Утраченный покой. (Divinitas-2)

Я рассталась с Ники, почти больная от всех этих волнений и переизбытка новой информации, мечтая о сне и покое.

В полудрёме я поднималась по лестнице к себе домой, когда почувствовала... волну. Что-то неслось и грозило смести всё на своём пути; если бы я не была такой уставшей, то сообразила бы быстрее, а тут не успела. Меня накрыло. Боль, невыносимая и чудовищная, скрутила меня, бросила на ступени, я утонула в ней. Меня спасло лишь стремление Шона закрыться, он отчаянно старался погасить эту волну, поставить заслон на её пути. Это дало мне мгновенную передышку, и я из последних сил 'задраила' нашу связь. Очнулась я внизу, на асфальте. Ныла челюсть, и руку разрывало болью. Ко мне бежал Родж.

— Пати, что случилось? — он не рисковал трогать меня, не зная серьёзность повреждений, — Я вызову врачей.

— Не надо, Родж, — прохрипела я.

Он тут же всё вспомнил: врачи — это не для меня.

— Помоги дойти домой.

— Что ты ушибла?

— Только лицо и руку.

Он аккуратно помог мне подняться на ноги.

— Что это было, Пати?

— Несчастный случай.

— Оступилась? — тон был полон скептицизма.

— Нет. Но проявила ещё большую неосторожность. Сама виновата, — прошептала я чистую правду.

Ослабила контроль и приоткрыла связь. И не вина Шона, что заслон с его стороны не выдержал.

— Господи, Пати, куда ты влипла, а? — вырвалось у Роджа в сердцах. Мы медленно поднимались по лестнице.

— Между прочим, я попадала и в худшие переделки... наверное худшие. До тебя. Раньше.

— Угу. Ну конечно, ты же живёшь целую прорву лет. Дункан МакЛауд в юбке.

— Кхе-кхе, — засмеявшись, я поняла, что рёбра тоже не в порядке. — Я младше Горца, мне не больше двухсот лет.

Мы подошли к двери, и я принялась неловко открывать её левой рукой.

— Дай я, — не выдержал Родж.

— Нельзя. И входить нельзя. Прости, Родж, и спасибо за помощь.

В ответ он посмотрел на меня, как на малолетнюю дуру, попавшую в полицейский участок, и, покачав головой каким-то своим мыслям, развернулся и молча ушёл. Вот и чудно.

Я прямиком отправилась в флерсную, желание оказаться между Лианом и Пижмой было до истерики сильным. Если бы кто-то встал на моём коротком пути, не знаю, чем бы это кончилось для нас обоих.

Пижма в полусне сам подвинулся, уступая мне место, и обнял. Лиан почувствовав соперника даже сквозь сон, тут же прижался сильнее.

'Ну вот, теперь можно отключиться...'

Проснулась я не от свежести утреннего луга, как обычно, а от голосов.

— Я вижу, что она закрылась. Почему? Почему? — в вопросе звучала жгучая обида.

— У неё рука сломана. Может, на неё напали, — какой всё же у Пижмы приятный и глубокий голос.

— Как же её лечить, когда она так закрылась?! — мой дурашка был полон отчаяния от невозможности мне помочь.

— Лиан...

Я сняла щиты, которыми вчера с перепугу оплелась, но открывать связь с кем-либо не рисковала.

— Пати, что случилось? Почему ты закрылась? От нас! — в его тоне звучало обвинение. Распустила я его. Ох, распустила. Пижма, словно слыша мои мысли, успокаивающе погладил по руке, заработав ревнивый взгляд от Лиана и проигнорировав его.

— Я не от вас закрылась. Шону сейчас очень плохо, и я боюсь открыться и нарваться на него.

— От инкубов одни проблемы, — буркнул Лиан, но тут же переключился. — Нам надо тебя лечить.

— Лечите, — с улыбкой согласилась я.

Лиан всё сделал сам, раскачал нас и наполнил меня бело-зелёным. Не составило никакого труда отдать приказ силе и вылечить тело.

Пижма, сидевший рядышком на тахте всё это время, выдохнул восхищённо:

— Какой ты белый... Тебя не зря считали лучшим и любимым...

Лиан зарделся и потупился, скрывая польщённую улыбку.

— Ты моё солнышко, мой помощник, — поддакнула я. Отчего-то я точно знала, что Пижма не будет ревновать и расстраиваться от похвал другому. А вот Лиан... Он нуждался в признании, и очень нуждался.

— Ой, Пати, ты в норме? — тут же насел на меня флерс, глядя строго и испытующе.

— Ну... Да...

— Так поставь на Пижму метку! Ушла вчера... А я волновался весь день! И за тебя, и за него.

Я закатила глаза. Надо что-то с этим делать, он мне на голову так скоро сядет. Если ещё не сел. Но прикосновение Пижмы вновь отогнало раздражение.

— Хорошо. Пижма, ты готов?

Флерс кивнул с тихой светлой улыбкой. Я невольно залюбовалась его неяркой красотой, удивительными, изменчивыми серо-зелёными глазами. Его волосы за сегодняшний день стали ярче, чистого жёлтого цвета, и только шрамы были ещё виднее и уродливее. Бедный флерс... Но это поправимо. Как бы там ни было, а перекинуть я его смогу, и сделаю это, как только разберусь с Шоном и волками.

Рассматривая Пижму, я собрала силу и, прикоснувшись к его лбу, поставила метку. Не проговорив приказ силе вслух. Не знаю, почему, но я произнесла формулу подчинения лишь мысленно и очень... небрежно, недооформленно.

Метка вышла странной; пока я настраивала vis-зрение, чтобы рассмотреть её как следует, раздался вопль Лиана.

— А-а! Что вы сделали?! Что ТЫ сделал?! — и беловолосый с силой затряс Пижму за плечи. — Как ты мог? Как?! — и Лиан разрыдался.

Вот так трясти за плечи — это крайняя степень агрессии для существа, неспособного быть агрессивным и злым. Лиан рыдал, в слезах выплёскивая обиду и то, что ему заменяло злость. Пижма попытался обнять и успокоить его, но флерс с воем отскочил и отбежал в угол, сотрясаясь в рыданиях. Я, наконец, схватила желтоволосого и рассмотрела метку...

— 'Прости', — мысленный голос Пижмы был таким же бархатным и глубоким, как и реальный. 'Я не должен был этого делать, но я не буду жить без тебя'.

Наверное, у всех есть какой-то предел, какой-то лимит на эмоции, исчерпав который, начинаешь воспринимать всё как само собой разумеющееся. А может, действовала обратная связь, и мне передавалось спокойствие Пижмы, но отчего-то я не стала реагировать на то, что флерс подхватил метку и переделал её, сплетя наши жизни.

— Клятва 'мужа-сына-брата'! Как ты мог дать её, не спросив разрешения?! — выкрикнул сквозь слёзы Лиан, — Эта клятва убила моих братьев и сестёр вместе с Матерями. Её нельзя давать без спросу! Понимаешь?

В голове Лиана был хаос, но две мысли мелькали явственно: 'Это я должен был дать такую клятву', 'Но мне нельзя её давать'.

Я подошла и обняла моего опустошённого и всё ещё вздрагивающего от рыданий дурашку, окутала его своей силой.

— 'Лиан, я люблю тебя. Ты моя опора, мой источник, моя самая большая ценность. И, конечно же, тебе нельзя давать такую клятву, я хочу, чтоб ты жил и помогал своим братьям и сёстрам. Они очень нуждаются в тебе. Ты не должен рисковать собой из-за меня. Никогда'.

— 'Боюсь, я не захочу жить, если с тобой...'

— 'Незабудка, Фиалочка, Мальвочка и многие другие удержат тебя. Я никогда не ждала от тебя подобной клятвы, и если бы ты поступил, как Пижма, то не приняла бы её. Нашла бы способ разорвать'.

— 'Её нельзя разрушить, — вмешался Пижма. — Divinitas её могут изменить, ослабить, но даже они не могут её разорвать'.

— 'Давший такую клятву умирает, если его отвергают', — сообщил Лиан, он уже успокоился, и его клонило в сон от опустошённости. Я влила силу в поцелуе, и Лиан попытался воспользоваться подарком, чтоб снова раскачать нас, но не совладал с силой. Нервные потрясения для нас хуже усталости и перетруженности. Я поймала вырвавшийся vis и отдала флерсу:

— 'Отдохни. Я справлюсь. Должна справиться', — поправилась я, услышав еле слышное треньканье: не было у меня уверенности в своих силах. Мне предстояла куча отнюдь не лёгких и приятных дел, а мой источник временно выведен из строя. Не самая лучшая ситуация.

— 'Боюсь, я не смогу ничем помочь', — сказал Пижма.

— 'Ты что, слышишь меня, даже когда я закрыта?' — удивилась я.

— 'Не слышу. Понимаю'.

Мы все втроём отправились на кухню, и когда вошли, перед глазами пролетел салатно-розовый кошмар и плюхнулся на голову Лиану. Тот лишь засмеялся. Я, придя в себя, подумала, что может, всё же от этого дурацкого последствия моего экспериментаторского зуда и будет польза. Вот, настроение моему дурашке подняла...

Пока мы ели, я всё размышляла, где разжиться силой, чтоб сплести качественные щиты для защиты от Шона, а также чтобы наполнить его белой силой. Да! И чтоб ещё осталось на Тони и Ники. Боюсь, мне надо будет сначала наполнить Ники, а уж она передаст силу оборотню, думаю, весьма приятным для него способом.

И где же наскрести столько?

Флерсы, как всегда во время еды, играли в игру 'Кто глупее всех на свете?' — в глазах ни единой мысли. Наверное, это как-то связано с усвоением и переработкой материальной пищи. Я изучающе уставилась на Кисс. Фамилиар она или нет, в конце концов? Может, с неё удастся стрясти силу? Кислотный кошмарик будто прочитала мои мысли и, бросив на меня взгляд 'Но-но! Только попробуй!' — опять залезла на Лиана, на этот раз на плечо.

Я перебирала в уме варианты и уже от отчаяния прикидывала, удастся ли мне вытащить Крега на встречу иль нет, как в голове раздалось:

— 'А чего ты переживаешь? Разве ты пуста?' — Пижма долакал мёд, расправился с персиком и теперь 'вернулся на землю'.

Я хотела ответить что-то ехидное, но мысленная отповедь застряла на полуслове — я действительно не ощущала себя пустой... Несмотря на всю эту чехарду событий.

Смотреть внутрь себя vis-взглядом не так уж легко, многие слабые divinitas так и не осваивают этого навыка, и если на vis-зрение я переключалась без малейшего усилия, то тут мне потребовалось отложить ложку с вареньем, сесть ровно и сосредоточиться.

Увиденное поразило меня: да, в венах и на поверхности силы было немного, но центры были полны резервом. Откуда? Ведь я нормально не кормилась уже несколько дней, а тратила о-го-го как. И вчера от всех этих потрясений была пуста... А может, и не пуста, может, я просто потеряла над собой контроль, и к наполненности это не имело отношения?

Поразмышляв над этим и придя к единственному выводу: 'Со мной творится что-то странное', я решила 'не заморачиваться', как сейчас говорят.

Чмокнув уже полностью пришедшего в обычное расположение духа Лиана и обменявшись взглядами со всё понимающим Пижмой, я заскочила в лабораторию к Ландышам. Хоть в чём-то мне повезло — они были в порядке, ну, насколько они вообще могут быть в порядке. Оставив флерсов, побежала в ресторан — Венди должна скоро прийти, а мне ещё с Дениз надо пообщаться.

Мы как раз успели обсудить самое неотложное, как пришла Playboy bunny — Венди. Дениз весьма неодобрительно оглядела девушку. Заметив это, та специально изобразила весёленькую идиотку, и Дениз сменила неодобрение на покровительственную жалость, так свойственную умным, правильным, но некрасивым женщинам. Под щебетание Венди я и ушла из ресторана, наш путь лежал в Бронкс. В этом районе по прежнему творятся все опасные и неприятные вещи, подумалось мне. Только амулеты для отвода глаз, активированные ещё в такси, давали нам возможность спокойно передвигаться. В конце концов, мы оказались возле старой развалины, неприятно напомнившей мне логово вампов. И не только грязью и граффити — хоть окна в этом здании и не были заделаны, от него несло чёрным vis, боль и страдание пропитали, казалось, сами стены.

— Что это? — мне не удалось скрыть дрожь в голосе.

— Да так... Тут людские шаманы жили... Но, похоже, это место проклято уже давно.

— А Шон где?

— В подвале, — обронила Венди, ссутулившись, и вошла в вонючее парадное. Я последовала за ней, оплетая себя щитами, готовясь к любому нападению.

Вход в подвал был под лестницей, повозившись с навесным замком, Венди отперла дверь и, затравленно глядя на меня, попросила:

— Можно, я не пойду вниз? Пожалуйста.

Настороженно оглядев её, я всмотрелась, на месте ли метка вассальной клятвы. На месте.

— Ты ведь не причинишь мне вреда действием или бездействием?

— Нет-нет. Не причиню, — испуганно отозвалась она и еле слышно добавила. — Мне просто страшно и... стыдно.

— Ладно. Пойду сама. Но ты прислушивайся, и если позову — спускайся.

— Хорошо, леди.

Открыв дверь, я поняла, почему Венди боялась спускаться. Страдание и боль сбивали с ног и не давали дышать, подобно отравляющему газу. Пришлось быстренько вспомнить о полуденном солнце и разомлевших травах — стало полегче. Подвал не был глубоким — ничего напоминающего настоящие европейские подвалы, так... неглубокий подземный этаж... Может, тут раньше был бытовой отсек, и стояли в ряд стиральные машины и детские коляски? Но теперь здесь был лишь старый хлам, наваленный кучами. Тусклая лампочка, свисавшая на шнуре, давала света не больше, чем свеча, и я зажгла принесённый светодиодный фонарик.

— Шон, — тихо позвала я. Свет и Тень, надеюсь, он действительно связан: если от его vis я защищусь, то от физической силы и vis — вряд ли.

— Шон...

Раздалось тихое мычание, которое может издать человек с добротным кляпом во рту. Я пошла на звук и увидела его.

Хорошо, что прошлой ночью я кое-что успела увидать; хорошо, что Лиан сегодня утром меня 'закалил' своей истерикой, а Пижма поделился нерассуждающим спокойствием... Иначе я бы с воплем выбежала на свет.

Шон... Нет, это был не Шон. Я не могла идентифицировать это как Шона. Нечто тощее и полупрозрачное корчилось в муках. Его жрало чудовище, видимое лишь при сильном напряжении vis-зрения, какая-то серая сущность... Тень вылезла из Ниоткуда, чтобы наказать преступившего клятву.

Уродливое безносое лицо инкуба с огромными жёлтыми глазами и большими провалами ноздрей повернулось ко мне. Он смотрел, но не видел, мычание превратилось в какой-то сводящий с ума стон.

Какая я дура! Чем я думала? На что надеялась? Просто накормить его? Так мне придётся это сделать после заката. Как можно было не понять, не догадаться, что именно будет происходить? Что он вызовет тень-стража и даст наказать себя. Обменяет Венди на себя.

Боюсь, моя дурость меня когда-нибудь погубит...

— Хватит, — слово сорвалось с губ, словно камень.

Тень-страж застыл.

— Хватит. Клятва была дана в горе, а её исполнение повлекло бы горе ещё большее.

— Вот именно, — что-то прошипело в моей голове. — Лавина не сорвалас-сь. И он ответит за вс-сё.

— Ты Страж Равновесия или Слуга Тьмы? — вырвалось у меня в испуге и раздражении.

— Равновесие, Порядок превыш-ше Тьмы и Света. А он его наруш-шил. И ты! Ты нарушаеш-шь его. Мешаеш-шь.

Откуда-то в голове вдруг возникло кристально ясное понимание ситуации. Если я в третий раз скажу 'хватит', то тень-страж оставит инкуба, но тогда я могу поплатиться. Расплатиться за всех. Стало очень страшно. Я подумала о том, что вот сейчас развернусь и уйду, наверху меня ждёт Венди, закрывающаяся изо всех сил от чувства вины. О! Она прекрасно знает, что виновата, что совершила ошибку. Но успокаивает себя тем, что Шон перемучается и всё пройдёт.

А не пройдёт! Тень выгрызет 'подарок Уту'. Эта Тень — выгрызет. Другие пытались, но не смогли, а эта сможет. Инкубу не положено иметь детей — это нарушает порядок. Инкуб не должен добровольно и безвозмездно забирать сломанные клятвы — это нарушает порядок. И теперь инкуб поплатится за всё.