— Валерия, нам остро необходимы надёжные люди без рефлексий о смысле жизни. Желательно с опытом и прямыми руками. Не обязательно военные. Нам регуляров плодить рано и партизан не надо, нам нужна территориальная милиция и резервисты. Подумайте над этим.

В конце завтрака, когда люди спокойно поели, я привлек их внимание встав. Прокашлявшись сообщил:

— Мною составлен график дежурства. В связи с малочисленностью гарнизона — дежурят все взрослые. Место дежурства — на наблюдательном пункте! В случае обнаружения посторонних немедленный доклад. Сейчас завершаем осмотр помещений.

Кузнецова подняла руку.

— Да, Вера Леонидовна!?

— Я вот тут подумала. Если мы тут надолго, то что нам мешает разбить сад на крыше? Вода у нас есть. Землю можно наносить, это нас обезопасит и всегда свежие продукты... Овощи и зелень. — Поправилась она. — Можно выращивать в небольших емкостях. Так мы не будем ни от кого зависеть! Даже картошку, как мы видели у вас, можно в мешке растить. Может быть кто-то умеет плести корзины?

— Дельное предложение, а я собирался организовывать посадки в деревне. В любом случае иметь под рукой свежую зелень для стола — нам не помешает. Давайте все вместе подумаем как нам это лучше организовать. Составим списки необходимого и будем планомерно воплощать наши идеи в жизнь.

— Виктор Палыч! — не успел я закончить, привлёк мое внимание Ярослав. — Мне что, тут на кухне круглыми сутками торчать?

— Даже не надейся! Ты, да я, да мы с тобой — основная Ударная Сила!

На эти слова, выпятив впалую грудь колесом, взъершились Юрий Карпыч и Иван Борисыч. Предвосхищая галдёж я сразу расставил все точки над 'i':

— Никто не умоляет вашего умения и возможностей! Но признайте все — быстро ретироваться от превосходящих сил противника кроме нас двоих никто не сможет. Одним, извиняюсь — 'ружо тяжёлое'. Вторым! — Я кивнул в сторону Валерии. — Женская конституция ползать по-пластунски не позволяет. В иных случаях — мы тут все бойцы в полный рост. Всё, конец пустой полемике! Кто по графику — на дежурство, остальные за мной осматривать помещения. Всем взять оружие. Любопытным — это я вам, детишки, в башню! Я вам там новые игры приготовил.

Чтобы не совершать предыдущих ошибок я проверил у всех снаряжение. Особо проинструктировал наших основных стрелков — Якудзу и Валеру. В этот раз они идут впереди с фонариками, страхуя друг друга, и это было не моё решение, а коллектива.

Мы двигались вторым эшелоном также с гладкоствольными укоротами, снаряжёнными патронами с картечными зарядами — на всякий случай! Две предыдущие встречи с монстрами показали, что случайности закономерны.

Первым на проверку стало более длинное левое от башни крыло форта, если смотреть с неё во внутренний двор.

В самом конце крыши, прячась за зубцами, находилась лестница, накрытая каменным козырьком. Вход внутрь закрывала широкая двустворчатая дверь, обшитая железом с двумя узкими щелями бойниц, закрытыми изнутри.

Мерзко скрипя под усилиями Якудзы, ухватившегося за кольцо ручки, толстая дверь медленно стала открываться наружу.

За ней мы увидели широкую площадку и более узкий марш со ступенями, уходившими вправо вниз.

С максимальными предосторожностями, страхуя друг друга и, стараясь не шуметь, наша разведка спустилась вниз. После непродолжительного ожидания Ярослав сообщил по рации:

— Чисто. Догоняйте.

Тут же, обгоняя меня, из-за спины с гомоном, и нарушая все договорённости и инструкции, побежала наша засадная детская кавалерия во главе с Машей и Хеидрун!

— Стоятттть! — Мой голос гулко взорвался умножением отражённого эха в глубине каземата.

— Я кому — где что!? Выпорю! И не посмотрю на девичью честь!

Детишки замерли, испуганно хлюпая носами.

— Вам тут что?! Игровая площадка!? Ну-ка все назад и смотрите мне! Где Студент? Вы почему его оставили там одного? А кто будет за окрестностями наблюдать? Вам что, поручить ничего нельзя? Быстро обратно и быть на связи. А вдруг там Змея! Вас маленьких она р-раз и проглотит! И всё!

— Дада Вита!!!

— Я знаю, что я — дядя, и что Витя! Мне вас жалко, поэтому брысь под лавку в башню и не отсвечивать пока идёт проверка. — Успокоившись добавил. — Девочки, я вас не ругаю, а прошу заняться делом. Успеете, набегаетесь.

Со слезами на глазах и полными скорби от обиды лицами наше 'мелковоинство' шаркая ногами отправилось обратно в башню.

Минуя две поворотные площадки мы спустились в большой достаточно светлый зал, с множеством широких деревянных лавок и сундуков, похожих на те, что мы нашли в своём подвале. Якудза с Валерой открыли большинство из них и доложили:

— Пока — пусто! Дальше пойдём?

— За лестницей смотрели?

— Сразу, как спустились. Там вроде караулки или дежурки, хорошо видно мост и стена просматривается по всей длине.

— Отлично! Вперёд! Время, товарищи! Время! Аккуратнее там. Если тут ничего нет — это не значит, что ниже тоже пусто!

Расположившись у края лестницы мы внимательно прислушивались к тому как наш авангард крадучись, шаг за шагом, спускается вниз. Время, словно липкая патока, резиной растянулось до звона в ушах.

От шипения рации все вздрогнули:

— Тут свет есть! Спускайтесь! Чисто! — Подал сообщение Якудза.

В зале первого этажа лестница заканчивалась. Здесь практически не было окон. Небольшие окошечки на внутренней стене, закрытые сейчас наглухо изнутри деревянными ставнями, не давали света. В дальнем конце зала, освещённого тремя небольшими люстрами, темнел провал дверного проёма или прохода, по бокам от которого зияли черной пустотой четыре узкие амбразуры. В противоположность им слева косыми лучами светился ряд бойниц во внутренней стене. Из них были видны решётка внутренних ворот и часть двора.

Зал был поделен на две части. У наружной стены справа рядами стояли столы и стулья без спинок типа 'табурет'. Слева прилепились к стене два больших чугунных камина, между которыми возвышался почти до самого сводчатого потолка шикарный многоярусный резной буфет из тёмного, как битумная смола, дерева с красивыми тарелками знакомого морского сервиза.

На душе стало тепло и приятно от заботы. Милота ситуации прямо зашкаливала. Было настолько тихо, что все услышали как Якудза захлопнул рот клацнув зубами.

Вдвойне было приятно увидеть метеостанцию и большие напольные куранты. Сверившись со своим интеркомом, я установил на циферблате стрелки на истинное время. Звеня цепочками гирь завёл часы и, толкнув маятник, запустил их. Они чутко и до дрожи невыносимо гулко от движения шестерёнок внутри отозвались щелчками метронома. Замершее в механизме время снова пошло в известном только ему направлении.

— Двигаемся дальше! — Прервал я выпавшее из реальности в созерцание старшее поколение авроровцев.

Когда наши 'передовики' осветили проём, то все мы увидели вместо двери на торцевой стене ещё одну бойницу. Тяжёлая железная дверь находилась справа в этом небольшом тамбуре.

От толчка дверь легко ушла вправо внутрь и неожиданно громко ответила нам гулом прокатившегося эха, ударившись о стену. Звук пробежал по помещению и все услышали как за стеной в глубине каземата скрытого во мраке раздался удаляющийся шаркающий из стороны в сторону звук.

Ничего так не напрягает как ожидание неприятностей и понимание неопределённости и вероятности. Что там за поворотом? Кто ждёт изготовившись в темноте, чтобы обрушится на первого вошедшего? Уверенность в неизбежности встречи стала настолько определённой, что заставила Ярика вопросительно посмотреть на меня и отчего-то свистящим шёпотом сквозь не разжимающие челюсти спросить:

— Сссто бзсудем девать, насявник?

— Сам ты "насявник"! "Что делать? Что делать!" Дайте фонарик — я вперёд пойду.

Сам стою и думаю — для таких ситуаций нужны налобные и подствольные фонари. Сам понимаю: нужно идти вперёд, а умные ноги отчего-то приросли к полу и не реагируют на мои желания — оружие стало тяжёлым, а корпус фонарика в руке скользким!

Слегка отодвинув плечом Якудзу, вслед за мелко дрожащим пятном света на полу я сделал первый шаг. Переборов себя я словно бросился в чёрный омут, совершенно не готовый к тому, что прямо сейчас, сиюминутно меня подхватит ужасающий водоворот событий.

Лучи от фонарей моих спутников рисовали на стенах жуткие тени. Контровый свет, скользя по стене, выхватил из мрака уже виденные ранее нами пирамиды с капсульными ружьями. Я также шарил лучом по стенам, ища выключатель и не находил его, хотя на потолке висели две люстры.

Наконец кто-то сообразил и заглянул за дверь, где, на нашу радость обнаружился искомый электро-коммутационный прибор. Вспыхнувший яркий свет заставил зажмурится.

Проморгавшись я стал вместе со всеми осматриваться. Вокруг блестел воронёный метал и латунь. Пахло кожей, деревом и железом, с легкой примесью терпкой кислинки черного пороха. Оснащение второй караулки было практически идентично первой, обнаруженной нами у башни.

Шахта винтовой лестницы во внешнем углу цитадели с этого этажа уходила вверх и вниз. Здесь осталось проверить, что находится за небольшой полуоткрытой дверью на левой стене. Задачу упрощал торчавший рядом с ней керамический выключатель с белым в тон корпусу, барашком.

Ярослав решительно повернул его и в смежном помещении стало светло. Коротко заглянув он тут же резко выскочил назад. Неадекватно среагировав на его движение мы все рефлекторно направили оружие в сторону потенциальной угрозы. Отчего он присел вниз и завалился в бок, уходя с линии огня:

— Не стреляйте! Шеф, тут Пушки!

— Тьфу на тебя, черт бородатый! Тебе папа с мамой не говорили что сначала нужно подумать, а потом — сделать! Что ты как вошь под тапком скачешь? Показывай!

За дверью была небольшая лесенка в две ступеньки. При свете тусклых настенных светильников ярко блестели не потемневшей от времени бронзой стволы, обманчиво кажущимися не настоящими полевых орудий.

На невысоких по пояс колёсных тёмно-зелёных лафетах, напротив закрытых сейчас железными ставнями бойниц, стояли две полевые пушки времён первой Отечественной войны. Той самой — 1812 года с Наполеоном. В комплекте к ним прилагался ровный ряд из восеми оббитых железом аутентичных зеленых ящиков.

— Видал я такое в артиллерийском музее. Если не ошибаюсь, это — 3-фунтовый полевой единорог образца 1805 г.

— Виктор Палыч, а из него стрелять-то хоть можно?

— Один раз — точно! В ящиках, я так понимаю, заряды к ним?

Откинув тяжёлую крышку Якудза поднял крышку, там под слоем вощёной бумаги в деревянной клети находились тридцать лужёных жестяных тубусов с зарядами.

— Тяжела и неказиста — судьба и жизнь артиллериста!

Сняв крышку с тубуса я пощупал холщовый мешочек картуза. Под пальцами чувствовались шарики железной картечи.

— В принципе, для этого типа орудия наиболее эффективный боеприпас. С этим всё понятно. Закрываем как было, чтобы влаги не набрало и идём на верх.

— Виктор Палыч, а как из неё стрелять?

— "Как-как"! Громко и красиво!

— А далеко?

— Не помню! Инструкцию закажу. Разберёмся! Всё, хорош впустую лясы точить! Пошли наверх. Подвал оставим на вкусное.

Наверху было свежо и светло без искусственного освещения.

Вдоль глухой стены в плотную друг к другу стояли пустые шкафы с полками. Три письменных стола и девять резных кресел намекали на возможность организации работы для приёма посетителей. Тут было заметно теплее, при этом через не закрытые ничем бойницы слегка задувало. Весь вид и обстановка будто бы заявляли на то, что это — помещение военной канцелярии или штаба.

В подвале под орудийным казематом неизвестный благодетель поместил гарнизонную баталерку, оборудованную стеллажами, на которых лежали кипами: солдатские одеяла, матрасы, подушки, полотенца, кусковое хозяйственное мыло и парафиновые свечи в фанерных ящиках, простыни, наволочки, керосиновые лампы и нанизанные на проволочное кольцо как бублики амбарные 'павловские' замки с ключами.

У другой стены в абсолютном порядке — линия в линию складировались принадлежности для обслуживания орудий: ящики с картечью, просмоленные бочонки, видимо с порохом, запасные банники, пальники, совки, штуки сукна и шёлка для картузов, откалиброванные деревянные шайбы пыжей-поддонов для картечи, чугунные, совершенно не серьёзного размера ядра — меньше кулака, жестяные вёдра, мотки пенькового запального шнура и ещё много всякой всячины — архаичного военного имущества.

Вернувшись к лестнице мы перешли в широкую — метров пять в поперечнике галерею со стрельчатым сводчатым потолком, уходящую под небольшим углом вниз.

По левую руку стояли лавки, между ними были проходы в параллельный узкий коридор с помещениями для умывания и оправления естественных нужд. Там же в самом конце мы осмотрели три больших проходных помещения, которые можно будет позже приспособить под склады. В конце нам не поддалась капитально вмурованная в стену и закрытая на внутренний замок, судя по очень глухому звуку и петлям, бронированная дверь. На этом можно было бы и закончить осмотр, если бы из центра основной галереи не было ещё одного короткого хода внутрь цитадели.

Этот коридорчик заканчивался такой же дверью с небольшим отличием — в замочную скважину была вставлена связка из четырёх ключей на стальном кольце. Провернув ключ и откинув с массивных скоб толстый с оковками дубовый брус, мы с трудом открыли её наружу. Сразу по ногам потянуло холодом, на что моё тело вполне логично отреагировало, покрывшись гусинной кожей.

За дверью в большом зале с двумя массивными колоннами посередине неожиданно для всех нас блеснула пара зелёных глаз, исчезнувших с шуршанием во тьме.

— Твою маммман! Назад!!! — Непонятно кто крикнул испуганным сиплым голосом. Точно не я!

Везде можно найти множество невероятных совпадений. И даже если всё не так, то всегда есть вероятность, что один чудак, ткнув пальцем в небо, попадёт в центр божественного афедрона. И будет прав в своём мнении, что вертел он этот мир — на пальце.

Хлёстко оглушив до звона в ушах и ослепив вспышками прозвучали два выстрела.

А потом меня уронили! Навалились с разных сторон и почём зря волтузят коленями и локтями в бока. Кто куда и все по мне. Паника!

Весело! Одни не сообразили, другие не услышали или не поняли. У двери — куча-мала.

Молча все пытаются выползти из этого клубка, только усугубляя ситуацию.

Поняв что на нас никто не напал, я крикнул:

— Спокойно! Расползаемся в стороны. Оружие в пол. Никому не стрелять.

Успокоившись и тяжело дыша, мы снова осветили помещение и обнаружили на потолке и стене две кровавых кляксы. На полу — ошмётки двух весьма упитанных геконов. В воздухе — будем считать, "запах адреналина" и сгоревшего пороха.

— Гадские ящерицы! — Щёлкнув замком запирания стволов выругалась, осматриваясь Валерия.