— Я начинаю верить вам, Зун, — процедил старший офицер службы безопасности станции, на белом бэдже которого значилось предельно лаконичное "М. Т. Рекусерт" — без расшифровки инициалов и указания должности.
"Поздновато до вас доходит", — подумал в ответ Тройф. После неприятной прозрачности наедине с "Соллой" тот факт, что начальник СБ не умеет читать мысли, наполнял его душу чувством приятной безнаказанности.
На экранах, демонстрирующих интерьер соседней допросной, сидела Солла Виэнаф. Сидела себе и даже не думала реагировать, как должна была... хотя десять минут назад перепрограммированная система вентиляции начала закачивать в допросную, кроме кислорода, старую добрую закись азота, более известную как веселящий газ.
— Значит, портит оборудование, — сказал М. Т. всё тем же малоприятным тоном. — Голыми руками киберстражей бьёт. На веселящий газ плюёт. Блокирует без технических устройств рекордеры разных типов. И всё потому, что она, видите ли, маг!
— Оборотень-псионик, — поправил доктор Зун. М. Т. обернулся, хмурясь, и психолог добавил. — Насколько я помню, она не называла себя магом. Телепатом — да. Магом — нет.
— А ещё я говорила, что действую с ведома и согласия куратора проекта в КИПИС.
Начальник СБ и Тройф дружно посмотрели на экран. "Солла" помахала им рукой.
— Уважаемый Рекусерт, — добавила она, — может, признаете наконец, что задерживать нас с доктором Зуном было... не нужно?
— Дьявольщина!
Медленно, как во сне, М. Т. вернул обычные настройки системы вентиляции, задав заодно ускоренный режим фильтрации.
— Зачем вы устроили это... это шоу?!
Мой знакомый хлыщ стоял, тяжело опираясь сжатыми кулаками в поверхность стола и пытаясь создать психологическое давление на меня, сидящую.
Получалось не очень.
— Что вы им ещё не продемонстрировали, уважаемая? Фокус с ложкой?
Я достала из воздуха ложку (изумительно красивую, кстати: серебряную, с тончайшей гравировкой). Под моим задумчивым взглядом ложка "поклонилась публике" на три стороны, закрутила черен спиралью вправо, потом влево...
— Очень смешно, — прошипел хлыщ. — Несомненный талант к балагану!
— У меня много талантов, — откликнулась я, возвращая ложке исходную форму и положение в пространстве. — Но я нахожусь в Иридосети не для совершения открытий в имплантологии, не для порчи казённых киберстражей и не для показа фокусов.
— О! А я и забыл. Странными же способами вы ищете убийцу!
— У каждого свои способы. Я, знаете ли, не Странник.
— Но смысл-то? — тихо возопил функционал, плюнув на реноме невозмутимого высшего существа. — Смысл во всём этом шоу какой? Или Странник сосватал мне несовершеннолетнюю ведьму, у которой ещё детство из головы не выветрилось?
— А какое вам дело, кого именно вам сосватали, — протянула я с вальяжной ленцой, — если я благополучно решила ваше уравнение с кучей неизвестных и одним трупом?
— Что?
— Вы слышали. Я знаю, что случилось с Соллой и кто в этом виноват.
На ночных улицах Тимтиэры пешеходам неуютно. Особенно на нижних, наземных, в далёких от центра "спальных" районах.
Сверху то и дело что-нибудь капает. Чаще всего — не особенно чистая вода. Порой птичий помёт (как ни бейся за соблюдение санитарных норм, а твари, метко прозванные летающими крысами, всё равно найдут в громаде города и убежище, и пропитание). Бывает, на прохожих льётся спиртное. Бывает — кровь. А иногда хулиганьё обливает идущих по своим делам едким и вонючим синтетическим топливом. Да ещё хохочет: огоньку не хотите? У нас найдётся!
Некоторых потом даже в ожоговый центр не успевали доставить...
Огни внизу в дефиците. Многочисленные эстакады массивными тёмными телами заслоняют часть яркого верхнего света. А внизу... внизу мерцают испорченные голограммы, горят неестественно голубым или раскалённо белым огнём "традиционные" рекламные щиты. Иногда вывернет из-за угла заплутавший мобиль, ослепит галогенным огнём фар — и снова сгинет, оставив пешехода в темноте ещё более густой и мрачной, чем прежде.
Для меня тьма нижних улиц вполне прозрачна. А для моего спутника, нацепившего "умные" очки — тем более.
— Значит, ты не сказала ему всей правды?
— Нет. Я устроила "следственный эксперимент": оставила без развоплощения скопированное с покойницы тело. Его подвергли точно таким же тестам, как первое, но установить причину смерти, разумеется, не смогли.
— Разумеется. И какую версию ты выдала?
— Простейшую. Я предположила, что Солла — пользователь одного из миллиардов трансфертов. По неизвестной причине в одном из миров, где в ходу "саркофаги странников", произошёл аварийный сброс программы. "Солла" при этом "умерла". Так как выход был аварийный, а не плановый, остался грубый след вмешательства в ход событий: мёртвое тело. Хотя в результате планового выхода "Солла" могла покинуть реальность чисто. Вплоть до исчезновения записей на материальных носителях и коррекции воспоминаний знавших её людей. Также её оболочка могла продолжать существование автономно, без "наездника" — так, что даже сама Солла Виэнаф не заметила бы ничего необычного. Это уже зависит от программы, реализуемой "саркофагом".
— Угу. А на самом деле? Уж поверь специалисту: аварийный сброс программы трансферта, при котором остаётся труп — чистая фантастика. Чтобы оставить такой жирный след, надо управлять процессом перемещения с высочайшей точностью.
Мысленный комментарий к сказанному так искусно сформирован, что проскальзывает в узкую щёлку местной пси-компоненты:
"С такой же точностью, как наноботами".
Мне остаётся лишь кивнуть.
Почему наноботы-убийцы для континуумов Иридосети с их физическими ограничениями — сущий бред? Насколько я понимаю, просто потому, что без контроля они почти бесполезны. Самих ботов, конечно, не видно, но к каждому комплекту наноустройств прилагается отлично видимый шкаф стационарного вычислительного комплекса, который координирует их работу. А запрограммировать комплект наноботов одновременно на самовоспроизведение, распространение и, например, атаку определённых участков ДНК едва ли возможно. Наноустройства слишком малы и примитивны, чтобы слаженно выполнять комплексные действия без внешнего контроля.
Да, эта технология способна на многое. Но у всякой технологии — как и у всякой магии, кстати — есть свои пределы...
— А на самом деле, — отбросив отвлечённые размышления, отвечаю я на заданный вопрос, — виновник случившегося с Соллой — никто иной, как М. Т. Рекусерт.
— Начальник СБ проекта?
— Он самый. Соллу он, конечно, не убивал. Только грозил... хм... неприятностями. Ему всего-то было нужно разумно распорядиться набором имплантатов, приобретённых в обход закона у излишне жадного армейского поставщика. И М. Т. решил поручить имплантацию Солле: тихой, послушной и во всех отношениях удобной. Зачем платить подпольной клинике, где запросто могут либо запороть работу, либо заложить властям, либо и запороть, и заложить? Ведь рядом — руку протянуть! — хороший специалист. И первоклассная аппаратура при ней...
— А Солла возьми да обмани ожидания Рекусерта, смывшись в исходную точку трансферт-путешествия самым неудобным для шантажиста способом.
— Вот именно. Он жутко запаниковал, когда на середине его отрепетированного спича с туманными угрозами и щедрыми посулами она свалилась на пол лифта. Всё-таки не каждый день на его глазах случались такие вот... умертвия.
— Такие-то? Ох, вряд ли!
По улицам разнеслось короткое сдвоенное эхо искреннего смеха.
— В общем, вопрос. Что делать с М. Т.? Сдавать его я не стала, много чести. Но закрыть глаза на почти удавшееся злоупотребление служебным положением — записаться в соучастники.
— Ха, я был прав: Холмс-Марлоу с упором на последнего.
— Я просто не привыкла перекладывать ответственность на других, Эмо.
— Тогда зачем спрашиваешь моего совета?
— Ты лучше меня знаешь нравы Иридосети. К тому же я прошу именно совета, а не инструкции, обязательной к исполнению.
— Угу. Кстати, что за армейские имплантаты намеревался вживить себе М. Т.?
— Не только себе. Ещё жене. Знаешь, что такое алгоконтроллер?
— А как же. Они с супругой что, садисты?
Тон у Эмо был вполне деловитым, без удивления. Ну да, он и не с таким сталкивался...
— Насчёт неё — не знаю точно, не общалась. А вот сам начальник охраны определённо любит жёсткую игру. Он с удовольствием пускал бы партнёрше кровь, если бы был уверен, что боль не заставит её бежать за медкомиссией и адвокатами. И с ещё большим удовольствием он позволял бы себя царапать, ощущая вместо ногтей рвущие мясо ножи.
— Ничего у мужика фантазии. Но ведь алгоконтроллеры — штука обоюдоострая. Их недаром запретили. С блокированными болевыми центрами можно быстро и незаметно истечь кровью. Тихая смерть, почти как от холода. А если жёнушке придёт в голову вместо царапанья ногтями ткнуть мужа хотя бы маникюрными ножницами...
— Знаю-знаю. Бедняга может помереть от паралича дыхания. Чересчур сильные ощущения.
— Причём жену оправдают. Ребятки заигрались, итог — неумышленное убийство.
— Ну-ну. Чудное место — Иридосеть. В общем, я не знаю, что делать с М. Т. С таким я сталкивалась не часто. Вернее, вообще не сталкивалась.
— А ты ему помоги. Сделай работу, которую он хотел поручить Солле.
— Что?
— Говорят, надо бояться исполнения желаний. Но о его желаниях это можно сказать буквально. Буквальнее некуда!
— Пусть сам себя накажет?
— Да. Что-то вроде этого.
Некоторое время мы прогуливались молча.
— А что ты скажешь об Иридосети как о целом? — поинтересовался Эмо. Я пожала плечами:
— Какое целое, опомнись! Я видела-то тут всего... чтобы не соврать: пару помещений в одном из рабочих модулей КИПИС, квартиру Соллы, 121-й транспортный узел, станцию межправительственного проекта. Да ещё вот теперь ничтожный клочок нижних уровней Тимтиэры. Можно составить по этим кусочкам некое общее впечатление, как ты считаешь?
— Можно.
— В таком случае предвзято и необоснованно заявляю: Иридосеть слишком велика. Здесь куча народа — процентов так девяносто — понятия не имеет, зачем существует.
— Это ты о ком? О коллегах Соллы?
— Нет. О так называемых "потребителях". О миллиардах носящих джинсы, смотрящих рекламу, совершающих покупки... короче, тратящих ресурсы. На твоей родине после анкавера этого планктона тоже полным-полно. Куда больше, чем здесь.
— Ага. Знаю.
— Тогда зачем спрашивал? Я ведь наверняка не оригинальна в своём мнении.
— Чего нет, того нет. Но ведь на твоей родине процент ведущих осмысленное существование точно такой же. Даже, пожалуй, ниже, потому что с ресурсами у вас похуже.
— Э, не путай понятия. Никто не ведёт ПОЛНОСТЬЮ осмысленное существование: даже Рышар Мартин, демиург, и тот как-то раз решил расслабиться в приятной идиллической обстановке... что плохо для него кончилось. Но осмысленность бывает разная. В якобы примитивном, то есть не— или дотехнологическом обществе для обретения смысла достаточно бороться за своё существование. Да, это промежуточная осмысленность, полузвериная, но всё равно.
— Стоп. Что, по-твоему, несёт полную осмысленность?
— Для мага — самосовершенствование. Не обязательно даже делиться своими достижениями или их плодами... тем более, что подавляющее большинство сделанных магом открытий для повседневной жизни имеет исчезающе малое значение. Зато для самого мага они очень важны.
— Ясное дело. А как насчёт местных? Хотя бы для жителей этого суперполиса?
— Для жителя техномира, очевидно, осмысленно всё, что движет вперёд культуру, к которой он или она принадлежат. Это плюс и одновременно огромный минус, потому что усилия одного человека едва заметны.
— Да ты, выходит, элитаристка?
— Почему? Я просто полагаю, что жизнь кита интереснее жизни планктона.
Эмо подарил мне быструю улыбку искоса.
— Кит, говоришь? Интересно, что ты скажешь, когда познакомишься с "пауками"...
— С кем? Какие ещё "пауки"?
Вопрос остался без ответа. Эмо исчез быстро и незаметно, как выключенная голограмма.
...будучи существом, которому не вполне чужда идея справедливости, я задержалась в Иридосети и реализовала идею Эмо. То есть сыграла в домашнего имплантолога Рекусертов. Да-да, жена начальника СБ тоже оказалась из, вежливо говоря, сексуальных девиантов. Как мне довелось убедиться, в их брачном контракте было прописано отдельным пунктом, что именно из набора "садо-мазо", при каких условиях и каким способом они могут причинять друг другу. Всё законно, всё задокументировано. Чуть ли не традиционно. Чудное место — Иридосеть!
...как всякий приличный маг, я ужасно любопытна. Именно моё любопытство заставило меня дополнительно задержаться в Тимтиэре для выяснения, кто такие "пауки". Выяснения вкупе с последствиями (как для меня, так и, в перспективе, для всей Иридосети) оказались... м-да.
Но об этом — в другой раз.
Весна, 8-13 и 25 сентября, 27 октября 2008 г.
Узоры в небе, тени на земле
Эта история началась...
Нет. Не так.
Я влипла в эту историю — влетела на полном ходу, как всадник, скачущий через лес и внезапно получающий толстым суком по лбу — когда мой возлюбленный муж однажды вечером не ответил на мой поцелуй. Я оторвалась от его губ, готовясь задать вопрос (широкий выбор: от "Что я опять незаметно натворила?" и до "Милый, у тебя месячные?"), но Устэр меня опередил.
— Эйрас, — сказал он, — у нас проблема.
Снова широкий выбор ответов. У Эмо я дежурно спросила бы: "Кого мне убить?". У Джинни, столь же дежурно — "Сколько это стоит?". Командору Сухталу, смотря по степени его озабоченности, либо: "Это у тебя проблема", — либо: "Я беру не дёшево", — либо: "Кого назначишь в провожатые?". Вот только раньше муж не радовал меня такими известиями...
В итоге я остановилась на достаточно нейтральном:
— Слушаю.
Устэр посмотрел мне в глаза, убедился, что действительно слушаю, и сказал:
— У меня будет ребёнок.
Вариант "Это у тебя проблема" — в топку. Надо было спросить супруга, как Эмо: "Кого надо убить?" А теперь — поздно.
Я уже знаю, кого.
— Только сразу прошу, Эйрас, отключи эти алые костры в глазах. Я бы предпочёл иметь детей от тебя, и ты это должна чувствовать. Кроме того, я сомневаюсь, что на честность стоит реагировать так бурно. Я виноват, но не в том, что ты готова поставить мне в вину.
— А в чём?
Я шептала. Почти сипела. Устэр вздрогнул, словно...
Нет. Пожалуй, на удар бича он бы вообще не среагировал.
— Моя первая вина — в том, что тебе надо было рассказать обо всём раньше. А вторая... не могу я просто бросить Риллоан. Раньше не хотел, а теперь уже не могу.
— Красивое имя, — выдавила я.
Муж виновато и мечтательно улыбнулся.
— Он вообще очень красив.
— Красив? Кто?!
— Не "кто", а "что". Риллоан, Подоблачный мир... ух!
— Это ещё не ух, — бросила я почти обычным голосом... только очень уж злобным. Рука, кулаком которой я врезала Устэру в живот, страшно чесалась стукнуть его ещё куда-нибудь. Меня сдерживало только воспитание, разрешающее дубасить лишь активно сопротивляющихся. — Если ты ещё когда-нибудь объявишь о возникшей проблеме настолько двусмысленно, я тебя ухну так, что сама пожалею. Потом. А теперь дыши ровнее. И рассказывай.
