Нандо пришёл перед ужином. Посвистывал, ухмылялся. Морщина раздражения между бровями делала его похожим на неандертальца, вышедшего на тропу войны.
-Никогда не догадаешься, что я сегодня услышал, — пробасил Нандо.
Альбер улыбнулся, кивнул. Он вел дела с Нандо много лет и знал, как сильно тот не любит перемены. С веток деревьев над головой сорвалась красная птица.
-Слухов всегда ходит много, — ответил Альбер.
-Я не о слухах, — отмахнулся Нандо и жестом велел ему идти за собой. — Я о сводке официальных новостей.
Они вошли в лес, Нандо срезал ветку и принялся обрабатывать её ножом.
-Сегодня с утра по всем каналам только и говорят о том, что ты украл деньги из фонда Франца Варгаса и сбежал. Президент объявил тебя вне закона и даже назначил награду за твою голову.
-И как высока награда?
-Пятьдесят тысяч. Мои люди волнуются и не знают чему верить.
-Люди всегда волнуются и чешут языками, — Альбер вздохнул, самое время потешить самолюбие Нандо. — Но решение принимать тебе. Можешь попробовать заполучить пятьдесят тысяч. Выбрать надежных людей, отправить меня с ними в столицу, попытаться отхватить награду. Но интуиция подсказывает мне, что дело сорвётся, как с Шеннон Элвуд. А можешь, выбрать людей, отправить их со мной в столицу, чтобы убить Варгаса.
— Сведи меня с генералом Маркусом, — Нандо закурил. — Устрой нам конференцию по скайпу. Сегодня или завтра.
— Не получится. Он хочет вести переговоры только через меня.
— Почему? Разве ему не нужна наша помощь?
Альбер рассмеялся.
— Разве вам не нужна его помощь? Все просто. Вы не доверяете Маркусу. Он не доверяет вам. Я выступаю посредником и гарантом. Я давно работаю с вами и с ним.
— И какие же гарантии?
— Дело с фондом, конечно. Для твоих людей деньги на подготовку покушения. Для Маркуса безопасность.
— Каким образом?
— Его безопасность в том, что я вне закона. Это значит, что во-первых чтобы избежать тюрьмы, мне придётся изменить закон. С точки зрения Маркуса это значительно снижает возможность двойной игры с моей стороны.
Нандо хмыкнул.
-Во-вторых, если у нас ничего не выйдет, я не смогу утащить за собой Маркуса. Слово генерала ВВС против слова беглого преступника, вора и коррупционера. Понимаешь, Нандо? Генерал Маркус тактик. Давным-давно он выиграл бой, потому что заставил врага пожертвовать самолетами. Он не стал бы связываться с тобой, если бы я не оказался вне закона.
— Давай по порядку, — Нандо почесал макушку. — Когда вы сговорились с Маркусом, до того, как ты украл деньги или после? Ты украл, потому что таковы были его условия или по собственной инициативе? Или может это у тебя по привычке вышло?
— Не было никакого порядка, Нандо. Война идет давно. Каждый день в стране происходит сотня терактов. Твои люди и люди из трущоб разрушают дороги, заводы, транспорт, военные базы. Власти просто не успевают латать дыры в инфраструктуре и экономике. Даже если ты получишь награду за мою голову, инфляция сожрет её раньше, чем ты успеешь ей воспользоваться. Так что, нет порядка, Нандо. Есть воронка, в которую нас всех затягивает. И единственный выход из тупика — перевернуть ситуацию полностью. Генерал Маркус давно ненавидит Варгаса. Вы давно боретесь за свободу. Я просто выбрал выгодный для всех момент, чтобы упасть.
— Почему он выгодный? — Нандо насупился. Порой недоверие, подозрительность превращала его в барана.
— Потому что освободительная армия получит поддержку военных, — Альбер засунул руки в карманы, перекатился с пяток на носки.
Впервые за много лет его вдохновляли собственные слова. Рядом по стволу дерева взбирались муравьи. Один за другим, ловкие движения лап, необычайно яркие хлопья листьев на спинах.
Цель украшает и облагораживает, ей можно прикрыть прошлые ошибки. Превратить постыдное в предмет гордости. Двадцать лет назад, в Сан-Иглесио, Альбер сломался и поседел. Рассматривая прошлое через призму цели, можно сказать, что после Сан-Иглесио он понял — систему не сломаешь в один день, с ней нужно бороться изнутри и всю жизнь. Выходит, после Сан-Иглесио он остался в армии не из-за трусости и слабости, а ради великих перемен. Отец с детства твердил Альберу, что он слаб. Слаб, нежен, безволен, жалеет себя и порочен. В детстве его пороками были задумчивость и мечтательность, после Сан-Иглесио — выпивка, наркотики, любовники и любовницы. Мне стоило выгнать тебя из армии, говорил отец, но вместо этого отсылал его служить в провинции: базы, военкоматы, склады, присмотр за полицейскими в сёлах на десять домов, перевозка банковских денег, осушка болот и георазведкой. Отец держал его подальше от столицы, чтобы Альбер реже попадал на развороты скандальных газет. Не помогло, он все равно стал любимцем желтой прессы. Угнал вертолёт, купался в фонтане голышом, застукан с мужчиной проституткой, перевозил наркотики, участвовал в забастовке, бросал бутылки с крыши больницы(брехня, старый доктор принимал пациентов в сарае), станцевал и устроил пожар на развалинах церкви. Почему ему все прощали? Почему не выгнали из армии? Почему он не ушёл в джунгли, как многие из тех, с кем он служил в провинции? Почему, в конце концов, отец его просто не застрелил? Он мог, Альбер это знал. И в глубине души боялся. Годами ему снились кошмары. Отец ставил его к стенке, пускал пулю в затылок, пока он спал, вспарывал ему живот штыком, как вспарывали животы крестьянам в Сан-Иглесио. Но его отец слишком любил уродов. Иного объяснения Альбер не нашёл. Любил уродов, потому сохранил жизнь ему и приблизил к себе неуклюжего Маркуса.
И вот теперь благодаря отцовской любви к уродам, Альбер стоял здесь и призывал Нандо изменить мир.
Украв деньги из фонда Франца Варгаса он совершил политическое самоубийство. Двадцать лет назад с другого самоубийства началась Гражданская война. Сенатор Чибас поднялся на трибуну парламента, обвинил правительство и чиновников в коррупции и пальнул себе в висок. Начались забастовки и мятежи, страна раскололась на две части, деревня Сан-Иглесио была всего лишь одним из очагов, но с ними расправились показательно жестоко. После сан-иглесио мятежники бежали джунгли.
Если теперь все пойдёт как Альбер задумал, крови прольётся не меньше чем в Сан-Иглесио. Он придёт к тому с чего начинал.
* * *
Вечером Нандо устроил общее собрание. Годо притащил Луизу, обкуренного Сесара и еще двоих.
Рассевшись на походных раскладных табуретах партизаны гудели о запертых в тюрьмах родственниках, амнистии, изменение рабочего и налогового законодательства, заморозки счётов президента и справедливых выборах. Надежду подхватили, копировали, размножили.
Нандо предложил людям высказаться и наблюдал за происходящим, сложив руки на груди. Альбер в обсуждения не вмешивался. Не хотел будить в людях подсознательный страх перед предательством, который после двадцати лет войны крепко укоренился в каждом. Пусть они разработают план самостоятельно, он подкорректирует его, когда наступит подходящий момент.
— Футбольный матч, — Диего вскочил на ноги, переворачивая походный стул. — Я знаю, как все устроить. Все эти знаменитости, футбольные звезды. Они такие же гнилые, как правительство и армия. Они зажрались, зарабатывают огромные деньги. Продаются как шлюхи иностранным клубам. Женятся на королевах красоты, отправляют детей учиться за границу. Скупают вилы в Майами и Европе. Богатые ублюдки! Пора знаменитым бездельниками послужить своей стране.
— Богатые ублюдки! — поддержал Диего мужик с оспинами на лице.
— Воры! — крикнул человек с бельмом на глазу.
— Стоило им разбогатеть, стали презирать тех, с кем раньше ходили в школу!
— Они считают себя лучше других!
— Но мы заставим их послужить своей стране, — крикнул Диего. — Похитим их старух-матерей и прикажем зазнавшимся звездам пронести взрывчатку на стадион.
— Плоха та мать, сын которой не пожертвует ради нее всем, — сказала женщина в розовом топе под камуфляжной курткой.
— Превратим стадион в минное поле!
Этот план не хуже любого другого, оценил Альбер. Ему показалось, или Луиза смотрит на Диего с ненавистью? А он таращится на ее ухо чаще, чем остальные?
Альбер увидел, как Луиза несколько раз дернула Годо за рукав.
— Как ты сбежал из тюрьмы Диего? — спросил Годо.
— Напал на охранника, отобрал оружие!
Послышались одобрительные возгласы и вздохи.
— Так просто? — прищурился Годо. — Когда тебя арестовали, двести человек из квартала Цветов пришли под стены участка, они требовали освободить тебя, их обстреляли водометами, избили и забрали в тюрьму. Многих расстреляли в первый же день. А теперь ты так легко и просто сбежал.
— В этом не было ничего легкого, — оскалился Диего. — Меня пытали, морили голодом, не давали спать, и я вот этими руками... — он поднял сжатые кулаки. — Свернул шею такому же болтуну как ты!
— И кто это видел? Где те, с кем ты бежал? — продолжал давить Годо.
— Двое погибли, один уехал к родным в Тиса.
— У тебя нет свидетелей и ты хочешь, чтобы мы тебе верили. Что если ты работаешь на Касто и его полицию? Что если приведешь нас в ловушку?
Люди переглядывались и перешептывались.
— Мы возьмем тебя в город, и ты сдашь нас полиции?
— Может на тебе маячок? — заржал солдат с оспинами.
— Раздевайся!
— Докажи, что ты не стукач!
Нандо поднял руки.
— Предатели... стадион... хороший план, — пронеслось между рядов.
Авторитет и репутация Годо уделывали репутацию Диего на старте. Это было ясно с самого начала. Чего Альбер не понимал, так это, чего добивалась Луиза, снова дергая Годо за плечо.
— Нет смысла убивать президента, если мы не сможем захватить власть, — сказал Годо.
— Нужно захватить столицу.
— Нас поддержат трущобы.
— Нет, — Нандо покачал головой. — Около столицы две военные базы. Мы не сможем противостоять хорошо вооруженной регулярной армии.
— Не сможем противостоять им в открытом бою, — сказал Годо. — Но можем захватить атомную электростанцию и пригрозить взорвать её, если военные не будут считаться с нами. Если генерал Маркус или Лонарди нарушат свои обещания.
— Мы не можем захватить электростанцию. Там повсюду электронные замки. Любой сотрудник одним нажатием кнопки заблокирует здание целиком и поднимет тревогу, — сказал человек без мизинца.
— Да, но у нас будет пропуск на территорию и ключ открывающий все замки, — возразил Годо, пропуская вперед Луизу.
— Меня зовут Луиза Гудисон, мой отец ученый, приехал в Лумбию по приглашению президента для модернизации АЭС. Если я вернусь домой, я получу доступ на объект.
— Мои люди поедут с ней и будут следить за каждым её шагом, — добавил Годо.
Нандо хлопнул себя по колену. Альбер улыбнулся. Ему понравилось, как уверенно девчонка набивает себе цену. Её слова впечатлили Нандо и породили интересный психологический эффект. Она предложила простое решение для сложной задачи. Это придало людям уверенности. Заставило их оптимистично взглянуть на дело в целом. Если атомную электростанцию можно захватить такими малыми усилиями, значит удастся и президента убить, и навязать военным свою волю. Подобное упрощение лежало в основе любой демагогии и техники промывания мозгов. Если мы можем откусить кусок, значит сожрем весь хлеб. Если можем сломать игрушку, значит можем починить. Если постараемся. Если захотим. Если не будет другого выхода.
Пока остальные обсуждали захват электростанции, Годо уже шептал что-то на ухо Нандо. По тому как Нандо посмотрел на Альбера и приподнял бровь, Альбер догадался, речь идет о ещё одном хитроумном плане. Луиза презрительно смотрела на Диего и не собиралась останавливаться. То, что ночью Альбер принял за отчаянную попытку освободить себя и мальчишку-заложника, оказалось частью сложной стратегии Луизы.
Он сказал бы, что девчонка выглядит довольной, если бы она не была так напряжена.
Собрание закончилось за полночь.
Когда все разошлись, Нандо поставил на стол бутылку.
— Ты придумал использовать сына Шеннон? — спросил он Альбера, разливая самогон по кружкам.
— Нет. Как ты видел, я не вмешивался в обсуждение. Не хочу, чтобы меня обвинили в неудаче.
— Хм, ты говорил с моими людьми о покушении на президента за моей спиной.
— И это всем пошло на пользу, — Альбер поднял свою кружку.
— Сделаешь так еще раз, я тебя пристрелю, — Нандо выпил. — Ты знал, что задумала девчонка?
— Она рассказала мне вчера.
— А потом вы переспали?
Альбер пожал плечами. Вокруг лампы летали комары. По столу полз рыжий муравей.
— Луиза говорит, что спасла мальчишке жизнь, потому он сделает для неё все, — Нандо почесал подбородок. — Ты знал, что Генри спал с Францем Варгасом?
— Нет.
— Но Франц еще в столице, верно? Не свалил в свою Англию?
— Франц в столице.
— Что ты думаешь об этом плане?
Альбер снова пожал плечами. Сын президента вырос в Англии, на родине он чувствует себя иностранцем. Это может подтолкнуть его к Генри. А может, и нет. Альбер слишком плохо его знал.
Конечно, взрывчатку или пистолет бывшему пленнику доверять нельзя. С оружием он распсихуется и запаникует. Ему нужно подсунуть что-то, что выглядит безопасно, привычно и не ассоциируется с убийством.
— У тебя есть батрахотоксин?
Яд стоил дороже, чем кокаин. И то, и другое индейские племена использовали с древних времен. С шестидесятых годов прошлого столетия мода на кокаин и батрахтоксин распространилась на весь мир. В результате, плантации коки разрослись, а ядовитые лягушки древолазы угодили в красную книгу.
— Грамм сгодится? — Нандо широко улыбнулся. В нижнем ряду у него не хватало шестых и седьмых зубов.
— Варгас регулярно принимает кучу таблеток, — Альбер опустошил свою кружку и потянулся за бутылкой. — Я передам таблетки Генри через Луизу, если мальчишка доберется до президентского дворца.
В хитром шпионском плане Луизы всё зависело от случая. Но почему бы не проверить его, пока Альбер и Диего будут готовить нападение на кортеж президента по дороге на кладбище. Он уже решил использовать Диего.
Нандо кивнул.
— И ещё одно, — Лонарди закурил. — Миа.
— Что с ней?
— Я хочу, чтобы она пока побыла у тебя.
— За неё заплатят выкуп?
— Нет, — Альбер выдохнул сигаретный дым в рой мошкоры. — Но я не хочу, чтобы она сейчас вернулась в город.
— Зачем ты её вообще притащил?
— Навязалась.
— Или слишком хорошо отсасывала?
— И это тоже.
* * *
Две следующие ночи Луиза провела в палатке Альбера. Он не спрашивал её о Диего, она не рассказывала.
Вместо того, чтобы задавать ей вопросы он играл ее именем: Лу, Иза, инопланетные И, За.
Утром третьего дня Альбер, Луиза, Генри трое из отряда Годо покинули лагерь и отправились на восток. Им предстояло выйти к Уила и добираться до столицы по 45-му шоссе.
Альбер познакомился с сопровождением Луизы. Фло в лагере беззлобно обзывал Луизу шлюхой, а она с ухмылкой показывала в ответ средний палец. "У Фло в Гото жена и дочка, — объяснила Луиза в ночь перед выходом, — потому он рвется в город". Второго сопровождающего звали Альба. Луиза сказала, что он родился где-то у моря. В четырнадцать лет видел, как солдаты вспороли живот его отцу и младшем брату, изнасиловали и убили мать, изнасиловали и убили девушку, на которой он собирался жениться. Третьим был Сесар. Меланхоличный наркоман, любящий стрельбу по людям. Таких Альбер повидал немало.
