Колхоз-1

— Ты?

Сорокалетняя женщина с соломенного цвета волосами и необычной, почти жёлтой радужной оболочкой глаз сбилась с шага.

— Я.

— Ну, давай, рассказывай, что у тебя стряслось? -быстро овладела она собой и присела на услужливо подставленную Костяном табуретку. — Симптомы какие?

— Шов на ране воспалился. Температура. Рвота была.

Я приподнялся и снял с себя тенниску. На лице Ани не дрогнул ни один мускул.

— Где тебя так? Там?

— Там, конечно.

— Лера, дай, пожалуйста, Виктору Георгиевичу термометр.

А пальцы привычно охватили запястье, проверяя пульс.

— Понятно. Раневая инфекция. Тебя на недельку в стационар надо законопатить, под наблюдение хирурга. Как только умудрился рану до такого состояния довести? Недолечил, наверное?

— Недолечил. Но в стационар не поеду. Делай, что хочешь, но не поеду: не до того сейчас.

— Номер медицинской страховки можете продиктовать? — встряла в разговор сестра.

— Костя, в портмоне карточка медстраха. Достань, пожалуйста.

Аня тоже не унималась.

— Загнуться хочешь? Заражение крови заработать? У тебя рана и без того инфицирована, и без ухода до такого результата очень быстро дойдёт.

— Девушка, вы только скажите, что с ним делать. Я сам — военный фельдшер, у меня и аптечка очень богатая, специально под лечение подобных ранений заточенная. Да и руки из нужного места растут, — похвастался Вадим.

— А если военный фельдшер, то почему допустили, чтобы он рану до такого состояния довёл?

— Не наезжай на Вадима. Не было его со мной. Я полчаса назад приехал. Пять дней в дороге, из которых первые часов шестнадцать останавливался только для того, чтобы машину заправить и в кустики сбегать.

Лекарства, которые мне 'прописал' Скуфеев, кажется, начали действовать — вон как разговорился.

— Что-нибудь принимал?

— В дороге — жаропонижающие и обезболивающие. Когда вас ждал, тоже что-то мне дали выпить.

Скиф назвал препараты.

— Правильно, в общем-то. Но тебе лучше его прокапать в вену либо, если некому её ставить, проколоть внутримышечно. Два укола в день. Чтобы не так больно было, можно с новокаином. И ещё надо рану почистить и послеоперационным пластырем закрыть.

— Сделай, пожалуйста, — накрыл я ладонью тонкие пальцы доктора-травматолога, лежащие на её коленке.

— Прямо здесь? Прямо сейчас? — дрогнул её голос. — Но у меня нет ничего для таких манипуляций. Даже обезболивающего. Анальгин тут не поможет. Мы же всего лишь скорая помощь: знаешь, как нас снабжают...

— У меня всё есть! — опять встрял Скиф. — Только скажите, что надо. Там, в гараже.

После того, как они договорились, а медсестра вколола мне шприц в задницу, Аня выгнала из дома всех. И Костю с Вадимом, и свою помощницу.

— В жизни бы на такую авантюру не пошла, если бы кто-нибудь другой просил!

— Ты только сделай. А я обещаю, что и завтра, и послезавтра, и в любой другой день, какой укажешь, к тебе на приём буду являться.

— Не получится. У меня сегодня последнее дежурство, а с завтрашнего дня я в отпуске. Хочу с детьми куда-нибудь съездить на недельку, отдохнуть.

— С детьми?

— Да, с детьми! — вскинула подбородок Аня. — Артёма ты видел. Вырос, семнадцать лет уже, поступил в местный филиал ЧПИ, с 1 сентября учиться пойдёт. А Любаша... В общем, ей пока пять лет.

— Замужем?

— Нет. Второй раз ни за кого так и не вышла, хотя отсутствием мужиков не страдаю. Как, я подозреваю, и ты отсутствием баб. А ты как? Женился во второй раз?

— Не дошло до этого.

Что ей рассказывать? То, что после того, как она сказала, что нам нужно расстаться, специально ходил мимо её дома буквально до того дня, когда уехал, чтобы глянуть, не светится ли окошко на пятом этаже? А ей это нужно знать?

— Всё в той же квартире живёшь?

— Нет. Поменяла на двухкомнатную. Родители и брат помогли. Не тесниться же нам втроём в одной комнате. А ты зачем интересуешься? В гости, что ли собрался наведаться?

— Если не будешь против.

Аня промолчала и взялась за инструменты. Даже несмотря на пару 'кубиков' кетанова, было больно, когда она тампонами драла гнойники и протирала края воспалившейся раны.

— Всё. Уберётесь здесь. Мне некогда. Сегодня и завтра повязки менять дважды в день, потом можно будет один раз в день. Смазывать рану диоксидином. Он даже синегнойную палочку убивает. Перед вечерней сменой повязки можешь принять душ. Какой антибиотик и антигрибковые препараты применять, твой военфельдшер знает... Отлёживайся! — отреагировала она на то, что я собрался её проводить. — Я не заблужусь...

На листочке из блокнота было написано название мази. И номер её мобильника.

Аня Щукина

'Военфельдшер' курил во дворе. Я повторила свои рекомендации по поводу уколов и мази, и тот кивнул.

— Понял. Сделаю.

Здоровенный мужик с почти полностью седой головой и каким-то тяжёлым, насквозь просвечивающим взглядом, от которого подсознательно хочется спрятаться. У Витьки тоже стальной стержень внутри есть, немаленький такой, но его ещё надо увидеть за внешней мягкостью и добродушием, а у этого всё на тщательно выбритом лице написано.

— Ань, а что это за мужик? Ну, твой знакомый. Ты давно его знаешь?

— Лет восемнадцать. Понравился, что ли?

Лерке тридцать один, уже три года в разводе. Муж попался жёсткий, морально давил её. Да и на руку был тяжёл, когда подопьёт. Не часто случалось такое, но однажды Лера не выдержала и подала на развод. Муж оскорбился до глубины души, так как считал, что лучше него в мире не сыскать: работящий, рукастый, всё в дом, всё для семьи. Что правда, то правда, но напарница моя столько слёз пролила из-за того, что вечно не могла ему угодить. Два года после развода сама не своя ходила, а потом привыкла к тому, что всё самой приходится делать. Дочка подрастать начала. А теперь, похоже, и вовсе в себя пришла, раз мужиками на вызовах интересуется.

Не по вызову, а на вызовах: мы с ней, помимо приёма в частной клинике, ещё и в Скорой помощи подрабатываем, как бригада травматологов.

— А что? Красивый мужик! Сразу видно — порядочный. И выглядит породисто. Очки, бородка с сединой... А откуда ты знаешь, где он этот шов заработал?

— Слышала от знакомых, что он в Донбассе воюет.

— Военный, что ли?

— Нет. Просто добровольцем пошёл.

— Ты у него телефон не взяла? Познакомиться бы...

С Даниловым мы познакомились случайно, столкнувшись у общих миасских знакомых. Он тогда в Челябинском политехе учился, я — в мединституте. Пару раз погуляли вместе по городу, на танцы сходили, и всё. Сессия, экзамены. Потом я скоропостижно замуж выскочила, Тёмка родился. С Щукиным вместе долго не прожили, и после развода я уехала в Миасс, к родителям.

Снова столкнулись на улице почти шесть лет назад. Он тогда в отпуск приезжал. Поговорили, я его в гости пригласила. Всё совершенно невинно прошло. Именно потому без опаски и позвала, что Артём дома был. Часа два на кухне просидели, чтобы не мешать Тёмке делать уроки. Сидим, пьём чай, а меня аж колотит: хочу его! Так хочу, что внутри всё трясётся. Не как сегодня, когда он меня по руке погладил. Намного, намного сильнее. Просто сумасшествие какое-то!

Телефонами мы обменялись, и он позвонил на следующий день. Я отгул на работе взяла и помчалась домой, пока Артёмка в школе.

Виктор сразу меня предупредил, ещё во время первой встречи, что через четыре недели уезжает в свой Киев. И я понимала, что всё это ненадолго. Но как с ума сошла. А потом решила всё обрезать. Когда поняла, что слишком уж я к нему привязалась. Никаких упрёков, никаких сцен.

— Я понял. Извини, если чем ненароком обидел.

Дура, наверное, если так с хорошим мужиком поступила...

— Не по тебе дичь, Лерусик. Высоковато он для тебя летает. Это — во-первых.

— А во-вторых? — упрямо сжала губы Валерия, не любившая, когда её оценивают ниже, чем она себя сама.

Ну, да. Не дура, хотя и всего-навсего медсестра, а не врач-специалист. Симпатичная. Сисечки не обвисшие, жопка упругая, ножки стройные, язычок подвешен. В общем, следит за собой. Красится не вульгарно, меру знает. Одевается скромно, но со вкусом.

— А во-вторых, это отец моей Любашки.

Костя Данилов, 'Кот'

После таблеток и обработки раны лёльке, кажется, стало легче. По крайней мере, он уснул. Мгновенно, едва врачиха уехала. И проснулся только когда Вадим, вернувшийся из аптеки, его растолкал. Чтобы укол поставить. И меня заставил наблюдать. Чтобы учился.

— Когда Большой П*здец придёт, всё нужно будет уметь делать. 'Скорую' тогда не вызовешь.

Вадим матерится редко, но со знанием дела. Не ради 'связки слов', как некоторые мои дружки или старогородские подростки, а когда матом можно наиболее точно мысль выразить. Пока он готовил шприц, крёстный рассказал историю бегства из Луганска. И тут Скифа прорвало: так начал матюгаться в адрес каких-то 'ростовских', которые 'попутали берега'! Потом вернулась со смены мать, и когда её охи-вздохи закончились, мы ушли за ворота, к машинам, чтобы дядька мог закончить свой рассказ.

Не понравилось мне в его истории то, что оружие, привезённое мужиками, взяли из тайников, предназначенных диверсионно-разведывательным группам. Крысятничеством от этого отдаёт. Я так и сказал.

— В следующий раз получше выбирай выражения, — угрюмо сверкнул глазами Скиф.

— Подожди, Вадим. А тебе, Костя, чтобы понимал, о чём речь, информация к размышлению. Обе ДРГ, которым это всё предназначалось, погибли. Одна в мае этого года, другая в начале июля. О местонахождении этих закладок из живых людей знал только я, так что, если бы мы не забрали хранящееся в них, то оно когда-нибудь досталось бы случайным людям. А это куда хуже. И даже того, что мы с Вадимом привезли, мало. Очень мало! Только на начальный этап. Так что нужно подумать, где нам ещё оружие и боеприпасы добыть.

Он замолчал, следя за 'уазиком', приближающимся со стороны улицы Ленина. Машина мигнула поворотником, прижалась к обочине, и из неё вышел дядька Дима.

— О-о-о! Блудный племянничек наконец-то приехал!

Они обнялись с крёстным, потом двоюродный дед пожал руки мне и Вадиму.

— Димка, у меня к тебе разговор есть. Серьёзный.

— Ну, так ставь бутылку, и поговорим! — послышался хриплый смех. — Какой разговор без бутылки-то?

— Нет, такое надо на трезвую голову обсуждать.

Лёлька сложил заднее сиденье своей машины, поковырялся в открывшемся пространстве и предложил родственнику заглянуть туда.

— Ну. Продать, что ли, нужно? Или спрятать? Если спрятать, то не проблема. У меня в подвале место найдётся. А если продать... Ствол серьёзный, всякой шантрапе его отдавать нельзя... Тут подумать нужно.

— Ни то, ни другое, ни прятать, ни продавать это добро, которого я полмашины привёз, я не собираюсь.

— Зачем тогда оно тебе? Ты, вроде, не бандит, и, насколько я помню, к бандитам всегда плохо относился.

— Про Старопетровск слышал? Добром эта история не закончится. Война с НАТО, как нам с Вадимом кажется, начнётся недели через три. Максимум — через месяц. Хорошо — если без ядрёного оружия. Но это вряд ли. Эта старая ведьма в Белом Доме не остановится ни перед чем, и начнёт ракетами швыряться.

— Ну и пусть начинает! Ей же в ответку и прилетит, да так, что этой сраной Америке не поздоровится!

— Всем не поздоровится, — вмешался в разговор Скиф. — И нам тоже. Даже если не несколько тысяч бомб к нам прилетит, а хотя бы сотня. В первую очередь уничтожат центры управления, промышленные центры, важнейшие военные объекты. Власти не станет, бардак такой начнётся, что девяностые покажутся детскими играми в песочнице. Для этого такие штуки и нужны, если нет желания самому бандитскую пулю огрести.

Вадим явно не видел, что показывал лёлька дяде Диме, но, похоже, догадался.

— А чтобы бандиты нас поодиночке не перестреляли, вместе надо держаться, шоблой. И заранее установить связи с нужными людьми.

— С этим, что ли? — презрительно мотнул головой дед в сторону недалёкого особняка с крытым бассейном.

— Не с этим, дядюшка, а совсем с другими. Среди которых у тебя, насколько я помню, есть крутые знакомые. Твои товарищи по охоте и рыбалке.

Двоюродный дед на минуту задумался.

— С кем конкретно?

— Судейские, прокурорские, менты, вояки, 'конторские'. В первую очередь — именно 'конторские', вояки и менты.

— Шустрый ты, племянничек! И что я им скажу? Что какие-то х*и с бугра хотят их 'подписать' на дело, от которого уголовщиной за версту разит? Пусть даже эти х*и с бугра — мой родной племянник и его друг.

— Ну, не совсем х*и с бугра, — протянул Вадим то самое удостоверение, которое нам с отцом показывал. — И Виктора такое же имеется.

Дед Дима прищурил глаза, читая написанное в удостоверении.

— Это, конечно, немного меняет дело, но не слишком. Как я им объясню, что ими вдруг ваша служба заинтересовалась? Ты же, Вадим, знаешь, что среди этих людей святых нет. И почему бы вам самим на 'конторских' не выйти?

— Не выйдет, — отрезал Скиф. — Конкурирующие структуры. Выслушают, головами покивают. Но поставят слежку на время, пока ответ из Москвы получат, что мы — именно те, кем представились. А оттуда ещё и по шапке прилетит за то, что без официальной санкции сунулись туда, куда не следует. И закроют тему. В лучшем случае.

— Ты, дядюшка, своим дружкам ничего и не объясняй. Мы сами всё объясним. Просто предложи съездить на добрую рыбалку. Скажи, что с тобой будет племянник, работавший в Минобороны Луганска, и его друг, только-только вернувшийся из Сирии. В Аушкуле, насколько я помню, хорошие лещи водятся...

— Я подумаю, — кивнул Рощин. — И патроны к своей двустволке начну закупать. Какую картечь лучше брать? Волчью или кабанью?

— И ту, и другую. А ещё лучше — вдобавок к дробовику прикупи 'Сайгу' на 7,62, — улыбнулся Скуфеев. — Патроны к ней есть. Только крупу мешками не закупай: за такими запасами в первую очередь придут. Да и придётся из города уходить, как только всё начнётся.

— Думай, что говоришь! Я свой дом десять лет строил. Бросать его, что ли?

— Хочешь помереть в нём, когда американцы по ракетному КБ звизданут?

— Где КБ, а где мой дом.

— Даже те, кого ударной волной не зацепит, через несколько дней от радиации загнутся. Так что думай: или дом, или жизнь. Домов много будет, когда всё закрутится, а жизнь у тебя и твоих близких — одна. И прожить её остатки нужно так, чтобы не было мучительно больно от полученной дозы.

Вадим Скуфеев, 'Скиф'

Виктор сказал, что приезжавшая на вызов женщина — врач-травматолог. Значит, в какой-то мере ещё и хирург. Самое то для наших нужд. Какие у них отношения, он, как настоящий мужик, не стал раскрывать, но и без его откровений видно, что непростые. Но не без надежды на то, что она согласится стать членом нашей 'банды'. Надо будет поговорить с ним на эту тему. Чисто по-мужски.

А чего вас коробит от слова 'банда'? В английском, откуда оно пришло в русский язык, оно изначально означало просто группу каких-то лиц. Вспомните сами: например, 'джаз-бэнд', 'рок-банда'.