Не то чтобы совет мастеров боялся армию Адары, армия у них была не чета Фаросской, однако мудрые мастера опасались некроманата. Кто знает какие еще диковинки у него в запасе?
Кард в гильдии считался самым дипломатичным человеком, и большинство проголосовало за его кандидатуру на роль эмиссара. Понимая всю важность поездки, он не осмелился отказаться. И вот он за морем, в выгребной яме, которую местные называют Дар.
* * *
Лодка остановилась, и мастер ступил на дощатый причал. Ощущать твердую поверхность под ногами, после пяти днепривычной в море, было непривычно.
Порт Дара отличался от того, что Кард привык видеть у себя дома. Здесь было куда больше народа, стоял смрад и невыносимый гам. Прикрывая нос салфеткой, мастер направился в сторону города.
"Не понимаю, как можно жить здесь? Эта вонь, этот постоянный шум, — раздраженно подумал он, озираясь по сторонам. — Неужели первый министр никого не прислал меня встретить?"
Как вдруг его окликнули: — мастер Терик-хиз Кард?
— Кто спрашивает?
— Моё имя Эйлин, я служу первому министру. Темнейший велел встретить вас, и сопроводить в королевский замок.
Эйлин был длинным и худым. Лет сорок. Орлиный нос, глубоко посаженные глаза. Коротко стриженые волосы, гладко выбритое лицо. Одет Эйлин был в дешевый на вид камзол из серой парчи.
— Милейший, — он кинул стоящему рядом носильщику золотой и добавил: — доставь вещи этого господина в замок.
На выходе из порта их ожидал паланкин и слуги.
"Первый министр знает толк в гостеприимстве", — отметил про себя Кард, забираясь в носилки. Эйлин залез следом и сел напротив.
— Я никогда не видел некромантов. Каков он? — поинтересовался мастер.
— Первый министр, велик — восторженно ответил Эйлин. — Он никогда не спит и не покладая рук работает на благо государства.
— А правда, что он выглядит, — Кард замялся, пытаясь подобрать более подходящее слово.
— Как скелет? — усмехнулся Эйлин. — Это правда, первый министр лишен плоти.
В детстве, Терик-хиз Карда пугали сказками про ужасных некромантов, которые способны похитить душу человека и вечность держать её в рабстве. Однако Эйлин, отзывается о своём господине с восторгом. "Может быть, он и не так страшен?" — пронеслось в голове мастера.
Паланкин остановился.
— Мы уже на месте? — удивился мастер.
— Вообще-то нет... — Эйлин отодвинул занавеску, но тут раздались крики и носилки рухнули. Не успел Кард опомнится, потолок пронзил клинок и вошёл в голову Эйлина. Брызнула кровь, его глаза закатились, а тело забилось в конвульсиях.
Мастер выскочил из паланкина и бросился прочь.
Кто-то выкрикнул: — держи его!
Над головой засвистели стрелы. Не останавливаясь, Кард машинально пригнулся и на первом же повороте, юркнул вправо, оказавшись в узком проулке.
Выглянув из-за угла, он увидел: как в его сторону бегут два эльфа с обнаженными мечами. Кард машинально бросился наутёк. Петляя узкими улочками, мастер бежал и бежал, пока ему не удалось оторваться от преследователей.
Он остановился и попытался отдышаться.
— Мастер, сюда.
Кард обернулся на голос: в нескольких метрах от него стоял человек в балахоне с накинутым капюшоном.
— Кто вы?
— У нас мало времени, они уже близко, — ответил незнакомец. Он распахнул дверь дома, рядом с которым стоял и добавил: — лучше поторопитесь. Больше шанса избежать гибели у вас не будет.
Кровь стучала в висках, сердце готово было вырваться из груди. Такого страха Терик-хиз Кард никогда еще не испытывал. Он решил довериться незнакомцу и последовал за ним.
В жилище стоял мрак. Свет пробивающийся через единственное окно, освещал лишь часть комнаты.
— Почему те эльфы напали на меня?
— Они служат бывшему первому министру Кордо, — ответил незнакомец. Он подошел к стоящему у окна столу и жестом, пригласил мастера присесть.
— Но зачем ему убивать меня? — Кард недоумевая, подошел к столу.
— Чтобы Фаросская гильдия ополчилась на действующего первого министра. Фелимер, давай.
Из-под стола выскочил гном и вогнал в ногу Карда кинжал. Мастер вскрикнул от боли. Он попятился, о что-то споткнулся и упал. Гном запрыгнул на Карда и полоснул кинжалом по горлу.
Так закончилась жизнь Фаросского мастера Терик-хиз Карда.
16. Некромант
— Что?! — рявкнул Лёнчик, ударив по столу кулаком. — Как убит?! Среди бела дня?! Что за бардак творится в городе?!
Новость о гибели мастера из Фрадосской гильдии, застала его в кабинете Фелимера. Дедал, алхимик, начальник тюрьмы и некромант обсуждали способы укрощения знати, которая после того как напавшие на тюрьму скрылись, стала открыто высказываться против действий первого министра.
— На них напали в глиняном квартале, — развел руками Эгиох. — Прежде чем стража подоспела, всех перебили. А Фрадосский эмиссар был найден обезглавленным в одном из домов, неподалёку от места нападения. Очевидцы снова говорят об эльфах. На сей раз, их было четверо.
"Против меня уже целая террористическая ячейка действует", — расстроено подумал Лёнчик. Решая одну проблему, он создавал две новых. Его власть таяла на глазах. После случая с Виорой, король всячески избегал некроманта. Часть знати также не одобрила изгнание матриарха.
Потом нападение на тюрьму, а теперь убийство Фрадосского эмиссара. Мало того, что это отличный повод для войны, это плевок в костяное лицо Лёнчика.
"Нужно что-то делать, — потирая подбородок, размышлял некромант. Он сидел за столом Фелимера. Остальные стояли молча, не осмеливаясь проронить ни слова. — Показать силу всем этим высокомерным мразям, чтобы они знали: хочешь трепать языком, будь готов платить. И королёк, этот напыщенный выродок, надо дать ему понять: пойду на дно я, пойдёт и он. Будут им репрессии и тридцать седьмой год".
— Дедал, усиль охрану на всех воротах города. Ни одна сволочь не должна проскочить без моего ведома. Всех подозрительных в казематы. Эгиох, объяви по городу: после заката, запрещено покидать свои дома. Нарушившие этот приказ будут арестованы.
* * *
Раннее утро. Чернь неистовствовала. На площади перед замком собралось не менее тысячи человек. Всем хотелось увидеть казнь знатных господ.
При помощи Эгиоха, Лёнчику удалось сфабриковать обвинения против пяти вельмож, которые выступали против него активнее всех. Вчера их схватили, тем же вечером провели суд и приговорили к смерти. А этим утром приговор должен быть приведен в исполнение.
Король Ольфред закрылся у себя в покоях и никого не принимал. Он не явился на суд, на казнь, по-видимому, тоже не придет.
Увидев приближающуюся к эшафоту повозку с заключенными, чернь взвыла еще сильнее. В приговоренных полетели камни, гнилые овощи и фрукты. Толпа буквально впала в экстаз от ожидания смерти благородных господ.
Когда всех пятерых построили на эшафоте, к ним поднялся Лёнчик. Увидев некроманта, чернь умолкла.
— Эти люди, были уличены в преступлениях против короны! — Толпа взвыла с новой силой. Лёнчик поднял правую руку, призывая собравшихся замолчать. — Действия этих выродков, были направлены против короля, который не покладая рук трудится над улучшением жизни свои потданных!
В приговорённых, снова полетели камни, куски помета и гнильё.
— Но я, как первый министр! — Перекрикивая толпу, продолжал Лёнчик. — Буду следить за тем, чтобы воля короля исполнялась неукоснительно и никому не позволю каким-либо способом препятствовать улучшению жизни жителей Дара!
Чернь довольно взвыла.
— Тех же, кто буде уличен в преступлениях против короны, я буду казнить, лично! — с этими словами некромант велел минотаврам подвести к подставке первого смертника.
— Позвольте мне сказать, господин, — пролепетал он. — Последнее слово.
— Ты уже достаточно наговорил, — процедил сквозь зубы Лёнчик, обнажая свой меч.
— Но приговорённый имеет право на последнее слово, — возмутился один из смертников.
— Вы больше ни на что не имеете прав! — рявкнул некромант и отсёк голову, стоявшему на коленях вельможе. Толпа впала в эйфорию.
— Это беззаконие! — продолжал возмущаться приговорённый. — Мало того, что нас оклеветали и осудили не по законам королевства! Так еще лишают последнего слова.
Один из минотавров, врезал ему, разбив губу и выбив несколько зубов. Старик упал.
— Давайте его сюда, — велел некромант.
С каждой отрубленной головой, чернь орала все громче.
Когда всё кончилось, Лёнчик велел раздать собравшимся еды и денег, за счет имущества казненных. Уходил он с эшафота под выкрики: "да здравствует король", "да здравствует некромант".
17. Ольфред Спрэд
— Некромант перешел все границы. Он перебьёт всю знать, если это поможет ему удержать власть в своих руках, — Ольфред стоял у окна и смотрел на ночной город.
— Думаете, сегодняшняя казнь будет не единственной? — Велтис Долн сидел в кресле. По счастливой случайности или по какой-то другой причине, он оказался среди горстки вельмож, которые еще не были арестованы.
— Думаю, вам надо бежать. Отправляйтесь в Барлийский орден, напомните магам, для чего создавался орден, — Спрэд повернулся к Долну, оперевшись на подоконник.
— Как же я покину город? На всех воротах минотавры и големы, верные некроманту.
— Есть способ попасть за пределы города, минуя стражу, — Ольфреда хлопнул три раза в ладоши. Когда в покои вошел его доверенный слуга, он добавил: — Вешка вам покажет. Идите Долн, приведите помощь.
"Если он поставит своей целью избавиться от меня, я не смогу ничего поделать", — с горечью подумал король Ольфред. Когда Вешка и Долн вышли, он налил себе в кубок вина и сев в кресло, стал размышлять о сложившейся ситуации и способах выйти из неё с наименьшими потерями.
"Будь у меня армия, как у некроманта, все было бы проще. Отсутствие силы превращает меня в беспомощную марионетку в костлявых руках первого министра. Самым правильным действием в моём положении, это выжить. Выжить любой ценой. Пусть он ликует, пусть наслаждается властью, а я буду выжидать. Рано или поздно, некромант расслабиться, ослабит бдительность. Вот тогда я и ударю в ответ. Главное выжить".
Ольфред допил вино и пробормотал: — выжить любой ценой.
18. Некромант
После ночной службы в церкви, Лёнчик направился в тюрьму. Там, в одном из казематов, томился выживший душегуб из банды "Дети песка". На его счет у некроманта были кое-какие планы. Как показывала практика: разного рода криминальные элементы обладали нужным складом ума и необходимыми навыками для выполнения разного рода заданий.
Лёнчик надеялся, что душегуба под видом купца, получится заслать в Барлийский орден. Успех этой затеи во многом облегчил бы жизнь некроманта.
Войдя в тёмный каземат, Лёнчик поместил факел в приколоченную к стене подставку и осмотрелся. Заключенный сидел на куче соломы, в дальнем углу.
— Помнишь меня? — нарочито грозно, произнёс некромант.
— Пришли лично отвести меня на эшафот? — огрызнулся душегуб.
— Как тебя зовут?
— Ульрэх.
— На что ты готов, Ульрэх, дабы избежать прогулки до эшафота?
Заключенный испуганно взглянул на Лёнчика, и тяжело сглотнув, выдавил: — вы хотите мою душу?
— И да, и нет, — продолжал ходить вокруг, да около некромант.
— Говорят: смерть лучше, чем вечность быть рабом некроманта.
— Я здесь в первую очередь, как первый министр, а уж после некромант. Как первый министр, я предлагаю тебе выбор: смерть или служба короне.
— Короне? — удивился душегуб.
— Короне, только в моем лице.
— В чем же будет заключаться моя служба?
— Я буду поручать тебе задания, различной сложности и важности.
Вдруг кто-то чихнул. Звук шел из угла, напротив душегуба. Лёнчик видел в темноте, так же как и при свете дня, но сидящего у стены сатира, заметил только сейчас.
— Ты кто? — сурово обратился к нему некромант.
— К-клим, ва-вашбродь, — заикаясь, ответил сокамерник душегуба.
— За что, тебя посадили в каземат?
— Я х-хотел в г-город по-по-пасть, по-по...
— После заката?
Сатир кивнул.
— Ты всегда заикаешься или только сейчас?
— Щ-щ-ас..., — он нервно сглотнул.
— Тебе страшно? — по-прежнему сурово, произнёс Лёнчик. Сокамерник душегуба закивал.
— А на что ты готов, Клим, дабы избежать смерти?
— На всё, вашбродь, только пощадите.
— Клянись своей душой, служить мне верой и правдой.
— Клянусь.
Некромант протянул руку. Сатир послушно подошел и поцеловал кольцо на костлявой руке Лёнчика.
— Ну, а что же решил ты, Ульрэх?
— Клянусь, — ответил он, поднимаясь. Душегуб последовал примеру Клима и поцеловал кольцо некроманта.
После этого разговора, Лёнчик велел Эгиоху заняться подготовкой шпионов: отмыть, побрить, подстричь и одеть. Ульрэха как купца, а Клима как его слугу.
19. Клим
Сатир Климентий Однорог, родился и прожил все свои тридцать шесть лет, в деревушке Делехор, к западу от Хора. Это было поселение земледельцев и скотоводов, населенное в основном сатирами, фавнами и людьми.
Семья Клима владела тремя яблоневыми плантациями и отарой овец. Для Делехора и окрестных деревень Однороги считались зажиточными. Да и торговля у них год от года шла всё лучше. Отец иногда рассказывал, что получил в наследство жалкие угодия и несколько паршивых овец. Но не смотря на это, ему удалось приумножить семейное достояние.
В отличии от родителей, старшего брата и сестры, Клима не интересовали яблоки и овцы. По правде сказать: его вообще ничего не интересовало кроме кабаков, пьянок, азартных игр и шлюх. Хотя, стоит отметить: в этом направлении Клим, как истинный Однорог, добился определенных успехов. Среди продажных женщин сатир пользовался популярностью за свою доброту и щедрость. Окрестные алкаши любили его, потому что Клим после каждой победы в кости или карты угощал всех собравшихся. А вот азартные жители Делехора и окрестностей, Клима не жаловали. Сатир крайне редко проигрывал. Будь то кости или карточный "Жлоб", Клим в девяти случаях из десяти, в буквальном смысле раздевал соперников. Поэтому, к тридцати шести годам, Климентий оказался в печальном положении: никто в округе не хотел против него играть.
Вскоре, сатир стал хиреть. Шлюхи и вино не приносили ему той радости, которую Клим испытывал во время победы в "Жлоба" или кости. Тогда он предпринял попытку завлечь игроков щедрыми ставками. Но это привлекло только грабителей.
Понимая, что в Делехоре делать больше нечего. Климентий покинул отчий дом. Взяв с собой всё самое необходимое, он отправился в ближайший крупный город, Хор.
Отец рассказывал: Хор не меньше столицы, а его порт и гавань, куда больше чем в Даре. Но он не рассказывал про вонь, шум и толпы горожан снующих по узким улочкам.
"Это моё место", — радостно подумал Клим, въезжая в город через главные ворота на запряженной осликом телеге.
И он оказался прав. Всего за год, играя и кутя, сатир смог обзавестись собственным кабаком, выиграв его у предыдущего хозяина в "Жлоб".
Однако, вскоре после этого, Клим вновь ощутил уменьшение желающих играть против него. Оказалось, чуть больше чем за год, он умудрился обыграть всех в Хоре. На этот раз, сатир не стал унывать: "у меня же собственный кабак", — подумал Клим и занялся своим любимым: делом кутежом, шлюхами и азартными играми. Сам он не играл, зато устраивал турниры по игре в "Жлоб" и другие азартные мероприятия. Совсем скоро, его кабак превратился в солидный игорный дом, а деньги потекли рекой.
