На службе церкви

— Да. И сказали, что без книги отсюда не уедут, но помогать в её поисках не будут.

— М-да. Знакомая ситуация. А для чего книга нужна была инквизиции?

— А ты как думаешь? — фыркнул байкер, — что у нас делают с ересью, детка? Правильно, сжигают. И бред это всё, что рукописи не горят. Горят, да так, что треск идёт.

Анна только страдальчески возвела очи горе. Да, РУКОПИСИ не горят, особенно, такие, как Сарагосский манускрипт.

— Господи, почему ты принимаешь на службу таких глупцов, — пробормотала княжна.

— Не унывай, крошка, — Виктор похлопал её по плечу, — пока я вас тут ждал, мне кое-что удалось узнать. И сейчас мы отправимся на встречу с одним очень интересным типком, который кое-что мне должен.

VIII

— Виктор, а ты не мог выбрать, э-э, менее злачное место?.. — спросила Анна, скептически рассматривая мрачную внутренность третьесортного бара, куда они ввалились полчаса назад.

— Не боись, детка, всё будет пучком! — пробулькал тот, не отрываясь от литровой пивной кружки.

— Я не боюсь, просто, по-моему, два священника и девица соблазнительных форм вызывают у посетителей нездоровый интерес.

— Крошка, ты себе льстишь! — хохотнул байкер.

— Сам себя не похвалишь... — отшутилась княжна, отодвигая полупустую кружку, — ффу, и как в тебя столько влезает?!

— Пива много не бывает! — мужчина отставил опустевшую ёмкость, — Хьюго, а ты чего не пьёшь?

Де Крайто, смотревший на свою кружку, как на самого заклятого кровного врага, смерил Виктора мрачным злым взглядом.

— В отличие от некоторых, я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО священник, — веско уронил он.

— Ну да, ну да, — пробормотала Анна, пытаясь сдержать прорывающийся наружу смех, — кстати, Виктор, а не пора ли уже появиться твоему информатору?

— А, ты об этом... — мужчина поскрёб небритую щёку, — так он давно здесь, — байкер постучал костяшкой пальца по столу, и к нему на плечо вспрыгнула большая карамельковая крыса в кожаном ошейничке. — Ну, здравствуй, моя хорошая, — он осторожно ссадил грызуна на стол. Хьюго брезгливо воззрился на животное. Виктор тем временем снял с ошейника оловянный цилиндрик, выбил из оного свёрнутую в трубку бумажку, вложил на ёё место довольно крупную купюру и, прицепив цилиндр обратно, ссадил крысу на пол.

— Теперь мы знаем, где находится книга, — довольно хмыкнул он, пряча бумажку в карман.

— Угу... — Анна машинально отстукивала ритм звучавшей в баре мелодии, — Виктор, это, кажется "After dark"*, или я что-то путаю?

— Что? А, да, это оно.

— Хочу танцевать! — пришла к выводу княжна. — Мальчики, составьте, кто-нибудь компанию! Хьюго? — чародейка цапнула молодого священника за рукав.

— Вы, что, с ума сошли! — прошипел тот, вырываясь. — Я не собираюсь участвовать в этом балагане!

— Ну и сидите здесь в одиночестве, сухарь Вы эдакий! — обиженно воскликнула Анна, — Виктор, пошли!

Мужчина на секунду опешил. Но, девушка, не дожидаясь ответа, решительно поднялась.

— Хм, — байкер задумчиво поскрёб небритый подбородок, — знаешь, крошка, а ведь я в своё время неплохо вилял задом... Пошли! — Виктор поднялся и повлёк Анну к танцполу. Впрочем, княжна ещё успела расслышать, как тренькнула за спиной раздавленная кружка, и заметила, как серебристо-зелёная аура Хьюго Де Крайто пошла фиолетово-чёрными сполохами.

...Так я и думала, — отметила про себя чародейка, — что под болью у него есть кое-что ещё — ревность, например...

— Ну что, детка, устроим танцы в дырявых носках? — байкер безошибочно поймал ритм.

— О да! — довольно ухмыльнулась княжна.

Пара действительно подобралась достойная. Танец — это не то место, где можно лгать. Они двигались, словно балансируя на тонком лезвии. Тьма и свет. Пламя свечи и ночной мрак. Танец огонька на ладони факира...

Хьюго сидел и тихо стервенел, наблюдая за ними, не обращая внимания на раздавленную кружку и утыканную осколками стекла ладонь. Накатывавшая волнами ярость, красной пеленой застилала глаза.

...Эта чародейка, что, думает, что ей всё позволено?! Думает, что ей позволено играть с человеческой душой, с ЕГО душой?! Проклятая ведьма!..

Хьюго со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы, не в силах отвести взгляд от Анны Ди Таэ. Белое пламя в чёрном ореоле... На секунду перед глазами Де Крайто возник эпизод прошлой ночи: мокрая, едва выпутавшаяся из коварной блузки чародейка, донельзя рассерженная и... Колкая фраза, отпущенная тогда Анной в его адрес, была последней каплей.

Де Крайто сморгнул — наваждение исчезло. Музыка тем временем кончилась, и пара застыла на танцполе в эффектной позе, слушая заслуженные аплодисменты.

— Отлично шевелишься, старик! — рассмеялась Анна.

— Да и ты не скрипишь, старушка! — откликнулся Виктор, подхватывая девушку под локоть. — А теперь, скажи, — голос мужчины стал серьёзным и звенел металлом, — ты сделала это специально, чтобы позлить Хьюго? Парень скрипит зубами так, что слышно даже сюда. Детка, это не шутки, ещё немного и у него сорвёт крышу!

— Мужская солидарность, э? — хмыкнула княжна, изо всех сил пытаясь стоять ровно на подгибающихся ногах, — нет, Хьюго — это так, побочный эффект...

— Так какого?! — прошипел байкер, чувствуя, что княжна уже фактически висит на нём, вцепившись мёртвой хваткой в сутану.

— Успокойся, — голос чародейки был холоден, — я чувствую грань и никогда не перегну палку. Мне нужно было прикрытие, чтобы помухлевать с восприятием окружающих. В зале шестеро соглядатаев. Причём отнюдь не все из них принадлежат к инквизиции. Я сделала так, чтобы никто из посетителей не запомнил, ни как мы сюда входили, ни как выходили, ни что мы здесь творили!

— А сразу нельзя было предупредить?

— И лишить себя удовольствия понаблюдать, как перекашивается мордашка Хьюго?

— Ну, ты и...

— Ведьма? — Анна позволила себе прочитать мысль байкера, — знаю, Виктор, знаю...

— Ладно, малышка, не дуйся. Клянусь Элвисом, это был самый классный танец в моей жизни!

Девушка молча кивнула. Чародейку колотило — ей давно не приходилось плести заклятье на такое большое количество людей за один раз. Княжна уже откровенно повисла на байкере, думая только о том, как бы ей не отключиться прямо здесь и сейчас.

— Ладно, хватай нашего святошу, и пошли отсюда, — хрипло проговорила она.

Виктор всё прекрасно понял.

— Эй, малой! — крикнул он. — Подрывайся давай и греби на выход! — и, поддерживая вцепившуюся в него Анну, пошёл к двери.

Де Крайто медленно поднялся и направился вслед за ними. Пытаясь осадить накатившую ярость, он окончательно растрощил несчастную кружку, и теперь утыканная кусочками стекла рука нещадно саднила.

...Боль, снова боль, — подумал он, — Господи, когда же это кончится?! Я больше так не могу, не могу черпать силы из боли — она разъедает меня изнутри...

IX

Забравшись с ногами в продавленное от времени кресло, Анна деловито шуршала обёрткой от уже третьей по счёту шоколадки. После возвращения из бара они сидели в номере Виктора и Хьюго, занимаясь, по мнению байкера, тактическим убиванием времени, то бишь, составлением плана действий.

Виктор развалился на одной из двух кроватей, стоящих в номере, лениво наблюдая за чародейкой, уписывавшей сладкое. Хьюго мрачно подпирал стену, погрузившись в свои мысли.

— Эй, крошка, тебе плохо не станет? — насмешливо поинтересовался байкер, — это уже третья...

— Лучше пусть мне будет плохо в результате удовольствия, чем в результате его отсутствия, — назидательно откликнулась Анна, отправляя в рот очередной кусочек шоколада, — тем более что первую плитку мы с тобой на двоих схарчили.

— И то верно, — хмыкнул мужчина, — но если будешь лопать столько сладкого, то скоро станешь толстая, как бочка — эдакая мечта вурдалака... — хохотнул Виктор.

— Не стану, — беззлобно огрызнулась княжна, — мне сейчас требуется срочно пополнить энергетический резерв. А для этого нужно либо кушать что-то сладкое, либо пить что-то крепкое. Поскольку моя голова нужна мне трезвой, я предпочла первый вариант, — чародейка цапнула ещё кусочек. Вообще-то, был ещё и третий способ, самый действенный, но о нём Анна предпочла умолчать.

— Итак, что мы имеем, — лениво подытожил Виктор, — где книга, мы выяснили. Старое книгохранилище главной Мадридской библиотеки, не самое охраняемое здание в городе. К тому же из парка, примыкающего к дому, есть "чёрный ход" в помещение. Забрать оттуда рукопись, я думаю, труда не составит.

— Не составит, — кивнула Анна, — учитывая то, что мы открыто лезем в расставленную ловушку, прекрасно зная об этом.

— Ничего, прорвёмся, — ответил байкер, — к тому же, я не думаю, что это ловушка.

— Прорвёмся, — вновь согласилась княжна, — если все будем действовать, как команда. И не нужно так плотоядно на меня смотреть! — возмутилась она, перехватив взгляд Хьюго. — Так! — Анна смяла пустую обёртку, и та, пыхнув, превратилась в горстку пепла у неё в руке, — сейчас я делаю последние приготовления, и отправляемся. И так столько времени потеряли! Темно уже на улице.

— Тебе что-то нужно, крошка? — спросил Виктор, садясь на кровати.

— Да, — кивнула чародейка, зашнуровывая сапоги, — кусок ткани метр на метр. Желательно, тёмной и однотонной, лучше всего, чёрной, не синтетической; примерно такой, из какой пошиты ваши сутаны.

Хьюго всем своим видом дал понять, что скорей удавится, чем отдаст свою форму на поругание какой-то ведьме

— Ой, да Вас никто и не просит, жмот Вы эдакий, — фыркнула княжна, — Виктор?

— Без проблем, детка! Этот ряса мне уже в печёнках сидит, неудобная, зараза! — мужчина скинул сутану и ловко обрезал подол одним из четырёх метательных ножей, висевших на поясе, — вот держи, крошка.

Анна ловко поймала ткань. Длинна одеяния у Виктора укоротилась до середины бедра, но он отнюдь не переживал по этому поводу. Когда он одевался, княжна заметила, что на внутренней стороне сутаны крепились дополнительные метательные лезвия, и восхищённо поцокала языком. Байкер только хмыкнул в ответ.

Чародейка тем временем расстелила ткань на полу и принялась бормотать заклинания. Серебристо мерцающие руны, соскальзывавшие с пальцев, впитывались в материю, как вода. Заговорённая таким образом ткань должна была блокировать разрушительную энергию рукописи, и тогда её можно будет без риска для жизни вынести из хранилища.

— Всё, — проговорила Анна, — сворачивая ткань и запихивая её в сумку, — я закончила. Можем отправляться.

X

Господин Кристобаль Хунта, глава инквизиции Всеблагой и единой матери-церкви Нейтральной полосы, раз за разом перечитывал два последних отчёта своих подчинённых и задумчиво вертел в тонких смуглых пальцах изящную чёрную ручку-перо. Господин Хунта был не в духе. Из отчётов он узнал, что оба насущных задания были провалены, как всегда не без помощи ненавистного специального отдела дипломатического корпуса при единой всеблагой матери-церкви. Господин Кристобаль мрачно воззрился на серебристое пятно на полу — след от флуоресцентной краски, некоторое время назад пролитой здесь князем Высокого дома Эриком Ди Таэ. Инквизитор непроизвольно стиснул кулаки, комкая верхний лист отчёта.

— Проклятая семейка... — прошипел он, вспоминая, что одно из недавних заданий было провалено именно благодаря княжне Ди Таэ. Из-за её вмешательства патруль упустил чистокровную, но ещё неопытную молодую ведьму, которую княжна сделала ученицей дома.

Ну ладно, ведьма — это ещё ничего. По милости отдела на сторону ушла еретическая книга известная, как Сарагосская рукопись. Поиски, конечно, велись, но недавно поступило сообщение, что в Мадрид с тем же заданием прибыли сотрудники спецотдела в лице княжны Высокого дома Анны Ди Таэ и святого отца Хьюго Де Крайто. Хунта даже не знал, кого он сейчас хочет убить больше: богопротивную ведьму Высокого дома или молодого священника.

Господин Кристобаль, правда, тешил себя мыслью, что все старания отдела загнутся на корню, ибо Хьюго Де Крайто скорее удавится, чем будет работать с ведьмой. Или, что более вероятно, он же сам эту ведьму и убьёт.

Хунта гаденько усмехнулся — вот она, бомба замедленного действия!.. А на счёт той девчонки, ставшей ученицей Ди Таэ, он тоже что-нибудь придумает.

* * *

В гостиной небольшого двухэтажного особнячка Златы Пшертневской, несмотря на поздний час, горел свет. Сама госпожа кардинал, в клетчатой пижаме, пушистом халате и домашних тапочках-котятах, с ногами сидела в глубоком кресле, прихлёбывая чай из высокой чашки. Длинные густые каштановые волосы были небрежно сколоты в узел на затылке. Несколько прядей выбились из-под заколки и теперь настырно лезли в глаза.

В таком виде госпожу кардинала имели честь лицезреть очень и очень немногие. Одним из этих немногих был отец Рид, который в данный момент восседал в кресле напротив, устало вытянув ноги. Сутана висела на спинке кресла, неизменные очки лежали на широком подлокотнике. Злата была едва ли не единственным человеком, при котором архонт мог себе позволить нормальное для него состояние глаз — сиреневая радужка без белка и овальные тёмно-синие зрачки. В данный момент он мог видеть даже то, что творилось за стенами особнячка, тогда как человеческие глаза позволяли едва различать очертания предметов. Вот тогда без очков он был действительно слеп, как крот.

Рид отхлебнул чай. Такие дружеские полуночные посиделки не были редкостью. Отец Рид и Злата Пшертневская познакомились задолго до того, как она получила звание кардинала. Но именно она в своё время уговорила бывшего капитана Священной Стражи прийти работать в отдел. И Рид ни разу не пожалел о том, что согласился.

Злата отставила чашку на стол и глянула на архонта.

— Грядут неприятности, произнесла госпожа кардинал.

— Из-за того милого ребёнка, которого Анна отбила у людей Хунты? — архонт осторожно вытянул из воротника белоснежную вставку и расстегнул верхнюю пуговицу.

— Из-за неё тоже... — вздохнула Пшертневская, — и в первую очередь на голову Эрика... князя Ди Таэ, — тут же поправилась женщина, потерев уставшие глаза.

— Переживаешь за него? — улыбнулся священник.

— Я за всех переживаю, — слегка недовольно откликнулась Злата, — работа у меня такая — переживать за своих сотрудников.

— Брось, я слишком хорошо тебя знаю, — отмахнулся священник.

— А вот ты, по-моему, слишком уж беспокоишься об Анне Ди Таэ, — парировала женщина.

— Беспокоюсь, — не стал отрицать Рид, — и о ней, и о Викторе. Они мои друзья и я предпочитаю видеть их живыми и здоровыми, а не рыдать на их могилах. Хьюго не тот человек, который умеет работать в команде, увы. И не спорь. Он все и всегда делает по-своему, не считаясь с тем, как это "по-своему" отразится на окружающих.

— Рид, его можно понять...

— Злата, мы все кого-то потеряли в этой войне, — с горечью произнёс архонт, — но ненавидеть весь мир за это нельзя.