Зверь лютый. Книга 6. Шантаж

Если бы из семантики нашего "живаго великорусскаго..." можно было бы добывать соль — мы бы её экспортировали. Да мы полмира ею завалили бы!

В какой-то момент "глас народа" начал стихать. Люди потихоньку стали отодвигаться от телеги, а, главное, перестали жадно и нетерпеливо смотреть мне в лицо, ожидая следующей фразы. Их взгляды переместились ко мне за спину. Я глянул через плечо: на верхней площадке лестницы стояло несколько человек. Среди них и посадник. С мечом на поясе. Он начал неторопливо спускаться. Сейчас меня будут... Вдох-выдох.

"Я коней напою.

Я куплет допою.

Хоть немного еще

Постою на краю".

"На краю" в моём конкретном случае — на краю телеги. Осталось только "допеть куплет". Я, старательно заставляя себе не оборачиваться и не снижать голос, выдал в толпу предпоследний пассаж из берестяного послания. Что-то на тему:

"Графиня, мойтесь в бане каждый день

И закупайте детские коляски".

Когда Кудряшок это выцарапывал, мне казалось, что это смешно, остроумно. Здесь это тоже вызвало смех. Смешок. Одинокий. И от этого ещё более глупый. Осталось последнее предложение.

Я развернулся лицом к лестнице, уставился в глаза посаднику и, форсирую скабрёзную интонацию, слышанную мною от Кудряшка, провозгласил: "Коль просишь — вскорости приеду, изделаю тебе и другого сына. Коли пентюх этот — ни на что негожий, так пусть хоть выблядков моих кормит".

Посадник остановился в двух шагах от телеги. Не отрывая глаз от лежащего у моих ног обнажённого женского тела, протянул правую руку ладонью вперёд. Кто-то из местных мужичков подскочил ко мне сбоку, начал дёргать за рукав. Я совершенно автоматически отдал ему грамотку. Мужичок, с поклонами, мелкими шажками, подкатился к посаднику, с каким-то скороговорным текстом сунул в ладонь свёрнутую трубочкой бересту.

Во дворе было тихо. После совсем недавнего рёгота, хохота и трёпа большой толпы — особенно чувствительно. В тишине где-то заплакал младенец. Посадник вздрогнул, непонимающе посмотрел на трубку бересты в своей руке. Развернул и заглянул в неё.

Кажется, он не понимает. Или неграмотный? Толпа за спиной даже не дышит. Острое ощущение массового любопытства. "Ну и чего он сейчас...?".

Посадник поднял глаза и увидел меня. Смотрит. Совершенно мёртвые глаза. Расширенные дырки чёрных зрачков в неестественно светлых радужницах. Каменное, несколько надменное скуластое славянское лицо. Лицо смерти. Смотрит, но не видит. Медленно, с хрустом, сжал бересту в кулаке. Вяло чуть откинул её в сторону.

И — зарычал. Мгновенно переходя от глухого, утробного рокота в мощный яростный рёв. Одновременно выдёргивая меч из ножен. Одновременно шагая ко мне.

Инстинкты, они того... как праздник — всегда с тобой. Посадник пошёл на меня — я от него.

Пятиться задом стоя на краю телеги... Ух я и нае...

Мда... Упал.

Я всегда падаю правильно. Как кошка. Только из-за отсутствия хвоста — не переворачиваюсь на лапы, а раскладываюсь и откатываюсь. В этот раз не получилась. И, лёжа на спине, навзничь, я, глядя вверх, через лоб, хорошо увидел, как по толпе людей, отшатнувшихся от моего падения, ударила волна капель.

Как пулемётная очередь.

По лицам, по одежде.

Тёмная жидкость.

Кровь.

И снова — дикий рёв с той стороны телеги. И снова новый удар каплями крови — очередью по толпе. Но толпа уже потеряла неподвижность. Все орут, все бегут, вопят и топчат. И чей-то истошный высокий женский крик:

— Да уймите же его! Он же её в куски порубает!

Третьего звериного рёва нет. Зато со стороны задка телеги происходит какое-то движение. И через неё заглядывает лицо посадника.

Перекошенное, мокрое от пота, странно сосредоточенное. Одновременно: бешенство и целеустремлённость. При виде меня на лице появляется удовлетворение. Удовольствие. Злобно-радостное.

Три таких, ярко, предельно выраженных эмоции, одновременно на простом добром родном славянском лице... В обрамлении светлой аккуратной бороды. С чудовищно расширенными зрачками.

Он начинает... урчать. И вытаскивает из-за телеги правую руку с мечом.

* * *

Помните ли вы храброго гнома Гимли из "Властелина колец"? Тот момент, когда в сражении с орками его привалило тушей одной убитой гоблинской свиньи так, что он не мог ни пошевелиться, ни дотянуться до своего оружия, а тут к нему начало подбираться другое такое же чудовище?

Так вот: я Гимли очень хорошо понимаю. Хотя меня ни чьей тушей не заваливало. Но так страшно...

* * *

Как и гнома во "Властелине" меня спасло вмешательство со стороны. Правда, светлых эльфов и засекреченных королей у меня тут нет. Но чего на Руси всегда много, так это уверовавших в силу слова своего. "Русское слово". Я не про попов, те-то, как раз, реально оценивают свои возможности.

Какой-то благообразный мужчина шагнул сзади к посаднику, ухватил его за левое плечо и рявкнул на ухо:

— Ты чего творишь?!

Громко, уверенно начатая фраза закончилось стоном. Посаднику оказалось достаточно даже не повернуться лицом к миротворцу. Только чуть развернуться корпусом. Чтобы вогнать свой меч из-под локтя левой руки в живот санитара-добровольца.

* * *

А ведь говорил же сам себе Добрыня Никитич, собираясь, по приказу Владимира Красно Солнышко, звать Илью Муромца с пьянки на Подоле:

— Не дай бог подойти к русскому богатырю со спины — зашибёт и не заметит.

Как я Добрынюшку понимаю!

Не в смысле, что подходил сзади, наоборот: ко мне так подходили. Пришлось из-за этого карате бросить.

Очевидная вещь: типовые элементы всякого боевого искусства отрабатываются до автоматизма. Хоть — с мечом, хоть — с револьвером, хоть — с "голой рукой". Ты ещё не понял, а уже ударил. Просто поймал краем глаза, шорохом, волной воздуха постороннее движение. И — среагировал.

Жена просто руку протянула: воротник на мне поправить, а я уже.... Нет, не ударил — просто блок, просто предплечьем. Без фанатизма, без форсажа... Просто — как учили, как сотни раз отрабатывали в спарринге.

Она ходила постоянно в синяках и через день плакала.

"Да я же не хотел! Просто не делай неожиданных движений, не подходи ко мне сзади...".

Мимолётная ласка любимого человека оборачивается небольшой, но болезненной травмой. Хорошо ещё, что исполняется только защита, а не полная связка, которая обязательно должна заканчиваться добивающим ударом.

С "автоматом" надо чётко по Уставу: "за три шага до...". Или — семейная жизнь без "автоматизма". Проблема выбора: "Или — я, или это твоё...".

Пришлось бросить. Спорт, естественно.

* * *

Волонтёр-пропагандист повис на посаднике и никак не хотел сниматься с меча. Тот дёргал свою железку, они стояли очень близко, и места не хватало. А у меня хватило времени. Я крутанулся на спине, оказался головой к телеге и, когда посадник, отступая под тяжестью тела "зарезанного миротворца", почти наступил на меня, судорожно отталкиваясь ногами и подхваченным дрючком, на спине въехал под телегу.

Раздражённый рык сообщил мне, что манёвр не остался незамеченным. Морда моего убивальника всунулась под телегу.

Как он обрадовался, когда увидел меня! Такое выражение лица называется: "искажённое злобным бешенством". Как будто бывает "бешенство незлобное".

Попытался достать меня мечом — не получилось. Тогда он грузно опустился на четвереньки и пополз за мной.

Я, завывая от страха, выскочил на другую сторону телеги, вскочил на ноги. Между телегой и первой ступенькой крыльца, на которой стоит куча здоровых мужиков с железяками — два шага. Не убежать. А он... урчит и лезет.

Один из самых страшных элементов ночных кошмаров — неотвязность преследователя. Куда ни спрячешься, ни убежишь — он всегда идёт за тобой.

Это — в ночных кошмарах. В реале — поведение росомахи. Росомаха с железякой...

В общем, я заорал. Паника — аж ноздрями... И влепил своим дрючком, единственным, что было у меня в руках, по крупу кобылы.

Лошадка нервная. С самого утра. А тут ещё крики, кровь... Она рванула. Снесла своего хозяина, который до сих пор стоял истуканом, держась за недоуздок. И посадника, который по-росомашьи пробирался под телегой.

Ржание, удар, рык... Его хорошо приложило задней осью, сшибло на бок, на спину, проволокло....

Телега подскочила на нём и проехала дальше.

Пьер Жолио-Кюри погиб под колёсами гружёной фуры. Колесо гужевого транспортного средства раздавило одну из самых радиоактивных голов начала 20-го века.

Пустая телега — не автомобиль и не фургон: здорового мужика ею не задавить. Посадник начал ворочаться в своих доспехах, придерживая левой рукой правое плечо, которому и достался удар. Но меч из правой он не выпустил. И тогда я заорал:

— Вязать его! Взбесился! Вязать!

Мой истерический фальцет хлестанул по замершей, было, толпе.

В нормальных условиях люди сначала оценивают авторитетность источника команды, а уж потом её исполняют. Люди, приученные действовать в экстремальных, боевых, например, условиях действуют сходно. Конечно, команду "ложись!" может подать и салажонок. А вот "в атаку!" — только голосом командира.

Возле крыльца стояло достаточно опытных воинов, которые, естественно, не отреагировали на мой визг. Но с другой стороны двора — куча горожан. Которым мои вопли давали возможность выразить своё крайнее психологическое напряжение в мышечной форме. Что они и сделали.

Толпа мужиков с диким криком "а-а-а!" кинулись на подымающегося посадника. У нескольких были какие-то дубинки или посохи. Которые шустро замелькали в этой куче-мале. А я поймал себя на страстном желании присоединиться.

Инстинкт подражательства у лысых обезьян... Так, об инстинктах я уже погрустил неоднократно.

Мимо, чуть не сбив с ног, ломанулись стражники. Защищать посадника от "народного гнева" в "дрекольно-поленном выражении". Хотя причём здесь "гнев"? Просто массовая и громкая истерика.

А у меня — персональная и тихая. Тихохонько подходим к крыльцу. На ноженьках подгибающихся. Просто опускаемся задницей на первую ступеньку. Пока не завалился. Прижимаемся плечиком к балясине. Какая она... устойчивая. И, мотая головой, попытаемся прокашляться. Выплевать из себя свой... свои эмоции.

А чей это знакомый профиль я вижу? Не орлиный. Отнюдь.

* * *

У нас на Руси орлиные или там, журавлиные профили — редкость. Климат у нас, знаете ли, не способствует. У кого носопырки слишком длинные — потомства не оставляют. Поскольку — отмораживают. Понятно, что потомков не носом делают, но прямая корреляция размеров широко и международно замечена.

"Он пользовался огромным успехом у светских дам. Пока одна из них на балу не щёлкнула его публично по носу со словами:

— Ах ты, маленький обманщик".

* * *

Встать я не мог: ноги не держат, но дрыном своим дотянулся и ткнул этот профиль по сапогу. Спиридон, заворожено наблюдавший за избиением посадника и действиями стражи, оглянулся. Сперва на меня, потом по сторонам — никто не смотрит? Два шага ко мне, шаг вниз, со ступеньки. Он продолжал смотреть на свалку, но слушал уже в мою сторону. Как кот: глядит вперёд, а уши развёрнуты назад. И губы скривлены. Чтобы никто, кроме меня не услышал.

— Уходи, пока стража занята.

— Посаднику жить нельзя. Очухается — ещё злее будет. Кто вместо него?

Сначала показалось, что Спирька не расслышал вопроса. Или у них нет иерархии замещения?

Наиболее известный пример — американская система. В случае гибели президента его обязанности принимает на себя вице-президент, потом по списку: госсекретарь, председатели обеих палат, мин.обороны и т.д. Вплоть до минсельхоз.

Здесь задержка с ответом была вызвана не этим. Спиридон, уже не скрываясь, повернулся ко мне и с явным изумлением сообщил:

— Я.

Не понял. Он же "врио" — временно исполняющий обязанности "судебного пристава". Что, это вся "глубина стека замещения"? Как мало мы знаем о системе управления в "Святой Руси"! С князьями и княжествами иерархия ещё как-то просматривается, а вот "на земле", на уровне волостей и общин, где, собственно, и живут наши предки...

Спиридон с ошалевшим видом разъяснил:

— Тысяцкого... вот, посадник, только что мечом... Мытника нет — ушёл по Десне на рубеж. Дела у него там. Десятник по должности младше. Получается — вирник. Я.

* * *

Нет, предки не дураки — очерёдность замещения должностей, на случай экстремальных ситуаций у них, продумана. Не так глубоко, как у американцев, но так ведь и здесь не Вашингтон. Кстати, как в США в эту очередь включаются не только административные, назначенные первым лицом, чиновники, но и избираемые — председатели палат Конгресса, так и здесь — тысяцкий.

Этот персонаж на Руси не назначаемый, а избираемый.

В княжеских — не в вечевых городах — тысяцкого ставит князь. Как секретарь райкома при коммунистах ставил председателя колхоза. Типа: конечно, воля ваша. Вполне по вашему, извиняюсь, уставу, прямым волеизъявлением в ходе общего собрания. Но мы вам очень настоятельно рекомендуем. Кто против? С адресами и фамилиями.

Тысяцкому городское ополчение в бой вести. Если народ его не примет — князь на поле брани без этого полка останется. Так что, тысяцкий, хотя и "княжий", но "земский" — среди местных в авторитете. А посадник его зарезал.

* * *

— Спиридон, не тяни. Бери власть в свои руки. Смотри: гридни сейчас городских в куски порубают.

Я был прав: местная стража вышла во двор, а не в поход. С мечами, но без щитов.

Обычная ОМОНовская технология, когда гражданскую толпу оттесняют щитами, изредка угощая ударами "демократизаторов", здесь не получалась. "Поймав" пару ударов дубьём, гридни озлобились и вытащили мечи из ножен. А толпа... передние, может быть, и рады бы убраться, но сзади на них давят. Всё новые горожане подбегали к общей свалке с выдранными и найденными тут же, во дворе, кольями. Толпа обтекала стражников со всех сторон.

Ещё немного и оказавшиеся окружёнными гридни начнут всерьёз рубить мирное население. Просто чтобы свои головы сохранить.

Спиридон ещё обозревал окрестности, когда я, ощутив приступ идиотского веселья, вскочил на ноги и заорал:

— Отходи! Заманивай! Шибче! Веселей! Шибче!

Мда... Вроде бы и не мальчик, а визжу как... девочка. Кто-то из стражников оглянулся. Я старательно замахал приглашающе руками. Спиридон величественно, то есть с задержкой и меньшей экспрессией, тоже махнул дланью. И тут же начал распихивать оставшихся на крыльце слуг в ряд на первой ступеньке.

Я продолжал истерично подпрыгивать и размахивать своим дрыном. Знаменитые команды Суворова так и рвались из меня:

— Заманивай! Заманивай! Быстро! Быстро!

Суворов кричал это своим бегущим от турок солдатам. Гридни ещё не побежали от местного "дойного стада", но от перемены мест "убегаемых" сумма не изменяется: "победа будет за нами". Где-нибудь, когда-нибудь...

Гридни, почувствовав угрозу полного окружения "широкими народными массами", начали отходить. Как это часто бывает, отступление стремительно перешло в бегство. Не далеко: слуги, выстроенные Спиридоном на первой ступеньке парадной лестницы, дружно выставили навстречу набегавшей толпе кто что имеет.