— Миа исчезла в Джунглях, — Сабрина сжалась на краю дивана, повела плечами, то ли от раздражения, то ли от холода. Недолго поиграв с тонкой сигаретой и золотой зажигалкой, закурила.
— Что значит исчезла? — Франц сел в кресло. Генри показалось хорошей идеей пристроиться около него на подлокотнике.
— Свалила две недели назад, ни слуху, ни духу. Совсем свихнулась от тщеславия. Вообразила себя неуязвимой, бессмертной. Знаете, если человеку долго везет, он тупеет, становится беспечным и невнимательным.
— Вы работаете вместе?
— Нет-нет, работать с Миа это ад, я пропобовала, — левой рукой Сабрина потерла запястье правой, потом предплечье, локоть, плечо. Так двигаются люди, которые сидят на героине, отметил про себя Генри и огляделся.
Один из снимков привлек его внимание. Он поднялся и подошел к стене, чтобы получше рассмотреть лицо женщины, кормящей из бутылочки голого чернокожего ребенка. Распухший живот, выпученные глаза, серый песок вокруг.
— Это Миа в Африке. В прошлом году. Её репортаж о голодающих вошел в лонг-лист Пулитцеровской премии.
Генри узнал женщину, он видел Миа в лагере Освободительной Армии. Стоит ли сказать об этом Францу?
— Что значит, Миа потерялась в джунглях, что значит забыла об осторожности? — спросил Франц Сабрину.
— С ней это обычно случается, когда она ни о чем не думает кроме своего репортажа. Хотела уже наверняка отхватить очередную премию, придуманную богатенькими любителями читать, лёжа на диване, про чужие проблемы. Мало ей было узнать про отмывание денег через благотворительные фонды, мало про береговую охрану, что гоняет лодки с кокаином на Ямайку, а оттуда в Америку, мало знать, что Лонарди продает детей через модельное агентство.
— Модельное агентство?
— Да модельное агентство мисс Санчес, бывшей королевы красоты. Бесплатная фотосессия, бесплатное портфолио, участие в местных показах и рассылка фотографий в ведущие модельные агентства в мире. Ваш ребенок может работать на известного дизайнера, ходить по подиуму и получать тысячу долларов за день. Приходите на бесплатную фотосессию если ваш рост от метра тридцати до метра семидесяти, а возраст от восьми до семнадцати, — одной затяжкой Сабрина прикончила половину сигареты. — Два раза в месяц детишек выгуливают на каком-то местном показе. Два раза в месяц показывают на приеме местным и заезжим педофилам. Некоторые даже оптом покупают. Скажем, по десять мальчик или девочек определенного возраста, не глядя, другие предпочитают сначала пощупать. Миа даже сходила на одну такую вечеринку.
Сабрина хмыкнула и уставилась в одну точку.
— Почему она не сообщила в полицию?
— Потому что все всё и так знают. Всех все устраивает. Бедняки сами приводят своих детей. Тех, что помладше, те, кому уже исполнилось десять прибегают сами. Все, что угодно лишь бы не подыхать от голода на улице, лишь бы была крыша над головой, лишь бы пьяные или обдолбанные родители не зарезали, не забили. Да, большинство из них умоляют, чтобы их поселили в агентстве.
— Как называется модельное агентство? И почему вы решили, что Лонарди в этом участвует?
— Миа мнит себя ебанной Мата Хари. Одного подкупить, с другим переспать. Отлизала у мисс Лумбии, чтобы она сдала ей Лонарди, потом запрыгнула к нему в постель, чтобы он познакомил ее с Нандо, лидером Освободительной Армии. Сказала, что мечтает взять у Нандо интервью, а на деле хочет узнать какова его доля в торговле кокаином и людьми. Блядь, — Сабрина уронила сигарету на пол. — Она играет в Мата Хари, а я ебанная дура, которая таскается за ней по миру в каждую гребаную нищую страну.
Сабрина подтянула ноги на диван, будто ждала, что оброненная сигарета взорвется как бомба. Франц опустился на колени и поднять тлеющий окурок.
— Миа думала, что Лонарди идиот, что его бесконечно можно водить за нос, решила, что он ее не раскусит, — пробормотала Сабрина. — Я думаю, он раскусил ее и сделал так, что она никогда не вернется.
Генри показалось, что на запястье у него снова веревка. Если он скажет Францу, что видел Миа в джунглях, ему придется отвечать на вопросы о Лонарди. Одновременно с этим он понял, насколько сильно ему хотелось быть честным с Францем. Проклятье, вчера ему казалось они идут на сближение, еще пару шагов и между ними не останется тайн. Сегодня эта надежда превратилась в бесполезную иллюзию. Но возможно, Генри сам виноват, сам загоняет себя в тупик, не желая говорить с Францем о Лонарди. Боится говорить о Лонарди, потому что не знает, что сказать, не знает, что думает и чувствует. Он не знает на чьей он стороне. Он сочувствует Луизе из-за того, что с ней сделал Касто. Сделал с разрешения президента. Он благодарен Луизе и Лонарди за то, что они освободили его, тупо за то, что они сняли цепь с его щиколотки. Он знает, что они замышляют что-то против президента, но не знает деталей. Одной встречи с президентом было достаточно, что бы Генри невзлюбил его. Невзлюбил, но не смог возненавидеть, потому что он был отцом Франца. А Францем Генри восхищался. Восхищался его упрямством, его желанием узнать правду, способностью пойти против отца. Да, его все в Франце волновало, с каждым днём все больше и больше. Генри хотел бы встать на сторону Франца. Но не хотел предавать Луизу.
Они вышли на улицу. Дом напротив щеголял розовыми стенами и коричневыми ставнями. Солнце поднялось над крышами и пекло в затылок. Генри крутил запястье, пока не заметил, что Франц наблюдает за ним. Тогда Генри протянул руку и обхватил запястье Франца. Ненадолго ощутил облегчение.
-Что ты будешь делать? — спросил Генри.
Франц прищурился и осмотрелся, быстро, обеспокоенно, повернул голову налево, направо, окинул взглядом заштрихованные ставнями окна. Сел на бортик фонтана и включил телефон. Забил в поисковик мисс Санчес, королева красоты. На фотографий трехлетней давности хрупкая женщина с маленьким лицом улыбалась, поддерживая корону. На презинтации в торговом центре держала под руку Лонарди. От его ухмылки веяло угрозой. Дети с удивленными лицами в блестящей одежде, зрители с бокалами шампанского, зрители в костюмах, вечерних платьях, как на приеме во дворце. Ссылки на сайт детского модельного агентства. С его страницы на Генри смотрели фотографии загримированных и причесанных девчонок и мальчишек. Невольно он вспомнил свой опыт. Когда ему было шесть, Шеннон устроила ему съемку в рекламе кукурузных хлопьев, в одиннадцать впихнула в показ детской одежды у знакомого модельера.
-Что будешь делать? — снова спросил Генри.
-Позвоню Рамиресу. Не думаю, что если я пойду туда и представлюсь, меня пустят на территорию, — Франц усмехнулся. — Если то, что рассказала Сабрина правда, мой визит они воспримут как предупреждение, если в доме Санчес есть улики — фотографии, видео, счета — все будет стерто, перемещено и почищено.
Рамирес встретил их во дворике кинотеатра. Кирпичные стены, деревянные столики с вазами и солонками. От посетителя к посетителю металась, разнося блюдо дня, официантка в вьетнамках и коротких джинсовых шортах.
Пока Франц пересказывал рассказ Сабрины о модельном агентстве, Рамирес морщился. Когда Франц напрямую спросил, что ему известно, Рамирес пожал плечами:
— Ходят разные слухи.
— Агентство работает два года. В его базе около тысячи детских портфолио. Два года и только слухи? Никаких жалоб? Заявлений?
— А кому жаловаться? — Рамирес посмотрел вслед официантке. — Все получают деньги. Налоговая, дети, родители, фотографы, охранные фирмы.
— Почему офис модельного агентства находится в особняке мисс Санчес?
— Обычная практика, — Рамирес пожал плечами.
— Я хочу попасть внутрь, — скулы Франца вспыхнули. — Хочу увидеть фотостудию, снимки, которых нет на сайте, жёсткие диски компьютеров.
На входе в кинотеатр двое подростков затеяли драку. Один толкнул другого на афишу, второй достал нож. Полоснул по воздуху, отпугнул и убежал.
-Я хочу осмотреть дом Санчес сегодня, — настаивал Франц. — Когда я переехал из дворца в отель, мой отец приставил ко мне слежку.
Рамирес кивнул. Обычная практика, говорил его утомленный взгляд.
-Возможно, за мной и сейчас следят. Если так, они знают, что я встречался с Ансельмо Кава и разговаривал с Сабриной Мартинес. Знают, что я заинтересовался агентством, как знали все о моих сделках в банке. — Положив ладонь на стол, Франц раз за разом давил на столешницу пальцами, будто нажимал на кнопки. — Если информация об агенстве правда, если за агентством стоит Лонарди, если он стоял за махинациями фонда, если мой отец знал об этом и закрывал глаза... если в виде благотворительных пожертвований через фонд проходили деньги от торговли детьми... У меня осталось мало времени, прежде чем они попытаются остановить меня или обмануть, подделав документацию агенства. Я должен проверить дом Санчес сегодня.
Обыск, подумал Генри, Франц просит Рамиреса провести несанкционированный обыск. Просит полицейского, который отлавливает мелких наркодилеров, чтобы выслужиться перед крупными.
Рамирес задумчиво рассматривал Франца. Не иначе как прикидывал, что он выкинет, если не получит помощи.
-У Санчес хорошая охрана, — сказал Рамирес.
— Сигнал в службу спасения, — доказывая свою решимость и упрямство, Франц придвинулся ближе к Рамиресу. — Липовый сигнал в службу спасения, который якобы поступил из дома Санчес, даст тебе повод выслать наряд для проверки.
Рамирес покачал головой и усмехнулся.
— Ты хочешь осмотреть дом?
-Да, — подтвердил Франц.
-Ладно. Но давай сразу договоримся, все остальное планирую я. Во время операции ты подчиняешься моим приказам.
— Согласен, — кивнул Франц.
Разглядывая Франца, Генри невольно повторил его жест. Он хотел знать, как далеко Франц зайдет. Что сделает? Что может сделать? Сначала ссора с отцом из-за фонда, теперь участие в полицейской операции.
Мужчина с желтым галстуком за соседним столом уронил чашку.
* * *
Фонари заплевали желтым светом тротуары, стены домов и кузов полицейского фургона. Полностью железный, без окон, на больших колесах. Никаких надписей снаружи, внутри люди в бронежилетах. Согнувшись под низкой крышей, Франц каждому пожал руку. Что-то дребезжало под дном машины, когда она ехала по городу. На поворотах Генри вжимался плечом в жестяную стену.
— Оставайтесь внутри и ждите нашего сигнала. Не выходить, пока кто-то из моих людей не вернется за вами и не скажет, что путь свободен, — Рамирес передал Францу бронежилет и помог застегнуть его.
Франц помогал с жилетом Генри, пока полицейские один за другим надевали каски. Машина остановилась, через двери кузова Генри увидел улицу с припаркованными у высоких заборов машинами. Окружающую тишину и неподвижность разбавил топот ног по асфальту. Дверь кузова захлопнулась, звуки из внешнего мира превратились в эхо.
— Здесь нечем дышать, — Франц криво усмехнулся. На виске у него выступили капли пота.
Генри вздрогнул, услышав выстрелы. Через несколько минут ему почудилось будто у перестрелки есть ритм. Как в танце. Шаг вперед, два назад. Активность, затишье.
Франц постукивал ногой по железному полу, сжимал руками лавку, на которой сидел. Дверь кузова распахнулась.
— Мы вырубили электричество в районе, глушим сигналы и телефоны, чтобы они не вызвали помощь. На обыск у нас не больше двадцати минут, — скороговоркой сказал полицейский.
Что случится через двадцать минут, думал Генри, глядя на лого городской полиции на его спине и стараясь не отставать. Около развороченных ворот их встретил полицейский с фонарем мощностью с прожектор или маяк. В его свете трава на лужайке перед домом выглядели белыми.
— Есть убитые? — спросил Франц.
— Один и трое раненных.
По каменным ступеням они вышли к распахнутым стеклянным дверям. Три луча света прыгали в холле по диванам, креслам и роялю.
Раздался выстрел, судя по отдаленному звуку дом был большим. В коридоре Франца и Генри ждал Рамирес.
— На первом этаже мы нашли кабинет и фотостудии , — Рамирес вручил Францу и Генри фонари и быстро пошел вперед.
Слева и справа распахнутые двери. Лучи света скакали по столам, компам, диванам, стульям и картинам с морскими пейзажами. "Президент подарил нам виллу на берегу моря", — услышал Генри голос из прошлого.
— Где мисс Санчес? Она была в доме? — спросил Франц.
— Да. Она, с парой друзей на втором этаже, мои люди присматривают за ними.
Из комнаты напротив полицейский вынес системный блок компьютера.
— Мы забираем всю документацию. Просмотрим ее в участке. Я должен тебе кое-что показать, Франц, — Рамирес свернул к лестнице в подвал.
Широкие каменные ступени вели за угол. Луч фонаря осветил длинный коридор. К нему примыкали зал с бильярдным столом, домашний кинотеатр, спальня с десятью кроватями. Под ноги попалась пустая бутылка.
— Она была завернута в полиэтилен, — выплюнул Рамирес, придерживая перед Францем дверь.
Посреди помещения стоял круглая то ли кровать, то ли диван без спинки. В двух шагах от него камера на триноге. Рамирес опустил фонарь, и Генри увидел на полу девочку. Лет семь-десять. Абсолютно голая с широкой синей полосой на шее.
— Умерла часов десять назад, тело успело окоченеть.
— Переверни ее, — сказал Генри и закашлял.
Только теперь он почувствовал тяжелый запах духов и химикатов. Рамирес опустился на колени рядом с телом. Поясницу и ягодицы девочки покрывали круглые синяки. Генри казалось, что он все это уже видел. А может, после плена в его голове все перепуталось? Он вспомнил, как лежал рядом с мертвой Шеннон, вспомнил ее посиневшие веки и губы. Вспомнил, как пахли кровь, мозги и моча человека, которому прострелили голову. Вспомнил, как умирающий заложник, пыхтел ему в живот.
— Думаю, ее изнасиловали, потом задушили, — все так же сидя на коленях, Рамирес посмотрел на Франца.
Только теперь Генри заметил, что Франц не шевелится, едва дышит. Он не отвернулся, не отшатнулся, но замер и затаил дыхание.
— Мои люди заберут тело, — Рамирес накрыл мертвую полиэтиленом. — Нужно уходить.
Его колени хрустнули, когда он выпрямился. Франц провел рукой по лицу, будто стирая невидимую кровь, пот или воду, будто выныривая из сна, и тяжело задышал. До сих пор он видел мертвецов только на фотографиях, сообразил Генри. Выходя за Францем из комнаты, он положил руку ему на спину. Вряд ли Франц что-то почувствовал через бронежилет.
Наверху затрещал автомат. Рамирес взлетел по ступеням и прижался к стене в конце лестницы. Жестом он приказал Генри и Францу выключить фонари.
Дверь в подвал была открыта, но чтобы с лестницы увидеть коридор, нужно было высунуть голову за угол.
— Мы окружены, — пропыхтели в коридоре. Послышался металлический лязг, будто рядом, в двух шагах, перезарядили оружие.
— Где Тито? — спросил Рамирес. — Он должен был охранять ворота.
— Мертв.
— Что с остальными?
— Гарцо и Тревора положили в саду. Одному снесло пол башки, второй получил пять пуль, но еще дергается, — он продолжал называть имена. Люди Рамиреса рассредоточились по дому. Но не смогли помешать нападающим прорваться в сад и окружить дом.
