Волчица и пряность. Том 23

Сейчас Лоуренс достиг возраста своего наставника и вдруг вспомнил о нём, глядя на осенний праздник в Саронии, куда он приехал во время путешествия, первого после многолетнего перерыва.

На городской площади, на которую выходил и постоялый двор, где остановились Лоуренс и Хоро, был установлен помост, на котором представители церкви и важные люди города проводили церемонию. Собравшиеся здесь люди радовались на этом последнем празднике перед зимой.

В Саронии не проводится больших религиозных праздников, вроде дней святых, самым знаменитым здесь стал праздник-состязание лучших питоков крепкого вина, полученного перегонкой из местной пшеницы, праздник собирал представителей всех слоёв общества без разбору. Здесь были не только крепкие, мускулистые работники речного порта, сюда даже церковь посылала молодых священнослужителей, уверенных в своих способностях. Этому празднику было присуще ощущение свободы.

Лоуренс посмотрел из окна на площадь и криво усмехнулся, увидев, как уверенно вписалась в картину происходившего там щуплая фигурка девушки. Её волосы, которые из-за цвета сразу растворились бы среди спелой пшеницы, сегодня были заплетены в косы — редкостное событие. Невысокая и худенькая, как юная аристократка, покинувшая своё гнёздышко, она держалась очень свободно, её жесты отличались уверенностью.

Лоуренс, сидя у окна, сказал про себя: "явилась волчица" и улыбнулся.

На площади людям бесплатно давали вино и хлеб с поджаренными колбасками, чтобы каждый мог угоститься по своему желанию, так что это был праздник не только выпивки, но и песен. Глядя на уже опьяневшую Хоро, веселившуюся в центре событий, Лоуренс прикидывал дальнейший путь.

Воспоминание о наставнике открыло его ящик памяти, потянув за собой ещё многое, о чём он давно не думал. Возможно, он искал там какой-либо подсказки.

Прикинув путь, следовало подумать ещё кое о чём. Путешествие не будет сплошным удовольствием. Как ни странно, но и в оживлённом городе, в котором можно было жить без каких-либо неудобств, действовало это правило. Более того, могло быть и так, что чем удобней живётся сейчас, тем тяжелее может оказаться впереди. Цена свободы путешествия, как и жизни, — необеспеченная безопасность.

Вчера Эльза, проведшая с ними немало времени в этих краях, пришла к нему на постоялый двор и сообщила, что после праздника она отправится домой. Это произошло после того, как он убедил церковь и торговцев лесом пойти на взаимные уступки и договориться о размере пошлин.

Хоро пошлины не интересовали, и она пошла по тавернам на городской площади, а Лоуренс с Эльзой вернулись на постоялый двор. Лоуренс знал, что Эльза хотела использовать это короткое время для прощания, но он хотел ещё задать ей вопрос:

— Ты что, не сказала Хоро об этом?

Пока он был занят переговорами о пошлинах, Хоро и Эльза, судя по всему, поговорили о чём-то. Хотя Эльза по-прежнему делала Хоро замечания, а та делала вид, что их не слышит, Лоуренс заметил, насколько лучше они стали ладить. Разве добропорядочная Эльза не должна была в таком случае попрощаться с Хоро? И он задал свой вопрос. Однако Эльза лишь улыбнулась и отвела взгляд.

— Это потому что мы стали слишком близки.

Верный служитель Бога и приверженец неукоснительного следования правилам, Эльза вдруг, вопреки представлению Лоуренса о ней, оказалась просто обычным, живым человеком.

— Я не привыкла подолгу путешествовать, меня буквально подкосила внезапная тоска по дому.

Эльза заботилась о церкви своего приёмного отца в маленькой деревне Терео и жила мирной жизнью. Когда люди стали строго спрашивать с Церкви за её прегрешения, с разных сторон страны к ней за помощью стали обращаться представители Церкви, чтобы разобраться с проблемами собственности и привилегий, она даже приезжала к ним сама. А в родной деревне её ждал Эван, которого Лоуренс помнил, как довольно бойкого подростка, и трое детей, рождённых от него.

— Я не уверена, что в состоянии скрыть от неё своё желание уйти как можно скорей. Но... — Эльза глубоко вдохнула и долго выдыхала, после столь продолжительного вздоха она словно стала меньше. — Но это заставило бы Хоро подумать, что я бессердечная, так ведь?

Обычное дело для путешественников. Можно было весь вечер выпивать со встреченным на постоялом дворе человеком, делиться с ним радостями и огорчениями, считать его другом, а утром, он, коротко сославшись на необходимость позаботиться о родне, поспешно уйдёт. Он останется в памяти лишь как один из бесчисленных случайно встреченных людей, потому что каждому надо жить установленным для себя порядком жизни.

Одни возвращались в свои дома, где жарко горел огонь и громко звучал смех, другим приходилось возвращаться в своё одиночество на постоялый двор, чтобы завтра отправиться в следующий город.

Во время своих коротких путешествий Эльза тоже успела ощутить это одиночество. Её волосы были собраны в тот же тугой пучок, её глаза золотисто-медового цвета смотрели всё так же прямо и непреклонно, но Лоуренс знал, что её сердце куда мягче, чем у большинства людей.

Ей было трудно самой проститься с волчицей, потому что она не хотела причинять боль той, которая боялась одиночества.

— Тогда, может, я сообщу ей о твоём уходе? Мы тоже собираемся на днях отправиться в следующий город.

Вероятно, Эльза ощутила в предложении Лоуренса нечто вроде сделки за спиной Хоро и кивнула не сразу. После чего неловко улыбнулась, словно ощущая презрение к себе.

— Я, как ребёнок, прошу другого сказать то, что сама не могу.

Если бы она встретила Лоуренса с Хоро только что, она, скорее всего, просто прямо сказала, что уходит, потому что это было правдой.

Но Лоуренс думал иначе:

— На мой взгляд, умение обратиться за помощью к другому, когда в этом нуждаешься, — это один из признаков взросления.

Когда-то Лоуренс стремился к самостоятельности от наставника, полагая, что разумнее всего всё решать самому. И довольно скоро понял, что это обычная ошибка того, кто ещё не познал, как высоко до неба.

— Если бы ты не подстраивался под Хоро, ты мог бы стать большим человеком.

Услышав это саркастическое изречение, неожиданное в устах Эльзы, Лоуренс открыто улыбнулся:

— Она приручила меня до состояния ягнёнка.

Эльза преувеличенным жестом городской девушки пожала плечами, потом, наконец, улыбнулась, посмотрела в сторону и призналась:

— Когда я отправляла тебе письмо, я ничего не ожидала, но мы неожиданно встретились в неожиданном месте. Так что я верю, что будет и следующий раз.

Ньоххира и Терео, где они жили, разделяло большое расстояние, он и Эльза были уже немолоды, возможности новой встречи будет трудно представиться. Лоуренс посмотрел на лицо отвернувшейся Эльзы и перевёл взгляд на площадь.

— Ты просто можешь сама сказать это Хоро.

Ему было любопытно, посмотрела ли на него Эльза. Его же глаза были устремлены на самую оживлённую таверну на площади, перед воротами которой было устроено настоящее пиршество. Среди сумятицы толпы легко узнавалась фигурка волчицы, которую он так любил.

— Боюсь, я плохо это скажу.

Тем не менее, после этого разговора они вышли на площадь и встретились с Хоро и Танией, где Лоуренс сказал, что он с Хоро отправятся в следующий город. И тогда Эльза ровным тоном ответила, что тоже возвращается домой и будет очень рада встретиться с Хоро вновь.

То ли из-за того, что Хоро уже много выпила, то ли она пыталась перед Танией, ставшей ей вроде младшей сестры, соответствовать своему положению, но она спокойно восприняла слова о скором прощании, и с оптимизмом высказалась о новой встрече.

Вечером Эльза с Танией вернулись в церковь, а Лоуренс и пошатывавшаяся Хоро рука об руку отправились на постоялый двор. Винные пары смягчили для Хоро принятие неизбежности расставания в дороге, и это чувство деликатно отпустило её.

Наутро Хоро вновь была полна сил для винных баталий. Лоуренс, наблюдая из окна за героическим видом своей жены, стал продумывать предстоящую поездку.

Для поездки всегда требуется та или иная причина, главной причиной для Лоуренса было увидеться с их единственной дочерью Миюри. Нужна была лишь решимость отправиться в путь, и тогда не найдётся никаких поводов откладывать поездку.

Вероятно, именно ощущение тревоги за будущее вызвало у него воспоминания о наставнике. Тревожило его не то, что не было известно местонахождение Миюри, и не трудности пути в преддверии зимы, куда более прозаическая причина, которая многих заставило бы недоумённо покачать головой, вызвало это липкое тревожное чувство. В действительности Лоуренса беспокоило надвигавшееся затишье, которое должно было сменить сверкающее, радостное оживление последних дней после неожиданной встречи с Эльзой.

Лоуренс не мог не догадываться, что его похожий на бродячую кошку наставник не заводил настоящей дружбы с другими, вероятно, потому, что опасался, что торговые интересы его и его друзей могли пострадать из-за нахлынувшей волны одиночества. Это был его осознанный выбор. Расставание с ним тоже оказалось внезапным. Однажды утром Лоуренс проснулся, а наставника уже не было. Оставшись в одиночестве, Лоуренс должен был позаботиться о своём выживании. У него не было времени думать, оставил ли его наставник из-за его плохих способностей к торговому делу или же попросту бросил. Лоуренс должен был не сдаваться, а выживать.

Когда он, наконец, устояв перед обстоятельствами, стал полноценным странствующим торговцем, к нему вернулось воспоминание об уходе наставника, шипы этого воспоминания за это время уже сгладились и не принесли боли, просто заняв место в его душе.

Сейчас Лоуренс ощутил, что наставник наделял его высочайшим уровнем заботы. Это ощущение на вкус было лёгким, как вода, но осознано оно могло быть лишь со временем. Можно было оспаривать осмысленность действий наставника с его навязчивыми принципами жизни, но он дал Лоуренсу возможность осознать свою суть. Оглядываясь в прошлое, Лоуренс понимал, что это дало ему намного больше, чем сведения о любой торговой тайне.

Вместе со всем этим он знал, что сейчас ему следовало больше позаботиться о своей спутнице.

— Твой ученик, наконец, расстался со своим наставником, — тихо произнёс Лоуренс, обращаясь к своему воспоминанию, и допил эль.

За окном Хоро, ставшая известной в Саронии, осушила чашу вина вместе со здоровенным носильщиком.

— Завтра будет похмелье, ты не сможешь поехать раньше, чем послезавтра или ещё днём позже, — пробормотал Лоуренс, вставая.

Взяв свой плащ, он вышел на улицу.

Хоро, осушившая очередную чашу, принимала одобрительные рукоплескания со всех сторон.

Через два дня после праздника в Саронии, когда город начинал нехотя готовиться к приближавшейся зиме, Эльза ушла.

— Прощайте, берегите себя, — коротко сказала она и пошла по улице, ведущей на юг.

Эльза чувствовала, что если она задержится ещё хотя бы на день, известный своей напористостью епископ вынудит её взяться за разрешение очередной неприятной ситуации, и она отказалась от работы с категоричностью, с которой режут овощи.

Тания, принявшая приглашение Эльзы пойти с ней в Терео, шла рядом, то и дело оборачиваясь помахать Хоро. Та сначала каждый раз махала в ответ, но потом перестала утруждать себя. Тем не менее, она не уходила, пока Тания и Эльза не скрылись из виду, и смотрела им вслед с улыбкой, скрывавшей тысячу чувств.

— Было весьма оживлённо, — произнесла Хоро со вздохом, когда Эльзу и Танию уже не было видно, потом она упёрла руки в бока. — Не ожидала, что мы окажемся так заняты.

Они уехали из Ньоххиры, деревни горячих источников, главным образом, чтобы встретиться со своей единственной дочерью Миюри, по дороге они повстречали Эльзу и стали ей помогать, потом на легендарной проклятой горе им попалась Тания, воплощение белки. Они избавили торговцев города Сарония от смертельной долговой удавки, установили понимание между местным землевладельцем, родившимся в далёком южном крае и больше похожим на епископа, чем сам местный епископ, и его людьми.

Это сделало Лоуренса и Хоро известными и влиятельными людьми в Саронии, благодаря чему серный порошок, привезённый из Ньоххиры и позволявший воспроизводить горячий источник, был распродан больше чем наполовину. Кроме того, удалось пополнить запас разменной мелочи, недостача которой ощущалась в Ньоххире.

И вместе со всем этим купальня Лоуренса и Хоро "Волчица и пряность" также неназойливым образом получила известность среди видных людей города.

В результате путешествие уже принесло обильный урожай, однако после года туго набитых колосьев нередко следует год неурожайный.

Лоуренс не мог сравниться с Хоро по жизненному опыту, но если взять жизненный опыт путешественника, то в этом он не уступит волчице, насчитывавшей сотни прожитых лет. Чтобы не позволить чёрной пустоте, появляющейся внезапно, поглотить волчицу, страшившуюся одиночества, Лоуренс постарался кое-что придумать.

— Что ж... пойдём тоже, — сказала Хоро и, подняв над собой руки, как следует, потянулась.

Вчера она весь день мучилась похмельем, но сегодня она встала довольно рано, с посвежевшим лицом, посмотрела на поднимавшееся солнце и умяла такой завтрак, словно хотела восполнить и то, что не съела вчера. Потом Лоуренс с Хоро пошли проводить Эльзу и Танию.

Лоуренс знал, что как раз в такое время настроение может беспричинно упасть.

— Прежде чем отправиться, не хочешь прогуляться вместе в одно место?

— О? Хочешь найти место, где можно ещё выпить?

Уголки губ Лоуренса дёрнулись вверх при виде неподдельно заблестевших глаз Хоро, а значит, она не шутила.

— Не-е... Ладно, может быть...

Неуверенность Лоуренса оставила Хоро в нерешительности, но предположительная выпивка уже заставила её хвост радостно завилять.

— Помнишь, когда я разобрался с пошлинами для церкви, мне обещали присылать от них ежегодно немного пшеницы?

— А, это верно, — ответила Хоро довольно прохладно.

Однако она была рада, когда узнала о желании Лоуренса, чтобы церковь посылала в купальню каждый год немного пшеницы, которая воскрешала бы в её памяти события этих дней. Лоуренс нашёл её лицедейство милым и добавил:

— Тебе надо указать, с какого участка мы будем получать пшеницу.

— Мм?

— За нашу услугу они должны высылать лучшую пшеницу, но это ещё не всё. Мы можем получить пшеницу с участка шириной в две ладони.

Это было не прибылью, а честью. Пусть пшеницы и немного, но ежегодно поставляемая она являлась данью, следовательно, её получателя можно было считать аристократом. И потому Лоуренс чувствовал себя польщённым, зато Хоро отнеслась к его словам прохладно.

— Откуда брать? Пока там растёт пшеница, она почти одинаковая, неважно, где брать.

Возможно, ей не хотелось отправляться на то пшеничное поле, а может, она не хотела переходить реку по тому мосту на лодках.

Но Лоуренс просто хлопнул Хоро по плечу и пошёл вперёд.

— Не, это неправильно. Давай, отправляемся.

— Эй, стой! Да что это такое, в самом деле...