*POV Сьюзен Боунс, то же время, Большой Зал*
Окончание очередного года обучения принесло облегчение. Все-таки какой-то этот год был… нервным.
Вроде бы ничего особого не происходило, но… что-то такое витало в воздухе. Словами не описать… но ощущалось слишком отчётливо. Неужели остатки Дара прабабушки во мне пробуждаются? Было бы неплохо — всё-таки даже смутное ощущение угрозы, не говоря уже о полноценном предвидении, очень полезно для аврора. А я собиралась именно туда. Всё-таки гены берут своё. Да и покровительство тётушки это не просто так. Хотя мысль о кумовстве для многих магглорожденных неприятна, но такова реальность мира магов — без связей на хорошую должность не попадёшь. Особенно в обществе, где маг может спокойно прожить лет до двухсот без особой потери в работоспособности. Да и вообще — насколько я помню рассказы все тех же магглорожденных, в их мире всё практически так же. Пускай причины и несколько отличаются…
От размышлений о своём не столь уже и далёком будущем меня отвлекло что-то… что-то, вновь похожее на то самое ощущение чего-то грядущего. Нет — сразу после прибытия домой срочно наведаться в Гринготс и пройти проверку на выявление активных Даров.
Но дальнейшие мои мысли исчезли из головы, стоило сидящему практически напротив меня Рону вдруг улыбнуться этой своей лисьей улыбкой. Хотя как по мне, в такие моменты он больше похож на змею, приготовившуюся к стремительному броску.
Продолжая следить за парнем, я отложила столовые приборы в сторону. Насколько я успела его узнать, сейчас что-то произойдёт. Заодно легонько толкнула сидящую рядом Ханну. Ей тоже будет интересно. Да и просто не хотелось бы, чтобы подруга подавилась чем-нибудь из-за его очередной выходки.
Подруга не подвела и тоже отодвинулась от своей тарелки.
Ещё минуту спустя фактически весь наш стол следил за улыбающимся парнем.
Мне даже на мгновение показалось, что ничего и не произойдёт и всё это лишь ложная тревога — мало ли о чем он сейчас задумался.
Но все мои надежды развеялись, когда голос Локхарта за преподавательским столом стал на порядок громче, а его восхваления себя любимого на порядок бредовей. И как я могла им восхищаться?
— Профессор Локхарт? — вставший Рон ещё сильнее растянул губы в улыбке и прищурился, хотя казалось — куда дальше-то? Голос его звучал достаточно громко, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Профессор Локхарт, а не могли бы вы нам сказать, зачем вы на самом деле стали преподавать в Хогвартсе? Ведь здесь не напишешь очередного бестселлера.
— О! Юный Рональд! Ну что вы, какие такие подвиги? — захохотал преподаватель. — Я никогда не занимался подобными глупостями. Да и зачем? Всё сделано до меня! Ведь это так просто — познакомиться с тем, кто действительно свершил что-то достойное, расспросить его, а после стереть память! Ха! Не зря я в своё время проработал пять лет в Отделе Обливиации и числился одним из лучших стирателей!
Говорить о том, что в Большом зале наступила гробовая тишина — значит, ничего не сказать.
— А Хогвартс? — Рон подхватил со стола серебряный нож и сейчас задумчиво крутил его между пальцев, как это делал с карандашом, сидя в гостиной и что-то зарисовывая. Его улыбка выдавала полное удовлетворение всей ситуацией в целом и происходящим в частности.
— А что Хогвартс? Мне надо было где-то отсидеться, пока тот чокнутый ведьмак, который каким-то образом вернул себе воспоминания, не успокоится и не свалит в родную Польшу, — пожимает Локхарт плечами, после чего на его губах появилась какая-то слишком уж масляная улыбка. — Да и девочки здесь, надо признать, очень хорошенькие…
— Девочки? — резко обернувшись к Рону, я судорожно сглотнула. Поза моего одноклассника прямо-таки вопила о напряжении.
И тут не надо быть ясновидящей, чтобы понять, что сейчас что-то произойдёт.
Локхарт открыл рот и начал перечислять «девочек», давая каждой из них свой комментарий.
Слыша имена, я всё ещё не могла поверить в происходящее. Ни одно из названных имён не принадлежало школьнице старше третьего курса. А потом среди них я услышала и своё имя.
Казалось, на меня вылили ушат ледяной воды, а потом посадили в сугроб. Я посмотрела на свои руки. Они дрожали и были какими-то неестественно белыми.
Я не была дурой, все-таки не зря шляпа на выбор предлагала ещё и факультет воронов, а потому сложить два и два не было сложно — эта… это… тварь стирала нам память. И мне страшно представить, что он успел с нами… со мной сотворить…
— И как далеко вы зашли? — практически пропел Рон.
Вздрогнув, я подняла на него взгляд. И вновь ощущение ушата ледяной воды. Волосы парня шевелил несуществующий ветер. Его губы раздвинулись в более широкой улыбке, демонстрируя два ряда острых клыков. Уши заострились и слегка вытянулись, обрастая алым мехом.
— К сожалению… — цыкнул Локхарт. — Далеко не вышло — вечно что-то мешало. Чёртова школа, даже несмотря на контракт наёмника, не давала мне вплотную познакомиться с девочками… Эх… обидно… Только и успел слегка потрогать да посмотреть…
— О… Обидно, — почти прошептал Рон.
А потом я увидела то, что ещё достаточно долго заставляло просыпаться меня из-за кошмаров, в то же время чувствуя какое-то мрачное, тёмное удовольствие.
И первым, что произошло, когда прозвучало последнее «о» из уст Рона, были его глаза. Все это время прищуренные они вдруг резко распахнулись. Распахнулись, демонстрируя золотую, практически сияющую радужку его глаз. И лишь где-то очень глубоко в зрачках можно было заметить маленькое, но невероятно яростное пламя. А потом… потом он просто исчез с громким хлопком.
Еще не соображая, что же происходит, я подумала об аппарации. Но ведь в Хогвартсе аппарация невозможна, так ведь?
А потом со стороны преподавательского стола раздалась серия мощных ударов и жуткий грохот пополам с рычанием.
Дрожа всем телом, я, тем не менее, медленно обернулась, чтобы увидеть…
*End POV*
Слова Локхарта выбили почву у меня из-под ног.
Признаюсь честно, я ожидал многого. Но ожидания не шли ни в какое сравнение с реальностью.
И чем больше я слушал его описания «девочек», тем глубже погружался в собственные детские воспоминания. Мне как будто вживую вновь дыхнули в лицо перегаром, а перед лицом замаячило обрюзглое небритое лицо.
Воспоминание и причина, по которой зародился мой берсерк.
И сейчас всё моё естество не требовало — жаждало лишь одного. Убить. Втоптать в землю. Развеять прахом. Порвать в клочья. Уничтожить. Да так, чтобы даже воспоминания не осталось.
Сознание «сделало шаг назад», вновь как когда-то переходя в состояние «игрового интерфейса».
Нож, что я все это время по привычке крутил между пальцев, оказался в надёжной хватке.
Глаза широко раскрылись и в бешеном темпе закрутились в глазницах, фиксируя всё и вся, просчитывая и учитывая малейшие изменения.
И магия… Или даже Магия. Она приятным теплом обволакивала меня, создавая прочнейшую броню. Напитывала начавшее изменяться тело. Она была послушна и в то же время будто бурный поток не могла стоять на месте.
Я прыгнул, стремясь как можно быстрей оказаться у моего Врага.
На пути встало препятствие. Защита, наложенная и недавно усиленная, над преподавательским столом мягко спружинила и не дала мне пройти.
На анализ ситуации хватило секунды.
Магия, повинуясь моей воле, в мгновение ока устремилась во все ещё зажатый в руке столовый нож, изменяя его, перековывая.
Потому, когда занесённый кулак с силой врезался по преградившему путь щиту, на нем уже был надет сияющий призрачным светом серебряный кастет.
Удар.
Удар!
УДАР!!!
Щит, не выдержав атаки, с хлопком исчез.
Прыжок на стол. Секунду смотрю в глаза Врагу. Её же мне хватает, чтобы кастет вновь изменил свой облик. Заношу руку, или даже скорей уже лапу, с длинными серебряными когтями для удара…
Откуда-то со стороны прилетает Экспеллиармус. Руку дёргает в сторону, но приложив усилия, я все же успеваю закончить движение. И пускай вместо горла, как я изначально метил, когти проходят по лицу, а в особенности по глазам, но следующий удар уж точно придётся куда надо…
Но вновь занести руку для удара я не успеваю — сразу несколько заклинаний ударяют по мне с разных сторон и меня подбрасывает сначала вверх, а потом припечатывает к столу.
Боль в теле жуткая, но ярость ещё большая и я, дико рыча, как бешеный зверь, вновь пытаюсь встать на ноги для очередного рывка. Но не успеваю: последнее, что я слышу — это зычный голос Дамблдора, что-то проговоривший на гортанном языке.
Наступает тьма…
— Рон, как ты? — ко мне заглянула Тонкс. В ответ я устало взглянул на неё. — Да… извини. Глупый вопрос.
— Угу… — зевнув, я вновь откинулся на подушку и почесал за ухом лежащего рядом Мыкиту.
— Что авроры? — метаморф, зайдя внутрь палаты, села на гостевой стул.
— Были дня четыре назад. Промурыжили часа три, задавая свои тупые вопросы. Не могу понять — они что, надеются, что я признаюсь в использовании тёмного артефакта, только чтобы они отстали со своими идиотскими вопросами?
— Действительно — идиоты.
— Ты вообще-то туда поступать собиралась, — иронично замечаю.
— После всего… как-то не хочется, — девушка виновато улыбается.
— Что с Ним? — задаю давно мучавший вопрос.
— Тридцать лет на нижних уровнях Азкабана. И говорят, что он, когда его волокли из зала суда, вопил что-то о жёлтых глазах.
— Хех… Никогда не думал, что стану личным кошмаром одного из заключённых Азкабана. Забавно. А в данном случае даже приятно.
— А как общее самочувствие?
— Как после полного магического истощения, — фыркаю и демонстрирую Тонкс бледную прядь своих волос. Настолько бледную, что она казалась нежно-розовой, но никак не алой, как была. Как оказалось, при истощении своего дополнительного резерва в виде волос те седеют. И цвет к ним возвращается лишь по мере повторного наполнения маной. Прям ощущаю себя Линой Инверс. Осталось лишь изучить где-нибудь «Драгу Слэйв» и заиметь комплекс цундере-плоскодонки. Ах да — ещё для этого надо пол сменить. Хе-хе… Так, похоже, это уже нервное. — Но врачи сказали, что дня через три-четыре меня можно уже выписывать. Что не может не радовать. Дел у меня все-таки предостаточно.
— Это каких таких дел?
— Ну, хотя бы тобой заняться, — широко улыбаюсь, демонстрируя удлинившиеся клыки. Все-таки магический выброс со становлением конечной анимагической формы и боевой яростью берсерка, которому сорвало последние ограничители, просто так не проходит. — И для начала у меня для тебя есть задание.
— Какое?
— Отправляйся в маггловскую часть Лондона и купи книжки по биологии, начиная начальными классами и заканчивая первыми курсами медицинской академии.
— З-зачем? — Тонкс уже почуяла неприятности для своих собственных изменчивых нижних девяносто.
— Буду учить тебя быть нормальным метаморфом, а не тем позорищем, которым ты являешься сейчас. Исполнять… апрентис.
— Да, мастер! — слегка отошедшая от напора девушка всё же решила подыграть и включилась в игру.
— Вот и замечательно, — удовлетворённо киваю, откинувшись на подушку и прикрывая глаза. — А сейчас я буду спать, а потом думать. Так что до завтра.
— Ага. До завтра. Не перетруждайтесь, мастер, — не смогла не подколоть она под конец.
— Несомненно, апрентис. Несомненно.
Когда девушка ушла, я перевернулся на бок и поудобней устроился. Спать действительно хотелось неимоверно. Да и целители Мунго, где я собственно и нахожусь, настоятельно рекомендовали как можно больше есть и спать.
Мой взгляд упал на два браслета на левой руке. Один железный, второй серебряный.
Как оказалось, бушующая вокруг меня магия хорошенько поработала над столовым прибором, преобразив его до неузнаваемости. А подаренный некогда старым жрецом японского храма посох доделал работу. Как результат, одно из колец на посохе стало серебряным.
Что это значит и к чему это приведёт, пока не знаю. Но обязательно выясню. Как и все особенности столь необычного артефакта. Дайте только время.
— Все, я сплю. Сплю, — буркнул я Мыките, которому приспичило вылизать мне лицо.
Ладно, раз уж даже собственный фамильяр настаивает на соблюдении режима, то ничего не поделаешь. Придётся соблюдать.
Примечание к части
Здесь был бета. **GORynytch** Правки те же.
>
Глава 23
Бум. Бум. Бум…
— Ы-ы-ы-ы-ы…
Хм… знакомо звучит, правда?
Но нет — это не я в очередной раз попал. Более того, даже не я являюсь источником этого звука.
— Может, уже успокоишься, а? Ну подумаешь, эка невидаль — криворукое использование собственных способностей. Этим, судя по всему, грешат вообще все маги.
Вместо ответа сила стука о столетний дуб усилилась. Да и скорость ударов тоже.
Я устало вздохнул и покосился на Мыкиту, ища поддержки. Лис лишь ехидно фыркнул и поудобней скрутился в клубок на пледе рядом со мной. Я вновь тяжело вздохнул. Мало той ответственности, что взвалил на собственные плечи, так ещё и собственный фамильяр начал стремительно умнеть. Как бы в скором времени он не заговорил… Хотя из этого тоже можно будет извлечь выгоду.
Отложив в сторону альбом и карандаш, я откинулся на спину и с удовольствием потянулся.
Знакомый лес и не менее знакомая полянка вызывали лишь положительные эмоции. А окончательно сформировавшаяся анимагическая форма настойчиво советовала обернуться и последовать примеру Мыкиты. Но, к сожалению, спать мне пока не светило.
Хотя бы по той причине, что один дятел либо расшибёт себе, в конечном счете, лоб, либо всё же повалит этот несчастный дуб.
— Эй! Дятел! Хорош стучаться! Дерево ни в чем не виновато. А голову ты себе не расшибёшь — судя по изменению звука, у тебя либо уже мозги кончились, либо ты всё же смогла применить на практике хоть что-то.
Стук почти мгновенно прекратился и наступила блаженная тишина. Только шелест крон деревьев да тихий щебет птиц. Минуту спустя рядом со мной растянулся и «дятел».
— Полегчало? — иронии в моем голосе сейчас бы позавидовал и Снейп.
— Немного, — тяжёлый вздох и тихий стон. — Как же стыдно-то…
— Раз осознала, значит, уже стала на путь исправления, — философски пожимаю плечами и, повернув голову, наконец, смотрю на свою апрентис. Нимфадора без каких-либо превращений до ужаса напоминает молодую Беллатрикс. Так и хочется затискать эту готическую куколку. Даже как-то жаль, что организм только начал входить в пору полового созревания. Эх… ещё бы годика два-три…
