Санни вздохнула. Похоже никакого Роба в её комнатах не было. Вот почему якобы Роб, выпивший оборотку Флинта, смог подняться в её спальню! Ну конечно же, это была девушка. Ни один парень не смог бы пройти. Если уж отец проверял комнаты, а ещё мистер Нотт, и миссис Дэшвуд... А если вместо Роба была девушка, то кто? Кто мог так хорошо сыграть Роберта Вуда? Кто знает его достаточно хорошо, кроме Эмили? Кто вообще пошёл бы на это из... ну да, из слизеринцев? Из девушек-слизеринок, если точнее. Ну конечно, что тут еще думать. Валери! Санни усмехнулась и покачала головой — вот же она доверчивая! Ещё и в библиотеке мисс Нотт вела себя так, будто знала, что она вовсе не Роб. Оставалось понять, зачем вообще был нужен этот маскарад. Такое чувство, что её использовали для обеспечения алиби Роберту. Причём втёмную! То есть они все знали и молчали. Но зачем? Наверное, она никогда этого не узнает.
Только за ужином она услышала новость, об этом шептались все, а потом и Минерва МакГонагалл объявила. Погиб Дамиан Вестерфорд. Внутри у Санни похолодело: "Неужели?" Она быстро взглянула на Роберта, сидевшего прямо напротив, рядом с Эжени, которая была явно потрясена услышанной новостью. Вуд спокойно встретил её взгляд.
— Роб, ты в порядке? — негромко спросила Санни.
— Теперь да, — твёрдо ответил парень.
И как она раньше не замечала, что он изменился? Словно повзрослел в одночасье. Конечно, она не будет его ни о чём спрашивать. Глупо предполагать, что даже если смерть Дамиана как-то связана с Робом, ей всё расскажут сейчас. От невесёлых мыслей её отвлекла одна из сов, которые теперь почту приносили не только на завтрак, но и на ужин.
Трубочка пергамента чуть не сбила бокал с соком, Санни еле успела поймать её, но второе письмо всё же угодило в тарелку с салатом. Иногда ей казалось, что совы делают это нарочно.
— Что пишут? — полюбопытствовала Эжени, тоже получившая письмо. — О, Молли! Мама приняла твоё приглашение, и папа, конечно. Мы все будем у тебя на балу!
— Я рада, — искренне ответила Санни. — А это от целителя Сметвика. Он тоже согласился быть у нас на приёме. А второе...
Хорошо, что Эжени отвлекла новая староста, что-то решившая спросить про завтрашний день. Второе письмо было снова от Рабастана. Санни спрятала его в карман мантии. А потом с ужасом вспомнила, что предыдущее оставила в мантии Вуда.
— Роберт!
— Что? — как-то отрешённо спросил Вуд.
— Я... ты не находил письмо в своей мантии? — как-то глупо звучало, учитывая удивление Роба.
— Боюсь, что нет. А что за письмо? Почему у меня? О, Эмили! Ты уже поела?
Санни обернулась к слизеринке, а та уже протягивала ей письмо.
— Кажется, это твоё. Случайно прихватила, наверное. Роб, ты сказал Эжени, что мама вас приглашает к нам на Рождественский приём?
Санни поспешила убрать письмо в свой карман, решив не переживать, если Эмили его и прочла. Ничего ведь такого там не было?
До спальни она добралась только спустя час. Эжени попросила её посмотреть вместе каталог свадебных платьев, и Санни не смогла отказать. Правда, подруга так и не выбрала ничего, решив подождать новый каталог, который должны были выпустить после Рождества.
Потом ещё Рудольфус задержал, поджидал её напротив комнаты.
— Я могу зайти? — поинтересовался он, приветливо и чуть насмешливо улыбаясь.
— Заходи уж, — Санни распахнула дверь шире. — Надеюсь, ненадолго?
— Я могу подождать, пока ты прочитаешь то письмо, что спрятала в карман за ужином, — Руди прошёл к камину и опустился в одно из кресел. — Портрет опять пустует. Странно.
К Санни наконец вернулся дар речи.
— Ты что, следишь за мной?
— Случайно заметил, — ухмыльнулся Руди без капли раскаяния. — Дай угадаю — это от Басти?
— Я не обязана тебе отвечать.
— Так я и думал. Мне он не пишет уже давно, не знаешь, может, обиделся на что-то?
— О тебе он ничего не говорил!
Руди казался отвратительно довольным. Санни вздохнула и заняла второе кресло.
— Говори, что нужно, и уходи.
— Сметвик не отвечал?
— Ой, точно! — Санни поспешно достала из кармана пергамент с логотипом больницы Мунго. — Вот, смотри, он пишет, что с удовольствием примет оба приглашения. То есть, и моё, и твоё.
— Отлично, — Рудольфус внимательно смотрел в её лицо, словно не так уж и волновал его ответ целителя Сметвика. — Санни, могу я тебя попросить?
— Смотря о чём, — осторожно ответила она, убирая ответ Сметвика обратно.
— Прогуляйся со мной в Хогсмид в следующую субботу. Ну и с Бэль, конечно, — и заметив что-то на её лице, быстро добавил: — Я просто волнуюсь за тебя, слишком много учишься, я же вижу.
— Руди, — Санни заулыбалась. — Почему ты за меня так волнуешься?
— Разве мы не друзья?
— Друзья, — вздохнула она. И решилась: — Почему бы и нет. Можно и Эжени с собой взять.
— Думаю, у Мэдисона на твою подругу другие планы, — хмыкнул Лестрейндж. — Так ты согласна? Кстати, если будешь дарить что-то Басти, можешь захватить с собой.
— Зачем это? И разве у него не в пятницу день рождения?
— В пятницу, — вздохнул Лестрейндж. — Но лучше будет, если ты передашь подарок с его домовиком. Я могу вызвать его в Хогсмид.
— У меня такое чувство, что ты что-то скрываешь, — Санни была уверена, что это именно так, и хотела докопаться до правды. — Это тебя не мистер Нотт попросил?
Рудольфус усмехнулся и даже нагнулся вперёд, внимательно глядя ей в глаза.
— А что мистер Нотт? — вкрадчиво спросил он. — Неужели влюбилась?
— С какой стати я должна тебе отвечать на такое? — сразу вспыхнула Санни.
— Ну какая же ты недоверчивая, — посетовал Рудольфус, снова откидываясь на спинку кресла. — Друзья обычно делятся своими переживаниями. И любовными в том числе.
— Да что ты?! Давай тогда о тебе поговорим. Ты любишь Беллатрикс?
— Всем сердцем, — тут же ответил он очень серьёзно. — Знаешь, я иногда думаю, чем я заслужил такое счастье, что она согласилась за меня выйти. И так страшно делается от мысли, что вдруг что-то помешает. Найдётся кто-нибудь, кем она увлечётся. Я же убью его. Не смогу спокойно смотреть.
Санни поняла, что боялась дышать, пока слушала признание такого непрошибаемого Рудольфуса. Почему-то вдруг ярко вспомнилось, как в фильмах про Гарри Поттера Беллатрикс Лестрейндж была увлечена Тёмным Лордом. И самое поганое, что таким Тёмным Лордом, которого видела Санни в этой реальности, действительно можно было увлечься. Нет, она бы сама не смогла. А вот такая девушка, как Бель...
— Уверена, что она тебя тоже любит!
— Спасибо. Я был достаточно откровенен?
— Ага. Ждёшь от меня того же? — вздохнула она, польщённая. Кому бы ещё действительно были интересны её чувства? И ведь сомнительно, что Рудольфус с кем-то ещё так откровенно говорил. Увидев его кивок, без всякой насмешки, пожала плечом: — Не знаю, Руди. У меня всё так запуталось. Ты знаешь, что Нотт предложил мне замужество? Нет? Не важно. Я не смогла согласиться. Если бы у меня была такая уверенность, как у вас с Бэль, насколько было бы проще жить.
— А что мешает определиться? — спросил он, глядя с сочувствием. — Чем тебе не нравится Нотт? Красив, силён, стихийный маг. Станет в своё время главой ковена боевиков. На руках тебя носить будет. С деньгами, правда, у него не очень, но дело наживное.
— Вот как ты так можешь? Сам-то по любви жениться собираешься. Какая разница, какой он и что у него есть, если такой любви, как у вас с Беллатрикс, нет?
— А ты такую хочешь? Вот чтобы навсегда рядом, чтобы всё на двоих, чтобы просыпаться рядом, чтобы вместе смотреть, как делают первые шаги твои дети?
— Да, хочу!
— Чтобы тебя могли выслушать, — продолжал он, словно не услышал, — и чтобы ты могла рассказать обо всём? Чтобы всегда чувствовать поддержку, стремление тебя понять и порадовать? Чтобы и тебе хотелось его радовать, встречать поцелуем, ждать с нетерпением?
— Да, да, да! Я и не думала, что ты так можешь, — искренне ответила Санни. И поняла, что на глаза навернулись слёзы. Оказывается, и в этом мире были мужчины, которые понимали такое простое счастье. И от этого почему-то было немножко больно. Даже закралась на мгновение крамольная мысль — ну почему Руди любит другую?
— Это не мои слова, Санни, — Рудольфус резко поднялся и пошёл к двери. — Это то, что мне рассказал Рабастан.
— Что? — смысл слов почему-то доходил очень медленно.
— Возьми подарок в субботу, Санни. Не отправляй с совой. Это всё, что я хотел сказать. Доброй ночи!
Она только кивнула, глядя на захлопнувшуюся дверь.
Негромкое покашливание привело её в чувство. Санни через силу улыбнулась портрету.
— Добрый вечер, мистер Даркер!
— Добрый, добрый, дорогая ученица. Любуюсь, как красиво умеют говорить с девушками нынешние аристократы. Одно слово — Слизерин.
Санни вспыхнула. И тут же рассмеялась.
— Думаете, он врал?
— Зачем же? Самое забавное, что молодой человек говорил чистую правду, по крайней мере, он в это верит. Но всё же так красиво. Хотел даже поаплодировать, но побоялся разрушить всё очарование момента. Ну-с, готовы ли к занятию, юная леди, или сделаем передышку до завтра?
— Ой, — Санни закусила губу, виновато поглядев на наставника. — А можно?
— Разумеется! Я бы даже сказал — нужно. Отдыхайте, Александра. Подозреваю, что сегодня был непростой день. Пусть вам приснится что-то славное.
— Доброй ночи, — с чувством ответила она.
Взбежав в комнату, Санни нетерпеливо вытащила из кармана новое письмо Рабастана. Развернув листок, увидела лишь четыре строчки и подпись, мимолётно огорчилась, что так мало и поспешила прочесть.
"Солнышко моё, не поверишь, но своим письмом ты сделала меня сегодня очень счастливым.
Ты хочешь другой способ связи? Я только рад.
Выбирай: зачарованный пергамент, двойные зеркала или что-то ещё?
Лично я выбрал бы зеркало, но поддержу любое твоё решение.
Твой Рабастан".
Глава 34
Воскресное утро для Артура Уизли всегда было священным временем, нарушать которое не позволялось никому. Даже лучший друг Роберт Вуд за все семь лет ни разу не смог разбудить его и заставить встать раньше полудня. А может, просто не хотел. Бесполезное ведь занятие.
Если обстоятельства и вынуждали Рыжика вскочить пораньше, то большего несчастья для близких друзей и придумать было страшно. Занудное нытьё, рычание и демонстрируемое ярко и открыто отвратительное настроение, причём на весь оставшийся день, доставало даже самых выносливых.
Но так продолжалось только до злосчастного знакомства с Ритой Скитер, точнее до того момента, когда их отношения перешли некую границу, и распоряжаться самим собой безраздельно и дальше Уизли не то, чтобы не мог, а вроде даже и не хотел.
Рита же была категорична: никакого полудня, подъём в семь утра в любой день недели и месяца, холодное обливание, бег трусцой по девятому этажу одной из заброшенных башен, причём ровно двадцать кругов, благо, каждый круг был всего в четверть мили. Душ и тщательные гигиенические процедуры. И только потом, около восьми утра он должен был зайти в "логово" и поприветствовать свою "радость". И не дай Мерлин найдётся причина, помешавшая такому распорядку! Артур даже думать не хотел, что тогда будет, а проверять не горел желанием.
Сегодня тоже, не успел он войти в "логово" ровно без одной минуты восемь, как был прижат тонкими, но сильными руками к стене, властно обхвачен за шею и награждён самым головокружительным, хоть и невыносимо коротким поцелуем — полминуты, не больше. Потёршись об него всем телом, прямо как книззл, Рита отстранилась:
— М-м, какой вкусный! Так бы и съела, но нельзя, Медведик, нельзя. Продержимся до Рождества, как решили.
Он в решении участия не принимал, но даже и не подумал вымаливать сейчас что-то большее. Хотя утренний ритуал, ставший почти привычным, заводил безбожно. Но было в этом и что-то такое, чему названия не подобрать, и он бы, наверное, даже и не хотел, чтобы что-то менялось именно в утреннем ритуале. Это было что-то настолько своё, одно на двоих, что-то поразительное и как будто даже хрустальное — сделай неверное движение, и разобьёшь — никакое Репаро не поможет.
Поэтому, как всегда, он ещё постоял, прижавшись к стене и сжимая кулаки, понаблюдал, как ловко Рита накрывает лёгкий завтрак на двоих: чай в высоких кубках с ароматным дымком, поднимающимся крохотными причудливыми патронусами, четыре тоста, кусок мяса для него и яйцо всмятку на красивой подставке с серебряной ложечкой — для неё.
А потом было самое странное, но и это стало дорогим действом. Он садился на стул, она — на его колено. И сначала он кормил её с ложечки, с каждым разом получалось всё ловчее, а потом она прямо руками клала ему в рот мясо, нарезанное для этой цели на мелкие кусочки. Сперва он жутко смущался от такой странной игры, теперь привык. И даже получал какое-то необъяснимое удовольствие.
Что ж поделать, если у Риты всё было не так, как у людей. Она в каждое действие привносила какие-то штучки, поражая, порой, до глубины души, но неизменно восхищая.
А потом был чай, и начиналась самая интересная часть.
— Поговорим. Рассказывай, Медведик! Только не спеши, подумай, если надо.
Раньше он терялся от такого, теперь уже и к этому привык:
— Я всё думаю про смерть Вестерфорда, — признался Артур и взял кубок, чтобы отпить немного ароматного чая с прозрачной долькой лимона.
— Понимаю. И что думаешь?
— Странно как-то. Только не подумай, что мне его жаль. Дорвался, мудак. Прости, Мантикорочка.
— Прощаю. Мудак и есть. Так что странного?
— Ну, даже не знаю, я у него ту мазь просил сварить. Помнишь, рассказывал? Ты не думаешь, что Роб... Хотя я видел его в библиотеке, только не подошёл — спешил к тебе. Значит, он никуда не ходил?
— Не мучайся, лучше оставим эти загадки с Вестерфордом. Чую я, Медведик, что тут без ковена убийц не обошлось. А оно нам надо связываться? Вот то-то. Ты лучше скажи, чего тебя директор звал вчера?
— А! Так там просто. Предупреждал, чтоб молчал о лаборатории. Да я что, дурак совсем? Сам бы понял. Он её запечатал. Даже двери не осталось, стена и стена. Я попробовал чарами проверить, ну, как ты учила.
— Интересно. И что чары?
— Да ничего. Дверь замурована, как в некоторые классы в той башне. Ну, где бегаю. Словно на века.
— Ошибаешься, Медведик. Там же такая крутая лаборатория, это лишь для тебя стена, а директор, я слышала, у самого Фламеля учился и неплохой зельевар. Будет себе какие-нибудь зелья варить. Надо подумать о смене нашего "логова". Одно дело Дамиан в соседях, и совсем другое великий светлый маг.
— Да зачем ему, у него и так есть, не хуже.
— Что?
— Да лаборатория. Я как-то видел одним глазком, ещё курсе на пятом. Ты думаешь, у него там кабинет и спальня в башне? И всё, что ли?
— Что-то ещё?
— Что-то... Там одна библиотека, чуть не в половину школьной. А по другую сторону как раз зельеварня. Рабочая, там как раз два котла кипели в тот раз. И знаешь, колбы ещё были, чуть ли не целый стеллаж. Такие, специальные, большие. Меня дядька когда-то брал ещё пацаном на одну драконью ферму, я там такие видел. Драконью кровь в них хранят. В них она не портится столетиями... Вот зачем ему столько, скажи? Даже на драконьей ферме меньше было этих колб.
