Ещё и целой фразы не было произнесено, когда мастер Керрил, придерживаясь театральности, позвал своего фамильяра. Феникс Абад громким клёкотом и ярким светом привлёк к себе внимание, в корне перевернув вторжение на прибытие помощи, только этим утром запрошенной. Один нерадивый тут же попал под беспощадный огонь, но даже пушок под носом не воспламенился, остальные бедины инстинктивно шарахнулись прочь от благословлённой птицы, начавшей нарезать круги по центру людной части храма перед ступенями к алтарной площадке. Отцепив летающий диск Тенсера, мастер спокойно и отстранённо начал готовить очередное представление для "дойки" щедрого бога — укрепления святости храма и посвящения местных бединов в священнослужители.
Сперва мастер возвёл обод тонкой воздушной стены, дабы чуть подсветить огороженную область и защититься от сквозняков. Расстелив в центре свиток с действующим заклинанием календаря Харптоса (иллюстрация 047), Керрил сосредоточенно вылил на него из тигля сжиженный металл и сразу отлетел, чтобы сверху на лужицу красного золота спикировал Абад, тут же растёкшийся жидким пламенем, по пути обронив в руки мастера пучок из дюжины настоящих перьев, выменянных на рубин у другого феникса с Плана Огня. По-королевски восседающий на ковре мастер не тормозил, задав транспорту спиральную траекторию и начав активно жестикулировать, рисуя на исшарканном мраморе храма сложный магический круг с треугольной симметрией и множеством отдельных мелких элементов, требующих от него огромной сосредоточенности и от жидкого фамильяра разделения на множество частей. (иллюстрация 048) Рядовой маг не в состоянии вот так вот филигранно и смекалисто управлять заклятьем ваяния, вместо трёхмерной формы продавливая плоскую, что и позволяло обойтись без первичной отсыпки волшебным песком или вождения кистью с чернилами на крови дракона. Опытные же маги предпочитали анимировать специальные мелки, безукоризненно выполняющие сложные геометрические построения.
Едва растёкшееся золото вновь отвердело, мастер применил размягчение земли и камня с инверсией, чтобы выдавить "пупырчатую" линзу с ободом по краю солнечного круга со стилизованными под пламя двенадцатью лучами святого символа бога Амаунатора. Когда осело облако порошкообразного топаза и хрусталя, "фигурно разлитый" феникс слился воедино, прижигая крошечные кристаллики к мрамору, и взлетел птицей, устремившейся к специально отставленной на полу волшебной крынке с загодя подлитой туда забористой бражкой фермера Хола из Хиллтопа — заслуженная премия огненному алкоголику. Полуэльф же тем временем облетел круг, в чётком порядке расставив на горизонтальные площадки семь храмовых чаш радужных нот, выросших до минимум четырёхфутовых громадин, увеличивающихся по дюйму от предыдущей: большая в центре, "си" на рассвете и выше посолонь. Все размеры были строго подогнаны под четыре фута с игрой на гармониях золотого сечения и лудольфова числа (отношения длины окружности к длине её диаметра). Выдержать все пропорции — адская мука. Особенно с учётом поджимающего времени заката. Керрил надеялся, что божественное благословение поможет обороть болезненные последствия.
Не собираясь упрощать себе задачу, мастер сузил обод воздушной стены, превратив её в направленный вверх столп, охватывающий центральную чашу и взвихряющийся ввысь, не доходя всего десяти футов до высоченного потолка. Поймав взгляд и махнув рукой конкретно Тайсиру, дескать, начинай обход, Керрил водрузил на феникса колдовской котелок, куда со звоном отсыпал из рукава ещё семьсот золотых монет чеканок разных королевств и лордств, включая часть недавно добытого имперского золота. Быстро связав семь пучков по дюжине паутинных нитей, мастер растворил их в закипающем золоте, взял голой рукой пучок пламенеющих перьев феникса и, размешивая ими заложенную паутину, растворил всё в золоте. В это "металлическое зелье" Керрил внедрил заклятье падения пера, которое без закрепления спадёт через сутки. Дальше гениальному мастеру оставалось разделить расплав на семь частей и заклятьем фабрикования сформировать семь тонких корон о двенадцати зубцах, объявших пуза поющих чаш, словно бы оказавшихся на золотых кострах. По ходу дела, хоть феникс выдул остатки из крынки, полуэльф заполнил её из фляги и выплеснул красное вино на дно центральной чаши. Наколдованное обычно нельзя использовать для другого колдовства, но в данном случае это даже стало непременным условием, как и то, что дальше туда было вылито подлинное и годами выдержанное вино — вместе с осадком.
— Минутная готовность! — Оповестили всех уста, проявившиеся на тунике полуэльфа, заранее взведшего сей громкоговорящий будильник одним из своих старых свитков с соответствующим заклинанием, вот и пригодившимся.
Мастер Керрил был целиком и полностью сконцентрирован на подготовке обрядового действа, просто не замечая обращений к себе. Ему пришлось поторопиться с пунктом плана, где значилось создание над центральной чашей миража клепсидры, что каждодневно отсчитывала бы точное время астрономических солярных событий: рассвет, полдень, закат. Только капель показушник пустил не сверху-вниз, а снизу-вверх, для чего он ранее и делал воздушный столп с хитрой внутренней плотностью. Церковь Латандера вообще падка на водные инсталляции, и Керрил очень рассчитывал поразить божество, честно заслуживая исполнение своих желаний.
Подлетев и выстлав ковром-самолётом пятачок перед самым алтарём, полуэльф с горящим плащом, по которому, как и в прошлый раз, разлился огонь его необычного фамильяра-феникса, водрузил на длань крынку и блюдо, сложился в подобающую позу да коротко и вольно взмолился:
— О, Латандер, в закат молюсь о рассвете сил! Прошу, прими подношения, чтобы опекаемые Дети Солнца были напоены и накормлены для борьбы за справедливость!
Облобызав подножье-запястье алтаря в виде раскрытой ладони, мастер приподнялся, поцеловав край, а затем встал и наклонился, чмокнув в середину щедрой руки бога. Сделав шаги назад и сойдя с ковра, мастер по-солдатски резко крутанулся — пылающий плащ эффектно взметнулся. Дюже сконцентрированный Керрил не посмотрел в десятки лиц и даже не заметил жарко спорящих бединов рядом с собой. Он уткнулся носом в четырёхдюймовый зелёный шар, зажатый меж двух ладоней. Мастер стал чеканить шаг с востока на запад, сперва шепча тайное заклинание цикла энергий, центрируемое на нефрите в его руках. Затем вложил в спрятанный внутри шара изумруд — заклятье лекарского духа. Когда он спустился с лестницы и встал на более всех вытянутом восточном солнечном языке-луче, над его головой приятно зелёным засветился шар, испускающий живительную энергию. Мастер остановился, а вот нефритовый шар сделал плавный вираж на север — его несла призрачная кисть заклятья спектральной руки.
Из золотого рукава тельняшки выпал прямо в ладонь барабанный сафаиль Лавиалис, который когда-то применялся Керрилом на праздник Самхейн в логове ропера — музыкальный артефакт пропитался незыблемостью стихии Земли и оттого поразил глубиной звучания всех собравшихся в храме Латандера. Выверт рукой с волшебной погремушкой — удар снизу-вверх. Литавры, барабаны, гонги, ксилофоны, бубны — словно ноту сыграл оркестр из дюжины ударных инструментов, следом имитировавший собственное эхо. Слева направо. Сверху вниз. Справа налево. Каждым ударом звуковой акцент делался на каком-то одном музыкальном инструменте в тональности, желанной исполнителю. Вытягивающаяся спектральная рука продолжила раскручивать спираль, отбивая ежесекундный ритм и отмечая узлы волшебного рупора усилителя мелодичного голоса полуэльфа.
На третьем витке мастер обеими руками взялся за приносящий удачу барабанный сафаиль Лавиалис, усилием сконцентрированной воли управляя третьей рукой, повторяющей спираль над чашами, в которых стонали стремительно излечивающиеся бедины, больше всех пострадавшие в битвах с нежитью и уже не надеявшихся пережить грядущую ночь.
Вдох:
— А-ма-у!..
Выдох:
— На-а-то-ор!
Мастер Керрил был замкнут на себе, следуя внутреннему ритму. Первый проход он приноравливался, погружаясь в медитативное состояние.
Вдох:
— А-ма-у!.. — Неподвижное и бесшумное заклятье создания воды удалось втиснуть в три секунды за счёт стихийного посвящения.
Выдох:
— На-а-то-ор! — Неподвижное и бесшумное заклятье лечения мелких ран удалось и втиснуть в четыре секунды за счёт обширной практики косметических операций, и впихнуть в алмаз вместо чаши, чтобы подпитать силой изнурённого лекарского духа, светившего для всех в радиусе восьмидесяти футов.
Заклинатель даже не слышал, как по ободу скрежетнул Зидан, не ожидавший выплеска в чашу множества пинт ключевой воды, и как испуганно сфальшивил Диикин. Какое уж тут для них артистичное самовыражение, когда поддерживаемый темп идеально годился для галерных рабов и когда кружилась голова с непривычки к подобному размеру дыхательных тактов?
Когда кончились метамагические заготовки, полуэльф уже находился в трансе, что помогло ему с каждым ударом по шести чашами применять кантрипы заживления гематом и ссадин — без жестов и слов. Предварительно установленная с фамильяром канальная связь работала в обе стороны, и Абад не пропустил нужного момента для активации шейного артефакта — он восстановил старшему собрату все потраченные заклятья с нулевого по второй круг включительно.
Предельно сконцентрированный мастер Керрил не знал, насколько пришли в себя и что делали излеченные. Он не слышал и шлепков Тайсира по ледяной воде, выплеснувшейся из центральной чаши с мёрзнущим в ней и насквозь промокшим Зиданом. Однако одарённый заклинатель воспринимал магию и стыдился перед божественным слушателем за приглашённых им музыкантов, из рук вон плохо молящихся и сердца в дело почти совсем не вкладывающих. Испытываемые чувства не помешали организатору сакрально-магического действа продолжать темп отбивания нефритового шара и после израсходования простых заклятий. Благодаря трансу и спектральной руке, Керрил сумел овить центральную чашу заклятьем контроля температуры. Было чрезвычайно трудно при вызванном фамильяре родом с Плана Огня обращаться к сути внутреннего архона Воды, но феникс сейчас был в жидкой форме, а потому...
К концу второй минуты на дне шести чаш забились фонтанчики ключевой воды, а в центральной родился источник не чистого спирта, но ранее выплеснутого туда красного вина.
Начало четвёртой минуты Керрил обозначил лёгким притоптыванием: выпустил в ранее зачарованное золото магического круга то же самое заклятье цветных брызг, красочно подсветивших воду, собравшуюся в углублении с чашами. Затем по внешнему кругу солнца дирижёр создал заклятье тонкой воздушной стены с направленностью потоков вниз и внутрь. И лишь в самые последние мгновения садящегося солнца Керрил разок помолился за себя.
Он не просил усилить магию, ибо ещё не выбрал весь имеющийся потенциал. Он не просил улучшить характеристики, ибо уже получал сей дар от Латандера. Он не просил метамагию, ибо сам с интересом и успешно шагал к избавлению себя от необходимости применения соматических и вербальных компонентов.
Амбициозный мастер Керрил помолился об архимаговской способности тайной досягаемости, когда внешний аурный слой расширялся до тридцати футов, чтобы применять некоторые заклятья без необходимости физического касания. Он знал, что Латандер не терпит школу Некромантии, к которой относилось заклятье спектральной руки, но был уверен, что божество оценит созданный с её помощью "душ наоборот": выбиваемые ударами капли с поверхности чаш были лёгкими, как снежинки, и вместо выплёскивания на пол поднимались вверх, гонимые ветерком столпа воздушной стены. Сверху они закручивались шапкой кучерявого облака и в красивом танце кружились вниз, низвергаясь ливнем у самого пола по краю волшебного круга из переливающегося радугой красного золота, разбрасывающего зайчики по всему храму, который к этому времени оказался избавлен от подтачивавшей его негативной энергии лича и насквозь пропитался живительной силой — всё благодаря глифу звука и теперь уже перманентно светящемуся сердцу будущей лампы целителя. Создаваемая капель уже сейчас вплетала в ритмичный темп свой малиновый перезвон упорядоченного хаоса, а уж когда люди выйдут за пределы этой водяной инсталляции, так вообще получится услада слуха на манер журчания ручья. Излишки разбавленного красного вина, к слову, впитывались в линзу пола посреди наоса, как в губку и на манер зацикленности магии в памятной комнате внутри ранее успешно пройдённого лабиринта, служащего отборочным экзаменом юных дарований для поступления в учебные заведения арканистов Империи Нетерил. Разумеется, полуэльф на бога надеялся, а сам не плошал, поместив спектральную руку на западный язычок-луч и начав с двух точек вливать в магический круг свою ману и жизненные силы, чтобы таким хитрым образом принудительно растянуть собственную ауру и чтобы в случае одобрения его действий искра божьей воли навсегда запечатлела тут всю сотворённую магию, попутно заново освятив храм вместе с алебардами бойцов — заодно закрепив способность архимага нестандартным образом. Без божественной воли весь этот волшебный спектакль — будет одноразовым.
Щедрый и утопичный Лорд Утра по достоинству оценил дары и старания...
Когда после захода солнца у истощённого Керрила подогнулись ноги, феникс Абад запахнул полы его плаща и с божественного благословения вырос до драконьих размеров, завернув своего любимого полуэльфа в бодрящий огонь. Божьей волей возрождённая дверь измерений приглашающе открылась на крышу, выпуская птицу на волю. И над оазисом проклятых людей взошло своё собственное крылатое солнышко, начавшее полыхать в громадном каменном кольце над храмом, достойным украшать собой любой крупный город Фаэруна. Абад бы и рад грациозно заложить вираж и начать величественно кружить над зданием, позволяя Керрилу наяву грезить о звёздах, но этот аванс им получен... за молитвенное обещание до самого рассвета полыхать в центральном архитектурном элементе — выжигать искусственное солнышко.
Полноценного солнышка не вышло, но тускло пылающий магматический шар вполне получился. Своевольный мастер счёл, что просто глупо противостоять естественному циклу смены дня и ночи, но защитить храм от посягательств следовало во что бы то ни стало — щедрость за щедрость, как он истолковал. Чувствуя себя отдохнувшим, полуэльф в форме огненного арахора развёл очередную кипучую деятельность, первым делом проникнув в непубличную часть храма, оставшуюся закрытой после смерти клириков, утащенных нежитью в склеп. Опорожнив там шатёр от груза, Керрил оставил себе лишь пару мешков с древним дварфским цементом да наиболее сломанные образчики мебели — сам обновит до лучшего состояния. Трофеи от стингеров тоже выложил, чтобы старинный храм после починки и доделки мог сразу вместить сотню боевых жрецов. Как по заказу, что ещё раз доказало факт провидения, нетерских охранных статуй было ровно три — на каждый ярус западного выступа. Их прицельные огненные стрелы сразу доказали свою эффективность против нежити, под руководством дряхлого, но умного лича грамотно распыляющей живые силы защитников по всему периметру. Керрил и всяких своих жемчужин щедро отсыпал на нужды храма, побегав для их распределения.
