Спасти Ссср

А потом ко мне подошла дама, с которой я и раньше мечтал познакомиться. В общем то архитектор того мира, в котором жил я, до того как все пошло наперекосяк. Творец неокапитализма девяностых и нулевых. Маргарет Тэтчер. Именно она построила новый Запад, Рейган и Буш глубоко вторичны, ни у того ни у другого — нет ни знаний ни убеждений, как у Маргарет.

А у нее все это есть. И знания, и что более важно — убеждения. Она, дочь методистского пастора — искренне, даже истово верит в то, что делает.

Самая значимая фигура в публичной политике Великобритании со времен Уинстона Черчилля. Думаю, она масштабнее Черчилля — тот так страну не ломал, как ломала она.

Маргарет Тэтчер — это дочь своего отца. Небогатого лавочника, который всего добился тяжким трудом. У методистов — священников как таковых нет, служит уважаемый член прихода, и все службы, все молитвы делаются строго в отведенное время как у мусульман, методично — потому и методисты. С детства она трудилась в лавке, упаковывая и разнося товары, а потом шла слушать проповеди отца. Отец надевал стихарь и всегда говорил о двух вещах — о грехе и о долге. Никогда о сострадании. Никогда о прощении. Только о долге.

С этим она и выросла. С верой в труд и долг и в то, что труд и есть долг каждого перед обществом. Ответственность. Когда она приехала в Париж на празднование юбилея французской революции, то недовольно заметила, что свобода, равенство и братство — это далеко не всё. Нужна еще и ответственность. По-моему такое же замечание она отпустила и про Статую Свободы.

Никто ничего не должен получать бесплатно. Никто не должен сидеть на шее у общества — по крайней мере, те, кто может трудиться. Став министром просвещения, она лишила детей бесплатного молока. Она как то резко сказала одному из своих министров — нет никаких государственных денег. А есть деньги налогоплательщиков. По моему в трех четвертях стран на земле для правительств это откровение.

В ее первом кабинете не было ни одной женщины. Только мужчины.

Горбачева в свое время — она обработала и морально сломала. Это не новость — точно так же она сломала и Рейгана, хотя тот и не заметил этого. Она привыкла помыкать мужчинами — но при этом и хозяйничать. Ее сильная сторона — она ведет дела как здравая британская домохозяйка. Это очень сильная сторона — многие политики в облаках витают.

Крайний раз, когда мы виделись, я высказывал восхищение британским сельским хозяйством. К счастью, я не пробовал британский хлеб, который продают в упаковке — есть это нельзя. Он во рту по консистенции как опилки становится. И не видел, как в Британии садят овощи. А вот потом, много позже — мне как то довелось увидеть. Идут два мигранта, у них в руках что-то среднее между кувалдой и ломом. Земля как камень, ее не копают, а этим молотом пробивают дырки. Потом идет еще один мигрант, у него на поясе банки с разноцветными гранулами — таблетками. Он бросает в каждую дырку по несколько таблеток резных цветов — удобрения, гербициды, всякая химия. Потом бросает семечко и закапывает. Это интенсивное хозяйство называется...

— Михаил...

Да, опасная женщина. Смотрит в глаза, моментально выбирает правильный тон. Возможно, владеет какими-то практиками типа НЛП... хотя по моему все женщины чем то владеют на инстинктивном уровне.

— Миссис Тэтчер

Подошел Палажченко

— Не думала, что мы свидимся так скоро. Мои соболезнования.

— Да... все мы не молодеем, верно? Надеюсь, к вам с такой печальной миссией придется ехать еще нескоро

— ???

— Ее Величество...

— О, Ее Величество в великолепной форме.

— Передайте ей мои пожелания здоровья

Глаза Тэтчер сузились. Она вдруг поняла, что я владею неприятным английским юмором. Она не понимала откуда и ей это не нравилось.

— Что вы сказали бедному уль-Хаку что он вылетел отсюда как ошпаренный?

— Вероятно, он был в шоке от моего знания английского. Я пытался поговорить с ним по-английски

— Вы знаете английский, Михаил?

— Да, как и все в объеме школы. Вы кстати знаете, что в Российской Империи учили французский, при Сталине в основном немецкий, а сейчас, более семидесяти процентов советских детей учат в школе английский язык?

На самом деле — одно из мероприятий, которые я задумал в сфере образования — усиление языковой практики. Каждый выпускник ВУЗа должен владеть английским свободно. И это не преклонение перед кем-то или чем-то. Это просто деловая необходимость. Знание языка — это просто знание языка и ничего более. Но если у нас к девяностому году будет хотя бы несколько миллионов специалистов с разговорным английским -многие вещи пойдут проще.

Тэтчер медленно кивнула

— Я этого не знала, Михаил. Что ж, это радует. Наши дети смогут понимать друг друга... хотя вряд ли.

— Почему?

— Можно знать слова, но не понимать их сути.

— Например?

— У нас разное понимание слова "свобода", Михаил.

— Вот как? В чем же?

— Например, в том, что вы не выпускаете евреев в Израиль, как мы говорили.

Не помню, но ладно.

— В Израиль? Миссис Тэтчер, на вашем месте я бы навел справки. Сколько евреев из тех, кто прибывают в Вену, а потом в Рим — действительно едут в Израиль единицы, в основном все едут в США. Выезд в Израиль как национальный очаг — это миф, предлог.

Тэтчер явно не ожидала такого ответа

— Да но это их право, выбирать куда поехать.

— Да, но ложь не делает им чести. В любом случае мы будем работать над этим, в том числе с правительством Израиля.

— Да, но у вас нет дипломатических отношений!

Опа...

— Отношения все равно есть, пусть и не дипломатические.

Тэтчер явно насторожилась

— Вы хотите идти на сближение с Израилем? А как же арабы?

— Я сторонник мирного урегулирования на Ближнем Востоке. И палестинцы должны получить свою землю назад — именно ту, с которой их согнали. Это же нарушение права собственности!

Тэтчер опешила

— Признаюсь... это весомый аргумент — сказала она — необычно слышать его от ... коммуниста.

— В нашей стране тоже есть собственность и права на нее, как и в любой другой.

— Да, но эти права намного менее... весомы, чем у нас.

— В чем же?

— У вас, например нельзя заниматься предпринимательством.

— Возможно, это стоит исправить.

...

— Ленин не был против предпринимательства. А я ленинист, я много читал Ленина и размышлял над написанным.

— Но против чего тогда был Ленин?

— Против эксплуатации. Кооператив, например — любого рода, когда рабочие одновременно и собственники, и работники — это не эксплуатация. Если человек или семья работает сам на себя — это тоже не эксплуатация. Мы должны вернуться к ленинским принципам, от которых вынужденно отступили когда-то. Впрочем, Ленин допускал и бизнес — это называлось НЭП, новая экономическая политика.

— Я не знала про это — сказала Тэтчер

— Ленин долгое время жил в Европе, он вовсе не отвергал европейский опыт. Кстати, Капитал был написан в Лондоне.

— О, да, вы упоминали это.

— В целом мы постараемся исправить недочеты и как можно полнее воплотить в жизнь ленинские принципы. Которые, признаюсь, несколько подзабыты...

— Подзабыты кем? — атаковала Тэтчер — кажется, его звали Джозеф Сталин...

Я спокойно кивнул

— Верно, Иосиф Сталин. Это был человек, который не был готов к управлению такой страной, образование и опыт не позволяли. Партией были изучены и осуждены порочные практики Сталина и те, кто их воплощал в жизнь. Сталин и то, что он делал — не имеют ничего общего с ленинскими принципами построения общества и государства. И мы никогда больше не совершим ошибки, которые совершил Сталин...

Согласно внутренней инструкции, Палажченко обязан был докладывать в КГБ о содержании разговоров, которые он перевел для генерального секретаря. Это считалось обычным, нормальным делом. Здесь и сейчас — Павел Палажченко решил, что сегодня напишет в отчете неправду. Все равно проверить никто не проверит — а прослушивания тут точно нет.

И дальше он тоже будет писать неправду всякий раз, когда это возможно.

Потому что так будет правильно. На Горбачева он доносить не будет.

Франсуа Миттеран сорвался в Москву неожиданно, в общем-то, даже сам для себя — в те дни, когда умер Черненко, в Москве был с визитом министр иностранных дел Франции Роланд Дюма, он и сообщил о смерти Черненко и Миттеран, человек с потрясающим чутьем решил — надо ехать. Тем более что Дюма сообщил — новым советским лидером будет Горбачев, человек которому немного за пятьдесят. Миттеран понял — самое время делать ставку.

Миттеран был человеком — хамелеоном, это проявлялось во многом. В сороковые годы он входил в состав крайне правой партии, поддерживал полковника де ля Рока, а избрался в президенты от Коммунистической партии Франции. Жил на две семьи, про вторую семью и про незаконную дочь знали все в Париже. Знали, да помалкивали.

Миттеран пришел к президентству в очень непростое время для Франции. За спиной было славное тридцатилетие, 1945-1975 годы, когда Франция стала европейским экономическим лидером, полностью оправилась от войны и потери колоний, построила собственные ядерные силы и атомную промышленность — в Европе собственная атомная бомба была только у Франции. Но все это померкло под грузом скандалов, политических пертурбаций и проблем. Страшным ударом стала отставка генерала де Голля и провал продумываемого им и Брежневым единого европейского пространства до Владивостока. Вырос извечный конкурент — ФРГ, а в последнее время неожиданно лихой старт взяла Великобритания Маргарет Тэтчер — в семидесятые ее считали "больным человеком Европы" и предсказывали крах. В то же время — рост Франции резко остановился, что вызывало целый спектр проблем...

Миттеран понимал, что будущее Европы — в ней самой, и для того чтобы обеспечить это будущее — будет лучше если США покинут европейский континент. Нагнетаемая враждебность по линии НАТО, размещение ракет в Европе — все это США делают для того чтобы остаться покровителем и сеньором Европы.

Альтернативой может быть снижение напряженности и стратегическое партнерство в самых разных областях. Например, по типу немецкого "Газ в обмен на трубы" или стратегического партнерства Франции и Румынии, в рамках которого Румыния купила лицензию даже на пассажирский самолет. Сейчас развивалось несколько новых проектов — с Югославией, например, но Миттеран понимал, что главный, еще не охваченный рынок Европы — это Советский союз. Нужно продолжить линию де Голля — Брежнева и искать подходы к новым советским лидерам.

Миттеран был достаточно циничен, чтобы понимать вот что — коммунизм уже не тот, что прежде. Из действия он превратился в риторику и набор догм. Нет больше Коминтерна. Несмотря на разгул левого терроризма в Европе, французские спецслужбы определенно сообщали — СССР не только не поддерживает леваков, но и осуждает их в соответствии с доктриной Ленина, осуждающей индивидуальный террор. СССР такая же страна, как и Франция, ну а то, что революция... ну а что, Франция отказывалась от наследия своей революции? Нет, день взятия Бастилии по-прежнему празднуется как национальный праздник, хотя с тех пор каких только загогулин Франция не выписывала...

И все же...

— Как думаешь, что он хочет?

Миттеран спрашивал своего министра иностранных дел, Ролана Дюма. Ролан Дюма был своим в Москве по двум причинам — он был левым, социалистом, и активным участником Второй мировой. Его отца расстреляли нацисты за участие в Сопротивлении, после чего за оружие взялся сам Дюма (ушел в маки, как тогда говорили, то есть стал партизаном), с автоматом в руках он брал Париж вместе с американцами и бойцами Сопротивления. Сейчас в СССР у власти были в основном участники войны, и они с теплотой относились к тому, кто принес такие же страшные жертвы, как и многие в этой стране.

Дюма пожал плечами

— Я неофициально поговорил с Громыко, он тоже не знает. Вероятно, просто хочет представиться.

— Мне?

— Ну, он только что избран. Почему бы и не вам. Тем более что у нас левое правительство, мы можем выступить в качестве своего рода их представителей в Европе...

— А зачем это нам?

— Я так понимаю, американцы полностью перекрыли им доступ ко многим высоким технологиям. А мы могли бы поставить им свои по неофициальным каналам...

— Американцы просто взбесятся... — мрачно сказал Миттеран

— Их бесит уже сама ваша личность — сказал Дюма — в их понимании, вы брешь в линии обороны. Они никогда не примут президента от компартии в западноевропейской стране. Посмотрите, во что превратилась Италия. А наши правые спят и видят...

— Да, ты прав...

Встреча с Горбачевым — на которой не было даже повестки дня, состоялась в одном из домов приемов МИДа в очень усеченном составе. С Миттераном не было ни одного из министров (Дюма не поехал) и не было экспертных групп. Сам Миттеран настроился отдать визит вежливости и не более того. В крайнем случае, дать несколько ни к чему не обязывающих обещаний...

Но все пошло наперекосяк.

Первое, что удивило Миттерана — это походка советского лидера и его рукопожатие. Он вошел в небольшую, шикарно обставленную комнату упругой, почти спортивной походкой, а его рукопожатие было настолько крепким, что это было почти на грани приличия**.

Подумалось — да, интересного лидера выбрали себе русские. Подобного не было со времен... Хрущева, наверное.

Сели за стол. Миттерану переводил этнический русский, потомок казаков, бежавших из России после 1917 года. По странной прихоти судьбы — переводчик Горбачева приходился ему дальним родственником — кто-то уехал, но кто-то и остался...

Горбачев произнес несколько вежливых, положенных по протоколу фраз, а потом сказал такое, на что Миттеран даже ответ сразу найти не смог.

— У вас есть мечта, месье Миттеран?

...

— Вероятно, она у вас есть. У меня тоже есть мечта. Мечта о том, что однажды Европа станет единой. От Лиссабона до Владивостока. Что уйдет в прошлое колючая проволока на границах, пограничники. Что больше не будет ракет, нацеленных друг на друга, и французы смогут прилететь на выходные в Москву, а советские люди — в Париж. Что мы сможем доверять друг другу, и не таить камня за пазухой.

Миттеран закашлялся, изобретая ответ. Про свой диагноз — он уже знал

* * *

...

— Это... очень достойная мечта, месье Горбачев.

— Давайте будем называть друг друга по имена. Я — Михаил. Или Мишель, по-вашему

— Что ж, давайте. Разумеется, Франция всегда поддерживала советские инициативы по установлению мира и доверия на континенте.

— Но... всегда есть какое-то "но", верно? И это "но" не из двух букв, а из трех.

США

Миттеран понял, что надо брать диалог в свои руки, иначе он окончательно упустит нить разговора

— Михаил — решительно сказал он — я восхищен твоей мечтой. Это действительно великая мечта, ради которой стоит пойти на многое. Но давай взглянем в глаза реальности. Континент разделен на две части Железным занавесом. В Германии стоят ваши войска — огромная группировка. В других странах Советского лагеря — то же самое. Вы вошли в Афганистан. Тебе не кажется, что вы должны что-то предпринять для того чтобы твоя мечта хоть немного стала реальностью.