От неожиданности она даже не сопротивлялась. Отстранённо ощутила под лопатками твёрдую стену. А потом все мысли просто исчезли. Она и не ожидала, что это может быть так... нежно и головокружительно. И описать трудно, и вспоминать стыдно. Только длилось недолго, когда ей дали вздохнуть, и она смогла открыть зажмуренные глаза, рядом уже никого не было. Радоваться бы надо, а у неё было чувство, что её раздразнили и бросили.
Оказалось, что стена принадлежит таверне "Три метлы". Стоило Саньке, отдышавшись, выбраться по тропинке между стеной и ухоженным садиком на дорогу, как поняла, что это главная улица Хогсмида. Не замедляя шаг, она свернула к Хогвартсу и поспешила в школу. Ей срочно хотелось оказаться в своей спальне и осмыслить происшедшее.
Великий Мерлин, её только что поцеловал Пожиратель Смерти! Не дементор, конечно, но всё же. И самое ужасное — ей это понравилось.
Глава 6
Санька честно старалась не вспоминать поцелуй Магнуса Нотта, потому что это лишало её логической оценки пожирателя. Ну, правильно — здорово целуется, и он уже хороший и кругом молодец. А это разве правильно? Ведь он, на минуточку, приспешник Волдеморта, их ещё в некоторых фанфиках Упсами называют. А значит — что? А то, что по определению, Нотт не может быть хорошим человеком. Ведь так? И что с того, что их сейчас пока так никто не называет? Сути-то не меняет.
Это романтично настроенная Осинкина, читая множество историй про то, какие на самом деле Упсы хорошие, несчастные и прочее, а Волдеморт — запутавшийся подросток, умный и тоже несчастный, и вообще ни в чем не виноват — могла себе позволить сочувствовать им и сопереживать.
Оказавшись здесь, в теле Молли, она не сразу, но всё же начала ощущать, что всё выглядит куда как страшнее. Приближение чего-то ужасного витало в воздухе. И в этом не было ничего романтичного, или безобидного. Многие гриффиндорцы были серьёзно настроены идти после выпуска в аврорат. Некоторые из полукровок, а также чистокровных, намекали о намерениях своих семей покинуть Англию сразу после окончания Хогвартса. Поговаривали об усилении охранных заклятий на родовых замках, домах и просто квартирах в магловских кварталах, чего не делали с самой войны, развязанной по слухам прежним Тёмным Лордом, Гриндевальдом. Ясно стало, что первая магическая началась не с бухты барахты, а вот с таких слухов.
И пусть слухи были пока довольно абстрактными, но, когда шёпотом рассказывали о некой тайной организации, и появлении в стране очень тёмного и сильного мага, эту организацию возглавляющего, не было причин отмахнуться. Ведь она-то точно знала, что это правда. Конечно учитывая, что всё идёт как в каноне.
Да и вообще, может нет ничего такого пока в их делах, подумаешь — тёмные ритуалы. Разве маги не занимались этим всегда? И разве это не нужно для благополучия рода и родовой магии — следовать всем этим ритуалам? О чём-то подобном даже Эжени с Робом говорили.
Санни не пугала даже магия крови, которой, по слухам, баловались будущие Пожиратели. Ведь в том же банке гоблинов, Гринготтсе, кровь используется при определении родства и прочих безобидных вещах, вроде поиска людей и установления наследства. И в Мунго практикуется её использование в особо сложных случаях. Об этом как-то на Зельевареньи упоминал Слагхорн.
Но в конце сентября семикурсникам прочли пространную лекцию о некромантах и магах крови, от которой у Саньки реально волосы дыбом вставали. Тут и задумаешься, как может быть безобидным такое зло. Нет, даже мысленно эту жуть повторять ей не хотелось! Многие, даже ребята из старых чистокровных родов, после лекции были подавлены и задумчивы.
Новую организацию в чём только не обвиняли — кроме магии крови (хотя куда уж больше — что может быть хуже, к примеру, лишиться бессмертной части себя) — им приписывались непростительные заклятья, из которых самым страшным почему-то считался "Империус", некромантия и человеческие жертвоприношения. Что из этого правда, а что — домыслы, разобраться было невозможно.
В том, что Волдеморт, о котором в скором времени узнают все, совсем не белый и пушистый — сомнений у Саньки не вызывало. О нём уже знали — что он есть, что он страшно тёмный, и что маглорождённых ненавидит лютой ненавистью, не подчиняется Министру Магии и плюёт на законы. А известность — дело наживное. Тем более, слизеринцы в извечном противостоянии с грифами, не стеснялись намекать на настоящего наследника Салазара Слизерина, который скоро "наведёт порядок в стране". Глупцы, если бы они могли предугадать, что за порядок их ждёт! Знали бы, сколько погибнет магов очень скоро. В той самой, "первой магической" войне, которую в обозримом будущем развяжет Тёмный Лорд. А что может быть хуже, чем гражданская война, она даже представить не могла. В такой войне, как учит история, победителей не бывает.
Вот и получалось, что Нотт — каким бы красавцем и джентльменом он не был на самом деле и как бы здорово не целовался, оставался приближённым Тёмного Лорда со всеми вытекающими. И ей бы держаться от него подальше, а не его синие глаза вспоминать. Вот и не вспоминала... Днём. Ну а снами она управлять не умела.
* * *
Слухи слухами, а подготовка к самому волнующему событию осени шла полным ходом. Слизеринцы скалились, гриффиндорцы огрызались, рэйвенкловцы с хаффлпаффцами делали ставки. Суббота, седьмого октября 1967 года, а вместе с ней и осенний финал по квиддичу неумолимо приближались.
О флаконе с недопитым сливочным пивом, предназначенном для таинственного зельевара, Санька вспомнила только во вторник, когда увидела Рудольфуса, прошедшего мимо них с Эжени в своей извечной компании — Беллатрикс, Рабастан, Валери Нотт и Квинтус Флинт. Последнего она узнала лучше не так давно и даже немного зауважала после блестящего ответа на сдвоенной трансфигурации. МакГонагал и то расщедрилась на десять баллов. Хотя обычно больше пяти не присуждала никому. Загонщик Слизерина теперь казался довольно приятным парнем. Сложно представить, что именно его сын будет капитаном команды во времена учёбы Гарри Поттера. Насколько она помнила кадры из фильмов, Маркус Флинт был тем ещё уродом. Видимо, пошел в отца, Квинтус ещё тот страшила. Но, оказалось, к этому легко привыкнуть. Да, не красавец, конечно, и рожа скорее зверская, но улыбка Флинта могла быть на редкость обаятельной, жаль даже было, что среди слизеринцев часто улыбаться не принято. Эти ребята умели держать лицо и, наверное, среди них были неплохие игроки в покер. Правда, Санька была не уверена, что магам вообще известна эта игра.
Когда девушки разминулись с компанией слизеринцев, Эжени шумно выдохнула и пробормотала: "Высокомерные гады!"
— Ну что ты, Эжени! Они просто прошли мимо, — постаралась смягчить подругу Осинкина.
— Ага, игнорируют нас, словно мы пыль у них под ногами!
— Такое воспитание, — предположила Санька. — Артура сегодня выписывают. Правда, хорошо?!
— Да? Я встретила утром Сэмми, помощницу целителя, она сказала только завтра.
— Бедный Артур, когда я навещала его утром, он сказал: "До вечера!". Я думала...
— Ну правильно, — хихикнула Эжени, сворачивая к гостиной Гриффиндора. — Надеется, что ты подаришь ему невинный поцелуй на ночь.
— Эй, хватит уже!
Санька опять была в непонятках. Раньше её почему-то не раздражали подколки друзей по поводу их предполагаемого романа с Уизли. Даже льстили такие разговоры. Но после злосчастного поцелуя Магнуса Нотта рыжик снова начал её тяготить. Она честно навещала его в больничном крыле дважды в день. Они с Артуром активно общались, но чувство неловкости не покидало. Возможно потому, что Артур бурно радовался её приходу, хватал за руку, едва она садилась на табурет, заглядывал в глаза, и так огорчался, когда она собиралась уходить, что ей всё это казалось нарочитым. Каким-то не настоящим, что ли. А кроме того, такая собачья преданность рыжика просто не давала ей возможности не только заявить, что охладела к нему, а даже намекнуть, что не уверена в своих чувствах. Покидая каждый раз больничное крыло, она так радовалась, словно получала свободу. Следовало задуматься об этом, но девушка только жалела Артура, который оставался в этой временной тюрьме.
Мимолетная встреча со слизеринцами напомнила Санни об одном важном для нее деле. Найти Рудольфуса оказалось проще, чем она ожидала. По её задумке, нужно было послать Руди сову с запиской. По пути в совятню ей встретился Рабастан, но использовать его вместо совы Санька не стала. Прошлого раза хватило. И без того его намёки на приближающую игру и некое заклинание, которое ей следует держать наготове, начинали уже сердить. Шутка с приглашением на бал уже не казалась смешной или весёлой. А он при каждой встрече так веселился, что хотелось отвесить ему подзатыльник. Заклинание она всё же подготовила — слово "Да" вылетит из палочки в нужный момент без проблем. И звёзды будут зелёные с серебром. Вот только теперь она искренне желала, чтобы снитч поймал гриффиндорец.
К совятне она поднималась одна, флакон покоился в кармане вместе с письмом Рудольфусу, когда Лестрейндж старший её догнал и дёрнул за косу. Не сильно, скорее игриво.
— Привет, Прюэтт! Далеко собралась?
— В совятню, не заметно?
— Вижу, вижу! А повод?
— Ой! — Санька замерла, уставившись на префекта. — Я же тебе послать письмо собиралась!
— Что — опять? — нахмурился парень, заходя вслед за ней в совятню.
Она молча вытащила из кармана флакон и протянула Рудольфусу.
Тот взглянул на неё с каким-то сожалением, а может, даже жалостью и взял флакон. Призвал сову, привязал мешочек с флаконом к лапке и отпустил, что-то шепнув птице.
— Прюэтт, надеюсь, ты выучила то заклинание? — спросил он.
— Откуда ты... Ну да, выучила. Но это не твоё дело!
— С некоторых пор — моё, — не согласился он. И вывел её на лестницу. — Я рад, только не забывай пользоваться им.
— Да, я знаю.
— Ну-ну!
Расстались они как-то прохладно, а следующая встреча состоялась только перед самым матчем. Тем самым, который так все ждали и столько готовились.
Утро выдалось холодным, выпал обильный снег, но больше в этот день осадков не ожидалось. Вся школа валила на стадион в приподнятом настроении. Ребята говорили, что будут торговцы из Хогсмида со сладостями и напитками.
Многие школьники ушли на поле заранее, пропустив завтрак, чтобы занять места получше. Артур, который с самой выписки пропадал на тренировках до позднего вечера, умчался туда ни свет ни заря. Роберт Вуд составил ему компанию. И теперь Санька с Эжени тащили с собой целый пакет сэндвичей и бутылочки сливочного пива — это домовушка префектов согласилась принести еду из кухни, а пиво из паба в Хогсмиде. Не оставлять же друзей голодными перед таким важным матчем.
Рудольфус поджидал её за колонной у выхода. И резко появился, когда девушки приблизились.
— На два слова, Прюэтт! Вуд, извини.
Эжени не нашлась, что ответить, только открыла от удивления рот, провожая взглядом подругу, которую утащили куда-то в боковой коридор.
— Тебе не пора быть на поле? — раздражённо спросила Санька, когда они остановились в полутёмном тупике, куда почти не проникал свет из холла. Ей так хорошо удавалось скрывать от двойняшек Вудов свои приятельские отношения с Лестрейнджем-старшим, а он взял и одним махом все разрушил.
— Успею. До начала матча ещё больше получаса.
— Но ты капитан! — она ткнула в его значок, крепившийся на форме вратаря слизеринской команды.
— Надо же, Прюэтт, ты и это знаешь!?
— Хватит скалиться! Говори, что хотел. И если это какой-то пустяк...
Лестрейндж резко перестал улыбаться, лицо сделалось каменным. Глаза сузились, а плечи расправились. Перед ней был аристократ, а не школьник. Таким она легко могла его представить в отряде пожирателей или на великосветском балу, или даже на заседании Визенгамота. На удивление, квиддичная форма лишь подчеркивала статус Рудольфуса. Оттого и замолчала потрясённо, прервавшись на полуслове.
— Был бы пустяк, — холодно ответствовал Рудольфус, — стал бы я бросать свою команду перед самым важным матчем сезона. Головой-то думай, Прюэтт!
— Извини, пожалуйста!
— Принято. Итак, к делу. Я только что получил сову сама-знаешь-от-кого. Раздевайся!
— Да что ты себе позволяешь?! — всё восхищение выправкой слизеринца смыло волной возмущения.
— Блин, не тупи! Времени в обрез, Прюэтт. И не надо полностью. Сними мантию, мне надо убедиться.
Она видела, что парень готов сорвать с неё эту мантию, поняла, что дело приняло серьезный оборот, и принялась растегивать застежки, молясь, чтобы сюда никто не зашёл.
Под мантией у неё был свитер с высоким горлом и Лестрейндж приказал:
— Его тоже! Ну же, Санни! — властному тону Рудольфуса противостоять почти не получалось. Но мягкое обращение окончательно сломило, как ни странно.
Сжав зубы, Санька, не раздумывая, сбросила мантию на пол, и одним движением стянула свитер через голову. Да пусть любуется! И то ли от холода, то ли от злости её заметно потряхивало. Стоять перед мужчиной в одном белье ей приходилось только на приёме у врача в прошлой жизни. Пережила же тогда, и тут переживёт, подумаешь, в самом деле! Только не думать о своём втором размере, плавно переходящем в третий!
А Рудольфус уже бесцеремонно осматривал её руки, шею, спину, поворачивая вокруг оси, как тряпичную куклу.
— Кулон откуда?
— Братья подарили недавно! Определяет приворотные зелья, — она без подсказки поняла, что следует отвечать быстро и чётко.
— Серьги? А, сам вижу! Защита разума. Отец? Какого драккла, Прюэтт? Ты что не видишь, что камни треснули? В них магии почти не осталось. Отцу отошли — срочно, пусть другие пришлёт.
— Хо... хорошо.
— Ладно, дальше. Татуировка — откуда? — он ощутимо ткнул её под лопатку.
— Летом, тётка, родовая магия, — Санни сама не поняла, откуда выплыл ответ.
— Это кольцо?
— На день рождения. Мама.
— А этот медальон?
— Отец. Портключ домой.
— Вижу. Дай-ка руку, — он снова бесцеремонно поднял к лицу её левую кисть, ощупал каждый палец. Выругался. Загасив огонёк на палочке, которым до этого её освещал, быстро пробормотал какое-то заклинание, выписав ею что-то похожее на восьмёрку. По коже словно прошла огненная волна. Санька с трудом сдержала стон. — Что это? Откуда? Быстро отвечай!
— Подарок от друга семьи на прошлое Рождество, — услышала она себя, глядя с удивлением на прежде не замеченный ею скромный перстенёк на мизинце. — Прин-носит уд-дачу.
— Какого друга?
— Не помню! — Зубы отчего-то застучали. Наверное, совсем замёрзла.
— Сними! Сама! Быстро!
Попытка повиноваться ничего не дала. Перстенёк не снимался. От попыток сделать это силой, палец пронзила боль.
— Понятно! Не бойся, я аккуратно.
Лестрейндж откуда-то вытащил нож, резанул по пальцу выше кольца, отчего весь перстенёк залило кровью. Санька смотрела с ужасом, на миг даже показалось, что он вообще отрезал палец. Взмахи палочкой, заклинание, ещё и ещё. Руку свело судорогой.
