Мемуары Энн Ламберт #1: Голоса прошлого

Я молча выслушала, а потом спросила:

— Я могу идти домой? Или мне остаться и додежурить?

— Сгинь с глаз моих, Ламберт!— злобно выразился он, обретя дар речи.— И не появляйся трое суток!

Трое суток отдыха стандартно полагались после операционного дня. Но за такой день через мои руки проходило до десятка пациентов, так что вот именно сейчас третьедневочного отгула я не заработала совершенно. Но я не стала спорить и восстанавливать справедливость. Раньше стала бы, сейчас на удивление всё равно было, и потому спокойно сгинула, как мне и было велено.

А в холле, уже на выходе, поганый день устроил мне ещё один щедрый сюрприз.

От дверей рекреационной зоны для посетителей двигалась мне навстречу небольшая группа, трое или четверо... синие волосы, синие глаза, характерный матовый цвет кожи, общий внешний вид и тёмные костюмы... господи, откуда ОНИ здесь?! Здесь, на Старой Терре, и — ОНИ?! Затянувшийся кошмар, ужас без конца, закончится он когда-нибудь для меня или нет?

Меня поддержали под локоть крепкой хваткой, довели до ближайшей мягкой лавочки и усадили. В голове не сразу прояснилось, но я выдавила всё-таки полузадушенное спасибо. Потом я раскрыла глаза: со мной рядом оказалась та самая седая девочка, которую я встретила на последнем своём вызове. Я метнулась взглядом по холлу: кошмара нигде видно не было, ушли...

— Это наши ольры,— пояснила седая, криво усмехаясь. — Тойвальшены из Катуорнери. Они тут живут уже какое поколение... Да,— кивнула она в ответ на мой дикий взгляд.— Со всеми правами. Граждане Федерации, с постоянным видом на жительство Старой Терры.

— Наши ольры,— выговорила я несусветное, с силой потёрла ладонями виски.— Боже...

— Жаль, огнестрел здесь гражданским не положен,— ровно выговорила девочка.— Я бы не промахнулась...— и добавила назидательно:— Врага надо уничтожать, а не падать перед ним в обморок.

— Так вы тоже!— поняла я.

Она повела плечами, и вдруг сунула мне ладонь:

— Геля.

— Энн,— назвалась я, осторожно отвечая на пожатие.

И ещё один сюрприз! Я вспомнила наконец, где я её видела, я осознала наконец фамилии из карточек последнего вызова — Гартман, Ангелина, пекло всё побери, Гартман, дочь погибшего в локали Ясной Поляны адмирала Грайгери Гартмана... а та пожилая женщина, наверное, мать адмирала... или мать его жены... хотя нет, тоже Гартман, Марграрет Гартман... Гартман — не самая редкая фамилия среди выходцев с Терры; кто бы мог подумать.

— Это слишком много для меня,— пожаловалась я.— В один день!

— Тяжелое дежурство, доктор Ламберт?— спросила она.

Безэмоционально спросила. Отмечая факт, а не реально интересуясь моим состоянием.

— Да. А что с вашей... подругой? Откуда такой диагноз?

— Всё просто. Она была на втором ранге, когда была обрушена локальная инфосфера Ясной Поляны. Затем держала на себе локаль Сопротивления. Не она одна, но всё же. Второго краха инфополя не пережила. Ни один врач не давал нормального прогноза. Она умирала, доктор.

Я поняла подтекст: а вы совершили чудо и спасли ей жизнь.

— Я полагаю, что сподобилась увидеть транс исцеления, не так ли?— уточнила Геля.

— Да,— бледно улыбнулась я.— Именно его.

— Впечатлена. А убить вы тоже можете, доктор? Или вам мешает генетическое программирование?

— Я натуральнорождённая,— сказала я, не очень понимая, почему отчитываюсь перед нею.

Ну да, легенда и дочь легенды, но это что, повод смотреть на неё снизу вверх? Она возглавила Сопротивление Ясной Поляны, а мне Лилайон без наркоза душу вынул, из-за чего я тогда, в пространстве Кларенса, сорвалась со страшной силой. Она убивала, но и я убивала тоже.

А ещё я спасала людей.

— Скажите, доктор, как Лида?— серьёзно спросила Геля.

— Стабильно,— ответила я.

— А почему вы не с ней?

Спросила. В требовательном таком тоне, как будто я — робот и мне не нужно восстанавливаться после интенсива.

— Смена закончилась,— коротко объяснила я.

Это раньше я бы сорвалась. Бич всех юных целителей: чувство вины перед родственниками пациентов и острое желание спасти всех, даже ценой собственной жизни. Всех спасти невозможно, это первое, что вдалбливают в наши головы на начальном обучении. А наша собственная жизнь на период обучения и интернатуры — уже не наша собственная, и распоряжаться ею — читай, самоубиваться!— мы не имеем права...

— У нас хорошие врачи,— сказала я, смягчившись.— Не переживайте, Геля. Всё будет хорошо...

Хорошо? Интуиция подсказывала мне, что хорошо-то хорошо, да не совсем. Но ужасов на горизонте бытия четырнадцатилетней Лиды Тропининой не предвиделось, поэтому я позволила себе расслабиться. Но Геля внезапно взяла меня за плечо, а хватка у неё оказалась железная:

— Хорошие?— нервно выдохнула она.— Да они все отказались когда ещё! Сказали, случай безнадёжный, паранормальной коррекции не подлежит. А с вами Лида пришла в себя! Для вас — не безнадёжный случай. Вы — единственный шанс, доктор Ламберт.

Я посмотрела на её руку, потом на неё, потом снова на руку. Двинуть ей, что ли? Она — с боевым опытом, несмотря на юный возраст, значит, сильнее меня наверняка. Всё так, но я — психокинетик, а она — нет... Впрочем, она поняла меня правильно и разжала свои клещи. Но сдаваться не собиралась:

— Без вас они её угробят!

Так. Держи себя в руках, Ламберт. Не хватало ещё вспышки неконтролируемого психокинеза, как тогда, в локали Кларенса...

— Угрозы жизни нет,— сказала я настолько мягко, насколько смогла.— Я ничем больше не могу помочь, извините. Обратитесь к заведующему отделением.

Я пошла на выход, не оглядываясь. Мне показалось, будто за моей спиной заплакали, тихо и яростно, от злого бессилия. Но я не обернулась.

Сколько слёз видишь за годы работы! Сколько боли, трагедий и слёз. Если каждый раз пропускать всё это по оголённым нервам, сгоришь быстро, после чего никому и никогда не поможешь. И те, кто мог бы жить благодаря тебе, умрут. Потому, что их случай, доступный к паранормальной коррекции твоими силами, окажется безнадёжным для другого целителя. Поэтому пусть. Пусть считают меня чёрствой, бездушной, циничной. Мне не критично, я научилась спокойствию, пусть говорят, что угодно, в глаза и за глаза. Только пусть живут.

Живут.

Что может быть ценнее спасённой жизни?

Я вышла в ангар, машины здесь ставили в крытые павильоны, не доверяя ледяному холоду ранней весны. Весна на Терре очень красива: большинство растений (не без помощи генных инженеров!) приспособились к холодам и начинают цвести ещё до начала плюсовых температур. Стабильные минус двадцать после минус шестидесяти воспринимается ими как тепло, пригодное для начала вегетации. Но лишённые пирокинетической паранормы люди похвастаться подобной морозостойкостью не могут...

Дорога к яслям, где ждала меня Нохораи, занимала прилично времени, минут двадцать, если не больше. Сразу по прибытию на Терру я выучилась водить местные снегоходы, чтобы не зависеть от расписания общественного транспорта; машина прямо мне полагалась согласно контракту, поэтому я воспользовалась своим правом. Не пожалела. Хотя линии подземного сообщения на Терре заслуживают отдельного разговора. Историческое наследие Человечества, предмет поклонения гала-туристов со всей Федерации... Как-то даже кощунственно пользоваться ими по прямому назначению, просто для того, чтобы просто добраться от станции А к станции Б. Впрочем, местные голову подобной ерундой себе не забивали. А меня вполне устроил свой собственный персональный снегоход.

Пока ехала, поставила на аудиорежим книгу, которую взяла в библиотеке госпиталя. Библиотека была большой, содержала немало литературы по паранормальной медицине, и я брала одну книгу за другой, чтобы вникнуть в тонкости профессии. Так или иначе, но мне предстояло в скором времени отправляться в свободное плавание, уже с полной лицензией специалиста, и надо было готовиться, пока предоставлялась возможность...

На днях я наткнулась на книгу моего учителя и наставника, профессора Марвина Таркнесса "Геморрагический инсульт: подводные камни паранормальных коррекций". Солнечный привет из детства. Книга создавалась на моих глазах, в ней описывались реальные случаи из практики доктора Таркнесса. В частности, туда вошёл, как классика жанра, случай с несовершеннолетним пациентом. Аневризма сосудов головного мозга. Привет анацефалам из движения "Назад к природе", которым религия не велит общаться с врачами вообще и генными инженерами в частности...

Ассистировали я и Итан Малькунпори. Коррекция прошла удовлетворительно, но встал вопрос о дальнейшем лечении. Восстановительная терапия предполагала несколько курсов, растянутых на год-полтора, но курица-мать, пожелавшая забрать чадо домой на следующий же день после операции, устроила нашей клинике локальный армагеддон. Мальчик решил проблему сам. Он ушёл из жизни на третий день, не приходя в сознание. И ничего мы не смогли сделать. Ничего. Вообще. От слова совсем.

Профессор Таркнесс подробно проанализировал ситуацию в свое книге. Я слушала голос учителя, пропуская сквозь себя печальные воспоминания. Помню, мы все тщательно разбирали каждый свои действия, искали причину неудачи. Неутешительный вывод касался общепринятых схем паранормальных коррекций при подобных случаях, их несостоятельность подтверждалась и предыдущей практикой. Книга объясняла, легко и просто, буквально на пальцах, что следовало принять в дальнейшую работу, а от чего отказаться.

Я забрала Нохораи. Девочка щебетала, рассказывая события дня. Они ходили на экскурсию, в Старый Город, на взорванный мост, и им прочитали лекцию о докосмических войнах, бушевавших когда-то на поверхности Терры. В доступном для маленьких детей формате, конечно же. Я слушала рассеянно, повторяя иногда последнее слово сказанной девочкой фразы. Так называемое активное слушание. Когда ребёнок замолкает, делая паузу в разговоре, надо подтолкнуть его рассказывать дальше просто повторив последнее сказанное им слово.

Пришёл вызов по коммуникатору, я удивилась. Кто бы мне звонил в нерабочее время, у меня не было никого на Терре, да и вообще по жизни, если на то пошло, кто мог бы позвонить мне просто так, ни с того, ни с сего. Нерабочие часы принадлежали дочери.

— Помолчи, солнышко,— попросила я девочку, и ответила на вызов.

Голографический экранчик развернулся, и я с удивлением увидела взъерошенную физиономию доктора Девлятова.

— Ламберт,— резко, отрывисто сказал он.— Нужна твоя помощь. Срочно.

Я проглотила рвущееся с языка: вы же сами выпнули меня на три дня в астрал, то есть, в отпуск! Зовёт обратно, значит, ситуация серьёзная.

— Чёрт,— сказала я.— Вам бы на десять минут раньше... я с ребёнком! Кто?

— Тропинина. Уронила давление, сейчас на ИВЛ, и... Энн.... Поторопись.

Я выругалась. Как же так, она же стабильная была! Получается, эта мымра, Геля, была права, когда не хотела отпускать меня. Паранормальная интуиция? А кто её знает.

— Девочку вези с собой, найдём, кому поручить.

Это да. Обратно в ясли ехать, — время терять. В пустой квартире ребёнка оставлять нельзя. Только в госпиталь, никак иначе. Без присмотра Нохораи там не останется, а я...

Я попробую спасти человека.

Снова.

Я спешила. Мысленно я была уже там, в реанимационной палате. Но физически меня ожидало несколько лифтов, коридоры и холлы. И на руках — Нохораи. Она не задавала вопросов, словно прониклась моей спешкой. Мне некогда было подумать над этим, но я всё же отметила, как Нохораи молчит: сосредоточенно, серьёзно, словно всё понимает. И саму спешку, и её причины...

Стало не по себе. Телепатическая паранорма, как и любые сверхспособности, включается в период полового созревания, в интервале с 11 до 16 лет. Но ребёнок с генным комплексом телепата обладает повышенной чувствительностью к настроениям близких людей, и с этим необходимо считаться.

Когда я передавала девочку на руке Эльвире Званцевой (именно ей поручено было присмотреть за Нохораи), малышка вдруг очень серьёзно спросила у меня:

— Ты снова идёшь умирать, Энн?

От её взгляда тряхнуло морозом. Я постаралась улыбнуться как можно непринужденнее:

— Нет, что ты. Почему сразу умирать?

— А что тогда?

— Работать я иду, маленькая. Работать...

Но она мне, кажется, не поверила. А я сознавала риски: все целители, сколько их было в сфере доступа, отказались, для них случай был запредельно безнадёжным. Оставалась только я и, уже как последнее отчаяние, классические нейрохирурги. Нейрохирургия не справится, потому что...

... Потому что паранормальным зрением я увидела именно то, что, о чём подумала сразу после сообщения доктора Девлятова, то, что очень боялась увидеть. Митохондриальная дисфункция, множественные очаги поражения, ускоренный нейроапоптоз, и всё это на фоне стремительно развивающихся искажений, читай — распада!— личностной матрицы.

Не знаю, как девчонка прожила полтора года после спасения с Ясной Поляны. По сути это всё должно было случиться с ней сразу, если не в первый обрыв связи с инфосферой, то после второго так уж точно. Но что-то держало её, не давало сорваться в дорогу без возврата. Не в старшей ли женщине дело? Как-то очень уж подозрительно, у той инфаркт, у этой следом инсульт. Скрытая паранорма, спонтанный дар? Бывает. Держала девчонку, держала, а потом устала. Инфаркт. Без обучения, без навыка обычно именно так и бывает.

— Сергей Семёнович,— сказала я.— Я проведу паранормальную коррекцию, но при одном условии: не вмешивайтесь!

— Ламберт...— начал было он.

— Не надо было вызывать, если сомневались!— огрызнулась я.— Время!

Окно допустимых воздействий сужалось с каждой секундой. Ещё немного, и не смогу ничего сделать вообще, девочка умрёт с гарантией. Пока шанс у неё ещё оставался.

... а книгу профессора Таркнесса доктор Девлятов не читал, мелькнула фоном мысль. Иначе он бы знал, что сейчас надо делать. Хотя бы в общих чертах!

Я привычным движением прогрела ладони, ощущая упругий ток психокинетической силы, свернувшейся вокруг меня напряжённым коконом. Чтобы исключить всякое вмешательство инфосферы, снова рефлекторно укрылась за зеркальным ментальным щитом. Телепатам это не понравится, доктору Девлятову не понравится, но я решила, что они это как-нибудь переживут.

Да, я рисковала. Собой. Мне может не хватить опыта, мне может не хватить знаний, и силы тоже может не хватить, а грань, за которой начинается паранормальный срыв, в трансе определить крайне сложно. Но все мы всегда ходим по грани. Мы все. Всегда.

Я положила ладони девочке на виски. Что же ты творишь, дурёшка?! Тебе всего четырнадцать, живи! Без инфосферы жить можно, без телепатии тоже можно жить, привыкнуть и жить, я вот, к примеру, живу, привыкла, и ничего, и ты живи!

Паранормальная коррекция началась.

Я открыла глаза, ощущая себя очень неправильно. Должна была стоять, а — лежу. Что за?..

— День добрый,— хмуро сказал мне доктор Девлятов.

Я обнаружила, что да, лежу. На компенсационной постели, в реанимационной палате. А мой старший смотрит на меня очень неодобрительно. С таким характерным прищуром. Сердце заранее ушло в пятки: сейчас начнётся разнос.