"Эта какая-то странная..."
"Надежда потеряна".
"Глупо ждать чего-то!"
Ветер все раскачивал и раскачивал меня, будто пробуя на прочность мою выдержку и силу духа. Со страхом наблюдая, как скатываются вниз камушки, я осторожно присела на корточки, надеясь, что так будет больше шансов остаться в живых.
Конечно, это был сон. И простирающиеся по обе стороны горы поля напоминали лист бумаги с выстроенными на нем игрушечными фасадами замков, лесами из веточек и реками из тонких голубых лент. Но я знала точно, что падение будет настоящим, как ветер, раздувающий мои волосы.
В чем-то вид с горы напоминал любимую Эммой игру, подаренную тетей Марджори. Там, на большой квадратной доске, красками были нарисованы поля, луга и реки, в комплекте к игре шли крошечные человечки, домики, замки, животные, телеги, деревья и куча других мелких предметов. Эмма с удовольствием раз за разом бралась за создание своего маленького княжества, разделяя земли на наделы, "высаживая" леса, составляя домики вокруг замков... Однажды ее горничная без ведома сестренки ссыпала "княжество" в мешочек, чем вызвала гнев малышки. Второго такого случая Эмма не перенесла и, взяв в учебной комнате баночку с клеем, намертво водрузила фигурки на доску. С тех пор личное Эммино княжество заняло свое неизменное место в углу спальни на высокой подставке.
Постепенно ветер утих, и я чуть-чуть расслабилась, надеясь, что сон вскоре закончится. И ужасу не было предела, когда здоровенная рука с короткими пухлыми пальчиками перехватила меня поперек тела и подняла над узким гребнем горы. Я попыталась закричать, но из сдавленных легких лишь с хрипом вырвался воздух. Зажмурившись и нервно суча ногами, я ждала, что же будет, пытаясь себя уговаривать, что это всего лишь реалистичный сон. Меня, как куклу, водрузили на стул, в ногах от удара будто треснули все кости разом, от чего мозг пронзила острая непереносимая боль.
— Ты сегодня на пиеме, Клодия. Веди себя хоошо. А то я все асскажу Колину, — прогрохотал надо мной неприятный режущий слух вой.
Я с опаской подняла голову и охнула, разглядывая склонившееся надо мной детское лицо, глаза на котором были размером с мою голову. Не заорать позволила только крайняя степень удивления.
— А ты, Колин, веди себя так же хоошо.
На стул возле меня посадили большую фарфоровую куклу, с которой сестренка играла в последние дни. Я перевела взгляд на свои руки, безвольно вытянувшиеся на коленях, и ахнула. Вместо них были блестящие шелковые мешочки, продернутые ниткой, чтобы обозначить пальцы. На миг я решила, что ошиблась и это только часть ярко-фиолетового наряда из лоскутков, но стоило попробовать пошевелиться — и ничего не вышло!
— А теперь мы будем игать! — взвыла огромная Эмма и протянула ко мне руки: — Да, Виа?
Я зажмурилась и беззвучно взвыла...
* * *
— Виа! — Кто-то похлопал меня по щеке. — Виа?! Хватит спать! Ты такой паздник попустишь! Виа?! Повоа та-а-а-а-ак много всего вкусного пиготовили! И тот! Виа. Ну, Виа?!
Последние слова Эмма почти прокричала мне в ухо, собираясь, таким образом, наверняка привлечь к себе внимание. Захотелось прикрыть многострадальные уши руками, но я смогла только немного пошевелить плечами.
— Эмма, перестань орать, — вздохнула тетя Севиль откуда-то издалека. — Ты уже третий час над ней сидишь. Вирена не спит, у нее потеря сил, как...
— О! Ты поснулась! — воскликнула Эмма, приземляясь всем своим весом мне на живот, от чего я непроизвольно возмущенно охнула. И тут же раздался недовольный окрик тети:
— Эмма!
Сейчас я была согласна с тетушкой. Ощущения были такие, словно меня несколько раз подбросили в воздухе, а потом уронили головой о землю. Так что скачущая на мне, как на пони, малышка не вызывала восторга.
— Эмма... — шепотом попросила я. — Слезь, пожалуйста.
Через секунду я смогла нормально дышать, но ощущение, что по мне кто-то потоптался, никуда не делось.
— Почему мне так плохо? — спросила я, тяжело перекатывая во рту сухой опухший язык.
— Легарды сказали, что это вполне нормальная реакция, — ответила тетя и красноречиво хмыкнула, высказывая этим все свое отношение к послам. — Магия и все такое...
Я тяжело открыла веки, чувствуя, словно кто-то насыпал мне песка в глаза. Тетя встала и подошла ко мне. Я услышала плеск жидкости.
— Попей, — предложила тетушка, подставляя к моим губам большую кружку с каким-то отваром. Я уловила аромат мяты.
— Воды, — попросила я с мольбой. Сейчас мне больше хотелось утолить сильную жажду, а не глотать отвратительную зеленоватую жижу.
— Это лекарство, — объяснила тетя Севиль. — Для придания сил.
— Воды, — опять повторила я, но уже с нажимом.
Тетя пожала плечами и через несколько секунд протянула другую чашку. Я жадно выпила и попросила еще. И только после этого взялась за отвар, устроившись поудобнее среди подушек.
— Так... что еще сказали легарды? — спросила я, с отвращением глотая лекарство. Почему-то у меня складывалось недоброе ощущение, что этот "отвар" просто зачерпнули из ближайшего болота.
— Да только это и сказали, когда отец тебя у лорда Кланта с боем отнимал! — заметила тетушка. — А потом им некогда было. Они...
— Они папу утащили к нему в кабинет и там до-о-олго о чем-то шептались! — заговорщицки выдохнула Эмма, подпирая подбородок кулачком и переводя взгляд с меня на тетю Севиль. — А потом пожелали всем повеселиться и улетели! Так жалко! А я хотела попосить, чтобы Клант меня покатал...
— Эмма! — одернула тетя, забирая пустую кружку. — Будь добра...
— И о чем разговаривали легарды с князем? — перебила я тетю.
— Ну, они обсудили условия и подписали все необходимые договоры. — Тетя Севиль небрежно пожала плечами. — Легарды, оказывается, уже говорили с Виктором о вас с Эммой и обсуждали условия, на случай, если выбор падет... По договору ты останешься дома до своего совершеннолетия, и только после этого за тобой приедут.
Я неслышно выдохнула. Значит, у меня есть еще три года, чтобы насладиться жизнью дома!
— Ну, и кто? — спросила я без тени улыбки.
— Что "кто"? — непонимающе уточнила тетя, поправляя одеяло.
— Я ведь замуж выхожу? — спросила я на всякий случай.
Мало ли!
— Да! — хихикнула Эмма. — А ты знаешь, что князь Ленисин попосил у папы уки Эв?
— Да? — переспросила я по инерции, хотя и ожидала эту новость. — Так что, тетя?
— Конечно, Вирена, ты удостоена честью войти в семью короля Легардора, став женой его старшего сына, — официальным тоном ответила тетя. — А теперь ляг поудобнее и поспи еще. Тебе нужно набраться сил!
Тетя говорила таким тоном, что мне расхотелось ее расспрашивать дальше. Потом узнаю, это ведь не секретная информация!
— Эмма! — позвала тетя Севиль, вставая. — Пойдем. Вирене нужно отдохнуть.
— Но...
— Не спорь, — сказала тетя строго, открывая дверь.
Эмма обреченно вздохнула и, чмокнув меня в щеку, с мученическим видом удалилась.
— Приятных снов, — пробормотала тетя и вышла, плотно захлопнув за собой дверь.
— Я хочу поспать, — после нескольких секунд раздумий решила я и повторила, уговаривая себя: — Хочу спать.
Стоило прикрыть глаза, как теплое марево сна начало окутывать меня. Я сунула руку под подушку, приготовившись уснуть, и нащупала пальцами что-то. Удивленно приподнявшись, я вытащила из-под подушки сложенный втрое, как конверт, лист бумаги, скрепленный сургучной печатью. Лев, щит, разделенный на две половины, какие-то руны... Герб Легардора!
Я сломала печать и развернула лист, увидев всего две строчки написанных красивым почерком с наклоном вправо: "Постарайтесь как можно реже снимать питир. Для вашего же блага".
* * *
Во второй раз меня разбудила тишина, какая редко бывает в этом крыле замка, не смотря на толстые стены и тяжелые дубовые двери. Дом полнится звуками даже ночью: скрип паркета, дребезжание стекол, голоса, шорохи и шелест, навевающие мысль о приведениях. А еще сестры и тетушка, вечно чем-то недовольные. Но не сейчас.
Я потянулась и села, натягивая на плечи одеяло. Кто-то занавесил гардины, комната окунулась в непроглядную темень. Только несколько метров возле камина освещалось ярким пламенем с разлетающимися во все стороны искрами. Задумавшись над этим, я с опозданием поняла, что искры не летят сами по себе, просто кто-то сидит в кресле и неспешно шевелит угли кочергой. Я сползла немного в сторону, чтобы рассмотреть человека в кресле.
— Папа?
Было чему удивиться. Увидеть в своей комнате отца я не ожидала. После смерти мамы князь сильно отдалился от нас всех, ограничивая и дозируя свое участие в нашей жизни. Я сразу очень сильно переживала эту потерю. Не меньше, чем смерть матери. Так хотелось забраться на колени к любимому и дорогому человеку, рассказать о том, что чувствуешь, и услышать слова поддержки. А еще узнать о том, что не только ты скорбишь. Но князь отгородился от нас, пряча свои переживания.
Постепенно я привыкла к переменам. А немного позже и сердце смирилось с утратой. Все мы немного поменялись с гибелью мамы. Ольма и Эвила особенно.
— Ты проснулась? — растерянно спросил князь Виктор, оторвав взгляд от огня и выронив из рук кочергу. Та со звоном упала на пол, задев низкую ажурную решетку камина.
— Пап, ты чего? — Отец вел себя странно. В его жестах чувствовалась рассеянность.
Я поднялась, хорошенько закутавшись в одеяло, и подошла к князю, присев на корточки рядом с креслом.
— Какой странный день... — проговорил он, и мне стало понятно, что он сильно пьян.
— Пап, может тебе стоит поспать? — испуганно предложила я. В таком состоянии родителя я видела впервые, после смерти мамы. — Ты, кажется, выпил больше, чем следует.
— Там, внизу... празднуют, — вздохнул князь, откинувшись на спинку кресла. — Твою помолвку. И Эвилы. Ты знаешь, князь Ленисин...
— Да, пап, я знаю, что он у тебя ее руку попросил, — закончила я за отца. — Я рада за сестренку. Это отличная новость.
— Мне жаль, — вдруг сказал князь. — Мне жаль, что так вышло. И я ведь... не могу отказаться!
— Пап, ты о чем? — удивилась я. — Почему у тебя такие мысли?
— Ты ведь моя дочь. И Элизы...
У меня на глазах выступили слезы. Впервые за четыре года при мне отец произнес имя мамы.
— Ты моя девочка... — отец потрепал меня по волосам. — Я не желал бы тебе такой судьбы. Другой народ, другие нравы.
— Папа! — не хотелось, чтобы отец жалел меня. От этого становилось только хуже. — Не нужно. Ничего нельзя изменить. Раз так случилось, значит, так тому и быть.
— Мне жаль, — вновь повторил отец, немигающим взором глядя на огонь. — Они... уехали, но вернутся...
— Да, тетя уже мне рассказала, — со вздохом кивнула я. — Только не пойму, почему я сознание потеряла там, в саду?
— Легарды сказали, что это действие артефакта, — объяснил князь заплетающимся языком. — Они ожидали... чего-то подобного. И так уже было. Еще в Легардоре с артефактом провели похожий... ритуал. Но тогда артефакт получил по маленькому клочку жизненной силы тех, кому собирались найти... пару, — продолжил отец, пытаясь сконцентрироваться на разговоре. — Когда твои сестры коснулись чаш, то ничего не произошло. Эффектная магия, которой легарды украсили происходящее, не считается. Это было только для развлечения публики. Ха-ха!.. Когда же ты столкнулась с магией артефакта, то он забрал у тебя частичку твоей силы, заключив внутри себя и соединив ее с силой того, для кого тебя выбрал. Так я понял из объяснений лорда Киревара... А так как ты не из народа легардов, то, естественно, для тебя это все оказалось тяжелым испытанием, как и для любой другой девушки, окажись она на твоем месте.
— А где теперь этот артефакт?
— Он не совсем материальный, — усмехнулся князь. — Это мощная магия. Он появился на несколько минут, когда... ну, все свершилось. А потом превратился в тонкий рисунок на твоей руке. А через час пропал. Чары показали все, для чего были придуманы, и рассеялись...
— Пап, а кто... — попробовала спросить я, но отец уже начал что-то говорить, переходя на неразборчивое бормотание.
— Этот брак — долг княжеств перед Легардором... Не мне диктовать... им условия. Шестьсот лет этот народ держит наши земли в круге своей защитной стены... Если мы расторгнем договор, люди могут опять столкнуться с чудовищами островов. Я этого не хочу!..
Отец поднял руку, потер лоб, будто о чем-то задумавшись, а секунду спустя рука безвольно упала на подлокотник, в то время как князь громко захрапел. Я обреченно вздохнула.
"Пока сама не узнаешь, никто не расскажет", — обреченно вздохнула и, встав с пола, прошла к шкафу, разыскивая для себя подходящую одежду.
К немалому удивлению, здесь же на вешалке оказался тот самый балахон из синего бархата. Несколько секунд я с сомнением его рассматривала, а потом, пожав плечами, быстро натянула поверх сорочки. Отец спал настолько крепко, что даже не заметил, как я вытащила из сундука старенькие туфли без каблука, а потом, скрипнув дверью, вышла из комнаты, направляясь вниз, на второй этаж, в кабинет отца.
В одном из коридоров я с замирающим сердцем проскользнула мимо пошатывающейся парочки взявшихся за руки девушек, даже не сразу их узнав. Они не обратили на меня никакого внимания, возможно приняв за плод своего воображения. Если бы я встретила на своем пути странную беззвучно крадущуюся вдоль стены фигуру, да еще была бы немного пьяна, то вряд ли бы реагировала как-то иначе.
Всего через несколько минут я добралась до цели, плотно прикрыв за собой дверь и не опасаясь, что меня кто-то застанет в кабинете отца. Большая часть обитателей замка или уже спала, или продолжала праздновать, о чем свидетельствовали громкие голоса и музыка, доносившиеся с первого этажа.
Первым делом я обыскала отцовский письменный стол, но ни на нем, ни в ящиках не нашла нужных бумаг. Открывать тайник не хотелось, князь вполне мог это заметить и отчитать меня завтра утром.
— Но ты ведь должна знать! — напомнила я себе и решительно вытащила ключ из маленького ящичка на столе.
Придвинув к книжным полкам стул, я сбросила туфли и вскочила на мягкое сиденье, чтобы дотянуться до второй сверху стопки пыльных томиков, за которыми и скрывался отцовский тайник. Об этот никто не знал, кроме меня. Князь специально никогда не упоминал, где хранит самые ценные бумаги, только этим и спасая их от любопытной Эммы — на каждом подходящем клочке бумаги или пергамента малышка норовила нарисовать солнышко или домик с кошкой на крыше.
В тайнике я с облегчением нашла сложенный втрое широкий лист пергамента, скрепленный подписями и двумя переплетенными оттисками на сургуче. Разложив договор на столе, я зажгла свечу в лампе и углубилась в чтение.
