Наследники предтеч 1: Выживание

«Неужели вам давали настолько огромные вещи?» — вспомнив, что нигде в округе не видела ничего подобного, обиженно спросила я.

«Не всем, — призналась Алла. — Но среди народа есть везунчики. Непонятно, по каким признакам их выбрали керели, но им давали больше вещей и разрешали заказывать даже огромные».

«И много таких?» — поинтересовалась у подруги, нервно покосившись на свои сокровища и вспомнив, что вхожу в ряды тех самых везунчиков (пусть и потратилась не на то, на что следовало бы).

«Если судить по нам — примерно каждый десятый, может чуть меньше. И почти столько же неудачников, которым давали меньше вещей и те мельче — тоже по непонятному принципу. Но я так его и не поняла. Вроде неудачники — не злодеи и не дебилы, а счастливчики тоже не отличаются ни выдающимся интеллектом, ни ещё чем-то. Почему распределили именно так?»

Расспросив ещё немного, сослалась на то, что пора охотиться и прервала разговор.

Неожиданная новость. До этого считала себя чуть ли не избранной, гадала, с чего мне такая честь, подозревала, что керели хотели, чтобы я вооружилась и превратилась в опасного противника. Но теперь эта версия не выдерживает никакой критики: получается, я одна из многих, пусть даже из меньшей части народа. Но даже одна десятая часть населения — немало. Вон, рядом с Аллой высадили немногим более семи сотен человек. Получается, семьдесят счастливчиков и столько же неудачников. Это уже отнюдь не единицы.

Казалось бы — надо радоваться, что не уникальна. Значит, в чём-то не одинока. Но из-за новых сведений появилась ещё куча вопросов.

Почему ни разу не натыкалась в лесу на что-то настолько крупное? Рядом со мной не высадили других везунчиков или они оказались такими же глупыми и потратили уникальную возможность на ерунду? Кроме того, обидно. Мой комп с программами, надёжным выходом в сеть, камерами, авторемонтом и автоподзарядкой и тому подобным, нож, флиграф, кольцо — всё тоже с надстройками и дополнительными функциями — это, конечно, прекрасно; но, во-первых, большую часть этих дополнений оказалось почти нереально использовать. А во-вторых, неужели эти четыре вещи стоят дороже огромного набора: электростанции, купола с автономным генератором кислорода, прекрасным кондиционером и прочим, мини-заводом для производства пайка, пусть даже в небольших количествах, но несколько человек прокормиться сможет, машиной, прекрасным функциональным и ёмким сервером и прочим и подобным? На фоне таких заказов почувствовала себя не просто обделённой, а полной дурой. Недаром скачу по деревьям, изображая обезьяну, а не живу, как нормальные люди.

Впрочем, судя по найденным шалашам — здесь не только я дура. Не могли ли керели собрать всех глупых в одну группу? Нет, вряд ли. Всё-таки вопросы о месте высадки я задавала до выбора вещей. А ещё эта странная свалка в болоте... Прямо тайна на тайне.

Ещё немного поломав голову, но так и не сумев придумать ни одного ответа, всё-таки отправилась на охоту. Загадки — загадками, а о еде забывать нельзя. Как, кстати, и о ночлеге — скоро пора готовиться к ночёвке. А подумать можно и позже.

Записано по рассказам и воспоминаниям очевидцев

17 – 35-е сутки

Джунгли

Теперь, когда друга не стало, на врача навалилось одиночество. Почти сутки он провёл в унынии, но потом последние запасы еды закончились и пришлось снова отправляться на добычу. Это помогло Россу не сдаться и не впасть в депрессию. Каждый день было необходимо искать пищу, собирать хворост, поддерживать костёр и при вылазках на берег, в лес, соблюдать осторожность, чтобы не попасться хищникам или бандитам.

Ещё через два дня в попытке развеяться Росс отправился в гости к одной из знакомых групп. Но так и не зашёл в их лагерь: ещё издалека услышал шум ссоры и немного понаблюдал из-за кустов за нервной обстановкой у знакомых. Заодно отметил, что болезнь не только не отступила, но и начала деформировать тело. А значит, лекарства не помогли. На всякий случай врач дошёл и до второй знакомой группы — но и там ситуация была почти аналогичной. Отсюда вывод: лучше не рисковать и постараться избегать контактов, чтобы не присоединиться к жертвам начинающейся в лесу эпидемии.

Одной из немногих отдушин остался Борис — владелец другого острова тоже испытывал нехватку общества, и мужчины повадились плавать друг к другу в гости. Разговаривали, перекусывали, расчертив на песке доску, играли разноцветными плодами в шашки, а порой и в шахматы.

А ещё иногда, при вылазках за добычей, Россу удавалось поговорить с одним-двумя людьми (завидев более крупные группы, он предпочитал скрыться, не выдавая своего присутствия). Но всё равно врач с грустью замечал, как народ дичает. Теперь при встрече люди останавливались, не подходя друг к другу, переговаривались и осматривали возможного собеседника, и только убедившись, что он не грабитель, вступали в нормальный диалог. Росс несколько раз пытался найти себе компанию, однако хотя иногда общение проходило приятно, но результата не приносило. А с поиском пары и вовсе не заладилось: все встреченные женщины оказались либо уже заняты, либо не горели желанием перебраться на остров.

Через несколько дней сосед стал жаловаться на дискомфорт в области живота и приставать к Россу с просьбой помочь. Врач сначала отнекивался, не желая рисковать жизнью пусть не друга, но приятеля, однако в конце концов осмотрев и придя к выводу, что судя по земному опыту, похоже на кишечную непроходимость, поделился глистогонным и на всякий случай антибиотиком. Вот только не то случай оказался запущенным, не то ещё по какой-то причине, но предпринятые меры не помогли и, навестив Бориса через несколько дней, Росс застал хозяина в глубоком обмороке. За это время состояние охотника ухудшилось, и стало очевидно, что без срочных мер он не жилец. Некоторое время хирург колебался, но потом решительно перевёз так и не пришедшего в сознание Бориса на свой остров и начал готовиться к операции. На сей раз врач не обольщался — даже на Земле такие случаи считались сложными, а уж в условиях антисанитарии и незнакомого организма шансы на успех и вовсе стремятся к нулю. Но если человек всё равно умрёт, то почему хотя бы не попытаться?

То ли помог прошлый неприятный опыт, то ли просто удача на сей раз не оставила хирурга: мало того, что крупные сосуды удалось не повредить, но и в целом операция прошла успешно. Борис не приходил в сознание, но задышал спокойнее, и пульс выровнялся, хотя всё равно остался высоким — по крайней мере более частым, чем у Росса. Но через несколько часов у пациента начался жар и его залихорадило. Мужчина то приходил в сознание, то снова проваливался в забытье. Врач старался не оставлять больного надолго, щедрой рукой тратя на него антисептики и, когда требовалось, анестетики, протирая, подавая воду или мясной бульон, обмывая и следя, чтобы не появились пролежни. Росс даже максимально сократил вылазки за едой и хворостом, а устраиваясь отдыхать, часто вскакивал, чтобы проверить состояние Бориса и, если нужно, оказать помощь. Из-за недоедания и недосыпания врач похудел и осунулся.

Только через пять суток охотнику полегчало. С души Росса словно камень свалился. Врач съездил на берег и устроил пир, скормив всё самое вкусное, но в небольшом количестве Борису.

— Спасибо, что всё-таки решил помочь и спас, — с улыбкой поблагодарил тот.

— Я и не надеялся, что получится, — позволив себе наконец расслабиться, признался Росс. — Был уверен, что ты погибнешь.

Пообедав, оба устроились отдыхать, и впервые за несколько дней Росс провалился в глубокий сон. А вечером обнаружил, что Бориса снова залихорадило.

На следующий день рядом с первой могилой появилась вторая. Нельзя сказать, что новую смерть врач перенёс легче, но внешних проявлений на этот раз было гораздо меньше. Только движения стали резче, а взгляд более жёстким. Теперь при случайных встречах в лесу Росс не стремился поговорить или найти новую компанию, наоборот, стоило кому-то попытаться познакомиться ближе, как в ответ он начинал язвить и всячески показывать свою неприветливость. Но не из-за нежелания заводить новых друзей, а из страха, что кто-то ещё станет дорог, а потом погибнет. В результате среди близких и дальних соседей зеленокожий прослыл нелюдимым и даже злобным, о чём не раз переживал в глубине души. Но постепенно маска всё прочнее прирастала к лицу, неприятные комментарии начали получаться сами собой и, чтобы оттолкнуть, уже не приходилось применять столько же усилий, как в начале.

37 – 40-е сутки

Джунгли

Через четыре дня после открытия всемирной сети я решила, что хватит дикой жизни, пора и честь знать. С момента второго рождения в пересчёте на земное счисление прошло уже почти три месяца, а многого ли удалось достичь за этот немалый срок? Да, с пропитанием теперь нет никаких проблем (хотя охота и собирательство занимают немало времени), а отдыхать и спать вполне удобно в гнезде, которое легко соорудить всего за полчаса. Но на этом всё.

Следует ли удовлетвориться таким непритязательным и примитивным существованием или надо стремиться к чему-то большему? Оставить всё как есть — лёгкий путь. Но, главное, этот вариант не исчезнет, даже если начать бороться, ведь никогда не поздно отступить и смириться. Соблазн пойти по простому пути велик, но, поддавшись лени, не обреку ли я свой вид на вымирание? Мы не вечные, а следующее поколение, в отличие от меня, уже просто не будет представлять другой жизни. Поэтому тянуть нельзя, и теперь, когда проблема элементарного физического выживания отступила, пора озаботиться возрождением хоть какого-то подобия культуры и цивилизации.

Эта здравая, в общем-то, мысль пришла, когда я висела вниз головой, уцепившись пальцами ног за тонкие ветки, одной рукой придерживала зелёный побег, с которого обкусывала кисловато-терпкие ягоды, а другой чесалась в давно немытых колтунах. С последней стрижки волосы успели отрасти до почти полуметровой длины. А учитывая, что я поленилась их переплетать, всё это богатство спуталось и стало прекрасным пристанищем для лесных насекомых. Нет, меня не кусали, просто использовали как своеобразное бегающее гнездовье. В результате голова неимоверно чесалась. Перехватившись ногой поудобнее, вытащила из шевелюры зелёную гусеницу и сунула её в рот, в качестве приправы использовав горьковатый листик.

— Вообрази, я здесь одна, — проглотив, проникновенно поведала пробегающей мимо ящерице. — Никто меня не понимает! — Сделала небольшую паузу, перелезая поближе к созревшим ягодам, поскольку объела всё лучшее в пределах досягаемости. — Рассудок мой изнемогает. — И, почесав под мышкой, я возмущённо закончила, сделав ударение на «молча»: — И молча гибнуть я должна?

Представив, как сейчас выгляжу со стороны, рассмеялась, но потом взгрустнула. Дичаю. По-настоящему дичаю. Скоро превращусь в пещерного человека с компьютером. Да почему скоро? Я уже такая. Надо что-то менять. Хоть как-то возвращаться к цивилизации.

Поделившись своими мыслями с Аллой, я задумалась, с чего бы начать. Пожалуй, стоит найти людей. Посмеявшись, Алла сказала:

«Вот у нас типа группа. Но толку-то от неё мало. Только пищу вместе добываем. Цивилизацию никто не строит, даже укрытиями не озаботились, пользуясь тем, что взяли с собой. Поэтому не дури. Опустишься ли ты на дно или нет, зависит только от тебя, а вовсе не от других людей».

«Неужели ваша группа не достигла никакого результата? Не верится».

«О, результат, конечно, есть. Танцы каждый день. И джем из ягод варить научились. Безопасней вместе — это конечно. Но больше ничего. Мне иногда кажется: некоторые люди от природы настолько ленивы, что вообще ничего бы не предпринимали, пока беда не рухнет на голову. Даже страшно становится от такого бездействия».

«И что, никто не стремится изменить ситуацию? А как же хищники? Насекомые? Плохая погода, наконец? К тому же совместная добыча пищи — неплохое начало».

«Начало может и неплохое, если бы на нём дела не застопорились. А у нас знаешь, как ситуация обстоит? Нашли одну ягоду и один фрукт, несколько травок, пару корешков и всё. Ими и питаемся. Ну и рыбу, конечно, ловим. Сетями. Перегородили сетью реку и два-три раза в день проверяем. Ещё мужчины иногда ходят летучих мышей камнями бить. Вот и все совместные дела. Большая часть народа и не стремится к чему-то ещё. Типа: еда же есть, что заморачиваться? Тем более что хищников мы пока не встречали, по крайней мере, на нас ни разу никто не нападал. Комаров и мух вообще не видно. Продукты практически не портятся, разве что высыхают, даже рыба не гниёт, может, потому что за всё время дождя ни разу не было. Да я думаю, и не будет — мы живём так высоко в горах, что все облака проходят гораздо ниже. Смотришь с обрыва — сверху небо ясное, снизу — море облаков. Красота».

Мы проговорили ещё почти полчаса. В чём-то Алла права — отсутствие компании не должно приводить к таким последствиям. И сваливать свою одичалость на это я не имею никакого права. Значит, за дело!

Для начала я решила обзавестись одеждой или лучше кожаной сумкой. А для этого — выделать шкуру. Поймав и съев одну из крупных древесных ящериц, тщательно соскребла с мездры остатки мяса и жира. Что дальше? В книгах обычно рекомендуют засыпать шкуру солью. Но соли нет. От мысли о белых кристаллах потекли слюнки. В этой жизни так и не удалось поесть солёненького. А хочется. Ладно, вернёмся к коже.

Некоторое время мучительно вспоминала, как выделывают шкуры. Читала ведь... точно читала. Вот только, увы, даже теория всплывает лишь отрывками и с трудом.

Соль, мыло, жир, кислота. Да, ещё что-нибудь дубильное. Соли нет. Мыло... Вроде бы ещё вместо него можно использовать раствор золы, так? Но для этого, во-первых, нужна зола, а во-вторых, ёмкость для её разведения. Может, сойдёт просто натереть золой? В этом случае всё просто — надо спуститься на землю и развести костёр.

Этим я и занялась, собрав максимально сухой хворост, который получилось найти в затопленном лесу, когда и сверху, и снизу постоянно течёт вода. Выбрав место повыше, расчистила будущее кострище ото мха, тщательно обтёрла от влаги и сложила растопку — мелкие веточки, тонкие, похожие на бересту, полоски верхнего слоя коры одного из деревьев, после чего попыталась разжечь огонь.

Развести костёр удалось, наверное, только благодаря тому, что при выборе начального имущества я заказала у керелей встроенную в кольцо зажигалку, создающую узкий луч с очень высокой температурой. Но когда древесина наконец загорелась, она, к моему удивлению, не совершала никаких попыток погаснуть, хотя от костра и получилось гораздо больше дыма, чем огня. А попросту говоря — почти один дым. Зато густой и летящий сразу во все стороны. Поэтому я устроилась на мокром мхе метрах в десяти от костра и подходила только подбросить хворосту, но даже этот краткий контакт вызывал слёзы, а кожа быстро покрылась тёмным налётом сажи.