Колхоз-1

Вот и размялся немного. Три с половиной тонны на троих — просто пустяк. Для паспортных характеристик Зил-157, перегруз, конечно, но Володю Пуресина это не смущает. Вёз же он в кузове своего 'колуна' трактор, который весит примерно столько же. Да и по опыту знаю, что перегружают эту машину безбожно, но едет она без проблем.

Деревенские, конечно, косились на нас, пока мы проехали вслед за воющим двигателем грузовиком почти до самого асфальта, но ничего расспрашивать не стали.

Зато ко мне подлетел Костя.

— Вадим, там тебя и лёльку какой-то мужик требует.

— Что за мужик?

— Здоровенный, выше вас ростом, лет сорока-сорока пяти. Но бухой настолько, что на ногах еле держится.

— Местный, что ли?

— Нет, похоже. Машина с курскими номерами. Ехал со стороны Сулеи, потом развернулся и свернул в нашу сторону. Подъехал к нам, спросил нет ли тут кого-нибудь из Порогов. А когда ему ответили, что мы оттуда, потребовал вас позвать.

— Нас? — удивился я.

— Ага. Говорит, ему со Скифом или Кипчаком нужно поговорить.

Никого из курских у меня среди знакомых нет. Но посмотрим, посмотрим.

Детина оказался очень даже немалых размеров, прав был Костян. Задницей прислонился к радиаторной решётке белого (после предыдущего посещении автомойки) 'Мицубиси L-200', явно не нового. Башка выстрижена под машинку, физиономия наполовину прикрыта кулаком, в который зажата сигарета. Очень характерный хват для тех, кому приходилось смолить 'на передке'. Увидел нас, оторвал зад от машины, 'отстрелил' окурок щелчком указательного пальца далеко в сторону и пьяной походкой двинулся навстречу.

— Провокатор? Морда твоя самоварная! Живой, бродяга! Как же ты сюда добрался?

Виктор Данилов, 'Кипчак'

Крестника, пожалуй, сильно заинтересовало, почему Скиф назвал Макса самоварной мордой.

— Потому что мы называли миномёты самоварами. У вас, как я понимаю, их не было, а в Донбассе они — чуть ли не главное артиллерийское средство. А Максим — не просто миномётчик, а легендарный миномётчик. Его расчёт 'накрыл' главный топливный склад карателей возле Дебальцево, оставил технику укропов без горючки. Из-за чего, во многом, их там так качественно и покрошили, — объяснил я после.

Но то, что он добрался до нас, действительно выглядит чудом: на месте Уфы, насколько нам известно, радиоактивные руины, огромный участок трассы М5 накрыли радиоактивные осадки. В среднем течении Волги, как нам рассказывают слушавшие радио, не уцелело ни одного крупного города. Значит, сама река и Заволжье заражены радиацией по самое 'не балуй'. И тут является тот, кого здесь не может быть в принципе. Приехавший своим ходом от самой границы с Украиной.

Секрет, как оказалось, прост. 'Провокатор', он же Максим Шерстнёв, получив по электронной почте указания Скифа, куда ехать, решил не тянуть кота за все подробности. Покидал вещички в купленный 'по доверенности' 'L-200' с кунгом на багажнике и рванул на восток.

— Я в здешних краях не бывал, но слышал, что они очень красивые, вот и решил посмотреть, пока всё ещё в порядке.

Ядерные грибы над Уфой увидел в зеркале заднего вида километров за тридцать от границы с Челябинской областью.

— Ввалил по трассе так, что, думал, убьюсь. Там же такой трафик, что обычно хрен кого обгонишь. А придурки стали останавливаться, чтобы селфи сделать. Вот я этим воспользовался. В общем, пёр так до города с каким-то эротическим названием.

Мы с племянником недоумённо переглянулись.

— Вспомнил! Сим! 'Сим-сим, откройся, сим-сим, отдайся', — попытался он не только напеть некогда популярную песенку, но и подтанцевать жутко перевранной мелодии. — А там припомнил твою, Витя, байку про геологов, попавших под радиацию около Тоцкого полигона, и забухал на трое суток. По чёрному. Одной водкой и питался.

Рассказывал я ему такую историю, когда он ещё в контрразведке ДНР служил, до ухода в миномётчики.

В чём суть? Два геолога из Ильменского заповедника проводили возле Тоцкого полигона какие-то свои разведывательные работы. И когда перед взрывом атомной бомбы эвакуировали жителей окрестных деревень, их как-то не нашли. Какие мысли возникают у нормального советского человека начала 1950-х, когда он спокойно сидит у палатки в глубине своей территории, в каких-то 200 километрах к востоку от Волги, и вдруг видит гриб атомного взрыва, поднимающийся после пролёта высоко в небе большого самолёта? Тем более, если он знает, что где-то неподалёку находится одна из крупнейших военных баз. Всё, писец! Американцы, как и грозились, начали атомную войну и бомбят СССР. Расстроились. Один пошёл страдать в палатку, а второй решил с горя напиться.

Нашли их при обследовании зоны поражения факторами ядерного взрыва. После продолжительного мотания нервов 'компетентными органами', установления личности и выяснения обстоятельств нахождения в ненужном месте в ненужное время взяли подписки о неразглашении и отпустили.

— Товарищ мой, отказавшийся пить, помер через три месяца, а я до сих пор живой, — хвастался нам пенсионер-геолог уже в конце 1980-х, когда про Тоцкое испытание верещали со страниц каждой 'демократической' газетёнки.

— Понял, что пора завязывать буханину, когда на меня какая-то местная шантрапа попыталась наехать, — рассказал Макс. — Узнал у алкашни, с которой квасил, как лучше к вам проехать. Ещё разок переночевал, чтобы ночью по неизвестным дорогам не шарахаться. Но уже в лесу. А потом прикинул, что мне всё равно придётся слишком близко от заражённых мест проезжать, вот и подзаряжался всю оставшуюся дорогу. Если бы вы знали, мужики, как я устал пить!

— Сука, я бы после того, в каких местах ты был, твою машину облил бензином и сжёг, чтобы радиацию не растаскивать.

— Я тебе, бл*дь, сожгу! — жестом поманил нас Шерстнёв к кузову пикапа.

Надо же! И походка уже не такая пьяная, как до этого, и движения более собранные.

Под куском брезента, выглядывающего из-под туристического хлама, оказался целый арсенал. Пара обрезов, 'Сайга' 12-го калибра, два хорошо поюзанных ПМ, 'Ксюха' со свежими царапинами на цевье. И вскрытый ящичек с мирно лежащими в ячейках РГД-5 без запалов. Почти полный, всего две ячейки пустуют.

— Где взял? — удивился я.

— Где взял, где взял? Отжал! Кое-что уже в ваших краях отжал.

На удивление, его одежда и машина почти не фонили, в чём быстро убедился Вадим, не расстающийся с карманным дозиметром.

— Пыль смыть, и всё в норме будет.

Как будто прислушавшись к его пожеланию, буквально через пять минут полил дождь, и работу по разгрузке строительной химии пришлось прекратить. Просто из-за того, что картонные коробки, в которые она упакована, от сырости расползутся. И как их потом перегружать? Россыпью? Да и мужики за два дня уже умаялись. Что наши, что деревенские. Кроме того, в Порогах накопилось полно техники, которую надо разгрузить перед тем, как приступать к разграблению второго поезда.

На следующее утро 'бригадир' деревенских выглядел озабоченно. Да и встречали нас не два десятка грузчиков, а всего пятеро вместе с ним.

— Тут такое дело, Виктор. Вчера, после того как вы уехали, к нам из Бердяуша приезжали. Наезжали за то, что мы поезд грабим. Велели половину того, что мы награбили, им отдать. Иначе всё отберут. Сегодня снова вернутся, уже с грузовиками.

— Не говорили, когда?

— Говорили. Часов в десять. Я набрался наглости сказать им, что вы нас 'крышуете', а они пообещали и с нас шкуру содрать, и вам кишки выпустить, если вы под них не пойдёте. Вот такая, понимаешь, закавыка! — совсем не весело спародировал он Ельцина.

— Я понял. А про 'крышу' ты серьёзно?

— А чего нет-то, если вы нас от таких наездов будете защищать? Нам проще вам что-нибудь 'отстегнуть', чем от беспредельщиков терпеть. Вы хоть нас и надуваете при делёжке, но на то, что уже наше, рот не разеваете.

— Понятно. Обидки, значит, всё-так имеются. Так и у нас, мужики, есть что вам предъявить. Да только давай не будем усукаблять ситуацию, пока окончательно не разосрались. Замнём для ясности, как говорится. И поговорим конкретно, что вы от нас, как от 'крыши', хотите. И что за это можете предложить. Вы пока совещайтесь, а мне надо кое-какие распоряжения отдать по поводу десяти часов.

Сегодня у нас по плану была перевозка мяса их холодильника, поэтому пригнали две фуры и, как обычно, 'колун' Пуресина. Универсальная у него машина: и пролезет везде, и груз перевезёт, и, как сегодня, поможет неуклюжим фурам по раскисшей глине проползти. Два охранника (на всякий пожарный), включая того, который в холодильной секции ночевал, плюс мой автомат. Маловато будет, если из Бердяуша человек пятнадцать нагрянет.

Нагрянуло даже не пятнадцать, а чуть больше. Если считать водителей Камазов, вставших возле моста.

В саму деревню мы их не впустили. Автоматная очередь перед носом передней 'жучки' — хорошо понимаемый сигнал к остановке. А поскольку я, Скиф и Провокатор после этого больше ни палить, ни с дороги убегать не стали, то и восприняли её не как начало перестрелки, а как приглашение поговорить 'трое на трое'.

— Слушаю.

Физиономия Шерстнёва даже после бритья и бани не излучает добродушия, а на тяжёлый взгляд Вадима мне уже кто только ни жаловался. Я со своей седеющей бородкой и очками на фоне их выгляжу махровым интеллигентом. Добавим к этому, что у нас со Скуфеевым рост чуток за 185, а у Макса и вовсе за 190. Камуфляж, разгрузки, берцы, руки сложены на автоматах, висящих на груди.

Наши визави как-то теряются на нашем фоне. Лет на десять-пятнадцать помоложе нас, одеты по провинциальной моде девяностых: штанцы, кроссовки, тёмные курточки на футболку, кепочки, надвинутые на лоб. У главного 'макаров' за поясом, у другого 'Сайга-12', у третьего обрез 'вертикалки'. Не густо. Хоть какой-то интеллект на физиономии просматривается только у первого. Второй просто деревенский Ванька, а о третьем можно смело сказать — на понтах, как на шарнирах.

— Мы не к вам, вообще-то. У нас к романовским дело.

— К нам, к нам! — со спокойствием удава изрёк Скиф. — Не знаю, тебе они говорили, или кому-то другому, но до кого-то у вас так и не дошло, что романовские под нами ходят.

— А вы сами, пацаны, чьих будете?

Это тот, что на понтах.

Вадим даже ухом не ведёт. Разговаривать надо с тем, кто решает, а не с его шестёрками.

— Проезжать через Романовку мы вам не запрещаем, а вот если кого-то из деревенских обидите, то считайте, что нас обидели.

— Слышь, ты, петух гамбургский! Я тебе вопрос задал.

— Что по понятиям полагается сявке, которая порядочного человека назвал петухом? — глядя в глаза главарю, с каменным выражением лица, спросил Скиф. — Петушить я его не буду, я по бабам выступаю. Я с ним по-другому поступлю.

Тот, что с 'Сайгой', не успел даже опустить ствол за то время, пока Скуфеев выхватывал пистолет и нажимал на спусковой крючок. Не говоря о главном, которому пола курточки мешала вытащить ПМ из-за ремня.

На звук выстрела из машин бердяушских повыскакивали остальные, но ни Вадим, ни мы не больше не стреляли, хотя и держали оружие наизготовку. 'Понтовитый', получив с пяти метров пулю в лоб, несколько раз дёрнул ногой в агонии.

— Надеюсь, нет никаких возражений относительно того, что я был вправе его кончить за такие слова? Тогда предлагаю мирно разойтись. Мы всё сказали, у вас возражений не было. А падаль твои ребята могут забрать, если придут без оружия.

— Ну, смотри, — выдавил из себя бандит и двинулся к своим.

— Кот, продолжаешь следить за мостом и дорогой, — распорядился по рации Вадим, когда последняя машина скрылась из вида, и повернулся ко мне. — Кроме пулемёта, я тебе ещё двоих с автоматами оставляю. Одного из них вышли на железнодорожную насыпь, чтобы мог заранее известить о передвижении по дороге.

Аня Щукина

Над Порогами плывёт запах варёного мяса. Позавчера в посёлок привезли четыре полутуши мороженой говядины, и уже второй день все женщины вываривают его в подсолнечном масле. Этого добра у нас теперь достаточно, полную фуру разгрузили в заброшенное здание возле плотины ГЭС. Витя, вспомнивший этот старый туристский рецепт длительного хранения мяса, говорит, что лучше было бы это делать в каком-нибудь животном жире, но, как говорится, за неимением гербовой пишем на туалетной. Для этого пришлось вскрыть все дома дачников.

Их по-любому нужно было вскрывать. И уже вскрывали до этого. Не для грабежа. После того, как у нас прибавилось раненых, часть тюменских девчонок пришлось расселить с турбазы, чтобы поместить на ней нуждающихся в уходе.

Они и сами, в общем-то, не против. Общее горе общим горем, а природа своё берёт, людям, пардон, потрахаться хочется, а как это сделать в комнатах, где живёт по четыре-шесть человек?

Раненые... Я просто в шоке от того, насколько быстро озверели люди. Пока я занималась перевязками, обработкой ран, выковыриванием дробин из тела, ребята многое рассказали из своих похождений. Да и Витя делится доходящими до него новостями: там кого-то убили, в другом месте дом сожгли. В занюханном Бердяуше постоянные перестрелки между бандами, пытающимися взять под контроль железнодорожную станцию. Причём, не только между местными бандами, туда уже и саткинские приезжали, чтобы в разборки вписаться. Безрезультатно, правда: как приехали, так и уехали

Меня очень обеспокоил его рассказ о конфликте с бандитами из-за Романовки.

— Ты осторожнее там...

— Любимая, я же не враг себе. Всё, что нужно делать для обеспечения безопасности наших людей, мы делаем. Меня больше вы беспокоите. Мы живём немного на отшибе от всех, поэтому, если что-то со стрельбой заведётся, не нужно высовываться со двора и из окошек. А ночью в такой ситуации ни в коем случае нельзя включать свет.

— Думаешь, может завестись?

— Не просто может, а обязательно заведётся. Причём, в ближайшие день-два. Просто поставь себя на место главаря банды: ты потерпела бы, если б у тебя под боком завелась конкурирующая шайка?

Не могу поставить себя на его место, не тот склад ума. Но, наверное, Данилов прав: есть такие люди, которые подобного не потерпят.

Насколько он серьёзно к этому относился, я поняла по тому, что рацию, оружие и патроны к нему он не стал убирать на сервант, как обычно (чтобы Любаша не достала), а на ночь оставил возле кровати.

От Тёмки он его не прятал. Наоборот, учил собирать и разбирать, объяснял устройство и предназначение узлов автомата и пистолета, наставлял, как правильно всё чистить. Чем вызывал ревность Любки. Сдерживал Любашу только вес всего этого: ей и пистолет-то приходится двумя руками держать (без патронов, конечно!), а автомат и подавно неподъёмный. Но мало ли...

Первая ночь после происшествия в Романовке прошла спокойно. И следующий день тоже. В кузницу-подвал набили больше половины рефрижераторного вагона. Данилов говорит, что теперь мяса до весны нам точно хватит. А ещё есть целый вагон тушёнки, которая тоже пошла в кирпичный склад возле ГЭС.

— А остатки мяса куда денете?

— Тонны две вы переварите на краткосрочное хранение. Электричество для плит у нас бесплатное, масла пока в достатке. А остатки продадим в Бердяуше, Сулее и Сатке.