— Ты не боишься меня? — спросил он, переводя дыхание и приводя себя в порядок, когда они оказались в безопасности.
Лили покачала головой, но ему показалось, что в ее глазах скользнул к тому же лукавый огонек.
— Ты смеешься надо мной? — поразился он, снова начиная задумываться о здравии ее рассудка.
— Нет, — произнесла Лили, а глаза на этот раз выдали вспышку неистовой тоски, привязанности и тепла.
Ник смотрел на нее, как на загадочный экспонат.
— Тебе, должно быть, очень плохо после слоев, — наконец, произнес он. — Я заберу тебя к себе, и там тебя осмотрит мой слуга.
— Полетим? — в глазах ее снова сверкнуло лукавство. Лили ничего не могла с этим поделать, потому что рада была видеть его в целости и сохранности, не совершившим ни одной опрометчивой ошибки из-за нее.
— Смертные обычно не очень хорошо реагируют на полеты, — осторожно произнес он, внутренне начиная симпатизировать ей, — если не сказать хуже.
— Меня не стошнит, — улыбнулась она.
Его слишком сбивала с толку ее манера поведения или даже излишняя развязность.
— Я не совсем уверен, — заметил он, становясь серьезнее и холоднее, — что ты правильно понимаешь, кто я.
Она бы узнала перемену его настроения за милю — это был приближающийся гнев. Видимо, она все-таки переборщила с простотой общения.
— Простите, хозяин, — произнесла она искренне, склоняя перед ним голову, а сама готова была упасть к его ногам, обнимая каждый их сантиметр, лишь бы он был рядом.
Он прикрыл глаза, вообще переставая что-либо понимать, и затем открыл их вновь.
— А этого ты где набралась?
Лили не подымала глаз.
— Ладно, держись за меня крепче, — он раскрыл руки, и Лили с гулко бьющимся сердцем устроилась у него на груди, вдыхая знакомый запах и прикасаясь щекой к его футболке.
Она не ахнула и не закричала и не вцепилась в него ногтями, когда он поднялся в воздух. Она действительно не боялась его. И более того, трогательно прижималась к его груди, словно это было для нее наивысшим даром. Он ощущал, как она втягивает носом его запах и успокаивается, как расслабляются ее уставшие руки и ноги, и как мирно закрываются веки на счастливом лице.
Он гадал, решила ли она его соблазнить и таким образом что-то выиграть для себя, но естественность ее реакций не укладывалась в голове, либо она была на самом деле потрясающей актрисой. В таком случае он мог лишь снять перед ней шляпу.
Они приземлились на балкон в башне, и он пропустил ее вперед в комнату, внутренне предвкушая истерику, когда она натолкнется на Небироса. Даже в слоях, из которых она явилась, едва ли было что-то похожее на его демона. Да и вряд ли в ее памяти могли сохраниться яркие картины, в то время, как Небирос был более, чем настоящим.
Лили вошла в комнату: в ней все было аккуратно и убрано, нигде не виднелись ставшие для нее уже такими привычными следы всеобщего запустения. Слуги по-прежнему исправно ухаживали за обстановкой, и она была хорошо освещена. Лили плавно обвела взглядом помещение, а когда дошла до дверного проема, замерла, глядя на мохнатое тело огромного насекомого, голову с усами и немигающие серые фасеточные глаза. Они не окрасились голубым, хотя он смотрел на нее, но они светились, в них была жизнь, они не были бесцветными и погасшими. По ее щекам покатились слезы, она едва сдерживалась — она так хотела, чтобы он жил.
— Я вижу, вы познакомились с моим демоном, — произнес Аба не без удовольствия. — Это Небирос. Небирос, это наша гостья. — Он сделал акцент на последнем слове, дав демону понять, что она — та самая.
Небирос был напряжен, очевидно ожидая криков или истерики от смертной, но она смотрела на него как-то не так, и слезы из ее глаз катились не от ужаса. Демон заглянул ей в лицо и увидел там... нежность? Небирос мотнул головой, сбрасывая наваждение. Его лапы взметнулись вверх и машинально поправили усы.
Как она любила этот его невольный жест. Лили не выдержала и, стремительно сократив между ними расстояние, уткнулась носом в его меховую грудь и заплакала, обхватив его руками, сжимая и разжимая шерсть, словно любимую плюшевую игрушку.
Демон остолбенел, беспомощно посмотрел на Абу, но у того лицо было не лучше — он также напрочь не понимал происходящего. Более абсурдной ситуации он не мог себе представить.
— Человек, — позвал демон, изумленно глядя на прижавшееся к нему создание и не зная, что с ней делать.
— Лили, — подняла она к нему заплаканные глаза, улыбаясь сквозь слезы.
— Лили, — повторил он, но уже не так отстраненно прозвучал его голос, как в первый раз. Она смотрела на него так, словно знала. Да она и не могла не знать, потому что все люди шарахались от него, а эта обнимала. — Ты знала капхов? — Тихо спросил он.
— Да, — моргнула она глазами. — Саргатанас тоже жив, — прошептала она, не выпуская его мех из рук, — он в подземельях, с ним все в порядке.
— Откуда ты знаешь? — поразился демон, и глаза его засветились голубым.
— Я так люблю, когда они голубые, — произнесла она, глядя на него с такой любовью, что глаза его оттенились розовым.
— Если ты уже закончила обнимать моего демона, может, присядешь? — произнес Аба за ее спиной, и повернувшись к нему с извиняющимся видом, Лили опустилась в указанное ей кресло.
Ник прохаживался по комнате туда и обратно, не очень представляя, с чего начать разговор, потому что она совершенно выбила его из колеи своим поведением.
— Небирос, ты свободен, — на очередном повороте произнес он. — И если встретишь где-нибудь этого бездельника, Самаэля, скажи, чтобы зашел ко мне.
Небирос поклонился и исчез в дверях. Они остались одни.
— Что это был за спектакль? — спросил он, присаживаясь на край стола перед ней. Лицо его стало совершенно серьезным, он больше не намерен был играть ни в чьи игры. — Я хочу знать правду, — глаза его сверкнули мрачным огнем. А Лили хотелось накрыть его губы своими и заставить говорить совершенно другие вещи. Пиджак он снял, а рукав его футболки был разорван, и из-под ткани проступали точеные мышцы. Она скучала по нему во всех смыслах.
— Ты хочешь меня отдать светлым, — произнесла она, восстанавливая в своей памяти ход давних событий.
— Верно, ты проницательна, — согласился он, — но прежде, я хотел бы все-таки знать, как ты пробила брешь в моих слоях и зачем устроила весь этот последний цирк.
Его колени стояли по сторонам от ее ног, словно поймав ее в ловушку. Лили так бесконечно тянуло к нему, что, казалось, кресло под ней не выдержит и подъедет к нему.
— Прекрати, — сказал он спокойно: очевидно, напряжение было ощутимо даже в воздухе.
— Прости, — смутилась она, опуская глаза.
— Ты ответишь на мои вопросы?
Она молча покачала головой. Ей незачем было отвечать. Что бы она ни сказала, это ничего не изменит, а ей нужно было не допустить повторения истории, она не должна была остаться с ним.
— Я могу подумать о том, чего ты хочешь, если ответишь, — произнес он, дотрагиваясь до ее плеча. Лили вздрогнула — он играл с ней, вот подонок. Он никогда не стал бы ничего давать девушке со слоев, но ему хотелось узнать правду, поэтому он готов был пустить в ход весь свой арсенал хитрости, обольщения и обещаний.
— Ты не станешь, — покачала головой Лили, — скоро придет Уриэль, и ты отдашь меня им.
— Не будь в этом так уж уверена, — огонь в его глазах стал ледяным. Ему никогда не нравилось, когда кто-то осмеливался указывать, как ему поступить, а ее слова слишком уж напоминали указания.
— Я не нужна тебе, — мягко произнесла она, и добавила: — я — ошибка, — сказала правду для того, чтобы он не передумал, и не поступил иначе только лишь наперекор ей.
— Что это значит? — зеленый глаз светился интересом, в то время, как голубой сохранял свое холодное сияние.
— Что я замешкалась у жерновов судьбы перед тем, как родиться, и с тех пор все пошло наперекосяк.
Он задумался и уставился сквозь нее в пространство.
— Это возможно, — наконец, произнес он после некоторого молчания. — Но откуда ты знаешь это? Откуда ты вообще столько всего знаешь? — Лили хотела ему ответить, но он остановил ее. — И не говори, что ты ошибка — это не объясняет того, о чем я спросил.
Лили молчала.
— Ты хотя бы приблизительно представляешь, что я могу сделать с тобой, если не получу интересующие меня ответы? — спросил он.
— Ты никогда не причинял мне зла. — Ее глаза смотрели на него в упор, и в них проявилась упрямая сила воли. Ник в очередной раз поразился и понял, что и это она умело прятала до этой секунды. Она опустила глаза и заговорила:
— Я была всем: воином, жертвой, взрослой, ребенком, живой, мертвой... Но моя история здесь окончена. Я действительно ошибка, это и есть причина.
Он не стал спорить и обошел вокруг нее.
— Скажи мне, Лили, ты хотела бы остаться?
— Нет, — слишком поспешно ответила она, одновременно вздрогнув.
— Чего ты боишься? Я ведь уже знаю, что не меня. А больше, извини, но просто смешно чего-то бояться. — Его глаза были внимательны и сверлили ее насквозь. Он всерьез решил разобраться с тайнами, которые она хранила.
— Отпусти меня, — ее голова бессильно опустилась на грудь, — просто отпусти.
— Я никогда не делаю то, о чем меня просят, — ответил он, и его пальцы обвили ее плечи, подняв из кресла.
— Ладно, — тяжелая мысль скользнула в ее голове, холодной волной прокатившись по позвоночнику, — тогда оставь.
— Я чувствую, насколько сильно ты хочешь остаться, тогда почему просишь отпустить тебя? И это не вопрос веры, потому что будь она у тебя, ты бы не докатилась до самого дна. — Его глаза проникали всюду, а руки давали почувствовать страшную мощь, которой он обладал.
Лили любовалась им, и ей так хотелось сказать ему все, и остаться с ним здесь, навсегда, но что-то подсказывало ей, что некоторых ошибок не миновать, если только не изменить переменные уравнения. Она вспомнила его измученное лицо в коконе, мертвый глаз Небироса, глядящий в пустоту, и отшатнулась от Абы.
— Это вопрос правильного выбора, — взяв себя в руки, трезво произнесла она.
Он ухмыльнулся и отпустил ее.
— Теперь я узнаю кое-кого сверху. Почти те же слова. Что ж, выбор — это святое, — с сарказмом произнес он, снова облокачиваясь на стол и закидывая ногу на ногу. — Я отдам тебя Уриэлю, но взамен они мне тоже должны будут кое-что дать.
Лили скривилась, вспоминая, чем закончится история с Рамуэлем. И совсем не факт, что ее отсутствие изменит его роль.
— Я вижу тебе и этот вариант не по душе, — усмехнулся он. — Но бесплатных подарков я им не делаю.
— Отлично, торгуется, — подумала Лили, — да, это в его духе. — И решила поучаствовать в торгах, предложив ему кое-что другое.
— Как насчет другой платы? — спросила она.
— Какой? — его глаза сузились.
— Меня, например, — ответила Лили, стараясь выглядеть соблазнительно.
Он расхохотался.
— Ты полагаешь, что стоишь так дорого?
— Дурак, скоро ты отдашь за меня все, — подумала Лили, но вслух произнесла. — Вот и проверишь.
Он еще раз всмотрелся в нее с любопытством, но потом коротко произнес:
— Нет.
Нельзя сказать, что самолюбие Лили не было задето, но, с другой стороны, к чему ему было кидаться на первую встречную. Попытка была безусловно глупой, но не такой уж плохой. Она вздохнула и заметила за его спиной туманную переливающуюся сферу у него на столе.
— Что это? — спросила она, указывая на нее и уже догадываясь, что он ответит.
— Твоя сфера, — повернул он голову и скривился, словно смотрел на какую-то гадость. — Это уж точно ошибка.
— Моя сфера, — повторила Лили, рассматривая ее и вспоминая разноцветные, яркие, сияющие сферы, которые ей довелось видеть в колодце душ. Эта была похожа на мутное стекло с болтающейся внутри грязью. Лили отвернулась, чтобы больше не видеть ее — она действительно была тоскливой.
Глава 56
В кабинет постучали, и когда Ник произнес магическое "войдите", на пороге появился Небирос.
— Аба, я не смел Вас беспокоить раньше, но в наших владениях делегация Уриэля, целое скопище светлых, и демоны не смогли стерпеть их присутствия.
Ник тяжело смотрел на Небироса.
— И?
— Во втором слое свалка, и чем это все закончится, неизвестно. — Небирос мигнул своими фасеточными глазами.
— Какого черта их принесло?
— Они требуют вас. Для переговоров.
— Переговоров. — Ник рассмеялся, его позабавило требование клуба чокнутых под предводительством Уриэля. — Ладно, скажи им, что я иду.
Небирос растворился во тьме.
Ник тяжело посмотрел на Лили.
— Ну что, нам пора.
Дерущиеся замерли на месте: кто с занесенным для удара мечом, кто так и не нанеся удара когтистой лапой, змеиные хвосты застыли в воздухе, головы повернулись на какофонию звуков, перекрывших шум драки. Вдали шествовала процессия: нельзя сказать, чтоб разноцветная, потому что она представляла собой лишь красные и черные тона, но весьма разношерстная. В ней были и демоны с головами, похожими на бычьи, поросшими мехом телами и огромными копытами на мощных ногах, и змеиные отродья, ползущие между камнями, в воздухе завывали и проносились из стороны в сторону ведьмы в балахонах, лоскутами развевающихся на ветру, чуть спереди двигалось нечто, похожее на насекомых, издающее неприятное стрекотание. Позади струились, стелились, менялись полчища скользящих тварей, и от их непрерывных трансформаций к горлу подкатывал ком, грозя вырваться наружу. А в центре всего этого безумия, на спинах двух огромных дрегов, словно на паре лошадей, — хотя если их с кем и сравнивать, то спины их больше походили на драконьи из-за чешуи, — ехал сам хозяин, невероятно огромных размеров, со шкурой, отливающей красным и багрового оттенка глазами, с головой невероятно сложной и отвратительной, увенчивающейся рогами, как у демонов.
— Надо же, — иронично изрек Рамуэль, — в своем репертуаре.
Процессия неспешно приблизилась к опустившим оружие сражавшимся, и Владыка сошел с дрегов на землю.
— Здравствуй, Уриэль. — Произнес он рокочущим голосом, остановившись перед старшим ангелом.
— Приветствую тебя, Проклятый. — Следуя этикету, произнес Уриэль.
— И чем мы обязаны такой чести? — Аба обвел сгрудившихся ангелов когтистой жилистой рукой.
— У тебя есть кое-что, от чего ты хотел бы избавиться, а мы могли бы помочь. — Без обиняков выложил Уриэль.
Аба едва заметно скривился, что при текущей его внешности со стороны больше походило на злобный оскал. Он не любил подобной прямолинейности в переговорах: а где игра, где интрига, где подход. Все равно, что топором пытаться вырубить фигурку.
— У меня есть кое-что, что вам нужно. — Уточнил Аба. — Что вы готовы предложить в обмен?
Теперь была очередь Уриэля кривиться, словно он съел испорченное яблоко. Его формулировка вопроса не прожила и десяти секунд.
— Плененных демонов. — Нехотя выговорил он.
— Что ж, верно, нечего демонам делать у вас. — Ухмыльнулся Аба, но это снова больше походило на оскал. — Что еще?
