В остальном все было почти привычным. Жрецы в походе не носили длинных ряс, лишь обычные ханберы и меховые куртки. Женщины одевались по-мужски, в длинные брюки, обшитые мехом, высокие сапоги и утепленные жилеты. Мира за все время, проведенное с караванщиками, не услышала ни одного грубого слова, и поминутно жрецы обращали внимание на запад и вполголоса молились.
Ангрит, забравшись на тонга, что вез Миру и кухонную утварь, рассказывала разные истории. Почему-то всегда в них действовали жрецы, и никогда не упоминались ни жители Снегов, ни легендарные, населявшие истории Снорри Безликие и хенсбары.
Но все же иногда Мире удавалось разговорить Ангрит, как в тот вечер, когда пошел мелкий дождь, и тонги остановились на привал на невысоком лысом пригорке, вокруг которого шумели невысокие сосны. Дальше, шагов на пятьсот, вокруг дороги простирались топкие болота, и ветер нес сырой запах гниющей травы, смешивая его с дождем.
Ангрит устроилась в тепле шатра, на расшитых подушках, брошенных прямо на ковры, закрывающие грязь. Мира сидела на невысоком ящике, где хранились деревянные ступы и длинные ложки для походных котлов.
— Светлая, — почтительно обратилась Мира. — В городе недолюбливают жрецов Храма, а твои истории всегда несут добро. Я сама состою в Круге торговцев и общаюсь с многими людьми, и жрецы не всегда добры к ним.
Ангрит задумчиво потеребила кисточку на уголке подушки.
— Истории рассказывают не для того, чтобы вызвать любовь или ненависть, — начала Ангрит, поглядывая на лес, мрачно стоящий под занавесом холодного дождя. — Святые пределы видят все так, как говорят об этом. Круг торговцев, — женщина чуть изменила тон, и от нее повеяло холодом, — волен выбирать свои линии для историй, что рассказываются желающим услышать.
Она вытащила из складок плаща раскрытую сосновую шишку и начала вертеть ее в руках.
— Однажды случилось то, что нельзя замалчивать и нельзя рассказать иначе, чем оно было на самом деле. Ты достаточно молода. Слышала ли ты, Мира-ри, о восстании Кузнеца, Гирена Смальтада?
Мира утвердительно кивнула. Кузнец, бывший до Морхета-ри торговцем оружием, был любимой фигурой в Круге торговцев. Конечно, светлой Ангрит известно, что отношение у торговцев Аргора к Гирену-ри осталось самым теплым. Что же она тогда знает об этом?
Восстание Кузнеца началось десять лет назад. Гирен Смальтад, торговец оружием, с горсткой приверженцев напал на дворец предыдущего наместника, старого Варгальта, и, перебив охрану, ворвался внутрь. Тогда, как и в других случаях, его мгновенно поддержали простые жители предместий и ремесленных кварталов, и город запылал бунтом. Сильных отрядов у Храма в те годы в городе не было, и лишь немногочисленная, набранная из случайных охотников стража охраняла покой городских улиц. Пользуясь этим, Гирен-Кузнец захватил центральные кварталы, выставил из города шестнадцать высших сановников Храма и всю охрану наместника и послал гонцов на Запад. Кузнец тогда хотел объявить Храму, что город Аргор отныне и впредь станет торговой республикой, и никто не сможет навязывать волю его жителям.
После говорили, что роковой ошибкой Кузнеца был отказ охотникам Хёда Темного, что пришли из Снегов помочь восставшим. Опьяненный первыми успехами, Гирен не принял помощь, и те ушли назад, более не вмешиваясь. Поговаривали, что в Ледяном приюте были недовольные таким решением. Мира пыталась расспросить об этом Бьёру-ри или Снорри, но всегда получала лишь уклончивые ответы или прямой отказ. Это страшно злило девушку, но никто из знакомых по Кругу торговцев не желал обсуждать с ней тему Восстания, и она подавила свое любопытство.
Через четырнадцать дней от Храма подошла тысяча вооруженных жрецов-карателей. Гирен и городское ополчение вышли навстречу, но даже битвы не состоялось. Маги жрецов, адепты Огня и Земли, устроили настоящее избиение войска Кузнеца. Триста двадцать человек потом попали в темницы Храма, около ста тел отправились в последний путь в грибные ямы Подземной страны, и Храм снова утвердился в Аргоре, чтобы править железной рукой, не прощая.
Ангрит, вглядываясь в лицо девушки, молчала. Наконец, после длинного перерыва, она продолжила:
— Когда Храм желает, он несет Свет заблудшим, не останавливаясь и не давая пощады. Но стоит покориться воле Света, и ты поймешь, что этот путь ведет к сохранению жизни, а любой другой отнимает ее. Гирен Смальтад ныне послушник Храма, и ты сможешь увидеть его и выслушать историю восстания из первых уст.
Мира удивилась, но, вспомнив проповедника Горту, задумалась. Если Храм смог переубедить Кузнеца? Героя Круга торговцев? Где тогда истина? Мрачные жители Ледяного приюта отвергали любую возможность примириться с Храмом Света. Почему? Только лишь из-за давней битвы? В свитке Йонгрина определенно говорилось, что Сердце ночи украдено и надежды, что нынешние обладатели справятся с ним, нет. Это ли не гордость, гордость потерпевших поражение?
Мира вдруг поняла, что Ангрит ничего не стала говорить о роли Храма в восстании, положившись на восприятие девушки. Доверие. Ангрит знала, что Мира слышала неприятную для Храма историю, и просто приняла ее как часть реальности, что нуждается в изменении, и одевший желтую рясу Гирен убедил Миру лучше всех горячих речей, что могла выдумать светлая.
Если это правда, загадала Мира, если Гирен Смальтад стал жрецом, он, вождь восстания Кузнеца, я отвергну скверну Тьмы и постараюсь вновь окунуться в Свет. Сноррин-ри, пусть свет озарит твою дорогу. Знаю, что тебе не понравится мое решение, но, надеюсь, ты примешь его достойно.
* * *
На следующий день, в час Восходящего дня, караван еще не трогался с места. Дождь все еще закрывал лес плотным облаком мороси, иногда пробрасывал мелкий снег. Грустно склонялись над раскисшей дорогой мокрые ели, сосны роняли с хвои холодные капли.
Мира тихонько вышла из спящего лагеря и ушла в лес, следуя едва заметной стежке среди ярко-зеленой травы. Никто из жрецов и обслуги каравана не последовал за ней, и вездесущая Ангрит тоже не появилась из своего шатра.
Мира шла и думала о вчерашнем разговоре. Насколько важно остаться верным тем ценностям, которые считают главными твои учителя? Где пролегает дорога к истине, если даже готовые отвергнуть власть Храма возвращаются под руку Света, а Тьма не спрашивает согласия, проникая сквозь тени в мыслях и неосознанные желания?
Мира перепрыгнула небольшой ручей, едва удержавшись на скользком берегу. Заброшенная тропинка, заросшая ползун-травой, вела дальше вглубь леса, и девушка направилась дальше. Караван мог тронуться в любой момент, низ плаща потемнел и напитался влагой, но Мира, погруженная в себя, задумчиво брела вперед.
Теперь она поняла, что испугало в пещерах Ямы, почему не отправилась с Ари. Путь, предложенный Зенгаром-ри, и сейчас манил девушку, ведь Ари отправился в легендарные края, и, видно, нашел дорогу. Мира всю жизнь мечтала покинуть тесные улицы Аргора, но всегда что-то или кто-то не давал ей отправиться в путь. Мешала и врожденная нерешительность девушки, неспособность отказаться от внутреннего, с трудом достигнутого равновесия.
Тропинка резко вильнула вдоль большого скального выступа, покрытого пятнами мокрого мха. Запахло грибами и проточной водой. Мира коснулась скалы пальцами и ощутила холодную струйку, оставившую след на ладони.
Что же заставило меня покинуть Аргор? Мира вновь вернулась к беспокоившей мысли, снова и снова вспоминая ту ситуацию. Жрецы, напавшие на лавку? Беспорядки в городе? Ничего из этого не было новым. И тогда, и сейчас торговцы противостояли Храму, особенно после восстания Кузнеца. Правда, раньше лавка всегда была безопасным местом, но не в этом дело... Не в этом.
Тропинка оборвалась. В неглубокой скальной нише стояла позеленевшая от лишайника и мха, скрытая ползучими побегами статуя зеленого прыгуна. Вырезанная из камня, она давным-давно скрывалась в этом лесу, но, судя по тропинке, что привела сюда Миру, кто-то все же посещал ее. Девушка вспомнила рассказ Зенгара-ри о Лесниках, отшельниках-охотниках, обитающих в лесах Острова. Она остановилась перед статуей и сложила руки в пожелании светлого дня.
Причина не в опасности, грозящей лично Мире. Она вспомнила грозное чувство нависшей над городом бури и поежилась, будто дождь пробрался под плотную ткань плаща.
Зеленый прыгун хитро косился на нее подслеповатыми каменными глазами.
— Что же происходит? — вслух сказала Мира. — Что я чувствую?
— Тангхен-ри на охоте, — ответила стена леса мужским голосом. — Время уходит.
Мира вздрогнула и резко обернулась. Из густых зарослей вышел мужчина в серо-зеленой куртке, плотно прилегающей к телу, длинных штанах, заправленных в высокие сапоги, с широким, тусклой стали ножом с полированной рукоятью. На плече, притянутая ремнем, висела духовая трубка, страшное оружие Лесников. В Аргоре поговаривали, что они смазывали острия дротиков ядами пещерных растений, когда выходили на охоту.
Мира отступила на шаг и уперлась спиной в край ниши. Каменный прыгун за спиной зловеще ухмылялся под пятнами мха.
— Не бойся, маленькая жрица, — мягко произнес Лесник, поднимая руки ладонями вперед. — Ты пришла к нашему охотничьему святилищу, и только поэтому пересеклись пути Света и лесной тени. Может, ты принесешь жертву лесу вместе со мной?
Мира вопросительно посмотрела на Лесника. При всех тайнах и загадках этого племени, они никогда не отличались жестокостью, предпочитая оставаться в стороне от сражений и интриг Аргора.
Мира отодвинулась в сторону на три или четыре шага, держа рукоятку ножа под плащом, но Лесник лишь усмехнулся и прошел мимо, ступая прямо по высокой траве. Капли потоком стекали по ногам мужчины. Он подошел к статуе, пристально посмотрел ей в глаза, и, вытащив из небольшого мешочка сушеный кусочек лесного яблока, оставил его у ног прыгуна.
Мира тут же обратила внимание, что и в глубине ниши, и у края лежали маленькие кусочки фруктов, будто кто-то неопрятный ел здесь недавно. Неужели?..
— Маленькие друзья деревьев после дождя придут сюда от горячих источников, — заметил Лесник. — Если ты оставишь им немного фруктов, они будут благодарны и скажут за тебя слово перед лесом.
Он отошел от статуи и мгновенно, как бы растворившись, исчез в лесу. Ни одна ветка, ни одна намокшая травинка не дрогнула.
— Тангхен-ри на охоте... Ключ ко всему — камень, — прошептала девушка. — Сердце Ночи.
Мира закрыла глаза и потерла их тыльной стороной ладони, избавляясь от наваждения, но все-таки высыпала к ногам статуи немного сушеных ягод.
Она еще немного постояла, задумавшись, и только потом направилась к лагерю.
* * *
Вернулась девушка через час, приняв вполне определенное решение. Правда, для его выполнения требовалось встретиться с Ангрит или другим высокопоставленным жрецом Храма, но за этим, как понимала Мира, дело не станет.
Дождь закончился и лагерь тихо бурлил, все готовились к последнему длинному переходу. До Храма оставалось пара дней спокойного хода на тонгах, и жрецы возбужденно перекрикивались, предчувствуя отдых.
Мира сразу направилась в шатер и переоделась. Ангрит пока не было, и девушка наскоро съела кусок вяленого мяса и ломоть хлеба, что вчера принесла жрица. Удобно устроившись на подушках, она снова взвесила свое решение.
Если я могу быть полезной Ари и Зенгару-ри, да и учителю Йонгрину, значит, во мне действительно есть какая-то сила, связывающая с Тьмой. Это пугает, но нужно быть спокойной и рассудительной. Обратиться в Свет может каждый, но смогу ли я отвергнуть эту внутреннюю силу? А если она уже стала частью меня? Мира теперь с опаской вспоминала слова Кайгарна о птицах и Тьме. Может, всю жизнь она пользовалась лишь Тьмой, замаскированной под безобидные техники Воздуха? Если так, то у нее нет выхода.
Раздались легкие шаги, и полог шатра подняла Ангрит, как всегда улыбаясь, в походной одежде и с шестом погонщика в руках. Мира, приветствуя жрицу, привстала.
Остается только одно, решила девушка.
— Говорят, ты уходила из лагеря в лес, Мира-ри, — участливо заметила Ангрит, разглядывая мокрый плащ и заляпанные грязью сапоги. — Не стоит отдаляться от тракта в Лесном пределе, в тени деревьев может таиться опасность для одинокого путника.
— Лесники? — заинтересованно подняла глаза Мира. — Они и есть опасность?
— Так близко к Святым пределам? — улыбнулась Ангрит. — Едва ли. Но и кроме них в лесу могут найтись существа, желающие прервать чью-нибудь жизнь.
— Светлая Ангрит, расскажи мне о Храме? Погонщики тонгов говорят, что этот переход — последний, и через день мы будем в Храме.
— Это так, — Ангрит серьезно посмотрела на девушку. — Скоро ты увидишь великолепие Янтарной башни и поймешь, как близко к Свету ты оказываешься, глядя на ее вершину. Впрочем, — добавила она уже смеясь, — если мы с тобой не соберем шатер и не влезем на тонга, не видать нам Святых пределов.
Мира смутилась и начала собирать утварь и одежду. Ангрит помогала.
— Светлая, не отвлекаю ли я тебя от важных дел?
— Самое важное дело жреца — заботиться о паломниках и вновь обретаемых друзьях, — ответила Ангрит, стягивая в узел подушки. — И потом, у каравана есть управляющий и целая армия обслуги, а у меня лишь стремление помочь.
Мире показалось, что Ангрит не до конца искренна, но девушка промолчала. Помимо всего прочего, собирать вещи действительно проще вдвоем.
— А как вы поступаете с гостями Храма, светлая, — осторожно спросила Мира, проверяя свои догадки. — С теми, кто случайно встретился каравану?
— Если храмовая служба встречает гостей, то мы и заботимся о них по праву гостя, — спокойно и как-то буднично ответила Ангрит. — Им предоставляют лучшие покои и отправляют назад со следующим выходом.
Снаружи мягко сияло белым занавесом над Краем мира Высокое небо.
А ведь я впервые вижу западный Край мира, подумала Мира. Как же далеко я забралась от дома... Она вспомнила то, что ответил Лесник на случайно заданный мокрому лесу вопрос и догнала Ангрит, что забиралась на снаряженного тонга по длинной складной лесенке.
— Светлая, могу ли я сопровождать тебя в этом переходе? — спросила Мира, глядя снизу вверх на жилистую, ловкую, как зеленый прыгун, жрицу.
— Конечно, — ответила та, исчезая в беседке на спине ящера.
Мира немного помедлила и поднялась следом за ней.
* * *
Ангрит ловко, не проливая ни капли, разливала свежий настой трав. Тонг шел размеренно, и жрица приноровилась к движениям настолько, что почти не испытывала неудобства. Во всяком случае, такое впечатление создавали ее легкие повороты и наклоны у Миры, сидящей напротив на мягких подушках.
— Ты хотела о чем-то поговорить, девочка?
— Да, светлая, — решительно подняла чашу с настоем Мира, вглядываясь в скуластое лицо собеседницы. — О праве гостя.
— Наверное, тебя не интересует древний обычай, — улыбнулась Ангрит, отхлебывая настой. — Свет сохрани меня от неучтивости, но мне кажется, ты говоришь о себе.
