Тридцать лет никто не видел боевую маску вонжина, подумала Бьёра. Что ж, поглоти все Тьма, страшное забывается быстро.
— Решит Совет Круга, — закончила она.
Вигган покорно склонил голову:
— Когда, Бьёра-ри?
— Здесь, в Речном доме. В час Холодного ветра.
Вигган ушел. Показался еще один гонец. Он несся с востока, по приречной дороге, в считанных шагах от бушующей реки. Остановившись рядом с Бьёрой, он спешился. Она с удивлением увидела под кожаной шапкой осунувшееся лицо девушки.
— Что такое? — с улыбкой спросила Бьёра.
— Беженцы, — тяжело дыша, ответила девушка. — Беженцы из Ледяного приюта. Они у восточной заставы.
* * *
— Что за проклятый Тьмой и Светом день, — выругалась Бьёра.
На торговую улицу она уже боялась выглядывать — в каждом окне, за каждым углом ей мерещились осунувшиеся, бледные лица беженцев.
За два дня пришли люди из Ледяного приюта, которых согнало землетрясение и вулканический огонь, внезапно вырвавшийся из трещин в земле. Но самую страшную историю рассказали охотники, ходившие незадолго до исхода в разведку на Каменный щит. Сама земля, вздыбившаяся и изрыгающая огонь, пугала не так, как медленно ползущая Тьма.
Край мира сдвинулся с места, Зенг. Остров гибнет. Надеюсь, ты знаешь, что с этим делать.
Заглянул Снорри с повязкой на руке, оставил на столе яблоки и немного хлеба, кувшин вина и исчез. Бьёра невидяще уставилась на расписные стены, украшенные легкими драпировками.
Тьма все поглоти, а ведь так хорошо все начиналось! Я снова во главе Круга. Уже и позабыла, как это бывает — все, лучшие и худшие, старые и молодые — все под моим началом.
Она зло фыркнула и встала, отодвинув скамью. Рядом, на столе, лежал свиток с перечнем товаром для какого-то торговца из Снегов, оставленный Снорри. Бьёра смотрела на него несколько мгновений, прежде чем поняла — этот свиток Снорри хотел передать ей в день, когда убили наместника.
Бьёра взяла себя в руки и подошла к окну, распахнула ставни. Дождь слегка поутих, но белого сияния Края мира не было видно — только сизо-черные полчища туч, быстро ползущие с востока. Она вгляделась в окна напротив и действительно увидела там одно, а затем и второе бледное лицо, мгновенно скрывшиеся за ставней.
Дети. Лица детские.
Надо идти, решила Бьёра. Ничего. Проклятый день, проклятый дождь, выжги Свет глаза тому богу, что устроил это. Надо идти.
Она кликнула гонца с улицы. У ногглов под навесом прятались двое, давешняя девушка и незнакомый парень.
Вместе с гонцами вошел и Энрар. Жрец, недовольный, в мокром и грязном плаще, выглядел как облепленный водорослями утопленник.
— Подземные сады погибли, Бьёра-ри, — мрачно сообщил он. — Дамбы держат уровень лишь в главной пещере, но и там скоро будет вода.
— Храни нас Тьма, — заключила Бьёра. — Передайте Кьёрну-ри, Виггану-ри и Анхорну-ри — назначено место Совета Круга. Здесь, через час. Я отправляюсь к дамбам.
Гонцы исчезли. Бьёра, решаясь, следила за каплями на отсыревшем потолке. Энрар ждал.
— Зеленый жрец, мы отправляемся проверить дамбы. После собирай всех людей и выводи на Лысое поле. Мы уходим из Аргора.
Тот молча кивнул и вышел. Бьёра накинула плащ и отправилась следом, стуча сапогами по дереву лестницы.
Снаружи ждала вода. Сверху и снизу, слева и справа, подгоняемая ветром и текущая в воздухе, она набрасывалась на женщину, пока она скакала к дамбам. Теперь это было недалеко — лишь десять домов, полузатопленных и брошенных, отделяло лавку Снорри от Холодной реки. Вокруг, в домах повыше, ютились триста беженцев Ледяного приюта, несколько тысяч горожан и зеленая поросль из Подземной страны, молодые девочки и мальчики с испуганными, бледными лицами.
Надо уходить, решила Бьёра. И скорее.
Она примчалась к дамбе, уже с трудом сдерживающей воду. С десяток бывших пленников из Храма отдыхали, привалившись к мешкам, под надзором двух черных стражников, впрочем, не проявлявших особой бдительности. Один из жрецов поднял глаза на Бьёру и слабо выкрикнул:
— Свет обратился против вас, торговцы! Разве когда-то в Аргоре было такое?
Бьёра промолчала. Река, отсвечивая закопченной сталью, медленно наваливалась на тонкую линию дамбы. Вдруг, в самой сердцевине, мелькнула черная спина. Шум скрадывал звуки, но она знала, что сейчас с плеском под воду уйдет длинный хлыст гибкого хвоста. Еще одна. Еще. Черные речные змеи плыли по стремнине, ныряя и появляясь вновь, десятки, сотни, маленькие и большие.
— Тьма-защитница, — произнес за спиной Снорри. — Я и не знал, что их так много.
Бьёра резко обернулась. Торговец, словно сотканный из туч, грязно-серый с ног до головы, криво улыбался.
— Кьёрн-ри прибыл. Он разговаривал с наставниками из Снегов. Тьма скоро придет на Каменный щит, и холод придет вместе с ней. Они считают, что река встанет через день, в лучшем случае через полтора.
Змеи медленно проплывали мимо Речных ворот Аргора, грациозные даже в черной, грязной воде.
* * *
В этот раз Совет Круга, собравшийся в назначенный час в лавке Снорри, был единодушен. Вигган, Бьёра и Кьёрн, Архорн и даже Энрар согласились, что бросить все и уходить к Яме — единственный выход. Энрару рассказали о Тьме, что близилась к городу, и известие это заставило побледеть даже подземного жителя. Бьёра и Кьёрн пересчитали беженцев и непроданные остатки урожая, пользуясь счетными книгами Круга, и остались довольны, но Бьёра, как и остальные, знала, что до половины этих запасов унесла река и развеяли пожары.
Из пленных жрецов почти все теперь работали на дамбах, и не было ни одного случая, чтобы кто-то из них попытался убежать или напасть на черных стражников из Ледяного приюта или Круга торговцев. Смирившись с карой, посланной Светом, они выполняли все приказы, не требуя неусыпного надзора.
Впрочем, Бьёре казалось, что проклятые жрецы все равно способны умыслить недоброе, и, как считали другие за круглым столом Совета, в этой мысли все-таки таилось зерно истины.
Энрар рассказал о затопленных пещерах, об обвалах и оползнях, о разрушенных подземных садах. Зеленый жрец почти плакал, прощаясь со своей Подземной страной, и те, кто был когда-то под землей, скорбели вместе с ним.
Наконец, Кьёрн, получив одобрение Бьёры, встал. Старик обвел собравшихся тяжелым, внимательным взглядом:
— Город разрушен, братья по Кругу. Теперь нам остается только одно — бежать. Река готова встать, и тогда вода ринется на улицы и убьет всех, кто еще жив.
Нехотя с ним соглашались. Виггана корчило, словно от зубной боли. Энрар, потрясенный разрушениями в пещерах, тихо покачивался на скамье. Сам Кьёрн, видно, ощутил возвращение духа Безликого, и иногда Бьёре казалось, что рыбак вот-вот наденет ту, подаренную ему зеленым жрецом маску.
— Мы должны собрать всех, кто может идти, и отправляться в путь. Тридцать дней идти до Храма, но мы должны преодолеть эту дорогу.
— Это невозможно, — возразил Анхорн.
Лекарь привстал над столом, опираясь на него руками. Теперь, после нескольких дней лишений и тревог, кости его выпирали буграми.
— Почему? — поинтересовался Вигган. — У нас есть другой выход?
— Мы не сможем дойти так быстро, чтобы скрыться от ветра. Кьёрн-ри говорил, что через день или полтора придет холод с Каменного щита. Тогда, если все беженцы будут идти пешком, он застанет нас недалеко от озера Туманов, а все вы знаете, что это не то место, где удобно переждать мороз. Многие погибнут.
Анхорн сел. Красные пятна горели на лице лекаря.
Кьёрн спокойно осмотрел всех. Старый рыбак даже не повысил голоса, но его все услышали, ведь принес он надежду:
— Ниже Речных ворот, на перекате, к берегу прибило тысячи бревен. Мы могли бы связать плоты даже за день, и тогда путь станет легче. Но и тогда придется прозябнуть на ветру, хотя Холодная сама понесет нас.
— Я думаю, надо попытаться, — заключила Бьёра, оглядывая свой Совет.
Согласие осталось единодушным, и она почувствовала, как, несмотря на стихию, уверенность возвращается к ней.
Если все можно остановить, думала она. Если мы уйдем вглубь Острова, а Зенг найдет способ остановить Тьму, вместе со своим учителем, Йоругу и другими магами. Тогда, поглоти все Тьма, ей будет приятно снова оказаться во главе города. Жаль только, что город придется остраивать заново.
За окном гулко колотил по ставням холодный дождь.
* * *
Через день, когда люди покинули разрушенный город, дождь перестал. Хоть тучи и не уходили с неба, воздух, свежий и прохладный, внушал надежду. Река смирилась и больше не пыталась смыть берег, но все еще оставалась черной и опасной. За Речными воротами, среди мокрых сосен, города почти не осталось, немногие рыбацкие стоянки смыло наводнением, и только тропинки да грязная лента храмовой дороги напоминали Бьёре об Аргоре.
По длинной песчаной отмели почти все мужчины, оставшиеся в распоряжении Круга, даже пленники, раненые и лекари, вязали плоты, затягивали крепко веревки, сбивали острые сучья и переносили скарб. Дети, забыв об опасности, играли в лесу, то и дело обрушивая с ветвей водопады капель, носились по берегу, грязные, веселые, вопящие. Взрослые, не занятые вязкой, собирали одежду и припасы в мешки из непромокаемой "шкуры дракона", поддерживали костры, согревающие работавших, готовили еду.
Бьёра наблюдала за берегом. Под стук деревянных молоточков, забивавших клинья в крепления на плотах, крики и шум большого лагеря она думала о будущем.
Почти две тысячи человек уже отправились вперед по западному тракту, на ногглах и старых тонгах, брошенных на пастбище наместника в садах Сангара карателями. Еще три с половиной оставались сейчас на берегу, уже два дня прячась от холодного ветра за стволами сосен.
Костры, думала Бьёра. Проклятый холод заставил нас жечь костры.
Давным-давно в Ледяном приюте отказались от расточительного и опасного природного огня, заменив его зеленоватым, пляшущим на металле и костяных пластинах при нужной обработке Ночным огнем, благим порождением Тьмы. Но запасти столько жезлов-огневиков, не говоря уже о пластинах, что были редкостью даже в Снегах... Бьёра вздохнула, вдыхая запах горящей сосны.
Придется привыкнуть. Хотя на плотах и не будет костров, только небольшие очаги.
Она перевела взгляд на свою флотилию. Разномастные, но крепкие на вид, сотня больших плотов лежала на песчаной отмели, некоторые почти готовые, некоторые — просто россыпь бревен. Вокруг суетились люди, Бьёра видела и Кьёрна, сидящего на бочке с элем, и зеленый плащ Энрара, что мелькал возле плотов Подземной страны.
Великий исход, поглоти все Тьма? Зенг, обрадуешься ли ты, когда весь проклятый светом Аргор придет к тебе на поле битвы?
Бьёра улыбнулась, представляя лицо мага. Наверное, старый хитрец придет в бешенство. Надеюсь, они успеют победить до нашего прихода, рассмеялась про себя Бьёра, не чувствуя уверенности. Они должны победить, я знаю.
Мокрый и размытый дождем откос под ногами красной раной обнажал корни сосен. Часть из них стремилась вверх, узловатыми руками охватывая склон, часть, как и положено корням, уходила в глубину. Она подняла взгляд — могучие сосны крепко стояли, спокойно перешептываясь на холодном ветру. Бьёра вспомнила Ари, вдувающего голубое пламя в вихрь над деревьями, и плотнее закуталась в плащ.
Сколько там этих проклятых порталов? Зенг говорил о шести? Или больше?
На небе, темном и низком, видно было лишь буйство облаков. Огромные клубы смешивались, тянулись к земле разорванными нитями тумана, пробегали над головами, отражаясь в реке.
Бьёра, задумавшись, смотрела за Анхорном, лекари которого что-то варили на маленьких костерках в редколесье чуть выше по течению.
Остается надеяться на тебя, Анхорн, что в реку после вас никакого едкого дерьма не попадет. Алхимия не всегда улучшает качество питьевой воды, поглоти ее Тьма.
Вдруг, вспомнив, как Снорри в первый день носил повязку, избавляющую от запаха снадобья, Бьёра тихо хохотнула. Все-таки, каков Снорри — уже привязался к лекарям, ищет для них корешки и листочки в охотничьей партии, носится по лагерю, советует всем — вязчикам плотов, поварам, даже жрецам, что молятся где-то в стороне. Угорь ты скользкий, Снорри Олаффсон, и хорошо. Тем проще тебе исполнить то, что велит Круг.
Снорри, назначенный мастером записей, волен был находиться где угодно. Лагерь нуждался в рабочих руках, даже раненый постоянно что-то делал. Но вечером, когда приходил час Угасающего неба, Бьёра всегда призывала Снорри в свой шатер, и тот трудился над свитками, скурпулезно проверяя, сколько плотов выделали за день, сколько осталось дерева и пищи и, что главное, кто и сколько задолжал Кругу.
Бьёра понимала, что эти долги могут и не отдать. Но это уже дело самого Хёда-ри, да подарит ему Тьма победу, а не обычного торговца и даже не главы Круга. В ее деле важно все записать, а уж возместить — это всего лишь вопрос выбора.
На откос, тяжело дыша, поднялся Вигган.
— Бьёра-ри, мы можем отправиться в час Первого света, как только спадет темнота. Река успокаивается, люди тоже.
— Хорошо, — ответила Бьёра, все еще разглядывая суету на берегу.
Работа всегда успокаивает, Вигга. Нет ничего лучше, чем работа, если нужно подавить страх и добиться своего.
— Сколько плотов осталось связать?
— Не больше десятка, — уверенно ответил Вигган.
Бьёра знала из записей Снорри, что тридцать четыре, но промолчала.
— Тебе нужно почти пятнадцать часов, чтобы связать десять плотов? — спокойно осведомилась Бьёра, стараясь удержаться от ругани.
Как же это трудно, поглоти вас Тьма.
Вигган смутился. Толстяк стоял под огромной сосной, и капли воды то и дело падали на черную меховую шапку, намокшую и похожую на облезлого снежного зверя. Вдруг с одной из ветвей кроны упала шишка, ударив Виггана по макушке.
Торговец зло выругался и посмотрел вверх. Рядом, чавкнув грязью, упала вторая шишка, и он отскочил, чуть не свалившись в грязь.
Бьёра захохотала:
— Я знаю, сколько плотов вы не связали. Знаю и то, что не справляются пленные и зеленые жрецы. Плохо, что ты этого не знаешь, брат-торговец. А ведь и ты должен вести записи.
Изумленно уставившись на Бьёру, Вигган открыл рот.
— Записи? Здесь?
Бьёра, твердо смотря ему в глаза, отрезала:
— Записи. Здесь. Также как и всегда.
Она не выдержала и смачно выругалась, впрочем, следя, чтобы ее не услышали на берегу. Вигган закрыл рот, но выглядел все еще исключительно глупо.
— Но ведь Дильмун рушится... Тьма пришла, — он шумно сглотнул. — Мы не можем...
— Можем. Круг остается Кругом, а торговцы — торговцами.
На откос поднялся Энрар и трое его учеников. Подземные жители несли небольшую, уже мертвую речную змею.
— Зачем вы принесли эту падаль? — осведомился Вигган, брезгливо разглядывая труп. — Пусть бы лежала там, где нашли.
