Колхоз-1

Турбаза... Длинный бревенчатый барак, в комнатках — самодельные кровати, сколоченные из брусьев и досок. Тоже человек 25-30 поместятся, хотя и с меньшими удобствами. Общая кухня с газовыми и электрическими плитами, небольшая мастерская в полуподвальном помещении, туристический инвентарь, гора посуды, холодильники, бойлер, отдельно стоящая баня. И отопительный котёл с возможностью топить дровами.

Когда начнётся, надо захватывать оба объекта! Дополняют они друг друга. Тем более, у парочки, постоянно живущей на турбазе, есть техника — ГАЗ-53, дизельный 'Соболёк', УАЗ-'Хантер' с военными мостами. Самое то для здешних условий. Согласятся ли они предоставить их в общее пользование? А кто их спросит-то? Нет, спросим, конечно. Ситуацию изложим. Плюсы-минусы мирного существования на территории, пока принадлежащей им, изложим. А дальше — колхоз дело добровольное: хочешь, вступай со всем своим имуществом. Не хочешь — ступай на все четыре стороны, но без оного. К другим бандам, которые начнут рыскать по окрестностям уже через месяц после БП. А те вряд ли окажутся такими же гуманными, как мы.

Нашли мы и место для временного склада, чтобы гараж Даниловых освободить. Ситуация пока развивается довольно вяло, так что вполне себе успеем всё забросить из него в эти самые Пороги. Поступили тупо: заехали в дачный посёлок (их тут почему-то называют садами) всего в трёх километрах от трассы, и вывесил на доске объявлений бумажку с текстом: 'Сниму дачу до конца лета с возможностью последующего выкупа вместе с урожаем. Телефон...' И не успели мы даже в Миасс вернуться, как начался трезвон. Причём, за два дня из облюбованного нами дачного посёлка позвонили лишь трое. Полутора десяткам остальных весточку принесло сарафанное радио.

Вечером же, подключив ноутбук к вайфаю, залез в почту и занялся рассылкой писем ребятам, которые дали согласие после БП отсидеться вместе с нами в уральской тайге. Сбор в течение двух недель на той самой турбазе 'Пороги'. Если ситуация затянется, то это обойдётся им недорого. Но, судя по темпам стягивания войск НАТО к российской границе в районе Старопетровска (и вообще на Восток Европы), дольше, чем на месяц, подготовка к нападению не продлится. Либо начнётся, и тогда для многих миллионов людей этот год станет последним годом жизни, либо 'рассосётся', и можно будет вернуться к нормальному существованию.

В отличие от зомбоящика, интернет бурлит темой Старопетровска. Как обычно, куча 'независимых блохеров' и диванных икспердов состязается в гадании на кофейной гуще, что же там произошло, какой же дрянью людей траванули, и почему из 'Зоны-31' никого не выпускают. Бесконечно цитируются фейки 'спасшихся свидетелей' о жутких кровожадных мутантах, в которых превратились не только люди, но и всё живое в округе. От людей до жучков-паучков и даже растений. О переносящих заразу комарах и мухах. О свихнувшихся военных, целенаправленно травящих население страны 'химтрейлами' и разбрызгиванием всяческой другой заразы с самолётов. А вот достойных доверия новостей оттуда — нет вообще.

Словно свихнулись все! Здравых голосов — единицы. Остальные поделились на три группы. Одни орут про то, что надо разбомбить к хренам собачим эту грёбанную Америку на пару с пидористической Европой. Другие хотят залить напалмом саму 'Зону', а третьи, как положено либерастне, вопят про геть злочинну владу и про отдать Россию под управление 'международных сил'. Уже стоя́щих, кстати, на границе с одной 'оччень маленькой, но оччень горттой респуппликкой'. Входящей в НАТО, между прочим. Тьфу! Мерзота...

Попытался позвонить Кипчаку. Луганский номер вне зоны досягаемости. Российский, по которому мы связывались с ним, когда он приезжал на нашу территорию, тоже отключён. В соцсетях уже третьи сутки — ни единого сообщения. Куда он мог пропасть?

Следующий день я посвятил закупке медикаментов. Просто выехал на проспект и начал останавливаться возле каждой аптеки, из которой выносил парочку пакетов, набитых препаратами. Бинты, вата, послеоперационные пластыри, одноразовые шприцы, само собой разумеется. Как и йод, перекись водорода, хлоргексидин, обезболивающие в таблетках и ампулах, антибиотики и противогрибковые препараты (никогда не жрите антибиотики отдельно от них, если не хотите выращивать в своём организме грибы!). Ну, и прочие жаропонижающие, противопростудные, антибактериальные, спазмолитики. Тампаксы и женские прокладки выгребал уже в супермаркетах. Как зачем? Тампакс можно в пулевую рану вставить, а прокладки зимой позволяют сохранить ноги сухими, если положить их в обувь вместе со стельками. Не меньше пятидесяти тысяч рублей грохнул за день. Что я с этими запасами буду делать, если всё-таки 'рассосётся'?

Всё это перемежалось телефонными звонками с предложение дач. В их череде и не обратил внимания на входящий от куратора.

— Стас, я в отпуске. Я же тебя предупреждал... Не могу, я не дома... Какой Старопетровск? Я в трёх тысячах вёрст от него...

Люди в очереди из трёх человек явно напряглись.

— Да на Урале!.. Стас, я на лечение приехал, в очереди за препаратами стою... А то ты не знаешь, какие у меня проблемы возникли после крайней командировки... А куда я машину дену?.. Да, на машине! И кто мне оплатит проезд сюда, стоимость путёвки в санаторий, перелёт до Питера?.. Что ты мне рассказываешь? Как будто я не знаю, что обратного хода из Старопетровска нет!.. Да, Стас, да! Именно отказываюсь! И в ближайшие три недели, пока не закончу курс лечения, жопу не подниму!.. Вот вернусь домой или попаду в Москву, тогда и поговорим... Да напрягай на здоровье! Я тебе уже сказал: я на лечении... Поищи тех, кто помоложе! Вот мой совет.

— Извините.

Это уже людям, вынужденным слушать мой монолог на повышенных тонах.

Какая же сволочь! Мне грозиться привлечь местных эфэсбэшников, чтобы отправить меня в это чёртов Старопетровск!

Костя Данилов, 'Кот'

— Ты не хочешь с недельку отдохнуть?

— Так я уже два месяца, вроде, не напрягаюсь...

— Одно дело — не напрягаться, а совсем другое — забуриться в приятное место с приятной девочкой. Да ещё и за чужой счёт. Или девчонку ещё не завёл?

Вадим почти всегда разговаривает спокойно, размеренно. Не сразу и поймёшь, если он шутить начинает. Тем более — когда с ним по телефону разговариваешь.

— Да есть девчонка. Только... её родители ещё не знают, что она... В общем, что мы с ней не просто так встречаемся. А что надо-то?

— Покараулить тот багаж, с которым вы в Пороги поедете. В общем, давай так сделаем: я подъеду к вам, и мы поговорим. Мне у вас ещё надо машину освободить. Лады́?

Багажник 'Крузака' снова оказался набит. Но уже не оружием, а пакетами с логотипами самых разнообразных аптек и супермаркетов.

— Это можно и не прятать в подполье, тут всё абсолютно легальное. Хотя часть этого барахла и отпускается по рецептуре. Кстати, твоим родителям я бы тоже рекомендовал запастись препаратами, которые они используют. С запасом, рассчитанным лет этак на пять.

Даже в пустом гараже из пакетов образовалась приличная куча.

— Нет, так не пойдёт! — подумав, изрёк Вадим. — Слушай, нужны картонные коробки. Много, десятка полтора-два. Можно их где-нибудь по-быстрому достать?

— У маминой подруги неподалёку есть магазин. Можем съездить.

— Ну, так съезди! — протянул он ключи от 'Тойоты'. — С коробкой-автоматом умеешь обращаться? А я пока прикину, как это барахло сортировать.

Машина — зверь! Наш переулок давно заасфальтировали, асфальт уже местами успели раздолбить, но никаких ямок на нём я и не почувствовал. Газ прижмёшь, тебя аж в сиденье вдавливает. Скорость не чувствуется, только по спидометру определил, что я уже под семьдесят в горку шурую. И отпустил педаль газа: машина-то чужая, ещё разобью! Здесь ведь никто быстрее сорока не ездит.

Тётя Лена коробками охотно поделилась. Уже сложенными и перевязанными. Ей в них много чего в магазин привозят: и вино, и сухарики всякие, и подсолнечное масло, и пакеты с сахаром. Вот и приходится время от времени либо 'Газелью' на мусорку вывозить, либо сжигать в большом железном ящике на задворках магазина.

— А вам-то они зачем?

— Да хлам всякий в гараже рассортировать, — почти не соврал я.

Пока я собирал коробки в 'рабочее' состояние, Вадим принялся писать на уже готовых толстым чёрным фломастером. 'Перевязочные средства', 'Обезболивающие', 'Противоинфекционные', 'Обеззараживающие', 'Для инъекций' и так далее.

— Вот и помогай сортировать, — кивнул он на одну из табуреток, которые притащил из другого угла гаража. — Если чего-то по названиям не знаешь, спрашивай.

— А ты медик, что ли?

— Медик, не медик, а на срочной службе, ещё в Приднестровье, фельдшерские курсы прошёл. Может, потому и жив до сих пор.

— Это как? — удивился я.

— Да просто очень. В случае ранения, понимаю, опасное оно или не очень. И что делать надо, чтобы при таком ранении не загнуться. Первую помощь могу не только другому, но и себе оказать. Пока кто-то пялится на дырку в своём теле, теряя драгоценные секунды, я уже успеваю либо жгут себе наложить, либо тампон вставить. Вот скажи мне, где должен быть у бойца резиновый жгут?

— Ну, я обычно в рюкзаке носил, вместе с прочими бинтами и медикаментами.

— Неправильно! Жгут должен быть намотан на приклад автомата. Чтобы его очень быстро можно было снять. При пробитой артерии у человека есть 20 секунд на то, чтобы ему оказали помощь. Либо чтобы он сам себе её оказал. После чего он теряет сознание из-за ухудшения снабжения мозга кислородом и молча истекает кровью. А ещё лучше — иметь не один жгут, а сразу два. Один на прикладе, а второй в кармане разгрузки. Нет никакой гарантии, что через минуту после того, как ты своим жгутом перетянул ногу товарищу, ты сам не получишь пулю в конечность.

— Например, в башку, — хмыкнул я.

— Смех смехом, а ранения в голову самые неприятные. Даже если это просто царапина, и даже кость не задета. В шкуре на голове проходит очень много кровеносных сосудов, и даже небольшая рана вызывает такое обильное кровотечение, что смотреть бывает страшно.

— Да натыкался головой на гвоздь, знаю.

— Поэтому такую рану тоже нужно поскорее перетянуть. Не жгут на шею, конечно, накладывать, а хотя бы тампон из куска бинта быстренько сделать. А остатками бинта примотать.

Сидели, разговаривали. Пакеты довольно быстро пустели, а коробки наполнялись. Пока прямо к воротам гаража, рядом с 'Крузаком', не подъехала машина.

— Ух, ты! Лёлька приехал! — подскочил я и помчался наружу.

Крёстный открыл водительскую дверь, но продолжал сидеть, откинувшись на спинку сиденья. Я подскочил к открытой двери.

— Помоги из машины выйти, — с трудом выдавил он измученную улыбку.

Ногу на землю он опустил, после чего повис левой рукой на моей шее. Тяжеленный-то какой! И, кажется, горячий.

— Витя, случилось что-то? — обеспокоенно спросил Скиф, тоже вышедший из гаража.

— Потом расскажу. Помоги до дома дойти.

— А почему кровь на боку? Рана, что ли разошлась?

— Не разошлась. Нагноилась. Это сукровица пополам с гноем.

Правый бок лёлькиной тенниски действительно топорщился коркой какого-то непонятного буро-жёлтого цвета.

— Весь груз в порядке. Машину разгрузить надо. И тайники тоже...

Дома, уложив крёстного на диван в гостиной, где я ночевал, когда второй этаж отдавали гостям, Вадим задрал тенниску, чтобы осмотреть рану.

— Вызови-ка ему 'скорую', Костян, — присвистнул он от открывшейся картины. — И подойди потом ко мне, я ему таблетки передам. Давай, шевелись! А я пока пойду с его грузом разбираться.

Виктор Данилов, 'Кипчак'

— Товарищ лейтенант, посторонитесь, пожалуйста, а то как бы я вам ботинки не заблевал.

— Что??? — опешил гаишник.

— Тошнит меня сильно! Посторонитесь, я из машины выйду!

Забежать за передний бампер 'Патриота' я успел до того, как меня начало 'полоскать'. Так и стоял, упёршись задом в решётку радиатора и согнувшись пополам. Сначала вышел компот, которым я запивал пельмени в забегаловке под Сызранью, потом полупереваренные куски самих пельменей, а под конец — остатки желудочного сока. Я уже отплёвывался от липкой, тягучей слюны, кода рядом тактично крякнул гаишник.

— Товарищ майор, вы удостоверение обронили...

Я дрожащей рукой забрал 'липу', состряпанную мне Скифом, и свои остальные документы, предъявленные полицейскому.

— Спасибо.

— Вы точно сегодня не пили, товарищ майор?

— Точно не пил. Ни сегодня, ни вчера, ни в какой другой из десяти последних дней.

— Отравились чем-то, наверное?

— Я для того в дороге и стараюсь только пельмени жрать, потому что свежесваренными пельменями невозможно отравиться. Слушай, лейтенант, не сочти за наглость. Потрогай мне лоб. Температуры, случайно, нет?

— Похоже, есть. И высокая!

— Хреново!

Я закатал край тенниски и посмотрел на состояние шва. Он сильно покраснел, местами нагноился.

— Где это вас?

— Под Луганском. Осколок мины. 'Лишние' пластины из броника снял, чтобы было полегче лазать по позициям. Не долечился, из госпиталя сбежал, чтобы поскорее домой вернуться. Видимо, в дороге растрясло. Да ещё и жара, пот, пыль...

Я вытер ладонью остатки слюны на губах и бороде и двинулся к водительской двери.

— Может, вам лучше всё-таки отдохнуть? Или даже врача вызвать?

— Нет, лейтенант. Мне уже полегчало. Сейчас водички попью, таблеток наемся, и аккуратненько дальше двинусь.

— Только действительно аккуратнее, товарищ майор!

Неужели пронесло? Ведь как пить дать — могли заставить содержимое багажника предъявить. И всё, сел бы я. И надолго!

Ещё минут десять просто сидел, откинувшись на спинку водительского сиденья, приходил в себя, а гаишники время от времени с беспокойством поглядывали на меня. А потом аккуратно тронулся, не забыв улыбнуться и приветливо помахать рукой тем, кто вполне мог бы увезти меня отсюда в наручниках.

Дорога от развязки у Самары почти до самой границы с Оренбургской областью — сплошная тянучка. В нескольких местах реконструируют трассу, и многокилометровые хвосты машин, если не стоят в ожидании разрешающего взмаха жезла от строителя-таджика, регулирующего проезд через участки с реверсным движением, то еле ползут в клубах пыли по грунтовому объезду. Только к сумеркам дотянули до поворота на Северный, райцентр Оренбургской области. Дальше пошло легче.

Вставать на ночёвку я не стал. Кто знает, смогу ли я завтра доехать до Миасса в таком состоянии? Нет, буду тянуть до упора! Хотя пару раз, когда становилось совсем невмоготу, останавливался, пил воду, анальгин и парацетамол, чтобы хоть как-то приглушить воспалительный процесс, и снова трогался в путь. А когда, наконец, заглушил машину возле ворот братова дома, не смог выбраться из неё. Хорошо — помогли племянник и Скиф, чем-то занимавшиеся в гараже.

'Скорая' приехала примерно через полчаса, о чём известил лай серой дворняги, живущей в вольере.

— Проходите! — на правах хозяина проводил ко мне медиков Костя. — Он тут лежит.