— Это сумасшествие, — заявил кэптен. — Но я начинаю привыкать к тому, что с вами невероятное становится простым, а невозможное — всего лишь трудным. Если вы уговорите полковника, дерзайте! А я посмотрю, что из этого выйдет.
Итак, на одной чаше весов — две роты Восемнадцатого полка, пять крупнокалиберных огнестрелов, два "Огненных молота", мрачная тень "Ночной птицы" в небе... ну, и некая Эйрас сур Тральгим. На другой — форт с постоянным гарнизоном, численность которого лишь самую малость не дотягивала до семи тысяч человек, снабжённый самым тяжёлым вооружением, какое могли предоставить военная промышленность Дагара и лорхи Гильдии. Интарийцы уже доказали, что могут уничтожить такое укрепление мощным ударом с воздуха. Предстояло проверить, нельзя ли осуществить нечто более дерзкое и рискованное: захват... причём захват минимальными силами.
Маленькое граничное условие: убивать дагарцев нельзя.
Ни мне лично, ни даже в моём присутствии.
Если бы можно было завалить форт трупами, это было бы слишком легко. Кроме того, такое количество мертвецов попросту... неэстетично. И негигиенично.
— У тебя есть какой-то план относительно Нишерката? — поинтересовался Устэр. Пока две роты бодро маршировали по суверенной земле Дагара, зигзагом летящая впереди "Ночная птица" обеспечивала их маршу лёгкость и скорость. Я же ненадолго залетела к Сильвезию и Эннелии в гости: согласовать планы.
Ну и заодно отведать ещё немного "кровавого" вина.
— А как же. Есть, как не быть.
— Так поделись с нами.
— Всё просто. Когда наши наземные силы подойдут достаточно близко, я прилечу в Нишеркат, как сейчас прилетела к вам, и утихомирю гарнизон.
— Эйрас!
— Я вполне серьёзно. У меня прямо... гм, мысли чешутся проверить, способна ли я на нечто большее, чем материализация предметов мебели.
— То есть ты...
— Схватываешь на лету! — подмигнула я.
Как известно любому компетентному алхимику, сварить газообразное сонное зелье весьма непросто. Причём сложность задачи возрастает на порядок, если нужно усыпить сразу многих людей — ведь у всех своя чувствительность к препаратам, и доза, которая гарантированно убьёт младенца, у взрослого вызовет лишь сильную сонливость. Ещё на порядок сложность задачи возрастает в том случае, если сонный газ распыляется не в закрытом помещении, а на свежем воздухе. Завихрения из-за ветра, перепады концентрации, естественное рассеивание плюс окисление...
Морока, да и только. Особенно с этим проклятым граничным условием: усыплять, но не убивать. Никакого паралича дыхания, никаких остановок сердца, никаких непредсказуемых аллергий! А личные охранные амулеты командного состава? А амулеты попроще и подешевле, выдаваемые часовым и среди прочего долженствующие гарантировать, что сна на посту не будет?
Люблю трудные задачи!
За сутки ускоренного марша (мне, между прочим, пришлось на ходу лечить кровавые мозоли, натёртые людьми Хиргеса, снимать их усталость и нейтрализовать мышечные спазмы...) две нахальные роты подошли к форту Нишеркат на расстояние получасового марш-броска. Скомандовали долгожданный привал. Измотанные пехотинцы без стона повалились наземь и в большинстве своём вырубились, словно убитые. М-да. Поднять их снова будет... проблематично.
Стояло тихое, как охотник в засаде, утро третьего дня операции.
— Ну, полковник, пожелайте мне удачи.
Серый от усталости, Хиргес только слабо кивнул.
Я взлетела.
Один из наставников Обители, где я обучалась Бесконечному наречию, Свист, в своём любимом боевом аспекте становился воздушным вихрем, неуловимым, как и положено ветру. Я намеревалась самым наглым образом спереть эту чудесную идею.
Ветер... по сути, это движение воздуха, а эта стихия мне, как некроманту, чужда. Но становиться обычным ветром я и не собиралась. Моей целью был не бой и не банальный шпионаж, а кое-что поинтереснее. При помощи импровизированных формул Бесконечного наречия я собиралась предстать перед гарнизоном Нишерката облаком сонного зелья. Причём не простым облаком, а разумным, способным на ходу менять свой состав и точнейшим образом дозировать воздействие, просачиваться в закрытые помещения вместе со сквозняками, ломать сопротивление защитных амулетов, а то и использовать это сопротивление к собственной пользе...
Говоря кратко, при помощи Слов я намеревалась решить все свои проблемы.
И я их решила.
Правда, на полное усыпление форта мне потребовалось значительно больше времени, чем я рассчитывала. Два с половиной часа вместо одного. Оказалось, что столь полное и глубокое преображение искажает восприятие времени не хуже, чем полноценный транс. Кроме того, ТАКОЕ преображение высасывает силы, как ненасытная пиявка...
Неважно. Дело было сделано, а это главное. Не понеся ни единой потери и не сделав ни единого выстрела, две роты Восемнадцатого полка заняли сонное царство, в которое превратился Нишеркат. Вскоре, вызванные с борта "Ночной птицы", над фортом появились военные транспорты нур-кэптена Тирвелия. Один за другим они снижались и снова поднимались, неся в трюмах штабеля спящих дагарцев. Каждому предстояло сделать не один и не два рейса, прежде чем гарнизон окажется в лагере для военнопленных в полном составе.
Бескровная победа. Идеал.
Небывало крупный выигрыш, доставшийся интарийцам слишком легко и слишком быстро, чтобы быть оценённым по достоинству.
— Бред! Я поверю в это не раньше, чем увижу всё собственными глазами!
— Что ж, генерал, у вас есть блестящая возможность увидеть всё, о чём говорится в отчёте. Три часа на борту "Молота Интарига" — и вы сможете лично пройтись по стенам Нишерката.
Виналий посмотрел на кэптена Дормалия, как на идиота.
— Вы же не ждёте, что я взойду на борт одного из этих ваших... устройств?
— Почему нет? — кэптен немного картинно приподнял левую бровь. — Не может быть, чтобы вам, в прошлом боевому офицеру, не хватило смелости для такого простого шага!
"В прошлом". "Не хватило смелости". "Простого".
Со скрежетом зубовным генерал был вынужден согласиться, чтобы не потерять лицо.
Спустя три часа его ноги коснулись плаца посреди Нишерката. Обычно таннелерры зависали прямо над стенами и башнями (военная архитектура дагарцев, само собой, не подразумевала возможности полноценной швартовки воздушных судов), но для флагманского судна и его ОЧЕНЬ важного пассажира расчистили площадку поудобнее.
— Нишеркат, — почти прохрипел Виналий, взойдя на стену и осмотревшись. — Клянусь Светом, это действительно... но какой дьявол помог вам взять эту крепость неповреждённой?!
— Вы действительно хотите познакомиться с нашим ручным дьяволом?
— Полковник?
Хиргес странно улыбнулся. Так странно, что свита генерала слегка отодвинулась от него, точно от больного с подозрением на чуму.
— Так хотите или нет, генерал? Потому что взятие Нишерката — целиком и полностью заслуга одного-единственного... человека.
— Какого ещё "человека"?
— Дагарцы называют её коротко — Родах.
— Богом войны? Её?
— Эльи Эйрас. Эйрас сур Тральгим.
Порыв живого ветра растрепал волосы стоящих на стене. А потом я перестала быть ветром и положила ладонь на плечо Хиргеса.
— Звал, полковник?
...мы, разумеется, заранее договорились об этой маленькой инсценировке. Когда я категорически заявила, что не собираюсь застрять в Риллоане навечно. Да, красивый мир, да, своеобразная метафизическая структура, профилирующая не магические возможности, как это бывает обычно, а сам процесс мышления. (По ходу дела мы с Устэром набрали статистику по военнопленным и превратили его гипотезу в доказанную теорию...) Но красивых миров с оригинальной метафизикой во множественной Вселенной слишком много. Гораздо больше, чем можно исследовать одному разумному существу. Проживи хоть тысячу лет, хоть миллион — всё равно жизни не хватит налюбоваться досыта. Красота — наркотик, которого много не бывает.
В общем, когда встал вопрос о моём отбытии, Хиргес и Дормалий забеспокоились. Привыкли к лёгкости, псы войны. К хорошему привыкают быстро. Ну, я и предложила им план. Мол, вы меня познакомьте с Виналием, а остальное предоставьте мне.
— Звал, — с лёгкой запинкой сказал полковник. — Эйрас, это...
— Сама знаю, — перебила я. — Генерал Виналий из Интарига, полный кавалер Боевой Славы, пять тяжёлых ранений, двенадцатого дня второго месяца текущего года именным указом государя назначен командующим Десятой Дагарской кампанией. Ну, регалии и заслуги свиты перечислять не буду, хотя и могу. Доброго вам здоровья, генерал.
В устах целителя (пусть трижды тёмного) это — вовсе не дежурное пожелание. Виналий охнул, покачнувшись. Я добавила:
— Уж извините, но вернуть вам глаз и убрать спайки из колена я не могу. — Или не хочу, что вернее: это же не свежие раны, а старые, давно зарубцевавшиеся; с такими не на одну неделю возни, а я собираюсь исчезнуть ближе к вечеру... — Облегчить боль — другое дело.
— Кто вы, эльи?
— Полковник меня уже представил. Я — Эйрас сур Тральгим. Когда-то я помогла блистательному лорху Сильвезию сделать первые шаги в мире Сил и Стихий. Сейчас я помогла армии Интарии в войне с Дагаром. В частности, поспособствовала захвату вот этого форта.
Даже Виналию было сложно отмахнуться от слов чело... а, чего там — от слов существа, появляющегося из воздуха и одним движением брови снимающего застарелые боли, плохо поддающиеся даже дорогущим алхимическим зельям.
— Видите ли, генерал, я намерена вскоре отбыть по своим делам. Поэтому лёгкие пути и неожиданные чудеса заканчиваются. Дальше вам придётся воевать собственными силами. С другой стороны, если после полного уничтожения Мертана, постройки наплавного моста через Минаэлу и превращения Нишерката в передовую базу воздушного флота вам для победы над Дагаром всё ещё нужны чудеса... о, Сильвезий летит! Прощайте!
Я подпрыгнула и с максимальной скоростью рванула к показавшейся из-за холма "Ночной птице". Максимальная скорость — максимальный эффект.
Правда, полковник Хиргес остался недоволен. Ему казалось, что мне следовало объяснить Виналию всё чётко, подробно, со всеми деталями. Но это уже его полковничьи проблемы. Надеюсь, Сильвезий как-нибудь объяснит ему на досуге, что метод, который устроил бы самого Хиргеса, для воздействия на его начальство подходит плохо. Хиргес на этом постоянно спотыкался: объяснял, разжёвывал, длинно и убедительно доказывал. А генерала следовало ошеломить, выбить из колеи, немного напугать, немного подлечить, немного отвлечь — и ни в коем случае не дать ему задуматься. Потому что когда этот цепкий старик задумывается, он выделяет для решительного наступления один полк неполного списочного состава и назначает тактическим командующим офицера, которого был бы рад наградить посмертно.
7
Эта история закончилась буднично, почти незаметно. Там же, где и началась: в супружеской постели нашего с Устэром дома, что возле шинторданской башни. Ближе к утру.
— Что нового в Риллоане?
— Почти ничего. Это раньше я старался нырять туда надолго, по месяцу-полтора за одну ночь. А теперь как-то...
— И всё-таки?
— С тех пор, как Виналий дал воздушному флоту отмашку на самостоятельные рейды, а главное, позволил восполнять потраченный боезапас без заполнения кучи бумаг и подписанного разрешения из штаба, летать стало гораздо веселее. Теперь дагарская армия продолжают откатываться, максимально рассредоточившись. Чуть где соберётся больше нескольких рот, налетают таннелерры, бомбят и расстреливают. Интарийцы, соответственно, победоносно наступают. Полковник Хиргес получил сразу две медали — за организацию переправы и за форт Нишеркат. И вообще Виналий резко изменился, словно помолодел. Как у тебя это получилось? За один короткий разговор!
— Элементарно, муж мой. Если бы тебя донимало столько хронических болячек разом, как несчастного генерала, у тебя б тоже со страшной силой испортился характер. Прооперируй ему колено, он и вовсе козлёнком скакать начнёт. Благодарным козлёнком, заметь.
— Э-э... вообще-то из меня хирург, как из лаптя подкова.
— А я как раз знаю одно замечательное место, где этот недостаток можно исправить.
— Что за мир?
— Миры. Несколько десятков тысяч плотно населённых миров: Иридосеть. Нанесём визит, купим тебе у пауков один из старых модов хирурга-практика, развлечёмся офф— и онлайн...
— Э-э... я тебя не понимаю.
— Разберёшься на месте, любимый. Ты быстро схватываешь новое. И потом, не всё же тебе показывать мне миры, где ты побывал. Надо и мне отплатить тем же. Только сперва надо устроить тебе полноценную стажировку в Обители, иначе в Иридосети тебе будет трудно. Я — не Странник Эмо, чтобы при воплощении брать с собой живых спутников, и не обладаю опытом Наставницы Анжи, чтобы свободно пользоваться Вратами-без-границ...
— И я снова тебя не понимаю. Может, уберёшь щиты?
— Нетушки. Иначе сюрприза не получится.
— Какого ещё сюрприза?
— Неожиданного. И даже не проси, милый, всё равно не выложу, пока не услышу новости из Риллоана в полном объёме.
Муж понял намёк и сдался без боя.
— Эннелия жива. Здорова. Книжки начала читать, как ей кое-кто внушил. Я стараюсь поддерживать в ней этот неожиданный интерес. Бедное дитя смущается из-за, цитирую: "занятия, не подобающего высокородной эльи". Пришлось дать ей доступ в мою лабораторию: уж там-то посторонний глаз её за "неподобающим" не увидит.
— А как ребёнок?
— Нормально. Я же сказал, что Эннелия полностью здорова. Её будущий сын тоже в норме.
— Неверная формулировка.
— Эйрас?
— Это не только "её будущий сын". Это, милый, ещё и ТВОЙ будущий сын. Не вздумай открещиваться от участия в его судьбе!
— Да я и не открещиваюсь...
— Смотри. А то есть мнение — сразу замечу, в корне неверное, — что для появления на свет нового человека от мужчины требуется только несколько минут удовольствия. Мол, женщина должна выносить ребёнка, родить, выкормить, воспитать, и всё это растягивается на годы, и по отношению к женщинам страшно несправедливо.
— А каково твоё мнение по данному вопросу? Разумеется, единственно верное и железно аргументированное?
— Моё мнение таково, что там, где мать может вздохнуть спокойно, отец подхватывает груз. Да, лет до пяти ребёнком занимается преимущественно жена. Но вот потом, особенно если это мальчик... если стоит задача воспитать не бесформенное нечто — авось да само разберётся, что к чему — мужу приходится пристально следить за успехами и неудачами сперва ребёнка, потом подростка, потом юноши...
— Основная идея ясна. Муж — не только родитель, но и воспитатель.
— Конечно! А как же иначе? На юге, запущенная мастерами Школы Тонг, бытует поговорка: "Родители дают жизнь, учитель делает воином". Или в более общем варианте: "В семье — дитя, в государстве — подданный, при хозяине — слуга, подле мудреца — человек". Но мудрецов гораздо меньше, чем семей. На всех не хватит. Вот и выходит, что если родители не сумеют сделать собственного ребёнка человеком, то сам по себе он имеет мало шансов стать таковым.
