Я дал указание Ярославу начинать готовить обед и отправил вновь прибывших на машине. Остался Присыпкин. Ивану места в машине не хватило. Юра чуть позже вернётся за ним.

— Так, Борисыч, остаёшься тут на время за старшего! Ружьё заряди и близко ни к кому не подходи, всех кто выйдет — собирай на площади. Мы через три часа вернёмся. Если нас не будет к этому времени — проконтролируй. Ярослав с Юрой должны приехать за нами на машине.

— Палыч, вы там поаккуратнее! А то и вправду власовцы!

Перешли через мост и повернули налево.

— Вы разве не оттуда? — Я показал на дорогу, уходившую через поля.

— Нет.

Мы прошли мимо ряда домов, стоявших вдоль реки по левой стороне дороги и повернув на несильно приметную тропинку, немного ошиблись сначала, но, довернув, вышли сразу на старую дорогу, тянувшуюся через лес.

Первое что удивило — резкие границы лесных участков и полотно дороги то песчаное, то глинистая заросшая травой и кустами колея.

— Вы по этой дороге шли? Вы уверены?

Семён подтвердил, указав на сломанную ветку:

— Это мы — чтобы не заблудится.

— Так это вы, а мы ещё думали, кто перед нами шёл — заломы-то свежие! Час гуляем по лесу. Я по часам время засёк — никого!

— Вам не кажется, что мы прошли уже прилично?! Где ваши туристы и шпионы?

— Должны найти уже. У меня одного такое ощущение, что это не та дорога. Василий Иванович и Семён Михайлович?

— Такая же петрушка!

— Вроде и она! Я сам эту ветку ломал. — Доктор показал на сломанный стволик молодой берёзки. — А не узнаю.

Я решил испробовать метод прапорщика.

— Стоп! Разворачиваемся! А так узнаете?

— И так не так. И эдак не оно! Не та дорога!

— Ещё пятнадцать минут в этом направлении и возвращаемся.

За поворотом немного в стороне открылась хорошо освещённая сухая поляна. Первым на неё указал колхозник:

— Вот эта поляна!

— А может не та? — Внёс толику сомнения в оптимизм Василия Ивановича я.

— А может и не та... Нет, та! Деревья! Деревья-то эти!

— Верно, деревья эти. Пара елей. Кривая берёза и сосны на той стороне. Тут ближе навес был, и палатка большая стояла дальше.

— Нет, там палатка была! — Василий Иванович указал в противоположную сторону. — А там флаг посерёдке на жерди висел!

— Так, спокойно. Вы видели на одном и том же месте совершенно разных людей, а сейчас здесь никого и ничего нет?

— Получается так.

— А трава как была? Не примята? — Уточнил я. — Так и росла по пояс?

— Трава?

— Трава, трава! — Утвердительно повторил я.

— Трава вытоптана была!

— Вам понятно, что ничего не понятно?

— Чертовщина!

— Василий Иванович, вы же коммунист — какая чертовщина?

— Самая что ни на есть! Шишок нас по лесу крутит. Туман же был!

— А у нас тумана не было, я все хорошо разглядел! — Насторожился Семён.

Вдруг стало совсем неуютно и мороз по загривку мурашками от чужого взгляда наждаком до копчика. Прошло очарование неспешной ходьбы. Я расстегнул кобуру и достал маузер. Всё напряженно поддавшись общему настроению стали озираться по сторонам. Доктор привычным движением дослал патрон в укороте и, не спрашивая меня, передал револьвер коммунисту.

— Простой вопрос: вы оба неуверенно утверждаете, что на этой поляне были или власовцы или поисковики. Массовые галлюцинации исключаем. Остается версия неизученного феномена. Палатки и навесы стояли по разным местам и был флаг? Версия с газом мне нравится всё больше. Возвращаемся, а то сердце недоброе чует.

Сказал бодро, а самому невольно подумалось: как бы в этом лесу не остаться навсегда!

Идем обратно, а ноги сами спешат, так и хотят в бег пустится. Был бы один и помоложе — наверное побежал, а так не солидно, хоть и жутко и сильно хочется.

— Василий Иванович, у меня к вам серьёзный разговор. Вы мужчина крепкий, должны понять. Фронтовик, опять же — коммунист! В общем дело такое..

Он не дал мне закончить мысль:

— Ящур!?

— Хуже!

— Брежнев умер?

— И всё Политбюро! Одно точно — социализм мы просрали и коммунизм не построили!

— Етить!

— Как бы вам сказать, чтобы коротко и по смыслу...

— Да говори уж как есть!

— Я здесь двадцатый день! Скорее всего вы умерли. Мы все умерли и попали сюда. Я могу ошибаться. Но мы точно сейчас находимся на острове посреди океана в южных широтах. Вы сюда перенеслись из тысяча девятьсот семьдесят восьмого. А вы, доктор?

— Из две тысячи восемнадцатого.

В свою очередь мне был задан такой же встречный вопрос.

— А я, друзья мои, вам свой год не назову и не потому, чтобы вас сильно не расстраивать. У меня пароль от пульта космической почты на этот год начинается.

— Как же так получилось? Почему партия допустила? Предатели?

— Это как посмотреть. Скорее карьеристы-вырожденцы. Сгнила голова, а тело без головы, вам и док подтвердит, обычно труп. Партийная номенклатура сдала всех и всё! Обсуждение кто за кем умер, и как к власти пришли подонки и враги народа, прервал шум шагов впереди и мелькание яркой одежды.

Продравшись через очередные кусты мы догнали группу из семи человек — трое взрослых и четверо подростков.

Василий Иванович меня догоняет и тычет в их сторону пальцем:

— Они это, шпионы!

— Разберёмся.

Догоняю идущей последней девушку и спрашиваю.

— Не подскажете как отсюда выйти к населённому пункту?

Та не реагирует, тогда я хлопаю её по плечу.

Девушка отшатнувшись неожиданно громко закричала и упала. Оказывается у неё в уши воткнуты блютуз наушники.

— Что ж ты так орёшь, малохольная, я чуть в штаны не наделал! — Стал распекать испуганную девицу Перов. — Эк тебя прорвало!

— Простите нас пожалуйста, — подошли к нам остальные. — Мы очень торопимся на автобус.

— Не задерживаемся! — Скомандовал старший из них, крепко сбитый спортивного телосложения мужчина, оттесняя от нас девушку к остальным. Парнем я бы его уже не назвал. — Мы пойдём.. — То ли ответил, то ли спросил он.

— Не бойтесь. — Я засунул маузер в кобуру, щёлкнув крышкой и вытер руки о брюки.

— Мы не кусаемся, нам самим страшно. Автобус уже ушёл! Можете не торопиться.

Тон голоса его стал жёстче:

— Что вам от нас надо? Оставьте нас в покое!

— Так мы вам ничего плохого не желаем! Просто большой компанией не так страшно. Мы с вашего разрешения дойдём с вами до деревни.

— Она далеко? А то мы уже часов пять идём!

Мы переглянулись.

— Пять часов? Это точно!?

— Точнее некуда и воды нет.

— А ведь точно! Ручья-то не было! — Вспомнил хирург.

— У меня к вам, товарищи туристы, вопрос: вы ещё кого-то здесь видели?

— Понимаете, мы были в группе. Проснулись, а они нас бросили — ушли без нас.

— Я вас спрашиваю про других людей, например в форме? Или вот этих людей?

— Этих нет, не видели. Где-то за час как мы снялись мимо прошёл кадетский клас. Там ребята старше школьники.

— Сколько их было человек?

— Четверо взрослых и детей не меньше трёх десятков.

— Можете уточнить как они были одеты?

— Как обычно: все в камуфляже с рюкзаками.

— У них тут флага не было? — я показал на руку. — Шеврон?

— Да, все с шевронами.

Вокруг нас собралась вся их группа, и с интересом и опаской смотрела на нас.

— Я же говорил — власовцы! — Подтвердил своё мнение фронтовик.

— Стоп! Док, а вы кого видели?

— Точно не детей!

Мне аж дурно стало:

— То есть, гипотетически, непонятно где в лесу сейчас бродит около сорока человек и часть из них непонятно кто?

— У нас такой же вопрос к вам! А вы-то кто?

— Такая заковыка. Мы сейчас получается — спасатели! Не стоим, двигаемся по дороге в деревню!

— А далеко до неё?

— Гипотетически — практически рядом! А фактически после вашего рассказа — непонятно когда!

— Как это?

— Так это! Кто бы нам объяснил, что здесь происходит. Мимо вас спортсмены не пробегали?

— Нет. У нас проблема со связью, не дадите свой телефон позвонить?

— У нас та же проблема.

Неожиданно навстречу из леса выскочил спортсмен. И громко закричал:

— Подождите!

— Ждём!

— А, это вы.. — Он обратился к Семёну.

Сразу стало одной загадкой меньше.

— Понимаете, у нас тут соревнования по спортивному ориентированию. Неизвестный вредитель снял всю маркировку. Люди по лесу разбежались, мы никого не можем найти.

— "Мы" — это кто?

— Мы!

— А поподробнее!?

— Спортсмены личники!

— И сколько вас?

— Я не знаю.

— Где остальные?

— Где-то здесь. Там! — Он неопределённо махнул рукой в сторону куда мы смотрели.

— "Там" — это хорошо. Собирайте всех на дорогу. Мы сейчас немного перекурим и пойдём дальше.

Он обрадовался и рванул в обратную сторону.

— Лось! Ей-богу, лось! Столько энергии и без лопаты.

— Подождите, вы ещё кого-нибудь видели? — Вопрос повис в воздухе без ответа.

— Мы не познакомились! Меня Виктор Павлович Дорофеев именуют — я местный комендант.

— А мы студенты Московского РГУ Физической культуры. Вышли на учебную практику. Проснулись, а группы нет. — За всех ответила молодая особа, только что пугавшая криком лес. — Понимаете с самого утра за нами кто-то наблюдает. Даже сейчас из леса на нас смотрят.

— И давно это у вас, девушка?

— С самого утра. — Протянул мне руку для пожатия старший группы и представился.

— Руслан! Сначала звуки в лесу. Потом какие-то тени. Странные ощущения.. Ветки без ветра сами не качаются.

— Даже так? Как интересно и чудесатее жить стало!

— Жутко. Девчонки напуганы и мы тоже. У нас оружия нет. Только топорик и фальшфейер.

— Пойдёмте на выход, пора нам. Время на исходе. Нас в деревне машина ждет. Протопав не более трёхсот метров мы вышли на поле, где солнце светило ярче и ветер дул веселей.

— Надо спортсмена-бегуна подождать!

— Я сейчас! — Скинув рюкзак, вернулся в лес Руслан и тут же выскочил как ошпаренный обратно. Волосы на его голове стояли дыбом. — Там дорога пропала!

Я, и не только я, все кто был — проверили его слова. За кромкой леса был лес и никакой дороги!

— Чертова чаща и гиблая дорога! — Нагнал ещё больше жути Василий Иванович.

Не сговариваясь мы гурьбой, обгоняя друг друга, сбиваясь на шаг, устремились к видневшимся домам.

Спешим мимо домов, мимо распаханных полос земли, а в голове: земля высохла, сажать надо скорее. Это наверное от того, что голодный! Зверски! Рыбки хочу с вином. Зелени хочу! Точно жрать мясо и сажать репу! Деревню осмотреть внимательнее! С самого утра все планы ку-выр-ком. Ве-че-ром об-щее со-бра-ние! К чёрту демократию — распределю пол-но-мо-чия. Планирование и учёт, иначе так и будем скакать по полям друг за дру-гом каждый день без пользы. Ну это вы не думайте, что я так решил. Голодное подсознание выбор сделало без меня. И бабу, бабу бы! Вера даже очень! Очень в самый раз! Желание такое — раз-но-пла-но-вое! Хочется кого-нибудь любить или прибить? Злость распирает и бодрость. Мчимся как ух! Я так в молодости кроссы не бегал и одышки нет!

— Может остановимся? — Спросил я у всех бегущих в едином порыве и остановился сам.

— У всех так или у меня одного бодрость неимоверная?

Все молча смотрели друг на друга с красными и мокрыми от забега лицами.

— Всё, спаслись! Дальше спокойно идём к мосту. Нас оттуда машина заберёт.

Избавились от напасти! Наступило облегчение. Ушла тревога. Расслабились. Зря, у этой истории свои пируэты!

У моста, скидывая рюкзаки прямо на дорогу, наши новые знакомые кинулись к запруде пить воду из реки — кто, черпая ладонями, кто не поленился и достал кружку.

Машины с Юрой не было видно, но по всем прикидкам должен быть здесь.

Уточнив время на коммуникаторе, я был изумлён — насколько истинное время не согласовывалось с его субъективным ощущением. Мои раздумья прервал крик пока обезличенного туриста. Не Руслан. Не его голос:

— Смотрите: там по дороге к вам ещё одна проблема идёт!

Перед нами появилась картина настолько не реалистичная, что хочется зажмуриться. К нам довольно близко по основной дороге неспешно шествовали: 'Один, два, три, пять, десять, двенадцать — пятнадцать!' Пятнадцать ухоженных в белых рубашках и блузах. В черных костюмах и черных ботинках. Пятнадцать сектантов мерно шагают к выбранной цели. Мне чудится, что они хрустят и скрипят накрахмаленной одеждой и лакированными туфлями. Впереди избранники мира. Парень и Девушка со скрижалями Бога в руках.

— За одного настоящего коммуниста пятнадцать упырей! Что я вам всем плохого сделал? — неожиданно для самого себя произнёс я в слух.

Это расслышал стоявший рядом Перов.

— Да не похожи! Точно упыри? — Он провёл прокручивая барабан револьвера по рукаву левой руки.

— Сектанты!

— Баптисты?

— Сто за рупь — свидетели Иеговы! Вон их как штырит! Смотрите чтобы они вам мозг не высосали!

— Могут?

— Эти — могут! Те ещё прощелыги. Так словами ласковыми человека заморочат, что тот добровольно последнюю рубашку с себя снимет.

Зло прищурившись фронтовик сплюнул.

— Ничего, и не таких в землю уложили. Религия — опиум для народа!

— Правильный метод! Я на тебя, Василий Иванович, надеюсь, иначе эти "строители рая" устроят нам ад.

Слышите все? Я вам настоятельно рекомендую с ними душеспасительных бесед не вести. Они вас вокруг пальца обведут и будете строить светлое будущее во имя и за спасибо.

— Так это же коммунизм!

— Э, нет! Про коммунизм вы у Василия Ивановича спросите. Не бывает идеальных обществ, потому что не бывает идеальных людей. А "эти" не люди — они братья и сёстры только себе. Сейчас они вас прельщать начнут.

И точно, свора тут же заголосила гимн всепрощения и милосердия. Лица счастливые и одухотворённые — нашли себе паству!

— Аз воздам! — Я передёрнул затвор и выстрелил в воздух.

От меня в разные стороны брызнул испуганный народ.

— Так, "блаженные"! Старший сюда, остальные на месте!

Подошёл молодой уверенный в себе парень.

— Вы не понимаете! Иегова дал нам всем Царство Божие! Вы нас не остановите! Мы несём всем спасение. У нас есть скрижали и откровение!

Я перебил его словесный понос.

— Не поминай Господа всуе, отрок! Я вас, конечно, не остановлю. А вот Он! На, понюхай и уверуйся! — Я сунул ему под нос ствол маузера, так что у него на верхней губе остался след — кружок сажи от сгоревшего пороха. — Вот он категорически против! Поэтому накладываю епитимью и мораторий. Либо вы как все — либо сами по себе! Вам по дороге советую определиться. Я не зверь! Выберу место, где будете жить и огород под посадки. Увижу, что лезете к моим людям — отправлю на другой берег. Понятно? Не слышу?

— Понятно.

— Вот и ладно, а чтобы ты, сукин кот, уверовал до конца, смотри сюда! — И я ему показал свой коммуникатор на руке. — Для вас я и Архангел и глас божий! Будете хитрить — я предупредил! А теперь прямо по дороге соблюдая дистанцию и без песен.