Колхоз-1

— Я сказала, что не знаю, есть ли там спиртное.

— А если нет? Кроме того, что-то мне подсказывает, что сегодня тебя нельзя одну оставлять, чтобы ты ничего с собой не утворила.

В начале одной из двух деревенских улиц, выходящих к дороге, столпилось человек десять. Видно было, что там кипят какие-то страсти: размахивает руками какой-то мужик лет тридцати, что-то объясняя остальным. Мы же, не останавливаясь, проехали к дому Пуресиных, по соседству с которыми разместились, 'оккупировав' соседний коттедж.

— Вы куда пропали? — выскочил нам навстречу Костян. — Мы вас уже потеряли. У вас всё в порядке?

От него ни на шаг не отходила его подружка.

— Всё в порядке. Дорогу разведали. Можно по ней проскочить без угрозы жизни, — успокоил племянника Кипчак. — С людьми разговаривали. Очень много городов пострадало: Москва, Питер, Нижний, Уфа, Челябинск. Беженцы идут из Златоуста. Раненые, облучённые, обгоревшие.

— Посмотрели уже, — подтвердил Смирнов. — Через гору по трассе нефтепровода пришли.

— Родиона не видели? — вылетела с огорода Римма Пуресина с чёрными от земли руками.

— Он куда-то туда ушёл, — махнул рукой Костя в сторону, где толпились деревенские. — Там какой-то дачник людей собирал.

Хозяйка матюкнувшись, умчалась в указанном парнем направлении, а я повёл вялую, пребывающую в прострации Светлану в дом.

— Ела что-нибудь сегодня?

— Что-то ела.

Пошуршав по кухне, я выставил перед ней остатки еды.

— Жри!

— Не лезет.

— Жри, я сказал.

Пока она что-то жевала, отыскал заначку с остатками вискаря с рыбалки и плюхнул ей в старый гранёный стакан. Сразу граммов сто.

— Пей. Залпом. А потом спать пойдёшь. Лена, проводишь Свету в комнату, где ты ночевала, — попросил я подружку Костяна.

И чего я в неё вцепился?

А хрен его знает. Баба, вроде, нормальная. Ещё вчера показала, что у неё моральные принципы есть. Переживает, но никаких истерик за целый день не было, хотя у меня самого сегодня от увиденного временами волосы дыбом на загривке вставали. Не обабилась, за собой следила. И не белоручка: не просто так на даче у подруги отсиживалась, а с чем-то там возилась, по рукам вчера видно было. Обузой для нашего 'колхоза' не станет. И юной домашней девочке Лене (интересно, ей хоть 18 лет исполнилось?) не так страшно в компании мужиков будет.

Ладно, надо пойти с людьми пообщаться. Узнать, как у них дела, рассказать о моих выводах и планах. К дачникам съездить, поговорить с Алексеем.

Я ещё вчера вечером поставил перед своими вопрос о том, кто командовать будет. Рощин и Даниловы — те меня сразу за старшего признали. А вот Виталий с Валерой... Всё-таки кадровые служаки в званиях старших офицеров. Но Виталик, переглянувшись со Смирновым, объявил:

— Ты это дело с самого начала тянул, тебе и продолжать тянуть. Тем более, опыта у тебя — на нас обоих хватит.

— Обиды не будет из-за того, что вами командует какой-то старлей, получивший офицерские звания после ухода в запас и окончания института?

— Не будет, — подтвердил Валерий. — У меня — точно. Я всё-таки мент, а не вояка.

Но что-то, отдалённо напоминающее штаб, сформировалось. Данилов — вроде начштаба и разведки. Ярулин — оперативный отдел и кадры. Смирнов — 'контра' и поддержание порядка. Единственный не офицер Рощин — служба тыла.

Источником шума на улице оказалась Римма, оравшая на сына, которого она едва ли не пинками гнала в огород.

— Какие, бд*дь, тебе шмотки? Что ты с ними делать будешь? Тебе жратвой надо себя обеспечить, а не шмотками. Тебе своих мало?

— Люди, значит, наживутся, а я, как лох последний, так и останусь нищебродом? Толян говорит, что у половины этих жмуров бабки из карманов вываливаются. Они же все свои кубышки выпотрошили, прежде чем из города рвануть. Да и лучшие шмотки с собой тащили. Знаешь, за сколько можно хорошую джинсовую куртку продать?

— Стоп! Какие шмотки? Какие деньги? Какие жмуры? — опешил я.

— Как какие? — остановился Родька, решив, что нашёл во мне союзника.

— Да там Толян, дачник с Набережной улицы, говорит, что многие из беженцев, которые по Чегресу шли, так там и остались лежать. Загнулись, в общем. Вот и собирает шоблу, чтобы этих жмуриков обобрать.

Этого нам ещё не хватало!

— Что такое Чегрес?

— Трасса нефтепровода, которую мы проезжали по пути с Зелёной Рощи, — пояснил оказавшийся неподалёку Виктор. Там ещё до постройки нефтепровода проходила ЛЭП от Челябинской ГРЭС в Златоуст. Вот и осталось название.

— Мародёрствовать, значит, собрался? — навис я над Пуресиным-младшим. — Идиот! Тебе этот твой Толян не рассказывал, какой фон от этих шмоток? Так я расскажу! За неделю коньки отбросишь, если на себя наденешь. А хрен стоять перестанет сразу, как только с мародёрки вернёшься.

— А ты-то откуда знаешь? Ты этих жмуров видел? — чуть поник Родион, услышав про перспективу импотенции, но окончательно не сдался.

— Не только видел, а ещё и с дозиметром некоторых обследовал. Сами 'светятся', а от пыльных шмоток и вовсе прибор зашкаливает. Эти шмотки вместе с трупами надо на месте сжигать, а не в дом тащить. Дебилы, бл*дь! Много твой Толян набрал желающих заделаться импотентами и облучить полдеревни?

— Втроём хотели идти, да тут мать со своим огородом при*балась...

Он уже не сопротивлялся, когда рыжеватая, худенькая башкирка ткнула его в спину в сторону огорода.

— Ну что? Останавливать будем, или не стоит с местными конфликтовать?

— Это не местные. Это дачники. Из местных здесь одни старики остались, — объяснил Кипчак. — Риммка с Вовкой и этот — самые молодые.

Его мать была родом отсюда, и ситуацию он знал.

— Тогда пошли! — кивнул я в сторону дороги, по которой уже шагали в сторону нефтепровода двое мужиков.

Из-за плеча одного торчал ствол охотничьего ружья.

Костя Данилов, 'Кот'

На прозвучавшие выстрелы рванули все мужики. Даже перепачканный мазутом Володя Пуресин, подхвативший валявшуюся возле колеса Зил-157 монтировку.

На дороге катался в песке, держась за ногу и вопя благим матом, какой-то парень. По его джинсам расползается бурое пятно. Другой лежал, сцепив руки на затылке, а Скиф невозмутимо осматривал внутреннюю поверхность стволов двустволки.

— Я тебя предупреждал, что будет очень больно, — захлопнув ружейный замок, флегматично бросил Вадим. — Простреленная коленка — это всегда очень больно.

— Что случилось? — спросил запыхавшийся дядя Дима.

— Предупредили дураков, что не стоит мародёрить то, что вышло из зоны радиоактивного заражения, а этот решил нас картечью разогнать. Вот и получил своё.

— А он не умрёт? — из-за моей спины поинтересовалась Ленка.

— От простреленной коленки ещё никто не умирал. Бегать больше не будет, конечно. Зато мозгов в башке добавится. Пуля, знаешь ли, очень хорошо стимулирует мозговую деятельность. Даже если попадает в задницу.

Лёлька закончил выворачивать карманы того, что лежал неподвижно, и Вадим толкнул 'дачника' носком берца.

— Поднимись! Но не вздумай за нож хвататься, а то с тобой то же самое будет.

Дождь был вчера, а сегодня небо затянуло мутной дымкой, сквозь которую еле проглядывает солнце, так что крупный песок на дороге толком не просох, и к одежде парня прилипло множество песчинок.

Кухонный нож, который валяется в сторонке, выглядит угрожающе. Рядом пара огромных сумок, которые крёстный называет 'полосатый рейс', кусок верёвки, ещё всякий хлам, вывернутый из карманов спортивного костюма.

— Ты что, этим тесаком собирался одежду с трупов срезать? — угрюмо посмотрел на мародёра Скиф, и тот сразу поник, сжался.

— Нет. Толян велел. Говорит, там попадаются те, кто ещё шевелится. Я не хотел, Толян велел.

— Суки. Кончить их, на хрен! Обоих! — озверел Рощин.

Никто не сказал ни слова против.

— Мужики, вы чего? Мы же даже никого не тронули. Я не виноватый, мне Толян велел!

— Не ври! Ты сам сказал, что опасно недобитых трогать! — на несколько секунд перестал выть раненый.

— Тварь, урод, скотина! Это ты мне велел! Говорил, что местных надо запугать кровью так, чтобы никто даже не смел думать нам сопротивляться. Убью, сволочь!

Тот, что в спортивном костюме, начал пинать лежащего. Видимо, попал очень 'удачно', и раненый взвыл с новой силой. Шаг вперёд, и удар Скифа сбил с ног 'спортсмена'.

— Что скажешь, майор милиции? — повернулся Вадим к Смирнову.

— Ясно всё. В мирное время, конечно, ещё надо было бы пободаться с адвокатами, чтобы доказать роль каждого в готовящемся преступлении. Но сейчас не мирное время. Оставь живыми таких ублюдков, и завтра они то же самое сделают. Только нас уже завтра здесь не будет. Кончай! По законам военного времени мародёров принято на месте расстреливать.

Ленка уткнулась лицом мне в плечо и закрыла ладонями уши. Два выстрела, и 'спортсмен' в агонии несколько раз дёрнул ногой.

— Костенька, пойдём отсюда, пожалуйста...

— Что с тушками делать будем? — услышал я за спиной голос Скифа.

— Поеду 'колун' опробовать — утащу куда-нибудь подальше, — отозвался Пуресин. — Но сначала велю Гитаре пригнать, бл*дь, сюда Родьку, чтобы на них посмотрел. Или вообще — пусть он их тросом к фаркопу цепляет.

— Вот и начали уроды вылезать, — вздохнул нагнавший нас лёлька. — Дежурство ночью надо будет организовать...

Значит, меня, как самого молодого, и припашут дежурить.

До конца дня на Урал-Дачу пришли ещё человек пятнадцать беженцев из Златоуста. Наша улочка не выходит на дорогу, и к нам никто не сворачивал, шли дальше. Люди выносили им еду, даже впускали в дом, но, наученные Виталием и 'Гитарой', предварительно заставляли выбросить одежду, в которой пришли беженцы.

И моё дежурство, и ночь вообще прошли спокойно. Темнота полнейшая, только лес шумит под ветром. Ни в деревне ни огонька не светится, ни где-то ещё в округе. Даже отблесков пожаров в Миассе и Златоусте не видно.

Утром на неплохо сохранившейся 'девятке' приехал из садов дедок, которого я раньше там уже видел, а потом пришла женщина с двумя девчонками лет девятнадцати-двадцати. Странное лицо у этой женщины: по правой его половине видно, что она должна быть очень красивая, а вот левая половина... То ли парализованная, то ли когда-то очень сильно разбитая. Неживая какая-то половинка. А дочки у неё — просто красавицы!

— Дима, ты не помнишь меня? — обратилась она к Рощину, и тот замер.

— Валька! Волобуева! Ты??? Охренеть! Сто лет тебя не видел. Ты же, кажется, с Серёжкой Даниловым училась?

— До восьмого класса, — улыбнулась правая половинка её лица. — Только уже не Волобуева, а Байсурина по последнему мужу. Как там Серёжа? Давно его не видел?

— Он в Миассе был, когда город бомбили, — погрустнел Рощин и облапал меня. — Вот его сынище! А это — твои?

— Ага! От второго мужа. Погодки. Таня и Оля. Старшая уже работает... Работала. А младшая на последний курс техникума перешла. Приехали помочь мне с покосом, а тут... Я к тебе по их поводу и пришла. Возьмёте их к себе? Я-то старая и страшная, никому не нужна. Мне за них боязно. Особенно после вчерашнего. Я им и тёплые вещи на зиму собрала, какие оставались, и деньги все, что были.

— Возьмём, конечно! И тебя возьмём!

— Нет, Дима, я не поеду. У меня же две коровы. Бросать их, что ли? Да ещё и Риммка свою отдаёт... Как-нибудь перекручусь.

— А ты, Виктор, врал, что здесь никого, моложе Пуресиных, нет! — улыбнулся подошедший Скиф. — Вон, какие красавицы тут водятся.

— Ну, извини! Меня здесь лет десять не было, сам не знал, — с улыбкой развёл руками лёлька.

— Не узнала? — спросил гостью мой двоюродный дед. — Витька Данилов, Серёгин младший брат,

— Он совсем маленький был, когда я восемь классов закончила, — отрицательно мотнула головой женщина со странным лицом. — Раз у вас столько своих, то я за девчонок спокойна. Вы их точно в обиду не дадите.

— Ко мне вон в тот 'уазик' садитесь! — распорядился дядька Дима. — Сумки можете в багажник забросить. Сейчас, я только его открою...

Тронулись в путь, наверное, через полчаса. Впереди на РАВ-4 Ярулин и Смирнов, потом на 'Крузаке' Скиф с женщиной, которую он вчера привёз из разведки, за ним дедок на 'девятке', следом мы с Ленкой пассажирами в 'Патриоте' крёстного. Замыкающие — 'колун' Пуресиных с трактором в кузове и дед Дима с уралдачинскими девчонками. Провожали нас только Родька и женщина со странным лицом, обе половинки которого на этот раз выглядели грустными.

Вадим Скуфеев, 'Скиф'

Из полутора десятков грузовиков, вчера стоявших вдоль дороги на подъёме на перевал, осталось только три. Подмосковье. Пенза. Воронеж. Машины ДПС не видно. На звук моторов (особенно старательно завывает гружёный 'колун') из кабин оставшихся фур опасливо начинают выходить водилы.

— Здорово мужики. Что-то сегодня вас намного меньше осталось, чем вчера было. Разъехались, что ли?

— Видишь же, — мрачно буркнул один из 'дальнобойщиков'.

— А тот мужик, который вчера собирался к нам присоединиться, где? Машину вижу, его не вижу. Спит, что ли?

— Вечным сном...

— Не понял. Случилось что-то?

— Ночью какие-то отморозки из соседней деревни на двух легковушках нагрянули. 'Бомбануть' нас решили. Васильич с краю стоял, с него и начали. Он от них стал монтажкой отмахиваться, а те ему в упор дробью из обреза, — кивнул двадцатипятилетний парень в сторону тента фуры, иссечённого мелкими дырочками. — Гайцы чуть дальше в машине спали. Похватали свои 'укоротыши' и ответный огонь открыли. Отогнали говнюков. Кажется, кого-то из них тоже зацепили. А Васильича мы похоронили. Так что я теперь один, без напарника остался.

— Основная масса ребят после этого разъехалась. Кто куда: кто в сторону Челябинска, кто дальше на запад. Там в районе Сатки большая грузовая стоянка. Может, знакомых встретят. Вы же дорожку разведали, вот они и рванули.

— Жаль мужика, — помрачнел я. — Понравился он мне. А вы, значит, с нами решили?

— А чего нам терять? У вас хоть оружие есть, чтобы можно было от отморозков отбиться. Мы, когда вас услышали, уже подумали, что это те, ночные, собрали большую шоблу, чтобы отомстить. Да потом машину знакомую увидели, — показал водила рукой на РАВ-4.

— Гайцы тоже куда-то рванули?

— Нет, они на перевал отъехали. Там иногда можно радио поймать. Скоро должны вернуться. Они-то нас и уболтали за вас держаться.

— Только у меня в 'Дафе' горючки маловато, — предупредил напарник убитого.

— Да поделимся мы с тобой! — махнул рукой его товарищ. — Нам же, как я понял, не тыщу вёрст ехать.

— На перевале заправка есть. Пустая. Вскроем цистерны с топливом и начерпаем, сколько надо.

За спиной хлопнула дверь моей машины.

— Не надо ничего черпать. Я когда-то работала на той заправке, пароли к компьютеру знаю. Заправлю вас из колонок.

— Так электричества нигде нет, колонки не работают, мы с ребятами по радио разговаривали. Многие и встали из-за этого.

— Там резервный генератор стоит. Надо только помещение оператора АЗС вскрыть.