— Перестань так трястись, ты не пойдешь сегодня. — Сказал ему ангел среднего роста с правильным лицом и темными вьющимися волосами, венцом окружающими его голову. Голубые глаза пристально смотрели на Танатаэля.
— Я пойду. — Упрямо произнес он, не взирая на свой страх.
— Для чего? Чтобы умереть? — Прямо спросил ангел.
— Чтобы быть со всеми. Я пришел к вам и не буду отсиживаться.
— Ты даже не знаешь, как это выглядит. Ты не знаешь ничего. Нет, конечно, ты узнаешь со временем все, что необходимо, и постепенно со всем справишься. — Он как-то странно улыбнулся. — Но только если останешься жив.
Таната смотрел на него во все глаза. Они здесь все были немного чокнутые, но ему ведь надо стать таким, как они? Ангел никак не реагировал на Танату, он даже не ждал от него ответа, просто сидел там, на своем месте, и пришивал отлетевший ремешок. Картина казалась настолько будничной, что не сочеталась ни с крепкими руками ангела-воина, ни с его сильной и стройной фигурой.
— Готов поспорить, ты имеешь отношение к стихии огня, — сказал Таната, не в силах оторваться от разглядывания незнакомца.
— Да. Я — Рамуэль. — Ответил тот, протягивая Танате руку. Таната принял дружеское рукопожатие, радуясь в душе, что, несмотря на начало их беседы, Рамуэль, похоже, относился к нему, как к равному. Таната даже слегка воспрял духом.
— А я...
— Танатаэль. — Закончил за него с улыбкой ангел.
— Да, верно, — снова слегка растерялся парень, но потом улыбнулся в ответ, — зови меня просто Таната.
Рамуэль кивнул.
— Порвал? — Неуверенно спросил Таната, пытаясь поддержать беседу.
— Мы кажемся тебе странными, правда ведь? — Тихо произнес Рамуэль. — Представляю. Наверное, твоим сияющим братьям мы бы показались едва ли не темным отродьем. Свысока все кажется серым. — Он задумчиво посмотрел куда-то вдаль. — Но прежними остаются только те, кто не выживает долго. — Его улыбка стала горькой. — Остальные меняются. Но я бы не променял ни одного из наших даже на сотню сияющих.
— Демоны говорят также. — Пробормотал Таната, не веря своим ушам. — Так написано в наших книгах. — Словно оправдываясь, добавил он.
Рамуэль рассмеялся, а в глазах его будто полыхнуло пламя. Он действительно принадлежал этой стихии, огонь словно бежал под его кожей. Таната думал о том, что кому, как не ангелам огня спускаться вниз, по краней мере, стихия для них была родной.
— Ты думаешь над тем, насколько я далек от демона? Что меня отделяет от них?
— О, нет, — поспешил заверить его Таната. — У тебя нет ничего общего с ними, твои крылья, глаза, стать...
— Глупец, — проговорил Рамуэль, — одного хорошего пламени достаточно, чтобы кожа свернулась, спина сгорбилась от боли, а крылья сгорели напрочь. И что тогда? Чем тогда я буду отличаться от демонов? Ты убьешь меня такого? Подойдешь и поразишь, отсечешь голову по правилам из твоих книг?
— Я действительно еще не участвовал в боях, — пылко возразил ему Таната, — но я думаю, сумею отличить добро ото зла.
Рамуэль снова залился смехом.
— Отличить, — его крылья непроизвольно дернулись. — Нет, ты ничего не отличишь, даже собственную пятку от носа.
— Как это? — Обиженно спросил Таната.
— Здесь все смешалось, Таната. — Грустно продолжил Рамуэль. — Оставайся, для того чтобы разобраться и не натворить бед. Нужно очень много потерять, чтобы понять. И я даже не знаю, пожелать ли тебе понять или не понимать никогда.
— Я тоже стану таким... обозленным и печальным? — Спросил Таната.
— Может, ты потеряешь крыло, как Илиэль. Может всего себя, как Даниэль или Гато. А может только душу, — глаза его сверкнули.
Танатаэлю показалось, что имена погибших ангелов наполнили воздух пеплом, отчего стало трудно дышать.
— А что потерял ты?
Рамуэль отпустил ремешок.
— Я? — Его улыбка была рассеянной. — Не знаю. — Он покачал головой. Я больше не знаю, что правильно, что нет. Я спускаюсь каждый раз вниз, как в в последний.
— Почему Уриэль не даст тебе передышку? — Взволнованно прервал его Таната.
— Зачем? — Рамуэль вскинул голову. — Я не представляю себе другой жизни. Все, что я знаю — это сражения. Можно сказать, что моя душа принадлежит аду. — На этих словах Таната дернулся от него. — Я уже не представляю себе свою жизнь без него. Столько времени... — Рамуэль тяжело вздохнул, складывая принадлежности для шитья в мешочек.
— Ты знаешь Его... ты одного времени с Падшим? — Спросил Таната, и сам испугался своих слов.
— Да, я и Уриэль. — Ответил ангел.
— И каков он?
— Да каков угодно. — В глазах Рамуэля светилась усталость. — Он не урод, как многие думают. — Пояснил он. — Не чудовище. А выглядеть может у себя дома, как ему заблагорассудится. Любит пугать дураков ужасающими формами, и эпатировать публику — в этом ему не откажешь. Почти уверен, что и на этот раз будет то еще шоу.
— Если не урод, то каков же он?
— Да такой же, как мы. — Ответил Рамуэль. — Он ведь один из нас. Мы с Уриэлем еще видели его с белыми крыльями.
— О нет, — прошептал юноша. — Я думал, это легенды! Я думал, на самом деле так не могло быть. Не мог один из нас создать весь этот кошмар...
— Ну, он не один. Ему помогали, — выдавил с ухмылкой Рамуэль.
— Ты не ненавидишь его. — В ужасе произнес Таната. — Не презираешь.
Рамуэль вздохнул.
— Я не сужу его. И тебе не советую, потому что нельзя придумать ничего глупее. Особенно для такого младенца в сравнении с ним, как ты.
Таната потрясенно молчал. Впервые его сравнивали с Проклятым, и из слов ангела получалось, что сравнение не в его пользу. Да наверху даже близко не представляли, что здесь происходит. Что говорить о людях, если с ангелами такое творится в этих землях. Вот она граница со злом — одна его близость подтачивает души, наполняет их отравой. Многие из них продолжают драться, но знают ли они, что уже умерли и теперь дерутся сами с собой? Тогда Танатаэлю стало по-настоящему страшно, потому что он увидел, что делает ад с ангелами, медленно и неумолимо.
Глава 9
В кабинет постучали, и когда он произнес магическое "войдите", на пороге появился Небирос.
— Аба, я не смел Вас беспокоить раньше, но в наших владениях делегация Уриэля, целое скопище светлых, и демоны не смогли стерпеть их присутствия.
Ник тяжело смотрел на Небироса.
— И?
— Во втором слое свалка, и чем это все закончится, неизвестно. — Небирос мигнул своими фасеточными глазами.
— Какого черта их принесло?
— Они требуют вас. Для переговоров.
— Переговоров. — Ник рассмеялся, его позабавило требование клуба чокнутых под предводительством Уриэля. — Ладно, скажи им, что я иду.
Небирос растворился во тьме.
Ник призвал Уцура, и тот вежливо постучал в двери уже через несколько секунд.
— Останешься с ней. — Бросил он ему, обрастая рогами, меняя цвет глаз на багрово-красный, увеличиваясь в размерах, и стремительно становясь более похожим на демона.
— Идешь торговаться? — Не удержался от мрачной шутки Уцур, слегка униженный приказанием, брошенным, как собаке.
— Иду. — Ответил хозяин. — Могу и тебя обменять на что-нибудь полезное, если ты забыл свое место. — Произнес он, и Уцур попятился к стене.
— Аба, я не смел...
— Ты отвечаешь за нее. — Очень внятно объяснил хозяин и покинул кабинет, не дожидаясь ответа.
— Отвечаю, — повторил Уцур, придвинул кресло к столу, на котором лежала девушка, и опустился в него. Он был так огорчен, что не сразу взглянул на нее, а потом, словно опомнившись, поднялся, чтобы рассмотреть ее лицо, глаза, нос, овал. Да, это была она — та, которую он успел увидеть в сфере Идиа. Халдей испытал по отношению к ней нечто вроде благоговения, какое испытывают египтологи, находясь рядом с недавно обнаруженной новой мумией. Тут же он смутился от своего собственного сравнения, потому что она была симпатична и жива. Она спала. Уцур гадал, что же с ней делал хозяин наедине, зачем поставил демона на страже. На миг ему подумалось, что он овладел ею, но уже в следующий упрекнул себя за эту глупость. Потом мысли его как-то сами собой перетекли в воспоминания о других девушках, их лицах, его родине, и Софии. Упрямой, отчаявшейся, красивой Софии, которая ждала его в комнате Самаэля. Халдей улыбнулся, сам того не замечая.
— Аба, — прошептала девушка, и царь вздрогнул.
Дерущиеся замерли на месте: кто с занесенным для удара мечом, кто так и не нанеся удара когтистой лапой, змеиные хвосты застыли в воздухе, головы повернулись на какофонию звуков, перекрывших шум драки. Вдали шествовала процессия: нельзя сказать, чтоб разноцветная, потому что она представляла собой лишь красные и черные тона, но весьма разношерстная. В ней были и демоны с головами, похожими на бычьи, поросшими мехом телами и огромными копытами на мощных ногах, и змеиные отродья, ползущие между камнями, в воздухе завывали и проносились из стороны в сторону ведьмы в балахонах, лоскутами развевающихся на ветру, чуть спереди двигалось нечто, похожее на насекомых, издающее неприятное стрекотание. Позади струились, стелились, менялись полчища скользящих тварей, и от их непрерывных трансформаций к горлу подкатывал ком, грозя вырваться наружу. А в центре всего этого безумия, на спинах двух огромных дрегов, словно на паре лошадей, — хотя если их с кем и сравнивать, то спины их больше походили на драконьи из-за чешуи, — ехал сам хозяин, невероятно огромных размеров, со шкурой, отливающей красным и багрового оттенка глазами, с головой невероятно сложной и отвратительной, увенчивающейся рогами, как у демонов.
— Вау, — иронично изрек Рамуэль, — в своем репертуаре.
Процессия неспешно приблизилась к опустившим оружие сражавшимся, и Владыка сошел с дрегов на землю.
— Здравствуй, Уриэль. — Произнес он рокочущим голосом, остановившись перед старшим ангелом.
— Приветствую тебя, Проклятый. — Следуя этикету, произнес Уриэль.
— И чем мы обязаны такой чести? — Аба обвел сгрудившихся ангелов когтистой жилистой рукой.
— У тебя есть кое-что, от чего ты хотел бы избавиться, а мы могли бы помочь. — Без обиняков выложил Уриэль.
Аба едва заметно скривился, что при текущей его внешности со стороны больше походило на злобный оскал. Он не любил подобной прямолинейности в переговорах: а где игра, где интрига, где подход. Все равно, что топором пытаться вырубить фигурку.
— У меня есть кое-что, что вам нужно. — Уточнил Аба. — Что вы готовы предложить в обмен?
Теперь была очередь Уриэля кривиться, словно он съел испорченное яблоко. Его формулировка вопроса не прожила и десяти секунд.
— Плененных демонов. — Нехотя выговорил он.
— Что ж, верно, нечего демонам делать у вас. — Ухмыльнулся Аба, но это снова больше походило на оскал. — Что еще?
— Еще?! — Возмущенно уставился на него Уриэль, а остальные ангелы заметно напряглись и крепче сжали рукояти мечей.
— Ну, я даже не знаю, на самом деле. — Украдчиво произнес Аба, хотя интонации трудно было передать тем громовым рыком, который имелся в его распоряжении. Грубо, зато угрожающе, — он предпочитал подавлять светлых баранов силой. — Может, крыло Илиэля, все равно ему одно без толку. Оживило бы нашу мрачную обстановку. — Задумчиво произнес он, делая вид, что размышляет, как бы оно смотрелось на стене в его покоях.
Илиэль исполнился гневом и рванулся вперед, но рука Рамуэля остановила его, жестко схватив за предплечье.
— Отпусти меня! — прорычал он брату, но тот лишь крепче сжал пальцы.
— Он специально заводит тебя. Будь разумен, не поддавайся.
— Рассудительный Рамуил. — Ухмыльнулся Аба.
— В таком обличье тебе бы больше к морде пошла драка, а не словесные издевки. — Ответил Рамуэль.
— Мне к морде рога и красный цвет, друг мой. — Ответил Аба, следя за Рамуэлем своими багровыми глазами. — А брат твой кипит от гнева, как наши котлы. — Он тихо рассмеялся, отчего мелкие камни посыпались с близлежащих бурых скал.
— Я тебе не друг. — Отрезал Рамуэль, отпуская успокоившегося Илиэля.
— А жаль, — подумал Аба, но вслух, конечно же этого не сказал. Когда он видел Рамаэля, вновь вспоминал старые времена, когда не было противостояния, все было проще и чище что ли. Он до конца не мог себе объяснить, как все зашло туда, где они сейчас оказались, но он по-прежнему знал и понимал Рамуэля, ощущал его настроение и почти с точностью мог сказать, печалится тот или доволен, безмятежна и холодна его душа или бурлит огнем. Они были почти одного возраста, и, по правде сказать, ему не хватало его.
— Чего ты хочешь? — Вывел его из раздумий голос Уриэля.
— Счастья, любви, но не приторно-сладкой, а настоящей, с привкусом горечи и познания, стереть высокомерие с идиотских лиц сияющих, но не с ваших, конечно, вы почти уже местные, даже сами не понимаете, насколько, — подумал он, глядя на запыленные, покрытые кровью лица ангелов. Вслух же Аба произнес:
— Одного из вас.
По отряду ангелов прокатилась волна недоумения, смешанного с отвращением. Он почти ощутил, как они задают себе вопрос: хочет ли он взять кого-то из них для какого-то чудовищного жертвоприношения или ритуала?
— Кого — решать вам. — Ответил он, тем самым еще сильнее усугубив их положение, заставляя их самих обречь одного из своих братьев на муки.
— Ты — чертов урод. — Не выдержал Рамуэль. — Что ты задумал?
— Рамуэль. — Одернул его Уриэль. — Мы предлагаем тебе твоих демонов. — Снова обратился он к Проклятому. — Мы готовы отдать всех.
— Всех? — Выплюнул ему в лицо Аба. — Всех двух? О нет, это слишком много. — Он захохотал, отчего его огромные легкие заработали, как меха, со свистящим звуком. — Зачем мне эти мерзкие твари? — Успокоившись, пророкотал он. — По-моему, честный обмен, Уриэль — это одна душа на другую.
Крылья Уриэля потерянно повисли за спиной. Он проигрывал. Ему необходимо было вытащить эту душу во что бы то ни стало. Отправившись всем отрядом, они готовы были драться за нее, и даже погибнуть, но погибнуть в бою — это одно, а выбрать кого-то на заклание аду — совершенно другое, настолько, что по правде говоря, он был в полной растерянности.
— Ну же, Уриэль, проголосуйте, или как там у вас принято? — Подначивал его Аба, потешаясь над нерешительностью Уриэля. В этом и была их слабость — в том, что они вечно колебались, сопляки. Не умели правильно определить цену и платить по ней, вечно ожидали чуда, спасения. Ведьмы носились над их головами, смеясь и свирепо улюлюкая. Они насмехались над ангелами и мечтали разорвать их на части.
— Хорошо. — Чужим голосом произнес Уриэль и повернулся к своим. — Мы должны. — Тихо произнес он, напоминая им, чье это поручение. Но они и так знали, и молчали оттого, что понимали — им прийдется выполнить требование Проклятого.
— Я готов. — Выступил вперед Илиэль, придерживая изуродованное крыло.
— Нет! — Воскликнул Уриэль, он не хотел его терять — старый боевой товарищ, прошедший с ним через многое, он был в "свете божьем" чуть ли не с самого начала.
— Я все равно бесполезен для вас. — Холодно произнес Илиэль.
