Спасти Ссср

— Это разве плохо.

— Плохо. Если решения приходится принимать быстро.

...

— Вот Чебриков, например, решения принимать не может. Надо менять.

— На кого?

— Надо смотреть. Лучше кого-то брать из Афганистана с боевым опытом. Потому что в Афганистане приходится видеть мир таким, каков он есть и принимать решения и быстро. Иначе ты труп.

— Чебриков тоже воевал.

— Когда это было. Он пенсионер. Органы надо омолаживать. Вообще все надо омолаживать, хватит застоя. Вопрос — на кого.

* Этот пленум так толком и не провели

Москва

28 февраля 1985 года

Через день — на меня вышли.

Точнее, не на меня, а на Раису — она ездила в дом моды, в ателье, заказывать себе что-то. Там ей сунули конверт, сказали — товарищу Горбачеву.

В конверте было приглашение встретиться...

Почти сутки я искал повод — здесь, кстати, для всего нужен повод, политика, по сути, под негласным запретом снизу и до самого верха. Надо — заметят, выдвинут — а так сиди и не дергайся. При этом — подковерной политикой тут все занимаются с превеликим удовольствием. Грызя, подставляя и кидая друг друга.

Тут — я это уже понял — главное чтобы внешне все выглядело прилично. За фасадом же может скрываться любое дерьмо...

Повод придумал мой верный помощник (кстати, начинаем срабатываться) — посетить МИД, чтобы узнать подробности заключенных СССР внешнеторговых сделок, в частности на поставку зерна. Там кстати уже сходу были "поводы для радости" — почему то история с зерном зависла между МИДом и Минвнешторгом. И кто за что отвечал — было совершенно непонятно.

Министр иностранных дел сидел на Смоленской площади, в одной из сталинских высоток, отданных под МИД, но к моему удивлению, когда мы подъехали — у ворот стоял ЗИЛ. Вышел Громыко, раскрасневшийся как будто на грудь принявший (я потом понял, что это так и есть)

— Михаил Сергеевич!

— Андрей Андреевич...

— А мы тут выехать решили... на природу, можно сказать. Составите компанию?

— Отчего не составить.

Как оказалось, понятие "природа" у МИДовцев довольно своеобразное.

Прошли МКАД. Кстати, МКАД — без слез не взглянешь, никакого сравнения ни с тем, во что оно превратится в годы Путина, ни с чикагскими бетонными трассами. Вообще, я только сейчас начинаю понимать, в каком жутком, убогом состоянии сейчас Москва — и это шокирует...

Подумайте, в некоторых местах за МКАД просто зеленая трава, лески, лужайки. Прямо хочется бежать и покупать, покупать, под любыми предлогами покупать землю здесь, зная, сколько она будет стоить в будущем. И понимаешь, как поднялись некоторые из тех, которым было можно покупать тут — хотя другим было нельзя.

Тут не "кто смел тот и съел", тут кому положено. Тебе не положено — и стой в сторонке, смотри как богатеют те кому положено. Путь бывшего СССР в капитализме сильно отличается от американского — в США этого просто понять не могут.

— Как это так в жутком, убогом состоянии Москва, Как тебе не стыдно так говорить?

— Что вижу то и пою. Ты просто не видел, что через тридцать лет тут будет

— И что будет?

— Тут все застроено будет. Метро тут будет, саму дорогу сильно расширят. Метро в будущем дойдет даже до аэропортов.

— До аэропортов? Сколько же человек в Москве будет жить?

— Точных цифр нет. Говорят, с приезжими двадцать миллионов, может даже двадцать пять.

— Двадцать пять?! А куда милиция смотрит?

— В смысле?

— Кто их в Москве прописал? Это же уму непостижимо.

— Прописки не будет в будущем

— Как не будет? Езди куда хочешь, живи, где хочешь?

— Да.

— А кто будет на заводах работать, если все в Москву ринутся? А как же Камаз, Ваз, там кто работать будет.

— Вот удивляюсь я вам, Михаил Сергеевич. Вместо того чтобы подумать, как людям условия создать — вы их в Москве не прописываете. Приехали, кажется.

Место это — было уже за МКАД, там деревня сплошная уже шла. Перелески, снег где-то и по пояс. Деревушки, грузовики, даже трактора. В сторону, в лес уходила вычищенная дорога — другие вычищены не были, просто снег, как попало спихнули трактором на обочину...

— Что он хочет?

— О чем-то серьезном говорить. Если в кабинете не говорит, прослушки боится

...

— Если Черненко вот-вот умрет, значит, вербовать тебя хочет

— Зачем?

— Как зачем? Ты член Политбюро ему твой голос нужен.

— А мне что делать?

— Как что? Соглашаться.

— А если я не хочу?

— Как не хочешь?

— Так. Может, я сам хочу.

— Ты это брось!

— Почему?

— Молод еще. Ты. То есть я.

— А не надоело генсеков хоронить?

— Ты не скажи кому!

— Нет, серьезно. Почему генсеком обязательно должен быть старик?

— Опытный. Мудрый.

— Помимо этого еще силы нужны.

— Ну смотри. Я предупредил.

— Спасибо. А кстати — а почему нельзя голосованием решить? Даже Папу Римского голосованием избирают.

— Сравнил тоже — Папу. Голосование должно быть единогласным.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы коммунисты видели единство рядов Политбюро.

— Не обижайся, но от этого единства всех уже тошнит.

— Ты это! Без году неделя, а рассуждаешь.

— Вот увидишь.

ЗИЛы остановились около старинного особняка, крашенного бледно-желтым, с белыми колоннами. Первым вышел Громыко, жестом гостеприимного хозяина показал — прошу!

Да-с... Судя по всему это тут роскошью считается. По американским меркам высший средний класс. Надо смотреть в каком состоянии кладка, фундамент, коммуникации. Но в принципе — такое жилье может позволить себе владелец небольшой фирмы, богатый адвокат или представитель уважаемой семьи получившей наследство. Конечно, если есть историческая ценность — цена взлетит. Похож на южные особняки, они сильно страдают от сырости. Вообще, в США на удивление большую роль в цене недвижимости играет не сама недвижка, а ее расположение. В Нью-Йорке, например надо спрашивать про комьют — как быстро, удобно и дешево добраться до города. Хороший комьют может сразу поднять цену в полтора раза. В Калифорнии сарай на берегу океана может стоить миллион долларов — все от вида зависит. Я как то жил в таком пару дней — сарай сараем, крашеная в один слой доска — цена...

Хотя о чем это я вообще. Той жизни нет, ее надо забыть, из нее меня выкинули. Обратного хода нет. А если и есть — то возможно, в федеральную тюрьму Терре-хот, до исполнения приговора. Потому что за убийство сотрудников федеральных правоохранительных органов по головке не погладят. А если еще выяснят, что документы мои фуфло...

А вот если бы сказали — давай назад и ничего тебе не будет — пошел бы? А знаете — нет. И вопрос не в том, что я русский. Здешний мир — он пусть беднее, примитивнее, проще, иногда и фальшивее того -но его можно исправить. Там исправить ничего нельзя. Развратились люди, сгнило общество. Разложилась страна. Причем не только Россия — но и США тоже, они прошли свой путь на эшафот. Я жил там, я знаю, сколько американцев ненавидят свою страну. Ни в восьмидесятые, ни в девяностые этого не было. Американская мечта сломалась, Свой дом все дороже, банки все наглее, зарплаты все меньше, работа все хуже. В школах детям преподают гомосексуализм, негры лупят полицию, на заборах портреты Че Гевары и Ленина. Это конец... и мне не хочется при нем присутствовать ни как наблюдатель, ни тем более как участник.

Но хочется это предотвратить. Здесь, там... везде. Нет сил жить в том мире. Просто — нет сил.

— Чего задумались, Михаил Сергеевич?

— Красиво у вас тут.

— Дача МИДа, Сейчас ленч подадут как в Штатах

— Надеюсь, не гамбургеры?

— Нет... сейчас что-то сочинят.

Я демонстративно обвел глазами комнату, и Громыко моментально понял, кивнул.

— Потом погуляем. Воздухом подышим. В Москве дышать нечем...

Покормили нас хорошо — как видно, привезли с собой в судках из столовой МИДа. Я отказался от кусочка торта, чем навлек на себя подозрения — в США просто торты ужасны, не то, что наша Прага. А я привык в США отказываться от всего сладкого, чтобы не заработать диабет.

Потом оделись потеплее, пошли на улицу, протоптанной тропинкой — в ельничек. Никак не привыкну к здешней одежде — пальто да на пуговицах. Хотя в США хорошо сшитое из дорогого материала пальто может мало кто себе позволить — все носят китайский флис.

Темнело...

— Красиво, да? — спросил Громыко

— Да, нет ничего лучше русской природы — сказал я — у нас не так. Степь да степь кругом, только недавно начали насаждения делать... но не выросли еще...

Громыко остановился.

— Миша — сказал он — я сейчас говорю с тобой как старший товарищ... по партии, по работе. Время пришло, дальше откладывать вопрос нельзя. Следующим Генеральным должен стать ты.

— Не соглашайся!!!

— Андрей Андреевич, да вы что. У меня опыта совсем нет, я в Политбюро без году неделя.

— Миша!

...

— Это не мое мнение. Это мнение Константина Устиновича.

Вот так — так...

— Вот как?

— Да. Я был у него.

— Как он?

— Плохо, Миша. Очень плохо. Уже не встает.

— А врачи что говорят?

— А что врачи говорят? Правду они не говорят, это точно. Как не сказали правду про Леонида Ильича. Как не сказали ничего про Юрия Владимировича — он ведь инвалидом оказывается был, по почкам, уже много лет.

...

— Обстановка и в стране и в мире нездоровая. Про экономику ты и сам лучше меня знаешь, что мне говорить. Уже не выполнили две пятилетки, подогнали цифры. Третью тоже наверное не выполним. Международная обстановка напряженная, в Европе размещаются ракеты. На Ближнем Востоке возможно перерастание войны Ирака и Ирана в международный конфликт. В Афганистане все плохо. В Польше окончательно стабилизировать ситуацию не удалось — все до разу как говорится. В таких условиях, генеральный секретарь для нашей партии нужен не просто работоспособный — двужильный нужен. Я не справлюсь, здоровья и сил не хватит.

Я лихорадочно размышлял. Просто так такие предложения не делаются, и в любом таком предложении есть двойное дно.

— В одиночку мне не справиться.

— Не в одиночку, Миша, мы поможем. С нас никто обязанностей не снимал, поможем разобраться...

Нет, не то.

— Андрей Андреевич, в одиночку я партию и государство не потяну. Ни сил не хватит, и такая ответственность. Партию... положим на меня, государство... возьмите вы, хотя бы временно. Почувствуете, что не справляетесь, поставите вопрос.

Громыко выждал приличествующую паузу, кивнул

— Хорошо, Михаил Сергеевич. Если ты так настаиваешь...

— Кого на ваше место?

— Я ... подберу.

Так...

— Если у нас такие сложные отношения с США, может... Анатолия Федоровича?

Громыко — не знаю, ждал он этого предложения, или оно стало для него неожиданностью — снова выдержал несколько секунд.

— Добрынина? Ну... может и так, он посольскую должность перерос давно, но что мои замы скажут...

Но тут же Громыко дезавуировал себя

— А пусть говорят, что хотят.

На обратном пути я прикинул — проработал ситуацию вроде бы правильно, и Громыко получил то что хотел — важный пост на старость. Плюс — такого человека терять нельзя, тридцать лет в политике. А ставить Шеварднадзе — это издевательство над дипломатией. Куда, если он английского не знает?

Вопрос — кого на премьеры. Рыжков не просто слаб морально, у него есть недостаток, который никто не осознает. Он не макроэкономист, он как был, так и остался директором завода. И когда он творил то, что творил — он просто пытался убрать ограничения, которые ему мешали как директору завода в свое время. Не думая, а зачем были эти ограничения. И если даже ты лично честный — а что если кто-то нечестный?

Вариант первый — Борис Ельцин.

А почему нет? Строитель по образованию, а строить придется много. Долгий опыт управления огромным промышленным регионом. Вполне потянет на кандидата в члены Политбюро.

Когда на Ельцина все цыкают, как то забывается, что он пришел уже на готовое, на то что натворили до него Горбачев и Рыжков. Уже запустили инфляционный механизм, уже развалили связи в производстве своими реорганизациями. Уже приняли закон о кооперативах и создали механизмы обнала. Уже расшатали страну. Ельцин не мог действовать иначе, он не мог ни остановить обвал разумными средствами ни создать хоть сколь-либо социально-ориентированную экономику. Общих фондов для этого не было — все растащили и проели.

Минус Ельцина как я понял — резкость и порой необдуманность. Но если держать его в руках.

Номер два — Виктор Черномырдин.

Специалист по газу, фактический организатор одной из крупнейших в мире компаний. Он неплохо проявил себя не один раз. И когда первым превратил свое министерство в частный концерн. И когда несколько лет рулил откровенно кризисной экономикой. И когда став премьером, ему хватило ума продолжить а не прервать реформы — хотя Дума его ставила в расчете именно на прекращение реформ. Нужен именно орговик, премьер — это дирижер оркестра. К тому же — он бывал на Западе, не может не понимать что нужны реформы, не Лукашенко в конце концов, хотя мог спихнуть больного Ельцина и стать как Лукашенко.

Кстати про Лукашенко. Тоже надо в Москву подтягивать, агропромышленным вице-премьером...

Лукашенко самодур и диктатор, по натуре своей. Но у его есть два важнейших качества, которые мне сильно импонируют. Первое — он понимает, что экономика — это не снабжение, и только при расширенном производстве, сильном экспорте и вообще торговле — можно чего-то добиться. Надо экспортировать, а при нем Беларусь продавала свою продукцию более чем в сто стран мира, порой чего только не придумывая. Например, Лукашенко придумал экспортировать услуги по безопасности — белорусские спецназовцы охраняли шейхов Персидского залива, а в белорусских военных академиях кто только не учился, от Африки до Латинской Америки. Второе — он в отличие от очень многих диктаторов очень восприимчив ко всему современному — это редкое качество. Ну никто же не заставлял его в Беларуси делать компьютерный кластер. Но он сделал. И кластер заработал.

Номер три — Павел Федирко.