Утраченный покой. (Divinitas-2)

Кажется, у меня волосы на голове зашевелились...

— Но когда проклинают меня — всё намного легче, — поспешил вставить Шон. — Самум сделал мне одолжение, оборвав себя.

— Это он себе сделал одолжение, — мрачно ответила я.

— Да уж, — подтвердил болотник. — Те ночь и день, когда ты валялся за тонкой перегородкой, были самыми длинными в моей жизни.

Я успела прийти в себя от этих новых знаний и выдала:

— Ладно. Я так понимаю, во время следующего заката ты избавишься от проклятия Самума, а через сутки, если ничего непредвиденного не случится, возьмёшь проклятие Венди. И знаешь, Шон, ты слишком самостоятелен для того, кто почти тысячу лет был в рабстве.

Шон испугано глянул на меня, но увидев, что я не гневаюсь, промолчал. Уже успел понять и запомнить, что меня раздражают избыточные просьбы о прощении.

— А они все такие, — подал голос Самум. — Из суккубов и инкубов плохие рабы. То не думают совсем, то думают слишком много.

Это замечание меня полностью отрезвило и напомнило, с чего всё началось.

— И всё же, Самум, я хочу услышать ответ на свой вопрос, — твёрдо произнесла я. — Что значат пятна на вашем vis?

Болотник тяжело вздохнул.

— Это укусы-метки. Этот от Криспина де Майями, — он ткнул в горло. — Эти два от Лорел де Детройт, — указал на грудь. — На запястьях — Алехандро де Нью-Йорк. Видите? Побледнели. Может, совсем сойдут... Я раб многих хозяев.

— Раб? Укусы — рабские метки?

Я судорожно соображала: о том, что вампы ставят обычные метки, мне рассказал Седрик, а он тогда видел vis или ещё нет? Я не смогла вспомнить.

— А разве вампы не ставят... ну, обычных рабских меток?

— Это им ни к чему. Укусы заменяют всё — универсальная привязка, — ответил Самум. — Через укус передаются и боль, и наслаждение.

— Меня сейчас стошнит, — звонко и зло выдала Венди.

— Но они ставят что-то похожее на рабскую метку? Они в принципе, вообще делают это?

— Я понял, о чём вы. Те несчастные... Понимаете, их кусало такое множество, десять, а то и больше вампов могут предъявить на них права...

Мне стало по-настоящему страшно.

— Так что тот чёрный шнур — это не рабская метка, это нечто большее. Мне думается, это нечто вроде... ну... второго рацио, что ли... Рацио, которое перехватывает контроль, когда отдаются приказы... Ну, я так думаю...

— А вы заговорили о них по приказу?

— Не то чтобы... Я просто подумал, что когда со мной свяжутся, то спросят о них.

— Самум, я чую ещё одно место гнили, — вдруг вмешался Шон. — Ты не должен врать умолчанием.

Лицо болотника исказил ужас, он перестал дышать.

Иногда я очень быстро соображаю, жаль, что не всегда.

— Прислали замену Алехандро?

Он заметно вздрогнул.

— Из Детройта?

Казалось, невидимая рука сейчас раздавит ему горло. Тут к болотнику подскочила Венди, обняла его и окутала холодно-белым vis-цветом жалости. В её объятиях он смог вдохнуть.

— Умоляю, умоляю. Не надо таких вопросов, — задыхаясь, прошептал он.

В некоем ступоре я смотрела на эту странную картину: полуживой болотник в объятиях Венди, на её лице жалость и тень брезгливости: с такой гримасой молодёжь помогает немощным и дряхлым старикам.

Закрыв глаза, я попыталась собраться с мыслями. Ландыши!

— 'Шон!' — я открыла связь.

— 'Я забрал их. Когда провожал ярлов. Они дома', — тут же свалилось на меня.

— 'Спасибо!'

От окатившей его тёплой волны благодарности Шон не сдержался и светло и польщённо улыбнулся, но тут же снова нацепил маску невозмутимости, пока никто ничего не заметил.

— 'Ярлы?' — вырвалось у меня. Всё же моё любопытство неистребимо и вечно не вовремя.

— 'Тори и Грэд'.

— 'Угу. Самума нужно спрятать. Но в дом я его не потащу. Куда ж его деть?'

— 'Да к Единому его! Он слишком стар и слишком чужд, обессилеет, но жив будет'.

— 'В церковь? Ох, это слишком радикально'.

— 'Да нет. Не совсем в церковь...' — и Шон забросал меня образами-картинками, из которых я поняла, что речь идёт о ночлежке при церкви.

— 'Это выход!'

— Самум, — он вздрогнул и немного испугано уставился на меня. — Ты понимаешь, ЧТО ты натворил?

— Да.

— Да? А ты готов исправить хоть часть содеянного?

— Как?

— Да уж не легко и просто, — жёлчно вырвалось у меня. — Я хочу тебя спрятать, чтобы твои хозяева не могли до тебя добраться. Хочу ослабить их власть над тобой, а если получится, то и вовсе избавить тебя от них.

— Да? И что ты хочешь взамен?

Я презрительно окинула его взглядом.

— Твоей помощи в избавлении тебя же от вампов и клятвы не вредить никому из тех, кто мне дорог — будет достаточно.

— Я согласен.

— Может быть больно и плохо...

— Я согласен. Тебе не понять, насколько мне больно и плохо сейчас, ты не была рабом.

— М-да. Ну, хорошо. Эту ночь спишь здесь. На следующую Шон тебя отведёт в ночлежку. При церкви.

— Они почти не боятся Единого, — мрачно ответил Самум.

— Но в то место они точно не сунутся. Я выбирал его для себя, — ответил Шон.

— Ты всегда был дьявольски предусмотрителен для безмозглого существа.

— А ты всегда был слишком глуп для бога.

— Хотел бы возразить, да совру, — невесело ответил Самум.

В дверях опять абсолютно бесшумно возник Тони. Я не сдержалась и со стоном, в отчаянии ударилась о край стола, аккуратно так приложилась: со звуком, но чтоб шишки не было.

— Ник и Тод... — выдала я.

— Ага. Нервничают уже, — доложил Тони.

— Иду. Тебе всё ясно? — спросила я Самума.

Тот кивнул:

— Да.

— Венди, Ники, я вас не задерживаю, но и не гоню.

Девчонки переглянулись.

— Мы пока останемся.

— Хорошо, — и я стремительно вышла из комнаты.

Ник и Тод, вожак и преемник. Ещё один сложный разговор, а я на грани. Взвинчена, издёргана и переполнена новой для себя информацией, да и чужая сила всё ещё на губах, как помада. Воспоминание о глотке, подаренном Эльвисой, сбило меня с шага, как подножка.

— Эй, хозяйка, ты малость не в себе, — как бы шутя, но всё же встревоженно выдал Тони.

— Угу. Не малость.

— Хозяйка, — он загородил дверь в мой кабинет, — так не пойдёт. Успокойся, обними меня.

Секунду тупо я таращилась на него, а потом до меня всё же дошло, что это предложение силы. Я приняла его и обняла Тони, прижимаясь к нему всем телом. Такой горячий, такой сильный и такой простой. Я прекрасно понимала, что Ники нашла в нём, жаль, мне нельзя расслабиться и отдаться этой простоте и чужой силе, переложить все проблемы на него.

— Спасибо, Тони, — отстраняясь, я чмокнула его в щёку, как брата. Мне стало намного легче. Постояв ещё несколько секунд, я втянула в себя его силу, окутавшую меня, словно тёплая шаль, и восстановила щиты из виноградной лозы.

Вот теперь я готова к встрече с вожаком свободной стаи и его преемником.

— Извините, господа, но вы пришли во время званого ужина, и я не могла бросить своих гостей, — произнесла я, входя в кабинет. Тони, всё так же без единого звука, последовал за мной.

— Filius numinis извинилась, где-то небеса упали на землю, — пробурчал Стивенсон.

— О, я слишком молода и не считаю зазорной обычную вежливость. Что привело вас ко мне? — я села в кресло напротив диванчика, на котором расположились гости.

— Удивительная деловитость для женщины, да ещё и 'розовой', — опять пробурчал вожак, не в силах справиться со своим раздражением.

— Вы отстали от жизни, весь город знает, что я универсал.

— Леди Дженьювин, — вдруг подключился к разговору Тод. — Вы не обещали нам помощь, но и не отказывали в ней. Сейчас ситуация стала критической. Мы ещё раз просим о помощи. Я прошу.

— МЫ просим, — встрял вожак. — Мы просим о помощи.

— Если вы по поводу тех двух майамцев-ярлов, то зря. Седрик хоть и не любит вас, но не дурак. Он недвусмысленно дал им понять, чтоб выметались из города и искали себе стаю помельче да попроще.

— Что ж, это добрые вести. Одной проблемой меньше. Но пришли мы не из-за чужаков. Френк Сугава. Через пять дней полнолуние, и Сугава убьёт Тода.

— Откуда такая уверенность?

— Мне донесли об этом больше месяца назад: Сугава оскорбит Тода на сборе стаи и вынудит его вызвать себя на поединок чести. И убьёт. Перед прошлым полнолунием я смог отослать Тода из города, но сейчас уже не смогу. Сугава самый сильный волк среди нас. Если бы мы жили, как южные стаи, он давно был бы вожаком, а я сгнил с перегрызенной глоткой. Но мы — северные — мы больше люди, чем звери. Мы строим свою жизнь, решаем проблемы, как люди. Это у зверей кто самый сильный, тот и наверху, а у людей к силе должны прилагаться мозги, — наставительно закончил он. И этот его менторский тон выдал, насколько он на самом деле стар.

С последним утверждением я была согласна, а вот с тем, что наши волки строят свою жизнь и решают проблемы, как люди, я бы поспорила. Но не сейчас.

— У вас есть план? Я ведь не могу просто прийти и забить кнутом вашего Сугаву. Да у меня и не выйдет, даже если б хотела.

— Не выйдет? — обеспокоенно спросил Стивенсон. — Почему?

Я пожала плечами.

— Я белая, проявлять агрессию мне совсем не свойственно. Я на неё способна только при серьёзной угрозе моей жизни или тому, кто мне дорог.

— А он вам дорог? — вожак кивнул на подпиравшего стену Тони. Мой волк грациозно, на публику, приблизился ко мне, стёк на колени и заглянул мне в глаза.

— Тони дорог мне, — нервничая, ответила я. — Но причём тут это? Я никому не позволю угрожать ему.

— Слова настоящей filius numinis, — насмешливо ответил Стивенсон.

Я в возмущении открыла рот и... захлопнула его. А вожак безжалостно продолжил.

— В прошлое полнолуние, когда мы узнали, что шавки Седрика напали на своего, бывшего своего, пса-хаски, я еле сдержал стаю. Они тоже хотели поохотиться на ренегата. И знаешь, Росео, сейчас я их уже вряд ли удержу.

— Это угроза? — металлическим голосом спросила я.

— Нет, — ответил Тод, но я и бровью не повела, уставившись на вожака.

— Нет, — устало ответил он. — Это предупреждение. Я не всесилен.

— Вот как? — мною начала овладевать ярость.

Тони был в бешенстве, хоть и старался это скрыть, Тод в страхе, а вожак в страхе, раздражении и злости. Злости на всех, но на меня первую, он считал, что унижается передо мной, прося за Тода.

Ну, как тут не взбеситься?

— Ты думаешь, что, припугнув, сделаешь меня сговорчивее. Ошибаешься. Я смогу защитить Тони и от волков Седрика, и от вас. Он сам будет защищаться через пару полнолуний, а я помогу. За это время Сугава убьёт Тода и тебя. Мне плевать! А если Сугава попытается навредить Седрику или мне, то есть Тони, то получит обойму в свою тупую башку, и не останется никого! Никого, кто бы посмел посягнуть на МОЁ! Ясно? И как тебе такой план?! — выкрикивая всё это, я вышагивала по кабинету и остановилась, нависая над Стивенсоном.

— Плохой план, — с угрозой произнёс он.

— Иди и... — я выдала самое грязное и скабрёзное ругательство, какое знала.

На мгновение все застыли... Вожак, не помня себя от ярости, бросился на меня. Я неосознанно поступила так же, как во время нападения вампа на лестнице. Послав красную 'стрелу', мгновенно сложилась, скрутившись вчетверо, и как бы бросилась ему под ноги. И если тогда за моей спиной был Шон с серебряной саблей, то теперь Тони с голыми руками. И он не оплошал. Мощнейший удар в челюсть напрочь вырубил старика. Но тут Тод, пытавшийся всю беседу быть миротворцем, не выдержал и с рыком бросился на ТиГрея. Видать, не вынес, что приёмного отца так приложили. Несколько секунд шёл обмен ударами, не достигавшими цели — оба были профессионалами какого-то восточного стиля. А потом Тони, хитро вывернувшись, захватил руку Тода так же, как и Шона тогда, на крыше, похоже, это его коронный приём.

— Нет-нет!

Оба волка глянули на меня, и я, встретившись взглядом, смогла послать Тоду приказ подчинения. Секунда, и он 'поплыл'.

— Не ломай ему руку, — предупредила я Тони.

— Лады, хозяйка. А здорова ты волков по носу щёлкать, — с весёлым уважением заметил он.

— Это они меня, придурки, щёлкали! — обиженно отозвалась я.

Тод тем временем, получив приказ 'успокоиться', был отпущен Тони и просто осел на пол, глядя перед собой.

— Ты как, хозяйка, угомонилась? — ТиГрей заглянул мне в лицо и подал руку, помогая встать.

— Да вроде бы. А что? — Я пошла и проверила, как там Стивенсон. Он был жив, относительно здоров и пока в отключке.

— Ну не такое уж у них и дурацкое предложение, надо сказать. Мне совсем не хочется отбиваться от попыток меня убить каждое полнолуние, и ещё меньше хочется, чтобы все мохнатые думали, будто я комнатная собачка, слабак, прячущийся за юбку.

Я уткнула лицо в ладони.

— Тони, пойми, если бы это предложение поступило хотя бы через месяц, а лучше два. Когда мы оба чётко знали, что ты превращаешься в этого пса-монстра и легко справишься с этим... Сугавой. Отдать бы его на... съедение Шону.

— Съедение, — Тони засмеялся легко и весело. В такой смех можно влюбиться. — Ты хотела сказать, на затрахивание до смерти. Кстати, а почему мы не можем отдать его Чери?

Я вздохнула.

— Хороший ты парень, Тони, и откуда только в тебе эта лёгкость убийства? У Шона нет причин убивать Сугаву, значит, его смерть станет преступлением, за которое могут призвать к ответу. И призовут, как только недоброжелателям Шона или моим это станет выгодно. И Седрик не защитит, есть законы, которые не нарушаются, иначе наступит Хаос и Тьма.

— Жаль. Это было бы простое и безболезненное решение, — заметил он.

— Простые решения ведут в ад.

— Нет, туда ведут добрые намерения.

— Да? Спорное заявление. Но простые решения точно ведут в ад.

— Значит, туда они ведут на пару с добрыми намерениями.

— Не забалтывай меня, паршивец. Мы говорили о том, что предложение этих блохастых неприемлемо.

— Пати, Тод не должен умереть, — с жаром произнёс ТиГрей.

— Да? А чем он так ценен? Стивенсон вокруг него скачет, ты вот теперь... Молодой мальчишка, ну навыки в человеческой драке есть, но он ведь слабый зверь? Куда ему в вожаки?

— Он не слабый зверь, он контролируемый зверь. Тод может в любое время вызвать своего зверя и убрать обратно, более того, он может помочь выйти чужому зверю или упрятать его. Это редкий и ценный дар. Вожак наших свободных, во-первых, ведёт дела с людьми и divinitas, и спокойный Тод идеально для этого подходит. Во-вторых — организует стаю в полнолуние и помогает перекидываться слабым и новичкам. В других стаях, где кроме вожака есть ещё куча должностей, он не был бы главным, у наших же он — идеальный вариант. Да и потом, Пати, неужели тебе всерьёз наплевать, будет он жить или нет?

Я задумалась.

— Если на одной чаше весов ты, а на другой он, то выберу я тебя. Но если бы помощь ему не грозила твоей жизни и не вела к преступлению, я бы оказала её, не сомневаясь.

— Пати, — Тони встал на колени и взял меня за руку. — Я хочу тебе кое-что рассказать, но, пожалуйста, пообещай мне, что накажешь только меня одного.