Мемуары Энн Ламберт #1: Голоса прошлого

— Целителей мало, Ане,— объяснила я.— Учеников профессора Таркнесса ещё меньше, и в перспективе их количество будет только уменьшаться: Марвин Таркнесс погиб при штурме Менлиссари. Я вообще подозреваю, что с моей паранормой оторвут с руками везде, куда бы я ни нацелилась.

— А почему тогда ты не нацелилась в Номон?— удивилась Ане.— Это же намного лучше промёрзшей планеты на задворках Вселенной!

— Потому что Терра — задворки Вселенной,— криво усмехнулась я.— Верно ты сказала. Задворки. Я ухожу из космоса насовсем, Ане! Я не хочу больше, никогда больше не хочу видеть ольров. Вообще. Любых. Ты не представляешь даже, как я перепугалась тогда! Я думала, я с ума сойду.

Наивная, я ещё барахталась, не желая уходить из профессии. Я ещё надеялась найти для себя и для Нохораи такой уголок в мире, где никто не тронет. Всё, что я хотела, это мирно жить, лечить людей, воспитывать дочь. Разве я много хотела?

— Отчего же,— тихо сказала Ане.— Представляю. Я тебя видела...

Я покачала головой, обхватывая себя руками. Ане не телепат, как ей объяснишь? Чувство словами не опишешь, как ни старайся. Только картинкой, только переживанием и совместной эмоциональной связью можно объяснить такое, чему не вдруг и не всегда подберёшь слова.

— Ты ещё не купила билет?— спросила Ане.

Я покачала головой: нет.

— А я уже... Если ты не против, может, подгадаешь время, и пойдём к отправному терминалу вместе?

Я была не против. Подвинула к себе терминал, прошлась по расписанию. Рейс в локальное пространство Солнца, близкий к рейсу в локаль Таурона, где находился центр Номон, нашёлся быстро. Расставаться с Ане было жаль, но мы условились связываться друг с другом и, возможно, встретиться... разумеется, не сразу после перелёта, а, скажем, через половину стандартного года. Я принципиально не желала покидать планету, но Ане веско заявила, что через полгода я передумаю, потому что взвою на поверхности, и что сейчас договариваться бессмысленно. Поживём — увидим. Решим, куда поехать и чем там заняться. Да и Нохораи подрастёт, сумеет оценить поездку.

На том и условились.

Ане ушла, а я начала собирать вещи. Их было немного, но я любила собираться заранее, не оставляя себе шанса что-либо забыть и хватиться забытого только через двадцать килопарсек дороги.

Впереди ждала древняя колыбель Человечества, застывшая в холодах ледникового периода Старая Терра.

Санкт-Петербург, Старая Терра, локальное пространство Солнца, Земная Федерация, двадцать девять лет назад

Тусклое Солнце светило сквозь розоватую дымку. Прояснение, при прояснении всегда холодает. Настолько, что атмосферная влага начинает выпадать сухим мелким снежком, искрящимся в солнечных лучах всеми цветами радуги. Только пожив на Терре, я осознала в полной мере, что минус двадцать — после минус шестидесяти!— это ПОТЕПЛЕНИЕ! Я ещё нигде так не мёрзла, как здесь. Хорошо, что госпиталь имеет автономную систему жизнеобеспечения, как на космической станции, и в гостевой сектор, где мне отвели квартиру, тоже. Местные же выработали естественную мутацию, позволяющую им на холод поплёвывать... ну как, поплёвывать, относительно. Весной и летом, а зимой на улицу лишний раз не выбирались даже они.

А эта постоянная прохлада внутри помещений, что зимой, что летом! У себя я отрегулировала температуру, как считала нужным, но на работе никто не собирался учитывать мои предпочтения; приходилось утепляться. Коллеги незлобиво подсмеивались над моей закалкой, точнее, её полным отсутствием, и грозились прихватить с собой в пеший поход с палаточной ночёвкой. Чтобы всё как положено: спальный мешок, еда на костре, звёзды, головоломный спуск на лыжах по горному треку. Я неизменно отказывалась. Из этого похода меня принесут вперёд ногами и — прямо в крематорий. Вот где я наконец-то согреюсь!

Сегодня у меня был дежурный день: моталась по скорым вызовам на пару с моим научным руководителем, Сергеем Семёновичем Девлятовым. Он напоминал мне моего первого учителя, профессора Таркнесса: такой же степенный, неторопливый и в то же время успевающий везде, где надо успеть. Он охотно делился со мной секретами паранормальных коррекций, показывал в операционных на практике; мне снова повезло с наставником, я оценила.

Сам Девлятов родился на Терре, на Терре родились и все его предки до чёрт знает какого колена, он называл, я не запомнила. Предками здесь гордились и не упускали случая о них поговорить почти так же, как в Оллирейне, только врождённой генетической памяти недоставало. Ну, не самая неприятная черта человеческого тщеславия. К тому же, слушать семейные истории было интересно: они в целом отражали историю Старой Терры, историю возникновения и развития Земной Федерации. В конце концов, всё когда-то пошло именно отсюда. Именно здесь вид homo получил к своему названию приставку sapiens в те далёкие времена, когда планета была тёплым ласковым раем со среднегодовой температурой выше пятнадцати градусов по Цельсию. (температурная шкала Цельсия входит в федеральную систему стандартных единиц измерения, — прим. автора).

Дежурный день удался. Сначала мальчишки-пирокинетики: паранорма уже проснулась, мозги ещё нет. Устроили поединок огненными струями; молодцы. Ожоги, травма глаза, реанимация, в перспективе — длительная терапия, в план которой не помешало бы включить порку в качестве закрепляющего компонента, непосредственно перед выпиской. Потеря сознания на улице, классика жанра: поскользнулся, упал, стукнулся затылком о немягкое, — сотрясение мозга. Снова мальчишки: залезли на стрелу древнего, взорванного в бог знает какие лысые времена моста в Старом городе, свалились, поломались, одного коллеги будут по кусочкам собирать, нам с наставником тоже достанется своя доля работы, второй ухарь всего лишь копчик ушиб, хорошо, что не голову. Или жаль, что не голову, может быть, в трещины в черепе вошло бы немного ума.

Как они при таком морозе умудряются ещё на такую высоту лазить?!

Последний вызов, на дом. Инфаркт у женщины в возрасте восьмидесяти лет. Рановато что-то. Но что только не бывает, это я уяснила в первый год медколледжа ещё на Таммееше...

Надо сказать, паранормальные коррекции вне стационара не проводятся. Наша задача облегчить боль и удержать жизнь во время доставки больного по месту назначения, передать в реаниматологам. Они разберутся. И обычные врачи, и наши собратья по паранорме.

Чем мне именно этот вызов запомнился: юными родственницами старшей женщины. Очень колоритные девочки лет четырнадцати. Приглядевшись к одной, я растерялась: может, это уже не девочка? Детское сложение, нежное лицо, но при этом — коротко стриженные седые волосы, глаза как дула, резкая в разговоре и движениях, жёсткая. А вторая — воздушное белокурое создание, ушедшее в себя чуть больше, чем полностью. Диагностика выдала чёрт знает что. По первой — реально четырнадцать и здорова, как лошадь, по второй — тринадцать, но, однако, общая картина острого прединсультного состояния. Очень знакомая картина, насмотрелась на такое в своё время, даже ладони вспотели от нехороших воспоминаний. Паранормальный скан частенько показывает то, что ещё не свершилось, но уже, так сказать, на подходе, вопрос двух-трёх суток. Поэтому эти трое суток никто не ждёт, пациента госпитализируют, несмотря на внешний бодрый вид, и лечат. Иногда даже паллиативно, нейрохирургией, если паранормальная коррекция по ряду причин невозможна.

Иногда сам факт паранормальной диагностики разгоняет процесс до сверхсветовых скоростей. Мы называем это психодинамическим срывом. Он очень похож по своим проявлениям на завершающую стадию жизни пирокинетиков. Психофизическая матрица разваливается буквально на глазах; почти сразу же наступает биологический кризис: из возможного с высокой степенью вероятности тот же инсульт становится реальным, свершившимся фактом, причём в подавляющем большинстве случаев переходит в категорию безнадёжных, к паранормальной коррекции запрещённых. Счёт даже не на секунды, на миллисекунды. Перехватить такое в самом зародыше — подлинное испытание на мастерство врача отделения паранормальной медицины!

Сергей Семёнович ничем помочь не мог. Он занимался старшей женщиной, у той тоже состояние было критическое, риск не довезти даже с нашими возможностями мы оценили высоко. Вторая бригада, -Девлятов отправил вызов через инфосферу,— появится здесь только через семь минут, то есть, непоправимо поздно. А у меня не было должного опыта в паранормальной нейрохирургии! Ещё одна засада. Как же я ненавидела такие вот смерти! Когда человек, которому можно, можно, можно помочь, умирает, не получив этой самой помощи из-за каких-нибудь идиотских, дурацких, нелепых стечений обстоятельств. Если бы у старшей женщины инфаркт случился вчера или не случился вовсе, если бы с Девлятовым поехала на вызов не я...

— Отставить панику,— пришёл от старшего холодный приказ.— Работай, Ламберт.

После того, как я вернулась обратно из плена, — не буду сейчас о череде допросов, телепатических и простых, не знаю, почему я после них не спятила,— мне полностью перекрыли доступ в инфосферу. Потому что моё сознание оказалось поражено эмпат-вирусом, зловредность которого была признана очень высокой. Я не спорила, как поспоришь с очевидным, а главное, спорить бесполезно, ведь решение сформировано и вынесено не одним каким-то чиновником, невзлюбившим вырвавшуюся из плена девчонку, а общим решением коллективного сознательного всех телепатов локали, принимавшей участие в моей судьбе.

Эмпат-вирус прекрасно объяснил странную симпатию, возникшую у меня к Лилайону ак-лидану; ну да, он меня фактически спас и даже вернул в нейтральное пространство, заботливый наш. Помню, как всю дорогу пыталась и не могла понять, с чего он проявил такую доброту, а сам он на прямой вопрос только улыбался, не давая прямого ответа. Мол, позже сама узнаешь. Я узнала. Следовало ожидать. Сволочь оллирейнская. Не зря его имя держали в расстрельном списке космодесанта Федерации чуть ли не в первой десятке, там к нему претензий у наших было на несколько экранов; моё имя не упоминалось, потому что тайна личности же, но общими фразами мой случай был описан. Незабываемое чувство при прочтении. Но это я отвлеклась.

Мне не погасили телепатический компонент паранормы, в моём случае это было просто невозможно, поскольку я натуральнорождённая и получила сверхспособности благодаря чудовищным экспериментам в проклятом Соппатском Центре. Мне всего лишь ограничили доступ к инфосфере. Прописали соответствующий блок-психокод, с тем, чтобы я не могла сама выйти в инфополе, даже спонтанно, без приглашения. И чтобы другие телепаты видели: с этой — не связываться, никогда, ни при каких обстоятельствах, за ослушание — кара.

Сергей Семёнович сейчас нарушил запрет. Наплевав на всё, в том числе и на возможные санкции. Он был на втором ранге, он рисковал очень сильно, он терял очень много в случае завершения разбирательств не в свою пользу. Но только так мы могли успеть спасти обеих: в телепатической связке друг с другом.

Целительская паранорма неустойчива. Если развиваешь телепатический компонент, то психокинетический начинает слабеть. Это начинает сказываться уже с младших ступеней второго ранга, но компенсируется накопленным опытом и доступом к инфосфере, хранящей в себе базу паранормальных паттернов практически на все случаи жизни. Именно поэтому целители почти всегда работают в паре, старший и младший. Идеальное сочетание — безграничный опыт одного и безграничная сила другого.

Ситуация менялась стремительно. Ни одна схема не работала, а время уходило, я очень остро чувствовала, как летят в песок драгоценные миллисекунды, и самое жуткое было в том, что для меня случай безнадёжным не был, я видела это чётка, я могла спасти, и не получалось у меня ничего, и уже от отчаяния попросила старшего отключиться, здесь не годились проверенные шаги, они не работали ни один.

— Бросай, Ламберт,— встревожено сказал Девлятов.— Бросай, не справляешься!

Я отгородилась от него ментальным зеркалом, это я потом узнала, что применила именно зеркало, причём нестрандартной конфигурации и непробиваемое, во всяком случае, сходу. Умение пришло из потерянного детства, не всю память о Соппате из меня вытравили, какие-то навыки, умения, обрывки просачивались всё равно, особенно в стрессовых ситуациях. Вот как сейчас.

Дальше как-то сразу стало ясно, что делать, заработала паранормальная интуиция и за оставшееся куцее время я провела коррекцию за половину вдоха.

Вся ситуация заняла две-три секунды, не больше. Но вбухала я силы столько, что накрыло мощнейшим откатом, и самое интересное я пропустила. Очнулась в кресле, с большой кружкой правильного кофе в руках. Кофе приехал со второй бригадой; Девлятов увёз старшую из пациенток. За мной и младшей приехали другие.

Я сначала отпила живительный глоток, потом включился слух. Спасённая билась в истерике, весь набор вопросов: где я, кто вы, выпустите меня отсюда, пошли все нах... И тогда седая быстро подошла — два стремительных шага, никто не успел остановить,— и отвесила голосящей целебную пощёчину. Вопли мгновенно прекратились, стало тихо, и в тишине прозвучало робкое, неверящее:

— Геля?

Седая стремительно обернулась, одарив меня странным пронзительным взглядом, затем взяла свою... сестру?— за руки, заговорила с ней тихо, я не сумела опознать язык.

Я допила кофе. Пальцы отвратительно дрожали. Закончилась моя смена, сегодня мне уже не дежурить. Как бы домой добраться... а ещё забрать Нохораи. Про Нохораи следовало помнить всегда. Она очень не любила ночёвки в семейных яслях. Не возражала ничем, не закатывала истерик, просто — не любила. Невозможно было вынести её взгляд, полный немой укоризны: за что ты со мной так?

— Жива, Энн?— спросила у меня старшая бригады.

Я узнала Эльвиру Званцеву, наши дежурства совпадали, виделись часто на станциях и перед операционными.

— Нормально,— сказала я.— Холодно. Жесть. Что за планета...

— Сейчас поедем.

— Я с вами,— угрюмо сказала седая.

Званцева кивнула. Единственный родственник двоих пострадавших, как не взять. Тем более, что спасённая цеплялась за неё, как утопающий за надувной плот. Я видела проблемы на горизонте, не всё с ней будет гладко, долгая реабилитация ей обеспечена, с не очень славным результатом в итоге. Но смерти уже не было. Инсульта не было, он не свершился, и уже не вернётся. Надо бы радоваться. Но радости не было.

Была пустота. Не привычное опустошение после серьёзной паранормальной коррекции, которое довольно быстро проходит, сменяясь лёгким душевным подъёмом, характерным для отработанной ситуации, а — ледяная пустота, как в вакууме.

Корка замёрзшая.

Некроз души.

Сергей Семёнович устроил мне выволочку. Как я поняла, выволочку в свой адрес от коллег по инфосфере он уже получил, и теперь, так сказать, передавал эстафету дальше. Впрочем, он был немногословен. Всего лишь назвал неумной женщиной и объяснил, что таких импульсивных дурочек гонят из паранормальной медицины поганой метлой; ещё один подобный случай и означенную метлу он, Девлятов Сергей Семёнович, целитель первой категории, лично раздобудет, персонально для меня. Подпишет моим именем ручку. И под задницу щёткой, чтобы летела из профессии впереди собственного визга.