Зверь лютый. Книга 6. Шантаж

"Сидел дед в несознавке, ждал от силы пятерик,

Когда внезапно вскрылось это дело...".

Ни "защитничка Шапиро", ни расстрела — здесь нет, но деду сходу влепят "тест на железе". Я уже говорил, что по "Русской Правде" ложное обвинение, привёдшее к такой проверке, карается как убийство — сорок гривен. Похоже, это оценка законодателем выживаемости испытуемого по результатам тестирования. А если остаются ожоги — виновен.

А как им не остаться?! Разве что по воле божьей. "Яви чудо, господи". Если человек у нас невиновен перед законом и властью, то это, безусловно, чудо господне.

Единственное, что несколько вселяет надежду — я просил Спиридона потянуть время. Может, сперва мужиков "колоть" будут? Глядишь, до заката не успеют, и Аким с целыми руками останется. А я ночью с посадницей переговорю, попугаю бабу. Чтобы и Акима вытащить, и дело вовсе закрыть. Потом — "ночная кукушка всех перекукует". И — по нашей родной народной "Дубинушке". В канцелярско-бюрократическом варианте:

"Эх, бумажечку ухнем!

Эх, зелёные сами придут!

Потянем, потянем,

Да спишем!"

Посадник здесь "назначенец", а не "избранец". Манера выбирать себе городского голову — посадника — на Руси имеет весьма давнюю традицию. Поэтому даже князья, назначая глав городских поселений, градоначальников, титулуют их по-старому — посадниками. Через пару столетий русские князья, чтобы уж ни у кого и иллюзий не было, заменят "посадников" — "наместниками".

Но здесь и сейчас... А уж Ростик, с его принципом: "Сделаем людям посвободнее. Ибо сказано в Святом Писании... и от этого кошель толще будет у нас", всякие такие "завитушки" очень применяет. Название-то старое, русскому ухо приятное. А то, что по сути — бюрократ и держиморда... до сути ещё додуматься надо.

Мне это на руку: работа с "избранником"... имеет свои специфические особенности. С чиновником проще. Как сделать так, чтобы к посаднику "зелёные сами пришли" и сколько их нужно? Для "полного списания" проблемы. И чтобы самому не попасться...

Это — потом. Сперва Акима надо выручать.

Я крутился и мучился. Не находил себе места. Потом совсем сбрендил от жары, скинул с себя всё и полез купаться.

Ага. Плескался бы я на мелководье... А я начал наяривать вдоль Десны.

* * *

Ух и славно воду речную — мощным взмахом разрывать! Когда она идёт под тебя, вокруг тебя, а тело само выталкивается вперёд. Проворачивается, ввинчивается, устремляется. Речные струи становятся то плотными, держащими и сопротивляющимися, то, вдруг, мягкими, почти незаметными. Мышцы работают, выбрасывая всё накопившееся, всю злость, тревогу, сомнения в эту прохладную, упругую, почти живую, воду. Остужающую и тело, и голову, и мысли в ней.

Река так похожа на наш мир. В нем можно барахтаться. И — захлебнуться. Можно перестать барахтаться. И — захлебнуться. Можно чуть шевелиться и просто плыть по течению. Можно "упереться рогом", вообразить себя самым-самым, и рвать против течения. Против законов физики, против "силы вещей". Можно поплыть поперёк. И вообразить себя самым хитрым.

Только я — не рыба. Для меня все эти направления — только малая часть моего пути. А сейчас я просто смываю тревогу. Своим трудом, своим потом выравниваю, успокаиваю сердце и мозги. Тренажерный зал, а не поле боя. И не надо выискивать глубокого смысла в направлении плаванья по реке, а надо найти направление выхода из реки. Пора вернуться к людям. К моим людям.

* * *

Стоило мне возвратиться к лодке, как я понял: что-то не так сделал. Мужички мои смотрят как-то... насторожено. Кормщик вообще вздрагивает и норовит из лодки выскочить.

— Ну что опять не так?!

— Да не... да всё хорошо... да мы тут на солнышке...

— Ивашко, в чём забота? Внятно, по делу.

— Дык... эта... ну... Ой!

— Николай, вот тебе со-ложник. В сортир спать пойдёте вдвоём.

— Дык... Я же остановился! Ну, сорвалось. Я ж не по злобе!

— Так и я не по злобе. Просто для памяти. Твоей. Ты-то хоть не забыл, с чего вы тут перепуганные сидите?

— Мы-то? А ты-то! Ты-то сам-то где так плавать выучился?! Уж не водяной ли надоумил?

— Во-во. И мертвяк его давеча с водяным разговаривал. (Кормщик вносит свою лепту) Он-то, поди, от русалок засланный. Чтобы всех нас на дно уволочь.

— Дядя, да кому ты нужен! Пень трухлявый. На тебя в реке и сом не польстится. Разве что рак по кусочку откусывать будет. Если даром ему отдать да доплатить. А насчёт русалок... слыхал я такую историю. Поймал раз рыбак русалку. Вытащил её на берег и сидит над ней, думу тяжкую думает. Тут сосед прибегает, тоже рыбачок вроде тебя. И сходу в крик: "Давай мы её сейчас... будем ять!". А первый-то посмотрел с тоской и говорит: "А как?".

— Эта... И чего?

— А того. Ты конструкцию русалки в деталях представляешь? Про сросшиеся в единый хвост ноги — слышал? От какого места она чешуёй рыбьей покрыта — помнишь? Ну, как придумаешь "как" — разбуди. А я пока вздремну впрок — ночь весёлая будет.

Ладно, выкрутился старым анекдотом. Но, вообще-то, чистый прокол. Не плавают на Руси кролем. Только сажёнки или по-собачьи. Хреновый из меня шпион бы получился — на такой очевидной вещи проколоться. И что характерно: сразу шьют "связь с нечистой силой".

Хорошо, что я тут батерфляем не... не уелбантурил, а то бы полволости сбежалось. "Хоть и нет никого".

Изнурительное безделье заставило меня попытаться спрогрессировать в "Святой Руси" игру в города. Воспоминания о "Джентльменах удачи" подействовали успокаивающе: я вообще Леонова люблю. Как и по фильму, игра шла недолго. До "Воркута — я там сидел" мы не дошли, но когда Чарджи сказал:

— Белгород. Я там бился. С этими погаными собаками, с кыпчаками, — и, видимо, вообразив себе тот бой, начал тянуть саблю из ножен — никакой Дорогобуж почему-то не вспомнился.

* * *

Горячие у меня ребята. А по делу нужно составить реестр городов русских. И не только для игры. Хорошо бы понять: Русь — это что? Потому что, тот список "городов русских", который здесь ходит, включает и моравские, и болгарские, и волошские города.

Екатерина II вскоре по воцарению своему была крайне удивлена особенностью функционирования Императорского Сената: производя назначения воевод по российским городам сей высший государственный орган не имел общего реестра городов. Пришлось Государыне Императрице посылать в книжную лавку за картой. И приобретать за свой счёт Сенату в подарок.

Здесь достоверной информации ни за какие деньги не купишь.

"Нет хуже, чем ждать и догонять" — ещё одна неправильная народная мудрость.

"Догонять" — интересно, азартно. Нужно быть быстрее, умнее преследуемого, нужно правильно срезать углы, нужно предугадывать повороты дичи. А если догоняешь крупного зверя, то можно нарваться и на встречную засаду. Та же рысь имеет мерзкую привычку делать петлю и укладываться возле собственного следа, поджидая преследователя.

А вот ждать... Просто — терпеть. В английском есть слово "пейшенс" — терпение. Как говаривал Макарушка Нагульнов по поводу английских "сплотаторов": "шипят они, злобствуют". Вот и я злобствую. На солнце. Как же оно медленно по небу ползёт... В городе, может статься, Акиму руки калёным железом жгут. А я тут сижу и ничего не делаю. Поджидаю...

Мерзкое чувство.

* * *

"Всё — проходит". Царь Соломон и в этот раз оказался прав. Прошёл и этот день.

Едва солнце ушло за горизонт, как мы выбрались из левобережного хмыжника и переставились в такой же хмыжник, но правобережный. И существенно выше: почти к краю луговины, откуда виднелись тёмные очертания посада на возвышенности.

Уличных фонарей на "Святой Руси" нет. Как, впрочем, и вообще в этом мире. Огоньки в домах не горят. С западной стороны неба чуть подсвечивают сумерки.

— Сидеть тихо. Ждать меня. Не приду до света — уходить в Рябиновку. Сухан, за мной.

Никогда не приходилось бегать на тайные свидания. Ни в той жизни, ни в этой. То есть, конечно, бывали встречи... не афишируемые. Но в темноте, по чавкающему лугу, к женщине, но совсем с другой целью...

А уж ночные встречи по поводу шантажа... Как это здесь, в средневековье делается — представления не имею. Учитывая ритуальную насыщенность туземной жизни, могу предположить, что мероприятие должно быть как-то... обритуалено. Какие-нибудь "два притопа, три прихлопа, зашипеть по-змеиному, завыть по-звериному", "дождаться вопля выпи и в ответ три раза крякнуть удодом с молитвой"...

"А иначе

Нам удачи

Не видать".

Отсутствие знаний местной специфики не исключает полезности знаний обще-криминальной. Или — общечеловеческой.

У меня есть очень серьёзные сомнения в том, что посадница будет рада весточке от Кудряшка. Чтобы он там не говорил и как бы не расписывал "страстные лобзания" при расставании. Я почти уверен, что требование добиться освобождения Акима под угрозой раскрытия тайны отцовства того самого малыша, который сегодня ползал у меня на глазах в манежике на заднем дворике, будет воспринято... неблагожелательно. Возможны истерики и взбрыки.

Поэтому: Сухан, еловина, мешок, овчина, ременные вязки. А, ещё, на всякий случай, Сухану — кольчугу.

"Лихие девяностые" воспитали у меня некоторые полезные рефлексы. Типа: приходить на место встречи за четверть часа до начала. Типа: просто перекурить и осмотреться. Отходы-подходы, транспортные возможности, рельеф местности... Не то, что бы ждёшь всякого чего, а просто автоматически. Мне так спокойнее.

Пришлось поподпрыгивать от нетерпения возле лодки: пока светло — на луг не сунешься. Вот только случайных свидетелей мне не хватает. Не думаю, что на нашем постое оставили засаду — мы возвращаться не собирались. Но если кто-нибудь из туземцев увидит, да куда надо сбегает, то нашему разговору могут помешать в самый не подходящий момент. Толстые дяди с тяжёлыми железяками в руках.

Подножие холма, на котором стоит посад, заросло кустами — туда я посадил Сухана. Прикинул со стороны, чтобы его белая рубаха сильно не просвечивала, а сам устроился пониже. Ждём-с.

Ждать пришлось долго, и посадница появилась неожиданно с другой стороны.

— Кудряшок где?

Я даже испугался. Вдруг, из сгустившейся за это время темноты — голос. Потом сообразил: в отличие от меня, дурака, посадница была в тёмном платье и тёмном платке. Меня-то в белой рубашоночке — издалека видно, а её — только с двух шагов силуэт.

— Ну, чего молчишь, будто язык проглотил. Где он, я спрашиваю.

— Там. (Я неопределённо махнул рукой в сторону востока). Но письмецо прислал. Вспоминает как вы ласкались-миловались, какие ты слова ему любовные сказывала, как над мужем законным посмеивалась. Про сыночка своего спрашивал. Хорошо ли посадник ублюдка Кудряшкового кормит? Хотел письмо тебе сразу отдать, да вот беда — Акима Рябину, отчима моего, сегодня повязали, в поруб кинули. Ты бы помогла, благодетельница. Уговорила бы муженька отпустить невиновного. А то ведь мне к посаднику идти, торг с ним вести, отчима за грамотку выкупать...

— Грамотка с тобой?

Я уверенно похлопал себя по груди. Карманов здесь нет, так что пришлось свернуть бересту в трубочку и сунуть за пазуху. Лежит и царапается.

— Ясно. А сам-то Кудряшок скоро сюда будет?

— Ну, это вряд ли. Ножками он занемог. Со двора не уходит.

— Так где ж тот двор? Уж очень мне охота с миленьким моим повстречаться. Не доигрались мы с ним, не добаловались. Где ж он, сударь мой яхонтовый, живёт-обретается?

Что-то у меня когнитивный диссонанс в ушах.

Дословно это означает: "несоответствие полученного ожидаемому".

Я ожидал испуга, слёз от перспективы раскрытия факта супружеской измены, а имеем явно и смело выражаемое стремление продолжить. Стремление безбоязненное и, пожалуй, даже наглое. Тональность и стилистика выражений несколько... демонстративна. Но это — на мой взгляд. А я что, понимаю, как такие слова надлежит говорить "первой леди" вот в этом городке Елно, вот в этом 1160 году от Рождества Христова?

* * *

Похожий случай описан в "17 мгновений весны" на примере попытки шантажа германской разведкой аргентинского дипломата. Акция по вербовке "на девочке" сорвалась после того, как аргентинец, внимательно поразглядывав фотографии постельных сцен со своим участием, сказал:

— А можно ещё один комплект фоток? Для моей жены. Мы с ней очень любим рассматривать такие картинки в постели.

Офицеры СС разошлись во мнениях: возможно ли такое? Бесстрашные унтер— и штурмбанфюреры задались вопросом:

— А кто из нас не боится своих жён?

Поскольку длительно и интенсивно внушаемые нацистами всей германской нации "твёрдые моральные принципы" сказывались уже и на психике "чёрных рыцарей", то итогом размышлений было:

— Такого быть не может. Нас снова провели.

На "Святой Руси" Гебельса нет, а насколько местная православная церковь эквивалентна нацистской пропаганде в части внушения "твёрдых принципов" — непонятно. Возможно, мне, как тем унтер— и штурм— следует сказать: "Нас снова...". Точнее: "я снова лопухнулся".

* * *

Переходим к плану "Б".

Какой я умный! Сумел же, исходя из особенностей поведения аргентинских дипломатов в те ещё времена, предусмотреть и продумать ещё один вариант. Раз на неё не действует шантаж — попробуем торг.

— Яхонтовой твой сидит в тоске-печали, тебя дожидается, В тихом месте, в укромном уголке. Помоги мне — и я тебе то место укажу. Весточку отнесу, коль захочешь. Но сперва надо вызволить Акима Рябину. И дело против него закрыть. Потолкуй с мужем своим. Как Акима выпустят, так я тебе и про Кудряшка всё расскажу.

— Расскажешь. Не можно это.

Последняя фраза как-то выпадала, была не связана с нашей беседой и произнесена была напряжённо и декларативно. Какая-то бессмыслица. Вроде известного: "Над всей Испанией безоблачное небо".

Я ещё не успел додумать эту мысль, как какая-то сила схватила меня сзади за руки, рванула их назад, прижала меня спиной к чему-то мягкому и обширному.

— Вали его!

Посадница шагнула мне навстречу, одновременно запуская правую руку в левый рукав своего тёмного платья. Меня подкинуло в воздух, крутануло и воткнуло лицом в луговую траву.

Здесь, у подошвы холма, земля была довольно сухая, лицо не вмялось в почву целиком, мог бы, наверное, закричать. Но сначала меня настолько всё происходящее поразило... А затем в спину резко упёрлось что-то очень жёсткое и тяжёлое. Так что и вдохнуть не мог. Только мычать.

Кажется, над моей головой что-то говорили. Меня снова, как кутёнка, вздёрнули. Я успел только судорожно глотнуть воздуха.

"Пролетая над гнездом кукушки".

Как тот партизан из анекдота: "Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? — Алес, алес. Фоер!".

И снова меня резко приложили о землю. Теперь уже спиной. Весь проглоченный воздух снова выбили. Да вдобавок что-то плотно прижало к земле мои руки над головой, а на живот резко уселась верхом посадница. Всё это произошло так быстро, что я даже свой любимый "факеншит" не успел подумать. Так это... ах, ляп, бах, ух, ох. Ё!