Колхоз-1

— Всё, не вспоминайте больше о Сороке, — заверил я их.

— Сложно такого забыть, — пробурчал Александр, муж Люды. — Людка говорила, что вы здесь не задержитесь.

— Не задержимся. Дня через два-три едем назад. Хотели за пару дней уложиться, да буран помешал. Без него, может быть, сегодня к вечеру бы и уехали обратно. А теперь придётся обязательно с самого утра выезжать, чтобы к вечеру добраться до дома по этим сугробам.

— У вас ме́ста свободного для нас не найдётся? Хотя бы в кузове 'зилка', — поинтересовалась одна из женщин, укутанная в какую-то старую кофту вместо платка. — Загнёмся мы тут за зиму. Не от холода, так от болезней: не одну же картошку до весны жрать. Вы уедете, а кто вам на смену явится, тоже непонятно. А вдруг — ещё хуже, чем прежние были?

Пока я катался к дачникам, пока разговаривал с ними, и обед подоспел. А ребята, закончившие разгребать дорожку, помогли Пуресину и Рощину с рытьём могилы.

— Егорыч, ты, кажется, с собой в дорогу водку брал. Налей нам по сто граммов за упокой души моего сына. Он хоть и накосячил в жизни немало, но было в нём и чуть-чуть хорошего.

— Налью, — согласился я. — Тебе тоже? Не сорвёшься?

— Мне бы это проглотить, — махнул рукой Пуресин.

Но свою 'дозу' ополовинил, отлив из чайной чашки всем остальным мужикам.

— Не чокаясь!

— Дима, ты как? Сможешь нас на 'Ваське' доставить к тем, которые на заправке застряли? Надо с этим делом закончить, пока они сюда не припёрлись и шороха тут не устроили.

— Надо — значит, съездим! Кого на хозяйстве оставим? Игорёху или Костяна? Надо же ещё и жмуров вывезти в лес.

— Олег, может, ты? — предложил Володя. — По-стариковски уж как-нибудь справимся. А ты, Витька, забирай молодняк, они автоматами шустрее орудуют.

Костя Данилов, 'Кот'

Теперь и я знаю, что такое Почтовка, и почему местные так часто поминают её зимой.

Бронеплиты Рощин поднял, чтобы лучше видеть дорогу, поэтому и мы поглядели на эти сугробы, нанесённые ветром.

— Главное — не буксовать на месте! — принялся он уговаривать себя, переключившись на первую пониженную и заблокировав дифференциалы. — Вовке легче: у его 'колуна' можно прямо из кабины давление в шинах понизить.

Но прорвались. С дёрганием туда-обратно по колее, с подталкиванием машины на последнем метре бездонного сугроба, с матюками и воплями 'раз-два, взяли!' Даже лебёдкой не воспользовались. И это — УАЗ с внедорожной резиной и 'военными' мостами. А что тут делать на обычных машинах?

Разгорячённые, потные, влезли в 'Ваську' и двинулись дальше.

— Осталось только через трассу газопровода проскочить.

— А что? Там тоже переметает? — поинтересовался я.

— Витька, наверное, уже не помнит, а мы пару раз на школьном автобусе и там застревали. Правда, когда мой батя вперёд пытался ехать, мы автобус назад тянули, а когда хотел назад сдать, вперёд толкали, — хрипло захехекал двоюродный дед.

УАЗ Рощина с клиренсом в 30 сантиметров то и дело скребёт по снегу редукторами мостов, идёт тяжело, прокладывая колею в снежной целине. На которой лишь редко-редко можно угадать вчерашние следы нашей колонны. Трупы бандитов, нагло пытавшихся вчера отжать 'Патриот', совершенно не видны: их сбросили в кювет, в котором снега ещё больше, чем на дороге.

Перемёт на трассе газопровода проскочили с разгончика. 'Васька' с трудом, но выгреб на менее занесённый участок дороги.

— Странно, — подал голос Игорь. — Почему они сами в деревню не пошли? Еду им не привезли, утром не сменили. Я бы на их месте кого-нибудь одного направил в деревню. Разбираться, что за фигня.

— Ты за них так беспокоишься! Прямо как в анекдоте, — засмеялся лёлька, но по нему было видно, что и он напряжённо всматривается в дорогу.

А анекдот он рассказал такой:

Ждут два килера 'клиента' возле дома. Время, когда тот обычно возвращается, подошло, а его всё нет. Час нет, два, три, четыре часа. Один не выдерживает и говорит другому.

— Я уже переживаю за него: не случилось ли с ним чего-нибудь плохого.

Нет никаких следов, ни автомобильных, ни человеческих, и на трассе. Никто не вышел на звук нашей машины и на самой заправке. Мало того, на ней тоже ни следочка. Будем искать!

В помещении бутербродной 'Сабвэй' окна и стеклянная дверь выбиты давно, внутрь намело кучу снега, даже битое стекло под ногами не хрустит. В мансардных помещениях, тоже пустота. Поскрипывает на ветру перекошенная входная дверь служебной постройки автозаправки, но и возле неё снег не тронут.

Ага! Внутри следы видны, но уже присыпанные наметёнными в дверь снежинками. Мы с лёлькой (у Ложкина в этом деле вообще никакого опыта), прикрывая друг друга, крадёмся дальше. Тишина. Гробовая тишина в помещении, сколько бы я ни прислушивался.

Крёстный ткнул пальцем куда-то вниз. Что там? Какая-то тряпка. Вот оно что: ею щель заткнута. Подсобка, крошечная каморка без окон и с единственной дверью. Дядя встал радом с дверью и постучал в неё костяшками пальцев. Внутри — ни единого шевеления. Ещё постучал, но уже сильнее. Тоже никакого эффекта. Крёстный изображает целую пантомиму, что надо сделать. Понял! Я треснул по двери ногой и тут же отскочил за стенку. Дверь чуть приоткрылась, но что-то мешает ей распахнуться.

А чем это так напахнуло? Вроде как бытовым газом. Лёлька тоже потянул носом и перебросил автомат за спину.

— Понятно! — упёрся он плечом в дверь, с трудом отодвигая её, чтобы можно было пройти. — Подожди немного, не включай фонарик, а то взорвёмся к чертям собачьим.

Постояли, помолчали, с полминуты.

— А теперь свети туда.

На полу лежали три тела, закутанные в какое-то тряпьё, как фашисты под Сталинградом. Лицо одного вмёрзло в лужицу собственной рвоты.

— Чего это они? — удивился я.

— Физику с химией в школе учил? Холодно везде, вот они и забились в помещение. Специально выбрали такое, которое поменьше, которое побыстрее прогреется. Чтобы его прогреть, зажгли баллонную газовую плитку, — тронул он носком берца китайскую жестянку. — А чтобы тепло не уходило, позатыкали все щели. Метан из баллончика выжег кислород, сколько мог, а вместо него напустил углекислого газа. Угорели они. А потом, когда кислорода не хватило даже на поддержание огня, ещё и метаном траванулись.

А ведь действительно! Сколько народа так зимой помирает в гаражах!

— Ну, и ладно. Хоть нам грех на душу не брать, — повторил он слова, сказанные утром Пуресиным. — Зови Игоря, пока я мародёрю. Сначала шмотки в багажник отнесёте, а потом и самих жмуров за угол отта́щите.

Виктор Данилов, 'Кипчак'

Посидели, покурили, посовещались.

— Мы же для них тоже чужие, могут и пострелять, — засомневался Ложкин.

У него ещё со дня нашего знакомства атлянские ассоциируются с дорожными бандитами, убившими его напарника. Всё, Игорь. Нет больше тех уродов. Их либо сами атлянцы кончили, либо мы перебили. И, насколько я знаю, порядок в посёлке держат сотрудники колонии вместе с бывшими вояками. Мы с Вадимом и договаривались, что одним из 'обязательных номеров нашей программы' будет попытка установить с ними контакт.

— Если у них нет чего-нибудь, вроде ДШК или ЗУ-23-2, то даже если постреляют по машине, ничего страшного не случится. А чтобы сразу палить не начали, мы к антенне белый флаг прицепим. Мол, мы с миром, ради переговоров.

Никакой не флаг, конечно, а не совсем чистая белая тряпка, нашедшаяся в багажнике у моего дядюшки, но тоже пойдёт.

Между двумя автозаправками со стоянками при них — всего километр, и натужный звук двигателя 'Васьки', штурмующего снежную целину, там вполне могли услышать. Мне лет пять было, когда я удивлялся, как хорошо слышен в Урал-Даче рёв моторов грузовиков, лезущих по трассе к границе Европы и Азии. УАЗ, конечно, не МАЗ-200, но и тут не пять километров, как от Урал-Дачи до М5.

Не интересовался, на каком расстоянии услышали наше приближение. Но, увидев 'белый флаг' над крадущимся (естественно, Димка намеренно сбросил скорость) 'вундерваффе', нам навстречу вышел немолодой худощавый мужик с сединой в щетине на подбородке. С АКМС на плече.

Рощин остановился метрах в десяти перед человеком, выключил зажигание и выскочил на улицу.

— Раилька! Сунгатулин! Здоро́во. Не узнаёшь, что ли? Димка Рощин. Ну, постарел немного, да и ты, кхе-кхе-кхе, вон, седущий стал! Там у меня и Витька Данилов, младший брат твоего одноклассника Серёги, и серёгин сын. Витька, вылазь!

Смуглая физиономия парламентёра выражала крайнее удивление, но руку моему дядюшке он протянул с улыбкой. А потом и мне.

— Помню, помню. Только тогда ты вот таким был, — показал он рукой мой рост в третьем классе, после окончания которого я уехал с родителями в Миасс.

— А ты знаешь, Витёк, что не только Серёга с Раилем в одном классе учились и дружили, но и ваш батя с отцом Раиля тоже! И у них всех одна и та же классная руководительница была. Во, как в жизни случается! А этот долговязый — сын Серёги, Костян.

Дядюшка сыпал словами, как из пулемёта.

— А вы-то как тут оказались? — наконец, сумел поймать его паузу Сунгатулин.

Нашу одиссею излагали командиру блокпоста, бывшему 'афганцу', долго. В очередной раз связываясь по рации с Валерой Смирновым, с которым был знаком Раиль, я даже дал им возможность немного поговорить. Благо, разговаривали не на улице, а в помещении придорожного кафе, где теперь обитал передовой дозор Атляна. Сначала мы рассказывали, потом друг моего брата. Так час и проболтали.

— В общем, мужики, давайте так поступим, — подвёл итог Сунгатулин, дослужившийся в своё время до капитана МЧС. — Сегодня наше начальство можно и не поймать. А вечером, когда нас сменят, я доложу о том, что вы завтра к ним подъедете. Так надёжнее будет. А за беглых зэков вам особое спасибо! Очень уж они в Атляне кровью наследили! Мы тут сами готовили пару операций, чтобы их извести. Да только кто же знал, что в этом году так рано снег выпадет?

Я всё ждал, когда друг брата заговорит про оружие, захваченное беглыми в оружейке колонии, но он этой темы не коснулся. Жалко мне расставаться с прекрасными трофеями, но если завтра о нём речь всё-таки зайдёт, то ради налаживания нормальных отношений придётся идти на какой-нибудь компромисс. Тем более, Раиль бегло упомянул о грабеже железнодорожных составов в районе Сыростана и Хребта, часть содержимого которых атлянцы хотели бы кому-нибудь продать. Не знают только, кому. Зато мы знаем.

Назад по проторённой дорожке ехать было уже легче. Даже в районе Почтовки: всё-таки одно дело — штурмовать снежные заносы в гору, и совсем другое — на спуске.

— Дима, притормози и сдай назад!

Недалеко от начала самой первой улицы посёлка что-то происходит: группа людей человек в пятнадцать, какое-то хаотичное движение, явно кипящие страсти. Для Урал-Дачи пятнадцать человек — просто гигантская толпа! Похоже, кого-то лупят толпой. Женщин!

— Пошли! — скомандовал я своим спутникам и подхватил автомат, стоявший у меня между коленок.

Точно бьют! Человека три мужиков в возрасте, остальные женщины, а их жертвы — те самые девицы, которых мы вчера выселили из коттеджей.

Выскочив из машины, я несколько раз выстрелил одиночными в воздух, чтобы привлечь внимание дерущихся. Подействовало только когда мы уже подбегали к месту драки.

— Что тут происходит?

Подружки уголовников выглядят очень жалко: ссадины, разбитые носы и губы, вырванные клочья волос, красные пятна на лице, которые через пару часов превратятся в здоровенные синяки. И до этого девицы были одеты явно не откутюр, а теперь и вовсе их одежда составит честь любому бомжу. Причём, тёплой одежды нет ни на ком.

Местным женщинам, возраст который у всех далеко не вчера перевалил за пятьдесят, тоже досталось, но их 'награды' просто несопоставимы с 'потерями' их 'оппоненток'.

— А вам тут чего надо?

Понятно: адреналин бурлит, и пенсионеркам уже наплевать, на каком глазу у меня тюбетейка. Тем более, именно в позе 'руки в боки' и был произнесён одной из них этот вопрос.

— Угомонись, Алексеевна! Ты что, не видишь: это же Димка Рощин, а не какие-то черти приблудные.

— Быстро в дом! — скомандовал я девицам.

Не держать же их в рваной домашней одежде и фактически босыми в сугробах!

— А ты чего раскомандовался! Не пущу! — попыталась ухватить одну из шлюх самая агрессивная местная. — Не жить зэковским подстилкам на Урал-Даче!

Девица увернулась и, оставляя в снегу следы босых ног, умчалась следом за остальными.

— Тихо! Тихо я сказал!

Во время срочной службы я на спор заглушал взвод, исполняющий строевую песню, так что мне какой-то десяток галдящих вразнобой пенсионерок?

— А теперь кто-нибудь одна пусть объяснит, что случилось.

А что тут особо объяснять? Убедившись, что власть в посёлке переменилась, бабульки решили сорвать ненависть к бандитам, накопившуюся за прошедшие полтора месяца, на их шлюшках. И 'постановили' немедленно выгнать их из Урал-Дачи.

— Куда? — задал я сам собой напрашивающийся вопрос.

— Куда хотят, туда пусть и п*здуют! Нужны-то они нам здесь, как жопе карие очи!

— И далеко бы они ушли в том виде, в каком вы их из дома вытащили? Даже до Почтовки бы не дошли: замёрзли бы и померли.

— Туда им и дорога, сучкам!

— Стоп, стоп, стоп! В чём конкретно их вина, кроме того, что они спали с уголовниками? Они кого-то убили, покалечили, избили?

— Жировали они на нашем горе! Вкусно ели то, что у нас их хахали отобрали, сладко с ними спали. Алка и Лариска — те хоть не по своей воле тут оказались, а эти бл*ди сами пришли, чтобы под зэками ноги раздвигать!

— И за это их убивать? Ладно, если вы все считаете, что им не место в посёлке, пусть так и будет. Но не голыми же их выгонять на мороз и в сугробы, на ночь глядя!

Не так уж сегодня и холодно, всего градусов пять, но если вы при такой температуре окажетесь в домашней одежде, местами порванной, и в одних носках в сугробах по колено, вам и это покажется кошмаром.

— В общем, так, женщины. Успокойтесь, я сам прослежу за тем, чтобы завтра они оказались в Атляне. Но я очень прошу: не трогайте их больше. Они своё от вас уже получили.

Под ворчание, под глухую ругань, но женщины начали расходиться. А я зашёл в избу.

Молодые, недурные собой девки, в общем-то. Младшей на вид — лет девятнадцать, старшей — около двадцати пяти.

— Все всё поняли? Жить хотите — до утра из дома не высовывайтесь. А утром сядете в машину, и я отвезу вас в Атлян.

— А можно в какое-нибудь другое место? Нас же родаки сгноят.

Девица тоже на взводе.

— Динара, насколько помню? Так вот, Динара, я вам — не таксист, чтобы заказывать, куда вас отвезти. Мы завтра едем в Атлян. Туда вас и отвезём. Мне и так ради вас придётся туда вторую машину гнать. Не нравится Атлян? Вон, всего с десяток километров пешочком по Чегресу, и вы в Ленинске. Или завтра у подсобного хозяйства выйдете, и по дороге до него дочапаете. Только я этого не рекомендую: как атлянские говорят, Ленинск под радиоактивные осадки попал. Сразу там не помрёте, года три-четыре помучаетесь. В Златоуст я даже паршивой псине не посоветую нос совать: там ситуация с радиацией ещё хуже.