Зверь лютый Книга 32. Птенцы

Кроме древних мифов и повсеместно актуальной жадности были и другие причины для пиратского похода, которые Лызло активно использовал.

Наиболее наглядное — трофейное оружие ширванцев.

"Север нам поможет! Уже помогает!".

Первая же партия позволила Лызло собрать и хорошо вооружить свою прежнюю шайку.

Пираты — плохие вояки. Но плохие вояки без оружия дохнут от плохих вояк с оружием. Это позволило убрать нескольких конкурентов на место лидера объединённого бандитства.

Э... виноват: "берегового братства вольных людей".

А последующие поставки ещё нескольких сотен комплектов из трофеев — сформировать прилично вооружённый, достаточно многочисленный личный отряд. Под воодушевляющим названием: "крокодилы Гиляни".

— И что, Лызло, гяуры вот так просто подарили тебе тысячу прекрасных мечей?!

— О мой достопочтеннейший и славнейший брат Махмуд! Конечно, не просто. Вспомни: русы известны не только бесстрашием, храбростью, презрением к смерти. Но и умом. Русы сами не терпят ничьего ига. Даже Искандера Двурогого. Мои единокровцы благосклонно встретили мою просьбу о помощи нашему братству свободных людей Гиляни. Русы не торгуют оружием. Но это неважно, ибо у нас нет денег, чтобы купить столько. Мечи — дар. Восхитительный дар широкой русской души. Конечно, после победы мы пошлём им много красивых наложниц, горячих коней, дорогих тканей, изукрашенных сёдел. Это будут щедрые дары. Которые составят малую долю нашей добычи.

Другая тема: завершение агонии армянского царства Сюник.

Ну кого в 21 в. волнуют такие подробности? Кроме тех немногих, кто работает с медным концентратом из тамошних месторождений?

А вот "здесь и сейчас", конкретно...

Престарелый Шамс ад-Дин Ильдегиз, бывший кыпчак, бывший раб сельджуков, Великий Атабек, основатель династии Ильдегизидов, правитель Аррана, Азербайджана (Иранского и части Закавказского) заканчивает четырёхлетнюю войну с Сюником. Берёт, в 1170 г., неприступную крепость Багаберд. Захвачены сокровища армянских царей, сожжены 10 тыс. рукописей, последний царь бежал в Нагорный Карабах.

Победа. Которая потребовала напряжения сил и концентрации войск. Т.е. у атабека по южному берегу Куры остались лишь минимальные гарнизоны.

Это позволило Лызло ввести собранную им армаду в сотню кораблей, до восьми тысяч разбойников, в Куру и двинуться вверх по реке. Ширваншах до самого последнего момента не знал — куда направят свои корабли "русы из Гиляни". Не потому, что секрет — какая секретность в разбойничьем собрании? — Просто любые решения менялись так стремительно, что узнанное становилось ложью ещё не дойдя до Шемахи.

В РИ "русы" пришли к южному Апшерону, где и были разгромлены на суше и на море. В АИ парусно-гребные кораблики пиратов вошли в Куру и полезли вверх. Ширваншах выскочил из Шемахи и, с конницей, кинулся к речке. Рассылая гонцов к своим вассалам, союзникам и просто соседям.

Увы, отряды собирались медленно.

А уж когда Лызло ухитрился в стычке с ширванскими всадниками выпустить на поле пьяного медведя...

"Столько храбрых ширванцев нашло свой конец,

Что не стало в их стане отважных сердец".

Откуда взял? — Так я ж говорю: наш человек. Он-то знает, что такое — "медвежья забава", "плясовые медведи".

Нет, я тут не причём. Медведи водятся и на Кавказе, и в Мазандаране. Главное — знать что искать. Ему-то такое — не неизвестное "злое исчадье", в Новгороде на Масленную неделю на лёд Волхова выводят десяток медведей.

Кони ширванцев бурого буйного пьяного рычащего лохматого... безобразия на поле битвы не вынесли и понесли. Ускакали. Вместе с витязями, падаванами и джигитами. Но важнее другое: включился на полную мощности сию-местный, сию-временный миф. Страшилка о диких русах.

В Барда пираты просто вошли — народ разбежался. Банды разбойников, завладев конями, принялись грабить округу во всех направлениях.

Среди прочего в паре десятков вёрст западнее наскочили на купеческий караван из Дербента. Там был человек, назвавшийся вышивальщиком — ремесло вышивания было делом семьи Низами. А вот другие эпитеты — "волшебник слов" и "зеркало незримого" — произнесены не были.

Низами вёз "гонорар" — дорогие подарки от правителя Дербента. Нищие, гонимые властями гилянцы посчитали его одним из "тех" — богатых и власть имущих. Перерезали горло. Имущество забрали, мужчин зарезали, женщин... употребили. Рабыня-половчанка Афак не успела обрести свободу. "Величавая обликом, прекрасная, разумная"... какой мужчина пропустит такое сокровище? — Её "пропустили". Через всю банду. По-братски, по-товарищески. Кто сколько хочет.

"Будучи житницей мужского изобилия, женщина знает, что она практически неистощима".

Физически и психически крепкая, Афак оказалась вполне "неистощимой". Увы, "незаурядного ума и знания народных сказаний" оказалось недостаточно: через три дня её зарезали в пьяной драке двух банд. Не за её личные свойства. А просто... под нож попала.

В мире стало... пустыннее.

Нет — кому, нет — для кого.

Никто не напишет:

"Я жив тобой, зачем мне жить скорбя,

Я, жертвой став, погибну за тебя.

О, приласкай, участье прояви,

Счастливой вестью душу обнови.

И если я безумьем обуян,

Скинь с нежной шеи черных кос аркан.

Меня петлей душистой задуши,

Дыхания последнего лиши".

Не стало пишущего, не стало слушающей. И даже поддерживающий не произнесёт слов участия:

"Жди, уповай, и время подойдет -

Мгла расточится, заблестит восход.

Преодолей судьбу, сынок, очнись,

К благополучью прежнему вернись.

Не выпустишь удачу из руки -

Вновь станешь счастлив, року вопреки.

Пусть беды мира связаны узлом,

Не поддавайся, сын, борись со злом.

Когда терпенье будешь проявлять,

То счастье возвратишь себе опять".

Просто несколько десятков "простых людей" получили в руки довольно примитивное холодное оружие и, опьянённые вкусом победы и безответностью жертв, принялись резать любых встречных, чтобы отобрать у них цацки и тряпки.

Отряды разбойников дошли до предместий Гянжи. Город, разрушенный два десятка лет назад мощным землетрясением, перебравшийся на семь вёрст от прежнего места, "заблудившийся" среди возникших провальных озёр, не смог оказать серьёзного сопротивления. Гарнизон и власти, перепуганные слухами о чудовищных "русах" бежали, население оказалось во власти гилянцев. Среди множества погибших был и брат Низами, тоже поэт.

Лызло был достаточно умён, чтобы не повторять широко распространённую ошибку подобных находников — "зажился долго". С юга приближались армия атабека, сверху по Куре двинулись грузинские отряды, с востока собирались ширванцы. Надо было "уносить ноги".

Увы, "глас народа" повторял:

— Фигня! Одним махом всем побивахом! Сща-сща ещё чуток пограбим-повеселимся...

Наконец, оставив наиболее свободолюбивых атаманов допивать, доедать и умирать, основная часть армады Лызло двинулась по реке вниз к морю.

Ширваншах, взбешённый разгромом в "стычке с медведем" и безнаказанностью пиратов, ожидая многих насмешек от того, что не смог защитить свой народ сам, без помощи грузинского царя и турецкого атабека, приказал своему флоту перейти от Баку к устью Куры.

План был разумен. Первая часть флота, состоящая из мелкосидящих шебек и самбук, входит в реку и поднимается вверх. Столкнувшись с разбойниками — бьёт их, топит их корабли, отбирает захваченную добычу.

Предполагалось, что армии, идущие по берегам, поддержат речное сражение. Или наоборот: корабли на реке поддержат воинов во время сухопутной битвы.

Похоже на разгром египтянами "народов моря" на 8-м году правления Рамсеса III:

"А тех, которые вторглись с моря встретило в устьях Нила страшное пламя [царского гнева]: ограда из копий окружила их на побережье, их вытащили из воды, окружили и распростерли на берегу, убили и превратили в груду трупов".

Не на воде или на суше — береговое сражение, в обеих средах.

Ширваншах велел перейти к Куре и второй части своего флота — тяжёлым парусникам бателам, с тем, чтобы привезти туда множество пеших бойцов: в заболоченной дельте Куры конница неэффективна.

27 июля шебеки ушли с мест стоянок у Апшерона, через два дня двинулись бателы.

Из двадцати построенных ширванцами транспортников, один был захвачен в "битве в дельте", три сгорели в "сражении сближения", один захвачен Диком после "боя у побережья", три достались семендирцам на мелководье в дельте Терека. Ещё один утонул по дороге: обшивка кораблика, дважды сдёргиваемого с мелей, не выдержала и протекала столь сильно, что экипажу пришлось бросить судно.

"Разбитому кораблю любой ветер встречный".

Ещё один, уже на Апшероне, корабельщики разобрали для ремонта остальных кораблей.

Выпихнуть большой средневековый флот в море невозможно быстро. И — секретно. Да и задача так не ставилась. Уже с начала июля моряки в городе били себя пятками в грудь и кричали о том, как они пойдут и вырежут этих проклятых, мерзких, трусливых, глупых... "гилянских русов".

К 20-ому любой ишак в Баку знал: кто, куда и когда отправляется, на каком судне, с какими трофеями вернётся. А то, что у всех пиратов не наберётся столько отрубленных голов, сколько обещают привезти храбрые воины ширваншаха... Это ж ишак, зачем ему арифметика?

Я уже говорил, что для меня сбор и обработка информации — важная цель и немалый вкус жизни? — "Хочу всё знать". И — обо всех. Это вбивалось в моих воспитанников, просто в людей, которые проводили время вблизи меня.

"Не стыдно не знать. Стыдно не хотеть знать" — древнеиндийская мудрость.

И моя — тоже. Которая неоднократно изливалась или м-м-м... долбала моё окружение.

Ты — хочешь? Знать? Всё ли ты сделал, чтобы удовлетворить твоё, личное, острое, задушевное... желание?

Аким Янович... Он, как всякий строевой офицер, не любит наушников, подглядывателей, соглядатаев, шпионов, перескоков... А вот как командир спец.подразделения — сотни смоленских стрелков, которым приходилось часто лезть в бой впереди основных сил, он очень хорошо понимает важность разведки.

Он — понимает. А то, что у него есть выученики Точильщика в команде... Ну, мы ж знали куда он идёт.

Нет, у нас не было "глубокой агентуры". Типа "слушателя" под ложем ширваншаха. А лучше — прямо на ложе. Выращивание такой "розы" требует немалых не только навыков. Которых у нас там не было. Но и просто времени. Которого не было совсем.

Не имея возможности взять "нектар истины" из "бутона цветка", мы довольствовались "ароматами", свободно разносимыми по полю коммуникаций. В городе и флоте полно болтунов, совсем нетрудно организовать человечков, которые перескажут услышанное в "правильные" уши. Тоже нетрудно, хотя и не дёшево, держать в разных местах в городе нескольких резвых скакунов.

До Дербента меньше 300 вёрст. А над Дербентом, в кошаре на отроге Табасаранских гор сидят двое мальчишек. В местной одежде, специально замурзанные, они никому, кроме группы прикрытия, на глаза не попадаются, никуда не выходят. Только ночью поднимаются на скалу, расчехляют подзорную трубу и оглядывают горизонт.

28-го им пришлось расчехлять и саму сигнальную установку: получив известие о подготовке к выходу флота из Баку, Нечай, ставший командующим русского флота в Саксине после убытия Дика во Всеволжск, привёл эскадру к Дербенту.

Корабли легли в дрейф далеко в море. С берега их не видно, а вот с горы ночью работа флотских сигнальщиков воспринимается. И — в обратную сторону.

Узнав о предполагаемом выходе транспортников из гавани, Нечай кинулся вдогонку.

На самом деле эта агентурная работа не была столь уж критической.

Обе эскадры — парусные. Чтобы идти им нужен ветер достаточной силы и подходящего направления. Как только такой ветер установился — ширванцы и двинулись на юг, "пылая огнём мщения и пламенем доблести".

В сходном состоянии, сходным курсом устремились и "шилохвосты".

Через день поздним утром на ширванском флагмане уже ожидали появления земли на юго-западе, когда прибежавший к командующему флотом, "крокодилу морей и альбатросу бурь", слуга пал ниц перед шитыми золотыми нитями туфлями и залепетал что-то несуразное.

У ширванцев, как и у османов в более поздние времена, постоянный дефицит моряков.

Парадокс: рыбаков — полно, пираты — бывают. А вот матросов... не набирается. Для вновь построенного флота, где нужно управлять кораблями, прежде здесь невиданными — и вовсе нет опытных специалистов. Пётр I эту проблему решал посылая дворянских детей учиться, но, первое время, ставя командирами иноземцев, пока свои не выросли.

Ширваншаху закономерно не повезло: опытные капитаны погибли, в большинстве своём, в предшествующих столкновениях с всеволжским флотом. Нынешние были не "морские волки", а "горные бараны": необходимость умирять местную знать подачками заставляла давать громкие титулы и важные места в гос.службе младшим сыновьям из феодальных кланов, десять лет назад поддерживавших правителя.

"Крокодил" обругал матроса, пнул пяткой и возвратился к выслушиванию касыд эскадренного поэта-блюдолиза.

Чисто для понимания: на каждой эскадре должен быть свой блюдолиз. Чтобы самый главный, залив глаза и уши шербетом славословия и нектаром восхищения, не приставал к подчинённым с идиотскими требованиями.

Через два часа "шилохвосты" догнали бателы, вышли на "нулевой рубеж атаки" и подняли флаги. "Чёрт на тарелке" и "андреевский косой" произвели впечатление. На бателах началась суета, обычная перед началом сражения.

Увы, экипажи опыта деятельности, "обычной перед сражением", не имели.

Дальше начался разгром, сходный с устроенным Диком три месяца назад.

Анализ "битвы сближения", проведённый Диком с капитанами и командирами в Саксине, позволил выделить несколько полезных модификаций.

Когда-то, несколько лет назад, в первую нашу зиму на Стрелке, мне пришлось устроить "Ледовое побоище", истребляя "унжамерен". Драка получилась нестандартная, и по возвращению я провёл тщательный "разбор полётов", особенно выделяя непривычные элементы тактики, их взаимосвязи и ограничения применения. Со схемами, жестикуляцией, формулированием и проговариванием основных решений.

Уточню: особенности боя — это одно, особенности рассказа о нём, приёмы анализа — другое.

Дик на тех посиделках не присутствовал — маленький ещё был. Но манера таких "разборов" усвоена ближниками, он на подобные попадал позже. Из недавних — анализ Белозерского "морского боя на озере". Понял и применил в Саксине. Юные капитаны — восприняли.

Нечай за эти месяца перетащил аркбалисты с левого борта на правый и поставил их там на шканцах на закрытых тумбах. Рискованно. А что если враг подойдёт не с той стороны?

"Однажды на рассвете, когда мы после долгого плавания шли между Канарскими островами и Африкой, на нас напали пираты... Это были турки из Салеха... У нас было двенадцать пушек, а у врага — восемнадцать.

Около трех часов пополудни разбойничий корабль догнал нас, но пираты сделали большую ошибку: вместо того чтобы подойти к нам с кормы, они подошли с левого борта, где у нас было восемь пушек. Воспользовавшись их ошибкой, мы навели на них все эти пушки и дали залп...