У каменной горгульи Санька замерла, поняв, что пароля не знает. Ей очень не хотелось идти к директору, и она понадеялась, что горгулья её не пропустит, и она сможет ещё забежать в свою комнату перед уроком ЗОТИ. Честно назвав несколько сладостей и не получив отклика, девушка уже собиралась уходить, когда горгулья зашевелилась, открывая проход.
— Молли, девочка моя, — директор появился бесшумно, сияя добродушной улыбкой. В яркой сиреневой мантии, усыпанной звёздами, и в таком же колпаке, он походил на звездочёта из какого-нибудь мультика. — Я совсем забыл, что назначил тебе встречу. Давай пройдёмся, поговорим по дороге. У вас же сейчас Защита?
— Да, профессор.
Санька пошла рядом, стараясь не отставать.
— Я слышал, Артур опять подрался? — спросил директор, сворачивая к лестницам. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, Молли?
— Нет, профессор. Я не знаю, что они не поделили, — под лукавым взглядом сквозь очки-половинки Санька покраснела. — Правда не знаю.
— Молли, тебе нравится младший Лестрейндж?
Такого прямого вопроса она не ожидала, и не успела придумать достойного ответа. Но никто не должен знать о его приглашении на бал. А значит...
— Разумеется, нет! — получилось как-то напыщенно и по-детски.
— Вот и славно, я так и думал. У тебя ведь всё хорошо, моя девочка? Я слышал, ты стала делать успехи в учёбе?
— Я стараюсь. ТРИТОНЫ...
— Надо уметь и расслабляться, — покивал директор. — Вы же пойдёте в Хогсмид в эту субботу?
— Артуру запретили, — зачем-то ответила Санька. Она никак не могла понять, к чему клонит директор.
— Ну это же не повод и тебе сидеть в школе. Сходи, Молли, развейся. Много учиться — это похвально, но перегибать палку не стоит.
— Конечно, мы с Эжени собирались...
— Вот и славно, Молли. Вот и славно. Думаю, прогулка у вас будет удачной. Ну, беги на урок.
— До свидания, профессор.
И что это было?
Санька проскользнула в кабинет ЗОТИ незамеченной и осмотрелась. Сдвоенное занятие со слизеринцами? Эжени сидела с Робом и все места вокруг неё были заняты. Тут вообще было мало парт. Саньке казалось, что лишние просто исчезают, когда все рассядутся. Единственное свободное место было рядом с Квинтусом Флинтом на первой парте.
Он усмехнулся и убрал со свободного стула свою сумку:
— Садись, Прюэтт!
— Итак, начнём! — стремительно вошёл в класс профессор ЗОТИ. — Мисс Прюэтт, вы так и будете стоять? Уберите учебники, сегодняшнее занятие будет посвящено запрещённому заклятию "Империус". Кто нам может рассказать, что это за заклятие?
Санька поймала взгляд Эжени и насладилась её умоляющим взглядом. Что-то быстро написав на клочке пергамента, мисс Вуд осторожно перекинула его к Молли на стол.
"Я думала, ты не придёшь! Тебя же вызвал директор".
— Что это? — прошептал Флинт и ловко выхватил у неё записку.
— Отдай, Квин! — послышался тихий голос Беллатрикс. Они с Рудольфусом сидели прямо за партой Саньки — она даже возмутиться не успела, как клочок пергамента был ей возвращён.
Санни заметила, что край рукава мантии Флинта испачкан чем-то тёмным. Кровь Лестрейнджа-младшего? Он же его держал там, в коридоре.
— Как Рабастан? — тихо спросила она, не успев подумать.
— Жить будет, — усмехнулся Флинт, косясь на неё из-под кудрявой чёлки. — Он тебе нравится?
— Какое твоё дело? — Санни ощутила, как краснеет. Хотя по-хорошему, её вообще не должен волновать подобный вопрос.
— Никакого, но твой ответ очень красноречив, детка.
— Дурак!
— Заткнись, Флинт, — прошипел Рудольфус.
Профессор Робертс прервал объяснения на полуслове.
— Я вижу мисс Прюэтт лучше знает тему урока, — произнёс он и взмахнул рукой в приглашающем жесте. — Прошу к доске, мисс.
— Простите, профессор, — поднялась Санька, чувствуя, как горят щёки. — Обещаю не отвлекаться больше.
— Прощаю. Два балла с Гриффиндора. Но вы можете их вернуть, если всё же выйдете к доске.
Гриффиндорцы зароптали, но тут же замолчали под взглядом профессора.
— Так что же, мисс Прюэтт? Не хотите принести лишние баллы своему Дому?
Санька вздохнула и отправилась к доске, сжимая в руках палочку. Слизеринцы зааплодировали.
— Тише, друзья, — усмехнулся профессор Робертс, явно довольный серебристо-зелёным Домом. — Итак, мисс Прюэтт. Продемонстрируете нам заклинание "Империус"? Один пример, и вы свободны. Можете показать.
— Оно ведь запрещено, — растерялась Санька.
— Верно! — профессор скрестил руки на груди. Но палочка была наготове.
Все студенты уставились на девушку. В кабинете воцарилась такая тишина, что Санька едва удержалась от того, чтобы поёжиться. Так и хотелось спросить: это задание с подковыркой? На ком ей демонстрировать заклинание?
Судорожно вспомнила сцену из фильма. Там Барти Крауч под обороткой в образе Аластора Моуди, мучил этим заклинанием паука. Глаза невольно стали искать кого-то похожего. И ведь нашла в углу на потолке над окном довольно крупного паука в паутине. Хочет примеров? Пожалуйста!
Санька вытянула в сторону насекомого палочку и зло произнесла:
— Империо! — тонкий жёлтый луч угодил куда-то в паутину. Девушка вдохновилась: — К профессору на стол!
Паук переместился мгновенно, беспомощно застыв на поверхности стола.
— Фините Инкантатем! — Санька сглотнула и опустила палочку.
— Ты монстр, Прюэтт, — восхитился Флинт.
— Садитесь, мисс, — профессор взмахом палочки вернул паука обратно на стену. — Вам удалось меня удивить.
— А баллы? — неуверенно спросила она, вернувшись за парту.
Слизеринцы во второй раз разразились аплодисментами. Кто-то засвистел. Гриффиндорцы возмущённо сопели.
— Какие баллы, мисс? Вы знаете, что бывает за употребление запрещённого заклинания?
— Азкабан? — Санька вздёрнула подбородок, но тут же уткнулась взглядом в книгу, хотя буквы расплывались перед глазами. Она не верила, что её вот схватят подоспевшие авроры и сунут в казематы с дементорами. Но внутри всё сжалось от обиды.
— Именно.
— А что вы хотели от меня, профессор? — буркнула она с места. — Вы же сказали — показать.
— А вы всегда делаете то, что вам скажут, мисс Прюэтт? Может на вас и Империус накладывать не нужно, а?
В притихшем классе послышались смешки.
— Профессор, — раздался голос Беллатрикс, — разве пауки являются разумными существами? Мисс Прюэтт не воздействовала заклинанием на разумное существо, и максимум что ей грозит — это строгое внушение.
— Правильно, мисс Блэк, пять баллов Слизерину! — одобрительно улыбнулся Робертс.
Санни выдохнула, в душе благодаря Беллатрикс. Она не совсем понимала, почему профессор Робертс её недолюбливает с самого первого занятия. И грешила на прошлое. Возможно, именно Молли испортила с ним отношения. И кого спросить? А ещё могло иметь значение, что Робертс сам когда-то учился на Слизерине, и потому недолюбливал вообще всех гриффиндорцев. В любом случае, она поняла, что мистер Робертс скотина. И возможно, сам пожиратель. Посмотреть бы на его левое предплечье!
Артура всё-таки снова наказали розгами. Роберт Вуд ему помог залечить очередные рубцы на спине, и опять посетовал, что эти украшения до конца не извести. Он повсюду сопровождал друга и не сводил с него обеспокоенных глаз. Санни внутренне посмеивалась тому, что это похоже на влюблённость, хотя не была в курсе, процветает ли тут гомосексуализм. Фанфики — это одно, а реальная жизнь совсем другое. Если что-то такое и было, то никто не афишировал, и на Роба не только она странно косилась. Когда Роберт бросился вечером за рыжиком в спальню, в гостиной воцарилась многозначительная тишина.
— Похоже, Артур не в курсе, — сдавленным голосом сказал Фоули. — Дадим им несколько минут побыть наедине, а, парни?
Парни заржали, и Санька, покачав головой, отвернулась к клетке с мышкой — они с девчонками пытались превратить её в рыбу. Хорошо, что Эжени рядом не было.
— Молли, тебя что, это совсем не волнует? — спросила Эва, кивнув в сторону спальни мальчиков.
— Волнует, конечно, — улыбнулась Санька, — но подглядывать не стану. Пусть резвятся.
Девочки ошарашенно переглянулись. Но больше не приставали. Тренировка с мыше-рыбкой продолжилась.
Был ли наказан Рабастан, никто точно сказать не мог, но высказывались предположения, что чистокровной сволочи удалось откупиться. Санька удивлялась, что чистокровность в их гостиной так порицается, ведь и в Доме Гриффиндора таких было немало. Она сама, например, те же Вуды, Уизли, Алан Фоули, или Барри Уизерспун с шестого курса. Меньше всего, сказать по совести, было маглорождённых — два-три на курс со всех четырёх факультетов. А больше всего полукровок.
Уизли на следующий день за обедом попросил у неё прощения, чем изрядно удивил Саньку. Выглядел он странно — растерянным, встрёпанным и каким-то несчастным. Санька простила, конечно, а что оставалось делать? И даже посочувствовала чуть-чуть, глядя, как дёрнулся рыжик от попытки Вуда взять его за руку. Быстро отвернувшись, она сделала вид, что этого не заметила. Её больше удивляло, что Артур всё же сидел весь обед рядом с Робом, причём довольно близко. И даже улыбнулся, когда Роб подложил ему на тарелку особенно зажаренных куриных ножек, которые рыжик обожал. То ли Артур вообще ничего не понимал, то ли ему нравилось такое внимание.
Саньке оставалось только радоваться, что Уизли не до неё. На факультете шептались, что Вуд помогал ему с эссе по Зельям. Чем бы они не занимались у себя в спальне, Саньку это не заботило. Сразу после занятий Санька делала домашнее задание в своей комнате или библиотеке и частенько засиживалась за уроками до самого ужина. А вечера посвящала урокам танцев с Беллатрикс и Рудольфусом. Выручай-комната поменялась и, к недовольству Лестрейнджа старшего, магловская квартирка, которая ему так понравилась, больше не появлялась, а обычная деревянная дверь без всяких ключей открывалась прямо в бальный зал.
Эжени с другими старостами рангом помладше готовили что-то к предстоящему балу, так что скрывать от неё встречи со слизеринцами было несложно. Впрочем, показать своё платье Молли у неё время нашлось. Что удивительно, она словно вообще не замечала нового увлечения своего брата. Говорила только о платье. Санька смотрела на подругу с восхищением, внутренне холодея. Где достать платье при таких порядках, когда в Хогсмиде никто, кроме синеглазых пожирателей, не желает помочь школьникам переместиться в большой мир?
Поразмышляв таким образом, Санька решила не отчаиваться, и подождать до субботы. Вдруг ей повезёт и придумается что-то более приемлемое, чем просить помощи родственников. Не зная их вкусов и взглядов на женскую одежду, доверяться братьям было боязно. То же самое и с тёткой Мюриэль — это властная и авторитарная женщина, она выберет платье на свой вкус и попробуй потом не надеть. С родителями совсем худо — Санька не могла представить даже их облик, что уж говорить о вкусах. А выглядеть красиво очень хотелось. И не подводить же Рабастана своим затрапезным видом — все слизеринцы будут на них смотреть. Про гриффиндорцев она просто старалась не думать. Ясно ведь, выбор кавалера ей не забудут до старости. Вот только слово надо держать, пусть и по глупости данное. Вот только менять Лестрейнджа на того же Артура она не станет, даже если бы могла. Пусть лучше с Робом идёт, что ли.
В среду на Зельях они варили противоядие к Амортенции. Близость к балу толкала некоторых на решительный шаг. Профессор Слизнорт советовал выпить по паре глотков противоядия — вреда немного, вытошнит разве что, а польза будет, если попытки приворожить были. Всем разрешили взять по флакончику этого зелья с собой, если получится удачным. Удачным получилось почти у всех, кроме Артура и Фоули, которые варили вместе и что-то кинули в свой котёл из хулиганства. Роберт весь урок смотрел на Рыжика больным взглядом — поссорились, что ли? — но зелье сварил прекрасное.
Вечером пили это зелье в своих гостиных чуть ли не на брудершафт. Весело было, или мандраж перед балом сказывался. Санни тоже глотнула и скривилась — гадость жуткая. Остальные даже не морщились — видимо, с детства привыкли к гадким зельям.
Все перенесли испытание со смехом. Только Эва вдруг зажала рот руками и бросилась к женским спальням. А из мальчиков отличился Роберт Вуд. Глотнув из флакона, он некоторое время стоял с закрытыми глазами, а потом резко побелел. Санни испугалась — словно все краски с его лица исчезли, только распахнувшиеся глаза горели неестественно ярко. Он нашёл взглядом Артура, вздрогнул всем телом и, согнувшись пополам, блеванул прямо на ковёр. Ребята отпрыгнули, старшие девочки быстро всё очистили "Эванеско", а Фоули вызвался отвести Роба в Больничное крыло. Тот оттолкнул Алана, и ушёл из гостиной в одиночестве. Артур непонимающе хмурился и краснел, а Санька была в недоумении — если Роба стошнило от Амортенции, то кто мог ему подлить её? Да ещё завязанную на Артуре. Гриффиндорцы решили эту историю замять, тем более, что ни Артур, ни Роб никакой бучи поднимать не стали, разве что больше вместе нигде не садились.
* * *
Дни летели стремительно, и Саньке всё время казалось, что она ничего не успевает. Вот и вечер пятницы уже настал, а с платьем ничего не решилось.
Рудольфус прислал записку, что занятий танцами вечером не будет, так что неожиданно образовался свободный вечер. Все эссе оказались написаны, руны и формулы трансфигурации более-менее заучены, Санька даже растерялась, не зная, чем себя занять. Всего неделя до бала. И до её дня рождения.
В библиотеке по случаю вечера пятницы не было вообще никого, кроме мадам Пинс, дремлющей за стойкой. С упорством, подкреплённым отчаянием, Санька набрала себе стопку старых журналов по магической моде, и уселась в уголке, где с тоской рассматривала вычурные наряды волшебниц прошлых лет. Выписывала в блокнот разные полезные заклинания для одежды, да мечтала о фее-крестной, желательно современной и с хорошим вкусом.
— Что это? — услышала она ужас в знакомом голосе и вскинула голову. Рядом стояла Валери Нотт, а Санька так замечталась, что даже не услышала, как она тут появилась.
— Привет, — вздохнула девушка, поспешно захлопывая ветхий журнал. — Так, просто смотрю.
— Могу чем-то помочь? — Валери всё не уходила, косясь на журналы.
— Если только умеешь наколдовывать красивые платья, — шутка вышла ужасно унылой.
— Прюэтт, я в шоке. Только не говори, что ты не привезла платье для бала!
— Хорошо, буду молчать!
Валери фыркнула и решительно велела:
— Жди здесь! Я скоро, — и упорхнула из библиотеки.
Вернулась она, в самом деле, быстро и плюхнула перед Санькой три журнала.
— Вот, самые свежие. Этот французский, этот итальянский, это — немецкий.
— Ух ты! — Санька открыла наугад примерно с середины тот, который итальянский, и замерла, в восхищении глядя на ведьмочку-модель в умопомрачительном зелёном платье. Та вертелась на странице журнала, показывая платье со всех сторон — узкие рукава, обтягивающий лиф, украшенный серебристой вышивкой, вырез довольно глубокий, и гладкая юбка в пол, создающая летящий силуэт.
