— Кстати о казни. Когда ты планируешь разобраться с паррифаситами? Начальник городской стражи уже несколько раз говорил, что ему с каждым днем все сложнее сдерживать чернь, чтоб та не растерзала этих сектантов.
— Я хотела казнить их в ночь новолуния.
— До него же еще целая неделя.
— Ты же король. Усиль охрану. Раньше ты опасался знати, но опасаться черни это уж слишком. Постой, ты ведь итак казнил всех пленных минотавров.
— Казнил.
— Я о том и говорю, черни всегда мало. Дашь слабину раз, и они продолжат давить не тебя. В итоге все закончится бунтами, как в Нааре при матриархе Ледэне, да прибудет она в вечном блаженстве в чертогах Богини.
— Не хотелось бы.
— И я о том же.
Какое-то время они лежали молча, пока член Ольфреда не начал твердеть. Заметив это, Виора тут же впилась своими губами в губы короля и села сверху. Погрузив его член в своё лоно.
* * *
Под утро, когда Виора заснула, Ольфред оделся и вышел из своих покоев. В коридоре, его ждал Вешка. Слуга сидел на подоконнике и дремал.
— Вешка, — сказал король, потрепав его за плечо.
— Мой король, — выпалил, встрепенувшись, слуга.
— Ты все сделал?
— Да, все знатные господа мертвы, а Велтис Долн в каземате цитадели.
— Хорошо, — улыбнулся Ольфред. — Идем, я хочу поговорить с ним.
Они спустились на первый этаж цитадели и выйдя во двор, направились ко входу в казематы. Король остановился перед дверью, ожидая, когда слуга откроет её. Внутри стоял мрак и сырость. Тот жалкий свет, который здесь присутствовал, исходил от нескольких факелов, висящих вдоль стены. Велтис Долн томился в дальнем от входа каземате. Когда Ольфред и Вешка вошли, он сидел на полу. Увидев вошедшего короля, Долн поднялся на четвереньки и со словами: "Ваше величество, пощадите", приблизился к нему.
— А ну назад! — рявкнул Вешка, отпугивая Долна факелом.
— Ваше величество, — Велтис остановился и встал на колени. — Я служил вам верой и правдой. За что вы так со мной? Пощадите во имя Луны.
— Благодаря твоим заслугам, ты все еще жив, — сухо ответил король. — Скажи мне, о чем ты говорил с магистром Барлиского ордена, что он настолько осмелел и попытался лишить меня короны?
— Я... я... — заикаясь, начал Долн, — я все сказал, как вы велели. Слово в слово. Я не знаю, что замышлял магистр, но я к тому не причастен.
Ольфред наконец-то добился того, о чем мечтал долгие годы: абсолютной власти. И он не собирался оставлять пережитков старины. В частности знатных господ, которые могли повлиять на жизнь короля. Поэтому, все кроме Долна, были казнены еще вчера.
Ольфпед надеялся, что он расскажет что-то полезное о барлийцах. Что-то такое, что помогло бы ему разогнать орден. Но к сожалению короля, Долн оказался бесполезен и спустя несколько часов после их разговора, лишился головы.
* * *
Король и первый министр Кордо, сидели за столом, в кабинете Ольфреда. За окном, солнце уже клонилось к закату. После визита к Долну, король спал до полудня, затем трапезничал. В общем, для государственных дел он созрел ближе к вечеру.
— Строительство новых домов для черни, продолжаются, — отчитывался министр. — Големы отличные работники. Работы по восстановлению городских ворот практически завершены.
— Хорошо, очень хорошо. Что с поимкой паррифаситов и ускользнувших минотавров?
— Ловим, ваше величество. Судя по наполненности ямы, их на свободе осталось не так много.
— Какой ямы? — не понял король.
— Матриарх Виора, велела вырыть для прислужников некроманта яму и до казни держать их в ней.
— Понятно. Какие еще вопросы требуют королевского внимания?
— Гремлины.
— Ах, да, гремлины, — Ольфред напрочь забыл про эти предателей. Они абсолютным большинством служили некроманту, но и казнить всех поголовно было опрометчиво. Без них, работа в Драконьем карьере встанет. — Думаю, стоит простить их.
— Простить? — искренне удивился Кордо.
— Да, пока вы ищите новых работников для карьера. Когда же замена будет найдена, мы казним всех гремлинов в городе.
31. Николас Флессен.
Замок Барлийского ордена был не только средоточием власти волшебников, в нем еще располагалась тюрьма, в которой отбывали наказание маги нарушившие законы людей и богов. Те, кто применил свою магическую силу, для привлечения в этот мир тёмных сил. И те, кто практиковал запрещенные орденом магические ритуалы и заклинания.
Тюремные казематы находились непосредственно под замком и уходили на четыре этажа вглубь. Чем опаснее и сильнее волшебник, тем глубже его помещали.
В самом глубоком каземате, на четвертом подземном этаже тюрьмы, томился всего один заключенный. Точнее заключенная, одержимая волшебница по имени Урсула Рейттер.
Николас Флессен, начальник тюрьмы. Сидел за столом, в своем маленьком кабинете. Перед ним лежало письмо, в котором сообщалось о гибели брата Барлийского ордена по имени Малькольм Рейттер. Заключенная в самой глубокой камере, Урсула, приходилась сестрой погибшему магу. А Николас, по обычаю обязан сообщить ей о смерти родственника. Проблема заключалась в том, что Урсулу лучше было бы не волновать. Последний раз, когда она расстроилась, погибли два волшебника из ордена и все заключенные на третьем этаже. Ни одно защитное заклинание, которые опутывали тюрьму, не смогли остановить Урсулу или хотя бы уменьшить нанесенный ею ущерб. С тех пор, Урсулу и держат на четвертом этаже.
В дверь постучали.
"Кого там еще принесло", — раздраженно подумал Флессен, но ответил вежливо: "Войдите".
На пороге появился его заместитель Семеон.
— Ваше благородие, слышал вам выпала не простая задачка.
— Да Семеон, что есть то, есть.
— Может пренебречь обычаями, она как-никак очень опасна.
Николас понимал, это открытый вызов его авторитету. Если он не спустится к Урсуле, завтра об этом узнают все, а послезавтра сам магистр задумается над его соответствием занимаемой должности.
"Нет. Надо идти. Я же все-таки волшебник и начальник этой тюрьмы. Грош мне цена, если я стану бояться какую-то одержимую девчонку".
Уже на третьем подземном этаже было омерзительно сыро, капало с потока, стояло зловонье и бегали крысы.
"Если здраво рассудить, она давно находится в забытьи и ни на что не реагирует", — спускаясь по лестнице, успокаивал себя Николас. Вход на четвертый этаж преграждала металлическая решетка. Волшебника ей не остановить, но на всякий случай поставили. Николас открыл замок и шагнул вперед.
Здесь была кромешная тьма и не было горящих факелов. Флессен щелкнул пальцами, и над его головой вспыхнул не большей огненный шар.
Урсулу заточили около четырех лет назад, за не повиновение магистру и убийство нескольких волшебников ордена. На суде, она заявила, что совершила убийства по велению голосов в голове. Магистр Долтер счел Урсулу одержимой и приговорил к пожизненному заключению в Барлийском замке.
Откинув сомнения, Николас вошел в камеру, огненный шар освещая путь, последовал за ним. Урсула лежала, свернувшись калачиком, в дальнем углу, в куче соломы.
— Урсула, — обратился к ней Николас.
— Урсула? Нет, она спит. Я Макленис. Зачем ты пришел, человек? — Её голос был низким и гортанным и совсем не походил на голос молодой девушки.
— Я пришел, чтобы сообщить, что её брат, Малькольм мертв.
— Мертв? — Урсула приняла сидячее положение. Её голова не естественно дернулась. — Как мертв?
— Он пал несколько дней назад, в Даре, в битве с некромантом.
— Мне послышалось или этот человек сказал, что нашего брата убили? — эту фразу девушка прошипела словно змея.
— Да, да, Малькольм пал. Как это печально, — тут же пробасила Урсула.
— Печально?! Мы должны наказать виновных! — возразила она низким, гортанным голосом.
— И как ты себе это представляешь? — снова прошипела девушка.
Наблюдая, как Урсула разговаривает сама с собой, то и дело, меняя голоса, Николас, как можно незаметнее, стал окружать себя защитными заклинаниями.
— Как? Ты думаешь об этом? — Спросил гортанный голос. — Они убили Мальколма, а тебя по-прежнему волнует лишь собственная безопасность.
— Молчать! — этот голос отличался от других, он был более естественным и женским.
— Урсула? Не тревожься, мы все уладим, — тут же прошипела девушка.
— Нет, вы уже достаточно натворили! — Казалось, будто Урсула вдруг одолела всех демонов, что терзали её душу, разум её прояснился, она встала и направилась к выходу.
— Урсула, ты не можешь уйти, — сказал Николас, встав у нее на пути.
— Не могу? Все слышали? Он говорит, что нам нельзя выйти.
— Давайте убьем этого человечишку, — произнесла девушка гортанным голосом.
Эта фраза насторожила Николоса. Он создал вокруг себя "воздушный щит".
— Нельзя, вот так просто убивать людей, — прошипела она, возражая самой себе.
— Нельзя? Кто сказал? — настаивал гортанный голос.
— Не приближайся! — выкрикнул Николас. Он попытался остановить Урсулу при помощи "водяной стены", но было поздно. Волшебница исторгла столб пламени, который буквально смёл все защитные заклинания, которые сотворил Николас Флессен. Огонь беспощадно уничтожал все на своём пути: начальника тюрьмы, каменные стены, других заключенных.
32. Некромант.
Лёнчик бесцельно скитался во тьме подземного лабиринта. Петляя по его коридорам, он шел, шел и шел. Некромант не знал, сколько прошло времени, с тех пор как он попал сюда, да это его и не волновало. Лёнчик был подавлен морально и ослаблен физически. Битва с магами отняла у него все силы. Последний удар волшебников, выбил из него весь дух. Его спасло то, что мостовая не выдержала магического удара и обрушилась. Некромант кубарем скатился в подземелье, а провал обрушился, отрезав его от поверхности.
"Я всех подвел. Дедал, Эгиох, Тобиас. Теперь, их участь не завидна. А что делать мне? Куда податься? И есть ли вообще смысл, что-то делать?" — размышлял Лёнчик.
Поражение от Барлийского ордена, расстроило его. Он понимал, что задание Сатаны нужно все равно выполнять и заботиться о паррифаситах. Но как? Когда город полон барлийцев жаждущих его смерти. Это провал.
— Подумаешь, тебя разгромили.
От неожиданности Лёнчик вздрогнул. Обернувшись на голос, он увидел Сатану, как и при их первой встрече в аду, он был в образе старика в цветастой летней рубашке, шортах и сланцах.
— Ну, что ты кручинишься, Леонид? — Продолжал Сатана. — Ты жив. Почти здоров. Тебе бы бежать и спасать моих последователей.
— И как мне это делать? Там целая армия пришла по мою душу.
— Тебя все сочли мертвым, а пока ты тут бродишь, барлийцы вернулись восвояси.
— Вернулись? Сколько же времени я здесь брожу?
— Тебя действительно это волнует? — ухмыльнулся старик.
Лёнчик понимал: Сатана явился не просто так, и раз он говорит, что нужно идти и спасать его последователей, стоит к нему прислушаться.
— Знать бы еще, как выбраться отсюда. Похоже, я заблудился, — развел руками некромант.
— Идем, я покажу тебе дорогу.
— Почему ты решил мне помочь?
— Это не имеет значения. Помни о своей цели: защита паррифаситов. Тебе сюда, — Сатана указал на коридор, — в конце ты найдешь выход.
— И все? Может быть, дашь что-нибудь? Оружие или...
— Дам совет: поторопись, на моих последователей объявлена охота. Тех, кого поймали, казнят следующей ночью.
С этими словами, Сатана растворился в воздухе.
* * *
В конце тоннеля была не большая лестница, ведущая к деревянному люку. Пытаясь его открыть, Лёнчик вдруг заметил, у него не было левой руки.
"Вот это номер, — с горечью подумал он, — видимо оторвало, когда меня волшебники прессовали".
По началу, люк не хотел открываться. Видимо его чем-то придавили сверху. Но некромант не сдавался, и в итоге раздался скрип ржавых петель, а с крышки люка что-то с грохотом упало.
Выбравшись из подземелья, Лёнчик попал в маленькую комнатушку без окон, её стены от пола до потолка были увешаны полками, на которых стояли стеклянные банки и деревянные шкатулки. "Я попал в чей-то чулан", — констатировал некромант.
В этот же миг, распахнулась единственная в чулане дверь, и в костяное лицо Лёнчика ударил свет от лампы.
— Темнейший? — удивленно спросил знакомый голос.
— Тобиас? — не менее удивленно ответил некромант.
— Я чуть не выстрелил, — убирая лампу, сказал алхимик. У него в руках, Лёнчик увидел свой пистолет. — Как вы здесь оказались? — продолжал Тобиас, — я был уверен, что вас убили.
— Я блуждал в подземном лабиринте, и набрел на люк, который меня и привел сюда.
— Люк? В моём чулане? — удивился алхимик, заглядывая в помещение. — Ну, надо же, я почти двадцать лет живу в этом доме, и даже не подозревал об этом лазе.
Тобиас заботливо пригласил Лёнчика в гостиную. Некромант не ожидал, что обрадуется мягкому креслу. После битвы и скитаний в подземелье, его покрытые сажей кости, буквально ломились от усталости. И кресло пришлось как нельзя кстати.
— Сколько же времени я провел в лабиринте?
— Почти две недели.
— Две недели? — удивился некромант, ему казалось, что прошло не больше суток. — Ты что-нибудь слышал о паррифаситах, Эгиохе или Дедале?
— Дедал убит во время осады. Если я правильно понял, король отправил специальный отряд с приказом убить его и захватить контроль над армией големов.
— Ольфред, вероломная тварь, — хоть у некроманта и не было сердца, после услышанного, оно все же "обливалось кровью". Теперь, становилось ясно, почему Дедал не пришел на подмогу, и как волшебникам удалось победить.
— Эгиох и другие попавшие в плен минотавры были казнены несколькими днями позже, — продолжал алхимик. — Остальные защитники города сейчас находятся с паррифаситами в яме, во дворе церкви Всемогущего Паррифаса.
— И завтра ночью их казнят.
— Да. А откуда вы знаете?
— А как тебе удалось избежать ямы? — ответил вопросом на вопрос Лёнчик.
— Знаете темнейший, — потупив взор, сказал Тобиас, — я был уверен, что вас больше нет в живых, так что я заключил сделку с Фелимером и работаю на него. Он теперь возглавляет тайную канцелярию при дворе. Вы были правы, это он тот шпион, который убил гремлина Механика, и доносил Кордо о каждом вашем шаге. Кордо, кстати, вновь первый министр.
— Фелимер, сука, — прорычал Лёнчик. — Тобиас, смею ли я надеяться на твою помощь?
— Вы хотите отомстить гному?
Некромант очень хотел лишить Фелимера жизни. Медленно, с особой жестокостью и зверством. Но Сатана четко дал понять: паррифаситы важнее.
— Плевать на гнома, мне нужно вытащить прихожан церкви Всемогущего.
— Смело, но у нас больше нет сотен големов, а вдвоем нам не справиться с охраной.
— Да, если ударим в лоб то, без шансов. Воспользуемся тем, что они в яме, а у меня есть план подземелья.
— Пускай мы преуспеем, что дальше? Там уйма народу, вы их всех спрячете в подземелье?
— Дальше побега, я еще не думал, — пожал плечами Лёнчик. — Где можно спрятать сотню прихожан?
— Лучше всего, покинуть город.
