Мемуары Энн Ламберт #1: Голоса прошлого

.

Если ты врагу с ружьём

Не желаешь навек отдать

Дом, где жил ты, жену и мать,

Всё, что родиной мы зовём, —

Знай: никто её не спасёт,

Если ты её не спасёшь;

Знай: никто его не убьёт,

Если ты его не убьёшь.

И пока его не убил,

Ты молчи о своей любви,

Край, где рос ты, и дом, где жил,

Своей родиной не зови.

Пусть врага убил твой брат,

Пусть врага убил сосед, —

Это брат и сосед твой мстят,

А тебе оправданья нет.

За чужой спиной не сидят,

Из чужой винтовки не мстят.

Раз врага убил твой брат —

Это он, а не ты солдат.

.

Так убей врага, чтоб он,

А не ты на земле лежал,

Не в твоём дому чтобы стон,

А в его по мёртвым стоял.

Так хотел он, его вина, —

Пусть горит его дом, а не твой,

И пускай не твоя жена,

А его пусть будет вдовой.

Пусть исплачется не твоя,

А его родившая мать,

Не твоя, а его семья

Понапрасну пусть будет ждать.

Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

Автор стиха — Константин Симонов, 'Убей его...'

— Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей,— повторила я последнюю фразу. Спасибо, Алеся. Спасибо тебе.

Она коснулась моей руки. Какая горячая, какая живая у неё ладонь...

Алеська, Алеська... Подарок судьбы. Что бы я без неё делала?

Заснуть не смогла. Лежала тихо, закрыв глаза, думала... ни о чём. Пустота давила, мешая дышать.

Через какое-то время встала, прошла в санузел. Медленно, давая привыкнуть глазам, включился мягкий свет. Зеркала...

Зеркала отразили страшную, как сама смерть, тётку с мешками под глазами, с очень нездоровым цветом лица и припорошенными какой-то белёсой пылью встрёпанными патлами. Я криво усмехнулась, отражение скривило ухмылку в ответ. Хороша-а, ничего не скажешь... Хороша.

Я смочила ладони, провела по волосам, чтобы спахнуть пыль, недоумевая, где это я умудрилась так сильно вымазаться. Ничего не получилось.

Это оказалась не пыль.

Седина. Довольно сильная.

Не знаю, сколько я так простояла, таращась на своё отражение. Немало, надо думать.

А потом пустота взорвалась дикой болью. Перехватило сердце, и воздуха не хватало. Коленки подогнулись сами собой. Слёзы прорвали барьер и хлынули потоком. Ненавижу слёзы, ненавижу плакать, но тут решительно ничего не получалось сделать. Не получалось взять себя в руки.

Рыдания уносили с собой жизнь Шокквалема катарга, всю его чёртову жизнь вместе с его чувствами, памятью, долгом, военными секретами, и осколки пустоты, уходили вместе с ним тоже, а где-то совсем рядом, в глубине сознания, грело ласковым теплом далёкое солнце инфосферы и сочувственное присутствие Ванессы.

По-прежнему не хочешь забыть?

По-прежнему хочу помнить.

Ты интуитивно выбрала самый действенный способ — через эмпатоформы потерь, стыда и боли. Но такой способ опасен для самого допрашивающего. Слишком велик риск сорваться, свести с ума душу и остаться такой навсегда. Запомни эту первую боль, береги её, пригодится в дальнейшем. Пока тебе больно, ты живёшь...

Осознание, что я не одна, пришло резким рывком. После того, как поток иссяк вместе с последними силами. Поначалу мне было наплевать. Потом...

Реальность вошла в сознание вместе с ментальным обликом Ирэны Патоки. Вот досада... принесло же именно её, не кого-нибудь другого.

— Я это... хм,— заговорила она в ответ на мой взгляд.— А ты тут... и не уходишь... ну и... вот...

Понятно. Не ушла сразу, потом — не смогла. Внезапное косноязычие признанной острословки немного удивляло. Я не чувствовала обычной холодноватой враждебности, вот в чём дело. Какое в принципе может быть отношение к ревущей белугой дуре? Кроме презрения,— никакого. А вот здесь поди ж ты.

Так. Взять себя в руки. Встать. Умыться...

— Слышь,— неуверенно сказала Патока мне в спину.— У меня краска есть, с мультинастройками. Подобрать под твой цвет легко можно... И держится долго. Вернёмся на базу, расскажу, где брать.

Я изумлённо обернулась к ней

— Как, ты тоже?..

— Нет,— мотнула она головой.— Просто мне свой натуральный цвет не нравится. Вот и...

Её натуральный цвет — рыжий, пришло понимание. Причём не просто рыжий, а огненно-красный, почти алый. Таких среди ольров дополна. В клане Иларийонов. Наверняка Ирэну жестоко дразнили в детстве. Ну, а в армии... В армии тоже зубоскалов хватает.

— Давай краску,— вздохнула я.

— Угу,— она повернулась, чтобы уйти.

— Ирэн,— я осторожно придержала её за рукав.— Спасибо.

Она кивнула. И ушла.

За краской.

Текст о миссии на Вране частично удалён

Я смотрела на спящего Игоря, и запрещала себе прозревать наше с ним совместное будущее. Оно разворачивалось паранормальным гиперзнанием против моей воли, но я запрещала себе смотреть его. Здесь и сейчас мы вместе. А что будет потом, то будет потом. Четыре года — огромный срок...

На заре развития биоинженерных технологий пытались создать универсального солдата не раз. Чтобы жил без эмоций, чтобы имел холодный, лишённый человеческих страстей, разум, чтобы безоговорочно подчинялся приказам и был силён, вынослив, неприхотлив, короче, весь этот список.

Все эти проекты провалились. Если гасить эмоции как основной источник нестабильности рядового состава, то не включится паранорма. Пирокинез неподвластен голому разуму созданного или искусственно выведенного биоробота, телепатия вообще в основе своей строится на эмпатии, которая есть чистое эмоциональное чувство. И если пирокинетика с грехом пополам можно заменить роботом с огнемётом, хотя и спорно в плане эффективности, то телепата не заменит ничто. Технологическая машинерия не в состоянии воспроизвести инфополе. Нет таких машин и приборов. Невозможно создать их. Необходимо биологическое тело, встроенный в ДНК того тела генетический комплекс телепатической паранормы, соответствующее воспитание в телепатическом сообществе.

Но главная проблема всех модификаций с затрагиванием интеллекта на уровне генов — неумение творчески мыслить, принимать нестандартные решения.

Каждый солдат должен уметь работать не только в составе группы, но и как самостоятельная боевая единица.

Секрет успеха любой наземной операции: армия, командование, технологии.

Нет ничего несокрушимее мотивированной пехоты при грамотной работе штаба и хорошем вооружении.

Да, бывают издержки. Ольга Мороз, например. О ней мало говорят, не принято. Но по факту: из внезапного чувства к пленному врагу Ольга устроила тому побег, и ушла вместе с ним. Капитан Мороз, да. Надеюсь, у неё хватило ума убедить любимого улететь за тысячу парсеков от нашей проклятой войны. Но если ей, носителю паранормы пирокинеза, в пространстве Оллирейна живётся сейчас очень некомфортно, то жалеть не о чём: выбирала сама.

Хочу сказать, что не считаю подобное поведение примером. Оно сродни поведению Ларисы Широкиной, врача с Враны, которая спасала детей, убивая других детей. Но могу понять, почему наши командиры отказываются от любых проектов по созданию суперсолдата с отключенными эмоциями. Эти проекты постоянно всплывают, в том или ином виде, любопытству учёных нет предела.

Главной мотивацией должна быть всё же не ненависть. Любовь. Ты бьёшься за тех, кого любишь. Всё.

А люди, подобные Ольге Мороз, встречаются на серьёзных должностях редко. Один раз на миллион. Остальные отсеиваются ещё на этапе отбора...

Ванесса в тренажёрном зале озверела. Как пошла всем люлей выдавать в спаррингах... Одной, второй, третьей. С Патокой возилась дольше, но и ей выкатила незачёт. В подробностях расписав, от каких таких клешеруких гамадрилов мы произошли и на какой именно мусорной куче нас зачали.

Гентбарки наши синхронно улыбнулись в ответ, показывая остренькие зубки. Гражданский упал бы в обморок от таких улыбочек. Капитан вызвала девчонок, и, не долго думая, накостыляла всем троим одновременно. После чего вдохновённо объяснила, куда конкретно нам надо валить из десанта и чем там заняться, пока враг не прознал, какие ленивые неповоротливые клуши здесь кислород попусту переводят.

Тренировочная палка сама прыгнула мне в руки.

Клуши, значит.

... а собственно, на что я надеялась? После нескольких дней безделья под крылышком доктора Хименес?

Палка упиралась концом мне в кадык, под спиной был пол, о который я грянулась, совсем не мягкий. Ванесса из такого положения казалась штурмовой башней. То есть, подхватывай руки-ноги и беги с воплями. А всего лучше унижено моли о спасении. Может, пощадит.

— Поздравляю, Ламберт,— ласково сообщила она мне.— Ты гробанулась.

А то я сама не вижу. Но это обычная натуральнорождённая гробанулась бы. А я не обычная.

Палку отнесло в сторону, я вскочила, точнее, попыталась вскочить. И застыла в нелепой позе. Сознание словно подвесили на верёвочке как детский воздушный шарик. Тело отказывалось подчиняться, и паранорму свою я не чувствовала. Получи и распишись. Внешний ментальный контроль в действии.

— Жульничаешь, Ламберт,— язвительно заметила Великова.

— Так точно, госпожа капитан,— ответила я.

Отвечать я могла. Но и только.

— Причина?

— Если возможно использовать психокинез, то почему бы его не использовать,— дипломатично объяснила я.

Недипломатичный ответ она сама прочитала. Моё сознание болталось сейчас перед нею как раскрытый планшет-терминал со снятым дешифратором.

— Если возможно спрятать свои пустые мысли, почему бы их не спрятать,— свирепо высказалась Великова.— Учишь вас, учишь, на выходе — ноль.

Она отпустила меня. Я встала, потирая затылок.

— Вы ничего не сможете противопоставить телепатической атаке,— размеренно говорила Ванесса, обращаясь ко всем.— Даже не пытайтесь делать то, чему не обучены в силу своей натуральнорождённой природы. Но вы можете пропустить такую атаку сквозь себя, как вода расступается перед ударом по поверхности. Расступается, чтобы сомкнуться вновь, и даже следа не остаётся. Для этого необходимо гасить свой внутренний диалог. До минимума, в идеале — до нуля! В схватке с телепатом вы должны не думать, вы должны действовать! Не слишком отличаясь по мыслефону от окружающей мебели. Сейчас мы с вами повторим основное упражнение по переводу сознания в неактивный режим...

Одну из стен тренажёрного зала полностью занимал экран. Он показывал космос и бело-коричнево-голубую, разводами, планету. Полигон Альфа. С орбиты было не разглядеть, какой ад там творится, на суше, на море и в воздухе.

Дом родной на долгие годы.

Прежняя гражданская жизнь казалась сном, которого никогда не было.

Зал ожидания GVS Опорной Базы наполовину пуст, наполовину полон. Здесь всегда так, полного потока не бывает. Не туристическая зона, однако.

Игорь в форму всё ещё не вернулся, но доктор Хименес разрешила ему перелёт к Старой Терре. Домой. При условии, что он будет наблюдаться в терранском центре восстановительной терапии (и дала контакт, к кому именно там обратиться). А вторым условием оказалась я. 'С вами отпускаю, Ламберт',— подчеркнула доктор.— 'Без вас не позволила бы'.

Преимущество третьей категории по целительской паранорме, да.

На Терре ждала меня приёмная дочь, я всегда прилетала к ней, когда выдавалась возможность. А семья Огневых жила на этой ледяной планете всегда, ещё с доледникового периода. Игорь рассказывал, в библиотеке семейного дома хранились печатные книги той, ушедшей навсегда, эпохи... Он пригласил меня в гости, я согласилась, почему бы нет. Долгий перелёт с двумя пересадками легче разделить на двоих, чем мучиться в одиночку.

Я заметила в зале наших гентбарок, и вместе с ними ту самую женщину-куколку, которая отведала оллирейнского гостеприимства. Сничиев-гентбарэ, как сказала тогда Чисвиропи. Хрупкое миниатюрное создание изумительной красоты. Я не сразу поняла, что не так с нею, но когда поняла...

Она больше не куталась в свой огромный балахонистый плащ. Был на ней обтягивающий беленький костюмчик, миниатюрная сумочка, сапожки с загнутыми носами, алая нитка на запястье. Плащ поднимался за спиной, как...

Как гигантские крылья.

Тьфу, пекло, это и были крылья! Чтоб мне провалиться в коллапсар на досвете, крылья!

— Энн, что с тобой?

Я подобрала отпавшую челюсть и перевела фокус зрения на Игоря. Он сообщил с улыбкой:

— У тебя забавное лицо.

Я кивком показала на гентбарок:

— Видел?

— А, их сничиев? Да. Интересные создания... Только не говори, что ты в первый раз их видишь!

— В первый раз,— подтвердила я.

— Ты же училась на врача!— не поверил он.

— Недоучилась, ты же знаешь,— объяснила я.

Я окончила медколледж на Таммееше, а там с видовым разнообразием не густо, потому что локаль Ратеене, честно скажем, задница обитаемой Вселенной, и проживают там тамме-оты (девяносто девять процентгов) да терране (оставшийся один процент). Так что допуск у меня только на эти две расы, Р2 допуск. Я изучала алаурахо, потому что наставник собирался дать мне рекомендации для прохождения практики в исследовательском центре Номон, что на Тауроне. А уже собственно после присвоения Р3, я, наверное, занялась бы Гентбарисом. Не срослось. Поэтому общие сведения по анатомии есть,— как кровь остановить, если руку оторвёт!— но не более того...

— У них интересно общество устроено, выбери из информа на досуге, поймёшь. Я-то на них насмотрелся, во время Чинлиройского конфликта*. В армии или в планетарной полиции, к примеру, могут служить только свитимь и тальпе, ещё иногда чабис...

Я кивнула, это было отражено в личных делах девчонок. Чисвиропи была свитимь, Каме и Фриве — тальпе...

— Сничаренч,— продолжал Игорь, — высшая каста, они отвечают в том числе за деторождение; вот у этой девочки как раз были дети и их у неё отобрали... Она не знает, где они сейчас. Никто не знает. Живы или уже нет.

— Сволочи,— сказала я, имея в виду ольров.

— Сволочи,— согласился Игорь.— У гентбарцев с детьми сложно всё очень. Отобрать детей у матери ни один из них не сможет, это в их код зашито намертво.

* — — — — — — —

Чинлиройский конфликт — мятеж в одной из локалей пространства Гентбариса, Чинлиропимь, произошел за 7 лет до событий на Вране; правящая партия выступала за выход из состава Земной Федерации. Мятеж ширился, захватывая соседние пространства, не обошлось без стороннего вмешательства: Радуарский Альянс решил загрести мятежные локали под свой протекторат. По просьбе Объединённого Совета Гентбариса в подавлении мятежа участвовали федеральные войска. Радуарский Альянс перспектива прямого конфликта с Федерацией не вдохновила, и от участия в боевых действиях на стороне Чинлиропима РА устранился. Брошенные на произвол судьбы мятежники продержались недолго...

Я сидела на краю постели, укутав покрывалом ноги, и принимала со своего терминала информацию о Гентбарисе. Игорь спал, я периодически поднимала голову от экрана и тревожно прислушивалась к его дыханию.