Колхоз-1

И точно! На крылечке 'нарисовался' ещё один. В руках ружьё, но он сначала пытается понять, в чём дело. Вскидываю 'сто пятый', и он оседает. Короткая очередь по крайнему окошку кафе, и в него влетает граната из подствольника. Мы сюда ехали убивать, а не вести переговоры. Теперь перебежка к крылечку. По дороге провожу 'контроль' срезанных автоматными очередями. Костян приоткрывает дверь кафешки, и в неё влетает РГН. Правильно действует! При зачистке помещений в него первой входит граната, а уже потом — ты сам.

От взрыва наружу вылетают все уцелевшие окна. Костя заскакивает внутрь. Один выстрел, второй.

— Чисто!

'Чисто' — это о людях. В самом помещении просто невероятно грязно. Обломки мебели, посечённой осколками гранаты, битое стекло, кровь на полу и стенах...

— На кухне тоже?

— Да, я проверил.

— Лады́, собирай трофеи, и поехали. А ты, Серёга, обшмонай машины.

Легковушки даже не на сигнализации. А кого бояться 'хозяевам дороги'?

— А с машинами что делать?

Молча поворачиваюсь и леплю два одиночных в область двигателя.

'Улов' трофеев небогатый. Три ружья, два обреза, мачете в одной из машин, ПМ, ТТ и переделанный под стрельбу боевыми газовый 'Вальтер'. Дерьмо, опасное, в первую очередь, для самого стреляющего. Но на продажу сойдёт. А ещё заставил Костяна и Андрюху снять с убитых обувь и вещи, не сильно попорченные пулями и осколками. С одёжкой и обувью, несмотря на купленное у бердяушских, у нас по-прежнему хреновато.

Двери в шиномонтажку, соседствующую с кафе, выломаны, но оборудование не тронуто. Нам такое пригодится, но уже на обратном пути.

Как рассказывала Валентина, в районе поворота на Куваши обычно тоже дежурят. У них, видите ли, разделение труда: эти грабят тех, кто едет с запада, те — кто едет с востока. Но мы уже здорово нашумели, и поэтому есть вероятность того, что вторая часть 'бригады' сбежала.

— Мамина тележка, — упавшим голосом сообщает Оля, когда мы проезжаем мимо кафе.

Да, Валентина говорила, что последние вещи у неё отняли именно здесь, возле Южного. Я тоже обратил внимание на эту тележку, нагруженную дровами.

Нет, у второй части 'бригады' не хватило мозгов унести ноги! Поэтому парни срезали сначала того, который из машины вышел, а уж потом покрошили саму машину. К трофеям — плюс 'Сайга-12', ружьё 20 калибра и обрез-двустволка 16 калибра. Ну, и шмотки.

— Пополнить магазины патронами, — командую я и передаю Ольге трофейный ПМ. — Он теперь твой. Стрелять из него я тебя учил. Только не забывай про то, что затвором при выстреле может вырвать мясо между указательным и большим пальцем!

Даже компактный 'макаров' тяжеловат для девчонки, и она норовит его ухватить двумя руками. Неправильно ухватить.

На той стоянке, где мы подобрали раненую тёзку Байсуриной, по словам Валентины, она переночевала в безопасности. Но мало ли... Надо ко всему быть готовыми. А если там точно никого не будет, у нас впереди Уреньга, где без стрельбы уже точно не обойдётся.

Костя Данилов, 'Кот'

Я давно заметил: если в Златоусте дождь со снегом, то на Уреньге настоящая зима. Всё-таки самый высокий перевал на трассе М5. Поэтому даже не удивился, когда с предыдущего перевала, где лёлька отправил Олю Байсурину к Пуресину, а вместо неё забрал к нам в машину Смирнова, увидел заснеженную Уреньгу. И снег, изредка перемежающийся дождём, 'скрашивавший' нам дорогу, перешёл в снежную вьюгу.

Хуже то, что образовавшаяся до этого на асфальте мокрая снежная каша теперь начнёт превращаться в лёд. Хорошо, что по трассе сегодня никто не ездил, иначе дальше это были бы сплошные ледяные колдобины.

Чем выше поднимаемся, тем глубже снег и гуще снегопад. Крёстный сбавил скорость, стараясь далеко не отрываться от 'сто пятьдесят седьмого'. Лишь километра за полтора до вершины прибавил газа, известив две другие машины в нашей колонне, что хочет разведать ситуацию. Здесь уже полноценная пурга: метёт, как в феврале. Даже мост над дорогой на вершине перевала угадывается с трудом.

— Валера, глянь-ка: мне кажется, или действительно кто-то есть на мосту? — остановил он машину в том месте, где выезд на трассу с дороги от Златоуста.

Смирнов прильнул к стеклу, стараясь что-либо разглядеть в прорезь броневого щитка.

— А хрен его знает! Далеко, плохо видно. Можешь чуть поближе подъехать?

Хорошо прижатый бронёй и седоками 'Патриот' прополз вперёд по встречной полосе метров семьдесят. А какая разница, где ехать, если кроме нас тут никто не ездит?

— Точно кто-то есть!

— Значит, хрен я вам буду подставлять небронированную крышу! Мужики, под мост не проезжать. Поворачивайте за мной налево, — скомандовал он в рацию остальным машинам.

Большинство деревьев здесь повалено ударной волной ядерного взрыва, но кусты с опавшими листьями выстояли и это испытание. Знаю я эту развязку. Метров через триста соединятся воедино три дорожки: та, по которой мы едем, раньше предназначавшаяся для выезда из Златоуста на трассу в сторону Москвы, через мост и дальше — выезд в сторону Челябинска. Третья — съезд с трассы на спуск к Златику.

— Опаньки!

Крёстный останавливает машину. Выглядываю у него из-за плеча в смотровую щель. Перегородив дорожку, чуть наискосок, стоит полуприцеп без тягача. То ли во время взрыва 'голову' автопоезда оторвало, то ли потом фуру притащили, чтобы закрыть проезд. Скорее, потом: передняя часть полуприцепа стоит на выдвижных опорах.

— Володя, сможешь лебёдкой эту раскоряку отодвинуть?

— Да без проблем! — послышался в динамике голос Пуресина. Только вы с Димкой немного назад отползите, чтобы я мог отмотать метров десять троса.

— Костя, прикрой его от тех, кто может подойти с моста. Сергей, ты прикрываешь нас сзади, со стороны трасы.

Брррр! Как холодно-то тут после тёплого салона!

Ага! Следов на снегу не видно. Главное — не пропустить кого-то в снежном заряде, если люди сунутся. Не должен пропустить! Они же не в маскхалатах попрутся!

Какое-то движение на мосту всё же есть. Кажется, кто-то уходит в противоположную от меня сторону. Стрелять? Нет, не попаду. Просто не смогу нормально прицелиться из-за снегопада.

Что там за шум за спиной? Полуприцеп подломил одну из выдвижных 'ног' и завалился набок. Зато проезд освободил.

Вперёд проскочил дед Дима, а крёстный дожидается, пока Пуресин смотает трос лебёдки. Оба они, развернувшись опять двинулись по встречке, проезжают в сторону парковки на вершине перевала немного вперёд, а лёлька, повернув к мосту, сигналит, чтобы я садился в салон 'Патриота'. Серёга уже там. Румяный, раскрасневшийся с мороза.

На мосту свежие следы. Кто-то долго топтался, даже сидел на складной табуреточке, а потом убежал по кольцу развязки в сторону полусгоревшего после бомбардировки кафе. Проёмы выбитых взрывной волной огромных витринных окон в нём завесили тентами от машин. Следы ведут к полощущемуся на ветру неприкреплённому уголку тента.

Какой-то металлический звон пробегает по корпусу машины. Да это же по нам стреляют! Очередью.

— Где эти придурки взяли автомат или пистолет-пулемёт? Неужто шлялись за ним на развалины машиностроительного завода? — разозлился крёстный, но машину остановил.

— Может, я.., — шевельнулся было я, но он оборвал меня.

— Сиди! Нечего геройствовать. Сейчас по-другому сделаем. Дима, выпусти свой десант, пусть с твоего ракурса помещение кафе обстреляют. А потом, если хорошую дырку найдут, пару 'Подкидышей' туда забросят.

С гранатами из подствольника получилось только со второго раза. Всё-таки у Игоря опыта стрельбы из него намного меньше, чем у меня. Зато первый взрыв проделал в тенте хорошую дыру.

— А вот теперь иди! — разрешил лёлька, дав команду экипажу 'Васьки' прекратить огонь.

Подбирался к зданию кафе 'Уреньга' со стороны горы, где есть мёртвая зона. Ну, если засевшие там не стоят на столах и не пялятся в дырку ещё одного куска тента, которым закрыли выбитые окна на противоположной от Златоуста стороне здания. Добежал, прислонился к стенке, прокрался к краю кирпичной кладки, дёрнул кольцо РГН и запусти гранату в дыру, в которую забежал человек с моста.

Трое. Только трое. Двое с летальными пулевыми ранениями, третьего так изрешетило осколками, что он тоже не жилец.

Нет, не из автомата он стрелял и не из пистолета-пулемёта. Просто 'стечкин', поставленный на автоматический огонь.

— Где остальные? — подошёл к раненому наш предводитель.

— Ушли вниз по трассе, к Аю. Дураки. Холодно им стало, они и ушли. А жратву где брать? Сюда, на перевал таскаться? — хрипло засмеялся тот.

Понятно. Я разбитые коробки с какими-то продуктами возле машин на дороге видел ещё по дороге с Урал-Дачи в Пороги.

— Шрам, — послышался за спиной голос Ольки.

Ну, да. Шрам у мужика приметный, всю щёку ему когда-то то ли ножом, то ли битой бутылкой распахали. А сама рожа... В коростах, от волос остались лишь редкие клочки, зубов почти нет.

— Мама говорила, что он её бил.

— Тогда действуй, — распорядился крёстный.

Девушка даже не поморщилась, когда рявкнул пистолет. Лицо каменное, глаза неподвижные.

— Всё, хватит! — схватил её за руку лёлька после третьего выстрела. — Ребята, займитесь трофейным оружием, но пока сложите его на полу. Одежду не трогайте. Она наверняка у них фонит так, что зашкаливает.

Фонили и АПС с обоими обрезами, но не так, чтобы опасно, и их убрали подальше в багажник. Может, после чистки радиоактивное заражение уменьшится. А нет — придётся выбросить. Жалко будет: 'стечкин' — отличная пушка!

Новое место обитания ушедших с вершины перевала нашли легко: всего в полутора километрах от моста через Ай. Обширный сруб из бруса до ядерного удара был придорожным кафе 'У Светланы'. Теперь его заняли бежавшие из Златоуста, но не принятые в окрестных деревнях. Несчастные, в общем-то, люди, но отмороженные 'по самое не могу'.

Зима догнала их и здесь. Если по ту сторону Уреньги она ещё только-только наступает, то здесь уже лежит снег. Такое часто случается, что именно этот хребет становится границей времён года. Родители два года назад в сентябре возвращались от родственников из Курска, и вплоть до подъёма на перевал наслаждались тёплой осенней погодой, солнечной золотой осенью. А на вершине вползли в туман с мелким дождичком, который поливал и Златоуст, и Миасс уже больше недели.

Следы обитателей кафе крёстный заметил раньше, ещё на спуске. Несколько человек приходили грабить завалившийся в правую придорожную канаву грузовик с частично обгоревшей надписью 'Яшкино' на тенте. Вокруг фуры десятисантиметровый слой снега сильно натоптан, есть следы от стоявших в снегу коробок, которые потом волокли вниз по дороге.

Четверых, тянущих сразу по две поставленных друг на друга коробки, мы нагнали километром ниже. Один из них, услышав шум двигателей, тут же бросил верёвку, охватывающую поклажу, и сдёрнул закинутую за спину двустволку. Рядом с ним встал ещё один, с обрезом в руках, а двое только ускорили шаг.

Грохот выстрела мы услышали даже в салоне машины.

— Дурак. Далеко же! — усмехнулся Смирнов, но звон дроби по панелям бронировки мы тоже расслышали.

— Костя, твой выход.

У меня, в отличие от 'Ксюх' Валерия и Сергея, 'сто пятый', для которого семьдесят метров — не расстояние. Четыре трёхпатронные очереди, и я осторожно приближаюсь к упавшим. Да, 'контроль'! Хотя не похоже, что двое из них и без него ещё дышали.

И ружьянка, и обрез излучают так, что рядом с ними страшно находиться.

— Облей бензином и подожги. Вместе с коробками жратвы, — распорядился крёстный.

Ветер несёт снег, и мы надеялись, что 'на базе' не услышат стрельбу дорожных грабителей. Зря надеялись. Поперёк дорогу уже стоит фура, а около неё в снегу видны чёрные точки залёгших около грузовика людей.

— Дима, останавливаемся рядом друг с другом в ста пятидесяти метрах от них, и ребята, прикрываясь открытыми дверями, выбивают стрелков.

— Понял, — буркнул по рации двоюродный дед.

Уже через минуту наши противники поняли, что их с такого расстояния выбьют без всякого ущерба для нас. Кто-то успел уползти за колёса фуры, кто-то попытался перебежать в бревенчатое здание.

— Витя, остальных нам не достать, — крикнул лёльке Смирнов.

— Тогда в машину! Будем прорываться между фурой и зданием гостиницы.

А страшновато, когда по тебе палят сразу из четырёх или пяти стволов! Даже за самодельной бронёй страшновато.

— Пошли! — скомандовал крёстный, поставив 'Патриот' мордой к засаде в ста метрах за ней.

Не успели выскочить, как охнул и принялся материться Короленко. Как говорил мой комзвода, если матерится, значит, будет жить.

Пока я откатывался от машины, 'деды' 'погасили' всех стрелков под колёсами фуры. Я же долблю трёхпатронными очередями по окошку, из которого очень уж часто и довольно точно палит кто-то слишком шустрый. Присоединились ко мне и дядька с Валерием. Кажется, подавили общими усилиями. Теперь для верности всадить в окошко пару 'Подкидышей'. И пошли на зачистку.

— Володя, подвези Олю к нам, — попросил по рации крёстный. — Сергея надо перевязать.

Оказалось, не только Серого. Мы уже подходили к крылечку кафе, как из его дверей выползло что-то окровавленное и, даже не поднимая оружия, нажало на спуск пистолета-пулемёта. Валерий схватился за бок и осел на снег.

Оказалось, это даже не пистолет-пулемёт, а версия 'Кедра', производимая для охранных предприятий, с десятипатронным магазином и отсутствием возможности вести огонь очередями. И Смирнову очень повезло, что это оружие использует даже не 'макаровские' патроны, а короткие девятимиллиметровые, ослабленные в сравнении с боевыми.

Повезло-то повезло, но, помимо рваной раны на боку, у него ещё и ребро сломано.

У Короленко — дырка в икроножной мышце. Картечина застряла неглубоко, Оле даже удалось её вытащить каким-то хитроумным медицинским шильцем, но Серёга теперь охромел. Бляха, даже до Урал-Дачи не доехали, а у нас уже двое раненых!

Виктор Данилов, 'Кипчак'

Напрасно Костян сокрушается по поводу наших потерь. Могло бы быть намного хуже. Главное — все по-прежнему живы.

Зато на 'Патриот' страшно смотреть. Горит только одна фара, вся моя броня в дырках и вмятинах от дроби и картечи. Но ни одного сквозного пробития, и это радует. Доберёмся до дома, придётся менять с десяток плиток керамического слоя, не меньше. Правда, до дома ещё добраться надо. Мы же даже до Урал-Дачи не доехали.

О плюсах. Во-первых, ПКСК-10, из которого ранили Валеру. Десятизарядные магазины можно поменять на более ёмкие, а патронник чуть-чуть расточить под патрон от ПМ. Не знаю, где его добыли, но облучиться 'ствол' почти не успел. Во-вторых, 'макаров'. Хоть и очень поюзанный, но вполне себе годный. В-третьих, два ружья и обрез, использовать которые можно без риска заработать лучевую болезнь. Ну, и некоторое количество патронов. Всё остальное, вместе с трупами, забросили в бывшее кафе и подожгли.

После моста через Ай на дороге, присыпанной снегом, ни следочка. Вплоть до самого поворота на Урал-Дачу. Ни человеческих и ни машинных следочка. Зверьё — то успело наследить. И, думаю, оно в ближайшие год-два в этих местах очень сильно расплодится, как показывает опыт Чернобыльской зоны. Самыми неприятными из него будут одичавшие собаки. А это мы уже в Луганске и населённых пунктах прифронтовой зоны проходили. Умные, жестокие, не боящиеся людей и охотящиеся стаями.