— Зачем? — Повторил он свой вопрос.
— Они обменяли меня на Рамуэля. — Ответила она, и в глазах ее сверкнула боль. — Но я этого не стою. Я должна расторгнуть сделку и вернуть его.
— А что будет с тобой?
— Не знаю. — Лили покачала головой. — Но это не так важно. Я ничего не стою. — Она вновь посмотрела на Небироса, и в глазах ее светилось знание того, что она одна, и все, что у нее есть — это ее одиночество и меч за спиной. Как часто он сам ощущал себя таким, последний из капхов. Глаза его потемнели.
— Поверь, ты многого стоишь. — Бросил он и, взмахнув крыльями, оставил ее одну стоять на камнях.
Глава 21
Когда ангелы исчезли из поля зрения, Грерия выбралась из укрытия и в нетерпении направилась к стене. Она касалась ее пальцами, водила по ней руками, но стена являла собой сплошной монолит, который невозможно было ни сдвинуть, ни разрушить.
— Ну что же ты медлишь, демон. — Прошептала она, продолжая ласкать стену. — Ну же.
Время от времени она опасливо оглядывалась назад, где в любую минуту могли появиться и воинство божье, и василиски, и гончие. Грерия была практически беззащитна перед ними, стоящая у стены, но ничего не могла с собой поделать — она не в состоянии была отойти от нее ни на шаг, потому что в каждую секунду стена могла дрогнуть, пропуская ее наружу, и она обязана была воспользоваться этим моментом, чтобы стать свободной, и больше никогда не возвращаться вниз.
Грерия брела вдоль стены, как безумная, нашептывая ей нежные слова, уговаривая, умоляя ее раскрыться. У нее был всего один шанс вырваться — и она ждала его, как смертные всю жизнь ждут счастья.
Когда она только расслышала шелест крыльев, то решила, что к ней летит Небирос, чтобы выторговать у нее еще какую-нибудь уступку в обмен на свободу, зная, что она не сможет устоять при виде своей сферы, стоя в одном шаге от новой жизни. Но когда ведьма присмотрелась, плечи ее напряженно приподнялись в защитном жесте, а руки, наконец, отпустили стену — к ней приближался Самаэль, ошибки быть не могло, она почти видела его идеальное лицо, и блеск его глаз.
— Пожалуйста, — прошептала Грерия, и слезы показались на ее глазах. Она в последний раз обращалась к стене, словно умоляя ее расступиться и выпустить ее, но та оставалась немой к ее молитвам, как и к молитвам тысяч других, кто в свое время посмел тревожить стену. — Будь ты проклят, Небирос, — проговорила она перед тем, как ноги Самаэля коснулись высушенной земли.
— Что ж, рад тебя снова приветствовать, Елена, — с издевкой произнес падший.
Волосы его спутались от ветра, и Грерия не могла не заметить, что от этого он стал еще привлекательнее. Разгоряченный охотой, с переплевшимися кудрями, и покрытый мелкими бисеринками пота, с горящими темным пламенем глазами, Самаэль был похож на идола темных желаний. Ноги Грерии задрожали под его взглядом от страха и одновременно от желания.
— Или тебя следует все-таки называть Грерией, ведьма? — Тем временем продолжал он.
Грерия очнулась от своих раздумий, и совсем пала духом — теперь он точно знал, кто она. Она не догадывалась, кто постарался посвятить его в курс дела, но это уже было не так и важно.
— Перед тем, как разорвать тебя на сотни мелких кусков, я все-таки хотел бы знать, какого черта ты у меня вынюхивала, подлая тварь? — Он приблизился к ней на опасное расстояние, и Грерия, насколько было возможно, вжалась в стену за своей спиной.
— Какой мне смысл отвечать, если ты и так, и так прикончишь меня, — с трудом выговорила она.
— И тут пытаешься торговаться? — Зло усмехнулся падший. — Время сделок прошло, для тебя. Теперь ты ответишь на мои вопросы, или мечты о смерти станут твоими самыми страстными мечтами из всех.
— Хорошо, — отозвалась Грерия, прикидывая, как выиграть побольше времени, хотя надежда на Небироса с каждой секундой становилась все слабее, в особенности после того, как он не защитил ее от падшего, как обещал. Вернее, лишь говорил, потому что в сделке об этом упоминания не было. Грерия скрежетнула зубами — как она могла не включить это в сделку, и позволить Небиросу обвести ее вокруг пальца: ведь если она погибнет, то и сделке не быть, и уже неважно будет, разобьет он ее сферу или нет — сфера в любом случае окажется пустой.
— Что тебе было нужно? — Тень Самаэля перекрыла далекое зарево.
— Если ты знаешь, кто я, ты знаешь, что мне было нужно. — Ответила Грерия, стараясь выпрямиться и выглядеть достойно перед падшим.
— От меня тебе что было нужно? — Он кипел от гнева.
— Узнать что-то, что могло бы примирить меня с Абой.
— Зачем?
— Чтобы стать свободной.
Самаэль явно раздумывал над правдивостью ее слов, и не мог решить, врет она или нет.
— Зачем тебе свобода?
— Я сотни лет пробыла в аду старухой, проклинаемой всеми и никому не нужной, — с досадой произнесла она. — Как ты думаешь, зачем мне понадобилась свобода?
— Хорошо, — казалось, он поверил ей. — Но что же такого ты могла от меня узнать, что подарило бы тебе прощение и милость Абы?
— Что-то о той, кто создала брешь в слоях. — Вздохнула Грерия, вспоминая свою тщетную попытку. — Я пыталась узнать о ней все, что могла. Но когда я узнала всего лишь крохи, сделка уже состоялась — ее обменяли. Я опоздала. — Произнесла Грерия, глядя прямо ему в глаза. — Я проиграла. Что я могла еще сделать, кроме как бежать? Самаэль, я... — она замолчала на какое-то время, собираясь с духом, — я не хотела никакого вреда тебе.
— Я хотел того же, — усмехнулся Самаэль.
Грерия посмотрела на него вопросительно.
— Хотел узнать все о ней, быть в курсе, на всякий случай. — Пояснил он. — Для этого и попросил нам девочек, чтобы вытянуть историю из Уцура. — Он печально поглядел на Грерию. — И ты туда же.
— Самаэль... — прошептала она.
— Не надо. Даже не пытайся, ты знаешь, что я не оставляю тех, кто пытался подобраться ко мне, поэтому давай без лишних слов.
— Ты убьешь меня? — Запинаясь, спросила Грерия.
— Это самое малое, что я могу для тебя сделать, ведьма. — Прошептал он ей прямо в лицо, и его руки с когтями уже были у ее висков. Грерия в ужасе закрыла глаза... и неожиданно повалилась назад. Стена, проклятая стена перестала существовать для нее. Она лежала на траве, глядя в голубое небо, слышала щебетание птиц неподалеку, и не могла поверить, что жива, что это все происходит с ней на самом деле. Набрав полную грудь воздуха и выдохнув, Грерия села, и увидела, как мечется за стеной Самаэль, выкрикивая беззвучные для ее уха проклятия, и понимала, медленно, с запаздыванием, что она свободна. Небирос исполнил свою часть уговора. Грерия улыбнулась, широко, от всей души, как давно уже не делала. Запах цветов и трав сводил ее с ума, ударяя в голову. Увидев невдалеке ручей, она накинулась на него, как человек, вышедший из пустыни, и пила эту прекрасную прозрачную воду, пахнущую свежестью, жадными глотками. Она действительно выбралась из пустыни, как бы ее ни называли, пустыни душ. Грерия смеялась и поливала свою голову холодной водой, разбрызгивая ее во все стороны.
Небирос возвратился в колодец и снова держал в руках изумрудную сферу Грерии.
— Ты смотришь на нее, словно ни в чем не уверен, — донесся до него сзади голос Джареда.
— Я не уверен, что поступаю правильно.
— Что ты натворил, Небирос? — Спросил Джаред, подходя к сыну ближе. — Возможно, в этом и моя вина, что ты чувствовал себя чужим. Ты слишком горд, чтобы служить кому-то. Этого я всегда больше всего и боялся.
— Он тоже.
— Не равняй себя с ним.
— Почему? — Глаза Небироса вновь засветились металлом. — Чем он лучше?
— Так говорили когда-то капхи. Посмотри, что ныне случилось с ними.
— Да, я вижу. И вижу, что ты остался жив. Но чего это тебе стоило? Ты — властитель душ, сидишь в этом затхлом колодце...
— Прекрати, Небирос. — Джаред задрожал в гневе и нервно повел плечами. — Я жив, а это уже немало в таком мире, как этот.
— Ты проповедуешь недостойность гордыни, как светлые. — Произнес Небирос, крылья приоткрылись и поднялись над его головой.
— Я проповедовал тебе единственный закон — закон выживания. — Джаред тяжело опустился на каменный выступ. — И ты его не усвоил.
— Да будь он проклят, этот твой закон, — вспылил Небирос, но затем успокоился, глядя на согбенную фигуру хранителя. — Я разобью сферу.
— Поступай, как знаешь. — Смирился Джаред и, отступив, растворился в стене.
Небирос еще долго смотрел ему вслед, видя, как он передвигает вперед свои сухие ноги, словно у него уже едва оставалось сил даже на эти несложные движения. Он мог быть сильным, мог быть демоном или человеком, а осталась лишь тень кого-то, кто мог бы быть. Небирос со всей силы швырнул сферу в стену, и та разлетелась на мелкие осколки. Зеленый туман рассеивался по пещере, создавая атмосферу нереальности и колдовства. Выполнит ли ведьма свою часть договора? Ему было уже почти все равно. Эти демоны ему не братья, и даже не друзья, он решил их спасти из чистого упрямства, не ради чего-то, а вопреки Абе, вопреки его пренебрежению, безразличию и высокомерию. Единственная, кого бы он спас ради нее самой — эта странная девушка там, внизу. Он уже дважды нес ее у своего сердца в небе, но только теперь начинал понимать, что она — не просто еще одна заблудшая душа, а нечто большее. Он чувствовал ее родство, ее одиночество, такое схожее с его. Она касалась его шерсти без отвращения и содрогания, почти с нежностью. Ее глаза были почти того же оттенка, как у него, когда он был рассержен, только она не сердилась, в ее взгляде светилась печаль и решимость. Небирос вздрогнул, и понял, что не полетит в пустые земли, а вернется за ней, чего бы это ему ни стоило. Для него это было опасно, дреги поджидали его с явным намерением убить, но теперь, после того, как она встала на его защиту, не задумываясь, они попытаются убить и ее. Небирос подобрался и рванул в небо, задев правым крылом несколько камней.
Лили спустилась с возвышенности и шагала по долине. Вдалеке справа она видела знакомые уже дома, и с одной стороны радовалась, что идет по открытому пространству, на котором любые твари будут заметны на большом расстоянии, а с другой — ей самой негде было укрыться, и она видна была за километры. Ориентиром ей по-прежнему служил дом, возвышающийся на черном плато. Он создавал ощущение чего-то грандиозного, но она не могла бы сказать, что красивого. Крыло дома, повернутое к ней, казалось слишком тяжеловесным и неуклюжим, форму строения тоже сложно было описать однозначно: она не поддавалась четким определениям, представляя собой полет мысли творца. Какие-то части дома взметались в небо высоченными башнями, что-то оставалось приземистым и одноэтажным, а что-то и вовсе казалось бесформенной кучей или нагромождением углов. По мере приближения, дом казался Лили еще более диковинным, и она с нарастающим интересом рассматривала новые открывающиеся ей детали.
Дрегов она заметила издали. Они ползли по песку на четвереньках, тяжело переваливаясь, хвосты волочились позади них по земле, оставляя заметные полосы. Твари направлялись к ней, не торопясь. Да и к чему было спешить — ведь она была одна на всем обозримом пространстве. В том, что они направляются к ней, тоже сомневаться не приходилось. Лили устало вздохнула и, не спеша, достала меч. Единственное, о чем она сожалела, глядя на сияние отточенного лезвия, — так это о том, что ей так и не удалось добраться до Рамуэля. Конечно, она зашла куда дальше, чем мог бы предположить Таната, но все же ей немного не хватило. Сколько не хватило ему? Лили тяжело вздохнула, вспоминая юное лицо в обрамлении светлых волос, воодушевленный взгляд его глаз, дерзкую улыбку. Ей стало больно оттого, что он погиб зря. Руки крепче сомкнулись на рукояти меча: она уложит столько "крокодилов", как она их мысленно окрестила, сколько сможет.
Глава 22
Аба услышал Угрстана еще до его появления, за дверьми, по громкому сопению и лязгу чешуи.
— Входи, Угрстан, — велел он, когда тот приблизился к дверям.
Дрег вошел, тяжело ступая и опуская голову в приветствии.
— Есть новости? — Спросил Ник, предотвращая долгое вступление.
— Да, владыка, — костяные наросты на его голове заходили ходуном. — Наши солдаты натолкнулись на него в предместье. Он был не один, с человеком. Она также повинна, поскольку убила одного из наших. Дреги просят с вашего позволения ее голову, как и голову демона.
— Как она выглядела? — Ник нервно поднялся с кресла, лицо его побледнело.
— Как выглядят люди. — Презрительно бросил дрег, но тут же постарался исправиться, заметив выражение на лице хозяина. — Невысокая, пепельные волосы, серые глаза, одета в брюки и белую рубашку...
— Достаточно. — Глаза его потемнели, и теперь он напряженно мерил шагами комнату.
— Вы их поймали?
Дрег неловко зашевелил головой.
— Нет, им удалось бежать. — Из его глотки вырвалось не то сипение, не то сдавленный рык. — Но далеко они не уйдут.
— Передай своим, что девушка мне нужна невредимой. Абсолютно невредимой, ты понял?
Дрег яростно кивнул.
— Иди.
Броня лязгнула во время разворота, и чудовище удалилось туда, откуда пришло.
— Какого черта происходит? Решил отыграться? Взял ее в залог обмена на своих драгоценных демонов? Тогда зачем было притаскивать ее сюда и являться самому? — Мысли непрерывным потоком текли в его голове. Он накинул черную рубашку и шагнул в окно, в котором виднелось багровое зарево.
Эти фокусы он знал давно, как и сам окружающий мир, раскроенный по его замыслу. Когда-то он создавал дом, как наивысшее творение в этих землях, с окнами во внешний мир, с окнами в пустые земли, которые в последствии пришлось замуровать, потому что слишком много гостей пало от зубов гончих, которым закон был не писан, а те, кто не пал, дрожали при звуке свистящего шипения василисков. Были в доме и честные окна, всеми ими он мог беспрепятственно пользоваться, как дверьми.
Особенной его гордостью были коридоры дома, которые он вытянул в бесконечность или закольцевал, соединил в немыслимые сплетения и лабиринты. Также он сумел вложить отпечатки каждой эпохи в отдельные этажи, не говоря уже о материалах, многие из которых были некогда живыми. Кто-то считал, что фундамент дома сложен из костей: они не так уж и ошибались, только эти кости не были свидетельством его кровожадности, разгадка была куда проще — все дно ада было усеяно костьми. Кости ташеров, грелоков, которых уже никто и не помнил, кости капхов, поверх них кости людей и дрегов, демонов и ангелов — такова была основа этих земель.
Хозяин остановился у двух убитых дрегов. В том, кто это и как именно сделал, сомнения не возникало: один был убит мечом, другой разорван когтями. Мечом? Он вздрогнул, вспоминая холодный белый снег и кровь в ее снах. Неужели она вспомнила? Дреги не торопились убирать своих сородичей, они спокойно и безразлично относились к смерти. Аба приблизился к ним, чтобы рассмотреть детали и сложить в голове полноценную картину случившегося.
