Наследники предтеч 1: Выживание

Но всё равно вроде бы помню достаточно — благо, когда-то интересовалась на тему поделок из ивы. Вот только воплотить в жизнь теоретические сведения оказалось гораздо сложнее, чем представлялось. Во-первых, влажные прутья всё время разъезжались в стороны, выбивались из базовой заготовки и расплетались. Во-вторых, если всё-таки удавалось собрать некоторое их количество в довольно плотную вязь, они ни с того, ни с сего начинали расслаиваться и ломаться.

В результате, промучившись большую часть дня, я получила два совершенно непрактичных грубых гнезда, которые грозили развалиться, если их сдвинуть с места. Более того, одно из них я каким-то загадочным образом умудрилась намертво приплести к древесному побегу. К счастью, кроме этих произведений сумасшедшего импрессиониста, мне удалось смастерить нечто вроде большого блюда. Неэстетичного и с крупными щелями в паре мест, но, по крайней мере, оно выдерживало собственный вес.

Осторожно покрутив блюдо, я хмыкнула. Обольщаться не стоит: оно тоже хлипкое. Ещё раз посмотрела на остальное и ласково погладила ненадёжную поделку — пусть такое, но это первое настоящее достижение.

Я с удовольствием воспользовалась получившейся ёмкостью, и она исправно послужила весь остаток дня и всю ночь. А следующим утром я потеряла бдительность, взяла блюдо слишком резко — и оно таки расплелось под тяжестью плотного полукилограммового фрукта.

Прямо тотальная неудача. Или у меня антиталант к плетению из лозы, или найденные прутья не подходят для таких поделок. Проверив, поняла, что вероятнее второе. Но, разумеется, кривые руки тоже сыграли не последнюю роль.

Некоторое время сидела и вертела в руках остатки от блюда. Обидно. А потом меня осенило: есть и другой путь!

Он куда проще и привычней в техническом плане, пусть и более трудоёмкий: можно потратить те самые волосы, которые всё это время таскала с собой мёртвым грузом. Единственное, что уже использовала, так это одну тонкую прядь — ей намертво завязала короткую косичку, когда растущая как на дрожжах шевелюра достигла плеч. С тех пор волос стало намного больше, лохматая коса спускалась почти до пояса, но у меня так и не дошли руки даже до того, чтобы просто её расчесать — что, естественно, не добавляло мне чести.

Фыркнув, покосилась на волосы, но тут же отбросила грустную мысль вместе с обломками блюда. Смысл-то расчёсываться, если скоро всё равно волосы срежу? Тогда и распутаю.

В общем, если сплести из них длинную и довольно тонкую леску, то потом из неё можно связать авоську, сумку или нечто подобное. Это же прекрасная идея!

Вырезав удобную веточку, я прикрепила к ней начало предполагаемой лески. После чего, придерживая ступнями палочку в удобном положении, начала неспешно сплетать волосы в очень тонкую косичку, по необходимости поворачивая пальцами ног импровизированную катушку, чтобы получающаяся нить всё время была достаточно натянута — так удобней работать.

Не сразу я поняла, какой грандиозный труд затеяла, а в конце держалась только на чистом упрямстве. К тому времени, когда удалось разобраться со старыми запасами и дополнительно срезанными почти под корень колтунами, прошла почти целая неделя, а точнее, шестидневная рабочая. Учитывая, что местные сутки длятся лишь чуть менее двух с половиной земных, не удивительно, что я возненавидела плетение косичек! Ещё бы — плести нить добрых две недели!

Посмотрев на получившийся клубок, отнюдь не такой огромный, как бы хотелось, резко передумала вязать авоську. Конечно, можно легко вырезать из тонкой веточки простейший крючок или несколько спиц, но жалко тратить такую драгоценную нить на какую-то сумку. Поэтому, сделав на катушке с большим клубком удобную петлю, с помощью неё привесила леску на тонкий пояс, прилагавшийся к ножу. А сама и без ёмкости пока обойдусь. Тем более что кроме рук, есть ещё зубы: за последние дни убедилась, что во рту тоже можно что-нибудь зажать и перетаскивать. Причём так даже удобней, чем в руках.

Разумеется, всю эту неделю мне, кроме плетения, приходилось добывать пищу. На третий день в высоком дупле удалось найти огромное муравьиное гнездо. В тот раз насекомые быстро меня отогнали, неожиданно набросившись и здорово покусав, но уже на следующий вечер выяснилось, что теперь и этот вид животных старательно избегает прикасаться к моему телу. Решившись, ближайшим утром вновь наведалась к гнезду. Рядом с ним муравьи меня по-прежнему не трогали, но стоило сунуться внутрь, как невидимая защита пала, и, выломав первый попавшийся серый сот, я поспешила покинуть столь хорошо защищённую крепость. Отбежала подальше по ветке, а потом долго избавлялась от кусачих охранников. И хотя всё тело горело и зудело почти до вечера, я осталась очень довольна своей вылазкой.

Во-первых, выяснила, что при защите гнезда моего естественного репеллента недостаточно, то есть соваться куда попало всё же не стоит. Во-вторых, как минимум один из видов местных муравьёв строит большие соты, состоящие из многочисленных круглых ячеек. Ячейки есть покрупнее — с черно-коричневым кисло-горько-сладким тягучим желе, и помельче — в них выводится новое поколение насекомых. Сами соты сделаны из грязно-серой бумажной массы и соединены вперемешку, поэтому отделить горький мёд от личинок невозможно. Но даже в таком виде сот оказался очень вкусным, и я растянула своеобразное лакомство до следующего дня.

В тот же вечер, когда доплела нить, подвела итоги экспериментов со своими инстинктами, а, конкретно, с жором. За это время окончательно убедилась, что класть рядом еду перед сном не помогает: в приступе я всегда хватала первый попавшийся продукт, а не тот, который планировала. Кроме этого, выяснила, что невменяемое состояние может возникать не только во сне — в первую неделю жизни в кронах я дважды испытывала его во время бодрствования, и надо отметить, что дневные приступы проходили ещё жёстче, полностью лишая разум контроля над телом. Есть на ночь бесполезно — жор начинался независимо от того, насколько плотным был ужин. Постепенно взять приступы под контроль силой воли тоже не получилось — наоборот, после кратковременного и слабого периода просветления невменяемое состояние наваливалось с удвоенной силой, не оставляя даже шанса на сопротивление.

Однако в процессе экспериментов мне удалось найти, как предотвратить приступы жора. Всё оказалось проще простого: необходимо всего лишь хорошо и регулярно питаться. Причём не один и не два раза — припадки отступили примерно за трое суток высококалорийной диеты. Прикинув, сколько я должна есть для того, чтобы их избежать, удивлённо присвистнула — выходило в несколько раз больше, чем на Земле за то же время. Сначала такое обжорство обеспокоило, но позже я убедилась, что никаких негативных последствий обильный рацион не вызвал. Наоборот, самочувствие стало куда лучше.

Отсюда напрашивается вывод: у нового тела очень высокий обмен веществ. А в начале этой жизни я несколько дней не восполняла его потребности в должном объёме, посчитав, что голод не главное, поэтому-то и возник жор. Выходит, проблема решается очень просто — достаточным питанием. Единственное, что надо помнить: мне голодать в обществе противопоказано... для общества. Хотя, на самом деле, отнюдь не только для него, ведь вряд ли где-то с готовностью примут в компанию людоеда.

Теперь, решив самую актуальную проблему, можно навестить Дмитрия. Пока не для того, чтобы присоединиться: к такому шагу я ещё не готова. Зато наконец-то удастся узнать, как у них дела, ну и заодно, расспросить об их биологических особенностях.

Записано по рассказам и воспоминаниям очевидцев

7 – 25-е сутки

Джунгли

— А теперь загнуть вот так, и кончик запихать в эту петлю, — закончил показывать остальной группе Михаил.

Они сидели, укрывшись от ливня под кривоватым самодельным навесом, отмахивались от гнуса и пытались сплести какое-то подобие одежды. Надо было бы заняться этим раньше, но всё время вылезали другие дела. Приходилось то искать еду, то собирать дрова, несколько раз по непонятной причине хворост вдруг начинал сильно пениться, и костёр тух (спасибо соседям, иначе бы заново огонь достать не удалось), — в общем, свободного времени не оставалось. Да и сейчас, если смотреть серьёзно, не лучший момент выбрали. Пища снова закончилась, костёр опять погас... но всё равно народ упрямо решил хотя бы юбками или накидками обзавестись. Чтобы защититься от гнуса, царапин и холода. А последний тоже беспокоит, особенно ночью и если вымокли.

— Хоп. — Света нацепила зелёную дикарскую юбку и покрутилась перед остальными. — Как вам?

— Отлично! — искренне оценил Олег.

Вероника хихикнула: судя по направлению взгляда, мужчина сейчас комментировал вовсе не одежду. С другой стороны, в кривоватой поделке действительно ничего выдающегося нет. Разве что сам факт её наличия.

Ещё через пару часов, закончив с юбками и накидками, народ начал собираться в лес. Уже несколько дней мужчины ходили отдельно от женщин. Но вовсе не из-за специализации по продуктам: все собирали и ловили то, что удавалось отыскать. И даже не из-за некой отчуждённости, так и не отступившей в отношениях. Ревность. При совместных походах, стоило подругам перегнать парней по качеству или количеству добычи, как они сразу же забывали об осторожности и азартно пытались превзойти этот результат. Из-за этого несколько дней назад Михаил повредил колено и до сих пор слегка прихрамывал.

Посовещавшись, тем же вечером Вероника со Светой сами предложили разделиться.

— Так, даже если будут соревноваться, то голову меньше потеряют, — тихо прокомментировала Света подруге. — По крайней мере, я на это надеюсь.

Поэтому теперь они ходили порознь. Иногда Олег с Михаилом радовали богатой добычей, а порой, наоборот, им не везло, тогда как девушки возвращались нагруженными.

Вот и сегодня. Так и не дождавшись окончания ливня, народ кое-как прикрылся обновками, зябко поёжился и неохотно вылез из-под навеса. Даже такой, косоватый и протекающий, он и то лучше, чем ничего.

Некоторое время женщины шли молча, не спеша, хотя необходимости в этом уже не было. Когда дожди только зарядили, лесная подстилка действительно стала скользкой, а оттого — опасной. Но потом через лиственный опад пробился быстрорастущий мягкий красный мох; он становился всё выше, покрыл скользкую подстилку, и теперь у Вероники возникало ощущение, что она идёт не по джунглям, а по чему-то вроде лесного болота. Под ногами стелился приятный ковёр изо мха, с каждым днём становясь всё толще, а в глубине его хлюпала вода. Жаль только, что никакого аналога черники, голубики или чего-то подобного найти не удалось. Зато из земли вылезли тёмные, напоминающие пиявок черви. Радовало то, что кусались они редко и неохотно, зато сами оказались вполне съедобны, пусть и не отличались отменным вкусом.

Впрочем, новая жизнь быстро отучила капризничать. Брезгуешь есть улиток, насекомых и тому подобное, а другой добычи не попалось — сиди голодным. Поголодаешь — ослабнешь, и точно уже никого крупнее не поймаешь.

— Девятнадцатый день, — задумчиво сказала Вероника, тоскливо провожая взглядом самоуверенно проходящего в паре десятков метров оленя. — Мы здесь уже девятнадцатый день. Это сколько будет?..

Она не сразу заметила, что сутки на этой планете значительно длинней: ведь восприятие времени очень субъективно, а, хотя уставали сильно, обычно спать раньше вечера не тянуло. Нет, никто не отказывался вздремнуть днём, но ведь и на Земле в этом не видели ничего страшного. Поэтому узнали о настолько серьёзных отличиях случайно: из разговора с теми самыми искалеченными соседями, трое из которых догадались задать керелям нужные вопросы.

— Девятнадцатый — это восемнадцать полных, — протянула Света. — Восемнадцать на два с половиной... Тридцать шесть плюс девять. Уже сорок пять дней, возможно, чуть меньше — раз там на деле меньше, чем на два с половиной, умножать надо.

— Почти полтора месяца. — Вероника поёжилась и поправила сползшую накидку, а потом рассмеялась: — Да уж, скорость нашего «прогресса» видна невооружённым взглядом.

— В смысле? — Света даже остановилась от удивления. Над этим вопросом она до сих пор не задумывалась. И уж точно не замечала особых успехов.

— Тебе плюсы или минусы? — лукаво поддразнила подруга.

— Ну плюсы я и сама могу сказать, — поддержала развлечение Света. — Мы до сих пор живы — это раз. Или не беременны, или беременность протекает легко, по крайней мере, меня тошнило только однажды, да и то тогда отравилась.

— Ещё мы научились есть что попало и в каком попало виде. Легко так научились, почти перебарывать себя не пришлось, — весело вставила Вероника, чем заслужила возмущённый взгляд. — Построили шалаши, правда, они вот-вот рухнут, и кривой-косой навес — а вот он даже до сих пор не развалился!

— Что-то как-то не оптимистично звучит, — заметила Света, заворачивая к зарослям образующего клубни папоротника.

Впрочем, наигранная радость подруги тоже продержалась недолго, и следующие слова прозвучали уже с примесью горечи:

— Так и не научились сами разводить костёр. Даже поддерживать и то не получается, каждый раз к соседям за угольками ходим. Машина и ножи развалились. Эпидемия какая-то по лесу распространяется, разбойники рыщут...

— Хватит! — резко прервала Света. — С таким настроением мы точно далеко не уедем. К слову, о соседях: может, в гости зайдём? За углями?

— Нельзя, — окончательно отбросив напускную весёлость, с тоской ответила Вероника. — Думаешь, почему я так над этим костром тряслась? Вспомни, когда в прошлый раз за огнём ходила, они сказали, что чем-то заболели или отравились, но пока нам лучше держаться подальше. А вчера Олег на охоте видел проходящего мимо заживо гниющего мужчину. Хорошо, что говорить с ним не стал: вдруг бы заразился. Я боюсь, что это не просто совпадение, а эпидемия.

— Но без огня оставаться — тоже не дело, — заметила Света, опустившись на четвереньки. Разорвала мох, а потом достала железяку, используемую в качестве совка. Когда Михаил понял, что взятый им мотоцикл оказался мёртвым грузом, он сначала глубоко переживал, а потом лично отломал от него некоторые детали, которые можно было использовать пусть как примитивные, но инструменты.

— Да, без костра сложно, — согласилась Вероника, подкапывая соседний куст. Некоторое время подруги молча рыли, а потом агроном тихо призналась: — Но если честно, я боюсь. Если кто-то из нас принесёт заразу... здесь ведь нет больниц.

— Значит, придётся распрощаться с огнём, — расстроено сделала вывод Света. Но заканчивать разговор на депрессивной ноте не хотелось. Поэтому, достав из земли несколько клубней, она перешла к другому кусту и продолжила: — У тебя какие планы на будущее?