Наследники предтеч 1: Выживание

У костра завтракали три человека. Кажется, жертва вчерашней страсти говорила что-то насчёт лагеря. Это он и есть? Очень похоже. По крайней мере, к выбору вещей они подошли гораздо разумнее, чем я. Есть одежда, палатка, котелок, миски и кружки и многое другое, кажущееся неважным, но сильно облегчающее жизнь.

Меня заметили. Не успела я сориентироваться и сообразить, что говорить, как Дмитрий вскочил и увёл меня обратно в палатку. Вытащил из рюкзака футболку с длинными рукавами, приложил ко мне и, убедившись, что она доходит почти до колена, предложил одеться.

Но я не отреагировала на вроде бы миролюбивые слова — они почти прошли мимо сознания.

— Не бойся, я не причиню тебе зла, — успокаивающе заверил Дмитрий и сунул футболку мне в руки.

Я судорожно сжала ткань, не отрывая взгляда от багровых синяков на шее и обширной повязки на левом плече мужчины.

Всё-таки не сон. К горлу подступил противный ком.

— Одевайся и присоединяйся к завтраку, — шепнул Дмитрий, прикоснулся к плечу здоровой рукой, после чего ушёл к остальным.

Стоило ему скрыться из виду, как я без сил опустилась на пол.

Что же я натворила? Как так можно? Это неправильно! Я не могла, просто не могла так поступить!

Ага, «не могла». Факты — вот они, перед глазами. Так что хватит врать самой себе. Не хотела — да, вот так можно говорить. Но могла, более того — сделала!

Сразу вспомнились другие странности моего поведения в этом мире. Раньше я и мух не ела, и на первых же встречных мужчин не бросалась и человечиной не баловалась. Гадко. Как же противно от собственного поведения, пусть и невольного. Вот и кто я после такого? Что я такое?

Поняв, наконец, что происходит, похолодела от ужаса. Керели сделали из меня чудовище. Агрессивную полубезумную тварь. Всеобщего врага. Ещё бы после этого мой вид не был обречён на вымирание, если в нём и остальные такие же озабоченные людоеды!

Рухнув на свёрнутое валиком одеяло, вцепилась в него зубами, чтобы заглушить рыдания. Почему именно мне так «повезло» оказаться пересаженной в злобного монстра?! Некоторое время оплакивала судьбу и проклинала керелей, постепенно отдавая своё горе бездушному предмету. Потом долго лежала, неподвижно глядя в пустоту. Жить не хотелось. Быть врагом кого-то, без даже малейшего желания с моей стороны — тоже. Зачем я такая вообще нужна?

Хотя нет, снова вру. Жить очень даже хотелось. Постепенно отчаянье уходило, и его место занимала тихая ненависть. Раз керели создали из меня монстра, они его и получат. Получат адскую тварь в лучшем виде! Тогда посмотрим, каково придётся избранным ими наследникам. И кто, в конечном итоге, вымрет!

Вытерев слезы, я быстро натянула футболку. Судя по тому, что Дмитрий сам был одет в такую же, мне она доходит до колен не по причине дизайна, а из-за разницы в росте (мужчина на добрых две головы выше). Удивительно другое: хотя футболка сильно широка и велика, но длина рукавов как раз нужная, единственное — они слишком свободно болтаются.

Встряхнув головой, отогнала несвоевременные мысли. Монстр — так монстр, и нечего на ерунду отвлекаться! Мысленно выругавшись в адрес керелей, а заодно и их преемников, вылезла наружу.

— Доброе утро. — Я постаралась, чтобы кипевшая ярость не превратила улыбку в оскал.

— Доброе. — Мне передали тарелку с кашей.

Какими дружелюбными прикидываются. Наследнички чёртовы, гуманисты проклятые.

— Кстати, мы тут такой вопрос обсуждаем, — как бы ненароком сказал Дмитрий, — где твоё имущество?

Я украдкой проверила и, убедившись, что всё со мной, мысленно усмехнулась. Ещё одни любители халявных вещичек. Обломается вам! Совесть почти перестала подавать голос.

— В болоте утонули... почти все. — Я всхлипнула, пытаясь заглушить истерический смех. — А те, что не утонули, злые дяди отобрали.

— Надо попробовать вытащить те, что утонули.

Я отрицательно помотала головой, протягивая тарелку за добавкой каши (крупу они заказали, что-ли?), и пояснила:

— Слишком глубоко. Я сама чуть не утонула. Да ещё и место найти трудно будет, я там так плутала. — Но тут же подумала, что излишне пессимистический настрой вызовет подозрения, и поспешила добавить: — Хотя можно попробовать. — И представив, как они копаются в грязи в поисках несуществующих вещей, злорадно улыбнулась.

— Не волнуйся, главное — место найти. — Дмитрий ободряюще кивнул. — Как ты себя чувствуешь? Как нога?

— Почти в порядке, вполне могу идти, — заверила я, поняв, что судьба как будто специально подсовывает замечательную возможность проявить свою злобную натуру.

— Тогда сразу после еды и отправимся, — с готовностью предложил нежеланный любовник. — Сначала вдвоём, поскольку ещё надо место найти.

— Ты уверен, что справишься? — поинтересовался другой мужчина. — Всё-таки плечо...

— Да всё в порядке. — Дмитрий демонстративно помахал рукой, потом почти незаметно поморщился. — Я в норме.

И я повела его искать «место», а точнее, бродить по кочкам и воздушным корням деревьев, выискивая наиболее глубокие омуты и бормоча себе под нос «может тут», «это не то», «вроде я там ветку обломала, когда выбиралась» и тому подобное. Через некоторое время вообще замолчала, тем более что первоначальная ярость начала отступать, а трезвость мысли — возвращаться.

Монстр. Но даже если меня превратили в монстра, сейчас-то на Дмитрия не бросаюсь и загрызть не пытаюсь. Неужели подсознательно понимаю: он сильнее и захочет — отобьётся? Тогда ещё противней. Получается, я не просто агрессивный маньяк, а подлое существо, нападающее исподтишка или на слабых.

Прислушалась к ощущениям. Страх, стыд, но ни насиловать, ни жрать, ни убивать спутника не тянет. Хотя есть хочется, даже не понимаю, почему. Вроде завтрак вполне нормальный был. Ещё пугает, что, попытавшись оценить Дмитрия как пищу, отторжения не испытываю. То есть, скорее всего, хотя бы подсознательно допускаю такое «блюдо» как вариант. Жутко. Вообще создаётся впечатление, что весь мир, включая меня саму, настроен против меня. Почему?

— Как тебя зовут всё-таки? — спросил спутник. Увидев, что я не собираюсь отвечать, продолжил: — Ну хочешь, я сам угадаю?

Поняв, что так просто Дмитрий не отвяжется, я безразлично кивнула.

— Аня? Вера? Маша? Наташа?..

Я быстро перестала слушать его предположения. Стояла жара, а в болоте ещё и туман, замечательно скрывавший вновь навернувшиеся на глаза слёзы.

Снова проснулась совесть. А вдруг Дмитрий хочет помочь бескорыстно, просто от доброты душевной, даже несмотря на то, что я его чуть не убила ночью? Хотя... какое там бескорыстно! Плавали, знаем.

Всё-таки оставаться нельзя. Узнав, какая я гадость, группа точно примет меры. Вечно скрываться не получится, а перебить всех, например, пока они спят... Передернулась. Нет, пусть я монстр, но такого тоже не хочу. Придётся бежать.

Я тяжело вздохнула. Выживать, а тем более жить одной... Не то чтобы мне особенно нравятся человеческие группы, которые обычно представляют из себя не что иное, как глупую и жестокую толпу, но, как и любой женщине, хочется защиты, любви и крепкого мужского плеча, на которое всегда можно опереться. И детей тоже хочется. И семью. Хотя когда-то, в прошлой жизни, я и решила тщательно скрывать такие желания под маской синего чулка. Почему? Даже сейчас, лишившись чувственных воспоминаний, надо признать, что раньше, на Земле, меня слишком сильно била жизнь. Наверное, я разучилась верить людям. Разучилась их любить. А может, никогда и не умела? Не помню. Но теперь, в этом новом мире, где так мало нас, людей (пусть даже монстр, но всё равно в душе я такой же человек) проснулись странные надежды. Но керели и тут не дали даже шанса. Я — чудовище. Людоед.

Минуточку. Слегка притормозив, притворилась, что рассматриваю очередную заводь, и проанализировала пришедшую в голову мысль. Почему, собственно, я зациклилась на мыслях о чудовищности и обречённости? Такое подходит для игры, для некой виртуальной реальности, но не для реальной жизни. Уж кому, как не мне это знать? Сколько животных обыватели записывают чуть ли не в монстров, а на самом-то деле ничего подобного нет. Инстинкты, неприятные для моего земного воспитания склонности, возможно, даже черты характера — но это вовсе не превращает человека в чудовище. По крайней мере нельзя делать выводы без дополнительных доказательств.

Но если допустить, что я всё-таки не монстр, то почему набросилась, изнасиловала, а потом пыталась убить и сожрать Дмитрия? Это ни в коем случае нельзя отрицать или забывать — иначе наверняка повторится, и не факт, что обойдётся поверхностными ранами и синяками. Но объяснения своему поведению тоже найти не могу. По крайней мере — пока.

Или всё-таки зря себя обнадеживаю? Кто сказал, что моё тело выращено по образу и подобию тех, кто здесь уже обитал? Вполне возможно, «сородичи» никогда не появлялись естественным образом. Но в таком случае плохой из меня получается монстр. Чуть что, нюни распускает. Просчитались со мной керели. Эта мысль невольно вызвала злорадную улыбку.

— О, ну наконец-то, хоть какое-то имя тебе подобрали. — Неизвестно чему обрадовался Дмитрий. — А ничего, тебе подходит.

Я подозрительно на него покосилась.

— Послушай, Пантера, — неуверенно сказал мой спутник через некоторое время. — Я хотел попросить прощения за вчерашнее. Сам не знаю, что на меня тогда нашло... всё как в тумане было. Вообще-то, у меня нет привычки набрасываться на всех проходящих мимо симпатичных девушек. Извини.

Я резко остановилась. Странно, разве не я была инициатором вчерашнего, будем уж называть вещи своими именами, грубого сексуального контакта? В душе проснулась дикая надежда. Хотя сама тоже предпринимала активные действия. И не могу отрицать, что испытала удовольствие. Значит то необычное бредовое состояние завладело обоими?

— Пантера, прости. Я действительно очень виноват. Воспользоваться твоей беспомощностью... Готов искупить свою вину чем угодно.

Вот как. Выходит, что жертвой жестоких шуток керелей оказался не только мой вид? Или? Я внимательно посмотрела на Дмитрия. Нет, у него и стопы нормальные, и уши небольшие и округлые, в отличие от моих, крупных и заострённых. Да, керели преподнесли неприятный сюрприз не только мне. Что же я делаю? Какое право имею мстить за свои обиды всему окружающему миру, в том числе и той его части, которая не причинила мне зла?

— Всё в порядке. — Я тепло улыбнулась, почувствовав в нём родную душу. В конце концов, если первыми встреченными людьми оказались подонки, это вовсе не позволяет автоматически записывать в них всех остальных. Совесть замучила с новой силой: сколько времени уже по болоту бродим.

— Не находится. Ничего не находится. — Представив, что Дмитрий может проявить упорство в поисках несуществующего «места захоронения», я чуть не завыла от чувства вины. — Мы тут в болоте утонем! И заблудимся! — Признаться, что ли? Нет, я бы на его месте меня в ближайшем омуте утопила за такие дела. — Давай вернёмся?

— Ладно, идём обратно. В крайнем случае, у нас вещи есть, не пропадём, — как-то подозрительно быстро, прямо-таки с готовностью, согласился он, облегчённо вздохнул и остервенело захлопал себя по лицу. Ну конечно! Его же тут заживо едят! Значит, дело не в погоде, а во мне. Дмитрий промычал что-то неопределённое и чуть позже добавил, нервно оглянувшись: — Кстати, ты случайно не помнишь, с какой стороны мы пришли?

Я попыталась восстановить путь, который мы проделали, но успеха не добилась: слишком долго петляли. Тогда безуспешно поискала в просветах крон солнце. Нет, так мы далеко не уедем.

— Погоди немного, постараюсь вспомнить.

Старательно оглядываясь, я отошла вбок, скрылась за деревом и, быстро включив компьютер, посмотрела на компас. В прошлый раз шла туда, куда указывала магнитная стрелка (точнее, псевдомагнитная). Значит и сейчас должно сработать. Выключив прибор, вернулась к Дмитрию.

— Кажется, с этой.

Точного пути вспомнить так и не удалось, но сейчас главное из болота выбраться, а там разберёмся.

Примерно через час мы вышли на твёрдую землю, но вот лагерь искали гораздо дольше. И, на мой взгляд, вышли к знакомым Дмитрию местам совершенно случайно. За это время у меня созрело решение. Нельзя так жить. Я буду бороться, буду воевать, но с керелями, а не с такими же их жертвами, как я и мой вид. Не хочу жить во лжи, скрываясь и маскируясь. К тому же пора уходить. И вовсе не из-за того, что уже случилось, а ради будущего.

Недалеко от лагеря я заметила роскошные папоротниковые кусты того вида, который образовывал клубни, остановилась и подозвала Дмитрия:

— Вы знаете о местной картошке?

Он недоуменно моргнул.

— Вот. — Я выкопала клубень и протянула ему. — Проверь, как он для тебя?

— Спасибо. — Он улыбнулся, проверив продукт кольцом-анализатором. — Ты что?.. — спросил с оттенком страха, когда, стянув с себя грязную футболку, я сунула её в руки мужчине.

Неизбежное расставание навеяло грусть.

— Я не пойду в лагерь.

— Но почему? Как ты одна?

Стыд нахлынул с новой силой. Признаваться в неблаговидном поступке не хотелось. Но если промолчать, Дмитрий может обвинить себя в моём уходе. Да и нельзя начинать новую жизнь со лжи. Тем более что нога полностью прошла, в случае чего смогу убежать.

— Я врала. — Он вопросительно посмотрел мне в глаза. С трудом, но я заставила себя не отводить взгляд. — У меня никогда не было «утонувших» вещей. И никто меня не грабил. Я солгала, потому что думала, что вы хотите прибарахлиться за мой счёт. Мне очень стыдно за своё поведение.

Некоторое время он молчал. Потом улыбнулся и, наконец, залился весёлым смехом. Я удивлённо открыла рот, но, подумав, закрыла его обратно, так и не задав вопроса.

— Так это же замечательно, — пояснил он причину своего веселья. — А то у меня, честно говоря, сложилось впечатление, что ты дурочка какая-то. Ты так здорово всех вокруг пальца обвела. У нас у самих уже трижды пытались отнять имущество, — добавил Дмитрий погрустнев. — Это страшно, когда люди так грызутся из-за материальных благ. Но это не причина уходить. У нас разумный народ, никто тебя винить не станет. Разве что за болото. — Он ехидно подмигнул опухшим от укусов веком.

— Но это ещё не всё! — с болью воскликнула я. — Тогда, ночью...

Дмитрий от этих слов сник и с тяжёлым вздохом отвел взгляд:

— Я понимаю.

— Ничего ты не понимаешь! Я не о том. Во время акта я тоже ничего не соображала, поэтому не могу тебя винить! Но потом... Потом... я чуть тебя не съела. — Я кивнула на забинтованное плечо. — Чуть не сожрала заживо.