* * *
— ... зверюгу в кровать приперли! Вот нет в вас ни капли воспитания, леди! — В сон вклинился чей-то неприятный, брюзжащий, но очень знакомый голос. — Приличная юная особа должна спать чистенькая и свеженькая, а не в обнимку с огромной, страшной и блохастой животиной!
— Ой, Мара, да я уж говорила леди, что такое поведение ее не красит. — На фразе, произнесенной другим голосом, я проснулась, быстро оценив обстановку.
Так и заснув на кровати малышки, проспала на мягких простынях до самого утра. Снился мне один из дней, проведенных в Ленисине. То время во многом было счастливым. В суматохе торжеств и сборов все как-то забыли обо мне. Ночь перед свадебной церемонией Эвила проплакала, ни на секунду не отпуская нас с Ольмой от себя. Я даже удивилась расстройству сестры, случившемуся из-за нежелания покидать родной замок. Всегда сильная и язвительная, Эв рыдала, обнимая подушку. Мы просидели с ней до рассвета, отпаивая сестру отваром из трав. Никто кроме нас так и не узнал об этом мелком инциденте. Для всех, присутствовавших на свадьбе, Эвила выглядела счастливой и даже излишне веселой.
Как мне хотелось сейчас оказаться на той свадьбе или вновь посетить Ленисин. Стать прежней. В мыслях витал туман: с одной стороны мне необходимо было что-то предпринять, но с другой — кто его знает, что лучше.
Рассказанная Клантом история, пусть и преподнесенная с легкостью выдумки, немного меня напугала. Думать о прошлом Рэнда не хотелось, но, похоже, теперь это самым прямым образом касается моего будущего.
Ни одна причина не оправдывает его действия. Видимо, разозлившись, Рэндалл хладнокровно расправился с той парочкой. По лицу легарда я не заметила, чтобы он очень сильно расстроился, услышав пересказ блондина. Рэнд был зол и мрачен, но ни на мгновение в его глазах не промелькнуло раскаяние.
Что-то подсказывало, что для меня общение с ним тоже однажды может обернуться подобным "наказанием". Никто ведь не гарантирует, что Рэнд не разозлится на меня за что-нибудь, как в день нашего знакомства. Тогда мне было страшно, казалось, он вот-вот меня ударит. Или может я уже преувеличиваю?
Но по всему видно, что мне совсем не выгодно возвращать человеческий облик. Зверем можно и подольше побыть.
— Няня, — проныла Эмма, отодвигая от себя поднос с кашей, выдернув меня из задумчивости. — Мара! Что вы вот! Это ж не абы какая кошечка, а легардовская! У нее блох нет.
— А это вовсе не показатель, — прошипела Мара в своей привычной манере, которую я знала с детства.
Меня немилосердно спихнули на пол, разве что ногой не наподдав, никак не отреагировав на недовольное шипение и устрашающий оскал.
— Няня! — простонала Эмма. — Я не буду кашу!
— Все воспитанные леди на завтрак едят кашу, — наставительно проворковала Мара. — А вы ведь хотите быть воспитанной?
— Неа! — весело воскликнула малышка. — Я буду грозной волшебницей и на завтрак есть шоколадные конфеты. Во-о-от такую кучу каждый день!
Я не видела сестру, но, зная Эмму, предположила бы, что в этот миг девочка показывала руками необъятную гору сладостей.
— А животик у вас болеть не будет? — хитро уточнила моя горничная.
— Не будет! Я же великая волшебница и всемогущая чародейка буду! — очень серьезно фыркнула малышка.
— Хорошо, пока вы еще не волшебница, — хмыкнула няня, — поэтому ешьте!
Печально хрюкнув, Эмма в несколько секунд проглотила ненавистную серую массу из плошки. Запивая кашу компотом, девочка громко командовала служанками, пока они вынимали из шкафа платья.
— Нет, не это! — провыла девочка. — Синее! Там же было!
— Оно слишком темное, — насторожилась Мара. — Надели бы что-то светленькое, летнее. Синее на свадьбу вашей сестры шилось, мало может быть, да и теплое слишком.
— Зато красивое! — сказала, как отрезала Эмма.
В итоге ее обрядили в тяжелое бархатное платьице, стянутое по бокам шнуровкой. Золотые ленты девочка прикалывать отказалась. Как и поясок с длинными кистями.
— Так хорошо! — решила Эмма, кружась перед зеркалом. Сидя на полу у кровати, я даже залюбовалась сестрой. Цвет удивительно ей шел, подчеркивая мимолетный загар на бледной коже. Волосы, не сдерживаемые шпильками и лентами, свободно падали длинными крупными кудрями на плечи, придавая всему облику малышки легкость и игривость.
— Пойдем, котя! — Я так залюбовалась, что не воспротивилась, когда меня жестко ухватили за загривок и потянули к двери. — Уверена, ты проголодалась. В такое время отец занят делами, а тетя с Ольмой еще спят! Так что мы устроим маленький бедлам в столовой.
— Леди Эмма! — в один голос возмутились служанки.
— То есть, мы найдем тебе пару кусочков чего-нибудь вкусного и пойдем гулять в парк, — поправила саму себя Эмма.
В столовой мы никого не встретили, только слуги суетливо прибирали с длинного стола многочисленные нетронутые тарелки и чаши. Подтянув край скатерти на себя, Эмма стащила увесистое блюдо с тушеными в масле ребрышками и с серьезным видом прошествовала к задним дверям, которые перед ней распахнул услужливый лакей. Невозмутимо и сдержанно кивнув, Эмма, тем не менее, сразу после того, как двери за нами закрылись, громко рассмеялась.
— Вечно эти расшаркивания, — простонала малышка, подражая манере Ольмы говорить, растягивая слова, когда сестра была чем-то недовольна.
В парке девочка выбрала небольшую полянку, уютно устроившись у корней большого дуба. Набросившись на блюдо с ребрышками, я в пол уха слушала разглагольствования Эммы.
— Папа хочет, чтобы я в академии училась, — вздохнула девочка, подставляя макушку солнцу. Теплые лучики ласково обнимали Эмму, подсвечивая ее волосы золотистым блеском, от чего девочка казалась похожей на маленькую лесную нимфу, какими их изобразил какой-то неизвестный художник в одной из прочитанных мною книг.
Я, вернувшись к ребрышкам, тихо фыркнула, даже не надеясь, что малышка услышит меня. Но она услышала.
— Да! Представляешь? Ему очень не хочется, — продолжила лепетать Эмма, выпятив губу. — Но папочка считает, что так будет лучше для меня. Якобы я не могу контролировать свои способности, но это не правда! Могу! Но зачем?
— Затем, что вы еще очень юны, чтобы в полной мере знать границы своих талантов! — ответил откуда-то Клант.
Мы с Эммой без труда узнали низкий чарующий голос легарда, более мягкий и тихий, чем у Рэнда. После недолгого знакомства с блондином, можно было прийти к выводу, что Клант не просто очень уверен в себе. Он способен внушить эту уверенность всякому, с кем легарду вздумается заговорить. Через неторопливые низкие интонации его голоса проскальзывала сила и спокойствие, действующее лучше травяного настоя.
Эмма покрутила головой, пытаясь найти Кланта. Я сделала тоже самое.
— А! Вот вы где! — Девочка уверенно ткнула пальцем куда-то в бок. — Я вижу!
— Хорошо, — хмыкнул легард, медленно появляясь и ступая ближе к нам. — Удивительно, что вы, юная леди, так легко меня заметили. У вас, в самом деле, сильные способности.
— Вовсе нет! — беззаботно ответила малышка. — Там, где вы стояли, трава была примята. Только и всего!
Клант удивленно присвистнул, округлившимися глазами глядя на Эмму.
— Я как-то об этом не подумал.
— Вам это простительно, — примирительно и очень по-взрослому ответила девочка, погладив меня за ухом.
— Это почему? — насторожился блондин, физически чувствуя, что малышка сейчас скажет что-то эдакое.
Быстро же он ее изучил! Я тоже знала, что означает эта наигранная серьезность у сестрички.
— Ну, вы старый уже! Семьдесят — почтительный возраст! — с милой улыбкой просветила легарда Эмма. — Дедушке нашего главного садовника столько же. Если он приходит помогать, то вечно забывает везде свою лопату.
— Вы очень добры, леди Эмма, — почтительно ответил Клант, рассмеявшись. — Не возражаете, если я составлю вам компанию?
— Мы не против, да, кошечка? — тоном великосветской дамы выдала Эмма, вздернув подбородок.
Что-то мне подсказывает, что из мелкой вырастет такая фурия, что будет вязать узелки из мужских мозгов! И заполучив в свое распоряжение один из самых интересных экземпляров, девочка уже вовсю тренирует навыки!
Клант с хитрой ухмылкой растянулся на траве в такой позе, что глаза сами собой прилипли к его стройной, прекрасно сложенной фигуре. Простой серый камзол, надетый поверх белой рубашки, и черные бриджи, заправленные в узкие высокие сапоги, ничуть не скрывали тренированное мужественное тело. Два года назад, возвращаясь к визиту легардов в Алорию, Эвила посмеялась, что парни просто не могут быть теми, кем представились. Вспомнив об этом, я точно услышала голос сестры.
"Они вроде как князья. Киашьяры! Наследники престола! А выглядят, как наемники, только вчера переодевшиеся в дорогие одежды!"
Делая вид, что не собирается нам мешать, Клант раскрыл принесенную с собой книгу и с самым серьезным видом нахмурил брови.
— Ос-но-вы э-ти-ке-та, — прочла Эмма по слогам, склонив голову на бок. — Какая ску-у-чная книжка! Разве вам интересно ее читать?
— Мне интересно все, что происходит вне Легардора, а этикет у вас, в княжествах, немного отличается, — объяснил киашьяр, не отрываясь от книги. — Например, некоторые предметы вы называете иначе даже на общем языке.
— Общем языке? — смутилась Эмма и нахмурила бровки. — Я не понимаю...
— Язык, на котором мы с вами общаемся, у нас называют общим, — терпеливо отозвался Клант. — Мы часто используем его и в королевстве, но у легардов есть свой язык, совсем не похожий на человеческий. В очень давние времена люди разделяли себя на несколько племен, каждое из которых говорило на своем диалекте, но, хоть и с некоторым трудом, они понимали друг друга. Противостояние с островами вынудило вас упростить общение, сведя все наречия к одному, усредненному. От этого все княжества говорят на одном языке.
У нас раньше так же был немного другой язык, куда сложнее нынешнего, и...
— Нет! Это не интересно!
— А что, по-вашему, интересно? — хмыкнул блондин.
— Циркачи! — выпалила малышка радостно, вскакивая и пританцовывая. — Я бы хотела стать одной из них! Это так замечательно — путешествовать, узнавать новые места!..
— Есть через раз, зарабатывать гроши, считаться изгоями, ночевать при дороге или в самых дешевых ночлежках? — усомнился Клант.
— Ничего вы не понимаете! — обиделась малышка и решительно направилась прочь.
Занятая ребрышками, я решила, что Эмма уже не вернется, но девочка вновь появилась под сенью деревьев, но не одна. Под мышкой она тащила упирающуюся облезлую кошку, а через плечо был переброшен ворох разноцветных лент.
Ничего не говоря, Эмма села на траву и принялась обвязывать кошку лентами.
— Я-ху, — вскричала Эмма, после часового мучения повязав на уже переставшую орать кошку тридцать пятый бантик. Животное еле узнавалось в плотном кульке из разноцветных лент.
— Малышка, тебе не кажется, что зверьку неудобно в таком... наряде? — уточнил блондин с усмешкой.
— Зато представьте, как я ее буду тен... Ренир... Тренировать! И потом мы будем выступать, как та труппа циркачей! — Эмма оценила проделанную работу, решая, не навязать ли еще одну ленточку, на что кошка лишь обиженно протяжно простонала и обреченно зажмурилась.
— Вот-вот, кошке явно не нравится ваше поведение, леди Эмма.
Малышка подняла взгляд на легарда и обиженно надулась:
— Мы часто так играем!
Киашьяр пожал плечами, не собираясь дальше спорить с малышкой, и вновь вчитался в трактат, зажав в зубах сочную травинку.
— Таша, — позвала Эмма. — Иди сюда. Пони у меня нет, но ты отлично подойдешь на эту роль!
Я даже ухом не повела, притворившись, что не слышала сестренку. Наевшись, я сыто растянулась на траве у ног легарда и не собиралась вставать в ближайшее время.
— Иди сюда-а-а-а! — сестренка подскочила ко мне, ухватила поперек туловища, в надежде поднять и подтащить поближе к кошке, которая уже никуда не могла убежать и лишь вяло помахивала хвостом из стороны в сторону.
Конечно же, у Эммы ничего не вышло, но девочка решилась не отступать от своей цели. Покраснев и прикусив губу, малышка промычала что-то неразборчивое, но по тону я уловила ее разочарование. Помучавшись еще немного и не дождавшись помощи ни от меня, ни от Кланта, который делал вид, будто ничего не происходит, Эмма бросила попытки перетащить меня и просто перенесла кошку.
Далее малышка попыталась поставить меня на ноги, чему я отчаянно противилась, притворившись погибшей в неравном бою ташей. Но мой свешенный на бок язык и пена на губах не ввели в заблуждение сестренку и не вызвали в ней сострадания. Она продолжила свои маневры, готовая, в случае чего, подпереть меня палками с двух сторон. В конце концов терпение кончилось у меня, а не у нее, пришлось "проснуться" и стать на лапы. Обрадованная малышка захлопала в ладоши и затанцевала на месте, случайно наступив каблучком туфельки киашьяру на руку. Тот поморщился, но не вымолвил даже звука недовольства.
Подхватив кошку, малышка попыталась поставить ту на задних лапках ко мне на холку, но спеленатый зверь не желал стоять и на всех четырех, не то, что на двух. Кошка попыталась вцепиться когтями, но услышав злой рык, предпочла просто обнять лапами, растянувшись грудью и животом у меня на спине.
— Вот! Пирамида из животных. Осталось найти еще большого пса, чтобы поставить на него ташу, и коня... — мечтательно проговорила малышка и широко улыбнулась.
От ее улыбки мне вдруг стало плохо. Стряхнув кошку, свалившуюся в траву безвольным кульком, я улеглась обратно на землю, спрятав нос под согнутой в колене ногой киашьяра. Клант неосознанно потрепал меня за ухом, продолжая с интересом читать.
Эмма обиженно застонала и топнула ножкой, но повторить пирамиду сил у девочки уже не было. Поэтому она последовала моему примеру и растянулась на траве, подперев щеку кулачком.
— А вы кого-то еще спрятали? — вдруг спросила Эмма, с прищуром вглядываясь куда-то за пределы солнечного круга. Я тут же напряглась. Когда сестра озвучила предположение, сразу стало ясно, что все это время я не обращала внимания на покалывание на кончиках ушей. Сон тут же был забыт, тело напряглось, принимая охотничью стойку. Кошка, которой мне пришлось стать не по своей воле, приготовилась к атаке. Инстинкты вопили, что есть опасность, и я должна защищать. Не нужно было спрашивать кого. Эмму. Она маленькая, хоть и храбриться, и грубит взрослым.
— Я никого... не прятал, — пробормотал Клант, повернувшись в указанную сторону. Через миг легард уже был на ногах. Он не встал, а будто перетек в напряженную позу, готовый ко всему еще больше, чем я.
