Жажда Битвы (Том 1)

Делая все это, Авут раз за разом заставлял просторцев поворачивать все дальше и дальше от их первоочередной цели, в то же время, не давая им и шанса усомниться в том, что то было их решение на которое повлияли лишь осторожность и отвратительное дорнийское окружение, что полнилось ядовитых скорпионов со змеями и гнилых деревьев, не выдерживавших порывов ветра. А изредка появлявшиеся потери от стрел... Что же, дорнийцы всегда славились в глазах просторцев и штормовиков своей трусостью и обожанием нападать исподтишка, в спину и так чтобы не получить в ответ.

Пока это были лишь мелкие потери от редких стрел или кривоватых ловушек, рыцарям простора было легче игнорировать потери в своем "войске", чем предпринимать какие-то другие меры, что могли закончится еще более плачевно, чем налет на колонны пару дней назад.

Только через два дня преследования, за которые от Милтоса и всадников пришло очередное сообщение о предотвращении налета с северо-запада, два просторских отряда встретились в небольшой низине, окруженной сказами и сосновым лесом, и тут же сцепились, раздраженные всем чем только можно. В том числе и тем, что оскорбления в первую встречу полились рекой. А потом полилась и кровь — затуманенные злобой и страхом головы не стали воспринимать доводов разумных людей, державших себя в руках.

Но помимо озлобленных просторцев соединились и отряды Рубиновых масок, растекшихся по округе и со злорадством, и предвкушением наблюдавшие за сварой между бывшими союзниками, что попались на простую уловку.

Конечно, будь среди первых тот кому не наплевать на количество крестьян-пехотинцев в его рядах, или хотя бы опытный рыцарь, что урегулировал бы конфликт, а среди вторых мейстер, что смог бы определить — когда и от чего умерли нападавшие и больше здравомыслящих людей или хотя бы тех кто не поддавался бы так сильно влиянию толпы — может быть се бы закончилось совсем не по плану Патриарха.

Только вот по расчету единственный кто мог бы воззвать к умам людей отравился и лежал в телеге, а мейстер погиб от шальной стрелы по чистой случайности, оставив неопытную замену. И сейчас Прасет снимал сливки с блюда, что было приготовлено простейшим планом и рядом случайностей да расчетов, что унесли множество жизней жителей зеленых земель и знатно испортили натянутые отношения между двумя благородными домами и так искавшими только способа и причины начать резать друг другу глотки.

Но долго никто ждать не собирался. Толпа просторцев все больше и больше уменьшалась и даже несколько рыцарей пали под ударами своих бывших союзников. И именно в этот момент Авут подал сигнал. Взвыли боевые рога, закричали в предвкушающем экстазе, воя и взвизгивая словно дикие звери, выкрикивая боевые кличи и стуча мечами и топорами с копьями о щиты и деревья со шлемами и доспехами, создавая ужасный грохот, зловещим эхом разносящийся по округе.

Рубиновые маски ворвались в не прекратившуюся даже после громогласных звуков свару, сминая ее из растекшейся кляксы в один большой, почти идеальный, круг горлышка котла. В центре которого все еще кипела междоусобица и куда ударили стрелки, пожиная жизни слишком увлекшихся идиотов.

Свежие по силам и духу наемники в пару мгновений сломили вялую оборону не сразу понявших что происходит просторцев, заключив их в ловушку. И даже отчаянные попытки раз за разом бросавшихся на копья и мечи пехотинцев не смогли прорвать окружение, лишь еще сильнее завалив вторженцев в дорнийскую пустыню трупами, а и предводителей умыться кровью. Даже сплотившийся в единый кулак удар вновь объединившихся обоих сторон не помог воинам Простора прорваться через нерушимую стену, что состояла из дорвавшихся до кровавой бойни воспитанников Патриарха, после долгого ожидания наконец-то отпустивших свои дикие инстинкты, что вместе с энергией мира захлестнули их разум, погребая его под толщей пелены из ярости и упоения. Первоначальный приказ был простой — никто не должен уйти, а значит и выжить. И так до момента, когда развеется знамя и впервые забьют в барабаны.

И это могло закончиться еще более кроваво — полным уничтожением всех и каждого, ибо все сильнее сжимающие жителей зеленых равнин наемники не собирались отпускать столь лакомый кусок. Да, просторцев было больше, но они были ослаблены маршем и постоянными нападениями, а после были вынуждены еще и сражаться друг с другом, подставив спину новому врагу. Могло бы, но панический и одновременно властный голос из центра всего этого хаоса оповестил народ о сдаче. На повозке, чуть скрючившись из-за повязок на животе, замер рослый мужчина с длинными блондинистыми волосами и грубым лицом. И пусть он был не сразу услышан, даже так он спас куда больше жизней свои объявлением о сдаче, чем могли другие рыцари, с пеной изо рта приказывающие перестраиваться и менять позиции своим воинам.

В тот же миг взметнулось знамя, и ближайшие воспитанники объявили об этом, передавая по цепочке. Вдогонку им зазвучали в бешенном ритме барабаны. И повинуясь сигналам, наемники словно волны во время отлива — отпрянули от сломленных рядов просторцев.

Авут, в одиночку державший пять шагов вокруг себя, вышел вперед к отпрянувшим пехотинцам. Его лицо, растянутое в жутком оскале, было еле видимо под толстым слоем стекающей крови, а одежда под изодранной кольчугой, впитала в себя столько этой красной, как своего хозяина так и убитых им, что навсегда потеряла свой первоначальный песчаный цвет. Прасет развел руки в стороны, в которых подрагивали черные мечи и набрав полные легкие воздуха — громогласно заговорил:

-Мое имя Авут Прасет, рыцарь и капитан наемного отряда Рубиновые маски, что находится на службе Принца Дорана из дома Мартелл. Кто будет говорить со мной из вас?

Раненный рыцарь и предотвративший кровопролитие с трудом выпрямился, показывая бледное, скривившееся от боли лицо.

-Мое имя Оуэн Костейн, третий брат лорда Костейна, хозяина Трех Башен! Я прошу о принятии нашей капитуляции по всем правилам! Выполните ли вы мои условия?

-Не бери слишком много на себя! — недовольно вскрикнул Сэм и тут же получил оплеуху от брата.

-Я обещаю вам и вашим людям отношения к пленным по всем правилам рыцарей и предоставлением помощи раненным, с возможностью выкупиться. К вашему сожалению сообщаю, что в случае если не будет уплачено за ваших воинов и слуг, их жизни будут оплачены всем оружием и доспехами, что были или есть на вас.

-Нас устраивает. — не секунды не сомневаясь ответил рыцарь.

-Тогда велите своим людям сложить мечи, топоры и кольчуги в одну телегу, а копья и вязанки стрел с луками в другую. Не сопротивляйтесь пока вас вяжут и нам не придется убивать вас. Знайте, мои парни любят лить кровь ровно настолько же, насколько вы любите свою жизнь.

Просторцы не стали испытывать терпение наемников, поверив о их кровожадности на словах и мельком взглянув на окровавленные трупы вокруг. Их оружие полетело в повозки и телеги, а раненные покорно принимали тот факт, что им придется ютиться в паре оставшихся телег вместе с неудачливыми наемниками, так же получившими рану и на время выбывшими из рядов.

Но даже так, таща за собой вереницу повозок и связанных пленников, Авут не собирался останавливаться. Он дождался прихода мелкого помощника Милтоса, Марго, и части всадников, которым он отослал ворона еще два дня назад. Оставив их в качестве усиления, Прасет отобрал почти сотню самых крепких и целых воспитанников, вновь устремившись на патрули в горы, велев своим людям проделать то же самое, как с доставкой пленных и раненных будет покончено. Разнообразия ради, в этот раз пристанищем для раненных наемников и части пленников должна была стать крепость под названием Горная Обитель, в которой заведовала младшая ветвь Дейнов.

Но это было потом, сейчас же Авут и отобранные им люди исчезли с глаз пленных просторцев среди дюн, высохших холмов и еловых деревьев с красными, острыми вершинами скал.

Глава 18.

Месяц и три дня Авут и Рубиновые маски выполняли контракт, даже не думая уходить из выделенной им территории, бродя по ним раз за разом, тщательно проверяя каждую гору и долину, выискивая следы на лесных тропах и с высоких сосен да скал осматриваясь вокруг в поисках дымки от костра или колонны солдат. Доходило до абсурда — некоторые из воспитанников лезли в пещеры и ныряли под воду в небольших горных речушках и озерцах, ища следы в иле и среди пыльных камней. Но все желающие напасть на Дорн словно повывелись, лишь единожды отряд в две сотни человек, отлично укомплектованных, как доспехами, так и конницей показался на горизонте. По такому событию Авут даже не стал придумать какой-либо план, объявив всем отрядам общий сбор и собрав их в один кулак, принялся ожидать прямо на пути у вторженцев, высоко подняв знамя и ошерившись всем оружием что есть. Словом, подзывая врага к бою, как это делали во времена молодости Патриарха, в родном для него мире. Его душа желала простой сшибки, такой чтобы кости затрещали от столкновения, а кровь полилась рекой.

Только враг как-то не спешил идти на приступ и только заметив наемников перед собой, для начала отправил вперед медленно перестраивающийся в линию клин пехотинцев, закованных в кирасы и шлема не хуже бедных странствующих рыцарей. Поразительная трата на простых солдат. Прасет же не стал играть в эти игры с переставлениями и попросту спустил большую часть воспитанников с поводка, которые тут же погребли под собой первые ряды просторцев, вгрызаясь в плотный строй неровной волной неорганизованных людей. Уже через десяток минут просторцы дрогнули и медленно двинулись назад, пока организованно, но все чаще бросая взгляды за плечо, явно мечтая о том, чтобы сбежать от сумасшедших, буквально обмазывающихся кровью врагов и бросавшихся на копья с мечами, словно те не могли нанести им вреда. Получившие свободу воспитанники буквально пьянели от дозволенности и наплевав на жизнь шли вперед, стремясь окунуть свой разум в эйфорию боли и убийства.

Рыцарь, видимо и возглавлявший этот отряд, подал знак рукой и двое оруженосцев подле него вскинули к небу две пики с флажками, замахав трепещущими синими змейками в воздухе, изображая какие-то фигуры, понятные лишь офицерам в рядах атаковавшей пехоты, тут же с криками перестроивших доверенный им арьергард и незамедлительно припустивших прочь от мясорубки со всеми своими выжившими солдатами.

Наемники, уже было бросившиеся следом за недобитками, еще не попавшими им в руки, с разочарованными визгами — так же замерли и вяло поплелись к командиру, стоило только прозвучать рваным щелчкам барабана.

На долгие двадцать минут поле боя замерло — оба отряда не спешили двигаться, оставаясь на местах и буравя взглядами врагов, замерших всего в полумиле от их рядов. Наемники попросту изнывали от желания броситься вперед, они словно одичавшие бродили в своих группах кругами, кричали и ругались друг с другом, иногда порыкивая и хватаясь за оружие, иногда и вовсе выскакивая из общей массы, чтобы особо нелицеприятно выругаться и оголившись потрясти частями тела на глазах у жителей зеленых холмов. В общем, попросту вели себя, как и всегда, когда им приходилось слишком долго, на их взгляд, ждать драки. В то же время среди просторцев были видны лишь редкие шевеления, да перестройки в рядах, но куда больше они выглядели уставшими и явно не походили на тех, кто готов стоять еще дольше в доспехах под палящим светилом летнего Дорна и уж тем более сражаться с боевыми маньяками, только и думающими как умереть в драке, ведь их учитель забыл вложить в головы мальцов простой инстинкт самосохранения.

Первым не выдержал Авут. Махнув рукой и прищелкнув пальцами, капитан подозвал расположившегося подле своего скакуна Томмена Когтя и указал в сторону одного из всадников с гербовым щитом на противоположной стороне поля. Северянин понял все без проблем и взмахнув руками, ловко выудил из седельной сумки свой обожаемый лук из драконьей кости и вскинув, натянул тетиву и тут же отпустил, спуская стрелу. Мгновение понадобилось смертельному снаряду, с тихим свистом описавшего поляну по дуге, чтобы его блестящее острие, с глухим стуком вонзилось в череп флегматично всхрапывавшей лошади под указанным капитаном "масок" рыцарем. Животина дернулась, взмахнула мускулистой шеей, но тут же рухнула на подогнувшихся ногах, заваливаясь мордой в песок и утягивая за собой растерянного всадника. Наемники взвизгнули, зашевелились, задергались словно в припадке, все больше из них начали выскакивать из рядов, некоторые хватались за луком. Но громкий, грозный окрик Авута заставил их замереть.

И тут же ряды просторцев всколыхнулись — их офицеры закричали какие-то неразборчивые команды, пехотинцы в первых рядах панически отшатнулись или вскинули щиты, несколько из них тут же ринулись к завалившемуся рыцарю, прикрывая уже его и помогая вытащить зацепившуюся щитком ногу из стремени. Даже их казалось непоколебимый командир казалось дрогнул, но уже через пару ударов сердца взял себя в руки и обернувшись, окликнул одного из своих телохранителей, тут же получившего на руки какой-то мешок и наставления.

Видя, как один лишь этот воин выдвинулся вперед, Авут неодобрительно нахмурился.

Не нужно было быть пяти пядей во лбу чтобы понять, что дело склонилось к переговорам, а по правилам рыцарства, за которыми почему-то крайне рьяно следил Томмен, следовало как минимум принять парламентера и выслушать предложения оппонента. Но то что все разрешилось так скучно и быстро раздражало Прасета.

И конечно же это были переговоры, конечно же были разговоры о том, кто должен сдаться и на каких условиях, и конечно же обсуждали цену безболезненного ухода или возможности перекупить уже прославившийся (конечно же через шпионов и торговцев) отряд. Для поумерившего раздражение и жажду битвы Авута найти ответы ко всем этим вопросам и прийти к компромиссу, с большей выгодой для себя, конечно же, стало делом простым. Куда сложнее было убедить воспитанников в правильности и полезности такого решения. Но, что говорить, когда живительные, поучающие затрещины — способны на большее чем слова?

Помимо этого, небольшого и крайне неинтересного случая, была и встреча с бандой разбойников-горцев, словно заблудившихся в этих красных горах и в итоге пришедших к месту уже ставшей историей стычки между наемниками и двумя отрядами просторцев, видимо надеясь поживиться там остатками орудий с трупов. Что же, мародеры, успевшие до того немного насолить проходившему через горы торговому каравану, решившему нажиться на немного покачнувшемся Дорне, стали небольшой отдушиной для воспитанников.

День за днем как голодающие волки Рубиновые маски шныряли по окрестностям границы, выискивая следы и бросаясь на каждую непонятную точку у горизонта. Несколько раз Авут с отрядом возвращались в Блэкмонт или Звездопад, чтобы пополнить запасы, передохнуть, залечить раны и провести рокировку с теми, кто уже отлежался и свежими бойцами с получившим раны или вымотавшимся больше положенного, после чего наемники вновь уходили в горы и степи Дорна на патрули. И каково же было удивление Прасета, когда на третий раз посещения замка лорда Блэкмонта, его встретила та самая девица, с которой он провел несколько приятных часов в Солнечном Копье, доказывая кто же из них все же более страстный.