— Һәм... ә сез ничек белдек? Ә, әйе.. галим... Яртылаш диярлек чамаладылар. Әни-Уфадан татар-башкорт кызы. Начар әйтәм.. аңлыйм.. барысы да диярлек.. (Да... а как вы узнали? А, ну да.. ученый.. Почти угадали — наполовину. Мама — татаро-башкирка из Уфы. Говорю плохо.. скорее понимаю.. почти все...) — Чувствовалось что ей нелегко дается язык матери, отвечала медленно, неуверенно, трудно подбирая слова. — Давайте лучше по-русски? Я же сюда — из-под Москвы..

— Из Подмосковья?

— Нет, из-под самой.. Исследовала подземелья.

— И как там?

— Местами сыро, порой тесно, изредка страшно. Но всегда — интересно! — И она обратились к мальчику. — Давно ты с ними?

— Вообще-то не очень. — Охотно ответил тот. — С учителем две недели. А с дядей Сашей мы сегодня познакомились. Меня Казтуган Кузнецов зовут.

— Ну хоть один воспитанный мужчина нашёлся.. — Рассмеялась девушка. — Здравствуй, Казтуган. А я — Ирина Бельская.

Мужчины представились. От смущения — отрекомендовались по полной!

Всё время разговора вновь прибывшие осматривались.

Привлёкший их и заставивший забраться на верхотуру оранжевый цвет и правда имел место быть. В центре ровной площадки находилось невысокое возвышение в виде окружности. Проще говоря чугунный люк колодца — корпус и крышка. Крышка от него, присоседившаяся рядом — здоровенный толстый, по виду тяжёлый блин. Они-то и были окрашены в насыщенный апельсиновый цвет.

— Если не ошибаюсь это.. — люк?

— Совершенно верно — не смотря на очевидность риторического вопросо подтвердила Ирина. — Канализационный родной. На нём и надпись имеется..

— Вот ведь! — Заметил Шафранов. — Люк и правда достоин внимания.

В центральном круге находился рисунок — холмик с двумя пальмами. Его опоясывал круг побольше в котором были написаны два слова — "Забытые Острова". Дальше шла шахматная клетка в которой по горизонтали чётко видны буквы — "Л (А15)".

По ободку располагалась надпись — "Люк Ниппель "Забытые Острова"

— Л (А15) это значит "Лёгкий люк". — Пояснил Александр. — Рассчитан на нагрузку в 15 кН что-то около полутора тонн. Вес — дофигища..

— Девочка — как ж ты его сдвинула-то?!! — У Шафранова в изумлении поднялись брови.

— Вот так как-то...

— Места применений, — продолжил Истомин, — "зона зелёных насаждений, пешеходная зона."

— Дядя Саша — откуда вы это знаете?

— В твоём возрасте часто на них натыкался. Стало интересно, что же на них пишут. Вот только надписей таких на них не было.

— "Люк Ниппель" — стало быть впускают, а назад нет?

— Ага, когда я вывалилась из него — внизу никакого прохода нет! Да вы сами загляните...

— Каменная чаша в два мера глубиной..

— Вот в ней и жила все это время, пока вы не пришли. Спущусь за водой, зачерпну — и снова наверх.

— Калачиком свернувшись что ли?! Выдумала!..

— И давно ты робинзонишь?

— Сегодня третий день пошёл.

— И не страшно тут тебе было, одной-то?

— Привыкла в подземельях. К одиночеству и к тесноте.

Поймав на себе заинтересованные взгляды девушка продолжила.

— Считаю так: есть "интерес" — принимай сопутствующие трудности как должное. Например мне нравится открывать тайны прошлого. Ну да, громко звучит и поверить трудно. Скажу по-другому — под землёй мне интересно очень многое. А значит на всевозможные неприятные моменты не надо и время тратить. Что-то склизкое, гадкое или мерзкое, ну да оно бывает. Преодолела препятствие. Проползла то место на брюхе и пёхай дальше — высохнет, само отвалится... А страх.. — я как-то всегда на лучшее надеюсь.

Слушатели ничего не ответили. Но глаза потеплели — у всех. И у малых и у старых. Но поняла — плюсик она у них заработала!

— Говоришь — из опреснителя вода?

— Да в первый же день взяла в поставке. Весь вес ушёл на него!

— Поставка?! — Протянул Профессор. И глянув на Александра поднял руку. И через пару секунд Казтуган засмеялся. Трое взрослых трясли полусогнутыми левыми руками — на которых болтались плоские "кирпичи" чёрного цвета.

— Коммуникаторы?! Значит не одна я такая?! — Девушка явно обрадовалась. — Казтуган, а у тебя?

— Нету..

— У подростков аппараты отсутствуют, — пояснил профессор. — Но в поставках на них дают вес такой же как и на взрослых. И на Казтугана и на Володю, вон он внизу, на яхте.

— Лихо!

Набежала тень. Ирина подняла голову. Солнце скрылось за облаком. Потянул ветерок..

— Опять Дрись на небе гуляет! — С раздражением выдохнула она. — Обратно одеваться-утепляться придётся..

— Что, простите, гуляет?! Не понял..

— Дрись. Ну — перистые облака.. И, к сожалению, теперь это надолго. Поглядите сами — их до самого горизонта.. А понаблюдав здешнюю погоду могу сказать — вскоре изменится и погода на море. Прибой здесь бывает весьма сильный! Так что яхте лучше отвалить в ближайшие пару часов.

— Значит на лирику времени не осталось! — Посерьёзнел Александр. — Мадам..

— Между прочим — мадмуазель!

— Тем более! Позвольте задать вам насущный вопрос: Вы как дальше планируете? С нами поплывёте — или здесь жить намереваетесь?

— С вами! — Поднявшись на ноги решительно заявила она. И тут же смутившись добавила. — Ну, если возьмёте.. В том смысла, что я не навязываюсь! — Поспешно добавила она.

— Возьмём! — С безапелляционной уверенностью заявил Казтуган.

— Послушайте, милочка. Кажется вы уже сами запутались в своих желаниях и возможностях. — Поспешил на помощь профессор. — На данном островке — есть возможность жить?

— Нет! Только выживать...

— Значит вывод очевиден — вы едете с нами!..

— Просто!..

— Да понимаю я твоё замешательство — понимаю! — Продолжил учёный. — Скромность восточной девушки не даёт быть откровенной. Так?

— Да.. — Совсем запунцовев Ирина опустила глаза..

— Ну и хорошо что скромная. Бесстыжих слишком много развилось.. — Как мог помог ей Александр. А сам подумал — Нужно народ отвлечь. Занять другой темой разговора. Думай, капитан.. Думай! О!

— Из нерешённых вопросов остался один. Всё забираем со скалы или что-то оставим?

— Всё заберу! Всё моё!! Нет, ребята, я не жадная. Но когда сидишь здесь в полном одиночестве. И понимаешь — от себя самой зависит жить мне или нет. Каждая вещичка на перечёт! Каждая грамуличка на вес золота... Ничего не оставлю! Может через пять минут поменяю решение, но вот прямо сейчас настрой такой — всё забрать!

— Казтуган, — стал командовать Истомин, — быстро вниз спускаться! Прихватим с яхты веревки сколько есть, а тут они пока без нас и вдвоем справятся, тебе же еще эту веревку придется вверх тащить, будем на ней девушкино приданное эвакуировать, а я уже на лодочке буду всех перевозить.

— У меня есть немного, до половины склона уже хватает — заказывала понемногу..

— Тем лучше! Куда привязывала — к креплению люка? Давайте-давайте, в темпе, не спим! Профессор — что вы там возитесь?

— Записку пишу.. для следующих... вдруг кто окажется..

— Нашли время! На крышке колодца вон нацарапайте: "Здесь были Ларик и Саша". И достаточно!

— И Ира..

— Ну да, и Ира.. темпо-темпо!

— У нас говорят тизбул-тизбул! (Быстро-быстро! — тат.)

— А у нас — тизбул выполняют! Куп селяшмыгыз! — резко ответил Истомин. (Не болтать! — тат.)

— Аның белән спортка тартылу яхшырак, кыз! Капитан безнең төп! — подключился и профессор. (Лучше даже не спортье с ним, девушка! Капитан у нас — Главный!)

Где-то уже внизу слышался задорный смех Казтугана..

День Восемнадцатый.

Виктор Палыч

о.Аврора. Исход

Спал как убитый после бдения на скале и ночной помывки. Прошло даже лучше чем предполагал.

Вода в протоке упала в ночь до минимума, так что лететь 'каликам перехожим' пришлось на острые камни почти до дна. Троих разом. За руки держались. Двое первых третьего утянули за собой, лодка под их весом тоже провалилась вниз. Течение там, может, и отсутствовало в тот момент, но выбраться они не смогли. Последний, видимо, поломался — кричал, звал на помощь, но увы, помощь опоздала, начался прилив и течение вынесло раненых и погибших, обдирая по камням тела в море.

Проснулись под будильник рано. Духовка ещё не прогрелась, поэтому Ярослав начал жарить лепёшки на сковороде. Чуть позже он поставит выпекаться формы с поднявшимся тестом и будет привычный магазинный формовой хлеб.

— Ярик, возьми кастрюльку, налей масла и жарь тесто во фритюре, не успеешь ты столько переработать.

— Как пончики?

— Точно! Главное — делай небольшие, чтобы сырого теста внутри не было.

Раздав ЦУ и 'оборзев окрестности' кроткой пробежкой, пошёл разбираться с наследством — отделять украденное у нас от попавшего "в плен" чужого.

Теперь стало ясно почему вчера по нам в ответ не стреляли. Вместе с вещами и рюкзаками нашлись тяжёлые оружейные чехлы. Я вываливал из рюкзаков содержимое на расстеленное одеяло и делил вещи на "Нужно", "Может пригодится" и Ввыбросить сразу". Кучка "Нужно" была до удивления мала — принадлежности для чистки, патроны, спальные мешки, посуда, два термоса, газовая плитка, ножи, автомобильная аптечка. В "Может пригодится" попали: набор ключей и головок в кейсе, ременные стяжки, тент, термобелье, запасные носки и трусы. В последнюю категорию — все остальное, за исключением собственно рюкзаков, которые имели самую большую ценность.

Спустившись в подвал позвал Ярослава осмотреть вещи, если он ничего не возьмёт, то всё унесу на склад. Петровичу предлагать нет смысла — не его ростовка.

— Ничего не надо?

— Да нет, — поковырявшись в вещах ответил Ярослав. — Может рыбу сделаем на завтрак по-быстрому?

— А давай!

Вышли мы к пролому, а там на скале мужичок сидит, трясётся — нашу мерёжу "сторожит".

— Привет честной компании.

— И вам не хворать!

— Давно сидишь?

— С ночи вас, мазуриков, караулю.

— Зачем?

— За тем, чтоб вы общественное имущество не испортили и к себе не утянули.

— Вас как звать-величать, человек-ответственность?

— Иван Борисыч я вчерась был. Присыпкин.

— Иван Борисыч, скажи-ка мне, пребывающему в неведении, когда МОЯ мерёжа стала "вашей", а то я, по недоразумению, запамятовал.

— Так вчерась на собрании. У Вас, сказали, целый склад заныкан — год продуктов не съесть! Врут, поди? У нас людей много, поэтому мы решили Вашу мерёжу реквизировать в пользу общественности.

— "Реквизировали" значит? Как Швондеры? А я-то боялся — думал просто скомуниздили. Я не против, главное чтобы на пользу было, а не во вред. Мостик где?

— Правление сказало из-за вас его вчера повредили. Унесли ремонтировать.

Иван подошел ближе, вижу — мнется, не знает как продолжить:

— Вот я и говорю — собрание вчера было, перепились вожди-то. Ночью вас пошли убивать, да незадача приключилась. — Он многозначительно посмотрел на меня.

Я посмотрел на него. Он воспринял это как согласие на продолжение беседы.

— Железный ты мужик! Не нравишься ты им. Я с утра смотрю — хозяйство у тебя. Им завидно сколько тебе всего да на халяву. Им-то не обломилось. Про бабу только сплетни страшные распускают. Говорят ты душегуб редкостный — баба тебе не дала, так ты девочку купил для утех?

Этот вопрос я оставил без ответа.

— Не о том говоришь!

— Достал меня этот ликбез! Целыми днями только заседают, да обещают друг другу что делать будут. Не секрет, ты сколько дней тут?

— Семнадцать.

— Один?

— Сначала один — потом ребятишки. Встречный вопрос, а "вас" сколько?

— Вчерась двадцать две души по списку было.

— Женщин сколько?

— Четыре. Да ребятишков трое.

— Получается с тобой двенадцать мужиков всего.

— Откуда знаешь? Да что я? Правильно всё. Не сумлевайся, Виктор Палыч, я — могила. Мужиков-то справных всего шестеро осталось. Два пенсионера — я да Юрий Карпыч. Остальное — молодёжь неразумная. Бежать тебе надо! Зуб они на тебя имеют большой. Сегодня днем как канал ихний заработает — ружья закажут и придут.

— А постреляю я их на той скале? Что народ скажет?

— Мнение у общества про тебя нехорошее. Боятся будет народ и молчать. Любви такие дела не прибавляют.

— Верно говоришь.

— С вами хочу — возьмёте?

— По берегу пойдешь?

— Пойду. Нам не привыкать. Если детишков на лодку возьмёшь — с нами женщина-учителка пошла бы.

— Возьму. Все наши взрослые пешком пойдут. У меня одноногий не ходок, так что он править лодкой будет.

— А плиту как забрать?

— Мне твоя плита не нужна — мне Слова достаточно.

— Не моя, учительницы.

— Подойди да забери.

— Не можно. Счиплетца.

— Сумка есть?

— Большой нет.

— Ярик, сходи принеси большой рюкзак и сунь туда плиту с улицы.

— Иван Борисыч, сейчас Ярослав тебе рюкзак принесёт с плитой. Она не рабочая — вместо плиты учительницы положите, а эту — сразу с рюкзаком, пока все спят, отнеси дальше и спрячь в траве. Если что — учительница пусть говорит 'время начала сеанса в три часа дня'.

— А проверят?

— Не смогут. Экран видит только оператор. Потом в лодку закинем. Километра три сами пройти сможете?

— Пойдем.

— Там детей заберём. Как заваруха начнется — сразу уходите! Не останавливайтесь, идите всё время — мы вас по морю догоним. Дальше уйдёте — проще будет. Вещи не жалейте, бросайте и идите налегке. Начальству что скажешь?

— Спать лягу после ночной смены. Да меня никто и спрашивать-то не будет — рылом не вышел!

— У вас кто без плит — "второй сорт"?

— Не совсем...

— Так да или нет?

— Да.

— Вполне ожидаемо. И как оно?

— Вроде и честно и ровно, но те, у кого есть телефончик — свои килограммы на канале имеют. Остальные, что дадут.

— Или что достанется.

Как я и предполагал. Социальная дифференциация по наличию висюльки. Ничего, пройдёт время — они как конкретные деляги себе малиновые панамы заведут и лакированные пироги. Лет через десять окончательно одичают, а через пару поколений всё путём по понятиям будет. У таких мозг работает только в одном направлении: всех в стойло и сверху сесть, собой любоваться. Что выросло теперь не исправить — это наказание за предательство самих себя на многие поколения вперёд, пока не прочувствуем всласть до невыносимости. Упустили мы свой шанс и обрекли детей на тёмные века там и здесь.

Вернулся Ярослав и перепрыгнул на ту сторону, передать рюкзак.

— Беги, отец, прячь вашу заначку — мы позже подойдём. Как будто и не виделись. Хлеб принесем на завтрак.

— А если ещё кто с нами пойдёт, возьмёшь ли?

— Возьму! Первое время тяжело будет. Условие у меня простое: работайте по силам, всем поровну не получится, но я постараюсь. На ноги поставлю, хозяйство организую, а дальше сами. Без вождей и соплей.