Анифарский рассвет

— Здравствуй, дорогая, — улыбнулся офицер.

— Как я рада тебя видеть! — восторженно воскликнула она, обняв его. — Я весь день ждала этой встречи!

— Я тоже ждал, — ответил он, обняв девушку в ответ. — Я — пленник этой пещеры, и лишь ночью, во сне я могу выйти из неё. Много лет я блуждал здесь ночами в одиночестве. Пока не повстречал тебя три ночи назад.

— Я так и не узнала твоего имени, любимый, — произнесла девушка.

— Имена не имеют значения, — с какой-то грустью произнёс офицер. — Если ты узнаешь моё имя, это тебе ничего не даст. Мне же ничего не даст твоё имя. Не имя главное в человеке, а его сущность.

— Ты прав. Имена не главное. Главное, что с тобой я могу быть сама собой.

Офицер в ответ щедро улыбнулся:

— Пойдём же из этого ужасного места. Я не хочу вновь возвращаться сюда до самого утра.

И они покинули негостеприимную пещеру.

— Обычно я не такая, — произнесла девушка. — В жизни я прямая, резкая, даже способная повести за собой людей. Но всё-таки я не должна забывать, что я женщина, и лишь здесь, во сне, наедине с тобой — я становлюсь сама собой и снимаю эту повседневную маску железной леди. Никто и не догадывается, что в глубине души я мечтательная и влюбчивая.

Они направились гулять по морскому берегу, любуясь друг другом и лунной дорожкой.

— Я тоже могу быть самим собой лишь с тобой. Меня всегда считали грубым и бессердечным воякой, но это лишь слухи. Не поверишь, но я — романтик. Старый солдафон тоже может быть мечтателем. Люди думали, что я неспособен на любовь, а способен лишь на кровожадное убийство. Но все они заблуждались. Я всегда проявлял милосердие к поверженным врагам, я никогда не был бессердечным головорезом.

— Вояка-романтик! Странно сочетание, но я верю, что ты именно таков.

— Я воспевал свои победы в стихах.

— Ты ещё и поэт?

— Конечно. Послушай моё стихотворение, посвящённое освобождению моего родного города от бунтовщиков:

Знай, друг мой, мятежников банда безбожных

Бежала от нас, не оставив следа.

Нам даром досталось, считай, поле брани -

Бежали враги, убоявшись греха,

Они заплутались, как стадо баранье,

Что вдруг потеряло в пути пастуха.

В холмы унесенные, словно мякина,

Которую ветер сдувает с полей, -

Мы видели только их спины, их спины

За грудою трупов людей и коней.

Им вал не помог, и стена не укрыла,

И враг, что надеялся дать нам отпор,

Покрылся одеждой бесчестья, и был он

Унижен, как схваченный за руку вор.

И к ним, словно кожа к лицу, пораженье

Прилипло — так Бог уготовил им наш,

И вместо вина им досталось презренье

Испить из своих опозоренных чаш.

Я болью роженицы мучился будто,

И Бог мой на сердце мне вылил бальзам,

Как в засуху — дождь, и увидел я утро -

Врагов же во мрак погрузились глаза.

Я с радостным сердцем пою, а они-то

Скулят над несчастьем, что пало на них,

Глас радости в доме моем, а разбитый

Наш враг мертвецов отпевает своих.

— Поразительно! Надеюсь, твои таланты полководца не уступают твоим поэтическим способностям!

— Но это не уберегло меня от ловушки, которую устроил мой тюремщик.

— А ты когда-нибудь любил?

— Когда я был свободен, у меня было три любимых женщины. Но с ними ничего не сложилось. А потом — в последнем военном походе враг пленил меня — и, после того, как получил от меня всё, что хотел, засадил в эту пещеру.

Луна стояла в зените, ярко освещая иссиня-черное звёздное небо. По небесной тверди прокатились две падающих звезды.

— Упала звезда — загадай желание, — улыбнулась девушка.

— А тут их упало две. Два желания. Чего бы ты хотела больше всего?

— Ты уже знаешь. Я бы хотела, чтобы мы с тобой были вместе. По-настоящему.

— Первое желание у нас совпадает. А второе моё желание — обрести наконец-то свободу.

— Скажи, — ненадолго задумалась она. — А ведь ты — настоящий? Мы же встречаемся во сне! Поэтому я никому не рассказывала об этих встречах.

— Я — настоящий, но вот в твоём существовании можно и усомнится. — С улыбкой и в то же время с сожалением произнёс он. — От вечного одиночества можно сойти с ума и насмотреться всяких галлюцинаций. Но я верю в то, что ты настоящая. У меня нет доказательств твоей реальности, но я верю, надеюсь и люблю.

Сны, — продолжал он, — это не только видения, возникающие в нашей голове. Через сон можно выйти на информационное поле — и через него общаться с другими людьми.

— Но я всё равно не хочу никому о тебе рассказывать, — задумчиво произнесла девушка. — Потому как я уже не в том возрасте, чтобы озвучивать подобные вещи. Меня знают как серьёзную, ответственную и авторитетную женщину, уже сумевшую многого добиться. И если я расскажу, что до беспамятства влюбилась в персонажа собственного сна, меня будут считать либо сумасшедшей, либо наивной дурочкой, которая, как школьница, влюбляется в собственные фантазии.

Поэтому никто не знает, что в своих грёзах я думаю о тебе. Лишь в своих грёзах я тут, рядом с тобой. Я люблю тебя — и мечтаю о тебе, как девчонка. Я знаю, что на самом деле ты далеко от меня. Очень далеко. Но любовь не может ошибаться — особенно такая сильная любовь. Именно ты дал мне это волшебное чувство, которого я так давно ждала.

— Ты говоришь красиво, любовь моя, — произнёс офицер. — И я верю, что ты — настоящая. Галлюцинация не может так красиво говорить.

— Если ты поэт, то может. Но я существую. И я не верю, что ты лишь плод моих фантазий. Потому как я не способна поверить, что полюбила призрак.

— Насчёт призрака — это сильное заблуждение. Я очень даже живой — и буду жить ещё очень долго. Но эту жизнь я обречён прожить в пленении. Но я надеюсь вырваться отсюда. И я верю, что именно ты меня освободишь из этого ужасного пленения.

— Но кто же тебя запер в той ужасной пещере?! Кто тот злодей?

— Я уже говорил, тебе, что имена не имеют значения. Если ты узнаешь его имя, это ничего не изменит.

— Почему он тебя держит тут? Ты ему нужен?

— Когда-то я был ему нужен, — с грустным выражением лица произнёс офицер, вспоминая старые времена. — Но теперь я не просто не нужен ему — я его враг. Я представляю для него опасность, вот поэтому он и запер меня здесь, в этой мрачной глубокой пещере.

— Если ты его враг — почему он попросту не убил тебя?

— Это элементарно, — ответил офицер. — Он недостаточно силён, чтобы отправить меня в бытие, поэтому он был вынужден заточить меня здесь.

— Но почему именно здесь? — недоумевала девушка. Почему не в башне и не в замке, а в обычной пещере? Какой смысл держать тебя здесь, без двери и без охраны?

— Ну, охрана мне не нужна — я просто не могу из этой пещеры выбраться, так как она просто не позволяет мне выйти. По той же самой причине моему тюремщику не нужны ни замки, ни башни.

— Если пещера не выпускает тебя, то каким же образом ты спокойно вылезаешь из неё ночью и гуляешь со мной?

— Скажем так: магия пещеры держится на силе воле моего тюремщика, надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Когда он спит, я обретаю свободу. Но всё равно я должен вернуться к тому моменту, как он проснётся — иначе просто кану в небытие — и мой тюремщик не прольёт надо мной ни одной слезы.

— Это такое проклятие?

— Можно сказать и так.

— А всё-таки? Что в этом месте такого особенного? Что это за пещера?

— Прошлый раз ты рассказывала мне, чем занимаешься по жизни. Значит, ты много училась. Если ты достаточно умна для своего образования, то уже должна была догадаться, что это именно за пещера. Подумай об этом.

Девушка хотела задать ещё несколько вопросов, но тут над морем задребезжал рассвет — и она проснулась.

Глава 2

Маг и друид

Весна раскрыла свои крылья над Орланом, Орлиным Континентом. В тропических широтах Орлана, в джунглях, в которых царит вечное лето, это ничего не изменило, в субтропиках прошёл сезон дождей и снова расцвели яркие цветы. Даже на севере, на полуострове Орлиной Головы, люди и природа ощутили весну. С завершением зимы сугробы начали таять, и под ними показались подснежники. На деревьях показались первые листочки. Оживился животный мир, птицы начали радостно петь, ощущая пробуждение земли-матушки после продолжительного сна. Перелётные птицы, почувствовав возрождение природы после временной смерти, именуемой зимой, вместе с попутным южным ветром полетели в свои гнёзда, на Север.

Но помимо радостно щебечущих ласточек и стрижей, на Север летела и ещё одна птица, которой всяко не было места среди перелётных. Это был один из символов Орлана, королевский орёл. Эта гордая птица, в отличие от беззаботных ласточек, плыла по небу совершенно одна. Если перелётные пташки весело чирикали, то орёл летел со спокойным, суровым и даже неожиданно серьёзным и сознательным для столь неразумного существа взглядом. Неспешно размахивая неестественно фиолетовыми крыльями, благородная птица, тем не менее, быстро пролетала над долинами, косогорами и оврагами, над сосновыми лесами, степями и полями Головы Орла, северного полуострова, где располагалась столица Селидора, древний город Альбург. Королевский орёл своим безупречным взглядом осматривал извилистый рельеф заснеженного, но уже вступившего в весну столичного округа. У подножия невысоких гор Северного Хребта располагались деревянные домики крестьян, а на вершинах — белокаменные усадьбы аристократии. Но не туда летел королевский орёл. Его взгляд зацепился за находящийся в Кедровой Долине участок местности, живущий отнюдь не по законам природы, а по совсем иным правилам, которые создали люди, существа, некогда жившие в гармонии с природой, но потом оставившие её.

Человек раньше не просто жил в гармонии с природой, а был её частью. Но с тех пор, как люди перебрались в города, они забыли это. Как и те люди в Кедровой Долине, построившие город Альбург, столицу Селидора. Они отказались от своей природы и перебрались в дома-коробки из жёлтого кирпича и построили из такого же кирпича стену, послужившую границей между миром природы и миром людей. Люди построили и храмы с позолоченными шпилями, устремлёнными вверх, к небесам. Люди всегда стремились к небесам — и это хорошо. Плохо лишь то, что устремив взгляд только вверх, многие из них перестали смотреть вперёд, на бескрайние равнины и плоскогорья. У людей есть душа, принадлежащая миру небес, но люди не должны забывать и того, что они принадлежат к миру природы. Однако, небольшая горстка людей этого не забывает — эти люди вернулись к природе и стали её частью. Их очень мало, но их не сломить, как и не сломить саму природу. И даже Владыка и его люди, как сильны бы он ни были, не смогут победить природу. Потому что люди всегда останутся сыновьями природы, хотят они того или нет, даже служители Владыки — блудные сыновья Природы, а значит её часть. И они никогда не смогут победить природу, так как часть никогда не может победить целое.

С такими мыслями королевский орёл ринулся вниз и приземлился в расстоянии полулиги от города. Он осмотрелся: ни души. Самое лучшее время и место, чтобы начать превращение. Конечно, можно было приземлиться и в нужном месте, но охранные системы засекли бы столь мощную природную магию. Встав по центру грунтовой дороги, орёл покрылся клубами зелёного дыма, под которыми его фигура принялась резко расти и менять очертания. Дым рассеялся — и вот уже вместо орла посреди пути стоял мужчина: высокий, мускулистый и плечистый блондин. На вид ему было лет тридцать пять, но его борода была настолько длинной, что могли бы завидовать почтенные старцы: она доходила до груди. Похоже, он никогда не брился. Волосы у него тоже оказались очень длинными, доходящими до поясницы. Но всё же, несмотря на длину волос и бороды, он не производил впечатления нечистоплотного человека, как и не кажется нечистоплотной часто вылизывающаяся кошка, хотя кошкам и не свойственно принимать ванну с мылом.

Носил этот мужчина фиолетовый кафтан, ситцевые штаны и сапоги из кожи болотного вепря, а за спиной — небольшой рюкзачок. Чтобы не особо отличаться от горожан, которым он попадётся по пути, странник быстро заплёл свои волосы в косу, свернул её сверху на голове, а затем надел на всё это вязаную чёрную шапку. В таком виде превращенец и пошёл к городу неспешным шагом.

Через некоторое время он стоял у городских врат. Странник осмотрел их: колоссальное сооружение из того же жёлтого кирпича. По бокам арки врат, как наверху, так и в середине находились бойницы, из которых выглядывали стрелки в пластинчатых доспехах. Странник успел заметить, что они вооружены, как луками, так и арбалетами. Город действительно хорошо защищён. У открытых врат стояла четвёрка стражников.

— Да пребудет вечным царствие Владыки, — поклонился странник служителям порядка, — я хочу пройти в город.

— Владыка вечен, — ответил ему традиционным приветствием усатый стражник, очевидно, главный. — Кто ты таков?

— Зовут меня Анвар. Я из округа Берёзовая Роща.

— Зачем путь держишь в наш город?

— Я собираюсь посетить библиотеку имени Владыки нашего, да будет вечным царствие Его.

— Проходи, Анвар, — кивнул головой страж порядка. Странник прошёл через врата, и тут встроенные в них зелёные камни ярко засветились, и из врат раздался странный звук, похожий на жужжание комара, только значительно громче и противнее.

Главный стражник оттолкнул Анвара за городские врата и выхватил из ножен меч. Подчинённые последовали примеру. Один из них попытался напасть на чужеземца, но командир жестом остановил его: мол, рано ещё нападать, ничего ещё не было, но будь наготове.

— Ты маг! — крикнул командир.

— Да, а что?! — флегматично ответил странник.

— Почему ты не сказал, что ты маг?

— А ты и не спрашивал.

— Я спрашивал, кто ты!

— Я и ответил, как меня зовут и откуда я, а вот являюсь ли я магом, ты не спрашивал.

— Будем считать и так, — ответил стражник. — Но вот магов в город лучше не пускать. Альбург — не для магов, а для нас, нормальных людей!

— Разве? — притворно изумился Анвар. — А я думал, что у вас есть целый квартал магов.

— Да, в нашем городе есть такой квартал. Но маги должны сидеть в своём квартале — и не разгуливать по остальному городу! Именно в этом гетто и место вашему брату! А покидать магам свой квартал по ночам запрещено — а ходить по остальным районам можно только днём.

— Что-то я не вижу, чтобы сейчас была ночь, — парировал Анвар, подумав: "вот, проклятый ксенофоб".

— Ты прав, сейчас день, — ответил командир. — Но одно дело наши маги, а другое — пришлые. Не знаю, как обстоят дела в твоём родном местечке, но у нас маги обязаны носить фиолетовую нашивку и остроконечный колпак, усеянный звёздами.

— Посмотри на меня, — ответил странник. — Моя одежда и так вся фиолетовая. А колпак у меня тоже есть, — он расстегнул рюкзак и достал оттуда синий колпак, усыпанный жёлтыми звёздочками. Он снял шапку, как можно быстрее, чтобы не заметили под ней огромной свёрнутой косы, и нацепил на голову колпак.