Мемуары Энн Ламберт #1: Голоса прошлого

— Я что-то пропустила?— виновато спросила я

— Пропустила,— агрессивно подтвердил он.— Четверо суток глубокой комы, двое суток поверхностной, консилиум профессоров паранормальной медицины со всего локального сектора Солнца, и чтоб меня разорвало!— не выдержал он под конец фразы.— Ламберт! У тебя голова на плечах или гнилая кочерыжка?!

— Что

с девочкой?— быстро спросила я.

— В коме. Поверхностной... Не заговаривай мне зубы!

— Не кричите на меня,— сказала я, морщась.— На победителей не кричат...

— Твою-то мать,— отозвался он на это сердито.— Ещё одна такая победа, и мы поставим вопрос о твоей профнепригодности.

Угроза была нешуточной. Целитель не вправе брать на себя безнадёжные случаи, не вправе распоряжаться своей жизнью так. Потому что подобное самопожертвование — пример для юных. Которые сгорают в первый же год интенсивной практики именно на синдроме всемогущего спасителя. Я видела несколько раз у сокурсников паранормальный срыв после коррекции по безнадёжному случаю. Страшная, неотвратимая и неизбежная смерть! Такое не лечится. Ничем. А начинается всё с неадекватной оценки собственных сил. И я, получается, прошла сейчас по той же самой грани...

— Скажи мне ещё, что больше не будешь,— сердито выговорил Девлятов, остывая.

— Не скажу,— вздохнула я.— Но я... я поняла... Я могу пойти домой? К дочери.

— Куда?! Лежи. С девочкой твоей всё хорошо. Есть кому присмотреть...

Вечером Эльвира Званцева привела ко мне Нохораи. Девочка крепко обняла меня и долго не отпускала. А потом сказала, напряжённо и зло:

— Ты же говорила! Ты же обещала, что больше умирать не будешь!

Я погладила её по кудряшками:

— Но я не умирала, солнышко.

— А что? Что ты делала?!— возмутилась она.

Я поймала взгляд Эльвиры. Она только головой покачала. Позже она расскажет мне, в какую истерику сорвалась бедная Нохораи, когда я потеряла сознание прямо в палате интенсивной терапии. Как долго её не могли успокоить. И как страшно она спала потом, практически сутками, просыпаясь лишь на пару-тройку часов. Классический случай телепатической зависимости, скажет мне детский врач. Когда ребёнок сливает своё сознание с сознанием взрослого. Взрослый не чувствует или чувствует слабо, а для малыша такая связь означает полную потерю индивидуальности. Чем младше ребёнок, тем сильнее искажения, возникающие в его личностной матрице. И если не провести ментокоррекцию по разделению сознаний вовремя, то хорошего не жди.

Ещё и это. Подобные процедуры болезненны. Нохораи, правда, маленькая ещё, она благополучно забудет, но несколько дней ада нам обеспечены. Всё-таки, детей-телепатов должны воспитывать телепаты, и если бы мать девочки была жива... Но у Ликессы Балиной не было шансов. Второй ранг и внутренняя Служба Безопасности Менлиссари...

Я в очередной раз помянула злобным словом проклятых ольров в целом и Ми-Скайона лантарга в частности. Принесло их на наши верфи... не могли мимо пройти.

Куда ни кинь, что ни зацепи, везде натыкаешься на гадов. На последствия поступков этих гадов. На само их существование. Убила бы всех! Удалила бы из организма Вселенной как инородное тело, будь у меня такая возможность. Ненавижу!

Если не произошло необратимого паранормального срыва, восстанавливаешься быстро. На седьмой день мне разрешили вернуться домой, на одиннадцатый — выйти на работу. Сначала, разумеется, меня посмотрели независимые эксперты, тоже свои, целители, в смысле. Первой гориории. Федерального уровня. И, несмотря на сердитое мнение доктора Девлятова, к работе допустили...

С Сергеем Семёновичем я не то, чтобы поссорилась, но холодок не таял. И пусть. Мне было как-то уже всё равно. Я бы дёргалась год назад, даже полгода, но сейчас будто перегорело что-то и лопнуло. Мне было на удивление всё равно...

Свободные дни я использовала, чтобы помочь Нохораи. Горького веселья хлебнули обе полной ложкой. Но это надо было пережить, как сильную боль при вправлении вывиха. Немного боли перед полным и окончательным выздоровлением — не такая уж тяжёлая плата. Я видела взрослых, страдавших телепатической зависимостью от партнёра либо родственника или даже собственного животного-компаньона: печальное зрелище. Подобной судьбы для маленькой Нохораи я не хотела. Пришлось терпеть.

Но у неё снова погас взгляд, а я снова не могла удушить за это того, кто был виновен.

Девочка наша из комы так и не вышла. Состояние стабилизировалось, но паранормальной коррекции не подлежало. Наши коррекции всегда проводятся через кризис, то есть, перед окончательным выздоровлением происходит кратковременное ухудшение состояния. Как в общем, так и в частности, то есть грубо говоря, там, где проблема. Тропинина такую встряску не переживёт, очевидно. Оставался паллиатив: поддерживающая терапия и надежда вывести пациентку на тот порог, за которым смерть от интенсивного воздействия ей не грозит.

Геля Гартман навещала её каждый день. Сидела рядом, держала за руку. Выглядела пугалом: исхудала, короткие волосы торчали ёжиком, я всерьёз опасалась, что в самом скором времени помощь целителя понадобится уже ей. На меня она не смотрела и всем своим видом показывала, что я — пустое место. Мне, опять же, было без разницы. Пока она не выдала признаки готовящегося обморока. Тогда я мстительно организовала ей поддерживающую терапию, попутно выяснив, что эта, с позволения сказать, коза не помнит, когда в последний раз нормально ела. Наверное, очень хотела голодной смертью поддержать своих близких, из которых одна готовилась к пересадке сердца, а вторая загрузилась в себя на неопределённый срок. Насмешками и злым словом я заставила её пообещать питаться нормально. На некоторых действует безотказно; Геля была из таких.

Но из терранского периода моей жизни мне запомнилось не знакомство с Гелей Гартман, нас сталкивало лбами потом ещё не раз, даже и после того, как я покинула Старую Терру, а совсем другая встреча...

Я сидела в кабинете паранормальной диагностики, на первичном приёме. Как известно, болезнь легче предупредить, чем лечить. Вот и шли ко мне люди. Те, кто мог позволить себе страховку отдела паранормальной медицины и те, кому она была прямо положена.

Мужчина, сорок четыре года. Пирокинетик, военный, космодеант Альфа-Геспина. В чине комадара — полевой командир. Серые глаза, светлые волосы, в общем, типичный для пирокинетиков фенотип. Рассказал, что был ранен, сейчас находится на восстановлении. Интересуется, когда сможет вернуться к действительной службе... и вообще.

У меня едва не вырвалось в ответ на его вопрос: "Никогда!" Успела прикусить язык. Сказалась наука профессора Таркнесса, да и доктора Девлятова тоже, будем честными.

Я видела. Первую, пока ещё слабую, буквально два-три волоса, седину на висках, признак надвигающегося гормонального срыва. Угнетение активности пиронейронной сети, уже выраженное. Вектор будущего, упёршийся в слепящую белую стену итога. Наверное, я не сумела удержать лица. Он всё понял. Очень спокойно воспринял, пирокинетики вообще очень спокойные люди. Не подверженные спонтанным эмоциям...

— Сколько, доктор?— прямо спросил он.

Я отвела взгляд и как раз на окно терминала, на выведенную в плоскость экрана личную карточку. Жаров Игорь Владимирович, значилось там, в верхнем поле. Фамилия показалась знакомой.

— Три-четыре года,— тихо ответила я на вопрос.— Может быть, пять. Простите...

— Не извиняйтесь, доктор,— мягко сказал он.— Не надо. Вы не виноваты...

Он ещё меня утешал! Я стиснула пальцы, до хруста. Вспышкой пришла память: ангар на станции Кларенс, разлитая в воздухе смерть и солдат федеральных сил с вопросом: "Живы, девчонки?" С информационной строчкой на броне: Жаров И.И, RH II-. Он! Точно — он...

— Не говорите моей невесте, доктор,— попросил он.— Скажу ей сам.

Я кивнула. Невеста. Поздновато, с его-то паранормой, с его профессией и в его возрасте. Но что я... Его личное дело, имеет полное право.

— Простите,— беспомощно сказала я ещё раз.

Он кивнул, по-военному чётко. Сказал:

— Не переживайте, доктор. Я — жил. На острие атаки,— тут он скупо улыбнулся,— защищая тех, кого должен был защитить. Не так плохо, если подумать. Всё хорошо, доктор.

Он снова меня утешал! Невыносимо.

Ушёл. Он был последним в очереди, на сегодня приём окончен. И я заметалась по кабинету, тоске и бессильной ярости. Как же это несправедливо, несправедливо, несправедливо! Сорок восемь лет, это же ни о чём! Не жизнь, а оборванная фраза. За что? В то время, как другие, половинки ногтя комадара Жарова не стоившие, будут жить и радоваться жизни...

Большое панорамное стекло, за которым вымерзал в светлый весенний вечер город, внезапно покрылось сетью зловещих трещин и лопнуло. С печальным звоном хлынули вниз сверкающие осколки. А в кабинет ворвался ледяной ветер.

— Что, Ламберт, слетела с нарезки?— осведомился доктор Девлятов, узнав о случившемся.

Я виновато промолчала. Надо держать себя в руках. Мы оперируем громадными силами, на станции Кларенс я лично убедилась, насколько громадными; надо держать контроль и не позволять себе глупостей. Такие глупости легко оборачиваются большой бедой. Хорошо, что стекло никого не поранило, потому что эта часть здания выходит на безлюдный парк рекреационной зоны. Но ведь могло быть и наоборот.

— А дальше будет только хуже,— сказал Сергей Семёнович.— С чего хоть? Что случилось?

— Ничего,— буркнула я, объяснять не хотелось.

— Ну-ка, посмотри мне в глаза,— потребовал он.— Ламберт!

— Не буду,— окрысилась я, опуская голову и разглядывая носки собственной обуви.— У вас второй ранг... не буду!

— Смотри,— сказал доктор Девлятов неодобрительно.— Что-то мне кажется, что ты у нас не задержишься. С таким-то настроем.

Я промолчала. Я что-то чувствовала... как и он. Что-то. Мне тоже казалось, что летом меня здесь уже не будет. Пугающая перспектива. Я даже не представляла себе, куда я могу отсюда деться. И что случится такого, что я уйду из госпиталя и вообще с Терры. Не ольров же снова принесёт? Это было бы уже слишком.

После окончания смены я зашла в рекреационную зону, посидеть немного за чашкой кофе. Кофе полагался тот самый, по значку психокинетической паранормы. Гадость. Выпить одним глотком, не морщась. После чего взять себе нормальный кофе и уже с ним почувствовать себя живой.

— Энн!

Я подскочила, оборачиваясь на не возможный здесь знакомый голос. Конечно, пролила и обожглась! Но я не ошиблась, это была Ане Ламель, моя подруга со станции Кларенс.

— А я думаю, ты или не ты,— радостно сообщила она, усаживаясь напротив.— Ты позволишь?.. — я закивала.— И решила, что ты. Вот.

— Ты откуда здесь?— спросила я.

— В отпуске,— беспечно отозвалась она.— А ты? А Нора как? Соскучилась я по твоему угольку, веришь? Славная девчонка.

— Нохораи в яслях,— объяснила я.— Сейчас поеду за ней... А я здесь работаю. Нет, ну а ты — как? Ты же собиралась в Номон устраиваться?

— И устроилась. Год уже прошёл, Энн.

— Да... год...

Прошёл уже год после того, как мы расстались. Время, надо же. Ане мало изменилась, всё та же жизнерадостная, улыбчивая девушка. Разве что увереннее стала. Ну, работает в Номоне. Номон — это серьёзно...

— Что-то ты скучная какая-то, Энн,— насторожилась Ане.

Я качнула головой: ерунда. И вдруг заметила у неё значок третьего телепатического ранга на воротничке. Она отследила мой взгляд, сказала:

— Поставила себе имплант, пришлось. Сама понимаешь, нейрохирургу без телепатии никак.

Я кивнула. Это верно, никак. И целителю тоже. Это я на себе очень остро ощущала сейчас.

— Давай завтра встретимся?— предложила я.— Завтра выходной у меня. Хочешь, ко мне приезжай, сейчас скину адрес...— я потянулась за плиссом планшета.— А то сегодня я немного что-то... и девочку забирать скоро... Как же ты сюда приехала? Почему именно сюда?

— Давно хотела Старую Терру посмотреть,— беспечно отвечала она.— Легендарная колыбель Человечества всё-таки.

— В госпитале самое то смотреть туристические красоты,— сказала я, включив соображение.— Что случилось, Ане? Почему ты в больнице? Не для обмена же опытом, раз ты в отпуске!

Она поставила локти на столик, сцепила пальцы и положила на них подбородок. Сказала:

— Крепко на стуле сидишь?

— Ну?— поторопила я её.

— Я выхожу замуж.

— Да ты что! Поздравляю! И кто попался? Кто-то из местных?

— Да почти,— сказала она, улыбаясь.— И я тебя приглашаю. Придёшь, Энн? И Норку с собой захвати обязательно!

Я улыбнулась в ответ. Ане всегда говорила, что хочет семью и детей, что ж, она получила то, что хотела. Но только я собралась произнести восторженную речь с поздравлениями, как увидела её жениха...

Он подошёл, пожелал доброго вечера. Ане назвала моё имя: "это моя подруга со станции Кларенс, я рассказывала, Игорёша, помнишь..." Я сидела как на раскалённом металле. Игорь Жаров. Жених Ане Ламель. Игорь Жаров... Он смотрел на меня предупреждающе. С какой-то почти детской беспомощностью во взгляде. "Не говорите моей невесте, доктор. Я расскажу ей сам..." Я чуть кивнула на его взгляд. Я не расскажу. Не расскажу. Но что делать, если она сама спросит? Что? Я упредила вопрос:

— Ане, слушай... У тебя ведь открытая лицензия, не так ли?

— Да,— сказала она чуть удивлённо.— А что?

Открытая лицензия — это хорошо. Открытая лицензия, в отличие от специальной, позволяет своему владельцу вести профессиональную деятельность не только в выдавшем эту самую лицензию учреждении. Стандартная практика.

— Понимаешь... извини, что прошу... Но ты не могла бы проконсультировать одну нашу девочку? Неординарный случай.

Она, прежде чем ответить, посмотрела на своего мужчину. Взгляд, полный обожания. Взгляд влюблённой до потери пульса женщины. Мне захотелось заорать, еле сдержалась. Хороша была бы, если б заорала... Не моё дело, не моя жизнь, не мой выбор. Три-четыре года! Может быть, пять...

— Расскажи,— попросила Ане.

— Девочка яснополянская,— объяснила я.— В анамнезе — два травматических обрыва связи с инфосферой...

Ане покачала головой:

— Однако. На каком она ранге была?

— Второй,— сказала я.— Высшие ступени второго... В коме сейчас. После двух паранормальных коррекций.

— Энн...— она коснулась моей руки пальцами.

— Да знаю я!— вспылила я.— Все наши отказались! А я не могу так, я знаю, я чувствую, что можно спасти! Если бы я ещё понимала как...

— Хорошо, Энн,— сказала она.— Хорошо, я посмотрю. Завтра у тебя выходной, послезавтра я не могу... Сегодня сможешь? Игорь, не возражаешь?

Игорь не возражал. Спросил только, надолго ли. Если надолго, то можно занять время полезным делом, например, съездить... назвал куда, я мимо ушей пропустила. Их жизнь. Я договаривалась с яслями, что задержусь. Там меня знали, не удивились. Дали поговорить с Нохораи. Девочка отвечала серьёзно, по-взрослому. Послушала немного Ане. И устала. После перенесённых процедур по коррекции телепатической зависимости она очень быстро уставала от общения. Врачи сказали, это пройдёт. Но пока ещё не прошло.