уже вспоминалась как-то вяло, словно и не с ним это было. Не иначе, как успокоительное сместило все акценты. Хотелось просто свернуться в клубок где-нибудь на диване и ни о чём не думать.

— Иди, — подтолкнул его Мэдисон.

И Роб пошёл, до комнат Санни и правда было несколько шагов. Дверь распахнулась, едва он успел постучать, и в комнату его втянули четыре руки. Оказалось, что и Валери тут, а не только Эмили. У него сразу отобрали палочку, которую Валери сунула в уютно потрескивающий камин.

Собственная палочка вернулась к нему в карман.

— А где Санни? — вяло поинтересовался он.

— Устала, — хмыкнула Валери, — пошла отдохнуть. Вот, выпей, герой.

— Я только что выпил успокоительное, — запротестовал он заплетающимся языком.

— Вот именно! — Валери с силой прижала кубок к его губам. — Пей, иначе через пять минут лыка вязать не будешь, а тебя ещё к директору могут вызвать. Это просто укрепляющее, частично нейтрализует первое зелье, и даст возможность ясно мыслить.

— Зачем к директору?

— Птичка на хвосте принесла, что в Хогвартс пожаловали авроры, — сказала Эмили. — Милый, вот что ты скажешь, если тебя спросят, где ты был последние пару часов?

Он улыбнулся своей невесте. Всё-таки ему с ней очень повезло.

— Правду скажу — писал эссе в библиотеке.

— Вот оно, кстати, в твоей сумке, — одобрительно покивала мисс Гамп.

— Я люблю тебя, — выдохнул Роберт и, притянув к себе девушку, сжал в объятиях.

— А я сильнее тебя люблю, — шепнула она в ответ. И внутри у него наконец что-то расцепилось, позволяя свободно дышать.

* * *

Дамблдор смотрел в непритворном удивлении на выходящих из камина авроров. Сам главный пожаловал, глядя холодно и мрачно.

— Чем обязан, господа авроры? Что за чрезвычайное происшествие? Мистер Поттер?

Авроры проигнорировали предложение сесть.

— Один из ваших учеников погиб меньше часа назад. Достаточная причина для визита, господин директор?

Альбус Дамблдор опустился на стул, ощущая, как в висках заломило.

— Кто? — выдохнул он устало. Надежда, что день пройдёт спокойно, канула в Лету.

— Некто Дамиан Вестерфорд. Родне уже сообщили. Тело находится в Мунго.

Кажется, у него задёргался глаз. Альбус на мгновение застыл, а потом снова посмотрел на аврора Поттера. Голос стал слабым:

— Как это случилось? Бедный мальчик... Только потерял брата.

— А вот это мы и хотим выяснить. — Карлус Поттер шагнул вперёд и положил на стол пергамент. — Прошу немедленно вызвать сюда этих учеников! Их видели в том же борделе, где умер Вестерфорд. И в то же время.

— В борделе? Мерлин, что он там делал?! И эти... Нет! Этого не может быть, — твёрдо сказал Альбус, едва прочитав имена. — Я, конечно, позову учеников, но больше чем уверен, что тут какая-то ошибка.

Патронусом он послал сообщение Минерве и уселся ждать, сложив ладони домиком.

— Вы бы присели, господа. Может быть, чаю?

— Постоим, — обронил Поттер, с интересом оглядывая кабинет.

Не прошло и пяти минут гнетущего молчания, как в кабинет вошла Минерва, за которой шёл Роберт Вуд. А следом появился запыхавшийся Реган Мэдисон.

— Мы ждали мистера Флинта, — сказал Дамблдор слизеринцу.

— Да, сэр, — здоровяк Мэдисон выглядел смущённым, — мы с Руди... с мистером Лестрейнджем попытались его растолкать. Но... Дело в том, что вчера... Он всё ещё спит, сэр.

— Я должен на него взглянуть! — холодно заявил Поттер. — Но сначала... Мистер Вуд, если не ошибаюсь? Чем вы занимались последние два часа?

— Был в библиотеке, писал эссе, — растерянно ответил Роберт. — Что случилось? Что-то с Эжени? Родители?

— Не волнуйтесь так, Вуд! — профессор МакГонагалл бросила на авроров гневный взгляд. — Говорите уже, в чем дело, господа! Не мучайте мальчика!

— С вашими родителями всё в порядке, — поспешил заверить один из авроров. — Про сестру ничего не знаю...

— Кто вас видел в библиотеке? — Поттер скептически глядел на взволнованного Вуда.

— Мадам Пинс, полагаю, — пожал плечом чуть успокоившийся Роберт.

— Я могу попросить вашу палочку, мистер Вуд, — Поттер шагнул вперёд и протянул руку.

— Думаю, это излишне, мистер Поттер, — вмешался директор властным голосом. — У вас нет достаточных оснований для обыска и подобной проверки. Я уверен, что ученики не покидали школы. Кроме Вестерфорда, конечно. А кто и зачем пользовался оборотным, изображая наших детей — выясняйте не на территории школы.

— Я послала за мадам Пинс, — ядовито улыбнулась МакГонагалл. — Альбус, пусть убедятся. О, мистер Лестрейндж. Объясните господам аврорам, где ваш сокурсник.

Рудольфус сдержанно поклонился и посмотрел в глаза главного аврора:

— Могу я узнать, в чём обвиняют мистера Флинта?

— Пока ни в чём, — главный аврор явно решил немного сбавить тон. — Нам интересно, где он был последние два часа.

— Могу поклясться, что он не покидал своей спальни со вчерашнего вечера, — любезно ответил префект Слизерина. — И до сих пор находится там.

— В два часа дня?

— Я понимаю ваш скептицизм, мистер Поттер. Но дело в том... я могу быть откровенным? Мистер Флинт мертвецки пьян, и лучше бы его не будить.

— Кто может подтвердить, что он не напился только что?

— Находящийся здесь мистер Мэдисон, я и весь седьмой курс Слизерина.

Мадам Пинс робко вошла в кабинет в этот момент и округлила глаза при виде авроров. На вопрос про Роба, она, побледнев, твёрдо ответила, что мальчик сидел в библиотеке с самого утра, а ушёл только минут двадцать назад.

— Благодарю вас, мадам Пинс, — подал голос директор. — Думаю, вы можете идти. Господа Мэдисон, Лестрейндж и Вуд, полагаю, тоже могут быть свободны?

— Да, прошу прощения за беспокойство, — вынужденно извинился главный аврор. И когда ученики вместе с библиотекарем вышли, добавил: — Возможно, действительно имела место оборотка. Свидетель тоже высказывал такое предположение. Думаю, мы закончили здесь и вполне можем вернуться в Мунго. Не закрывайте камин, родители хотят забрать вещи своего сына.

Дамблдор кивнул и холодно улыбнулся:

— Не смею вас больше задерживать, господа.

И обессиленно откинулся на спинку кресла, когда пламя камина после перемещения авроров приняло обычный цвет.

— Альбус, может, теперь вы объясните? — профессор МакГонагалл всё ещё находилась в кабинете. — Про кого они говорили?

— Почему бы нет, — директор провёл рукой по глазам и взглянул на своего заместителя. — Погиб наш ученик, Минерва. Дамиан Вестерфорд. Его обнаружили мёртвым меньше часа назад где-то в Лютном. Там же видели Вуда и Флинта. Но как вы сами могли убедиться, мальчики не покидали школу. Это всё, что я знаю.

Минерва всплеснула руками.

— Бедный мальчик! Такой красивый, такой талантливый!

— Скоро, вероятно, прибудут его родные. Вы не могли бы подготовить... Впрочем, я сам пойду прослежу, чтобы были собраны все его вещи. Вас же попрошу дождаться здесь его родных. Камин открыт.

— Конечно, Альбус, — Минерва со вздохом опустилась в большое кресло. — Я подожду их, не беспокойтесь.

Дамблдор кивнул и поспешил прочь из кабинета. И сразу послал патронуса декану Рэйвенкло, сославшись, что Минерва в его кабинете и даст необходимые разъяснения. Заниматься сбором вещей своего студента, в конце концов, прямая обязанность Филиуса. А самому директору было чем заняться. Следовало срочно осмотреть лабораторию Вестерфорда. Там могло оставаться что-то... А лучше её просто запечатать. Никто не знал о её существовании, Альбус был в этом твёрдо уверен. Разве что следовало предупредить Артура Уизли, чтобы и думать забыл. Что касается этой нелепой смерти... Что ж, мальчишка доигрался: нарвался на серьёзных людей. Этого следовало ожидать. Слишком много себе позволял, не желал ничего слушать. И вот... как глупо и неосторожно... В борделе... Хотелось думать, что щенок получил удовольствие перед смертью. Впрочем, это уже неважно. Надо уметь принимать удары судьбы. Жаль, что Забини не сможет его заменить. Никаких рычагов влияния на этого талантливого итальянца, к сожалению, нет.

* * *

Санни уже вся извелась, когда на пороге библиотеки наконец появилась Эмили Гамп. Слизеринка сразу прошла к ней и присела рядом за столик.

— Можно идти? — быстро спросила Санни. — Час уже на исходе. Или выпить ещё глоток?

— Сколько времени осталось?

— Минуты три. Успею только добежать к себе. Но ещё собрать вещи...

— Я помогу. Давай быстро.

Книги они покидали в сумку за полминуты. К счастью, очереди у стойки мадам Пинс не было.

— Ничего не возьмёте, мистер Вуд? — осведомилась она. — А вы, мисс Гамп?

— Нет, благодарю, мэм. Я уже закончил эссе. Всего доброго.

— Я только забрать жениха, — мило улыбнулась мисс Гамп.

— О, я вас поздравляю!

— Спасибо, мадам Пинс, — ответили практически хором. Хотя Санни уже хотелось стукнуть невесту Вуда.

Времени хватило. Но едва они зашли в комнаты, как ужасно неприятное превращение лишило Санни поднадоевшего облика Роберта Вуда.

— Я в туалет, — выдохнула она, бросаясь к лестнице. В виде Роба она так и не смогла себе позволить это сделать. И мелодичный смех Эмили нисколько не смутил.

Выйдя из ванной, Санни сразу переоделась в свою одежду, а вещи Роба вынесла мисс Гамп. Та кивнула и упаковала всё в свою сумочку, видимо, с чарами расширения.

— Мы побудем у тебя ещё немного? — спросила мисс Гамп. — Спасибо тебе огромное, кстати.

— Мы?

— Валери подойти хотела. И Роберт ещё.

— А, ладно, но я жутко проголодалась. Если ты не против, пойду в комнату и поем там. Лакки что-нибудь достанет. Но если присоединишься, буду рада.

— Бедняжка! Иди, конечно, а я уже пообедала... То есть мы пообедали. Лучше подожду их здесь.

Эта оговорка заставила Санни задуматься. Лакки, заохав, очень быстро накрыла для неё стол. Но Санни едва замечала, что ест. Теперь многое становилось на свои места. Валери... Роб... Эмили... Флинт... Странный Роб! Роб, предлагающий подарок за услугу! Гриффиндорец до мозга костей, ведущий себя, как слизеринец! И как она сразу об этом не подумала?!

Санни вздохнула. Похоже никакого Роба в её комнатах не было. Вот почему якобы Роб, выпивший оборотку Флинта, смог подняться в её спальню! Ну конечно же, это была девушка. Ни один парень не смог бы пройти. Если уж отец проверял комнаты, а ещё мистер Нотт, и миссис Дэшвуд... А если вместо Роба была девушка, то кто? Кто мог так хорошо сыграть Роберта Вуда? Кто знает его достаточно хорошо, кроме Эмили? Кто вообще пошёл бы на это из... ну да, из слизеринцев? Из девушек-слизеринок, если точнее. Ну конечно, что тут еще думать. Валери! Санни усмехнулась и покачала головой — вот же она доверчивая! Ещё и в библиотеке мисс Нотт вела себя так, будто знала, что она вовсе не Роб. Оставалось понять, зачем вообще был нужен этот маскарад. Такое чувство, что её использовали для обеспечения алиби Роберту. Причём втёмную! То есть они все знали и молчали. Но зачем? Наверное, она никогда этого не узнает.

Только за ужином она услышала новость, об этом шептались все, а потом и Минерва МакГонагалл объявила. Погиб Дамиан Вестерфорд. Внутри у Санни похолодело: "Неужели?" Она быстро взглянула на Роберта, сидевшего прямо напротив, рядом с Эжени, которая была явно потрясена услышанной новостью. Вуд спокойно встретил её взгляд.

— Роб, ты в порядке? — негромко спросила Санни.

— Теперь да, — твёрдо ответил парень.

И как она раньше не замечала, что он изменился? Словно повзрослел в одночасье. Конечно, она не будет его ни о чём спрашивать. Глупо предполагать, что даже если смерть Дамиана как-то связана с Робом, ей всё расскажут сейчас. От невесёлых мыслей её отвлекла одна из сов, которые теперь почту приносили не только на завтрак, но и на ужин.

Трубочка пергамента чуть не сбила бокал с соком, Санни еле успела поймать её, но второе письмо всё же угодило в тарелку с салатом. Иногда ей казалось, что совы делают это нарочно.

— Что пишут? — полюбопытствовала Эжени, тоже получившая письмо. — О, Молли! Мама приняла твоё приглашение, и папа, конечно. Мы все будем у тебя на балу!

— Я рада, — искренне ответила Санни. — А это от целителя Сметвика. Он тоже согласился быть у нас на приёме. А второе...

Хорошо, что Эжени отвлекла новая староста, что-то решившая спросить про завтрашний день. Второе письмо было снова от Рабастана. Санни спрятала его в карман мантии. А потом с ужасом вспомнила, что предыдущее оставила в мантии Вуда.

— Роберт!

— Что? — как-то отрешённо спросил Вуд.

— Я... ты не находил письмо в своей мантии? — как-то глупо звучало, учитывая удивление Роба.

— Боюсь, что нет. А что за письмо? Почему у меня? О, Эмили! Ты уже поела?

Санни обернулась к слизеринке, а та уже протягивала ей письмо.

— Кажется, это твоё. Случайно прихватила, наверное. Роб, ты сказал Эжени, что мама вас приглашает к нам на Рождественский приём?

Санни поспешила убрать письмо в свой карман, решив не переживать, если Эмили его и прочла. Ничего ведь такого там не было?

До спальни она добралась только спустя час. Эжени попросила её посмотреть вместе каталог свадебных платьев, и Санни не смогла отказать. Правда, подруга так и не выбрала ничего, решив подождать новый каталог, который должны были выпустить после Рождества.

Потом ещё Рудольфус задержал, поджидал её напротив комнаты.

— Я могу зайти? — поинтересовался он, приветливо и чуть насмешливо улыбаясь.

— Заходи уж, — Санни распахнула дверь шире. — Надеюсь, ненадолго?

— Я могу подождать, пока ты прочитаешь то письмо, что спрятала в карман за ужином, — Руди прошёл к камину и опустился в одно из кресел. — Портрет опять пустует. Странно.

К Санни наконец вернулся дар речи.

— Ты что, следишь за мной?

— Случайно заметил, — ухмыльнулся Руди без капли раскаяния. — Дай угадаю — это от Басти?

— Я не обязана тебе отвечать.

— Так я и думал. Мне он не пишет уже давно, не знаешь, может, обиделся на что-то?

— О тебе он ничего не говорил!

Руди казался отвратительно довольным. Санни вздохнула и заняла второе кресло.

— Говори, что нужно, и уходи.

— Сметвик не отвечал?

— Ой, точно! — Санни поспешно достала из кармана пергамент с логотипом больницы Мунго. — Вот, смотри, он пишет, что с удовольствием примет оба приглашения. То есть, и моё, и твоё.

— Отлично, — Рудольфус внимательно смотрел в её лицо, словно не так уж и волновал его ответ целителя Сметвика. — Санни, могу я тебя попросить?

— Смотря о чём, — осторожно ответила она, убирая ответ Сметвика обратно.

— Прогуляйся со мной в Хогсмид в следующую субботу. Ну и с Бэль, конечно, — и заметив что-то на её лице, быстро добавил: — Я просто волнуюсь за тебя, слишком много учишься, я же вижу.

— Руди, — Санни заулыбалась. — Почему ты за меня так волнуешься?

— Разве мы не друзья?

— Друзья, — вздохнула она. И решилась: — Почему бы и нет. Можно и Эжени с собой взять.

— Думаю, у Мэдисона на твою подругу другие планы, — хмыкнул Лестрейндж. — Так ты согласна? Кстати, если будешь дарить что-то Басти, можешь захватить с собой.

— Зачем это? И разве у него не в пятницу день рождения?

— В пятницу, — вздохнул Лестрейндж. — Но лучше будет, если ты передашь подарок с его домовиком. Я могу вызвать его в Хогсмид.

— У меня такое чувство, что ты что-то скрываешь, — Санни была уверена, что это именно так, и хотела докопаться до правды. — Это тебя не мистер Нотт попросил?

Рудольфус усмехнулся и даже нагнулся вперёд, внимательно глядя ей в глаза.

— А что мистер Нотт? — вкрадчиво спросил он. — Неужели влюбилась?

— С какой стати я должна тебе отвечать на такое? — сразу вспыхнула Санни.

— Ну какая же ты недоверчивая, — посетовал Рудольфус, снова откидываясь на спинку кресла. — Друзья обычно делятся своими переживаниями. И любовными в том числе.

— Да что ты?! Давай тогда о тебе поговорим. Ты любишь Беллатрикс?

— Всем сердцем, — тут же ответил он очень серьёзно. — Знаешь, я иногда думаю, чем я заслужил такое счастье, что она согласилась за меня выйти. И так страшно делается от мысли, что вдруг что-то помешает. Найдётся кто-нибудь, кем она увлечётся. Я же убью его. Не смогу спокойно смотреть.

Санни поняла, что боялась дышать, пока слушала признание такого непрошибаемого Рудольфуса. Почему-то вдруг ярко вспомнилось, как в фильмах про Гарри Поттера Беллатрикс Лестрейндж была увлечена Тёмным Лордом. И самое поганое, что таким Тёмным Лордом, которого видела Санни в этой реальности, действительно можно было увлечься. Нет, она бы сама не смогла. А вот такая девушка, как Бель...

— Уверена, что она тебя тоже любит!

— Спасибо. Я был достаточно откровенен?

— Ага. Ждёшь от меня того же? — вздохнула она, польщённая. Кому бы ещё действительно были интересны её чувства? И ведь сомнительно, что Рудольфус с кем-то ещё так откровенно говорил. Увидев его кивок, без всякой насмешки, пожала плечом: — Не знаю, Руди. У меня всё так запуталось. Ты знаешь, что Нотт предложил мне замужество? Нет? Не важно. Я не смогла согласиться. Если бы у меня была такая уверенность, как у вас с Бэль, насколько было бы проще жить.

— А что мешает определиться? — спросил он, глядя с сочувствием. — Чем тебе не нравится Нотт? Красив, силён, стихийный маг. Станет в своё время главой ковена боевиков. На руках тебя носить будет. С деньгами, правда, у него не очень, но дело наживное.

— Вот как ты так можешь? Сам-то по любви жениться собираешься. Какая разница, какой он и что у него есть, если такой любви, как у вас с Беллатрикс, нет?

— А ты такую хочешь? Вот чтобы навсегда рядом, чтобы всё на двоих, чтобы просыпаться рядом, чтобы вместе смотреть, как делают первые шаги твои дети?

— Да, хочу!

— Чтобы тебя могли выслушать, — продолжал он, словно не услышал, — и чтобы ты могла рассказать обо всём? Чтобы всегда чувствовать поддержку, стремление тебя понять и порадовать? Чтобы и тебе хотелось его радовать, встречать поцелуем, ждать с нетерпением?

— Да, да, да! Я и не думала, что ты так можешь, — искренне ответила Санни. И поняла, что на глаза навернулись слёзы. Оказывается, и в этом мире были мужчины, которые понимали такое простое счастье. И от этого почему-то было немножко больно. Даже закралась на мгновение крамольная мысль — ну почему Руди любит другую?

— Это не мои слова, Санни, — Рудольфус резко поднялся и пошёл к двери. — Это то, что мне рассказал Рабастан.

— Что? — смысл слов почему-то доходил очень медленно.

— Возьми подарок в субботу, Санни. Не отправляй с совой. Это всё, что я хотел сказать. Доброй ночи!

Она только кивнула, глядя на захлопнувшуюся дверь.

Негромкое покашливание привело её в чувство. Санни через силу улыбнулась портрету.

— Добрый вечер, мистер Даркер!

— Добрый, добрый, дорогая ученица. Любуюсь, как красиво умеют говорить с девушками нынешние аристократы. Одно слово — Слизерин.

Санни вспыхнула. И тут же рассмеялась.

— Думаете, он врал?

— Зачем же? Самое забавное, что молодой человек говорил чистую правду, по крайней мере, он в это верит. Но всё же так красиво. Хотел даже поаплодировать, но побоялся разрушить всё очарование момента. Ну-с, готовы ли к занятию, юная леди, или сделаем передышку до завтра?

— Ой, — Санни закусила губу, виновато поглядев на наставника. — А можно?

— Разумеется! Я бы даже сказал — нужно. Отдыхайте, Александра. Подозреваю, что сегодня был непростой день. Пусть вам приснится что-то славное.

— Доброй ночи, — с чувством ответила она.

Взбежав в комнату, Санни нетерпеливо вытащила из кармана новое письмо Рабастана. Развернув листок, увидела лишь четыре строчки и подпись, мимолётно огорчилась, что так мало и поспешила прочесть.

"Солнышко моё, не поверишь, но своим письмом ты сделала меня сегодня очень счастливым.

Ты хочешь другой способ связи? Я только рад.

Выбирай: зачарованный пергамент, двойные зеркала или что-то ещё?

Лично я выбрал бы зеркало, но поддержу любое твоё решение.

Твой Рабастан".

Глава 34

Воскресное утро для Артура Уизли всегда было священным временем, нарушать которое не позволялось никому. Даже лучший друг Роберт Вуд за все семь лет ни разу не смог разбудить его и заставить встать раньше полудня. А может, просто не хотел. Бесполезное ведь занятие.

Если обстоятельства и вынуждали Рыжика вскочить пораньше, то большего несчастья для близких друзей и придумать было страшно. Занудное нытьё, рычание и демонстрируемое ярко и открыто отвратительное настроение, причём на весь оставшийся день, доставало даже самых выносливых.

Но так продолжалось только до злосчастного знакомства с Ритой Скитер, точнее до того момента, когда их отношения перешли некую границу, и распоряжаться самим собой безраздельно и дальше Уизли не то, чтобы не мог, а вроде даже и не хотел.

Рита же была категорична: никакого полудня, подъём в семь утра в любой день недели и месяца, холодное обливание, бег трусцой по девятому этажу одной из заброшенных башен, причём ровно двадцать кругов, благо, каждый круг был всего в четверть мили. Душ и тщательные гигиенические процедуры. И только потом, около восьми утра он должен был зайти в "логово" и поприветствовать свою "радость". И не дай Мерлин найдётся причина, помешавшая такому распорядку! Артур даже думать не хотел, что тогда будет, а проверять не горел желанием.

Сегодня тоже, не успел он войти в "логово" ровно без одной минуты восемь, как был прижат тонкими, но сильными руками к стене, властно обхвачен за шею и награждён самым головокружительным, хоть и невыносимо коротким поцелуем — полминуты, не больше. Потёршись об него всем телом, прямо как книззл, Рита отстранилась:

— М-м, какой вкусный! Так бы и съела, но нельзя, Медведик, нельзя. Продержимся до Рождества, как решили.

Он в решении участия не принимал, но даже и не подумал вымаливать сейчас что-то большее. Хотя утренний ритуал, ставший почти привычным, заводил безбожно. Но было в этом и что-то такое, чему названия не подобрать, и он бы, наверное, даже и не хотел, чтобы что-то менялось именно в утреннем ритуале. Это было что-то настолько своё, одно на двоих, что-то поразительное и как будто даже хрустальное — сделай неверное движение, и разобьёшь — никакое Репаро не поможет.

Поэтому, как всегда, он ещё постоял, прижавшись к стене и сжимая кулаки, понаблюдал, как ловко Рита накрывает лёгкий завтрак на двоих: чай в высоких кубках с ароматным дымком, поднимающимся крохотными причудливыми патронусами, четыре тоста, кусок мяса для него и яйцо всмятку на красивой подставке с серебряной ложечкой — для неё.

А потом было самое странное, но и это стало дорогим действом. Он садился на стул, она — на его колено. И сначала он кормил её с ложечки, с каждым разом получалось всё ловчее, а потом она прямо руками клала ему в рот мясо, нарезанное для этой цели на мелкие кусочки. Сперва он жутко смущался от такой странной игры, теперь привык. И даже получал какое-то необъяснимое удовольствие.

Что ж поделать, если у Риты всё было не так, как у людей. Она в каждое действие привносила какие-то штучки, поражая, порой, до глубины души, но неизменно восхищая.

А потом был чай, и начиналась самая интересная часть.

— Поговорим. Рассказывай, Медведик! Только не спеши, подумай, если надо.

Раньше он терялся от такого, теперь уже и к этому привык:

— Я всё думаю про смерть Вестерфорда, — признался Артур и взял кубок, чтобы отпить немного ароматного чая с прозрачной долькой лимона.

— Понимаю. И что думаешь?

— Странно как-то. Только не подумай, что мне его жаль. Дорвался, мудак. Прости, Мантикорочка.

— Прощаю. Мудак и есть. Так что странного?

— Ну, даже не знаю, я у него ту мазь просил сварить. Помнишь, рассказывал? Ты не думаешь, что Роб... Хотя я видел его в библиотеке, только не подошёл — спешил к тебе. Значит, он никуда не ходил?

— Не мучайся, лучше оставим эти загадки с Вестерфордом. Чую я, Медведик, что тут без ковена убийц не обошлось. А оно нам надо связываться? Вот то-то. Ты лучше скажи, чего тебя директор звал вчера?

— А! Так там просто. Предупреждал, чтоб молчал о лаборатории. Да я что, дурак совсем? Сам бы понял. Он её запечатал. Даже двери не осталось, стена и стена. Я попробовал чарами проверить, ну, как ты учила.

— Интересно. И что чары?

— Да ничего. Дверь замурована, как в некоторые классы в той башне. Ну, где бегаю. Словно на века.

— Ошибаешься, Медведик. Там же такая крутая лаборатория, это лишь для тебя стена, а директор, я слышала, у самого Фламеля учился и неплохой зельевар. Будет себе какие-нибудь зелья варить. Надо подумать о смене нашего "логова". Одно дело Дамиан в соседях, и совсем другое великий светлый маг.

— Да зачем ему, у него и так есть, не хуже.

— Что?

— Да лаборатория. Я как-то видел одним глазком, ещё курсе на пятом. Ты думаешь, у него там кабинет и спальня в башне? И всё, что ли?

— Что-то ещё?

— Что-то... Там одна библиотека, чуть не в половину школьной. А по другую сторону как раз зельеварня. Рабочая, там как раз два котла кипели в тот раз. И знаешь, колбы ещё были, чуть ли не целый стеллаж. Такие, специальные, большие. Меня дядька когда-то брал ещё пацаном на одну драконью ферму, я там такие видел. Драконью кровь в них хранят. В них она не портится столетиями... Вот зачем ему столько, скажи? Даже на драконьей ферме меньше было этих колб.

— Наш директор когда-то... — Рита задумчиво покусала губу. — Когда-то давно Дамблдор открыл двенадцать способов применения крови дракона. Неужели продолжает работу над этим?

— Ну а зачем ещё держит столько кровищи? — резонно заметил Артур. — Там в одной колбе литра полтора будет. А их с полсотни было, с разной маркировкой.

Рита встрепенулась:

— Так это ж здорово! Медведик, у нас есть своя лаборатория!

— Эта, что ли? — Уизли зябко передёрнул плечами. — Там, наверное, всё под чарами стазиса теперь. И вообще, ту дверь не взломать, точно тебе говорю. И директор может обнаружить. Точно же, не мог он не повесить на дверь сигналки.

— А зачем нам та дверь? — ласково спросила Рита. — Доставай палочку! Что-то мне подсказывает, что не случайно сюда выведена труба. Может, стена тонкая, а может, и дверь какая имеется. Так что ищем!

И они принялись искать. Артур даже не удивился, что повезло именно Рите. Засветившийся контур был так похож на дверь, и такой яркий, что Рыжик сразу бросил свои попытки и поспешил к подруге.

— Держу, — палочка в её руках подрагивала, но контур и не думал гаснуть. — Давай, попробуй сначала на обнаружение. Есть! Теперь Алохомору — начнём с простого.

Как ни странно, простого хватило. Щелчок — и проявленная коричневая дверь приоткрылась с противным скрипом. Только вот с планировкой в лаборатории не повезло. Тяжеленный металлический стол с внутренними полками для хранения котлов и прочей утвари был как раз приставлен к этой стене. Магией Рита пользоваться запретила — мало ли как на стазис повлияет. И пришлось попотеть, прежде чем удалось освободить довольно узкий проход.

— Шикарно, — Рита стояла посреди просторной лаборатории, цепко оглядывая бесконечные полки с ингредиентами и готовыми зельями. Кое-где имелись пустые пространства в ровных рядах. И при общей аккуратности и чёткости в расстановке оборудования и прочих флаконов — это было странно. — Ну ясно, что-то директор прихватил, остальное накрыл стазисом, ты был прав. Поблёскивает очень знакомо. Видимо, то, что осталось, вполне подлежит хранению.

— Будешь варить зелья? — Артур не спешил восторгаться лабораторией. Зельеваренье он в лучшем случае терпел, с трудом перебиваясь с "удовлетворительно" на "выше ожидаемого". — Не думал, что ты этим тоже увлекаешься.

— Ну и зря не думал. Между прочим, под настроение я иногда люблю побаловаться каким-нибудь сложным зельем. Дома, разумеется. В школе других дел хватает. Но есть у меня на примете один гениальный зельевар, не чета Вестерфорду. Нет, Дамиан, разумеется был талантлив. А вот Забини — безусловно, гений. Причём из потомственных итальянских зельеваров. Там любой из семьи может в ладошке яд смешать, антураж ему не так важен. Вестерфорды никогда такой славы не имели, они потомственные торговцы и купцы, а не аристократы, и в высшее общество выбились чуть больше столетия назад с помощью удачной женитьбы. Поверь, я в этом разбираюсь.

— Подумать только, — удивился Артур. — Но Лаудан Забини? Ты доверишь ему такую тайну?

— Не боись, Медведик! У меня для красавчика-итальянца есть очень сочная морковка. Согласится как миленький.

— Это какая?

— Не всё сразу, милый. Для начала перенесём этот жуткий стол к той стене, раз всё равно эта дверь директору больше не нужна. Но... Погоди, погоди, не надрывайся. Сними сначала все котлы. А я пока попробую запечатать эту дверку ещё изнутри. Мало ли, вдруг директор передумает. Заодно опробую одно хитрое заклятье. Так что дорогого директора будет ждать весёлый сюрприз.

Перетаскивание стола без оборудования прошло гораздо легче. Артур расставил обратно все котлы и огляделся. Рита уже успела что-то предпринять, и в лаборатории стало светлее и как будто уютнее.

— Ну что? — Рита раскинула руки и покружилась на свободной середине комнаты. — Зельевар умер, да здравствует Зельевар! Медведик, мы гении, пошли укреплять и маскировать ещё сильнее вход в "логово". Боюсь, из временного, оно только что превратилось в постоянное и стратегически важное. Ты рад?

— До безумия, — усмехнулся Рыжик. — Особенно тому, что зелья варить буду не я, и что мой диванчик не придётся никуда тащить.

— Очень правильные эгоистичные мысли, милый. Я совсем забыла про завтрак. Пойдём в Большой зал, как раз успеваем. А после встречаемся здесь. Прежде чем говорить с Забини, мне надо продумать план. А ты поможешь.

— Понял.

— Иди, поцелую! Заслужил!

Похоже, вчерашнюю ссору можно было считать исчерпанной. Да и могло ведь не быть её, если бы вчера Артур под вечер не соблазнился ностальгией — захотелось подняться на самую высокую башню Хога — Астрономическую, разумеется. И буквально минут на пять, не больше. Только прогулка вышла боком. А всё несчастный рэйвенкловец с четвёртого курса, Рой Миллиган. То есть это сейчас Артур знал его имя, а тогда... Парнишка сиганул за перила в тот момент, как Уизли уже заходил на площадку. Только усиленные тренировки на скорость и прыгучесть, которые Рита ему рекомендовала и всячески поощряла, помогли Артуру отреагировать мгновенно. Чары левитации, казалось, просто выхватили парня из воздуха, возвращая обратно на смотровую площадку.

— Сдурел? — навис Артур над трясущимся вороном. Вид жалкий, лицо всё в грязных разводах, опухшие губы искусаны, глаза мутные какие-то, узкие, как бывает после бодуна, или долгих рыданий, подбородок в засохших бурых пятнах. — Рассказывай, пацан. Легче будет. Ну упал бы ты с самой высокой башни, мозги бы на метр по камням размазались. Ещё то зрелище. Кому жизнь облегчить хотел? Или никого нет, кто бы огорчился? Ну?

Он присел рядом на корточки, внимательно вглядываясь в осунувшееся лицо. А ведь мальчишка таким симпатяжкой был, подлюга Бен Хиггинс ещё как-то ржал, что у красавчика скоро не будет отбоя от поклонников, когда Лора, маглокровная фифа из барсуков, умилилась на юного "ворона", мол, какой лапочка. Неужто правда, нашёлся говнюк?

Вместо ответа пацан, хотевший что-то сказать, извернулся, переворачиваясь на живот и принялся блевать так, что у Артура самого подкатил ком к горлу. Он не знал, как помочь мальчишке, только неуклюже придерживал за плечи и раздумывал: вести в Больничное крыло или обойдутся своими силами.

Хорошо, что по бытовым чарам он теперь был дока. Эванеско и пара других чистящих более-менее справились с желчью — блевать пацану было нечем, вот и выходило из него не пойми что. Стакан Артур трансфигурировал из смятого клочка пергамента. Мальчишка жадными глотками осушил его, пришлось наполнить снова. А потом намочить платок — теперь у Артура всегда был при себе запасной, чистый, благоухающий лавандой. Это раньше можно было по неделе не менять, а то и вовсе забывать про платок. Жениху такое уже непозволительно.

— Вытри лицо, — сказал строго. — Или давай умою?

— Я сам, — судорожно выдохнул четверокурсник, и принялся оттирать лицо. Дрожащий голос был тонким и ломким: — Оставь меня. Я помощи не просил.

— Угу, уйду, а ты опять вниз. Потом мне с этим жить: не уберёг, мол. Совесть замучает, глядишь, и я сигану.

— Можно... — хрипло ответил пацан и закашлялся, — можно... воды?

— Опять же блеванёшь... Ты когда ел нормально? — но воду наколдовал, полстакана.

Ворон допил и опять судорожно вздохнул, глядя исподлобья. Потом спохватился, хотел встать, но передумал. Только подполз к стене, прислонился к ней спиной, обнял колени и зажмурился.

Артур колебался. Что делать? Позвать на помощь? Кого? Никогда он не умел утешать. Да и не приходилось как-то. Но сделав для вида шаг к выходу, всё же вернулся и решительно уселся рядом. Впрочем, не нарушив личное пространство пацана, Рита очень толково про это объясняла. Полметра между ними точно было.

— Когда я был помладше тебя, — глухо сказал он, — один мужик хотел меня изнасиловать...

И замолчал. Угадал? Нет? Блин, не хотелось такое о себе рассказывать каждому встречному. Но как ещё-то?

— Он не насиловал, — глухо ответил мальчишка, закрыв ладонями лицо. — Я сам...

— Ну да, ну да. Сам... А меня вот не спрашивали.

Молчание затягивалось. Но Артур чувствовал, что надо подождать, не торопил.

— И что? — шёпот был еле слышен, да и поднявшийся ветер мешал. — Он тебя...

— Магическим выбросом я разнёс полдома, — вздохнул Артур, плотнее кутаясь в мантию. — Вместе с тем уёбком. Кровищи было на обломках... Значит, всё же сам? И никто не принуждал тебя?

— Только в первый раз, — тихо пробормотал мальчик, — он ещё хотел память стереть...

— Что ж не стёр? — Артур сжал зубы — угадал. На душе стало так муторно, что захотелось разбить что-нибудь об кого-нибудь. Знать бы об кого.

— Передумал, — глухо произнёс пацан, и взглянул на Артура. Лицо больше не напоминало грязную маску. А длинные ресницы, слипшиеся стрелочками, делали большие глаза четверокурсника ещё выразительнее. Вот повезло же уродиться таким хорошеньким... на радость разным уродам. — Сказал, за всё надо платить... Он со мной зельями сначала занимался, декан попросил помочь... Сначала всё хорошо было, а потом... Потом и случилось, прямо там, у котлов.

Отстранённый голос вызвал холодок в позвоночнике. А не поздновато ли разговаривать? Артур едва не подпрыгнул от внезапного крика:

— Ненави-и-и-ижу! — и мальчишка опять захлебнулся слезами.

— Кого? Ну, ненавидишь? — ровно спросил он, когда воронёнок затих. Обнять его он так и не осмелился. Не после того, как с ним что-то творили!

— Его... себя! — горячечно забормотал парень. — Себя ненавижу! Я сам, сам, понимаешь? Он... сказал, иначе сестру. Она маленькая совсем, на Гриффиндоре. Я же не мог быть всегда рядом. А он ей в библиотеке помогал... Я сам пришёл во второй раз. Сам, понимаешь? — и добавил громко и вызывающе: — Тебе не противно? Вы, грифы, не стали бы терпеть, да?

— А почему не сказал никому? — Артур устало потёр виски. Сдерживался, чтобы не начать трясти запутавшегося малого. Имя бы подонка вызнать. Но нельзя давить. Четырнадцать лет всего пацану, если не меньше.

— У него колдография была, — всхлипнул тот. — Того, первого раза. Сказал, всем покажет. И маме пошлёт.

— И ты поверил?

— Ты не знаешь... Он — послал бы! А во вторник, три дня назад, он что-то сделал у меня на спине, что-то страшное, казалось, кожу режут или сдирают. Я кричал, а он смеялся. Я в душ ходить теперь боюсь, я не знаю, что там такое. Он сказал, что просто татуировка. Но я не верю.

Хотелось наорать на мальчишку, чтобы не говорил таким торопливым виноватым голосом, возразить, что можно было что-то сделать, что-то доказать... Артур несколько раз вздохнул:

— Когда началось? Как часто это было? И почему именно сейчас?

— В сентябре... Каждый вторник и субботу, после отбоя, — похоже, пацану надо было выговориться. — Он порядок любит, и чёткость. Я заболел один раз... и он... и он... розги, это больно. Я плакал, а он меня, ну там, сзади, где всё горело. Потом он всегда сам лечил, кроме субботы — в выходные и потерпеть можно... И сегодня было нужно идти... Суббота. А он... Ты знаешь, знаешь, он обещал, что сегодня будет весело... Я не могу. Я больше не могу! Для Дамиана весело — это страшно!

Всё встало на свои места, Артур медленно выдохнул, решительно придвинул к себе парня, прижимая к боку. Тот совсем окоченел, и даже сопротивляться не стал.

— Вестерфорд мёртв, — твёрдо произнёс он. — Его убили сегодня. Надеюсь, что убили. Сходил бы на ужин, сам бы услышал. МакГонагалл объявляла. И ваш декан сказал пару слов.

Пацан неверяще уставился на него, глаза стали ещё больше и выразительнее.

— Не врёшь? Это правда?

— Да у кого хочешь спроси. Делать мне нечего врать о таких вещах! Поклясться?

— Мерлин..., — мальчишка со стуком ударился головой о стену, закрывая глаза.

— Эй, ты чего?

— Нормально всё, теперь нормально, — как-то умиротворённо произнёс пацан. — Расскажешь обо мне всем, да? А мне, знаешь, мне всё равно уже.

— Было бы всё равно, не рвался бы вниз, — грубо ответил Уизли. — Дурачок! Маму не жалко? А сестрёнку? Да у тебя вся жизнь впереди! Вот у подонка всё уже. Больше он никого не замучает. Не будет зелья свои поганые варить, не будет гулять, не будет — ничего! Понимаешь? А у тебя всё будет, что сам захочешь! Нет его, понял? Нет, и никогда больше не будет!

— Нет..., — блаженно улыбнулся четверокурсник. — Нет его.

— И не будет!

— Кушать хочу, — признался воронёнок. — Холодно так...

— К домовикам сходи, — посоветовал Артур, и объяснил, как пройти, как грушу пощекотать. — И... Скажи, как тебя зовут. Я за сестрёнкой твоей присмотрю. Я с Гриффиндора.

— Миллиган. Рой. А её Софи. Она на первом курсе. Правда присмотришь?

— Обещаю! — черноглазую малышку он помнил, оказывается. С такими косичками смешными. И тоже хорошенькая.

Рита появилась, когда затихли бодрые шаги Роя Миллигана где-то внизу.

— Нет уж, — сходу сказала она. — Он своё и после смерти получит. Тварь!

— Что ты сказала? — Артур вскочил с места, поглядел сверху вниз, схватив за руку. — Что ты хочешь сделать?

— Все узнают, что творил подонок! Ты не считаешь, что...

— Нет, — рявкнул он. — Не считаю! Не смей, Рита! Нельзя!

— Медведик...

— Да раздери всё Мордред! Ты что, не поняла? Или считаешь, что он мало вытерпел?

— Не ори на меня!

— Ты всё слышала?

— Никто про твоего Роя не узнает, чего кипятишься?

— Не смей, — прошептал он, отступая на шаг. Она стала тереть руку, наверное, он сделал ей больно. — Не прощу...

— Да я только слух пустить...

Он и не знал, что может на неё злиться — не теперь же! Когда всё так наладилось. Шагнул вперёд, сжимая кулаки. Рита отшатнулась, отступив. И его сразу отпустило, когда на мгновение почудился страх в её глазах.

— Вот ты какой, — проговорила она устало. — Заканчивай распаляться. Не скажу никому, ничего не сделаю. Доволен?

Тяжело дыша, он кивнул.

— Мальчишку жаль.

Он опять кивнул.

— Медведик! Артур!

— ...никому, — договорил он с трудом. А в следующий миг притянул её к себе, впиваясь поцелуем. Не оттолкнула. Даже ответила, пусть не сразу. — Спасибо...

Фразу о том, что без неё он вполне мог превратиться в такое же уёбище, как Дамиан Вестерфорд, Артур не закончил, испугался.

А потом он молча проводил невесту к вороньей башне. И простились молча. Как хорошо, что она не затаила обиду.

* * *

Главный аврор Поттер покинул больницу Мунго в скверном настроении. В кабинет были вызваны авроры, которые допрашивали обитателей борделя. Руфус Скримджер застыл, широко расставив ноги и сложив руки за спиной. Это была его первая операция в роли командира подразделения, и парень явно нервничал. Остальные понуро стояли перед массивным столом, молча ожидая вопросов. Поттер не спешил, задумчиво вертя в руках несуразный вредноскоп, доставшийся ему по наследству.

Со сменой начальства стена справа опустела и портретец суровой вдовушки Прюэтт больше не украшал своим видом аскетический кабинет. "Старина Шелдон", а точнее Максимилиан Боунс, вряд ли подозревавший о своём прозвище в рядах подчинённых, забрал портрет с собой на новое место. Оба портрета. Огромный книззл презрительно скалился с колдографии в красивой рамке на столе Максимилиана. И редко какой аврор не мечтал спалить адским пламенем эту рамку вместе с содержимым, слыша яростное шипение Боунса, тыкающего в своего питомца: "Остолоп, даже старина Шелдон не допустил бы такой ошибки!". Поттер бы лично и с большим удовольствием спалил эту колдографию, достанься она ему в наследство. А сам поостерёгся вообще заводить какие-либо портреты, во избежание. Вызнать собственное прозвище иногда хотелось до зубовного скрежета, но с этим стоило подождать хотя бы несколько месяцев, до нового призыва, и уже тогда расколоть какого-нибудь молокососа, как бы невзначай.

Старший аврор Руфус Скримджер покосился на вредноскоп и поспешно отвёл глаза. Он явно проговаривал мысленно главные аргументы в пользу версии о несчастном случае, ненавязчиво внушённую самим Поттером в ходе этого суматошного и порой нелепого расследования.

— И о чём молчим? — хмурый взгляд начальства упёрся в аврора. — Доложить по форме своё видение ситуации с... покойным наследником Вестерфордов.

Конечно, это было чистой формальностью, Поттер уже сам побывал всюду и лично опросил всех причастных и не очень, поругался с несколькими целителями, был холоден и беспристрастен в разговоре с подлой стервой, безутешной матерью покойного, стойко перенёс не слишком приятный разговор в кабинете хитрожопого паука и по совместительству директора Хогвартса, а также очень внимательно ознакомился с данными осмотра тела.

— За неимением доказательств обратного, рабочей версией следует считать несчастный случай, — бойко оттарабанил Скримджер, перевёл дыхание и продолжил: — Потерпевший слыл неплохим зельеваром, был достаточно обеспеченным, и мог использовать что угодно. По словам хозяйки борделя, потерпевший имел склонность к жестоким играм с молодыми хастлерами мужского пола, часто разнообразя интимные контакты стимулирующими средствами, как безопасными и известными, так и не очень. — Скримджер кашлянул, дождался кивка главного и договорил не слишком уверенно: — Надо признать, что в крови никаких подобных средств обнаружено не было, однако нельзя исключать такие, что не оставляют следов.

— Руфус, когда врёте начальству, старайтесь не отводить виновато глаза, — жёстко отреагировал Поттер и мысленно усмехнулся, заметив багровый румянец на щеках подчинённого. — Всё, что могут определить наши недоучки — пара десятков вариантов дури и ненамного больше самых распространённых эликсиров. Которые варят в Лютном десятилетние соплячки. Всё остальное — за границами их компетенции, что, впрочем, неудивительно — что в нарушители закона, что в его охранители, попадают те, кто ни на что более не годен. Но продолжайте — ваша песня даже в чем-то красива.

— Хм. Смерть наступила в результате гипоксии, которая наступила, эээ... в результате механической асфиксии. Которая скорее всего вызвана попаданием... в эээ... верхние эээ... дыхательные и, эээ... нижние дыхательные пути, эээ... содержимого желудка. В основном это было вино...

— Кончайте уже бэкать и косить глазами на шпаргалку, ваша учёба давно закончена! И скажите, наконец, что вы сами по этому поводу думаете.

— Следов борьбы на теле не обнаружено, как и остаточного магического фона. Палочка, находившаяся возле руки покойного, тоже чиста, никаких защитных заклинаний, щитов и прочего. Последние заклинания абсолютно безобидны и, вероятно, произнесены были ещё в школе, а точнее — на уроке чар. Скорее всего, смерть наступила от реакции организма на принятое вместе с вином зелье. Сначала он уснул или потерял сознание, потом... Э... Потом он...

— ...утонул в собственной блевотине. Научитесь, наконец, называть вещи своими именами. Хорошим аврором вам не стать, Руфус, зато кресло министра магии, похоже, вас ждёт не дождётся. Что там по поводу школьников?

— Что касается двоих магов под оборотным школьников, то предполагается версия случайного совпадения. Волосы могли быть взяты у студентов в Хогсмиде, который по выходным посещают старшекурсники. Подобные игры любовников отнюдь не редкость, по словам той же хозяйки борделя. Это всё, сэр.

Поттер задумчиво покивал, треснул вредноскопом по столу и рявкнул на притихших авроров, прячущих взгляды:

— Все вон! Скримджер, останьтесь! — и когда парни торопливо покинули кабинет, Поттер устало откинулся на спинку кресла. — Сыграл неплохо, а теперь давай начистоту. — Не для протокола.

— Похоже на месть, сэр, или заказное убийство, очень уж ловко всё провернули. Подозреваю участие ковена Нотта, но думаю, лорд Нотт будет всё отрицать, если вообще пойдёт на контакт. Кому-то Вестерфорды мешают, или перешли дорогу. Сначала старший сын гибнет в магловском самолёте, упавшем по абсолютно непонятной причине, теперь младшего убирают не менее аккуратно.

— Именно, Руфус. Именно. Слишком аккуратно. Насчёт ковена ты, конечно, загнул, но чем Мордред не шутит. Значит, слушай внимательно. Никакого убийства не было! Свои мысли держать при себе. Сам понимаешь, на носу переизбрание министра, и лишние скандалы нам точно не нужны. Официальной версии придерживаемся в любых разговорах, даже приватных. Отчёт в письменном виде мне на стол через десять минут, максимум — через час. При появлении лорда Вестерфорда сразу пригласить ко мне в кабинет.

— Слушаюсь, сэр. Будет сделано!

— Ступайте.

Поттер проводил взглядом Скримджера и снова взялся за старый вредноскоп — так лучше думалось. Разговор со стариком Вестерфордом, старым другом семьи, его беспокоил куда меньше, чем тот же Лонгботтом, до сих пор находящийся в Мунго в состоянии магической комы.

По словам главного целителя, никаких прогнозов строить они не могут. Проклятие бедолаге досталось тёмное и уж больно заковыристое. Может умереть в любой момент, а может и выкарабкаться, если удастся опознать проклятие и найти специалиста по тёмной магии, способного это проклятие обезвредить. Таких специалистов по пальцам одной руки пересчитать можно, и ни одного из них в Англии. Ждут какое-то светило из Европы. Неизвестный благотворитель полностью оплачивает этот недешёвый визит, и Поттер примерно догадывался, кто за этим стоит. От себя он обеспечил охрану палаты — двое авроров постоянно бдят, сменяясь через каждые шесть часов.

Посетителей, кроме жены, не допускают. В отличие от этой сучки, матери покойного студента Вестерфорда, Августа Лонгботтом, очень молодая и полная достоинства леди, вызвала глубокое сочувствие и уважение Карлоса. Лишь на мгновение она проявила горе, резко поднеся руку к губам, когда спокойно отвечала на все вопросы. Да в глубине глаз иногда мелькал растерянный вопрос обиженной девчонки: "Почему он? Почему мой муж?". Дорея говорит, что у них настоящая любовь, несмотря на разницу в возрасте и договорный брак — наследница клана боевиков и потомок магистров гербологии были помолвлены чуть ли не с рождения Августы. Вот совершенно ведь разные...

— Лорд Вестерфорд, — доложил молоденький дежурный.

Поттер кивнул. Бодрый старичок Вестерфорд словно разом постарел и выглядел сейчас ровно на свои девяносто лет. Потеря обоих наследников в столь короткий срок явно сказалась на всегда улыбчивом джентльмене. Вряд ли он сможет наделать новых отпрысков. Лично Поттер вообще не представлял, как такой милый человек мог связаться с подобной мегерой, к тому же, больше чем на полвека его моложе. Старший сын — от первого брака — был очень похож на отца, Поттер его помнил еще по Хогвартсу. А вот младший... Тут сказать было нечего, но стоило копнуть поглубже... Можно было смело предполагать, что парень был отнюдь не ангелом и пошёл в свою мерзкую мамашу.

— Господин главный аврор, — коротко поклонился лорд Вестерфорд, занимая предложенное кресло. — Я настаиваю, чтобы дело было закрыто.

— Сэр, мы пришли к выводу, что это был несчастный случай. Если вы подождёте, отчёт принесут через...

— Не нужно. Этот вариант вполне хорош, — твёрдо взглянул в глаза аврора посетитель. — Карлус, позвольте обратиться к вам, как к старому приятелю, а не как к должностному лицу. Мы были друзьями с вашим отцом, ни к чему эти формальности.

— Я вас внимательно слушаю, сэр Гилберт.

— Благодарю! Вы позволите самому наложить чары?

Кивнув, Поттер обалдело наблюдал ловкие движения палочки старика. Таких интересных невербальных заклятий он точно ни разу не видел.

— Сказанное здесь невозможно будет кому-то передать, — пояснил Вестерфорд. — Мне нужна ваша помощь. У меня есть внук, старший сын не успел оформить отношения с леди, родившей ему сына. Моя жена ни о чём не догадывается и так должно быть и далее. К сожалению, местопребывание матери моего внука неизвестно. Помогите найти, в долгу не останусь.

Поттер уважительно поглядел на старика и машинально кивнул:

— Полагаю, можно попробовать. Но, понимаете, сэр, мы отнюдь не всесильны, и частные заказы брать не имеем права. Но я могу вам предложить обратиться в агентство мадам Дэшвуд. Она занимается поисками родственников уже несколько лет. И весьма успешно.

— Магглорождённая, не так ли? — пожевал губами Вестерфорд.

— Муж был чистокровным, — Поттер достал из стола пергамент и быстро набросал адрес, несколько слов для Ванессы с просьбой посодействовать, и размашисто расписался. — Вот, возьмите. Весьма уважаемая леди, сэр. Поверьте, я знаю её два года, и восхищаюсь. Совершенно удивительная особа, способная отыскать иголку в стоге сена. Полная конфиденциальность гарантирована. Со своей стороны, мы приложим все усилия, но вы же понимаете, что официально заняться этим мы не можем. А помочь миссис Дэшвуд чисто по-дружески, в случае необходимости...

— Спасибо, Карлус. Не сомневался, что вы правильно меня поймёте. На этом позвольте откланяться.

— Рад был вас повидать, сэр Гилберт, только жаль, что по столь печальному поводу. Примите наши искренние соболезнования. Наши с Дореей.

— Благодарю. И кстати... Я рад вашему назначению, Карлус. Поздравляю!

Поттер выдохнул, когда двери за сгорбленным стариком закрылись, а наложенные чары развеялись словно сами собой. Внук, надо же! А ведь в таком случае, старику Вестерфорду было выгодно потерять младшего. Доверить испорченному поганцу древний род... Поттера передёрнуло. Впрочем, не его это дело. И несчастный случай — лучшая версия для этого убийства. Пожалуй, стоит закрыть дело сегодня же. В крайнем случае завтра, после визита к старине Шелдону.

* * *

— Мордред раздери эти отчёты! — Нотт со злостью отбросил перо и злым взглядом уставился на семь кусков пергамента, веером разложенных перед ним. Что писать, он совершенно не представлял, да что уж там, представлять не хотел. На каждом из пергаментов к семи вечера воскресенья стоял лишь порядковый номер, слово "курс", и слово "практика" под цифрой "1". Пергамент первого курса он даже расчертил на четыре графы, проставив над каждым столбиком ряд букв: G, S, R и H. На этом дело решительно застопорилось.

И ведь мог же до конца прочесть инструкции в начале недели, где черным по белому говорилось в самом низу, что надо составить отчёты по каждому из дней. Или вообще не читать, спалив при получении. Нотт махнул рукой и, оттолкнув кресло, подошёл к окну.

Неделя не задалась. Ничего он для себя полезного не вынес, а уж что вынесли дети из его уроков, даже думать не хотелось. Мисс Прюэтт стала поглядывать более улыбчиво, но и только. Стоило сделать шаг в её сторону, улыбка медленно таяла. И что бы это значило? Но раз уж решил быть бережным с девушкой, то старался этого придерживаться.

— Никогда прежде я не видел более кратких отчётов, — раздался сзади насмешливый голос друга, а ведь Магнус даже не услышал шума пламени или стука двери. Стареет?

— Блядь, я в душе не ебу, что там писать, — Нотт безнадёжно пожал плечом и подошёл к столу, глядя, как бережно Робертс собирает пергаменты в стопку.

— Не скромничай, Магнус, ты написал самое важное, причём выразив это одним единственным словом. Если бы я был министром, я бы тебе лично выдал орден за вклад в дело образования. Такой отчёт прочтёт любая комиссия, тогда как из трёх сотен других они просматривают лишь половину, и то по диагонали. Сохраню, как образец.

— Если у тебя достало совести посмеяться надо мной...

— Ни в коем разе! — Антуан убрал стопку пергаментов в шкаф и потянулся к своему портфелю, брошенному прямо на стол. С торжественной улыбкой он посмотрел на друга, открывая два хитрых замка. — Позволь отблагодарить тебя, мой лучший друг — и единственный, что уж — за самую лучшую неделю в моей уже не холостяцкой жизни.

Нотт подозрительно разглядывал его лицо, словно силясь найти в нём насмешку, но всё же плюнул и широко улыбнулся кривоватой улыбкой:

— Много еды, секса и алкоголя?

— Насчёт первого и второго ты прав, мой бесцеремонный друг, а вот третьего было мало, но жалеть об этом я не буду никогда.

Он наконец вытащил из портфеля цветастую кожаную папку, и со смешливой улыбкой уставился на разочарованную физиономию друга.

— Я понимаю, что огневиски был бы лучшим подарком, — пояснил Антуан. — Но тем не менее, рискну преподнести дар в эпистолярном исполнении.

— И даже не нальёшь? Я не смог подобрать пароль к твоему бару! — Нотт даже не посмотрел на дурацкую папку. Мало ему что ли было всех этих эссе и проверочных. И желание Робертса добить он приветствовать не собирался.

— Магнус, — расширил глаза Антуан, бережно водружая папку на стол, и убирая портфель на тумбу справа. — Я никогда не менял пароль, придуманный тобой на шестом курсе. Ты что, забыл его?

— Мерлин, — Нотт хлопнул себя по лбу и пошёл к высокому бару, втиснутому между книжными стеллажами и шкафом. Искоса глянув на друга, ткнул палочкой в замок: — Грудь Персефоны!

Дверца бара с щелчком поддалась. Нотт расстроенно вытянул квадратную бутыль огневиски, прихватил два бокала и вернулся к столу.

— Подожди, не рассказывай, что там! На трезвую голову я это воспринять не смогу. Я серьёзно, Антуан, два бокала. Тебе налить?

— Наливай, не помешает. Полагаю, ничего криминального без меня не произошло?

Рука Нотта дрогнула, но огневиски не пролился.

— Вот как всегда в лоб и в точку! — пробормотал он.

— Что... Что произошло? — Робертс осторожно опустился в кресло, не спуская с друга встревоженного взгляда.

Тот с комфортом устроился на наколдованном высоком табурете и, отсалютовав бокалом, проглотил содержимое залпом.

— Один студент погиб. Не слышал?

Антуан только отрицательно покачал головой, молча ожидая пояснений.

— Скажу прямо, известно немного, так что пришлось слегка прошвырнуться в пару мест. Убит ученик седьмого курса из воронов Дамиан Вестерфорд весьма оригинальным способом. Да, я тоже так вздохнул, когда узнал, кто именно — скользкий тип.

— Да, это было ожидаемо. Были пара случаев с его недоказанным участием, но директор всё замял. И всё же расскажи, кто постарался и что за способ.

— Что ж, изволь. Аврорат дело закрыл, обозвав случившееся несчастным случаем, что вполне можно допустить — ни магии, ни какого-либо насилия они, конечно, не обнаружили. Но вот что интересно, убийство произошло в одном борделе Лютного, когда в соседнем номере резвились двое под обороткой студентов Хогвартса. Причём очень интересный выбор личностей — некто Роберт Вуд с Гриффиндора и Квинтус Флинт.

— Флинт? Ты уверен?

— Мерзавец не просыхал с вечера пятницы и мертвецким сном проспал до пяти вечера в субботу. Это точно и сомнению не подлежит. Правильного мальчика Роберта с утра и почти до самого прибытия авроров лицезрела мадам Пинс у себя в библиотеке. Алиби стопроцентное, нарочно не придумаешь.

— А на самом деле?

— Ничего не могу сказать. Я бы заподозрил Рудольфуса, только Лестрейндж был всё утро на виду у наших. Сам Флинт тоже способен, ковену такое знакомо, не скрою — жертве запихнули в рот некий предмет, придерживая руки, и тот захлебнулся блевотиной. Смерть жуткая, а вот за что — хрен его знает.

— Месть?

— Определённо. Мэдисон... Нет, не думаю. Тоже спал, хотя выпил явно меньше Флинта, но уснул, по словам самого Флинта, гораздо раньше него. Короче, кто бы это ни был, гадать бесполезно. Авроров Дамблдор послал, а мне по-доброму посоветовал не заниматься не своим делом. Каково?

— Что я могу сказать? Пожалуй, Рудольфус может знать куда больше.

— Согласен. Но я его рожу видеть сегодня больше не хочу. Давай ты сам устроишь разбор полётов после того, как я распрощаюсь со своей профессорской деятельностью, и очень надеюсь — что навсегда.

— Твоё здоровье, мой друг!

— И твоё! Ладно, показывай уже, что в папке.

— Увы, ничего особенного, — Робертс вытащил из папки несколько листов и конверт. — Это список зелий, которые Эйлин сварит для тебя бесплатно, если возникнет такая необходимость. Только имей ввиду, для ковена варить я ей не позволю, если будет нужда, могу только предложить хорошую скидку.

Нотт с интересом впился глазами в список и быстро просмотрел все пять страниц. Взгляд его стал несколько расфокусированным.

— Это серьёзно! — хрипло произнёс Магнус. — От мастера зелий? Антуан, я не стану скромничать, ты меня знаешь. Как понимаю, это временная акция. И на какой срок?

— Список составлял не я, — улыбнулся Робертс. — А срок? До тех пор, пока ты холост. Как женишься, так и запросы увеличатся, а я не враг своей семье.

Магнус хищно улыбнулся:

— Браво! Ещё никто так весомо не убеждал меня отступиться от невесты. А ещё лучший друг! Слизерин навсегда?

— Да брось, нет тут ничего подобного. Ладно, ладно, уел — есть. А вот это билеты на два лица на матч по квиддичу — состоится двадцать третьего декабря, в субботу. Достались по случаю. У меня такие же, свожу сына. Эйлин не в восторге от этого развлечения. Отец тоже отказался, потому решено отдать билеты тебе.

— Хоть это без подвоха. Сто лет не был на квиддиче. Спасибо! Вот только не знаю, с кем бы пойти. Впрочем, время ещё есть, подумаю. Но за зелья благодарю. Сегодня же составлю список, если ты не возражаешь.

— Ничуть, отправь совой. Эйлин к тебе питает сейчас самые тёплые чувства.

Магнус бережно сложил листки пергамента и сунул в карман мантии. После чего кивнул на полку, куда был убран злополучный отчёт.

— Насчёт ребят. Сильнее всего Слизерин, разумеется. Я тут набросал список, кто отличился по всем курсам и факультетам. Там безумно неспособные и те, к кому из ребят стоит присмотреться — явно способны стать неплохими боевиками, — Нотт достал из другого кармана два измятых листка и бросил на стол. — Может пригодиться. К сожалению, сказать что-то ещё затрудняюсь.

— А говорил, что отчёты составлять не умеешь, — упрекнул его Антуан, рассмеявшись. — Я же говорил, у тебя лучшие отчёты, которые я когда-либо видел. Ну что, за способность боевика вести школьные уроки! За тебя, Магнус.

Смущённый Нотт умилял.

— Ладно, — он поспешно поднялся, — позволишь отбыть? Мне отец подарил дом со всем содержимым, пожалуй, стоит осмотреть. И... если не возражаешь, хотел бы зайти к мисс Прюэтт — попрощаться.

— А если возражаю?

— Не пойду.

Антуан пристально взглянул на друга и покачал головой:

— Я люблю тебя, ты знаешь, но Санни...

— Вот на этом и заткнись. Так я зайду?

— Не смею мешать, — фыркнул Антуан. — А я, пожалуй, навещу своих птенцов, а потом домой — последний совместный вечер. Не поверишь, вроде только от них, а уже скучаю... Пригласишь на новоселье?

— Обещаю, — широко улыбнулся Нотт. — Как только наведу там порядок и немного обживусь. И тебя с семьёй, и Ванессу... Одну, без всяких там. И ещё можно позвать... Нет, достаточно вас троих и твоего отпрыска, не люблю много гостей. Жди приглашения где-то к середине декабря.

— С удовольствием погляжу, где ты будешь обитать. Твой отец всё же любит тебя и балует.

— Как и твой тебя. Пойду, и не смотри так, я не собираюсь делать ничего, что тебе бы не понравилось. Просто попрощаюсь.

Нотт дошёл до дверей комнат мисс Прюэтт и только там притормозил, судорожно решая, что на самом деле хочет от этого визита. Ничего не решив, он постучал. Открыли только спустя минуты три. Маленькая эльфийка смотрела широко распахнутыми глазами:

— Хозяйка Санни сейчас спустится. Лакки велено пригласить вас, сэр.

Он кивнул и прошёл внутрь, остановившись перед камином. Только в этот момент ему вдруг стало грустно, что неделя закончилась. Но он живо прогнал крамольные мысли.

Он обернулся на звук распахнувшейся двери в спальню девушки и с удовольствием глядел, как она торопливо спускается — в простой синей рубашке и длинной юбке, со слегка растрепавшейся косой и чуть заспанными глазами Санни выглядела настолько по-домашнему, что у Магнуса невольно защемило сердце.

— Мистер Нотт, — она явно смутилась, увидев его, и беспомощно оглянулась назад, — не ожидала вас увидеть. Думала, Флинт...

— Я на пару минут, не беспокойтесь. Визит неофициальный, вовсе не обязательно бежать за мантией.

Увидеть её застенчивую улыбку было приятно. Пройдя к столику, девушка махнула рукой на второе кресло и присела сама.

Поколебавшись — в его планы не входило вести беседы — Нотт всё же принял приглашение и занял предложенное кресло. Домовушка появившись почти сразу, быстро расставила на столе тарелку с маленькими бутербродами, кубки и кувшин с соком, после чего исчезла.

Магнус принял из рук девушки наполненный кубок и поставил перед собой.

— Апельсиновый, — пояснила Санни. — Нормально? Могу заказать кофе или чай...

— Благодарю. Апельсиновый подойдёт, — поспешно произнёс он, и даже пригубил, чтобы доказать, что его этот сок вполне устраивает. — Я зашёл попрощаться. Профессор Робертс вернулся, и меня здесь больше ничего не задерживает. Кроме вас.

Она только вздохнула в ответ, выжидательно уставившись в его глаза. Ни тени кокетства, ни единого намёка, что расставаться ей грустно. Просто вежливое внимание. Нотт сглотнул, ощутив такое ненужное сейчас волнение.

— Я не знаю, что следует говорить в таких случаях, — признался он. — Вам следует мне помочь, Санни.

Вот теперь она рассмеялась — так мило и весело, что он невольно улыбнулся в ответ.

— Сэр, съешьте бутерброд. Эти с икрой очень вкусные, должно быть. Или вот эти, с мясом. Я ужасно голодна, но есть в одиночку не могу.

Магнус усмехнулся и отдал должное скромному ужину. Он с удовольствием глядел, как аккуратно ест девушка, поглядывая на него чуть лукаво. И куда делись страх и недоверие? И как, Мордред раздери всё, не нарушить эту хрупкую атмосферу покоя и тепла?

— Мне хотелось бы верить, — сказал он, отпив сока, — что вы не будете стесняться обращаться ко мне за советом, если в той книге или вообще в заданиях по ЗОТИ у вас возникнут трудности.

— Ах, да, книга! — Санни закивала. — Обязательно обращусь, сэр. Там есть некоторые непонятные моменты. Но сейчас я не готова их назвать.

— Можете присылать вопросы совой или использовать те дощечки, — кивнул он.

Она рассеянно кивнула и посмотрела вдруг пристально:

— Сэр, могу я спросить?

— Всё, что угодно, — решительно кивнул он.

— Вы по-прежнему настроены на непременный брак со мной? И только поэтому помогаете?

Молчание затянулось. Этим вопросом она тут же обострила обстановку, и Магнусу стало обидно, словно ушло что-то важное. Он решительно не знал, как лучше ответить на столь прямой вопрос.

— Моё предложение в силе, — наконец смог он сформулировать свои мысли. — Но, знаете, Санни, чем больше я вас узнаю, тем меньше мне хочется вас принуждать хоть к чему-то. Пожалуй, желание вам помочь не зависит от моих надежд на брак с вами. Понимаю, что в это трудно поверить, но я действительно хотел бы быть вам полезным. Если вам это не нравится, не стесняйтесь, скажите.

— Напротив, сэр. Мне очень приятно это слышать, — серьёзно ответила девушка. — Можно откровенно?

— Прошу вас, — усмехнулся он, внутренне напрягаясь.

— Отец позволил мне самой выбрать жениха, или даже вовсе не выбирать, если я смогу показать хорошие результаты в учёбе к сдаче ТРИТОНов.

— Хорошие результаты в чарах, к которым у вас дар? — поправил он, сдержав улыбку.

Санни кивнула.

— Так вот, мне нет нужды думать о замужестве сейчас. Я хочу быть с вами честной, — она остановилась, глубоко вздохнула и выпалила почти скороговоркой: — К браку я ещё не готова. Ни с вами, ни с кем-то ещё. И надеюсь оправдать доверие отца. Не думаю, что к Рождеству в этом плане что-то изменится.

— Весьма откровенно, — Нотт поднялся. — Я понял вас, мисс Прюэтт. Но моё предложение помощи в ЗОТИ это никоим образом не отменяет. Обращайтесь, буду рад помочь.

Санни тоже поднялась и пошла за ним к двери. Он резко развернулся, но девчонка и не подумала отступить, подняв к нему лицо с каким-то непонятным выражением задумчивости и грусти.

Ему стоило большого усилия, чтобы не нагнуться и не сорвать с приоткрытых розовых губ прощальный поцелуй. Вместо этого, он коснулся её щеки рукой, удивляясь нежности кожи, и заправил за ухо выбившийся локон. То, как она судорожно вздохнула, чуть прикрыв веки, было слабым, но утешением — да, он волнует её.

— Прощайте, — шепнула Санни.

— До свидания, — кивнул он, ещё раз поглядел в раскрасневшееся лицо девушки, как-то отстранённо отметил её тревожно мерцающие глаза, развернулся и быстрым шагом покинул комнаты. Сам не понял, как добрался до выхода из школы, а потом и до границы аппарации. Портключ от нового дома удобно лёг в руку. Кодовое слово — и он уже стоит в незнакомом холле. Тишина и чистота, лестница, ведущая наверх, несколько дверей по обе стороны.

Лопоухие создания в количестве двух штук появились с громким хлопком и поспешили упасть на колени.

— Джи и Миро рады служить новому хозяину, — пропищал ближайший. — Что изволит хозяин?

— Кабинет есть здесь? — и увидев кивок, Нотт велел: — Проводите!

* * *

Рабастан Лестрейндж мучился сомнениями, заставляя подарок старого звездочёта хаотично носиться над столом. Синий кристалл спокойствия работал почти на пределе своих возможностей в борьбе с метаниями молодого мага. Последнее письмо от Санни лежало перед Басти развёрнутым, а подпись он заставил ожить и летать вслед за звёздочкой. Переливающиеся всеми цветами радуги слова "Твоя Санни" то пытались прицепиться к кристаллу, то удирали от звёздочки, кокетливо изгибаясь.

В дверь постучали, и Басти тут же хлопнул по столешнице ладонью, отчего слова мигнули и растаяли, заставив осиротевшую звёздочку на мгновение сбиться с курса. Письмо сложилось и нырнуло в приоткрытый ящик, а передние ножки кресла с грохотом ударились о пол, возвращая его в нормальное положение.

— Милый, — Бастинда вошла в комнату, когда дверь открылась, повинуясь взмаху руки Рабастана. — Я собираюсь прогуляться к Робертсам. Ты не составишь компанию?

Понятно было, что мама спрашивала из вежливости, потому Басти не стал тянуть с положительным ответом, сразу поднявшись из-за стола.

— С удовольствием. Ума не приложу, что ещё повторить по чарам.

Раґбасґтаґну понґраґвилась семья Анґтуґана. Эйлин казалась несколько худощавой на вкус Басти, не очень красивой, хотя и чувствовалась порода. Старый звездочёт говорил, что она из клана Принцев, мол, те никогда красотой не блистали, а вот гонора у каждого представителя было хоть отбавляй. Басти вообще не приметил никакого гонора у Эйлин, зато сияющие глаза, стоило ей посмотреть на мужа или сына, делали миссис Робертс почти хорошенькой. И в такие моменты парень понимал, что именно в ней нашёл его крёстный.

Северус был тих и молчалив на том обеде, и Басти никак не мог определиться в своём отношении к мальчишке, который оказался точной копией Антуана. Было так странно и забавно смотреть на неплохие манеры и серьёзное лицо пацана, и представлять, каким был в юности Антуан. После окончания обеда, Эйлин сразу пошла что-то обговорить с матерью, Антуана позвал в кабинет отец, а Басти со зловеще ухмыльнувшимся Долоховым поплёлся на тренировку. Так что так и не нашёл момента переговорить с Робертсом или хотя бы с его сыном.

И теперь, шагая рядом с матерью, не знал, на что надеяться. Поговорить с Антуаном, обещавшим сегодня быть дома, посмотреть, чем занимается мальчишка, или таки улучить мгновение и попросить у Эйлин сварить ему галлонов десять миорелаксанта, который закончился еще два дня назад от безжалостных методик его наставника. Казалось, Долохов задался целью проверить на прочность каждую мышцу в теле ученика. Басти и сам мог бы сварить, но, во-первых, на это требовалось время, которого и без того ни на что не хватало, во-вторых, ходили слухи, что Эйлин гений-зельевар, подписавшая с его матерью контракт, по которому обязалась обеспечивать зельями высшего качества семью и вассалов. А если так, то и Басти мог воспользоваться её талантами, а не рисковать, посылая сову на Косую Аллею, чтобы получить скверного качества и неизвестного авторства зелье.

Дом Антуана был хорошо виден с холма, и Басти залюбовался рыжими отблесками крыши, так сильно напоминавшими оттенок волос одного очень дорогого ему человека. Последний день ноября радовал хорошей погодой и лёгким прохладным ветерком, словно остужающим переполненные знаниями мозги. По серо-стальному небу лениво плыли пушистые облака.

Завтра ему исполнится шестнадцать, в этом возрасте его предок Рудольфус Кристофер Лестрейндж ступил на берег туманного Альбиона, мечом добывая трон и славу своему сюзерену. Другой предок, Ричард Грей Лестрейндж много позже именно в шестнадцать был посвящён в рыцари королём. За спасение жизни сюзерена во время битвы тот пожаловал молодому рыцарю земли и этот самый замок, до сих пор служивший родовым гнездом его семье, хоть и перестраивался с тех времён трижды.

Помнит ли Санни об этом дне, оставалось загадкой, потому как из туманных объяснений Рудольфуса он ничего не понял. Руди в последнее время темнил и не отвечал на вызовы по двойному зеркалу, что никак не могло быть хорошим знаком. Впрочем, в субботу братишка пригласил его в Хогсмид, и можно будет спросить обо всём лично. Не исключено, что и Санни пойдёт в деревушку прогуляться, но это было бы слишком славно, чтобы быть правдой. Спросить же её напрямик... Нет, не стоит.

Крики мальчишек заставили его встряхнуться и обратить внимание, что мать уже ушла далеко вперёд, а теперь остановилась, поглаживая безлистное деревце по тонкому стволу и поджидая сына. Дети вассалов на берегу реки устроили возню, но судя по взрывам заливистого смеха, ничего страшного там не происходило.

Пришли они не вовремя, как посчитал Басти, но Бастинда была иного мнения. Робертс ещё не появлялся, а у Эйлин в доме оказалась гостья. Когда им представили миловидную леди, мать, казалась, совершенно не удивилась, с очень довольной улыбкой принимая приглашение к чаепитию, а у Рабастана сердце провалилось куда-то в желудок. Он во все глаза рассматривал эту леди, которую Эйлин Робертс назвала Летицией Прюэтт. Мать Санни в свою очередь внимательно на него посмотрела, улыбнулась и милостиво протянула руку для поцелуя. А Басти невольно отмечал схожесть со своей возлюбленной. Эти глаза, и мягкая улыбка, и скулы. Разве что рост выше, но Санни может ещё её догнать.

Только сидеть за одним столом с дамами он отказался, извинившись, сказал, что подождёт крёстного на улице. Его проводили улыбками и отговаривать не стали. Даже мать лишь рукой махнула, и у Басти закралось подозрение, что о визите Летиции та откуда-то знала заранее.

— Антуан скоро будет, у него только три пары сегодня, — заверила его Эйлин Робертс. — Не уходите далеко, мистер Лестрейндж. Он надолго остаться не сможет.

Басти кивнул и вышел из дома. Далеко уходить не стал, присел на ступеньку крыльца, достал из кармана зеркальце и попытался достучаться до Рудольфуса. Хотелось бы ему, чтобы и Санни выбрала зеркала для связи, но ответа от неё до сих пор не было. И что думать об этом, он никак не мог решить.

Руди нагло игнорировал вызов, и Рабастан хотел уже убрать зеркало, как едва не подпрыгнул от серьёзного детского голоса:

— Это что у тебя? Магическое, да?

Перед ним стоял сын Антуана, независимо сунув руки в карманы. Рукав на куртке болтался, почти оторванный, брюки в пыли, особенно коленки. Вид залихватский.

— Северус Робертс? Да? Привет! Я Рабастан Лестрейндж.

— Северус Снейп, — уточнил мальчишка. — А я помню тебя. Твой отец живёт в замке. И мой дед тоже. Только в башне.

— А почему ты Снейп?

— Потому. Дед сказал, что ритуал прошёл правильно. Меня в род приняли. Только имя теперь там, на родовом дереве, Северус Антуан Снейп. Папа сказал, что это нормально! На моё совершеннолетие ещё ритуал проведут, и, если так и останется, будет новая ветка, ну там, в шаре.

— В шаре?

— Ну, шар такой, он в воздухе над большой книгой появился, а там внутри дерево светилось, зелёное такое, и много веток, — простодушно ответил ребёнок.

Обычно каждый род хранил такие вещи в тайне. Родовое древо, как правило, появлялось в книге рода, а отображение для удобства выводили для наглядности на разные зачарованные вещи. Тут уж у кого как фантазии хватит, или магических сил. У Лестрейнджей это издавна было натуральное дерево, росшее прямо в родовом зале у дальней стены. Ну как натуральное, оно явно было из металла, но что за сплав, Басти до сих пор не мог разобраться. А у Блэков, если верить Руди, это был большой гобелен.

— А на что этот шар похож?

— Это такое... — Северус нахмурился, оборвав себя и взглянул подозрительно. — Ты зачем спрашиваешь? Это рассказывать нельзя.

— Нельзя так нельзя, — покладисто кивнул Рабастан.

Мальчишка поёрзал, бросая неприязненные взгляды, но любопытство пересилило:

— Так что это за зеркало, ты скажешь?

— Зачарованное, — усмехнулся Басти. — С девушками переговариваться, например. Вот так надо постучать палочкой, а тот, у кого второе зеркало, ответит. Тогда я его увижу. А он в своём зеркале увидит меня.

— Почему он? Ты же сказал с девушкой?

— Это к слову пришлось. Не обязательно с девушкой, с кем хочешь. Это настроено на моего брата.

— А, я помню! Рудольфус, да? Я его в Хогвартсе видел. Я там неделю жил с отцом.

— Это здорово. Понравился Хогвартс? Привидений не испугался?

— Пф, — ребёнок смешно фыркнул. — Чего их бояться! Кровавый барон ни с кем не разговаривает, я издали его видел. А остальные нестрашные совсем. Санни говорит, что привидения безвредны.

Настроенный на благодушную беседу Рабастан на мгновение потерял дар речи.

— Ты знаком с Санни Прюэтт? — осторожно уточнил он.

Северус огляделся по сторонам, словно желая убедиться, что их не подслушивают, потом сел рядом на ступеньку и сказал негромко:

— Санни мой друг, пока что. Но ты не думай, как вырасту, женюсь на ней.

— Это вряд ли, — не удержался от улыбки Басти. — К тому времени, как ты вырастешь, она уже замужем будет. Я на ней женюсь.

— Ты? — мальчишка демонстративно отсел от него и теперь глядел исподлобья. — Она меня любит!

— Так и сказала?

— Как будто непонятно! Она мне книжки читала и с Монстриком давала играть. А ещё... ещё обнимала!

Рабастан не мог найтись с ответом. Ну в самом деле, не спорить же с ребёнком, кого любит Санни. К счастью, у крыльца материализовался Антуан Робертс. Очень вовремя.

— Рабастан, что-то случилось? — крёстный двумя взмахами палочки привёл одежду сына в порядок. — Северус, с кем опять подрался?

Басти отрицательно качнул головой, а Северус бросил на него гневный взгляд и ответил отцу:

— С кем, с кем. С Дэном Кроули конечно. Идиот потому что.

— Мне вмешаться?

— Пап, ну ты что? Я же говорил, сам разберусь! Можно, я ещё погуляю?

— Беги, только к ужину чтобы дома был.

— Да знаю, — бросив ещё один возмущённый взгляд на Басти Лестрейнджа, ребёнок гордо задрал подбородок и утопал в сторону реки, снова сунув руки в карманы.

Робертс ухмыльнулся, присаживаясь на ступеньку рядом с крестником.

— Чем ты его разозлил? — спросил благодушно.

— Да вот, твой сын мне сказал, что на Санни женится, когда вырастет.

— Ну-ну, а ты промолчать не смог.

— Не смог, — кивнул Рабастан и со вздохом убрал зеркало в карман.

— А ведь ему только восемь будет в январе. Вспомни себя в его возрасте, ты был в Аманду Стэнфилд влюблён, тоже хотел жениться. Не делай такое лицо, могу воспоминание показать.

— Не надо. А она что?

— Аманда даже не догадывалась, на твоё счастье. Ты никогда не мог двух слов при ней связать. Не кисни, Руди тоже был влюблён в даму постарше.

— Серьёзно? — оживился Басти. — А в кого?

— В леди Вальбургу Блэк. Только не вздумай напоминать, это был страшный секрет. И не смешно, между прочим, она и сейчас красавица. И Бэль на тётку очень похожа, так что вкус у твоего брата не изменился.

— А леди Вальбурга знала?

— Она — да, до сих пор твоего брата обожает, и сыграла немалую роль в их помолвке с Беллатрикс. Но это между нами. Ладно, хватит о любви. Ты что-то хотел?

— Вернуться в Хогвартс, — помрачнел Басти. — Ты бы мог...

— Ничего не могу обещать, — Антуан поднялся. — После праздников обещаю поговорить, сейчас бесполезно, хотя я попробовал.

— И?

— И ничего, извини. Твой отец даже слушать не стал. Подожди немного, ты же его знаешь. Вполне может передумать. Но не сейчас, пока ты СОВ не сдал.

— Да сдам я их!

— Кто бы сомневался. Это всё, что тебя волнует?

— Хотел попросить у твоей жены сварить мне одно зелье. Только родителям не надо сообщать.

— Дай угадаю, — Робертс оглядел крестника с головы до ног. — Долохов лютует? Не возмущайся так, знаю его методы. И не спрашивай откуда. Будет тебе зелье. Даже лучше. Эйлин как раз упоминала одно, собственной разработки. Как будет готово, пришлю с домовиком.

— Спасибо. Я пойду тогда... Там мама Санни.

— Леди Прюэтт? Ах да, насчёт Санни...

Рабастан, собравшийся уходить, замер, потом развернулся, холодно и прямо поглядев в глаза крёстному.

— Что насчёт Санни?

Бесстрастный тон и предостерегающий взгляд мог заставить замолчать кого угодно, но не Антуана, который знал паршивца с пелёнок.

— Ты по-прежнему одержим мисс Прюэтт? Вижу, что да, можешь не отвечать. Дам тебе совет, Басти. Знаю, что не нуждаешься, можешь не сверкать так глазами. И всё же скажу: не дави. Дай ей свободы — хоть немного. Если повезёт, и избранником станешь ты, тебе это не раз ещё в жизни пригодится. Санни необычная девушка, хоть и не слишком понятно, откуда что взялось. И я очень хорошо понимаю, что именно тебя так зацепило. И не только тебя, но не будем об этом... Подумай вот о чём. Нельзя набрасывать силки на свободолюбивое существо и ждать, что оно будет для тебя петь.

Рабастан отвёл глаза, и Робертс вздохнул — не послушает ведь, глупец! И был несколько удивлён тихим ответом:

— Я постараюсь.

— Хм. Даже так? Ну что ж, может, у тебя и получится. Кстати, если захочешь что-то передать ей, можешь прислать с домовиком ко мне в течение часа. После ужина вернусь в Хогвартс, могу зайти к ней.

— Не нужно. Лучше будь с ней помягче.

— Что, уже жаловалась на бессердечного профессора? Не волнуйся, я не меньше твоего озабочен благополучием этой девочки. Не забывай, что она теперь мне родня по крови и магии. И если я требую с неё больше, чем с прочих, то только потому, что знаю: она способна на большее. А не из злого умысла. Ты уже достаточно взрослый, раз задумался о женитьбе, и должен это понимать.

— И всё-таки, будь помягче. Не дави так.

— Паршивец! — восхитился Антуан. — Хорошо, буду стараться. Доволен?

— Нет.

— Ну-ну, выше нос. О тебе я беспокоюсь ещё больше. Хочешь что-то конкретное на свой день рождения?

— Зелье для мышц. Обезболивающее и расслабляющее.

— Будет тебе зелье.

Посылку от Эйлин домовушка Робертсов принесла поздно вечером, когда до полуночи оставались считанные минуты. Борги, вредный эльф, ворча, что хозяин совсем себя не бережёт, старательно втирал в его спину и конечности густое зелье, от которого по телу разливалось приятное тепло. Натруженные мышцы наконец-то расслаблялись, синяки бледнели, сходя на нет.

— Ты волшебник, Борги! — простонал он, когда ручки эльфа добрались до поясницы. — Вот так, да, правее. Что бы я без тебя делал?!

— Борги — не волшебник. Борги — порядочный эльф. И Борги не надо говорить, где болит, Борги сам видеть.

— Да знаю, знаю, не ворчи.

— Борги не ворчит, Борги заботится... Борги очень волнуется за своего бестолкового хозяина. Борги плачет, когда хозяина калечит тёмный маг...

— Я же велел тебе не подсматривать!

— Борги только одним глазком. Борги никогда не видел тренировки волшебников. Борги больше не будет. Только если хозяин сам позовёт.

— Не вздумай обижаться!

— Борги и не думал. Борги себе такое не позволять. Борги порядочный эльф и знает своё место. Борги знает одного неправильного эльфа, и не станет за ней повторять. Её зовут Лакки, и она ни с чем не считается. Борги не уверен, что хочет от этой Лакки деток. Но Борги ещё присмотрится и подумает. И если хозяин женится на хозяйке Лакки...

Рабастан не вслушивался в бормотание вредного эльфа, он почти задремал от нереально приятного эльфийского массажа.

Позже, уже лёжа в постели, Басти в который раз обдумывал слова Антуана. И что это значит — дать свободу? Да разве он давит? А ведь он никогда не слышал, чтобы Санни пела. Может, и не умеет. Спросить?

А ещё надо было попросить Антуана, чтобы отобрал парное зеркало у мерзавца Руди и отдал его Санни, раз брат всё равно его не носит с собой.

Сон всё не шёл, хотя древние руны под вечер совсем вымотали. К счастью, не бросил, смог разобраться, даже понял общий принцип сложных рун — а это уже программа последнего триместра шестого курса.

Завтра будут подарки и поздравления, но почему-то особой радости Басти не ощущал. Чем ближе был экзамен, тем тревожнее становилось на душе. Только не экзамена он страшился, сдаст, куда денется, он волновался за то, что будет потом. Что захочет от него отец дальше? Тритоны за полгода? Мастерство по чарам к 18 годам? Спрашивать раньше сдачи СОВ бесполезно, не скажет. В этом Антуан абсолютно прав. И не только в этом...

* * *

— Я рад, господа студенты, что мистер Нотт дал вам отдохнуть от эссе. Однако надежды, что столь продолжительный отдых пойдёт на пользу, а ваши работы станут на порядок лучше, увы, не оправдались.

Взмахом палочки профессор Робертс отправил в сторону учеников стопку эссе, которая разлетелась стаей очень больших серых бабочек, хлопая листами и оседая на партах.

Ребята загомонили, на что Антуан только усмехнулся и посмотрел на подошедшую к нему мисс Гамп. Девушка что-то быстро заговорила, а Робертс лишь задумчиво закивал.

— У тебя самая цветастая работа, — шепнула Санни Флинту.

Квинтус с кислым видом развернул исчёрканный красным пергамент.

— Издеваешься?

— Вовсе нет, — Санни показала ему свою. Весь текст, написанный аккуратным убористым почерком — она здорово наловчилась писать пером — был наискосок перечёркнут одной тонкой линией, а внизу красовался тролль. — И ни одного исправления, заметь.

— Вау, — Флинт явно повеселел, но тут же с покаянным видом заглянул ей в глаза: — Расстроилась, да? У меня выше ожидаемого...

— Ещё бы! Два тролля за два дня, — прошептала Санни, — вчера по нумерологии, теперь вот по ЗОТИ. А все потому, что во вторник я перепутала эссе, а профессора не только юмора не понимают, но и разбираться не пожелали.

— Санни, — Флинт с подозрением оглядел её невинную улыбку. — Вот как тебе удаётся, а? Другая на твоём месте хоть похныкала бы. А ты только иронизируешь. Тебе точно восемнадцать? У меня маман такая, никогда не расстраивается, что бы ни случилось.

— А смысл расстраиваться? Тролль ведь не исчезнет от моих слёз — пересдам, делов-то.

— А иногда наоборот, мне кажется, что ты гораздо младше... — Флинт увернулся от тычка в бок.

— Мисс Прюэтт, вам, кажется, есть что сказать классу? — профессор Робертс подошёл к их парте совершенно бесшумно. Санни вздрогнула и помотала головой. — Нет? Я так и думал. Если готовы исправить свою оценку за эссе, жду вас после обеда в этом кабинете. Позже можете не беспокоиться.

— Я приду! — поспешила согласиться она. Занятий сегодня больше не было.

— Чудно. Мистер Мэдисон, вам понятно, за что снижена оценка? Прекрасно. Мисс Блэк, письма домой будете писать в свободное от уроков время! Мисс Стенли, могу я узнать, что вам нужно от мистера Уизли? Ничего? Тогда сядьте ровно. Берём листок и ставим сверху свою фамилию. Мистер Хиггинс, стонать уместно в постели с возлюбленной, и то, лишь убедившись, что её супруга нет дома. — Покрасневший Бен Хиггинс едва не сполз под парту. Дружный смех слизеринцев оборвался, как только Робертс, проходя мимо первой парты, дал подзатыльник Флинту. — Открываем учебники на странице двести пятнадцать. Быстро читаем и пишем вывод о прочитанном. У вас пятнадцать минут. Время пошло!

Санни с каким-то мстительным удовольствием написала очевидный вывод: — "Не соваться в подозрительный лес". Она совершенно не представляла, как ещё оберегаться от злобных пятиногов. Подумав, всё же добавила: — "Например, в леса, близкие к черте отчуждения, дикие леса, дальнюю от школы часть Запретного леса. Особенно опасны болотистые места в лесу".

Флинт явно выписывал какие-то заклинания. Санни хотела заглянуть в его работу, только Робертс взмахнул палочкой и её стул вместе с хозяйкой отъехал к самому краю парты. Хорошо, что не сказал ничего, и без того в классе смешки раздались.

— Время вышло. Сдайте работы и свободны.

Короткие записки маленьким вихрем полетели на учительский стол.

Флинт проворчал ругательство, когда листочек выпорхнул у него из-под ладони, не дав дописать слово. Санни медленно убирала с парты учебники, перья, дополнительные листы пергамента, ожидая, когда сосед по парте тоже соберётся. Только Квинтус никуда не спешил, роясь в своей кожаной сумке, словно что-то в ней потерял.

Несколько учеников подошло к столу Робертса, спрашивая про дополнительные занятия и какие-то вопросы по эссе.

— На обед не спешишь? — поинтересовалась Санни.

— А ты? — Флинт вскочил, просто сметя в сумку свои вещи. Не удивительно, что потом ничего не может найти. — Ваши все уже утопали.

— Я тебя жду.

— Меня? — поразился парень, но тут же перешёл на шёпот: — А что случилось?

Санни схватила его за рукав, потянув вон из класса.

— Как ты относишься к пирогу с курицей? Очень нежному пирогу, только из печи?

— Потребительски, — хмыкнул Флинт, сглотнув. — Намекаешь на то, что у тебя есть такой пирог?

— С хрустящей корочкой, — внаглую продолжала соблазнять Санни, утягивая его в другую сторону от Большого зала. — И сок, апельсиновый. Или гранатовый. Или кофе с капелькой огневиски. А ещё пирожные, правда, крохотные, но их много!

— Чует моё сердце, что тебе что-то от меня нужно! — притворно вздохнул Флинт. — Ладно, так и быть, отдамся за пирог, кубок апельсинового сока и полбутылки огневиски.

Санни хихикнула и толкнула дверь в свою гостиную, пропуская парня внутрь.

С самой субботы она пребывала в смятении и раздумьях, не дававших покоя. Было ясно как день, что уже завтра, в субботу, Руди готовит ей встречу с Рабастаном. И это заставляло переживать и волноваться больше, чем ей бы того хотелось. Лестрейндж так прозрачно намекнул, что по позвоночнику от мыслей о субботе пробегал холодок. Хотелось надеяться, что Басти не готовит ей никаких сюрпризов. Только вот надежды были призрачными.

Ещё и Нотт взбудоражил с его внезапным визитом вечером в воскресенье. В какой-то момент при прощании она прямо ощутила, что её сейчас поцелуют. А от его прикосновения по коже пробежали мурашки, казалось, до самых пяток. Не поцеловал, и она даже не могла понять, рада этому, или огорчена — совсем чуточку. Хотелось странного, как бы она ни пыталась заглушить совершенно ненужные желания доводами рассудка.

Даже рискнула, и спросила Мюриэль вечером в среду, когда та, прислав ей обещанные фигурки для Басти, постучалась в зеркало.

— Что тебе нужно? — расширила глаза тётушка.

— Ну, может зелье какое-то есть, — пробормотала Санни, отчаянно краснея. И более решительно уточнила, пересилив себя: — Ну не нужно мне думать о мальчиках, когда накануне Рождества у нас зачёты чуть ли не каждый день!

— Так-так-так, — пропела Мюриэль, пряча лукавую улыбку. — И какой мальчик смутил наш покой?

— Оба! — буркнула Санни. — Я неправильная девушка, которой отец разрешил не искать мужа, если осилю первую ступень мастерства по чарам. Правда, мистер Нотт, когда я ему сказала об этом, чуть не рассмеялся мне в лицо. Ты не представляешь, как мне было стыдно. Не поверил? Или что-то ещё... Мне нужен холодный рассудок, чтобы не наделать глупостей!

— Как интересно! — хмыкнула тётушка. — Оба, значит?! Нет, детка, я не советую глушить себя зельями. Вот ещё, глупости какие. И хорошо, что спросила. Я серьёзно, Санни, это очень опасно. Обещай, что не будешь травиться ничем подобным!

— Ладно, — у неё на ладошке крутился маленький Опаловоглазый Антипод, изредка выпуская дым с искорками огня. Санни только теперь начала понимать, почему этого дракона называют самым красивым. — Но тогда что делать?

— Есть такое понятие — сублимация. Учись переводить неудобную тебе энергию в безопасное русло. Это только на первый взгляд трудно. Больше занимайся чарами, учись. Хотя... звучит тоскливо. Найти бы тебе занятие по душе, не относящееся к учёбе.

— Я бы очень хотела уметь делать таких дракончиков, — вздохнула Санни. — Но не уверена, что у меня есть таланты в артефакторике. Ой, кусается!

— А ты думала. Но укусы безвредные, не бойся. Говоришь, хотела бы делать? Ну а что, можно и попробовать. Вот на каникулах посмотрю, что ты можешь. Отец твой позволил тебе пожить у меня пару дней после Нового года.

— Здорово! — искренне обрадовалась Санни. — А братья ещё обещали свозить меня к драконам. Гидеон писал, что к Новому году они должны уже принять дела и приноровиться к новой работе.

— Вот и славно, Джейми порадуется. Но вернёмся к нашим мантикорам, то есть — к мальчикам. Рабастан Лестрейндж сейчас на домашнем обучении, или я что-то путаю?

— Не путаешь.

— И где вы умудрились пересечься?

— Он письма пишет... Я отвечаю. А пересечёмся в субботу. — Санни пересказала разговор с Рудольфусом.

— Да уж, — Мюриэль задумчиво хмыкнула. — Тебе надо попросить совет у кого-то непредвзятого, кто добр к тебе, кто хорошо знает Рабастана и Магнуса. Такой человек мог бы сказать, кто тебе больше подходит из этих двоих. Нет, я не думаю, что это поможет, но ты по крайней мере будешь знать мнение со стороны. Непредвзятое и не отягощённое гормонами и личными комплексами.

— И где я возьму такого советчика? — занервничала Санни. — И почему им не можешь быть ты?

— Я, девочка моя, предвзята. Ты слишком дорога мне, и я бы может выбрала для тебя кого-то третьего. Но выбрать должна не я, а ты. Сама. А остальные могут лишь советовать, да и то, не ко всем советам надо прислушиваться. И вообще, просто живи, и ничего не бойся. На Рождество обязательно поговорим по душам. Время у нас ещё есть. В субботу веди себя с Лестрейнджем по обстоятельствам. И не давай никаких обещаний. Никому! Это важно! Запомнишь?

Санни согласилась, что давать обещания стоит только в крайних случаях, а о независимом советчике думала долго и напряжённо, так что в конце концов разболелась голова. Кого бы она не представляла, каждый казался ей либо предвзятым, либо недостаточно близким ей, чтобы делиться настолько личными переживаниями. Руди отпадал сразу. То, что он на стороне своего брата, он даже и не скрывал никогда. Валери? Сестра Нотта, и непонятно вообще, что у неё на уме. Тоже не вариант. Роберт Вуд? Парень стал слишком замкнутым и много времени проводит с Эмили Гамп... Перебирала своих знакомых ребят Санни чуть ли не полночи, когда в голову пришла светлая мысль: Флинт!

Ну конечно же, он далеко не глуп, в чём уже не раз давал возможность убедиться. Он хорошо к ней относится, дружит с Рабастаном и отлично знает своего босса! Приняв решение, Санни даже успокоилась, и не могла дождаться ЗОТИ, где они сидели за одной партой, чтобы позвать Квинтуса на разговор.

Теперь же, приведя Флинта в свои апартаменты и тщательно заперев дверь, она поспешила отдать Лакки приказ, сперва дорогого гостя следовало накормить, а уж потом задавать каверзные вопросы.

Слизеринец смотрел настороженно, пока перед ним не появилось огромное блюдо с пирогом овальной формы. Санни обалдело обозревала свой заказ, доверенный эльфу Мюриэль по имени Кручок. Блюдо заняло почти весь стол. Нет, она, конечно, просила, чтобы пирог был большим, но не настолько же! Флинт, очевидно, тоже лишился дара речи, таращась с большим уважением на украшенную какими-то завитушками поджаристую верхнюю корочку. Санни показалось, что там изображена птица на пушистом облаке, но она могла и ошибаться.

— Режь, — вручила она нож гостю, — я тоже голодна и хочу попробовать. Но можешь не сомневаться, что останется — заберёшь с собой.

— Угу.

Квин поднялся и бестрепетно располовинил сей кулинарный шедевр. Отодвинув одну половину в сторонку, от второй он отхватил несколько кусков и два положил на тарелку Санни, а к себе придвинул все остальные. От начинки поднимался горячий дух и умопомрачительный аромат. Санни не забывала запивать соком, и только старалась глотать не так быстро. Догнать Флинта ей все равно не светило.

— Вкуснотища! — оценил Флинт, когда перед ним остался последний ломоть. Вторую половину пирога Лакки уже успела упаковать в коробку и перевязать ленточкой. — Даже не знаю, влезет в меня ещё или нет. Впрочем, я добрый, пусть тебе на вечер останется!

— Спасибо, — кивнула Санни, сама ощущавшая себя сытой и какой-то осоловевшей от обильного перекуса. Насчёт "вкуснотищи" она была абсолютно согласна с другом. И сама с трудом доела второй кусок — Флинт их нарезал далеко не маленькими.

— Ну что ж, я готов.

— К чему? — спросила Санни, жадно допивая сок.

— Это уж тебе видней, — ухмыльнулся Флинт. — Мерлин, это правда огневиски?

Санни тут же вскинула глаза и уставилась на квадратную бутыль с явно недешёвым напитком.

— Лакки!

— Хозяйка сама обещала гостю кофе с огневиски, — быстро заговорила появившаяся рядом домовушка. — Лакки спросила у Кручока, и Кручок выдал Лакки эту бутылку.

— Флинт, нет! — вскрикнула Санни, когда парень потянулся к бутылке. И тут же пожалела, когда он отдёрнул руку. — Прости! Ну пожалуйста, только не сейчас.

— Не вопрос, леди, — он поднял руки, демонстрируя, что сдаётся. — Гранатовый сок мне очень понравился. Но мы могли бы поговорить о том, что тебя... беспокоит.

Санни открыла рот, но внезапно поняла, что зря она вообще это затеяла. Потому что задать вопрос вслух казалось теперь, когда он так внимательно смотрит и находится так близко — просто невозможно.

— Мы могли бы поговорить о погоде, или о квиддиче для начала, — по-доброму ухмыльнулся Флинт, словно понимал её затруднения. И от этого у неё на душе сразу стало легче.

— Понимаешь, у меня к тебе очень личный вопрос, — решилась она.

— Ох, — он схватился за живот, — кажется, я слишком много съел! Нет, нет, всё нормально, не волнуйся, но ложечка огневиски легко бы исправила эту проблему.

Санни вздохнула и подвинула ему бутылку. Флинт осторожно взял её в руки, рассматривая этикетку, но открывать не спешил.

— Итак, что за вопрос?

— Ты можешь ответить мне честно? — Санни смотрела на его руки, в которых бутылка огневиски больше не казалась слишком большой. — Я уверена, что ты хорошо знаешь мистера Нотта и Рабастана Лестрейнджа, и ещё ты далеко не глупый, и умеешь хранить секреты.

— Благодарю.

— И, если б ты мог мне сказать, кто, на твой взгляд, подходит мне больше... Дело не в том, что я собралась замуж за кого-то из них, просто понимаешь, со стороны обычно виднее..., — казалось, она никогда не чувствовала себя глупее. И закончила Санни совсем упавшим голосом. — Я просто хотела узнать твоё мнение. Непредвзятое...

— Моё непредвзятое мнение? — протянул Флинт в ответ, глядя на неё очень задумчиво. — Это тот случай, когда невольно хочется выпить, уж прости. Так вот, со стороны, как ты правильно заметила, всё гораздо заметнее. И я просто на сто процентов уверен, что тебе не нужно думать об этих болванах, когда прямо на расстоянии руки есть замечательный, умный и добрый Квин!

— Квин!

— Я и целуюсь лучше, и вообще... А знаешь, я пироги умею печь, вот не вру! И у меня маман хорошая. Отца нет, погиб, но это не проблема, зато дед ещё крепкий, он тебе бы точно понравился, шутник и балагур. А ещё гиппогриф живёт, я его малышом со скалы достал — застрял в расщелине. Едва не погиб, такой беспомощный был, что твой котёнок. Приходилось молоком его из рожка кормить. Так он тебя покатает, если захочешь. Здоровенный вымахал, что твой конь, только ещё выше и с крыльями по пять метров. Но заметь, крайне доброе создание, ни на кого не похож.

Санни глядела на него во все глаза. Меньше всего было похоже, что Флинт сейчас шутит. Даже лицо стало не таким страшным, пока он говорил о семье.

— Флинт!

— Что? Ах да, прости. Твой вопрос, — он внезапно поднялся и обошёл стол в два шага. — Встань-ка! Давай-давай, встань, не съем!

Было непонятно, смеяться ей или плакать. Санни встала и Флинт вдруг взял её ладошку и прижал к своей груди. Под пальцами явно ощущалось, как в мощной грудной клетке бьётся сердце.

— Чувствуешь? Вот так всегда, когда ты рядом. — Отпустив её руку, он отступил, забирая со стола коробку с пирогом, а огневиски просто сунул в карман. — Не бойся, не напьюсь, оставлю для особого случая. А кто из этих... Поверь, нет смысла гадать. Если мужик тебе был бы на самом деле нужен прямо сейчас, разве стала бы ты выбирать, да гадать, кто лучше? Мне кажется, ты рано затеяла этот разговор. Но вот что самое обидное — в итоге всё равно из этих двоих и выберешь. И выскочишь за бессовестного Рабастана... А о бедном друге Флинте даже не вспомнишь. Извини, я ещё надеюсь посетить Большой зал. Если пожелаешь, готов стать наперсницей и подружкой, но только не сейчас. Не обидишься?

— Нет, — покачала она головой, не в силах двинуться с места. Такого Флинта она ещё ни разу не видела. — Спасибо.

— За что? — хмыкнул тот, взявшись за ручку двери и внезапно снова становясь тем добряком Флинтом, с которым так легко и просто. — Ты держись, Санни. Всё у тебя хорошо будет, я уверен. Ты только не волнуйся. И если захочешь их послать, так я подожду.

Он подмигнул и вышел, мягко прикрыв дверь за собой.

Санни выдохнула и упала в своё кресло. Больше всего хотелось расхохотаться, но на глаза почему-то навернулись слёзы. Чёртовы гормоны! А пирожные они так и не попробовали...

* * *

Отработка у профессора Робертса оказалась несложной. Он посадил её перед собой и пять минут объяснял простыми словами, кто такой пятиног, и как можно от него спастись, применив нужное заклинание. Заклинаний всего было пять и Санни послушно их все повторила. И даже, кажется, запомнила.

— Таким образом, — весомо проговорил Робертс, — самое удачное средство спасения — это мгновенная аппарация, но, если не успеешь, твари заблокируют магию. И как правило, охотятся они стаями, и к человеку извечный страх не испытывают. Так что вы правильно написали, мисс Прюэтт — лучше в лес не соваться. Болота или нет, это им безразлично, просто в болоте при встрече с ними больше шансов погибнуть. Но сейчас вы займётесь тем, что сами проверите ответы своих товарищей, и поставите свою оценку, с учётом только что усвоенного материала. Эссе ваше я прочёл ещё вчера, профессор Нумерологии обменялся со мной копиями ваших работ, однако такая небрежность недопустима впредь.

— Я понимаю, сэр, простите.

— Это хорошо, что понимаете. А теперь я вас оставлю, надеюсь, справитесь с проверкой сами. Мне же необходимо ненадолго покинуть Хогвартс. Дверь просто плотно закроете, когда будете уходить, а проверенные работы оставите на столе.

— Я всё поняла, сэр. А как Северус поживает?

— Хорошо поживает, только дерётся много. Спасибо, что спросили, мисс Прюэтт. Если вы согласитесь навестить нас на каникулах, то окажете нам честь.

Она смогла только удивлённо кивнуть, а лепет, что она "с радостью" ... он уже не услышал. Видимо, к семье и спешил.

Проверять работы товарищей было не так уж и здорово. Особенно, когда стала понимать, что многие наделали ошибок и в заклинаниях, и много где ещё. Хотя, казалось, материал небольшой и вполне однозначный. Стало чуть проще, когда поняла, что перо, выданное профессором, само зачёркивало неправильные слова, стоило ей просто потянуться с чётким осознанием, в чём ошибка. Более того, помимо её желания, перо нередко оставляло размашистые едкие замечания в стиле Робертса и его же почерком, а Санни ничего подобного даже не думала. Оказалось, что на проверку ей оставили тестовые задания всех четырёх факультетов, и вскоре, чтобы вообще не мучиться совестью, она просто перестала смотреть на подписи.

Лишь закончив с последней работой и сложив все пергаменты в ровные стопки, она поняла, как вымотало её такое задание. Вопрос: "Садист ли профессор Робертс?" — всё ещё оставался открытым. Зато теперь все пять заклинаний она знала назубок. И никогда бы не попёрлась одна в тот лес, где водится такая гадость. Да и с кем-то в компании тоже бы не пошла. Ну их, этих жутких тварей.

Вернувшись к себе, Санни достала тётушкины подарки для Рабастана и пустила их на ковёр, чтобы развлечь Монстрика, пока делает уроки. Ещё утром она убедилась, что умный и слегка подросший фамильяр очень бережно обращается с будущими подарками. А те играли с котёнком как живые. Особенно Нюхлер, который удирал, стоило только отвернуться, благо Монстрик находил его очень быстро. Дракон же норовил взлететь на загривок книззла и вцепиться когтями, и пару раз это ему удавалось. Хорошо ещё, что пламя не было настоящим, так что шкуру Монстрика подпалить игрушке не удалось. Откуда у этих великолепных игрушек вообще есть зачатки разума, стоило на каникулах расспросить тётушку Мюриэль.

И всё же Санни не до конца послушалась Рудольфуса. Нюхлера она уложила в красивую коробочку, которая к зверюшкам прилагалась. Написала более-менее нейтральное поздравление, подписавшись инициалами. И ближе к вечеру пятницы отправила подарок Басти со школьной совой, надеясь, что та подарок донесёт нормально.

Приятно было получить ответ Рабастана, где он очень тепло благодарил её за зверька, уверяя, что это чуть ли не предел его мечтаний. И лишь в постскриптуме удивился, как ей удалось получить такой эксклюзив.

Прочитав, Санни только усмехнулась — это он ещё Антипода не видел. Мюриэль уверяла, что этих дракончиков она сделала за все годы всего семнадцать штук, но первая партия, разошедшаяся много лет назад, не была настолько проработанной, как нынешняя, и все владельцы в основном были французы. В Англии, если и есть у кого-то экземпляр из старой партии, то, наверное, у Малфоев, да и то не факт. Этот же конкретный дракончик — первый в новой коллекции, и такого Антипода нет пока ни у кого, и даже в каталогах представлен без колдографии, а на схематичном рисунке много не разберёшь. Представят его лишь в Рождественском каталоге. И двух похожих не будет, у каждого своя изюминка.

Так что Санни очень надеялась удивить Рабастана, вручив ему лично в руки это невероятное чудо. На ночь она убрала дракончика в фирменную коробку с золотым тиснением, хотя вручать решила в натуральном виде, а коробку отдать позже.

Рудольфус зашёл за ней, как и обещал, около одиннадцати утра, и смиренно ждал в нижней гостиной, пока она одевалась и прихорашивалась в спальне. Нервы отчего-то были на пределе, и самое печальное, что она понятия не имела, что ей надеть, а ведь раньше казалось, что так себя ведут лишь всякие кокетки. Сменив как минимум три платья и штук пять юбок, она решительно надела брюки и рубашку с шерстяной туникой до колен — тепло и практично. Всё равно под зимней мантией не видно.

Только выйдя на свежий воздух, Рудольфус сообщил, что сестёр Блэк забрали до вечера родители, и они пойдут в Хогсмид вдвоём. Впрочем, было немало других старшекурсников, идущих в одном направлении с ними.

Разговор всё не складывался. Санни сдерживала желание показать Рудольфусу подарок, который резвился в кармане мантии, искусав уже все её пальцы. Но парень так сосредоточенно помалкивал, наверняка думая о своём, что она не решалась нарушить это молчание, которое вовсе не тяготило. Да и лучше будет, если подарок Рабастан увидит первым.

А вот когда они вступили уже на главную улицу деревни, её вдруг как ледяным душем окатило осознание, что вот сейчас она увидит Басти, и даже дышать стало вдруг трудно. Даже Руди вдруг, искоса глянув, остановился.

— Ты в порядке? — спросил серьёзно, заглядывая в глаза.

— Нет, — честно ответила она, схватив его за руку. — Давай вернёмся! Я... Я... Мне просто надо... Я подарок забыла!

— Санни, — укоризненно посмотрел на неё Лестрейндж, — ну-ка подыши глубоко и успокойся. Мерлин с ним, с подарком, потом отошлёшь. Это всего лишь Рабастан, нет никакой причины для переживаний.

— Ах вот как! — произнесла она, но обвиняющий тон не получился. — Значит, ты специально привёл меня для встречи с Рабастаном?

— Я думал, это понятно, — хмыкнул Руди без всякого раскаяния в насмешливом голосе, — выше нос, принцесса. Басти, небось, сам трясётся. Всё будет хорошо!

Она позволила себя увлечь вперёд, к маленькому кафе, где когда-то давным-давно она ужинала с Вальбургой Блэк.

— Тебе сюда, — лаконично сообщил Лестрейндж, распахнув для неё дверь.

— А ты? — испугалась она.

— А у меня ещё дела есть, прости. Да не трусь, займи пока столик и что-нибудь закажи. Всё запишут на мой счёт. Думаю, ждать тебе недолго.

Это сообщение слегка успокоило. Значит, Рабастана пока нет! Санни глубоко вздохнула и зашла внутрь уютного кафе, поклявшись, что Руди ещё пожалеет об этой авантюре.

Её тут же проводили за свободный столик и положили перед ней меню. Всего в кафе было занято от силы два столика, но их не было видно оттуда, где сидела Санни. Зимнюю мантию пришлось снять, слишком жарко тут был натоплен камин.

Санни пила какой-то сок и боролась с желанием прижать холодный кубок к горящим щекам. Раз пять она порывалась сбежать. Ведь можно было наврать потом что-нибудь Рудольфусу. Только ослабевшие ноги не желали повиноваться. По столику важно расхаживал дракончик, словно в утешение периодически поглаживая лапкой её пальцы. Кусаться даже не пытался, получив относительную свободу, и удрать тоже.

И всё же, как она ни готовилась к встрече, а сильно вздрогнула, когда Басти появился перед столиком. Сердце ухнуло вниз, забившись чуть ли не в желудке.

— Мерлин! Этого не может быть, — вместо приветствия благоговейно произнёс Рабастан, уставившись на дракончика. И лишь потом перевёл взгляд на Санни, обошёл столик и, наклонившись, поцеловал её в щёку. — Привет, Солнышко! Это же...

— Опаловоглазый Антипод, — почему-то ей было жутко приятно, что она не ошиблась, он и правда был удивлён. И скромно добавила: — Хотела вручить лично. Это тебе.

— Не думал, что правда тебя увижу, — заговорщически сообщил парень, устраиваясь за столом. — Подлец Руди ничего заранее не сказал. Ну как ты, решила, как будем общаться дальше? Зеркала, да?

Басти поймал дракончика и ласково поглаживал пальцем возмущённо изогнутую спинку. Антипод шипел, плевался огнём и норовил укусить. Но Лестрейндж не замечал, не сводя глаз с девушки.

— Не думаю, что зеркала — это хорошее решение, — ответила Санни. — Я смотрела каталог, есть такие блокноты, в одном пишешь, а в другом отражается.

— Пусть блокноты, — покладисто согласился парень. — Даже лучше, можно писать на занятиях. Сегодня же куплю и пришлю тебе. Мерлин, Санни, я до сих пор не верю, что ты тут, со мной! Братец сделал мне королевский подарок!

— Лучше, чем мой? — возмутилась она притворно, чтобы скрыть смущение от его слов.

— Неа, — усмехнулся он, — твой вне конкуренции. Мелкий, укусишь ещё раз, посажу дома в клетку! Как тебе удалось его раздобыть? Он же бешеных денег стоит.

— Секрет, — улыбнулась она, удивившись, что дракончик словно понял угрозу, свернувшись клубочком на запястье хозяина. — Потом когда-нибудь расскажу.

— Надеюсь до того, как у нас пойдут внуки, — проворчал Басти, притягивая к себе меню. — Ты уже заказывала?

— Нет, думала, закажем вместе, — ответила она тихо, не доверяя своему голосу. Решила никак не комментировать его фразу про внуков. Это же Басти! С него станется углубиться в эту тему.

Он отодвинул меню, так ничего и не выбрав, и пристально уставился на неё.

— А ты точно голодна?

Санни покачала головой, прежде чем ответить. И призналась со смешком:

— Совсем ничего не хочу. Позавтракала недавно, — признаваться, что за завтраком не смогла проглотить ни кусочка, она точно не станет!

— Тогда, может, сбежим отсюда? Заодно купим парные блокноты на Косой Аллее. Поедим мороженое у Фортескью. Ты как?

— А как же... Я один раз пробовала, к каминам не допускают школьников.

Оказалось, что с Рабастаном пускают. Правда неизвестно, везде ли, но в этом кафе — точно. Сам хозяин стоял рядом с большим камином в глубине кафе, держа в руках горшочек с летучим порохом и приглашая обязательно заходить снова.

Санни прошла первой и сразу отошла в сторону, ожидая Басти. В окна почтового отделения, где она оказалась, был виден Гринготтс и книжный магазин. Три девушки зашли в почтовую контору, и Санни вдруг их узнала. Точнее, только одну — Линду Маршалл, капитана Холихедских Гарпий. Только вот девушки знать её не могли, хотя и поглядели в её сторону с любопытством, пока одна из них оплачивала летучий порох у древней ведьмы за стойкой.

В этот момент и вышел из камина Рабастан, непонятно по какой причине так задержавшийся. Он растерянно уставился на гарпий, а Линда шагнула к нему с восклицанием:

— Рабастан! Надо же, какая встреча! Я тебя поздравляю, мы слышали, что у тебя вчера был день рождения.

И поцеловала его в губы. Санни встретилась с ним взглядом и поспешно отвернулась, уставившись в окно. Не могла же показать, что ей это неприятно. А после мурлыканья гарпии: "А на празднике ты целовался куда охотней", и вовсе стало тошно. Так обыденно, банально и... невыносимо! Она сама не поняла, как выскочила на улицу. А там выхватила палочку и аппарировала, чётко представив себе место возле того кафе, откуда только ушли. Всё как учил Рабастан, только расстояние громадное. Кажется, она слышала, как он её позвал, а в следующий миг стояла перед знакомым крыльцом.

Надо было проверить, на месте ли руки-ноги, только не было сил. Так и стояла замерев, прислонившись к столбу крыльца. Только думала, как же всё нелепо. Подумаешь, поцеловали! И чего сорвалась, идиотка? Зачем? Гуляли бы сейчас по Косой Аллее...

— Что случилось?

Она не сразу поняла, что перед ней стоит Рудольфус. А потом самым наглым образом ощупывает с головы до ног. Это вдруг привело в чувство.

— Совсем обалдел?!

— В порядке, — усмехнулся он, поднимаясь с корточек. — Басти испугался, что ты впервые аппарировала так далеко одна. Санни, ты понимаешь, что это было опасно? И что вас туда понесло, а? Не могли спокойно посидеть здесь как нормальные люди?

— Не могли.

— Пойдём, провожу. Он очень расстроен и ждёт тебя в кафе Фортескью.

— Не пойду!

Руди удивлённо обернулся, и даже руку её отпустил.

— Что произошло? — спросил резко, изменившись в лице.

— Ничего! У Рабастана спрашивай. Я — в школу! Пусти!

— Санни, — с тоской произнёс Рудольфус и отступил с дороги. — Я уверен, что это просто недоразумение какое-то.

— Да, ты прав, — кивнула она. — Недоразумение. Но не вижу смысла возвращаться. Подарок у именинника. Передавай Рабастану мои наилучшие пожелания и скажи, что мне жаль, что так всё вышло нелепо.

— Тебе правда жаль? — осведомился Рудольфус угрюмо.

Застыла, не зная, что ответить. Не говорить же, что восхищается им, Рудольфусом, обязательным, серьёзным, верным! Что уверена, что он никогда не станет целоваться с кем-то при Беллатрикс, что они вообще не должны были встречаться сегодня с Рабастаном. Руди с его любовью к младшему брату стало вдруг отчаянно жаль.

— Жаль, — ответила наконец, обогнула его и поспешила к школе, не оглядываясь, и сетуя на несправедливую судьбу, и на мордредовых гарпий, так не вовремя попавшихся на пути. И на свою глупую ревность, заставившую её рисковать жизнью.

Руди догнал её, когда оставалось всего несколько метров до парадного входа в школу. Так рано никто ещё не возвращался из Хогсмида. Только младшие ребятишки гуляли стайками и поодиночке, радуясь погожему дню.

— Держи, — протянул он ей какую-то книжицу с обложкой из тиснёной серебряным орнаментом белой кожи.

Санни машинально взяла и только потом спохватилась:

— Это что?

— Блокнот с Протеевыми чарами. Знаешь такие? Басти велел передать. У него, как понимаю, такой же.

Очень хотелось просто испепелить этот дракклов блокнот, или вернуть тотчас Рудольфусу, но поглядев в его лицо, не смогла сделать ни то, ни другое. Просто молча убрала книжицу в карман. В конце концов, никто не заставит её в нём писать, если не захочет. Впереди был долгий субботний день, два недописанных эссе и тоскливый вечер.

Глава 35

Линда Маршалл с удивлением посмотрела вслед парню и рванула за ним на улицу. Смогла схватить за руку, прежде, чем тот аппарировал вслед за той девчонкой.

— Да стой же!

— Пусти! — сквозь сжатые зубы рявкнул молодой Лестрейндж, но тут же взял себя в руки и успокоился.

Линда восхитилась: "Вот это воспитание!"

— Прошу прощения, леди. Но... вы только что испортили мне первое свидание. Невольно, я понимаю. Без претензий. А теперь позвольте...

— Мне нет прощения, — быстро сказала Линда и придержала его за локоть, отводя в сторону от толпы. В субботу на Косой Аллее всегда было очень людно. — Но остановитесь, мистер Лестрейндж! Не гонитесь сейчас за ней. Будет только хуже, поверьте мне.

— Она впервые аппарировала так далеко! — Он глянул прямо в глаза, и Линда ясно поняла, что если он и спокоен, то только внешне. — Вам не понять!

— Впервые? Знаете, куда? Есть способ проверить?

— Есть, — Рабастан торопливо достал зеркало, явно зачарованное, и напряжённо произнёс в него, коснувшись палочкой: — Руди, Санни только что аппарировала. Думаю, в Хогсмид. Поищи её, прошу.

— Идиот, — услышала Линда ответ его брата и постаралась спрятать улыбку. Она помнила, что старшего зовут Рудольфус. Сейчас он, должно быть, уже заканчивает Хогвартс. — Сейчас найду.

Рабастан тяжело вздохнул, опустив зеркальце, но убирать не стал.

— Линда? Правильно? Ах да, мисс Маршалл. Спасибо за сочувствие, но я в нём не нуждаюсь.

— Да вижу уж, — краем глаза Линда заметила, что Аманда с Люси тоже вышли к ним, но остановились чуть поодаль. — Позвольте нам загладить свою вину. Нет, нет, не отказывайтесь, Рабастан. Мне правда очень жаль, что испортила вам свидание. Но может, это немного скрасит ваш день. Всё равно первый подарок оказался неудачным.

Лестрейндж криво усмехнулся, разве что не фыркнул, и пренебрежительно посмотрел на протянутые билеты на матч.

— Мисс Маршалл, я квиддич очень люблю, но вынужден отказаться. Видите ли, насколько я помню, последняя игра в этом году будет пятнадцатого числа, а у меня в этот день экзамен в министерстве. Так что увы... Один момент!

Линда с улыбкой смотрела, как нарочито не спеша Рабастан поднял зеркало. Его брат был немногословен. Почти не напрягая слух, она отчётливо услышала: "Она в порядке, Басти. Я хочу знать, какого драккла ты сделал, чтобы всё испортить, мой... дорогой... братишка!"

— Мне аппарировать?

— Не вздумай! Я сам к тебе аппарирую, и не дай Мерлин тебе двинуться с места.

Рабастан непонимающе поглядел на Линду, видимо удивляясь, что до сих пор не ушла, а она помахала в воздухе билетами.

— Хочу просто уточнить, матч состоится шестнадцатого. Будет вам праздник после экзамена. Или отдадите кому-нибудь. Ну же, не отказывайтесь. На два лица.

Парень машинально взял билеты и выразительно глянул на её подруг.

— Мисс Маршалл, сейчас здесь будет мой злой старший братец. Уверен, что вам, мисс Стэнфилд и второй вашей подруге, будет совершенно не интересен наш разговор.

Им недвусмысленно предложили убраться.

— Думаю, нам и правда лучше распрощаться, — кивнула она. — Ещё раз прошу прощения за испорченное свидание.

— Извинения приняты, мисс Маршалл! — Лестрейндж коротко поклонился и тихо добавил: — Меня бы кто простил...

Линда не стала дожидаться появления "злого" братца, кивнула подругам и поспешила обратно на почту. Лестрейнджа было жалко, но, судя по всему, в жалости и советах этот парень действительно не нуждался. И девушка та... Нехорошо получилось. Да уж, знала бы, где упадёшь, соломку бы подстелила, как любит говорить Люси.

— Аманда, будь добра, разошли девушкам сообщения, что на базу возвращаемся через три дня, — распорядилась Линда, когда они переместились в дом Стэнфилдов. — Загостились мы у тебя, да и матч не за горами, будет только на пользу чуть сократить каникулы.

Девчонки дружно застонали, но Линда только махнула рукой, поднимаясь по крутой лестнице. В комнате она сбросила мантию на спинку стула, подошла к зеркалу и грустно улыбнулась своему отражению. Красавица, богата, знаменита, а толку?

Даже у Рабастана Лестрейнджа есть девушка. Аманда тайно бегает на свидания к кому-то из местных парней. Люси, чистокровная, хоть и бережёт себя всё для кого-то, а тоже стреляет глазками, даже брат Аманды, тот ещё ловелас, теряет дар речи в присутствии мисс Сабо. А вот ей ну никак не встретить того самого, семь лет уже в капитанах, скоро бы и уходить надо из спорта, а к кому? И пора бы смириться, что нет на свете её идеала, а вот же... Разбередил младший Лестрейндж душу.

А ведь понравился ей чертёнок ещё на празднике. И не только потому, что по статусу вполне мог ей подойти. Пусть она и полукровка из-за маглорождённого отца, но по матери вполне древнего рода, и мужчин наследников у Дервентов нет, так что кто-то из её сыновей может быть принят в род дедом и стать наследником. И второй сын благородного дома мог стать отличной партией. Уж дед бы точно одобрил. Да и Лестрейнджи могли согласиться, узнай они её родословную. Но зацепил её Рабастан совсем другим. И то, как он ловил снитчи на празднике, лишь подлило масла в огонь.

Было в парне то самое обаяние, которое не заработать ни возрастом, ни статусом, ни воспитанием. И трудно понять, откуда такое берётся. Может, виноват дерзкий взгляд, и насмешливая улыбка? Манеры настоящего аристократа, а не подделки под него? Уверенность в себе? Ну и красавчик ко всему, из тех, что не придают этому значения, не замечая, какое впечатление производят на слабый пол при близком знакомстве.

Очаровательный юноша заставил быстрее бежать кровь по её жилам, но совершенно не смотрел не только на неё, но и на других девчонок. Тот поцелуй на празднике он, казалось, даже не заметил. А ради Лестрейнджа пришлось перецеловать кучу идиотов. Дурацкий был план. Парень точно не оценил, ловко отстранившись от объятий. Всё косился на рыжих Прюэттов. Впору было заподозрить интерес к мужчинам. Только дело оказалось в другом. Или точнее, в другой.

До сегодняшнего дня у Линды ещё была надежда его очаровать. Даже приглашение Аманды приняла отчасти из-за Лестрейнджа. Но к её досаде пересечься с Рабастаном в их собственном поместье было сложнее, чем поймать снитч. Вот только то, как он бросился за девчонкой с почты, сказало о многом. Будь у неё даже возможность и время, чтобы отбить его у этой ревнивой школьницы, Линда бы на это не пошла. Хуже нет, чтобы стать разлучницей у чистокровных. Может, вообще помолвлены с детства. Тут простым проклятием дело могло не обойтись.

Мисс Маршалл с досадой тряхнула головой, Рабастана придётся забыть, но впереди был матч, и страдать о недоступных мужчинах — последнее дело перед игрой.

Ей захотелось отвлечься, всё же разочарование было сильнее, чем показалось вначале. На этот день у неё ещё запланирован Лондонский Тауэр. Самое то. Девчонки ленятся, не хотят идти на экскурсию к маглам, а она сходит. Ни разу там не была, а ведь историческое место силы. Интересно же.

* * *

Кэйтлин Мебд Хоган родилась на безжизненном скалистом берегу Северной Ирландии в семье бедного рыбака. Там и провела безоблачное детство, по крайней мере, первые годы жизни долгожданной девочки в семье Хоган проходили мирно и ничем необычным не охарактеризовались.

Пятеро старших братьев, замученная бытом мать, вечно молчаливый отец с лицом, изрезанным морщинами и обветренным безжалостными морскими ветрами, да старая бабуля, которой, казалось, давно перевалило за сотню — составляли всю её семью.

Когда маленькой Кэти исполнилось пять лет и случился первый магический выброс, именно бабушка спрятала её от обалдевшего семейства, стоящего перед разрушенным флигелем крепкого дома. Бабуля несколько дней не выпускала Кэти из своих комнат, рассказывая о волшебстве, прекрасном замке с таинственным названием Хогвартс, и о мрачных башнях далёкого Дурмстранга в землях, где очень суровая зима.

Странно, но то, что Кэти волшебница, Хоганы приняли спокойно. Во всяком случае, никто и словом не попрекнул, когда бабуля вытолкнула малышку к общему столу во время обеда спустя две недели. Флигель был уже практически восстановлен, отец смотрел задумчиво, а мама вдруг обняла её, крепко прижимая к себе, и всхлипнула. Оказалось, что бабушка тоже волшебница, а мама нет. Но это Кэти узнала много позже.

А в одиннадцать лет вместо алого поезда, везущего юных магов в Хогвартс, Кэти посадили на пароход с бледного вида сопровождающим, который взялся доставить её прямиком в холодный Дурмстранг. Только замок оказался не таким уж холодным, а в женском общежитии для первокурсников было и вовсе тепло и уютно. И военизированная форма, выданная по прибытии, оказалось удобной и тёплой.

Воспитывали их строго, но Кэти быстро приноровилась к такой жизни, чёткие правила и распорядок дня ей даже нравились. Очень скоро школа стала восприниматься вторым домом, нашлись и друзья. И наставники оказались не такими сухарями, как виделось перепуганной маленькой ирландке на первом построении.

Когда Кэти закончила свой седьмой курс, все братья уже переженились, трое младших поселились далеко от родителей, а двое старших остались в родительском доме, разделив хозяйство пополам. Кэти хотела бы жить в родном доме, но бабуля умерла в день её возвращения. Родные говорили, что старуха молчала последние месяцы, ни жалоб, ни просьб, ничего. А две недели назад и вовсе слегла. Думали, что конец, а она, мол, всё ещё держится. Стоило Кэти появиться на пороге, та жестом отослала остальных, а внучку поманила к себе. Девушка бросилась к самому дорогому человеку, становясь на колени возле узкой кровати. Услышала горячечный шёпот: "Дождалась", и заплакала, молча, во все глаза всматриваясь в любимые черты. "Ну полно реветь-то, волшебница, — старуха ласково потрепала её по голове, и добавила непонятно: — Не обижайся на них, оставь, у тебя другая судьба". Кэти ещё чего-то ждала, и не сразу поняла, что бабули больше нет. И никогда не будет. Встала с пола, когда поняла, что не чувствует уже ног. Закрыла глаза бабуле.

Похороны прошли очень скромно, двое младших братьев не смогли прийти. Да Кэти их и не винила. Бабуля, пожалуй, только с ней и была близка. Все эти дни до похорон прошли как в тумане. Да и мать совсем отдалилась от неё, возясь с подрастающими внуками обоих молодых семейств. Братья вроде и улыбались, подшучивали, но явно им было не до неё. А может, невестки настраивали, они Кэти сразу невзлюбили, и почти не скрывали неприязни.

Удивил отец. В тот же вечер после похорон вызвал её в свой кабинет, со стенами, увешанными всевозможной рыбацкой утварью. Молча вручил старый рюкзак, а потом заговорил.

— Дочь, — сказал он, — ты уже взрослая, тут для тебя жизни не будет, слишком уж выбиваешься из общей массы местных кумушек. Не зарывай свой дар, как твоя бабка. Поищи своё место среди волшебников, таких же, как ты. И знай, мы всегда тебе рады, но не надо возвращаться насовсем. Найди себе там дело по сердцу.

Он неопределённо махнул рукой.

Кэти была потрясена — пожалуй, это была самая долгая речь старого Джо Хогана из всех, какие когда-либо слышали его дети. Она молча приняла рюкзак и сразу вышла из дома, уверенная, что именно этого и хотели родители, смущённо отводившие от неё взгляд с самого приезда.

Помотаться пришлось изрядно, всё-таки не так просто начинать жизнь с нуля, без особых знакомств, без жилья и почти без денег. Нет, в рюкзаке оказалась очень приличная сумма, невесть как накопленная родителями. Только Кэти старалась не тратить эти деньги, сама зарабатывая на свои скромные запросы и самое дешёвое жильё.

Казалось, ничего выдающегося её, полукровку, не ждёт в магическом мире. В чудеса она не верила давно, не было чудес даже у волшебников, и знала всё про свои скромные возможности. Казалось, ничто не могло сделать одинокую девчонку знаменитой, и к этому она точно не стремилась. Однако судьба неожиданно решила её побаловать.

Помог случай, познакомивший её с симпатичной скромной девчонкой Люси Сабо, на одном празднестве в маленьком городке Бретани. Люси увидела, как Кэйтлин покупает в сувенирной лавке маленький снитч.

— Интересуешься квиддичем? — спросила светловолосая ведьма, приветливо улыбнувшись.

— Была ловцом в школьной команде, — чуть помедлив, решила признаться рыженькая Кэти, смутно припоминая, что встречала мисс Сабо в Дурмстранге. Та училась на другом потоке и на два курса старше.

— О, мисс Хоган, ну конечно! Снитч на пятой минуте матча! А что ты делаешь на будущей неделе?

Оказалось, что Гарпии объявили очередной набор, и Люси как раз собиралась поучаствовать. Только одной было немножко страшно. Кэти, всё это время зарабатывающая себе на жизнь испытанием новых моделей мётел в крупной фирме, мгновенно решилась на авантюру. В итоге из двенадцати претенденток, места в команде получили лишь они двое. А спустя год Кэти, вслед за мисс Сабо, взяли в основной состав. Это было счастьем и исполнением мечты. Хотя девушка прекрасно понимала, что такое занятие не навсегда. Состав команды обновлялся регулярно, и самой старшей не было и тридцати пяти.

Вот с Гарпиями Кэти помотало по миру. Они побывали во всех странах Европы, летали на магловском самолёте в Штаты, Канаду, Мексику и Бразилию. Не часто, но побеждали. Кэти гордилась своими успехами. Из восьмидесяти семи игр она тридцать девять раз ловила снитч, что было очень неплохим показателем. Хотя Линда считала, что она может играть лучше, и зверствовала на тренировках. Зато и отдыхать их капитан умела, и с удовольствием устраивала праздники для своих девчат.

Вот и на дне рождения Аманды Стэнфилд — охотницы, как и Люси — все они веселились от души. Кэти по привычке больше наблюдала, чем участвовала, устроившись со своим коктейлем в уголке, где наслаждалась презабавным зрелищем и каким-то покоем. А потом увидела Его!

Он стоял у стойки, молчаливый и неприступный, отказав в танце всем гарпиям, включая капитана Линду. Тёмно-рыжие волосы, собранные в хвост, проницательные светлые глаза, твёрдый подбородок, высокий рост. Кэти поймала себя на том, что не сводит с красивого парня глаз. Она не слишком любила танцы, и вообще старалась отсидеться в сторонке, но этого молодого человека, похожего на героев старинных былин, которые бабуля рассказывала в детстве, мисс Хоган готова была сама пригласить на танец.

— Кто это? — тихо спросила она проходившую рядом с ней Аманду.

— Рыжий? У стойки? — уточнила та. И увидев кивок, хмыкнула. — Прюэтт. Гидеон Прюэтт. А ты, как всегда, не танцуешь?

Мисс Хоган помотала головой, и именинница оставила её в покое, поспешив на зов Линды.

Кэти не была невинной уже давно, да и никогда не рассчитывала на брак с чистокровным, потому и не посчитала нужным беречь непонятно что не пойми для кого. Первый роман случился ещё там, в фирме, изготавливающей мётлы. Улыбчивый паренёк из службы доставки помог ей с устройством на работу. Ждали кого-то другого, кто не явился, и Кэти, благодаря Заку Крестону, оказалась в нужное время и в нужном месте, получив необходимую как воздух работу. Отблагодарить его она захотела сама. Тот не был против, и первый опыт оказался удачным. Правда, роман закончился спустя неделю, когда парень попробовал настоять на совместном проживании, а через четыре месяца Кэти оставила фирму.

Приятные парни на её пути ещё встречались. Красавчик Бениту из Сан-Паулу, весельчак Олли из Торонто, Боб Стивенс из Нью-Орлеана... Кэти сразу оговаривала, что никаких долгосрочных обязательств не будет. Она не собиралась бросать карьеру в ближайшие годы ради детей или мужа. И всегда инициатором отношений и их разрыва была она сама. Сама решала, что ей нужно, когда, и сколько это будет длиться.

Но ни разу при виде парня у неё не замирало так сладко сердце, не разливалось такое тепло по телу, не слабели так ноги всего лишь от одного рассеянного взгляда. От греха подальше она сбежала на воздух, куда скоро вышли все остальные — новый конкурс намечался на улице. Линда была неистощима на выдумку. Кэти не любила шумных сборищ и совсем уже хотела ускользнуть, поискав себе местечко потише, где можно спокойно почитать, засветив Люмос. Он ей давался без палочки, что было важно, так как на таких праздниках палочки забирали при входе.

Но только уйти не успела, увидев, как тот самый рыжий Прюэтт решил поучаствовать в поимке снитча. Поймал, конечно, и получил обещанный поцелуй Линды, а как же. А потом взглянул на застывшую неподалёку Кэти, смотрел, не отрываясь, минуты две, показавшиеся бесконечными. И решительно подошёл сам.

— Пойдём? — спросил без улыбки и протянул руку.

Она только кивнуть смогла, вкладывая пальцы в широкую тёплую ладонь.

Тёмная комната на втором этаже дома Стэнфилдов запомнилась плохо. Прюэтт оказался вовсе не таким неприступным, сразу прижал к стене, едва вошли в комнату, что слегка разочаровало вначале. Но потом он умудрился заставить её забыть обо всём, оказавшись очень неплохим любовником. В меру нежным — кроме самого первого раза, в меру страстным, в меру внимательным, и даже не болтливым. Кэти терпеть не могла, когда после секса парни начинали трещать без умолку. Этот же посмотрел на неё внимательно, подперев голову локтем лишь после третьего, или четвёртого раза. Она успела потерять счёт.

— Ты ведь Кэти? — прошептал негромко, убирая рыжую прядку с её лица. — Я не ошибся?

— Правильно, — кивнула она, — Кэйтлин Мебд. Второе имя в честь...

— ...королевы фей, — усмехнулся Прюэтт.

— Верно, — удивлённо улыбнулась она, — бабуля настояла. Подозреваю, у неё в предках были феи.

— Моя королева фей! Из Ирландии, да?

— Дерри.

— У нас там драконий заповедник. Не то чтобы прямо там. На много миль южнее. Хотел бы рассказать подробнее, но...

Что "но", Кэти и сама хорошо понимала. Это было какое-то сумасшествие, волшебное безумие, стихийная неконтролируемая нежность. Все слова и объяснения казались лишними.

Прюэтт наклонился к её губам, забыв, о чём хотел сказать. И она сама потерялась в его страстных ласках, отдавая всю себя, без остатка. Больше они вообще не разговаривали, слишком уж ненасытным оказался этот парень, да и отклик от самой себя был мощным, как никогда прежде.

Уснул её возлюбленный только под утро, и сама Кэти с трудом смогла удержаться, чтобы не отрубиться рядом. К сожалению, позволить себе это она не могла. Самолёт в Дерри вылетал около восьми утра, надо было успеть. Ведь на каникулы к родителям она ехала в первый раз, и её должны были встречать. Подвести старшего брата или отца не хотелось.

Оставила было записку Прюэтту, только потом передумала и забрала с собой — ни к чему.

Дома встретили ласково. С удовольствием приняли гостинцы, мелкие и вовсе облепили тётушку, не желая отпускать ни на минуту. Крепко обняла мать, похлопал по плечу отец, смешливо подёргали за волосы братья, настороженно улыбнулись невестки. Кэти предложили занять комнату одной из племянниц, а девочку временно переселили к сестре — так выяснилось, что своего уголка у Кэти здесь больше нет.

Ну и не выдержала она отведённых на посещение двух недель. Родные, казалось, вздохнули с облегчением, когда как-то за завтраком, она спокойно сказала, что уезжает. Денег у Кэти было достаточно, и она решила снять номер где-нибудь в недорогом отеле Лондона, и заодно исполнить свою давнюю мечту — прокатиться на Алом поезде и побывать в Хогвартсе. Охотница Аманда Стэнфилд, которая там училась, как-то рассказала, что можно связаться с её бывшим деканом, профессором Флитвиком, который каждое первое воскресенье месяца завтракает в маленьком ресторанчике на Косой Аллее, и тот с удовольствием проведёт экскурсию.

Ей повезло, номер удалось снять прямо в Дырявом котле, который служил перевалочным пунктом между магическим и магловским мирами. Хозяин выделил ей самую светлую комнату с окнами, выходящими на Косую аллею, запросив всего семь галеонов за две недели. Просыпаясь, Кэти могла любоваться суетой, царившей в торговой части магического квартала. До воскресенья оставалось ещё шесть дней, так что времени на обследование всех лавочек и ресторанчиков было с запасом.

Конечно, первым делом она обследовала все книжные лавки, включая самый важный книжный магазин "Флориш и Блоттс". Страстно любящая читать, мисс Хоган потратила на покупки книг два дня и почти сорок галеонов, прежде, чем смогла себя остановить и вспомнить об экономии. Завтракала она в общем зале "Дырявого котла", где утром было спокойно и уютно. Обедала в том самом ресторанчике, что любил профессор Флитвик, а ужинала в своём номере, куда ей доставляли еду за маленькую доплату в десять кнатов.

Кэти была очарована мороженым от Фортескью, и немного разочарована выбором гоночных мётел, где средненький по скорости Чистомёт был самым дорогим представителем метёлок. Никаких тебе мётел "Найт-700" и "Найт-701" из частных разработок фирмы Найт-тревел-мэджик, ни эксклюзива вроде "Орбитум-12" и "Орбитум-24" от Алленов, в их фирме когда-то она проходила стажировку по испытанию мётел.

Как бы ни было интересно пожить возле магического квартала, но к воскресенью Кэти уже основательно заскучала. Читать ведь можно было где угодно, а она уже столько времени сидит на одном месте. Поэтому на завтрак в тот самый ресторанчик она выбралась с самого утра. Посетителей было мало, и Кэти порадовалась этому обстоятельству — проще будет опознать профессора. Она заказала себе яичницу с беконом, блинчики с мёдом и какао со взбитыми сливками. Пристроила на край стола небольшой томик и приступила к завтраку.

Вздрогнула, когда у её столика остановился коротышка, посмотрев на неё весьма проницательным и добродушным взглядом. К счастью, не для того, чтобы взять автограф. Как и Люси Сабо, Кэти меняла цвет и длину волос, когда отдыхала, чтобы не приходилось прятаться от поклонников.

— Вы позволите? Все столики уже заняты...

Кэти недоверчиво огляделась, и поняла, что он прав. Она просто зачиталась и не заметила, как зал заполнился народом.

— Прошу вас, — поспешно кивнула она удивительному волшебнику, ростом не выше её десятилетнего племянника.

— Профессор Флитвик, — представился тот, ловко усаживаясь напротив неё.

Кэти открыла рот от удивления, а потом хихикнула, радостно протянув руку.

— Простите, профессор, я вас не узнала. Аманда мне забыла сказать о...

— О моем росте? — лукаво улыбнулся профессор. — Да-да, её постоянная забывчивость и почему-то именно по этому поводу.

— Кэти Хоган, — спохватилась она.

— Итак, Кэти, я слышал, вы хотели бы осмотреть Хогвартс?

— Если это возможно, — вежливо кивнула она.

— Отчего же нет. Более того, через два часа от вокзала Кинг-Кросс отправляется Хогвартс-Экспресс. Если есть желание прокатиться на нём, то готов составить компанию.

— Я буду счастлива! — с жаром ответила Кэти. — Ой, заказывайте, пожалуйста. Что же это я...

Поездка на Алом поезде действительно оказалась волшебной. Им с профессором выделили просторное купе в голове состава, и всю дорогу она с большим вниманием и даже волнением слушала красочную и жутко интересную историю Хогвартса, подозревая, что многие моменты, рассказанные Флитвиком, она вряд ли найдёт в книгах.

К концу поездки, которая закончилась слишком быстро, по мнению Кэти, она уже чувствовала, что очарована маленьким профессором. Если и остальные профессора Хогвартса были настолько интересными... Нет, она не будет жалеть, что училась не здесь!

На небе уже зажглись звёзды, когда по промёрзшей дороге они неспешно направлялись из Хогсмида к старинному замку. Флитвик тронул её за рукав, когда они достигли вершины холма на выходе из волшебной деревушки, и Кэти, по привычке о чём-то замечтавшаяся, подняла глаза на темнеющее небо и охнула.

Зрелище оказалось непередаваемо прекрасным. Высокие шпили башен казались копьями великанов. Они отчётливо виднелись на фоне полной луны. Множество сверкающих уютным светом окон делало замок живым. А под мостом, ведущим к стенам замка, стоящего на высокой скале, простиралась невероятной глубины пропасть, от которой просто закружилась голова. Хотя Кэти никогда не боялась высоты.

— Пойдёмте, — выдохнула она наконец, поняв, что они уже долго стоят на промозглом ветру. Правда, холода она не ощущала. Наверняка профессор применил какие-то согревающие чары, потому что сама Кэти забыла обо всём.

— Можем и поехать, — предложил Флитвик, внезапным залихватским свистом заставив Кэти удивлённо улыбнуться.

Прямо к холму из тёмной громады леса к ним бежали два страшненьких на вид фестрала. Профессор наколдовал удобные сёдла, а Кэти сунула каждой тварюшке по пирожку с мясом. Теперь, когда умерла бабуля, Кэти смогла их видеть сама. А в тот год, когда они изучали этих монстров, приходилось смотреть через специальный артефакт. Губы у них оказались необычайно нежными, как и лоснящаяся полупрозрачная шкура.

Верхом они добрались до ворот Хогвартса, где, гремя ключами, их встретил огромный привратник. Кэти сильно подозревала, что у мужчины есть изрядная доля великаньей крови.

— Оу, профессор, — прогудел этот "полувеликан", как называла его про себя мисс Хоган. — Никак, вы с дамой пришли?

— Моя гостья, Хагрид, — спокойно ответил Флитвик, не назвав её имени. — Вы уж позаботьтесь о фестралах. Дальше мы пешком.

— Конечно, профессор Флитвик, не извольте беспокоиться. Всё в лучшем виде...

Кэти поправила рюкзачок, бодро зашагав рядом с профессором к видневшемуся вдали входу в замок. Почему-то приноровиться к его шагу было очень легко. Да и вообще, столько достоинства и грации, а также чуть старомодных, но таких приятных манер, сколько Кэти увидела у этого невысокого профессора, она раньше просто не встречала. И немного волновалась за собственные манеры, хоть и имела по этикету твёрдую пятёрку.

— Ну вот. Боюсь, что уже довольно поздно, и ужин уже закончился. — Флитвик освещал палочкой лестницу, по которой они поднимались в башню Рэйвенкло. Кэти казалось, что у неё наутро будет болеть шея, столько ей пришлось крутить головой, слушая интереснейшие объяснения профессора. Одни живые портреты чего стоили! А движущиеся лестницы! — Хотите перекусить в своей комнате, или составите мне компанию? Угощу вас замечательным вином. И позволю порыться в моей библиотеке.

Последний аргумент смёл все возможные возражения и сомнения.

— У вас! — решила Кэти. — А у меня будет своя комната?

— Разумеется, — Флитвик бодро поднимался по ступенькам, словно совсем не устал за этот день. — В башне Рэйвенкло достаточно пустых апартаментов, чтобы время от времени принимать гостей. Я с утра приказал затопить камин и приготовить для вас свежие простыни и горячую ванну.

— Я думала, вы не получили моё письмо, — покраснела Кэти от мысли, сколько лишних хлопот причинила уважаемому профессору.

— Простите, что не прислал ответ, — тут же извинился Флитвик. — Если бы я заранее знал... Совы приносят мне порой слишком много корреспонденции, отчего я откладываю разбор почты на вечер субботы. На будущее, предлагаю вам так же, как моим ученикам, присылать мне письма в синих конвертах. Такие я вскрываю сразу же.

— Я запомню, — кивнула Кэти.

— Нам сюда, — указал Флитвик на неприметную дверь справа. — А вон там, если чуть повернёте голову, можно увидеть вход на мой факультет. Нужно только подняться по другой лестнице. Впрочем, от вашей комнаты можно пройти в гостиную факультета по внутренним переходам. Вас не стеснит, что ваши апартаменты находятся прямо напротив моих?

— Нисколько, — улыбнулась Кэти, которая почему-то представляла, что уже вечером придётся возвращаться домой. — Неужели я могу остаться на ночь?

— Разумеется, — поднял бровь профессор. — За пару часов Хогвартс осмотреть невозможно. Завтра у меня будут занятия до обеда. И вы можете спать до этого времени, или посетить мои занятия. А после обеда я вам устрою полноценную экскурсию.

— С удовольствием посижу на ваших занятиях! — не стала упускать возможность Кэти. — Если это будет удобно.

— Вполне, — одобрительно кивнул Флитвик. — Скажу, что вы проверяющая из Министерства.

И когда Кэти испуганно округлила глаза, добродушно усмехнулся и поспешил успокоить, что это не значит ровным счётом ничего страшного. Проверяющие периодически донимают профессоров, приглядывая среди старшекурсников светлые головы. Так что никто им не удивляется.

Ужин прошёл мирно и интересно. Свечи в тяжёлых канделябрах создавали таинственную атмосферу. Блюда появлялись и исчезали сами, а профессор Флитвик на своём высоком кресле, казался в призрачном свете человеком совершенно обычного роста. Хотя, если честно, в этом маге не было ничего обычного. Раньше мисс Хоган как-то не приходилось ужинать наедине с интеллектуально развитыми представителями сильной половины человечества. Или проще сказать — с умными и интересными мужчинами. И она немного стеснялась своей простоты, как казалось ей, и в то же время наслаждалась некой причастностью к взрослому серьёзному миру. Сначала она больше слушала, но, когда речь зашла о книгах, с жаром стала спорить о необходимости всестороннего развития и чтения магловской классики, на что Флитвик, выслушав её речь, спокойно покивал, признавшись, что ещё мальчишкой зачитывался книгами Диккенса, Вальтера Скотта, Дюма и Фенимора Купера. Поэтому полностью солидарен с мисс Хоган.

Упустить такую возможность Кэти просто не смогла. Читающих людей, таких, что были знакомы с магловской литературой, да и просто много читали, как она, в её окружении можно было по пальцам пересчи... точнее, их не было. И упустить собеседника, который мог разделить её восторг или возмущение от прочитанного, она просто не могла.

В результате они проговорили до глубокой ночи.

— Ой, так поздно! — опомнилась Кэти, наколдовав Темпус. — А я даже не видела вашу библиотеку! И вам завтра рано вставать!

— Не так часто у меня столь приятные гости, — спокойно усмехнулся Флитвик, рассматривая её с доброжелательным интересом. — Я могу и по собственной воле не спать полночи, зачитавшись. Что случается довольно часто. А библиотеку посмотрите завтра. Вы планируете остаться... на сколько дней?

— На сколько можно? — осторожно спросила Кэти. Ей безумно захотелось пожить здесь хотя бы три дня.

— Без того, чтобы представлять вас директору и остальным преподавателям — около суток. Если же захотите остаться на большее время, необходимо будет вас с ними познакомить. Ещё желательно будет хотя бы иногда обедать в Большом Зале. А там уж, как вам захочется — неделя, месяц, полгода. Смотря какие у вас цели. Главное, чтобы директор не был против, но я уверен, что он не станет возражать.

Кэти вздохнула — так долго она здесь задерживаться не планировала. Поэтому приняла твёрдое решение.

— Думаю, трёх дней мне будет достаточно, профессор.

— Право, Кэти, — улыбнулся он, — зовите меня Филиус. После совместной прогулки верхом на фестралах мы вполне можем себе позволить общаться на равных.

Она рассмеялась:

— Хорошо, Филиус. А сейчас я вас оставлю. Спать уже очень хочется, и вам тоже пора.

— Я вас провожу.

На широченной кровати с нагретыми простынями Кэти выспалась как никогда славно. Полная сил и бодрости после контрастного душа, она нацепила на себя форменную дурмстранговскую мантию, в которой выглядела немножко солидней и взрослее, чем в обычной, и поспешила вниз, сверяясь с планом, которым её снабдил Филиус, прислав завтрак и записку с домовиком.

Класс она нашла без проблем, постучала три раза, и вошла, когда дверь распахнулась. Вход располагался у первой парты крайнего левого ряда.

— Доброе утро, госпожа Хоган, — приветствовал её Флитвик, стоявший на возвышении за преподавательским столом. — Проходите, прошу вас. Господа студенты, мисс Хоган поприсутствует на нашем уроке, постарайтесь произвести благоприятное впечатление. Особенно вы, мистер Флинт.

В классе раздались смешки, а Кэти нашла глазами парня за первой партой среднего ряда, о котором, видимо, шла речь. Жутковатая физиономия старшекурсника могла смутить кого угодно. Но Кэти, росшей среди пяти братьев, было не привыкать. Она подмигнула мистеру Флинту, проходя мимо, отчего наглая улыбка этого тролля — сравнение невольно пришло на ум — тут же сменилась смущённой. Так-то! Кэти с удовольствием расположилась за пустующей последней партой.

К её удовольствию, урок оказался увлекательным и весёлым. Студенты явно симпатизировали профессору, слушали внимательно, бойко отвечая на вопросы и задавая свои. Да и сложно было бы вести себя по-другому. Филиус оказался настоящим преподавателем, увлечённым, внимательным к ученикам, умеющим рассмешить или быть серьёзным. Объяснения его были простыми и в то же время образными.

— Мисс Прюэтт, может быть, вы продемонстрируете нам это заклинание?

Кэти вздрогнула, услышав фамилию, во все глаза уставившись на красивую рыжеволосую девушку с аккуратной причёской в виде причудливо заплетённой косы и ясными синими глазами. То-то в ней казалось что-то знакомым. И этот оттенок волос...

— Спасибо, Александра, а теперь вы, мистер Флинт.

Урок продолжался, а Кэти всё никак не могла справиться со своими чувствами. Она с трудом оторвала взгляд от этой девушки, горя странным желанием найти повод и поговорить с ней, хотя раньше никогда не испытывала желания знакомиться с родственниками своих любовников... Вряд ли фамилия была простым совпадением. Значит, сестра?

Ей удалось это сделать неожиданно легко. После окончания урока, Александра Прюэтт задержалась, отдавая профессору своё эссе.

Кэти поспешила к преподавательскому столу. И Флитвик ожидаемо их познакомил.

— О! Мисс Прюэтт, — сказала она с удовольствием разглядывая девушку, — я так рада знакомству, вы очень здорово показали эти чары распознавания, даже у моего профессора в Дурмстранге не получалось так изящно и просто.

— Спасибо, — скромно улыбнулась студентка, вернув ей заинтересованный взгляд. — Вы там учитесь, мисс Хоган?

— Закончила в позапрошлом году. Скажите, а Гидеон Прюэтт случайно не ваш брат?

— Да, старший, — открытая улыбка буквально осветила её лицо, было ясно, что Александра очень любит своего брата. У Кэти на душе сразу стало теплей. Сестрёнка Гидеона ей понравилась. — А вы с ним знакомы?

— Виделись однажды, — кивнула Кэти. — Запомнилась фамилия.

— А, понятно. Я пойду? Мне надо поработать в библиотеке.

— Конечно, Александра, бегите.

Мисс Хоган порадовалась, что ей удалось не покраснеть при упоминании Гидеона. Но профессор оказался наблюдательнее своей ученицы, поспешившей покинуть класс.

— Как хорошо вы знаете Гидеона, Кэти? — небрежно осведомился он. — Гидеон Прюэтт — мой бывший ученик. Очень способный молодой человек, надо сказать.

— Надо же, — пробормотала она, стараясь принять равнодушно-вежливый вид. — Мы виделись всего лишь раз на дне рождения Аманды. Просто запомнился чем-то.

— Понимаю, — кивнул Флитвик, и было совершенно непонятно, что он имеет в виду. — Останетесь ещё на один урок? Сейчас придут шестикурсники.

— Пожалуй, нет, — отказалась она. — Хотелось бы посмотреть библиотеку.

— Хорошо, видимо, я найду вас там через два часа, чтобы проводить в Большой зал на обед.

— Думаю, да, — рассмеялась она. — От книг меня оторвать очень непросто, как вы, вероятно, поняли.

— Вполне разделяю эту вашу страсть, — усмехнулся он, протягивая ей листок, по которому мазнул волшебной палочкой. — Вот самый короткий путь к библиотеке.

* * *

Рабастан подвинул к себе блокнот, с которым теперь не расставался почти ни на минуту. Разве что во время тренировок с Антонином приходилось оставлять его в комнате, а потом, сдерживая шаг, спешить к себе, чтобы вновь увидеть пустую страницу, прежде чем принимать зелье и залечивать раны и ушибы. Борги ворчал, когда после лечения "непутёвый хозяин" сразу срывался к столу, чтобы опять проверить блокнот и, сжимая зубы, понимал — Санни не написала ни словечка.

Чёрная кожаная обложка с тиснением была уже изучена до малейшей завитушки. Басти поморщился, вспоминая, каким образом ему достался этот блокнотик.

Едва три Гарпии скрылись в общественном камине, рядом появился Руди, поприветствовав младшего брата такой затрещиной, что в глазах потемнело. Успеть увернуться Рабастан мог, но прекрасно понимал, что лучше этого не делать. Проглотив обиду, он позволил брату увлечь его в узкий проулок возле магазина "Флориш и Блоттс".

Лицо Рудольфуса пугало, когда оно превращалось в такую спокойную, ничего не выражающую маску, как сейчас. Увидев такое выражение, не следовало делать никаких резких движений, поскольку было ясно — братец так же далёк от спокойствия, как разъярённая мантикора. А реакция у Руди, порой, похлеще, чем у Долохова, и проклятиям его обучал не кто-нибудь, а сам мистер Реддл.

— Объясни в двух словах — какого драного жмыра тут случилось? — прошипел наследник Лестрейндж.

В двух не получилось, Басти описал всё слов за пятнадцать-двадцать, стараясь не ёжиться под острым взором сузившихся глаз Руди, и говорить уверенно и спокойно.

— Хогсмида, значит, тебе мало, в Лондоне погулять решил? — тихо переспросил Рудольфус, проигнорировав остальное.

Басти на всякий случай отступил на шаг, ощущая, как сам начинает злиться.

— Знаешь что, Руди, — начал он, стараясь сдержаться. — Я очень ценю твоё желание помочь, но попрошу больше не лезть в мои отношения с Санни!

На мгновение показалось, что Рудольфус сейчас ударит, тот замер, но потом глубоко вздохнул и покачал головой.

— Ты читаешь мои мысли, братишка, это было в первый и последний раз!

— Только одно прошу! — быстро среагировал Рабастан, когда понял, что сейчас Руди просто аппарирует. — Пожалуйста! Я куплю блокноты с Протеевыми чарами, передашь ей один?

Молчание затянулось.

— Блокноты? — наконец переспросил Рудольфус.

— Она сама хотела! Мы как раз за ними и пошли — купить их для переписки.

— У тебя пять минут. Время пошло!

Басти справился за четыре. Выбрал во "Флориш и Блоттс" те, что давно присмотрел. Как день и ночь — чёрный и белый. Кожаные обложки с тиснением, с защитой от потери и чужого любопытства. Любой посторонний, кто захочет прочитать, увидел бы лишь чистые листы.

Рудольфус успел успокоиться, во всяком случае, теперь он был просто мрачен. Блокнот он взял, сразу сунул в карман и скучающим тоном поинтересовался:

— Бросишься извиняться письменно?

— Считаешь, что я виноват?

— Зато ты не считаешь, как я погляжу!

Рабастан вздохнул и ответил, глядя себе под ноги:

— Извинения ценны только тогда, когда есть осознание вины и раскаяние. Сказать просто так "извини", не ощущая ни того, ни другого — глупость или лицемерие. Полкната — цена таким извинениям. Не так ли?

— Как всё запущено! — Рудольфус поморщился. — Тебя Долохов этому учит?

— Ты с этим не согласен?

— Ты, идиот, Басти, так и знай! Гордый и несгибаемый идиот! Но я озвучу, что ты должен осознать и в чём раскаяться, если сам не понимаешь! Ты должен был просто пообедать с ней, а не тащить ее в Лондон. А если бы вас увидели? О девушке подумал? В отличие от тебя, ей-то покидать Хогсмид точно нельзя было. Что касается поцелуя...

— Достаточно! — перебил его Рабастан, нащупав в кармане подаренного дракончика. Тот сразу цапнул его за палец. — Скажи лучше, как она? Сильно злится?

— Ей жаль, — хмыкнул Руди.

— Меня?

— Хотелось бы, чтоб тебя. И не надо так сверкать глазами, братец! Увы, ей жаль испорченной прогулки. Похоже, что и тебе жаль свидания, а не её! Драккловы эгоисты!

— Хватит читать мораль! Сильно расстроена? Плакала?

— Вот уж нет! Не плакала и не собиралась, но расстроена, разумеется. А судя по тому, что мне было велено спросить о причинах размолвки тебя, ревность там не на последнем месте.

Рабастан задохнулся:

— Ты считаешь... Руди! Она что, правда ревнует?

— Я бы этому так не радовался, — фыркнул Рудольфус. — Совет выслушаешь?

— Пожалуй, — осторожно ответил Рабастан. — Если он мне понравится.

— Придурок ты, Басти, но что поделать. Не стоит в этих блокнотах писать что-то серьёзное. Я про чувства. И выяснять отношения советую при личной встрече, глядя друг другу в глаза.

— Согласен, — кивнул Рабастан, пряча свой блокнот. — Только когда я теперь её увижу?

— Недели через три. Пролетят, и не заметишь! Сосредоточься на СОВ, это к школьникам снисходительное отношение, тебя могут попробовать завалить, имей в виду.

— Справлюсь! А ты сможешь вручить ей блокнот? Ну, после всего?

— Справлюсь, — в тон ему усмехнулся Руди. — И за что мне это всё?! Мало мне того, что Сигнус Блэк зачем-то забрал сегодня из школы дочерей! Бель не отвечает...

— Ты не знаешь? — ухмыльнулся Рабастан и был тут же прижат к стене книжного магазина. — Эй, отпусти, бешеный взрывопотам! Всё скажу! Сигнус Блэк пригласил ещё наших родителей и бабулю, к твоему сведению. И Розье там будут, чуть ли не полным составом. Ни о чём не говорит?

— Басти!

— Нет, я понимаю, незачем тебе это помнить...

— Рабастан!

— У Нарциссы Блэк сегодня день рождения. Самая младшая, если не знал, да ещё и забыл.

— Ах, у Нарциссы..., — Руди стряхнул с рукава невидимые пылинки, отступая. — Ну да, Бель ведь говорила. Зайду-ка я тоже в книжный.

— Сласти купи! Дети их любят, — Басти не стал признаваться, что сам подарил малышке книгу.

— Обойдусь без твоих советов, — отрезал Рудольфус. — Я передумал, закажу подарок совой.

Рабастан усмехнулся, вспоминая этот момент. Бедняга Руди, помнить теперь все дни рождения Блэков — это не книззл чихнул. Хорошо, Прюэттов куда меньше. И хорошо, что у него есть зачарованный календарь. Мамин подарок оказался очень полезным. Там все важные даты для родни подсвечены. Лунный телец, в виде которого сделан календарь, в нужный день открывает рот, стоит только приблизиться, и из него выплывает светящийся шарик. В эту субботу шарик взорвался с самого утра, зависая в воздухе золотистыми буквами: "День рождения Нарциссы Блэк. Любит фисташковое мороженое, книги по продвинутой трансфигурации и красивые цветы: последние увлечения — чёрные петунии и колумбина".

А ещё можно всегда увидеть дату, не доставая палочку. Чувствительный лунный телец сразу смущается, когда на него смотришь, и поворачивается спиной, на которой проступает светящаяся татуировка из даты и времени. Он и разбудить может, очень неприятно вереща, но Басти эти руны отключил сразу, едва услышал на следующее утро. Даже ворчун Борги показался ангелом по сравнению с этим ужасом. Домовик, кстати, одобрил. Даже подсказал, какая руна отвечает за будильник, хотя Рабастан и сам бы нашёл.

Дракончик лунного тельца невзлюбил, периодически атакуя. Вчера Опаловоглазый антипод умудрился сожрать шарик с важной датой до того, как она взорвалась, выдавая информацию. А потом выплёвывал по одной букве, те сильно жглись, судя по гримасам красавчика-дракона. Пришлось наколдовать вокруг тельца хороший щит. Дракончик до сих пор ищет в нём изъяны, стоит только отвернуться.

Басти поднялся из-за стола, бросив взгляд на лунного тельца. Пора было идти на занятие к звездочёту. Блокнот по-прежнему оставался девственно чистым.

Неугомонный дракончик небольшими перелётами как раз двигался к тельцу, стоящему на нижней полке.

— Мелкий, уймись!

Дракончик презрительно фыркнул, сворачивая в сторону фолианта по чарам, приземлился на стол и повернулся к Рабастану хвостом, делая вид, что телец интересует его ещё меньше, чем хозяин.

Басти рассмеялся, накинул зелёную мантию и сунул блокнот в карман. Кристиан Робертс обещал сегодня устроить блиц-опрос.

* * *

Санни захлопнула белый разговорник, как она обозвала блокнот с Протеевыми чарами. Всё было по-прежнему. Рабастан с субботы так и не написал ничего, сколько бы она ни гипнотизировала пустую страницу. Да и тогда был немногословен. Она помнила наизусть его короткое послание: "Здравствуй, Солнышко. Поздравляю с первой удачной аппарацией! Ты молодец!". Кому скажи! Она бы показала, хоть тётушке, да почти сразу захлопнула блокнот, а когда открыла, с огорчением убедилась, что запись исчезла.

И всё. Больше он ничего не писал. Ни "прости, пожалуйста, я так виноват", ни объяснений про Гарпий, а ведь она была не обязана их знать. Это Майкл Морган видел их на празднике у Аманды Стэнфилд. Ни просьбы ответить, ни попытки узнать, как дела, или, там, настроение. Ни слова о подаренном дракончике. Ни сожалений, наконец, о сорванном свидании. И понимала умом, что слишком многого хочет от гордого парня, а в душе всё равно наливалась новыми красками обида. Прошло три дня, а она до сих пор не могла забыть тот злосчастный поцелуй. И с кем! С Линдой Маршалл, которая на празднике перелизалась, кажется, со всеми мужчинами, а не только с победителями в ловле снитчей! Тогда, видимо, и поцеловался с ней Басти впервые, бессовестный победитель! А она-то даже не видела этого. И потом так спокойно разговаривал с ней, мерзавец!

Руди, который тоже сидел в библиотеке в обществе Беллатрикс, поглядел искоса в её сторону и подмигнул. Вот тоже, она им так восхищалась, а куда что делось уже в воскресенье? Ни грусти, ни трагического взгляда, ни молчаливого сочувствия хотя бы.

В воскресенье, за завтраком в Большом зале, Рудольфус дёрнул её за косу, проходя мимо к слизеринскому столу. И оглянувшись, скроил нахальную мину. На ЗОТИ вчера утром прислал мятый листочек, где она была изображена очень скверно, но узнаваемо, обложенная со всех сторон стопками книг. Картинка шевелилась: нарисованная Санни упиралась в лежащую перед ней книгу носом, с бешеной скоростью водя им по строчкам. Стопка книг справа шаталась, и в конце концов верхний фолиант падал на голову девочки-книгочейки, а её тельце замирало, распластавшись на столе в форме звезды.

Она ещё так засмотрелась на картинку, показывающую практически мультик с её участием снова и снова, что была застукана профессором Робертсом. С испуга невербально кинула на бумажку выученное вчера у Даркера заклинание, когда Робертс навёл на послание Руди свою палочку.

Результат ошеломил всех. Изображение с листочка ссыпалось, но не вниз, а вверх, презрев законы земного притяжения. Потом рвануло вперёд, раздулось в размерах и прилипло к классной доске. И теперь творческим экспромтом префекта Лестрейнджа в гробовом молчании наслаждался не только скрестивший руки и иронично поднявший бровь профессор Робертс, но и весь класс.

Всё испортил громко заржавший Флинт где-то на пятом повторе эпичной "Гибели заучки". Санни подпрыгнула, опомнилась и бросила на доску заклятие отмены, вспомнив его в этот самый момент. Отмена не сработала, точнее, сработала, но своеобразным образом. Теперь на доске жили своей жизнью и умирали под весом знаний штук пятнадцать уменьшенных заучек. На этот раз смеялись уже все. А гадёныш Рудольфус аж глаза утирал от выступивших слёз.

Санни проявила изобретательность, и справилась в итоге со спамом магического мира. Но получила от Робертса отработку в пятницу и три балла за "незабываемую демонстрацию чар". После чего профессор снял пять баллов за то, что она перепутала кабинеты Чар и ЗОТИ, и ещё семь — за сорванный урок.

Попытки найти сочувствие у других людей, не таких, как жестокосердный Рудольфус, тоже имели весьма специфический успех. Тётушка Мюриэль была первой, кого она выбрала в качестве жилетки. Та потребовала отчёт, выслушала почти до конца, начала говорить что-то, но не выдержала и принялась хохотать, выбив Санни из колеи своей "чуткостью". Даже отключила связь, так и не перестав заливаться совершенно беспричинным весельем. Зато спустя буквально десять минут с ней связался Джейми, как раз гостивший в ту субботу у матери. Не успел он вежливо и радостно поприветствовать "дорогую кузину", как Санни высказала ему всё, что думает о Рабастане и о мужчинах в целом, и отключилась уже сама, потому что стало ужасно стыдно. Джейми связаться в этот день больше не пытался, и она его понимала и не винила.

Но оказалось, что кузен поделился сомнениями с Гидеоном, а братец серьёзно озаботился её душевным покоем и моральным обликом, потому что буквально на следующее утро Санни получила письмо от наследника Прюэттов следующего содержания: "Дорогая сестрёнка. Я тут поговорил по душам с нашим кузеном Джейми, и честно говоря, потрясён этой историей. Ты понимаешь, что поступила взбалмошно и недальновидно? Во-первых, ты сама сказала тётушке, что капитан Холихедских Гарпий набросилась на Рабастана с поцелуями, а не наоборот. Во-вторых, он, правда, клялся тебе в верности? Или ты дала ему какое-то обещание? Или, быть может, уже приняла его предложение руки и сердца? Мне думалось, между вами нет никаких обязательств. Или есть? Иначе я не пойму, каких извинений ты ждёшь от Лестрейнджа. В чем его вина, скажи на милость? Джейми со мной согласен, хоть и воспитан чуть ли не среди маглов. Фабиану мы не стали рассказывать, так что не волнуйся, твоя история дальше нас двоих не пойдёт. Пожалуйста, будь осмотрительнее впредь. С любовью, твой брат Гидеон."

Что Гидеон кругом прав, не отменяло бушующих чувств. Потому Санни решила воспользоваться советом жестокосердной тётушки и бросить негативную энергию на обучение чарам.

Все эссе и задания на выходные были закончены к воскресному ужину, и Санни решительно остановилась перед портретом Даркера с палочкой наизготовку, вернувшись из Большого зала. Тот притворно потянулся, сидя в удобном кресле, очень реалистично нарисованном, и открыл глаза.

— Деточка, что случилось? Вы пугаете старика своим видом!

— Я готова, профессор! — твёрдо заявила Санни. — Вы сами говорили, что двух часов в день для занятий маловато. И вы вовсе не старик! Я бы не дала вам больше пятидесяти, да и то с натяжкой.

— Что ж, за комплимент благодарю, — он сел ровнее. — Садитесь, Александра, берите перо и пергамент, будете записывать. И не делайте такое разочарованное лицо. Начальные тренировки мы уже прошли, ваш потенциал выяснили, техники отточили, поняли, какие направления даются вам легче, какие сложнее. Теперь пришла пора теории. Но обещаю, в конце занятия какое-нибудь заклинание разучим, только не дуйтесь.

— Я вовсе не дуюсь! — Санни села в кресло и шлёпнула целую пачку пергаментных листов на стол, вытащив их из ящика. Схватила перо и преданно уставилась на наставника.

— Разумеется, не дуетесь, — покивал Даркер, — вы готовы воспламениться, и сейчас очень похожи на свою пра-пра-бабушку, настоящую ведьму, к слову. Потому палочку отложите подальше, дорогая. Ещё дальше. Нет, лучше вообще спрячьте в ящик.

— Профессор!

— О чём я и толкую! Или наложите сами на себя Силенцио, или подышите на счёт и успокойтесь. И не надо так на перо давить, вы порвёте пергамент! Ладно, поведайте старику, что вас так разозлило. Можете не стесняться в выражениях, ваша пра-пра никогда не стеснялась, а выпустив пар, становилась ласковой и милой.

— Ну, я не уверена, что вам стоит это слушать, — несколько смутилась Санни, горя желанием всё-таки высказаться. Потому быстро добавила: — Но, если вы не против, мне бы пригодился совет человека, умудрённого опытом.

— Что ж, — Даркер закинул ногу на ногу, сложил руки на колене и мягко кивнул: — Смелее, мисс Прюэтт! Я вас слушаю очень внимательно, пользуйтесь.

Санни рассказывала с жаром, благо клятва не дала бы Даркеру с кем-то поделиться её рассказом. Про всё, и про Руди с его разговором — судя по смешливому блеску глаз наставника, тот прекрасно помнил тот разговор. Но Санни не стала отвлекаться на такие мелочи. Гарпий она описывала отрывисто и чётко. Взгляд Басти, слова мисс Маршалл, аппарация, Руди — не забыла ничего. Проигнорировала реакцию на смех Мюриэль — Даркер уже кусал губы, но смеяться, слава Мерлину, не стал. И в конце концов она продемонстрировала белый разговорник, смачно шлёпнув его поверх пергаментов и раскрытого письма Гидеона, зачитанного вслух с выражением.

— Ну как вам? — она обессилено откинулась на спинку кресла.

— Занимательно, — профессор покивал своим мыслям. — Берите перо и пишите. "Виды применения чар в жизни и деятельности магического общества". Точка. Ну же, мисс.

— А ваше мнение, — закусив губу, она поспешила записать фразу. — Ну, вы же выслушали?

— Да, верно, и попробую дать вам совет. Но не сейчас, когда от вас исходят волны магической энергии, а после окончания урока. Договорились?

— Хорошо, — вздохнула она, а дальше пришлось подробно описывать особенности всех видов и направлений в чароплетении.

Их оказалось немало. Это и защита дома, и строительство плюс бытовые чары, и чары здоровья и излечения разных недугов, и чары для праздников, и чары для артефакторики, и чары в ментальной практике, и чары в боевых искусствах, и отдельно чары левитации, куда входила работа с разными летательными предметами, включая ковры-самолёты, мётлы, сапоги-скороходы и прочее. У Санни устала рука спустя два часа перечисления направлений и краткого описания оных. Впрочем, это по словам Даркера они были краткими, на самом же деле занимали по три фута на пергаменте убористым почерком.

— Ну вот, кажется и всё, — обрадовал её наставник. — Попробуйте решить, в каком направлении вам хотелось бы стать мастером.

— И вы научите, что бы я ни выбрала? — уточнила она, разминая уставшую кисть.

— Совершенно верно, будем вместе добиваться совершенства.

— Значит, вы знаете все эти разделы?

— Более или менее, — скромно кивнул Даркер.

— А мне нельзя выбрать всё?

Наставник удивился, мягко рассмеялся и покачал головой.

— Увы, нет. Поймите, я сам изучал эти разделы постепенно, каждый занимал от года до пяти, сразу два раздела и то брать не рекомендую, хотя многие молодые да ранние так и пытались делать. Но вам-то, Александра, это точно не подходит. Едва ли вы впечатлите отца к июню, если решите разбрасываться сразу на два направления.

— Но я не знаю, — Санни в отчаянии схватила листы, просматривая один за другим. — Мне хочется всё, или почти всё. Посоветуйте тогда, что выбрать. С чего вы сами начинали?

— Так не пойдёт! — он погрозил пальцем и поднялся с кресла. — Я понимаю, Александра, что выбор очень непрост, но сделать его должны вы, и только вы. Давайте сделаем так. Вы найдёте в библиотеке книги по всем направлениям, примерный список литературы мы сейчас запишем. Попробуете просмотреть и определиться. А к концу недели скажете мне, что об этом думаете. Тогда и попробую помочь вам не решить, а выявить то, что вы сами уже решили, но возможно, боитесь озвучить. А теперь обещанное заклинание. Вставайте и достаньте вашу палочку.

Вот так и вышло, что в понедельник она направилась в библиотеку и обложилась огромными стопками книг разных размеров, и видимо, именно этот момент видел Руди, решив, что её надо спасать. Но если он думал, что тот случай на ЗОТИ отобьёт у неё охоту к учёбе, то явно ошибся.

Просто сегодня она стала умнее, и взяла только три книги из рекомендованных. Да и глупо брать сразу все, будет читать по очереди и конспектировать.

А вот о разговоре после изучения заклинания с Даркером вспоминать не очень хотелось. Санни твёрдо пришла к выводу, что мужчины ничего не смыслят в порывах и надеждах тонкой женской души.

— А теперь совет, — резко сказал тогда наставник, удивив её, увлёкшуюся отработкой чар сохранения. Она уже и забыла об обещании. — Понимаете, Александра. У меня сложилось впечатление, что вы сами не знаете, чего хотите. Вас увлекает взрослый и опытный маг Нотт, вам мил парнишка Лестрейнджей, горячий и талантливый. Не так ли?

— Наверное, — нерешительно ответила Санни, давно потерявшая изначальный задор, попыталась блеснуть логикой: — Нотт из очень хорошего рода, я понимаю...

— Ах, оставьте, мисс, мы давно с вами определились, что у вас нет никакого пиетета к происхождению и родовитости магов. Ну и что начинать сейчас, когда речь идёт о делах сердечных? Да, несомненно, оба ваших поклонника из хороших семей. И на этом закончим обсуждать достоинства их родословных.

— Тогда что? — растерялась она.

— Да то же самое. Расскажите мне обо всех их недостатках. Как вы их себе представляете.

— Но...

— Не пугайтесь, спешить нет причин. К концу недели мы всё и обсудим сразу. Добавьте себе два пергаментных листа, обозначьте имена поклонников каким-нибудь кодовыми словами, и поработайте над списком их достоинств и недостатков, стараясь быть честной с самой собой. То есть писать, что Нотт стеснён в средствах, как вещал намедни наследник Лестрейндж, точно не стоит, ведь вам это безразлично. И не спорьте, это так.

— Я поняла, — вздохнула Санни, добавляя к стопке ещё два листа. — Писать только то, что касается именно меня.

— Вас и ваших чувств, а также вашего представления о мире, семье и счастье, — дополнил он, снова усаживаясь в кресло и берясь за какую-то жёлтую старую газету. — На этом закончим. Работайте, но с умом, мисс Прюэтт. Человеческое счастье требует не меньшего труда и внимания, чем мастерство в чарах. И как ни странно, но и оно подчиняется логике и анализу.

Не такого совета она ожидала, и дополнительная работа отнюдь не радовала. На листе, посвящённом Нотту и подписанном: "Пламя" — она не знала, отчего назвала его так — пока светилось лишь несколько слов: надёжен, опасен, суров. Ну не писать же в самом деле, что целуется хорошо?!

На листе Рабастана с опять же непонятным кодовым словом: "Небо", и вовсе было всё странно: "Гад он! Мерзавец! Хотя талантливый, красивый, и на метле летает божественно. Здорово умеет заплетать косу и взгляд такой..." Она не смогла написать пока, какой взгляд, и почему вообще его упомянула. Мысли о Басти как всегда разволновали. И опять мучил вопрос: "Неужели она ревновала?" Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Санни решила, что просто допишет характеристики женихов к концу недели, когда покончит с выбором направления по чарам.

Рекомендованные книги оказались действительно увлекательными и теперь надёжно занимали все её мысли. Правда, не все перечисленные профессором книги удалось разыскать в школьной библиотеке. Кое-что пришлось попросить Лакки поискать в лавках "старой книги" и магазине "Флориш и Блоттс" на Косой Аллее. И к радости Санни, книги Лакки нашла в точности те, которые были нужны. Не пришлось обращаться к Мюриэль, на которую она была ещё немного сердита.

Санни подняла голову, когда кто-то подошёл к её столу, и улыбнулась этой приятной девушке, что присутствовала на их уроке по чарам. Было очень лестно, что из всех она выделила именно её для общения. И тем более интриговало, что эта выпускница Дурмстранга знакома с Гидеоном. Братец заслужил, чтобы его как следует обсудили, а лучше перемыли все косточки!

— Присаживайтесь, прошу вас, мисс Хоган. Вы хотели поговорить? — Санни живенько убрала три книги на левый край стола и отложила пергаменты. Заодно покосилась в сторону мадам Пинс, не помешает ли их разговор. Но библиотекарь строго отчитывала полушёпотом какого-то мальчишку и не обращала на девушек никакого внимания.

— Я буквально на пару слов, — кивнула мисс Хоган серьёзно. Она села рядом и сцепила руки перед собой.

Санни внезапно стало её очень жалко, чувствовалась, что девушке что-то отчаянно хочется узнать, но она не решается.

— Буду рада ответить на любые вопросы, — улыбнулась ей Санни. — Вы хотели поговорить о Гидеоне?

Мисс Хоган кивнула и продолжила некоторое время сидеть молча, словно обдумывая, что именно спросить.

— Вы ведь Александра, да? — наконец спросила она.

— Да, только лучше зовите меня Санни.

— Тогда и вы меня Кэти, — усмехнулась мисс Хоган и глубоко вздохнула. — Не знаю, с чего и начать, я раньше никогда не испытывала желания познакомиться с сёстрами...

Она запнулась, покраснев, а Санни вдруг разозлилась на Гидеона. Она-то думала, что это Фабиан ветреный, а оказывается...

— Кэти! Он тебя бросил? — спросила прямо и быстро, чтобы не передумать. Очень уж хотелось выяснить, что там Гидеон натворил. А ещё ей мораль читал!

— Ну что ты, совсем не так. Тебе ведь семнадцать?

— Восемнадцать, и, если что, я знаю уже, откуда дети берутся, — горячо заверила Санни. — И ты мне сразу понравилась. Могу дать клятву, что никому не расскажу о твоих тайнах.

— Ты мне тоже. Сразу. Ну да, было у нас, всего одна ночь, а утром я ушла, не попрощавшись — надо было ехать домой, не хотелось будить.

Санни постаралась скрыть удивление. Ну Гидеон!

— Хочешь его найти? — попыталась она догадаться.

— Не то, чтобы прямо очень хочу. — Кэти задумчиво покрутила кольцо на пальце — точно не обручальное. — Но... знаешь, даже не поговорили. Как-то нехорошо получилось. Обычно я так не поступаю... Он женат?

— Нет, не женат. — Санни вдруг вспомнила про Валери и приуныла. Какая несправедливая штука жизнь. И какой гад Гидеон, спит с одной, а мечтает о другой. И вообще, может у него таких Кэти — в каждой деревне!

— Есть невеста? — догадливо улыбнулась Кэти.

— Ну, почти. Правда они ещё не... Даже не знаю, как сказать. Ах да, не помолвлены. И вообще ничего ещё непонятно.

— А я не претендую, я же полукровка, а вы, наверно, аристократы. Просто поговорить хотела. Не более. Он говорил про драконью ферму, если я правильно запомнила.

— Да, правильно, — Санни стало ещё больше грустно и как-то совестно. Аристократы! Ну подумать только! Просто средневековье какое-то! — У меня где-то был записан адрес. Подожди.

Она принялась рыться в сумке, разыскивая давнее письмо братца. Нашла в боковом кармашке и положила на стол, расправляя измятый листок.

— Вот. Это карта и ориентиры, как туда попасть. Видишь, можно с магловской стороны, а можно из магического мира. Соприкасаются тут и тут. Давай я тебе копию сделаю?

Кэти убрала копию карты в карман мантии и сразу расслабилась. С интересом стала расспрашивать, что они проходят, и какие ещё предметы изучают, в свою очередь, делясь информацией про старшие курсы Дурмстранга.

Санни и не заметила, как к их парте подошли Флинт и Валери Нотт.

— Привет, — обрадовалась она, оборвав рассказ про ЗОТИ и зверствующего Робертса. — О, знакомьтесь — это Кэти Хоган, она училась в Дурмстранге. Кэти, это Валери Нотт и Квинтус Флинт.

Мисс Хоган сразу поднялась и коротко поклонилась молодым людям практически по-военному.

— Рада познакомиться. Я ловец у Холихедских Гарпий.

— Я вас сразу узнал, — Флинт схватил руку Кэти и, наверное, обслюнявил, пока целовал.

Санни хмыкнула, отводя глаза, а потом вдруг до неё дошли сразу две вещи: Кэти и Гидеон, Валери и Гидеон! Какой Ужас! А ещё — Холихедские Гарпии!

— Ты знаешь Линду Маршалл? — спросила она тут же, не подумав.

— Конечно. Она наш капитан. А что?

— Санни с некоторых пор полюбила вашу команду, — заявила Валери, и кивнула обалдевшей гриффиндорке: — А разве не ты говорила, что твой кузен получил билеты на их матч? Мне показалось, ты очень радовалась этому. Извини, если ошиблась.

— Во всяком случае, трудно не знать игроков Холихедских Гарпий, учась на Гриффиндоре, — кое-как смогла выкрутиться Санни. И вообще, зря она упомянула эту Линду. Кэти была нисколько на них не похожа. Даже удивительно, что на празднике Майкл Морган её не заметил, то есть Санни не помнит такую вообще. — Ой, а уже перемена, что ли? Валери? У нас-то свободная пара была.

— Да, Флинт, собственно, и рвался вытащить тебя из библиотеки, чтобы поесть не забыла, — Валери хитро ухмыльнулась. — Жалею, что не видела рисунков Руди на доске кабинета ЗОТИ. Квин говорит — это было круто. Кэти, да? Пойдёмте с нами в Большой зал. За слизеринским столом всегда рады гостю из Дурмстранга!

Санни вздохнула, понимая, что никак не сможет остановить близкое знакомство мисс Нотт и мисс Хоган, оставалось только надеяться, что Кэти не станет спрашивать Валери про Гидеона. Да, смешно, с чего бы ей спрашивать, поговорив уже непосредственно с сестрой. Да только такие совпадения крайне действовали на нервы Санни в последнее время.

Флинт, взяв её под руку, уговаривал тоже пойти к слизеринскому столу, на что Санни твёрдо ответила: "Нет". Перегибать палку и злить лишний раз свой факультет было не слишком уместно.

Оказалось, Кэти остаётся в Хогвартсе на три дня. И какая уж тут учёба! Санни вдруг нашла в лице мисс Хоган простую и понятную девчонку, с которой разговаривать было одно удовольствие, особенно в компании профессора Флитвика, который позвал Санни к себе в кабинет на вечерний чай. Конечно, девушка понимала, что об этом его попросила Кэти, что вызвало ещё больше благодарности к ловцу Гарпий. Удалось избежать встречи со Слагхорном, позвавшим вдруг Санни в свой клуб. Впрочем, извинилась она очень вежливо на обратной стороне приглашения, пояснив, что профессору Флитвику обещала раньше. И отправила ответ с тем же третьекурсником, который принёс записку.

— Ну вы и представьте, — рассказывала Кэти, оказавшаяся очень смешливой и нормальной, — лечу я на всех парах за снитчем, естественно, слежу только за соперником и как бы с метлы не навернуться, и тут он выпрыгивает на поле — и как только барьер преодолел, уникум, и орёт во всё горло: "Кэти, выходи за меня!" Ага, вам смешно, а я, во-первых, снитч упустила, во-вторых, едва не свалилась с метлы, а в-третьих, получила бладжером прямо по правому колену. Ну и, конечно, дала отставку тут же, когда меня на носилках мимо него несли.

— Жалко даже, — постаралась Санни сдержать смех. — Страдал, наверное?

— Ещё как! Прислал мне в больницу чёрную розу. Каково? У него семья старая, маглы там, мафия американская в прошлом, так на мне решил их приёмчики отрабатывать.

— А ты что?

— Не бойся, всё было путём. Линда лично с ним разобралась. Так в следующий наш приезд в Филадельфию он даже на матч не явился. Эх, Бобби, а я-то думала, он вменяемый.

— На аромат красивого цветка не только мотыльки летят, — философски заметил Флитвик. — Что ж, девушки, засиделись мы с вами. Мисс Прюэтт, я вас провожу, спасибо, что устроили такой весёлый вечер, давно мне так интересно не было с молодёжью.

— Да это Кэти, я-то ни при чём, — отмахнулась Санни. Но с удовольствием выслушала возражения обоих.

Профессор Даркер на портрете, оказалось, поджидал её, демонстративно поставив на нарисованный столик какие-то древние часы, вроде солнечных.

— Вы же сами дали мне неделю! — попыталась она сразу оправдаться. — Есть ли смысл заниматься, пока я не выберу себе эээ...

— Я понял вас, Александра, отдыхайте, скоро полночь. А смысл заниматься есть всегда, хотя бы для закрепления пройденного. Но уже не сегодня, да.

Совесть мучила Санни только до того момента, когда она увидела на кровати брошенный там днём разговорник. Не обратив внимания на прыгнувшего ей на загривок Монстрика, Санни сразу схватила книжицу, открывая.

Поняла, что ничего не написано, ощутила, как наворачиваются слёзы, а потом сообразила, что открыла блокнот не с той стороны. Перевернула, выронила, подняла, наконец, открыла правильно.

Но там по-прежнему белела пустая страница. И это было уже невыносимо!

Не думая, Санни выхватила карандаш, вставленный с внутренней стороны обложки, и быстро написала:

"Спишь?" — руку кольнуло, и на лист упала капелька крови, которая мгновенно впиталась. Странно — на карандаше не было никаких заусенцев. Санни сунула палец в рот, но сразу забыла о странности, когда под её вопросом стало что-то появляться.

"Нет. Скучаю, — ответил Басти большими буквами практически сразу. Неужели тоже ждал? — А ты?"

Сердце стучало где-то в горле. Да, не извинился, ну так и не должен, если верить Гидеону. Но она по-прежнему обижена. Или уже нет?

"А я палец поранила", — зачем-то написала она. Правда, взглянув на руку, поняла, что ранки никакой уже нет. Чудеса!

"А, это блокнот так активируется. Защита включилась. Теперь не потеряешь его, и подсмотреть написанное никто не сможет".

"Понятно, я примерно так и подумала", — соврала Санни. Это хорошо, что никто не увидит, значит, и на уроках писать можно.

"Только на экзаменах не допустят. Там Протеевы чары запрещены, — словно прочёл её мысли Рабастан. — Что делаешь?"

"Спать ложусь!"

"Представил в красках", — тут же ответил этот нахал.

Санни нервно хихикнула и забралась на кровать, устраиваясь поудобнее. Монстрик тут же расположился у её головы, привалившись тёплым боком к виску. Погладила машинально, отметив, что как-то быстро он вырос. Месяц всего, как подарили малыша.

"Не знаю, что ты представил, и знать не хочу!"

"Рассказать сказку на ночь?"

Она удивлённо посмотрела на появившиеся слова.

— Монстрик, нам нужна сказка на ночь?

Котёнок мурлыкнул и потёрся о её волосы, левый висок ныл ещё днём, а теперь вроде отпускать начало.

"Только не страшную! Монстрик ещё маленький, а я ему вслух читать обещала".

"Хорошо. Пусть слушает. Итак, однажды в Запретном лесу жила ворона-мама с воронятами-детками на самом высоком и большом дереве во всей округе... Интересно?"

"Да!"

Санни эта история про потерявшегося в грозу воронёнка растрогала чуть ли не до слёз. Да даже до слёз, одна точно скатилась по щеке.

"Что делаешь? Или ещё сказку?"

"Плачу", — неожиданно для себя призналась Санни.

"Воронёнка жалко?"

"Да"

"Ну какая же ты глупышка у меня. Я, правда, тоже плакал, но мне-то было года три-четыре, когда мама рассказывала эту сказку".

И Санни тоже плакала лет в пять, слушая "Песенку мамонтёнка", да и много позже, что уж тут скажешь. Почему-то стало вдруг очень тепло на душе, что и у них, у магов, есть похожие сказки. Впрочем, почему у них? Ей уже давно стало казаться, что не было никакой прошлой жизни, или то был странный сон, который уже с трудом вспоминаешь, а вокруг теперь и есть оно, её настоящее и будущее.

Она судорожно вздохнула, успокаиваясь, и пообещала себе, что обязательно запишет завтра в лист с названием "Небо" ещё несколько эпитетов: "милый", "с юмором", "умеет рассказывать сказки".

"Спокойной ночи, Басти"

"Добрых снов, Солнышко! Не грусти..."

* * *

Понедельники Ванесса не любила. В этот день, четвёртого декабря шестьдесят седьмого года она, как и обычно, безвылазно торчала в своей конторе, ожидая посетителей, отвечая на письма, пополняя каталоги новыми данными и готовя отчёты для Министерства — налоги, даже с социально значимого предпринимательства, никто не отменял.

Контора Ванессы находилась в таком же с виду кособоком здании, как и все домишки на Косой Аллее. Первый этаж и подвал занимал магазинчик канцелярии и всяких мелочей. В подвале у них находился склад. А вот второй этаж и мансарда достались Ванессе. Мансарду она практически не использовала, хотя сначала радовалась, что там есть выход на крышу, где прежние арендаторы разбили маленький садик. Вместе с Матти они устроили там весьма уютный уголок из столика, двух кресел и русского самовара, купленного по случаю у бородатого иностранца на ярмарке. К сожалению, искусством раскочегаривания этого монстра никто из них не овладел, да и пить чай Ванесса предпочитала дома, либо в каком-нибудь ресторане.

Мансарда же и вовсе пустовала. Две комнаты, ванная крошечных размеров, маленькая кухонька служили прежним владельцам квартирой, даже мебель какая-то осталась. Ванесса не видела смысла в такой квартирке, но пускать жильцов не спешила, и без того охранные заклятья не давали полной гарантии безопасности — контору дважды пытались ограбить, благо, что взять там было особо нечего, всё важное миссис Дэшвуд хранила дома или в своём схроне.

На втором этаже прежде была швейная мастерская, даже пара манекенов осталась — пылились в кладовой. Здесь принимались заказы и шились мантии и одежда, в основном для детей. Но конкуренция с такими монстрами, как мадам Малкин, мантии "Из рук в руки" и дорогой бутик "Твилфитт и Таттинг", оказалась не по силам Стоунам, владельцам дома. Пару лет назад они решили закрыть швейную мастерскую и перебраться в домик на окраине Хогсмида, доставшийся им по наследству, а освободившееся помещение сдавать. На Косой Аллее каждый метр был под бдительным присмотром, и на любой освободившийся уголок тут же находилось до сотни желающих. Ванесса первая смогла предложить хорошую цену за удобное местечко, собственно, Стоуны были её клиентами, что и помогло ей первой узнать о выгодном предложении и получить солидную скидку на аренду.

Несколько месяцев назад Ванесса всё же выкупила в полную собственность весь домик, включая нижние этажи, получив очень щедрый гонорар от одного лорда за поиск его дальней родственницы. Теперь ей капала арендная плата от семьи, что торговала канцелярией, а самой приходилось уплачивать налоги на недвижимость. То на то и выходило, так что Ванессу это устраивало.

Никакой яркой вывески контора не имела. Привлекать к себе лишнее внимание было не с руки. Только небольшая табличка: "Бюро "Акела"". Часы приёма: понедельник с 11 до 18. В другие дни только по предварительной записи". Когда-то Ванесса увлекалась мифами древней Греции. Особенно полюбились Геракл, Тесей и Ахиллес. И показалось забавным назвать фирму "Орёл Тесея" — ведь хороший намёк на поиск родственников, который она скромными силами осуществляла. Именно орёл помог спустя годы после гибели Тесея найти его могилу на острове Скирос. Да только поверенный заартачился, уверяя, что отсылки к мифам не будут поняты волшебниками, в результате чего название было сокращено до просто орла, но зато написано на латыни: "Aquila". Про себя миссис Дэшвуд называла свою контору "Акела", и в случае редких неудач она грустно шутила: "Акела промахнулся". Матти так нравилась подобная самоирония, что даже попросила рассказать ей эту сказку, и стала поклонницей Маугли.

Ванесса пила маленькими глотками горячий шоколад, доставленный от Фортескью, перебирала стопку скопившихся писем и мечтала завести себе секретаря, который безвылазно сидел бы в конторе и отсеивал левый народ, которому не поисковик был нужен, а совсем кто-то другой, вроде магловского психиатра или мозгоправов из того же Мунго. А сколько раз приходилось говорить, что орлы здесь не продаются! Нет, не прав был поверенный, может, мифов волшебники не знали, но с латынью оказались знакомы преотлично. Так что очень быстро бюро официально поменяло название на "Акелу", и орлов, хвала Мерлину, спрашивать перестали.

Но секретарь всё равно не помешал бы. На него можно было бы и корреспонденцию свалить, да и вообще нужный зверь в любом хозяйстве. Матти, конечно, здорово помогала, да только её не посадишь клиентов встречать. Волшебники домовиков вообще не замечают. И такой секретарь был бы для них оскорблением. Только вот найти достаточно толкового, грамотного и ответственного человека, которому можно было бы доверить некоторые тайны, оказалось не так просто. Собеседования, которые она устраивала время от времени, приводили в уныние. Но надежды Ванесса не теряла.

Наверху раздался непонятный грохот, потом всё стихло. Вероятно, вернулись дикари. С ними тоже была ещё та история. Еле слышный стук в дверь оповестил о прибытии Митча — старший, Джерри, стучал иначе, костяшками пальцев трижды, а Митч почему-то предпочитал скрестись как котёнок, или воспроизводил тихую барабанную дробь кончиками пальцев. У парнишки вообще были красивые длинные пальцы. Как у пианиста или хирурга, сказали бы в магловском мире. Кстати о целителях... Впрочем, Ванесса в любом случае хотела познакомить их с одним хорошим целителем. Только пусть привыкнут сначала. Двух недель ещё не прошло, как они появились в этой конторе с помощью портключа.

Матти в тот день скромно сидела в уголке, сноровисто вывязывая носки из тонкой угольно-чёрной шерсти. Стопочка уже готовых покоилась рядом в большой корзинке с клубками. Однажды домовушка увидела, как это делает мать магловской подруги Ванессы — любопытная эльфийка попросила тогда взять её с собой, разумеется, в невидимом состоянии — а после загорелась научиться вязать вручную, что освоила весьма быстро, уверяя, будто процесс доставляет ей удовольствие. Спицы так и мелькали в лапках домовушки, надёжно приковав к себе внимание младшего, едва скрывавшего почти детское любопытство. Старший, широко расставив ноги и спрятав руки за спину, прямо и открыто, хоть и не слишком дружелюбно, глядел на хозяйку. Настороженность так и осталась в его взгляде и движениях, хотя после перемещения тот и убедился, что никого постороннего здесь нет.

— Мы здесь, мэм, — буркнул он тогда.

— Присаживайтесь, мистер...

— Меня зовут Джерри... а его Митч, — старший сесть не пожелал.

Ванесса покачала головой и открыла папку с двумя листами, снабжёнными гербовой печатью.

— Нет, Джерри, так не пойдёт. Я готова принять вас на работу официально, или никак. Читать умеете?

— Умею, — напрягся дикарь, косясь на дверь. Никак уже думает о побеге! — И Митча учу, когда время бывает.

— Так прочтите, — подвинула ему лист Ванесса. — Мне нужны надежные и толковые люди, и не на один раз, а надолго. Испытательный срок два месяца. Если меня или вас не устроит сотрудничество, распрощаемся.

— Я знаю, что такое испытательный срок, — фыркнул дикарь, придвигая к себе лист со стандартным договором. Читая, он чуть заметно шевелил губами. Потом поднял глаза и недоверчиво спросил: — И что из этого правда?

— Абсолютно всё, — твёрдо ответила она. — Впрочем, раз уж вы во многом разбираетесь, то могли заметить, что печать магическая, и нарушителя этого договора ждёт нешуточный магический откат. Проверять на себе не советую, так что внимательно прочтите, и, если не согласны, удерживать вас я не стану.

— Я... я не знаю... Я не видел таких печатей, — его смугловато-грязное лицо чуть потемнело, было заметно, что ему не хотелось в таком признаваться.

— Я видел! — вдруг оживился Митч, казалось бы, и не слышавший их разговор. Но под выразительным взглядом брата, закончил гораздо тише: — У старухи... у Мадам в борделе. Вилли ещё говорила, что от неё потому и не сбежать, из-за такой печати. Вилли...

— Заткнись, — опомнился старший и взглянул на Ванессу исподлобья. — Что будет, если нарушить?

— Не бойся, — безмятежно фыркнула миссис Дэшвуд. — На здоровье не сильно повлияет. А вот большей части магии можешь лишиться. Или вовсе можно стать сквибом.

Старший был впечатлён, а вот младший только покивал с печальной миной, видимо, это самое и хотел сказать.

— Допустим, я верю, — повысил голос старший, стараясь вернуть себе утерянное было самообладание. — Что надо сделать, чтобы... Ну, если согласимся?

— Прижать палец к печати и назвать настоящее имя. Полное. Поэтому пусть твой брат тоже прочтёт, прежде чем подписываться.

— Он не сможет.

— Я уже почти все вывески могу прочесть, — пробормотал Митч. Славный мальчишка при этом смутился, а сквозь грязь на щеках проступил слабый румянец.

— Не страшно, — спокойно сказала Ванесса. — Читай вслух, Джерри.

Тот насупился, придвинул лист ещё ближе и старательно, изредка запинаясь, принялся читать:

— "Настоящий магический договор, категории "стандартный", регламентирует обязательства сторон и подлежит отмене только в случае полной или частичной потери магии или здоровья одной из сторон..." Полная потеря здоровья — это...

— Смерть, — кивнула она. — Продолжай.

— "Наниматель предъявляет к наёмному работнику следующие требования. Первое — непричинение любого вреда здоровью и имуществу нанимателя и его семье. Второе — выполнение обязанностей по охране жизни и имущества нанимателя, а также текущих поручений по основному направлению конторы нанимателя". А что это за направление?

— Поиск пропавших.

— А... Понятно. "Третье — соблюдение гигиенических норм на протяжении всего срока действия договора, а именно — принимать ванну не менее двух раз в неделю, стирка нательной одежды не менее одного раза в неделю..." Проверять будете? — нехорошо осклабился Джерри. — И, наверное, вы представляете, где мы найдём...

— Надо будет, проверю, — не моргнув глазом кивнула Ванесса. — А где — это дальше написано, продолжайте.

Джерри тяжело вздохнул, скрипнул зубами и стал читать дальше:

— "Наниматель обязуется выплачивать один галеон десять сиклей и два кната в неделю. Ставка может быть повышена за особые заслуги. Понижение не предусматривается. Возможны единовременные выплаты премиальных".

Глаза у младшего загорелись, видимо, сумма показалось ему немалой, отчего стало грустно. А вот старший даже не сбился, продолжая читать с каменным выражением лица:

— "Наниматель предоставляет работникам жильё и стол на весь срок найма". Снимете для нас жильё с ванной? — фыркнул Джерри.

— Зачем? — пожала плечом Ванесса. — Над этой конторой есть мансарда, поживёте там. Условия не королевские, но тратить деньги на отдельное жильё для вас не входит в мои намерения. И да, Джерри. Ванная там есть. А заодно будете приглядывать за конторой. Её уже дважды пытались ограбить, правда, безуспешно.

Джерри многозначительно хмыкнул и продолжил изучать контракт:

— "Наниматель обязуется обеспечить работнику одежду и обувь. При расторжении договора одежда и обувь остаётся работнику и может быть продана или отдана кому-то безвозмездно. За продажу или утрату какой-то части выданной одежды до окончания договора, работник лишается двухнедельного заработка". Какую одежду?

Ванесса кивнула Матти, а та на мгновение исчезла и снова появилась с двумя тюками, водрузив их на стулья.

Парни жадно уставились на узлы, забыв о конспирации. Матти преспокойно устроилась в углу, продолжив вязать носки.

— Э... Посмотри, что там, Митч.

Младший сноровисто развязал узел, поставленный рядом с ним, и шумно втянул носом воздух. Потёртый кожаный плащ, кожаные же брюки и высокие кожаные сапоги явно произвели впечатление. Широкий ремень с массивной бляхой он взял в руки, как некую драгоценность. Рубахи, свитера и бельё, лежащие снизу, лишь пощупал. Всё немарких черных, серых и коричневых цветов.

— И мой открой! — Убедившись, что у него то же самое, Джерри продолжил чтение, но уже как-то вяло. — "Наниматель запрещает приводить кого-либо в контору или временное жилище без ведома нанимателя. Наниматель обязуется заботиться о здоровье работника, если есть возможность". А это как?

— Если потеряете много крови, напою кроветворным, — прокомментировала Ванесса. — Или костерост дам, чтобы кости срастить.

— Что, бесплатно?

— Пока вы работаете на меня — да, лечение за мой счёт! Но ходить за вами и заслонять вас от непростительных — точно не стану. Напротив, как уже говорила, это вы будете иногда выполнять функцию телохранителей. Это понятно?

Парни одинаково усмехнулись. Словно оба представили, как она заслоняет их от Авады.

— Понятно!

— Вот и замечательно. Я не буду предлагать вам книззла в мешке. Поэтому сходите наверх — вот дверь на лестницу — посмотрите мансарду. Мебель там есть, расставите, как вам удобно. Также там есть отдельный выход на улицу, но сейчас он закрыт. Если договоримся, получите ключи.

Парни лишь кивнули, бросившись осматривать жильё. Спустились лишь минут через десять. У младшего блестели глаза. Старший вежливо улыбнулся, пусть и без теплоты, но и без особого напряжения.

— Мы согласны, — сообщил он сухо. — Покажите, как подписать эту бумагу.

Ванесса сдержала улыбку. Наверняка заглянули в холодильный шкаф с отделениями заморозки и стазиса. Матти основательно забила его продуктами, в основном мясом разных видов, сыром и колбасами. Но были ещё овощи, фрукты, молоко, масло, яйца, хлеб, крупы, чай, кофе и даже несколько упаковок разных пирожных. Неудивительно, что торопятся, наверняка не завтракали ещё. И вообще давно нормально не ели. Вот только как уговорить не съедать всё сразу?

Подписали договор без сюрпризов. Фамилия мальчишек приятно удивила. Насколько она помнила из курса магической истории, Элмерсы были в своё время довольно известным магическим родом, угасшим где-то в прошлом веке. Их предок вроде как прибыл в Англию с Вильгельмом Завоевателем. Имена оказались те же.

— А теперь я даю вам полчаса, чтобы смыть с себя грязь и переодеться в эту одежду. Будете сопровождать меня в министерство, где нужно будет заверить договор. Вопросы, возражения? Нет? Время пошло.

Джерри сразу подхватил свой тюк и решительно отправился в новое жильё. Митч же был остановлен домовушкой, закончившей очередной носок.

— Матти связала эти носки для вас и вашего брата. Они целебные и ноги не будут мёрзнуть.

Митч торопливо пробормотал "спасибо", схватил корзинку и бросился за братом. Напрасно она боялась, что парни задержатся. Ровно полчаса спустя послышался топот, и оба предстали перед ней во всей красе. И куда делись недавние оборванцы? Правда, волосы остались грязными, а лица не слишком хорошо отмылись, но пахло теперь от братьев приятным цветочным мылом, а не той адской смесью, что раньше. И вообще, начало было положено.

Джерри даже выглядел щеголевато, когда притопнул каблуками новых сапог, шутовски вытягиваясь перед ней по стойке смирно. Ремень с тяжёлой пряжкой явно пришёлся ему по вкусу. Рубашку он выбрал в чёрную и серую крупную клетку. И плащ сидел, словно на него пошитый.

Митчу же всё было заметно в новинку. Он то и дело проводил пальцами по плащу или брюкам и тайком косился в большое зеркало у двери.

Министерство, казалось, произвело на парней меньшее впечатление, чем новая одежда. Оба равнодушно глядели по сторонам, держась чуть позади неё. Клерк быстро вписал номера договоров в специальную книгу и снял копии. После чего выдал разрешение на покупку молодым людям волшебных палочек.

— Не забудьте их сломать после расторжения договора в моём присутствии, — напомнил он ворчливо. На дикарей он даже не поглядел.

А вот парни выглядели ошеломлёнными. И тоскливыми одновременно. Конечно, чтобы купить палочки, нужны деньги.

— Теперь за палочками! — сказала она, когда камином из министерства добрались до Косой Аллеи.

— Но, мисс... — начал Джерри.

— Я оплачу ваши палочки, не беспокойтесь. Единственно, что прошу запомнить, легальные палочки не должны быть переданы никому другому. Как только вы их купите, мастер отправит отчёт в министерство. Любая палочка имеет свою, скажем так, печать. И если кто-то выпустит вашей палочкой Аваду, и она будет в числе последних десяти заклинаний, а палочка найдена на месте преступления, то это Азкабан для владельца почти всегда, парни. Ясно?

— Вы оплатите? — хмуро переспросил старший. Остальное он то ли не слышал, то ли сделал такой вид.

— Разумеется. Более того, я вам ещё книжки куплю с заклинаниями, ну и ножи. Потому что мне не нужны безоружные телохранители: без палочек и без умения ими пользоваться. Так понятно?

— Да, мэм! — хором ответили дикари.

— А ножи...

— Умеем, — скромно улыбнулся Джерри. А Митч только счастливо кивнул, подтверждая.

У Олливандера они задержались недолго. Гаррик приветливо кивнул Ванессе, зорко оглядел парней и внимательно изучил разрешения. После чего молча выставил на прилавок с десяток коробок, кивнув Джерри. Ванесса усмехнулась — редко увидишь, чтобы Гаррик не устроил представление из продажи. Но мастер тоже прекрасно понимал, кто перед ним.

Джерри, не касаясь, вглядывался в каждую палочку, потом взял одну, понюхал и даже лизнул кончик, что смотрелось довольно дико. Мотнул головой, ещё раз осмотрел все, и как-то робко вытянул последнюю. Эту проверять не стал. Просто посмотрел на Ванессу:

— Она.

— Серьёзный выбор! — произнёс Олливандер. — Сердечная жила дракона и древесина ясеня, двенадцать дюймов, гибкая и своенравная. Теперь вы.

Перед Митчем выложили совсем другие, и всего пять. Вот младший не просто смотрел, он над каждой провёл рукой и разочарованно покачал головой.

Гаррик сверкнул глазами и достал ещё несколько. Минут пятнадцать ушло, над прилавком выросла немаленькая груда открытых коробок, когда Митч, наконец, ведя рукой, ощутимо вздрогнул и схватил очередную палочку.

— Вот! — в голосе звучало ликование.

— Удивительно, — Гаррик выглядел довольным. — Очень редкое сочетание, сильнейшая палочка при умелом обращении, но совершенно недолговечная. Увы, вы не сможете передать её по наследству, молодой человек. Орешник и волос единорога, одиннадцать дюймов. Палочка будет верна вам, как ничто иное в этой жизни, но после вашей смерти волшебство покинет её навсегда, она необратимо умрёт вместе с вами. Передать её кому-либо, будучи живым — это значит убить. И ещё, первые два дня старайтесь как можно чаще брать её в руки, так вы сможете быстрее привыкнуть друг к другу.

Митч кивал, зачарованно слушая. Джерри усмехался, хотя в его взгляде на брата Ванесса смогла уловить суровую нежность.

Она заплатила запрошенные двадцать пять галеонов, причём, как ни странно, палочка Митча стоила всего пять. А палочка Джерри, которой почти не уделили внимания — в четыре раза дороже. Сумма заставила старшего дикаря понервничать, но Ванесса стойко сделала вид, что не замечает его переживаний. Не маленький, справится!

Ножи себе в лавке оружейника парни выбрали очень быстро, и даже не стали сопротивляться, когда Ванесса оплатила и ножны. После чего выдала ребятам ключи от мансарды и оставила их в покое, предупредив, что назавтра они свободны, а вот через день ждёт их в конторе. И насчёт еды упомянула, что это не на один день, а на неделю. Но мальчишек это не впечатлило. Оба таращились на неё очень странно и явно пребывали в замешательстве. Так что пришлось оставить их и вернуться домой, сильно надеясь, что ребята не совершат никаких глупостей на волне эйфории. Что было отнюдь не простой тревогой. Дикари на то и дикари, что не терпят никакой неволи.

Однако в пятницу утром оба снова предстали перед ней в новой одежде и готовые к труду. Правда, абсолютно здоровыми они не выглядели. Лицо старшего украшал здоровый синяк, уже пожелтевший, а младший как-то очень осторожно держал руку и прихрамывал.

Ванесса ничего не сказала, только открыла шкафчик в конце кабинета и показала ряд больших флаконов с зельями. На каждом наклейка с названием и краткая справка о применении.

— Разберётесь? — спросила со вздохом.

— Конечно, — у старшего загорелись глаза. — Можно?

— Нужно, — ответила строго. — Или вы думаете, что нужны мне покалеченными?

Ну правильно, с зельями они точно были знакомы. Их же и в Лютном продают. Она вернулась к столу, чтобы их не смущать. Только в маленькое зеркало смотрела, как Джерри вливает в младшего сразу три зелья, делая большие глаза и пальцами показывая, сколько глотков выпить. Ох и намучается она с ними! Но ничего не поделаешь. Ты в ответе за тех, кого приручила.

— Джерри, будь добр, послушай. Я не знаю, какого драккла вы рискуете жизнями теперь, и знать не хочу. Но настоятельно прошу тебя помнить, что твой брат, возможно, хочет от жизни большего.

— Я понял, мэм, — ответил тот спустя целую минуту. — Больше не повторится, мэм.

— И не обещай того, что не способен выполнить. Напиши мне список зелий, которых, по твоему мнению, в аптечке не хватает. Ею будете пользоваться только вы. Если на себя плевать, хоть позаботься, чтобы брату всего хватало.

— Я... когда?

— Прямо сейчас, вот пергамент и перо. Ну, живо! Матти всё купит. А ты, Митч, сядь уже. У меня будет для вас задание. Очень важное для меня лично.

Джерри ломаться не стал и составил список очень быстро, то и дело бросая взгляд на шкафчик с зельями. Свободных мест там хватало. Отдельно парень написал ещё один список.

— Это что?

— Мэм, это я мог бы сварить сам, если вы позволите. Понимаете, так выйдет дешевле, даже учитывая, что нужно купить котёл и часть ингредиентов. Я умею, честно.

— Он два года батрачил на старика Уго Хромого в Лютном, — пояснил Митч, явно гордый за брата. — А Хромой зельями торгует и сам варит.

— Это было давно, — быстро сказал Джерри. — Меня не только он учил. Да я и сам...

— Ну так и напиши, всё, что тебе ещё нужно. Я зельями сама не занимаюсь, покупаю готовые. Хотя, знаешь, — Ванесса оглядела парня с сомнением, но всё же продолжила, — лучше сделаем так, Джерри. Убери список пока. После того, как я дам вам задание, Матти перенесёт тебя в мою лабораторию. Будешь там первые дни под её присмотром, и не обижайся. Позвать Матти можно из конторы или мансарды. Узнать, где находится лаборатория даже не пытайся — не получится. Осмотрись, попробуй поработать, наверняка это будет лучше, чем варить что-то в мансарде, где никаких условий. Вот после этого и напишешь список, чего не хватает.

— Да, мэм, — коротко согласился Джерри, пряча список в карман. И было совершенно непонятно, доволен он, или нет.

Ну и ладно, для начала и так сойдёт. Книги по Зельеварению в лаборатории есть, даже целые тома с подробными рецептами из библиотеки Дэшвудов. Часть их — старые семейные секреты, только вот передать уже некому. Так что, если не дурак, то воспользуется бесплатными знаниями.

А потом она часа два подробно рассказывала юным телохранителям о Маризе Дэшвуд, о том, какие методы она использовала в поисках, и что вообще удалось узнать и найти. Пришлось брать клятву о неразглашении. А потом показывать артефакты. Парни впечатлились.

— Это задание вам на то время, пока работаете на меня — сказала Ванесса в заключение. — Если хотите, это главная цель в моей, да и в вашей, жизни на ближайшие годы. У вас осталось семь с половиной недель испытательного срока, и я надеюсь, вам не нужна нянька. Всё что нужно, передавайте мне через Матти, она же будет покупать вам продукты. Если есть особые пожелания, то тоже к ней. Попробуйте узнать хоть что-то в том же Лютном, поспрашивайте. В лабораторию можете отправляться вместе в свободное время, не возражаю. Постарайтесь ничего не взорвать, второй такой у меня нет. На этом всё, встретимся в конце испытательного срока. Ах, да, по понедельникам я в конторе, можете заходить. И я не думаю, что будет лишним напомнить: если обнаружите хоть что-то...

— Сразу же сообщим, — понятливо кивнул Джерри.

— Ну тогда вот ещё список второй важности. Здесь люди, которых я ищу для клиентов. Может, узнаете о ком-то из них, тоже будет неплохо. Разумеется, любая найденная вами информация будет оплачиваться отдельно. Поверьте, я умею быть благодарной.

Судя по выражению глаз парней, они в это уже поверили. Или очень стараются поверить.

— Ах, да! — сказала она напоследок. — Пряжки ваших ремней — это многоразовый портключ прямо на вашу мансарду. Пароль: "Мариза", можно говорить мысленно.

Братья переглянулись, судя по их виду, паршивцы очень сожалели, что не знали об этом раньше.

К сожалению, спустя неделю парни так и не нашли никаких следов Маризы по своим каналам. В Лютный, по словам Матти, они наряжались в свои прежние лохмотья, но новые ремни надевать не забывали. Зато рассказали об одной девочке из второго списка — та умерла уже пару лет назад, и дали точный адрес старика, которого разыскивала одна из клиенток. Гонорару в пять галеонов радовались сдержанно и тратить сразу не побежали.

А вот успехам Джерри в лаборатории оставалось только порадоваться. Матти привела туда хозяйку как-то вечером и показала идеальный порядок и целый строй новых зелий в аккуратно подписанных флаконах. Взяв несколько образцов, Ванесса отдала их своему личному целителю в Мунго, и тот обещал озвучить вердикт через пару дней.

Обо всём этом она и размышляла до того, как услышала стук Митча и пригласила войти. Мальчишка изменился в лучшую сторону, стал держаться уверенней и заметно расслабился. Может, еда хорошая повлияла или сон в мансарде на нормальных кроватях поспособствовал, но и цвет лица стал другой, и худоба не смотрелась так болезненно.

— Мэм, я тут подумал...

— О чём подумал? Да ты присядь. Может, чаю, или горячий шоколад? У Фортескью делают очень вкусный.

Митч, покраснев, попросил шоколада, который Матти принесла через пару минут. Ванесса не торопила, поняла уже, что дикари, как ни странно, народ обстоятельный и спешки не любят. Ну или можно назвать другим словом — осторожные.

Лишь отпив пару глотков тёмной жидкости, блаженно прикрыв глаза, Митч вспомнил о деле и встрепенулся.

— Мэм, а что, если Мариза не была сквибом? — спросил он. И заторопился: — Понимаете, не всегда можно понять в таком маленьком возрасте сквиб ребёнок или волшебник. Такие случаи были, я слышал. А её ведь, получается, отдали совсем крошкой, какие там могли быть магические выбросы... Вот у меня только в пять лет случился. А у Джерри в три, и то считали, что это рано.

— И что это меняет? — медленно спросила Ванесса. Она и сама думала над этим вопросом. Вот только мало кто мог однозначно сказать, можно ли определить сквиба при рождении, или нет. Одни утверждали, что можно, и приводили какую-то мутную научную базу. Другие резко опровергали, но также никаких толковых доказательств она так и не услышала. Митч относился явно к последним.

— Да всё! — с жаром ответил парень. — Вы же не знаете, что там в семье их было. С этим отцом вашего мужа. Может, задолжал кому-то сильно, а тот потребовал ребёнка отдать.

— Ужас какой, — Ванесса передёрнулась. — Я не верю, чтобы собственного ребёнка... Да нет, быть того не может.

— Да ладно, не может. Вон в Лютном одна баба чуть не каждый год беременела, а потом детей куда-то девала.

— Убивала? — хладнокровно спросила Ванесса, чувствуя холодок в спине.

— Да нет, — Митч испуганно махнул рукой. — Кто ж волшебников убивать будет! Да даже, если сквиб... Это уж совсем не по-людски. Так не делают. За это свои же...Просто кукушка она была, знаете, это птицы такие, подкладывают яйца в чужие гнёзда.

— Знаю, — улыбнулась она. — А куда ж тогда отдавала?

— Да кто ж её знает. Скорее всего, папашам относила...

— Кому-то из местных?

— Да нет же. Она красивая была, да даже до сих пор. Говорят, кровь вейл есть. Они, знаете, почти не стареют, и всякое такое. На местных она и не смотрит, куда там. Исчезнет, бывало, на какое-то время, а потом появляется, уже с животом.

— А рожала где?

— Да кто ж знает. Тоже исчезала, местным повитухам не доверяла, стало быть.

— И что? Ни одного себе не оставила? — Ванесса сама не знала, почему эта женщина так заинтересовала её.

Митч почесал затылок со смущённым видом.

— Ну, одну оставила. Может, папаша забирать отказался, или ещё что. Так она у себя её держать не стала, продала мадам из борделя. И, наверное, дорого. Девочку Вилли зовут, мадам-то рассчитывала, наверное, что такая же красавица вырастет, даже грамоте её учила и вообще всему. Только Вилли не в мать пошла. Ей уже четырнадцать почти, а она хиленькая и страшная. Мадам до сих пор не решила, что с ней делать. Так Вилли там как белка в колесе, грамотная же. И договоры эти составляет, и в лавки мотается, если купить что-то нужно. Ну и так далее...

— А что мать? Знает про неё?

— Кукушка? Вилли однажды попыталась к ней подойти, тоже ведь интересно, может, сказала бы, кто отец.

— И?

— Хреново всё. Та, как увидела Вилли, так заорала! Испугалась чего-то. Не, Вилли страшная, конечно, но не настолько же! Что-то там ещё было. Только больше она к матери не подходила. Кому такое понравится...

— Действительно...

— А ещё помню, был такой мужик пришлый, скобяным товаром торговал. Так у него в лавке поначалу сынишка мелкий работал, ну, по поручениям бегал и всё такое. Годков пять, не больше. Так исчез однажды. Бабы говорили, что мужик сына в карты проиграл. А кому — не известно. Вроде как егерям. А те вроде могут и оборотням ребёнка отдать, ну так болтают. Джерри-то жил среди егерей, говорит — неправда.

— А что этот торговец? Не пытался сына вернуть?

— Папаша? Да не знаю, просто исчез, не прошло и года... А ещё были детишки у страшного старика-книжника, например. Так тот помер, а за детьми пришлые какие-то явились. И непонятно, что, да как. Но болтают, что тут ковен замешан. Так что никто вам про них не расскажет.

— Ковен?

— Угу, боевики, убийцы. Главный у них лорд-дракон Нотт, дракклы его раздери и сжуй! О них лучше вообще помалкивать, — парень боязливо огляделся. Потом оживился: — А вот ещё знаю...

— Митч, Митч, Митч! Остановись, прошу. Я уже поняла твою мысль! — Про ковен Ванесса решила не спрашивать, для этого был Магнус. — Только неясно, чем это может помочь в поисках Маризы?

Парень замолчал и виновато потупился, потом глянул из-под ресниц:

— Пока не знаю. Но если её в каком меноре спрятали, в них же охранных заклинаний куча, никакой артефакт не пробьёт.

— Прошло почти сорок лет. Думаешь, до сих пор прячут? Ладно, ладно. Я тебя поняла. Спасибо. Мысль действительно интересная, я подумаю. А где Джерри?

— Так в лаборатории вашей. Зелье у него какое-то сложное, всю ночь там торчит, обещал сегодня вернуться, а мне дома велел сидеть, — Митч испуганно дёрнулся и поправился: — Ну, на мансарде вашей. Так я пойду?

— Просто сидишь?

— Нет, конечно, книг же столько, читаю, но пока медленно. Я хотел к Вилли наведаться, она здорово учит. Только Джерри велел никуда не ходить сегодня...

— Да пригласил бы к себе, — рассеянно ответила Ванесса. Слишком многое надо было обдумать.

Митч что-то пробормотал и поспешно ушёл, правильно поняв, что хозяйке не до него.

Миссис Дэшвуд дождалась, когда стихнут шаги на лестнице и позвала домовушку.

— Матти, возьми, — велела она, протягивая короткую записку. — Передай целителю Сметвику прямо сейчас.

В записке было всего несколько слов: "Надо встретиться. К тебе или ко мне?"

Глава 36

Магнус Нотт вспоминал с дрожью отвращения своё первое посещение кабинета в новом доме. А ведь сначала даже проникся его наличием, уже вообразив себя таким же важным за большим столом или в высоком кресле у камина, как тот же Малфой. Всё-таки свой дом — это очень солидно. Да ещё и домовиков двое осталось в наследство от Кавендишей! Магнус собирался сразу сообщить отцу, что обещанный домовик Ноттов ему не нужен, но после посещения кабинета решил повременить с отказом.

Это оказался не кабинет, а тихий ужас. Всё помещение было завешено полупрозрачными тряпками с кружевами от пола до потолка. Сквозь них едва угадывались детали: нагромождение подушек, крошечных столиков, перьев, сухих цветов, маленьких и больших пуфиков, зеркал, картин. Всё это слилось для Нотта в один грязно-розовый кошмар. Ко всему прочему, он ещё и расчихался от пыли и едкого приторного аромата с оттенком дряхлеющей старости — очень похожее благоухание припомнилось из детства, когда их с приятелем занесло к безумной старухе-ведьме, варившей запрещённые зелья в Лютном. Тошнотворный дух был настолько резким и насыщенным, что у Магнуса заслезились глаза.

Нотт вылетел из кабинета, как пробка из бутылки шампанского, неслабо приложившись о перила, ограждающие внутренний балкон второго этажа. От удара немного сбилось дыхание, хорошо, хоть ребра уцелели. Как, впрочем, и ограждение. Прочихавшись и проморгавшись, он даже восхитился — насколько перила оказались прочными, их явно создавал хороший мастер, строивший на века.

Домовики жались к стене, видимо, ожидая приказов. Оба молитвенно складывали лапки, глядя на нового хозяина со смесью безнадёжности и обречённости.

"Джи и Миро", — припомнил Нотт имена этих бедолаг. Не то, чтобы он видел в них какое-то различие.

— Джи! Остальные помещения в доме такие же? — спросил он, постаравшись скрыть позорное опасение. Осматривать дом резко расхотелось. О том, чтобы пригласить на новоселье друзей, Магнус себе думать и вовсе запретил.

Один из домовиков — тот, что немного повыше — чуть распрямился:

— Джи не понимает, хозяин, — жалобно ответил домовик. — Джи может проводить хозяина в спальню.

Магнус нервно сглотнул. При таком кабинете, представить спальню он попросту боялся.

— Сколько спален в доме? — устало спросил он.

Домовик по имени Джи с готовностью отрапортовал:

— Одна хозяйская, одна голубая, одна жёлтая, одна зелёная, одна розовая.

— Пять, — подсчитал Магнус, скрыв замешательство, цветные спальни уже не просто пугали, а вселяли ужас на грани паники. — Что ещё есть? Какие комнаты, залы?

— Кухня, малый столовый покой, большой столовый покой, зелёная гостиная, розовая гостиная и библиотека.

Наличие библиотеки слегка повысило настроение. В самом деле, не могло же там быть подушек и рюшечек. Или могло?

— Подвал есть?

— Да, хозяин, подвал давно не открывали. Джи знает, что там был ритуальный зал и мастерские отца старой хозяйки.

— Чердак? Что там?

— Там хранятся старые вещи и ещё есть совятня, но старая хозяйка не держала сов с тех пор, как погибла Звёздочка.

Его, наконец, заинтересовала эта загадочная личность.

— Старая хозяйка? Куда она делась?

— Старая хозяйка умерла, хозяин.

— Когда?

— Пять лет назад.

— Кто жил после неё в доме?

— Пять лет никто здесь не жил. Семья хозяйки давно её не навещала. Лорд Кавендиш был лишь раз, полгода назад. Очень ругался.

Магнусу и самому хотелось ругаться, так что Кавендиша он прекрасно понимал.

Однако предстояло решить, где провести ночь, да и поужинать не мешало. Сильное желание аппарировать в северную башню Нотт старался заглушить, как недостойное и трусливое.

— Проводите на кухню! — принял он решение. Уж это помещение не могло быть совсем жутким.

Ожидания оправдались. Большой дубовый стол посреди кухни, здоровенный очаг, какие-то лари и шкафы с глухими дверцами, сковороды и ложки-поварёшки, висящие рядком на побелённой стене, сушёные травы, пучки которых занимали противоположную стену — всё создавало умиротворяющее настроение.

Домовики засуетились, откровенно радуясь желанию хозяина перекусить. Что-то, как оказалось, было у них в запасниках. И скоро уже Магнус с аппетитом поглощал весьма вкусные тушёные овощи с копчёной грудинкой. Сыр и вино тоже оказались очень недурны.

— Мне понравилось, как вы готовите, — сытый Нотт излучал благодушие, и ему захотелось сказать что-то приятное домовикам в благодарность за прекрасный ужин. Вот, Ванесса свою Матти часто благодарит. Чем он хуже? Другое дело, что своего домовика у Магнуса никогда не было. Это у Валери была нянькой домовушка. А его воспитывала Марта Яксли, домовиков не привечавшая, и Натали, вторая и последняя жена отца.

Джи и Миро расцвели на глазах. Улыбки, конечно, смотрелись жутковато, а от прижатых лапок к груди и причитаний стало даже неловко.

— Хозяин так добр.

— Хозяину понравилось! Миро так рада!

— Почему лорд Кавендиш вас не забрал? — кашлянув, прервал их лепет Нотт.

— Джи и Миро спрятались. Хозяйка запрещала показываться семье.

Опаньки, как мило!

— А почему мне показались?

— Новый хозяин не родственник Кавендишам. Новый хозяин прогонит Джи и Миро?

— С чего бы? — опешил Нотт.

Выяснилось, что домовиков следовало принимать на службу. Впрочем, ритуал оказался настолько незатейливым — Джи просветил — что Нотт провёл его, не откладывая. Хотя бы готовить они умели, а это было куда важнее всего остального. Жуткие тряпки на домовиках сразу же волшебным образом обновились, превратившись в подобие туник. А вот давать новые имена домовикам он отказался наотрез, что, кажется, не слишком расстроило повеселевших эльфов.

Спать он устроился на узкой оттоманке в малом столовом покое, примыкавшем к кухне, отложив все дела до утра. Домовики смирились с таким аскетизмом, но притащили матрасов и одеял, как ни странно, пахших свежестью. Так что выспался Нотт даже с комфортом.

Утром ему в голову пришла светлая мысль позвать Уркхарта. Юджин тяжело вздохнул, перечислил кучу важных дел, от которых Нотт его отрывает, и лишь потом согласился. С другом осматривать все эти разноцветные комнаты было уже не так страшно. Но сначала Нотт проводил его в кабинет и насладился ошарашенным видом.

— Клянусь подвязкой Морганы, тебе достался прекрасный дом, — Юджин заржал, едва оказавшись снаружи. А Магнус обиженно подумал, что тот слишком быстро пришёл в себя.

Хозяйская спальня оказалась ещё хуже кабинета. Мужчины молча постояли на пороге, переглянулись и, дружно отказавшись от комментариев, продолжили осмотр дальше. Цветные спальни у них тоже не вызвали энтузиазма, там всё покрывали слои пыли и пятна плесени, углы основательно заросли паутиной, а в тяжёлых шторах успели завестись докси.

— Гостей здесь не принимали лет пятьдесят, — высказался Ургхарт. А позже уверенно сделал вывод, что и гостиными давно не пользовались.

От домовиков удалось добиться, что хозяйка не покидала своей спальни последние пять лет жизни. А кабинетом пользовалась последний раз почти восемь лет назад.

Библиотека удручала. Похоже, Кавендиш дураком не был, и все книги захватил с собой в свой последний визит. Пустые полки зияли первозданной чистотой.

— Даже пыль убрал, скряга, — расстроено отметил Уркхарт, проведя пальцем по ближайшей полке. — Будь его воля — стены бы унёс.

— Да подумаешь, — Нотт пожал плечом, не видя повода для расстройства. — К дракклам эти книги! Может, там какие-то семейные редкости были. Ты бы тоже забрал, я уверен.

— Эй, Джи, да? — проигнорировал его замечание Юджин. — Никаких книг не осталось? Кавендиш все забрал?

Домовик, которому Нотт сразу велел отвечать на вопросы друга, почтительно поклонился.

— Кроме этих, уважаемый сэр, — ушастое существо с удивительной силой для такого тщедушного создания, сдвинуло последний стеллаж в сторону, буквально на пару дюймов, отчего задняя стена разъехалась, делая библиотеку вдвое больше. А во второй части все стеллажи оказались заполнены кучей различных фолиантов.

Нотт громко выругался, а Уркхарт на некоторое время пропал для окружающего мира.

Даже поглощая прекрасный обед, сервированный для них Миро в малом столовом покое, Юджин, абсолютно наплевав на воспитание и этикет, продолжал зачитываться какой-то древностью, осторожно листая страницы длинными пальцами.

— Что ещё забрал лорд Кавендиш? — внезапно оторвался Юджин от фолианта, пронзительно глядя на домовиков.

— О! Многое, сэр, — охотно ответил домовик, принимаясь перечислять: — Столовое серебро, напольные вазы, почти все картины, украшения из спальни хозяйки, половину запасов вина...

— Почему только половину? — прервал его Уркхарт.

— Потому что часть была спрятана, — ответил домовик.

— Полагаю, лучшая часть? — Юджин с удовольствием пригубил вино, поданное к обеду.

— Да, уважаемый сэр. Старая леди всегда велела прятать самое ценное.

— Я начинаю проникаться уважением к старой леди, — хохотнул Нотт.

— Не сказала бы, что мне льстит ваше замечание, — раздался властный голос со стены. — Доброго дня, господа.

Друзья подняли глаза на невзрачный пейзаж, который, по словам домовика, Кавендиш не смог снять со стены. Леди, появившаяся на полотне, сидела в кресле, стоящем среди полевых цветов. На вид ей можно было дать лет пятьдесят.

Пока мужчины молчали, потеряв дар речи, она усмехнулась и продолжила:

— Разрешите представиться. Алексия Кавендиш. Домовик Джи совершенно прав, я прекрасно знаю своего племянника, потому и приказывала прятать всё самое ценное и важное. Хватит с него моего ученического сейфа в банке и денег, вырученных за дом. Как поживает ваш батюшка, мистер Нотт?

— Э-э, хорошо поживает, — Магнус вскочил и коротко поклонился. — Рад приветствовать вас, леди Кавендиш! Вы знали отца?

— Была влюблена в него, как девчонка, — усмехнулась леди. — Только Тео был женат к моменту нашей встречи. Вдова больше, чем вдвое старше не могла его заинтересовать. Вы очень похожи на него, мистер Нотт, почти копия. Это он купил дом?

— Да, леди Ка...

— Зовите меня Алекс. Магнус, не так ли? А вы, молодой человек? Вижу, вам понравилось творение моего предка?

— Юджин Уркхарт, мэм.

— Ухаживал за мной один Уркхарт, — невозмутимая леди, расправляла складки на платье. — Звали его, если не ошибаюсь, Бертрам...

— Мой дед, — у Юджина загорелись глаза.

— ... жуткий был зануда! О, дед? Правда? Надеюсь, я вас не обидела, юноша?

Уркхарт расхохотался:

— Ничуть, хотя и старались, мэм.

— Дерзкий... Вам бы я точно не отказала. Ладно, хватит с вас моих скучных речей. Приятного аппетита, господа. И, да! Отодвиньте пейзаж, когда я уйду. Влево.

Конечно, они сразу бросились отодвигать картину, едва леди Алекс исчезла с пейзажа. За картиной оказался сейф. Так его назвал домовик Джи, протягивая ключ на подносе. Магнус восхитился — его домовик был ничуть не хуже, чем у Малфоя.

В сейфе обнаружился подробный план дома в пухлом альбоме. От тоскливых мыслей — ещё и план дома изучать, а он-то надеялся на золото как минимум — Нотта отвлёк возбуждённый возглас Юджина.

— Твою Моргану! Магнус, я тут поживу пару дней.

— Какую спальню выберешь? — со вздохом осведомился Нотт, понимая, что друга вдохновило отнюдь не его общество. — Розовая, по-моему, приличнее всего. Тем более там ты всех докси уничтожил.

— Как скажешь, — покладисто кивнул Уркхарт. Он забрал альбом и вернулся к столу. — Начнём с кабинета. Тут подробно описано, как снять иллюзию.

Эта новость Магнуса заинтересовала. Иллюзию снимали вместе, а потом пришлось распахнуть все окна, чтобы проветрить помещение. Запах был вполне настоящим. И магией до конца не убрался. Точнее, оба друга весьма скромно ориентировались в бытовых чарах.

— Нужна женщина! — заявил Юджин, почти по пояс высунувшись в окно уже вполне прилично выглядящего кабинета. С лакированным паркетом, несколькими креслами, двумя диванами и массивным столом. И всё в светло-коричневых и тёмно-зелёных тонах.

— В каком смысле? — Магнусу пришлось снять заклинание головного пузыря. После чего он тоже последовал примеру друга. — Ого, сад здесь тоже под иллюзией?

— Не знаю, надо смотреть. А женщина нужна такая, нормальная, которая знает бытовые чары.

— Домовики не справятся? — тоскливо спросил Нотт, привыкший за последние годы к жёсткой экономии.

— Ах, да, о них я забыл. Но я не только в этом смысле. Джи! Эй, Джи! Очистить воздух сможешь?

Домовик тут же материализовался рядом и хлопнул в ладоши. Мужчины вернулись в кабинет, вдыхая свежий воздух. Уркхарт взмахом палочки захлопнул окна.

— Продрог, — пояснил он. — Зима же. Джи, как насчёт уборки розовой спальни?

— Если хозяин прикажет, то к вечеру мы справимся, сэр.

— Сделайте! — решил Нотт. — Дом нужно привести в порядок. Но сначала розовую спальню. Мой друг поживёт здесь некоторое время. Его приказы тоже выполняйте.

— Джи понял, хозяин. Джи рад, что дом можно прибрать. Джи и Миро очень скучали без работы.

С хозяйской спальни тоже снимали иллюзию, но та мало что изменила, Нотт наотрез отказался спать в вычурно украшенной комнате. Оценил он там только вполне удобную ванную — практически ванная старост в Хогвартсе в миниатюре.

Уркхарт, осмотрев главную спальню, пожал плечом:

— Миленько, но я тебя понимаю. Позови свою подругу, миссис Дэшвуд. Думаю, она поможет тебе тут всё изменить. Хотя, если ты всерьёз собрался жениться, можешь оставить, как есть. Наверняка твоя жена захочет всё поменять по-своему.

Нотт затосковал ещё сильнее — такой аспект в отношениях с гипотетической женой он как-то упустил из виду — и решительно велел подготовить для себя зелёную спальню. Она была оформлена в слизеринских цветах, ближе всех находилась к вожделенной ванной комнате, и кровать там имелась королевских размеров. При всей своей неприхотливости в бытовом плане, комфорт Магнус не считал излишеством.

Остаток дня они провели, склонившись над планом дома, разгадывая его тайны и делая расчёты. Архитектор оказался тем ещё затейником, и лёгкой жизни хозяевам дома явно не желал. Домовики тоже оказались не всесильны — тот же подвал, до которого не смог добраться лорд Кавендиш, эльфы тоже сами открыть не могли. Там требовалась слаженная работа хозяев. И, после кучи перепроверок оказалось, что им также необходима леди Алекс — всё застопорилось на ключе, расшифровки которого в плане не нашлось, и который был необходим в последней стадии расконсервации.

Только как они ни осматривали дом, портрета старой леди найти не смогли. А на пейзаже в столовой она больше не появлялась.

— Миссис Флинт! — заявил Уркхарт за ужином, заставив Магнуса, задумавшегося о вечном, вздрогнуть.

— Где?

— Тебе нужна Эми Флинт!

— Юджин, мне ещё дороги мои конечности и зубы. Говори толком или не порти мне ужин.

— Слухи о сломанных конечностях ухажёров сильно преувеличены, — невозмутимо продолжил друг развивать свою мысль. — Она не способна на это! Эми натравливала на них своего гиппогрифа. Эй, да шучу я. И вообще не о том, что тебе надо её соблазнить.

— Мне? Соблазнить Эми?

— Магнус! Прекрати мечтать, тебе — не даст!

— А тебе, можно подумать...

— Я не самоубийца, и довольно об этом. Ты ещё помнишь, как выглядит спальня твоего отца?

— Это забудешь, — проворчал Нотт, вспоминая взбучку двухлетней давности, когда прихворнувший глава ковена принимал всех, не поднимаясь с постели. Причина болезни была самая уважительная — нарвался на охоте на бешеную мантикору, потерявшую детёныша. Ногу Теодору Нотту по кусочкам собирали, а общее лечение глубоких рваных ран заняло три недели. — А при чём тут спальня отца?

— Так Эми Флинт смогла же её такой сделать. Ну, лет через десять после смерти Натали Нотт.

Магнус сам не мог ночевать дома после смерти мачехи, напросился в гости к друзьям на всё лето. Поэтому очень хорошо понимал отца, который переехал в другое крыло, ближе к своему кабинету и детской маленькой Валери. Новая спальня оказалась прекрасна, это все отмечали после выволочек у главы ковена два года назад. А ведь сын был уверен, что Теодор ночует чуть ли не в спартанских условиях, ну да, на походной койке, окружённой бутылками огневиски. А то, что по нему на утро ничего не заметно, так наверняка где-нибудь раздобыл несколько драгоценных галлонов антипохмельного. Нда, не спальня, а святая святых, куда никто до случая с мантикорой не допускался. Но чтобы миссис Флинт...

— Ты на что намекаешь, сволочь?

— Что ты редко бываешь дома, — Юджин и не думал отводить насмешливого взгляда. — Попроси её, вряд ли она откажется помочь.

— Лучше я попрошу Ванессу, — проворчал Нотт, залпом допив огневиски. — Поверить не могу!

— Не думал, что ты такой трепетный, — Уркхарт зачерпнул целую пригоршню орехов и принялся по одному закидывать в рот. — Они взрослые люди.

— И что? — Нотт угрюмо следил, как ловко тот ловит орехи, разгрызая их крепкими зубами. — Все об этом знают?

— Но молчат, — Юджин подмигнул и поднялся. — А отец, видать, нервы любимого сыночка бережёт. Ну ты и скотина, Магнус.

— Да при чём тут?.. Я спать пошёл, надеюсь, моя спальня уже готова, — Нотт отшвырнул салфетку и быстрым шагом покинул малую столовую. Спать не хотелось, было желание напиться и наведаться в родной мэнор. А ещё с сестрёнкой потолковать по душам. Этой малявке уж точно всё известно.

И ревность тут не при чём! Пусть светлый образ Натали, заменившей ему мать, и вообще самой прекрасной женщины на свете всегда будет в его сердце. Но он не такой идиот, чтобы думать, будто у отца нет женщин. Но ведь миссис Флинт не такая, как все. Нет, он решительно не мог себе представить их вместе. Невозможно! Уркхарт просто романтик, вот и придумал. Кретин. А Валери даже не помнит мать, как ни жаль. Только поэтому всегда мечтала отца с кем-нибудь свести, глупая. Нет, нынче же ей напишет.

Некстати вспомнилась пустая совятня на чердаке, где они так и не побывали сегодня. И ещё пришло в голову, с какой такой стати отец выслал его из дома, купив этот особняк?

Мысли не давали уснуть полночи, хотя домовики постарались на славу — небольшая зелёная спальня стала уютной и комфортной. С утра решено было купить себе сову, раз уж стал домовладельцем, и проверить камины. Они тут были, но руки до них не дошли. Да, много еще дел предстояло, а у него стоял перед глазами только образ неземной красавицы Эми Флинт, с которой бешеный гиппогриф её сына ведёт себя как нашкодивший котёнок. А бывалые боевики ковена краснеют как мальчишки, здороваясь с ней при встрече или обращаясь с просьбами. И за что выбрала Марка Флинта в мужья, страшного, как смертный грех? Квин пошёл в папашу, троллья семейка.

Нотт встал и распахнул окно. Лицо горело, и вообще ему было плохо. Жизнь была жутко несправедливой, он всегда это знал. И ведь давно не бывал на могиле Натали, больше двух месяцев, кажется. Завтра же сходит, отнесёт цветы. Она любила хризантемы и называла его "мой рыцарь".

* * *

Марго Аллен, прозванная ещё в детстве "прекрасной Маргарет", сидела в приёмной у кабинета заведующего отделением "Недугов от заклятий", штудировала объёмный фолиант, лежащий на коленях, и грызла яблоко. Она никогда не успевала пообедать вовремя, слишком увлекаясь на работе, и в итоге приобрела вредную привычку перекусывать на бегу или вот как сейчас, когда выдавалась свободная минутка, и никого не было рядом. Особенно куратора, ругающегося за сие непотребство такими же непотребными словами.

Это её подруге Франческе повезло с куратором. Ещё не слишком старый, седовласый целитель Йорк, джентльмен до кончиков ногтей и очень мягкий человек со стальными нервами, никогда не повышал голоса ни на пациентов, ни на студентов, и с пониманием относился к любым человеческим слабостям. Он заведовал отделением "Ранений от магических существ", занимающим на втором этаже восточное крыло. А в западном крыле находилось то самое отделение "Матери и ребёнка", куда прочили саму Марго на пост заведующей. Оставалось только пройти последние тесты у куратора, целителя Сметвика, потом две недели давалось на отдых, а после рождественских каникул мисс Аллен должна была приступить к своим новым обязанностям.

Главный целитель больницы мистер Давенпорт недвусмысленно дал ей это понять ещё месяц назад, изучив её исследовательскую работу, а также полученный год назад аттестат магловского медицинского колледжа и свидетельство об окончании медицинских магических курсов. Полуторагодичная интернатура в Мунго заканчивалась как раз на Рождество. И всё равно было странно, что её сразу хотят сделать заведующей отделением, а ту же Франческу берут просто штатным целителем в отделение "Отравлений растениями и зельями". Правда, Франческа не заканчивала магловского колледжа, но зато была потомственным зельеваром.

Марго с грустью посмотрела на огрызок, невольно поискала глазами, куда бы его деть, и поняла, что в приёмной уже не одна. Молодой парень без целительской мантии, но ничуть не похожий на пациента, сидел у противоположной стены, положив ногу на ногу и вальяжно откинувшись на спинку кресла, явно наблюдал за ней. Встретившись с девушкой взглядом, он широко улыбнулся и нахально подмигнул.

Марго опустила глаза, уничтожила заклинанием огрызок и очистила руки. И только после этого снова углубилась в чтение очередной статьи из фолианта по Заклятиям.

— Готов поспорить, что вы из тех студенток, что каждый год безответно влюбляются в целителя Сметвика, — заговорил парень, словно продолжая давно начатый разговор.

— Вам заняться нечем? — спросила Марго, переворачивая страничку.

— Напротив, только не чем, а кем. В данный момент все мои мысли заняты вами, леди. Позвольте представиться.

— У меня нет желания знакомиться с вами, сэр. И ваше замечание насчёт влюблённости студенток только облегчило мне это решение. Правда, я уже полтора года, как перестала быть студенткой, так что меня это задеть не могло.

— Чтобы загладить свою вину, — парень вдруг оказался прямо перед ней и даже опустился на одно колено, протягивая ей алую розу на длинном стебле, — я готов пригласить вас в... эту больничную кафешку. Как я узнал из достоверных источников, целителя Сметвика только что вызвали на консилиум к главному, а это обычно длится никак не менее получаса.

Она невольно улыбнулась, глянув на его покаянную мину.

— Алая роза для блондинки? — спросила скептически. — И даже без шипов?

— Никогда не видел такого оттенка светлых волос. Это не иллюзия?

— А вот это вообще неприлично спрашивать, — рассмеялась Марго и захлопнула фолиант. — Ладно, пойдёмте, но это только потому, что я ужасно голодна, а не из-за вашего неотразимого обаяния, мистер...

— Зовите меня Кристофер.

— Приятно познакомиться. Целитель Аллен, — Марго убрала фолиант в маленькую сумочку с расширением пространства и поднялась.

Но не успела сделать и шагу, как в приёмную влетел заведующий и распорядился на бегу:

— Аллен за мной! Кристофер, обожди здесь.

И почему глупое сердце всегда норовило сделать тройное сальто при появлении целителя Сметвика? Марго грустно вздохнула и поспешила в кабинет. Она слукавила, замечание Кристофера её очень задело. Только ничего с собой поделать она не могла. Ну и пусть студентки влюбляются, ей нет до этого никакого дела! И до печального взгляда невесть откуда взявшегося парня с розой — тоже.

— Так, Аллен, — Сметвик быстро просматривал какие-то бумаги у себя на столе, отбрасывая в сторону ненужные так резко, что часть из них летела на пол. — По какому вопросу? Говорите быстро, я немного спешу.

— Так ведь тест, целитель Сметвик! — Марго бросилась поднимать упавшие листы пергамента. — Вы сами назначили время.

— Я? Назначил? — он, наконец, вытащил нужный пергамент и впился в него глазами. На лице появилась насмешливая хищная улыбка, говорящая: "Ну я же был прав, как всегда! Я ли не красавец?"

— Да, вы, ровно в полдень.

— Да? — он сунул пергамент в карман брюк и непонимающе уставился на аспирантку. — А что за тест?

— Вы не сказали, — Марго положила на край стола стопку пергаментов и нагнулась за последней бумажкой, отлетевшей дальше. — Вы только заверили, что этот тест заменит последний экзамен, и если я его пройду... Кажется, ваше...

Протягивая записку, она невольно бросила взгляд на содержание. Оно оказалось недвусмысленным, заставив гореть уши и болеть сердце. Неизвестная женская рука вывела на листочке красивыми буквами: "Надо встретиться. К тебе или ко мне?"

— Моё? — Сметвик, отобрал листок, пристально глянул и вздохнул, вызывая Темпус. — Ничего не успеваю с этим проклятым консилиумом. Марго, вы нужны мне, как ангел-хранитель! Будьте лапочкой, сделайте обход последних палат с одиннадцатой по семнадцатую за меня. Я в вас верю, целитель Аллен. Я как раз вернусь, когда вы закончите.

Он вихрем промчался мимо неё, даже не дождавшись ответа. Марго обошла стол и без сил опустилась в удобное кресло. Хотелось бы ей знать, кто смог покорить неуловимого целителя. А главное — чем. Теперь, когда впереди снова маячила работа, бессонная ночь напомнила о себе и глаза стали закрываться сами собой. Только бы не уснуть!

Виноваты были тяжёлые роды в её будущем отделении, и безотказность — Марго сразу примчалась, узнав, что целитель Радкевич чем-то отравился и не сможет выйти в ночь. Ребёночек родился на загляденье, здоровый по всем параметрам, а вот мать вытащить едва удалось. Целители же под утро валились с ног, но приняли ещё трое срочных родов. Марго даже удалось часок поспать перед утренним обходом на кушетке нынешней главной, добрейшей Мэри Грант, которая больше всех радовалась новому назначению. Старушка твёрдо собиралась уехать к сыну в домик у моря и разводить помидоры.

— Эй, вы в порядке? Целитель Аллен!

Она вздрогнула, отрывая глаза.

Этот парень с розой, Кристофер, похоже, не собирался оставлять её в покое. Вскочив, она схватила с подоконника истории больных.

— Извините, мне пора на обход!

Но так просто обойти его не получилось.

— Уверены? Вы сколько уже не спите? По-моему, вам пора в постель, целитель.

— Уж не в вашу ли? — устало огрызнулась Марго, протискиваясь мимо. — Не ходите за мной!

— Эй, какая муха вас укусила?

Но отвечать она не подумала. Обойдёт больных Сметвика и сразу отправится в общежитие наверху. Идти домой не имело смысла. Её опять просили выйти в ночь. Одно радует, что Франческа тоже взяла эту смену и можно будет вместе попить кофе и посплетничать...

Двое ординаторов Сметвика сразу пристроились к ней, едва она направилась к палатам. Видимо, заведующий их успел предупредить. Когда надо, он всё прекрасно помнит! Грег сразу предупредительно забрал истории, а Салли поспешила открыть дверь одиннадцатой палаты. Больных трое. Она направилась к ближайшей койке, на которой храпел здоровенный маг. Койку для него явно пришлось увеличить.

— Больной Грэхем Шерман, — кашлянув, доложил Грэг, протягивая ей нужную историю, где подсвечивались синим и красным данные больного. — Подвергся заклятию долгого сна...

Марго внимательно пробежала глазами записи Сметвика и отдала историю Салли. Рутинный осмотр начался. Взмахами палочки она быстро проверяла работу всех органов, магический фон, состояние костей и прочих тканей, применяя стандартные, заученные до автоматизма заклинания, диктовала результаты диагностики, динамику изменений, уточняла назначения. Салли вносила записи в историю, Грэг зачитывал диагнозы больных и озвучивал прогноз Сметвика.

— Увеличить сеансы массажа. Два вместо одного в день... Здесь печень уже страдает, зелье сна временно отменить. Заменить успокоительным... Проверить ещё раз магическое ядро, пусть посмотрит специалист, не нравятся мне эти отростки... Здесь вообще всё в порядке. Ах, нет. Вижу. Отравление? А почему в этом отделении? А! Поняла. Продолжать терапию, назначенную лечащим целителем... Тут дозу обезболивающих пора снижать, иначе начнёт страдать печень...

До семнадцатой палаты дошли минут через сорок, и то потому, что пятнадцатая палата пустовала, а в четырнадцатой два больных, идущих на поправку, нагло отсутствовали. Искать их Марго не намеревалась, оставив пометки для Сметвика. Голова уже пухла от обилия диагнозов и необходимости всё озвучивать. Девушка в предпоследней палате лежала одна и была уже почти здорова. Марго назначила ей ещё пару сеансов массажа, отменила укрепляющие зелья и обрадовала скорой выпиской.

А вот перед восемнадцатой палатой пришлось притормозить. Грэг обнаружил, что отсутствует история и побежал в кабинет целителя, а кроме того, у двери в вольных позах стояли два аврора, преграждая путь посетителю.

— Здравствуйте. Вы знаете, что посещение только с пяти часов вечера? — обратилась Марго к высокому блондину. Волосы его были убраны в хвост и перевязаны чёрной лентой. Серо-стальные глаза с насмешливым вниманием оглядели её с ног до головы, вызвав внутреннее негодование. Она глянула на историю и уточнила с мстительным удовольствием: — А к этому больному доступ посетителей вообще запрещён.

— Осведомлён, — чуть поклонился блондин. Явно из аристократов. Эти манеры, трость с головой змеи из очень светлого металла — наверняка платина, запонки с изумрудами... — Я бы хотел переговорить с вами, госпожа целитель, после того, как осмотрите... пациента.

— Боюсь, у меня нет...

— Это не займёт много времени, — перебил он так жёстко, что Марго передумала что-либо говорить о целительской тайне и отсутствии времени.

Она никогда не научится давать отпор подобным типам. Вот Сметвик проделывал это легко и изящно. Марго просто развернулась и прошла между расступившимися аврорами. Видимо, кто-то важный, раз поставили охрану, но это не её забота.

— Больной Эндрю Лонгботтом, — доложил Грэг нарочито бодрым тоном. — Неизвестное заклятие. По всем признакам тёмное. Состояние стабильно тяжёлое. Не приходит в сознание уже больше недели. Ждём специалиста из Франции завтра рано утром.

Бледный молодой мужчина на единственной койке в этой палате как будто спал. Заострившийся нос, посиневшие губы, запавшие щёки с резко очерченными скулами. Марго оживилась — не часто удавалось осматривать по-настоящему интересные случаи. Диагностику проводила особенно тщательно, в надежде, вдруг Сметвик не заметил каких-то признаков. Но, увы, все показатели функционирования важных жизненных органов совпадали с записями куратора до последней запятой. Прогноз был печальным и неясным. Если не начать давать зелья немедленно, то будет становиться всё хуже. Если начать, и они среагируют на проклятие, можно просто убить даже банальным кроветворным. Впрочем, в любом случае этот больной доживал свои последние часы. Точно такие же выводы были сделаны и Сметвиком, а ниже стояла завтрашняя дата и время "6:00", подчёркнутое жирной линией. Ни с одним знакомым ей заклятием симптомы не совпадали, а она была лучшей на курсе и знала их не просто много, а очень много. Худший случай из возможных.

Только пятнадцать минут спустя она вышла из палаты и едва сдержала тяжёлый вздох. Надменный блондинистый аристократ всё ещё был здесь и скучающим тоном перешучивался с аврорами, небрежно поигрывая своей тростью. Пижон! Молодые парни в красных мантиях посмеивались, явно не возражая против сиятельного общества.

— О, мисс Аллен, вы уже закончили? — любезно осведомился аристократ с такой интонацией, словно она здесь дурака валяла, а не осматривала тяжёлого больного.

И откуда успел узнать её фамилию?

— Целитель Аллен, — поправила она, кивком отпуская ординаторов. — А вы?

— Абраксас Малфой, к вашим услугам, юная леди. Вы позволите называть вас Марго?

Это уже было слишком!

— Нет, сэр, — твёрдо отчеканила она. — Хочу попросить вас в обращении ко мне избегать фамильярности.

— Попросите, — усмехнулся этот гад. Авроры заржали, но тут же закашлялись с деланным смущением. Марго со злостью поняла, что у неё начинают гореть уши.

— Учитывая хамский тон вашего обращения, я отказываюсь разговаривать с вами, — отчеканила она своим самым жёстким тоном, жалея, что не умеет, как Франческа, обжигать выразительным взглядом всяких приставучих личностей. Развернувшись, она быстро пошла прочь. Её рабочие сутки должны были, наконец, закончиться.

Только уйти далеко ей не дали. И надо же было выбрать направление к лестнице пятого этажа! Пошла бы в кабинет куратора и дождалась его. Только умные мысли, как всегда, запоздали. И есть хотелось уже давно.

— Отпустите немедленно, — устало попросила она, ощутив тёплые пальцы наглого посетителя на своём предплечье. — Что вам от меня нужно?

Пришлось остановиться прямо на лестнице, обернувшись к Малфою. Где-то она уже слышала эту фамилию. И лицо знакомо — лощёный красавчик. Политик?

— Мисс, я приношу извинения, — он стоял на ступеньку ниже, так как лестница была узкой, и она вдруг с удовольствием подумала, что не приходится смотреть на него снизу-вверх. Ну если только чуточку. Насколько было бы проще, будь у неё такой же высокий рост, как у сестры или братьев! Даже Пит уже давно её перегнал, а ведь ещё только шестикурсник.

— За что?

— Позвольте сопроводить вас в кафе. Вы ведь туда направляетесь?

— Послушайте, если вы что-то хотите узнать про того больного, то я не имею права разглашать информацию. Я даже не его целитель, меня попросили...

— Мисс Аллен, давайте не будем обсуждать это на лестнице...

Она проследила за его взглядом и поспешно шагнула в сторону, пропуская двух больных и одного целителя. Все трое с любопытством глядели на неё с аристократом.

Вспыхнув, Марго поспешила наверх. Пусть идёт за ней, если хочет. Но пока она не съест хотя бы пирожок с мясом, слова ему не скажет.

Увидев, что все столики заняты по случаю обеденного перерыва в понедельник, Марго приуныла и быстро оглядела народ, надеясь увидеть кого-нибудь знакомого или хотя бы свободное место. Кристоферу, помахавшему ей рукой, она обрадовалась, как родному, и поспешила к его столику в уютном уголке у окна. Парень поднялся и отодвинул ей стул с очень довольной физиономией. Только сейчас её это даже не раздражало.

— Спасибо, Кристофер, — небрежно поблагодарила она, обращаясь к парню подобным образом больше для Малфоя, который и не думал отставать.

— Вы позволите? — блондин без всякого смущения занял оставшийся свободным стул.

Кристофер лишь хмыкнул, ничем не показав недовольства или удивления.

— Я тебе уже заказал, сейчас всё будет, — чуть ли не интимно произнёс он. — Ну вот.

При виде хорошо обжаренных куриных ножек со свежим салатом и зеленью, и маленьких румяных пирожков, рот у неё наполнился слюной, а в животе явственно заурчало. Горячий кофе со сливками издавал непередаваемо восхитительный аромат.

— Ты настоящий друг, Кристофер! — произнесла она с чувством, стараясь не показать смущения. И сразу схватила ножку руками, вгрызаясь в сочный бок и не заботясь о манерах. Пусть смотрят, если так нравится! Впрочем, она настолько проголодалась, что пока не уничтожила всё в своей тарелке, даже не думала про мужчин. Лишь взяв в руки один из пирожков и отпив глоток обжигающего кофе, обратила на них внимание и затосковала. В такой неловкой ситуации ей ещё быть не приходилось. Сразу два джентльмена, которым что-то от неё нужно. А она их даже не познакомила.

Однако, похоже, ни того, ни другого такая ситуация не тяготила. Кристофер беззаботно пил кофе, приканчивая очередной пирожок, а Малфой позвякивал кусочками льда в кубке с чем-то коричневым — наверняка спиртное, и это в разгаре дня!

— Сколько я должна? — спохватилась Марго.

— Милая, мы же договорились, что сегодня я угощаю, — ответил Кристофер и, протянув руку, убрал с её щеки кусочек капусты, словно это было обычным делом для их пары.

Похоже, мантра "Только не краснеть!" сегодня вообще не работала.

— Я забыла вас познакомить, — произнесла она, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Кристофер, это мистер Малфой. Мистер Малфой, это мой друг Кристофер.

— С мистером Сметвиком мы знакомы, — насмешливо улыбнулся ей Малфой, и пока она поспешно глотала кофе, пытаясь скрыть изумление и досаду, небрежно поинтересовался у Кристофера: — Архитектор, не так ли? Я слышал, что именно ваш проект нового флигеля для больницы Мунго одобрил совет попечителей.

— Совершенно верно, мистер Малфой. Я высоко ценю ваше вложение в строительство флигеля для больницы, благодаря которому получил эту работу.

— Ну что вы, мистер Сметвик, это я доволен, что место архитектора досталось именно вам. Ваш проект произвёл на меня самое благоприятное впечатление. Он выгодно отличается от остальных, и я рад, что к моему мнению попечители больницы прислушались.

"Только не удивляться! Только не удивляться!" — Марго с безразличной улыбкой слушала этот насквозь фальшивый любезный разговор. Можно было подумать, что встретились два её поклонника, которые соперничают за её внимание и терпеть не могут друг друга по этой причине, но вынуждены делать хорошую мину при плохой игре. Только всё было куда прозаичней, если Кристофера с натяжкой можно было назвать поклонником, то Малфой точно не входил и никогда не войдёт, слава Мерлину, в их число. А истоки едва уловимой враждебности явно не имеют к ней ни малейшего отношения.

От таких мыслей дышать стало легче. Она не слышала, какую новую любезность сказал сын Сметвика — и как она сразу не догадалась, ведь так похожи! А вот следующие слова Малфоя заставили снова напрячься:

— Надеюсь, вы понимаете, что я не случайно сел за ваш столик, — спокойно произнёс он. — У меня к целителю Аллен есть несколько вопросов чисто делового характера. Надеюсь, вы не будете против, если я украду её ненадолго, чтобы пообщаться.

— Я-то возражать никак не могу против её общения с кем-либо, — теперь Кристофер не скрывал холодность. — Но видите ли, сэр, вы могли этого не заметить, но мисс Аллен уже больше полутора суток на ногах, и я просто не могу позволить испытывать её на прочность и дальше. Даже вам.

— Тем более в ваших интересах будет оставить нас одних прямо сейчас, — усмехнулся Малфой. — Разговор не займёт больше четверти часа.

— А меня вы спросить не хотите? — смогла, наконец, возмутиться Марго, когда Кристофер с каменным лицом поднялся из-за стола, бросая на тарелку салфетку.

— Не хочу, — нагло ответил аристократ, глядя ей в глаза, и только потом добавил, — но раз вы настаиваете... Вы способны выслушать меня, мисс Аллен?

Кристофер замер рядом, ожидая её ответа.

— Пять минут, — сдалась она, понимая, что этот человек точно не отстанет. И лучше пусть говорит здесь, где столько народу.

— Десять, — возразил Малфой.

Она кивнула, и Кристофер молча ушёл, направившись к стойке буфета. Малфой наложил заглушающие заклятья.

— Сколько вам лет, Марго? — вкрадчиво спросил он сразу, и даже серо-стальные глаза как будто потеплели.

Если бы она только что не была свидетелем его лицедейства, и точно не знала, что именно его интересует, то могла ошибочно принять это за заигрывание. Поэтому сразу решила расставить все точки над "и".

— Не думаю, что такой вопрос следует задавать женщине. Тем более что мы оба понимаем, что вам не я интересна, а пациент Лонгботтом. Так что, пожалуйста, переходите к делу, сэр, я, правда, очень устала.

— Учитывая, что вы уже целитель, но выглядите слишком юной, предположу, что где-то двадцать два — двадцать три года. Не так ли?

— Двадцать четыре! — мрачно ответила она. Больше всего её сердило, когда не принимали всерьёз. И всё из-за дурацкой внешности, доставшейся от бабушки. Та до сих пор выглядела молодой красоткой и привлекала взгляды мужчин моложе её вдвое. — Вы слышали, что я сказала?

— Разумеется. Но напрасно вы думаете, что мне не интересны. Напротив, даже очень.

— Мистер Малфой!

— Для вас, Марго, Абраксас. Я восхищаюсь такими умными самостоятельными женщинами, как вы, и готов извиниться за то, что вёл себя ранее неподобающим образом.

— Извиняйтесь, — мстительно фыркнула она. Если думал растопить её сердце комплиментами, чтобы добиться ответов про Лонгботтома, то не дождётся!

— Не теперь, — улыбнулся он уголками губ, заставив её затаить дыхание. Сейчас блондин походил на магическое существо, принявшее облик мужчины. Столько обаяния и очарования обрушилось вдруг на неё, что захотелось сбежать немедленно или умилённо пропищать какую-то чушь, вроде: "Какой лапочка!". — Я найду способ сделать это позднее.

— Не нужно, — попросила она почти жалобно. — Это была шутка.

Он наклонился вперёд, почти коснувшись губами её щеки, и прошептал, обдав лёгким дыханием ухо:

— А я вовсе не шучу!

Она ощутила слабый аромат коньяка и какого-то мужского парфюма.

После чего Малфой снова откинулся на спинку стула, глотнул из кубка и совсем другим тоном, серьёзным и даже уважительным, произнёс:

— Но вы правы, сейчас не время и не место. Тем более что этот юноша не сводит с вас глаз. Перейдём к делу. Я не прошу вас выдавать врачебные тайны. О состоянии моего друга Эндрю я прекрасно осведомлён. Мне говорили, вы очень талантливый целитель, недаром вас заметили и предложили хорошую должность. Уверен, вы ответственно подошли к осмотру сегодня, несмотря на усталость. И наверняка сделали свои выводы. У меня лишь один вопрос, я прошу ответить вас честно, не щадя моих чувств. К ударам судьбы мне не привыкать. Сколько моему другу осталось?

Совершенно дезориентированная Марго сделала слабую попытку настроиться на разговор, но безуспешно. То, что пациент друг Малфоя, почему-то не приходило ей в голову. А ведь можно было догадаться.

— Не знаю, доживёт ли до утра, — она очень старалась скрыть сочувствие, но получалось неважно. — Специалист из Франции прибудет только завтра утром. Но я бы не стала надеяться на чудо, если он задержится в пути хотя бы на час.

— Благодарю! — внезапно он взял её руку, поднёс к губам и, глядя прямо в глаза, поцеловал нежную кожу на внутренней стороне запястья, отчего по венам словно жидкий огонь пробежал.

Ахнув, Марго выдернула руку из его пальцев, а Малфой лишь усмехнулся и с кошачьей грацией поднялся из-за стола.

— Был рад познакомиться, Марго! До скорой встречи.

Кристофер вырос у стола, едва аристократ отошёл, стремительно направляясь к выходу.

— О чём вы говорили? — требовательно спросил он, занимая своё место.

— Не ваше дело, мистер Сметвик, — возмутилась она, всё ещё потирая запястье.

— Не моё, — на удивление мягко согласился парень. — Но хочу предупредить, Малфой очень опасный тип, не связывайся! Он тебе не по зубам, Марго. Ты талантливый целитель и очень красивая девушка, а этого типа интересует только выгода для собственного рода. Ты для него можешь стать только игрушкой, да и то на время.

— Зачем вы мне это говорите? — она понимала, что лицо уже пылает, а к глазам подступают непрошенные слёзы, но все волнения последних часов сделали своё чёрное дело. Кристофер просто удачно попался под руку. — Ну конечно, если перед вами красивая блондинка, можно её считать безмозглой идиоткой и давать такие советы! Да знаете ли вы, что меня не интересуют романы с кем бы то ни было! Я работать сюда пришла и учиться! У меня что, на лбу написано, что мне нужен богатый любовник? Что вы себе позволяете? Какое имеете право осуждать, даже не разобравшись? И конечно, всяким Малфоям больше делать нечего, как завлекать меня в свою постель! Он, к вашему сведению, просто хотел узнать о здоровье друга! И всё! И даже извинился, что хамил. А вы!

— Я идиот, Марго, прости, пожалуйста! Ты просто устала, тебе обязательно надо поспать! Ты позволишь проводить тебя?

— Не надо, — она ощутила себя сдувшимся воздушным шариком. — Моя подруга живёт в двух шагах от больницы, я пойду к ней. И спасибо вам за обед, обязательно как-нибудь отплачу тем же.

— Ловлю на слове, — улыбнулся Кристофер. — Добрых снов.

Выспаться ей удалось, и даже ночная смена порадовала, родов было всего двое в начале ночи, а потом полная тишина. Франческа забегала пару раз, разгоняя скуку. Посплетничали о новом целителе с первого этажа, обсудили немного проблемы своих братьев-школьников — скоро обеим их встречать на платформе девять и три четверти, чтобы вместе отправиться на рождественские каникулы.

— Питер чего-то темнит, — пожаловалась Марго. — Уж не влюбился ли безответно? И спросить боюсь.

— А толку? — Франческа аккуратно наводила блеск на ногти новым косметическим заклинанием. — Я Лаудана спрашивала, думаешь, сказал? Ага, как же. Улыбка до ушей и снисходительный тон: "не волнуйся, сестрёнка, я уже не маленький!" Выдрала бы ремнём, вот честное слово. Только вымахал выше меня и сильнее гораздо, несправедливо!

— Питер такой же. Даже не знаю, кто больше за кого волнуется. Я за него или он за меня.

И всё равно к утру, несмотря на относительное безделье, Марго ощущала себя разбитой, то и дело борясь с зевотой и желанием залечь на первую попавшуюся кушетку. И совершенно не ожидала срочного вызова на четвёртый этаж. Бежала бегом, очень уж испуганный вид был у Салли, позвавшей её к Сметвику.

Когда ворвалась в кабинет, куратор стоял у окна, сунув руки в карманы, и смотрел на магловский Лондон. Звук открывшейся двери он словно не услышал, но потом, не решавшаяся что-то сказать Марго, услышала тихий голос:

— Аллен, скажите мне честно, какого драккла вы заходили в палату Лонгботтома?

— Но вы же сами сказали... — она ничего не понимала. Неужели Лонгботтом умер и теперь во всем винят её? Внутри всё неприятно сжалось.

— Я сказал с одиннадцатой по семнадцатую! — прогрохотал Сметвик, оказавшись рядом. — Идёмте!

В такую рань все ещё спали, и никто не видел, как целителя Аллен практически за шкирку, как котёнка, волокут по больничному коридору.

Восемнадцатая палата была открыта настежь. Ни авроров, ни больного. На кушетке сладким сном спала ночная дежурная.

— Полшестого утра, Аллен, — вкрадчиво говорил Сметвик. — С минуты на минуту прибудет мордредов спец по тёмной, мать его, магии. Какого дементора я ему стану показывать?

— А где?..

— Вот и я гадаю, Аллен... Где?!

Теперь её довели таким же образом до пятнадцатой палаты, вчера пустовавшей. И стало ясно, куда подевались авроры. Они даже не храпели, уютно сопя на больничных койках. Один трогательно подложил руку под голову, другой свернулся калачиком и сонно посасывал кончик большого пальца.

— Вы правда беседовали вчера с Малфоем?

Она вздрогнула и с ужасом посмотрела на куратора, когда он выпустил из рук её воротник, заставив отступить на два шага.

— Я не думала...

— Даже не сомневался! Расскажите, что вы вчера делали, начиная с осмотра Лонгботтома. В подробностях, Аллен!

— Я... Пожалуйста, посмотрите сами, — рассказывать у неё просто не было сил.

— Боюсь, думосбор достать быстро не смогу, а времени у нас...

— Может, так глянете? — если она кому-то и доверяла полностью, то своему наставнику. И стыдиться ей было нечего. Кажется.

Он непонятно хмыкнул и поднял палочку:

— Легилименс!

Все события вчерашнего обхода завертелись в голове. Она и не пыталась защищаться, хотя приятного было мало. Разговор Кристофера с Малфоем, потом этот странный тон, поцелуй в запястье, вот она наорала на сына куратора, вот легла спать...

Голову прострелило болью, когда Сметвик вынырнул из её мыслей.

— Идиотка, — ласково сказал он и, шагнув ближе, крепко ухватил за подбородок, заглядывая в глаза. — Я понимаю, что многие девицы твоего возраста набитые дуры. Но ты-то! Умница и красавица! В полушаге от звания мастера. Без двух недель заведующая сложнейшим отделением больницы! Неравнодушная, цельная. Ну какого лысого гоблина ты купилась на сладкие речи Малфоя?

Оставалось лишь безуспешно бороться со слезами, которые всё равно текли по щекам, оставляя неприятные горячие дорожки.

— Вот-вот, — грубиян Сметвик достал огромный платок и удивительно ловко вытер её лицо. — Только рыдать и остаётся. Жаль, что у меня не прокатит. Не поймут... Держи, неженка. Высморкайся, и пойдём пить коньяк. Не только Малфоям хлестать его, когда вздумается.

— А как же Лонгботтом?

— А нет его. Спёрли Лонгботтома, радость моя. Через двадцать минут здесь будет один француз с очень скверным характером. А еще через час к нам пожалует мистер Поттер с группой поддержки, и у нас будет очень длинный и отнюдь не спокойный денек. Идём-идём, коньяк есть у меня в кабинете. Выше нос, моя наивная ученица.

* * *

Распивать коньяк с дамой в собственном кабинете прямо с утра Сметвику уже приходилось, и не так уж давно. И тогда ситуация была не менее драматичной, но тенденция настораживала. Не хватало ещё, чтобы это вошло в привычку, уж разных драм и курьёзов на этой должности точно хватит с лихвой, чтобы её оправдать.

А драма в его личной жизни имела место, хотя ничто, казалось, не предвещало. Кажется, в тот день к нему поступил какой-то на редкость интересный больной, и конечно, вызов главного, мягко сказать, не обрадовал. А когда Гиппократ узнал причину, то и вовсе рассвирепел, и было с чего. Давенпорт собрал заведующих отделениями ради нахальной маглорождённой дамочки, которая под предлогом сомнительной поисковой деятельности хотела получить доступ к архиву больницы и текущим историям болезни. Разумеется, он не стал тянуть, очень корректно высказал своё мнение по данному вопросу и покинул идиотское собрание, чтобы заняться своими больными. Впрочем, вспоминать, что было потом, он не любил. Незачем жить прошлым, когда настоящее прекрасно и удивительно.

— Залпом, — вручил он толстостенный бокал с янтарной жидкостью своей очень толковой ученице, настолько же замечательно разбирающейся в целительском деле, насколько хреново в людях и обычной жизни. — Полегчало? А теперь завтрак: бутерброды свежие, не сомневайся. Садись, Марго, и расскажи старику, когда, а главное — каким образом... ты умудрилась завести знакомство с паршивцем Кристофером у меня под носом, так, что я этого даже не заметил. Или нет, не рассказывай, не хочу даже знать! И не подумай, что я против, но... Марго, ласточка моя, давай я тебя с младшеньким лучше познакомлю. Он всего на год тебя старше, но зато парень — чистое золото, серьёзный и в чём-то вы похожи...

Терапия, наконец, возымела успех, и девчонка смешно вскинулась:

— Нет! Не надо, пожалуйста! Мне сейчас не до романов, и вообще... Сэр, а это правда на весь день? Ну, авроры? Я всё испортила, да?

— Ну уж нет. От тебя тут вообще ничего не зависело, так что можешь выдохнуть. Малфою очаровать такое нежное создание, как мантикоре найти завтрак. И то, это он ещё нежно, эти сволочи всегда были к блондинкам неравнодушны. Скажи спасибо, что не составляешь сейчас компанию мирно дрыхнущей охране.

Счастливая улыбка была немного грустной, но с этим Сметвик уже бороться не мог. Слава мозгоправа его никогда не привлекала. Да и вообще, немного грусти девицам только на пользу.

— Иди домой, Марго! Выспись хорошенько, и чтобы три дня я тебя рядом с Мунго не видел! Задача ясна?

— Но как же...

— Уж как-нибудь без тебя разберутся. Давай, пока я не передумал и не засадил тебя восстанавливать утраченную историю Грозовски.

Ужас, отразившийся в лице мисс Аллен, был понятен — старая мегера Марта Грозовски обитала в Мунго уже более года, и не то, чтобы совсем неоправданно. Неприлично богатая вдова самого активного благотворителя больницы имела множество болячек самого разного толка и кочевала из отделения в отделение подобно злостному вирусу. История болезни своей толщиной могла поспорить со сводом законов в министерстве. Примерно месяц назад труд многих ординаторов, целителей и лаборантов загадочным образом исчез, вызвав тихую радость среди стажёров и гневную филиппику самой М. Грозовски в кабинете главного при общем сборе всего медперсонала больницы. Давенпорт, не моргнув глазом, клятвенно заверил старую каргу, что меры будут приняты, чем, собственно, дело и закончилось. А две недели спустя уборщица обнаружила в урне на втором этаже горстку пепла и крохотный обрывок, по которому и определили судьбу рукописного шедевра. Виновные так и не были найдены.

Осознавшая угрозу Марго мигом собралась, десять раз, не меньше, сказала "спасибо" и, наконец, покинула отделение, торопливо цокая каблучками.

Гиппократ усмехнулся, спрятал коньяк, зачем-то подмигнул молчаливому портрету Мунго Бонама и вернулся за свой стол. Предстояло написать отчёты для авроров, для главного, и собственно, для попечителя, оплатившего приезд крутого специалиста. Сметвик взял новое перо, лист пергамента и с тяжёлым вздохом начал расписывать по пунктам, как сие непотребство могло случиться во вверенном ему отделении, и почему никто не виноват.

После третьего пункта он вдруг остановился, схватил небольшой листок и написал: "Милая, как раз по твоему профилю. Вопрос жизни и смерти. Найди мне Лонгботтома! Кровь прилагаю. Если нужно будет ещё, то у меня её хоть залейся. Целую ушки, твой безумно замученный целитель".

День, как и предсказывал Гиппократ, выдался тяжёлым. Поттер рвал и метал, авроры заспанно хлопали глазами и даже не пытались оправдаться. Светило из Франции отбыло восвояси, едва лишь узнав об исчезновении пациента, заверив бледного Давенпорта, что ноги его давно не было в Англии, а теперь и подавно не будет, как минимум в ближайшие полсотню лет. Что уж так вывело из себя специалиста по тёмным проклятиям осталось неясным.

Но самое пикантное случилось уже после отбытия служителей порядка. Похищение несчастного Лонгботтома, сведениями о котором Сметвик по большому секрету поделился с М. Грозовски в качестве психотерапии, так впечатлило неизлечимую больную, что старая ведьма, высказав наболевшее всем обитателям Мунго, собрала вещи и именным портключом в одно мгновение переместилась в европейскую клинику, не самую дешёвую, кстати...

Вся больница её провожала в холле первого этажа, некоторые стажёры даже не скрывали слёз то ли радости, то ли грусти, но уговорить Грозовски остаться так и не удалось, да и не слишком старались, если говорить откровенно. Как только ведьма отбыла, проводы плавно переросли в празднество, причём стихийное. К которому во многих отделениях как-то незаметно присоединились даже некоторые пациенты.

Разумеется, в отделении Гиппократа такого безобразия не наблюдалось, но странным образом под шумок исчезли все бумаги с записями о Лонгботтоме и его пробы крови. На вопрос Давенпорта, как такое допустили, Сметвик в самых мягких выражениях посоветовал заняться мерами безопасности в больнице, что почему-то вылилось в грандиозный скандал и закончилось распитием коллекционного виски. Сам Гиппократ утрату документов похищенного пережил философски, учитывая заверения Ванессы, что людей, спрятанных в защищённых мэнорах, она найти не способна. А вот в том, что Лонгботтом до сих пор жив, она убедилась лично, посетив Министерство и некий магический фолиант, которому доверяла в этом вопросе на сто процентов.

На этом целитель Сметвик посчитал свой долг перед бывшим пациентом, отделением и больницей Мунго в целом выполненным полностью, и отправился домой камином, где собирался отоспаться в одиночестве, так как навещать даму в состоянии даже совсем лёгкого опьянения считал большим свинством.

* * *

Флинт ловко ухватил её за локоть сразу, как Санни вышла из кабинета Астрономии, слегка щурясь от яркого света. Звёзды им сегодня показывали на магической карте в полной темноте. Занятие очень понравилось, даже не хотелось возвращаться в реальный мир, а было острое желание ещё чуть-чуть задержаться среди прекрасных созвездий и таинственных планет, которые так сильно влияют на события в мире, как магловском, так и магическом.

— Что? — она настороженно покосилась на парня, легко подстроившегося под её быстрый шаг. Да и не удивительно, ещё с бала она помнила, что все слизеринцы прекрасные танцоры. Так что ритм чувствуют очень хорошо. — Случилось что-то?

— Сегодня пятница, — Квинтус смешно подвигал бровями. — Как насчёт того, чтобы составить мне компанию завтра?

Санни остановилась как вкопаная, выдернув руку из его пальцев. Флинт ухмыльнулся и опёрся рукой о стену возле её головы. Пришлось задрать голову, всё-таки слизеринец был даже выше Рудольфуса.

— Я не собиралась идти в Хогсмид!

— Ну так теперь можешь и собраться. Со мной тебе ничего не грозит!

— Ты не обнаглел? — и всё-таки она не удержалась от улыбки под его укоризненным взглядом. — Квин, прости, но у меня нет никакого желания идти в Хогсмид. Даже ради тебя, я не могу отменить кучу всего, что запланировала на завтра.

— По крайней мере, я попытался... Не любишь ты меня. — Лучше б он не был так серьёзен! Санни сразу ощутила укол совести, но решила не поддаваться. А Флинт, оглядев коридор, навесил вокруг заглушки и быстро проговорил: — Хорошо, тогда поговорим здесь! Всего один вопрос, Санни, чтобы кое-что прояснить. Ответишь?

— Смотря что за вопрос!

Флинт фыркнул:

— Не доверяешь ты мне, а зря! Хорошо, Санни. Скажи мне, дураку, на кой тебе вообще понадобилось так срочно выбирать жениха? Отец настаивает или что?

— Это между нами? — Санни закусила губу, раздумывая, отвечать ли на такое.

— Могу поклясться, что дальше меня не пойдёт. Ну так как?

— Ладно, Квин. Скажу. Только потому, что ты друг. Ведь мы друзья?!

— Да! Мы друзья, — твёрдо заверил Квинтус.

Санни выдохнула:

— Это хорошо. Нет, отец не давит, больше того, он вообще готов дать мне самой выбрать, и готов ждать. Только знаешь, что я поняла? Что это не выход. Так уж получилось, что я оказалась вдруг очень завидной невестой.

— Не вдруг, — не согласился он. — Всегда была.

— Пусть так. Ну вот, и сколько бы я не твердила, что не хочу замуж, от меня ведь не отстанут. Ни сегодня, ни завтра, ни через полгода, ни через два. Всегда будут находиться те, кто захочет с нами породниться. И я решила: если выберу сейчас, то вопрос будет закрыт, и смогу спокойно заниматься чарами. И учёбой вообще. И может, пойду в ученики к мастеру чар. Тебе этого достаточно?

— Вполне, — Флинт поглядел с грустью. — Как же всё сложно у вас, леди. Но я понял. Определённый смысл тут есть, хоть это и спорно. Спасибо, что просветила, солнышко!

Её просто щёлкнули по носу, и оставили настолько быстро, что Санни даже ущипнула себя за руку, чтобы увериться, что это ей не привиделось.

Вздохнув и покачав головой, она поспешила в направлении библиотеки. Оставалось всего полтора тома изучить, чтобы завтра сказать Даркеру, какое направление применения чар она выбирает.

О втором задании, которое дал ей мастер чар, она и думать боялась. Листы не были заполнены даже на четверть. Придётся вечером собраться с мыслями. А ещё надо отправить письмо маме. Это ей пришло в голову только вчера ночью, когда после короткого пожелания Рабастаном "Доброй ночи", она никак не могла уснуть.

Санни резко затормозила и повернула в сторону совятни. Письмо было написано ещё утром, и трястись, страшась его отправить, ей уже надоело. Мысли были сумбурными и с трудом вылились в правильные слова, и она боялась, что вопрос, заданный в конце письма, останется без ответа. Или в крайнем случае ей напишут: "Поговорим дома". Но рискнуть стоило.

Раз десять переписывала это послание, из-за чего пропустила завтрак. Ещё Руди, остановив её после первой пары Зельеварения, когда её мутило от паров этого дурацкого зелья против морщин, не пожелавшего позеленеть в её котле — ну не давались ей зелья, хоть плачь — прочёл короткую лекцию о том, как важно хорошо питаться для нормальной работы мозга. Много он понимает! Только зря он упомянул ненавистный предмет.

— Если ты продолжишь пропускать завтраки и ужины, — толковал этот занудный "друг", — придётся тебя зельями кормить в Больничном крыле. Эй, ты чего...

Рвотный позыв удалось сдержать с большим трудом. Она так никогда и не сможет привыкнуть к разделке флоббер-червей!

Глубоко дыша, она замотала головой, и сбежала тогда от озадаченного слизеринского старосты. Даже теперь ей было слегка не по себе из-за неприятного воспоминания: эта слизь, расползающаяся по разделочной доске, с розовыми прожилками в мутных комочках... Брр...

В совятне аромат был не менее противный, чем в кабинете Зелий, но от него почему-то не мутило. К ней спикировали сразу две совы, но при подлёте одна всё-таки сдалась, в последний момент свернув в сторону и совершив круг почёта под клёкот товарок.

Письмо было надёжно привязано к протянутой лапке. Сова благосклонно выслушала, кому следует вручить письмо, съела предложенное печенье и, ухнув, вылетела в арочный проём.

Санни зажмурилась, вспоминая текст послания. Кажется, она успела выучить его наизусть:

"Здравствуй, дорогая мамочка! Мы так мало с тобой поговорили, когда я приезжала. Так быстро пролетели эти часы. И я уже успела соскучиться по вам всем.

Волнуюсь за тебя и малышей! Знала бы ты, как я счастлива, что у вас с папой появятся маленькие, а у меня младшие братики или сестрёнки. Очень надеюсь, что ты мне позволишь помогать с ними, когда родятся.

Ещё меня очень волнует твоё здоровье. Не просто же так тебе пришлось лежать в больнице святого Мунго. Как ты себя чувствуешь? Напиши мне, пожалуйста.

За меня не волнуйся! У меня всё хорошо, приходится много учить, но я почти справляюсь, за исключением зелий. Они даются труднее всего, уж не знаю почему. Зато по нумерологии, рунам и чарам у меня очень хорошие успехи. Особенно по чарам — профессор Флитвик хвалит, и мне самой нравится, что заклинания получаются всё лучше и лучше.

Ещё я познакомилась с замечательной девушкой, Кэти Хоган. Она полукровка, училась в Дурмстранге, а в Хогвартс приехала в гости к профессору Флитвику. Мы с ней много разговаривали, она очень славная. Мне кажется, мы с ней могли бы подружиться. Как ты думаешь, не будет ли против папа, если я приглашу её к нам на рождественский бал?

И ещё. Милая мамочка, я знаю, что вы с папой любите друг друга. Это так здорово! Много думаю в последние дни, насколько это важно в браке, когда муж и жена любят друг друга? Или важнее другое? Ты не могла бы мне рассказать, как ты поняла, что тебе нужен именно папа? Как вы познакомились? Прости и ничего не рассказывай, если не хочешь это вспоминать, но, если это возможно, мне бы очень хотелось узнать вашу историю. С любовью, твоя дочь Александра".

Мерлин, если бы она могла, она бы немедленно вернула сову и удалила свои последние вопросы. А вдруг такое не принято рассказывать?

Но терзаться было уже поздно. Оставалось ждать, что ответит мама.

Санни побрела к библиотеке уже без всякого настроения. Ещё этот Флинт со своим вопросом! И зачем она ему всё рассказала? Может, она не права? Может, вообще этот выбор не нужен, и плевать на всяких женихов, что будут видеть лишь имя, но не её саму. Будет всем отказывать... И так жаль стало, что Кэти Хоган уже покинула Хогвартс — вот с кем ей легко было общаться.

Библиотека была полна народу. Всё ближе зачёты перед рождественскими каникулами, и народ усиленно готовился, навёрстывая упущенное.

Санни с трудом удалось отыскать свободный столик. Точнее, он казался свободным, пока она до него не дошла, его частично скрывал крайний стеллаж.

Но выбора не было, и она как можно приветливее улыбнулась шестикурснику из Хаффлпаффа.

— Вы позволите? Все столы заняты...

Парень рассеянно глянул на неё, отрываясь от своего конспекта, и кивнул.

— Падайте, мисс, места полно!

— Александра Прюэтт, — она поблагодарила взглядом, бросая на стул свою сумку.

— Питер Аллен, — чуть поклонился барсук, сверкнув глазами. — Очень рад познакомиться. Честно! А теперь, извините, эссе...

Он оказался прекрасным соседом. Никаких приставаний, ни заглядывания в её листы или книги. И если бы не косился на неё изредка, когда думал, что она не видит — цены бы ему не было!

К ужину почти все столы опустели. Санни оторвалась от последнего абзаца книги, и растерянно огляделась, чуть не застонав вслух: в библиотеку входил Рудольфус со своей свитой.

Спрятаться за фолиантом, спешно позаимствованном у соседа, не удалось.

— Здорово, Аллен, — услышала она голос Лестрейнджа прямо над собой. — Как мило, что ты присмотрел за нашей подругой. Санни, красавица моя, собирайся, мы проводим тебя в Большой зал.

— Я не твоя красавица, — буркнула она, вложив фолиант в протянутую руку ненавязчивого барсука Аллена, и принялась складывать пергаменты в сумку — отвязаться от Руди было невозможно.

— Ничего, — легко заявил Лестрейндж. — Здесь нет тех, кто тебя приревнует.

Эмили Гамп и Валери дружно фыркнули, а вот Бель порадовала Санни, дав своему жениху несильный подзатыльник.

— Ты смотри, чтобы я не приревновала! Санни, пошли уже, правда, ты слишком похудела в последнее время. Неприятности?

Хихикнув над досадливо потирающим затылок Рудольфусом, Санни вежливо попрощалась с Питером Алленом, и покорно пошла рядом с компанией слизеринцев, заверив по пути к Большому залу, что всё у неё нормально, просто боится зачётов. Как ни странно, девушки поверили, согласившись, что профессора словно с цепи сорвались. Только Руди смерил своим фирменным подозрительным взглядом. Хорошо ещё настаивать не стал, чтобы ужинала за их столом. Так что удалось улизнуть к гриффиндорцам.

Роберт Вуд озабоченно строчил что-то в пергаменте, почти полностью заполненном убористым почерком.

— Осталось только вывод дописать, — смущённо улыбнулся он. — Эжени сейчас подойдёт, просила тебя её дождаться. Что-то там насчёт её рисунков.

— А где Уизли? — Санни оглядела стол. — Поссорились?

— Не поверишь, — Роберт, ухмыляясь, скатал пергамент и сунул его в сумку. — Артур крутит любовь с ненормальной Скитер. Каково? Не туда смотришь, глянь на воронов.

Санни удивлённо прицокнула языком: Рыжик в самом деле сидел рядом со Скитер, правда, на дальнем конце стола.

— Кушай, Санни, ты такая бледненькая в последнее время! — Роб подвинул к ней блюдо с кусками жареной курицы.

— И ты туда же, — хмыкнула она, накладывая себе салат. — Нормальная я!

— Привет! Кто тут ненормальный? — Эжени налетела как вихрь, устраиваясь рядом с Санни. — Голодная, как стая оборотней! Роб, передай картошечки!

Разговор о рисунках получился весьма своеобразным. Когда они все наелись, Эжени немало удивила, самостоятельно наложив заглушку, несмотря на обиженный взгляд брата.

— Скажи мне просто да или нет! — потребовала мисс Вуд, достав из альбома первый попавшийся рисунок.

— Нет уж, скажи, о чем речь!

— Мэдисон назначил встречу на полночь в ванной старост! — щёки Эжени порозовели. — Соглашаться или нет?

Санни с удовольствием рассматривала портрет профессора Робертса.

— Ты же понимаешь, что там произойдёт? — осторожно спросила она.

Эжени вспыхнула:

— Представь себе! И я хочу этого, можешь меня осуждать. Только не знаю, вдруг я ему разонравлюсь, что вот так — сразу согласилась?

— Вот ещё — осуждать! — фыркнула Санни. — Вы всё равно скоро поженитесь! Но решать, идти или нет — ты должна сама.

— Знаю! Но как?!

— Брось монетку, — пожала плечом Санни и достала из кармана серебряный сикль. — Если выпадет сторона с волшебной палочкой, то идёшь. А если с цифрой "один", то не идёшь. Всё просто.

— Это такой ритуал?

— Нет, просто лучший способ понять, чего хочешь, — хмыкнула Санни. Подкинула и поймала сикль. — Вот так.

— Ладно, сейчас.

Эжени послушно подкинула монетку и поймала её на ладонь, закрыв пальцами.

— Боюсь смотреть.

— Давай уже!

Эжени разжала пальцы и с досадой прошипела:

— Мордред! А можно ещё раз кинуть?

— Можно, — усмехнулась Санни, — но зачем? Видишь, ты хочешь пойти! Я же говорила, что способ надёжный.

— Но как?

— Если бы выпала другая сторона, ты бы обрадовалась, не так ли? Вот и ответ.

Она отобрала сикль и вручила Эжени рисунок.

Та задумчиво убрала портрет Робертса обратно в папку и оглянулась на слизеринский стол.

— Пойду приготовлюсь, — сообщила она, поднимаясь. — Мне страшно, но не смей меня утешать или отговаривать! Всё, я побежала!

— И что это было? — Роб был раздосадован и сам уничтожил заглушку. — Что задумала Эжени?

— Хочет нарисовать Слагхорна и попасть в его клуб, — притворно вздохнула Санни. — Спрашивала, стоит ли, и не приревнует ли Мэдисон.

— Какая дурь, — оценил Вуд. — Я в библиотеку. Ты со мной?

В библиотеке они успели занять свободный столик, а вскоре к ним присоединилась Эмили Гамп, заняв место с другой стороны от Роба. Санни стало неловко, что Роб, не скрываясь, чмокнул девушку прямо в губы, прежде чем спокойно вернуться к своей работе. Похоже, вокруг все только и думали о любви. А ведь до весны ещё далеко!

Санни украдкой достала книжицу в белой кожаной обложке. Общение с Рабастаном не ладилось. Может, чувствовал, что она всё ещё обижена? Только пожелания доброго утра и доброй ночи после той печальной сказки. Она отвечала тем же, так и не решив, затевать ли с ним разговор об испорченном свидании или не будить лихо. Страница была чистой, ничего нового Рабастан не написал. Ну и ладно! Вздохнув, Санни закрыла блокнот.

Даркер требовал надевать на занятия одежду, не стесняющую движений. Сегодня он был особенно придирчив, заставляя повторять одно и то же заклинание и движение палочки сотню раз, отчего у Санни уже дрожала рука, и охрип голос.

— Ну получается же! — в отчаянии она глядела на зачарованную шкатулку, окружённую призрачным светом. — Всё равно не на ком проверить.

— Должна быть уверенность, а не надежда, — отрезал Даркер. — Итак, какое направление выбрали?

— Чары в артефакторике, — вздохнула Санни, и тут же вскинулась: — Ой, вы же только завтра должны спросить!

— Отличный выбор, — усмехнулся Даркер. — Ваша пра-пра-пра тоже с него начинала.

— А про женихов? Вы обещали!

— Это мы как раз оставим на завтра, — хитро посмотрел мастер чар и взял со столика пожелтевшую газету. — Не передадите мне свежий "Пророк"?

Раздосадованная недомолвками Санни схватила со стола газету, которую успела прочитать пару раз, и протянула её Даркеру, ткнув в картину. Газета вошла, как в масло, словно не было преграды полотна.

Опешивший Даркер умудрился ухватить газету за уголок и полностью втянуть к себе на столик.

— Что делает с человеком простая уверенность, — покачал он головой. — Закройте рот, Александра, и не вздумайте повторять, не выйдет. Сейчас не выйдет.

Она, конечно, не послушалась, и попыталась подсунуть ему тарелку с бутербродами, принесённую Лакки.

— Но почему? — сдаваться было очень обидно.

— Вы сделали это не думая, Александра, — пожал плечом мастер, жадно вглядываясь в раскрытую газету. — На автомате. Сейчас же вы задумались, проснулась неуверенность, потому что мешает "знание", что это невозможно. Попробуйте для начала поверить, что возможно всё. Знаю, это трудно, на это требуются годы и огромный опыт. Но бывает, это приходит само и гораздо раньше. Надо просто ждать. А теперь отдыхайте. На сегодня всё.

* * *

— Я помню, что это последний ритуал, Барс, но не уверен, смогу ли, — Том вытер рукавом лоб, вглядываясь в лежащего на полу в центре пентаграммы мужчину. — Точнее, хватит ли наших сил. Ты и второй-то ритуал пережил с трудом. И не отрицай.

— Августа готова участвовать, ты же знаешь!

— Мало! — полумрак ритуального зала Малфоев был словно затянут лёгкой дымкой. При дыхании у друзей изо рта шёл пар, с пола тоже поднимались чуть заметные дымчатые испарения, особенно их было много вокруг лежащего тела. Тёплые мантии не спасали от пронизывающего холода. А вот сам недавний пациент больницы святого Мунго, чьё обнажённое тело покрывала роспись из множества рун, холода явно не ощущал, более того, его кожа была ярко-красной, и на пол то и дело срывались капельки пота. — Да и не подходит она, не та направленность дара. Сгорит, отпустив всю силу, и что мы предъявим ожившему супругу? Попробую обратиться к Прюэтту.

— Это вряд ли, — покачал головой Абраксас. — Он даже Сметвику отказал, а ведь по слухам Гиппократ теперь его кровный родич. Сказал, что не снимает проклятия с живых людей, только с вещей.

— Бред, вспомни рассказ Нотта. С той женщины он прекрасно снял проклятье. Тут дело в другом, Джейсон Прюэтт не может позволить себе светить свои умения перед властями. За ним семья, и для него это неоправданный риск. И потом, ты же видел, одному тут не справиться. Сильное проклятие. Мастер работал.

— Тогда Прюэтт, ты, я, кто ещё? Нужны двое, так?

— Хорошо бы тёмного целителя, и мага крови. Но уговорить их у меня надежды мало.

— Сольвейг Гамп и Вальбурга Блэк? Ты ведь не думаешь, что Сметвик согласится?

— Сметвика трогать не будем, он и без того на нас зол. В ближайшие пару недель лучше не попадаться ему на глаза, иначе запросто ляжем тут рядышком с Лонгботтомом. — Том устало вздохнул, кутаясь в мантию. — И да, именно Сольвейг и Вальбурга. И обе могут послать Запретным лесом, если не дальше. Но допустим. Если Ричард сможет уговорить Сольвейг, то кто обратится к Блэк?

— Прюэтта и попросим. Вальбурга крёстная его дочери, и близкая родственница жены его кузена.

— Пойдём отсюда, пока не превратились в ледяные скульптуры. До завтрашнего утра с этим парнем ничего не случится. А ночью мы его окончательно вернём в мир живых. Я пишу Прюэтту, ты Ричарду. И кстати, предупреди Ричарда и Антонина, что этой ночью. Их поддержка будет не лишней. Иначе Лонгботтом встанет, а мы с тобой и Джейсоном проваляемся неделю без сил. В лучшем случае. Это ведьмы смогут не допустить перерасхода.

— Эти — да, — хохотнул Малфой. — Нотта зовём?

— Лучше бы его отца. Но сам понимаешь...

— Понимаю. Поговорю с Магнусом.

Отогревались Огденским, устроившись у жарко натопленного камина. Руки Малфоя почти незаметно дрожали, но от взгляда Тома это не ускользнуло.

— Барс, у тебя четырнадцать часов на восстановление. Не рви жилы, пусть Антонин тебя заменит.

— Я сильнее, — Малфой сжал губы в тонкую линию, серые льдистые глаза упрямо блеснули. — К ритуалу буду как новенький!

— Ладно. А теперь спать. Ты говорил, что достал укрепляющего от мастера.

— Некий Принц. Варит зелья для Мунго. Старая семья, но я с ним близко не знаком. Достал через посредника. Пришлю с домовиком.

— Хорошо бы свести с ним знакомство. То снотворное ведь он же варил?

— Он. Помогло?

— Спал, как убитый, — Том безрадостно усмехнулся, только кошмаров перед ритуалом ему не хватало. И почему заранее не подумал? — Осталось хоть сколько-то?

— Нет, всё досталось Августе, проспит до завтрашнего утра.

— Ах да, я и забыл! — Том прищёлкнул пальцами. — Проснётся рядом с мужем, надо надеяться.

— Да, — ухмыльнулся Абраксас. — Очень хочу в это верить! Но я могу сделать заказ прямо сейчас. Мой человек тоже в Мунго работает. Вдруг у этого Принца есть запас.

Сова вернулась в рекордные сроки. Они даже разойтись не успели, наспех обсуждая сто раз повторённые детали ритуала. Запаса у мастера Принца не оказалось, всё уже передал больнице.

— Пишет, что готов сварить к этому вечеру. За тройную цену.

— Слишком поздно, — поморщился Том. — Купи обычное, хоть в аптеке Косого, хоть в Лютном.

— Погоди, Дикон намекал, что у него есть личный зельевар. Откуда достал только, хитрый змей?!

— Ну так пиши. Буду у себя, посмотрю ещё раз, что нам понадобится. Не хотелось бы что-то упустить.

Ричард не соврал. Зелье сова принесла вместе с ответом. Абраксас, принимая драгоценную ношу, даже присвистнул. Печать мастера на двух блестящих флаконах впечатлила.

— Робертс... — пробормотал он, задумчиво поглаживая подбородок. — Не родственник ли профессора Робертса? Надо бы послать сову сыну. Добби!

Домовик явился тут же, замирая в ожидании приказа. Именно ему было поручено обслуживать дорогого гостя, как самому надёжному и понятливому.

— Отнесёшь Лорду!

Домовик принял флакон и сразу исчез.

Общий сбор был назначен на два часа ночи. В три часа был запланирован ритуал. Именно это время, по расчётам Реддла, было идеальным для проведения самого последнего и самого сложного ритуала. По словам Тома, последний раз в таком ритуале он участвовал где-то в Африке. И там было задействовано сорок магов. Абраксаса потряхивало при мысли, что их будет в пять раз меньше. Поэтому второй флакон снотворного он использовал сам, отпив ровно три глотка, как было написано в инструкции.

Проснулся Абраксас около полуночи, точнее, ровно за пять минут до неё, с радостью осознав две вещи — выспался он как никогда отменно, даже сила пришла в порядок, ощущаясь приятным потоком внутри тела — хоть сейчас в бой. И второе, не менее важное осознание, что зелье неизвестного мастера Робертса на порядок лучше зелий мастера Принца.

Но радость чуть померкла, когда он вспомнил о приглашённых магах, и сердце пропустило удар. Согласились? Будут? Или всё было напрасно?

Домовик появился сразу с подносом писем и сообщением, что дорогой гость ещё спит. Реддлу понадобится больше сил, ему проводить ритуал, Абраксас был уверен, что он проснётся только за несколько минут до сбора. А может, и вообще перед началом ритуала.

Дрожащей рукой Абраксас потянулся к первому письму с печатью Блэков.

На приглашение такого рода никакого официального ответа быть не могло. Только одно слово и подпись.

"Буду", — написала Вальбурга Блэк.

Волнуясь, как мальчишка, Малфой взял второе письмо.

"Участвую", — лаконично сообщал Джейсон Прюэтт.

"Приду" — сообщила Сольвейг Гамп.

"Помогу" — снисходительно ответил лорд Нотт.

Малфой и не знал, что почувствует такое облегчение от всего четырёх коротких посланий.

— Горячую ванну, — отрывисто приказал он. — Да не сейчас, бестолочь! После ритуала. Для каждого участника.

Домовик вжал голову в плечи, но было заметно, как блестят его глаза — любой ритуал на родовом алтаре — это огромное прибавление сил у мерзавцев. А такой сложный — вообще небывалый пир. Глядишь, ещё и потомством обзаведутся.

Поел Абраксас лишь немного мяса, едва прожаренного, запивая простой водой. Никакого алкоголя в крови быть не должно. Потом совершил омовение и вышел встречать гостей уже в ритуальной рубашке до пола.

Первым прибыл Антонин, да не один. Малфой с удивлением рассматривал высокого молодого мага, по виду болгарина или серба. Смуглая кожа, короткие усы, аккуратная бородка, блестящие чёрные кудри до плеч и взгляд умных глаз из-под широких бровей.

— Профессор Игорь Каркаров, — представил его Долохов, — сильнейший маг и мой хороший друг. Преподаёт Тёмные Искусства в Дурмстранге с прошлого года.

— Наслышан, — Малфой с удовольствием пожал руку молодому дарованию, статьи которого он читал в международном журнале по Ритуалистике. — Абраксас Малфой.

— Заочно знаком, — вернул ему белозубую улыбку Каркаров. Небольшой акцент был даже приятен слуху. Он сразу объяснил своё присутствие: — Антонин заявил, что я как раз вовремя, потому что он не собирается подвергать опасности свою спасительницу, которую я пока даже по имени не знаю.

— Скоро познакомитесь, — Абраксас мысленно перебирал: Сольвейг? Вальбурга? Когда? Как? — Вас проводят переодеться. Или дождётесь остальных?

— Дождёмся, — самодовольно ухмыльнулся Долохов. Он вообще сиял, как новенький галеон. Но делиться, что за радость у него, не спешил. Может, бабу себе нашёл. Не мог же, в самом деле, так радоваться приезду друга? — Классная рубаха, скажи, Игорёк?

— Свою не забыл? — беззлобно проворчал Малфой.

— Прихватил, — кивнул Долохов. — Ерофеич и для Игоря нашёл. Так что не паникуй, Барсик.

Каркаров закашлялся и Абраксас тут же протянул ему бокал воды с подноса, холодно взглянув в глаза.

— Прошу прощения, — пробормотал тот, отпив глоток.

Из камина вышли новые гости, и Малфой решил не связываться с Долоховым и его дружком — себе дороже. Он поспешил к камину приветствовать леди Вальбургу. Холл заполнялся новыми и новыми участниками. Вальбурга прихватила Ориона и, к удивлению Абраксаса — Сигнуса Блэка. Нотты вышли из камина друг за другом. Ричард явился с Сольвейг и Бастиндой. Прюэтт прибыл один.

Каркаров был представлен каждому, целовал дамам ручки и блистал остроумием. Даже мужчины, держа в руках бокалы с простой водой, обступили заграничного мага, с удовольствием слушая байки из Дурмстранга. От еды отказались все.

Теодор Нотт единственный, кто не участвовал в разговоре, заняв одно из кресел и попыхивая трубкой с невозмутимостью сфинкса. Только когда в зал вошёл Том, лорд Нотт не спеша поднялся и кивнул ему.

Абраксас поспешил подойти ближе, когда Реддл направился к гостю.

— Лорд Нотт? — Том выглядел полным сил и здоровья. Простая ритуальная рубаха смотрелась на нём превосходно.

— Реддл, — коротко кивнул Теодор. — У меня условие. Метку с сына снимешь. Это всё.

— Сейчас? — спросил Том, даже не дрогнув. Но Малфой ощутил неуверенность в его голосе. Силы Реддлу нужны были все, какие есть. А снятие метки...

— Разумеется после, — усмехнулся лорд Нотт. — Недели хватит?

— Вполне, — улыбка Тома была искренней. — Для меня честь ваше участие, сэр!

Нотт кивнул.

Прюэтт тоже подошёл к ним, обменялся коротким рукопожатием с Теодором Ноттом и вызвал Темпус. Малфой выдохнул — ни один из них не решился бы колдовать перед ритуалом. А уж пожать руку лорду Дракону... Прюэтт недаром слыл тёмным фестралом.

— Предлагаю спуститься в ритуальный зал, — Джейсон кивнул на светящиеся цифры. До трёх ночи оставалось двадцать минут.

— Поддерживаю, — подал голос Сигнус Блэк. — Нам всем нужно время, чтобы привыкнуть... Орион?

Все сбросили свои мантии прямо на пол, оставшись в ритуальных рубашках. Обувь тоже оставляли кто где. Малфой показывал путь. Только хозяева могли ввести чужих магов в защищённый ритуальный зал мэнора.

Удивительно, как слаженно все занимали свои места. За спиной Тома, не сговариваясь, встали Теодор Нотт и Сигнус Блэк. За Малфоем — Магнус и Каркаров, за Прюэттом — Бастинда и Ричард Лестрейнджи. За Сольвейг встал Долохов, за Вальбургой — Орион.

Эндрю Лонгботтом был всё так же недвижим, а кожа лишь слегка побледнела, но Малфой был уверен, что он по-прежнему пышет жаром.

Абраксас скорее почувствовал, чем услышал начало ритуала. Как только Том начал читать первые катрены, воздух вокруг сгустился, мешая дышать полной грудью. И сразу же на плечи Малфоя легли руки Магнуса и Каркарова. Вовремя — вселенная вокруг взбунтовалась. Огоньки свечей заметались, но пока не гасли.

Воздух начал закручиваться в смерч, а эпицентр находился как раз в районе солнечного сплетения Лонгботтома, которого выгнуло дугой. Малфоя шатало, он с трудом повторял за Томом слова, благо выучил уже до автоматизма. В какой-то момент он понял, что больше не выдержит, опустившись на колени, смутно понимая, что все либо последовали его примеру, либо сделали это раньше. Даже Том, от которого веяло просто чудовищной силой.

Ритуальный нож сунула ему в руку Сольвейг, уже поднявшая рассечённую ладонь над полом. Малфой полоснул свою ладонь из последних сил, поднимая дрожащую руку над своим лучом. Капли крови всех пятерых участников быстро заполняли линии. В голове шумело и мутилось, воздух в лёгкие входил толчками, в глазах потемнело. И когда стало почти невыносимо терпеть и ждать, линии сомкнулись, полыхнув куполом над Лонгботтомом. Раздался такой треск, словно порвалось мироздание. Ещё вспышка — и всё кончилось. Тишина больно ударила по ушам.

Малфой бы упал, если бы его не держали двое. Он на несколько мгновений даже забыл их имена. Сил не было даже поднять голову. Не то, что говорить. Впрочем, у остальных состояние явно было не лучше. Хотя...

— Замечательно, Том, — послышался хриплый голос Теодора Нотта. — Поздравляю!

Другие голоса тоже поздравляли Реддла, но Абраксасу было так хреново, что он просто отключился на несколько секунд. А может, часов.

К его губам прижалась какая-то склянка и он поспешно глотнул, сразу ощутив прилив сил. Значит, не всё истратил! Это так вдохновило, что он попытался встать. Было обидно, что женщины, Теодор Нотт и Джейсон Прюэтт уже стояли. Магнус и Игорь Каркаров помогли ему подняться, хотя их самих явно ещё шатало.

— Как там Эндрю? — спросил кто-то.

— Здоров, — уверенно ответила Сольвейг. — Спит сном младенца. Мужчины, мы его отлевитируем и вернёмся за вами.

Малфой бы обиделся на хихикающих ведьм, в три палочки левитирующих обнажённое тело. Только ухмылки старших магов привели в чувство.

А потом он ощутил, как его наполняет силой ритуальный зал, и смог не только уверенно выпрямиться, но даже улыбнуться на шутку Теодора:

— Пойдёмте за девочками, господа. А то ведь и вправду отлевитируют.

Выходили в жилую часть мэнора шумной неорганизованной толпой. В зале, куда всех направил Малфой, стол уже ломился от яств и вина. Домовики правильно поняли его приказ. Правда он не ожидал, что хоть кто-нибудь сможет есть после всего. Ошибался. Мужчины, не дожидаясь женщин, набросились на еду с большим воодушевлением. Никто не заморачивался манерами. Мясо хватали руками, запивали вином и подшучивали друг над другом, как хорошие друзья, а не люди, видевшие друг друга на балах и заседаниях Визенгамота пару раз в году.

— Так и знала, — послышался голос Сольвейг Гамп. — Вэл, ты только глянь!

— Вижу, — к изумлению Малфоя, Вальбурга хихикнула как девчонка. — Думаю, надо помочь мальчикам.

— А чтобы никто не волновался, — Бастинда мило улыбнулась, единственная сохраняя невозмутимость, — Эндрю получил слишком много магии, так что уже изволил прийти в себя и даже разбудил Августу. И мм... мы задержались, потому что заключали пари.

— Разумеется, сразу их покинув, — уточнила Сольвейг.

— Кто будет вторым ребёнком у этой пары месяцев через девять, — закончила Вальбурга.

— Каковы ставки? — оживился Абраксас, переждав дружный мужской хохот.

— Сто галеонов, что мальчик, — хором ответили Вальбурга и Бастинда.

— Двести, что девочка, — не согласилась Сольвейг.

— Судя по моему магическому истощению, двойня, — проворчал Том Реддл, вгрызаясь в большой кусок мяса. — Ставлю пятьсот!

Смех в зале не умолкал ещё долго.

Гости согласились переночевать в Малфой-мэноре, узнав об отдельных покоях и приготовленных горячих ваннах. Все, кроме Теодора Нотта и Джейсона Прюэтта, отбывших, едва начало светать.

Малфой лишь порадовался, что оставил немного сонного зелья. Сделав большой глоток и наплевав на горячую ванну, он содрал с себя ритуальную рубаху и с блаженством растянулся на широкой постели. И нисколько он не завидовал Лонгботтому, вот абсолютно. Ни на кнат! Что бы там ни болтал проклятый демонолог Долохов!

Глава 37

Выходные пролетели как одно мгновение, и потянулась самая сложная для Санни неделя в этом мире, а может, и наоборот, самая простая. Ведь на душевные терзания просто не оставалось времени.

Зачёты и итоговые полугодовые работы перед рождественскими каникулами отнимали всё время, зачастую захватывая и ночные часы. Всюду: во всех коридорах, нишах, закутках, кабинетах, гостиных, в библиотеке и даже в Большом зале можно было увидеть корпящих над учебниками и конспектами учеников. Седьмому курсу приходилось тяжелее других — приближались ТРИТОНы, и профессора спрашивали по всей строгости. Семикурсники, имеющие старших братьев и сестёр, нагнетали обстановку, предрекая, что спрашивать будут за все семь лет. А тех, кто ответит на оценку ниже "удовлетворительно", оставят в школе на каникулы для пересдачи.

Да ещё оценки скажут не сразу, а перед самым Рождеством, за день до отправления по домам, в чём Санни видела особый садизм. Зачем надо руководству, чтобы ученики болтались в школе лишнюю неделю после зачётов, теряясь в догадках о своей участи — просто не укладывалось у неё в голове.

Санни не слишком верила паникёрам, но страх остаться на каникулы откровенно пугал — вырваться домой хотелось до тошноты, до звёздочек в глазах, до дрожи в коленках и до боли в сердце. Особенно после маминого письма. Сколько раз она перечитала его целиком и отдельные фрагменты из него, даже не сосчитать. Потому и пропустила начало паники и ажиотажа, охвативших всех ещё вечером в воскресенье.

Последний день перед сессией, как окрестила про себя эти зачёты Санни, она провела, прогуливаясь на улице возле замёрзшего, наконец, Чёрного озера. Думала, перечитывала отдельные строки письма, где-то смеялась, где-то, уже в который раз, не сдерживала слёзы. А понимала одно — мама стала вдруг близкой и понятной, такой родной, такой любимой, что не терпелось снова увидеть её, взглянуть другими глазами, обнять, прижаться к груди и... расплакаться? Нет, она не хотела даже загадывать, как это будет. Просто ждала. С нетерпением, со всем пылом и страстью.

Основательно замёрзнув, Санни вернулась в свои комнаты, где и перекусила ужином, принесённым Лакки из дома Мюриэль. И только перед самым сном спохватилась: Зелья же! В понедельник они сдавали практику и теорию по Зельям.

За завтраком староста выдала всем семикурсникам расписание зачётов, вызвав дружный стон парней и вздохи девушек. Каждый день предстояло сдавать зачёты по двум или трём предметам.

Санни наскоро просмотрела своё расписание: в понедельник Зелья, во вторник Нумерология и Древние Руны, в среду Гербология и История Магии, в четверг Трансфигурация и Чары, а в полночь ещё Астрономия. Зато в пятницу только ЗОТИ, да и то после полудня. А уже в субботу можно было расслабиться и забыть об учёбе почти до середины января.

Что делать в практически свободную неделю, Санни представляла с трудом. Пока Даркер не намекнул, что эти дни как раз можно посвятить продвинутым Чарам. И вплотную подойти к выбранному ученицей направлению.

В кабинете Зелий Санни достался самый дальний стол, что не могло не радовать. Сначала предстоял устный экзамен, по мановению палочки Слагхорна по столам разлетелись задания. Санни на лету ухватила листочек и вчиталась в вопросы. Их было пять. В первую очередь нужно было перечислить не менее шести зелий, которые помогают от ожогов. Потом написать рецепт зелья от яда мантикоры с чёткой последовательностью приготовления. Третьим пунктом перечислить все растения, которые следует собирать при молодой луне в полночь. Четвёртый пункт выглядел самым простым: назвать свойства белладонны магической. И пятый пункт оказался тем самым практическим заданием, с рецептом неизвестного зелья, определить которое следовало после того, как оно будет сварено.

Оставалось только закрыть глаза, досчитать до ста и признаться профессору и консультантам, что она ничего не знает. Ну не любила она зелья! И сколько бы ни учила, не укладывались они в голове, хоть плачь!

Поспешно достала платок из кармана и замерла — в мантии, которую надела на зачёт, лежало что-то твёрдое. Санни, убедившись, что профессор и молоденькая девушка, видимо, из министерства, на неё не смотрят, снова сунула руку в карман.

В руку легла гладкая дощечка. Да! Магнус Нотт! От волнения вспотели ладони. Санни судорожно вспоминала, как ею пользоваться. Говорить вслух! А вот этого она точно сделать не могла. А если попробовать?

— Мистер Нотт! — прошептала Санни почти беззвучно, чуть сдвинувшись, чтобы широкая спина Мэдисона загородила её от профессора.

Дощечка оставалась чистой. Вздохнув, она совсем собралась её убрать, когда на поверхности вдруг появились буквы. Радость затопила такая, что она не сразу смогла прочесть: "Что, мисс Прюэтт? Нужна помощь?".

— Да, — выдохнула она, — у меня зачёт по Зельям! Я ничего не знаю!

Опять ожидания и волнение — он же говорил только про ЗОТИ!

Неожиданно появились слова: "Блядь, Юджин, да где ты там?.. Прошу прощения, я не вам!"

Едва удалось скрыть нервный смешок. Никто не обращал на неё внимания. Стало чуть легче дышать. Почему-то появилась уверенность, что Нотт обязательно поможет.

Еще через полминуты появилась новая надпись. "Мисс Прюэтт, это Юджин Уркхарт, друг мистера Нотта"

Она кивнула, словно этот неведомый Уркхарт мог её видеть. И поспешно шепнула:

— Здравствуйте!

На дощечке появилось: "Не нужно лишних слов. Продиктуйте медленно задания".

Это было просто. Санни сосредоточилась, не теряя из виду класс, и принялась медленно нашёптывать все пункты заданий с листочка. Закончив, вгляделась в поверхность деревяшки.

"Ясно, — появился ответ Юджина Уркхарта. — Дайте мне несколько минут".

Она приготовилась ждать, времени было достаточно. Но ответ пришел уже через пару минут.

"Пишите! Как напишете — сотрите пальцем надпись. Пункт первый..."

Чувствуя себя злостной нарушительницей, Санни взяла чистый пергамент и стала поспешно переписывать информацию с дощечки.

"Это всё! Удачи, малышка! И совет, когда будете помешивать зелье после пункта четыре, не надо сразу бросать крылья златокрылки, дождитесь маленьких пузырьков".

И всё равно зелье бы она запорола ещё на начальной стадии, если бы Мэдисон неизвестно почему внезапно не оглянулся.

— Нет, не так, — прошипел он. — Отсыпь ровно половину! Умница.

Пузырьков, обещанных Уркхартом, она дождалась, добавила золотистую пыльцу из крыльев златокрылки, уменьшила огонь и принялась ждать.

Вот только она понятия не имела, какое зелье в итоге получилось. То есть не знала бы, если бы не подсказка Уркхарта. Так что уверенно сдала пергамент, где были заполнены все пять пунктов, и образец зелья, пусть и в числе последних.

— Теперь Руны и Нумерологию подготавливать, — сказал кто-то в коридоре. И все побрели в Большой зал обедать.

Первый зачёт, казалось, вымотал даже непробиваемого Рудольфуса. Он меланхолично поинтересовался, дождавшись её у входа в Большой зал:

— Что за артефакт?

— Откуда? — выдохнула Санни. — Слагхорн видел?

— Нет, не пугайся! Я набросил на тебя чары отвлечения. Так что за штука? Нас же проверяли на входе на артефакты.

— Говорилка, — пожала плечом Санни. — Это всё?

— С кем общалась?

— Вряд ли ты с ним знаком, — почему-то Нотта называть не хотелось. — Мистер Уркхарт.

— Опаньки! — Руди присвистнул. — Ты с ним знакома?

— Тебя это удивляет?

— Конечно! Чистокровный в десятом поколении. Лучший ученик школы шестидесятого года. Один из лучших боевиков ковена Нотта. Зануда и умник. И, заметь, закадычный приятель Магнуса Нотта. Ладно, иди обедать, заговорщица. Мучать не буду больше. Только скажи, в нумерологии ты...

— Справлюсь, — поспешно ответила Санни, всё ещё ощущая, как горят щёки. — Это меньшее, что меня беспокоит. Спасибо, Руди!

— Обращайся, — усмехнулся он, отлипая от стены. — Кстати, Уркхарт отлично знает Историю Магии, если что. А на остальных предметах будет блокиратор Протеевых чар.

— А на Зельеварении их не было? — удивилась она.

— Были... То есть должны были быть. Только Слагхорну, видать, стал писать какой-то тип из его "коллекции". Ты в курсе, что он "коллекционирует" будущих знаменитостей? Впрочем, не важно. Суть в том, что он незаметно отключил запрет, чтобы что-то прочитать и ответить — я заметил блокнот — почти как у тебя. А потом так сиял, наверное, общение было приятным, что возобновить чары даже не озаботился.

— И ты это всё заметил?

— А ты нет? Я думал, ты поэтому достала ту штуку.

Санни пожала плечами и поспешила за гриффиндорский стол. Эжени с Робом уже были там. А пользоваться дощечками она больше не планировала. Разве что поблагодарить Нотта и Уркхарта за помощь.

Это была абсолютно изматывающая неделя. Некогда было подумать даже о маме, не то что о пресловутых женихах. А ведь Даркер так ничего и не прояснил в ту субботу.

— Написали характеристики? — осведомился он.

— Да, — Санни показала наполовину исписанные листы.

— Сожгите их.

Приказ удивил, но она послушно швырнула пергаменты в огонь.

— И что теперь?

— Ничего. Ни одно слово из написанного тебе не было дорого, не так ли?

Санни чувствовала себя обманутой. И для чего старалась? Обидно стало практически до слёз.

— Увы, Александра, сегодня к выбору вы не готовы, ещё нет. Возможно, просто не хотите его делать. У меня две версии: либо, как некоторым кокеткам, вам нравится держать обоих... эээ... юношей на коротком поводке. Либо вам настолько их жаль, что боитесь расстроить отказом как одного, так и другого. Судя по вашему живому отклику — поменьше экспрессии, девочка, — для вас вернее второе, но не думаю, что это лучше. Имейте в виду: жалость — наихудший советчик в области любви и брака, способный привести к страшным последствиям.

Обидел, напугал и ещё больше запутал — вот какие выводы Санни сделала из этого странного разговора. Так что личный фронт был на время забыт, так же, как и другие проблемы, не имеющие отношения к учёбе и зачётам.

Этому поспособствовал и бессовестный Флинт, нашедшей её в библиотеке в понедельник утром.

— Я знаю, как решить твою проблему! — заявил он громким шёпотом, заставив повернуться к ним двух хаффлпаффок. Квин хмыкнул и навесил заглушки. Девицы разочарованно отвернулись, а Санни нервно хихикнула.

— И что ты знаешь? — скептически поинтересовалась она.

— Тебе нужно перестать быть завидной невестой!

— Да ты гений, Флинт! — фыркнула она. — Может, и способ знаешь?

— Ага, — он придвинул стул и сел на него верхом перед её столом. — Проще простого! Тебе необходимо переспать с кем-нибудь, лишиться девственности, понимаешь? — И он быстро закончил: — Благородно предлагаю собственную кандидатуру!

Влепить ему пощёчину возможности не было, поэтому Санни ограничилась самым возмущённым взглядом, на который была способна. Квин проникся, чуть отшатнувшись.

— И тогда, — вздохнула она, справившись с чувствами, — мой папа заставит тебя на мне жениться. Если братья не успеют убить тебя до этого момента.

— Убить — сомнительно, а твоему отцу я прекословить не стану, — широко ухмыльнулся дуралей Флинт.

— Как это благородно с твоей стороны! — восхитилась Санни. — Что, вот так запросто женишься?

— Ага, я такой!

— А сначала с удовольствием обесчестишь?

— Э-э, ну...

Тяжёлый фолиант легко взмыл в воздух, и не будь мерзавец так проворен, обрушился бы на него весьма ощутимо.

Мадам Пинс выскочила из-за своей стойки, но Квинтус уже был в дверях.

— Мистер Флинт!

— Уже ухожу, мадам! Доброго вам утречка!

Зато к завтраку в Большой Зал Санни явилась такая бодрая, что Роб, засмотревшись на озорной блеск в её глазах, осторожно поинтересовался:

— Дай угадаю. Ты узнала рецепт антипохмельного и отдала его Слагхорну?

— Что? — опешила Санни, которая всё ещё ощущала весёлую злость от выходки Флинта.

— А ты знаешь, что подкуп профессоров — это неспортивно?

Вуд явно веселился. И Санни усмехнулась:

— Скажи мне, как подкупить Робертса, и я подарю тебе самый дорогой подарок на Рождество!

— Да брось, — поскучнел Вуд, — ни его, ни МакГонагалл подкупить не удастся. Разве что антипохмельное...

— Возьмите расписание, — пронзительно оповестила староста, и разговор пришлось прервать.

Вечером Санни не поленилась и, оторвавшись от фолианта по Древним Рунам, быстро настрочила благодарственное письмо мистеру Юджину Уркхарту:

"Уважаемый мистер Уркхарт. Спасибо вам огромное! Боюсь, без вашей помощи мне бы не удалось получить нормальную оценку. Этот предмет мне даётся особенно трудно. Скажите, могу ли я как-то отблагодарить вас? С уважением, Александра Прюэтт".

Второе письмо далось ей куда сложнее. Слова милый, дорогой, уважаемый, любимый... Ни одно не казалось подходящим. Пришлось обратиться просто: "Мистер Нотт". Полчаса мучений, куча смятых листков и послание к Магнусу было написано:

"Мистер Нотт! Знаете, я наконец оценила ваш великолепный подарок. Эти дощечки просто чудо! Вы мне очень помогли, как и обещали! Серьёзно — спасибо вам! И я очень благодарна за самое нестандартное знакомство в моей жизни. Передавайте мой горячий привет мистеру Уркхарту.

P.S. Никогда не забуду, как интересно вы его позвали — это было неожиданно и забавно.

P.P.S. Вы хорошо знаете Квинтуса Флинта? Не могли бы мне сказать, что он больше всего не любит? Мне хочется сделать ему незабываемый подарок на Рождество.

С пожеланием хорошего настроения, Санни Прюэтт"

Ответы пришли быстро, всего спустя час. И не просто одновременно, а в одном конверте. Сова нетерпеливо подпрыгивала, пока Санни отвязывала послание, и сразу улетела, не дожидаясь благодарности.

Записка от Уркхарта была милой:

"Мисс Прюэтт, весьма польщён, что вы оценили мою скромную помощь столь высоко. Ваше письмо — вполне достаточная награда. С уважением, Юджин Уркхарт.

P.S. Для вас просто Юджин".

А Магнус оказался даже более многословен:

"Санни, я рад, что подарок вам нравится. Извиняюсь за несдержанность, меня подвело то, что я не совсем разобрался в работе этого артефакта. Ваш вопрос о Флинте удивил. Позвольте узнать, что такого страшного он совершил? Обещаю убить его быстро — мучиться не будет.

Если ещё нужна какая-то помощь — любая — только сообщите. Магнус".

Заверив Юджина, что благодарна за разрешение, а Магнуса — что убивать Флинта пока не за что, и она обязательно ещё не раз воспользуется его щедрым предложением, Санни так же положила письма в один конверт (живут они вместе, что ли?), велела Лакки отправить его Нотту, а сама вернулась к последней главе учебника Древних Рун.

Увлечение Нумерологией и Рунами принесло свои плоды — задания показались весьма простыми, и она без особых затруднений ответила на все вопросы. А руна непромокаемости вышла вообще великолепно, Санни как раз накануне нарисовала её раз десять.

Настала и пролетела среда, закончились испытания четверга, в каком-то угаре прошёл ночной зачёт по Астрономии, после которого мозговой штурм злодея Робертса воспринимался уже совершенно без всяких волнений — на них не осталось сил.

Из класса ЗОТИ Санни вышла почти последней, ощущая себя выжатой как лимон и слегка потерянной в пространстве. Язвительность профессора Робертса по поводу того, что она умудрилась заснуть во время зачёта, даже не расстроила. В конце концов, прежде чем отрубиться, она ответила на все вопросы. Ну кроме последнего, на него ответа она не знала, но заморачиваться даже желания не возникло.

— Санни, подожди!

Ей с трудом удалось удержаться от стона обречённости. Возникло ощущение, что у неё в Хогвартсе появилась нянька.

— Что тебе, Руди? Зачёты кончились! Может, позволишь мне расслабиться?

— Поболтать о своём, о девичьем, — Рудольфус, нахально приобняв за талию, повёл её в сторону Большого зала. — Скажи, радость моя, тебе никто не говорил, что ты слишком много занимаешься?

— Можно подумать, ты занимаешься меньше! — слабо улыбнулась Санни. — Хелло, Руди, зачёты были. Все занимались!

— Да, да, извини. Так вот, сегодня у нас вечеринка, обещай, что придёшь!

— Это куда? В ваши подземелья?

— Почти. Я кого-нибудь пошлю за тобой к твоим комнатам в семь вечера. Надеюсь, ты будешь там?

— Ну хорошо, — сдалась она сразу, зная, что попытка отделаться от Рудольфуса, когда он так настроен, обречена на неудачу. — Хорошо, буду ждать твоего гонца у себя. Пусть постучит трижды, потом пять раз, потом два, потом семь, затем три, погромче еще четыре и совсем тихо ещё раз.

Всё-таки она смогла его рассмешить. Удалось даже выскользнуть из его ослабевшей хватки и удрать к себе в комнаты.

Кто как, а она была стойко намерена прогуляться после последнего экзамена на свежем воздухе.

В своём желании она оказалась не одинока. На улице потеплело, тут и там виднелись стайки девушек и парней. Важно что-то обсуждали одиннадцатилетки у корней гигантского дуба на берегу озера.

Санни неспешно обошла их, направляясь к полюбившейся полянке. Там тоже имелись корни разлапистого дерева, и можно было с комфортом посидеть и о чём-нибудь помечтать, наслаждаясь видом на озеро и на деревеньку Хогсмид на другой стороне.

Почему-то на душе было тревожно, она только сейчас это поняла, когда больше ничего не мешало предаваться своим мыслям. Письмо мамы лежало в кармане тёплой мантии, но доставать его она пока не спешила, хотя и была мысль перечитать, когда все волнения учёбы останутся позади.

Тогда что? Магнус Нотт прислал ей цветы, это было приятно. Санни увидела их после экзамена в своей гостиной. В красивом букете из алых роз с капельками росы на лепестках, который Лакки поставила в высокую вазу, она нашла записку: "Поздравляю с окончанием испытаний! Магнус".

А Рабастан? Он ведь ничего... Пятница! Пятнадцатое декабря! Как она могла забыть? Ведь у Лестрейнджа-младшего сегодня СОВ! Санни поспешно достала блокнот, с которым не расставалась, открыла, но увидела лишь утреннее пожелание успешной сдачи Защиты от Тёмных Искусств. А она даже удачи не пожелала. Сколько же они длятся, эти его экзамены по всем предметам? До вечера? Или уже... Темпус показал десять минут шестого. Вытащив карандаш из специального крепления, Санни не нашла ничего лучшего, как написать:

"Как проходят СОВ?" Она, конечно, не Юджин Уркхарт, но, может, смогла бы ему помочь, если бы он что-то спросил?!

Рабастан не отвечал около получаса, которые она провела в тревоге, меланхолично наблюдая, как младшекурсники пробуют на крепость лёд, выбегая по очереди на гладкую поверхность озера. А потом блокнот потеплел, и она открыла обложку.

"Всё отлично! Сдал!"

У неё с души словно камень свалился. Даже за себя не было такой радости. Не удержавшись, Санни быстро написала: "Да, да, да! Поздравляю!"

"Спасибо. А ты? Что сейчас делаешь?"

"Я тоже всё сдала. Сижу на берегу озера, жду, когда кто-нибудь из малолеток провалится под хрупкий лёд. Даже заклинание нужное вспомнила".

"За ними некому присмотреть?" — спросил Рабастан.

"Есть, староста Хаффлпаффа неподалёку прогуливается, а что?"

"Тогда ты могла бы выполнить одну просьбу, раз уж оказалась возле озера?"

Санни была заинтригована.

"Что за просьба?"

"Осталось у меня кое-что на территории Хогвартса. Весьма дорогое. Буду очень благодарен, если прогуляешься до ворот. Там сверни налево, вдоль ограды пройди несколько метров до небольшой полянки. Там ещё деревянный столб с фонарём. На нём буквы Р.А.Л. — примерно на уровне твоих глаз. Когда найдёшь его, напиши, скажу, что сделать дальше".

"Хорошо!"

Санни неторопливо направилась к воротам, которые сегодня были заперты на множество замков. Повернув налево, она с трудом продралась через какие-то кусты, потом идти стало легче. Полянка со столбом выглядела весьма уютно. Даже пенёк имелся, на который можно было присесть при желании.

Буквы на столбе были чем-то выжжены. И не будь это магический мир, она бы решила, что лупой.

"Я на месте, — написала она в блокноте. — Что дальше? Где тут твоё сокровище?"

"Обернись к решётке", — был ответ.

Сердце, казалось, замерло, а потом застучало с удвоенной силой. Наверное, просто потому, что испугалась, заметив движение краем глаза.

Санни медленно повернулась. Предчувствие не обмануло — прямо напротив неё за школьной решёткой стоял непривычно серьёзный Рабастан Лестрейндж.

— Моё сокровище — это ты, — тихо произнёс он, глядя прямо в глаза. — Здравствуй, солнышко!

* * *

Джейми с раздражением посмотрел на служащего, который уже пять минут мучил несчастного Майкла, и второй раз в жизни пожалел, что не умеет колдовать. Первый раз был в кабинете дядюшки Джейсона. Спасибо, что не стёр память племяннику — мама проверила.

Каким бы непутёвым не был Майкл Морган и что бы он ни натворил, Джейми считал, что ругать друга и учить его жизни имеет право только он сам и никто иной. По праву друга детства! Лучшего друга и, к слову, единственного.

Да, собственно, никогда он и не ругал Майкла толком. И уж точно не мучил.

— Уважаемый, — ровным голосом произнёс Джейми, вернувшись к проходной от палатки с атрибутикой квиддича, что расположилась прямо за пропускным пунктом. — Билет рассмотрели, или вам лупу предложить? Он точно такой же, как у меня, в ложу приглашённых командой Холихедских Гарпий, лично капитаном Линдой Маршалл. Какие проблемы?

— Ваш приятель отказывается показать свою палочку, — вспыхнул толстячок с крысиными усами, его лицо под нелепой шляпой побагровело. — Думаете, я поверю, что у него её нет? Каждый второй так и норовит пронести нелегальную! А нам положено фиксировать данные!

— Какая, к Моргане, палочка? — Джейми дёрнул за рукав растерянного чуть не до слёз Майкла, загораживая его собой. — Он сквиб!

Изумление, написанное на лице честного служаки, немного примирило Джейми с неприятной задержкой. Без того потеряли уйму времени на входе в лагерь, где завтра планировался благотворительный квиддичный матч.

— Надо было с этого начинать, — расстроено проворчал служащий, сделал какой-то пасс своей палочкой и махнул рукой. — Проходите уже! Не задерживайте честных магов!

Джейми прищурил глаза, разглядев ауру маглорождённого, фыркнул и потянул Майкла внутрь.

— Какого чёрта ты не сказал, что ты сквиб? — запал уже сошёл на нет, и Джейми спросил это скорее устало.

Майкл нервно оглядывался на множество снующих вокруг магов и ведьм. Джейми придирчиво рассматривал палаточный городок впереди. Где-то там должна быть их палатка. Мама уверяла, что найти будет просто. Он достал из кармана листочек с планом.

— А разве мы не должны были притвориться волшебниками? — спросил Майкл, кусая губы.

— Заче-е-ем? — простонал Джейми, не веря своим ушам.

— Ну как — это же развлечение для магов!

— Майкл, ты меня в гроб вгонишь раньше времени! Это развлечение для тех, у кого есть билеты! У тебя есть? Есть! Да будь ты хоть кентавр, они не имеют права тебя не пустить. Только надо было честно сказать об этом на входе.

— Ну ты мне этого не сказал...

— А ты не думал, что твоё враньё могут проверить? И тогда будет хуже.

— Джейми, вот ты сейчас ругаешься, а мог бы мне показать ну это... где тут можно...

— Ты о чём? Поссать захотел?

— Тише ты!

На них с любопытством уставились две хорошенькие ведьмочки.

— Терпи! — процедил Джейми сквозь зубы, улыбнувшись кокеткам. Те захихикали и прошли мимо, оглядываясь и продолжая строить глазки.

— Куда ты меня тащишь? Ну, Джей!

— Кто-то хотел найти туалет. Я веду тебя к нашей палатке. Чем меньше ты будешь меня отвлекать, тем быстрее мы туда дойдём.

— Я не дойду, — обречённо вздохнул Майкл, но шагу прибавил.

А начиналось всё так хорошо! Джейми заранее предупредил Майкла, что заберёт его домой к матери накануне отъезда. Повторил раз десять, что ничего брать с собой не нужно, одеться удобно и желательно тепло — не июль на дворе.

Каково же было его удивление, когда Морган, сияя как начищенный галеон, появился из своей съёмной квартирки в настоящей мантии и остроконечной шляпе!

Это посреди запруженного простыми людьми лондонского переулка! Незаметно воспользоваться портключом нечего было и думать, пялились на них абсолютно все. А детишки помладше показывали пальцами.

— Прикольный маскарад, — хохотнул тогда Джейми, а ведь можно было сразу заподозрить, что Майкл не просто так нацепил на себя мантию. — Иди переоденься, я тебя здесь подожду. И да, я оценил, честно! Тебе идёт, дружище!

— Но зачем? Я не могу вернуться! — сделал большие глаза Морган, затравленно глядя на замершую напротив девочку, мать которой отвлеклась на разговор с приятельницей. Девочка хихикала, строя Майклу рожицы.

— Можешь, — заверил Джейми. — У нас куча времени!

— Понимаешь, я договорился с соседкой, она забрала ключи.

— Ну так возьми у неё. Скажи, что метрику дома забыл.

— Я её взял! — Морган торопливо полез в висящую на боку холщовую сумку. — Слушай, я ещё театральный бинокль прихватил, для тебя тоже. Как думаешь, пропустят с ним?

— Да не ищи ты, я не имел в виду, что ты забыл. Можно ведь и соврать! — Джейми нетерпеливо поглядел на небо, чёрная набухшая туча обещала близкий дождь, а мокнуть ему совсем не хотелось.

— Точно! — Майкл одарил его сияющей улыбкой, и рванул было к своей двери, но вернулся с полпути с потерянным видом.

— Что ещё? Не можешь соврать?

— Смогу, наверное, — Майкл почесал затылок, сбив остроконечную шляпу. Ту сразу подхватил ветер.

Ловить её пришлось Джейми. Когда он вернулся, Морган всё так же растерянно улыбался. Злиться на него абсолютно не получалось.

— Совсем забыл, соседка уже легла спать. Я не могу её беспокоить.

— В восемь вечера?

— Она совсем старая, Джейми, — укоризненно посмотрел его друг.

Но только напрасно он надеялся, что Джейми ощутит жалость к старушке.

— Разбуди, переоденься, и возвращайся! — приказал он.

— Тебе правда не нравится мантия? Это потому, что она синяя?

— Потому что она женская, — честно ответил Джейми. — Ну же, иди! Иначе мы сегодня вообще никуда не попадём!

Ждать пришлось долго. И дождь всё же начался, падая тяжёлыми каплями на серую мостовую. Пришлось вместе с двумя женщинами и тощим высоким джентльменом спрятаться под козырёк книжной лавки.

Майкл появился снова, когда дождь уже зарядил вовсю. У Джейми в буквальном смысле слова отвалилась челюсть. На друге снова была мантия, но на этот раз чёрная, под стать всё той же шляпе.

— Люблю дождь, — мечтательно сообщил он и с упоением запрокинул лицо, пытаясь губами ловить капли. — Ой, прости. Можем идти?

Джейми сглотнул и только и смог кивнуть. Теперь, когда народ спрятался от дождя, пустующий дворик найти удалось быстро.

В холле дома Мюриэль они появились промокшие до нитки. А Майкл ещё умудрился провалиться в глубокую лужу — где только нашёл — и теперь вокруг него растекалось коричневое пятно.

Хорошо, появился Кручок, сразу оценил ситуацию и щелчком пальцев высушил одежду на обоих, заодно убрав воду с паркета.

— Ужин задержали, мастер Джейми, — сообщил он, — ждут вас. Проводить гостя в его комнату?

Майкл уставился на домовика с детским любопытством. А Джейми смог только кивнуть — цензурные слова в голову не лезли абсолютно.

Поглядев на друга, доверчиво взявшего домовика за лапку, он вздохнул, помотал головой и отправился в свою комнату, надеясь, что Кручок сам разберётся и приведёт Майкла на ужин.

А вот Августу Руквуду, оказавшемуся за столом, когда Джейми спустился на ужин, он обрадовался как родному. Главное, что и мама выглядела как никогда красивой и счастливой. Она о чём-то мило беседовала с Морганом, который — слава Мерлину! — сидел напротив Руквуда в нормальном сером костюме.

Несмотря на опасения, вечер почти удался. Август, гораздо более уверенный в себе, чем в первую их встречу, был явно очарован Морганом и беззлобно шутил, с удовольствием слушая о работе последнего в гоблинском банке, попутно задавая чёткие вопросы со знанием дела. Майкл охотно отвечал, обнаружив редкую разговорчивость. Потом речь зашла о квиддиче, и Морган ещё больше оживился, засыпав Руквуда довольно нелепыми вопросами.

— Как дела? — Мюриэль ласково улыбнулась сыну. — Устал?

Он мотнул головой. Джейми хотел бы поговорить с матерью, да только не мешать же её свиданию. Насколько он понял, из Отдела Тайн Августа выпускают довольно редко и всего на один день.

— Нормально.

— Справишься или мне пойти с вами?

— Мама!

— Мама всё понимает, Джейми. Палатку я уже отправила. План, где её искать, у тебя на столе. Я встану вас проводить. В пять утра, правильно?

— Спасибо, — искренне улыбнулся он, — но не стоит. Мы нормально позавтракаем, обещаю!

Она лишь кивнула, и поглядела на Руквуда.

— Вы нас простите, Майкл. Но уже поздно, я украду у вас Августа. Нам необходимо обсудить одну картину в моём кабинете.

Джейми чуть не застонал вслух. Только не картины, мама!

— Картину? — ожидаемо воскликнул лопоухий Морган, поспешно отставляя надкусанное пирожное. — А она волшебная?

— Нет, Морган! — Джейми моментально вскочил, и схватил приятеля за локоть. — Всё потом! Сейчас ты пойдёшь со мной в комнату, и мы подберём тебе одежду.

Мюриэль усмехнулась, а Август послал Джейми благодарный взгляд, прежде чем последовать за своей дамой.

— Хорошо, — покорно покивал Майкл. — А почему мистер Руквуд без мантии? И твоя мама тоже?

— О, наконец-то, ты заметил! — развеселился Джейми. — А всё потому, мой друг, что дома их вовсе не обязательно носить. Да и на квиддич очень мало кто наденет мантии, большинство прибудут в обычной одежде. И если ты не хочешь выделяться из толпы...

Морган не хотел, но выбирал себе свитер с таким видом, словно это роба чернорабочего, а не брендовые магловские вещи, закупаемые Мюриэль в самых дорогих и исключительно немагических бутиках Лондона, Парижа и Неаполя.

— Где ты вообще достал эти мантии? — Джейми сунул ему первый попавшийся свитер с кожаными вставками.

— Купил у гоблинов, — пожал плечами тот, грустно теребя в руках свитер.

— За сколько?

— По галеону за штуку.

— А почему две?

— Вообще-то четыре, — тяжело вздохнул Майкл.

— Четыре!?

— Серая мне оказалась слишком широка, — словно не услышал вопроса Майкл. — А кофейная с кружевами...

Он расстроено махнул рукой.

— С кружевами?! Майк...

— Да понимаешь, — Майкл отвернулся и договорил глухо: — Я только дома развернул... А гоблины ведь в моде волшебников не разбираются. Сказали, это лучшее, что у них оказалось по случаю.

И тут Джейми ощутил острый укол совести и злость. Стало стыдно и противно, он ведёт себя как кретин, а у друга первый выход в свет магического мира. Мира, который должен был быть родным, но никогда, увы, для Майкла таким не станет. А злился на гоблинов — как же, не разбираются они в моде! Ну-ну, это те, кто сотни лет живут с магами рядом и хранят их деньги, всегда держа нос по ветру. Лживые твари — лишь бы нажиться.

— Знаешь, — Джейми откашлялся, потому что голос внезапно охрип. — Хорошо, что ты об этом позаботился. Мне стоило самому тебе подобрать мантию, но как-то не сообразил. Чёрная просто отлично на тебе сидит. Хоть прибывают на матч в обычной одежде, но вот на трибуну предпочитают идти в мантиях. Так что возьмём с собой.

Надо было видеть, как просиял Морган.

— А она не помнётся? — озабоченно спросил он, перестав улыбаться.

— Ну что ты, Кручок отправится с нами, то есть прибудет к нам в субботу. Он живо разгладит наши мантии.

— Тогда хорошо, — деловито покивал Морган. — Надо, наверное, пораньше лечь спать?

Джейми в этом был не совсем уверен — не заснёт же от всех этих волнений, будет только мучиться. Но согласно кивнул:

— Да, пожалуй. Ванная в твоей комнате обычная. Сам справишься?

— Конечно, — улыбнулся Майкл счастливой улыбкой, отчего на щеках у него всегда появлялись ямочки. — Джейми, только я забыл, где моя комната.

— Очень просто — сейчас выйдешь и сразу направо... — Он застыл от ужаса, на секунду представив, как Майкл по ошибке забредает в комнату матери в самый пикантный момент. И ещё неизвестно, у кого из троих действующих лиц случится инфаркт. Хотя одно известно точно, следующий сердечный приступ будет у него самого. — Впрочем, давай покажу еще раз. Заодно посмотрим картину в твоей ванной. Она как раз волшебная. Только не вздумай болтать с той русалкой, иначе не отстанет до утра!

Оставить Майкла одного Джейми так и не решился. А вдруг пойдёт искать кухню, чтобы попить воды? Пришлось дождаться, пока друг примет душ. И слушая, как они будут завтра добираться, уляжется в постель.

— Джейми, — позвал Майкл, когда казалось, уже заснул.

— Что?

— А у волшебников есть свои сказки?

Застыв на пороге, Джейми перебрал в голове десяток самых любимых маминых фраз и улыбнулся.

— Есть. Хочешь, расскажу?

— Очень! — обрадовался этот невозможный большой ребёнок. И робко добавил: — Только, если можно, не страшную.

— Можно, — расщедрился Джейми, присаживаясь на край постели. — Итак, слушай. Только одно условие — эту сказку надо слушать с закрытыми глазами. Нет, Майкл, не нужно жмуриться, просто закрой глаза и расслабься. Вот так. Поехали...

— Куда?

— Не перебивай. Я имел в виду — начали! Однажды, в Запретном лесу... Ладно, я сам тебе скажу. Запретный лес растёт около волшебной школы Хогвартс... Нет, это не та сказка!

Было понятно, что без пояснений обойтись не удастся.

— Нормально, — прошептал Майкл, не открывая глаз. — Я знаю, где находится Хогвартс и что это такое. Тебе не нужно объяснять каждую мелочь, кое-что о магах я все же знаю. Пожалуйста, давай дальше.

И всё же сказка о потерянном воронёнке оказалась неудачной. Дослушивал её Морган, уткнувшись в подушку. Правда, плечи содрогались недолго. Скоро послышалось умиротворённое сопение. Уснул.

— Хвала Мерлину! Кручок! — тихо позвал Джейми. — Глаз с него не спускай. Пожалуйста!

Домовик деловито кивнул и устроился в углу комнаты на низкой скамеечке.

— Не волнуйтесь, мастер Джейми. Я прослежу.

Вот самому уснуть оказалось сложнее. Вспоминался не столько этот вечер, сколько новая работа и, конечно же, драконы. Как раз в это время Джейми обычно шёл из конторы Оливера Германиуса Вуда, закончив все дела. Герман ему сразу очень понравился. Старый владелец заповедника не только досконально разбирался в бизнесе, но до мелочей изучил все особенности и повадки драконов. Он охотно делился своими знаниями, часто прерывая поучения забавными историями из жизни драконологов.

Джейми слушал с жадностью, боясь упустить хоть слово. К стыду своему, он всё ещё чего-то ждал, не решаясь на самый важный эксперимент — пойти к дракону одному и попытаться подружиться.

И пусть даже Герман считает их неразумными тварями, Джейми в это верить отказывался.

Вообще, поначалу им всем было нелегко. Гидеон взял на себя все организаторские работы. Драконологи, которые обожали старика Германа, на Гидеона глядели с опаской, бросаясь выполнять каждый приказ едва ли не быстрее, чем он был произнесён. Старший кузен умел произвести впечатление. И ребята явно его уважали. Ещё бы — сильный тёмный маг!

Фабиан избрал другую тактику, втеревшись в доверие к простым драконологам и изучая их работу изнутри — от кормёжки до уборки навоза. Как ни странно, никто из работников заповедника братьев не путал. Да и Джейми удивлялся, когда какой-нибудь залётный гость таращился на братьев, не понимая, кто из них Гидеон, ведущий все дела, даже после того, как проводил с кузеном до этого целые сутки.

Недалеко от заповедника находилась небольшая деревушка, где по субботам устраивались танцы в маленьком клубе. Джейми там был лишь раз, но быстро сбежал. Парочка молодых ведьм — а в деревне их было не меньше десятка — явно положила на него глаз. Не то, чтобы ему не хотелось развлечься. Просто претило как-то пользоваться девушками, каждую из которых явно не обошли вниманием прочие ребята-драконологи.

Конечно, среди них периодически появлялись новенькие — словно специально приезжали скрасить жизнь трудягам. (После оказалось, что так оно и было). Только на новеньких сразу был такой спрос, что сквибу там делать было нечего. Похоже, у ребят даже очередь существовала. Правда, если на девицу клал глаз Фабиан, все спокойно делали вид, что так и надо.

Гидеон же ни разу на танцах не появился, заявляя, что расслабиться можно будет через полгода, когда они смогут быть уверены, что заповедник приносит стабильный доход.

— Можно подумать, один-два часа в неделю что-то бы поменяли, — потягивая пиво, сказал как-то на это Фабиан.

— Твои час-два обычно длятся всю ночь. Тебе вообще не противно? — Гидеон любил задать неожиданный вопрос.

— Нормально! Во-первых, не преувеличивай, к полуночи я всегда возвращаюсь. Во-вторых, это полезно для здоровья, — ухмыльнулся младший кузен. — Да, да, не смотри так, и вообще-то я предохраняюсь. Так что не бойся, бастардов плодить не собираюсь.

— А если влюбишься, Фабз?

Фабиан на это только фыркнул и заявил, что для этого надо, чтобы приехала фея как минимум. А лучше королева фей. И раз такому не бывать, то и опасности никакой нет.

Королеву фей Гидеон потом припоминал не раз, что Фабиана почему-то сильно раздражало, а старшего кузена веселило.

Джейми в их перепалки старался не лезть, хотя слушал с удовольствием. Чаще всего он проводил время с Германом — разбирал отчёты за прошлые годы, вместе они изучали изменения спроса на рынке сбыта. Записывали параметры новорождённых драконят со всеми приметами и особенностями. И вели счёт откладываемым яйцам. Часть сразу отправляли в стазис — для этого отбирались самые лучшие. Оказалось, драконы делают кладку не каждый год, так что такой запас был просто необходим.

Джейми не заметил, как уснул за этими размышлениями, и едва не подпрыгнул, ощутив на голове что-то тёплое.

Это оказался Майкл, положивший ладонь ему на лоб:

— Пора вставать! — прошептал он.

Джейми проснулся мгновенно, желая спросить, как парень его нашёл, но увидев у двери Кручока, расслабился.

— Сколько времени?

— Почти пять!

Стало понятно, почему он не слышал будильника.

— Отлично, пойдём завтракать. Я только оденусь.

Бедняга Морган от волнения так и не смог поесть, зато на апельсиновый сок налегал, словно накануне выпил как минимум галлон огневиски или съел пару фунтов солёной рыбы. Неудивительно, что теперь ему приспичило в туалет в самый неподходящий момент. А всё потому, что они потеряли кучу времени, так как Майкл очень боялся браться за международный портключ в виде чашки с двумя ручками. А в довесок оказалось, что для входа в лагерь надо отстоять очередь примерно в километр.

Даже странно, что не попросился раньше.

— Пришли, — Джейми последний раз сверился с планом, глядя на маленькую синюю палатку. — Зайдёшь, и сразу...

Но Морган уже смело нырнул внутрь, не дослушав.

Джейми покачал головой и последовал за ним. Мама расстаралась — палатка была та самая, их любимая, потрёпанная временем и бесконечными приключениями.

В прихожей после бразильского карнавала навечно поселился вредноскоп в виде куклы-танцовщицы. Сотворённая из дерева, металла и глины маленькая танцовщица встречала каждого входившего танцевальным па, а если ощущала опасность для хозяев, то начинала так пронзительно и противно верещать, что пугала гостей до заикания. Доработавшая игрушку Мюриэль торжественно поселила её в прихожей в маленькой нише. А при попытке как-то заткнуть или сломать вредноскоп на статуэтку нападал паралич и появлялся маленький призрак — полная копия танцовщицы. "Аврорат должен об этом узнать!" — патетически восклицал призрак и просачивался сквозь стену, исчезая. Между прочим, этот манёвр напугал не одного грабителя, отказавшегося от преступных намерений, и правильно — воспоминания танцовщицы действительно можно было считать.

— Здравствуй, Жизель!

— Наш маленький принц! — охнула обрадованная куколка, делая красивое па. И тут же пожаловалась: — Только что здесь пробежал мальчик, который меня не заметил!

— Это хороший мальчик, Жизель. Он мой друг!

— Жизель поняла, что хороший. Он вошёл туда!

Джейми кивнул, посылая танцовщице воздушный поцелуй. Гадая, какое впечатление произведёт на Майкла мамина ванная комната, он вошёл в знакомую до каждой мелочи гостиную. Даже старый набор солдатиков всё ещё был здесь, две крошечные армии, выстроенные в углу гостиной на искусно созданном поле, только ждали приказа полководца Джейми, чтобы начать битву. Между армиями тихо плескалась узенькая река, холмы с обеих сторон прятали за собой заряженные и готовые к бою пушки. За спинами каждой армии имелись оставленные крохотные палатки и прочий обоз.

— Отбой, — засмеялся Джеймс. — Генералы, объявите перемирие и дайте отдых солдатам.

На поле боя закипела жизнь. Офицеры торопливо уводили солдат к палаткам, и спустя три минуты на виду осталось только несколько часовых. По три с каждой стороны. Они отчаянно зевали и в нарушение устава тёрли глаза.

Нитки с сотней ракушек разных размеров и видов свисали с потолка — привет из Средиземноморья. А бочка с водой в углу — всегда свежей и необыкновенно вкусной — появилась одновременно с тем самым бассейном в маминой ванне во время путешествия через пустыню.

Джейми покачал головой и поднял крышку большого деревянного сундука: холодильная установка оказалась забита едой и напитками. Хватило бы на целую роту.

Но больше всего сейчас Джейми привлекал широкий гамак, в котором мальчишкой обожал читать приключенческие романы. И спалось в нём просто замечательно. Чуть скрипнули крепления, когда он, сбросив куртку, забрался в него, ощущая, как расслабляются все мышцы. Можно ведь и подремать — всё равно до матча оставалось больше суток, осмотреться времени хватит.

Насторожившись от странной тишины, Джейми распахнул глаза, понимая, что успел задремать.

— Как ты? — сочувственно спросил он застывшего посреди гостиной Майкла. Парень был слегка зеленоват.

— Ух ты! — громко восхитился Морган, отмирая. Оказалось, его до крайности впечатлил часовой армии Чёрных беретов. От громкого возгласа несчастный солдатик перестал зевать и вытянулся в струнку. Майкл вздрогнул. — Э-э. Я бы что-нибудь съел, только совсем забыл взять еды.

— Угощайся — всё вон в том сундуке, а приборы сверху на полочке! — Джейми зевнул, ему пока есть не хотелось.

Майкл количество еды оценил, выбрал себе контейнер с салатом из овощей, яиц и колбасы и устроился за обеденным столом. На сок он смотрел с опаской.

— Ты не против, если я посплю? — с сомнением спросил Джейми. — Тут есть книги, и сказки тоже. Есть магические игрушки, но лучше я тебе покажу их позже. Вон то кресло-качалка очень удобное.

— А... хорошо.

— Только умоляю, ни шагу из палатки! Потеряешься сразу, найти я тебя не смогу.

— Джейми, я понимаю, — Морган сглотнул и уставился в свой контейнер, уже почти опустевший. — Я обуза, да?

— Ты чудо, Майкл! Какая нахрен обуза? Ты мой лучший друг! Просто я за тебя очень волнуюсь — это магический мир, к которому ты не привык. Ведь запросто можешь попасть в какую-нибудь историю. И не факт, что весёлую. Как тот воронёнок...

— Прости!

— Эй, посмотри на меня! Ну же, Майкл! — Джейми пришлось вылезти из гамака. Он схватил плетёное кресло и сел напротив друга, наконец поймав его взгляд. — Послушай! Мы на самом крутом чемпионате по квиддичу! Завтра будем из самой крутой ложи смотреть на потрясающую игру! Сегодня увидим кучу развлечений для магов и сможем поучаствовать, если захотим. Да в конце концов, такой палатки, как у нас, нет ни у кого! Нас ждёт самое потрясающее развлечение! Улыбнись хотя бы, а то я беспокоюсь!

Это подействовало. Друг трогательно улыбнулся, а в глазах засветилось предвкушение.

— Я очень рад, — произнёс Майкл расслабленно и храбро отпил виноградного сока. — Я тут бассейн обнаружил... Он такой большой! Можно я поплаваю?

— Можно! — криво усмехнулся Джейми, он знал, что приятель не устоит. Мама за этот бассейн в своё время выложила кругленькую сумму, потому что тоже не устояла.

— Только я плавки не взял.

— Боже! Майк! Какие плавки? Мы одни! Разделся и вперёд! — Джейми хохотнул, с удовольствием потянулся и вернулся в гамак. — Полотенце возьми вон в той корзине у входа. Там же лежат халаты.

И только когда Майкл суетливо взял предложенное полотенце, скинул обувь и отправился к бассейну, Джейми вдруг подумал, что зря он, наверное, не предупредил друга, что их может навестить Фабиан. Впрочем, места хватит на всех, три спальни как-никак плюс этот гамак.

Глаза закрылись сами собой. Надо было выспаться, потому что для него эти два дня станут испытанием на прочность, а никаким, к Мордреду, не развлечением.

* * *

В чём тут дело, было трудно понять, но над лагерем магов, в центре которого находился огромный котлован с площадкой для игры в квиддич, царило настоящее жаркое лето. Джейми, конечно, предполагал, что это слаженная работа нескольких сильных магов-погодников или нескольких десятков их же коллег послабее. Но могло быть и так, что работали какие-то артефакты. Только мощность и количество таковых было очень сложно вообразить. С другой стороны, в лагерь съехалось множество болельщиков со всех концов мира, а билеты стоили отнюдь не дёшево, пусть это и не финал мирового кубка, а обычная дружественная встреча нескольких команд, посвящённая приближающемуся Рождеству. И тем не менее позволить себе такой билет могли только весьма состоятельные волшебники, либо сильно увлечённые — такие всегда найдут деньги, пусть даже и у гоблинов под проценты.

Кстати о гоблинах, которым Джейми до сих пор не простил четыре мантии, проданные его другу. Вчера, когда они с Морганом окунулись в кочевую жизнь магического мира, произошёл один инцидент, поразивший его до глубины души.

Налопавшись разных магических вкусняшек, Майкл потащил его на карусели, реальные такие, с вертушками и летающими ступами. Кто-то уверял, что это аттракционы из России. А европейские, мол, на другой стороне. Но Майкл упёрся, уверяя, что русские аттракционы он точно не хочет упустить — когда ещё увидит. Пришлось им обоим занимать ведьминские ступы — чем-то они напоминали большие бочки, только посимпатичнее слегка. Метла крепилась к краю ступы и исполняла чисто декоративную роль — как им объяснили, русские очень бережно относились к своим сквибам, которых называли почему-то "знающими", так что все развлечения делались не "только для магов".

Управлялись эти летающие кошмары специальным артефактом внизу, который включала и выключала жутковатая ведьма с полуседыми лохмами и огромным крючковатым носом. Джейми был уверен, что она настоящая русская колдунья, поэтому подобно многим билеты на развлечение решил купить не у неё — бережёного Бог бережёт — а у привычного индифферентного гоблина, сидящего с мрачным видом в маленьком домике-конторке.

— Билеты на следующие три часа проданы, — скучным голосом сообщил им гоблин.

Джейми уже хотел предложить тройную цену, понятно же, что и здесь хочет нажиться, но стоящий рядом Майкл вдруг улыбнулся зеленокожему страшиле очень нежно и проворковал что-то вроде:

— Гриджкапутелимихраменикателидуя...

Дальше разобрать было невозможно. Надо было видеть, как преобразился гоблин. Аж шею вытянул, быстро отвечая такой же тарабарщиной:

— Лидикапутали маро! Мигрджкиранияборимпатишек...

Две минуты подобных мозголомных переговоров, и Майклу торжественно и почти насильно были всунуты в руки два круглых платиновых жетона с непонятными значками на тонких витых цепочках.

Только отойдя от конторки, Джейми обрёл дар речи и слабым голосом спросил приятеля:

— Что это было?

— Это жетоны на весь день на все аттракционы, — радостно улыбнулся Майкл, надевая один себе на шею. — Это тебе, держи.

— Да нет же, я о другом... Что? На весь день? Сколько это стоило? — Едва нацепив на шею жетон, Джейми был готов его сорвать. Не то, чтобы денег было жалко, мама обеспечила, но...

— Ты что, это не продаётся, это для своих.

Пока Джейми переваривал информацию, их уже успели затолкать в эти самые ступы, с уважением поглядев на жетоны.

— А на каком языке ты с ними разговаривал? — обрёл он дар речи во второй раз.

— На гоббледуке, — виновато ответил Майкл, — понимаешь, они любят свой язык, и очень радуются, когда говоришь с ними на нём, особенно если спрашиваешь про семью и детей.

— Я-то понимаю! Только когда ты его успел выучить? И почему я, немного зная эту жуть, ни жмыра не разобрал?

— А! Это... — Майкл тоскливо вздохнул. — Да я сколько не бьюсь, этот клиентский гоббледук так и не освоил до сих пор. Я только их родной, ну, домашний понимаю, они на нём в конторе только и разговаривают. Ну, когда обедаем или просто работаем вместе в общей комнате.

— Что? Взял и выучил?

— Да что там учить, — ещё больше смутился Майкл. — Всё же понятно. Ой, Джей, взлетаем!

Хорошо, внутри ступ предусматривались прочные ремни, которыми два молодца в рубахах-косоворотках их ловко прикрутили к внутренним сиденьям.

— Разогреваемся, — поправил парень на ломаном английском Майкла, — если что, молитесь! Ева услышит.

Напутствие "понравилось" Джейми до одури. Что значит: "молитесь"? Всё так плохо? А Ева, которая? Уж не прародительница ли?

И тут ступы рванули вперёд и вверх, и по спирали. Дух перехватило сразу, головокружительные кульбиты, следующие один за другим, казалось, взбили в пену все внутренности, словно шейкером. Ступы мало того, что летели по жутким траекториям, так и сами по себе периодически кувыркались.

Когда Джейми выпал из ступы на мягкую траву, ему показалось, что прошли годы, а не заявленные пять минут.

У Майкла блестели глаза, он сочувственно глядел, как друг расстаётся с завтраком у специальной урны, и протягивал белоснежный платок.

— Что с ним? — это подскочила лохматая седая ведьма, обеспокоенная видом пассажира ступы. — Он что, тёмный маг, что ли? Или стихийник?

— Да не-е-е, — поспешно ответил Морган, пока Джейми тщательно вытирал лицо. — Мы сквибы.

— Тьфу, — сплюнула ведьма и подбоченилась. Говорила по-английски она очень чисто и быстро. — И угораздило же вас, проклятущих, кличку для знающих придумать! Только не верю. Ты ладно, знающий, кстати, меня Ева зовут. Ну а этот... Эй, очухался, парень?

— Нормально, — угрюмо ответил Джейми, навострив уши. Стало жутко интересно, за кого его приняла старуха с молодым голосом... — Вы что, под обороткой?

— Ой, да ведь точно, — кошмарная ведьма стянула с головы маску, оказавшись русоволосой молодой девчонкой с озорными глазами. — Это камуфляж, чтоб парни не приставали. Ева Соловьёва.

— Приятно познакомиться, Эва, — неуверенно произнёс неправильный сквиб. — Джейми. Джеймс Прюэтт.

— А я Майкл Морган. Леди Соловьёва, а вас не хватятся, — Майкл кивнул на аттракцион. Новые пассажиры уже заполняли ступы с помощью двух работников.

Джейми стало завидно, что Майкл с лёгкостью произнёс фамилию девчонки. Но если уж он "домашний гоббледук" понимает...

— Да нет, сейчас смена Маришки, я уже два часа отпахала, иду обедать. Михал, правильно? Хотите со мной?

— А он?

— А он не голодный! Правда, Джейми? — нагло поглядела на него девица, уже крепко ухватившая его друга под локоток. — Скажите, куда вернуть Михала, и я вам его верну через три часа.

— Он Майкл! И он — не вещь! — к сожалению, злобные взгляды на девчонку не действовали.

— Ха! Конечно, не вещь! Он знающий! Да мне все девки завидовать будут. Ой, ну соглашайся уже. Обещаю дальше поцелуев не заходить!

Майкл удивлённо хлопал глазами, похоже, вообще ничего не понимая. А Джейми очень хотелось согласиться. И спустя двадцать секунд внутренней борьбы, он таки пошёл на сделку со своей совестью.

— Только если скажете, кого видите во мне. Если не сквиб, то кто?

— Дурацкая маскировка, господин тёмный маг! — фыркнула девица. — На дракона вы вообще не похожи! Где крылья, где чешуя? Только слепой в вашу маскировку поверит, пока не пощупает. Я ответила. Пойдём, Михал, тут недалеко.

— Почему тёмный? — не удержавшись, крикнул им вслед Джеймс.

Но девчонка, движением руки просто развеявшая свой жуткий наряд, оставшись в симпатичном платье, всё же ответила:

— Всё просто! У светлых сил бы на такую маскировку не хватило. Значит, либо ты тёмный, либо сам Мерлин.

Серебристый смех продолжал звучать в его ушах, хотя парочка уже давно скрылась из виду.

— Всё просто... — повторил Джейми одними губами. — Как же всё просто, господин дракон!

Сегодня он уже почти отошёл от вчерашних волнений. Даже Майкла простил, который полдня где-то пропадал с той девицей, а вернулся в палатку лишь под вечер с распухшими губами и глупой мечтательной улыбкой. Спрашивать, правда ли он целовался с девицей Евой, и только ли с ней одной, у Джейми не хватило духу.

— Куда мы идём? — взмолился Морган. — Ты не мог бы сбавить шаг?

— Места в ложе займём. Матч через час, скоро будет не протолкнуться. И так припозднились из-за твоих русских аттракционов.

— Они не мои, — слабо запротестовал Майкл. — Не ругайся, пожалуйста.

Джейми вздохнул и усмехнулся:

— Ладно. Опять Ева там была?

— С чего ты взял...

— Ой, не ври, Майк! Всё равно не умеешь! Губы вон распухшие, или ты уже с другими целовался?

— Нет-нет, только с Евой. Она сказала не говорить тебе, потому что ты... Она правда тебе не понравилась?

Джейми покачал головой и закатил глаза. Они как раз подошли ко входу на стадион. Два молодых парня в аврорских плащах быстро проверяли билеты. У ВИП-зоны очереди почти не было.

— Вам направо, парни. Самая дальняя ложа. Везёт же некоторым!

— Там по приглашениям от команды Гарпий, — вздохнул другой. — И где раздобыли?

Джейми сильно сжал руку друга, чтобы тот помалкивал.

Ложа оказалась шикарной и была поделена на две части. За невысокой перегородкой уже находились два мага и девушка. Только приглядевшись к самому колоритному, Джейми опознал в нём кузена. Фабз был в своём репертуаре — лицо разукрашено цветными полосками в честь Гарпий, а волосы скрывал зелёный платок с черепами, завязанный на затылке. Джейми помахал ему рукой, но тот увлечённо разглядывал поле и не обратил внимания.

Майкл уже опробовал кресла и диванчики. Никак не мог решить, что ему больше нравится.

Джейми же с удовольствием изучил мини-бар и закуску в виде разнообразных бутербродов и пирожков под чарами стазиса. Это было приятно. Завтракали они в спешке и давно.

А вид открывался потрясающий! У Джейми дух захватило, когда глянул вниз. Их ложа находилась почти на самом верху, а ниже все ярусы уже были заполнены людьми, напоминая жужжащие ульи.

В их ложу, тем временем, вошли ещё двое — мужчина с ребёнком.

— Добрый день, джентльмены, — без улыбки поздоровался высокий черноглазый маг. — Будем знакомы. Профессор Антуан Робертс. А это мой сын, Северус.

— Джейми Прюэтт, — он сразу вспомнил, как Санни упоминала своего самого строгого профессора. — А это мой друг Майкл Морган.

— Прюэтт? — прищурился профессор, а мальчишка рванул к Майклу, чтобы заглянуть вниз. — Кем вы приходитесь лорду Прюэтту?

— Племянник, — улыбнулся Джейми и зачем-то добавил: — Санни — моя кузина.

— Что ж, очень рад. Мы с вами, получается, в некотором роде родня. Не желаете выпить за встречу, Джейми?

— С удовольствием, — он с трудом удержался, чтобы не проверить, какого цвета магия у профессора. Это было чревато, окажись он тёмным.

Себе Джейми взял сливочного пива, а Робертс предпочёл огневиски с долькой лайма.

Было такое чувство, что он совсем не волнуется за сына, высунувшегося за ограду чуть не по пояс. Майкл, правда, был не лучше.

— Не волнуйтесь, — профессор занял кресло во втором ряду. — Тут стоит очень прочная защита, выпасть невозможно.

Джейми кивнул благодарно и занял соседнее кресло. Расстояние между ними было достаточное, чтобы чувствовать себя комфортно. Он бросил ещё один взгляд на Фабиана и замер, не донеся пиво до рта.

На месте кузена сейчас стояла девушка, спокойно положив руки на парапет. Светлые волосы выбились из толстой косы и слегка развевались у неё за спиной от лёгкого ветерка. Сосредоточенный взгляд выискивал кого-то на другом конце поля. Сердце Джейми пропустило удар, а Взгляд включился сам собой. Яркая сверкающая аура почти ослепила.

Тёмная ведьма вздрогнула и непонимающе обернулась. Джейми зажмурился, всеми силами гася охвативший восторг, и сполз в кресле пониже, словно это могло его скрыть от прекрасных глаз.

— Вам плохо? — поинтересовался Робертс.

— Голова закружилась, — почти не соврал Джейми, выпрямляясь. В сторону девушки он смотреть боялся, но её взгляд ощущал всем телом. Вот ведь попал! И когда уже научится контролировать свою чёртову способность?

Хотелось застонать и побиться головой о "прочную" защиту. Только вот профессор точно не поймёт. Да и та девушка...

Свисток, перекрывший все звуки, известил о начале матча.

Джейми матч наскучил буквально через пятнадцать минут после начала. Ну летают Гарпии, как богини войны, а их противники-болгары почти ни в чём им не уступают. Бладжеры так и норовят кого-нибудь покалечить, квоффлы отбиваются в последние мгновенья у тройных колец, ловцы зависли где-то в выси. Красиво? Завораживающе? Оба раза "да", но видимо, в самом Джейми было что-то не так. Орать, как остальные, просто даже в голову не приходит. Хорошо еще, что профессор Робертс это поведение разделял.

А Джейми так и притягивала вторая половина ложи, где бесновался и улюлюкал Фабиан при каждом удачном броске Гарпий. И девушка тоже оказалась страстной болельщицей. Следить за ней краем глаза было и мучительно, и отрадно. Только ежесекундно приходилось себя контролировать. Повторной оплошности допускать он права не имел.

К финальному свистку — Гарпии победили, обойдя болгар всего на пять очков — Джейми так измучился, что сразу рванул в коридор за ложей, чтобы освежиться. Но дойти до уборной не успел. Едва он оказался в непривычной темноте коридора, как чуть не налетел на ту самую девушку с русой косой. Стояла, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди. Пришлось отступить на полшага и замереть.

— И что это было? — требовательно спросила девушка, словно продолжала прерванный разговор.

Он увлечённо посмотрел на её губы, смутился и пробормотал, глядя поверх её головы:

— Извините? Не вполне понимаю, о чём вы.

— Да ладно! Думаю, прекрасно понимаете! Колитесь, мистер...

— Джейми... Джеймс Прюэтт, — попытался даже улыбнуться, но девушка, чья аура покорила его безвозвратно, не оценила.

— Да хоть королева Британии! Что было, когда вы на меня посмотрели? Что отворачиваетесь? Смотрите мне в глаза, я не легилимент!

Он молчал, кусая губы и послушно глядя в её сверкающие глаза, цвет которых в полутьме было не определить. В этом омуте хотелось сгореть без сожалений и страха.

— Или вы немедленно мне ответите, — девушка явно злилась, — или я...

Какая кара его ожидала, узнать не удалось, из ложи в коридор распахнулись сразу обе двери, выпуская с одной стороны Робертса с сыном, а с другой — высокого мага, от которого явственно исходила опасность.

— Агнешка, вот ты где! — обрадовался последний. — Если хочешь перекусить, то самое время, перерыв всего полчаса. Профессор...

Джейми удачно воспользовался спасительной суетой, предприняв поспешную ретираду (не путать с позорным бегством!), и решительно скрылся за дверью мужской уборной. Там он долго плескал себе в пылающее лицо прохладной водой, не обращая внимания на снующих туда-сюда болельщиков. Свисток начинающегося матча привёл его в чувство. Выждав ещё несколько минут для верности, он вернулся в свою часть ложи весьма удачно, никого не встретив в коридоре. Оставалось продумать детали ещё и флангового манёвра, когда новые команды закончат игру.

Сидеть на месте оказалось выше его сил. Джейми вскочил и подошёл к самому барьеру, подальше от соседей по ложе. Справа от него радостно подпрыгивал мальчик, ах да, Северус.

— Майкл, гляди, — закричал он. — Я победил! Он забил, забил! Я же говорил тебе.

— Вижу, — заорал в ответ тихоня-Майкл. — Но это было нечестно!

— Херня! — возмутился ребёнок. — Забил — значит, забил! С тебя пицца!

— Северус!

— Ну, пап!

Джейми судорожно вздохнул и пошёл к мини-бару. Мысль сбежать прямо сейчас почти завладела всем его существом. Кто он и кто она?! Ему всё равно ничего не светит!

Он залпом опрокинул в себя полбокала огневиски, не чувствуя вкуса. На глаза навернулись слёзы. Чуть качнувшись, достал блокнот и поспешно нацарапал записку Майклу. В конце концов, прилипчивая ведьма с русского аттракциона наверняка его отловит после игры. А где их палатка наглая девица Ева уже знает — умница Майкл поздно вечером был найден её совой, и устроил такое шоу, что казалось, про их палатку теперь знают почти все в этом чёртовом лагере.

— Я пас, — ответил он на вопросительный взгляд спокойного как сфинкс профессора. — Прошу, передайте это моему другу. Пожалуйста, сэр.

-Хорошо, — кивнул тот, забирая записку. И взамен протянул флакончик с бесцветным зельем. — Выпейте — полегчает.

Джейми поблагодарил и рванул на волю, так и не решившись бросить взгляд в сторону Агнешки. Да, теперь он знал её имя! Слабое утешение!

— Уже уходите, сэр? — охрана на выходе из ВИП-зоны проверила ещё раз его билет. — Палочка есть?

— Я сквиб.

— О, прошу прощения. Возвращаться планируете?

— Нет.

— Приятного отдыха, сэр!

Больше никого он не интересовал. Лагерь словно вымер, и Джейми дошёл до своей палатки, так никого и не встретив.

Сорвав с себя одежду, с разгона нырнул в мамин бассейн. Доплыв до противоположного бортика, Джейми лёг на спину, едва шевеля руками, и постарался очистить сознание. Иногда это помогало.

* * *

Агнешка Мнишек была очень возмущена, и было с чего. Этот взгляд, от которого на миг показалось, что на ней нет не то, что одежды, а даже кожи — жуткое ощущение — просто вывел её из равновесия, почти испортив всё удовольствие от матча!

Правда, ненадолго. Стоило увидеть свою самую лучшую подругу Люси Сабо на метле, как все мысли о красавчике из соседнего отсека ложи просто вымело из головы. Люси её тоже заметила, посылая воздушный поцелуй. И это сразу вернуло Агнешку в детство, к той первой встрече со смешной девчонкой, похожей на тощего жеребёнка.

Это случилось вскоре после первого посещения Дурмстранга Антонином Долоховым, ставшим в одночасье самым близким и важным для неё человеком. За свою короткую жизнь Агнешка успела повидать многих людей, так или иначе вошедших в её судьбу после смерти родителей. Остро ощущая лицемерие, ни от одного взрослого она не видела такой честности, щедрости и грубоватой откровенности, когда ей просто дали выбор: хочешь быть сестрой, единственной и навсегда — будь ею. Она хотела, и не пожалела о сделанном выборе ни разу в жизни, хотя ей ещё много раз предстояло выслушать, что собой представляет страшный тёмный маг и демонолог Антонин Долохов.

Надо ли говорить, что оказаться тёмной ведьмой больше не только не пугало Агнешку, а стало вполне заветной мечтой. Безусловно, лелеемой втайне от светлых и очень законопослушных опекунов. Даже в уме не укладывалось, что родственники — а Антонин приходился опекунам родным племянником — могут быть настолько разными и так далеки друг от друга, что лучше бы были чужими.

В первый же приезд Антонин научил её не бояться полётов, а потом прислал метлу — красавицу, совершенно новую и только её, Агнешкину, и ничью более. Держать в руке свою собственность и знать, что подарил её не кто-нибудь, а лучший человек на свете, было настоящим чудом. Правда, первую ночь она позорно прорыдала, до самого утра сжимая метлу в своих объятиях.

Зато через несколько дней храбро решилась на первую тренировку. И всё было отлично, пока она строевым шагом шла по коридорам школы, гордо неся в руках новенький Чистомёт. Даже на тренировочную площадку вышла, высоко задрав подбородок. А потом увидела, как смотрят на неё летуны, пришедшие раньше, и вся храбрость куда-то делась.

Стояла, держа в подрагивающей руке гладкую рукоять, и понимала: уйдёт, не сможет, не получится, засмеют. И такое отчаяние накатило, хоть беги и пиши Антонину слезливые письма, на которых он так настаивал.

И тут с разгона к ней подлетела эта несуразная третьекурсница, сбила с ног и упала сверху. Казалось, смеются над ними все, кто был вокруг. Агнешка же чувствовала только боль в боку — ударилась бедром — тяжесть сверху и острый локоть в районе живота. А в глаза ей смотрела перепуганная девчонка. Светленькая, как одуванчик.

— Прости-прости-прости, — зачастила та, не пытаясь встать. — Тебе больно?

— Тяжело, — буркнула Агнешка.

— Блин, прости! Хочешь, научу летать?

— Нет, не надо! Сама могу.

— А если подружимся? — не отставала девочка.

— Сразу и навсегда? — с подозрением осведомилась Агнешка, наконец освобождённая. Она встала, отряхнулась и первым делом схватила метлу. Та, к счастью, была абсолютно цела.

— Можно и навсегда, — девочка шмыгнула носом, — если не будешь дразнить жеребёнком!

— Ты уж решай, — Агнешка оглядела новую знакомую придирчиво. — Или навсегда, или никак!

— Во первачки борзые пошли! — ахнул кто-то неподалёку.

И они с девочкой синхронно рявкнули:

— Не лезь!

Переглянулись и засмеялись.

В тот день Агнешка впервые полетела сама, а Люси стала подругой, о которой и мечтать не смела. И полетело к Долохову письмо про самую лучшую подругу на свете.

Как говорила бабушка давным-давно, когда счастье приходит, то не одно, всегда ещё что-то хорошее случается. У Агнешки так и вышло — сразу и Антонин, и метла, и Люси.

Долохов тогда ответил не сразу. Но увлечённая новым состоянием — налаживанием очень бурных дружеских отношений, Агнешка не сразу это заметила. Пока её вместе с Люси не вызвали к профессору Чернёву.

Антонин стоял у окна и живо обернулся, услышав дробный топот. Агнешка же пыталась отдышаться, встав чуть впереди подруги, словно она, малявка, могла защитить Люси от своего собственного тёмного мага.

— Приветствую вас, о моя драгоценная сестра Агнешка, — витиевато начал Долохов, прижав руку к груди, заставляя её сжать губы, чтобы не испортить всё взрывом веселья, зародившимся где-то внутри. — Вы позволите мне задать несколько вопросов вашей, несомненно, очень достойной подруге?

Агнешка проигнорировала насмешливое фырканье профессора Чернёва, читавшего что-то огромное за своим столом, заваленным свитками и книгами, и церемонно поклонилась, делая простенький книксен:

— Окажите нам такую честь, о благороднейший брат мой! Только заклинаю вас, даже если у вас будет сильное желание, не называть мою лучшую подругу жеребёнком.

Ну конечно, в его глазах сразу заплясали огоньки того самого веселья. Наверное, такое было возможно между близкими людьми — передавать свои чувства.

— Что ж, прошу, подойдите, — Долохов преспокойно занял кресло, развернув его к дверям, и ободряюще щёлкнул пальцами: — Ну же, мисс Сабо, я хочу лишь поговорить, а не рассчитать с какими специями вас приготовить на ужин.

Тут уже и Люси не выдержала, сдавленно хрюкнув. И смело подошла к креслу вслед за Агнешкой, которая просто не могла не воспользоваться положением — забраться на колено брата было делом нескольких секунд. Тот не возражал, к её огромному облегчению, лишь обхватил рукой, устраивая поудобнее. Словно это было совершенно обычным делом для них.

— Итак, жеребёнок, расскажите немного о себе. Кто ваш папа?

— Антонин! — однако вырваться из своих лап Долохов не позволил.

— Сиди смирно, котёнок! Мисс Сабо?

— Мой папа, сэр, который один виноват в возникновении этой унизительной клички, — смело заговорила Люси, спрятав руки за спиной, — служит аврором славянского ведомства в чине капитана. Мамы нет и, по моему мнению, не было, а уж откуда меня принёс папе заблудившийся аист, одному Мерлину ведомо.

Агнешка ощутила гордость за подругу. Очень уж деликатно она рассказала про отсутствие бросившей её матери. Причём такая банальная история — малютку подбросили мистеру Сабо на крыльцо в простой плетёной корзине. Этот давний обычай передачи ребёнка отцу и отказа от любых прав на него казался Агнешке диким. Так зачастую поступали простые женщины, родившие бастарда от благородного мага. Только вот капитан Сабо не был ни именитым, ни богатым. А мать, напротив, была из очень родовитой семьи. Впрочем, эти подробности Агнешка обещала хранить в страшной тайне.

— Думаю, Мерлин таким вещами и вовсе не интересовался, — серьёзно покивал Долохов. — Где живёте, Люси? И с кем?

— У нас с папой и бабулей есть дом на улице Крабов в Китеже. Иногда там, иногда на служебной квартире в Варшаве. Или в Праге.

— Последний вопрос, мисс Сабо. Чем увлекаетесь, и кем мечтаете стать?

— Сэ-эр, — протянула Люси с укоризненной улыбкой. — Вы прямо как папа! Такие вопросы мне задавать ещё рано! Если получится, стану как Агнешка, тёмной ведьмой!

— Э-э... Считаете, что тёмной ведьмой можно стать по желанию? Демир, ты слышал?

— Ничего странного, Антонин, — хмыкнул профессор Чернёв, — мисс Сабо повезло родиться тем самым нейтралом, которых можно по пальцам пересчитать. Кем она станет, будет понятно уже через полгода, когда девочке исполнится четырнадцать лет. У нейтралов принятие своей сущности позднее, чем у остальных. Англичане, как вы знаете, называют это малым совершеннолетием. Хуже всего, если так нейтралом и останется. Если до принятия ей с трудом давались как светлые, так и тёмные заклинания, то после — есть опасность и вовсе стать знающей. В Англии таких зовут сквибами. Впрочем, я так понимаю, что про тёмную ведьму мисс Сабо отнюдь не для красного словца сказала. Учитывая, что отец её сильный тёмный маг, шансы у девочки неплохие. Делаете какие-то упражнения, мисс?

— Да, профессор, — застенчиво призналась Люси, слушавшая наставника Демира с жадным вниманием. — Есть один способ...

— Хотите стать моей ученицей?

— Демир, как нехорошо уводить этого ребёнка у меня из-под носа! — быстро отреагировал Антонин. — Мисс Сабо, вам лучше быть ученицей у меня.

— При всём уважении, господин Долохов, я вынуждена отказаться. — Люси сделала маленький шажок назад. — До четырнадцати лет всего пять месяцев, и вы со своими короткими визитами просто не сможете полноценно помочь.

— Вынужден признать, что в этом есть смысл, — Агнешка не чувствовала, что Антонин сколько-нибудь огорчился. — Значит, выбираете Демира? Я хотел сказать — профессора Чернёва?

— Нет, простите, профессор, — Люси скромно потупила глаза. — Я уже выбрала себе человека, который может помочь.

— А можно узнать, что за человек? — ничуть не расстроенный наставник Демир даже наклонился вперёд, с любопытством рассматривая девочку, — он преподаёт в Дурмстранге?

Агнешка ощутила, что и Антонин сильно заинтересовался. Очень хотелось им сказать, чтобы все ахнули, но это было дело Люси.

— Нет, это не преподаватель. Это моя лучшая подруга.

— Да? — Антонин вдруг подхватил Агнешку и легко поднял вверх. — Хотите сказать, что вам поможет вот это мелкое вредное создание?

— Да! — серьёзно кивнула мисс Сабо.

— И каким таким образом? Агнешка, выдеру, если будешь ещё кусаться! Так как же, Люси?

Встрёпанную Агнешку снова усадили на колено, а Люси просто пожала плечами:

— Буду с ней рядом.

И ведь тогда оба сильных тёмных мага лишь недоверчиво фыркнули, с сожалением глядя на упрямую Люси. А у них в итоге всё получилось. Папа Люси даже закатил пир в честь прекрасной тёмной ведьмы, и Агнешка была у них почётным гостем. Правда, на пиру присутствовало всего четыре человека, учитывая отца и бабулю Люси, но Агнешке очень понравилось, и было страшно жаль, что из школы их отпустили всего на два дня.

Надо ли говорить, что после такого события подруги стали ещё ближе друг другу. И даже втайне от взрослых провели обряд кровного родства. Духовное-то у них уже было, папа Люси это подтвердил, а ему можно было верить, он хорошо разбирался в таких вещах.

Кровный обряд был осуществлён много позже, когда Люси уже была на шестом курсе, к тому моменту она добилась у деканата, чтобы их с Агнешкой поселили в одной комнате в женском общежитии.

Ну и всыпали же им после этого родные. Люси говорила, что папа впервые её заставил всю ночь простоять на горохе. Благо она чарами левитации владела в совершенстве и могла время от времени облегчить эту участь даже без палочки.

Агнешка же заработала очень чувствительный подзатыльник от Антонина. После чего целый месяц отказывалась с ним разговаривать. Хотя лекцию об опасности этого ритуала выслушала и прониклась. Пришлось даже пообещать, когда примирение всё же состоялось, что такое больше не повторится, и скромно умолчать о том, что у них-то с Люси всё получилось, и никаких побочных эффектов не было! Но заслужить второй подзатыльник совсем не хотелось — и первый был очень чувствительный. Хорошо ещё о таком не узнали опекуны. Там бы Агнешка одним подзатыльником не отделалась.

А вот когда Люси с блестящими оценками выпустилась из Дурмстранга, Агнешке стало очень грустно, но она не спешила искать себе новых подруг, так и прожив в той комнате в одиночестве до последнего курса. Ещё полгода — и она тоже сможет покинуть школу.

Каникул она ждала в этот раз, как никогда — опекуны позволили погостить у Антонина, узнав, что с ней там будет жить сестра Каркарова, молодого преподавателя Основ Тёмной Магии и по совместительству хорошего друга Долохова. А сам Долохов позволил пригласить Люси, у которой после матча в середине декабря начинались долгие каникулы, совпадающие со школьными. Папа Люси тоже дал своё согласие, к общей радости девушек.

В начале декабря Люси прислала два билета на тот самый матч, и Агнешка в ультимативной форме отписала Антонину, чтоб делал, что угодно, но забрал её из школы на неделю раньше начала каникул. Долохов не подвёл, хоть и высказался, что думает о таких требованиях, очень резко и почти что матом.

Агнешка готова была расцеловать профессора Каркарова, навестившего её за пять дней до матча. Воспитательница, следившая за порядком в женском общежитии, прожигала их неодобрительным взглядом, и пришлось вести себя в рамках приличий. Ну почти.

— Отбываем завтра вечером, малышка, — Каркаров нахально дёрнул её за выбившуюся из косы прядь, заставив пани Ковальски осуждающе поджать губы.

А Агнешка расплылась в счастливой улыбке.

— Правда-правда? Я могу собирать вещи?

— Можешь, когда сдашь мне утром последний зачёт. Получишь балл ниже высшего — и каникулы отменяются.

— А могу я как-то ещё повлиять на результат? — Агнешка кокетливо стреляла глазками, наслаждаясь бешенством воспитательницы. В женское общежитие мужчины не допускались в принципе, даже в этот холл. А конкретно о красавчике Каркарове ходили такие слухи, что куда там Дон Жуану.

— Это я вам сообщу конфиденциально, — жутким тоном опытного соблазнителя проговорил молодой профессор. И наклонившись к её уху, страстно прошептал: — Только попробуйте провалить экзамен, панна Мнишек, поблажек вам не будет! И скажите спасибо Антонину. Вас я люблю, но его просьбы уважаю сильнее.

— Трус, — шепнула в ответ Агнешка.

— Ещё какой! — громко захохотал Каркаров, всё испортив.

Конечно, его из общежития тотчас выгнали, а зачёт Агнешка сдала с лёгкостью, хоть и не без нервов.

Англия их встретила промозглым ветром и горячими пирогами Ерофеича. Правда, мужчины почти сразу отбыли неизвестно куда. Антонин только и успел покружить Агнешку по большой гостиной, заставив радостно рассмеяться.

Устали они сильно, так что Роксана, сестра Каркарова, предложила пойти спать, как только утолили голод. Рокси была всего на пару лет старше Люси, но покровительствовала девчонкам как настоящая взрослая. На матч Гарпий она собиралась пойти вместе с братом, но Люси и Агнешка были уверены, что там же будет её тайный интерес. Ещё бы, иначе Роксана и на пушечный выстрел не приблизилась бы к квиддичному стадиону.

Люси поклялась, что в этот раз она будет не она, если не вычислит сердцееда, смутившего покой лапочки Рокси. Агнешка смеялась, уговаривая оставить Роксану в покое, пока Игорь что-нибудь не заподозрил. Каркаров отпугивал всех женихов несчастной сестры самым таинственным образом.

Собирались на матч всё утро, потому что "мальчики", пропадавшие где-то всю ночь, успели там неплохо набраться, в результате чего дружно жаловались на усталость, головную боль и плохое самочувствие. Как считала Агнешка — с единственной целью — заставить её нервничать.

Благо на этот случай, как и на все остальные катастрофы в доме Долохова, имелся милейший Ерофеич, который, улыбаясь в бороду, подмигнул девушкам, бухнув на стол "волшебное снадобье", велев "оболтусам" опустошить его до дна. Нежная Рокси ещё им сочувствовала, негодяям! Ничего, ожили, даже хватило совести извиниться.

— Ты похожа на портрет незнакомки Крамского, — восхитилась Агнешка, разглядывая Роксану, нарядившуюся в новенький чёрный полушубок и симпатичную каракулевую шляпку.

— Скажешь тоже! — ухмыльнулась Рокси, разглядывая себя в зеркало. — А ты не боишься замёрзнуть в этой курточке?

— Неа, Люси сказала, что там будет жарко! Погодные маги всегда привлекаются на такие мероприятия. Ну где же они?!

— Да? — забеспокоилась Роксана. — Наверное, мне следует переодеться...

— Брось! У тебя чудесный костюм, просто снимешь шубу и оставишь в палатке. Антонин обещал нам шикарные апартаменты. Вот, лёгок на помине!

— Дамы! — Антонин сбежал по ступеням лестницы, вслед за ним не спеша спускался Каркаров. — Все готовы? Можем отправляться. Активируем портключ в саду.

Палатка и в самом деле оказалась настоящим чудом. Не то что та, которую Антонин брал на озеро Байкал в прошлом году. В этой и ванные были больше, и спален пять штук, и гостиная с длинным деревянным столом человек на двадцать.

Но долго они там не задержались. Рокси хотелось попасть на русский аттракцион ступ, где должна была помогать её подруга. К сожалению, Еву им застать не удалось.

— Сменилась два часа назад, — пояснил Кир, плечистый парень из обслуги аттракциона. — А что, девчонки, прокатитесь, обещаю — будет весело.

— Сдурел? — сурово спросила Роксана. — Мы тёмные, нас от твоих ступ наизнанку вывернет. Агнешка, не смей!

— Не понимаю я, — ворчливо заявил парень, — летать самим в этих ступах, так всё нормально. Светлым только на зависть. А как на аттракционе, так беда.

— Там заклятия все светлые, — снизошла до объяснений Роксана. — Агнешка!

Но остановить подопечную Рокси, конечно, не смогла. Приятель Кира уже закреплял ремни, строя глазки и ласково улыбаясь пассажирке. Ругаясь сквозь зубы, сестра профессора Каркарова заняла соседнюю ступу.

— Мои мучения будут на твоей совести, сумасшедшая девчонка!

— Моя совесть и не такое выдержит, — подмигнула Агнешка и издала неизвестный клич. — Поехали уже! Эге-гей!

Тошнило их после головокружительных кульбитов очень сильно.

— Держи! — глубоко дыша, Агнешка протянула приятельнице маленькую бутылочку. — Ерофеич дал, снимает любое недомогание.

Подавая пример, она опустошила свой флакон одним махом. Тошнота сразу отступила, и голова кружиться перестала. Рокси сморщилась, но выпила лекарство, зажмурившись.

— Ну?

— Нормально, — сказала она удивлённо. — Слушай, Агнешка, до матча ещё часа два. Я прогуляюсь к стрелкам?

— Да пошли вместе! — "не поняла" намёка Агнешка. — Я страсть как стрелять люблю.

Роксана затосковала, но возражений найти не смогла. Агнешка же предвкушала, как удивит Люси, первой узнав тайну "сердцееда".

Стрельбища устроили на загляденье, потому Агнешка о своей коварной миссии на время забыла, получив здоровенный лук от услужливого орка. Не настоящего, конечно, а под личиной. Все пять стрел угодили в яблочко, вызвав восторг окружающих.

— Мои поздравления, пани Агнешка, — раздался рядом знакомый голос.

— Дядя Иштван! — радостно воскликнула девушка. — Вы тоже здесь!

Глава славянского аврората сгрёб её в медвежьи объятия и расцеловал в обе щеки.

— Вырвался на несколько часов. К сожалению, придётся возвращаться сразу после первого матча. Передашь Люси этот гостинец? Только увеличивайте дома. И пусть мне напишет хоть пару слов.

Агнешка сунула в карман маленькую коробочку и заметила рядом Роксану. Та с независимым видом разглядывала стрелков.

— О, вы знакомы с пани Роксаной?

— Знаком, а как же, — Иштван Сабо подмигнул Рокси, отчего та слегка порозовела. — Встречались на какой-то конференции, кажется.

— На бале-маскараде в Китеже, — поправила та, глядя на него как-то тоскливо. — Агнешка, если ты закончила...

— Ах, да. Пора на стадион! До свидания, дядя Иштван! — Страшное подозрение придало Агнешке сил побыстрее распрощаться с отцом Люси. Она ухватила Рокси за руку, спеша покинуть стрельбище. Да и с Долоховым договорились встретиться у стадиона за час до игры.

— Роксана! Дядя Иштван старше тебя на двадцать лет! — выпалила она, едва они удалились от шатра.

— Много ты понимаешь, — усмехнулась Рокси, уже переставшая смущаться. — И вообще, это не твоего ума дело!

— Но ты же в него не влюблена?

— С ума сошла! Нет, конечно! — Роксана даже засмеялась. — Если вы с Люси решили, что я в кого-то влюбилась, это не значит, что так и есть на самом деле!

— Тогда почему ты покраснела, когда он подмигнул?

— Фантазёрка ты, Агнешка! Кстати, вон Игорь и Антонин. Не смей при них говорить такое!

— Ладно.

К сожалению, им пришлось разделиться. Роксана с Игорем ушли в ложу болгар. У Каркарова были там свои знакомства. А Агнешка с Антонином отправились в ложу гостей Холихедских Гарпий.

Там было немноголюдно — всего лишь парень, раскрасивший лицо в цвета команды; рыжий хвост выбивался из-под платка, завязанного на манер банданы. Да три человека с ребёнком за невысокой перегородкой. Агнешку это обрадовало — она не очень любила большое скопление народу.

Она с нетерпением ждала начала матча, когда увидит наконец Люси. Больше трёх месяцев прошло с их последней встречи. Конечно, обе ужасно скучали! Агнешка рассеянно отвечала рыжеволосому болельщику, скорее всего невпопад, и тот быстро отстал. Антонин куда-то свалил, заявив, что успеет вернуться. И тут вдруг её обдало горячей волной. Реально ощутила себя ужасно уязвимой. И успела же заметить зелёный светящийся взгляд того парня из соседнего сектора ложи!

Ощущение раздетости пропало тут же, едва он отвернулся. Но оставлять это так Агнешка не собиралась. Пусть тот усиленно делал вид, что ни при чём. Наглый колдун!

Злость ушла, когда начался матч. Люси была великолепна! Агнешка и раньше считала, что та замечательный игрок, но теперь и вовсе пришла в восторг. Надо было видеть, как изящно подруга обходит противников и ловко уворачивается от бладжеров. И два её гола были потрясающе хороши.

Агнешка засвистела, когда болгарский охотник едва не скинул Люси с метлы. Но подлые приёмчики были, к сожалению, обычным явлением в таких матчах. Но как бы ни была увлекательна игра, головы Агнешка не теряла, и едва матч закончился, бросилась в коридор, заметив, что тот нахальный маг стремительно покидает ложу.

Только Долохов помешал добиться правды. Нашёл время её кормить! Незнакомец нагло улыбнулся и ускользнул из её рук. Было обидно, но Агнешка не теряла надежды припереть парня к стенке, когда закончится вторая игра.

Увы, зеленоглазый исчез из ложи, даже не дождавшись конца матча. Агнешка не растерялась и обратилась к мужчине, который выходил из ложи вместе с черноволосым мальчиком лет восьми. Судя по тому, как эти двое были похожи, это были отец и сын.

— Здравствуйте, сэр. С вами был молодой человек, — вежливо сказала она. — Вы не могли бы сказать его имя и почему он так рано ушёл?

Вообще-то она даже помнила, что этот парень ей представился, только от злости она его просто не слушала. О чём сейчас очень жалела.

— Добрый вечер, леди, — Высокий маг смотрел снисходительно. Вроде бы Долохов назвал его профессором. — Не имею чести хорошо знать этого парня. Кажется, ему стало плохо во время матча.

— Майкл сказал, что его зовут Джейми! — влез в разговор мальчик. — А я Северус!

"Ах, какой лапочка!" — она улыбнулась ребёнку.

— Очень рада познакомиться, Северус! Меня Агнешка зовут. А Майкл...

Мужчина в самом деле оказался профессором Хогвартса. Они о чём-то заговорили с подошедшим Долоховым, и девушке удалось выяснить у мальчишки, кого он имел в виду.

Майклом оказался очень забавный лопоухий парень, Агнешка умилилась от его смущённой улыбки. Такого хотелось схватить и затискать.

— Джейми — мой друг, — сказал он, застенчиво улыбаясь. — Он написал записку, что ему стало нехорошо, и он ушёл. Если хотите, покажу, где наша палатка.

— Просто дайте координаты, — предложила Агнешка, справедливо посчитав, что Долохов её одну в палатку парней не отпустит. Да и вообще куда-либо. Потому что на улице уже стемнело.

Координат Майкл не знал, и Агнешка заверила, что она не в обиде.

— Вот, — она на той же записке написала своё имя. — Просто пришлите мне сову, когда узнаете.

Майкл отчего-то заметно позеленел, несколько раз кивнул и поспешил удрать. Агнешка была в недоумении — ведь не сказала ничего обидного. Но догонять паренька не собиралась, потому что буквально через минуту попала в горячие объятия подруги.

Люси хохотала как ненормальная, выслушав рассказ. Они сидели по-турецки на толстом ковре в спальне Агнешки и лакомились виноградом. Рокси с Игорем ещё не вернулись в палатку Долохова.

— Что, вот прямо голой? — Люси опять задохнулась от смеха.

— И вовсе это не смешно! Посмотрела бы я, если бы на тебя кто-то так глянул раздевающим взглядом!

— Ха! Даже маглы это умеют, поверь мне! Ну, не в прямом смысле и не так реалистично, конечно. А он хоть симпатичный? Колись, подруга! Он тебе понравился, да?

— Очень, так бы и съела! — кровожадно проворчала Агнешка. — Но я такого колдовства ни разу не видела, и не слышала, что так бывает.

— И теперь будешь преследовать бедного парня?

— Не знаю, — Агнешка задумчиво сунула в рот виноградину. — Я такая дура, Люси. Сначала вообще не запомнила, как его зовут, а потом услышала только имя, и забыла переспросить. И почему Антонин не таскает с собой думосбор? Джейми, блин... Тут небось этих Джейми как собак нерезаных.

— Зато твой Долохов знаком с тем профессором, а профессор явно знал парня, просто ушёл от ответа.

— Ну нет, Антонину про этого Джейми знать незачем.

— Жалко его стало? — понимающе подмигнула Люси.

— Кого? — удивилась Агнешка.

— Джейми твоего, конечно. Ну не Долохова же жалеть!

Пришлось пульнуть в подругу подушкой, что во множестве были разбросаны по ковру. Ей бы всё свести к шуточкам! Бессовестная Люси легко уклонилась. Ну конечно, это ведь даже не бладжер.

— Знаешь, Агнешка, подожди до завтра. Билеты-то те же. Глядишь, придёт на игру. Только я тебя умоляю, не надо на него налетать с требованием ответов или, не дай Мерлин, объяснений. Попробуй для начала познакомиться.

— Думаешь, придёт?

Люси пожала плечами.

— Прибежит. Ты же такая симпатяжка, даже в гневе! Ай, не смей меня бить! У меня ещё игра завтра!

* * *

Альбус Дамблдор вернулся с заседания Визенгамота в растрёпанных чувствах и с ощущением полного опустошения. Лучше всего это действо характеризовали эпитеты "разброд и шатанье". Его речь, на подготовку которой было потрачено добрых два месяца, вообще, казалось, никто не слушал. Не помог и на так удачно попавшийся ему в старом гримуаре усиленный Сонорус. МакНейр постоянно вякал с места, не всегда в тему, но всегда авторитарно.

Сукин сын использовал не менее сильный Сонорус и поддержку этих вздорных братьев МакМилланов. Старик Шаффик откровенно игнорировал собрание, похрапывая всего через два кресла от Альбуса, чем сильно отвлекал. Братья Полански после каждого предложения так и норовили наложить "вето", драккловы польские выскочки! А неуёмная престарелая мисс Марчбэнкс громогласно высмеивала "некомпетентность" вообще всех подряд, подвергая сомнению даже прописные истины. Что странно, все её тирады, произнесённые едва ли не похоронным тоном, вызывали жгучее веселье собрания, отчего наглая грымза дарила почитателям слабую, но довольную улыбку.

Будь воля Альбуса, половину присутствующих он разогнал бы к Мордреду с позором, а ещё треть пересажал — наверняка у этих чистокровных говнюков тайных делишек наберётся не только на Азкабан, но и на полноценный поцелуй дементора.

Устало опустившись в кресло, Альбус дрожащей рукой достал из ящика стола горсть магловских таблеток и с трудом удержался, чтобы проглотить всё. Как ни странно, они давно помогали ему куда лучше зелий. Вызванный домовик быстро организовал чай. Колдовать без любимой палочки, отобранной психопатом Прюэттом, не хотелось. А какой позор он испытал, придя к Олливандеру за новой! Свою-то родную палочку после получения Бузинной он банально где-то потерял.

Но ничего, придёт час, и эта сволочная мразь лорд Прюэтт ещё умоется кровавыми слезами, не будь он кавалер ордена Мерлина первой степени! Компромата, увы, пока мало, даже преступно мало — всего два изделия руки этого темнейшего фестрала! Но ожерелье-то стоит десяти таких улик, и печать психопата просматривается идеально. На кинжале проклятье попроще, но тоже запрещённое наверняка. И та же печать. Увидев такую, глава аврората настрочит ордер на арест со скоростью ветра. И тогда-то этот жмыров сын больше не сможет насмешливо улыбаться, занимая одним седалищем два кресла в Визенгамоте.

Но всё же, всё же, придётся поискать что-то ещё. Нечто такое, что заставит тёмного фестрала мигом вернуть палочку, причём с глубочайшими извинениями. Да, на коленях!

Альбус удовлетворённо вздохнул, откидываясь на спинку кресла. Сеанс ненависти прошёл отлично, и он просто чувствовал, как возвращается душевное равновесие. Иногда это полезно — поиграть в тёмного властелина, как его себе обычно представляют. В шутку, конечно, в жизни такие типы слишком уязвимы. Вот и его партнёр не без недостатков по этой части.

Дочку Прюэтта точно никому трогать не стоит. Дамблдор передёрнулся, представив, на что тогда будет способен психованный фестрал со своей маниакальной любовью к этой пустышке Молли. Нет, определённо надо действовать тоньше, деликатнее. А ещё, надо срочно перепрятать ожерелье и кинжал.

Кряхтя, он поднялся и проверил новую палочку в кармане — по иронии судьбы ему досталась сестрица той палочки, что получил на одиннадцатилетие Том Реддл. Что ж, не самый плохой вариант.

Быстрыми шагами Альбус шёл по пустующей школе, благо все детишки ещё были на занятиях. Вестерфорд и не представлял, какую страшную вещь он хранит в выделенной ему лаборатории. Оно и к лучшему. Смешно, но с подонка бы сталось попытаться шантажировать самого Альбуса, дай он ему хоть единую зацепку. Понятно, что заиграйся он, и авроры мигом бы обнаружили милые игрушки славного мальчика. Не пригодилось, и хорошо.

Но хранить эти вещи в школе дальше, пожалуй, опасно. Уж слишком нагло намекала грымза Марчбэнкс, что в Хогвартсе давно не проводилась тотальная проверка. Как бы чего не вышло. Но есть на этот случай одно укромное место за пределами школы, есть. Очень уютная пещерка, наполненная древней магией. Нашёл он её совершенно случайно, прогуливаясь по побережью в один из визитов к малолетнему Тому. Чуть не погиб, чего уж — было дело. Пещера хранила в себе ещё те тени прошлого. Но, спасшись, сообразил, как можно будет использовать это место с пользой.

Вот и в качестве склада компромата послужит, временно. Причём во избежание, отправиться стоит немедленно. Или хотя бы до наступления вечера.

Жаль, что история с Лонгботтомом закончилась ничем. А ведь свои кровные деньги потрачены на специалиста не слишком высоких моральных принципов из Франции. Сволочуга содрал втрое больше за мелкую просьбу "не долечить", и то это было всё, чего удалось добиться.

Эх, сообрази он вовремя самостоятельно разобраться со змеиным гнездом Тома Реддла и его новых союзников, действовал бы куда тоньше и аккуратней. Проклятие — тьфу! Претили любые игры с тёмной магией. Искоренять её он поставил своей личной целью ещё в молодости.

И пусть удалось избавить от тьмы лишь семейство дальнего родича, но это пока. Постепенно руки дойдут до остальных. Остаётся только получить место главы Визенгамота, а это скоро станет не трудно, когда Том начнёт действовать. А этот начнёт, одни метки уже доказательство, что всё идёт как надо.

Впрочем, те неведомые, что пошли против Тома, почти прикончив Лонгботтома, действовали директору на руку, грех было их порицать. В конце концов, они себя ещё обнаружат, а как иначе. Тот же пропавший из Мунго Лонгботтом вполне может навести на их след.

Рановато, но печалиться он не станет. Хоть и сделал всё, что мог, чтобы обезопасить неведомых союзников. Вряд ли они сами знают, чьими союзниками стали, объявив войну Тёмному Лорду. Ничего, со временем можно будет их деяния объявить своими. Если конечно, они смогут сделать что-то дельное, в чём есть сомнения. Но Аберфорт, хоть и кретин полный, причём с малолетства, на этот раз дело говорит, не стоит ребятишкам пока мешать избавляться от тёмной заразы, пропитавшей старые семьи. Только с корнем можно выдрать эту дрянь, только с корнем. Молодые побеги ещё возможно излечить, но только отделив их от прогнившего дерева.

Директор резко остановился, поняв, что прошёл мимо двери в лабораторию. И в мыслях тоже, однако. Пришлось вернуться, а потом долго колдовать непривычной палочкой. Беспокойство становилось всё сильнее. Такое чувство возникло, словно сам Хогвартс уничтожил дверь, посчитав её ненужной. Говорили, такое уже случалось.

Альбус вдруг усмехнулся, разглядев плетения. Даже с этой палочкой он всё же остаётся сильнейшим магом. Кто-то нарочно пытался скрыть дверь. Это очевидно. И судя по дилетантским заклятиям, работал школьник. Найти его будет несложно, достаточно повесить следилки возле двери... Что ж, вот тут и пригодится условно-тёмное проклятье Геллерта. Надо всего лишь высчитать, где стоял умник, блокируя дверь.

Ошибиться Альбус не боялся. Нити заклятий были достаточно короткими, так что рассчитать расстояние мог бы и ребёнок. На ощупь он порезал руку, прижал рану к стене, где когда-то была дверь и поднял палочку.

И даже не понял, в какой момент что-то пошло не так. Жаркая вспышка осветила всё вокруг. Не закрой он глаза, остался бы слепым, а так только кожу опалило. Бороду, истлевшую в одно мгновение, было жалко до слёз. Применение даже условно-тёмной магии свело надежду на её восстановление на нет. Поделом, недаром он эту заразу искореняет.

А ещё больше было жалко ускользающий из рук компромат на Прюэтта. Глаза слезились, но он ещё смог разглядеть, как тают контуры двери. Теперь её уже точно никто не откроет. Последняя щель сверху бывшей двери стремительно зарастала прямо на глазах. Альбус вгляделся и хотел отшатнуться, да реакции притупились, а щит получился кривой. Тонкий дротик впился прямо под надбровную дугу. Адская боль исторгла из груди нечеловеческий крик. Что-то горячее потекло из глаза по обожжённому безбородому лицу. Дамблдор мягко осел на пошатнувшийся пол, теряя сознание.

Сквозь забытье ему показалось, что слышит чей-то голос: "Срочно в Мунго! Да блядь, ост...". И от резкой боли, прострелившей череп, снова накатила темнота.